Буканьеры [5]

Практически все вторжения в испанские воды Тихого океана до 1643 года осуществлялись в период войн и были инициированы правительствами Англии и Голландии или, по крайней мере, косвенно спонсировались ими, исходя из национальных интересов этих стран для расширения подконтрольных рынков и укрепления престижа. В этой части нашего повествования мы столкнемся с врагом, к которому термин «пират» может быть приписан без всяких колебаний или сомнений. К джентльменам удачи, бороздившим воды Карибского моря, правительства Англии, Франции и Голландии сначала относились достаточно терпимо и даже в какой-то степени поощряли их действия, так как они наносили значительный ущерб их общему врагу – Испании. Иногда власти наделяли их определенными полномочиями, но это носило лишь формальный характер. Они были очень жестокими и независимыми представителями морской братии, заинтересованными лишь в наживе и удовлетворении своих собственных сиюминутных прихотей. Ради достижения своих целей они мучили, насиловали и совершали всевозможные злодеяния. Летописец экспедиции Сокинса-Шарпа цинично признает, что «золото послужило приманкой, соблазнив нашу свору веселых ребят… являющихся солдатами фортуны, они перевербовались и поступили на службу к одному западному могущественному монарху индейцев, императору Дарьену». На самом деле он не был столь могуществен и не обладал никакой властью, тем более властью над буканьерами – он просто всячески оправдывал их разбойные деяния и набеги.

В основном пиратские команды формировались по этническому и языковому признакам, но встречались и смешанные отряды, в число которых наряду с французами, англичанами и голландцами входили и представители других национальностей, а также довольно часто пиратские банды одной этнической группировки объединялись с представителями другой для совершения определенных набегов. На их судах практически не было никакой дисциплины. Дезертирство и мятежи были обычным делом, а когда капитан терял «расположение» своей команды, его просто «лишали полномочий», большинством голосов избирая нового лидера. Серебро и золото, награбленное во время буканьерских набегов, обычно делилось между членами команды согласно установленной системе раздела добычи. (Для того чтобы узнать подробности о жизни буканьеров и их организации, читайте «Буканьеры Америки» Джона Эскмелинга.)

В 1640-е годы пираты в союзе с москитами и другими индейскими племенами взяли под свой контроль обширную часть восточного побережья Центральной Америки, которая все еще оставалась не завоеванной испанцами. Затем они обратили свои жадные взоры на процветающие испанские поселения на западе. Первые сообщения о пиратских набегах внутрь материка на город Матагальпа, в западной части Центрального Никарагуа, датированы 1643 годом.

В 1654 году большое количество пиратов по реке Сеговия (Кокосовой реке), буксируя свои каноэ вдоль стремнин, поднялось от мыса Грасьяс-Дьос и разграбило шахтерский городок в Нуэва-Сеговии. Согласно источникам, дошедшим до наших дней, капитан пиратов по имени Мансвельт, вместе с небольшой бандой перейдя через перешеек, захватил судно и приблизительно в 1660 году некоторое время совершал грабительские набеги на западном побережье Никарагуа. Вскоре он был вынужден вернуться в воды Карибского моря, так как из-за малочисленности своей команды считал дальнейшее пребывание в этих местах бесперспективным.

Путь по реке Сан-Хуан и озеру Никарагуа (маршрут Десагвадеро) был относительно легким маршрутом, соединяющим Карибское и Южное моря, и использовался испанцами на протяжении многих лет. Когда пираты, оккупировав этот естественный канал, закрыли его для торговли и стали использовать в своих собственных целях, власти Никарагуа построили крепость в городе Сан-Карлос, ставшую «восточными воротами» для сообщения между Карибским и Южным морями. Согласно сохранившимся источникам, некая пиратская экспедиция в 1665 году, поднявшись по течению реки, захватила форт и пересекла озеро Никарагуа. Далее их путь пролегал через города Гранада, Леон, Реалейя. На пути следования к Тихому океану они совершали грабежи и разбои. Согласно же другой версии, пираты, преследуемые испанской армией, вернулись в Карибское море с трофеем в 50 тысяч песо. Один из источников приписывает этот набег команде во главе с Хуаном Дэвисом, который «пытался взять Гранаду» в июне 1665 года; он же говорит о втором вторжении во главе с Голлардилло, который захватил форт в 1670 году. Эскмелинг, не упоминая даты, говорит о набеге Джона Дэвиса с командой в 80 человек на трех каноэ, когда «город Никарагуа» (современный Ривас) был разграблен. Банкрофт же утверждает, что набег в 1665 году совершила команда во главе с Голлардилло, которая захватила и сожгла Гранаду, а также разграбила Реалейю.

В следующем, 1666 году капитан Мансвельт с только что прибывшим Генри Морганом и с 700 или 800 пиратами предприняли попытку захватить Коста-Рику. Они были встречены испанскими войсками у города Турриальба и вынуждены были отступить назад, к Карибскому морю. Но Морган взял реванш, захватив город Порто-Бело, который летом 1668 года он удерживал некоторое время.

Вскоре присутствие пиратов в тихоокеанских водах крайне болезненно отразилось на испанских колониях. Но для того чтобы проследить развитие событий в хронологическом порядке, мы должны немного отступить от темы, чтобы сообщить о другой, еще одной ложной тревоге, которая в очередной раз взбудоражила западное побережье. Дело в том, что в 1669 году капитан Джон Нарбро на двух судах с экипажем в 100 человек был направлен британским адмиралтейством с торговой и научной миссией для тщательного исследования западного побережья Америки; при этом ему было предписано избегать возможных столкновений с испанцами. Он прошел через Магелланов пролив и подошел к берегам Вальдивии на юге Чили в декабре 1670 года. Весть о прибытии «нового врага» тут же распространилась вдоль побережья и достигла Мексики в мае следующего года, что вызвало волнение и некоторую панику среди населения. Невинные же планы капитана Нарбро были разрушены после того, как испанцы захватили нескольких из его людей, и, проведя всего одну неделю в Чили, он вернулся в Атлантику.

Генри Морган, родившийся приблизительно в 1635 году в добропорядочной уэльсской семье, возможно, был самой неприятной личностью из всех пиратов, когда-либо промышлявших в водах и у берегов Тихого океана. В юности он попал в руки испанцев, и в будущем их плохое отношение к нему послужило поводом для жестокой мести с его стороны. В 1670 году у него зародилась идея пересечь перешеек и разграбить город Панаму. Для осуществления этого амбициозного плана, замаскированного под патриотическое предприятие (якобы для предотвращения предположительного нападения Испании на Ямайку), Морган бросил клич о наборе добровольцев, на который, со слов Мансфельда, откликнулись «все головорезы и негодяи Индии».

Сначала для обеспечения своей безопасности и прикрытия «тылов» пираты напали на крепость Сан-Лоренсо в устье реки Чагрес, и после жестокой и кровавой битвы команда приблизительной численностью в 1400 пиратов в середине января 1671 года начала свой трудный переход вдоль перешейка. Будучи вполне осведомленными о планах врага, испанцы устроили многочисленные засады и уничтожили все съедобные припасы по пути его следования, поэтому буканьеры подошли к городу Панаме в особенно дурном расположении духа.

Панама в то время была одним из самых богатых торговых центров Америки и насчитывала 15–20 тысяч жителей, включая рабов и мулатов. Как мы уже упоминали, старая Панама имела небольшое фортификационное сооружение, охранявшее город со стороны моря, но со стороны суши она все еще оставалась практически беззащитна. В ожидании врага население поспешно возводило брустверы, а для защиты главного входа в город туда было перемещено несколько орудий. Но Морган, войдя в город с другой его стороны, свел все старания горожан на нет. 29 января пираты были встречены большими силами испанцев под командованием дона Хуана Переса де Гузмана, президента аудиенции Панамы, за чертой города. Весь личный состав испанских сил насчитывал около 2 тысяч, включая конницу из 200 человек, и состоял в основном из негритянской милиции. В жестоком двухчасовом сражении люди Моргана разбили противника, убив приблизительно 400 человек. Потери же пиратов составили около 200 человек убитыми. И несколько часов спустя, после ожесточенных уличных боев, пираты взяли город.

Морган и его банда оставались в городе более месяца, грабя и применяя самые жестокие пытки к пленникам ради того, чтобы захватить как можно больше золота. Большинство деревянных зданий было сожжено. Капитан Серльз на судне, захваченном пиратами, был послан в воды залива к острову Табога и вскоре вернулся с еще четырьмя трофейными судами. Другие пиратские команды уже на захваченных судах взяли курс на Жемчужные острова и, тщательно исследовав их, разграбили все прибрежные поселения. Кое-кто из буканьеров изъявил желание остаться и пуститься в пиратский рейд по Тихому океану, но, когда Морган услышал об этом, он сжег некоторые из трофейных судов, а на остальных демонтировал и привел в негодность все их орудия.

6 марта 1671 года пираты, взяв с собой 600 невыкупленных пленников и награбленное имущество, приблизительная стоимость которого составляла по, разным оценкам, от 150 тысяч до 750 тысяч песо, оставили Панаму. Морган добрался до Карибского моря 19 марта, а затем, к ярости и бешенству своих товарищей, оставив их на берегу в одном из портов, тайно уплыл с добычей на корабле. Последний подсчет стоимости награбленного добра, который, по всей

135 вероятности, был сделан и оставлен Морганом, гласит, что общая стоимость трофеев составила всего лишь 30 тысяч песо и была справедливо поделена между всеми пиратами. Позже он стал лейтенант-губернатором Ямайки, был возведен в рыцари и внес большой вклад в дело подавления пиратского движения. В 1688 году Морган умер.

В конце 1671-го – начале 1672 года неизвестная флотилия появилась у западного побережья Южной Америки. По всей видимости, это была торговая экспедиция из Амстердама, снаряженная компанией голландских и английских предпринимателей, которым каким-то образом удалось получить у испанских властей специальное разрешение на ведение торговли в американских колониях. На сегодняшний день мало что известно об этой довольно необычной экспедиции, данные же относительно численности и состава флота крайне противоречивы. Барни утверждает, что был один 400-тонный корабль и маленькое 80-тонное одномачтовое судно. В то время как испанские источники говорят о количестве от 5 до 14 судов, но нет никакой уверенности, что речь идет об одной и той же экспедиции. Она не была пиратской, но появление судов у кромки берега сеяло панику и приводило в смятение прибрежное население Новой Испании.

