550-529 гг. до н. э. – Правление Кира.

521 г. до н. э. – Держава Дария I Ахеменида простирается до Инда.

490– 480 гг. до н. э. – Греко-персидские войны.

334 г. до н. э. – Начало завоевания Персии Александром Македонским.

250 г. до н. э. – Объединение Парфии; образование Парфянского государства под властью династии Аршакидов, пришедших на смену Селевкидам, преемникам Александра.

III – I вв. до н. э. – Династия Птолемеев в Египте.

I в. до н. э. – Завоевание Восточного Средиземноморья Римом.

53 г. до н. э. – Красс терпит поражение от парфян при Каррах.

I в. н.э. – Распространение христианства на Востоке.

224 г. н. э. – Арташир основывает династию Сасанидов.

III – IV вв. – Восточная Римская империя. Держава Сасанидов распространяет свою власть до Йемена.

610-614 гг. – Захват Хосровом II Иерусалима, Армении; апогей державы Сасанидов.

628 г. – Поход византийского императора Ираклия против Хосрова.

632 г. – Смерть Мухаммеда.

634 г. – Начало арабских завоеваний.

651 г. – Завоевание Ирана арабами. Конец династии Сасанидов.

661 – 680 гг. – Халиф Муавия; начало династии Омейядов.

680 г. – Резня при Кербеле.

732 г. – Битва при Пуатье между арабами и франками под предводительством Карла Мартела.

751 г. – Арабы наносят поражение китайским войскам при Таласе; апогей и конец арабских завоеваний.

750-945 гг. – Династия Аббасидов.

786-809 гг. – Харун ар-Рашид.

IX в. – Эмираты Саффаридов и Саманидов в Иране. Распад «арабской» империи.

945 г. – Взятие Багдада Буидами. Начало династии Буидов.

969 г. – Утверждение династии Фатимидов в Египте.

Вторая пол. XI в. – Распространение ислама среди тюркских кочевых племен.

1055 г. – Вступление тюркских войск Сельджукидов в Багдад.

1071 г. – Победа тюркских войск над византийскими у крепости Манцикерт.

1174-1193 гг. – Правление Салах ад-Дина.

1189-1204 гг. – Третий и четвертый крестовые походы.

1220 г. – Завоевание Чингисханом Самарканда и Бухары.

1258 г. – Хулагу-хан занимает Багдад.

3 сент. 1260 г. – Разгром монгольского войска египетскими мамлюками.

Начало XV в. – Египет становится культурным центром мусульманского мира.

1405 г. – Смерть Тимура.

1453 г. – Взятие турками Константинополя и превращение его в столицу Османской империи.

1502-1524 гг. – Правление шаха Измаила; начало династии Сефевидов. Прекращение экспансии Османской империи в Иране.

Первая пол. XV в. – Расцвет мусульманских держав: Османской империи, Персидской империи и империи Моголов.

1571 г. – Морское сражение при Лепанто; турецкий флот терпит сокрушительное поражение от соединенного флота католических государств Европы.

1587-1629 гг. – Правление шаха Аббаса I. Перенос столицы в Исфахан. Широкое строительство в Исфахане.

1623-1624 гг. – Завоевание Аббасом Ирака; взятие Багдада.

1683 г. – Турецкие войска терпят поражение под стенами Вены.

1721-1722 гг. – Поход афганцев-гильзаев на Исфахан. Захват власти Махмудом.

1736-1747 гг. – Правление Надир-шаха.

1739 г. – Захват и разграбление Дели Надир-шахом.

1798-1799 гг. – Экспедиция Наполеона Бонапарта в Египет.

1813-1828 гг. – Войны России с Персией. Туркманчайский мирный договор.

1830 г. – Появление французов в Алжире.

1833 г. – Египет получает автономию при Мухаммеде Али.

1853 г. – Русский царь называет Турцию «больным человеком» Европы.

Сер. XIX в. – Возрождение арабского национального движения в Египте.

1881–1904 гг. – Завоевание Туниса и Марокко Францией.

1882 г. – Бомбардировка Александрии англичанами. Начало английской оккупации Египта.

1907 г. – Англо-русское соглашение о разграничении сфер влияния в Иране.

1914 г. – Установление английского протектората в Египте.

1916 г. – Соглашение «Сайкс-Пико» между Англией и Францией о разделе земель Турецкой империи.

1917 г. – Декларация Бальфура о создании «еврейского национального очага» в Палестине.

1918 г. – Распад Османской империи. Иран, Ирак, Египет под англо-французским влиянием.

1918-1923 гг. – Возрождение пантюркизма.

1936 г. – Англо-египетский договор; политическая независимость Египта.

