В данную хронологическую таблицу включены только события, прямо или косвенно связанные с Западным фронтом. Структура таблицы задана операциями сторон.

1. Эскалация политического кризиса, развязывание войны:

28 июня — 4 августа[501].

28 июня 1914 года. Убийство в Сараево эрцгерцога Фердинанда.

20.07. Во Франции прекращены отпуска высшего комсостава.

23.07. Австро-Венгрия предъявляет Сербии ультиматум.

25.07. Австро-Венгрия разрывает дипломатические отношения С Сербией. В Сербии объявлена мобилизация. В Германии вызваны из отпусков офицеры, находящиеся за пределами страны, все крупные сооружения взяты под охрану.

27.07. Германия: начаты работы в крепостях Мец и Дидингофен, возвращение войск из лагерей в места постоянного расквартирования, усилена охрана железных дорог, объявлен частичный призыв резервистов. Французские войска собраны в пунктах постоянной дислокации. Британский флот сосредоточился в Портленде.

28.07. Австро-Венгрия объявляет войну Сербии. Начата частичная мобилизация в Бельгии, во Франции прекращены отпуска и вступили в силу меры по охране границ.

30.07. Частичная мобилизация в Германии и Франции.

31,07. Всеобщая мобилизация в Бельгии, России и Австро-Венгрии. В Германии объявлено «положение, угрожающее войной». Германия предъявляет ультиматум России и обращается к Франции с ультимативным запросом относительно поведения Франции в случае русско-германской войны.

01.08. Всеобщая мобилизация в Германии и Франции. Германия объявляет войну России. Германские войска нарушают нейтралитет Люксембурга.

02.08. Германия предъявляет ультиматум Бельгии. Оккупация Люксембурга.

03.08. Германия объявляет войну Франции. Бельгия отклоняет немецкий ультиматум и взрывает мосты на Маасе.

04.08. Германские войска вступили в Бельгию. Великобритания объявляет войну Германии.

2. Мобилизация и развертывание: 20 июля — 31 августа

20 июля 1914 года. Во Франции прекращены отпуска высшего комсостава.

24.07. Предварительные меры по усилению боеготовности армии приняты в Бельгии.

25.07. В Германии вызваны из отпусков офицеры, находящиеся за границей; крупные сооружения взяты под охрану.

27.07. Французские войска собраны в местах постоянной дислокации.

28.07. Частичная мобилизация в Бельгии. Начало мобилизации английского флота. Во Франции прекращены отпуска и приняты меры по охране границ.

29.07. В Великобритании введен режим «предварительного военного положения»; флот вышел из Портсмута в Скапа-Флоу. Франция начинает частичную мобилизацию младших возрастных групп в восточных районах страны. В Германии отменены отпуска и начаты мобилизационные работы в крепостях.

30.07. Франция вводит в действие план прикрытия границы. Мобилизованы пять приграничных корпусов. Германия призывает шесть возрастов резервистов и начинает выдвижение частей к границе.

31.07. Всеобщая мобилизация в Бельгии. Завершена мобилизация английского флота.

01.08. Всеобщая мобилизация во Франции и в Германии.

02.08. Люксембург включен в зону развертывания германских армий.

04.08. В Великобритании объявлено о начале мобилизации армии.

05.08. Германия и Франция завершили мобилизацию постоянной армии.

06.08. Начаты перевозки французской армии. Бельгийская армия завершила развертывание.

07.08. Великобритания завершила мобилизацию армии. Начаты перевозки германской армии.

09.08. Начата посадка на суда частей британской экспедиционной армии.

11.08. Завершены перевозки главных сил германской армии. Начата перевозка английских войск через Ла-Манш.

13.08. Завершены перевозки главных сил французской армии.

15.08. Жоффр отдает директиву в перегруппировке французских войск.

17.08. Завершено сосредоточение резервных корпусов германской армии. Закончена перевозка английских войск через Ла-Манш.

19.08. В общих чертах завершена перегруппировка французских войск.

20.08. В германской армии завершено развертывание второочередных частей для тыловой и этапной службы. Английская экспедиционная армия сосредоточена в районе Мобежа.

22.08. Перегруппировка французских войск в соответствии с приказом от 15.08. окончательно завершена.

31.08. Завершены перевозки второочередных частей французской армии.

3. Вторжение германских армий в Бельгию: 4 августа — 25 августа. Оборона Льежа

4 августа 1914 года, 8 часов 02 минуты по среднеевропейскому времени. Германские войска вступили на территорию Бельгии.

05.08. Авангарды кавалерийского корпуса фон Марвица переходят Маас. Начато обложение Льежа и обстрел его фортов 210–мм артиллерией.

Ночь на 06.08. Прорыв к Льежу 14–й бригады (под руководством Людендорфа) в промежутке между фортами.

06.08. Капитуляция города Льеж и цитадели Льежа (разоружена, для нужд обороны не использовалась). Захват форта Шартрез и четырех мостов через Маас и Урту.

07.08. Германские войска занимают город Льеж и берут под контроль переправы. Железнодорожный мост через Маас найден неразрушенным. Бельгийцы отводят войска с правого берега Мааса. Форты Льежа изолированы от полевой армии.

08.08. Капитулировал форт Баршон.

11.08. Взят форт Эвенье; северо-восточная часть периметра разрушена.

12.08. В район Льежа прибыла осадная армия генерала Эйнема, оснащенная 420–мм орудиями. Начато выдвижение из Аахена 1–й германской армии фон Клюка. Бой у Элена (Гелена): бельгийские войска обороняют переправы через Жету против германской кавалерии.

13.08. Пали форты Понтисс, Шофонтен и Энбур. Начата постройка понтонного моста через Маас.

14.08. Взяты форты Флерон и Лиер. Кавалерия 3–й германской армии переходит Маас у Динана.

15.08. Пали укрепления Бонсель, Лантен и Лонсен. Первая германская армия форсирует Маас в районе Визе.

16.08. Захвачены два последних форта Льежа — Холонь и Флемаль. Завершена Льежская операция. Осадная армия Эммиха расформирована, осадная артиллерия переброшена к Намюру. Вторая армия форсировала Маас в районе Льежа. В этот же день захвачено укрепление Гюи, не занятое бельгийской армией (находящаяся там дивизия отошла к Намюру).

17.08. Вторая германская армия фон Бюлова сосредоточивается на левом берегу Мааса. Ей подчинены 1–я армия и кавалерийский корпус Марвица. Войска 3–й германской армии вышли к границе и заняли Сен-Вит. Немецкая кавалерия обнаруживает перегруппировку 5–й французской армии к месту слияния Самбры и Мааса.

18.08. Столкновение на реке Жета между 1–й германской армией и бельгийскими войсками. Бельгийская армия отходит за реку Диль. Первое столкновение правофланговых германских армий с французами — конница 2–й армии отбрасывает за франко-бельгийскую границу кавалерию Сорде.

19.08. Не задерживаясь на реке Диль, бельгийская армия отходит к Антверпену. Вторая германская армия приступает к штурму Намюра.

20.08. Четвертый корпус 1–й германской армии занимает Брюссель и Ватерлоо, выдвигает войска к Антверпену. Третья германская армия авангардами выходит к Маасу в районе Динана. Внутренние фланги 3–й и 2–й армии смыкаются в районе фортов Намюра. Третья армия подходит к Маасу. Начинается захождение первой армии правым флангом: западное направление движения меняется на юго-западное.

4. Первая Эльзас — Лотарингская операция: 6 августа — 20 августа

6 августа 1914 года. Верховное командование требует от 1–й французской армии Дюбайля немедленно занять верхний Эльзас.

07.08. Развернуто наступление 21–го французского корпуса в Вогезах.

08.08. Мюльгаузен занят без боя; германские войска отходят за Рейн. Воззвание Жоффра к гражданам Эльзаса. Бои за перевалы в Вогезах.

09.08. Германские корпуса 7–й армии (14–й и 15–й) развертываются по обоим берегам Рейна, сосредотачиваясь против южного фланга эльзасского отряда. Бой у Танна. Бой у Мюльгаузена.

10.08. Потерпевшие тяжелое поражение в верхнем Эльзасе французские войска отброшены к границе. Восьмой и 10–й французские корпуса выдвигаются к реке Мерта.

12.08. Сражение за Вогезские перевалы. Бой у реки Мерты.

13.08. Вторая французская армия ген. Кастельно завершила сосредоточение.

14.08. Восьмой и 13–й французские корпуса форсируют Мерту и начинают наступление на Саарбург. Вторая французская армия переходит в общее наступление в Лотарингии.

15.08. Сформирован «Эльзасский отряд» генерала По (7–й корпус, 44–я п.д., 8–я кав.д., 58–я, 63–я, 66–я рез.д.).

17.08. Вновь занят Танн. 8–й и 13–й корпуса выходят к реке Саар.

18.08. Французы занимают Саарбург.

19.08. Вновь занят Мюльгаузен. 14–й французский корпус продвигается к Кольмару.

20.08. Германские войска (14–й рез. корпус и второочередные части) переходят в контрнаступление в Вогезах. Сражение у Саарбурга.

5. Приграничное сражение: 20 августа — 26 августа. Оборона Намюра

20 августа 1914 года. Шестая германская армия переходит в наступление в Лотарингии.

В этот же день на Восточном фронте 8–я германская армия проигрывает бой под Гумбиеном и начинает отступление за Вислу.

21.08. Эльзас — Лотарингия: седьмая германская армия переходит в контрнаступление на Сааре. Поражение французских войск в Лотарингии: 2–я армия отступает по всему фронту.

Арденны: начало сражения у Лонгви. Начало сражения у Невшато (бой на реке Семуа).

Район Самбры и Мааса: начат обстрел тяжелой артиллерией фортов Намюра, 2–я германская армия входит в соприкосновение с 5–й французской на Самбре. Английская армия выходит на верхнюю Самбру.

22.08. Эльзас — Лотарингия: общий отход французских войск в районе Саарбурга. Германская главная квартира отдает 6–й армии приказ продолжать наступление за реку Мерта и действовать в направлении Эпиналя. Сражение у шармского прохода. Формирование «Лотарингской армии» генерала Монури в стыке между 3–й и 2–й французскими армиями.

Арденны: поражение 3–й французской армии в боях у Виртона, Лонгви, уньи, Филиера. Поражение 4–й французской армии в боях у Месэна, Ошана, Росиньоля.

Район Самбры и Мааса: прорыв германской пехоты в промежутке между фортами Намюра. Вторая германская армия форсирует Самбру (сражение при Шарлеруа). Английская армия выходит к Монсу и каналу Конде.

23.08. Эльзас — Лотарингия: отход французских войск от Вогезских перевалов.

Район Самбры и Мааса: город Намюр взят германцами, захвачены форты Маршовелет, Коньеле, Мезере. Германская пехота доходит до Самбры и Мааса в районе Намюра, мосты через реку взорваны. Третья германская армия переходит Маас у Динана. Сражение у Монса между 1–й германской армией и британскими экспедиционными силами.

24.08. Эльзас — Лотарингия: сражение на реке Мерте (до 27 августа).

Район Самбры и Мааса: штурм фортов Намюра на южном берегу Самбры: захвачены Малой, С. — Эрибер, Андуа. Пятая французская армия отходит на юго-запад. Английская армия отходит на юг.

25.08. Район Самбры и Мааса: пали последние форты Намюра.

Арденны: сражение у Лонгви проиграно французами, 3–я французская армия отходит в Вердену и на линию Маасских высот. Директива генерала Ж.Жоффра о прекращении Приграничного сражения и общем отходе французских войск.

26.08. Четвертая французская армия отходит за Маас и взрывает переправы.

6. Марш-маневр германских войск: 25 августа — 4 сентября.

26 августа 1914 года. Французский «эльзасский отряд» расформирован. Бой у Ле-Като.

Германская главная квартира принимает решение о переброску на Восточный фронт гв. рез. корпуса и 11–го корпуса, 8–й кав.д.

27.08. Директива германского командования о порядке преследования союзных армий.

В районе Мондидье начинает формироваться новая французская армия (Лотарингская, она же Соммская, она же Парижская, она же 6–я французская).

28.08. Начало сражения на Маасе. Бои на путях к Ретелю. Столкновение у Гиза.

29.08. Французы оставили верхний Эльзас. В районе Ретеля сформирована армейская группа генерала Ф.Фоша. Бой у Гиза. Сражение у Сен-Кантена. Бой на реке Сомме между 1–й германской и 6–й французской армиями.

30.08. В этот день на Восточном фронте завершилось Танненбергское сражение и уничтожение 2–й русской армии.

31.08. Завершение боев на Маасе. Четвертая французская армия отходит за реку Эна.

Первая германская армия изменяет направление своего движения с южного на юго-восточное.

01.09. Директива французского главного командования о дальнейшем порядке отступления и подготовке новой наступательной операции.

01.09–04.09. Завершение отступления французских армий за Марну.

04.09. Директива французского командования о возобновлении наступления. Директива германской главной квартире об остановке наступления армий правого крыла и об активизации действий на линии восточных крепостей (привело к сражению у Нанси 4–8 сентября).

7. Битва на Марне: 5 сентября — 12 сентября. Оборона Мобежа

5 сентября 1914 года. Четвертый германский резервный корпус 1–й армии атакует 6–ю французскую армию к западу от реки Урк.

Мобеж: прорыв пехоты в промежутке между фортами, взяты форты Берсильи и Салемань,

06.09. Шестая французская армия переходит в наступление на правом берегу Марны. Начало контрманевра Клука: 2–й и 4–й корпуса перебрасываются к реке Урк. Английские войска прекращают отступление и медленно выдвигаются к Б.Морену. Вторая и 3–я германские армии развивают наступление на юг через болота Сен-Гонд. Продвижение германских армий к Вердену остановлено.

07.09. Марна: тяжелые бои на реке Урк. Клюк начинает переброску 3–го и 9–го корпусов на правый берег Марны. Первая в истории массовая перевозка войск автотранспортом — 14–я французская пехотная бригада сосредоточена на реке Урк. Английская армия переходит Б.Морен. Пятая французская армия выдвигается на позиции между Большим и Малым Мореном. Продолжаются бои на выходах из Сен-Гондских болот, в направлении на Витри-ле-Франсуа и Верден.

Мобеж: захвачены форты Сарт, Лево, Серфонтейн. Вечером крепость сдана генералом Фурнье, германские войска захватывают город и железнодорожный вокзал.

08.09. Первая германская армия собрана на реке Урк. Шестая французская армия окончательно перешла к обороне на этом участке. Английские войска перешли М.Морен, нанесли поражение 5–й германской кав. дивизии и подошли к Ла-Ферте — сю — Жуар. Пятая французская армия переходит М.Морен, правый фланг 9–й армии разбит и отброшен к югу; Фор-Шампенуаз и Майи заняты германцами, между 9–й и 4–й французскими армиями возникает разрыв.

Миссия полковника Хенча: Хенч посещает штабы 5–й, 4–й, 3–й и 2–й германских армий, находит положение на фронте 2–й армии тяжелым.

09.09. Наступление группы Кваста (3–й и 9–й корпуса 1–й германской армии) на Нантейль и Дамартен. Хенч в штабе 1–й германской армии; решение об общем отступлении. Английские войска переходят Марну. Пятая армия занимает Шато-Тьери. Армия Фоша возвращает Фор-Шампенуаз.

10.09. В 18.00 французская главная квартира отдает приказ о порядке преследования отходящих германских армий.

11.09. Распоряжение германского командования о переброске 7–й армии к реке Эна. Мольтке прибывает в штаб 5–й германской армии и приостанавливает атаку фортов Вердена. Директива Мольтке об организации обороны на реке Эна.

12.09. Первая германская армия отошла на правый берег реки Эн. Бой на реке Вель. Вновь возникает брешь между 1–й и 2–й германскими армиями.

8. «Бег к морю»:

13 сентября — 15 октября. Битва на реке Эн.

13 сентября — 15 сентября[502]. Оборона Антверпена

13 сентября 1914 года. Тринадцатый французский корпус перебрасывается из 1–й армии к Уазе. Пятая и 6–я французские, английская армия переходит реку Эн. Седьмой резервный германский корпус (из под Мобежа) форсированным маршем выходит на Краонское плато и на виду у противника занимает стратегически важные высоты Шмен — де — Дам.

14.09. Бои на высотах Шмен — де — Дам. Последнее распоряжение генерала Мольтке: отвод 1–й германской армии к Ла-Феру (не выполнено). Сражение на Краонском плато: 18–й корпус захватывает высоты Шмен — де — Дам. Подход 15–го германского корпуса и стабилизация положения.

Мольтке отстранен от должности и заменен Фалькенгайном.

15.09. Подход 12–го германского корпуса и контрнаступление 2–й германской армии на Краонском плато.

Жоффр отдает приказ о прекращении наступления на реке Эна.

16.09. — 18.09. Сражение на Уазе и верхней Сомме (сражение у Нуайона). Шестая французская армия переходит к обороне.

19.09–28.09. Формирование новых армий (2–й французской и 6–й германской) на Сомме. Сражение на Сомме.

20.09. Восточный фронт: Галицийская битва завершилась полным поражением австро-венгерской армии.

24.09. В районе Вердена германцы овладели городом и фортом Сен-Миель и прорвали французский фронт по маасским высотам.

28.09. Начало германской атаки юго-восточного сектора периметра крепости Антверпен. Бельгийская пехота отходит на линию фортов.

29.09–09.10. Формирование новых армий (10–й французской и новой 2–й германской) на реке Скарпа. Сражение у Арраса.

01.10. Антверпен: пали форт Вавр — С — Катерин и редут Дорнфельд.

02.10. Антверпен: пали форты Вэльхейм, Льер и Кенишсхойкт, редуты Бошбэк, Талер, железнодорожный.

04.10. Антверпен: занят форт Кессель, внешнее кольцо фортов прорвано, фронт по реке Неге занят германцами. Искусственное наводнение на Неге.

07.10. Германская артиллерия начинает обстрел города Антверпен. Захвачены форты Брэхем и Брендонк, англичане и бельгийцы начинают уничтожение запасов и крепостного имущества.

08.10. Полевые войска союзников покинули Антверпен.

09.10. Город и крепость Антверпен сданы.

10.10. Капитулировали последние форты Антверпена.

10.10–15.10. Переброска английской армии к Лиллю. Формирование новой 4–й германской армии. Сражение у Лилля.

Союзные войска из под Антверпена прибыли на реку Изер.

9. Сражение во Фландрии: 14 октября — 15 ноября

14 октября 1914 года. Директива германского командования на проведение операций во Фландрии силами новой 4–й армии.

15.10–19.10. Сосредоточение английских корпусов на реке Лис и их наступление в восточном направлении.

17.10–19.10. Сражение на реке Изер: бельгийские войска останавливают наступление 6–й германской армии (бой авангардов — с обеих сторон участвуют приблизительно по четыре дивизии).

19.10. Поражение французских кавалерийских дивизий в бою к северу от леса Хутульст. Четвертая германская армия переходит в наступление.

20.10–12.11. Сражение на Изере.

28.10. Подрыв шлюзов на Изере. Наводнение разделяет войска противников.

10.11. Германские войска занимают Диксмюд.

20.10–15.11. Сражение у Ипра. Стабилизация фронта во Фландрии. Шестая германская армия готовится к переброске на Восточный фронт.

1. Военная статистика: численность, состав, структура вооруженных сил противоборствующих сторон[503]

1. Предварительные соображения

Если тактика определяется топографией, а стратегия — географией, то большая стратегия, очевидно, базируется на географии экономической. Сопоставим военно-экономические возможности сторон в 1914 году.

Таблица 1.

Численность населения определяет максимально возможную численность вооруженных сил. Опыт войн XX столетия убеждает, что в условиях тотальной мобилизации численность армии не превосходит 10 % населения страны. Таким образом, Германия и Австро-Венгрия теоретически могли призвать до 12 миллионов, а страны Антанты — до 25 миллионов солдат. Реально было развернуто соответственно 4,7 миллиона (39 % от максимума) и 8,48 миллионов (34 % от максимума).

Уровень развития экономики страны можно грубо оценить по выплавке чугуна и стали. Таблица показывает, что возможности противников обеспечить свои армии военным снаряжением были примерно одинаковы. Это подтверждают и данные по артиллерии–13100 орудий против 13700.

Большим преимуществом «центральных держав» была высокая связность их территорий, что позволило Германии в значительной степени обесценить численное превосходство Антанты.

Первоначальное преимущество Антанты в численности армии мирного времени сводилось на нет большей оперативной скованностью союзных (в первую очередь русских) дивизий внутренними проблемами и «нейтральными» границами. Мобилизацию «центральные державы» завершали быстрее. В результате в период от 15–го и приблизительно до 48–го дня мобилизации Германия и Австро-Венгрия имели превосходство в силах. Затем установилось равновесие, а к 60–му дню перевес постепенно переходил к Антанте, составляя в круглых цифрах 1,5 к 1. В дальнейшем ситуация для «центральных держав» могла только ухудшаться.

2. Высшие соединения

Таблица 2. Состав пехотной дивизии.

1. В.Новицкий приводит цифру 7500 человек, что противоречит как прочим источникам, так и приведенной Новицким структуре дивизии. В других источниках приводятся цифры 12000, 14500 и даже 15000 человек.

2. Цифры касаются исключительно дивизий экспедиционного корпуса, имеющих состав, значительно превышающий штатный (прежде всего, по артиллерии).

3. Бельгийская дивизия мирного времени. В военное время численность дивизии доходила до 18500 человек (24 батальона, 5 эскадронов, 30 батарей + дивизионные части).

Таблица 3. Состав кавалерийской дивизии (ориентировочно)

Таблица 4. Состав армейского корпуса (стандартного).

Приведенные выше данные следует использовать, как сугубо ориентировочные. Прежде всего, они различаются от источника к источнику, часто — достаточно сильно (для французской дивизии, например, есть оценки от 7500 до 15500 человек). Далее, единообразие соединений оставляло желать лучшего. Так, корпус лишь «в среднем» состоял из 2 дивизий. В реальности дивизий могло быть от 1,5 (IV германский резервный корпус) до 4 (XIX французский колониальный корпус). Количество батарей в германском корпусе могло снижаться до 24 (в некоторых резервных корпусах) или подниматься до 32. Снабжение корпусов тяжелой артиллерией было в Германии весьма разнообразным (хотя старались придерживаться стандарта в шестнадцать 155–мм орудий корпусной и восемнадцать 105–мм гаубиц армейской артиллерии), а во Франции — при норме в четыре 155–мм орудия — просто непредсказуемым. В еще большей степени варьировался состав кавалерийских дивизий.

3. Дополнительные сведения о вооруженных силах противников

Германская армия. Комплектовалась на основе всеобщей воинской повинности. Срок действительной службы 2 года (3 года в кавалерии). Отслужившие на 4,5 года зачислялись в резерв, затем переходили в ландвер 1 призыва (5 лет), ландвер 2 призыва (8 лет). Допризывники (17–20 лет) и лица старше 39,5 лет входили в состав ландштурма. (В октябре — ноябре 1914 года из молодых ландштурмистов было сформировано несколько новых корпусов).

Лица, находящиеся на действительной службе, образовывали армию мирного времени. Резерв пополнял части до штатов военного времени. Из состава ландвера формировались резервные корпуса и дивизии. Ландштурм служил для пополнения потерь в полевых частях и частях гарнизонной, этапной, оккупационной службы.

Перед войной Германия имела следующий запас военнообученных: 761000 человек в армии мирного времени, 1100000 в резерве, 1919000 в ландвере обоих призывов, 1120000 в ландштурме.

Армия комплектовалась по территориальной системе: территория страны была разбита на 21 корпусной и 3 корпусных баварских военных округа. Гвардейский корпус имел особую систему формирования. Всего 217 полков и 20 отдельных батальонов или 671 батальон. Конница — 110 полков или 545 эскадронов. Артиллерия — 3360 полевых орудий (из них 378 гаубиц) и 1212 тяжелых орудий.

Армия мирного времени насчитывала, таким образом, 25 армейских корпусов. Корпус состоял из двух дивизий, саперного батальона, полка тяжелой артиллерии и обозного батальона. (Впрочем, единообразие структуры существовало, скорее, в теории: в корпусах могло быть два полка тяжелой артиллерии, а могло не быть вообще, количество саперных батальонов также менялось, иногда включались егерские батальоны и дополнительные пулеметные отделения, в гвардейский корпус входила кавалерийская дивизия).

Дивизия, высшая тактическая единица, состояла из двух пехотных, кавалерийской и артиллерийской бригады (в шести дивизиях пехотных бригад было три, в трех были две кавалерийские бригады).

Из резервистов было сформировано 14 двухдивизионных резервных корпусов и одна отдельная резервная дивизия. Резервные корпуса имели меньше тяжелой артиллерии и иных средств усиления.

Всего Германии выставила 79 дивизий перволинейных войск (162 бригады из которых 3 отдельные, 333 полка из которых 4 отдельных, или 83,25 стандартных счетных дивизий, 11 кавалерийских дивизий, 4840 легких и 1688 тяжелых орудий (включая и явно устаревшую артиллерию), 52994 офицера и 1834097 солдат. Из второлинейных войск было сформировано 29 ландверных и 15 эрзац — резервных дивизий.

Заметим здесь, что второлинейные части (всех воюющих государств) в августе — сентябре 1914 года практически не использовались.

Французская армия. Также комплектовалась на основе воинской повинности. Сроки службы — действительной — 3 года (до 1913 г. — 2 года), в резерве — 11 лет, в территориальной армии — 7 лет, в резерве территориальной армии — 7 лет. Резерв служил для пополнения войск до штатов военного времени.

Численность армии мирного времени — 863000 человек (с колониальными войсками), резерва — 993000 человек, территориальной армии 719000 человек, территориального резерва около 400000 человек. Общее число военнообязанных достигало 4,5 миллионов человек.

Структура территориальная (19 европейских корпусных округов, алжирский и колониальный корпусные округа). Всего 163 линейных полка, 30 отдельных 6–ти ротных батальонов, 10 африканских полков, 5 батальонов и 8 рот. Итого 618 батальонов и 8 рот (51,5 счетных дивизии). Конницы 79 европейских, 10 африканских полков, 2 отдельных африканских эскадрона, всего 447 эскадронов. 42 полка было сведено в 19 бригад — по одной на европейских корпус, остальные составили 8 (по закону от 07.08.1913 г. — 10) кавалерийских дивизий. Полевой артиллерии 690 батарей, или 2798 орудий.

Европейские корпуса двухдивизионные (кроме двух трехдивизионных). Колониальный — трехдивизионный, алжирский — четырехдивизионный.

По мобилизации создавалось 145 резервных полков и большое число резервных батальонов самого разнообразного состава, что доводило французские перволинейные войска до 1121 батальона, 550 эскадронов, 4648 орудий (с крепостной артиллерией и батареями береговой обороны) из которых 84 орудия тяжелой полевой артиллерии (по батарее на корпус), 56000 офицеров и 1800000 солдат. Таким образом, Франция выставила 47 полевых, 26 резервных дивизий, 12 резервных бригад — итого 79 перволинейных дивизий. Второлинейные войска образовывали 13 отдельных территориальных дивизий. Мобилизовано 2575000 солдат и офицеров.

Армия Великобритании. Страна имела наемную армию, комплектуемую по системе вербовки. Добровольцы служили от 3 до 8 лет (обычно, 7 лет), после чего от 9 до 4 лет служили в резерве и 4 года в территориальных войсках. Армию мирного времени составляли 157 европейских батальонов (82 на островах, 75 в колониях) и 138 индийских батальонов, 31 кавалерийский европейский полк (17 в метрополии) и 50 кавалерийских индийских полка. Всего — с индийскими войсками — 409800 человек, 1236 орудий, не считая крепостной артиллерии, из них 126 гаубиц. Из них в Европе 132050 человек, 678 легких и 24 тяжелых орудия. По мобилизации численность войск в Европе составила 566778 человек при 1352 орудиях.

Бельгийская армия. Армия укомплектована на основе всеобщей воинской повинности с еще большим числом исключений, нежели русская. Срок действительной службы — 15 месяцев. Срок службы в резерве — 11 лет и 9 месяцев. Армия мирного времени состояла из 117 батальонов и 72 эскадронов (12 из них — запасных). Артиллерия: сто шестьдесят четыре 4–х орудийных полевых батарей (656 орудий), 81 крепостная батарея. Всего — около 100000 человек. При мобилизации создавалось 72 пехотных батальона, что доводило армию до 175000 человек. Высшая оперативная единица, как в военное, так и в мирное время, — дивизия. Бельгийская армия насчитывала таковых семь (одна кавалерийская, 6 пехотных).

4. Дополнительные сведения об артиллерийском вооружении сторон

Таблица 5. Артиллерийское вооружение

1. На 01.08.1914 г. в вооруженных силах Германии насчитывалось 2076 тяжелых орудия — вдвое больше, нежели во всех остальных армиях, вместе взятых (Россия — 240 орудий, Франция — 688 орудий, Бельгия — 85 орудий, Австро-Венгрия — 168 орудий.)

2. Крепости западноевропейского ТВД

1. Эволюция крепостей

Рассмотрение эволюции крепостей логично начать с середины 60–х годов прошлого века. Именно тогда Германия и Франция вновь стали рассматривать друг друга в качестве будущих противников в войне, именно тогда были выработаны основные стратегические концепции грядущего столкновения и — в рамках этих концепций, как их составная часть — начала создаваться система инженерной обороны. С другой стороны, очередная революция в военном деле (появление дальнобойной нарезной артиллерии и сильных взрывчатых веществ) обесценила уже существующие фортификационные сооружения и привела к необходимости их модернизации. В результате в Европе развернулось обширное крепостное строительство, заложившее основы той системы долговременных укреплений, с которой столкнулись армии 1914 года.

До 70–х годов XIX века в Германии, Франции и Бельгии строились большие фортификационные сооружения, именуемые крепостью — лагерем. Они предназначались для обороны пунктов, имеющих особое значение, и, кроме того, обеспечивали укрытие армии, потерпевшей поражение в полевом бою. Предполагалось, что, укрывшись за крепостными фортами, армия получит возможность отдохнуть и пополнить запасы; фактом своего существования она будет сковывать значительные силы неприятеля в ожидании благоприятного момента для прорыва. Подобные крепости (примером может служить французский Мец) состояли из оборонительного пояса фортов и используемой для размещения войск и складов центральной площади, находящейся вне зоны обстрела неприятельской артиллерии.

Кроме укрепленных лагерей, стороны продолжали содержать ряд вконец устаревших, едва ли не средневековых, крепостей, предназначенных для обороны городов.

Франко-прусская война похоронила концепцию крепости — лагеря. Оказалось, что армия, позволившая запереть себя в подобном лагере, навсегда теряется для маневренной войны. Попытки прорыва легко отражаются, а запасы крепости не могут обеспечить длительного пребывания армии в ней. Примером подобного развития событий стала осада немцами крепости Мец с запершейся там армией маршала Базена[504]. В то же время выявилась полная бессмысленность строительства крепостей для защиты от неприятеля крупных городов. При наличии у противника дальнобойной артиллерии, для прикрытия городской территории приходилось выносить пояс фортов далеко вперед; периметр укрепленной линии достигал десятков километров. Население требовало для себя значительных запасов и представляло собой потенциальных заложников. Требуемые для создания такой крепости средства логичнее было пустить на усиление полевой армии.

Однако в ходе франко-прусской войны впервые в полной мере проявилась зависимость хода боевых действий от относительно нового вида транспорта — железнодорожного. Последний же, позволяя осуществлять военные перевозки в невиданном ранее количестве и с невероятной скоростью, обладал существенным недостатком — переместить железнодорожную линию в ходе войны практически невозможно. В результате крепости обрели новое значение для оборонительной войны: контролируя узлы железных дорог, они ограничивали стратегическую подвижность неприятельской «армии вторжения». Крепости в этом случае должны были препятствовать использованию противником железнодорожной сети, а полевая армия, развернувшись позади них, — наносить концентрированные удары по потерявшим способность к быстрому маневру войскам противника.