Большая часть товара была продана в Гуаякиле и Реалейе. Затем, по всей вероятности, флотилия направилась в сторону Акапулько. Впервые вице-король услышал о «пяти пиратских судах», когда они встали на якорь у берегов Туланчинго, что около Джамилтепека, 13 июля 1672 года. Кастелян Акапулько, который в то время из-за изнурительной жары покинул город и находился в Куэрнаваке, внезапно сильно захворал и был не в состоянии возвратиться в порт. Власти для защиты города незамедлительно направили вооруженные отряды под командованием Диего Сентено, «генерал-лейтенанта всех южных морских побережий». Несколько дней спустя, 23-го числа, вблизи Акапулько было замечено еще 6 судов, идущих на север. В августе же они появились у берегов провинции Мотинес, а в сентябре 14 английских судов вошли в залив Салагуа.

Поскольку флотилия, по всей видимости, не собиралась встать под юрисдикцию властей, аудиенция Гвадалахары назначила одного из своих оидорес, дона Херонимо де Луну, возглавить вторую армию, продвигавшуюся к побережью, для отражения возможного вторжения врага. Также был издан приказ, согласно которому весь рогатый скот следовало вывести с побережья в глубь страны на расстояние 20 лиг от берега.

Вице-король был настолько заинтересован в получении информации об этих «пиратах», что пообещал награду тому, кто первым возьмет в плен одного из врагов: если человек, поймавший врага, окажется рабом, то он получит свободу; если же им окажется свободный человек, то его ждала награда в 300 песо. 4 октября вражеская флотилия, теперь в составе семи судов, вошла в гавань Тиакапан, что к югу от Масатлана, и похитила несколько голов рогатого скота. Роблес, вводя нас в некоторое заблуждение, пишет, что в Салагуа, «что около городка Копала, где производятся горные работы, в епархии Гвадиана», вошло 14 судов. Копала находилась далеко к северу от Салагуа, около Масатлана. Затем странные суда внезапно исчезли так же загадочно, как и появились. Из последнего письма вице-короля касательно этих событий можно сделать вывод, что он довольно скептически относился ко всему происшедшему. Торговцы, если они и были таковыми (как говорится в письме), после очень успешного похода возвратились в Голландию.

В 1674–1676 годах по крайней мере две эскадры чужестранных судов появлялись в водах Тихого океана, и две разные банды пиратов вторгались в Центральную Америку.

Антонио де ла Рош, лондонский торговец французского происхождения, загрузив в Гамбурге два судна разнообразным товаром, обогнул мыс Горн в сентябре 1674 года. Официально политика Испании, ограничивающая торговлю на территории своих колоний, не претерпела никаких изменений, но сама Испания никогда не была в состоянии удовлетворить потребности своих колоний в европейских товарах, и торговля контрабандным товаром в этом регионе приобрела широкий размах. Поэтому де ла Рош, не столкнувшись с какими-либо проблемами в реализации своего товара, сбыл его в Перу и возвратился в Европу тем же маршрутом. А в январе 1676 года до Мексики дошли вести о «проходе множества вражеских судов через Магелланов пролив». Вероятно, это и были суда де ла Роша.

Томас Печ был английским пиратом, в течение нескольких лет бороздившим воды Карибского моря, до того как совершил свой знаменитый поход 1673–1677 годов. Он отплыл из Англии на трех судах; флагманский корабль грузоподъемностью в 500 тонн имел на борту 44 орудия, а два фрегата соответственно по 150 тонн каждый несли по 18 орудий. Обогнув мыс Горн, Печ пересек южную часть Тихого океана, дошел до Молуккских островов, захватил испанское судно на Филиппинах, а затем лег на курс манильских галеонов вдоль северной части Тихого океана с намерением возвратиться в Англию через пролив Аниан. Со слов Джеймса Барни, встречные ветры и инверсные течения помешали ему войти в этот мифический пролив. По всей видимости, в конце 1675-го – начале 1676 года, на обратном пути, Печ подошел к берегам Новой Испании и сделал короткую остановку в Гуатулько. 28 января 1676 года в Мехико из Гуатулько пришла весть, что туда вошли два «вражеских» судна, но власти решили, что это были суда контрабандистов из Перу. До берегов Англии Печ добрался через Магелланов пролив лишь в следующем году.

Согласно воспоминаниям Вильяма Дампье, французский пират по имени Лессон в 1675 году с отрядом в 120 человек вторгся внутрь Панамы и смог дойти до поселения Чепо, расположенного к востоку от города Панамы, и разграбить его до того, как был оттеснен испанцами назад. В следующем году другой, более многочисленный отряд пиратов численностью до 800 человек, включая их союзников из индейских племен, поднялся от мыса Грасьяс-Дьос вверх по реке Сеговия, и 12 мая 1676 года старое поселение, занимающееся горным делом, в Нуэва-Сеговии вновь было разграблено. Затем, вернувшись в Карибское море, пираты 30 июня вторглись в долину Матина. Они намеревались изгнать испанцев из Коста-Рики, чтобы получить удобный плацдарм в Южном море. Однако губернатор Коста-Рики дон Хуан Франсиско Саенс одержал победу над буканьерами в девятнадцати дневной военной кампании, в которой, как он утверждал, было убито более 200 джентльменов удачи.

Теперь испанцам стало ясно, что успешный набег Моргана на Панаму стал заразительным примером для других пиратов. Карибское море уже было переполнено пиратами, и теперь настал черед Тихого океана испытать этот бич в своих водах. Имелось несколько сухопутных маршрутов, по которым можно было добраться из Атлантической части Центральной Америки до Тихого океана. Одним из них был путь по реке Сеговия, по которой нужно было подняться несколько сотен миль на каноэ сквозь земли, населенные дружественными или нейтральными индейскими племенами, но у истоков реки пиратов окружали уже хорошо вооруженные испанцы. Та же самая проблема возникала и на водном маршруте через Никарагуа, вдоль которого на реке Десагвадеро (ныне Сан-Хуан) было построено несколько мощных фортификационных сооружений. Пути через Коста-Рику и Верагуа таили в себе еще большие трудности из-за высоких и труднопроходимых гор, а «серебряный» маршрут из Порто-Бело до Панамы после набега Моргана был очень хорошо охраняем. Однако несколькими милями восточнее Панамы земли, ранее занимаемые испанскими поселениями, оказались покинуты, и обширная дикая территория находилась под контролем индейских племен, которые были враждебно настроены к испанцам. Горы здесь были относительно низкими, и почти незаметные индейские тропинки проходили сквозь болота и густые джунгли. Этому маршруту суждено было стать межокеанским «шоссе» для пиратов.

В апреле 1680 года случилось одно из самых массовых вторжений пиратов на побережье Тихого океана. Семь английских пиратских судов встретились у Золотого острова, одного из островов архипелага Сасарди на северном побережье Панамы. Эти пираты, завладев большим количеством испанского золота, недавно ретировались из Порто-Бело. Когда индейцы рассказали им о богатом новом руднике в Санта-Марии, непосредственно у перешейка, они сразу же решили испытать там свою удачу.

Небольшой отряд остался охранять суда, в то время как большая часть пиратов в количестве 331 человека, вооруженных мушкетами и неся на себе необходимые запасы продовольствия, начали свой путь вдоль горного хребта, ведомые своими индейскими союзниками. Почти все пираты были вооружены новыми французскими мушкетами, которые технически значительно превосходили устаревшие аркебузы, все еще находящиеся на вооружении испанцев. Предводителем пиратов был Ричард Сокинс, а его подручными – капитаны Бартоломео Шарп, Джон Коксон, Питер Харрис и Эдмунд Кук. Также среди пиратов находились Вильям Дампье, Бэзил Рингроуз и Лайонел Уофер; позднее каждый из них оставил интересные и содержательные воспоминания о своих приключениях. 24 апреля, после утомительного девятидневного перехода через джунгли, буканьеры вышли к заливу Сан-Мигель, открывающему выход в воды Тихого океана.

На следующий день пираты с 50 индейцами на 68 каноэ поднялись по реке до Санта-Марии. Передовая группа во главе с Сокинсом прорвала укрепление и в бою победила испанцев, которые потеряли 26 человек убитыми. Потери же пиратов составили только 2 человека ранеными. Но к великому сожалению пиратов, испанцы уже были предупреждены об их планах, и алькальд-мэр этого населенного пункта, увозя с собой 150 килограммов золота, уже был на пути в город Панаму. Пятьдесят заключенных индейцы убили с особой жестокостью, а выживших испанцев пытали до тех пор, пока они не отдали то небольшое количество золота и серебра, которое осталось после отъезда алькальд-мэра.

27 апреля, после того как командование экспедицией перешло от Сокинса к Коксону, пираты предали поселение огню и поплыли вниз по течению реки к Тихому океану. На реке они нашли небольшой барк и в течение нескольких дней смогли захватить несколько пирог, обычно приводимых в движение парусами. Имея плавательные средства различной быстроходности, пираты договорились встретиться около Панамы и разделились: в то время как одна часть взяла курс на Жемчужные острова, другая продолжала путь вдоль побережья. Ранним утром 3 мая команда из 68 человек на нескольких каноэ под командованием Сокинса, Коксона и Харриса первой подошла к Панаме. Неподалеку от порта у острова Перико в их поле зрения попало пять больших судов и три барка, которыми командовал дон Хасинто де Барахона, назначенный испанцами ответственным за обороноспособность города Панамы.

Испанская флотилия, насчитывавшая 228 человек и преимущественно состоявшая из негров и мулатов, полностью находилась на барках, в то время как большие суда были пустыми. Со слов Айрэса, в этом сражении принимало участие 200 буканьеров и 280 испанцев. После кровавого пятичасового боя один из барков успел ретироваться, другие же вынуждены были сдаться пиратам. Потери англичан в бою у острова Перико составили 20 человек убитыми, в числе которых оказался и капитан Харрис. Испанские же потери были более многочисленны – 100 или более человек убитыми, среди которых был их командующий дон Хасинто де Барахона. После сражения три больших судна также были захвачены пиратами без особых трудностей. Наибольшее из них – «Trinidad» («Тринидад») грузоподъемностью в 400 тонн – было переоборудовано во флагманское судно пиратов. Кроме продовольственного груза и нескольких орудий, на его борту больше не было ничего, но пираты перетащили орудия с других судов и смонтировали их на борту своего нового флагмана.

Зарагоза, цитируя президента аудиенции, говорит, что пираты захватили на борту судна «Trinidad» 50 тысяч песо, но, очевидно, он имел в виду другое судно, захваченное 20 мая. Рингроуз говорит, что «Trinidad» был захвачен немного позже в Пуэбло-Нуэво.

Теперь англичане стали обладателями всех судов и установили свою власть над всеми морскими путями Панамы, что было более чем достаточно для того, чтобы беспрепятственно плыть куда им заблагорассудится. Их отговорили штурмовать город в связи с малочисленностью команды и наличием крепких городских фортификационных сооружений, хотя такое нападение вполне могло быть успешным, так как силы испанской обороны были подорваны внутренней борьбой с индейцами и остро ощущалась нехватка солдат для обслуживания многочисленных орудий.