Из всех мусульманских стран наибольшую дистанцию по отношению к арабам несомненно держит Иран. Если в Египте или же в Магрибе национальное самосознание подчас растворяется в более широком самосознании арабов и сторонников ислама, а Египту так даже нравится играть роль лидера арабского мира, то важнейшей чертой ментальностей Ирана, его «пережитой истории» является отмежевание от арабов, даже при том, что первые историки в Иране писали по-арабски, даже при том, что до арабов в Иране вообще не было историков. Национальное самосознание со времен принятия ислама здесь формировалось в форме шиизма, как и в Алжире, но враждебность по отношению к арабам, а затем к туркам была сильнее враждебности к суннитам. Эта черта явственно проступает в школьных учебниках, как и то, что для Ирана славная эпоха, величие страны, – это отнюдь не период исламизации, а время правления Сасанидов, которые были впоследствии побеждены арабами… На европейский взгляд, самый выдающийся период иранской истории – это эпоха Ахеменидов, поскольку ее наследие было воспринято культурой Греции, Рима, культурой Возрождения. Но стоит отойти от этого европейского взгляда, и законность позиции иранцев становится очевидной. Эпоха Сасанидов – это и впрямь период, когда сверкающее величие Персии не ведает соперников, когда соседняя Римская империя клонится к упадку под ударами варваров. Впрочем, этот период продолжался недолго, и конец ему положило арабское завоевание.

Итак, в Иране, как и в Египте, очень большое место отводится доисламской истории страны. С самого начала отчетливо и даже дважды сформулировано, что иранцы – это арии по происхождению.

«На заре истории. Арии» – так называется вступительная глава учебника по истории, выпущенного университетом Пехлеви (V. 29).

«Четыре тысячи лет назад с равнин и с гор Севера пришли многочисленные племена. Это были арийские племена, и они являются предками современных иранцев (…). Произведенные недавно раскопки показали, что персы тех времен имели блестящую цивилизацию и были исключительно талантливыми архитекторами».

Итак, слава Ирана предшествует славе ислама. Персы не всегда были мусульманами.

«Как и все древние народы, иранцы в прежние времена верили в многочисленных богов, но Зоро-астр научил иранский народ думать по-новому. Великим богом стал у них Ахурамазда; его наставления записаны в книге «Авеста». Он учит трем главным принципам жизни: доброму слову, доброму деянию и точной мысли» (V. 29).

Итак, Иран, прежде чем осознать себя первой из великих империй, выступает в качестве основателя первой великой религии[45].

Сначала «храбрые мидийцы прогнали ассирийцев (т. е. жителей современного Ирака) и обрели независимость». Насколько всегда соблюдается дистанция по отношению к семитам, настолько ее стараются уменьшить в том, что касается Запада. Об этом свидетельствует история державы Ахеменидов. Она заимствована из греческих и римских источников. Так, здесь обнаруживаются мифы и легенды, связанные с возникновением Рима. Вот история рождения Кира.

«У царя Астиага была дочь Мандана. Однажды ему приснилось, что у нее из живота выросло огромное дерево, которое накрыло собой всю Азию. (Согласно Геродоту, «из чрева его дочери изошел такой поток, который затопил всю Азию».) В другом сне из тела дочери вырос виноград. Царь позвал одного из своих магов и спросил: «Что означает этот сон?»

«У Манданы будет сын, который станет величайшим из царей; он захватит принадлежащие тебе земли и целый мир впридачу».

Астиаг испугался; он отправил свою дочь на восток страны, где выдал ее замуж за Камбиза, а когда она родила, жестокий дед приказал отнести ребенка в лес и оставить его на съедение диким зверям. Слуга, которому поручили это дело, передал младенца леснику. А у того как раз только что умер новорожденный сын, и он сохранил жизнь мальчику, которого ему оставили. Так осуществилась судьба Кира. Он вырос большим и сильным и вскоре пошел войной на Астиага, поскольку тот облагал своих подданных слишком большими налогами. И он победил Астиага.

Кир создал одну из самых совершенных армий своего времени: у него были даже колесницы, запряженные шестнадцатью быками. Цари Вавилона, Лидии и Египта объединились против него, но он вышел победителем и завоевал Вавилон.

«Шестьдесят лет назад был найден указ Кира, провозглашавший свободу народов; именно этим указом были освобождены евреи, которые семьдесят лет находились под властью ассирийцев» (V. 29).

История Дария и его преемников содержит в себе сюрприз для западного читателя. Рассказывается о его величии и справедливости, о возмущениях вавилонян, о расширении империи. Дарий много раз водил свои войска в Европу, занял Македонию и часть современной Румынии. Но нет ни слова о вторжении Ксеркса в Элладу, о войнах с Грецией, о Марафонском и Саламинском сражениях…

Отсутствует, таким образом, вся история конфликта «греков с варварами», т. е. какой бы то ни было политический и культурный антагонизм с этими народами, основавшими цивилизацию на Западе, пропадает.

А вот сопротивление римским завоевателям воспроизводится подробно: это урок храбрости и славы.

После Селевкидов и Аршакидов войны с Римом становятся частыми:

«Римской армии, которая завоевала Европу и Африку, так и не удалось, даже при Антонии, захватить в Иране ничего, кроме узкой полоски земли».