К новым крепостям предъявлялись следующие требования:

1) расположение в пункте, владение которым является совершенно необходимым для развития противником наступательных операций (желательно, узел железных дорог, важная переправа, тоннель, порт);

2) способность укреплений в течение длительного времени выдерживать осаду, ведущуюся с применением самых мощных осадных орудий;

3) требовать для своего строительства по возможности малых средств, а для обороны ограниченного числа второразрядных войск;

В соответствии с этими принципами сложилась два направления развития крепостей — большие крепости и форты — заставы.

Большие крепости в известном смысле тяготели к предшествующей концепции «укрепленного лагеря». Они включали в себя ядро, содержавшее склады, лагеря для войск, госпитали и т. д., и пояс фортов. Обычно ядро было окружено кольцом сплошных укреплений (ограда) и способно к самостоятельной обороне. Удаление фортов от ядра определялось дальнобойностью артиллерии соответствующего времени, а расстояние между фортами задавалось из соображений взаимной огневой поддержки и условий местности. В ряде случаев в ядре крепости оказывался крупный город, пожертвовать которым не представлялось возможным. (Париж, Антверпен, Страсбург). Промежуток между фортами и ядром служил плацдармом для действий подвижных частей гарнизона, ведущих активную оборону. Устойчивость обороны обеспечивалась двумя линиями сопротивления (форты и ограда), рассредоточением средств обороны, взаимной поддержкой фортов, активными действиями гарнизона. Такие крепости получили наименование маневренных. Примером маневренной крепости опять-таки может считать Мец, но теперь уже — германский.

Форты — заставы представляли собой небольшие укрепления, приспособленные к самостоятельной круговой обороне и располагающиеся в стратегически важных пунктах. При строительстве фортов — застав приходилось обращать особое внимание на устойчивость к действию артиллерии противника, так как рассредоточение и маневр в них были невозможны.

Рассматривая эту теорию, необходимо помнить, что в 70–80 годы XIX века применялись следующие методы овладения крепостями:

— правильная осада;

— блокада;

— артиллерийская атака;

— овладение открытой силой;

— «нечаянным» (как говорили тогда, ныне — внезапным) нападением.

С 1885 года к ним добавилась ускоренная атака по методу Зауэра.

Правильная осада велась по методикам, разработанным еще в XVII веке Вобаном (1633–1707 гг.) Она предусматривала постепенное продвижение пехоты к стенам крепости под прикрытием огня осадной артиллерии. Осадная артиллерия ведет борьбу с крепостной, а после ее подавления переключается на разрушение крепостных стен. Пехота в это время размещается в длинных параллельных траншеях — параллелях, устраиваемых саперами по ночам. Параллели, соединенные ходами сообщения, последовательно приближаются к крепостному рву до тех пор, пока не будет достигнут его край, причем каждая последующая прикрывается огнем из сзади расположенной. Подобный метод позволял овладеть фактически любой крепостью без больших потерь, но требовал значительных затрат времени — до 3–4 месяцев.

Блокада могла вестись относительно небольшими силами, но ее успех зависел от запасов самой крепости, и при обычных обстоятельствах она могла длиться месяцами.

Артиллерийская атака направлялась против уязвимых частей крепости и при ошибочном устройстве крепости или недостаточной стойкости ее гарнизона могла привести к капитуляции без штурма. Недостатком подобного образа действий была потребность в орудиях особой мощности и большой расход боеприпасов. При правильном устройстве крепостных сооружений и грамотных действиях обороняющегося артиллерийская атака часто не давала ожидаемых результатов.

«Ускоренная атака» предусматривала прорыв пехоты под прикрытием массированного артиллерийского огня через промежутки между фортами и взятие ядра крепости без овладения укреплениями внешнего пояса. Подобная атака могла привести к падению крепости за несколько дней вместо нескольких месяцев, которых требовала правильная осада. Применение ускоренной атаки было возможно против «скелетных крепостей». Для противодействия подобным атакам во всех странах началось усиленное строительство фланкирующих сооружений на фортах и укреплений на промежутках между фортами.

Овладение открытой силой — штурм — применялось против укреплений уже разрушенных или защищаемых слабым гарнизоном. В противном случае были неизбежны тяжелые потери при весьма малых шансах на успех.

Нечаянное (внезапное) нападение применялось без предварительной артиллерийской и инженерной подготовки. К нему прибегали при особо благоприятных обстоятельствах.

В соответствии с этими принципами велось крепостное строительство в период с 1870 года по 1914 год в условиях постоянного совершенствования средств нападения.

Германия после франко-прусской войны, вела обширные работы по совершенствованию захваченных крепостей Мец и Страсбург. Этим крепостям отводилась роль активных укрепленных плацдармов для наступления на Францию. Под прикрытием фортов крепости Мец немцы могли спокойно переправить через Мозель и развернуть в боевые порядки на его западном берегу — в непосредственной близости от французской границы — свою ударную армию. Могли, впрочем, и не развертывать, а вместо этого нанести удар в другом месте: французы все равно были оперативно скованы угрозой из Меца.

Оборонительной линии, подобной французской, немцы на своей западной границе не создавали. В случае превентивного наступления французов к Рейну обе крепости играли роль предмостных укреплений и узлов сопротивления на Рейне и Мозеле, запирая при этом важнейшие железнодорожные узлы. Противник в такой ситуации должен был либо прекращать продвижение до овладения этими крепостями, либо ограничиться наступлением между ними от Нанси на Саарбрюккен. В последнем случае в распоряжении атакующего нет хорошей железнодорожной линии, а фланги открыты для удара с крепостных плацдармов.

Позднее был укреплен еще один узел связности — город Тионвиль (Дидингофен), расположенный севернее Меца.

Для обеспечения требуемой мощи и обороноспособности обе крепости усилили новыми фортами и дополнительными укрепленными позициями. Дальнейшие работы (вплоть до начала Первой Мировой войны) были связаны с совершенствованием упомянутых крепостей в соответствии с последними достижениями военной техники и науки. Последовательными модернизациями Мец был превращен в сильнейшую крепость, взятие которой французами при технических средствах 1914 года было невозможно. Страсбург немногим от него отличался.

Франция, потеряв старую линию крепостей в Эльзасе и Лотарингии, приступила в 1874 году к организации новой системы инженерной обороны страны. На восточной и северо-восточной границах создавалась оборонительная «завеса» из больших крепостей и отдельных укреплений, получивших название фортов — застав. Основу ее составили четыре старые крепости — Верден, Туль, Эпиналь, Бель-фор. Указанные крепости были снабжены поясами новых фортов и тем обращены п маневренные. Позднее к ним прибавилась крепость Мобеж на бельгийской границе, контролировавшая железнодорожную магистраль Париж — Брюссель. Образовавшаяся завеса перехватывала основные пути сообщения в полосе ожидаемого наступления противника. Необходимость освободить последние вынуждала нападающего задерживаться для захвата укреплений и последующего восстановления переправ и железных дорог. Кроме того, были начаты работы по расширению укреплений Парижа, превращавшие его в огромный укрепленный лагерь. Предполагалось, что французская армия будет вести маневренную оборону на линии крепостей, а в случае прорыва этой линии будет действовать против фланга и тыла противника наступающего на Париж и осаждающего его. Таким образом, французская крепостная завеса должна была сыграть в отношении германской армии роль аналогичную той, которую играют сваи, защищающие устои мостов от напора льда.

После заключения франко-русского союза работы по укреплению Парижа были прекращены, так как предполагалось сдерживать противника на линии крепостей в ожидании русского удара по Германии. Перечисленные выше пять крепостей постоянно модернизировались путем постройки новых укреплений и реконструкции старых, в соответствии с совершенствованием артиллерии и появлением новых тактических приемов, вплоть до начала войны и в ходе нее. Перед самой войной были начаты работы по созданию долговременной укрепленной позиции перед городом Нанси, объединяющей оба крыла линии крепостей.

Бельгия строила с 1860 по 1864 гг. крепость Антверпен. Задачей крепости была защита крупнейшего порта и города страны. Ей же надлежало послужить последним убежищем для армии в случае ее поражения.

В 1888–1892 гг. в Бельгии строились крепости нового типа Намюр и Льеж. Эти пункты рассматривались как предмостные укрепления (тет-де — поны) на реке Маас. Крепости состояли только из фортов без центральной ограды, а самим фортам был придан характер совершенно самостоятельных укреплении. Удаленные друг от друга па расстояние до 6,5 километров, форты не взаимодействовали друг с другом, и по сути своей являлись отдельными фортами — заставами. В данном случае можно говорить не о крепостях, а о группах фортов.

Антверпенская крепость на протяжении ряда лет. являлась образцом для других стран. Законченная в 1864 году, она периодически модернизировалась до 1907 года, когда началось строительство новой серии укреплений на внешнем обводе, определенном как главная крепостная позиция. Внутренняя линия старых фортов должна была послужить основой для второй линии обороны — так называемой охранительной ограды. Для этого предполагалось перестроить форты в пехотные укрепления, построить на промежутках между фортами редуты и соединить все укрепления металлической оборонительной решеткой.

Таким образом, для Бельгии характерно строительство отдельных сильных (и очень дорогих) крепостей вместо укрепленных линий. Развитие самих фортов идет не по линии совершенствования их конструкции, а по пути сбора на малом пространстве под единой, максимально прочной, зашитой. Это объясняется как стремлением удешевить работы путем уменьшения числа сооружений и площади отчуждаемой под них земли, так и верой в надежность бронебетонных укрытий.

Основной тенденцией в развитии крепостей Западной Европы за рассматриваемый период можно считать увеличение их внутреннего диаметра, обусловленное ростом дальнобойности артиллерии. Внешние обводы стали достигать в диаметре 15–20 км. При такой длине оборонительного периметра форты начали объединять во взаимодействующие между собой группы фортов, а сами форты начали рассредотачиваться по местности, превращаясь в «центры сопротивления» или «фесте».

2. Эволюция крепостных сооружений

По взглядам середины 70–х годов XIX века основу крепости составлял пояс фортов. Форты имели характер самостоятельных укреплений, вмещающих значительный (до тысячи человек) гарнизон и запасы для него. Вооружение фортов доходило до 30 открыто расположенных тяжелых орудий, предназначенных для борьбы с осадной артиллерией противника и обороны промежутков между фортами. Практически форты являлись долговременными артиллерийскими батареями, защищенными от пехоты противника. Оборонительные сооружения состояли из рва, простреливаемого артиллерийским огнем из расположенных в его углах капониров, и вала с бруствером, занимаемого пехотой. Для защиты гарнизона от артиллерийского огня предназначались казематированные помещения, перекрытые кирпичными сводами толщиной около 1 м и обсыпанные землей. Такие форты должны были располагаться на расстоянии 4–6 км от ядра крепости и в 3–4 км друг от друга. Выбор подобных расстояний объясняется желанием обеспечить взаимную огневую поддержку соседних фортов и не допустить безнаказанного обстрела ядра крепости артиллерией того времени. Оборонительные сооружения на промежутках между фортами в мирное время не строились. Это объяснялось как экономическими соображениями, так и верой в то, что артиллерийский огонь с фортов помешает передвижению сомкнутых колонн противника. Позже подобные крепости получили название скелетных или «дырявых»

Против подобной организации обороны крепости выступал русский генерал Эдуард Иванович Тотлебен. Он справедливо указывал, что соединение в форте функций опорного пункта пехоты и крепостной батареи позволяет артиллерии противника уничтожить в ходе бомбардировки и тот, и другой. Положение усугубляется тем, что форты, а следовательно и артиллерийские позиции выдвинуты на передний край обороны и хорошо видны неприятелю. По мнению организатора инженерной обороны Севастополя в Крымскую войну, следовало устанавливать тяжелую артиллерию не на фортах, а на специальных батареях, построенных в промежутке между ними. Необходимость подавлять отдельно крепостную артиллерию и оборону фортов вынуждало противника увеличивать время огневой подготовки (артиллерийской атаки по терминологии того времени), перенося ее с одного объекта на другой, а обороняющиеся за время перерывов в обстреле могли восстанавливать боеспособность сооружений. Для защиты батарей от захвата неприятелем предлагалось устраивать гласисы для пехоты. Форты в этом случае становятся опорными пунктами пехоты с небольшим количеством противоштурмовых орудий. Боеспособные форты делали невозможным захват промежуточных батарей, расположенных внутри их периметра, даже после подавления последних. Разрушение же форта до неспособности выполнять роль пехотной позиции требовало времени, за которое крепостная артиллерия могла оправиться и оказать помощь в отражении атаки даже сильно поврежденному форту. Открытый штурм поврежденных фортов при действующей артиллерии обороны был самоубийством. Эти взгляды были высказаны в 1855 году, но получили частичное применение только в середине 70–х годов. Подобное невнимание объясняется тем, что переход на новую систему требовал увеличения количества оборонительных сооружений в два раза — с соответствующими материальными затратами. Кроме того, ввиду слабости фугасного действия снарядов того времени считалось, что артиллерия фортов способна выдержать долговременный обстрел.

Положение изменилось с введением на вооружение в середине 80–х годов фугасных бомб (первоначально именовавшихся бомбами — торпедо) снаряженных пироксилином или мелинитом. С их появлением открытое расположение артиллерии в фортах стало недопустимым, ввиду неизбежного и быстрого ее уничтожения. Необходимо было либо в соответствии с идеями Тотлебена вынести артиллерию из фортов, обратив их в опорные пункты пехоты, либо обеспечить ее защиту. Для защиты орудий имелось два способа: размещение в казематах или вращающихся бронированных башнях. Казематные установки, обеспечивающие лучшую защиту при узком секторе обстрела, получили применение в обороне рвов, а для обстрела наступающего противника в фортах с 1864 года ставились башенные установки. Крупные европейские страны пошли по пути рассредоточения артиллерии, но Австрия, Бельгия, и другие малые страны начали строить «форты — броненосцы», совмещающие в себе пехотный опорный пункт и батарею тяжелых орудий под бронированными или бетонированными куполами.

В области тактики ведения осады существенным событием стало, как уже отмечалось, дополнение известных приемов овладения крепостью (блокада, штурм, правильная (или вобановская) атака) новым методом «ускоренной атаки». Этот прием был разработан баварским генералом фон Зауэром специально для быстрого овладения «скелетными» крепостями.

Германия, отказавшись от строительства новых больших фортов, коренным образом модернизировала в 1887–1891 гг. имевшиеся укрепления. Тяжелые орудия были вынесены на смежные с фортами батареи, валы понижены в целях маскировки, своды и стены казематов усилены бетоном. Оборона напольных рвов перенесена из капониров в специальные казематы, устроенные в углах напольного откоса рва (контрэскарпе) и сообщающиеся с фортом через потерну. На подходе к гласису выкапывают дополнительный ров, заполненный колючей проволокой.

В промежутках между фортами строятся промежуточные позиции сопротивления, называемые малыми фортами. Это чисто пехотные укрепления, рассчитанные на одну пехотную роту и несколько легких орудий в казематах. Препятствием для штурма малых фортов является ров, фланкируемый аналогично большим фортам, и усиленный проволочными заграждениями.

В период 90–х годов немцы, убедившись в уязвимости открытых орудийных установок, начали массово строить новый тип фортификационных сооружений — башенные (броневые) батареи для стационарных орудий. Эти батареи предназначались для дальней обороны и представляли собой увенчанный орудийными башнями бетонный массив, в котором были укрыты все необходимые батарее запасы и помещения. Массив обвалован землей и замаскирован. Для предотвращения захвата батареи пехотой противника она окружена проволочным заграждением, прикрываемым огнем из расположенных рядом окопов и горжевого капонира. В это же время на промежутках между фортами и батареями строятся убежища для пехоты (большие блиндажи), пороховые погреба, насыпаются маски — валы для прикрытия крепостных дорог.

Подобное рассредоточение средств ближней и дальней обороны в сочетании с необходимостью увеличить диаметр крепости, а, следовательно, и ее периметр, привели немцев к выработке фортификационной формы, именовавшейся укрепленной группой, или «фесте». В состав такой группы входили: опорные пункты для пехоты типа малых фортов, броневые и открытые батареи, отдельные убежища, погреба для боеприпасов и прочие необходимые для самостоятельной обороны сооружения. Все эти объекты окружались общим оборонительным периметром из траншей и проволочных заграждений, обеспечиваемых фланговым огнем из опорных пунктов. Первопричиной появления подобных укреплений в Германии стало стремление обеспечить надежную защиту броневых батарей от захвата вражеской пехотой. Позднее появились и преимущественно пехотные фесте. Подобные группы возводились в германских крепостях с 1899 года до начала Первой Мировой войны и в ходе ее.

Франция в 1887–1890 гг. перестраивала имеющиеся форты: по тому же способу, что и немцы. Тяжелая артиллерия выносилась на открытые батареи, расположенные в промежутках между фортами. Валы фортов понижены в целях маскировки, своды и стены казематов усиленны бетоном. Оборона рвов перенесена из капониров в специальные казематы, устроенные в напольном откосе рва (контрэскарпе) и сообщающиеся с фортом через потерну. Обстрел промежутков между укреплениями осуществляется полевыми орудиями с боковых фасов, установленными открыто.

В 90–е годы ведется строительство на промежутках между фортами опорных пунктов, убежищ и батарей. Опорные пункты представляют собой трапецеидальные или овальные в плане укрепления со рвом, заполненным колючей проволокой, и бетонной казармой на полуроту. Казарма снабжалась капониром для фланкирования горжевого рва; фланкирования напольных рвов не предусмотрено. На флангах укрепления устраивались открытые сверху барбеты для полевых пушек, обстреливающих промежуток между фортами.

Промежуточные батареи французских крепостей этого времени — открытые. Врытые в землю орудийные дворики снабжены кирпичными укрытиями для расчетов и нишами для расходного боезапаса. Располагаются эти дворики на расстоянии около 10 метров друг от друга. Броневые батареи не строятся в этот период вообще, некоторое применение находят орудийные башни на фортах — заставах, где нельзя выносить артиллерию за пределы укрепления.

Начиная с 1902 года, открытые орудия в барбетах заменяются во всех укреплениях специальными сооружениями — казематами Буржа или одноорудийными 75–мм скрывающимися башнями с круговым обстрелом. Каземат Буржа состоял из двух орудийных казематов для 75–мм пушек с наблюдательным постом и располагался под прикрытием вала укрепления таким образом, что амбразуры казематов со стороны противника, не вошедшего в промежуток между фортами, были не видны. Башни применялись для фланкирования промежутков, если каземат не обеспечивал необходимого сектора обстрела.

После 1909 года французы начинают создавать в своих крепостях укрепленные группы, подобные немецким «фесте» и именуемые «центрами сопротивления». В их состав входят: — собственно форт в роли главного укрепления для пехоты; — артиллерийские батареи;

— окружающая все сооружения пехотная позиция из траншей, убежищ и проволочных заграждений.

Отличие от немецких укреплений заключалось в отсутствии у французов броневых батарей (теоретически предполагавшихся) и общий характер укрепления как опорного пункта пехоты.

Бельгия строила с 1860 по 1864 гг. крепость Антверпен. Крепость, в своем первоначальном виде, включала в себя центральную ограду, рвы которой простреливаются пушечным огнем из капониров, и пояс фортов. Форты удалены от ограды на 3–4,5 км и на 2 км друг от друга с южной стороны крепости. С других направлений Антверпен прикрывался естественными препятствиями, и форты ставились лишь в тех местах, где эти препятствия нуждались в усилении. Форты Антверпена 1860–1864 гг. относятся к тому же типу, что и строившиеся тогда в Германии и Франции. Особенностью бельгийских фортов являются впервые примененные броневые башни и наличие укрытий для вылазок полевых батарей. Промежуточные укрепления между фортами не предусматривались.

В 1888–1892 гг. в Бельгии возводились укрепления Намюра и Льежа. В основе конструкции бельгийских фортов лежало стремление сохранить в одном сооружении опорный пункт пехоты и тяжелую батарею. Для обеспечения боевой устойчивости прибегли к массовому применению бетона для укрытий и бронированных башен для артиллерии. Всего на 21 форте было установлено 147 башен.

Начиная с 1878 года бельгийцы возводили вокруг Антверпена новый пояс фортов, удаленный от старой ограды на 9–16 км. Первые форты этого пояса, аналогичные фортам Намюра и Льежа, относятся к типу фортов — батарей. Тяжелая и противоштурмовая артиллерия расположена в башнях на валу, орудия, фланкирующие рвы, установлены в капонирах. Специальных орудий для фланкирования промежутков между фортами не предусматривалось.

В 1907 году началось строительство новой серии укреплений на внешнем обводе, определенном как главная крепостная позиция. Отличием этих фортов от предыдущих заключалось в наличии каземата для фланкирования промежутка между фортами, аналогичного применяемому в русских и французских крепостях. На промежутках между фортами были построены укрепления — долговременные редуты. Это были небольшие укрепления, окруженные нефланкированным рвом и рассчитанные на одну роту. В горже укрепления располагался капонир для фланкирования промежутка; для самообороны предназначалась 75–мм пушка в бронированной башне.

Укрепленные группы применения в Бельгии не нашли.

Давая общую характеристику эволюции крепостных сооружений за рассматриваемый период, можно сказать, что она свелась к рассредоточению отдельных построек и превращению фортов в укрепленные группы, сочетающие в себе долговременные огневые сооружения и полевые пехотные позиции.

3. Крепости в 1914 году

Германия обладала наиболее совершенными в мире крепостями — как по величине, так и по характеру применяемых в них сооружений. На западной границе она располагала крепостями Мец, Тионвиль, и Страсбург. Сильнейшей немецкой крепостью был Мец, образовывавший с Тионвилем общий укрепленный район и расположенный непосредственно на французской границе. В состав крепости входили:

— старая центральная ограда, построенная французами и частично замененная металлической решеткой;

— пояс из 10 внутренних фортов, построенных до 1899 года, удаленный от ограды на 3–4 км;

— пояс внешних укреплений, состоящий из 18 крупных опорных пунктов вынесенных на расстояние 7–9 км от ядра крепости. В промежутках между опорными пунктами располагались промежуточные укрепления. Все промежутки между укреплениями были заполнены окопами и проволочными заграждениями, фланкированными из бетонных капониров.

Фактически Мец представлял собой укрепленный район, подготовленный к длительной позиционной борьбе. Интересной деталью является применение в Меце тяжелой артиллерии на железнодорожных площадках, обеспеченных путями для маневрирования и укрытиями.

Тионвиль, являвшийся «спутником» Меца с севера, включал в свой состав три «фесте», подобные построенным в Меце

К моменту начала войны крепость находилась в строю, хотя некоторые опорные пункты еще достраивались. При нападении имевшиеся у французской армии осадные орудия вынужденно рас-' полагались бы в зоне эффективного огня тяжелых броневых батарей немцев, что неминуемо сказалось бы на результативности бомбардировки. Решение Шлиффена спровоцировать французское наступление в Лотарингии и оттянуться к Мецу, включив его в свою линию фронта, было логичным. Тем не менее, немцы предпочли действовать наступательно на французской территории, и участие Меца в боевых действиях свелось к выделению частей гарнизона с артиллерией в состав войск, ведущих операции против Нанси.

Франция имела на своей восточной границе два укрепленных района: Верден — Туль и Эпиналь — Бельфор. Каждый район состоял из двух маневренных крепостей на флангах и связывавших их фортов — застав. Более мощным был Верден — Тульский укрепленный район, расположенный на Маасских высотах и прикрывавший кратчайший путь к Парижу. Обе входившие в состав «завесы» крепости относились к сильнейшим во Франции и были весьма схожи по составу. Они имели в ядре старинную бастионную крепость, внутренний пояс старых фортов и внешний обвод диаметром 10–14 км. Промежутки между фортами были заняты долговременными промежуточными укреплениями, а в мобилизационный период и после усилены траншеями и проволочными заграждениями. В Вердене помимо 10 фортов новой (после 1880 года) постройки и ряда промежуточных укреплений имелись 130 долговременных позиций для артиллерии и хранилища для боеприпасов в скальных тоннелях. К недостаткам крепости относились малое количество бетонных убежищ и отсутствие броневых батарей. Всего имелось 6 скрывающихся одиночных башен для 155–мм дальнобойных орудий; строительство первой броневой батареи не было закончено. (Подобные недостатки свойственны всем французским крепостям и объясняются экономическими причинами.) В целом крепости были вполне боеспособны и находились там, где это было необходимо.

В 1914 году германские войска, пытаясь прорвать крепостную завесу, атаковали с востока форты — заставы между Верденом и Тулем. Одновременно завеса должна была быть обойдена армиями правого крыла и взломана ударом с запада. Против Вердена предполагалось установить блокаду, а в дальнейшем взять его после бомбардировки орудиями большой мощности. При этом Верден послужил «осью вращения» для обходящей германской армии, приковав к себе активными действиями гарнизона значительные силы. Часть его гарнизона была передана для усиления 3–й армии генерала Саррайля. Со своей стороны армия напрягала все силы для удержания узкого коридора вдоль Мааса, в северном конце которого находился Верден. В ходе этой операции форт — застава Тройон выдержал жестокую бомбардировку и был удержан только героизмом своего гарнизона, получившего разрешение оставить форт, но решившего удерживать его до последней возможности. Делалось это вопреки указаниям высшего командования, предлагавшего отвести войска на юг и предоставить крепость ее судьбе. Однако в этом случае командующий армией и коменданты крепостей были на высоте положения и хорошо понимали роль крепостей как центров сопротивления в операциях полевых армий. Вся сила обороны маневренной крепости заключается в артиллерийской борьбе на возможно более дальних дистанциях и энергичных контратаках подвижных частей. Для этого необходимо большое количество боеприпасов и регулярные подкрепления живой силой, и то, и другое возможно лишь при отсутствии блокады. Поэтому комендант Вердена предпочел рисковать войсками гарнизона, посылая их для операций во фланг и тыл обходящих германских войск, нежели сберечь их для обороны и там неминуемо погубить «в полном соответствии с правилами». Также и крепость Туль снабжала защитников Нанси столь необходимой им тяжелой артиллерией и боеприпасами из своих запасов, избавляя тем самым себя от осады. Значение боев за крепостные районы достаточно велико, хотя и несколько затенено сиянием главного сражения на Марне. В значительной степени благодаря крепостям французский фронт не был прорван как минимум в двух местах и тем обрушен. Позиция под Нанси «Grand Couronne» была годом раньше запланирована как долговременная, но начать работы на ней не успели. Уже в ходе мобилизации на основе имевшихся разработок была создана сыгравшая свою роль полевая позиция.

Если задаться вопросом о том, что произошло бы, если Верден был бы охвачен, то можно ответить: через две-три недели немцам наверняка удалось бы его взять. Однако значение этой победы и присоединения восточных армий к центральной группе снижались тем, что движение по линии Мец — Шалон удалось бы восстановить очень нескоро — ввиду разрушения мостов через Маас и Таванского железнодорожного тоннеля (длиной более километра). Таким образом, в любом случае потеря темпа была бы значительной.

Крепость Мобеж была вынесена на границу с Бельгией и считалась наиболее современной крепостью во Франции. В августе 1914 года она была оставлена в тылу наступающих немецких войск (в связи с общим отходом французских войск на юг). Будучи обложенной и подвергнутой ускоренной атаке со стороны 3–го германского резервного корпуса она сдалась, продержавшись всего 10 дней. При этом надо учитывать, что стесненный в боеприпасах осаждающий бомбардировал крепость с силой, несравненно меньшей, нежели Верден в 1916 году. С другой стороны, гарнизон находился под впечатлением стремительного наступления противника и быстрого падения крепостей соседней Бельгии, что породило некоторое падение духа[505].

Бельгия обладала в 1914 году тремя большими крепостями: Антверпен, Льеж, Намюр. Последние две были неудачны по своей идее, о чем говорилось выше, а к началу войны уже успели устареть. Промежутки между фортами в каждой крепости были заняты одной дивизией полевых войск, но оборона организовывалась наспех и не выдержала германской ускоренной атаки. Артиллерийская борьба была проиграна с самого начала, так как место расположения фортов, а соответственно и батарей в них было известно немцам заранее. Оставалось только подвести к крепостям новые осадные орудия по прекрасным бельгийским дорогам и разрушить форты, спроектированные 20 лет назад и не рассчитанные на современные калибры. Тяжесть положения защитников усугублялась тем, что последствия взрыва погреба батареи были большими, чем взрыва самого снаряда. Форт же, лишенный артиллерии, мог только защищаться сам, но помочь в обороне промежутка был не в состоянии. В результате обе крепости пали: Льеж через двенадцать дней, а Намюр — через шесть. Конечно, наравне с техническими недостатками старых фортов сыграла свою роль и необстрелянность бельгийских войск.

Иначе выглядит оборона Антверпена. Строительство новых укреплений затянулось и, начатое в 1907 году, к лету 1914 года окончено не было. Тем не менее, крепость послужила базой для армии, восстановившей в ней свою боеспособность. Полевая армия своими активными действиями против немецких коммуникаций вынудила немцев перейти от блокады к ускоренной атаке, для чего потребовалось отвлечь с фронта два корпуса. Крепость продержалась после этого еще 12 дней и была сдана только после вывода из нее армии, которой удалось, совершив рискованный марш, соединиться с главными силами союзников. Отметим, что вновь оборона Антверпена происходит в тесном взаимодействии с полевой армией, при этом крепость играет роль базы и опорного пункта. Гарнизон Антверпена сделал все, что было в его силах. С учетом того, что все укрепления относились к классу «фортов — батарей», крепость не смогла бы держаться дольше, даже если бы все работы по плану 1907 года были бы закончены до войны.

В целом можно заметить, что французы строили и использовали крепости правильно. Не будь крепостной завесы, немцы не стали бы затевать рискованной комбинации с «планом Шлиффена». Что касается Мобежа, то после приграничного сражения он был обречен, и обеспеченная его обороной десятидневная задержка в движении по железной дороге Париж — Брюссель лишь в некоторой степени оправдала затраты на его создание.

Бельгийцы создавали крепости в нужных местах, но не совсем те, которые были нужны. Если уж строить форты — заставы, логичнее было бы возвести крепостную завесу по Маасу, а не тратить средства на изолированные группы фортов.

Немцы, создав лучшие образцы фортификации, не сумели обеспечить своим крепостям активную роль в войне и фактически выбросили на ветер деньги и ресурсы, затраченные на их строительство.

3. Мобилизация и развертывание[506]

1. Сосредоточение войск к границам. Западный фронт

Германские войска начали перевозки 7 августа, и к 10–11 августа главная масса войск уже прибыла на свои места (перевозки резервных корпусов продолжалась до 17 числа). Затем до 20 августа прибывали в армейские районы второочередные части, предназначенные для этапной и тыловой службы.

Французские перевозки начались на сутки раньше — 6 августа, основные силы сосредоточились к 13 августа. Необходимость перегруппировки (см. ниже) задержала перевозки до 19 числа, второочередные части прибывали в течение всего августа.

Кроме перволинейных войск, с 5 по 13 августа были перевезены 81–я, 82–я, 84–я резервные дивизии (группа д'Амада), территориальные части Парижского гарнизона (83–я, 85–я, 86–я, 89–я дивизии и 185 бригада). Были также перевезены 14 и 15 корпуса с итальянской границы.

Бельгийская армия, ввиду своевременной отдачи мобилизационных приказов, густоты железнодорожной сети и незначительности расстояний, закончила перевозки к 6 августа.

Английский экспедиционный корпус начал посадку на суда лишь 9 августа (потеряв напрасно не менее недели). 11 августа началась перевозка войск на Булонь, Гавр, Руан — ежедневно выходило 13 судов общим тоннажем порядка 52000 тонн. К 17 августа переброска экспедиционного корпуса завершилась, и к 20 числу он был перевезен по французским железным дорогам в район сосредоточения (Мобеж).

2. Стратегическое развертывание на Западном фронте

Германские армии выполняли свое развертывание на бельгийской и французской границах под прикрытием кавалерийских частей, «Льежской армии» Эммиха, 8–го, 16–го, 21–го, 15–го, 14–го армейских корпусов.

Всего германские армии развернули на 380–км фронте от Крефельда до Мюльгаузена 7 армий и отдельный отряд:

1–я армия генерал — полковника фон Клюка (2–й, 3–й, 4–й, 3–й резервный, 4–й резервный корпуса, 210000 человек) сосредоточилась к северо-востоку от Аахена.

