Штурм «Золотой горки»

Газовые атаки

4 июня 1916 г. Юго-Западный фронт генерала от кавалерии А. Брусилова начал в Галиции успешное наступление против австро-венгерской армии. Развивая этот успех вспомогательных действий, Западный фронт генерала от инфантерии А. Эверта должен был нанести главный удар на участке усиленной Х-й армии у Сморгони — Крево.

Но, узнав о переброске сюда девяти дивизий противника, командующий не решился отдать приказ о наступлении.

Атаковать было решено на Барановичи. У Сморгони ограничились демонстративными действиями. Вот строки из газетных сообщений тех дней:

«В районе Сморгони и на участке к северу от Крево нами захвачены пленные и пулеметы».

«Наши летчики бомбили район местечка Солы. В налете участвовала эскадра из 6 аппаратов, сбросившая 48 бомб. Наши летчики и аппараты вернулись невредимыми, несмотря на неприятельский обстрел».

«Северо-восточнее Сморгони, в районе дер. Мартышки (сегодня — Березы), удачным ударом мы захватили ночью часть неприятельских позиций».

«В районе Крево ранен разрывной пулей в бедро полковой священник иеромонах Анатолий. У проволочных заграждений противника он выполнял свои пастырские обязанности около раненых и умирающих разведчиков, бывших в ночном усиленном поиске».

«К северу от Сморгони, в районе дер. Черняты наши части овладели участком неприятельских позиций».

В ответ немцы сами начали активные действия против русских войск.

У Сморгони местность между немецкими и русскими окопами сравнительно ровная и открытая. Пологая с запада на восток, она создавала выгодные условия для использования газов. 19 июня наблюдатели 19-й воздухоплавательной роты с привязного аэростата доложили, что видели немцев, которые переносили из грузовиков в окопы какие-то тяжелые предметы — не то снаряды, не то баллоны.

Вскоре после этого уже артиллерийские наблюдатели заметили, что при обстреле германских позиций после разрыва попавшего в окоп снаряда появилось облако бурого цвета, низко стелившееся по земле. Немецкие солдаты в панике бежали от этого места в тыл.

Эти наблюдения убедили русское командование в том, что немцы готовят газовую атаку.

Во всех полках солдатам и офицерам были выданы противогазы, перед окопами уложен хворост для костров и установлены сигналы на случай атаки.

2 июля в 3 часа 15 минут утра германская артиллерия открыла ураганный огонь по окопам первой и второй линии, по ходам сообщения, по артиллерийским позициям 64-й бригады и по всему тылу, в том числе и химическими снарядами.

Через несколько минут со стороны р. Гервятки, от станции Сморгонь и д. Лычники немцы выпустили первое облако газов синеватого цвета в направлении города. Газы вырывались из баллонов с сильным шипением. Как только было замечено облако, сигналисты заиграли на рожках условный сигнал, бойцы бросились к своим местам, надели маски и изготовились к бою.

Сквозь респираторы противогазов команды взводных звучали каким-то диким хрипом.

Костры впереди окопов не горели — дрова отсырели после дождя, — и газы вверх не поднимались.

Вслед за газовым облаком наступали цепи германской пехоты в масках. Немцы подошли вплотную к проволочным заграждениям и кричали «Рус капут!», держа в одной руке винтовку, а в другой — дубины, утыканные гвоздями для добивания отравленных.

Дружным пулеметным и оружейным огнем 254-го Николаевского и 253-го Перекопского пехотных полков атака была отбита. Немцы отступили в свои окопы. Их артиллерия усилила огонь.

Массированный обстрел. Снаряд за снарядом. Вокруг ад. Фонтаны черной и рыжей земли, вой осколков.

Немецкие снаряды разрывались, выпуская желтоватый дым с запахом хлора.

Батареи 64-й бригады вели ответный огонь. Артиллеристы в противогазах. Было тяжело дышать, пот заливал глаза. Один из канониров - вольноопределяющийся 1-го разряда В. Катаев — будущий известный писатель.

А на передовые окопы уже надвигалась вторая волна газов, более густая, высотой 6-8 метров, по фронту более четырех километров. За газовым облаком плыла дымовая завеса, из-за нее появились четыре линии цепей немецкой пехоты.