5 мая капитан Коксон, рассорившись с другими главарями пиратов, взял один из трофейных барков и с 70 своими соратниками отправился к заливу Сан-Мигель, с тем чтобы вернуться обратно в Карибское море. Лидерство над командой снова перешло к Ричарду Сокинсу. 12 мая пираты на борту своего флагмана «Trinidad» и еще одного судна грузоподъемностью в 180 тонн отправились на остров Табога, при этом до своего отправления они сожгли все оставшиеся трофейные суда. 20 мая по пути к острову капитан Шарп атаковал и захватил невооруженное королевское судно, идущее из Перу. На его борту была 51 тысяча испанских монет, каждая достоинством в восемь реалов, и большое количество продовольствия. Вскоре пиратами были захвачены еще два судна, включая 100-тонный барк, на который Шарп пересадил всю свою команду.

23 или 25 мая, после того как пираты тщательно обыскали остров, пополнили запасы продовольствия плодами его благодатных садов и обменялись письмами с президентом Панамы, эскадра ушла к острову Коиба. Будучи все еще необитаемым, этот остров был прекрасным плацдармом для набегов на материк и кренгования судов. В пути один из пиратских барков был унесен течением к заливу и присоединился к команде Коксона на их пути к Карибскому морю, а другой был захвачен и возвращен испанцами. В то время как его несколько уменьшенный флот стоял на якоре у острова Коиба, Сокинс 1 июня с 60 матросами направился к южному побережью Верагуа к поселению Пуэбло-Нуэво. Испанцы уже были предупреждены о его планах и на берегу реки несколько ниже селения построили деревянный бруствер. Во время штурма этого импровизированного форта Сокинс и двое людей из его команды были убиты, а пираты вынуждены были ретироваться. По дороге на остров им удалось захватить 100-тонное судно, груженное зерном, которому позднее дали красивое английское имя «Mayflower» («Майский цветок»).

Новым капитаном пиратов был избран Бартоломео Шарп. Диссидентскому меньшинству из 63 человек, отказавшемуся быть под началом нового капитана, выделили барк для обратного возвращения тем же путем, которым они прибыли в воды Тихого океана. 16 июня 1680 года, после двух недель, проведенных на островах Коиба и Куикара (или Джикорон), в течение которых пираты кренговали свои суда и пополняли запасы питьевой воды, древесины и продовольствия, они отплыли в Южную Америку. Теперь их эскадра состояла из двух судов, а команда насчитывала 146 человек. Шарп командовал на «Trinidad», а капитан Джон Кокс – на «Mayflower». Эдмунд Кук из-за участия в бунте был смещен с должности капитана.

В течение следующих десяти месяцев Шарп и его команда совершали набеги на поселения, расположенные вдоль западного побережья Южной Америки. Они разграбили города Ило и Ла-Серена (ноябрь-декабрь 1680 года), кренговали свои суда на островах Хуан-Фернандес (январь 1681 года) и потеряли 28 человек убитыми во время набега на город Арика (февраль 1681 года). Шарп был лишен своего капитанского поста, но позднее, когда его преемник был убит во время набега на Арику, снова восстановлен в своей должности. 44 человека подняли бунт, и 27 апреля, оставив своих товарищей на острове Плата недалеко от берегов Эквадора, направились назад к Карибскому морю через перешеек.

Капитан Шарп на «Trinidad» остался всего лишь с 65 пиратами. До сих пор его вояжи не были особенно удачливы, но вскоре после того, как команда разделилась и часть пиратов покинула ее, удача улыбнулась ему, и он захватил судно с большим количеством серебра и золота в монетах и слитках. 5 мая 1681 года пираты подошли к острову Кано, а 16-го числа вошли в залив Никоя. Там они провели три недели, в течение которых полностью отремонтировали суда, разграбили и предали огню Эспарзу и захватили несколько маленьких судов. 9 июня Шарп покинул Эспарзу, вновь подошел к острову Кано и 16-го числа поспешил ретироваться в залив Далс.

Так как на протяжении многих миль вокруг не было испанцев, пираты получили возможность спокойно кренговать и ошкуривать свои суда. 8 июля буканьеры подняли якоря и снова отправились на юг. У берегов Перу им вновь улыбнулась удача, и они захватили судно, на борту которого был еще более ценный груз, чем в первый раз, хотя позднее пираты были очень огорчены, узнав, что на борту этого судна они оставили несколько сотен серебряных слитков, приняв их за оловянные. Далее «Trinidad» без каких-либо происшествий обогнул мыс Горн и достиг Барбадоса 7 февраля 1682 года.

С точки зрения испанцев, вояж Шарпа и его команды обернулся для них сплошным бедствием. Полный ущерб, причиненный этой сравнительно небольшой бандой пиратов, оценивался испанцами более чем в 4 миллиона песо. Было разрушено и сожжено 25 судов, ощутимый урон понесла торговля, а потери в живой силе составляли более 200 человек убитыми. Столкнувшись с этим бичом, последствия которого были куда более плачевными, чем от любых других предыдущих вторжений на тихоокеанское побережье, испанские колонисты проявили большую храбрость, но оказались неспособны эффективно бороться с этим злом. Власти были вынуждены признать как свою беспомощность перед лицом врага, так и тот факт, что западное побережье было фактически не защищено от вражеских набегов.

Старый метод предупреждения манильских галеонов и политика незаселения тихоокеанского побережья оказались несостоятельны и явно не способствовали поддержанию испанского доминиона в испанских «частных морях». В июне 1681 года, в то время как Шарп находился в Никое, власти были проинформированы о том, что вражеские корабли замечены на побережье немного восточнее Акапулько. Но никаких дополнительных мер, кроме незначительного усиления гарнизона города, предпринято не было, так как прибытие манильского судна не ожидалось еще в течение нескольких месяцев. Испания, возглавляемая и управляемая глупым королем, находилась в упадке, а колониальные власти могли только жаловаться и надеяться, что пиратские вторжения лишь временное и мимолетное зло.

Позднее по настоянию испанского посла в Лондоне Шарп и несколько его людей были отданы под суд за пиратство, но впоследствии оправданы за отсутствием улик. Пираты стали настолько серьезной проблемой, особенно в Карибском бассейне, что, согласно Рэтисбонскому соглашению, подписанному в 1684 году, даже традиционные враги Испании согласились не использовать пиратство как средство для нанесения тайных ударов. Многих из буканьеров либо схватили и повесили, либо они были вынуждены сменить профессию на более честную. Но эта новость достигла берегов Америки как раз тогда, когда последнее и самое многочисленное вторжение буканьеров в Тихий океан уже шло полным ходом.

Три английских судна вошли в воды Тихого океана в марте 1684 года; два из них проследовали через Магелланов пролив, а третье попало туда, обогнув мыс Горн. «Nicholas» («Николас») был пиратским судном из Лондона, на борту которого находилось 26 орудий, а его команда под началом Джона Итона насчитывала 70 человек. Другим судном под названием «Cygnet» («Молодой лебедь»), тоже шедшим из Лондона, командовал капитан Чарльз Сван. Это судно было снаряжено компанией английских торговцев для ведения контрабандной торговли на территории испанских колоний. Его команда в основном состояла из англичан, за исключением нескольких голландцев и представителей других национальностей, и в общей сложности насчитывала 60 человек. На его борту находилось 16 орудий и огромное количество товаров из Европы на общую сумму 5 тысяч фунтов. Третье судно под названием «Batchelor's Delight» («Восторг холостяка») было недавно захвачено у берегов Западной Африки бандой пиратов в 70 человек, возглавляемых Эдмундом Куком. Оно имело 36 орудий и обладало грузоподъемностью в 180 тонн. Этот поход был не первым плаванием Кука к водам Тихого океана, он и его пиратская команда, среди которых были журналисты Дампье, Рингроуз и Вафер, уже совершили подобный круиз в 1680–1681 годах.

Уильям Амброзиа Коулей был владельцем и лоцманом «Batchelor's Delight» и тоже оставил воспоминания об этом путешествии. Очень подробный и читабельный рассказ о вояжах этих пиратов был оставлен Дампье («Новый вояж»). Дампье был с Куком и Дэвисом до сентября 1685 года, а затем перешел в команду Свана. Другие воспоминания были оставлены Лайонелом Вафером, который оставался с Дэвисом на протяжении всей его экспедиции. Дневник же Коулея описывает вояж «Batchelor's Delight» до сентября 1684 года, когда Коулей перешел на судно Итона.

Капитан Сван на торговом судне «Cygnet» подходил к берегам Чили и Перу, но команда повсюду сталкивалась с враждебным отношением испанцев к себе. Некоторые из ее членов были убиты во время перестрелки в Вальдивии. Позднее Сван использовал этот факт как оправдание за то, что он стал пиратом. Вице-король Перу выслал флот для поимки злоумышленников и послал предупреждения в Панаму и Мексику. К июню 1684 года все западное побережье было приведено в боевую готовность в ожидании встречи с врагом.

Итон и Кук, чьи пиратские замыслы были идентичны, плавая вдоль побережья Южной Америки, посетили острова Хуан-Фернандес (апрель), Лобо-де-Афюера (май) и Галапагоссы (июнь). За это время им удалось захватить четыре судна, груженные древесиной и продовольствием, но на борту каждого из них не оказалось ни денег, ни драгоценных металлов. Понимая, что испанцы уже должны были предпринять шаги для защиты транспортировки своего серебра, буканьеры решили обратить внимание на прибрежную часть Центральной Америки. В середине июля 1684 года они вошли в залив Никоя на двух своих и одном трофейном судах, именно здесь и скончался капитан Кук.

Когда буканьеры везли его тело для захоронения, на берегу залива им удалось поймать двух метисов, пообещавших им указать дорогу к ферме, где разводили рогатый скот. Отряд в 12 человек отправился на «ферму», для того чтобы пригнать скот, но по дороге был внезапно атакован и едва сумел избежать захвата испанцами, численность которых достигала 40–50 человек.

Буканьеры, проведя в заливе около двух недель, пополнили запасы древесины, питьевой воды, а также успели тщательно исследовать местность. 29 июля, согласно пиратским правилам и порядкам, команда корабля «Batchelor's Delight» избрала себе капитана. Выбор пал на Эдварда Дэвиса, который до этого был старшим рулевым судна.

На следующий день все три судна покинули залив и взяли курс на Реалейю, куда прибыли 2 августа. Намереваясь захватить город, буканьеры бросили якоря и на лодках вошли в гавань. Но вскоре они обнаружили, что испанцы хорошо подготовились к встрече с ними, возведя брустверы вдоль двух речных подходов к населенному пункту, и, понимая, что их затея обречена на провал, вернулись на свои суда.