2–я армия генерал — полковника фон Бюлова (гвардейский, 7–й, 9–й, 10–й, гвардейский резервный, 7–й резервный, 10–й резервный, 2–й кавалерийский корпуса, 260000 человек) развернулась в районе Мальмеди, южнее Аахена.

3–я армия генерал — полковника фон Хаузена (11–й, 12–й саксонский, 19–й саксонский, 12–й резервный саксонский, 1–й кавалерийский корпуса, 160000 человек) были сосредоточены южнее Сен-Вита в районе Нейебурга.

(Итого в трех армиях Правого крыла 10 армейских, 6 резервных, 2 кавалерийских корпуса, 630000 человек).

4–я армия герцога Альберта вюртембергского (6–й, 8–й, 18–й, 8–й резервный, 18–й резервный корпуса, 180000 человек) развертывались в районе Трира и на территории Великого Герцогства.

5–я армия кронпринца германского (5–й, 13–й, 16–й, 5–й резервный 6–й резервный, 4 кавалерийский корпуса, 33–я резервная дивизия, дивизия Меца, гарнизон крепости Мец, 230000 человек) была собрана в районе Дидингофен, Мец, Саарбрюкен.

(Итого в двух армиях Центра 6 армейских, 4 резервных корпуса, 2 отдельные резервные дивизии, 1 кавалерийский корпус, всего 410000 человек).

6–я армия кронпринца Рупрехта баварского (1–й баварский, 2–й баварский, 3–й баварский, 21–й, 1–й баварский резервный и 3–й кавалерийский корпуса, 200000 человек) занимала позиции по Саару.

7–я армия генерал — полковника Геерингена (14–й, 15–й, 14–й резервный корпуса, дивизия Страсбурга, гарнизон Страсбурга, 140000 человек) находилась в районе Страсбург — Мюльгейм.

Эльзасский отряд генерала Геде (55–я, 1–я и 2–я баварские лан — дверные дивизии и ландверный полк, всего 20000 человек) обороняла Верхний Эльзас.

(Итого в двух армиях Левого крыла б армейских, 2 резервных корпуса, 4 резервные дивизии, кавалерийский корпус, всего 360000 человек).

Кроме этого к 20 августа было сосредоточено 6,5 эрзацрезервных дивизий (в полосе Левого крыла), 14 ландверных бригад, предназначенных для несения тыловой службы (три в 1–й, две во 2–й, одна в 3–й, 4–й, 6–й и 7–й, пять — в 5–й армиях), 4 пехотных и 7 ландверных полков — всего около 200000 человек.

На границе с Данией был оставлен 9–й резервный корпус и 3 полка морской пехоты. Позже они были отправлены на фронт.

Всего немцы развернули 22 полевых, 12 резервных, 4 кавалерийских корпуса, около 18 резервных и ландверных дивизий (считая две бригады за дивизию), 1600000 человек.

Союзные армии развернулись на Эльзас — Лотарингской и Бельгийской границах под прикрытием 7–го, 21–го, 20–го, 6–го, 2–го армейских корпусов, 8–й, 6–й, 2–й, 4–й кавалерийских дивизий.

Французские войска образовали на 345–км фронте Бельфор — Гирсон пять армий, и одну отдельную группу территориальных дивизий:

группа территориальных дивизий д'Амада (81–я, 82–я, 84–я дивизии, 60000 человек) образовывала завесу на линии Дуэ — Лилль — Аррас — Армантьер.

5–я армия генерала Ланрезака (1–й, 2–й, 3–й, 10–й, 11–й корпуса, 4–я кавалерийская дивизия, 52–я, 60–я резервные дивизии, 250000 человек) собиралась в обширном районе Гирсон — Сюип — Ретель, имея за своим левым флангом 4–ю группу резервных дивизий (51–я,

53–я, 69–я — 60000 человек), а перед фронтом 1–й кавалерийский корпус. Всего в оперативном подчинении или соподчинении 5–й армии 320000 человек.

4–я армия генерала де Лангля де Кари (12–й, 17–й, колониальный корпуса, 9–я кавалерийская дивизия) развертывалась между верхним течением Марны и Аргоннами.

3–я армия генерала Рюффе (4–й, 5–й, 6–й — трехдивизионный, корпуса, 7 кавалерийская дивизия, 3–я группа резервных дивизий;

54–я, 55–я и 56–я, 72–я резервная дивизия, как гарнизон крепости Верден, всего 200000 человек) развернулась в районе Вердена и южнее.

2–я армия генерала Кастельно (9–й, 15–й, 16–й, 18–й, 20–й корпуса, 2–я и 10–я кавалерийские дивизии, 2 группа резервных дивизий: 59–я, 68–я и 70–я, 73–я резервная дивизия, как гарнизоны Туля, всего 300000 человек) заняла район Туль — Невшато.

1–я армия генерала Дюбая (7–й, 8–й, 13–й, 14–й, 21–й корпуса, 6–я и 8–я кавалерийские дивизии, 1–я группа резервных дивизий: 58–я, 63–я и бб — я, 57–я и 71–я резервные дивизии, как гарнизоны Бельфора и Эпиналя, 320000 человек) сосредотачивалась в районе Эпиналя.

Всего французы развернули 21 корпус, 10 кавалерийских, 24 резервных, 4 территориальных дивизии, 1325000 человек. 19–й африканский корпус прибыл во Францию лишь частью сил, остальные его дивизии еше перебрасывались из Алжира.

Британская армия фельдмаршала Френча (1–й, 2–й корпуса, кавалерийская дивизия, всего около 70000 человек) сосредоточилась в районе Мобежа. (4–я дивизия была посажена на суда лишь 23 августа и присоединилась к главным силам уже после Приграничного сражения).

Бельгийская армия (6 дивизий, 117000 человек в полевых войсках, до 175000 человек вместе с гарнизонами крепостей) развернулась в треугольнике Льеж — Намюр — Брюссель.

Всего союзники развернули 54 полевых, 24 резервных, 13 кавалерийских дивизий. Грубо они превосходили немцев на 3 активных корпуса.

3. Перегруппировка французских войск

К концу первой недели августа стало понятно, что французское наступление в центре запаздывает по отношению к немецкому наступлению на севере. В результате еще до начала боевых действий начала складываться опасная обстановка для французов в Арденнах; 14 августа 5–й французской армии было разрешено вытянуть левый фланг армии за Мезьер — на 15 км к северу.

На следующий день Жоффр отдает новую директиву левофланговым армиям:

5–й армии приказано передать 4–й армии 11–й корпус, 52–ю и 60–ю резервные дивизии, 4–ю кавалерийскую дивизию и перейти в район Мариембург — Филиппвиль. В ее состав переходит кавалерийский корпус Сорде и 4–я группа резервных дивизий. В состав 5–й армии назначен также 18–й корпус, который с 17 августа перебрасывается из-под Туля в район Мобежа. В результате структура 5–й армии — 4 корпуса и 5 отдельных дивизий, не имеющих корпусных учреждений, становится сложной для управления.

Усиленной 4–й армии предписывается изготовиться к наступлению с линии Седан — Монмеди в направлении на Невшато. В ее состав был назначен 9–й корпус из Лотарингии, но смогла прибыть лишь одна дивизия этого корпуса с корпусными частями, вторую заменили марокканской дивизией из Марселя.

Данная перегруппировка (в ходе которой перемешивались составы армий и даже корпусов) продолжалась до 22 августа. Одновременно происходила перегруппировка и в центре: 3–й армии было приказано, оставив против Меца 3–ю группу резервных дивизий генерала Дюрана, наступать на Лонгви. Группа была усилена 67–й резервной дивизией из Шалона, причем взаимоотношения группы с командованием армией не были определены приказом. 19 августа Жоффр конструирует из группы Дюрана и еще четырех резервных дивизий «армию Лотарингии», дав ей приказ начать осаду Меца. * За время перегруппировки французские войска усилились восьмью резервными и 3 активными (африканскими) дивизиями. Немецкие армии также получили усиление: 9–й резервный корпус с частями усиления был переброшен с датской границы под Антверпен. Льеж и Брюссель пали, Намюр был осажден, бельгийская армия понесла тяжелые потери и отошла к Антверпену.

Таким образом, к началу Приграничного сражения союзные войска имели следующее распределение сил:

Против германского Правого крыла (36 дивизии) — группа д'Амада, Бельгийская армия, английская экспедиционная армия, 5–я армия — всего 27 дивизий.

Против германского Центра (23 дивизии) — 4–я и 3–я французские армии — 28 дивизий.

Против германского Левого крыла (24 дивизии) — 2–я и 1–я французские армии — 29 дивизий. (Учтены германские второочередные части, французские резервные дивизии и три дивизии африканского корпуса).

4. Боевой состав армий, участвовавших в Марнской битве по состоянию на 8–е сентября

1. Германское войско

Главнокомандующий — кайзер Вильгельм II.

Начальник генштаба — генерал Мольтке X.

Правое крыло (собственно Марнская битва)

1–я армия — генерал Клюк, начальник штаба генерал-майор Кюль. 2–й, 3–й, 4–й, 9–й — арм. корпуса, 4–й рез. корпус (кроме 43–й рез. бригады, прибывшей на поле сражения 9 сентября), 2–й кав. корпус — генерал — лейтенант Марвиц, — 2–я и 9–я кав. дивизии; 4–я кав. дивизия. Всего. 8 пех., 2 рез., 3 кав. дивизии (3–й и 9–й рез. корпуса — в Бельгии).

2–я армия — генерал Бюлов, начальник штаба генерал-лейтенант Лауэнштейн. Гвард. корпус, 7–й арм. корпус (кроме 26–й пех. бригады в пути из Мобежа); 10–й арм. корпус, 10–й рез. корпус, 2–я гвард. и 19–я рез. дивизии; 1–й кав. корпус — генерал — лейтенант Рихтгофен — гвард. и 5–я кав. дивизии. Всего: 6 пех., 2 рез., 2 кав. дивизии (7–й рез. корпус — в пути из Мобежа к Сен-Кантену).

3–я армия — генерал Гаузен, начальник штаба генерал-майор Гепнер. 12–Й (23–я и 32–я пех. дивизии) и 19–й (24–я и 40–я пех. дивизии) арм. корпуса, 12–й рез. корпус (24–я рез. дивизия с 9 сентября). Всего: 4 пех., 2 рез. дивизий.

4–я армия — Альбрехт, герцог Вюртембергский, начальник штаба генерал-лейтенант Дюгвия. 8–й и 18–й (21–я и 25–я пех. дивизии) арм. корпуса, 8–й и 18–й (1–я и 2–я рез. дивизии) рез. корпуса. Всего: 4 пех., 4 рез. дивизии.

5–я армия — кронпринц германский Вильгельм, начальник штаба Кнобедсдорф 6–й, 13–й, 16–й (33–я и 34–я пех. див.) арм. корпуса, 6–й рез. корпус 4–й кав. корпус — ген. Голлен — 3–я и 6–я кап. дивизии. Всего: 6 пех., 2 рез., 2 кав. Дивизии.

5–й арм. корпус и 5–й рез. — вост. Мааса (прикрытие против маасских фортов и Вердена). 33–я рез. дивизия — в Мёпе

Левое крыло (Лотарингия и Эльзас)

6–я армия — кронпринц баварский Рупрехт. Начальник штаба генерал-майор Крафт, затем Дельмензитен. 11–а и 21–й арм. корпуса. 1–й (подготовлен к отправке к Сен-Кантену), 2–й, 3–й баварские арм., корпуса 14–й и 1–й баварский рез. корпуса. 6 эрзац — дивизий, 3 ландв. бригады, 8–я баварская кав. дивизия. Всего (исключая 1 и баварский корпус): 81/3 пех., 4 рез., 6 эрзац — дивизий, 3 ландв. бригады, 1 кав. дивизия.

7–я армия — генерал Хееринген — 15–й корпус — предназначена к отправке к Сен-Каптену

Итого: собственно на Марнском поле сражения — 40 пех. и рез., 7 кав. дивизий, включая сражавшиеся у Нанси и в Эльзасе части — 60 пех., рез. и эрзац и 8 кав. див. Не приняли участия в сражении 5–й, 15–й, 1–й баварский арм. корпуса; 3–й, 5–й, 7–й, 9–й рез. корпуса; 30–я и 33–я рез. дивизия, 7–я кав. дивизия) — 15 1/3 пех. и рез. дивизий, 1 кав. дивизия

2. Французское войско

Главнокомандующий — генерал Жоффр, начальник генштаба, генерал Белен

Правое крыло (Лотарингия и Эльзас)

1–я армия — генерал Дюбай, начальник штаба — генерал Деман. 8–й, 13–й, 14–й арм. корпуса, 41–я пех. дивизия, 57–я, 58–я, 66–я, 71–я рез. дивизии 6–я кав. дивизия. Всего: 7 пех, 4 рез. дивизии,

1 кав. див.

2–я армия — ген. Кастельно, начальник штаба — генерал Антуан. 16–й (31–я, 32–я, 74–я дивизии) и 20–й (11–я, 39–я и 70–я дивизии) арм. корпуса. 59–я, 64–я, 68–я, 73–я рез. дивизии, 2–я кав. дивизия. Всего: 9 пех., 4 рез., 1 кав. дивизий.

Левое крыло (собственно Марнская битва)

3–я армия — генерал Саррайль, начальник штаба полковник Лебук. 5–й, 6–й (12–я, 40–я дивизии, 107–я пех. бригада) и 15–й арм. корпуса. 72–я рез. дивизия. 65–я, 67–я, 75–я рез. дивизии (группа Дюранда). 7–я кав. дивизия. Всего: 11 пех., 1 кав. дивизий.

4–я армия — генерал Лашль де Кари, начальник штаба генерал Мост. 2–й, 12–й, 17–й, 21–й (13–я и 43–я дивизии) и колониальный (2–я и 3–я дивизии) корпуса, 4–я кап. дивизия. Всего: 10 пех., 1 кав. дивизий.

9–я армия — генерал Фош, начальник штаба полковник Вейган. 9–й (17–я, 18–я[507], 52–я и Марокканская дивизии) и 11–й (21–я, 22–я, 60–я пех. дивизии) корпуса. 42–я пех. дивизия, 9–я кав. дивизия. Всего: 8 пех., 1 кав. дивизий.

5–я армия — генерал Франше д'Эспери, начальник штаба Уасель. 1–й, 3–й (5–я, 6–я, 37–я дивизии), 10–й (19–я, 20–я, 51–я дивизии)[508], 18–й (35–я, 36–я, 38–я дивизии) арм. корпуса, 53–я и 69–я рез. дивизии (группа Валабрега). Кав. корпус Конно — 6–я, 8–я, 10–я кав. дивизии. Всего: 13 пех. и рез., 3 кав. дивизий.

6–я армия — генерал Монури, начальник штаба полковник Гильемен. 4–й и 7–й (14–я, 63–я дивизии) арм. корпуса, 45–я дивизия, Марокканская бригада Дитта, 55–я и 56–я дивизии (5–я группа рез. дивизий генерала Дамаза), 61–я и 62–я дивизии (6–я группа рез. дивизий генерала Эбенсра). Кав. корпус Бреду (до того Сорде) — 1–я, 3–я, 5–я кав. дивизии. Всего: 9 пех. и рез., 3 кав. дивизии.

3. Британская экспедиционная армия

Главнокомандующий — фельдмаршал Френч, начальник штаба генерал-лейтенант Муррей.

1–й корпус (Хеш), 2–й корпус (Смит — Дорриен), 3–й корпус (Пультеней), 5 кав. бригад. Всего: 5? пех. и 1? кав. дивизий.

Итого у союзников (собственно Марнское поле сражении) — 56 пех. и рез., 10? кав. дивизий. Включая части, сражавшиеся у Нанси и южнее, — 79 пех. и рез., 11? кав. дивизий.

4. Боевой состав 1–й германской армии

2–й армейский корпус

1) 3–я пехотная дивизия

а) 8–я бригада: 2–й гренадерский полк, 9–й гренадерский полк.

б) 6–я бригада: 34–й полк фузильеров, 42–й пехотный полк,

в) 3–й драгунский полк,

г) 2–й артиллерийский полк, 38–й артиллерийский полк, 1–я рота 2–го саперного полка.

2)4–я пехотная дивизия

а) 7–я бригада. 14–й пех. полк, 149–й пех. полк.

б) 8–я бригада. 49–й пех. полк, 140–й пех. полк,

в) 12–й драг, полк,

г) 17–й арт. полк, 53–й арт. полк, 2–я рота 2–го сап. полка,

д) 61–й батальон 15–го полка пеш. артиллерии.

3–й арм. корпус

1) 5–я пех. дивизия

а) 8–й лейб-гренад. полк

б) 48–й пех. полк

в) 12–й гренад. полк

г) 52–й пех. полк

д) 3–й гусар, полк, 18–й арт. полк, 54–й арт. полк, 1–я рота 2–го сап, полка

2) 6–я пех. дивизия

а) 20–й пех. полк б) 35–й полк

в)24–й пех. полк.

г) 64–й пех. полк

д) 3–й арт. Полк, 39–й арт. полк, 2–я рота 3–го сап. полка,

3) 3–я рота 3–го сап. полка, 1–й батальон 2–го гв. полка пеш. арт.

4–й арм. корпус

1)7–я пех. дивизия

а) 13–я бригада: 26–й пех. полк, 66–й пех. полк

б) 14–я бригада: 27–й пех. полк,

165–й пех. полк,

1–й гусар, полк (?)

4–й арт. полк

40–й арт. полк

1–я рота 4–го сап. батальона

2) 8–я пех. дивизия

а) 18–я бригада:

36–й полк фюзильеров,

93–й пех. полк

б) 16–я бригада: 72–й пех. полк,

153–й пех. полк,

2–й гусар, полк (?),

74–й арт. полк,

75–й арт. полк,

94–й рез. пех. полк.

9–й арм. корпус

17–я пех. дивизия:

75–й пех. полк

76–й пех. полк

89–й гренад. полк

90–й полк фюзильеров

16–й драг, полк (?)

24–й арт. полк

60–й арт. полк

1–я рота 9 сап. батальона

2–я и 3–я роты 4–го сад. батальона 1–й батальон 4–го полка пеш. арт.

18–я пех. дивизия:

35–я бригада:

84–й пех полк

86–й полк фюзильеров

36–я бригада:

31–й пех. полк,

85–й пех. полк

16–й драг, полк (?)

9–й арт. полк

45–й арт. полк

2–я и 3–я роты 9–го сап. батальона

1–й батальон 20–го полка пеш. арт.

4–й рез. корпус

7–я рез. дивизия:

13–я рез. пех. бригада:

27–й рез. пех. полк,

36–й рез. пех. полк

14–я пех. рез. бригада:

66–й рез. пех. полк

72–й рез. пех. полк

4–й рез. егер. батальон

7–й рез. арт. полк

4–я рота 4 сап. батальона

22–я рез. дивизия:

43–я рез. пех. бригада Лепеля:

71–й рез. пех. полк

44–я пех. рез. бригада:

32–й рез. пех. полк

82–й рез. пех. полк

11–й рез. егер. батальон

22–й рез. арт. полк

1–я и 2–я роты 4–го сап. батальона

10–я ландв. пех, бригада:

12–й пех. ландв. полк

52–й пех. ланд, полк

2–й кав. корпус

2–я кав. дивизия:

2–й драг, полк

3–й улан, полк

7–й кирас, полк

12–й гусар, полк

1–й лейб. — гусар, полк

2–й лейб гусар, полк

35–й кон. арт. полк

9–я кав. дивизия:

4–й кирас, полк

8–й гусар, полк

11–й гусар, полк

5–й улан, полк

19–й драг, полк

13–й улан, полк

10–й кон. — арт. полк

3–й, 4–й, 9–й и 10 и егер. батальоны

4–я кав дивизия:

2–й кирас, полк

9–й улан, полк

17–й драг, полк

18–й драг, полк

15–й гусар, полк

16–й гусар, полк

7–й егер. батальон

3–й кон. — арт. полк

5. Боевой состав германского гвардейского корпуса

1–я гвард. пех. дивизия:

1–я гвард. пех. бригада

1–й гвар. полк

3–й гвард. полк

2–я гвард. пех. бригада:

2–й гвардейский полк

4–й гвардейский полк.

2–я гвардейская пехотная дивизия:

3–я гвард. пех. бригада:

полк кайзера Александра (1–й гв. гренад. полк)

полк королевы Елизаветы (3–й гв. гренад. полк)

4–я гвардейская пех. бригада:

полк кайзера Франца (2–й гв. гренад. полк.)

полк королевы Августы (4–й гв. гренад. полк)

Каждый полк состоит из трех батальонов: 1–го, 2–го и Ф (фузильеров).

Лейб-гвардии гусар, полк

2–й гвард. улан. полк.

1–я гвард. арт. бригада (1–й и 3–й арт. полки)

2–я гвард. арт. бригада (2–й и 4–й арт. полки)

1–й батальон 1–го гвардейского полка пеш. арт.

5. Баланс сил в августе — ноябре 1914 г.

Таблица 1.

Схемы сосредоточения Шлиффена и Мольтке: баланс сил на Западном фронте.

Северный участок (правое крыло) — к северу от Живе. Центральный участок (центр) — между Мецем и Живе. Южный участок (левое крыло) — к югу от Меца.

Всего дивизий по плану Шлиффена — 112,5, по развертыванию Мольтке — 83. В это число не входят кавалерийские части (по плану Шлиффена 11, из них 6 на правом крыле, 2 в центре; по плану Мольтке 10, из них 3 на правом крыле, 4 в центре).

(Здесь и далее: число дивизий расчетное, корпус принимается за две дивизии, бригада за 0,5 дивизии, кавалерийские дивизии не учитываются.)

Таблица 2. Баланс сил между участками Западного фронта в период осуществления шлиффеновского маневра (от развертывания войск до начала битвы на Марне)

Вне боевой линии находятся 6 бельгийских дивизий, гарнизон Мобежа (принятый за 3 дивизии), гарнизон Живе (принятый за 1 дивизию) у союзников; у Германии — 3–й и 9–й резервные корпуса, осаждающие Антверпен, 7 корпус, осаждающий Мобеж, одна дивизия в Льеже, одна на берегу Мааса, одна в районе Живе, на 4 сентября — 4 ландверные бригады, оставленные в Бельгии.

Причины изменения баланса сил с 15 по 22 августа

Германия: прибытие ландверных бригад и 9–го резервного корпуса с датской границы.

Союзники: сосредоточение у Мобежа английской армии, завершение переброски алжирского корпуса из Африки, мобилизация 4 резервных дивизий; переброска на север основных сил 5–й армии, перераспределение корпусов между армиями.

Причины изменения баланса сил с 22 по 28 августа

Германия: выделение на восточный фронт двух корпусов, выделение частей на блокаду Антверпена, Мобежа, Живе, для охранной службы в Льеже, на Маасе и пр.

Союзники: Переброска 4–й английской пехотной дивизии, блокада группировок войск в Антверпене, Мобеже, Живе, формирование 6–й армии (Монури) и переброска ее в район Амьена, переброска сил из района Эльзаса — Лотарингии в полосу правого крыла.

Причины изменения баланса сил с 28 августа по 4 сентября

Германия: выход 3–й армии в полосу «Центра» в связи с общим смещением расположения германских армий к востоку, оставление в тылу ландверных бригад.

Союзники, переброска 21 корпуса, мобилизация резервных дивизий.

Таблица 3.

Баланс сил между участками Западного фронта в период осуществления маневра Фалькенхайма («Бег к морю», сражение во Фландрии)

Фландрский участок — от Диксмюнда до Арраса.

Северный участок — от Арраса до Лаона.

(На первом этапе компании — от развертывания до битвы на Марне — оба эти участка практически не были заняты войсками. Со стороны союзников здесь находилась бельгийская армия и группа территориальных дивизий д'Амада — 3 дивизии. Со стороны немцев — 3–й и 9–й резервный корпуса и 4 ландверные бригады — 6 счетных дивизий.)

Центральный участок — от Лаона до района Вердена (включительно). (Объединяет участки правого крыла и центра первого этапа компании.)

Южный участок — от Маасских высот до швейцарской границы. (Соответствует левому крылу первого этапа компании.)

Причины изменения баланса сил с 04 сентября по 15 сентября

Германия: переброска 15–го корпуса из 7–й армии и 1–го резервною корпуса из-под Мобежа на центральный участок. (Эти силы позиционируются как 7–я армия).

Союзники: капитуляция гарнизонов в Мобеже и Живе, переброска 13–го корпуса из 1–й армии в 6–ю армию, переброска 37–й дивизии 6–й армии на северный берег Уазы, сосредоточение группы д'Амада у Амьена, усиление гарнизона Антверпена французской морской бригадой из Парижского гарнизона.

Причины изменения баланса сил с 16 сентября по 1 октября

Германия: переброска из-под Антверпена к реке У аза 9–го резервного корпуса (16.09), переброска из Лотарингии на Уазу 6–й армии в составе 21–го армейского, 1–го и 2–го баварских корпусов, 18–го корпуса (из состава 4–й армии), 14–го резервного корпуса (первоначально в составе 7–й армии, после ее переброски на север был подчинен 6–й армии). Завершено 25.09. Переброска под Антверпен морской дивизии.

Союзники: переброска на Уазу штаба 2–й армии и следующих корпусов: 13–го (из 6–й армии), 4–го (из состава 3–й армии, первоначально переподчинен 6–й армии, затем — 2–й армии), 14–го из 1–й армии, 20–го из 2–й армии (к 25.09), формирование в районе Арраса новой 10–й армии в составе 10–го корпуса (из 5–й армии), 11–го корпуса (из 9–й армии), 70–й, 77–й дивизий (га 2–й армии, последняя дивизия — третьеочередная). Завершено 30.09.

Причины изменения баланса сил с 02 октября по 15 октября

Германия: переброска в район Камбре — Валансьон гвардейского корпуса (из 2–й армии), 4–го корпуса (из 1–й армии), 1–го баварского резервного корпуса (из Лотарингии: первоначально 6–я, затем 5–я армия). Завершено к 02.10. Переброска в район Луз 14–го корпуса (первоначально — в Лотарингии, затем — в районе южнее Вердена), 19–го корпуса (из 3–й армии), 7–го корпуса из 2–й армии, 13–го корпуса (из 5–й армии), 3–го резервного корпуса из-под Антверпена. Союзники: переброска 21–го корпуса (из 9–й армии) и 45–й дивизии (из 6–й армии) в район Лилля. Завершено к 04.10. Переброска 2–го и 3–го английских корпусов из центрального сектора на реку Лис, прибытие из Англии 6–й дивизии (в состав 3–го корпуса на реке Лис) и 7–й дивизии (образовала новый 4–й корпус в районе Остенде). Переброска 17–й дивизии из состава 9–ю корпуса 9–й армии. Завершено к 15.10. Подход третьеочередной 87–й территориальной дивизии. Прибытие под Антверпен английской морской дивизии. Сосредоточение бельгийской армии и поддерживающих ее частей (87–й дивизии, бригада Ронара, 7–я английская дивизия) на Изере. Английская морская дивизия разгромлена, остатки эвакуированы в Англию.

Причина изменения баланса сил с 16 октября по 31 октября

Германия: развертывание во Фландрии новой 4–й армии в составе 22–го, 23–го, 26–го, 27–горезервных (добровольческих) корпусов, перегруппировка трех корпусов 6–й армии (19–й, 13–й, 7–й) на фландрский участок. Завершено к 19.10.

Союзники: переброска 1–го и 4–го английского корпуса на реку Лис, переброска 42–й дивизии (9–й, позднее — 4–й армии), завершение переброски 9–го корпуса (9–й, позднее 4–й армии), сосредоточение третьеочередной 89–й резервной дивизии. Завершено к 19.10. Прибытие лагорской (20.10.) и мирутской (25.10) индийских дивизий. Переброска 31–й дивизии (из 1–й армии) и 38–й дивизии (т 5–й французской армии). Расформирование 4–го английского корпуса. Завершено к 31.10.

Причины изменения баланса сил с 01 ноября по 15 ноября

Германия: Переброска на фландрский участок 2–го баварского корпуса (из 2–й армии), 15–го корпуса (из 7–й армии), 48–й резервной дивизии (га Меца), 3–й дивизии (га 1–й армии). Завершено к 01.11. Переброска 4–й дивизии (из 1–й армии), сводной гвардейской дивизии (из 2–й армии) в район Ипра.

Союзники: переброска в район Ипра 32–й дивизии (из 1–й армии) и 11–й дивизии (из 2–й армии) — к 10.11. Переброска 26–й дивизии (из 2–й армии), сосредоточение 8–й английской дивизии.

Сражение во Фландрии заканчивается 17 ноября, с 20 ноября корпуса 6–й германском армии перебрасываются на русский фронт.

Таблица 4. Баланс сил между театрами военных действий в 1914 году

Изменение австрийских сил на Балканском ТВД расчетное и учитывает переброску семи дивизий 2–й армии. Учтены второочередные германские и австро-венгерские ландверные части и исключены части, полностью потерявшие боеспособность и не допускающие восстановления соединения сторон (прежде всего это относится к русским корпусам, разбитым под Танненбергом).

1. План Шлиффена и германский военно-морской флот

К августу 1914 года Германия обладала вторым по величине флотом в мире. В его состав входили 15 линейных кораблей, 22 броненосца додредноутного типа, 5 линейных крейсеров, 44 крейсера различных типов, 153 эсминца и миноносца, 28 подводных лодок. По своей численности ВМС Германии превосходили русский и французский, флоты вместе взятые и лишь на треть уступали британскому флоту. Создание в сжатые сроки такой армады потребовало от страны колоссальных усилий.

Казалось логичным ожидать от флота самого активного участия в войне, призванной решить судьбу породившей его империи. Но при рассмотрении летне-осенней кампании 1914 года бросается в глаза, что германский флот вообще не взаимодействует с сухопутными войсками. Перефразируя знаменитое высказывание Петра Великого, можно сказать, что Германия имела в лице своей армии и флота две руки, но правая рука не ведала, что делает левая.

Картина действительно поразительная. Б то время как армия напрятала все силы, осуществляя решающее для хода и исхода войны наступление во Франции, второй в мире флот пребывал в полном бездействии. По возвращении от берегов Норвегии линейные корабли Флота открытого моря зачем-то разделяют между Килем, и Вильгельмсхафеном. Позднее флот сосредотачивают в Северном море, но при прохождении Кильского канала, глубины которого недостаточны, некоторые корабли получают повреждения рулей и винтов, флот несет потери, еще не вступив в бой. Крейсера и миноносцы отстаиваются в базах или несут рутинную службу в ближних дозоpax. Действуют только подводные лодки, но их операции, при всей. своей эффектности, не имеют большого значения. (Столь же пассивно ведет себя австро-венгерский флот.)

Вынужденное под давлением общественного мнения сделать хоть что-нибудь, командование находит наиболее безопасный, с его точки зрения, способ. Корабли Балтийского флота в августе начинают совершать ночные рейды силами крейсеров и миноносцев в устье Финского залива. Целью этих походов были минные постановки и поиск русских дозоров. Подобно многим другим операциям, проводимым «просто так», эти рейды обошлись немцам дорого. Туманной ночью 27 августа новейший крейсер «Магдебург» выскочил на камни у острова Оденсхольм (Осмусаар). Снять корабль миноносцем за ночь не удалось, и утром «Магдебург» пришлось срочно подорвать. Под огнем русских крейсеров были утеряны шифровальные книги, обнаруженные впоследствии водолазами. Значение этого факта для дальнейшего хода событий широко известно. Что касается заградительных операций, то тягаться в минной войне с русским Балтийским флотом 1914 года немцам было непросто. Русские обнаружили мины в тот же день и получили лишнее доказательство отсутствия у немцев наступательных планов, которых так опасались.

На этом немецкие неприятности не кончились. В тот же день, 28 августа, англичане провели хорошо спланированную и подготоленную атаку немецкого гельголандского дозора. В результате немцы потеряли еще три крейсера и старый миноносец, англичане погибших кораблей не имели. Среди пленных оказался сын морского министра Тирпица. Результатом этих неприятных, но отнюдь, не катастрофических событий стало запрещение кораблям выходить в море без личного разрешения кайзера[509]. Отныне англичане могли чувствовать себя спокойно.

