В 1687 г. восточную часть Тихого океана посетил корабль английского пирата Эдуарда Дэвиса. Судно называлось «Удовольствие холостяка». Достигнув островов Галапагос, Дэвис круто повернул на юг и, пройдя около четырех тысяч километров, обнаружил низкий песчаный берег неведомой земли. На западе виднелась длинная и плоская полоска суши. Но пирату недосуг было заниматься исследованиями, и он покинул неведомые земли, так и не пристав к ним.

Об открытии Дэвиса стало известно многим после выхода в свет нашумевшей книги его коллеги, английского пирата Вильяма Дампира «Новое путешествие вокруг света».

На поиски материка в Тихом океане голландская Вест-Индская компания направила большую экспедицию под командованием адмирала Якоба Роггевена. Ближайшей целью плавания были поиски «земли Дэвиса».

В начале 1722 г. эскадра Роггевена обогнула мыс Горн и вышла в Тихий океан. Курс был взят на северо-запад, к району, указанному Дэвисом. Шестого апреля поиски увенчались успехом: под 27 градусом южной широты и 109 градусом западной долготы была замечена суша. Правда, она совсем не походила на земли, описанные Дэвисом: это был скалистый и маленький островок. В честь первого дня христианской пасхи, в который произошли указанные события, он был назван островом Пасхи — название, которое сохраняется и поныне. Высадка на скалистый берег была затруднительна. И лишь на четвертый день адмирал решился высадиться на сушу вместе со 134 спутниками. Но еще до высадки европейцы знали, что на этом крохотном острове их ждет нечто необыкновенное: с бортов своих кораблей они могли видеть гигантских идолов, стоящих возле берега моря.

Тот, кто посещал остров Пасхи или хотя бы видел его фотографии, приходит в изумление перед каменными гигантами, воздвигнутыми на этом крохотном клочке земли. Когда были созданы великаны, достигающие 20 метров высоты и многих тонн веса? Кого изображали они — живых людей, неведомых богов или могущественных духов? Каким образом удалось вытесать из твердого камня гигантские фигуры? И кто смог их доставить за несколько километров к берегу моря, чтобы водрузить на огромные площадки «аху»? Зачем понадобилось высекать в другом месте острова огромные цилиндры из красного камня и водружать их на головы статуй? Какой цели служили громадные «аху», достигающие 60 метров длины и трех метров высоты? Чья рука изобразила на скалах острова Пасхи, вблизи древнего поселения Оронго, удивительные фигуры людей с головами птиц? Кого изображают искусно вырезанные из дерева торо-моро изящные статуэтки горбоносых людей с бородкой и торчащими ребрами? Или другие статуэтки — женские фигурки с узкой маленькой бородой, такой же, как у людей с торчащими ребрами? И что значит фантастическое существо с двумя головами, также искусно сделанное из дерева торо-моро? Почему некоторые орнаментальные рисунки Пасхи удивительно похожи на рисунки Древней Греции? Нерешенных вопросов было множество. И пожалуй, на многие из них могли бы дать ответы сами жители острова Пасхи, если бы над их островом не разразилась страшная беда. В 1862 г. к этому удаленному клочку земли направилось семь парусников, принадлежащих перуанцам. Пиратам были нужны рабы для добычи птичьего помета на островах Чинча, возле побережья Перу. Почти все островитяне были насильно вывезены налетчиками и проданы в рабство.

Епископ Тепано Жоссан, «патриарх Океании», обратился с протестом против такого неслыханного насилия к правительствам Франции и Англии. Протест был поддержан, но слишком поздно. Из тысячи жителей острова Пасхи, захваченных пиратами, на родину отправили только 100 человек. Но и из них 85 островитян умерли в пути, заболев оспой. Лишь 15 человек смогли увидеть родную землю… но они-то и занесли страшную эпидемию оспы на остров Пасхи. Только 111 человек осталось здесь после эпидемии — 111 из нескольких тысяч!

Беда не приходит одна. Вскоре на острове Пасхи появился миссионер — одинокий и суровый фанатик отец Эжен Эйро. Его «трудами» и рвением прибывших позднее миссионеров культуре острова Пасхи был нанесен решительный и непоправимый удар. Обращение в христианство окончательно подорвало связь оставшихся жителей с прежними традициями. И что было совершенно невозвратимо: миссионеры приказали уничтожить бесценные свидетельства древней истории — иероглифические письмена «кохау ронго-ронго».

Адмирал Роггевен, открывший остров, сообщил о гигантских статуях, однако ни словом не обмолвился о том, что его жители владеют искусством письма. Но уже следующий европеец, посетивший остров Пасхи, с удивлением констатировал тот примечательный факт, что вместо обычных «крестиков» или оттисков пальцев местные вожди поставили загадочные знаки. На маленьком клочке суши существовала самобытная письменность!

Миссионер Эйро был первым европейцем, поселившимся на острове Пасхи. «Во всех домах есть деревянные дощечки или палки, покрытые какими-то иероглифическими знаками, — писал он в 1864 г. — Это фигуры неизвестных на острове животных; туземцы чертят их с помощью острых камней (обсидиан). Каждая фигура имеет свое название; но так как они делают такие дощечки в редких случаях, это заставляет меня думать, что знаки, остатки древнего письма, сохранились у них по обычаю, которому они следуют, не ища в нем смысла».

Смысла не искал в дощечках и сам Эйро, по указанию которого был совершен бессмысленнейший поступок: сожжение неведомых письмен. Огонь пожрал многие сотни драгоценных документов древности, которые могли бы сделать ясной загадочную историю острова Пасхи. До наших дней дошли только несколько чудом сохранившихся дощечек с письменами, порой фрагментарными, порой сильно поврежденными. Но до сих пор тщетны все попытки ученых проникнуть в тайну иероглифов. И вместо того чтобы помочь ответить на многочисленные загадки острова Пасхи, молчащие дощечки «говорящего дерева» сами задают исследователям, пожалуй, наиболее трудную задачу.

Когда прибыли люди на остров Рапа-Нуи, или, как назвали его голландцы, Пасхи? Каков возраст каменных гигантов и письменности кохау ронго-ронго? На эти вопросы в течение многих лет пытались дать ответ и серьезные ученые, и бесконечное число фантазерствующих дилетантов. По мнению профессора Альфреда Метро, возглавлявшего франко-бельгийскую экспедицию на остров Пасхи в 1934–1935 гг., первые поселенцы во главе с легендарным вождем Хоту Матуа прибыли в XII–XIII вв. Метро опирался на сопоставление культуры Рапа-Нуи с культурой других островов Полинезии, а также на список вождей — потомков легендарного Хоту Матуа.

Лингвист Себастьян Энглерт, вот уже три десятилетия живущий на острове Пасхи, относит заселение острова к еще более позднему времени. По его мнению, Хоту Матуа и его спутники появились на земле Рапа-Нуи примерно в 1575–1610 гг., а возведение гигантских статуй началось в период между 1610–1730 гг., то есть накануне открытия острова европейцами. По мнению знаменитого норвежского путешественника и исследователя Тура Хейердала, остров Пасхи был заселен примерно на тысячу лет ранее, чем считал Энглерт, — в период расцвета древних южноамериканских культур, в V–VI вв. н. э.

Многие авторы предполагали, что возраст статуй острова Пасхи насчитывает несколько тысячелетий. Например, академик В. А. Обручев относил гибель культуры острова Пасхи к концу ледникового периода. Следовательно, возраст статуй должен равняться по крайней мере 120–150 векам.

Наконец, приверженцы мистической секты теософов считали, что прародина человечества, материк Лемурия, остатком которого является остров Пасхи, погиб… 4000 000 лет назад! Как видите, диапазон возраста статуй острова Пасхи весьма велик — от трех столетий до четырех миллионов лет. Каждая из сторон была уверена в собственной правоте и настаивала на своей датировке. Но пока лопата археолога не вошла в сухую землю Рапа-Нуи, не существовало никаких прямых и вещественных доказательств в пользу того или иного предположения. Археологическую экспедицию на остров Пасхи возглавил и организовал Тур Хейердал.

История экспедиции красочно описана в его книге «Аку-аку», и мы не будем ее повторять. Приведем только итоги раскопок и даты, полученные с помощью радиоуглеродного анализа. Вот как характеризуется древняя культура острова Пасхи археологами, проводившими раскопки.

В первый период, который начался до 400 г. и закончился примерно в 1100 г., возводились статуи небольших размеров, без «шапок» из камня на голове. Стиль статуй был вполне реалистическим. В это же время воздвигались прямоугольные платформы «аху» тщательной кладки, похожие на алтари. Тогда же в юго-западном углу острова, носящем ныне название Оронго, сооружаются церемониальные постройки — здесь первые поселенцы устраивают празднества в честь бога Макемаке (его изображениями испещрены скалы Оронго), а также ведут наблюдения за солнцем. В начале XII в. наступает второй период развития рапануйской культуры. Именно с этого времени начинается строительство каменных гигантов; статуи сильно стилизуются, они далеки от прежней реалистической манеры. Производство великанов сосредоточивается в каменоломнях на склоне вулкана Рано-Рараку. Платформы «аху» сооружаются с меньшей тщательностью, но зато теперь на них водружают статуи, обращенные спиной к морю. Древний ритуальный центр Оронго перестраивается, очевидно, в связи с тем, что появляется новый культ. Это культ тангатаману — птицечеловека; изображения людей с головами птицы фрегат появляются рядом с древними изображениями бога Макемаке.