5 августа, покинув Реалейю, Дэвис и Итон взяли курс к заливу Амапала (или заливу Фонсека). На следующий день Дэвис, посадив нескольких своих людей в шлюпку судна, высадился с ними сначала на острове Менгерра, а затем на острове Амапала. На одном из них он захватил священника, чем вызвал гнев и негодование местных индейцев. В течение последующих пяти недель, проведенных буканьерами на острове Амапала, чувствуя себя в полной безопасности, они кренговали и ремонтировали свои суда и пополняли запасы продовольствия. Итон и Дэвис, которые не смогли согласовать друг с другом маршрут дальнейшего следования, решили разделиться. Первый 12 сентября, подняв паруса на «Nicholas», взял курс на юг от острова Ампала. (Согласно Коулею, Итон покинул остров во второй половине августа.) Зайдя на Кокосовый остров и сделав короткий привал, он продолжил свой путь вдоль побережья Перу, а затем, в конце ноября 1684 года, пошел на запад. Дэвис же на «Batchelor's Delight» покинул Амапалу 13 сентября, взяв курс к берегам Перу.

Тем временем контрабандист Сван на «Cygnet», который не смог реализовать свой товар в Южной Америке, подошел к Никое приблизительно в то же самое время, когда Дэвис и Итон кренговали свои суда около острова Амапала. Там он встретился с еще одной пиратской бандой, которая недавно добралась до западного побережья по суше со стороны Карибского моря и по пути разграбила рудник в Санта-Марии и ретировалась оттуда со 120 фунтами золота. Эта группа находилась под командованием Питера Харриса, племянника пирата, убитого в Панаме в 1680 году и носившего ту же фамилию. Харрис и его люди в надежде захватить хоть какое-нибудь судно курсировали на пирогах вдоль берега.

Дампье, описывая Чарльза Свана, писал, что это был жирный, темпераментный, придирчивый и трусливый человек, которому не хватало смелости для пиратской деятельности, хотя он и бывал до отвращения жесток, когда имел превосходство над кем-либо. В рядах его буйной команды практически отсутствовала дисциплина, и всякий раз, когда команда объединялась ради достижения какой-либо цели, он всегда покорялся ее воле. Теперь же, находясь под влиянием людей Харриса, команда «Cygnet» настаивала на том, чтобы тоже примкнуть к рядам джентльменов удачи. Пойдя навстречу пожеланиям своих людей, Сван отдал Харрису небольшой барк, захваченный им ранее, и в середине октября оба судна направились на юг, чтобы присоединиться к команде Дэвиса на острове Плата. Объединившись, три буканьерские банды совершили несколько безуспешных набегов в Эквадоре, а затем в январе 1685 года снова взяли курс на север, к берегам Панамы.

Тем временем еще одна небольшая группа пиратов долгое время удерживала в страхе часть западного побережья Центральной Америки. Уильям Найт с командой пересек Панамский перешеек ориентировочно в сентябре–октябре 1684 года и на пирогах курсировал вдоль берега, пока не захватил испанское судно недалеко от Акахутлы. Найт продолжал нападать на порты, грабить и захватывать суда у берегов Центральной Америки вплоть до февраля – марта 1685 года, а затем направился в сторону Гуаякиля. Его команда состояла из 45 англичан и 12 французов. Позднее Найт вернулся на север и примкнул к Дэвису и другим буканьерам.

Первые месяцы 1685 года Сван, Дэвис и Харрис вместе провели в Панамском заливе в ожидании подхода «серебряного» флота из Перу. Они приводили в порядок и очищали днища своих кораблей на Жемчужных островах. Флот не перевозил серебро уже несколько лет, но теперь вице-король снарядил эскадру из семи судов под совместным командованием своего зятя – дона Томазо Палависино, дона Педро Понтехоса и дона Антонио де Беаса. Испанская флотилия состояла из двух больших судов, на борту которых было по 40 орудий, двух судов меньшего тоннажа, с вооружением соответственно по 26 и 14 пушек, и трех военных кораблей, переоборудованных под торговые, на борту которых не было орудий. Личный состав испанского флота насчитывал более 2 тысяч человек. Однако Дампье говорит, что испанцы имели 14 парусных судов плюс пироги, с общим количеством орудий в 174 ствола и личным составом команды в 3 тысячи человек. Люссан же пишет, что у испанцев было 156 пушек. Барни в своей «Хронологической истории» пишет, что личный состав испанского флота составлял 2500 человек и большая его часть была представлена индейцами или рабами.

В то время как в стане испанцев полным ходом шли военные приготовления, к буканьерам присоединилось долгожданное подкрепление из Карибского моря. Здесь после подписания Рэтисбонского соглашения для джентльменов удачи настали трудные времена, поскольку они не могли больше рассчитывать на попустительство и молчаливое согласие своих правительств на их действия. Франсуа Гронье с 200 французами и 800 англичанами по суше пересек перешеек в феврале–марте 1685 года. Там он захватил пироги и на них приблизительно 10 марта присоединился к Дэвису и Свану у острова Табога. На острове Гронье получил в свое распоряжение барк, и пиратский флот поплыл вдоль залива, навстречу недавно прибывшей группе из 180 английских буканьеров под командованием капитана Тоунлея. Пересекая перешеек, Тоунлей по пути посетил к тому времени уже разграбленные и пустующие шахты Санта-Марии и успел захватить два барка, идущие из Перу. 21 апреля третья группа пиратов в количестве 264 человек, большинство из которых было французами под командованием капитанов Роза, Дезмерэ и Ле Пикарда, также примкнула к пиратскому флоту, пройдя через перешеек несколькими днями ранее.

От пленников, захваченных на трофейных судах, буканьеры узнали, что испанский флот продвигается на север. К тому времени пиратская эскадра состояла из пяти больших судов, пяти барков и множества пирог, а ее личный состав насчитывал 960 хорошо вооруженных людей, две трети из которых составляли англичане и одна треть, соответственно, французы. Однако только два судна – «Cygnet» и «Batchelor's Delight» – были хорошо оснащены орудиями, на оба корабля в целом приходилось 52 пушки.

7 июня 1685 года испанская эскадра появилась на горизонте Жемчужных островов, но предусмотрительные испанцы заранее тайно выгрузили из трюмов своих кораблей на материк все серебро, которое перевозил их флот (по оценкам Дампье, стоимость серебра составляла 12 миллионов мексиканских долларов или испанских монет достоинством в 8 реалов каждая). Пираты находились с наветренной стороны и до самой темноты преследовали испанцев, но ночью последние, использовав свет как приманку, обошли буканьерский флот так, что на следующее утро уже сами были с наветренной стороны, получив, таким образом, преимущество над противником.

Пиратам, не обладающим достаточным количеством орудий, ничего не оставалось другого, как обратиться в бегство. Испанские военные корабли преследовали противника почти весь день и причинили его судам немалый ущерб, обстреливая их из своих пушек. Но в конце концов, после долгой погони пиратам удалось уйти от преследователей. В этом бою ни одна из сторон не понесла значительных человеческих потерь. Англичане объясняли свое поражение утратой позиционного преимущества и тем, что судно Гронье не принимало участия в бою. Согласно же испанской версии, только недостаточная скоординированность действий их генералов помешала им полностью уничтожить врага.

После боя пиратская флотилия покинула Панамский залив и в конце мая собралась вновь на пустынном острове Коиба. Там она оставалась немногим более месяца, ремонтируя свои разбитые суда, строя дополнительные пироги, пополняя запасы воды и продовольствия и обсуждая планы на будущее. В начале июля отряд в составе 150 человек был послан пиратами на материк для совершения набега на населенный пункт Пуэбло-Нуэво, но эта вылазка не принесла им значительных результатов. 15-го числа того же месяца к буканьерам присоединился Уильям Найт, который со своей командой только что возвратился из рейда вдоль побережья Перу.

На этом этапе между английской и французской частью пиратов произошел разлад, и первые, будучи обиженными на своих «братьев по оружию», молча удалились на противоположную часть острова. Дампье утверждает, что ссора произошла из-за трусливого поведения капитана Гронье в последнем бою, в то время как французский пират де Люссан обвинял во всем англичан и говорил, что всему виной – их надменное отношение к французам и кощунственное разграбление церквей, которое оскорбляло религиозные чувства французских пиратов-католиков. В большинстве своем английские буканьеры-протестанты были набожны и соблюдали религиозные обычаи и обряды.

Французская команда под началом Гронье, насчитывавшая 340 человек, оставалась на острове Коиба вплоть до октября 1685 года, используя его в качестве плацдарма для набегов на побережье Верагуа. Тем временем 30 июля восемь судов, на борту которых было 640 человек, под предводительством капитанов Дэвиса, Свана, Тоунлея и Найта покинули остров и взяли курс на север. Англичане, понимая, что тактика ожидания проходящих судов и их разграбление не принесет желаемой прибыли, решили переключиться на прибрежные поселения Никарагуа. Подойдя к Реалейе, они оставили часть команды присматривать за кораблями, стоящими на якоре, в то время как отряд из 470 пиратов спустился на берег и пешком направился к городу Леону, главному населенному пункту провинции, находящемуся на расстоянии 20 миль от берега.

Несмотря на то что Леон был защищен превосходящими силами испанцев, буканьеры после непродолжительного сражения, которое произошло 21 августа, прогнали испанцев и заняли город. Ввиду того что добыча не была богатой, а губернатор медлил с выплатой требуемого пиратами выкупа, последние после трехдневной оккупации предали город огню и вернулись на побережье. 27 августа этот же отряд почти без сопротивления со стороны испанцев захватил город Реалейя. Войдя в него, буканьеры нашли его опустошенным и не смогли ничем поживиться, кроме небольшого количества продовольствия и некоторой утвари. Они обыскали все близлежащие фермы и скотные дворы, а затем подожгли город и 3 сентября возвратились на свои суда.

В Реалейе пираты вновь разделились. Дэвис, Найт и Харрис на четырех судах с командой в 300 человек 7 сентября покинули город с намерением возвратиться к берегам Перу, но разразившаяся эпидемия сыпного тифа, очевидно занесенная на корабли после последнего набега, заставила их встать на якорь в заливе Амапала. Там пираты провели несколько недель. Пристав к небольшому острову, они высадили на берег больных, которые составляли почти половину команды, многие из которых вскоре умерли. Во время своего вынужденного привала буканьеры совершили несколько набегов на материк и пригнали небольшое количество рогатого скота.