Величие персидской державы вдохновляет Арташира, который мечтает восстановить империю Ахеменидов и воссоздать зороастризм как залог религиозной целостности Ирана.

«Арташир несколько раз бьет римлян, занимает Армению, а его преемник Шапур берет в плен императора Валериана. Сохранился рельеф, где он изображен коленопреклоненным перед Шапуром, сидящим на лошади» (V. 29).

В эпоху Шапура II Великого Персидская держава побеждает главных своих врагов: на юге – арабов, армию которых Шапур II разбивал несколько раз, и Византийскую империю.

«Однажды Шапур II, переодевшись, пробирается в Константинополь, но его обнаруживают и бросают в темницу. Ему удается бежать. И вот он доходит со своей армией до предместий столицы. На него вновь нападает император Юлиан, но сам погибает. Шапур II царствовал семьдесят лет и пережил десять римских императоров» (V. 29).

«Ездгерд поручил воспитание своего сына арабскому эмиру, правителю одной из провинций империи, для того чтобы сын не рос в окружении роскоши. Тот вырос умелым всадником и охотником. Он и его брат оспаривали престол друг у друга. Было решено, что корону получит тот, кто сумеет достать ее из ямы со львами. Верх одержал Вахрам (…). Он дал бой желтокожим (гуннам), достиг пределов Индии, предоставил свободу всем христианским народам, которые желали сохранить свою веру, и заключил со всеми мир».

Итак, вновь и вновь стараются подчеркнуть терпимость «царя царей». В действительности же политика насильственного насаждения зороастризма была в это время как никогда активной, в особенности в христианской Армении. Что касается «мирного договора» между Ираклием и Хосровом, то на самом деле это был раздел Армении между Византией и Персией. «Святой Крест был отдан римлянам, и Ираклий самолично доставил его в Иерусалим» (V. 29).

Арабское завоевание и падение Сасанидов – это катастрофа. Было несколько предзнаменований этого.

«При Перозе на империю обрушилась великая засуха; «царь царей» закупил продовольствие в других странах, чтобы справиться с голодом, заставлял богатых делиться их запасами. Он учредил праздник Абрезаган в ознаменование долгожданного дождя. Но он совершил и нечто очень постыдное: убил своего брата и других принцев-Сасанидов, чтобы кроме его детей не было претендентов на престол (…). Наказание обрушилось на него в виде чумы, от которой он умер (…). Спустя некоторое время в державе Сасанидов наступил полный хаос. Один за другим сменились двенадцать государей, среди которых были две царицы».

В 632 г. на престол вступил Ездгерд III, последний Сасанид. В двенадцатом году хиджры (634) мусульмане начали свое наступление. Они побеждали ссорившихся между собой иранских военачальников. Ездгерд III вынужден был бежать в восточные провинции. Арабы взяли и разграбили столицу Ктесифон, а «царь царей» нашел себе далекое пристанище вблизи Мерва.

«Там он попросил убежища у одного мельника, и тот его приютил, но, увидев драгоценности и одежды царя, убил его, чтобы ими завладеть» (V. 29).

Таков был конец великого царства Сасанидов. Зороастризм был отброшен, и «в Иране началась новая блестящая эра».

Я расспросил Махияра Джавахерьяна как учитель в школе рассказывал ему об исламе, об арабском завоевании. Он хорошо это помнит. «Первое представление об арабах – бродяги, не имеющие никаких правил, живущие в пустыне, как придется, разбойники (…). Будучи отсталыми, они перемещаются на верблюдах, тогда как в великой персидской армии была сильная кавалерия (…). Иранцы были побеждены, но в этом не было вины их царя; это случилось потому, что они были ослаблены многочисленными войнами (…). Арабы воспользовались этим, и кроме того, их вдохновляла фанатичная вера, которая могла повести хоть на край света…»

История Мухаммеда излагается по традиционной схеме, но в шиитском Иране титул имама предшествует имени Али: «Али был первым имамом шиитов». Школьное описание Али точно соответствует образу иранского крестьянина», – говорил мне Махияр. Получается, что до Али у Мухаммеда не было истинных преемников. Учительница объясняла, что арабы враждовали с Али, потому что он был связан с Пророком через свою супругу Фатиму, дочь Мухаммеда, что арабы презирали девочек и часто хоронили дочерей живьем сразу после их рождения. Мухаммед был первым арабом, который стал их уважать, а свою собственную дочь он отдал Али. И кроме того, Али учил искусству управления. «Слова Али» будут изучаться всеми правителями, так же как и слова Мухаммеда.

Итак, «прославленный Али защищал честь ислама. Он постоянно боролся с отступниками, он был убит одним из своих врагов» (V. 29).

И вот основополагающий эпизод:

«После смерти Муавии имам Хусейн, сын Али, провозгласил джихад; он отправился в Куфу, чтобы собрать там войско, но жители города не сдержали своего слова: они покинули внука Пророка, и тот остался лишь с семьюдесятью двумя своими родственниками. Он мужественно сражался и погиб вместе со всеми ними в бою, равного которому нет в Истории. От стал жертвой предательства» (V. 29).