Второй период заканчивается в конце XVII в. (может быть, на сто лет раньше или позже — такова пока что точность метода датирования с помощью радиоуглеродного анализа). Третий период знаменуется междоусобными войнами, прекращением строительства гигантских статуй и платформ «аху»; вместо них возводятся полупирамидальные аху, которые, также как и платформы аху, служат для религиозных церемоний и для погребения умерших. В третьем же периоде происходит разрушение созданных ранее каменных гигантов и древних аху. Гибель этих сооружений происходила буквально на глазах у европейцев.

Адмирал Роггевен, открывший остров в 1722 г., видел большое количество статуй, стоявших на платформах. Капитан Гонсалес, посетивший остров в 1770 г., отмечал, что островитяне поклоняются огромным каменным идолам. Но уже в 1774 г. знаменитый Джеймс Кук был поражен пустынным ландшафтом острова и большим количеством поваленных и разрушенных статуй. Лаперуз, посетивший Рапа-Нуи в 1786 г., увидел вместо гигантов небольшие каменные пирамиды. Русский флотоводец Юрий Лисянский, побывавший на острове в 1804 г., видел в бухте Ханга-Роа четыре стоящие статуи. Через двенадцать лет остров посетил другой русский капитан — Коцебу. Но в той же бухте Ханга-Роа уже не было стоящих статуй. Они лежали, разрушенные, на земле. Последняя статуя была повалена в промежутке между 1838–1864 гг., скорее всего в 1840 г. Но рапануйская культура погибла не от междоусобных войн и последовавшего свержения статуй. Еще продолжались церемонии выбора птицечеловека в Оронго, еще были живы маори ронго-ронго, ученые знатоки письма, когда пиратский набег перуанцев и христианизация острова положили конец древней рапануйской культуре, возраст которой насчитывает по крайней мере 15 столетий.

Итак, археологические раскопки позволили датировать историю острова Пасхи, разделить ее на периоды. Но они так и не ответили на вопрос, кем же были создатели древней культуры, какой народ воздвигал гигантов из камня, поклонялся Макемаке и птицечеловеку, строил «аху». Ответ на эти вопросы могут дать древние легенды и предания, говорящие о заселении острова и о генеалогии вождей. Но и здесь исследователя рапануйской культуры ожидают трудноразрешимые вопросы.

Если бы остров Пасхи имел генеалогию правителей вроде тех, какие записаны на других островах Полинезии, многие его тайны могли бы быть раскрыты, справедливо считал Альфред Метро. Дело в том, что списки верховных вождей острова Пасхи, потомков Хоту Матуа, сильно различаются друг от друга и в именах, и в общем числе этих имен. В конце 60-х годов прошлого века миссионер Руссель записал имена 20 «королей», потомков легендарного Хоту Матуа. Немного позже епископ Таити Тепано Жоссан привел список из 32 верховных вождей, причем имена в этом списке значительно отличались от списка Русселя.

Прошло около 20 лет, и американец Вильям Томпсон, пробывший на острове Пасхи 11 дней, опубликовал свой список потомков Хоту Матуа, состоявший из 57 имен. Английская исследовательница Кэтрин Раутледж прожила на острове Пасхи более года. Она тщательно записывала легенды и предания; записала она и генеалогию верховных вождей. Однако материалы экспедиции были утеряны. И лишь совсем недавно канадскому ученому Леньону-Орджилу удалось разыскать в архивах список Раутледж. Он содержал 69 имен!

Этот список не был известен профессору Метро, когда он в свою очередь записывал генеалогию верховных вождей острова Пасхи. В нем было ровно 30 имен. Цифра подозрительная: ведь число 30 является у рапануйцев «священным», и вполне вероятно, что имена «королей» просто-напросто подогнаны под магическую тридцатку. Метро предположил, что подгонка эта была незначительной — всего на несколько имен, и датировал прибытие Хоту Матуа и его спутников XII–XIII вв.

По списку Жоссана получалась несколько более ранняя дата — XI в., по списку Русселя — более поздняя, примерно начало XIV в. Зато списки Томпсона и Раутледж давали гигантский скачок во времени. По Томпсону, выходило, что Хоту Матуа появился на острове Пасхи в середине VI в., а по Раутледж, — в начале II в.! Эти цифры казались ученым невероятными. Но археологические раскопки удлинили возраст рапануйской культуры чуть ли не на тысячу лет. Может быть, верны именно эти «длинные списки»? И «люди Хоту Матуа» прибыли действительно в конце IV в., а может быть и еще раньше? Ведь не исключалось, что на острове Пасхи археологи сумеют «засечь» и более раннюю дату!

На вопросы эти трудно ответить с уверенностью. Но по всей видимости, Хоту Матуа и его спутники поселились на Рапа-Нуи не в столь уж отдаленные времена. Список, приводимый Томпсоном, неточен. В нем наряду с настоящими верховными вождями упоминаются и члены их семей. А в списке Раутледж, самом длинном, приводятся кроме них еще и имена богов, и просто повторения одного и того же имени дважды. Да и не слишком вероятно, чтобы память островитян смогла удержать имена вождей в течение полутора, а то и двух тысяч лет!

Скорее всего, остров Пасхи был заселен до пришествия Хоту Матуа какими-то другими людьми. О них-то и упоминают, правда очень смутно, предания Рапа-Нуи, повествующие о встрече первых поселенцев с другими людьми. Кем были эти люди? На этот вопрос мы также не можем дать точного ответа. Но зато можем утверждать, что не только остров Пасхи, но и другие острова Полинезии были заселены каким-то народом до пришествия полинезийских мореплавателей. Глухие упоминания о них сохранились во многих преданиях и легендах.

Маори, коренные жители Новой Зеландии, рассказывают, что их великий предок, по имени Купе, происходил родом из Центральной Полинезии и был отличным рыболовом. Но кальмары повадились воровать у него приманку для рыбы. Рассерженный Купе решил убить вожака нахальных воров и пустился за ним в погоню. Стая кальмаров уплывала на юг, а вслед за нею плыл отважный Купе, пока не увидел он землю, неведомую раньше, с высокими горами, окутанными туманом. «Длинное белое облако» — Новая Зеландия — предстала перед его глазами. Но не о красотах открытой им страны думал рассерженный мореплаватель. Он загнал вожака кальмаров в узкий пролив, разделяющий Северный и Южный острова Новой Зеландии (пролив Кука), и убил нахального предводителя воров. Затем довольный своей победой мореплаватель вернулся на родину, в Центральную Полинезию, и рассказал о виденной им на юге прекрасной и огромной земле, населенной… И здесь версии преданий маорийцев о Купе расходятся. По одной версии, страна была населена одними лишь птицами. По другой — великий Купе видел людей высокого роста, с темной кожей и плоскими носами.

Какой из вариантов более правилен? Мореплаватель Купе жил в X в. н. э. Но задолго до этого времени, как показывают раскопки археологов, на Новой Зеландии жили люди, условно названные учеными «охотниками за моа» (гигантскими птицами, достигающими 5–6 метров в высоту и некогда водившимися на этом двойном острове). Значит, до полинезийцев в Новой Зеландии жили какие-то люди.

Купе прибыл из Центральной Полинезии. Но и эти острова были когда-то заселены таинственными людьми, именуемыми манахуне. Об этих же манахуне, или менехуне, повествуют и предания Гавайских островов. Легендарный предок современных гавайцев, по имени Гавайи Лоа (Гавайи Великий), прибыл около середины V в. в «страну вечной весны» (как называют Гавайские острова), где до прибытия полинезийцев жил народ менехуне. Радиоуглеродная датировка подтверждает свидетельства преданий. Заселение Гавайев началось не позже III в. н. э., но не исключена и более ранняя датировка в связи с будущими находками, как свидетельствуют специалисты по Гавайским островам.

Менехуне были искусными строителями, рассказывается в преданиях полинезийцев, они строили храмы и сооружали пруды для рыб. Работу они вели под покровом ночи и многие постройки воздвигали за одну-единственную ночь. Более поздние легенды говорят, что менехуне были «расой карликов», подобием европейских гномов или фей. Тут мы имеем дело, разумеется, со сказкоумным вымыслом. До полинезийских мореплавателей, известных по преданиям и мифам, на островах Центральной Полинезии, Гавайях, Новой Зеландии, Пасхе, словом, на всех «опорных точках» великого полинезийского треугольника обитали люди — предшественники великих мореходов Полинезии. О них же повествуют и мифы островов Самоа, западного края полинезийских земель. До прихода наших божественных предков, говорится в них, на земле Самоа жили древние люди, происходившие от червей, зародившихся в гниющей виноградной лозе. По генеалогиям самоанских «божественных предков» выходит, что они прибыли примерно в V в. н. э. А другие данные говорят, что на Самоа люди жили раньше более чем на тысячу лет. Вновь мы сталкиваемся с неведомыми предшественниками полинезийцев.