Все это представляет странный контраст на фоне деятельности флотов Антанты. Английский флот, оказавшийся стечением обстоятельств и волею сэра Уинстона Черчилля отмобилизованным еще до начала войны, разделился на Гранд — Флит и Флот Канала. Гранд — Флит, в состав которого входили 20 дредноутов, 9 додредноутов, 4 линейных крейсера и 24 броненосных и легких крейсера, перешел 29 июля в свою базу военного времени Скапа — Флоу. Находясь в этих водах, он господствовал над выходом из Северного моря, перекрывая океанские сообщения Германии. Флот Канала, в составе 29 додрендноутов и 2 линейных крейсеров (дополнительно усилен французскими крейсерами) прикрывал перевозку английского экспедиционного корпуса во Францию. Колониальные эскадры английского флота еще до объявления войны повели не слишком результативный, но, во всяком случае, энергичный поиск немецких крейсеров и торговых судов, находящихся в океане. Одновременно была организована «дальняя блокада» германского побережья и открыта охота за немецкими торговыми судами, Принятые меры убили немецкую морскую торговлю, хотя в 1914 году блокада не была абсолютно герметичной, и выходы вспомогательных крейсеров были возможны.

Русский флот, быстро и без помех завершив мобилизацию, оборудовал минно-артиллерийскую позицию в Финском заливе. После этого его командование, приятно удивленное немецкой пассивностью, приступило к подготовке новых операций.

Французский флот обеспечивал перевозку колониальных войск в Средиземном море. Его крейсера в колониях присоединились к английским в охоте за неприятельскими рейдерами.

Своими активными действиями в течение августа — сентября 1914 года Антанта установила неоспоримое господство на океанах, сократив оперативную зону германского флота до размеров Гельголандской бухты. Этот стратегический результат был достигнут союзниками удивительно легко; немцы даже не предпринимали попыток получить хоть какую-то «контригру».

Самое интересное при этом, что бездействие германского флота протекало в полном соответствии с полученными от высшего командования приказами. Оперативная директива морского генерального штаба 30 июля 1914 года гласила:

«Его величество император для ведения войны на Северном море приказал:

1). Целью операций должно явится нанесение потерь английскому флоту как путем нападения на его силы, несущие дозор или блокаду Немецкой бухты, так и путем простирающихся до английских берегов наступательных минных операций, а если возможно, то и наступательных действий подводных лодок.

2). После того как подобным ведением войны будет достигнуто уравнение сил, надо пытаться, сосредоточив все свои силы, вступить при благоприятных условиях в бой. Если благоприятный случай для боя представится ранее, то он должен быть использован. 3). Война против торговли должна вестись сообразно призовому праву. Ее объем в отечественных водах устанавливается командующим флотом… Предназначенные для войны против торговли вне отечественных вод суда должны выйти как можно раньше»

Таким образом, флоту была поставлена сугубо оборонительная задача[510].

Боевые действия предполагается вести посредством так называемой малой войны, при помощи мин и подводных лодок. Главная часть флота, его краса и гордость — линейные корабли надлежит всячески оберегать как национальное сокровище и залог для будущих переговоров. Тирпиц дал подобному подходу следующее название: «упаковать флот в вату».

Вся инициатива отдана «благоприятному случаю», а выбор последнего предоставлен командующему Флотом открытого моря. Он понимал, что в случае неудачи все шишки посыплются на него. В подобной ситуации почти все командиры предпочитают выполнять приказ «от и до» и не высовываться. Адмирал фон Ингеноль, видимо, относился к такому большинству.

Параллельно выяснится, что флот недостаточно подготовлен и к предписанной ему «малой» войне. Ведь он создавался для эскадренного боя с английскими линкорами, которых никто пока и не видел! Высочайший приказано выставить активные минные заграждения у вражеского побережья, но делать это нечем. В составе флота нет быстроходных минных заградителей специальной постройки, для постановки мин оборудованы только крейсера последних серий. Тральщиков тоже нет. Приходится срочно заниматься импровизациями: приспосабливать под минные заградители круизные лайнеры, а потом восхищаться смелостью их экипажей и умением моряков преодолевать трудности. С подводными лодками положение немногим лучше. Германия занимала пятое место в мире по подводному флоту. Лодок было всего 28 (по другим данным 20), причем для операций в открытом море годились всего девять. «Укусы» этих лодок были болезненны для самолюбия британского флота, но потеря нескольких кораблей решающего значения в войне на море не имела.

Хуже всего обстояло дело с борьбой на океанских коммуникациях. «На свободе» оказались десять крейсеров из сорока четырех имевшихся:

Дальневосточная эскадра адмирала фон Шпее — два броненосных крейсера («Шарнхорст» и «Гнейзенау») и три легких («Лейпциг», «Нюрнберг» и «Эмден»);

2) Средиземноморская дивизия крейсеров адмирала Сушона

— один линейный и один легкий крейсера (знаменитые «Гебен» и «Бреслау»);

3) один легкий крейсер («Кенигсберг») в Дар-эс-Саламе;

4) два легких крейсера («Карлсруэ» и «Дрезден») в водах Карибского моря.

Действия этих кораблей обстоятельно описаны в литературе. Может быть — слишком обстоятельно: калейдоскоп мелких подробностей скрывает тот факт, что стратегический эффект от крейсерской войны, считавшейся «патентованным оружием» более слабого флота, оказался равен нулю.

Эскадра Шпее, фактически предоставленная сама себе и списанная командованием со счета, в начале войны сосредоточилась в южной части Тихого океана. Единственная ее оборудованная база

— Циндао — была блокирована японцами, и адмирал принял решение прорываться в Германию. После бессмысленной бомбардировки Таити эскадра достигла побережья Чили и двинулась на юг. Разгромив 1 ноября 1914 года в бою у острова Коронель английскую эскадру адмирала Креддока, она направилась в Атлантику и была 8 декабря 1914 года уничтожена линейными крейсерами Стрэди в бою у Фолклендских островов. За время похода корабли Шпее фактически не вели операций против вражеского судоходства, так как из соображений скрытности двигались преимущественно пустынными районами океана.

Однако «Эмден», отделившийся от эскадры, развернул активные действия в Индийском океане. В ходе своих операций рейдер захватил 23 парохода, 28 октября 1914 года, при набеге на порт Пинанг, потопил русский легкий крейсер «Жемчуг» и французский миноносец «Муске», позднее уничтожил нефтяные склады в индийском порту Мадрас. При набеге на Кокосовые острова «Эмден» был перехвачен и 9 ноября 1914 года потоплен австралийским крейсером «Сидней»

Корабли Сушона едва не были уничтожены англичанами в первый день войны, но после отчаянных усилий сумели ускользнуть в Дарданеллы и перейти под турецкий флаг. Этот факт получил в дальнейшем стратегическое и даже геополитическое значение, но реальное влияние «Гебена» и «Бреслау» на конкретную обстановку лета 1914 года исчерпывается рейдом на порты Северной Африки[511]. (Этой набеговой операцией переброска французского колониального корпуса была задержана на несколько дней.)

«Кенигсберг», единственный немецкий крейсер в Восточной Африке, пытался вести борьбу с вражеским судоходством, уничтожив одно судно. Из-за недостатка угля и износа механизмов укрылся на секретной якорной стоянке в устье реки Руфиджи. 19–20 сентября совершил единственный выход с этой стоянки для набега на остров Занзибар, где потопил старый английский крейсер «Пегас». Блокирован в дельте реки с 30 октября 1914 года английскими крейсерами, и уничтожен артиллерийским огнем мониторов 11 июля 1915 года.

«Карлсруэ» находился в момент объявления войны у берегов острова Куба. С началом боевых действий крейсер повел борьбу против английского судоходства у берегов Венесуэлы, Гвианы и Бразилии. В ходе этих операций, продолжавшихся с 10 августа по 4 ноября 1914 года, он захватил 17 пароходов. 4 ноября крейсер погиб в результате внутреннего взрыва, точные причины которого установить не удалось.

Крейсер «Дрезден» с началом войны ушел из Карибского моря на юг. Целью похода было соединение с эскадрой адмирала Шпее в Тихом океане. Присоединившись к эскадре, участвовал в боях у Коронеля и Фолклендов. После уничтожения эскадры скрывался у побережья Чили, но 14 марта был обнаружен и потоплен английскими крейсерами. Войны с судоходством не вел.

Реальная борьба с английской торговлей прекратилась еще до ноября 1914 года. С уничтожением эскадры Шпее исчезла и потенциальная опасность для морских сообщений Антанты. В результате действий двух из десяти регулярных германских крейсеров союзники лишились на океанских сообщениях 41 судна за 4 месяца: прямой ущерб, нанесенный крейсерами, составил приблизительно 0,66 процента стоимости плававших в это время судов с грузами. Труднее учесть косвенный ущерб от нарушения регулярности рейсов, повышения страховых взносов и общей нервозности в приморских районах, но, насколько можно судить, он также был невелик. (Правда, в Индийском океане союзникам пришлось перейти к системе конвоев для воинских перевозок, что несколько замедлило прибытие колониальных дивизий в Европу.)

Потери боевых кораблей Антанты в борьбе с рейдерами составили два броненосных крейсера, два леших крейсера и миноносец. Германией были потеряны, не считая малых кораблей, два броненосных и шесть легких крейсеров. «Размен» оказался не в пользу немцев, потерявших больше ценных кораблей, нежели союзники.

Среди причин недостаточной эффективности океанской войны можно назвать слабую подготовку к такой войне. Определенного плана компании не было, и командиры организовывали свои операции самостоятельно, в соответствии со собственным опытом и темпераментом. Циндао было единственной настоящей военно-морской базой вне Германии, остальные колониальные порты представляли собой необорудованные стоянки без достаточных запасов угля, запасных частей и боеприпасов, без какой либо организованной береговой обороны. Такого эффективного оружия, как мины, на дальних базах не было вообще. Секретные стоянки были быстро обнаружены и разгромлены. Вспомогательные угольщики имелись, но для доставки на эскадру Шпее дополнительного боекомплекта и ремонтных материалов из Циндао мер принято не было. Сделать это было вполне реально: «Эмден», например, без всяких помех со стороны противника привел с собой из этой базы вспомогательный крейсер и угольщик.

1. Возможности

Между тем германский флот образца 1914 года мог оказать заметное влияние на развитие событий на европейских ТВД. План Шлиффена подразумевал рассчитанный риск: очень многое (Эльзас — Лотарингия, Восточная Пруссия, австро-венгерский союзник) жертвовалось ради достижения главной цели — сокрушения Франции при сохранении равновесия на востоке. Шлиффен полагал, что в рамках стратегии, рассчитанной на быструю и окончательную победу, никакие потери не могут считаться чрезмерными. И если флот 1905 года, по-видимому, нельзя было даже принимать в расчет, то к началу войны германские военно-морские силы уже могли справиться с рядом важных для развития операций на суше оперативных задач.

Прежде всего, флот мог оказать давление на английские коммуникации. Надо заметить, что англичане отправили экспедиционный корпус во Францию исходя из политических соображений. Жертвовать собой ради спасения союзника они не собирались, и не случайно после первого же серьезного поражения (Монс) Френч поставил вопрос об эвакуации английских войск на территорию метрополии. В этих условиях активные действия германского флота могли поколебать уверенность правительства Его Величества в безопасности собственной территории. Разумеется, нельзя утверждать, что правительство Асквита с неизбежностью пошло бы на предательство союзника, но такая возможность существовала, тем более что к противникам оказания военной помощи Франции относился, например, такой влиятельный человек, как Дж. Фишер.

Наступление против английских коммуникаций подразумевало широкомасштабные операции как в океане, так и в прилегающих к Англии водах. Такая стратегия была чревата генеральным сражением линейных флотов. Риск был огромен, но отказ от подобных действий оставлял флот вообще ненужным[512].

В океане следовало вести войну силами крейсерской эскадры в Индийском океане, а не пытаться «протащить» ее в Германию вокруг мыса Горн. Возвратиться на родину эскадра могла не ранее декабря, а к этому времени все уже было бы решено в пользу той или другой стороны[513]. В западной же части Индийского океана проходила одна из наиболее оживленных английских судоходных трасс, по которой перебрасывались индийские и австрало — новозеландские войска. Угроза этой трассе, как показывает опыт, вынудила бы англичан задействовать для ее охраны несоразмерно большие силы из состава Гранд Флита.

Обычно ссылаются на нехватку угля, но, во-первых, для трансокеанского перехода пустынными трассами было нужно больше угля, чем для классических рейдерских операций, и во-вторых, сложность этой проблемы несколько преувеличена: активно действовавшие крейсера обеспечивали себя углем с избытком. Броненосные крейсера вполне могли бы заняться охраной угольщиков и прикрытием погрузок на легкие крейсера.

(Здесь уместно напомнить русскую схему действий для крейсерских соединений в случае англо-русской войны. Она предусматривала формирование соединений из броненосного и бронепалубного крейсера с приданными вспомогательными крейсерами и транспортами — «снабженцами». Такая оперативная группа могла позволить себе не только охоту на безоружных «купцов», но и нападение на отдаленные порты противника с высадкой в них десантов.) В конце концов эскадру Шпее, по видимому, уничтожили бы, но по опыту «Эмдена» и «Карлсруэ» можно сказать, что это произошло бы далеко не сразу. А в условиях «темповой игры» Шлиффена факт уничтожения эскадры, скажем через 1–2 месяца, уже не спасал положения. Политические последствия результатов интенсивной войны на коммуникациях для Среднего Востока и Индии определить трудно, но они могли быть значительны.

В плане оперативного взаимодействия флота с армией также имелись некоторые возможности. Флот не был в состоянии непосредственно усилить правый фланг армии, но он мог ослабить противостоящего ему противника в лице бельгийцев и англичан. Это — две полевые армии.

Рассмотрим представлявшиеся возможности:

Бельгийцы

В начале августа 1914 года правофланговая 1–й германская армия вошла в южную Бельгию и устремилась, захватив Льеж и Брюссель, на юг — к крепостям Намюр и Мобеж. В целом происходящее соответствовало германскому плану кампании, но «шлиффеновские грабли» не удержали свою первую добычу — бельгийскую армию. Отброшенная от Льежа, она отступила не по линии движения противника — на юго-запад, а по перпендикуляру к ней — на северо-запад! в Антверпен. Это решение короля Бельгии резко критиковалось французской главной квартирой.

Возможность подобного маневра для бельгийцев создалась благодаря «оперативной пустоте», образовавшейся на правом фланге 1–й армии. Причиной образования пустоты стал «Маастрихтский аппендикс» — южный выступ голландской территории, доходящий на юге почти до Льежа. Необходимость его обойти не позволила правому флангу 1–й армии «прочесать» северные районы Бельгии без замедления общего темпа движения. На снижение темпов командование, уже потерявшее двое лишних суток под Льежем, понятно, не пошло, и «грабли» укоротились. В возникшую пустоту и отступили бельгийские войска[514].

Французское командование стремилось, сохраняя связь с бельгийцами, образовать на пути наступающих сплошную линию войск. Формально правильное, на практике это решение приводило к растягиванию войск в «ниточку», легко прорываемую немецкими группировками. Никакой активности от запершихся в Антверпене войск в штабе Жоффра не ждали, предрекая им судьбу других осажденных гарнизонов Первой Мировой войны…

Легко представить судьбу бельгийской армии при отходе на юг. Откатываясь под непрерывным натиском превосходящих сил противника, теряя с каждым новым отступлением последние куски своей территории и расходуя боевые запасы без всякой надежды их восполнить, она неминуемо была бы разгромлена. (Подобное произошло в мае 1940 года.) Отступив же к Антверпену, бельгийцы вышли из-под удара главных сил немцев и получили спасительную передышку. Первоклассная крепость обеспечивала армии на некоторое время безопасность от немецких атак. Людские и материальные ресурсы, сосредоточенные в Антверпене, позволяли привести армию в порядок. Моральный дух войск оставался на высоком уровне, благодаря сознанию того, что они успешно защищают главный город своей страны, действуя в контакте со своими союзниками. (Позднее в город прибыли английские и французские войсковые части.) Крепость отвлекла на себя два боевых корпуса из правофланговой германской армии. Осада крепости затянулась до 9 октября, что сыграло свою роль в битве на Марне. Перед самым падением крепости защитникам удалось, совершив марш по побережью, присоединиться к основным силам союзников, и это, в свою очередь, оказало влияние на исход сражения во Фландрии. Таким образом, решение бельгийского командования отступить после боев за Льеж не на юг, а на север нужно считать правильным, может быть, даже — выигрышным.

Для немцев бельгийский маневр имел следующие последствия. Антверпен оставался в стороне от основной линии движения, и его штурм стал бы для войск 1–й армии досадной помехой на пути к Парижу. Тем не менее, оставить город без внимания было нельзя, Используя крепостной район как плацдарм для переброшенных морем войск, противник вполне мог предпринять наступление против тылов немецкого правого крыла. (По свидетельству Тирпица, было непонятно, кто где осажден — бельгийцы в Антверпене или немцы в Брюсселе.) Простое наблюдение за крепостью было недейственным и отвлекало значительные силы с фронта, так как в городе находилась бельгийская полевая армия, а тыл крепостного района прилегал к нейтральной (голландской) территории, через которую проходила и связь с союзниками по морю. Такая «блокада» могла продолжаться бесконечно. Потребность в войсках и безопасных коммуникациях вынуждала немцев нейтрализовать крепость в кратчайшие сроки. Для достижения этой цели имелось два пути: установление плотной блокады или классический приступ при поддержке осадной артиллерии. Оба решения имели свой сложности.

Для плотной блокады требовалось перекрыть устье реки Шельда. Лишившись связи с внешним миром, бельгийская армия попала бы в тоже положение, что и армия Базена в крепости Мец в 1870 году. Необходимость питать помимо штатного гарнизона и населения еще и шесть полевых дивизий достаточно быстро сократила бы запасы до критически малой величины. Последнее вынудило бы бельгийское командование попытаться либо пробиться из крепости с уже ослабленными силами, либо капитулировать под угрозой голода. Оба эти решения устраивали немцев. В первом случае бельгийской армии предстоял стокилометровый поход по территории противника. Произошло бы нечто подобное разгрому русской 2–й армии в Восточной Пруссии, и бельгийская армия перестала бы существовать как организованная сила[515]. Ослабленная уходом полевой армии крепость могла бы некоторое время держаться, но ее активная роль сократилась бы при этом до нуля. Приемлемость для немцев подобного исхода можно не обсуждать. С другой стороны, плотная блокада заметно ускоряла ведение осадных работ, приближая взятие крепости.

Ведение правильной осады требовало выделения крупных сухопутных сил для скорейшего взятия Антверпена. Осадные корпуса должны выйти на подступы к крепости, развернуть артиллерию, осуществить разрушение фортов, и только после этого можно рассчитывать, что противник капитулирует, ввиду невозможности продолжать сопротивление Без установления плотного обложения борьба сводилась к ожесточенным боям за долговременную позицию при наличии у противника свободных путей подвоза пополнений и боеприпасов, а при необходимости — и отступления.

В конечном счете прибегли к последнему способу, комбинирующему правильную осаду, «ускоренную атаку» и элементы прямого штурма. Военно-морские силы Германии участвовали в осаде, сформировав сводную пехотную дивизию и артиллерийскую бригаду, которые сильно пострадали в ходе бельгийского прорыва. Гораздо большую пользу флот мог принести, действуя там, где он должен действовать, — на море. Но единственная (!) немецкая подводная лодка, развернутая вблизи Антверпена, осталась в роли простого наблюдателя событий.

Осуществить перекрытие Шельды было возможно следующими способами:

1) Оккупировать южный берег устья Шельды и установить там береговые батареи;

2) Вести в это район боевые корабли;

3) Оказать давление на Голландию, добиваясь закрытия границы и изоляции Антверпена.

Любой из этих способов означал нарушение нейтралитета Голландии, что, как доносил в Петербург русский военный атташе во Франции граф Игнатьев, считалось союзниками более чем вероятным.

Для временного блокирования Шельды подошла бы и простейшая диверсионная операция — затопление на фарватере замаскированных под нейтральные пароходов — заградителей (по схеме, которую японцы неудачно пытались осуществить под Порт — Артуром).

Английские экспедиционные силы

С другой стороны, английская армия и ее снабжение доставлялись во Францию морем. Хорошо обученные и снабженные войска фельдмаршала Френча являлись на тот момент единственной английской армией, и забота о ее сбережении была задачей государственной важности. Как следствие этого, английские командиры всех степеней при малейшей неудаче во Франции начинали оглядываться в сторону Ла-Манша. Подвоз и снабжение поиск осуществлялись через порты на побережье пролива, так что любые затруднения в работе этих гаваней неминуемо сказались бы как на материальном, так и на моральном состоянии войск и их командиров. Перенос судоходства из Па-де-Кале на линию Саутгемптон — Гавр вызвал бы стремление англичан отойти в сторону последнего порта. Тирпиц настаивал на захвате Дюнкерка и Кале, но уже после приграничного сражения и силами армии. Как он это себе представлял, не совсем ясно.

Таким образом, перед командованием германского флота, в рамках выполнения общего стратегического замысла по разгрому Франции, должна была встать оперативная задача: нарушение судоходства противника в Ла-Манше и южной части Северного моря. Сохранение свободы действий в этом районе существенного значения не имело, так как о захвате господства над данными водами не могло быть и речи. Гранд — Флит, вернувшись через сутки к проливу, уничтожил бы любого противника. Вопрос был в том, что за имеющееся «временное окно» можно успеть натворить.

Наилучшим тактическим методом выполнения этой задачи представляется атака против французских портов Дюнкерк, Кале, Булонь. Более привлекательные порты английского побережья имели лучше организованную оборону, и английский флот в первую очередь занялся бы их защитой. В ходе атаки порты следовало подвергнуть обстрелу и заблокировать потоплением во входных воротах судов — брандеров. Параллельно могла быть произведена массовая постановка мин. Проведение подобной операции возможно либо в виде диверсии на замаскированных пароходах, либо в ходе выхода всего флота с неизбежным сражением с эскадрой Канала и весьма вероятным боем с главными силами Гранд Флита. В случае неудачи немцы теряли флот, не нанеся существенных повреждений портам, в случае удачи — выводили порты из строя на длительный срок и наносили значительный ущерб английскому флоту. Серьезное нарушение судоходства в августе 1914 года дало бы столь значительные результаты, что риск выглядит оправданным. Для армии неудача флота ничего не меняла, а удача давала решающее преимущество в 3–4 корпуса.

Для исполнения подобных операций требовалось наличие заранее разработанного и согласованного с армией плана. Нужны были также энергичные до авантюризма командиры во всех звеньях управления, снизу доверху. Но если с отчаянными головами дело обстояло еще более или менее благополучно, то единый наступательный план отсутствовал как понятие. Армия и флот Германии развивались в соответствии с разными политическими доктринами и пребывали в антагонизме друг к другу.

Восточный фронт

Если пассивность германских военно-морских сил на западе можно объяснить страхом перед Англией, то бездействие немецкого флота в Балтийском море лишено даже этого сомнительного обоснования. До вступления в строй русских линкоров класса «Петропавловск» у Германии было здесь ясное преимущество. Она могла установить полное господство на Балтике, используя лишь устаревшие и вспомогательные корабли, для которых все равно не было места в Северном море.

Русское военно-морское командование считало само собой разумеющимся, что немецкий флот блокирует «центральную минную позицию» (Порккла — Удд — Ревель) и ограничит оперативную зону Балтийского флота так называемой «Маркизовой лужей» — восточной частью Финского залива. При этом немцы оберегали себя от неприятных сюрпризов на коммуникациях и создавали реальную угрозу русским портам на балтийском побережье — прежде всего Любаве. Возникала также возможность тактических десантов в тыл 1–й русской армии, если бы эта армия наступала на Кенигсберг. (Заметим, что в плане Шлиффена перед 8–й германской армией, развернутой в Восточной Пруссии, ставилась лишь задача выиграть время для завершения марш — маневра на Западном фронте.)

По-видимому, решая эти задачи, германский флот понес бы на Балтике меньше потерь, чем в текущей Реальности.

2. Армия и флот Германии: причины конфликта

Причины пассивности германского флота следует искать прежде всего в той политической обстановке, в которой он создавался. Свою лепту в дело «консервации» флота в базах внесла и система управления германскими вооруженными силами в 1914 году.

Верховное командование осуществлял кайзер, ему подчинялись Морское министерство (статс-секретариат имперского морского управления) возглавлявшееся гросс-адмиралом Тирпицем, морской генеральный штаб (Адмирал — штаб) руководимый адмиралом Полем, и Морской кабинет кайзера, во главе которого стоял адмирал Мюллер. Круг деятельности морского министра тогдашней Германии был ограничен вопросами кораблестроения, снабжения и администрации. Вопросы боевой подготовки и оперативного использования флота решались морским генеральным штабом. Морской кабинет занимался вопросами комплектования офицерского состава и консультировал кайзера по морским вопросам. Каждый из начальников указанных подразделений другому не подчинялся и имел свой доступ к кайзеру. В результате возникли широкие возможности для уклонения от реальных действий под благовидными предлогами.

Как известно, подготовка к ведению войны определяется цепью: политика — стратегия — ведение операций — тактика — техника. Концепция внешней политики является производной от государственных интересов в понимании властей. Правительство разрабатывает обитую политику государства и ставит генеральному штабу стратегические задачи. Решение стратегических задач путем выработки оперативных решений и создания необходимых тактических приемов относится к компетенции генерального штаба. Генеральный штаб, на основании установленных тактических потребностей, ставит задачу техникам. Такова идеальная схема для войны, начинающейся тогда, «когда будет пришита последняя пуговица на мундире последнего солдата». В реальности, конечно, приходится считаться с экономическими возможностями страны и находить разумные компромиссы между запросами планирующих инстанций и наличными ресурсами. Переменной величиной в этом случае является время достижения готовности. Во вторую очередь меняются количество и качество используемых сил и средств.

Приходится, однако, учитывать неприятную возможность начала войны в самый не — подходящий для этого момент. Здесь на первый план выходят наличные силы и средства ведения войны. Задача командования заключается в нахождении тактических приемов и оперативных схем, обеспечивающих максимальное использование уже имеющихся ресурсов для решения возникших стратегических задач. При фиксированных времени и силах основная работа переносится в область оперативно-стратегическую. Военным необходимо знать, какой стратегии они будут придерживаться и какие операции должны будут осуществить, исходя из наличных возможностей, если война разразится завтра, через год, и так далее. Долг высших руководителей армии перед страной состоит в доведении до правительства информации о тех обстоятельствах, при которых вовлечение страны в войну губительно. В некоторых ситуациях, наилучшим решением задачи может стать военный переворот с целью прекращения войны на любых условиях.

Своеобразие политической обстановки в Германии рубежа века характеризовалось тем что она была страной аграрно-промышленной, и процесс превращения ее в чисто промышленную страну продолжался. Страна переживала переходный период и в своей политической структуре: шло медленное вытеснение дворянства (юнкеров) представителями финансово промышленных кругов (грюндеров). В результате двоевластия (как обычно, принявшего форму абсолютизма) существовали и проводились в жизнь одновременно две разные внешнеполитические программы: юнкерская («аграрная») и буржуазная («промышленная»). Надо заметить, что и Российская империя шла по подобному пути, но находилась на более ранней его стадии. Ведение глобальной политики и принятие политических решений являлись сферой деятельности кайзера, правительства и парламента.

Юнкерская программа

Эта доктрина предполагала сделать Германию первой среди континентальных стран. Ее поддерживали рейхсканцлер (в 1909–1918 гг.) Бетман — Гольвек, Большой Генеральный штаб и значительная часть правящих кругов Германской империи. Юнкерская («аграрная») концепция требовала приобретения новых территорий для сельскохозяйственного производства на востоке и окончательного уничтожения потенциальной опасности в лице Франции. По сути своей это была программа сохранения «старых добрых порядков» и приобретения «землицы». Юнкер не производил в своем хозяйстве продукции для вывоза в колонии, не нуждался он и в сырье из Африки, Азии и Америки. Соответственно, колонии считались делом вредным и опасным. Флот воспринимался как разорительная императорская причуда, ведущая к обострению отношений с Англией. «Он считался нестаро — прусским, конкурировал в известной мере с армией и… казался слишком тесно связанным с торговлей и промышленностью», — писал Тирпиц в своих «Воспоминаниях». (В процессе парламентских прений по программе кораблестроительства флот удостоился от одного из выступавших термина «отвратительный».) На моряков смотрели как на грабителей, отнимавших деньги у армии, — традиционной опоры государства. Это было видение мира конца 70–х, но мир уже становился другим.

В соответствии с такими взглядами создавалась стратегия. Экспансия была направлена на восток. Причиной будущего конфликта объявлялся французский реваншизм, поддерживаемый Россией. Целью войны представлялись новые земли в России и окончательное уничтожение Франции как потенциального противника. Война с Францией рассматривалась как часть войны с Россией. Англия, непонятно почему, воспринималась как нейтральная, возможно даже дружественно нейтральная, сторона. Америка вообще не учитывалась в балансе сил. Некоторые группы политиков предлагали купить нейтралитет Англии отказом от развития флота и ведения заморской политики. Другие соглашались с неизбежностью англо-германской войны на море, но предлагали начать подготовку к ней после окончания войны с Францией и Россией Союзники выбирались по принципу «враг моего врага мой друг». Австро-Венгрию, которую Бисмарк рассматривал только как разменную монету в будущей политической игре с Петербургом, превратили в основного союзника и связали свою политику с судорожными усилиями двуединой монархии не развалиться. И в дальнейшем союзники вербовались не в соответствии с потенциальной полезностью, а по враждебности к России. Стремясь продвинуться в Персию и на Ближний Восток, затащили в друзья, например, Турцию. Подобное проникновение в сферу не только русских, но и английских интересов влекло за собой англо-русское сближение с целью избавиться от непрошеного конкурента.

Большой Генеральный штаб с 1893 года разрабатывал план войны в Европе в соответствии с «аграрной» концепцией. Предполагалось стремительным ударом разгромить и уничтожить французские вооруженные силы в ходе одной операции. Затем предполагалось перебросить освободившиеся войска на восток и нанести поражение русским войскам. Основными факторами, призванными обеспечить успех были:

1) быстрая мобилизация германской армии;

2) тщательно рассчитанный «шлиффеновский» маневр;

3) доведение боеспособности резервных корпусов до уровня армейских;

4) возможность быстрых перебросок войск по внутренним железным дорогам.

Война предполагалась сугубо сухопутной. Флоту в этом плане войны ставилась задача освободить армию от обороны побережья Балтийского и Северного морей. Крупных наступательных операций на море план не предусматривал.

Возможностям Англии, в случае вмешательства в войну, не придавали особого значения ввиду малочисленности ее сухопутных войск. Предполагалось, что после поражения континентальных союзников Англия будет вынуждена пойти на мир.

Основным недостатком такой концепции было то, что она базировалась на реалиях прошлого. Германия в 90–е годы уже превратилась в промышленного конкурента Англии, и последней не было никакого смысла содействовать своему потенциальному победителю в новых успехах по завоеванию мирового рынка. Интересы выживания Британской империи требовали любой ценой сдержать рост Германии, а в перспективе и России. Затяжная война этих государств, ведущаяся на взаимное уничтожение, вполне отвечала английским интересам. Поэтому Англию необходимо было числить в противниках, причем основных, примирение с которым на компромиссных условиях невозможно.

План не предполагал возможности затяжной войны в России и не придавал значения последствиям жесткой блокады Германии и ее союзников силами английского флота.

В прогнозе поведения Англии таилась грубая ошибка. Поражение Франции и выход германских войск на побережье Ла-Манша не являлись для англичан катастрофой. В случае разгрома французской армии они надеялись не допустить Германию в колониальные владения побежденных и таким образом присоединить к своим владениям новые территории. Нападение Германии на Голландию или вовлечение последней в союз с Германией вполне устраивало Англию. Огромные колониальные владения и торговый флот Голландии переходили в английские руки, а Германия получала лишние рты и теряла нейтральную «отдушину». Англия могла попытаться затянуть войну за счет самой широкой экономической поддержки русской армии. Возникающая после этого затяжная война выдвигала на первый план те самые экономические вопросы, которыми, рассчитывая на быструю победу, пренебрегали аналитики Генерального штаба. Захватив Францию, но увязнув в России, Германия попадала в хорошо знакомую нам по Второй Мировой войне ситуацию[516]. Слова Тирпица о том, что никакие победы на востоке не возместят потери экономических связей с остальным миром, оказались пророческими.

