ИЗ ИСТОРИИ ДУЭЛЕЙ

Ничто не может оправдать грубость и злобу.

Мы начнем нашу коллекцию дуэльных историй[24] следующим письмом от высокоодаренного джентльмена, потому что оно может представить остальные документы в нужном свете:

«Дорогой сэр! Когда я имел удовольствие встретить Вас в доме моего друга мистера Гартлана, Вы обратились с просьбой снабдить Вас описанием особенностей знаменитой дуэли между мистером Прайсом, братом нынешнего управляющего театром Друри-Лейн, и майором британской армии Грином, которая имела место в Хобокене, на берегу реки Гудзон (штат Нью-Джерси, как раз напротив Нью-Йорка), но пребывание вне дома и некоторые неотложные дела не позволили мне раньше представить его Вам.

Эта фатальная встреча состоялась весной 1816 года, и поскольку в то время я был в Нью-Йорке, то могу составить представление о ней лишь из рассказов, которые ходили в городе. Майор Грин прибыл в Нью-Йорк предыдущей зимой по пути в Канаду, как было принято, когда замерзала река Святого Лаврентия. Во время своего пребывания он отправился в театр и занял место в ложе, где сидели несколько американских дам, сопровождаемых мистером Прайсом, чей брат был управляющим данным театром. Во время представления мистер Прайс обратился с претензией к майору Грину, посчитав оскорбительной его манеру слишком пристально рассматривать дам, которые были на попечении Прайса. В свою защиту майор Грин объяснил, что он здесь чужой, только что прибыл из Европы и не осведомлен о манерах, принятых в Америке, и, глядя на красивых женщин в его ложе, он всего лишь пользовался правом, общим для всех мужчин в Англии – оценивать красоту, независимо от места, где ее можно увидеть. «Если же, – сказал он, – такого обычая тут не существует и я, воспользовавшись им, кого-то оскорбил, то прошу прощения за то, что непреднамеренно нанес оскорбление». Тогда этим все и кончилось. Майор Грин продолжил свой путь в штаб-квартиру в Канаде, но, едва только он там обосновался, некое лицо сообщило ему, что после его отъезда из Нью-Йорка мистер Прайс хвастался, что унизил британского офицера и преподал ему урок хороших манер, а также дал оценку его чести и храбрости. Поскольку его слова получили широкую огласку, майор Грин счел себя обязанным ответить на них. Он изложил эту историю командиру и офицерам своего корпуса, которые сочли, что он обязан потребовать объяснения. Когда зимние холода сошли на нет, Грин взял отпуск для поездки в Нью-Йорк. Дождавшись встречи с мистером Прайсом, он спросил, в самом ли деле тот позволил себе слова, которые ему приписывают. Мистер Прайс не отрицал их и, когда от него потребовали извинений, не дал их; так что их встреча стала неизбежной.

Но по законам Нью-Йорка дуэли запрещены, и выжившего могут покарать смертью, поскольку он виновен в убийстве. Чтобы избежать этого, ситуации, возникающие в Нью-Йорке, как правило, разрешаются на другом берегу Гудзона, который отделяет Нью-Йорк от штата Нью-Джерси, где законы против дуэлей не столь суровы. Место встречи обычно выбирают рядом с Хобокеном, где на крутом и скалистом берегу реки есть участок земли в пять – семь десятков квадратных метров; доступен он только с воды, и более спокойного и уединенного места для столь опасного разрешения дела чести не найти.

В субботний день обе стороны взяли лодки в Нью-Йорке и встретились в этом гибельном месте – наверное, единственном месте в мире, которое служит исключительно полем чести. Когда стороны бросили жребий, майору Грину выпала южная сторона, а мистеру Прайсу – северная. Дистанция составляла двенадцать шагов, и обе стороны стреляли одновременно по команде. Первый залп не принес результатов, и определенные усилия, которые предпринял секундант майора Грина для примирения, оказались бесплодными. Таким же безрезультатным оказался и второй обмен выстрелами. Майор Грин и его секундант заявили, что не хотят продолжения. Майор Грин не испытывает личной враждебности к мистеру Прайсу; смелость обеих сторон доказана достаточно убедительно; майор Грин защитил свою честь, отстоял репутацию среди коллег-офицеров и посему готов покинуть место дуэли. Мистер Прайс возразил и, в соответствии с печальной и кровавой практикой Америки, настоял на продолжении обмена выстрелами, пока один из дуэлянтов не падет. «Если речь идет об убийстве, а не о защите достоинства, – сказал майор Грин, – я должен принять во внимание свою безопасность – сделаем три шага вперед». Таким образом, дистанция сократилась до шести шагов – мистер П. получил от своего соперника пулю в голову и мертвым рухнул на месте.

После этого бедственного исхода майор Грин немедленно отбыл; чтобы избежать серьезных неприятностей, он поднялся на борт судна, идущего в Европу. Новости об этой дуэли оставались неизвестными в Нью-Йорке до следующего утра, когда были встречены всеобщим сокрушением. Мистер Прайс имел широкий круг знакомых, в котором пользовался большим уважением.

