Провозглашение независимости Украины сделало достоянием общественного сознания многие стороны драматического пути, пройденного нашим народом, которые еще недавно держались от него в тайне. В литературе, вышедшей на протяжении последнего десятилетия, уже ликвидированы многие «белые пятна» отечественной истории. Драматическими по характеру и трагическими по своим последствиям были события 1930-х — начала 1950-х годов в Западной Украине. То, что происходило в этом регионе, — наша большая боль и горький исторический урок, требующий анализа, серьезной научной, политической и нравственной оценки, которые необходимы для успешного продвижения по пути государственного строительства.

Кем, когда и для каких целей были созданы Организация украинских националистов и Украинская повстанческая армия? Каковы были численность, организационная структура, тактика, вооружение, характер действий ОУН-УПА в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период? На ком лежит ответственность за многочисленные человеческие жертвы в Западной Украине? С кем и как воевала ОУН-УПА и какую роль она сыграла в борьбе за создание Украинского государства? На этот счет в средствах массовой информации, в научных кругах, среди политиков высказываются различные, порой противоречивые оценки.

Данные вопросы возникли не сейчас, они были актуальны и раньше. Но их изучение и оценка были связаны с рядом трудностей. Во-первых, проблема ОУН-УПА в условиях тоталитарного режима была в числе запретных для исследователей. Во-вторых, ученые не имели доступа к секретным документам, без которых освещать и оценивать деятельность ОУН-УПА, было невозможно. В-третьих, отечественные ученые не имели возможности использовать в своей работе труды зарубежных исследователей, а также документальные материалы, оказавшиеся за пределами СССР.

Но будет неправильно утверждать, что данная проблема полностью выпадала из поля зрения советских ученых. Ее исследование проводилось, но в ограниченном объеме и только в тех случаях, когда советским и партийным структурам необходимо было показать «реакционную сущность буржуазно-националистической идеологии», «преступное сотрудничество с фашистскими оккупантами», «кровавые зверства» ОУН-УПА. Показать это не составляло большого труда, так как в архивах находилось множество документов, позволявших представить деятельность украинских националистов и повстанческой армии с самой худшей стороны. В то же время оставались не изученными и не освещенными многие аспекты истории ОУН-УПА.

Иначе обстояло дело с изучением данной темы за рубежом. В Германии, Канаде, США и в других странах издана большая литература по истории Организации украинских националистов и повстанческой армии: многотомная «Летопись УПА», сборники документов, воспоминания участников ОУН-УПА. Особую ценность составляют первые тома «Летописи УПА», в которых помещены политические и организационные документы и материалы о создании УПА, о боевых действиях, воспоминания бойцов УПА. Одновременно следует отметить, что нас не может полностью удовлетворять история УПА, написанная на Западе. Речь идет о разделе «УПА», подготовленном профессором Л. Шанковским в «Історії українського війська», и о работе «УПА» одного из лидеров бандеровского крыла ОУН Н. Лебедя. Написанные еще в период боевых действий УПА, как говорится, по горячим следам, эти работы, разумеется, отмечены значительной пропагандистской декларативностью и односторонностью. И это закономерно, поскольку эти и другие авторы имели ограниченный круг источников, вообще не пользовались архивными документами советской стороны.

Серьезной трудностью для отечественных и зарубежных ученых в создании полной истории ОУН-УПА является подпольно-революционный характер этой организации. В результате этого ученые столкнулись с отсутствием значительной части официальных документов об организационной структуре ОУН, материалов, которые последовательно отражают деятельность Провода организации и региональных структур. В распоряжении исследователей не оказалось даже списков руководящего состава краевых подразделений, не говоря уже о списках рядового состава движения.

После обретения Украиной независимости история нашего государства привлекла внимание широких научных и общественных кругов, вызвала бурные дискусcии, открыла ранее не известные страницы. В Украине был получен доступ к секретным архивным материалам, в том числе проливающим свет на историю ОУН-УПА. В периодической печати и в научной литературе стали публиковаться секретные документы советского, германского и оуновского происхождения, вышло в свет достаточно много публикаций известных украинских исследователей, в которых устраняются старые схемы и оценки, заполняются «чистые» страницы истории Украины. Общество постепенно получает ответы на вопросы об истории возникновения ОУН-УПА и ее деятельности.

В истории украинского националистического движения конец 1920-х — начало1950-х годов занимают особое место. В эти годы возникли ОУН и УПА, которые решительно заявили о своих целях и проводили жесткую, бескомпромиссную борьбу за создание самостоятельного Украинского государства. Автор сосредоточил свое внимание на этом периоде, так как именно в это время ОУН и УПА продемонстрировали свои сильные и слабые стороны, разнообразие форм и методов борьбы, добились некоторых результатов, а в начале 50-х годов потерпели поражение. При этом основное внимание уделялось изложению и систематизации конкретных исторических фактов.