С тех пор исповедующие ислам разделились на верных Али шиитов, у которых было двенадцать имамов, и суннитов, которые говорят, что после Мухаммеда было четыре халифа. У шиитов принято насмехаться над двумя последними халифами и поносить их. В день Ашуры в Мешхеде, святилище шиитов, высмеивают Омара, осыпая его оскорблениями по-персидски. О человеке с плохим характером говорят: «это Омар», «у него голова Омара». Смеются также и над манерой суннитов молиться со скрещенными руками, в то время как шииты молятся с простертыми ладонями.

Все это восходит к антиарабской традиции: под негодяями-«отступниками», с которыми сражался Али, понимается в первую очередь араб-сириец Муавия; равным образом арабам приписывается жестокое отношение к девочкам; наконец, «презренный» город Куфа находится в Месопотамии, т. е. на территории Ирака, на арабской земле.

Итак, вот один из корней антагонизма между Ираном и остальным мусульманским миром, в особенности Ираком, где преобладают сунниты.

Что удивительно, так это то, что Иран стал по-настоящему шиитским лишь восемь веков спустя, в эпоху, когда главными его врагами были не арабы, а турки, которые теперь оказались самыми активными проповедниками и приверженцами суннизма.

Этот факт лишний раз подтверждает то, что история излагается так, как она видится сегодня. Изданный университетом Пехлеви учебник забывает упомянуть, что после резни при Кербеле мусульманская Персия в целом еще несколько веков стояла на стороне суннитов.

Вся история периода до монгольского нашествия XIII в. в изложении для детей проникнута враждебностью к арабским завоевателям.

«Халифы понемногу утрачивали свою власть. Потомки дяди Пророка – Аббасиды – пользовались любовью. Иранцы были еще сильнее настроены против Омейядов, чем другие мусульмане (…). Имея хорошее войско, против Омейядов выступил Абу Муслим, и тут восстал весь Иран вплоть до Месопотамии. В 750 г. халиф из династии Омейядов был убит (…). Началось пятисотлетнее правление Аббасидов. Халиф Мансур приказал разобрать дворец Хосрова, и на его месте в Багдаде был возведен великолепный дворец из кирпича. Он был выстроен так умело, что арабам не удалось его разрушить» (V. 29).

Таким образом, вся эпоха Омейядов – от резни при Кербеле до возвышения Абу Муслима (т. е. период зависимости иранцев от арабов из Дамаска) отсутствует. Во времена Аббасидов, как известно, империя постепенно превращается из арабского государства в государство мусульманское, в котором неарабские народы чувствуют себя более свободно. И у истоков этой «революции» стоял именно перс из Хорасана – Абу Муслим. Вот почему эпохе Аббасидов отдается предпочтение, тогда как в иракских учебниках этот период, наоборот, совсем пропадает…

«Иран принял ислам, но не правителей для своих земель», т. е. арабов. После завоевания «иранцы все время старались вернуть себе независимость. Государи как будто повиновались Багдаду, но лишь внешне. Иран снова обретал свободу».

«Восстановлению независимости способствовали четыре великих эмирата: династии Тахиридов (821–873), Саффаридов (861–900) и Саманидов (819–999) и Буидов (935–1055)».

После правления Харуна ар-Рашида, прославленного в «Сказках тысячи и одной ночи» и возродившего персидский этикет эпохи Сасанидов (придав культуре мусульманского мира колорит клонящейся к упадку рафинированной персидской культуры), наступает царствование Мамуна (191–211 гг. хиджры, т. е. 813–833 гг.).

«Сын Харуна ар-Рашида был по матери персидского происхождения; он стал халифом и убил Амина в Багдаде». Амин был сводным братом Мамуна, его мать была арабского рода, тогда как Мамун был сыном второй жены Харуна ар-Рашида, персидской рабыни. Предвидя конфликт и образование двух враждующих кланов, Харун ар-Рашид разделил наследство на две части, отдав преимущество Амину. Амин хотел подчинить себе брата, и вскоре между ними началась война. Несмотря на яростное сопротивление арабского Багдада персам, Мамун одержал верх. Для того чтобы сблизить шиитов и суннитов, он попытался официально установить догматы мутазилизма[46], но ему это не удалось. Однако, «поскольку иранцы любили потомков Али, Мамун провозгласил своим преемником восьмого имама шиитов Али ар-Ризу, который происходил от Хусейна. Но имам Али ар-Риза умер, отведав отравленного винограда в небольшой деревне. С тех пор его гробница в Мешхеде является местом паломничества шиитов (…).

