Глава 19

РОЛИ МЕНЯЮТСЯ

Сержант и три солдата перешли мост и скоро установили контакт с замком.

Присутствующий немецкий личный состав и солдат официально понизили до статуса военнопленных.

Поскольку я оказался единственным немецким офицером, говорящим по-английски, меня препроводили через мост к американскому командному пункту, где я подал донесение из «Офицерского особого лагеря для военнопленных 4С — 1500 офицеров и солдат союзников, все целы и невредимы».

Меня отвели назад в замок и всем приказали ждать. На минуту я зашел в один из наших подвалов, чтобы взять свой «багаж», а когда вернулся, все наши офицеры куда-то исчезли, оставив свои мешки военнопленных валяться на траве. Судя по всему, за ними пришли с другого берега реки.

Я было собрался отправиться вслед за ними, но меня остановили. Я еще не осознал, что являлся пленным, а значит, мог передвигаться исключительно под конвоем. Вместе с британским офицером я покинул замок в последний раз — и без моего маленького чемоданчика! Правило военнопленного номер 1: никогда не выпускайте свой мешок из рук или из вида!

На рыночной площади собралась целая толпа американских военных. Хотя меня сопровождал британский офицер, американцы немедленно заорали: «Руки вверх!» Сочтя более благоразумным пренебречь формальностями превосходства в ранге, я подчинился.

«Вот так-то», — последовал одобрительный ответ.

Помню, я видел ручной микрофон на портативном передатчике — такого в нашей немецкой армии никогда не было.

Во второй раз прибыв на командный пункт, я обнаружил всех наших офицеров, стоящих в ряд на тропинке в трех шагах друг от друга лицом к ограде. Меня начала мучить мысль, а не было ли это всем известным «печальным концом».

Меня обыскали, и я лишился бритвы и двух свечей. Я занял свое место в конце ряда.

Примерно через полчаса стояния и ожидания, которые, как я теперь понял, являлись самой примечательной или самой непримечательной чертой жизни военнопленного, нас разместили в соседнем доме.

Здесь был весь лагерный личный состав — пленные американцев, за исключением капитана Пюпке, дежурного офицера и квартирмейстера, занятого добыванием пищи для своих бывших подчиненных. Эти двое принесли нам поразительные известия, когда присоединились к нам позже в американском лагере военнопленных в Веллде. В конце концов, в лагере было радио! Не меньше двух штук работали на полную во дворе в течение нескольких дней до перевода бывших пленных. Почти через десять лет из книги капитана Рейда («История замка Кольдиц») я узнал, что на верхнем чердаке над часовней был построен планер. Им планировалось воспользоваться в том случае, если замок будет атакован и окружен[82].

Через несколько часов мы узнали, что в концентрационном лагере в городе, где работали венгры, нашли несколько трупов. Убийства хотели свалить на нас. Это было дело СС. Как и мы, они получили приказ эвакуироваться и двинулись с пленными «на восток». Кто отказался идти, был расстрелян. Другие спрятались и были освобождены американцами. Именно они и рассказали, что мы в замке не имели к этому никакого отношения, и наш смертный приговор пока отложили. Но оставалось еще одно дело, неясность которого угнетала нас пару следующих недель.

В тот вечер, 16 апреля 1945 года, пришел приказ: «Комендант и офицер службы охраны на выход». Мы оба по-прежнему отвечали за судьбу Prominente, которых я отконвоировал в лагерь военнопленных в Кенигштайне. Примерно через две недели, наконец, пришло известие о том, что все эти офицеры находились в руках американцев; только тогда мы потеряли свой собственный «особый» статус.

Занавес опустился. Когда он снова поднялся, роли поменялись. Теперь военнопленным был я. Но спектакль продолжался. Комедия ли это? Трагедия ли?

Примечания:

8

Немецкий (фр. пренебр.).

82

Хотя этот планер был сфотографирован, найти эти фотографии, несмотря на длительную переписку, до сих пор не представлялось возможным. Доктор Эггерс не знал об этом предприятии до его освобождения из тюрьмы Торгау в Восточной Германии в 1955 голу. Позже он узнал у служащего городского музея в Кольдице, что городские жители видели этот планер. Его значение не было оценено должным образом, и его уничтожили. (Примеч. ред.).