Промышленная концепция

Сторонниками этой доктрины были статс-секретарь по морским делам (морской министр) Альфред фон Тирпиц, большая группа промышленников и судовладельцев и … кайзер Вильгельм II. Последний был захвачен величием обрисованных Тирпицем перспектив мирового господства. «Новые немцы» видели Германию мировой торговой державой и искали для нее способ занять подобающее «место под солнцем». Выход виделся им в широкой экономической экспансии по всему миру. Только завоевание новых рынков сырья и сбыта могло позволить Германии сохранять искусственно набранные темпы экономического роста, а промышленникам — доходы. Напротив, отсутствие таких рынков влекло за собой стремительный экономический спад со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ситуация усугублялась тем, что темпы экономического роста в России заставляли видеть в ней уже не рынок сбыта, а «наступающего на пятки конкурента». Альфред фон Тирпиц писал в своих «Воспоминаниях»: «Легко захлопывающиеся открытые двери были для нас тем, чем являются для великих держав их обширные пространства и неистощимые природные богатства.». В соответствии с этими взглядами возникла выдвинутая в 1895 году программа германских морских интересов. Под ними понимались: морская торговля, экспортная индустрия, колонии, рыболовство, «заатлантические немцы» и военный флот. По мнению промышленников и торговых кругов, надлежало немедленно приступить к расширению своих интересов «вдали от отечественных вод». Однако для завоевания заморских рынков требовалось согласие Англии, фактически контролировавшей мировые морские перевозки. Крупнейшие в мире военный и торговый морские флоты позволяли англичанам отсечь немцев от заокеанских территорий, как только их влияние там станет для Англии опасным. Таким образом, Англия, стоявшая на пути германской экспансии, представлялась «врагом номер один», а война с ней — неизбежностью. В программе грюндеров мы видим подготовку к захвату уже не континентального, а мирового господства.

Ключ к победе виделся в создании флота, способного противостоять английскому в открытом бою. Достигнуть равновесия на море предполагалось двойным способом: строительством собственно германского флота и заключением союзов с другими морскими державами. До достижения паритета предлагалось всячески избегать ситуаций, могущих привести к войне с Англией.

Предполагалось привлекать на свою сторону страны, обладающие морской мощью или выгодным географическим положением. Союзниками по антианглийскому блоку среди великих держав виделись Россия и Япония. США, уже тогда стремительно развивавшиеся, рассматривались как потенциальный противник в будущем. Среди ближайших соседей предполагалось попытаться сблизится с Данией путем возврата ей части захваченных земель. Голландию, Бельгию и скандинавские страны предполагалось склонить к тесному экономическому сотрудничеству и германскому покровительству. Традиционный союзник — Австро-Венгрия — в подобной комбинации становился ненужным и даже вредным. Турция и Персия вообще приносились в жертву ради разжигания англо-российских противоречий. Французские дела казались при таком масштабе совершенно второстепенными. Необходимости в разгроме Франции не ощущалось, но и в качестве союзника она «не смотрелась». Германо-русско-японский союз вынуждал Англию быть готовой к войне как в Атлантическом, так и в Тихом океане, а Германию избавлял от опасности подвергнуться удушению голодной блокадой. Оказавшиеся в ее распоряжении русский, китайский и ближневосточный рынки позволяли вести с Англией длительную войну, как «холодную», так и «горячую». В случае успеха подобной политики шансы Британской империи на победу были довольно малы.

На пути заключения столь привлекательного для Германии альянса стояло несколько серьезнейших препятствий. В России действительно имелись группы политиков, полагавших союз с Германией против Англии возможным и полезным. Однако экономические предпосылки такого союза еще не созрели. Кроме того, Россию связывали с Францией финансовые обязательства по огромным займам. Ситуация с Японией была схожей. Последнюю больше интересовали перспективы столкновения с США и проникновение в Китай. Противоречия с Англией росли, но были еще далеки от критической отметки. Во всяком случае, даже десятилетиями позже Япония выступала на Вашингтонской конференции против расторжения англо-японского морского союза.

Заключение альянса требовало огромных денежных затрат на выплату русских долгов, на «уговаривание» и финансирование Японии. Учитывая необходимость оплачивать при этом строительство собственного флота, задача представлялась в ближайшие годы явно невыполнимой. (Методы вроде массовой печати денег или отказа от возврата кредитов в те времена были мало популярны). С другой стороны, нельзя недооценивать противодействие английской стороны. Английские политические и военные руководители того времени были трезвомысляшими и энергичными людьми, принцип «У Британской империи нет постоянных союзников, но есть постоянные интересы» был для них руководящим. Они не стали бы ждать, когда будет пришита последняя пуговица на мундире последнего солдата, а точнее, поставлена последняя заклепка на последнем линкоре и подписано последнее соглашение. Созданию опасного альянса несомненно было бы оказано самое решительное противодействие, вплоть до превентивной войны и физического устранения ключевых политиков противника.

Фон Тирпиц и германское морское строительство Созданием германского Флота открытого моря занимался адмирал Альфред фон Тирпиц. Адмирал Алафузов характеризует его как «деятельного политика, талантливого тактика и знающего техника». Германия по своим экономическим возможностям рассчитывала если не выиграть, то выдержать гонку морских вооружений. Изобретение дредноутов, обесценившее эскадренные броненосцы, увеличило шансы немцев удержаться на втором месте в мире при большом отрыве от следующих за ними соперников. Но тут сказалось обстоятельство, ранее не проявлявшееся. В цепочке «политика — стратегия — ведение операций — тактика — техника» у Тирпица за политикой следовали тактика и техника. Политики поставили задачу — создать флот, способный угрожать Британии, конструкторы и судостроители были готовы этот флот построить, но генштабисты не смогли определить стратегию будущей войны на море и выработать тактико-техническое задание на корабли для нее. На месте стратегии и оперативного искусства у немцев фактически была пустота. Образовавшийся разрыв начали заполнять снизу вверх: сначала строили корабли, а потом искали тактику их применения. Отталкиваясь от тактики, разрабатывали оперативные планы. Оперативные планы объявляли стратегией. Причина этого заключалась в отсутствии в руководстве Германии людей, способных разработать план морской войны, подобный плану Шлиффена для армии. Тирпиц, не владея оперативно-стратегическим искусством, полагал своей основной задачей выстроить как можно более многочисленный флот, изобретая тактические требования для кораблей самостоятельно[517]. В отсутствии собственных идей ориентировались на «законодателей моды» — англичан, занимаясь «улучшением» их концепций. Подобное положение в военно-морской мысли привело к тому, что при создании немецкого флота скопировали идею английского Гранд — Флита. При этом не обратили внимания на то, что он имел задачей оберегать британские морские интересы от покушений из прибрежных морей. Германский Флот открытого моря, являясь уменьшенной копией Гранд — Флита, мог успешно защищать германское побережье и каботажное судоходство от покушений флота владычицы морей. Англичан такое положение дел вполне устраивало, они не собирались заниматься ближней блокадой Гельголандской бухты и высадками на побережье Германии. В данном случае немцы пользовались теорией борьбы сумо, в то время как уместнее было бы вспомнить о принципах дзюдо. Широкомасштабная крейсерская война, разрабатывавшаяся в теории на случай англо-русского конфликта, была бы для немцев полезнее[518].

Германский флот получил несколько однобокое развитие. Все внимание сосредоточилось на подготовке к генеральному сражению, которое предполагалось дать в районе Гельголанда. Приоритет отдавался строительству линейных кораблей и крейсеров. Легкие крейсера должны были быть вести разведку, возглавлять соединения миноносцев и прикрывать линейные корабли от легких сил противника. Возможность действовать на коммуникациях предусматривалась, но была второстепенной. Характерной чертой был малый (105 мм.) калибр артиллерии довоенных германских крейсеров. «Противоминные» качества были полезны на крейсерах, сопровождающих главные силы, но серьезно затрудняли действия автономных рейдеров. Последних недолюбливал Тирпиц убедивший кайзера Вильгельма отказаться от идей крейсерской войны в пользу Флота открытого моря. (Специальными крейсерами для действий на коммуникациях Тирпиц пожертвовал в ходе разногласий по бюджету и считал свои действия в этом вопросе правильными и после войны). Аналогичной была и ситуация на миноносцах, где до 1914 года устанавливались 88–мм орудия, хотя русский флот еще в 1912 году перешел на 102–мм орудия для новых и модернизируемых эсминцев. Строительство подводных лодок, которые считались вспомогательными кораблями при главных силах, велось медленно. На 1914 год Германия имела всего 20 подводных лодок, страна отставала по этому виду оружия от других стран. Проблемами ведения минной войны фактически не занимались, как и гидроавиацией.

Тирпиц, занимавший должность морского министра с 1897 по 1916 годы, являлся одним из наиболее активных проводников идей создания большого флота. Кайзер Вильгельм, будучи сам большим любителем флота, прислушивался к мнению Тирпица и являлся его основной опорой в верхних эшелонах власти. Молодой (родился в 1849 году), незнатный, но талантливый и энергичный, Тирпиц сделал стремительную карьеру. Перейдя на работу в штаб верховного командования флота в 1892 году, он четыре года занимался разработкой тактических вопросов. Затем год командовал крейсерской эскадрой в Тихом океане и в 1897 году был назначен морским министром. Выдвинул идею создания линейного Флота открытого моря и всю свою дальнейшую службу боролся за ее претворение в жизнь. В борьбе за флот он далеко выходил за рамки полномочий морского министра. Фактически он добивался принятия Германией такой государственной доктрины, которая подразумевала бы создание океанского флота. Для этого Тирпиц «занимался политикой»: ездил за поддержкой к опальному Бисмарку, обращался к князьям Германского союза, привлекал ученых, экономистов, университеты. Он даже создал специальный отдел своего министерства для пропаганды флота среди населения. Тирпиц смел даже перечить кайзеру, когда речь шла о принципиальных вопросах развития морских сил. Поставив таким образом сам себе задачу на государственном уровне, он начинал ее решать как морской министр.

Итак, у Тирпица за политикой следовала тактика: промежуточные звенья отсутствовали. Это не мешало ему справляться с обязанностями морского министра создающегося флота. Вопросы оперативно-стратегические к ведению морского министра не относились, да Тирпиц ими и сам мало интересовался. Разработке оперативных вопросов во флоте времен его молодости просто не учили, — германские морские силы управлялись тогда кавалерийскими генералами Штошем и Каприви. В бытность Тирпица морским министром отношения с генеральным штабом у него не сложились, и к вопросам оперативно-стратегического планирования его не допускали. Например, оперативный план морского генерального штаба стал известен ему только 30 июля 1914 года.

Все усилия адмирала были направлены на создание мощного линейного флота. Германия с большим напряжением вела строительство кораблей нового типа, достигнув в этом вопросе значительных успехов. Предполагалось создать флот требуемой мощи к 1920 году.

Однако в ходе строительства обнаружилось, что немцам не хватает своих идей в оперативно-стратегическом плане. Немецкие дредноуты представляли собой реплики английских кораблей с улучшенным бронированием и ослабленными главными механизмами. Линейные крейсера немцы «улучшали» тем же способом: усиливали броню и увеличивали калибр средний артиллерии. Этим немецкие конструкторы показали непонимание назначения данного класса кораблей.

Задачей флота считалось поддержание господства в южной части Немецкого моря. Не было, однако, принято во внимание, что для дальней блокады Германии англичанам достаточно удерживать за собой северную часть моря. Равновесие могло поддерживаться до бесконечности, но время работало на англичан: морская блокада, вначале мало ощутимая, с каждым месяцем все сильнее давила на германскую экономику.

Про Тирпица говорили, «что он строил хорошо, но не всегда то, что было нужно». К недостаткам морского министра как кораблестроителя можно отнести и некоторую консервативность в отношении технических новинок. Стремясь избежать «детских болезней» новой техники, он противился всякому внедрению новшеств до достижения ими технического совершенства. Это коснулось, например, подводных лодок, 380–мм орудий для линейных кораблей, радио и много другого. Подобный подход обеспечивал экономию финансовых средств и ровное техническое развитие, но закладывал хроническое, хотя и небольшое, отставание от других флотов, прежде всего — британского. Тирпиц мирился с этим, предполагая наверстать отставание перед решающим столкновением. Морской министр не рассматривал возможности возникновения войны раньше срока, который он сам же и назначил.

В результате политической борьбы «юнкерской» и «грюндерской» концепций государственного развития германская армия собиралась воевать с Францией и Россией, а флот создавался для войны с Англией. Армия предполагала начать войну как можно быстрее и, во всяком случае, не позднее 1915 года. Флот ожидал столкновения не ранее 1920 года.

Армейские командиры видели, как уходит время, благоприятное для удара по Франции. Третья Республика модернизирует свои войска и усиливает крепости. Россия занимается осуществлением большой программы увеличения и перевооружения армии. «План Шлиффена» известен русскому генеральному штабу, и можно ожидать потери стратегической внезапности при выполнении этого плана. Если в 1905 году победа представлялась гарантированной, то в 1914 году ее достижение виделось проблематичным.

Для Шлиффена флот 1905 года являлся слишком слабым и неопределенным по своему действию фактором, чтобы стоило учитывать его в общем балансе сил. Занятый же по горло собственными проблемами Мольтке не стремился наладить какое-то взаимодействие с флотом, так как попытки подключить его к задачам армии означали неминуемый скандал с Тирпицем. Последний ревниво оберегал «свое хозяйство» и относился к армейцам без особого уважения[519].

Флот же строился в расчете на столкновение с Англией — и никем более. Поскольку готовность должна была быть достигнута только к 1920 году, морское руководство противилось всем попыткам начать войну раньше. До августа 1914 года это удавалось — в значительной степени благодаря огромному личному влиянию Тирпица на кайзера Вильгельма И.

A. Поляхов

2. План «Гельб» — эхо — вариант плана Шлиффена

С планом Шлиффена связано много военно-исторических легенд. Так, почти во всех публикациях по шлиффеновскому развертыванию упоминаются «Канны». Старый фельдмаршал действительно написал книгу с таким названием, но из этого не следует делать вывод, что он намеривался осуществить двойной охват французской армии. Шлиффен считал это просто невозможным — как по географическим, так и по чисто военным соображениям.

Насколько можно судить, руководитель Большого Генерального штаба Германии не сочувствовал схеме двойного охвата даже на уровне тактических построений. Шлиффен с его любовью к ассиметричным построениям и глубоким обходным маневрам, по-видимому, считал двойной охват неэкономным решением.

В схеме «Канн» однократно выигрываются оба фланга противника, вследствие чего подвергается разгрому его непосредственный тыл. В схеме Шлиффена непрерывно выигрывается один фланг — для осуществления маневра против глубокого тыла неприятельской группировки. В определенном смысле «Канны» и план Шлиффена противоположны по своей сути: первая схема подразумевает бой ради маневра, а вторая строит маневр ради боя.

Другой вопрос, что Шлиффен действительно использовал в своем творчестве идеи Ганнибала. Речь шла, однако, не о бое, а об организации марш — маневров. Шлиффен на нижнем Маасе искал те же шансы, что Ганнибал на верхней Роне: он предполагал глубоким захождением с севера обойти силы прикрытия противника и неожиданно вторгнуться в «крепость».

Далее, принято говорить, что в 1914 году Мольтке стремился провести в жизнь модифицированный план Шлиффена. (С некоторыми оговорками с этой легендой соглашается и М.Галактионов.) На самом деле, однако, Мольтке использовал совершенно другое оперативное построение, связанное с идеями Шлиффена, скорее, генетически. Может быть, в безумии Мольтке — младшего была своя «система», и план «племянника» лучше своей репутации. Но если управление шлиффеновским «корпусным каре» было на пределе возможностей штабных структур и линий связи 1914 года, то замысел Мольтке был неизмеримо более труден для осуществления. Германское высшее командование в 1914 году и не пыталось претворить его в жизнь. Аналогичным образом оно не приложило никаких усилий для направления операций в соответствии с замыслами Шлиффена. Войском управляли командующие армиями и инерция замыслов мертвого фельдмаршала. Этой инерции едва не оказалось достаточно для того, чтобы Германия выиграла войну.

Когда речь заходит о следующей, более удачной попытке немцев сокрушить Западный фронт, вновь всплывает имя старого фельдмаршала. Плану Шлиффена, который будто бы ОКХ предлагал в качестве схемы развертывания на 1939–1940 гг., противопоставляется альтернативный замысел будущего фельдмаршала Э. Манштейна: рассекающий вражеское расположение удар в Арденнах[520].

Варианты развертывания операций по Шлиффену

Стратегический замысел — это не столько перечень конкретных мероприятий, связанных по месту и времени и преследующих общую цель, сколько система идей, которые могут быть применены в той или иной обстановке.

Основные идеи Шлиффена просты:

— решение войны посредством обходного маневра;

— асимметричность маневра;

— максимально возможный по географическим условиям размах маневра;

— сосредоточение в охватывающей группировке основной массы сил (оперативное усиление порядка двух);

— геометрический характер движения корпусов и армий;

— организация наступления вдоль «геодезических линий» (кривых наименьшего собственного времени);

— построение обходящей группировки в виде «корпусного каре», допускающего быстрое перемещение операционных линий.

Организационно план Шлиффена обеспечивается включением тяжелой артиллерии в состав активных корпусов. Для окружения крепостей и сохранения оперативной плотности войск южнее франко-бельгийской границы предполагается использовать эрзац — резерв. Для быстрого преодоления сопротивления ключевых фортов применяется сверхтяжелая артиллерия.

План предусматривает нарушение нейтралитета трех государств — Бельгии, Люксембурга, Голландии. (Мольтке — младший, отказавшись от действий против Нидерландов, столкнулся с тяжелыми проблемами при развертывании 1–й и 2–й германских армий на территории Бельгии.)

Осью стратегического маневра Шлиффена служит расширенный лагерь крепости Мец, которая мыслится, как активно взаимодействующая с полевой армией. Оборона остальной Лотарингии и всего Эльзаса считается ненужной. Маневр англо-французских войск с целью прикрытия бельгийской территории признается маловероятным: до германского вторжения подобные действия будут формальным нарушением бельгийского нейтралитета, а потом для них уже не будет времени.

План Шлиффена не включал в себя каких-либо предположений об образе действий противника. Лишь на стадии реализации успеха намечалась некоторая вариабельность, по мнению старого фельдмаршала, необязательная[521].

Разрабатывая замысел гигантского обходного маневра через Бельгию, Шлиффен анализировал следующие возможны «ходы» за союзников:

1. Французские 1–я и 2–я армии наступают в Лотарингии (возможно, с одновременными действиями против Эльзаса). Такой вариант Шлиффен считал настолько благоприятным, что предполагал спровоцировать его демонстративной атакой.

При реализации такого варианта правое крыло, не отвлекаясь на привходящие проблемы, движется на нижнюю Сену. Шестая армия заманивает противника в глубь германской территории, заставляет его потерять связь с восточными крепостями и неожиданно атакует с северного фланга, пользуясь Мецем как осью маневра.

2. Французские армии наступают в Арденнах в общем направлении на север и северо-восток. Этот вариант наиболее сложен, поскольку речь идет о встречной темповой игре: кто быстрее достигнет решающего результата — французы против германского правого крыла или немцы против арденнской группировки противника.

Шлиффен полагал, что у французов здесь нет шансов: ввиду бездорожного характера местности в районе Арденн они будут проигрывать темп на севере быстрее, нежели выигрывать его в центре. Что же касается немцев, то они поворачивают обходящую группировку на юго-запад, реализуя выигрыш темпа сразу.

3. Французские армии наступают в Арденнах на восток или юго-восток. В этом случае обходящая немецкая группировка разворачивается на юг, осуществляя основной замысел в упрощенной форме. В таком варианте правое крыло взаимодействует в оперативном пространстве с гарнизоном Меца.

4. Французы переходят к обороне на всем фронте, протягивая свой левый фланг до Лилля. (Такой план действительно существовал. Он принадлежал генералу Мишелю и был сразу отклонен высшими инстанциями. Шлиффен считал подобную схему развертывания неприятным, но крайне маловероятным сюрпризом. Впрочем, и она, по мнению старого фельдмаршала, не спасала Францию: оперативное усиление на правом крыле было достаточным для того, чтобы преодолеть всякое сопротивление.)

5. Французы ставят свои действия в зависимость от намерений противника и лишь отражают тактические угрозы. Именно этот вариант реализовался в 1914 году.

Маневр 5–й французской армии к Шарлеруа и сражение на Самбре и Маасе

Пятая французская армия первоначально собирается в районе Гирсон — Сюип — Ретель, имея достаточно неопределенную задачу «содействовать» 4–й армии. По мере развития германского маневра в Бельгии 5–я армия сначала смешается на 15 км к северу (в район Мезьера), а затем форсированными маршами перебрасывается в район слияния Самбры и Мааса. При этой операции, получившей название «перегруппировки союзных армий», корпуса и даже отдельные дивизии «тасуются» между армиями; войско приходит в беспорядок.

Маневр 5–й армии был одним из тех «естественных, но неудачных решений» французского командования, которые Шлиффен всячески провоцировал.

Прежде всего, армия не успевала развернуться и подготовить оборону ни на Самбре, ни на Маасе. Во вторых, перемещаясь к северу, она создавала оперативную слабость — неприкрытый участок Мааса в районе Динана. Иными словами, теперь немцы могут совместить «полезное» — операции против северного фланга противника, с «приятным» — выигрышем южного фланга 5–й армии.

Для полноты проблем трудноуправляемая армия, состоящая из четырех корпусов и пяти отдельных дивизий, получила приказ наступать «в любом направлении»: то есть или на север — через Самбру — или на восток — через Маас.

В ходе Пограничного сражения опасное положение 5–й французской армии не было реализовано немцами из-за ошибок фон Бюлова, который, имея по условиям сил и местности возможность развернуть охватывающий маневр, предпочитал стянуть войска к узкому фронту. Исполняя полученные от Бюлова приказы, Клюк, временно подчиненный 2–й армии, был вынужден вести с англичанами фронтальный бой. Войска 3–й германской армии, вышедшие к Маасу «в нужном месте и в нужное время», вместо того, чтобы форсировать неохраняемую реку и выйти в тыл французскому воинству, теряют время на то, чтобы примкнуть ко 2–й армии, развернутой против неприятельского фронта.

План ОКХ 1939 года

Ситуация 1940 года в корне отличалась от той, которая была в 1914 году. Прежде всего, план Шлиффена был, что называется «дословно», известен неприятелю, и его повторное применение не сулило ни малейшей внезапности. Кроме того, начало войны и начало стратегического маневра немецких армий разделяли не дни, как в августе 1914 г., а многие месяцы: союзники отмобилизовались, развернули свои войска, привели в порядок фортификационные сооружения, выстроили на фронте продуманную оборонительную конфигурацию. Не приходилось рассчитывать на нервозное «дерганье» французских армий в попытках «за доской» исправить недочеты плохо продуманного сосредоточения. Наконец Бельгия и Голландия, хотя они и оставались формально нейтральными, вели ныне профранцузскую политику. Это заставляло предположить наличие контактов между французскими и бельгийскими военными и, может быть, даже существование у них некоего плана совместных действий «на случай германской агрессии». По-прежнему, считалось сомнительным, что англо-французские войска первыми вступят на нейтральную территорию, но к решительной борьбе за центральную Бельгию они на этот раз должны были быть готовы.

В штабе ОКХ отдавали себе в этом отчет и не рассчитывали достигнуть полной победы во Фландрии. Схема наступления на Западе, известная как «план ОКХ», имела сугубо позиционное содержание. У нее было лишь то общее с планом Шлиффена, что главный удар наносился через бельгийскую и голландскую территорию.

План Шлиффена преследовал решительные цели. Речь шла о разгроме Франции в ходе одной стратегической операции, включавшей в себя уничтожение вооруженных сил страны, захват ее столицы и «зачистку» территории. План ОКХ носил паллиативный характер[522]. Его полное осуществление приводило лишь к установлению позиционного фронта по Сомме. (Правда, на сей раз, по настоянию Гитлера, предусматривался захват побережья Ла-Манша, то есть фронт должен был повернуть от Реймса не на север, а на запад.)

Группировка сил, созданная ОКХ, заставляет вспомнить, скорее, развертывание Мольтке — младшего: правое крыло насчитывало 43 дивизии (из 102, развернутых на Западном фронте), на южном фланге сосредотачивалось 18 дивизий. Удар наносился по обе стороны от Льежа; голландская территория то включалась, то не включалась в оперативную зону[523].

Даже по мнению его создателей этот план не сулил особых перспектив. Все указывало на то, что группе армий «Б» предстоит фронтальное наступление против примерно равного по силам противника. Конечно, оставалась надежда разгромить голландскую и бельгийскую армию в первые же часы войны, но со всей очевидностью вставал вопрос какой смысл нарушать нейтралитет Бельгии и добавлять к «балансу» союзников бельгийские дивизии, если единственным выигрышем от этого шага (притом, отнюдь, не гарантированным) будет уничтожение бельгийских дивизий?

План ОКХ был подвергнут острой критике со стороны штаба группы армий «А». Первоначально претензии Э. Манштейна и К. Рундштеда носили неконструктивный характер и сводились к жалобам на «недостаточно активную» роль их группы армий в предстоящем наступлении. Поскольку высшие инстанции не испытывали большой уверенности в своей правоте, предложениям Э. Манштейна нашлось место в очередной версии развертывания.

Теперь возникла идея передать в группу армий «А» 19–й танковый корпус «для облегчения форсирования Мааса группой армий „Б“». Еще один подвижный корпус оставался в резерве ОКХ, причем предполагалось развернуть его таким образом, чтобы в зависимости от оперативной обстановки его можно было ввести в бой как в полосе группы «Б», так и в полосе группы «А». Подобная стратегическая раздвоенность шла вразрез с азами военного искусства и предвещала беду.

В этих условиях Э. Манштейн создает новый план стратегического развертывания и методами, далеко не всегда соответствующими прусским военным традициям, навязывает его ОКХ.

План Манштейна

Э. Манштейн исходил из того, что обстановка позволяла достигнуть решающей победы на Западе. Соотношение сил было примерно таким же, как и в 1914 году. Разгром Польши и соглашение с Россией развязывали руки на востоке (во всяком случае, до тех пор, пока Германия не потерпит крупного военного поражения или не окажется стратегически связана затяжной позиционной войной). Это обстоятельство более чем компенсировало ухудшение отношений с Бельгией.

Изменение начертания границы было не в пользу Германии, потерявшей стратегическое предполье и важнейшую крепость Мец. Однако в бочке дегтя была и ложка меда: французы по самым разным соображениям были обязаны держать крупные силы в Лотарингии. Там эти силы ничего не обороняли и ничему не угрожали. Когда-то Шлиффен назвал «любезной услугой» любые действия французского командования, привязывающие полевые армии к Эльзасу и Лотарингии.

Что же касается Меца, то война в Польше и последующие «странные» месяцы убедили Э. Манштейна, что французы ни при каких условиях и нигде не будут наступать. А в таком случае укрепленная «ось маневра» не так уж и нужна.

Основной идеей плана Э. Манштейна было «завлечение». Э. Манштейн не сомневался, что союзники обязательно прореагируют на вторжение в Бельгию. Но, разворачивая там свои войска, они лишатся свободного резерва (по крайней мере на несколько дней), загрузят до отказа дороги и, главное, ослабят «скольжением на север» оперативный участок Динан — Седан, слабость которого в 1914 году едва не погубила 5–ю французскую армию.

Французы, разумеется, были осведомлены об этой угрозе. Однако, они не считали ее актуальной, полагая, что успеют консолидировать позицию пока немцы будут пробираться через арденнское бездорожье и готовиться к форсированию Мааса.

Э. Манштейн же исходил из высокой подвижности механизированных соединений. В отличие от пехоты, они не проигрывали темп в Арденнах по сравнению с Фландрией. Если удастся благополучно пересечь Арденны, танковые корпуса подойдут к Маасу именно в тот момент, когда оборона реки будет максимально слаба.

Итак, намечается игра против внутреннего фланга союзников, а не против внешнего — различия с планом Шлиффена очевидны. Однако в данном случае они носят чисто формальный характер. Ведь все идеи Шлиффена (ассиметричный маневр, корпусное каре, оперативное усиление и пр.) присутствуют и в плане Манштейна. Сохранен и самый дух шлиффеновского развертывания — размах операции, решительность поставленных перед войсками задач, независимость оперативных решений от действий противника.

По сути, речь идет о некоем специфическом варианте плана Шлиффена, при котором союзники вытягивают свое расположение к северу. В 1914 году такой вариант представлялся маловероятным (разве что 5–я французская армия, плохо сориентированная главным командованием, попытается развернуть наступление через Самбру). Но и столь экзотическая возможность была предусмотрена старым фельдмаршалом: третья германская армия не случайно ориентирована на Маас выше Намюра. В 1940 году перемещение крупной войсковой группировки союзников в Бельгию было «эвентуальной неизбежностью», и основной вариант плана Э.Манштейна предусматривал именно такой ход событий. Напротив, оставление северной и центральной Бельгии на произвол судьбы относилось к разряду оперативной экзотики. На этот случай группа армий «Б» была оставлена достаточно сильной[524], чтобы ее беспрепятственный марш через Бельгию принес бы решение.

В шахматной игре такие взаимно-симметричные версии носят название «эхо — вариантов».

Маневр «Диль»

Предположения Э. Манштейна оказались верными.

Союзники разработали несколько вариантов действий на случай немецкого наступления, и все эти варианты предусматривали «рокировку» нескольких армий в Бельгию. Различие было лишь в глубине маневра,

В схеме «А» предполагалось остановить немецкое наступление у самой границы — на канале Альберта. Вариант «Шельда» предусматривал выстраивание обороны по этой реке; почти вся территория Бельгии отдавалась противнику. План «Диль» носил все черты компромисса — союзные армии «держали» центральную Бельгию (в том числе — Брюссель). Именно этот маневр был осуществлен в 1940 году.

Общая оперативная структура выглядела следующим образом:

На северном участке фронта немцы имели двадцать девять дивизий[525] (18–я и 6–я армии) против шестнадцати французских, девяти английских, двадцати трех бельгийских и десяти голландских. Следует учесть, что англо-французские части неизбежно опаздывали: к моменту их подхода фон Бок имеет все шансы покончить если не с Бельгией, то, по крайней мере, с Голландией.

На Арденнском участке — сорок пять немецких дивизий (4–я, 12–я, 16–я армии; в числе дивизий семь танковых, три моторизованных) сражаются с шестнадцатью второочередными французскими. А вот в Эльзас — Лотарингии союзники сосредоточили целых пятьдесят дивизий (из которых одна британская). Эти соединения обороняли линию Мажино от девятнадцати дивизий фон Лееба (1–я и 7–я армии).

Такая оперативная конфигурация стала роковой для союзников.

В руках Рунштедта находились танковые и моторизованные дивизии, которых не было в распоряжении Шлиффена. Подвижные части действовали стремительно, уже к третьему дню операции они вышли к Маасу в районе Седана. Началось стремительное нарастание оперативного маневра Шлиффена в версии Манштейна…

С. Переслегин

1. Эволюция пехоты[526]

Изучая рассуждения мыслителей прошлого об армиях грядущих времен, можно отыскать некоторое общее место у всех этих философствований (в остальном — различных). Речь идет об «отмирании» пехоты как рода войск. Аргументы в защиту этого тезиса все авторы приводят более иле менее одинаковые: отдельный солдат слишком слаб, чтобы находиться на поле боя, роль солдата постоянно убывает — пехота превращается из основного рода войск во вспомогательный, а потом и вовсе сходит на нет. Пехотинец слабо защищен и плохо вооружен, имеет недостаточную маневренность и слишком медленно принимает решения в критической обстановке. Поэтому в современном бою (здесь слово «современный» может обозначать и эпоху эллинизма, и раннее средневековье, и девяностые годы XX столетия) пехотинец обречен на быструю и бесславную гибель.

Все это, несомненно, правда. Однако же, хотя подобные рассуждения приводятся (почти в неизменном виде) уже три тысячи лет, пехота и поныне остается одним из главнейших родов войск.