Не только легенды и радиоуглеродные датировки говорят о предшественниках полинезийцев. Данные науки о языке, а также науки о географических названиях, топонимики, подтверждают слова легенд и факты археологии. Языки жителей острова Пасхи, Гавайских островов, Новой Зеландии, Таити, Самоа и других островов Полинезии очень близки друг к другу. Общие названия месяцев, предметов быта, растений, социальные термины. Одинаковы названия числительных… но не на всех островах. Числительные тельные в языке островов Туамоту не имеют ничего общего с общеполинезийскими.

10 октября 1770 г. из порта Кальо (Перу) на поиски новых земель вышли два корабля под командованием капитана дона Фелипе Гонсалес де Хаедо. Через пять недель плавания они увидели остров Пасхи — вторыми после адмирала Роггевена, открывшего остров в 1722 г. Участники экспедиции Гонсалеса сделали много любопытных наблюдений над жизнью и бытом островитян. Был составлен и маленький словарик языка Рапа-Нуи. Большинство слов, как потом увидели лингвисты, были чисто полинезийскими. Но числительные — очень важный компонент — не совпадали с полинезийскими названиями, которыми пользуются современные жители острова Пасхи.

Судите сами: в первом столбце этой таблицы приведены числительные, записанные в 1770 г., во втором — современные числительные острова Пасхи; в третьем — числительные жителей Новой Зеландии, маори; в четвертом — жителей острова Таити — центра расселения полинезийцев; в пятом — гавайцев; в шестом — самоанцев; а в последнем — числительные жителей острова Туамоту, которые не совпадают ни с полинезийскими, кроме названий 7 и 8, ни со старыми рапануискими.

В самоанском и гавайском языках нет звука «р», а он заменен на «л»; в гавайском языке (в котором всего-навсего 7 согласных) отсутствует и звук «т», его замещает «к». Но всем остальном числительные Новой Зеландии, Таити, Самоа, Гавайев — крайних точек и центра Полинезии — и современные названия чисел острова Пасхи совпадают.

И среди них чужеродным телом выглядят названия чисел островитян Туамоту и древние числительные на Рапа-Нуи. Что это? Остаток более старых систем исчисления? Или же следы другого, неполинезийского языка?

Правда, в поисках языкового «субстрата» (иного, более древнего языка) среди языков Полинезии нужно проявлять особую осторожность. Ибо там существовал удивительный обычай «замены языка», называемый полинезийцами «тепи». Состоял он вот в чем: когда происходило какое-либо важное событие, например приход к власти нового вождя, старый язык… отменялся. А вместо него предлагался другой язык, которым приказывали разговаривать всем островитянам.

Адельберт Щамиссо, известный русский этнограф и лингвист, сообщает, что в начале XIX в. первый король Гавайских островов Камехамеха по случаю рождения сына придумал «совершенно новый язык и начал вводить его в употребление. Вновь придуманные слова не имели общих корней с прежним языком, и даже частицы, которые заменили грамматические формы, были вновь образованы. Некоторым влиятельным личностям не поправилось это нововведение, и они решились отделаться с помощью яда от ребенка, который был причиной нововведения. И действительно, со смертью ребенка старый язык был снова восстановлен, а новый забыт».

Конечно, заставить целый народ или хотя бы племя отказаться от своего родного языка задача непосильная. Вероятно, все «новые» языки постигла та же участь, что и язык. предложенный Камехамехой (хотя тот и был самым могущественным властителем за всю историю Полинезии). Но вполне можно предположить, что благодаря обычаю «тепи» отдельные слова, выдуманные жрецами, все-таки могли «вкрапиться» в полинезийские языки. И тщетно будет отыскивать лингвист в этих словах следы какого-то «субстрата», другого, неполинезийского языка, а историк искать следы народа, говорившего на этом неведомом языке.

Каждое собственное имя было когда-то нарицательным. А вот некоторые названия местностей на острове Пасхи не являются рапануйскими словами, они ничего не значат. Например, «воро», «вово» и ряд других — нет таких слов, нет таких корней в рапануйском языке. Откуда же они взялись? Может быть, до прихода полинезийцев жители острова Пасхи говорили на ином языке? Или же слова «воро», «вово» и тому подобные являются древними рапануйскими, ныне утратившими свой смысл и ставшими «звуком пустым» (вроде древнерусских слов «шуйца», «поелику»)?

Трудно ответить на этот вопрос, он требует длительного и внимательного изучения. Ведь, по справедливому замечанию профессора С. Л. Токарева, крупнейшего советского знатока Океании, «до сих пор лингвисты работали главным образом по сопоставлению сравнимых элементов языка и не обращали внимания на несравнимые элементы. Надо думать, что в полинезийских языках сохранился очень древний пласт».

К какому же народу относится этот «очень древний пласт»? Многим миллионам читателей книг Тура Хейердала «Путешествие на «Кон-Тики»» и «Аку-аку» хорошо известны доводы, которые приводит норвежский исследователь в пользу того, что первыми острова Полинезии заселили выходцы из Южной Америки.

Действительно, связи между Новым Светом и Океанией существовали. Так, например, полинезийский сладкий картофель «кумара» — американского происхождения, и на языке индейцев района Анд он называется «кумар». Доказано, что инки достигали на своих плотах островов Галапагос, расположенных в Тихом океане. Своим смелым плаванием на плоту «Кон-Тики» Тур Хейердал наглядно показал, что бальсовый плот индейцев может достигнуть далеких островов Полинезии.

И все же некоторые специалисты по Океании считают, что легендарные «менехуне» не были выходцами из Южной Америки. Сладкий картофель в Полинезию мог быть привезен не индейцами, а самими полинезийцами: имеются сведения, что отважные мореходы-полинезийцы добирались до берегов Америки (а возможно, достигали и льдов Антарктики!).

Тур Хейердал связывает культуру острова Пасхи с легендарными «длинноухими» белыми людьми, которые, согласно преданиям индейцев, воздвигли гигантские постройки Тиагуанако, а затем, потерпев поражение в битве, бежали на плотах за океан. Культура Тиагуанако датируется VI–X вв. А первые поселенцы на острове Пасхи, как показала археологическая экспедиция, возглавляемая самим Хейердалом, появились ранее V в., то есть до начала расцвета Тиагуанако. Гигантские же статуи возводились на Рапа-Нуи столетием позже гибели культуры Тиагуанако.

Вот почему среди специалистов по Южной Америке и по Океании существует точка зрения, что заселение Полинезии шло не с запада, а с востока, не со стороны Америки, а со стороны Азии. На востоке, считают они, нужно искать создателей культуры острова Пасхи.

На сотнях тысяч квадратных километров Тихого океана разбросаны острова. Юго-западная часть Океании населена темнокожими людьми, принадлежащими к негроидной расе. Это «черные острова», Меланезия. Многочисленные острова северо-запада заселены людьми с более светлой кожей, близкими малайцам и индонезийцам, которые относятся к монголоидной расе. Всю остальную часть Океании занимает Полинезия, острова которой протянулись на шесть тысяч километров с севера на юг и на восемь тысяч километров с востока на запад.

Несмотря на огромные пространства, разделяющие полинезийские архипелаги, население их говорит на одном языке и имеет одну культуру. Границы Полинезии как бы обозначены углами гигантского треугольника: на юге Новой Зеландией, на севере Гавайскими островами, на востоке островом Пасхи. Полинезийцы удивительный народ, сочетающий в себе черты монголоидной и европеоидной расы. Они не похожи на сухопарых и чернокожих жителей Меланезии, типичных представителей негроидной расы. Таким образом, острова Океании заселены людьми, имеющими признаки всех трех «больших рас».

Кто первый заселил острова? Этот вопрос издавна стоял перед исследователями Океании. Был найден ответ: представители негроидной расы. С незапамятных времен проникли они в Австралию и Тасманию по непрерывно тянущейся цепочке островов и островков — от Новой Гвинеи через Соломоновы острова и далее к островам Фиджи и в Меланезию прошли первые темнокожие поселенцы.

Фиджи — граница между Меланезией и Полинезией. Остановились ли темнокожие колумбы Океании в своем великом пути на восток? Или же они проникали и дальше, на Таити и Самоа, Тонга и Новую Зеландию, заселив их задолго до полинезийцев? И следовательно, лишь в более поздние времена негроидное население этих островов было вытеснено и истреблено пришельцами-полинезийцами?

Есть факты, говорящие о том, что это предположение верно. В культуре полинезийцев, жителей островов Самоа и Тонга, есть очень много меланезийских черт. Правда, эти острова — ближайшие соседи Меланезии. Но следы темнокожих предшественников полинезийцев прослеживаются и на более восточных островах. Легендарный герой — мореплаватель Купе, открывший Новую Зеландию, видел там темнокожих людей с плоскими носами — характерные черты негроидной расы.

Эти черты имеются и у жителей острова Пасхи. Во всяком случае длина черепов островитян оказалась ближе всего к длине черепов жителей Новой Каледонии, чистокровных меланезийцев!