Багдадские халифы стремились хитростью и лицемерием расколоть иранцев. Так, они побуждали к конфликтам Саффаридов и Саманидов (династии, утвердившиеся в центре и на северо-востоке страны). Один из Саффаридов, Амр, попал однажды в плен к Саманидам. Сторож готовил ему тюремную трапезу. В этот момент привлеченный запахом пес сунул нос в котелок, застрял в нем и, обжегшись, удрал вместе с котелком. «Вот видишь, – сказал Амр сторожу, – видишь, как все переменилось… Еще вчера искуснейшие повара один за другим подносили мне самые лучшие блюда, а сегодня обыкновенная собака уносит мою миску» (V. 29).

(…) «Государство Саманидов, сосредоточенное вокруг Бухары, в X в. переживало исключительный расцвет». Как и Саффариды, Саманиды сочинили себе генеалогию, восходящую к Сасанидам. При дворе Саманидов родилась персидская литература, прославленная «Шах-намэ» Фирдоуси и музыкальной поэзией Рудаки.

«Рассказывают, что Махмуд, основатель династии Газневидов, пришедший на смену Саманидам, захотел расплатиться с Фирдоуси и приказал выдать ему столько монет, сколько предполагал его предшественник, однако монеты были серебряные, тогда как он должен был платить золотом… Фирдоуси увидел в этом дурное предзнаменование и бежал. Государь, должно быть, раскаялся, так как приказал догнать Фирдоуси и заплатить ему разницу; но поэт к этому моменту уже умер.

(…) Тем временем доблестные герои Мазендарана подстерегали арабов с высот Эльбурса (горы на западе страны). Больше всего персы хотели возвратить былое величие, существовавшее до арабов; они мечтали прогнать Аббасидов, ставших жестокими и злыми (…). Наконец, в 334 г. хиджры (945) армия под предводительством Ахмеда вошла в Багдад. Халиф был свергнут, и Багдадский халифат в течение ста лет после этого находился в руках Бундов, выходцев из прикаспийской области Гилян…

Именно в эту эпоху жил Авиценна, великий врач персидского происхождения, сначала при дворе Саманидов в Бухаре, а затем в Исфахане. В его книгах (например, в «Книге исцеления») черпала знания европейская наука того времени».

Газневиды были «могущественными и доблестными» государями. Они завоевали Хорасан, Систан и восточную часть Индии. Махмуд совершил несколько походов в Индию, борясь там с идолопоклонниками и уничтожая идолы. Газневиды покровительствовали художникам и ученым, например великому астроному Бируни, который написал книгу о культуре, религии и нравах Индии.

Затем «Газневиды были побеждены Тогрул-беком Великим, героем из династии Сельджукидов. В 1055 г. он управлял государством, простиравшимся от Туркестана до Средиземного моря. Он был турецкого происхождения, но воспринял иранскую культуру. Он первый стал носить титул султана». Его преемник, Алп Арслан, в 1071 г. разгромил византийскую армию при Манцикерте; император Роман Диоген был взят персидскими войсками в плен. Но султан решил его освободить»…

Именно в эту эпоху жил «великий поэт Омар Хайям, астроном и математик, создатель универсального календаря; его литературное произведение «Рубайят» было в 1859 г. переведено на английский Эдвардом Фитцджеральдом» (V. 29).

В это же время секта исмаилитов создала под предводительством Хасана ибн Саббаха тайную организацию ассасинов, которая подготавливала убийства правителей.

Это была «строго централизованная организация; ее члены – борцы, или фидаи, – убили множество знатных людей, правителей. Они жили в неприступном замке и являлись последователями Хасана ибн Саббаха, который посылал их убивать своих врагов. Имя ассасинов происходит от арабского слова хашишийун – курильщик гашиша. Этим наркотиком злоупотребляли члены секты, чтбы пережить в воображении блаженства рая и чтобы опьянить себя перед совершением своих дерзких деяний. Больше ста лет они сеяли ужас вокруг себя, однако монгольским завоеванием их могуществу был положен конец, а их логово было разрушено» (V. 29).

Официально Иран стал шиитским лишь с приходом к власти Сефевидов в 1502 г. Симпатия к потомкам Али проявляется в учебнике постоянно, но в нем нет выраженной враждебности по отношению к государям-суннитам, тем более что те (например, Саманиды) стремились, насколько возможно, обеспечить утверждение и расцвет персидской культуры.

Национальное чувство сильнее привязанности к шиизму. Ярчайшим свидетельством этого служит тот факт, что если часто произносят проклятия в адрес арабов и монголов, «которые все разорили», то турок щадят. В противоположность тому, что вытекает из соответствующим образом скомпонованных текстов, не Газневиды (ирано-афганцы), а как раз турки-Сельджукиды, разбив в 1040 г. Газневидов под Данданаканом, прогнали Бундов из Багдада и пришли, таким образом, на смену подлинно иранским государям. Чисто иранский период халифата закончился с падением Бундов. Но в отличие от арабов турки приняли и распространяли персидскую культуру. Отождествляя себя с персидской державой, величие которой они стремились возродить, турки как бы обеспечивали этой культуре наднациональный престиж (V. 17). Кроме того, турки назвали государя султаном в отличие от прежнего халифа, законность которого таким образом сохранялась. И эта султанская власть впервые появилась в Персии.