В конце сентября флот покинул свое временное пристанище и взял курс на юг, к Кокосовому острову, где пополнил запасы питьевой воды и набрал большое количество кокосовых орехов. Далее Харрис на двух судах, покинув Кокосовый остров, взял курс на запад, чтобы пересечь Тихий океан, в то время как Найт и Дэвис еще в течение года вместе бороздили акваторию Южной Америки. Они вместе кренговали свои суда на Галапагосских островах, вместе участвовали в ряде сражений с испанцами в Перу, вместе захватили несколько судов, а в ноябре 1686 года их пути разошлись на островах Хуан-Фернандес. Найт возвратился в Атлантику, а Дэвис с командой из 80 человек на старом «Batchelor's Delight» продолжал бороздить воды у побережья Перу еще в течение целого года. В конце 1687 года он в последний раз кренговал судно в Тихом океане у островов Хуан-Фернандес, а затем, обогнув мыс Горн, вернулся в Карибское море.

Тем временем капитаны Сван и Тоунлей на двух своих судах с командой в 340 человек решили плыть на север, в надежде перехватить манильский галеон. Еще будучи в Реалейе, их команды были инфицированы той же самой эпидемической лихорадкой, которая поразила Дэвиса и других пиратов. Однако они не могли более задерживаться в густонаселенном стане врага, и 13 сентября 1685 года команды, подняв паруса, легли на курс в западном направлении вдоль побережья. В начале октября Тоунлей со 106 членами команды сошел на берег недалеко от Теуантепека, чтобы пополнить запасы продовольствия, но был атакован отрядом из 200 человек, состоящим из испанцев и индейцев. Дампье, который не участвовал в этом сражении, пишет, что испанцы быстро были обращены в бегство «и убегали назад гораздо быстрее, чем до этого шли в атаку». Испанские же источники лаконично заявляют, что пираты «были вынуждены искать пристанище в другом месте». Судя по сведениям, дошедшим до наших дней, в этой стычке ни одна из сторон не понесла потерь.

13 октября пиратский флот бросил якорь в тогда уже заброшенном и пустынном порту Гуатулько. Там они оставались более недели. Больных переправили на берег, а Тоунлей с частью команды обыскивал окрестности в поисках добычи. Во время одной из таких «вылазок» они вошли в индейскую деревню (по всей видимости, это была деревня Санта-Мария-Гуатулько), но среди ее жителей испанцев не оказалось. Во время своего пребывания в Гуатулько буканьеры чинили паруса, пополняли запасы питьевой воды, заготавливали дрова и ловили черепах. 22 октября они покинули порт и вышли в море.

Восстановившись после лихорадки, буканьеры проследовали вдоль побережья за пирогами, которые были посланы вперед в надежде заполучить пленных. В период с 1 по 6 ноября пиратский флот зашел в Пуэрто-Анхель, где в двух лигах от берега буканьеры нашли скотный двор, поспешно оставленный людьми. Там они досыта наелись говядины, свинины и мяса птицы, а оставшуюся часть продовольствия перенесли на свои суда. Два пиратских каноэ достигли Акапулько в конце октября, где и были замечены испанцами. По пути назад для воссоединения со своими судами пироги два раза приставали к берегу во время сильного прибоя. Первый раз это произошло в устье реки (по всей видимости, Ометепек), где они, пополняя свои бочонки питьевой водой, были обстреляны наблюдавшими за ними испанцами. Второй же раз пираты пристали к берегу в лагуне, в которой усилиями испанцев, расположившихся у выхода из нее, оказались блокированными на два дня.

13 ноября большая группа буканьеров пришла на помощь своим товарищам по оружию, подойдя к берегу в районе дельты реки Ометепек, и прогнала испанцев, укрывающихся за импровизированным бруствером. Группа пиратов, высадившаяся на берег, захватила мулата, который рассказал о том, что недавно в порт Акапулько зашло некое судно. Услышав об этом, Тоунлей, который был недоволен своим кораблем, стал строить амбициозный план по его захвату. Вечером 17 ноября Тоунлей в пределах видимости очертаний города на 12 каноэ со 140 людьми отчалил от своего судна и на следующий день высадился в Пуэрто-Маркес. В ночь с 19 на 20 ноября пираты на веслах прошли мимо внутренней гавани Акапулько и собственными глазами увидели желанное судно, стоящее на якоре прямо напротив замка Сан-Диего.

Тоунлею стало ясно, что увести корабль, не будучи при этом атакованным со стороны форта, было невозможно, так что он был вынужден довольствоваться тем, что увидел предрассветный ландшафт города и замка перед возвращением на борт своего корабля. Затем пираты в непосредственной близости от берега проследовали вдоль побережья к западу от Акапулько, совершили набег на деревню Петатлан, прошли мимо Зихуатенейо (23 ноября), а в Икстапе они пополнили свои запасы говядиной и захватили караван с провизией. В Икстапе буканьеры также взяли мальчика-мулата, которого в дальнейшем Сван оставил себе в качестве слуги. Роблес в своем дневнике говорит, что весть о том, что враг находится у Колимы, достигла Мехико 19 ноября. Возможно, буканьеры выслали вперед каноэ.

Между тем в Мехико вице-король был проинформирован о действиях пиратов и предпринял шаги для защиты манильского галеона. Он приказал адмиралу Исидру Атондо Антильону, который только что возвратился из экспедиции по добыче жемчуга в Нижней Калифорнии, незамедлительно выйти в море навстречу галеону, ожидаемому из Китая, и эскортировать его. Атондо 25 ноября вышел из порта Матанчел и через три дня подошел к мысу Сан-Лукас, где по удивительному совпадению уже стоял только что прибывший манильский галеон «Santa Rosa» («Санта-Роза»). Два судна пересекли залив, 8 декабря достигли берегов Салагуа, затем 18 декабря они подошли к Зихуатенейо и 20 декабря прибыли в порт Акапулько. Как им удалось избежать встречи со Сваном и Тоунлеем, которых они должны были обойти с юга от Салагуа, по сей день остается тайной. По всей вероятности, они под покровом ночи с 9 на 10 декабря смогли друг за другом незаметно проскользнуть мимо этих мест. В Мексике спасение манильского галеона считали чудом.

11 декабря пиратский флот вошел в Салагуа, и утром следующего дня 200 человек, высадившихся на берег там же, в рукопашном бою наголову разбили «большой» отряд противника. Взятые в плен испанцы, давшие врагу практически бесполезную информацию о сельской местности, ни словом не обмолвились о том, что манильский галеон всего три дня назад покинул залив. Несмотря на то что буканьерам недоставало хорошего дознавателя и они не получили информацию о галеоне, от мысли о богатой добыче, поджидавшей их в городе, они были в прекрасном расположении духа. 16 декабря пираты покинули Салагуа и, выстроив свои суда вереницей на расстоянии 30 миль от берега, взяли в блокаду мыс Корриентес. Тоунлей с частью команды на четырех каноэ направился на поиски продовольствия в Валь-де-Бандерас.

На берегу десант был атакован испанцами и в завязавшейся схватке потерял четырех человек убитыми, уничтожив при этом 18 противников. 28 декабря буканьеры были вынуждены снять блокаду и спуститься к заливу Чамела для пополнения запасов питьевой воды и древесины, в то время как Тоунлей с 60 соратниками оставался на берегу и обыскивал местность в поисках добычи. 11 января 1686 года флот вернулся на север и вошел в Валь-де-Бандерас.

После шести дней, проведенных в Бандерасе, в течение которых пираты забивали и солили говядину на глазах у «прекрасной компании» испанцев, буканьеры разделились на две группы. Сван и его люди, полагая, что манильский галеон уже успел миновать эти воды, избежав, таким образом, встречи с ними, необоснованно возлагали вину на Тоунлея за то, что тот напрасно потерял драгоценное время в Акапулько, вместо того чтобы провести его в поисках продовольствия. Сван планировал совершать набеги на побережье к северу от Бандераса, в то время как Тоунлей полагал, что более продуктивными будут рейды на юге. Не придя к единому мнению, два капитана разошлись и 17 января покинули залив Бандерас, направив свои суда в противоположные стороны. Каждый из них имел по одному кораблю и небольшому барку. При этом команда Свана насчитывала 200 человек, а Тоунлей имел в своем распоряжении 120 пиратов.

С точки зрения пиратов, выбор Свана плыть на север был серьезной ошибкой. 30 января 1686 года его суда бросили якорь за островами Масатлан (неверно названные острова Чаметли, но достаточно точно описанные Дампье в его воспоминаниях («Новый вояж вокруг света»)). Там Сван, взяв 100 человек из своей команды и рассадив их по каноэ, направился вдоль побережья на север и прошел около 30 лиг. Они высаживались в нескольких пунктах, но, к сожалению, вопреки их ожиданиям, здесь не было ни богатых шахт, ни городов, а весь рогатый скот был уведен в глубь материка.

12 февраля 80 пиратов высадились на берег в устье реки Чаметла (или Балуартэ) и пешком проследовали в Росарио, где украли 80 или 90 бушелей [6] кукурузы. 21-го числа 70 пиратов были посланы в Рио-Гранде-де-Сантьяго и от схваченного там испанца узнали о существовании города Сентикпак, находящегося в 15 милях в глубь страны. Сван, который все еще очень нуждался в пополнении запасов продовольствия для своего предстоящего круиза через Тихий океан, на восьми каноэ с командой в 140 человек поплыли вверх по реке и далее сухопутным путем добрались до города Сентикпак и 26 февраля захватили его, не встретив сопротивления. Там они нашли большое количество кукурузы, начали перевозить ее на лошадях к своим каноэ. Пока пираты перевозили кукурузу, большой отряд испанцев из засады перестрелял 50 буканьеров, что составляло четвертую часть всей команды Свана. Те же, кому посчастливилось выжить, добрались до каноэ и на веслах вернулись к своим кораблям. Сван еще до сражения освободил 20 пленников, но еды не было, и пираты умирали от голода и ели собак, кошек и лошадей.

3 марта Сван покинул материк, взяв курс на Нижнюю Калифорнию. Однако его отнесло к островам Лас-Трес-Мариас, где он провел почти три недели (с 17 марта по 5 апреля) и кренговал два своих судна в восточной части острова, носящего имя Марии Магдалены. Далее команда вернулась в Валь-де-Бандерас, чтобы пополнить запасы воды, и 10 апреля 1686 года пиратские суда покинули мыс Корриентес, начав длительный путь через Тихий океан. Команда Свана подняла мятеж на Филиппинах, и вскоре после этого Сван был убит. Дампье и другие члены команды достигли берегов Англии на другом судне.