Следовательно, в утверждении о «неполноценности» пехотинца скрывается ошибка. При этом не приходится спорить с тезисом, что человек представляет собой самую уязвимую из всех существующих на поле боя целей. В чем же дело?

Во-первых, изначальная постановка вопроса о том, «насколько защищен отдельный пехотинец», некорректна. Чтобы поразить солдата, по нему нужно открыть огонь. Фактически большая часть современного (на каждую эпоху) вооружения оптимизирована под поражение другой техники. (Так, в наши дни авиация прежде всего сражается за господство в воздухе, артиллерия подавляет огневые средства противника, бронетанковая техника либо используется для транспортировки пехоты, либо борется с бронированными целями.) Лишь небольшое число вооружений предназначено для поражения именно незащищенного человека, причем самые эффективные средства запрещены господствующей религией или международными конвенциями («огневое нападение» в древности; в XX столетии — отравляющие газы, бактериологическое и биологическое оружие, существует движение за запрещение противопехотных мин). Наконец, по сравнению с любой техникой людей всегда сравнительно много, и они лучше укрываются, пользуясь складками местности. В результате оказывается, что незащищенный человек — единственная боевая сила, способная выжить и даже осмысленно действовать в зоне сильного огневого воздействия противника. «Техника» любой эпохи уничтожается в подобных условиях очень быстро.

Кроме того, пехотинца намного проще мобилизовать и подготовить, чем боевую машину, самолет, расчет орудия или, в особенности, корабль. Техника требует квалифицированного обращения, в противном случае ее применение бессмысленно. В свое время японцы, лишивших подготовленных летных кадров перешли на «ускоренную» систему подготовки пилотов. Результатом стало катастрофический рост потерь, как в пилотах, так и в истребителях, и, в конечном счете, — полное вытеснение японской авиации с театра военных действий.

Пехотинец, конечно, тоже требует подготовки. Но какую-то ее часть можно произвести до призыва (к примеру, в СССР была развернута сеть тиров и парашютных клубов, Германия в 30–е годы развивала планерный спорт; небесполезен и опыт, приобретаемый в туристических и спортивных секциях и на уроках гражданской обороны). Кроме того, тренаж пехотинца можно достаточно быстро осуществить в учебных лагерях[527].

С этим аргументом полемизируют сторонники профессиональной армии, полагающие, что плохо обученный боец — скорее обуза, нежели подспорье в бою. Стоит, однако, напомнить, что речь идет о создании «больших» батальонов, необходимых в масштабной войне хотя бы просто для контроля территории. В локальных операциях полицейского характера, наверное, можно обойтись и без «пушечного мяса»…

Приведем один показательный пример.

Британская армия была одной из последних армий[528], перешедших на мобилизационный принцип комплектования. Вплоть до начала Первой Мировой войны Британия, которая ежегодно вела боевые действия в отдаленных уголках мира, Британия, три года воевавшая с бурами в Южной Африке, совершившая три похода в Афганистан и выстоявшая в вихре восстаний в покоренной Индии и мятежей в непокорной Ирландии, — эта Британия не нуждалась в призывниках. Мировая война, однако, выдвинула свои требования к размерам армии: оказалось, что при позиционной войне солдат стал просто единицей в тактических расчетах, интегральной и легко заменимой[529]. Уровень подготовки потерял первостепенное значение: два рекрута оказались «в среднем» полезнее на поле боя, нежели один профессиональный солдат с десятком лет военного опыта. Поэтому мобилизация стала наиболее эффективным способом увеличения обезличенного «обобщенного показателя» силы расчетных батальонов, полков, дивизий[530].

История возникновения пехоты уходит корнями в глубокую древность. Уже в армиях древнего Египта было разделение на пехотинцев (копейщиков), лучников и кавалерию[531]. Правда, вариабельность родов войск тогда была огромной: фактически, о единой классификации и специализации речи не шло.

Первой важной вехой в эволюции пехоты стало появление в древней Греции милиционной фаланги. Для возникновения этого специфического рода войск потребовалось поистине необычное сочетание экономических и географических условий: бедная дорогами и тропами горная местность, которую можно было удерживать малыми силами, небольшие по размеру долины, препятствовавшие появления крупных рабовладельческих хозяйств, малое плодородие почв. Последнее обстоятельство приводило к тому, что Греция импортировала «топливо древности» — зерно. Это повышало рентабельность мелких и средних крестьянских хозяйств и способствовало их экономической устойчивости[532]. Демократия и самый образ жизни, который принято называть «европейским», неразрывно связаны с пехотой — военным проявлением особой прослойки в обществе — среднего класса. В античную эпоху это понятие обозначало владельцев мелкотварных крестьянских хозяйств.

Фаланга стала первым шагом на том пути, который привел к созданию современных армий. Главной ее отличительной чертой является даже не форма[533]: хотя она и интересна, и поучительна, подобные организующие структуры встречались в истории и раньше. Фаланга стала первой боевой единицей, допускающей управление в реальном времени. Она могла подчиняться простым приказам даже во время боя.

Именно управляемость войск в режиме реального времени стала той осевой линией, на которой строилось европейское военное искусство. Не сосредоточение масс войск, обеспечивающее победу, столь характерное для армий востока, но изящный маневр. Марш-маневр Ганнибала через верхнюю и среднюю Рону и его победы при Треббии и у Тразименского озера представляет классический пример европейского подхода к достижению победы.

Китайские полководцы (задолго до расцвета греческой и римской цивилизаций) предложили альтернативный подход, красивый и удивительный своей простотой: выигрывать нужно еще до сражения — правильным расположением частей на поле боя. Необходимость управлять войсками в бою, по мнению школы Сунь-Цзы, есть свидетельство того, что события пошли по незапланированному сценарию.

В Европу китайские представления об искусстве войны попали, скорее всего, через Россию. Однако, настойчивое стремление полностью реализовать принцип «победа до сражения» стала отличительной чертой не русской, а «немецкой школы» военного искусства.

Этот метод, названный стратегическим планированием, стал козырной картой в войнах Железного канцлера, а позднее привел к появлению в европейских армиях боевых структур с особо сложной организацией.

Первоначально способность фаланги управляться в реальном времени полководцами не использовалась. То было время гегемонии Спарты, превосходящей по уровню подготовки индивидуального бойца остальные полисы. Победы Эпаминонда при Левктрах и позднее при Мантинее открыли путь собственно европейскому военному искусству. Армии Филиппа Македонского и его сына Александра уже была оптимизирована для непрерывного твердого и гибкого управления. Основу боевого порядка составляли фалангисты — сарисофоры, а гибкость боевому порядку придавала средняя пехота — гипаспасты. Для увеличения количества степеней свободы (регулировок) македонская армия насчитывала три вида пехоты и два вида кавалерии; сверх того отдельными единицами управления были пешая и конная гвардия.

Вершиной же гибкости и тактического мастерства времен европейской древности стал римский легион. Сочетавший маневренность расчлененного построения, устойчивость фаланги и управляемость «в римском стиле» (то есть коллегиальную ответственность), легион стал прямым предшественником европейских дивизий технологического периода.

В нем уже прослеживаются все компоненты современной структуры: основу составляют пехотные части, разделенные на «линии», которые, в свою очередь, подразделяются дальше на когорты и манипулы, в качестве средств поддержки выступают пращники — велиты. Есть артиллерия — катапульты, тактическую разведку обеспечивает кавалерия. Для нас будет важным отметить наличие в штатной структуре обоза. Тыловые части, ранее не имевшие четкого места в армии, существенно повысили возможности легиона действовать в отрыве от баз, что создавало условия для стратегического маневра.

В процессе эволюции численность легиона возросла от 4500 (3000 в 10 манипулах, 1200 велитов и 300 всадников) до 6800 человек при Юлии Цезаре, а в дальнейшем — и до 10000. Впрочем, легионов со штатной численностью в текущей Реальности, по-видимому, не существовало. Со временем тенденция недоукомплектовывать стандартные тактические единицы стала европейской армейской традицией.

Структура легиона подразумевала зависимость его реальной боеспособности от уровня подготовки центурионов. Именно на это управленческое звено ложилась максимальная нагрузка, именно центурионы зачастую определяли исход боя[534]. Верно и более общее утверждение: римская военная система не требовала гениальных полководцев (управлять легионом или группой легионов значительно проще, нежели руководить македонской армией с ее сложными и труднопредсказуемыми степенями свободы), но опиралась на грамотных и преданных Империи офицеров. По мере деградации Рима, приходила в упадок и структура его армии. Уже при Юлии Цезаре происходит укрупнение управленческих единиц — манипулы объединяются в когорты. К третьему веку нашей эры легион начинают выстраивать в виде сплошной нерасчлененной и неуправляемой массы. Страшные поражения при Адрианополе и Абритте положили конец Западной Римской Империи.

Темные века являлись временем упадка европейской военной мысли и европейской цивилизации в целом. Пережитки этой эпохи мы ощущаем до сих пор[535]. Лишь в XV веке начинают появляться армии, сравнимые по организационным и управленческим возможностям с древнегреческой фалангой!

В варварских армиях раннего средневековья роль пехоты была значительной, но не решающей. Отсутствие должной подготовки и надлежащего защитного вооружения не позволяло использовать плотные построения, которые могли противостоять кавалерии, вследствие чего пехота постепенно вытесняется этим видом войск. (Вообще говоря, хорошо обученная пехота прежде всего устойчива, потому может удерживать за собой территорию. Нормально подготовленная кавалерия маневренна, потому может оспаривать территорию. Однако при общем ухудшении качества войск и методов управления им пехота деградирует гораздо быстрее кавалерии. Лишенная же боевой устойчивости пехота бесполезна на поле брани.)

Кавалерия достигает своего расцвета в двенадцатом — тринадцатом столетии, но не в Европе, а у татаро-монголов. Именно им удалось создать подвижные соединения численностью в несколько десятков тысяч всадников и разработать методы боевого использования таких армий.

Рыцарские же армии Европы были явно упадочными по сути. Они могла решать исход битвы потому — и только потому, — что при натуральном хозяйстве отсутствует экономическая база для создания боеспособной пехоты. Иными словами, рыцарская конница обязана своим существованием падению Рима и его высокопроизводительной товарной экономики. Сыграл свою роль и распад единой ойкумены на множество индивидуальных мирков, замкнувшихся в своих суевериях. Сила рыцаря заключалась не столько в его бронировании, вооружении и подготовке, сколько в том убеждении (которое распространилось по всей Европе), что поднять руку на рыцаря имеет право лишь другой рыцарь. Пехота оставалась лишь в двух видах армий — орденских и наемнических[536].

В Англии перелом произошел раньше, чем в других странах: там появилась социальная прослойка, достаточно независимая для эпохи феодализма. Это были средние землевладельцы — йомены. Их оружием стал ростовой лук, ставший символом английских побед в Столетней войне. По мере реанимации торговли в городах появляется экономическая база для создания боеспособной муниципальной пехоты. Рыцарство прекратило свое существование как независимая боевая сила задолго до широкого распространения огнестрельного оружия — в битве Золотых Шпор (1302 г.) фламандское ополчение вырезало 4000 рыцарей графа Артуа.

Возрождение пехоты привело к очередному изменению формы войны. Рыцари начинают сражаться в тесном пешем строю. Ситуация чем-то аналогична Гражданской войне в Америке 1861–1865 гг., когда кавалерия (которая до этого была основным видом войск в борьбе с индейцами) потеряла свое значение и должна была спешиваться на поле боя.

Возникновение собственно современного европейского военного искусства связано с крупномасштабным применением огнестрельного оружия.

Ружья XIV века оставались экзотикой, пушки были несовершенны, но пехота вновь стала основой боевого порядка армий. В эпоху Возрождения наибольшую роль играли копейщики. Как и два тысячелетия назад они строились прямоугольной «фалангой» для концентрации ударной мощи по фронту.

Аркебузы XIV–XV веков являлись не более чем вспомогательным оружием, стрелки играли роль пращников в структуре римского легиона: они прикрывали фланги и наносили потери пехоте противника на этапе сближения армий. Дальность стрельбы и пробивная способность аркебуз была сравнима (а зачастую и уступала) с соответствующими параметрами ростовых луков, скорострельность — значительно ниже. Только большая простота в применении и «технологичность», то есть возможность крупносерийного выпуска позволили этому неудачному оружию прижиться в армии и начать прогрессировать[537].

Появление в 1521 году фитильного мушкета знаменовало конец индивидуального бронирования. Пятидесятиграммовые пули пробивали любые латы на весьма почтительном расстоянии. С середины XVI столетия мушкетеры становятся равноправным видом войск, наряду с пикинерами.

Наличие двух видов пехоты (уже оттеснившей кавалерию на третий план), привело к появлению новых, довольно экзотических боевых построений. Тактической единицей становится пехотный полк (делящийся на произвольное число рот), однородный по своему составу. Первоначально полк выстраивается прямоугольником, широкая сторона которого обращена к противнику. (Обычно пикинеры и мушкетеры размещались в шахматном порядке — испанский вариант — или колоннами, чередуясь.) Позднее происходит переход к линейным построениям, обеспечивающий больший вес залпа.

Следующей вехой эволюции пехоты стало появление кремниевых ружей. Ударно-кремниевый замок позволил отказаться от громоздкой системы воспламенения заряда при помощи фитиля, тем самым повысилась скорострельность и точность стрельбы. Но время на перезарядку оставалось все еще недопустимо большим (около минуты). Для решения этой проблемы был изобретен строй «караколе». В этом построении из 10–12 шеренг первая шеренга, дав залп, отходила назад и становилась за последней. Затем стреляла вторая шеренга, и так далее.

По мере совершенствования огнестрельного оружия и повышения его концентрации на поле боя процесс отмирания пикинеров ускорялся. «Фаланга» копейщиков рке более не могла оставаться серьезным противником огнестрельному оружию на характерных дистанциях «прямого выстрела». Однако, в ближнем бою огнестрельное оружие того времени было неэффективно (из-за большой массы и малой скорострельности ружья). Как следствие, в 1641 году в Байоне был придуман штык, который укреплялся на стволе, благодаря чему ружье превращалось в подобие копья. Это стало завершением эпохи пикинеров в армии. Отныне и по сей день развитие пехоты шло по пути совершенствования огневой мощи солдата, вооруженного стрелковым оружием.

Пехотная тактика XVII века характеризуется дальнейшим усложнением структуры армии. Однородные роты сводятся в батальоны. Полк состоит из батальонов мушкетеров и гренадеров, также он включает артиллерию и обоз. Высшим тактическим соединением становится бригада из двух полков или трех батальонов. На полях сражения господствует линейная тактика, главным тактическим параметром является скорострельность ружей.

Гренадеры стали первым элитным вариантом современной пехоты. Их появление связано с желанием повысить огневую мощь строя при помощи эрзац — артиллерии — такой, как гранаты. Дальность броска гранаты была невелика — 20–30 метров, но в условиях применения тесных построений эффект был достаточно ощутим. («Усиленная пехота» существует по сей день: в разные времена к ней относились гренадерские полки, гвардейские части, «чистильщики окопов», «пионерская» пехота, панцергренадеры Третьего рейха, американская морская пехота, советский спецназ.)

Армии XV–XVII века получили привычную нам базовую тактическую структуру, хотя степень их организации была недостаточна. Эти армии, были невелики: принципа массового призыва не существовало, и повсеместно войска набирали при помощи системы вербовщиков[538].

Мобилизационная система, аналог милиционной системы античной Греции, но созданный на иной производственной и информационной базе, стала одним из изобретений Великой французской буржуазной революции.

При Людовике XVI французская армия состояла из 102 полков (из них 23 — наемные) и 12 отдельных батальонов пехоты, 62 полков кавалерии, 14 батальонов артиллерии, семитысячной гвардии. В течение 1789–1792 гг. происходил постепенный развал этой системы. 21 февраля 1793 г. был принят декрет о слиянии линейных полков и гренадерских батальонов — создаются полубригады. 23 августа того же года принят закон о всеобщей воинской повинности, в результате чего Франция — первой среди европейских стран — перешла на мобилизационную систему комплектования войск.

До 1797 г. высшим соединением была дивизия, состоящая из четырех полубригад линейной и одной полубригады легкой пехоты, одного-двух полков конницы, одной роты пешей и одной роты конной артиллерии. Всего в дивизии 10–12 тыс. человек. Дивизии сводились в армии группами по три-четыре. Мобилизационная система дала Республике возможность выставить в поле в 1794 году четырнадцать армий.

С 1798 г., уже при Наполеоне, структура войск несколько меняется. Упразднены полубригады. Теперь дивизия состоит из 2–4 полков (численностью в 2500 человек с шестью четырехфунтовыми орудиями), одного полка легкой пехоты без артиллерии, двух батарей (пешей и конной по шесть орудий), полка конницы. Итого 10000–12000 человек при 24–36 орудиях. Тактической единицей остается батальон (850 человек) из 6 рот: 4 фузилерных, 1 гренадерской и 1 вольтижерной[539].

В 1804 г. Наполеон окончательно закрепил корпусную организацию своей армии. Пехотный корпус состоял из 2–5 пехотных дивизий, 1–2 кавалерийских бригад, 24–48 орудий резервной артиллерии и 4 саперных рот. Существовали и армии, объединяющие произвольное число корпусов, но это были, скорее, административные единицы.

В 1805 г. дивизионная конница была упразднена[540], и кавалерия получила дивизионную и корпусную организацию. Кавалерийский полк состоял из 4 эскадронов. Кавалерийский корпус Мюрата, созданный в 1805 г., включал 4 драгунских, 2 кирасирских дивизии и 3–4 конных батареи.

Наполеоновские войны стали водоразделом между старыми и новыми армиями. С этого момента начинается формирование высших оперативно-стратегических управленческих структур. Долгое время (примерно до второй половины XVIII века) идут споры о необходимости корпусного звена в управлении армией. Даже Клаузевиц отдал должное этой моде. Основной аргумент противников корпуса заключался в том, что этот структурный уровень, в основном чисто административный, увеличивает время прохождения приказа от стратегического командования (армии) к тактическому (дивизии). Впрочем, вскоре спор потерял актуальность: армии достигли таких размеров, что корпус стал тактической единицей.

В Крымской войне испытание прошло ручное нарезное оружие. Вскоре на вооружении прусской армии появляются игольчатые ружья с унитарным патроном. К концу века на вооружении армий всего мира были приняты магазинные винтовки.

Дальнейшая эволюция пехоты пошла в основном по пути совершенствования группового оружия — артиллерии, пулеметов, а затем и боевых машин. Наиболее явным образом это проявилось в Первой Мировой войне, когда обнаружилось, что пехота (и, тем более, кавалерия) неспособна передвигаться по простреливаемой противником территории.

В трех войнах, которые в 1860–1870 гг. вела Пруссия, выкристаллизовалась немецкая военная традиция и схема управления войсками. Основной оперативной единицей является армия, которая состоит из корпусов. Корпус решает как оперативные, так и тактические задачи.

На начальном этапе войны наличие в немецких корпусах тяжелой артиллерии стало серьезным тактическим преимуществом. (Численный состав пехотных дивизий и корпусов представлен в Приложении 2).

С той поры структура оперативных соединений практически не изменилась. Корпус состоит из корпусных и придаваемых частей. Корпусные части — артиллерия (один-два дивизиона крупного калибра, иногда артиллерийский полк), саперы, службы обеспечения и тыла. Придаваемые части — пехотные и кавалерийские дивизии, артиллерийские полки, образовывающие основу боевого порядка корпуса. В отличие от корпуса, на армейском уровне структура была произвольной: армия могла иметь любое (в том числе и нулевое) количество корпусов и дивизий.

Ко Второй Мировой войне дивизии стали иметь меньше батальонов, зато больше артиллерии. По мере совершенствования танковых войск и авиации структура дивизии еще более усложнилась. Появились противотанковые, минометные и зенитные батареи в составе дивизии (полка, батальона). Механизация стрелковых соединений 30–50–х гг. привела к еще одной перемене. Теперь состав войск неоднороден даже на самом нижнем уровне (в отделении есть пулемет или два, гранатомет, БТР или БМП).

Современная дивизия состоит, как правило, из двух-трех бригад или полков, артиллерийского полка (артиллерийской группы) и прочих подразделений: дивизионов ПВО, инженерного дивизиона, группы обслуживания. Интересно отметить, что в современной американской и английских дивизиях три бригады не имеют постоянного состава, они представлены лишь штабными структурами (и штабной ротой). Ниже приведена таблица численности современных пехотных дивизий:

Таблица 1. Состав пехотной дивизии на 1990 год

Характерно не только возрастание доли техники в дивизиях и двукратное увеличение численности оперативной единицы по сравнению со стандартом 1914 года, но также и менее заметное увеличение калибра артиллерии. Если в 1914 году основу составляли 75–77–мм орудия, то сейчас это 152–мм пушки — гаубицы. Крупнокалиберную артиллерию дивизии составляют 203–мм самоходные пушки, орудия такого калибра раньше находились только в ведении верховного командования.

Совершенствование средств нападения и обороны в последние века шло по пути увеличения огневой мощи соединения. При этом структура армии усложнялась практически каждое десятилетие, что было вызвано появлением новых средств ведения войны. Такой процесс находит отражение не только в росте сложности управления современными войсками, но также и в росте размера минимальных единиц. Дивизия, которая во времена Наполеона состояла из 10000 человек, к Первой Мировой войне уже насчитывала 12000–13000, а в настоящее время состоит из 18000–24000, при этом численность собственно стрелков в ней остается на прежнем уровне: 8000 человек.

Иными словами, боевые возможности дивизии ныне заключаются в артиллерии, минометах, пусковых установках. Пехотная дивизия получила танки для увеличения подвижности.

И опять кажется, что пехота отмирает.

Но это вновь заблуждение. Повышение доли антитеррористических и противопартизанских действий в общем комплексе задач, решаемых войсками, заставляет вновь говорить о необходимости создавать адекватные пехотные соединения. И возникают части специального назначения, оптимизированные для действий в городских кварталах. Неожиданно (с явным намеком на возрождение традиций Средневековья) появились средства индивидуальной зашиты солдата. В пехотной войне это была каска, уже сейчас она дополняется бронежилетом. В связи с отсутствием масштабных войн исчезла необходимость в оперативно-стратегическом и стратегических звеньях — корпуса и армии в настоящее время представлены лишь штабными службами.

Руслан Исмаилов

В своей книге М.Галактионов не дает четкого определения «темпа». Он работает с этим термином, как с «интуитивно ясным», в результате чего в разных главах обозначает им разные понятия. Между альтернативными версиями чувствуется некая взаимосвязь, но формализовать ее не удается: семантические спектры[542] расходятся.

Это воспринимается, как серьезная недоработка автора, свидетельство «гуманитарности» его подхода к военной науке. (В гуманитарных науках принято работать с нечеткими категориями. Так, например, в литературоведении вообще не существует сколько-нибудь приемлемых определений, что не препятствует написанию теоретических статей и школьных учебников. Стратегия тоже не является точной наукой, к огорчению тех, кто оплачивает ее приблизительность своей судьбой…)

Обстоятельное изучение текста «Темпов операций» приводит, однако, к выводу, что М. Галактионов исполнил долг добросовестного исследователя: он наметил контуры изучаемой проблемы и удержался от искушения ограничиться промежуточным или частным ее решением.

Мы увидим в дальнейшем, что «темп операции» является очень сложным понятием, которое едва ли могло быть корректно описано в семантике тридцатых годов.

Прежде всего, обратим внимание на интуитивную универсальность данного термина. Следуя методике доктора З. Тарраша, мы формально подсчитываем темпы в шахматной партии, гомоморфной модели войны. («При последовательной игре однажды выигранные темпы не исчезают — они трансформируются в выигрыш пространства или материала… Каждый раз, или хотя бы время от времени, хорошо подводить баланс темпов, видных на доске… Я учитываю при этом только развивающие игру ходы, а остальные игнорирую».) М.Галактионов продемонстрировал приемы темпового анализа в классической стратегии; он же указал, что за пределами аналитической области выводы могут оказаться ложными. С другой стороны, в «стратегии риска» (тем более, в ее крайней форме — «стратегии чуда») фактор времени имеет первостепенное значение[543]. Это заставляет предположить, что неаналитическое военное искусство также должно использовать понятие «темпа», возможно, подразумевая под этим объектом нечто существенно иное, нежели классическая стратегия.

«Темпы операций» играют важную роль в построениях «жизненной стратегии творческой личности» Г. Альтшуллера. «Темповая игра» имеет место в бизнесе и политике, в научном познании, в конструкторских разработках.

Особое значение понятие «темп» имеет в восточных боевых искусствах.

Здесь «темп» ни в коем случае не ассоциируется со «временем» (в рамках традиционной китайской философии эта сущность вообще не определена, подобно «дао» в европейской культуре). Связь «темпа» с «движением» и «скоростью» неоднозначна: хотя победа подразумевает опережение (формула «быстрый, как ветер»), бой может вообще не заключать в себе перемещений. Так, в «стиле змеи» выигрыш темпа происходит лишь в момент единственного — и последнего — удара, остальное время поединка боец практически неподвижен для глаз зрителя. Ситуация, чем-то напоминающая описанную М.Галактионовым: более подвижная сторона проигрывает темп и приходит к решающему столкновению с отрицательным балансом.

Таким образом, восточная философия войны прямо противопоставляет «темп» обыденному движению.

С другой стороны, она постулирует, что выигрыш темпа всегда происходит только за счет движения (не обязательно своего).

Построение приводит к хорошо известной метафоре: «темп» относится к «движению», как «полное» к «пустому», «янь» к «инь».

В Европе в семантический спектр понятия «темп» попадает, прежде всего, «темп наступления», что, по сути, подразумевает обычную скорость. Далее всплывают «темпы производства», которые описывают некий обобщенный потенциал — способность системы (государства) поддерживать и наращивать собственную (вооруженную) силу. Затем слово «темп» используется, как синоним «ритма» — для обозначения согласованности движения. И лишь в последнюю очередь — на краях спектра значения слова — возникают темпы, измеряющие активное время и являющие собой превращенную форму действия. Лишь такие темпы могут быть выиграны (и, соответственно, проиграны) и представляют собой предмет изучения теоретической стратегии.

Теорема о метаязыках[544] утверждает, что любые объекты семантического поля связаны и могут быть выражены друг через друга. Иными словами, на краях семантического спектра может быть «найдено» любое «значение», в том числе — и лишенное имени. С этой точки зрения есть основание утверждать, что мы используем дальнюю периферию спектра термина «темп» для обозначения некой новой, непознанной и неназванной сущности.

Для того, чтобы подойти к пониманию смысла данного объекта, построим его собственный семантический спектр.

(1) Обыденное определение: темп, как скорость развития операции.

Интуитивно и логически ясно, что военную операцию надо проводить максимально быстро («Война любит победу и не любит продолжительности» — говорил Сунь-Цзы). Быстрое развитие операции не дает противнику возможности организовать контригру — ситуация меняется быстрее, чем он успевает на нее реагировать. За счет этого выигрывается пространство и материальные ресурсы, достигается психологический перевес (положение «хозяина»). Враг, раз утратив способность управлять своими войсками в реальном времени, не может восстановить ее; более того, задержка увеличивается на всей стадии нарастания операции[545].

То есть, если «пространство войны» меняется достаточно быстро, можно на какое-то время (пока не начал действовать закон перенапряжения коммуникаций и/или ваши солдаты не начали засыпать под обстрелом) освободиться от необходимости учитывать волю противника: действия его «естественны» и могут быть предсказаны еще на стадии эскизного планирования. Это дает возможность, в частности, заранее определить момент перехода операции в «стадию насыщения» и сэкономить ресурсы, остановив наступление при достижении войсками максимально выгодной позиции.

Поэтому естественно определить «темп операции», как скорость перемещения передовых частей наступающею, иными словами — скорость перемещения линии фронта. Такой «темп» измеряется в километрах в сутки, не может накапливаться и, равным образом, выигрываться или проигрываться. Здесь «работают» другие ключевые слова — успеть / не успеть.

М.Галактионов иногда использует обыденное определение «темпа операции».

Например: «Легко установить следующую зависимость: чем быстрее продвигалась 1–я германская армия в юго-западном направлении, тем меньше времени оставалось в распоряжении французского главного командования для контрманевра. Именно в этом и сказывалось преимущество в темпе. Оценивал быстроту продвижения 1–й армии, следует признать, что она оказывалась достаточной для того, чтобы заставить французов и англичан отходить. Но возникала опасность, что французское главное командование сознательно ускорит темпы отхода, используя это время для передвижки сил в своем тылу и создания крепкого оборонительного фронта. Вот с этой точки зрения темп движения 1–й армии вызывает серьезные сомнения. Успела ли бы она совершить обход Парижа с западной стороны до того, как французскому главному командованию удалось бы сорганизовать оборону на новых позициях? Сомнения эти находят свое подтверждение в том, что фактически 1–й армии не удалось нагнать противника, хотя французы несколько раз задерживались на разных рубежах. Это, бесспорно, указывает на дефект подвижности крайнего правого германского фланга».

(2) Структурное определение: темп, как внутреннее время операции

Это определение может быть дано как в интегральной, так и в дифференциальной форме. Интегрально, темп — просто время между первой и второй критическими точками операции, то есть, время, в течение поддерживается динамический гомеосгаз. Структурный темп измеряется в сутках может накапливаться, растрачиваться, обмениваться на иные формы преимущества (маневр, материальные ресурсы). В этом смысле он достаточно близок к «шахматному темпу» З.Тарраша. Сам по себе структурный темп не может выигрываться или проигрываться, если только речь не идет о встречных операциях.

В этой связи интересен расчет Шлиффена: развертывание — 12 дней, приграничные столкновения и марш-маневр через Бельгию и Францию — 30 дней, решающее сражение — 7 дней, «прочесывание» территории и уничтожение армий противников — 14 дней.

На начало мобилизации Антанта имела преимущество над Центральными державами. Однако, затяжная мобилизация в России приводила к тому, что на пятнадцатый день превосходство переходило к Германскому блоку и поддерживалось приблизительно по сорок восьмой день. Далее наступало равновесие, а к шестидесятому дню перевес вновь оказывался у союзников, составляя первоначально 20, а затем — около 30 дивизий.

Согласно замыслу Шлиффена первая критическая точка должна быть пройдена между 15–м и 18–м днем. На самом деле это произошло на 19–й день, что связано с потерей Х.Мольтке младшим двух суток на стадии развертывания — Льеж и нейтралитет Голландии. Генеральное сражение предполагалось между 42 и 49 днем (первый день представляет собой вторую критическую точку марш — маневра Шлиффена, вторая — первую критическую точку «добивающей операции»). В текущей Реальности это сражение не только развивалось совсем по иному, нежели представлял себе Шлиффен, но и началось на неделю раньше (35–39 день). Заметим в этой связи, что простой расчет позволяет определить темпы, растраченные Мольтке: нарастание операции продолжалось всего шестнадцать дней вместо тридцати по плану.

Итак, первоначальный замысел Шлиффена коррелировал с темпом наращивания сил, что позволяло максимально использовать «фазу нарастания» и подойти к генеральному сражению в наилучшей для себя обстановке. Учитывалось и то, что на Восточном фронте русское наступление не могло миновать первую критическую точку ранее 48 дня, когда на Западе уже будет достигнуто решение.

Несколько упрощая можно сказать, что весь замысел Шлиффена базировался на выигрыше структурного темпа: 30 дней (с 12–го по 42–й) выигрывалось на Западе, и только 15 дней (с 48 по 63–й) терялось на Востоке. В варианте Мольтке этот выигрыш оказался нулем, что и привело к установлению позиционного фронта и поражению Германии.

Дифференциально, структурный темп можно определить, как меру изменения внутреннего времени системы «операция». В этом смысле — темп — характерное время, за которое изменяется структура позиции. Измеряется также в сутках и обозначает скорость разрушения структуры обороняющейся стороны.

В отличие от обыденного темпа, который непосредственно измеряется по карте, структурный темп вычисляется и, как правило, неизвестен ответственным командирам (Шлиффен и Ямамото — исключения, которые только подтверждают это правило). Именно на этом основан классический технический прием, использованный французами на реке Марна: контрнаступление в момент прохождения противником второй критической точки. Структурный темп уже растрачен, но темп в смысле первого определения еще не равен нулю («Ну мы же вчера хорошо продвинулись…»). Продвижение, однако, иллюзорно — оно лишь снижает устойчивость достигнутой позиции, но интуитивно этого «не видно».