Рассматривая гигантские «шапки» на головах фигур, украшающих аху, задаешь себе вопрос: почему, собственно, этот головной убор не высекался из камня вулкана Рапо-Рараку; почему его не оттесывали вместе со статуями из одного куска (что было бы гораздо удобнее), а тратили огромные усилия на то, чтобы добыть нужный материал из далекой каменоломни на горе Пуна-Пау, лежащей на западе; почему эти «шапки», назначение которых нам непонятно и которые иные исследователи толковали как знак иерархического отличия, должны были непременно выделываться из интенсивного, красного, шершавого, покрытого бесчисленными пузырьками туфа этой каменоломни?

Английский этнограф Генри Бальфур считал, что «эти красные цилиндры вовсе не были головными уборами, а изображали волосы или прическу». У полинезийцев гладкие или слегка волнистые темные волосы. Зато жители Меланезии окрашивают свои курчавые волосы в красный цвет охрой. Не значит ли это, что туземцы воспользовались покрытым пузырьками красным туфом для изображения волос, но не гладких или слегка волнистых, как у полинезийцев, а вьющихся и неровных, как у меланезийцев?

Культ птицы фрегат, воздвижение каменных гигантов и даже тайны письменности ронго-ронго — все эти нерешенные проблемы, но мнению сторонников «меланезийской» гипотезы, решаются, стоит только допустить, что первоначальное население острова Пасхи было темнокожим и что лишь значительно позднее, в XIV в., появились здесь полинезийцы, эти «светлокожие конкистадоры». Такова аргументация сторонников «меланезийской» гипотезы. А что говорят их противники?

Нет никаких данных, говорят они, для предположения о том, что меланезийцы, жители «черных островов», совершали столь же далекие плавания по океану, как и полинезийцы. Поэтому легендарные менехуне также являются полинезийцами, но не теми, о которых говорят предания по генеалогии, а более ранней волной переселенцев. Для полинезийцев характерно превозносить своих непосредственных предков и умалять значение своих предшественников по открытию и заселению островов, отмечал известный ученый Те Ранги Хироа в своей книге «Мореплаватели Солнечного восхода». Менехуне были полинезийцами, которые имеют полное право считаться первыми мореплавателями, пересекшими океанские просторы до самых Гавайских островов.

«И до острова Пасхи» — добавил бы этот замечательный исследователь, сам наполовину полинезиец, доживи он до времен археологических раскопок на Пасхе. Язык Рапа-Нуи родствен другим полинезийским языкам. Современные данные языкознания позволяют определить степень родства того или иного языка и даже время, правда приблизительное, разделения языков от языка-основы, языка-отца.

В свете этих данных получается, что в первые века нашей эры язык острова Пасхи отделился от языка Маркизских островов, а это означает, что и заселение Рапа-Нуи шло с востока, с Маркизских островов, и именно в те времена, когда найдены древнейшие памятники острова Пасхи.

Полинезийский характер культуры Рапа-Нуи подтверждают и другие данные. Религия, быт, культурные растения, социальный строй, фольклор, рыболовство, жилища жителей острова Пасхи — полинезийские. Погребальные платформы «аху» также свойственны жителям Полинезии, хотя на других островах они и не достигают таких размеров, как на острове Пасхи, равно как и каменные статуи «моаи», встречающиеся на Маркизских островах, острове Питкерн и в других частях Полинезии.

Резные фигурки, с таким большим искусством сделанные жителями острова Пасхи из твердого дерева торо-моро, не являются исключением и для остальных полинезийских островов. Искусство резьбы по дереву процветало и на Гавайях, и в Новой Зеландии, и на Таити. Ближе всего по стилю к рапануйским фигуркам стоят статуэтки островов Чатэм, также заселенных полинезийками.

Наконец, есть множество данных в пользу того, что письменность острова Пасхи, кохау ронго-ронго, развилась из мнемонических средств, весьма широко распространенных в Полинезии. «Кохау» по-полинезийски означает «жезл из дерева хау» (хибискуса); «ронго-ронго» означает «говорить», «декламировать».

Проблема первых обитателей островов Полинезии во многом еще полна неизвестности. Не исключено, что загадочными менехуне могли быть и не жители Южной Америки, и не меланезийцы, и не полинезийцы, а какой-либо народ, ныне полностью вымерший, подобно тому как полностью вымерли шумеры или ольмеки. Некоторые исследователи предполагают, что менехуне — это пришельцы из Древней Индии или родственники австралийцев.

О первых поселенцах на острове Пасхи легенды не донесли почти никаких сведений, кроме того, что до появления Хоту Матуа остров был населен. Зато о самом Хоту Матуа и его прибытии на Рапа-Нуи имеется целый цикл преданий. С их помощью можно «расшифровать» немые археологические находки, относящиеся ко второму периоду истории острова Пасхи — периоду строительства каменных великанов.

Вождь Хоту Матуа жил в далекой земле Марае-ренга, в области Маори, на Хиве, говорит легенда о заселении острова Пасхи. Здесь был настолько жаркий климат, что порой растения засыхали под палящим солнцем, а случалось, что и люди умирали от нестерпимой жары.

В земле Марас-ренга стояли каменные статуи, моаи. В море водились черепахи и было много акул. После смерти отца Хоту Матуа разгорелась жестокая вражда между Хоту Матуа и его братом, по имени Орои. По другой, более подробной версии легенды о великом вожде Хоту Матуа, поводом к войне с Орои была не междоусобица братьев, а иные причины. Орои был не братом Хоту Матуа, а могущественным соседним вождем на Хиве. Орои и Хоту Матуа любили одну девушку. Девушка заявила, что выйдет замуж за Орои, если только он обойдет без передышки вокруг острова. Влюбленный Орои отправился в путь, а девушка тем временем скрылась вместе с его соперником.

Разгневанный Орои решил мстить всему роду Хоту Матуа. Начались сражения, в которых победу неизменно одерживал Орои. Великий вождь Хоту Матуа был вынужден покинуть свою родину и бежать. Неизвестно, что было причиной войны с Орои и кем приходился он Хоту Матуа — братом или конкурирующим вождем. Ясно одно: Хоту Матуа был вынужден покинуть родину.

Готовясь к отплытию, он снарядил огромные ладьи — в каждой из них могло поместиться больше сотни человек. Они были с высокими, как шея лебедя, носами и с такой же высокой кормой. Одной ладьей командовал сам Хоту Матуа, другой — вождь Туу-ко-иху, женатый на сестре Хоту Матуа. В далекие края отправлялся великий знаток растений Теке и искусный строитель Нуку Кеху.

Накануне отплытия знаток растений решил, что у него слишком мало сортов ямса. Вместе со своими помощниками он отправился к вождю, по имени Маеха, у которого были прекрасные плантации. И пока Теке занимал богатого вождя разговорами, его помощники украли с плантации две корзины новых сортов ямса.

Ладьи отправились в путь. Кроме сотен людей (по разным версиям, в каждой ладье было от 100 до 400 человек) они везли различные сорта ямса и банана, сахарного тростника и сладкого картофеля, а также растения, из которых можно вить веревку, и растения, из которых можно добывать желтую и белую краску; великое множество орехов было взято для питания на острове в первое время после прибытия — скорлупу этих орехов часто находят в древних пещерах.

Были взяты ростки деревьев торо-моро, из древесины которых можно делать различные изделия. Были захвачены и куры. Наконец, Хоту Матуа, говорят легенды, вез с собой со своей родины на остров Пасхи 67 дощечек с письменами — «говорящим деревом» кохау ронго-ронго.

Два месяца продолжалось плавание людей Хоту Матуа и Туу-ко-иху. Наконец утром мореплаватели увидели остров Пасхи. Матуа первым высадился на берег.

На берегу бухты Анакена были построены дом и земляная печь для Хоту Матуа и дом для его жены, у которой родился во время путешествия сын, названный Туу-ма-Хеке и провозглашенный наследником власти великого вождя. На острове Пасхи нет ручьев и источников воды. Хоту Матуа поспешно занялся сооружением цистерн, чтобы собирать дождевую воду.

Вскоре поселенцам пришлось заниматься не только мирными делами. Заклятый враг Хоту Матуа Орой, поклявшийся отомстить, накануне отъезда проник на ладью Туу-ко-иху под видом слуги. А после высадки на острове скрылся в местечке, и поныне называющемся Орои. Он подкарауливал и убивал беззащитных спутников и однажды расставил ловушку самому Хоту Матуа. Но мудрый вождь заметил это, и злобного Орои постигла судьба, которую он готовил Хоту Матуа. Он был пойман в сеть и умерщвлен. Шли годы. Хоту Матуа стал стар и слеп. Шестеро сыновей его, родившихся на острове Пасхи, были уже взрослыми людьми. Почувствовав приближение смерти, великий вождь созвал их и разделил между ними свои владения. Затем, напившись воды, он повернулся в сторону далекой родины и крикнул: «Пусть запоет петух!» Крик петуха донесся из-за океана — и великий Хоту Матуа умер.

После смерти отца его старший сын, Туу-ма-Хекс, не захотел оставаться на острове и отправился к земле своих предков, на Хиву. Вместо него стал править Туу-ко-иху, командир второй ладьи, а затем верховным вождем острова Пасхи стал внук Хоту Матуа.

