НА «БАЯНЕ» 31 МАРТА 1904 ГОДА

Вечером 30 марта 1904 года на крейсере «Баян» был получен приказ: «Иметь все котлы под парами и быть готовым к выходу в море для поддержки наших восьми миноносцев, посланных на разведку к островам Эллиот». Миноносцы должны были вернуться с рассветом. Около 4 часов 30 минут 31 марта, мы на «Баяне» получили приказание: «Немедленно выйти на помощь нашим миноносцам, так как в море слышна канонада».

Внутренний бон не был разведен из–за поломки машин дежурного портового баркаса, и нам пришлось спустить паровой катер. При его помощи бон был разведен. Уже на ходу мы подняли катер и вышли на внешний рейд. Командир, капитан 1 ранга Г. Н. Вирен, прекрасно управлялся и, пройдя по заранее протраленному пути малым ходом, дал полный ход. И 21–узловым ходом мы помчались по направлению канонады. Погода была тихая, мглистая. Через некоторое время мы начали разбирать силуэты нескольких миноносцев. Шедший навстречу миноносец «Смелый» сообщил нам, что ему удалось вырваться из окружения неприятельских крейсеров и миноносцев, а подбитый «Страшный», по–видимому, погибает. Вскоре в бинокль можно было разобрать, что «Страшного» окружили четыре японских миноносца и расстреливают его на близкой дистанции, он же не отвечает на огонь и тонет. Когда мы приблизились к нему на 5 миль, неприятельские миноносцы отошли к показавшимся из мглы четырем крейсерам. Па наших глазах «Страшный» потонул.

Мы подошли к месту гибели его около 6 час. утра. Море было спокойное и на обломках держались шесть матросов. Немедленно были спущены спасательный вельбот и шестерка, которые подобрали пять матросов. Шестому я с мостика бросил конец со спасательным кругом и крикнул: «Держись, голубчик», но он не имел сил протянуть к нему руку. Лежал он на спине на решетчатом люке; у него был разворочен живот и все внутренности вывалились и были в воде. Он мне ответил: «Нет сил — всё равно умру». Его не удалось спасти, так как в это время неприятельские крейсера приблизились к нам и открыли огонь из восьми 8–дюймовых орудий и 16–ти 6–дюймовых. (Их было два броненосных крейсера и два — типа «Читозы»).

Мы еще не могли дать хода, ибо поднимали наши шлюпки и отвечали из одного 8–дюймового и двух 6–дюймовых орудий. Минут через пять шлюпки были подняты, спасенные снесены в лазарет. Мы дали полный ход и, сражаясь, направились к Ляотишану, чтобы прикрыть наш миноносец, возвращавшийся в Артур. Командир искусно маневрировал, держа неприятеля на выгодном для нас курсовом угле, и прикрывал наш миноносец. Когда мы дали полный ход, команда во всех помещениях закричала «ура», как бы высказывая восхищение командиру за его лихой маневр.

В это время адмирал Макаров на «Петропавловске» с крейсерами шел к нам на помощь. Неприятель, увидев нашу эскадру, начал удаляться и скрылся во мгле. Бой наш продолжался около 20 минут.

Море кишело от взрывов крупных снарядов вокруг «Баяна», палуба была засыпана осколками.

Бог нас миловал — прямых попаданий не было.

Приблизившись к нам на видимость сигнала, командующий флотом приказал нам: «Приблизиться». Полным ходом подошел командир «Баяна» к эскадре, лихо развернулся и, подойдя на параллельном курсе к «Петропавловску», доложил о спасении пяти матросов. Адмирал поздоровался с командой, поблагодарил за лихое дело и приказал полным ходом идти к месту гибели «Страшного». Как сейчас помню стоящего на мостике адмирала Макарова и его ласковые слова благодарности. Мы все знали, что он имеет нравственное право посылать нас в самые опасные операции, и шли совершенно спокойно, ибо знали, что в нужный момент он поможет и ни на минуту не забудет нас. На корме «Петропавловска» около башни с 12–дюймовыми орудиями стоял в шубе и меховой шапке художник В. В. Верещагин и что то зарисовывал. Через три часа он погиб. Эскадра следовала за нами, но, конечно, значительно отстала от нас, когда мы подошли к месту гибели «Страшного». В тот же самый момент из мглы показались четыре неприятельских броненосных крейсера и немедленно открыли по нас огонь с расстояния 45–50 кабельтовых. Огонь их 16–ти 8–дюймовых орудий и многих 6–дюймовых был очень интенсивен. Как и в первом бою, море вокруг нас кипело от взрывов.