Данное пособие — результат практической работы автора с учителями школ и студентами вузов. Лекции, вошедшие в него, читались студентам Севастопольского национального технического университета и других вузов города Севастополя. Данное пособие адресовано преподавателям школ и вузов, студентам, учащимся старших классов, а также всем, кто интересуется историей Украины. Материалы лекций могут быть использованы в виде самостоятельного специального курса, а также в лекциях по истории Украины для студентов разных специальностей. Их можно использовать при подготовке рефератов, контрольных работ и т. д. Знакомство с данным пособием поможет формированию умения думать самостоятельно, самому вырабатывать, излагать и отстаивать свою точку зрения, базирующуюся на знании определенной совокупности фактов из истории ОУН-УПА.

^{Создание ОУН и ее цели. Деятельность украинских националистов на протяжении 1930-х годов. Раскол ОУН}

Создание ОУН и ее цели. После Первой мировой войны Западная Украина оказалась в сложной ситуации. До 1923 г. она жила надеждой, что западные государства положительно отнесутся к чаяниям украинцев. Но весной 1923 г. конференция стран Антанты «узаконила» право Польши на Восточную Галичину. Часть западноукраинских политиков стала на путь признания польской власти. Эта линия оказалась неприемлемой для сил, которые в то время вышли на политическую арену и меняли лицо Восточной Галичины и Волыни. Молодежь не воспринимала консерватизма старых галичских лидеров, не доверяла парламентским методам защиты национальных прав.

Еще в 1920 г. небольшая группа украинских офицеров создала в Праге подпольную Украинскую военную организацию (УВО), которая стремилась продолжить вооруженную борьбу против польской оккупации. Возглавил организацию полковник Евгений Коновалец, командир сечевых стрельцов в армии Украинской Народной Республики (УНР). УВО представляла собой военную организацию, численность которой увеличивалась и достигла приблизительно двух тысяч человек. Организация тайно готовила демобилизованных ветеранов в Галичине и интернированных солдат в Чехословакии к возможному антипольскому восстанию, а также проводила операции, направленные на дестабилизацию польского оккупационного режима. УВО осуществила несколько антипольских акций, самой громкой из которых было неудачное покушение на главу польского государства Ю. Пилсудского.

После признания странами Антанты законности польской власти на территории Восточной Галичины, часть украинцев стала сомневаться в целесообразности продолжения вооруженного сопротивления, а ряды УВО стали сокращаться. Преследования со стороны польской полиции вынудили Коновальца и других руководителей военной организации уехать из Галичины и основать штаб-квартиру за границей.

В условиях кризиса, который переживала УВО, Е. Коновалец обратился за финансовой и политической поддержкой к зарубежным странам, прежде всего врагам Польши — Германии и Литве. Коновалец и его соратники считали, что ради национального дела можно брать деньги у кого угодно. В Восточной Галичине УВО вербует в свои ряды учащихся гимназий и студентов, устанавливает контакты с рядом таких студенческих групп и организаций, как «Украинская националистическая молодежь» в Праге, «Легион украинских националистов» в Подебрадах (Чехословакия) и «Союз украинской националистической молодежи» во Львове.

В ноябре 1927 г. в Берлине состоялась конференция украинских националистов, которая стала первым шагом на пути к созданию единой организации. На этой конференции был создан руководящий центр (Провод) во главе с Е. Коновальцем. В состав Провода вошли также В. Мартинец, Н. Сциборский, Д. Андриевский и одно место отводилось представителю от краевых западноукраинских националистических кругов. Было также решено издавать в Праге журнал «Розбудова нації».[1] В апреле 1928 г. в Праге состоялась вторая конференция украинских националистов. Обе эти конференции выполнили подготовительную работу по созыву конгресса националистов.

Конгресс состоялся в Вене 28 января — 3 февраля 1929 г. В его работе принимали участие 30 человек. Делегаты приехали из Чехословакии, Германии, Австрии, Бельгии, Франции. Большинство участников преставляли УВО. По разным причинам в Вену не смогли приехать делегаты из Югославии, Турции и Люксембурга. Представители Львовского студенчества добирались в Австрию нелегально через Прагу. В работе конгресса принимали участие два гостя, один из них был из Кубани, а второй представлял Львов.

Главным решением конгресса явилось создание Организации украинских националистов (ОУН), которая была призвана оказывать сопротивление антиукраинской политике польских колонизаторов, с одной стороны, и расширению сталинского тоталитаризма, с другой. Руководителем ОУН единогласно был избран Е. Коновалец. Б?льшую часть созданной организации составляла молодежь Галичины, а руководство из-за границы осуществляли: Е.Коновалец, Н. Сциборский, В. Мартинец, Д. Андриевский, Ю. Вассиян, Д. Демчук, П. Кожевников, П. Низола, Л. Костарев. Все они были избраны в состав Провода ОУН по предложению Коновальца.[2]