Вскоре после прибытия Хоту Матуа и его спутников на острове Пасхи появились новые поселенцы. «Новенькие» прибыли без женщин и поселились на полуострове Поике. Сколько времени они были там, каким образом отдали им люди Хоту Матуа часть острова, легенды умалчивают. Не говорят они ни слова и о том, что «новенькие» стали командовать первыми переселенцами и заставлять их строить гигантские статуи и каменные платформы «аху». Но зато детально и подробно рассказывается в древних преданиях о том, как были уничтожены пришельцы.

Ханау еепе (так назывались «новенькие») сказали ханау момоко (название первых переселенцев, людей Хоту Матуа): «Идите и тащите камни к побережью». Этими словами начинается легендарная история войны и разгрома «новеньких». Ханау момоко отвечали: «Мы не хотим таскать камни, лежащие на земле, оставив из-за этого наше пропитание, сладкий картофель, покрывшийся листьями, банановые деревья, сахарный тростник, мы не хотим оставлять их чахнуть и дичать». Ханау еепе разгневались, что им не помогают в строительстве «аху».

Но как бы ни был силен гнев ханау еепе, у их подчиненных было больше оснований сердиться. Мало того, что ханау момоко не могли работать на своих полях, таская камни для пришельцев. На острове развилось людоедство. Когда один из ханау еепе, некто Ко Ита, убил тридцать детей, с тем чтобы их съесть, возмущение достигло предела и угнетенные восстали. По всему острову началось избиение ненавистных ханау еепе. Захватчики в страхе бежали и окопались на полуострове Поике. Они наполнили сухой травой длинный ров, пересекающий полуостров с севера на юг. Они хотели заманить противника в этот ров и там его сжечь. Но коварный замысел не удался: жена одного из ханау еепе рассказала врагам о ловушке.

На рассвете ханау момоко напали на врагов с тыла, загнали их в ров и подожгли траву. В огне погибли все ханау еепе. Только двоим удалось выбраться из горящего рва. С криками «оро! оро! оро!» они убежали и спрятались в пещере. Но и здесь их настигли беспощадные преследователи. Один из спасшихся был тут же убит. И только последнему ханау еепе была сохранена жизнь: его прозвали Оророине. Этот человек был лицом не вымышленным, а реальным. Он жил восемь поколений назад, и от него ведут происхождение некоторые современные жители острова Пасхи, в том числе бывший староста Педро Атан. Радиоуглеродный анализ, которому подвергли золу, добытую из рва, позволил уточнить дату гибели ханау еепе: в промежутке между 1580–1780 гг. во рву горел большой огонь. Но когда произошло прибытие ханау еепе на остров Пасхи и сколько лет продолжалось их хозяйничанье? И наконец, кем они были, эти загадочные пришельцы, заставлявшие строить статуи и «аху», прибывшие без женщин, имевшие обычай удлинять уши (за что их прозвали eire ро-роа — «длинноухими») и занимавшиеся людоедством?

Английская исследовательница Раутледж полагала, что ханау еепе — это потомки меланезийцев, прибывших на остров Пасхи еще до нашей эры. Себастьян Энглерт также считал их меланезийцами, но относил их появление на острове Пасхи к началу XVII в. Тур Хейердал предположил, что «длинноухие» прибыли из древнего Перу. Однако очень много данных говорит о том, что на острове Пасхи не было двух различных рас. Имена хаттау еепе, дошедшие до нас, чисто полинезийские. Кем же были они, легендарные «длинноухие»?

Внимательный анализ легенд и преданий острова Пасхи позволил советским исследователям предположить, что ханау еепе были членами союза ареоев, осевшими на острове Пасхи и превратившимися и правящую верхушку. Приняв эту гипотезу, мы объясняем те «темные места» истории острова Пасхи, которые не могут объяснить ни «меланезийская», ни «американская», ни любая иная гипотеза о происхождении «длинноухих»… Но прежде всего о самом союзе ареоев. На многих островах Полинезии — Таити, Мангарева, Раротонга, Маркизских островах — вплоть до конца прошлого столетия существовали союзы, посвященные богу Оро. Эти союзы имели центр, который находился на острове Раиатеа (неподалеку от Таити). В союз ареоев принимались все желающие, прием производился со сложными и торжественными церемониями. Член союза проходил семь ступеней посвящения, причем каждая из них отличалась особой татуировкой и украшениями. При вступлении в союз apeоев человек получал новое имя.

Вступать в союз могли и мужчины, и женщины. Но число мужчин должно было в пять раз превышать число женщин. Впрочем, последние не очень-то охотно вступали в союз бога Оро. Ибо его члены давали клятву умерщвлять своих детей. Если же, нарушив клятву, ареой имел ребенка, то ареоя-отца изгоняли из союза, а зачастую и убивали.

Ареои были странствующим союзом. С наступлением весны или времени уборки урожая на островах Полинезии появлялись бродяги-ареои, не имевшие постоянного места жительства, и начинались празднества и пиры. Число членов союза ареоев было велико: предания острова Раиатеа говорят, что туда съезжалось до 150 лодок, в каждой из которых редко бывало менее 30–40 ареоев, а зачастую и до сотни человек.

Знать и вожди (по-полинезийски «алики», «арии» или «арики») с нетерпением ждали прибытия странствующих рыцарей бога Оро. Ареои устраивали пантомимы, исполняли речитативом песни и гимны, восхваляющие богов и главных жрецов. Пение сопровождалось барабанным боем и аккомпанементом «духового оркестра» из труб-раковин. Устраивали ареои и драматические представления, содержанием их были исторические события, мифологические сцены. Празднества и пиршества, длившиеся иногда в течение нескольких дней, заканчивались танцами или борьбой.

Если не считать обычая убивать детей, союз ареоев может показаться каким-то подобием средневековых странствующих балаганов — те же песни, танцы, представления, борьба. Но на самом деле это была только внешняя сторона деятельности союза бога Оро. На первый взгляд этот союз может показаться весьма демократичным: любой человек имел возможность стать его членом, носить красивую одежду, богатые украшения, питаться тем, что даже для вождей было священным табу. Однако если в союз ареоев вступал какой-либо знатный человек, он сразу же получал высокую степень посвящения; простые же люди должны были проходить все семь степеней посвящения. А ведь именно низшим членам общества приходилось петь, плясать подряд в течение многих дней, бороться на потеху публики, в то время как ареои первых степеней лишь присутствовали на празднествах, наблюдая за представлениями.

Ареои низших разрядов должны были прислуживать высшим. За членами ордена бога Оро повсюду следовала большая группа слуг. В «награду» слугам (называемым «фанаунау») разрешалось сохранять свое потомство.

Впрочем, когда в союз ареоев вступали вожди, им также давались уступки: во-первых, они проходили обряд посвящения после того, как уже вступили в брак и завели потомство, которое не нужно было умерщвлять. Во-вторых, в особых случаях вождь-ареой уже после вступления в союз мог сохранить жизнь своему первенцу.

Празднества и пиршества ареоев длились целыми днями. Путешествуя с острова на остров, рыцари ордена бога Оро всю жизнь проводили в постоянных пирах и пьянстве. Оплачивать расходы на это приходилось простым жителям Полинезии. Когда отряд ареоев (иногда в несколько тысяч!) появлялся на острове, угощавшие их вожди тут же принимались грабить плантации своих соседей, чтобы лучше встретить гостей. Жители были обязаны поставлять ареоям свиней, кур, собак (их тоже ели полинезийцы, как и все почти народы Юго-Восточной Азии), рыбу, фрукты, овощи. Зачастую визит поистине «дорогих» гостей — обрекал земледельцев на настоящий голод. Даже появляясь всего на день, ареои стремились не только опустошить плантации приготовлениями к пиршеству, но и уничтожить всю еду, какую они не могли съесть. После отъезда «веселых комедиантов» оставались опустевшие поля и сломанные фруктовые деревья. Вот почему многие земледельцы очень часто бросали плодородные поля и переселялись в труднодоступные местности, только бы не отдавать плоды своих трудов на разграбление странствующим рыцарям-ареоям.

Никаких табу, законов, запрещающих что-либо делать, члены союза ареоев не знали. Им было дозволено все — и воровство, и грабеж. Ареои низшего разряда требовали все, что им хотелось, никто не мог им отказать. Ареои высшего разряда не унижались даже до просьбы — они просто брали все, что хотели.

Естественно, простые земледельцы ненавидели странствующих грабителей. Но противостоять им было не так-то легко. Во-первых, потому, что ареои были окружены ореолом неприкосновенности и святости. Во-вторых, потому, что они представляли грозную военную силу (бог Оро был не только покровителем ареоев, но и богом войны!). А в-третьих, и это главное, банде ареоев покровительствовали вожди и знать.

Празднествами и представлениями ареои отвлекали всякое «брожение умов». В случае недовольства населения правящая верхушка полинезийской общины всегда могла рассчитывать на помощь «рыцарей Оро». К тому же зачастую главари союза ареоев и сами были вождями. (Есть веские доказательства, что верховные вожди Таити, где наиболее силен был союз ареоев, были связаны с ареоями.) Вот почему полинезийская знать сквозь пальцы смотрела на деятельность рыцарей-бандитов.