Вторично Бог миловал — прямых попаданий не было. Лишь от взрыва 8–дюймового снаряда под выступом мостика были контужены два офицера и четыре матроса с прободением ушных барабанных перепонок, да несколько человек были легко ранены осколками на палубе. Увидев нашу эскадру, японцы начали медленно удаляться, точно желая завлечь наши суда подальше от Порт–Артура. Мгла начала расходиться, и на юго–востоке мы увидели много неприятельских судов. Не прекращая боя, мы старались определить количество их и сообщили об этом сигналом командующему флотом. С «Петропавловска» было произведено несколько выстрелов из 12–дюймовых орудий, но за дальностью расстояния огонь был прекращен. Адмирал, разобрав наш сигнал, повернул в Порт–Артур, по–видимому желая принять бой поближе к веркам крепости. Одновременно был поднят сигнал «Баяну» вступить в кильватер». К этому времени все суда вышли на внешний рейд и вступили в строй на свои места.

Японская эскадра в составе 6 броненосцев, 6 броненосных крейсеров (в числе их были новые, недавно купленные крейсера «Ниссин» и «Касуга»), легкие крейсера и очень много миноносцев, медленно приближалась к Артуру. Подойдя на внешний рейд, адмирал Макаров повернул на восток. Броненосцы находились мористей, крейсера во второй линии — ближе к берегу. На флагманском корабле подняли сигнал: «Миноносцам войти в гавань». Почти одновременно с этим сигналом раздался взрыв на «Петропавловске». Облако черного дыма поднялось над его носом и вырвалось пламя; затем раздался второй взрыв с облаком белого пара (по–видимому, взорвались огнетрубочные коробчатые котлы). Нос броненосца с креном на правый борт стал быстро погружаться в воду, корма поднялась над морем и винты продолжали работать в воздухе. Наконец раздался третий ужасный взрыв — поднялось желтое пламя и облако желтовато–бурого дыма. Корабль исчез под водой. Без сомнения, взорвались снаряды в погребе 12–дюймовых орудий под кормовой башней. Немедленно были спущены шлюпки для спасения утопающих. Я был старшим штурманом «Баяна» и записывал моменты различных боевых событий или диктовал их моему помощнику. По моим записям, с момента первого взрыва на Петропавловске до его исчезновения под водой прошло 1 минута 43 секунды. Неприятель продолжал медленно приближаться к нам и был ясно виден. Через очень короткий промежуток времени после гибели «Петропавловска» взорвалась «Победа», и с большим креном стала входить на внутренний рейд. В то время раздалась стрельба со всех наших судов из 75–миллиметровых и ниже калибром орудий. Видимо, на всех судах явилась мысль, что неприятельские подводные лодки взорвали наши суда. Выбрасываемые отстрелянные медные гильзы унитарного патрона 75–миллиметровых орудий, попав в воду, плавали, пока их не заливало водой. Их принимали за перископы. Паника овладела кораблями, и все суда направились к входу на внутренний рейд. Тогда мы, старшие специалисты, находившиеся по боевому расписанию на мостике, обратились к командиру «Баяна» с просьбой поднять сигнал: «Входить по порядку номеров, указанному в приказе адмирала Макарова. Сначала капитан 1 ранга Вирен не соглашался, будучи младшим из командиров судов 1 ранга, но, видя беспорядок, всё же поднял сигнал. Мачта на Золотой Горе отрепетовала его, а затем все суда. Сразу восстановился порядок, и корабли благополучно вошли в гавань и на внутренний рейд. «Баяну» же приказано было остаться на рейде к наблюдать за неприятелем. Японцы два или три раза подходили на очень близкое расстояние, но почему–то не открывали огня. Господь Бог продолжал быть милостивым к нам, «Баяну» — ведь мы сколько раз проходили совсем рядом с поставленными на рейде минами и не взорвались. На следующий день тральщиками были обнаружены еще несколько японских мин. Только в пятом часу мы вошли на внутренний рейд.

Весь личный состав флота был удручен гибелью адмирала Макарова. Такого другого у нас не было. Тяжело было у всех нас на душе. Нам не везло. Блестящая подготовка к войне, счастье и удача были на стороне японцев.

Контр–адмирал

К. В. Шевелев