Так завершилась эта печальная история; но если Вы пишете о дуэлях, я добавлю еще несколько обстоятельств, которые могут быть интересными для Вас. Мистер Прайс погиб на том самом месте, где пал на дуэли единственный сын генерала Гамильтона. Это печальное событие вынудило генерала написать работу против дуэлей, которая стала свидетельством его христианского и философского склада ума. Но часто обстоятельства обладают таким воздействием, что публичный человек не может справиться с ними, и генерал расстался с жизнью на том же месте, где потерял своего сына. Спор возник между ним и мистером Аароном Барром, юристом из Нью-Йорка, который в то время был кандидатом на высокий пост вице-президента Соединенных Штатов от демократов; генерал же был несомненным лидером, представлявшим федеральные интересы. Из-за злобы и мстительности, которые в то время обе стороны испытывали друг к другу, примирения достигнуть не удалось, и фатальный исход был предрешен. Смерть Гамильтона вызвала потрясение в общественном мнении Америки – вместе с отданной ему данью благодарности за достойную службу своей стране. Он был другом Джорджа Вашингтона и в 1787 году сделал немалый вклад в создании федеральной конституции Соединенных Штатов. Его останки с должными почестями были погребены в главной епископальной церкви города, где в его честь был воздвигнут великолепный монумент.

На следующее утро после смерти мистера Прайса мой друг из Бриджтауна (о. Барбадос), который впоследствии был убит на дуэли здесь же, предложил мне взять лодку и посетить место, где происходила эта и много других дуэлей. Оно располагалось примерно в четырех милях от Нью-Йорка, но, прежде чем отправиться туда, мой друг дал мне возможность увидеться с бывшим вице-президентом мистером Барром, с которым, как с юристом, у него были общие профессиональные интересы. Его офис был переполнен людьми, и, пока мой друг был занят разговором, я внимательно изучал личность его собеседника. Сухая и подтянутая фигура Барра укрепила мою убежденность, что он выживет в любой, даже смертельно опасной дуэли.

Мы сели в нашу лодку и направились к месту дуэли, где лодочник нас тут же покинул. Здесь мы встретили человека, который описал нам обстоятельства последней и многих предыдущих дуэлей. Одна из них произошла не так давно, когда противники дрались при лунном свете и обменялись девятью выстрелами. Оказавшись на месте, мы увидели на земле пятна крови, а там, где стоял мистер Прайс, мы подобрали пулю. Здесь тоже был воздвигнут белый мраморный монумент с соответствующей надписью в память несчастного генерала Гамильтона.

В своей работе о дуэлях Вы рекомендуете секундантам никогда не ставить противников рядом со скалой, стеной или живой изгородью или с каким-либо предметом, который тянется параллельно сторонам дуэли, потому что он дает ненужное преимущество одному дуэлянту перед другим и позволяет более надежно целиться. На том месте, которое я описал, эта истина служит хорошим примером. До возведения монумента генералу Гамильтону скала служила указателем направления для того, кто стоял с южной стороны, а дуэлянт с северной стороны стоял лицом к воде, и обращает на себя внимание, что три человека, которых я упоминал, погибли как раз на этом месте, то есть на северной стороне. В настоящее время монумент стоит перед скалой, но его длинное основание может служить указателем направления.

Все эти детали привели меня к убеждению, на которое я и рассчитывал, – к надежде, что Ваш благородный труд поможет покончить с практикой, которая досталась нам от варварских времен и нарушает в равной степени и человеческие и божественные законы.

Имею честь оставаться

Вашим покорным слугой,

Томас Бродиган».

В память о мистере Прайсе мы включили другой отчет об этом же случае, который получили от нашего достопочтенного друга советника Диллона, которому случилось быть в Нью-Йорке во время этой дуэли:

«Мистер Прайс вступился за честь молодой женщины, которую оскорбили (взглядом. – Ред.) в нью-йоркском театре. Британский офицер, признав свою ошибку, принес весьма искреннее извинение; но по возвращении в Монреаль, в штаб-квартиру, его собратья-офицеры выдвинули против него обвинение, что он извинился перед лицом, которого они называли проклятым янки, унизив тем самым честь британского офицера. Ему пришлось вернуться в сопровождении других офицеров; встретив на Бродвее мистера Прайса, он у всех на глазах нанес ему удар по лицу, что и привело к дуэли в Хобокене на другом берегу Гудзона, где в долине между двумя высокими скалами они стрелялись из пистолетов на дистанции в двенадцать ярдов. Каждый произвел по шесть выстрелов; не было принесено никаких извинений, и седьмой выстрел попал в голову мистера Прайса, который тут же скончался. Общественные чувства нашли себе выражение в виде прекрасного мраморного монумента, воздвигнутого на месте дуэли, как свидетельство уважения к Прайсу, которым он пользовался при жизни, и сожаления о его гибели в этом кровавом конфликте».