Происхождение союза ареоев неясно. Некоторые исследователи склонны видеть в нем влияние меланезийцев, у которых широко распространены тайные общества и союзы. Бог Оро неизвестен на окраинах Полинезии, а это убедительно говорит о том, что союз был создан в довольно поздние времена. Внедрение культа Оро на Таити сопровождалось жестокими войнами. В конце концов сторонники нового бога победили, и Оро был признан верховным божеством на всех островах Центральной Полинезии. В честь великого Оро на Таити был воздвигнут большой храм Тапутапу-Атеа, слава о котором разнеслась почти по всей Полинезии. И когда на других островах воздвигались храмы бога Оро, строители стремились придать им больше «святости» тем, что привозили специально камни из Тапутапу-Атеа и вставляли их в новые здания.

Союз ареоев можно сравнить с рыцарскими орденами средневековой Европы. Такое же почитание единого бога, такие же методы обращения «язычников» странствующими миссионерами. Как и в христианской Европе, руководители этого «духовного ордена» проводили время в пирах и пьянстве. Даже обычаю убивать детей мы находим параллели в «обетах безбрачия» у средневековых рыцарей-монахов. И подобно тому как христианские ордена готовы были при случае захватить и светскую власть (вспомним тевтонских «псов-рыцарей»), союз ареоев, особенно на отдаленных островах, вполне мог стать обладателем не только духовной, но и светской власти.

Полинезийские предания говорят, что жители острова Таити, этой цитадели ареоев (благодатный климат и почва позволяли собирать на этом острове прекрасные урожаи, и поэтому празднества на Таити длились круглый год), добирались так далеко на север, что достигали Гавайских островов, а на востоке доходили до Маркизских островов и Мангаревы. И нет ничего невозможного в том, что остров Пасхи был захвачен членами бродячего союза. В легендарной истории Пасхи мы находим множество подтверждений этому предположению.

Начнем с имени грозного врага Хоту Матуа, из-за которого первый вождь рапануйцев покинул свою родину и переселился на остров Пасхи. Этого врага, как помните, звали Орой — имя, которое, естественно, можно разделить на две части: корень «оро» и суффикс «и». Тогда этот заклятый враг жителей острова Пасхи становится фольклорным олицетворением союза «рыцарей Оро» — ареоев.

Когда на остров прибыли ханау еепе, они поселились на восточной половине острова. Ханау еепе прибыли без женщин; они принесли с собой иные обычаи и религию: они-то и были создателями украшенных статуями платформ «аху», в которых хоронили умерших.

Впрочем, сначала пришельцев было немного. Они женились на островитянках и в первые годы придерживались установившегося на острове уклада. Однако постепенно вся власть переходила в их руки: ханау еепе стали требовать от местных жителей, ханау момоко, чтобы те строили огромные «аху» и возводили гигантские статуи. К чему это привело, мы знаем: возмущенные «короткоухие» восстали и уничтожили угнетателей.

Почему же мы должны считать ханау еепе именно отрядом ареоев? Доводов в пользу этого предположения довольно много. Прибытие ханау еепе на остров Пасхи не сопровождалось военными столкновениями — население встретило их дружелюбно. Ханау еепе было немного, это был небольшой отряд, а не целый народ, переселяющийся через океан. Ханау еепе хоронили своих умерших в больших аху, точно так же поступали и ареои со своими покойниками. Ханау еепе убивали и поедали детей. Ханау еепе разоряли местных жителей, отвлекали их от земледельческих работ, заставляя строить статуи и «аху». Как и ареои на других островах, «длинноухие» острова Пасхи стремились сделаться правящей верхушкой.

Ханау еепе представляли собой особую касту, придерживающуюся собственных обычаев, ведущую роскошный образ жизни, считавшую себя выше простых людей и даже знати и вождей-арики. Опять характерная черта ареоев! Кстати сказать, в связи с этим они и получили свое название ханау еепе, что означает «каста тучных». В отличие от них местное население называлось ханау момоко, то есть «каста тощих».

На острове Пасхи ханау еепе, по всей видимости, поклонялись своему богу Оро — именно к нему взывали гибнущие в огне «длинноухие», кричавшие «оро! оро! оро!». Последнего оставшегося в живых ханау еепе прозвали Оророине. Самым вероятным толкованием этого имени будет «Оро Поверженный». Недовольство жителей острова Пасхи пришельцами повело к восстанию и их истреблению. Такая же печальная судьба постигла и ареоев на других островах Полинезии, где они были почти поголовно истреблены местными жителями.

Как долго жили ареои на острове Пасхи? По всей вероятности, не один десяток лет и даже не одно столетие; весь второй период рапануйской культуры проходит под их влиянием. Любопытна в этой связи легенда о заселении острова Рапа-Ити — «Рапы-маленького» в отличие от «Рапы-большого» (то есть острова Пасхи, Рапа-Нуи). Согласно легенде, которую приводит Тур Хейердал в своей книге «Аку-аку», остров Рапа-Ити был заселен бежавшими с Пасхи женщинами, среди которых было много беременных. Достигнув берегов Рапа-Ити, женщины сразу же стали возводить укрепления. Если предположить, что первые поселенцы Рапа-Ити спасались от ареоев, сразу становится понятным, почему среди женщин были беременные (они спасали своих детей) и от какого врага их должны были защищать укрепления.

Очевидно, приход ареоев не мог не отразиться и на верованиях жителей Рапа-Нуи. Археологи показали, что в древнем поселении Оронго находились два церемониальных центра. Один, более древний, был посвящен богу птиц Макемаке. Воплощением бога птиц считался человеческий череп (между прочим, островитяне верили, что, если положить череп в курятник, куры будут лучше нестись, а поэтому черепа знаменитых островитян были «нарасхват» в прежние времена на Пасхе). Посему изображение бога Макемаке на скалах давалось в виде человеческой головы с большими круглыми глазницами черепа. Во второй период на острове появляются изображения птицечеловека — странного существа с человекоподобным телом и головой птицы фрегата. Птица фрегат — очень редкий гость на острове Пасхи. Поэтому некоторые исследователи считали, что его изображение на скалах в Оронго служит доказательством того, что Рапа-Нуи заселяли темнокожие жители Меланезии, почитающие птицу фрегат. Однако незачем обращаться к далеким островам Меланезии, если вспомнить, что птица фрегат считалась воплощением верховного бога ареоев — бога Оро.

На острове Пасхи древний культ морской ласточки, связанный с богом Макемаке, переплелся после прибытия ареоев с культом птицы фрегата, с культом бога Оро. Недаром на спине одной из статуй острова Пасхи изображены одновременно морская ласточка и птица фрегат.

Но откуда прибыл отряд ареоев на остров Пасхи? Ряд имен, стоящих в списке вождей острова Пасхи, позволяет нам ответить да этот вопрос. Многих исследователей удивлял тот факт, что в списках правителей Рапа-Нуи можно найти три странных имени: «Тухунга Нуи», «Тухунга Роа» — и «Тухунга Маре Капеау». Слово «тухунга» означает «жрец»; «Нуи» и «Роа» — «большой, великий»; «Маре Капеау», по всей вероятности, является искаженным словом «марае» — так называются полинезийские святилища. Каким образом в список правителей попали жрецы — «Великий Жрец», «Большой Жрец» и «Жрец — Строитель Марае»?

Лишь на острове Мангарева, ближайшем соседе острова Пасхи, единственном из всех островов Полинезии, жрец мог иметь и светскую власть. На Мангареве существовала самая тесная связь между вождями и жрецами. Поэтому жрецы с Мангаревы, подавшие на Пасху и захватившие там светскую власть, могли попасть в списки правителей этого острова.

На Мангареву указывают и данные лингвистики: лишь здесь имеется слово «тухунга», что означает «мудрый, искусный». На языках других островов Полинезии это слово звучит несколько иначе: на Новой Зеландии — «тохунга», на Таити — «тахуа», на Туамоту — «тахунга», на Маркизских островах — «тахука», на Самоа — «туфунга», на островах Тонга — «туфанга».

Миссионер Руссель, составитель первого словаря рапануйского языка, отмечал большую близость этого языка к языку Мангаревы. В одной из старинных песен острова Пасхи встречаются слова, которые есть в языке жителей Мангаревы, но не отмечены в современном языке острова Пасхи. Кроме того, между деревянной скульптурой Мангаревы и каменными статуями острова Пасхи существует несомненное сходство. Все эти данные заставляют предполагать, что отряд «длинноухих» был отрядом ареоев, прибывшим на Рапа-Нуи с Мангаревы не ранее XII в. н. э.

Когда было покончено с господством ареоев? Радиоуглеродный анализ дает дату: конец XVI — конец XVII в. (средняя цифра — 1680 г.). Но другие материалы позволяют более точно датировать время свержения власти ханау еепе. Капитан Гонсалес, посетивший остров в 1770 г., свидетельствовал, что «туземцы поклонялись идолам» (характерно, что местные вожди принимали его на полуострове Поике, цитадели ареоев — «длинноухих»). Через четыре года Джемс Кук видел поверженные статуи и «следы катастрофы, постигшей остров». Таким образом, мы можем почти с уверенностью предполагать, что истребление «длинноухих» произошло между 1770 и 1774 гг.