Русская шрапнель косила их ряды, ружейный огонь перебивался пулеметными очередями.

Волна за волной германская пехота, как на параде, шла вперед. Немцы валились, за ними шли новые. Опять валились. Опять вырастала новая стена. И никто из них до русских позиций не дошел.

Пулеметчики спасли положение, они срывали маски, мешающие вести прицельный огонь, и точно разили врага.

Немцы были отброшены. За 1,5 часа атаки газ проник на глубину 19 км и нанес большой урон войскам 26-го корпуса. Было отравлено 40 офицеров и 2076 солдат, из них в 254-м пехотном Николаевском полку — 1200 человек.

Окопы и ходы сообщения были завалены пострадавшими. Полковые санитары, врачи, фельдшера и медсестры 8-го санитарного транспорта со станции Залесье оказывали помощь.

411 солдат Николаевского полка умерли сразу. Телеги увозили почерневшие тела погибших, санитарные повозки были переполнены отравленными. Павших хоронили в братских могилах в деревнях Белая и Залесье.

Оказанием медицинской помощи и эвакуацией пораженных и раненных руководила уполномоченная, полковник графиня Александра Толстая — дочь Льва Толстого.

Лес и трава за Сморгонью на многие километры безжизненными пожелтевшими полосами тянулись почти до Молодечно.

В моральном отношении сморгонские позиции попали в число трудных для обороны. У солдат сложилась поговорка:

«Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал».

3 июля, на следующий день после немецкой газовой атаки, в 7 часов утра 255-й Аккерманский и 258-й Кишиневский пехотные полки начали штурм высоты 72,9 на северной окраине Сморгони — в поддержку начавшегося наступления одиннадцати русских дивизий на Барановичи.

Среди солдат высоту 72,9 называли «Золотая горка» - уж очень много жизней она забрала. С осени 1915-го на ее склонах шли бои, немцы установили здесь свою артиллерийскую батарею, которая обстреливала весь ближний тыл русских позиций. Для немецких наблюдателей, засевших в бетонном доте на высоте, любое перемещение русских было как на ладони.

За месяц до штурма, под руководством офицеров 52-го саперного батальона была начата прокладка минной галереи от передовых русских окопов через нейтральную полосу под немецкими траншеями до германской батареи.

Живой солдатский конвейер в тысячу человек по ходам сообщения скрытно выносил мешки с землей в тыл на 400-500 шагов, где ее ссыпали и маскировали. Другой людской конвейер из ближайшего леса также скрытно по ходам сообщения подносил бревна для укрепления галереи.

По готовности под землю было заложено два вагона бризантной взрывчатки, доставленной со ст. Залесье. (Железная дорога до этой станции функционировала всю войну).

Артиллеристы на поле, выбранном для позиций прямой наводки, заранее ночью отрыли ямы и их замаскировали.

В день атаки с рассветом противник увидел напротив высоты свежевыросший лесок — артиллерия поддержки пехоты была скрыта под срубленными и установленными в ямы деревьями.

Морские двухдюймовки расчеты моряков разместили прямо в окопах.

Штурмовые группы заняли окопы боевого охранения — у солдат и офицеров фуражки с ремешками под подбородок, на поясе — револьверы, тесаки в ножнах, гранаты, в руках — винтовки и ручные пулеметы. Шептали молитвы, молчали — обычное волнение перед атакой.

И вот — взрыв, грохот, землетрясение (гигантские воронки сохранились до сих пор). Огромное облако из земли и песка осело, и 412 орудий обрушили огонь на германские позиции. «В атаку!» 255-й пехотный Аккерманский полк с криком «Ура!» ворвался в первую линию немецких окопов. Было захвачено 98 пленных и четыре пулемета. Еще через час боя аккерманцы и подошедшие на помощь 258-й пехотный Кишинёвский полк заняли вторую немецкую линию и «Золотую горку», немцы отступили. Всю ночь шел бой. Аккерманский полк залег между второй и третьей линией германских окопов.

В наказание за газы пленных не брали. Перекололи всех.