Интуитивно некоторым видно, что Земля плоская, а Солнце ночует в океане.

(3) Инновационное определение: темп, как запасенное время системы

Поскольку «внешнее время», определяемое через повторяющиеся события, и «внутреннее время», рассматриваемое, как мера изменений, не могут быть однозначно синхронизированы[546], в любой достаточно сложной системе, будь то человек, океанский корабль или стратегическая операция, сосуществуют структуры, относящиеся к разным временам[547]. При очень большом рассогласовании времен система «теряет настоящее» и колеблется от условного прошлого к условному будущему. Для человека подобная неустойчивость означает деликвидное или суицидальное поведение, для государства — экспансию в форме агрессии или колонизации, для технической системы — ресурсоемкость или «невезучесть», склонность к авариям, вызванным якобы случайными причинами.

Для стратегической операции «потеря настоящего» оборачивается возрастанием «трения Клаузевица», что подразумевает сокращение фазы нарастания операции (структурного темпа).

Кроме «внутреннего рассогласования» существует также внешнее рассогласование, характеризующее, насколько «в среднем» данная система опережает системы аналогичного класса или же отстает от них. (Например, истребитель Фоккер — Е с синхропулеметом, стреляющим через винт, опережал современные ему истребители союзников на год, Ме–262 вырвался вперед более, чем на два года.(OCR: неудачные примеры. Фоккер на 2 месяца отставал от французских пулеметных истребителей. Разница по качеству между синхронизатором и отражателе на винте не настолько велика. В отражателе терялось 7 % выстрелов и около 10 % мощности мотора. В одном из лучших синхропулеметов ШКАС потеря темпа стрельбы составляла около 8 % — до 1650 выс/мин с 1800 несинхронного. В России синронизаторы начали ставить через 11 месяцев после немцев, но это не намного отличалось от скорости прохождения техники, поставляемой из-за границ. Ме–262 мог на два года опережать Миг–9, но в это же время летал Глостер Метеор. Для примера лучше было бы использовать танки — Mk.I, Т–34, Тигр.))

Итак, рассмотрим операцию как армию (вместе с системой подготовки, уставами, снабжением и вооружением) плюс механизм ее применения. Рассмотрим аналогичным образом замыслы противника.

Понятно, что структуры будут похожими (из-за огромной взаимоиндукции военных систем), но не совпадающими. Проанализируем инновации — структурные элементы, положительно влияющие на эффективность операции, наличествующие у одной стороны, но отсутствующие у другой. Рано или поздно отставание будет ликвидировано, но время, необходимое для этого, выиграно и может быть использовано для обмена на ресурсы и территорию.

На практике всякая операция, как правило, в чем-то опережает «мировой уровень», в чем-то отстает от него. Вычислим внутреннюю десинхронизацию, характеризующую «потерю настоящего». Вычислим внешнюю синхронизацию, описывающую, насколько в среднем система обогнала время. Нормируем на единицу эффективности[548]. Тогда инновационный темп равен нормированной на единицу эффективности разности внешней и внутренней десинхронизации операции.

Инновационный темп представляет собой запасенное время: противник точно знает, что он должен сделать, чтобы уравновесить шансы, но такая работа требует времени.

В плане Шлиффена содержалась важная организационная инновация — штатное включение в состав корпусов тяжелой гаубичной артиллерии. В необходимости этого все воюющие стороны пришли в первые же месяцы войны. Антанта, располагая лучшей производственной базой, ликвидировала отставание к концу 1915 года, в 1916 году она уже имела преимущество по оснащенности полевых войск артиллерией тяжелых и сверхтяжелых калибров. Но в кампаниях 1914 и 1915 годов Германия широко пользовалось предусмотрительностью своих стратегов[549]. Заметим, что инновационный выигрыш темпа реализовывался на поле боя, как большая тактическая подвижность, то есть — приводил к выигрышу темпа в значении.

В 1940 году немцы воспользовались организационным преимуществом: наличием в составе армии подвижных соединений. В ходе кампании союзники попытались создать аналогичные структуры у себя, но не успели — Франция была разгромлена раньше.

Вообще говоря, при эскизном планировании операции следует иметь в виду «закон сохранения»: как правило, «структурный темп» не превосходит «инновационного».

(4) Оперативно-тактическое определение: темп, как запасенный маневр

Данное понятие, ввиду его особой важности, будет рассмотрено подробно.

Основой войны является бой — такой подход установил первый военный теоретик Европы — Клаузевиц. Отсюда следовало подразделение войны на тактику и стратегию, изучающие соответственно ведение боя и использование системы боев для достижения цели войны.

Англо-американские и французские теоретики (Б. Лиддел Гарт, Ш. де Голль и др.) до сих пор используют эту классификацию. Напротив, немецкая и советская военная школа выделяют еще один уровень военной теории — оперативное искусство. Такой подход органично вписывается в концепцию китайского военного философа Сунь-Цзы, который утверждал, что «Вообще в бою схватываются с противником правильным боем, побеждают же маневром». Операция как таковая, то есть, «совокупность согласованных и взаимосвязанных по цели, месту и времени ударов»[550] и является именно тем самым побеждающим маневром, успешность которого измеряется решающим боем.

Современный смысл понятию «операция» был придан в Прусском Генеральном штабе[551]. «Железному канцлеру» Бисмарку, когда он создавал из второстепенной («первой среди вторых») Пруссии централизованное германское государство, была необходима современная армия, способная одерживать победы над армиями соседей. Прежде всего, имелось в виду безусловное доминирование прусской армии над армиями других немецких государств. Без выполнения этого условия всякая попытка объединения была обречена. Во-вторых, Бисмарк был абсолютно уверен, что усиления Пруссии не желают ее соседи — прежде всего Австро-Венгрия и Франция. Посему войны с этими государствами были «эвентуальной неизбежностью». А, следовательно, Прусская армия, которая за несколько веков существования этого государства не сумела выиграть ни одной крупной войны[552], теперь должна была превзойти армии великих держав.

Такая сверхзадача могла быть решена исключительно при помощи ТРИЗовского приема «выхода в надсистему». Прежде всего, в надсистему политическую. И здесь в полной мере раскрылся талант Бисмарка — политика. Пруссия, которая в 1861–1872 гг. последовательно участвовавшая в трех захватнических войнах — Датской, Австро-Прусской и Франко-Прусской — умудрилась проделать все это в чрезвычайно благоприятной внешнеполитической обстановке, получив в европейском контексте статус «обороняющегося».

Однако, при любой, сколь угодно благоприятной политической обстановке немецкая армия уступала по своим боевым возможностям армии Австро-Венгрии, а французская армия вообще была признана специалистами сильнейшей в мире. В этой ситуации Роон (военный министр) и Мольтке (начальник штаба) реорганизовали армию на новый лад, доселе не встречавшийся.

Клаузевиц подчеркивал, что главным фактором ведения войны являются личные качества командира, которой вынужден сочетать в себе черты тонкого интеллектуала, обладающего развитым воображением, и волевого управленца, способного двигаться к намеченной цели, не отвлекаясь на ненужные фантазии. Качества эти, в общем случае, несовместны[553].

Роон и Мольтке решили это противоречие, разделив функции управления между двумя людьми. Если раньше начальник штаба являлся сугубо служебной фигурой, то теперь его роль была повышена почти до роли ответственного командира. Формальные отношения между начальником штаба и командующим регламентировались уставами слабо, что приводило к весьма нетривиальному взаимодействию — вплоть до возникновения информационных структур, интерпретируемых в современной литературе термином «композитная личность».

Сутью штабной работы стало осмысленное руководство армией во время боя и войны. Во времена Клаузевица управление сводилось к следующей цепочке: построение войск, введение в бой резерва, решение на преследование противника (отступление в случае поражения). Теперь появилась возможность маневрировать своими войсками во время сражения.

К середине XIX столетия численность европейских армий достигла таких величин, что использование всех войск в одном сражении стало невозможным. (Опыт показывает, что бой, в котором принимает участие более 100000 человек неизбежно распадается на серию отдельных столкновений. Это происходит по причинам географического характера — из — за увеличения размеров поля боя резервы из центра позиции не успевают на фланги: обратная связность позиции оказывается меньше характерного времени боя[554].) Возникло противоречие с требованием Клаузевица использовать в генеральном сражении все наличные силы.

Прусская армия могла либо отказаться от концепции генерального сражения (а, значит, и от достижения позитивных целей войны), либо научиться использовать отдельные бои согласованно. Сначала, в пространстве, а затем и во времени. Отметим еще раз — проведение и планирование операций органически связано с усилением штабной (информационной) составляющей в боевой деятельности армии.

Будучи синтезом правильного боя и маневра, операция проявляет характерные черты то одного из этих элементов, то другого. Прежде всего, это касается так называемых «кризисов», характеризующихся высокой неопределенностью динамики операции. Клаузевиц отмечал, что в моменты максимального напряжения сил столь многие факторы оказывают действие на исход сражения, что предсказать результат становится невозможным[555]. Клаузевиц выделял единственный кризис боя — переломный момент, преодолев который одна из сторон безусловно одержит победу (вполне возможно, однако, что сам бой закончится раньше этого момента).

Операция, являющаяся совокупностью боев, имеет несколько локальных оперативных кризисов. Несложно показать, что в наиболее простом случае, когда для достижения цели операции необходимо одержать победы во всех частных боях, переломные моменты каждого боя являются точками кризиса операции. Заметим в этой связи, что, если число боев в операции десять (что немного), а вероятность выиграть каждый бой составляет 90 % (что бывает весьма редко), то шансы на успех всей операции не превышают 35 %. Это накладывает на оперативное планирование требование сократить число боев, критичных для развития операции. В идеале таких боев не должно быть вообще.

Наиболее простая схема операции такова: прорыв, маневр, контрудар противника, отражение его, прохождение первой критической точки, развитие успеха до момента прохождения второй критической точки. Отметим, что фаза прорыва (разрушения статического гомеостаза системы «война») необходима и при отсутствии позиционного фронта или даже фронта вообще. Дело в том, что неприятельские войска в полосе операции обязательно должны быть связаны боем — в противном случае у противника обязательно найдется опровергающий вашу операцию маневр против фланга и тыла наступающей группировки.

А вот стадия контрудара противника проявляется не всегда. В Висло-Одерской операции, например, силы обороняющегося были полностью разгромлены в фазе прорыва, поэтому организовывать контрудар оказалось нечем. Но такой случай все же является редким везением. Ведь если у противника остались хоть какие-то резервы, он обязан контратаковать и именно на стадии развития успеха вашей операции. В противном случае он предоставляет вам свободу действий, что чревато по меньшей мере потерей пространства (то есть территорий государства), а чаще всего — окружением и разгромом. Заметим далее, что на стадии прорыва наступающая сторона тратит некоторое количество сил. Следовательно, маневр должен приводит к выигрышу в качестве расположения сил. Только в таком случае контрудар противника будет парирован, и операция войдет в стадию развития успеха.

Эта динамическая схема является не только самой простой, но, фактически, и единственно приемлемой. Мольтке отмечал, что «План операции не может с некоторой уверенностью простираться дальше первого столкновения с главной массой неприятеля. Только профан может думать, что весь поход ведется по предначертаному во всех мелочах плану без отступлений и что этот первоначальный план может быть выдержан до конца»[556]. Заметим, что исключая ситуации, когда противник явно «подставил» свои войска, столкновение с главными силами неприятеля состоится именно на третьей фазе операции.

Крайне важно понимать, что успех операции измеряется[557] именно на этой стадии.

Мольтке-младший при выполнении шлиффеновского плана ошибочно посчитал операцию удавшейся уже после Приграничного сражения. Однако, в этот момент в стадию развития успеха вступал только марш-маневр правого крыла через Бельгию и Францию, но не вся «Битва за Францию». Для войны в целом «сбор урожая» начинался только после стадии контрудара, к которой Шлиффен подходил очень ответственно — как к генеральному сражению.

Та же ошибка была допущена штабом ОКХ при осуществлении планов «Гельб» и «Барбаросса». Выиграв огромный резерв на фазе маневра, немецкое командование всякий раз считало, что этого достаточно для победы. Во Франции противник действительно не смог организовать адекватного ответа, но даже в этом случае достигнутый успех был невелик, и для разгрома Франции пришлось организовывать новую операцию, то есть — тратить время и ресурсы. Что касается плана «Барбаросса», то он контрударом был фактически опровергнут. В целом, промахи планирования приводили немцев к «странным победам», при которых удавалось захватить территорию, но не разбить армию противника,

А ведь захват территории в принципе не может быть целью операции. Это задача возникает лишь на уровне стратегии, в то время как цель операции — разгром войск противника и создание условий для легкого решения стратегических задач.

Итак, качество операции определяется на ее третьей фазе. Зададимся вопросом — а где накапливаются шансы для победы в генеральном сражении? Ответ однозначен: накопление «ресурса» осуществляется на фазе маневра. Некоторый выигрыш можно получить и на первой фазе, однако, прорыв — это правильный бой, в котором велики затраты обеих сторон, причем наступающий, как правило, теряет больше.

В чем же именно заключается «выигрыш качества» во время маневра? Чаще всего он носит геометрический (географический) характер. За счет маневра создается угроза многим пунктам противника, тем самым, он вынуждается к распылению сил, которые, в большинстве своем, теряют «валентность» (способность к оперативному движению) и пропадают для решающего боя. Это — основная форма выигрыша. (Понятно, что пункты, которым маневр создает угрозу, должны быть значимыми для противника.)

Альтернативным способом использования маневра является выигрыш фланга или тыла неприятельских войск. Несмотря на всю привлекательность такого образа действий, он редко приводит к решающему успеху: если только в «тень» операции не попадают особо важные пункты, противник сможет избежать окружения, пожертвовав арьергардами. Так было после Приграничного сражения в 1914 году, после прорыва германских войск к Ростову на Дону в 1942 году. Шлиффен потому и планировал обходный маневр огромного размаха, что не рассчитывал на грубые ошибки противника. По его мнению, войско, подвергнутое угрозе охвата, всегда успевает отступить, и для достижения победы необходимо сначала парализовать подвижность противника. В маневре правого крыла это достигалось последовательным захватом центров связности.

Необходимость предварительного сковывания противника понимал и младший Мольтке, и его командующие армиями. Они, однако, оказались во власти распространенного заблуждения. Понятно, что силы, вышедшие на оперативный простор (то есть перешедшие ко второй стадии) более подвижны, чем связанные боями или находящиеся на блокированных позициях силы противника. Поэтому всегда можно разменять успех прорыва на удар по ближнему флангу противника — то есть, сразу «выиграть материал». В такой схеме, однако, есть слабое звено: затраты на стадии прорыва обычно бывают больше, чем приобретения за счет такого вымороченного маневра. (Может быть, самыми характерными примерами являются второе наступление при Сомме в сентябре 1916 года или сражение при Камбе. В обоих случаях реализованный прорыв не привел к существенному изменению в соотношении сил и не оказал воздействия на устойчивость фронта.)

Итак, наступление следует вести против таких пунктов в глубине расположения противника, которые он обречен защищать. При этом наступающие войска порождают сразу множество угроз, то есть, создают «оперативную тень»[558], в которую попадают войска противника. А потому наиболее перспективным будет самый дальний маневр, который мы сможет совершить до перехода операции в стадию контрудара.

Итак, кризисом оперативного маневра является именно момент перехода к третьей фазе. Именно здесь спектр возможных исходов операции максимально широк.

Если предыдущие рассуждения в принципе были справедливы для армий любых исторических периодов, то теперь мы переходим к непосредственному рассмотрению сущностей XX века. Для современных армий характерна огромная разница в скоростях перемещения войск по полю боя, по оспариваемой территории вне поля боя, по тыловым коммуникационным линиям. Первая скорость определяется тактической подвижностью войск и является минимальной. Вторая — зависит от скорости самого медленного транспортного средства в наступающих порядках армии (телеги, позднее автомобиля, бронетранспортера, танка). Третья скорость связана не столько с особенностями вооруженных сил страны, сколько с состоянием ее системой коммуникаций. Речь идет о переброске частей и соединений по магистральным железным дорогам, по морю или авиатранспортом (наибыстрейший способ). С развитием механизации возрастали все характерные скорости, но соотношение между ними оставалось практически неизменным. В этих условиях кризис маневра, как правило, наступает раньше, чем маневр может привести к значимым результатам.

Обосновать это несложно. Почти всегда (речь не идет об «ударе милосердия», обрывающем сопротивление поверженной стороны), стратегическим результатом операции должно стать уничтожение или изоляция резервов противника. Пока эти резервы в явной или скрытой форме существуют (например, в виде дивизий, которых можно снять с неатакованных направлений), в силу большей скорости перемещения войск по коммуникационным линиям, нежели по операционным, обороняющийся будет иметь преимущество в маневре. (Так, при всех тактических успехах немцев во Фландрии линия фронта непрерывно загибалась к северу, то есть, тактически наступая, немцы отступали в оперативном масштабе.)

Мы приходим к необходимости каким — либо способом «запасти» маневр: заранее выиграть время, пространство, оперативную конфигурацию. Подобный выигрыш (либо, наоборот, потеря) и называется оперативно-тактическим темпом операции. Измеряется, как интеграл по запасенному времени от эффективной подвижности. Иными словами, оперативно-тактический темп есть расстояние (в пространстве позиций), пройденное эффективно свободными войсками за время принятия противником решения на контрманевр[559].

Итак, темп операции это запасенный маневр. То есть возможность произвести вне противодействия противника некоторое перемещение войск. К примеру, в Польской кампании 1939 года и Югославской 1941 года выигрыш темпа немцами был столь велик, что они смогли захватить все стратегические пункты страны. Во Франции выигрыш оказался меньшим, удалось только лишь окружить треть вражеской армии.

В очередной раз отметим, что выигрыш темпа не сводится к простому выигрышу (физического, тот есть, внешнего) времени. Последний является лишь формой такого выигрыша, притом — не самой значимой. Скорее уже, темп выигрывается созданием непосредственной угрозы флангу и тылу противника. В рамках замысла Шлиффена правое крыло создавало именно такую угрозу. Подобный выигрыш темпа неизбежно требует от наступающих сил движения уступом (шлиффеновское «корпусное каре»): в этом случае создается цепочка взаимосвязанных фланговых угроз.

Значительный выигрыш оперативно-тактического темпа может быть получен за счет десантной операции, когда войска перемещаются в глубокий тыл противника, обычно, свободный от его сил, со скоростью корабля или даже самолета.

(5) Энергетическое определение: темп, как обобщенный потенциал позиции[560]

Следующее определение темпа не столь прозрачно, нежели предыдущие, но, возможно, более плодотворно. Приведем пример из памятного многим фильма «Дума о Ковпаке». Июнь или июль 41 года. Украина. Не успевший добраться до уже эвакуировавшегося военкомата юноша идет воевать «сам». В гражданском пиджачке и с винтовкой. Он успевает сделать только один выстрел по наступавшему мотопехотному батальону, прежде чем оказывается скошенным автоматной очередью, НО батальон ОСТАНОВИЛСЯ и ОДНУ МИНУТУ обсуждал раннее появление партизан. Можно говорить здесь о проигрыше темпа, равном одной минуте, умноженной на мотопехотный батальон.

«То есть как это зря? Мне попадались имперские генералы, которым за всю их карьеру удавалось сделать куда меньше»[561]. Эта лишняя минута выиграна для организации обороны: ее МОЖЕТ хватить для того, чтобы поставить пулемет или подорвать важный мост[562]. И тогда батальон уже не сумеет наверстать обыденный темп — наступление потеряет скорость. Следовательно, вторая критическая точка операции будет пройдена в иной позиционной конфигурации: структурный темп растрачен не самым эффективным образом. Обратим внимание на кумулятивный эффект: в построенном примере проигрыш темпа интегрируется по всему фазовому пространству, в котором перемешается батальон.

Можно сказать, что проигрыш темпа мотопехотным батальоном привел к уменьшению «полезной работы», которую этот батальон мог бы совершить за операцию. Это подводит нас к определению темпа, как запасенной соединением «полезной работы».

(Сугубо формально, обобщенная работа равна интегралу обобщенной силы по обобщенному перемещению. В данном случае обобщенная сила измеряется числом единиц планирования; обобщенное перемещение есть характерная скорость развития операции на запасенное время. То есть, темп в смысле (5) есть число единиц планирования, умноженное на интеграл от темпа в смысле (1) по темпу в смысле (3).)

«Запасенная работа» имеет смысл обобщенной потенциальной энергии. Создавая и тренируя армию, насыщая ее техническими, организационными, оперативно-тактическими инновациями, создавая наиболее выгодную геометрическую конфигурацию, командующий концентрирует энергию, запасая темп, который в дальнейшем будет расходоваться — более или менее оптимальным образом. Продолжая построение аналогии, можно сказать, что маневр превращает потенциальную энергию в кинетическую, а бой — в тепловую.

Энергетическое определение может быть расширено вплоть до понятия темпа в развитии цивилизации.

Что, собственно, означают такие часто употребляемые понятия, как «экономический потенциал», «военный потенциал», «научный потенциал»? Интуитивное значение термина здесь совпадает с научным — вне зависимости от того, идет ли речь о потенциальных физических полях, о термодинамических потенциалах или о потенциалах обобщенных (системных).

Потенциал (любой) есть интеграл по фазовому пространству от обобщенной силы (с точностью до нормировочного множителя). Для государства фазовое пространство включает все времена и территории, для которых экономическое и энергетическое взаимодействие с данным государством не может считаться пренебрежимо малыми. Назовем это фазовое пространство «локальной Ойкуменой». Заметим, что размеры «локальной Ойкумены» не обязательно определяются системой коммуникаций. Так, например, Китай входил в «локальную Ойкумену» любого из европейских государств, а вот фазовое пространство Китая Европу не содержало (в силу замкнутости страны и чрезмерной приверженности традициям, что мешало использовать даже собственные научные и технические достижения).

Тогда проигрыш темпа — есть обобщенная работа, которую необходимо проделать для того, чтобы нагнать конкурента. Фуззи — Вуззи из стихотворения Киплинга «Суданские экспедиционные части» смог прорвать британский строй, но для того, чтобы победить в войне, его племени пришлось бы по меньшей мере создать промышленность, способную поддерживать армию современного (по европейским понятиям) типа, соответствующую социальную структуру, и саму армию, разумеется.

Заметим в заключение этого раздела, что М.Галактионов использует понятие темпа — обобщенного потенциала при анализе действий сторон в Лотарингии.

«В лотарингской битве немцы одержали крупную тактическую победу, но стратегически операция им не удалась. Эта неудача оказалась, однако, гораздо значительней, чем. могло показаться с первого взгляда. Мольтке, как мы видели, санкционировал действия кронпринца баварского, который, вместо выполнения задачи, возложенной на него, — зашиты левого фланга фронта захождения, перешел в наступление, вынудив французов перейти к обороне на линии крепостных укреплений. В масштабе маневра в целом это означало выигрыш времени союзниками для переброски сил на левый свой фланг. Для немцев же действия в Эльзасе и Лотарингии означали потерю темпа в выполнении главного своего маневра….

Потеря темпа, вызванная операциями немцев в Эльзас — Лотарингии, явилась одной из важнейших причин, приведших к перемещению центра тяжести с флангового маневра правого крыла на фронтальное накопление центра их левого крыла».

Наступая, армия кронпринца растрачивала энергию (поскольку переходила от более выгодной оперативной конфигурации к менее выгодной). Полезной работы для войны в целом при этом не совершалось, тем самым энергия переходила в тепло. И действительно, накопленный потенциал бесполезно расходовался в боях на Мозеле.

(6) Стратегическое определение: темп, как разностное пространство решений

Еще одно важное определение темпа связано с понятием стратегического дерева: «Основой стратегии, маленький фор, — любезно объяснила Кавилло, — является не выбор какого-то одного пути к победе, а создание таких условий, чтобы все пути вели к ней. В идеале. Вашу смерть я использую одним способом, успех — другим»[563].

Пусть имеются державы А и В, конфликт интересов которых должен привести к войне. Пусть генеральные штабы будущих противников разрабатывают планы этой войны.

Всякий план и есть «стратегическое дерево». (В самом общем случае, план — это некоторая связная область в пространстве решений. Как правило, однако, в аналитической стратегии «война» эмулируется системой с конечным числом степеней свободы, в результате чего фрактальная кривая вырождается в граф.)

Структура графа понятна: возможные варианты своих действий, ответных реакций противника, своих ответных реакций на эти ответные реакции и т. д.[564]. В аналитической стратегии полное стратегическое дерево конечно — «если я прикажу генералу порхать бабочкой, а он не выполнит мой приказ…», однако, оно столь велико, что ни один Генштаб не справиться с задачей его построения. Пусть, однако, стратегическое дерево, построенное штабистами страны В — есть подмножество дерева, разработанного в державе А, в то время как обратное неверно. Тогда армия А может предпринять действия, не предусмотренные заранее ее противником, и командующему войсками В придется находить какие-то ветви стратегического дерева «на ходу», в условиях, когда обстановка все время меняется. Кажется весьма вероятным, что он не сможет осмысленно руководить своими войсками (к моменту принятия решения «cine kolonne marschiert» колонна может находиться совсем не там, откуда она должна начать движение или вообще перестать существовать). С усложнением ситуации число вариантов выбора при принятии решения будет уменьшаться — меньше становится единиц управления, меньше пространства для маневра. В конечном итоге командующий В оказывается перед фатальной оперативной воронкой, на дне которой останется лишь один выбор — исторической фразы, которая говориться при капитуляции[565].

Тогда естественно понимать под «выигрышем темпа» разность мощностей «пространства решений» сторон А и В, или — в конечномерной аналитической модели — разностный граф, описывающий некий набор действий стороны А, приводящих эту сторону к достижению цели войны и не предусмотренных стратегами державы В. (Нормируется на мощность исходного пространства решений А.)

Оказавшись перед лицом неожиданности, командующий войсками В не может осмысленно управлять войсками. Ему приходится затратить время на то, чтобы преобразовать позицию в отвечающую его предварительным расчетам. При таком преобразовании, однако, никакой полезной для В работы не совершается. То есть, речь идет о проигрыше темпа также и в смыслах определений (3), (4), (5).

В военной истории известен ряд механизмов, позволяющих выигрывать стратегический темп:

Внезапность

Если вам удается сохранить свои планы в тайне, противник, конечно, не будет знать время и место начала вашей операции. Если, однако, эта или подобная операция была предусмотрена его стратегическим деревом, то выигрыш темпа, скорее всего, окажется минимальным (операция не прошла первую критическую точку — была сорвана контратакой противника, возможность которой вы сами не предусмотрели — если бы предусмотрели, не стали бы так наступать). Хорошая работа разведки подрывает выигрыш стратегического темпа. Так, японский флот был разбит у атолла Мидуэй прежде всего за счет прекрасной работы американских криптографов. Если бы американцы не читали японские коды, их флот отправился бы к Алеутским островам. Там он узнал бы о нападении японцев на Мидуэй. Пришлось бы вернуться в базу для дозаправки и лишь затем идти к Мидуэю. Эта операция была бы встречена японцами не одним авианосным соединением Нагумо, но всем Объединенным флотом вкупе с базовой авиацией, размещенной на аэродромах Мидуэя[566].

Поучительные примеры борьбы за стратегический темп приводит М.Галактионов:

«В действительности события потекли по руслу, неожиданному для той и другой сторон. 5 сентября утром, за сутки до начала общего наступления союзников, 6–я французская армия столкнулась неожиданно для себя с 4–м резервным корпусом, оставленным Клуком в качестве прикрытия со стороны Парижа, севернее р. Марны. Внезапность получилась обоюдоострая. Но для 6–й армии она была только тактической внезапностью, вследствие которой ей пришлось начать активные действия на сутки раньше, чем было предвидено. Для 1–й германской армии внезапность имела, напротив, стратегическое значение, ибо ей пришлось перестраивать весь свой маневр, предпринятый раньше. Союзники все же получили реальный выигрыш времени для активных действий».

Здесь четко видна связь выигрыша/проигрыша времени как с внезапностью, так и с мощностью стратегического дерева. Шестая армия предусматривала столкновение с фланговым прикрытием германцев, напротив, Клук не предвидел контрудара 6–й армии.

«В чем состояло реальное действие внезапности? Его можно было бы определить прежде всего как моральную категорию: противник застигнут врасплох, его построение отнюдь не соответствует направлению полученного удара, он вынужден принять сражение повернутым или перевернутым фронтом, а перестроить армию не так просто, как взвод. Но моральный фактор в данном случае играет все же подчиненную роль: весь вопрос в том, как быстро атакованный справится со своими нервами. Быть может, он и вообще не растеряется, сохранив стальное хладнокровие воина и командира. Но тогда на сцену выступает жестокий и непреклонный фактор, который гораздо хуже поддается усилиям воли: это — время. Время требуется для принятия контрмер, для сообразования действий и сил с новой, неожиданно вскрывшейся ситуацией. Успеет ли атакованный осуществить все, требуемое этой ситуацией?»

В работе М. Галактионова «истинная внезапность» (наличие у стратегического дерева «разностных» ветвей) противопоставлена «ложной внезапности», сводящейся к формально неожиданной атаке. Последняя выигрывает темп только в смысле (1) — ускоряя ход операции. Первая же порождает кумулятивные эффекты и может совершенно разрушить способность неприятельских войск производить полезную работу при наступлении — пример 2–й армии Бюлова в Сен-Гондских болотах.

Расстройство средств связи противника

Даже если противник, в принципе, предусмотрел возможность осуществления вашей операции в этом месте, в это время, сомнительно, чтобы его генштаб заранее проинформировал об этом каждого лейтенанта. Выигрывается сравнительно немного времени (линии связи восстановят), но оно может сыграть важную роль в преодолении операцией первой критической точки.

Неожиданная инновация

Ваш противник не мог предусмотреть в своем стратегическом дереве использование вами новой техники, или новой тактики боя, или нового фазового пространства. Здесь стратегический темп выигрывается в прямой форме.

К этому же механизму выигрыша стратегического темпа относится неожиданное преобразование геометрии позиции — наведение переправы там, где она казалась невозможной, строительство дорог, десантная операция с воздействием на узлы связности.

Преобладание шаблона в действиях противника

Нельзя, конечно строить на подобном мотиве весь план компании, но следует иметь в виду, что военная служба воспитывает стереотипность мышления. «Пространство решений» ответственного командира сужается уставами и его предшествующим опытом — часто до одной-единственной оперативной схемы, повторяемой от раза к разу. (Немецкие военачальники во Второй Мировой войне злоупотребляли двойным охватом, Красная Армия тяготела к захвату господствующих высот. В уже упоминавшемся бою у атоллла Мидуэй в момент атаки американскими пикирующими бомбардировщиками японских авианосцев «Kaгa», «Акаги» и «Хирю», на палубах этих авианосцев снимали с ударных самолетов бомбы и подвешивали торпеды, потому что «по уставу» против кораблей торпеда «лучше».)

В завершающих операциях 1914 года обе стороны действовали шаблонно, потому и не выигрывали темп в смысле (5) или (6). Единственная попытка противопоставить стереотипу некие осмысленные действия была предпринята во Фландрии: немцы отвлекали резервы союзников в район Диксмюнда в надежде прорвать оборону под Ипром. Но маневр был слишком прост и осуществлялся недостаточными силами.

(7) Геометродинамическое определение: темп, как обратная связность позиции

Формализм связностей позволяет предложить еще одно полезное определение темпа. В рамках этого определения наступление рассматривается, как движение в пространстве связностей.

Пусть первоначальная позиция взаимно блокирована. Тогда по первой теореме о позиционности[567] связность сторон одинакова, что подразумевает равную подвижность войск. Пусть теперь одной из сторон удалось захватить узел связности, вследствие чего способность противника к маневру уменьшилась. Полученное преимущество можно представить в виде выигранного времени, в течение которого наступающая сторона будет действовать без противодействия со стороны резервов противника, или через уменьшение у противника количества эффективных валентных дивизий. Вообще говоря, уменьшение связности позиции эквивалентно связыванию части стратегических резервов.