Но легендарной битвой «длинноухих» и «короткоухих», по всей видимости, дело не обошлось — предания повествуют о свирепой войне между племенами туу и хоту-ити. По всей вероятности, это была либо битва с ареоями или их приверженцами, либо борьба двух конкурирующих племен за верховную власть над островом. Культура острова Пасхи после истребления ареоев вступила в новый, третий период. И если больше не воздвигались гигантские статуи и «аху» — символы владычества ненавистных «длинноухих», то на острове теперь процветало искусство иероглифического письма кохау ронго-ронго, искусство резьбы по дереву, строительство полупирамидальных платформ.

Каждый родовой клан («мата») имел особых знатоков искусства письма. Их звали «тангата ронго-ронго», то есть «люди ронго-ронго». Они жили в отдельных домах, где могли всецело отдаваться своему призванию; их жены жили отдельно. Каждый «тангата ронго-ронго» имел учеников. Вначале ученики писали на коре бананового дерева, а затем, когда они овладевали искусством письма в совершенстве, им разрешалось использовать дерево.

Самым знаменитым и искусным мастером письма ронго-ронго был вождь, по имени Нгаара, живший в первой половине XIX в. Старики рассказывали о нем, что в его доме были сотни дощечек и он обучал многих искусству чтения и письма — науке, которую он перенял от своего деда.

Раутледж в книге «Тайна острова Пасхи» сообщает: «Описывают с яркими подробностями, как, обучая словам, он держал в одной руке дощечку и размахивал ею из стороны в сторону во время декламации. Наряду с обучением он проверял кандидатов, приготовленных другими преподавателями, — обычно его сыновьями. Он смотрел на их дощечки и заставлял читать, после чего отпускал, похлопывая, если они знали хорошо, или прогонял их».

Воспитатели лично отвечали перед главным учителем Нгаара за своих учеников. Если ученики были достойны похвалы, то учителям их дарилась дощечка. Если же ученик не выдерживал экзамена, Нгаара отнимал у его учителя дощечку с письменами кохау ронго-ронго. По рассказам стариков, каждый год к Нгаара собиралось несколько сот людей ронго-ронго. Молодежь и любознательные жители также стекались из разных мест острова, чтобы посмотреть на торжественное зрелище.

Торжественный экзамен продолжался весь день. Утром обычно успевали прослушать лишь половину всех участников. В полдень устраивался перерыв для еды. Затем вновь продолжалось чтение вплоть до сумерек.

Бывали и более мелкие собрания — экзамены во время полнолуния или последней четверти луны. К Нгаара приходили знатоки письма кохау ронго-ронго, и великий учитель ходил взад и вперед, читая дощечки, в то время как старики, стоя, благоговейно внимали ему.

Живое развитие рапануйской культуры прервалось колонизаторами: самобытная цивилизация Пасхи была погублена, ибо нигде в Полинезии местное население не подвергалось такому жестокому обращению и такому разлагающему воздействию. Местная культура была почти полностью разрушена, а «записи со слов оставшихся в живых дают самые скудные по всей обитаемой Полинезии материалы», печально констатировали ученые.

Древняя рапануйская культура мертва — таково было мнение большинства исследователей. Но неожиданно выяснилось, что многие «тайны острова Пасхи» известны местным жителям, даже такие, как секрет изготовления гигантских статуй и искусство иероглифического письма!

В 1914 г. на остров Пасхи на собственной шхуне прибыла английская исследовательница Кэтрин Раутледж. Она, как и другие ученые, принялась за поиски знатоков письма среди оставшихся жителей.

К ее превеликому удивлению, многие островитяне изъявили желание прочесть тексты кохау ронго-ронго за вознаграждение. Взяв фотографию дощечки, они бойко читали ее.

Раутледж стала составлять словарь: срисовывать значки, записывать чтения… И вновь изумилась — любой знак имел любое чтение, говоря иначе, жители острова Пасхи дурачили англичанку!

Раутледж решила, что среди них нет настоящих знатоков письма, когда неожиданная находка заставила ее переменить это мнение. Однажды Раутледж, возвращаясь в дом, где она жила, обнаружила на земле кусок бумаги. Бумага — вещь весьма редкая на острове. Раутледж подняла листок. Он был вырван из чилийской конторской книги. Но, рассмотрев листок внимательно, Раутледж не поверила собственным глазам. На куске бумаги были начерчены письмена кохау ронго-ронго! Кто-то на острове не только умел читать, но и писать загадочным письмом! Более того, строки письма шли, как европейские, слева направо.

Часть знаков совпадала со знаками на дощечках. Часть знаков была непохожей. Вообще листок бумаги напоминал какое-то деловое письмо или записку; значки ронго-ронго не были тщательно выписаны, как на дощечках.

Значит, жители острова Пасхи владеют письмом! А может быть, не только древним письмом, но и каким-то новым, модернизированным, где строки идут на европейский лад? Раутледж начала выяснять, кто написал, кому принадлежит листок, маленький листок из чилийской конторской книги, хранящий тайны загадочного письма. Островитяне отказывались отвечать; они утверждали, что ничего не знают.

Наконец Раутледж удается узнать, что на листке писал старик, по имени Томеника. Он является последним человеком, который знаком с древним письмом. Как разыскать его, как выведать у него тайны письма? Увы, Томеника вот-вот умрет, и не в своем доме, а в колонии прокаженных. И все же Раутледж отправилась в колонию, захватив копии древних текстов кохау ронго-ронго и найденный листок.

Старик признал, что знаки на листке написаны им. Раутледж показала ему фотокопии и попросила прочесть хотя бы одну фразу. Томеника продекламировал: «хе тимо те ако-ако» и объяснил, что некоторые знаки имеют отношение к «господу нашему Иисусу Христу».

«Перспектива была не многообещающей», — писала Раутледж в своей книге. Дело в том, что слова «хе тимо те ако-ако» были знакомы ей и ранее. Многие из островитян, не умевшие читать кохау ронго-ронго, неоднократно брались сделать это и повторяли «хе тимо те ако-ако», отвечая затем на ее расспросы, что это слова с одной из наиболее ранних дощечек и они играют роль алфавита, который заучивают в первую очередь. Причем же здесь Иисус Христос, о котором говорит Томеника? «Он сидел на одеяле около своей травяной хижины, — писала английская исследовательница, — босой, одетый в длинную куртку и фетровую шляпу; у него были пронизывающие карие глаза, в молодые годы он, вероятно, был красив и умен. Он спросил, не интересуемся ли мы тау, и попросил бумагу и карандаш. Бумагу он положил перед собой между ногами и взял карандаш, держа его большим пальцем сверху и указательным снизу; он сделал три вертикальных столбца, сначала из ноликов, потом из «птичек», дал название каждому столбцу и стал рассказывать. Не было никаких сомнений в подлинности рассказа, но он бормотал быстро, а когда его попросили говорить медленнее, чтобы можно было записать, он сбился и должен был начать снова; он, несомненно, использовал значки лишь для счета различных фраз. В конце нашего посещения он предложил написать что-нибудь к следующему разу.

Мы оставили ему бумагу, и к нашему возвращению через два-три дня он нарисовал пять горизонтальных строк. Четыре состояли из знаков, но один, и тот же знак постоянно повторялся, а всего было не больше дюжины различных знаков. Окружающие сказали, что это «ленивое письмо». Томенжка пожаловался, что бумага была «недостаточно толстой». Ему предложили другой лист. Старик доложил его рядом с первым и стал с легкостью писать слева направо. Следя, как он писал, Раутледж сделала копию.

Очередной визит был неудачей. Томеника чувствовал себя очень плохо, и весь разговор с ним велся через дверь хижины. Он нарисовал два новых знака, сообщив, что они «новые», а немного времени спустя добавил, что они «старые». Раутледж нанесла еще два визита.

«Я вышла из хижины и, прислонившись к стене, еще раз обдумала, не остался ли какой-либо вопрос невыясненным, нет ли хоть какой-нибудь возможности получить данные; но старик забыл большую часть того, что знал, а то, что он смутно вспомнил, не был способен объяснить, — пишет Раутледж. — Я сделала еще одну напрасную попытку, попрощалась с ним и ушла. Был конец необычайно тихого дня; все в этом уединенном месте было совершенно спокойно; впереди расстилалось, как стекло море, и солнце как огненный шар склонялось к горизонту, а совсем близко лежал постепенно угасающий старик, усталый мозг которого сохранил последние остатки некогда высоко ценных знаний. Через две недели он умер».

Раутледж ошибалась. Томениш не унес с собой тайну дощечек. Вака-Туку-Онге (таково настоящее имя старика) имел учеников среди островитян. Больше того, хозяин дома, где жила Раутледж, был одним из учеников старого знатока ронго-ронго (ему-то и адресовалась, по всей видимости, записка, найденная Раутледж).

Есть основания считать, что и по сей день на острове Пасхи живут люди, владеющие ключом к таинственным письменам. Знаменитый норвежский путешественник Тур Хейердал чуть было не достал этот ключ.

Вы, вероятно, помните его книгу «Аку-аку» и историю со старой тетрадью, которую дал сфотографировать Хейердалу брат старосты острова Эстеваи Атан.

«Листая тетрадь, мы обнаружили, что отдельные страницы содержат лишь ряды совершенно непонятных иероглифов, тогда как другие сделаны в виде словаря с переводом каждого отдельного знака. Символы ронго-ронго были нарисованы вертикально друг под другом с левой стороны страницы, а справа от каждого знака стоял перевод на полинезийский диалект острова Пасхи, написанный неуклюжими буквами», — писал Хейердал в «Аку-аку».