После того как Тоунлей расстался со Сваном, он был замечен испанцами у берегов Закатулы в начале февраля 1686 года. Несколько дней спустя в 20 лигах от Акапулько он высадил на берег пленных и сжег свой барк. Возможно, он сделал это потому, что тот был в плохом состоянии, либо потому, что больше не нуждался в нем из-за уменьшения численности команды. Четверо из людей Тоунлея где-то в районе этих мест были захвачены испанцами и в апреле переправлены в город Мехико. В следующий раз Тоунлей и его команда попадают в поле нашего зрения в марте 1686 года, когда они вошли в залив Никоя.

Франсуа Гронье, которого мы оставили с 340 французскими буканьерами на острове Коиба в июле 1685 года, возможно, был одним из самых неудачливых капитанов за всю историю пиратства. Когда англичане покинули его, у Гронье было три небольших судна и несколько пирог. Проблема, беспокоившая его больше всего, заключалась в том, чтобы вовремя найти достаточное количество продовольствия, дабы избавить свою команду от голода. Несколько испанских поселений вдоль побережья Верагуа привели в боевую готовность, по берегу выставили наблюдательные посты, а весь рогатый скот с побережья вывели внутрь страны. Всякий раз, когда наблюдатели замечали буканьеров на горизонте, местные жители в спешке покидали свои жилища, унося все продовольствие и ценные вещи и уничтожая все, что вынуждены были оставить.

Гронье не разрешал своим людям тратить драгоценный порох на охоте, и, по всей видимости, они не были искусными рыбаками, поэтому всегда находились на грани голодания, так что вопрос продовольствия для них всегда был актуален.

В августе–сентябре 1685 года Гронье со 120 пиратами команды совершили набег на ранчо, расположенное на побережье, и увезли с собой два барка, груженные зерном, которое голодные пираты ценили выше золота. Во время отсутствия этой группы их товарищи второй раз за два месяца напали на Пуэбло-Нуэво, но не нашли там ничего, что представляло бы для них ценность. В начале сентября пираты разграбили фабрику по переработке сахарного тростника около Сантьяго-Верагуа. 8 октября, после того как буканьеры отремонтировали и очистили свои суда, они покинули остров Коиба и через две недели подошли к Реалейе.

До 1 ноября плохая погода не позволяла им войти в гавань на своих каноэ. Позже, войдя в нее, они увидели полуразрушенные брустверы вдоль берега, а затем их взору предстала покинутая и опустошенная Реалейя – результат недавнего набега англичан. Они продолжили свой путь. По дороге к Леону пираты были предупреждены, что город находится под защитой 2 тысяч солдат, поэтому решили вернуться к своим судам и 10 ноября покинули гавань. В течение нескольких последующих дней команда совершала набеги на опустошенные фермы вдоль побережья.

14 ноября отряд численностью в 150 человек после непродолжительного сражения захватил Пуэбло-Виэйо (маленький городок к северу от Реалейи), где они обнаружили большое количество провизии. Во время же следующего рейда они взяли заложников, а позже, не получив требуемого выкупа, в качестве которого требовали продовольствие, убили некоторых из них. 24 ноября французы получили письмо от испанцев, в котором говорилось, что непродолжительная война между их странами закончилась, и им предлагалось покинуть акваторию Южного моря и под охранным свидетельством проследовать в Карибский бассейн. Без сомнения, Гронье был бы рад принять это предложение, но вынужден был отвергнуть его, так как некоторые из его людей опасались оказаться в западне, даже не предполагая, что между их странами шла война. (Война между Испанией и Францией началась за год до описываемых событий.)

28 ноября пираты, высадив на берег 30 пленных испанцев, покинули побережье Никарагуа. Их набеги в этом регионе обернулись полной неудачей. Испанцы всюду были во всеоружии и фактически не оставляли ничего, что могло бы представлять для врага хоть какую-то ценность. В декабре Гронье послал отряд из 71 человека на трех каноэ на поиски продовольствия в залив Кулебра, что выше Никои, но эта вылазка тоже не принесла желаемых результатов.

Четыре дня спустя пираты обогнули залив Никоя и бросили якорь в бухте Кальдера, но отряд, снаряженный ими для разграбления Эспарзы, узнав, что город очень хорошо защищен, вернулся с пустыми руками. Затем команда, испытывающая жуткий голод, поймала несколько лошадей и съела их, а позднее им посчастливилось найти бананы, которые росли недалеко от берега.

Из Никои французы, терзаемые голодом, поплыли на юг, к Чириките (по всей вероятности, имеется в виду поселение Сантьяго-Аланье или Чирики в провинции Верагуа). Пиратский десант, высадившийся на берег 22 декабря, был обращен в бегство отрядом испанцев, значительно превосходящим его своей численностью. На время ретировавшись на остров Коиба, пиратский десант пополнил свою численность до 230 человек и на рассвете 9 января 1686 года предпринял вторую попытку захвата Чирикиты, что увенчалось успехом. В схватке было убито много испанцев, город был предан огню, а оставшиеся в живых жители были взяты пиратами как заложники. Через неделю продовольствие, которое буканьеры запросили в качестве выкупа, было им выдано, и десант вернулся на остров Коиба. К концу месяца испанская карательная экспедиция высадилась на острове у лагеря пиратов и сожгла их единственное большое судно. Французы же на двух маленьких барках скрывались в это время совсем неподалеку. Барки, оставшиеся у буканьеров, теперь были практически бесполезны, поскольку они не имели парусов.

Отчаявшийся Гронье решил совершить еще один рейд к берегам Никарагуа. 14 марта 1686 года он с 300 уцелевшими пиратами на двух барках, галиоте в 40 весел и нескольких пирогах покинул остров Коиба. Пиратский десант снова был направлен на берег с целью овладеть городом Пуэбло-Нуэво, но в бою с испанским кораблем, стоявшим в устье реки, они потеряли 4 человек и 33 человека были ранены.

Другие набеги, совершенные пиратами западнее вдоль побережья, носили преимущественно спонтанный характер. Войдя в Эспарзу, они нашли ее опустошенной и заброшенной людьми, которые, забрав весь свой скарб, ушли в город Картаго. 23 марта команда Гронье, пребывающая в заливе Никоя, встретилась с капитаном Тоунлеем, только что с капитаном Сваном вернувшимся из длительной экспедиции вдоль побережья. Две пиратские банды объединились и отправились на своих каноэ к берегам Никарагуа в запланированные набеги, оставив несколько человек охранять свои суда.

Команда, состоявшая из 345 человек, причалила к берегу, выбрав для этого пустынное место, а далее проследовала пешком в Гранаду. 10 апреля 1686 года, несмотря на энергичное сопротивление местных жителей, пираты взяли город. Здесь было установлено большое количество укреплений и брустверов, а его защитники имели в своем распоряжении более дюжины орудий. В этом сражении буканьеры потеряли четырех человек, а враг, по их утверждению, как всегда, «понес большие потери». После сражения набожные пираты или, по крайней мере, их «французская часть» отслужили в соборе победный благодарственный молебен. Но в конечном счете эта победа оказалась бессмысленной и не принесла пиратам желаемых результатов.

Испанцы загодя вывезли все ценные вещи и пищевые запасы на остров в озере Никарагуа, и пираты обнаружили в городе лишь немного продовольствия. Так как пиратам не приходилось рассчитывать на какой-либо выкуп, они сожгли город. 15 апреля пиратский десант покинул город таким же голодным и столь же бедным, как и вошел в него, и направился к побережью через Масайю по дороге, досаждаемый «двумя тысячами пятьюстами испанцами». К 26 апреля последняя часть пиратов, отставших от основного отряда, добралась до берега и, сев на свои суда, отправилась в Реалейю, где команда бросила якорь два дня спустя. 28 апреля пираты во второй раз захватили Пуэбло-Виэйо, а 5 мая ими был разграблен и сожжен город Чинандега. Но как обычно, испанцы успели вывезти или уничтожить все продовольственные запасы и ценные вещи еще до прихода буканьеров.

Возвратившись на свои суда, стоящие в гавани Реалейи, пираты, согласно неписаным законам, раздали по 7600 песо десяти своим товарищам, ставшим инвалидами во время набегов. Де Люссан в очерках о своем походе пишет, что это были «фактически все деньги, которыми обладала команда», что, нужно заметить, являлось довольно скудным «уловом» за более чем год пиратства. Кроме того, что у буканьеров был общий фонд, пираты оставляли себе лично награбленные ценные вещи и ювелирные изделия, которыми расплачивались в ходе азартных игр и за развлечения. Де Люссан говорит, что серебро не было в цене среди пиратов и часто игнорировалось буканьерами и в опасности оставлялось из-за своего веса.

На этой низкой отметке их благосостояния Тоунлей и Гронье решили расстаться. Половина французов – 148 человек – решила идти вместе с Тоунлеем и его командой, насчитывавшей 115 пиратов. Около 145 французов осталось с Гронье, который решил переждать сезон дождей в заливе Амапала, а затем следовать в Карибское море. 19 мая 1686 года пиратские флотилии отчалили от берегов Реалейи и разошлись по выбранным маршрутам. Когда команды разошлись, де Люссан покинул Гронье и перешел в команду Тоунлея.

Нам мало что известно о действиях Гронье в течение следующих восьми месяцев. Очевидно, большую часть этого времени он провел на одном из островов в заливе Амапала. Вскоре после того, как пираты прибыли туда, 112 человек из их команды вошли внутрь страны и захватили 450 фунтов золота на одном из золотодобывающих рудников на полпути к Тегусигальпе. Позднее, сев на каноэ, они поднялись по реке к Пуэбло-Виэйо, что в Никарагуа, который и был ими разграблен в третий раз. В июне или июле 1686 года большая часть людей Гронье дезертировала и уплыла на север на одном барке и нескольких пирогах. Часть этой группы осталась на островах Лас-Трес-Мариас и провела там более трех лет. Так как это были последние из пиратов, оставшиеся в акватории Тихого океана, их история будет поведана читателю в конце этой главы.

Тоунлей на своих двух судах с командой в 260 человек провел три дня в заливе Кулебра, где на трех фермах, находящихся неподалеку, наконец смог раздобыть большое количество продовольствия. Затем команда подняла якоря и направилась на юг к острову Коиба, где пополнила запасы воды и древесины. 13 июня пираты покинули остров и спустя десять дней высадились на берег в западной части Панамского залива и захватили, а затем сожгли поселение Виллия (Вилла-де-лос-Сантос). Там они нашли 15 тысяч песо в золоте и серебре, но позднее все эти деньги были потеряны, когда несколько пиратов попали в засаду, устроенную испанцами. В целом потери пиратов после стычки составили 14 человек убитыми. В отместку за это буканьеры на месте отрубили голову четырем пленникам, а затем, когда алькальд-мэр начал пререкаться с ними по поводу выкупа, казнено было еще двое испанцев. По всей видимости, эти меры впечатлили испанцев, которые за оставшихся заложников выдали грабителям 11 тысяч песо, 100 фунтов гвоздей и немного продовольствия.