Монгольское владычество продолжалось в Иране более полутора веков. И если для большинства исламских стран это владычество связывалось с упадком Багдада и с первым периодом преобладания Египта, то разоренному монголами Ирану удалось (как в свое время Греции) покорить свирепого завоевателя своей культурой, хотя статус великой державы был утрачен.

И еще раз освобождение должно было явиться из северных провинций, на этот раз – от курдского рода, языком которого был азербайджанский и который «называл себя сейидами – потомками Пророка по линии седьмого имама. С помощью кызылбашей[47], носивших чалму с двенадцатью пурпуровыми полосами, курды постепенно распространили свою власть на Иран и основали династию Сефевидов, придерживающуюся шиизма». На самом деле у Сефевидов был своего рода религиозный орден суфитского толка, который сначала провозгласил шиизм в Азербайджане. Из Азербайджана господство Сефевидов распространилось на всю Персию, и в 1501 г. Исмаил провозглашает себя шахом Ирана.

«Сражаясь с суннитами-османами на Чалдыранской равнине, он бился с такой силой, что разрубил своим мечом одну из вражеских пушек» (V. 29).

На самом деле Исмаил воевал с саблей против артиллерии, находя пушки недостаточно рыцарственными, и был разбит. Но это славное поражение создало ему репутацию героя.

Величие страны укреплялось в долгое царствование Тахмаспа, которое, «к несчастью, явилось чредой войн, разорявших страну, так как шах в борьбе против османов на Востоке и узбеков на Западе использовал тактику «выжженной земли». Власть контролировалась тогда кызылбашами, воинами-тюрками, что вызывало сильное недовольство персов. Исмаил II попытался положить этому конец, заменив кызылбашей гвардией из пленников-грузин, обращенных в ислам. Из пленниц-грузинок он сформировал новый гарем; дети грузинских и тюркских пленниц оспаривали друг у друга власть. Но замена кызылбашей не обошлась без неприятностей.

«На шатер шаха не натягивают старые шкуры», – сказал Исмаил. Вскоре он был отравлен (V. 29).

В царствование Аббаса, прозванного Великим, держава вновь обрела могущество и славу.

«Прославленный царь, утонченный, ценивший искусства, он сделал Иран великим государством, а Исфахан – одной из мировых столиц. Он построил сотни километров дорог, мосты, караван-сараи; в одном только Исфахане были построены 162 мечети, 1802 караван-сарая и 273 общественные бани. Он позвал к себе на службу иностранных советников и с их помощью создал мощную армию. В 1031 г. хиджры (1623) он с помощью английских советников завладел портом Ормуз, принадлежавшим тогда португальцам. Он прогнал также русских из Мазендарана. Но впоследствии Хусейн причинил стране много зла: слабый и изнеженный, он был побежден афганцами. Хусейн отдал им Исфахан и своими собственными руками возложил шахскую корону на голову победителя Махмуда» (V. 29).

В этом тексте представлена лишь часть действительности, подходящая для детей. Ну можно ли им сказать, что начиная с Исмаила II борьба за власть отражала гаремные соперничества, сталкивавшие друг с другом кызылбашей, персов, грузин. В этой тлетворной атмосфере сестра Хусейна подсыпала своему брату яд в гашиш и индийскую коноплю; Аббас ослепил своего отца и двух братьев. Нравственное разложение породило эротическую литературу и искусство, прославленное знаменитой персидской миниатюрой школы Бехзада.

Правление династии закончилось апокалипсисом: во время осады Исфахана афганцами 8000 человек умерли от голода и болезней (т. е. умерло в четыре раза больше, чем погибло в бою). Махмуд казнил 3000 кызылбашей, затем приказал убить всех членов семьи Сефевидов, кроме троих, т. е. семнадцать человек. Вскоре он сошел с ума и был свергнут своим двоюродным братом Ашрафом, который ценой двух или трех провинций заключил мир с Османами.

Афганский период закончился несколько лет спустя, когда один из военных вождей, выступив под знаменем Сефевидов и победив узурпатора Ашрафа, захватил трон и провозгласил себя Надир-шахом (1736). Он прогнал из Ирана как русских, уже утвердившихся на Каспии, так и турок, всегда готовых на захват иранских земель и действовавших заодно с афганцами, тоже суннитами. Надир-шах совершил поход в Индию, захватил Дели и забрал в виде трофеев совершенно сказочные сокровища. Это было самое крупное грабительское предприятие в истории.

Симптомы упадка становились все более заметны. Роскошь двора, необходимость обуздания кызылбашей требовали денег. Государственные земли превращались в коронные, налоги становились все более тяжелыми, все сильнее давили на население. И все средства казны служили в первую очередь визирям или шаху, и лишь в малой мере – интересам государства. Династия Каджаров пыталась внести какой-то порядок в управление, провести централизацию по образцу западных монархий. Но это повлекло за собой новую волну сопротивления местных племен. Кроме того, в XVIII в. кончилось процветание «персидского пути», а эпизод афганского завоевания вообще положил конец крупной торговле.