Неужели это и в самом деле был ключ к таинственным письменам, над разгадкой которых тщетно ломает головы вот уже шестое поколение ученых?

Увы, тетрадь, сфотографированная Хейердалом, не была ключом. Значки, приведенные в тетради, оказались копией каталога знаков кохау ронго-ронго, опубликованного в конце прошлого века епископом Таити Жоссаном. Текст же, написанный латинскими неуклюжими буквами, был записью древнего песнопения в честь языческого празднества «коро». Заветного «ключа» в тетради Атана не содержалось.

И все-таки этот «ключ», может быть, хранится на острове Пасхи! В 1956 г. там побывала чилийская экспедиции. Участнику этой экспедиции Хорхе Сильва Оливаресу удалось разыскать родственников Томеники, у которого Кэтрин Раутледж тщетно добивалась раскрытия тайн письма кохау ронго-ронго.

Приведем запись самого исследователя: «18 февраля 1956 г. Разыскивая старые документы, я нашел в доме Хуана Теао в Ханга-роа копию, вероятно неполную, своего рода словаря ронго-ронго. Эта копия была сделана с другого документа, принадлежащего Педро Пате. Он получил его в наследство от своего деда Томеники (Доминго), который был «профессором» («маори ронго-ронго») и написал эту тетрадь приблизительно 65 лет тому назад, чтобы обучать своих учеников».

Хорхе Сильва Оливарос сфотографировал всю тетрадь со словарем ронго-ронго, но катушка с фотопленкой была затем утеряна или похищена. Вероятно, что и Эстеван Атан, «деревенский капитан», имел подобную же тетрадь. Подлинную, а не ту, в которую он скопировал древние надписи, воспользовавшись книгой епископа Жоссана, благо она имелась в местной библиотеке! Но Эстеван Атан не мог что-либо добавить в свое оправдание. После отплытия Хейердала он сел в лодку и бесследно исчез в океане.

Кохау ронго-ронго хранят молчание… Что заставило Атана покинуть родной остров? Угрызения совести? Но ведь он отлично знал, что значки в тетради, с которой он позволил сделать фотографии, срисованы с книги Жоссана! Или, может, он не знал этого и значки были для него непонятны? И решив, что он выдал тайну чужеземцам, Атан решил бежать? Или, может, его заставили это сделать? И кто похитил фотопленку чилийского ученого, где были сделаны снимки с тетради Томеники?

Раутледж считала, что старый и больной Томеника уже ничего не помнил, находясь на грани слабоумия. Наверно, это было не так. Бака Туку-Онге просто не хотел открывать чужеземке тайну священного письма.

«В начале этого столетия, — пишет замечательный исследователь Пасхи Себастьян Эиглерт, много лет проживший на Рапа-Нуи, — еще жили многие «старики», как их называют теперь островитяне. Многие из них родились в старое время и знали предания. Эти старики, видя неизбежное разрушение культуры, хотели оставить молодому поколению заветные предания; говорят, что они могли неутомимо рассказывать о старине и даже обучать кого-нибудь читать дощечки с письменами, но не нашли внимательной аудитории». Но эти же «старики» явно не хотели передавать своих знаний чужеземцам, на какие бы ухищрения ни пускались ученые, какие бы деньги и блага не сулили за раскрытие тайны. Характерен следующий случай: когда на острове Пасхи в 1934–1935 гг. находилась франко-бельгийская экспедиция, известный французский ученый Альфред Метро предложил островитянам несколько тысяч долларов за хотя бы одну дощечку кохау ронго-ронго. Пожалуй, такой суммы денег островитяне не наскребли бы, даже если бы они сложили все свои капиталы. Европейцам было известно, что на острове где-то имеются тщательно запрятанные кохау ронго-ронго (весьма возможно, что они хранятся в надежных укрытиях и по сей день). И все же ни один рапануец не принес ни дощечки. Слишком много зла причинили Рапа-Нуи чужеземцы, чтобы островитяне могли им доверять.

Вопрос о том, знают ли жители острова до сих пор тайны письма кохау ронго-ронго, остается открытым. Более вероятно, что древнее знание умерло вместе со «стариками», последними людьми ронго-ронго. Томеника и другие знатоки письма могли его несколько модернизовать, ведь записка, найденная Раутледж, была написана не совсем так, как традиционные дощечки!

Знаки письмен острова Пасхи удивительно совпадают со знаками древнеиндийского письма. По направлению же письма они сходны с письменами Анд. В то же время индийское и андское письмо не имеет ничего общего друг с другом. И при всем этом знаки дощечек острова Пасхи отражают местную фауну и флору, а это свидетельствует о местном происхождении письма!

Миссионер Эйро считал, что знаки островитян изображают «неизвестных на острове животных». Это разумеется, не так: Эйро был введен в заблуждение схематичностью и условностью рапануйских знаков. По предположению Тура Хейердала, среди значков кохау ронго-ронго можно найти изображение кондора и пумы; венгерский лингвист Хевеши усмотрел в них фигуры обезьян и слонов. Но и эти предположения не подтвердились при тщательном изучении текстов дощечек.

Акула, черепаха, спрут, кальмар, мох, кокосовая пальма, украшение «реи-миро», палка-копалка для рыхления почвы, плясовое весло «ао», лезвие из вулканического стекла, земляная крыса «киоре», птица фрегат, морская ласточка, кашалот, тунец, дельфин — вот тот набор знаков, которыми пользовались островитяне, чтобы передавать звуковую речь.

Почти на всех островах Полинезии есть специальные средства для запоминания подобно нашим «узелкам на память». Они послужили только толчком, исходной точкой для жрецов острова Пасхи, создавших настоящее иероглифическое письмо. Почему это произошло? Зачем понадобилось островитянам создавать иероглифику, передающую звуковую речь? На Рапа-Нуи происходило в ожесточенной борьбе племен зарождение классов и государства. А там, где они рождаются, неизбежно возникает и искусство письма. Не гений одиночки-изобретателя, а новые потребности общества заставляют создавать из первобытных рисунков-картинок иероглифическое письмо. Так было в Древнем Египте и в Шумере, в Индии и в Америке. Так было и на острове Пасхи. В общности исторических процессов, в общности развития нужно искать объяснение того сходства, которое замечается между иероглифами кохау ронго-ронго и письменами Анд, Индии, Египта.

То же самое относится и к другим чертам «поразительного сходства», о котором писали многие исследователи культуры Рапа-Нуи: сходства наскальных изображений в Оронго и меланезийских рисунков, каменных гигантов Рапа-Нуи и каменных статуй Южной Америки или Египта. Их роднит общность истории, а не общность расы, происхождения или культуры. И только такой подход может действительно принести разгадку тайн этого маленького острова, изолированного от всего мира, но все же подчиняющегося общим законам мировой истории.

Распространение идей и изобретений, диффузия их из какого-то одного места и независимые открытия этих же идей и изобретений в разных точках земного шара — все это, по справедливому замечанию американского археолога Г. Р. Уилли, является «в конце концов лишь полярными абстракциями, касающимися сложных событий человеческой жизни», двумя «процессами, происходящими в согласии».

Древние связи Америки и Полинезии несомненны. И поэтому возможно, что остров Пасхи, расположенный к Новому Свету ближе всех остальных островов Океании, смог испытать влияние какой-либо древней культуры Южной Америки: то ли в первый период своей истории (IV–XII вв.), то ли во второй (XII–XVII вв.), а может быть, и в тот и другой периоды. Несомненно также, что древнейшим населением Океании были темнокожие папуасы и меланезийцы. Керамику, сходную с меланезийской, американский археолог Роберт Саггс обнаружил не только на островах Самоа, близких к Меланезии, но и на далеких Маркизских островах, дата заселения которых — II в. до н. э. — на добрых 500 лет древнее даты заселения Рапа-Нуи. Не исключено поэтому, что первыми поселенцами острова Пасхи могли быть темнокожие меланезийцы, прибывшие с Маркизских островов. Среди ученых существует точка зрения, что большинство «загадок острова Пасхи» можно решить, не прибегая к «американской» или «меланезийской» гипотезам, на основании только лишь «полинезийских данных», ибо большинство фактов археологии, антропологии, лингвистики, фольклора говорит о полинезийском происхождении культуры Рапа-Нуи.

В современной лингвистике четко разграничены два вида сходства языков: первый вид — генеалогическое сходство, связанное с родством языков; второй — типологическое, связанное с тем, что языки относятся к одному и тому же типу, хотя между ними нет никакого генеалогического родства (например, тибетский язык и язык эве на побережье Гвинейского залива относятся к одному типу, а кавказские языки и ряд языков индейцев Америки — к другому). Проведение границ между генеалогическим и типологическим сходством культур — это одна из насущных и увлекательных задач современной археологии и этнографии. И когда эта задача будет решена, мы сможем с достоверностью сказать, что же в культуре острова Пасхи является «генеалогическим», происходящим от других культур, и что — типологическим, свойственным данному типу цивилизаций, но имеющим самостоятельное происхождение.