4 июля 1686 года Тоунлей и его флот покинули окрестности Вилла-де-лос-Сантос и пустились в поиски безопасного места для пополнения запасов воды. 22-го числа в районе Жемчужных или Королевских островов они захватили небольшой барк. В начале августа они захватили еще одно судно в Панамской гавани и в поисках добычи обыскали остров Табога; в это же время пиратский галиот вошел в реку Чепо и захватил испанский барк. Далее на период последующих нескольких месяцев буканьеры фактически блокировали Панаму, парализовав всю торговлю.

Пираты с острова Табога отправили письмо президенту аудиенции Панамы с требованием освободить захваченных ранее испанцами одного французского и четырех английских пиратов в обмен на 50 испанцев, схваченных ими. Не дождавшись ответа, часть пиратов осталась на Жемчужных островах чинить суда, в то время как другая группа в период с 9 по 14 августа была направлена в залив Сан-Мигель, где захватила испанский барк. Результатом столкновения, со слов де Люссана, явилось паническое бегство испанцев, бросивших «много раненых и убитых».

За несколько месяцев до рассматриваемых событий испанские власти в Панаме смогли заключить мир с индейцами, живущими в диких краях за городом Чепо. Тем самым они добились того, что маршрут, недавно используемый пиратами для перехода от берегов Карибского моря к Тихому океану, был для них надежно закрыт. Несколько отрядов, попытавшихся вторгнуться в эти края, были захвачены испанцами и их новыми союзниками.

Тем временем в Панаме испанцы для борьбы с пиратами подготовили и снарядили два судна и один баркас, которые вскоре вышли в море, и на рассвете 22 августа 1686 года встретились с врагом у острова Табога. Завязавшийся бой завершился лишь во второй половине дня. Буканьеры выиграли сражение, захватив оба испанских судна и посадив на мель баркас. Со слов де Люссана, около 100 испанцев было убито и ранено. У пиратов же был убит всего один человек и 22 ранено, но большинство из них умерло вскоре после сражения. Причиной такой высокой смертности среди раненых, опять же со слов де Люссана, стало то, что испанцы отравили свои пули! Среди раненых также был и капитан Тоунлей, который умер 9 сентября.

Оправившись после сражения, пираты с острова Табога послали еще одно письмо президенту Панамы с требованием немедленно освободить пять пленных пиратов. На это президент ответил холодным отказом, в то время как в письме от епископа Панамы, которое имело более примирительный характер, говорилось, что пленники, будучи римскими католиками, не желали быть освобожденными. Команда Тоунлея, приведенная в ярость выжидательной тактикой испанцев, отрубила голову 20 испанским пленникам и послала их президенту с предупреждением о том, что если в течение двадцати четырех часов пираты не получат свободу, остальных испанских пленных в количестве 90 человек постигнет та же участь. Напуганный президент тут же выполнил их требования, после чего пираты, освободив 12 испанцев, потребовали 20 тысяч песо в качестве выкупа за остальных. 4 сентября состоялся обмен, хотя сумма выкупа была уменьшена до 10 тысяч мексиканских долларов.

После смерти Тоунлея капитаном пиратской эскадры был избран француз Ле Пикард. После непродолжительной остановки на острове Оток 10 сентября флот взял курс на Жемчужный архипелаг, где, проведя более месяца, команда кренговала суда и пополняла запасы продовольствия. За это время буканьеры захватили еще одно судно с грузом продовольствия из города Ната. Затем, совершив набеги на сахарный завод около Панамы и на город Лос-Сантос в конце октября, флот покинул Панамский залив и 16 ноября 1686 года снова бросил якорь у острова Коиба.

К тому времени пиратский флот состоял из нескольких барков, одного галиота, большого количества пирог и небольших каноэ. Эскадра, у которой было всего четыре бортовых орудия и несколько носовых пушек, испытывала явный недостаток в артиллерии. Личный состав пиратской команды уменьшился приблизительно до 240 человек, около 50 из них составляли англичане, а остальные, соответственно, французы. Что же касается морских сил испанцев в Панаме, то, со слов де Люссана, они имели в своем распоряжении два трехпалубных судна с 18 орудиями на каждом и одну галеру с 52 веслами и 5 пушками, установленными на вертлюгах.

20 ноября пиратская братия покинула остров Коиба и отправилась в Верагуа, где, войдя в глубь материка, они захватили еще пленных и в поисках добычи обыскали несколько небольших поселений. То, что между французской и английской частью пиратов существовали определенные трения и разногласия, подтверждает тот факт, что последние настаивали на разделе лодок и артиллерии, что и было сделано. 11 декабря 1686 года пиратский флот вошел в залив Бока-дель-Торо (согласно описанию де Люссана, это был залив Дульче) на юге Коста-Рики. Осмотрев окрестности, буканьеры не нашли там никого, кроме индейцев, враждебно настроенных к испанцам. Здесь они остановились и провели три недели, в течение которых кренговали свои суда и мастерили лодки, выдалбливая их из цельных стволов деревьев.

Следующим местом, которое пираты удостоили своим вниманием, был залив Никоя. 6 января 1687 года флот подошел к берегу, от которого его отделяла топь с мангровыми деревьями, и когда пираты спрыгнули на землю с лодок, то оказались по горло в грязи. Покинув это место, они вошли в реку, а далее пешком проследовали пять лиг и 7 января подошли к городу Никоя. После непродолжительного сопротивления, оказанного пиратам, они взяли город и разграбили его. Кроме серебра и продовольствия, найденного в городе, буканьеры взяли заложников, за которых затребовали выкуп, и вернулись на свои суда. В период с 22 января до середины февраля, пока одна часть команды кренговала суда на маленьком острове в заливе, другая совершила набег на Эспарзу и в поисках добычи рыскала по округе. 16 февраля грабители сожгли Никою, так как местные жители не смогли собрать требуемый выкуп. 26 января к команде Ле Пикарда присоединился Франсуа Гронье со своим отрядом немногим более 50 человек, которые в это время совершали рейд вдоль побережья вниз от залива Амапала на трех каноэ.

Полностью исчерпав донорскую способность Центральной Америки, буканьеры решили переключить свое внимание на ее южную часть и совершить набег на Гуаякиль. Во время обсуждения этого проекта между двумя группировками произошел разлад, в результате которого к Гронье примкнули все англичане и 50 французов из команды Ле Пикарда. 24 февраля 1687 года обе группы, на небольшом судне каждая, покинули залив Никоя. Группа Гронье насчитывала 142 человека, а команда Ле Пикарда – 160. Во главе английской группы пиратов стоял Жордж д'О, он же Джордж Хафф.

Западное побережье Центральной Америки, понесшее большой ущерб в результате разграблений и пиратского разгула, было на четыре месяца избавлено от пристального внимания последних. В Эквадоре буканьеры совершили успешный набег на Гуаякиль, Гронье был убит, а большинство англичан перешло в команду Эдварда Дэвиса, который подошел к тем местам на своем «Batchelor's Delight». Под командованием Ле Пикарда теперь уже находилось около 260 пиратов, включая 20 французов, которые до этого времени входили в состав команды Дэвиса.

Пять маленьких судов Ле Пикарда (к тому времени он захватил несколько судов) были серьезно повреждены в бою с испанцами в конце мая у берегов Эквадора. Не желая рисковать, совершая длительный круиз вокруг Южной Америки, пираты решили возвратиться в центральную ее часть, с тем чтобы при первой же возможности сухопутным путем добраться до Карибского моря. 16 июля 1687 года горный ландшафт позади Реалейи снова предстал взорам джентльменов удачи, и эскадра, взяв курс на залив Амапала, 23 июля бросила якорь у острова Тигре. Все острова в заливе теперь были покинуты людьми, а последние, согласно политике, проводимой властями, не оставляли за собой ничего, что могло представлять ценность для пиратов. Две недели спустя к Ле Пикарду присоединились 30 пиратов, за год до этого покинувшие Гронье. В окрестностях Акапулько они развернули свой барк и за несколько месяцев до рассматриваемых событий вернулись в залив Амапала. После боя с испанцами буканьеры укрылись на одном из многочисленных островов залива, в то время как большая военная галера и несколько испанских пирог скитались в их поиске в водах залива.

Теперь, откренговав свои суда, Ле Пикард решил плыть на северо-запад, с тем чтобы найти французских пиратов, которые все еще находились на побережье Мексики. 10 августа 1687 года пиратский флот покинул залив, прошел мимо Акахутлы и 27 августа подошел к Теуантепеку. Десант в 180 человек на каноэ во время прибоя пристал к берегу и направился к городу Теуантепек, который и был взят ими после непродолжительной стычки 30 августа. Но пираты не получили требуемого выкупа и 3 сентября покинули город.

Между тем суда вошли в покинутую гавань Гуатулько, а их команды в поисках добычи разорили и опустошили близлежащие окрестности. По всей видимости, буканьеры использовали Гуатулько в качестве плацдарма для своих грабительских вылазок в течение почти трех месяцев. Радиус их набегов простирался до 20 лиг западнее Акапулько, а к востоку достигал города Хуамелула. 20 ноября пираты, которые так и не смогли отыскать своих товарищей и найти богатую добычу, подняли якорь и поплыли назад к заливу Амапала. На обратном пути одна из пирог в устье подошла к берегу на 15 лиг с подветренной стороны к городу Сонсонат, где стояла судовая верфь. 10 декабря после непродолжительной потасовки с испанцами пираты удрали с награбленным продовольствием и разной утварью. Где-то в середине декабря 1687 года флот в очередной раз бросил якорь в заливе Амапала.

На этот раз пираты уже были преисполнены решимости идти обратно через Центральную Америку к Северному морю. Они провели много времени в подготовке к этому трудному переходу, а также пытали пленных в надежде получить информацию, которая помогла бы им наиболее удачно спланировать маршрут. 24 декабря они затопили свои суда, и 2 января 1688 года 280 буканьеров начали путь в глубь материка к истокам реки Сеговия. После двухмесячного перехода большинство из них достигли мыса Грасьяс-Дьос в Карибском море.

Единственными пиратами, остающимися к тому времени в бассейне испанских тихоокеанских вод, была небольшая банда, которая, если помнит читатель, покинула Гронье в июне или июле 1686 года, чтобы испытать свою удачу в калифорнийских водах. Мы уже знаем, что 30 из них, приведенные в полное уныние, возвратились в залив Амапала. Оставшиеся же 55 человек на своем «маленьком гнилом барке, который вряд ли смог бы уплыть далеко, не развалившись надвое», плыли по ветру, пока не пристали к островам Лас-Трес-Мариас осенью 1686 года.