Ослабленная страна сделалась легкой добычей новых завоевателей: русских и англичан. Мотивы их действий, конечно, различались, но результаты были одни и те же. В борьбе против новой опасности Персия не могла опереться ни на суннитскую Турцию, ни на Афганистан, который она надеялась вновь завоевать.

В 1724 г. Петр Великий, предвосхищая будущее, подписал с Турцией договор о разделе Персии. Это был предвестник договора 1907 г., когда на смену Османам пришли англичане.

Персия не боялась России вплоть до начала XIX в. Например, еще в 1795 г., когда Ираклий, царь Грузии, обратился к России за защитой от Персии, шах незамедлительно провел в Тифлисе репрессивную акцию, разграбил его. В 1813 г. шах потерпел поражение в большой войне с Россией, и это стоило ему Дербента, Баку и права держать флот на Каспийском море. Он хотел взять реванш в 1826 г., но персидская армия опять потерпела поражение; по Туркманчайскому мирному договору 1828 г. пришлось отдать Ереван. Соотношение сил изменилось.

Россия все больше и больше вмешивалась во внутренние дела Персии, то подготавливая отделение Азербайджана, остававшегося иранским, то вмешиваясь в вопросы наследования, особенно в пользу Аббаса Мирзы во время заключения Гулистанского мирного договора в 1813 г. Турки и персы не могли объединиться перед лицом общего врага, так как Османы были суннитами, а Каджары – шиитами. Тогда «Тень Бога на Земле» (таков был официальный титул шаха, который в отличие от Сефевидов не был потомком Али) обратился к Англии, заинтересованной в том, чтобы не допустить Россию к южным морям и к пути в Индию. Но в Афганистане интересы англичан, «защищавших Индию» от происков русских, столкнулись непосредственно с амбициями персов: англичане даже объявляли Персии войну в 1856 г.

В то время как английский «союзник» оборачивался врагом, устремление России в Центральную Азию угрожало самому существованию Персии. И кроме того, сторонники России противодействовали проникновению в Персию английского капитала.

Неспособность шаха проводить адекватную политику перед лицом этих двух опасностей, вызывала сомнения иранцев в политическом режиме и требование реформ. В городах зарождалось движение против унизительного иностранного вмешательства. В 1890 г., когда шах предоставил английской компании монополию на торговлю табаком, произошел взрыв. Оказалось, что против коррупции и проникновения иностранного капитала единым фронтом выступают торговцы, лишаемые смысла своего существования, и шиитское духовенство, не приемлющее разрушения целостности и всеохватности ислама, чем грозила экономическая модернизация страны. Точно такой же союз сложился спустя 90 лет, и это привело к падению монархии Пехлеви.

Одной из ставок в противостоянии с арабами в национально-религиозном движении шу-убийя издавна была защита персидского языка как языка национального. Уже в IX в. Саманиды, происходившие из семьи зороастрийских священников, поощряли возрождение культуры персидского языка, свидетельством которого было творчество Рудаки и Дакики. Они писали, конечно, пользуясь арабским алфавитом – это было необходимо для поддержания внутриисламских связей, – но на персидском языке. В X в. роль катализатора сыграла эпопея «Шах-намэ» Фирдоуси. Она придала персидскому языку его классическую форму и в эпическом повествовании воспела извечный бой Ирана с Тураном, миф о царях доисламских времен.

В эпоху Фирдоуси Персия была очень велика, и ее территориальное величие и могущество Махмуда воспринимались как персидское возрождение. Но вскоре страну опять одолели завоеватели, прежде всего турки. И вот Амир Муидзи адресует им патетические воззвания, а Закани перед развалинами Ктесифона вспоминает прежнее величие Сасанидов и былую славу Ирана.

Отныне эта тема становится главной, а патриотическая поэзия служит опорой истории, поддерживает ее в памяти людей. Долгое время патриотизм этот выражается лишь в том, что о любви поется на персидском языке. Такова поэзия Саади или Хафиза. Традиции воинствующей патриотической поэзии возродились в XIX в. после унижений «позорных договоров» в Гулистане в 1813 г. и Туркманчае в 1828 г. Ка-Эммакам писал о «несчастной судьбе этой страны, храбрые солдаты которой еще вчера были в Тифлисе, а сегодня она терпит, как орды русских завоевывают Тебриз. Наши краснорожие солдаты не способны показать русским – этим трусам, этим бабам – ничего, кроме своих задниц».

На смену озлобленности против арабов пришла ненависть к русскому и англичанину. Зародившаяся в эпоху Французской революции, патриотическая поэзия смыкается с либеральным движением и составляет один из ферментов патриотизма, тогда как другим является проповедь шиитского духовенства. Бывает и так, что они смешиваются. Поэзия выковывает революционный дух 1905 и 1920-х годов.