В течение двух суток немцы контратаковали. Им удалось отрезать и окружить Кишиневский полк. Ночной штыковой атакой кишиневцы вырвались из окружения. Аккерманцам, у которых были большие потери, пришлось отойти в свои окопы.

Отличившиеся в бою штабс-капитан А. Худенко и подпоручик Д. Филонович были награждены орденами св. Георгия 4 степени. Один через левую, другой через правую воронку от взрыва «во главе партии разведчиков с криком «Ура» увлекая за собой людей, бросились вперед к немецким окопам, блиндажам и цементированным площадкам с пулеметами, где ручными гранатами и штыками выбили противника и взяли четыре пулемета, прожектор, телефонный аппарат и пленных». Подпоручик Д. Филонович «будучи ранен в грудь, выбыл из строя лишь тогда, когда передал командование своему заместителю взводному унтер-офицеру».

Этой же ночью из резерва Верховного Главнокомандования от Вилейки подошел лейб-гвардии Гренадерский полк в полном составе. До утра гвардейцы поправляли окопы и блиндажи, разбитые германской артиллерией. Они уже сражались на этих позициях осенью 1915 г., когда остановили врага у Сморгони и покрыли славой свое Боевое Знамя.

Немцы же, к утру перебросили к «Золотой горке» баллоны и рано утром пустили газ. Гренадеры без паники подготовились к бою, но немецкая пехота в атаку не пошла…

«Демонстративные действия» с обеих сторон продолжались, унося тысячи убитых, раненых и отравленных.

2 августа, в 1 час ночи немецкая атака началась от станции Сморгонь по обеим сторонам железной дороги. Сладкая, удушливая волна прямо в лицо. «Газы, маски! Зажечь костры!»

Хворост на бруствере окопов горел, освещая позиции. Солдаты и офицеры 16-го гренадерского Менгрельского полка лежали у костров. Здесь было легче. Огонь поднимал газы, и они проходили выше. Немцы шесть раз с промежутками времени более получаса выпускали из баллонов ядовитый дым. Его клубы медленно двигались на русские окопы, подгоняемые тихим ветром.

С рассветом начальник пулемётной команды подпоручик М. Зощенко, будущий известный писатель, увидел в бинокль в немецких траншеях солдат, выпускавших газ из баллонов. «Огонь!» Поднявшаяся в атаку германская пехота, не выходя за свои проволочные заграждения, быстро отступила. Рассвело и стало видно, что «многие гренадеры отравлены, лежали мертвыми. Другие стонали и не могли подняться». Был отравлен и М. Зощенко. Несмотря на боли в сердце и сильнейшие приступы кашля, он продолжал оставаться в строю. За мужество и отвагу, «проявленные в делах против неприятеля» в этом бою, он был удостоен ордена св. Станислава 2 степени с мечами.

В соседнем 14-м гренадерском Грузинском, коллективный подвиг совершили офицеры полка. Молодое пополнение растерялось несколько часов находясь в противогазах. Когда немцы полезли на штурм, началась неразбериха и паника. Тогда полковник А. Отхмерузи «так как голоса его не было слышно, презрев явную опасность, являя доблесный пример неустрашимости, присутствия духа и самоотверженности, снял маску, стал отдавать приказания, и открыв огонь, отбил наступление немцев, причём сам был отравлен ядовитыми газами и смертью своею запечатлел содеянный геройский подвиг» (Из представления к награждению полковника Акакия Отхмерузи орденом Св. Георгия IV степени посмертно). Его примеру последовали все офицеры в траншее. Паника улеглась, атаку отбили. Большинство солдат уцелело. Офицеры отравились и погибли.

Мужество и героизм стали нормой на сморгонских позициях.

22 августа южнее Сморгони, у Крево, немцы провели еще одну газовую атаку. Противник был отбит. От удушья погибли 116 русских солдат.

Еще в июле 1916-го части Х-й русской армии получили на вооружение жидкий газ, и это средство ведения войны стало рассматриваться «возможным к применению для вывода из строя большого числа бойцов противника независимо от тактических действий войск».

В Сморгони убывшую на Румынский фронт 64-ю дивизию сменила 2-я пехотная генерал-лейтенанта В. Васильева. (5-й Калужский, 6-й Либавский, 7-й Ревельский и 8-й Эстляндский пехотные полки).