Это рассуждение позволяет предложить определение темпа операции через обратную дифференциальную связность позиции. Подвергнем позицию малой деформации в направлении развития операции. Вычислим изменение связности своей позиции и позиции противника. Вычислим обратные величины. Их разность имеет смысл дифференциального выигрыша времени/свободных сил с развитием операции. Нормируя на количество эффективных дивизий и интегрируя по пространству операции, получим полный геометро-динамический выигрыш темпа.

Понятно, что наступление имеет смысл, если эта величина по крайней мере неотрицательна. С этой точки зрения следует безусловно осудить не только наступление Бюлова через Сен-Гондские болота в сентябре 1914 года, но и более осмысленные действия Людендорфа в кампании 1918 года. Шлиффен — интуитивно или сознательно — строил наступление правого крыла по «сверхпроводящей» (соединенной магистральными дорогами) цепи узлов связности. Поэтому, до тех пор пока геометрия операции не нарушилась, немецкое наступление правого крыла выигрывало темп[568]. Ситуация менялась при отклонении движения соединений от «геодезических». М. Галактионов пишет: «Если вспомнить о том, что в начале кампании преимущество немцев состояло в выигрыше темпа, то потеря темпа нарастала именно вследствие того, что все расположение сдвинулось влево, т. е. туда, где французы были сильнее: при таких условиях союзникам было гораздо легче уравновесить соотношение сил; преобладание на правом германском крыле терялось». В рамках геометродинамического определения ситуация для немцев дополнительно усложнялась ростом связности позиции противника. Проигрыш темпа вследствие движения по инерции имеет тот смысл, что с первых чисел сентября текущий центр позиции вышел из области, «затененной немецким наступлением», и дальнейшее продвижение давало отрицательный выигрыш связности.

(8) Динамическое определение: темп, как свободный ресурс

Предложенные выше определения могут быть обобщены в виде простой формулы:

Темп есть совокупность свободных ресурсов, выигранных одной из сторон в результате сознательной деятельности.

Поскольку в рамках аналитической стратегии любой ресурс сводится к обобщенным единицам планирования (дивизия рассматривается вместе с вооружением, уровнем боевой подготовки и снабжением), динамический темп имеет размерность свободной вооруженной силы.

Другим словами, динамический темп — те части или соединения, которые могут осуществлять полезную работу без осмысленного противодействия со стороны противника.

Подобно любому слишком общему определению, динамический темп много говорит об операции апостериори, но априори определить его едва ли возможно. В рамках встречных операций вся борьба сторон идет именно за динамический темп.

Интересно с этой точки зрения рассмотреть сражение на Марне.

Первоначально корпуса 1–й (без 4–го резервного корпуса), 2–й и 3–й германских армий с одной стороны, 9–й, 5–й, английской армий с другой стороны взаимно связаны. Шестая французская армия и 4–й резервный корпус 1–й германской армии, однако, оперативно свободны. Прогнозируемый выигрыш динамического темпа для французов составляет два с половиной корпуса (группы резервных дивизий связывают 4–й резервный корпус).

Однако, Гронау, воспользовавшись большей боеспособностью своих частей (темп, как запасенное время) боем связывает на сутки всю 6–ю армию — М.Галактионов справедливо говорит о подрыве выигрыша темпа. Заметим, что с энергетической точки зрения обе стороны теряют — потенциал позиции превращается в тепло, но французы теряют больше.

Далее б — я армия пытается также боем освободить часть своих сил, что ей в целом удается. Клюк перебрасывает корпуса на правый фланг, англичане и 5–я армия начинает продвижение в Марнскую брешь. Обратите внимание, что в этот момент — несмотря на все геометрические и материальные проблемы — счастье неожиданно улыбается немцам: на второй и третий день операции обе стороны не имеют свободных сил, динамические темпы равны нулю. Затем, однако, ситуация меняется: Бюлов и Хаузен связывают все свои части, в то время, как английская армия подходит к полю сражения и становится свободной динамической силой.

Клюк делает все, что в человеческих силах: против Монури он выигрывает к 9–му сентября два свободных корпуса; кавалерия и бригада Кревеля связывают боем по крайней один эффективный английский корпус. Ошибки французского командования отвлекают два корпуса 5–й армии от Марнской бреши; они, следовательно, тоже связаны — по крайней мере, временно. Но втянувшись в бои за позиции в районе Фор-Шомпенуаз (повторим очень точные слова М. Галактионова: «которые плохо ли, хорошо ли, но защищала армия Фоша»), Бюлов не может ничего противопоставить оставшимся частям д'Эспери: 5–я армия занимает Шато-Тьери. Баланс может быть подведен: имея в начале сражения выигрыш в два с половиной корпуса (при общем преимуществе в материале), союзники смогли удержать преимущество только в один эффективный корпус. Этого оказалось достаточно.

Заметим, что согласно анализу динамического темпа действия Клюка в тяжелейшей обстановке были едва ли не наилучшими из возможных, французское командование, напротив, не использовало всех возможностей для достижения крупной победы, предпочитая «действовать наверняка».

(9) Статистическое определение: темп, как запасенная вероятность

В «стратегии риска», являющейся простейшим обобщением аналитической модели, «позиция» представляет собой некоторую суперпозицию состояний, отличающихся вероятностью реализации. В общем случае система «война» описывается аналогом волновой функции: подобно тому, как электрон «размазан» по всему физическому пространству, эта функция заполняет все фазовое пространство. Фиксирует состояние (тем самым, определяя победу или поражение) акт измерения, под которым Клаузевиц справедливо понимал бой. Как правильно указал М.Галактионов: в конечном итоге «исход борьбы решается столкновением живой силы, вооруженной техническими средствами».

Смысл стратегии риска сводится к поиску шансов «на краю гауссовою распределения» — иными словами, к попыткам реализовать состояние, имеющее небольшой статистический вес. С этой точки зрения к оперативным ресурсам относятся не только силы и время, но и вероятности[569].

Тогда можно рассмотреть темп, как запасенную вероятность, как ресурс, который модифицирует вероятностное распределение в благоприятном для одной из сторон направлении. По сути — это обобщение на квантовомеханическое пространство войны определения (5). Заметим, что накопление вероятности всегда происходит за счет работы, но не обязательно объективной (то есть, проявляющейся в физическом мире). Вероятность может быть модифицирована за счет внутренней, субъективной работы в воображаемом мире. В восточных единоборствах механизм модификации вероятности носит исключительно внутренний характер и «включается» посредством долгих медитаций. Овладение им считается высшей степенью боевого мастерства.

(10) Интуитивное (нейросоматическое) определение: темп, как запасенный хаос

Наконец, хорошо известен психологический выигрыш темпа. Воля противника может быть парализована (например, захватом столицы) или разум противника может быть подавлен крупными катастрофами на фронте. Суть «блицкрига» заключалась не только в согласованном наступлении корпусов уступом (в общем-то, в этой схеме нет ничего нового), но в комплексном использовании всех форм выигрыша темпа для оказания давления на психику противника. Речь идет не только о высших генералах или государственных деятелях: страх, тоска и безнадежность должна охватить все население страны.

Если «стратегия чуда» использует в качестве своего рабочего инструмента «индукцию безумия» (навязывание противнику невозможного «туннеля реальности»), то механизмом, позволяющим реализовать такую стратегию на практике и фиксировать очень маловероятное конечное состояние, как действительное, является фазовый переход[570]. Отсюда — стремление работать в областях, где количество точек бифуркации плотно, то есть, именно там, где система «война» в наибольшей степени проявляет хаотические черты.

Не будет ошибкой сказать, что «стратегия чуда» всегда понижает аналитичность текущей Реальности, привнося в нее дополнительный ресурс — хаос. Тогда для того, чтобы реализовать стратегию чуда, именно этот ресурс должен быть сначала запасен, а затем потрачен. Мы приходим к еще одному обобщению определения (5): темп есть запасенный в системе хаос. Хаос, имея большую сложность, нежели любая аналитическая структура, может эмулировать любой ресурс: время, свободную силу, вероятность, потенциал…

На сегодняшний день неизвестно, как именно происходит сознательное накопление хаоса.

(11) Нейрогенетическое определение: темп, как управление случайностями

Высшим «контуром мышления», проявления которого удается проследить в системе «война», является нейрогенетический контур, уровень коллективного бессознательного. Механизмом воздействия полей этого контура на действительность являются «законы серии»: нейрогенетические процессы претворяют себя в текущую Реальность через последовательные совпадения.

По сути дела, здесь тоже идет речь о модификации вероятностей, но — в огромных пределах. Потому сознательное управление случайностями делает операцию «сверхтекучей»: трение Клаузевица строго равно нулю, операция развивается свободно, все, включенные в ее орбиту ресурсы, валентны.

В современной военной истории случаи использования нейрогенетических механизмов редки и носят, по существу, негативный характер. (Так, перед сражением у атолла Мидуэй, И.Ямамото не обратил внимания на длинную серию неблагоприятных предзнаменований.) В древности к «закону серии» относились очень серьезно. «Любимцы богов», такие, как Юлий Цезарь, едва ли не сознательно создавали — а затем реализовывали — «счастливые серии».

На данном структурном уровне можно предложить последнее частное определение темпа: выигрыш темпа есть мера управления случайными событиями.

Итак, мы рассмотрели ряд понятий, так или иначе, семантически связанных с метафорой «темп операции». Все они оказались связанными либо с обобщенной кинетической энергией операции (скорость, изменение внутреннего времени, обратная динамическая связность) либо с ее обобщенным потенциалом (запасенный ресурс в любой форме: маневр, время, пространство, в т. ч. пространство решений, полезная работа, вероятность, хаос). На первый взгляд, несколько особняком стоит одиннадцатое определение — темп, как мера управления случайными событиями, но, в действительности, речь здесь идет просто о преодолении «трения Клаузевица», то есть, опять-таки о запасенной вероятности.

Предложенные определения могут быть обобщены в рамках построения последовательной квантовомеханической теории войны. В такой модели система «война» рассматривается как бесконечномерная и описывается «волновой функцией». Конечное состояние получается из начального действием эволюционного оператора, заданного в Гильбертовом пространстве.

Как и в классической квантовой механике возникают два эквивалентных представления: «шредингеровское», в котором считаются неизменными операторы, меняется волновая функция, и «гейзенберговская», когда меняются операторы, в то время как волновая функция сохраняется.

«Позиция» — есть метафора волновой функции в «представлении Шредингера». Что же касается «темпа», то он представляет собой метафору эволюционного оператора в «представлении Гейзенберга». По своему физическому смыслу это — квантовомеханический «обобщенный импульс», оператор сдвига по внутреннему времени. Невозможность корректно определить темп «в разговорных терминах» объясняется неадекватностью естественного языка для описания квантовомеханических операторов.

Как правило, эволюционный оператор имеет гамильтонову структуру, то есть — состоит из двух квадратичных слагаемых, описывающих, соответственно, вклад кинетической и потенциальной энергии системы. Символически принимая такую же структуру для эволюционного оператора систем «война» и «операция», получим окончательное определение: под «темпом операции» следует понимать оператор Гамильтона для соответствующей квантовомеханической системы.

Руслан Исмаилов, Сергей Переслегин

Примечания:

5

«Железные дороги», «Телеграф», «Продовольствие», «Снабжение боевыми припасами в 1870–1871 гг.», «Санитарная часть» и «Полевая почта в 1870–1871 гг.».

50

Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 10–е, стр. 4.

51

Там же, стр. 11.

52

Joffre, 408.

53

Renovinn, 225.

54

Joffre, 422.

55

Сказано в Берлине 16 ноября 1922 г. на заседании Комиссии по расследованию причин поражения германских армий.

56

Les A.F. I, 22.

57

Здесь М. Галактионов следует уже сложившейся к тридцатым годам «военно-исторической традиции» и допускает неточность. В действительности командиры обеих сторон (от уровня полка и выше) одинаково тяготели к «брутально-наступательной» тактике, предписанной довоенными уставами. Разница состояла в том, что после разгрома в Приграничном сражении французская пехота неохотно поднималась в атаку и при сколько-нибудь заметном сопротивлении инстинктивно искала укрытия и переходила к обороне. Иными словами, приказ на наступление сплошь и рядом выполнялся войсками чисто формально.

Напротив, немцы подошли к Парижу, сохранив доверие к войсковым уставам и распоряжениям вышестоящих начальников. Для них процесс «переоценки ценностей» начался только после Марны. (Прим. ред.)

501

Подробнее см. Приложение 1 «Хронология политических событий лета — осени 1914 года». В кн. Б.Такман «Первый блицкриг, август 1914 г.» М., ACT, 1999 г.

502

Мы рассматриваем сражение на реке Эна, как первый этап «Бега к морю» — установления позиционного фронта к северо-западу от Вердена.

503

Сокращенная версия. Полный текст см. в кн. Б.Такман «Первый блицкриг, август 1914 г.» М. ACT, 1999 г.

504

Следует отметить, что подобные случаи имели место и в предшествующие эпохи. Так, в кампаниях Наполеона можно найти два примера использования «крепости — ловушки»: Мантуя и Ульм.

505

Атака Мобежа была поручена 7–му резервному корпусу генерала Цвеля. Крепость имела гарнизон около 50000 человек при 350 орудиях. Обстрел начался 31 августа, но ввиду недостатка боеприпасов немцы стреляли редким огнем. Четвертого сентября развернулась атака пехоты, уже на следующий день пали форты Берсильи и Салемань. Седьмого сентября, в разгар Марнской битвы, генерал Фурнье сдал крепость немцам, хотя, как признал в своих воспоминаниях Цвель, «пехота могла бы еще долго удерживать эти укрепления». Первоклассная крепость Мобеж пала, продержавшись всего шесть дней. Она отвлекла на себя только три пехотные бригады противника.

506

Сокращенная версия. Полный текст см. в кн. Б.Такман «Первый блицкриг, август 1914 г.» М… ACT, 1999 г.

507

С 8 по 13 сентября 18–я пехотная дивизия включалась в состав 11–го корпуса.

508

С 9 по 12 сентября включался в состав 9–й армии.

509

По итогам гибели «Магдебурга» и проигранного боя в Гельголандской бухте немцы даже не провели формального расследования. Во всяком случае, виновные названы не были.

510

В рамках современных представлений о психологии принятия решения данная директива вообще не ставит каких-либо конкретных задач. Утверждение «целью операций явится нанесение потерь английскому флоту…» относится к разряду благоглупостей и не содержит никакой информации. Уточняющие его смысл обстоятельства образа действия («путем нападения…», «путем наступательных минных операций…») не отвечают на основные вопросы «Где?», «Когда?», «Какими силами?» и, кроме того, содержат оговорку.

Следующий пункт начинается с условного предложения, что совершенно недопустимо в директивных документах. Хотя уже само условие («уравнение сил») практически невыполнимо, результирующая часть включает еще три дополнительных оговорки, в том числе — нелепое для военного приказа (да и любого текста повелительного наклонения) словечко «пытаться». В самом деле, как можно пытаться вступить в бой? Рассуждения про «благоприятный случай», который может «представиться ранее», относится к категории «пожеланий», а не распоряжений.

Совсем плохо обстоит дело с третьим пунктом директивы. О какой войне против торговли в отечественных водах может идти речь? Противник с Германией не торгует… Что означают слова «как можно раньше»? В момент издания директивы (30 июля) Белград обстреливается, английский флот сосредоточен в Портленде, в Германии, Франции и России начата частичная мобилизация, уже принято решение о всеобщей.

Для организации рейдерской войны — уже слишком поздно.

Заметим, что в конце июля лучшие океанские лайнеры Германии (которые могли быть использованы и как транспорта, и как вспомогательные крейсера) оказались в Нью-Йорке. Еще была возможность спасти эти корабли от интернирования и, может быть, найти возможность использовать их для борьбы на коммуникациях. Но до подобных «мелочей» («Император» — 52117 тонн, «Фатерланд» — 59957 тонн, «Бисмарк» — 56550 тонн водоизмещения) у составителей директивы, видимо, не дошли руки.

511

Колоссальные результаты прорыва «Гебена» в Константинополь едва ли можно поставить в заслугу фон Ингенолю и другим руководителям флота. Прежде всего, это операция с начала и до конца развивалась как чистейшая импровизация: все решения принимались под давлением обстоятельств. Лишь удача в сочетании с рядом ошибок, допущенных британским Адмиралтейством, позволила немецким кораблям скрыться в Мраморном море. Причем в тот момент никто не мог с абсолютной уверенностью сказать, выступит ли Турция на стороне Германии, останется нейтральной или станет помогать Антанте. (Борьба между проанглийской «партией мира» и прогерманской «партии войны» продолжалась вплоть до рейда «Гебена» к Севастополю.) Огромная заслуга адмирала Сушона в том, что ему удалось форсировать ситуацию и тем оправдать ошибки вышестоящего начальства.

512

Во всяком случае, шансы на успех в таком сражении в 1914 году были заметно выше, чем в 1916 году, не говоря уже о последних днях войны, когда немцы наконец решились поставить флот на карту.

Так что именно в 1914 году Флоту открытого моря следовало проявить всю возможную активность и искать случая для сражения. Собственные потери можно было рассчитывать восполнить за счет строящихся и трофейных кораблей. Поражение в подобном сражении было бы не столь неизбежным, как это кажется на первый взгляд. В строю английского флота еще не было линкоров типа «Куин Элизабет» и части линейных крейсеров. Характеристики немецких кораблей были англичанам неясны, радиокод неизвестен. В случае победы или боевой ничьей ощущение опасности с моря могло бы вынудить англичан пойти на мир после поражения Франции. В случае поражения береговая оборона и минные поля были достаточны для обороны от предполагаемого десанта на германское побережье — возникала ситуация, аналогичная 1905 году, которую имел в виду основной вариант плана Шлиффена.

513

Непонятно, зачем было переводить эти корабли на Дальний Восток, если при первой же опасности потребовалось отзывать их обратно. Кроме того, шансов прорваться через два или три океана, на которых господствует противник, у крейсеров Шпее не было, что и подтвердил дальнейший ход событий. Но, может быть, более важно то, что в отечественных водах у них не было никаких осмысленных оперативных задач.

514

Избежать образования «пустоты» было возможно путем вторжения через территорию Голландии южнее Рейна, как это изначально планировал Шлиффен. В таком случае «прочесывалась» вся территория Бельгии, а выделенные для осады Антверпена соединения подводились с севера, не стесняя ударных частей 1–й армии. Дополнительным аргументом в пользу такого сценария являлась возможность связать железнодорожную сеть Бельгии с Руром, чем снижалась напряженность движения на линии Льеж — Брюссель.

515

Отступление бельгийской армии к Изеру в октябре 1914 года произошло в существенно иных (послемарнских) условиях. Тем не менее, состояние армии, примкнувшей к общему фронту союзников, было далеко не блестящим.

516

Может быть, ситуация в этом случае все же была бы лучше, чем в 1940 году. В России имелись влиятельные германофильские группы, сама страна была далека от желания вести активную захватническую политику. Заключение мира за счет интересов Австро-Венгрии с одной стороны и Сербии с другой было вполне возможным. После этого возникала принципиально новая ситуация: гегемония на море против гегемонии на материке, причем у господствующей на море державы нет сильного континентального союзника.

517

Ситуация, характерная для «грюндерской концепции» и в известной мере для индустриального и постиндустриального военного искусства в целом. Война рассматривается, как одна из форм капиталистической конкуренции. Организация конкурентной борьбы не содержит оперативного звена: сторона, имеющая ресурсный перевес, всегда выигрывает простыми техническими приемами.

518

Только в том случае, если бы крейсерские операции подготавливали почву для генерального сражения линейных флотов.

519

Подобная проблема, вообще говоря, характерна для государств с четким политическим двоевластием и могла быть решена только одним путем — личным вмешательством кайзера, неоспоримого верховного сюзерена и для Мольтке, и для Тирпица.

520

См. Э.Манштейн «Утерянные победы», М. ACT, 1999 г.

521

Шлиффен утверждал, что при любых действиях противника можно пользоваться основной версией его плана, и она обязательно приведет к победе, хотя, возможно, не самой экономной.

522

Дословно: «Целью этого наступления, осуществляемого на северном фланге Западного фронта через голландско-бельгийскую и люксембургскую территорию, будет разгром по возможности крупных сил французской армии и ее союзников и одновременно захват возможно большего пространства на территории Голландии, Бельгии и Северной Франции как плацдарма для успешного ведения воздушной и морской войны с Англией и как широкой полосы обеспечения Рурской области». Выделено редакцией.

523

На севере развертывались войска группы «Б» в составе 2–й, 6–й и 4–й армий (30 пехотных, 9 танковых и 4 моторизованные дивизии). Далее к югу следовала группа армий «А» — 12–я и 16–я армии в составе 22 пехотных дивизий. Против линии Мажино действовала группа армий «Ц», насчитывающая 18 дивизий (1–я и 7–я армии). Семнадцать пехотных и две подвижные дивизии оставались в распоряжении ОКХ: в зависимости от политического климата из этих сил выделялись или же не выделялись соединения, предназначенные для разгрома Голландии: армейская группа «Н» на базе 18–й армии.

524

Группа «Б» должна быть достаточно сильной хотя бы для того, чтобы вызвать союзные войска в Бельгию, создав иллюзию главного удара именно здесь. Кроме того, на войска фон Бока возлагается задача быстрого и безусловного разгрома, как бельгийцев, так и голландцев.

525

В том числе три танковые и две моторизованные.

526

См. также: Р.Исмаилов, С.Переслегин «Структура вооруженных сил и ее динамика», С.Переслегин «Структура и хронология военных конфликтов минувших эпох». В кн. Б.Лиддел Гарт «Энциклопедия военного искусства», М., ACT, 1999 г.

527

Осенью 1914 года англичане и французы были вынуждены бросать на поле сражения во Фландрии совершенно неподготовленные соединения. Армии мирного времени были «истрачены», стороны создавали новые дивизии из призывников (или добровольцев) старших возрастов, не имеющих ни малейших навыков обращения с современным оружием. Опыт показал, что пребывания в учебном лагере в течение нескольких дней (от трех суток до двух недель) превращали второсортные формирования во вполне боеспособные части, способные обороняться против лучших германских корпусов, личный состав которых создавался годами.

528

Из армий великих держав.

529

Напомним, что современный подход к войне, выражающийся в полном неприятии людских потерь, является процессом эволюции представлений о ценности человеческой жизни. В начале нашего века гуманистический подход лишь начал формироваться.

530

Далее мы используем термины: подразделение, соединение, объединение. В уставе российской армии эти термины отнесены к соответствующим структурам (полку, дивизии, корпусу). Мы подразумеваем под этими понятиями части на тактическом, оперативно-тактическом и оперативно-стратегическом уровнях.

531

Появление в древнем Египте постоянного войска с выделением оперативно-тактических единиц и организацией взаимодействия между различным образом вооруженными бойцами имело в качестве своей экономической предпосылки создание централизованного государства. Вообще говоря, армия представляет собой атрибут государственности.

532

В обычных обстоятельствах закон концентрации капитала приводит к быстрому исчезновению промежуточного «среднего» класса. Аналогичным образом, малые полисные (номовые) армии не выдерживают конкуренции с постоянным войском централизованного государства. Классические европейские структуры возникают только тогда, когда прибавочный продукт достаточно велик, чтобы обеспечивать расширенное воспроизводство, но при этом слишком мал для рентабельности хозяйств, основанных на рабском или наемном труде.

533

Под «формой» здесь понимается триада: построение, вооружение, организация.

534

В некотором смысле легион представляет собой синтез концепций постоянного централизованного войска, подразумевающего полное растворение индивидуума в массе, и милиционной тяжелой пехоты, ориентированной на свободную личность, добровольно защищающую Отечество.

535

До сего дня не создана адекватная система политической организации европейских народов. Прообразом такой системы должна была стать Римская Империя.

536

Заметим, что если рыцарские армии сталкивались с устойчивой пехотой, не подверженной предрассудкам, они, как правило, терпели поражения. Примером тому Ледовое побоище, Грюнвальд, гуситское движение.

537

Хорошего лучника готовили к его будущей военной специальности, начиная с трех лет. Арбалет был проше в обращении, но отличался сложностью в производстве и, кроме того, зависимостью от погодных условий. Иными словами, лук и арбалет в опытных руках превосходили огнестрельное оружие вплоть до Крымской войны и появления нарезных стволов. Но если речь шла об основной массе войск, стрельба из аркебуз была более результативна, нежели стрельба из лука уже в XIV столетии.

538

Исключение составляла Россия, которая удачно примирила феодальную организацию жизни с потребностями мануфактурного периода войны, создав систему рекрутского набора.

539

Еще один вид пехоты. В него входили лучшие стрелки.

540

Совершенно невозможно понять, почему она вообще появилась. И с оперативной, и с организационной точки зрения концепция дивизионной конницы выглядит нежизнеспособной.

541

Крупного калибра.

542

О семантических спектрах см. В.Налимов «Спонтанность сознания». М., 1989.

543

См. С.Переслегин. «Введение в теорию неаналитических операций». В кн. Б.Лиддел Гарт «Вторая мировая война». М., ACT, 1999 г.

544

См., например, Ст. Лем «Сумма технологии», М., 1968 г.

545

Всякая операция проходит в своем развитии три фазы: затратную (преодоление инерции статически устойчивой позиции), фазу нарастания и фазу насыщения (затухания). Риск операции и материальные потери заключены на первой и третьей стадиях, содержанием операции является вторая стадия. На фазовой диаграмме «эффективность» — «ресурсы» операция всегда представляется классической S-образной кривой. Точки перегиба этой кривой обозначают моменты переходов между стадиями и называются «критическими». Подробнее см. С.Переслегин «Основные понятия аналитической стратегии». В кн. Э.Манштейн «Утерянные победы». М., ACT, 1999 г.

546

См. С.Переслегин «История: метаязыковой и структурный подходы». В кн. «Альтернативы. Вторжение». М, ACT, 2000 г.

547

Например, ментальный и физиологический возраст человека, как правило, различаются между собой и не совпадают с физическим (внешним) возрастом.

548

Если синхропулемет повышает эффективность истребителя в среднем на 20 %, а выигранное время составляет один год, то нормированное выигранное время равно 365 суток умножить на 20 % или 73 дня.

549

Сила воздействия артиллерии приблизительно пропорциональна кубу калибра, 75 % всех потерь в Первую Мировую войну приходилось на артиллерийский огонь, «инновационное время» составляет около года, добавочной артиллерией снабжались только активные корпуса. Рассчитывая приведенную эффективность, получаем, что данная инновация обеспечила выигрыш темпа около 90 дней. Он, однако, подрывался необходимостью тратить время на осаду Льежа, Намюра, Антверпена и Мобежа. В результате «чистый выигрыш» составил 65–70 дней, что примерно соответствовало темпу в структурном определении.

В битве на Марне союзники применили автопереброску бригады войск, что дало приведенный выигрыш около 8 часов (нормировано на 56 союзных дивизий, двенадцать условных часов при длительности сражения 120 часов, и один «инновационный» год).

Заметим в этой связи, что если бы немцы моторизовали бы свое правое крыло в августе 1914 года, они дополнительно выиграли бы около 90 инновационных дней. Возможно, это привело бы к решительным результатам.

550

Военная Энциклопедия, том 6, Москва, 1978.

551

Мы далеки от мысли приписывать авторство этого понятие, скажем, старшему Мольтке. Оно было известно еще задолго до Наполеона. Мы лишь подчеркиваем, что современное содержание в это понятие было вложено именно в Большом Генеральном штабе.

552

Хотелось бы написать «Мировой», подразумевая, что «ойкумена» вплоть до последней четверти XIX века практически совпадала с Европой. Заметим здесь, что германская армия не выиграла ни одной серьезной войны и после Бисмарка.

553

Большинство военачальников относились к категории управленцев, хотя были и исключения. Упомянем, например, Марка Аврелия.

554

Под связностью участка позиции понимается величина, обратная к максимальному времени переброски единицы планирования в пределах этого участка. Разбиваем позицию на произвольные участки, вычисляем связности для каждого разбиения (включая тождественное, когда участок совпадает с позицией), как сумму связностей участков. Минимум полученного функционала, отображающего всевозможные разбиения позиции на числовую ось, назовем связностью позиции. Подробнее см. С.Переслегин «Основные понятия аналитической стратегии». В кн. Э.Манштейн «Утерянные победы». М., ACT, 1999 г.

555

Иными словами, кризис есть точка бифуркации. Он, следовательно, всегда связан с преобразованием структуры позиции/операции, то есть — с изменением внутреннего времени.

556

Х.Мольтке (старший). Военные поучения. Москва, 1938.

557

Здесь мы используем это слово в том же смысле, что и Клаузевиц, который говорил, что «бой есть измерение сил противников».

558

«Пусть существует класс ситуаций, при которых одна из сторон не может помешать противнику захватить — в рамках одной операции — определенную территорию. Тогда эта территория „затенена“ возможной операцией противника, причем коэффициент затенения определяется отношением мощности множества пространства решений, в котором оккупация происходит, к обшей мощности пространства решений. Как правило, об „оперативной тени“ говорят лишь в том случае, если коэффициент затенения близок к единице». (С.Переслегин. «Основные понятия аналитической стратегии». В кн. Э.Манштейн «Утерянные победы». М., ACT, 1999 г.)

559

Нормируется на общее количество войск, измеряется в километрах. Разделив на среднюю скорость оперативного маневрирования (движения по оспариваемой территории), получим более привычную для темпа размерность времени. В плане Шлиффена оперативно-тактический темп составлял около двухсот километров. Мольтке младший уменьшил его примерно вдвое, перераспределив силы между крыльями и сократив размах маневра. Заметим, что оперативно-тактический темп, пересчитанный в единицы времени, всегда меньше структурного темпа.

560

Это определение предложено И.Оловянной.

561

Л.М.Буджолт.

562

Важно понять, что если не в текущей Реальности, то в каком-то из миров — Отражений «критический мост» обязательно будет взорван, причем именно в эту самую потерянную/выигранную минуту. Таким образом, мощность той области исторического континуума, в которой операция в масштабе батальона проиграна, увеличится. А это означает, что вероятности событий текущей Реальности будут модифицированы в неблагоприятном для наступающей стороны направлении. Иными словами, механизм, посредством которого в текущей Реальности реализуется проигрыш темпа, может носить косвенный характер. Происходит повышение «системного трения», что проявляется в виде серии неблагоприятных совпадений. В некотором смысле батальон попадает под действие аналога «закона Кармы»: единожды проиграв темп, он обречен и в дальнейшем терять оперативное время.

Понятно, что рассмотренный пример «выигрыша темпа в чистом виде» носит искусственный характер — в общем случае происходит интегрирование по всему классу подобных ситуаций.

563

Д.М.Буджолт.

564

В шахматах построение стратегического дерева носит название расчета вариантов.

565

Неким решением для стороны, плохо подготовившейся к войне, может стать неожиданная инновация — «генерал, научившийся порхать бабочкой».

566

Последний пример наводит на мысль, что борьба на море борьба за темп носит гораздо более жесткий характер, чем на суше: часто «опоздавший» корабль теряет боеспособность совершенно (например, тонет).

567

См. С.Переслегин. «Основные понятия аналитической стратегии». В кн. Э.Манштейн «Утерянные победы». М., ACT, 1999 г.

568

В связи с этим сражение при Шарлеруа — Монсе было априори проиграно для французов. В каком бы направлении не наступала их 5–я армия, дифференциальный выигрыш темпа оказывался отрицательным. Опираясь на текущий центр позиции (Брюссель), немцы свободно сосредотачивали свои силы против любого фланга армии Ланрезака.

569

В одной стратегической ролевой игре при планировании десантной операции через Ла-Манш между командующим германскими войсками и его начальником штаба состоялся разговор, почти дословно повторяющий диалог из известного фильма «Укрощения огня»:

— Да вы с ума сошли! Операция же просто не пойдет.

— Ну почему? Пойти — то она, наверное, пойдет, но — на пределе. Все «неизбежные во время войны случайности» придется парировать либо увеличением риска, либо уменьшением нагрузки на операцию.

— И в резерве у нас ни дивизии, ни дня, ни процента…

570

Подробнее см. С.Переслегин. Введение в теорию неаналитических операций. В кн. Б. Лиддел Гарт. Вторая мировая война. М., ACT, 1999 г.