С. Р. Шафак писал в 1952 г.: «Я еще помню, как учениками мы слушали стихи Адиба уль-Мамалека, известного тогда под псевдонимом Амири. Мы имели обыкновение читать наизусть пылкие стихи, напоминавшие о былой славе Ирана, и сетовали на современный упадок; ораторы революции тоже читали наизусть эти стихи, и совершенно ясно, какой отклик они встречали у народа».

То же самое происходило с поэмами Мирзы Агахана: «Не правда ли, наша страна перевернута вверх дном и превратилась в логово демонов? Не правда ли, тирания нарастает и народ в нищете? Не правда ли, наш шах нищий, страна в опустошении, а народ – отчаявшаяся толпа?» (V. 23).

Главные темы поэзии отразились в оперетте «Воскресение», очень популярной в 20-е годы. Древние традиции и зороастризм были в ней представлены как самая суть иранской нации. Великий царь и Зороастр, возвратившись на землю, пришли в ужас, увидев, в каком состоянии пребывает основанная ими страна. Оперетта заканчивалась длинным монологом Зороастра, молящегося о возрождении Ирана.

В отсутствие истории как таковой исторический процесс долгое время осознавался и осмысливался в Иране через поэзию.

Общее недовольство иранцев господствующим режимом в последние два века усугублялось тем, что их культура, когда-то столь блистательная и влиятельная, все больше и больше сдавала свои позиции. Лишь таджики в Средней Азии продолжают после исламизации говорить на языке, родственном персидскому. В других местах постепенно побеждает турецкий, и даже на иранской территории. «Если, например, турки и персы живут в одной деревне, – отмечает В. Бартольд, – то постепенно общим языком всего населения становится турецкий» (V. 25). Персидский язык, персидская культура – это последний бастион.

Было время, когда турки господствовали над арабами, угрожали христианскому миру. В течение пяти веков Османская империя обладала самой обширной территорией. Вот почему гордыня турок беспредельна: крах империи в 1918 г. вряд ли ее пошатнул. Об этом свидетельствует изложение истории в книжках для детей.

Преподаваемая туркам история еще больше, чем преподаваемая иранцам, отличается от общей модели исламских стран. Это следствие реформ Ататюрка[48] и презрения к арабам, которые обрели независимость не без помощи иностранцев. Секуляризация истории носит во многом лишь поверхностный характер; причем «туркинизация» истории Османской державы произошла совсем недавно, в конце XIX в., а до того империя выступала как воплощение незыблемости ислама.

В самом деле, происхождение нации перестают связывать с исламом начиная со времени Ататюрка. Появляются два новых очага:

– Прежде всего, Анатолия: воссоздаются цивилизации, предшествовавшие приходу турок, вплоть до самых древних.

– Затем Центральная Азия: прославляются кочевые цивилизации народов-кочевников, главным образом гуннов, хлынувших на Запад.

И вот полностью перевернутым оказывается представление, которое имели о гуннах – этом первом тюркском народе – европейцы, персы, китайцы.

Но ведь все наши сведения о гуннах почерпнуты из свидетельств побежденных ими народов – китайцев или армян, византийцев или арабов. Что представляла бы собой история Франции, изложенная исключительно ее врагами?

Итак, единственная история, симпатизирующая гуннам, – это история, которую рассказывают турецким школьникам. Здесь прославляют кочевые цивилизации под властью Аттилы или Тамерлана. «Аттила оставил о себе память как об очень добром, приветливом государе; это была яркая индивидуальность из тех, чей след сохраняет история» (V. 30). Империя гуннов V в., «когда она поочередно покорила Византию и Западную Римскую империю», представлена как территориальное образование с двойной границей: собственно империи и народов, платящих дань. Рассказывая о договоре 434 г. гуннов с Византией, подчеркивают равенство двух государств во всем, их одинаково высокую организацию, равноценность их установлений.

Экспансия гуннов предстает отнюдь не опустошительным ураганом. Это был один из формирующих элементов евроазиатского общества. Именно она лежит в основе первых опытов европейского рыцарства, как о том свидетельствует эпос о Нибелунгах, а также в основе многочисленных обычаев и организационных структур, которые после раскола империи породили государства с многовековой историей – мадьяр, грузин и т. д.

Вторая важнейшая веха истории Турции – это их самое обширное и, разумеется, самое терпимое из когда-либо существовавших многонациональных государств – Османская империя. Память о ней и после ее распада озаряет будущее тюркских народов.

Конечно, после тщетных попыток Энвер-паши восстановить единство турецкого мира от Анатолии до Казани и высокогорных районов русской и китайской Центральной Азии, пантуранизм несколько сбился с пути.

Тем не менее в учебнике, изданном в 1976 г. в Стамбуле, обнаруживается пережиток мифа: там помещена карта расселения турок в 1963 г. Серым цветом отмечена граница воображаемого огромного государства, где турки составляют «большинство населения». Оно простирается от Анатолии до советской Средней Азии и Синьцзяна, а в середине его, как в плену, расположено крошечное белое пятнышко: современная территория Армении.