В начале августа началась подготовка к первой в войне газовой атаке со стороны русских войск. Для нее был выбран участок германской позиции на севере Сморгони, от р. Вилии до поселения Боровый Млын, протяженностью 2 км.

Немецкие окопы на этом участке имели вид исходящего почти прямого угла с вершиной у высоты 72,9 — «Золотой горки».

Для удобства управления выпуском газа фронт был разделен на четыре равномерных участка, где началась подготовка окопов.

В первой линии траншей было устроено 29 ниш для размещения баллонов, за второй линией подготовленного участка были оборудованы четыре блиндажа-склада для их хранения.

От каждого склада к первой линии был проведен широкий ход сообщения (следы тех земляных работ сохранились до сих пор).

В ночь с 3 на 4 сентября, в блиндажи-склады было перевезено 500 больших и 1700 малых баллонов — 32400 кг сжиженного газа из расчета 960 кг на каждый километр в минуту.

Участок выпуска в 1200 метров был выбран с таким расчетом, чтобы центр газовой волны пришелся против «Золотой горки» и залил наиболее выступающую часть немецких окопов. По сторонам газовой волны была предусмотрена постановка дымовой завесы.

Метеорологическая разведка на выбранном участке началась 5 августа, а 5 сентября в 12 часов дня при первых признаках благоприятного ветра начальник 5-й химической команды попросил разрешение на атаку.

В 16.45 такое разрешение из штаба Х-й армии в Молодечно было получено, и химическая команда приступила к работам. Метеонаблюдения проводились каждый час, а с 2 часов ночи 6 сентября — каждые 15 минут.

В 22 часа солдаты 3-го батальона 5-го пехотного Калужского полка начали переноску баллонов со складов в передовые окопы. В 2 часа 20 минут баллоны были установлены в ниши. В 2 часа 50 минут было снято сторожевое охранение, а ходы сообщения к его окопам были заложены заранее подготовленными мешками с землей. В 3 часа 20 минут все солдаты и офицеры надели маски. В 3 часа 30 минут атака началась. Газ был выпущен одновременно по всему фронту выбранного участка, на флангах были зажжены дымовые шашки.

Газ, вырываясь из баллонов, поднимался сначала высоко вверх, затем, постепенно оседая, сплошной стеной от двух до трех метров высотой полз на окопы противника.

Через 3 минуты после начала атаки в немецком тылу были выпущены три красные ракеты, осветившие облако газа, уже надвинувшееся на передовые окопы.

Германская артиллерия открыла сильный огонь по русским позициям. В ответ русская артиллерия огнем химическими снарядами подавила все восемь батарей противника.

Внезапно разрывом двух немецких мин и снаряда была разбита ниша и полностью разрушены три баллона с газом, а три сильно повреждены.

Вырвавшееся ядовитое облако, не успевая распыляться, обжигало находившихся вблизи русских солдат. Концентрация газа в окопе была столь велика, что марлевые повязки быстро высыхали, а в противогазах лопалась резина.

В экстренном порядке атака в 3 часа 45 минут была прервана.

Посланная разведка определила, что намеченный для атаки участок полностью поражен, в немецких окопах слышались стоны и крики. В лощине, северо-западнее высоты 72,9 остатки газового облака были видны до 6 часов утра.

За 15 минут атаки был выпущен газ из 65 больших и 977 малых баллонов, или 13 тонн, что дало около 1 тонны газа в минуту на 1 километр фронта.

В 4 часа 20 минут солдаты начали переносить баллоны в склады, и к 10 часам утра все имущество было убрано без помех со стороны немцев.

Атака была признана успешной, «она нанесла тот урон, который и следовало ожидать от выпущенного количества газа».

22 сентября немцы ответили своей газовой атакой южнее озера Нарочь против 2-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенанта С. Поспелова.

Две волны удушливых газов проникли далеко за линию фронта в район деревень Узла и Брусы, выведя из строя 2660 человек. Ожесточение воюющих сторон нарастало. В дальнейшем газовые атаки продолжались с обеих сторон до зимы. (При низких температурах газы были не эффективны).