Роблес, подтверждая и дополняя утверждения де Люссана о том, что буканьеры высадились на берег в южной части Мексики всего один раз, говорит, что три вражеских судна появились у берегов Гуатулько в июле 1686 года. В декабре 1686 года властям было доложено о неких трех судах, замеченных неподалеку от берегов Нуэва-Галисии.

Вести о прибытии в регион еще одного врага вызвали вполне предсказуемую реакцию в Новой Испании. Гарнизоны в нескольких прибрежных городах были усилены, а владельцам ранчо был отдан приказ немедленно увести весь рогатый скот в глубь страны. Вице-король отправил небольшое судно, чтобы предупредить об опасности манильский галеон, который в

181 то время должен был отправляться на Восток. Это судно подошло к Сан-Лукасу и 25 февраля 1687 года вернулось обратно в Акапулько, не встретив ни пиратов, ни галеона, так как поход последнего был отменен.

Пираты на островах Лас-Трес-Мариас нашли для себя прекрасное убежище, а также использовали их как плацдарм для набегов на материк. Острова были необитаемы и редко посещались испанцами, у которых к тому же было недостаточно судов для таких вояжей. На островах была пресная вода, огромное количество рыбы, дичи и «густые рощи из больших кедровых деревьев», которые можно было использовать для построения пирог. Там же были удобные гавани и подходящие берега для кренгования судов. Мыс Корриентес, расположенный прямо по курсу следования манильских галеонов, находился на расстоянии 70 миль от островов. Буканьеры могли преодолеть это расстояние всего за один день.

Очевидно, ремонтируя свое небольшое судно и пополняя флот пирогами, пираты провели на островах несколько месяцев. Есть сведения, указывающие на то, что на острова прибыло еще одно судно с группой пиратов и присоединилось к ним. По всей видимости, около 40 французских буканьеров, обогнувших Южную Америку в начале 1687 года на 100-тонном судне, в сентябре присоединились к группе пиратов с островов Лас-Трес-Мариас. Более поздние испанские источники оценивают количество буканьеров от 80 до 100 и более человек. Первые активные действия со стороны пиратов в источниках, дошедших до наших дней, были датированы 1687 годом, то есть через год после их прибытия. Эти источники упоминают о двух набегах, один на Масатлан (точная дата неизвестна), а другой на Навидад в сентябре того же года. «Более ста» пиратов (согласно испанской версии) высадились в порту Масатлан и пошли в сторону форта. Маленький гарнизон отступил, а буканьеры, овладев поселением, находились в нем еще в течение трех дней. В ответ на отказ испанцев выплатить требуемый выкуп пираты перед возвращением на свои суда сожгли церковь и все дома поселения. Это противоречит частым утверждениям де Люссана, что французские пираты уважали религию и церкви. Возможно, в этой группе буканьеров находилось несколько англичан. Второй набег произошел в заливе Навидад в середине сентября. Восемь пирог с пиратами вошли в порт и взяли несколько заложников, потребовав за их освобождение 40 коров.

Узнав о набегах, вице-король на поимку пиратов направил три судна, на борту которых находилось 207 солдат и офицеров. Эта эскадра покинула Акапулько 15 ноября 1687 года и, не добившись намеченной цели, возвратилась в начале января следующего года. Ввиду того что властям не было известно о том, что вояж манильского галеона, который должен был плыть на восток, был снова отложен, два из этих судов вышли в море, чтобы охранять его. Они дошли лишь до мыса Корриентес и возвратились в Акапулько 13 февраля.

В июне 1688 года буканьеры, войдя в Калифорнийский залив, проследовали в Нижнюю Калифорнию, в залив Ла-Пас, где и провели три месяца, кренгуя свои суда. 14 ноября того же года они напали на город Акапонета. Согласно испанским источникам, в нападении участвовало около 80–90 пиратов, высадившихся с одного судна среднего размера, одного маленького судна с одной палубой и одной мачтой и баркаса. Затем они прошли в глубь материка и напали на город. Они убили несколько человек и покинули город с добычей в 20 каргас, что соответствует эквиваленту веса груза, поднимаемого одним осликом, серебра, а также увели с собой пленников. Среди них было 40 женщин и два священника. Затем буканьеры спрятались на близлежащем острове Палмито и запросили выкуп за заложников в размере 100 тысяч песо.

Вице-король снова решил прибегнуть к силе. На этот раз для поимки пиратов он выслал один корабль, на борту которого находилась команда из 143 солдат и офицеров под командованием генерала Антонио де Мендосы. Покинув Акапулько 17 декабря, испанцы встретили один из манильских галеонов под названием «Nuestra Senora del Pilar» («Нуэстра Сеньора дель Пилар») и узнали, что вслед за ним шел еще один галеон, который значительно превосходил последний своими размерами. 23 января 1689 года корабль Мендосы подошел к пиратскому судну. Завязавшийся бой длился с 9 утра до 2 часов дня, после чего в течение двух дней испанцы преследовали пиратов, пока те не скрылись из вида. Затем Мендоса вошел сначала в Матанчел, а затем в Навидад, где встретил только что прибывший из Манилы второй галеон под названием «Santo Christo de Burgos» («Санто Кристо де Бургос»). Несмотря на то что Мендоса знал, что пираты скрывались на островах Лас-Трес-Мариас, он решил сопровождать галеон на его пути в Акапулько, куда они и прибыли 15 февраля. Пиратский источник говорит, что 22-орудийный испанский военный корабль скрылся после сражения, в котором французы потеряли 2 человек убитыми и 18 ранеными.

Тем временем пираты подошли к городу Росарио и оставили там сообщение о том, что, если власти без промедлений не выплатят им выкуп, они казнят всех заложников. В начале мая 1689 года до Гвадалахары дошло душераздирающее письмо от падре Агуилара, который был одним из заложников. Буканьеры отрезали ему уши и нос, и несчастный священник просил, чтобы его пленителям выдали то, что они просят: деньги и табак. Остальные же испанцы, которых пираты держали в заложниках на островах, сумели бежать в лес, где они построили лодку и добрались до Чамелы. Один из них находился в плену у пиратов в течение года и восьми месяцев. С его слов, команда буканьеров насчитывала 92 человека и имела маленькое судно с 8 орудиями и большое каноэ с 24 веслами. Пираты сказали ему, что были посланы в эти края королем Франции, также им был подслушан разговор, из которого он узнал, что буканьеры собираются вернуться в Перу, а затем плыть на Филиппины.

Но, судя по данным, дошедшим до нас, пираты сконцентрировали свое внимание на небольшом регионе, находящемся в непосредственной близости от островов Лас-Трес-Мариас. В середине 1689 года епископ Гвадалахары писал, что их набеги опустошили провинции Акапонета и Сентикпак, которые «теперь почти разрушены, хотя прежде они были очень богаты и процветали», и что они причинили большой ущерб руднику в Росарио.

В мае 1689 года французы покинули берега Акапонеты, освободив всех пленников, за исключением трех мужчин, одним из которых был францисканский священник. Нам неизвестно, получили ли они требуемый выкуп. Позднее в том же месяце они подошли к берегам Салагуа, где освободили францисканца и еще одного заложника.

18 июля 1689 года флот вице-короля снова вышел из Акапулько. На этот раз эскадра состояла из трех судов, на борту которых под командованием генерала Андреса де Арриолы находилось 327 солдат и моряков. Флоту был дан приказ захватить пиратов любой ценой. Они зашли в Салагуа и Навидад, 18 августа подошли к мысу Корриентес, затем вошли в воды залива Бандерас и поплыли к островам Лас-Трес-Мариас. Здесь они провели три дня, тщательно осматривая гавани, но буканьеры исчезли. 24 августа в Матанчеле до Арриолы дошли слухи, что незадолго до этого пиратов видели на реке Яки и что затем те направились в Ла-Пас, в Нижнюю Калифорнию. Испанский флот устремился на север и в середине сентября подошел к реке Яки. Там он был настигнут ураганом и отнесен назад к реке Синалоа. Вероятно, Арриола решил не преследовать пиратов в Калифорнии. Он возвратился на юг, еще раз подошел к островам Лас-Трес-Мариас в конце октября, а 20 ноября бросил якорь в Акапулько. Он пришел к мнению, что пираты уже покинули эти края и находятся на пути к Перу. Манильский галеон, по всей видимости, без всякого эскорта достиг берегов Акапулько 19 декабря 1689 года.

Нам мало что известно о дальнейших действиях пиратов с Лас-Трес-Мариас. Они были слишком малочисленны для того, чтобы предпринять попытку захвата манильского галеона. В округе уже не было мест, на которые можно было бы совершать набеги, и теперь, когда их было так мало и они находились одни среди враждебного моря, у них не было никакого желания сражаться с испанским флотом. Вполне вероятно, что буканьеры поплыли в Нижнюю Калифорнию, чтобы кренговать свое судно, перед тем как направиться на юг. Иезуит П. Сигизмундо Тараваль, который, по всей видимости, писал в 1740-х годах, говорит, что остров Пичелингов (около Ла-Паса) был назван в честь пирата, который «давным-давно, еще до завоевания», кренговал там свое судно. Под завоеванием, вероятно, имеется в виду захват Калифорнии иезуитами, начиная с 1697 года.

В начале 1691 года некие рыбаки, посетившие острова Лас-Трес-Мариас, нашли остатки верфи и таи-ник с провизией, оставленный пиратами, что может указывать на то, что они выплыли непосредственно из Ла-Паса, не желая рисковать и еще раз появляться на своей старой базе. По всей видимости, они покинули акваторию Мексики в начале 1690 года, далее поплыли к островам Хуан-Фернандес, где поделили награбленное добро, которое составляло по 8 или 9 тысяч песо на человека. Затем добрались до Перу и захватили несколько судов, на борту одного из которых находилось большое количество золота и серебра.

Фроджер говорит, что, прежде чем достичь островов Хуан-Фернандес, пираты находились в Тихом океане уже семь лет. Барни в «Хронологической истории» сообщает, что английский капитан Стронг, находясь у берегов Гуаякиля 21 августа 1690 года, «узнал, что некий французский приватир [7] причинил огромный ущерб этому побережью за последние шесть недель». При попытке возвратиться в Атлантику они потерпели кораблекрушение в Магеллановом проливе, потеряв большую часть своих сокровищ. Далее они провели десять холодных месяцев, строя лодку из тех обломков, которые остались после крушения их судна. Менее двадцати буканьеров, которые остались в живых, кое-как добрались до Вест-Индии в 1692 году. Фроджер в своем произведении говорит, что они достигли Кайенны, и одна из групп вернулась во Францию до 1695 года и предоставила информацию, которую он смог использовать в своих произведениях.