На Венском конгрессе ОУН приняла программную резолюцию, состоящую из 9 разделов, в которой была обозначена цель организации: создание Украинской Самостоятельной Соборной Державы (УССД), «в которой крестьянин, рабочий и интеллигенция свободно, зажиточно и культурно жили бы и развивались». В документах конгресса говорилось, что изгнание всех оккупантов с украинских земель «откроет возможность для широкого развития украинской нации в границах собственного государства». Поднимались вопросы о местном самоуправлении, о ликвидации помещичьего землевладения, о поддержке крестьянских хозяйств и сельскохозяйственной кооперации, о праве частной собственности, о восьмичасовом рабочем дне, о правах профсоюзов и другие. ОУН имела намерение ввести обязательное бесплатное государственное образование, правда, наряду с частными образовательными учреждениями. Предусматривалось введение единой системы социального обеспечения и всеобщей воинской обязанности. В целом программа деятельности ОУН предусматривала решение политических, социально-экономических, культурно-национальных, религиозных и других вопросов.

На конгрессе был принят устав, согласно которому в организацию принимали лиц, достигших 21 года. Вступающие писали заявление, к которому прилагались рекомендации двух действительных членов организации. Для новых членов устанавливался шестимесячный кандидатский стаж. При ОУН создавались юношеские ячейки для лиц от 15 до 21 года. Устав требовал, чтобы каждый член организации подчинялся решениям руководящих органов, распространял идеологию национализма, вовлекал новых членов и своевременно платил членские взносы.[3]

Руководство ОУН подчеркивало преемственность в националистическом движении. Член Провода В. Мартинец отмечал, что конгресс в Вене и создание ОУН не являлось началом чего-то нового, а это было «продолжение, эволюционное продолжение уже существующего дела».[4]

Готовясь к образованию ОУН, Е. Коновалец придавал большое значение разработке идеологии новой организации. Эта идеология основывалась на принципах украинского интегрального национализма, разработанных Д. Донцовым и изложенных в книге «Национализм», которая была издана во Львове в 1926 г. Автор подчеркивал превосходство воли над разумом, провозглашал нацию абсолютной ценностью, а независимое Украинское государство высшей целью, для достижения которой оправданы любые средства. Идеи Донцова были обращены, прежде всего, к молодежи, для него имел смысл «лишь один закон» — «закон борьбы…, закон вечного соперничества наций».

Для популяризации своих взглядов интегральные националисты мифологизировали украинскую историю, создавали своеобразный культ борьбы, самопожертвования и национального героизма. Интегральный национализм исповедовал коллективизм, который ставил нацию над индивидумом. Наряду с этим он призывал своих сторонников быть «сильными личностями», которые ни перед чем не остановились бы для достижения тех или иных целей. Одна из них сводилась к тому, чтобы заставить народ действовать как единое целое, а не как разные партии, классы или региональные группы. Интегральные националисты призывали проникать во все сферы народной жизни, «…во все учреждения, общества, группы, в каждый город и село, в каждую семью».[5] Вместе со стремлением монополизации всех аспектов жизни нации пришла и нетерпимость. Убежденные, что знают единый путь достижения национальной независимости, интегральные националисты были готовы воевать с каждым, кто станет у них на пути.

Украинский интегральный национализм содержал отдельные элементы фашизма и тоталитаризма. Так, в будущем государстве власть должна принадлежать одной националистической партии, стержень которой составляли бы испытанные «борцы» и «лучшие люди». Во главе движения будет стоять верховный лидер, или вождь, который будет наделен неограниченной властью. В 20-е годы эти тенденции распространялись по всей Европе и имели значительное влияние на страны Восточной Европы. Один из националистических теоретиков А. Андриевский говорил: «Наш новейший национализм является не следствием усилий украинского ума, а скорее модное увлечение европейскими образцами, а именно итальянским фашизмом и германским национал-социализмом».[6] Наиболее крайним кругам верхушки ОУН импонировали идеологические основы нацизма. Бытовало даже мнение о националистическом движении как близком по своему характеру и содержанию к фашистскому. В газете «Наш клич», которую издавал Провод ОУН в Германии, в одном из номеров за июль 1938 г. отмечалось: «Есть теперь общественно-политическое движение, которое развивается во всем мире. В Германии оно проявилось как нацизм, в Италии как фашизм, а у нас просто как национализм».[7] К тому же взгляды верхушки ОУН на будущее устройство украинского государства в основных чертах совпадали с государственными началами рейха.

Украинские националисты отбрасывали демократизм своих предшественников, которые создавали УНР и ЗУНР. Они считали, что демократизм повредил делу национального освобождения. Оуновцы не рассматривали свою организацию как политическую партию, потому что партия — это элемент парламентской демократии. В их государстве должна была существовать одна партия — их собственная, во главе с вождем.

Книга «Национализм» является ведущим трудом Д. Донцова, но не только критики, но и сторонники его взглядов указывают, что в этом труде автор не дал завершенной идеологии украинского национализма. Тем не менее, книга сыграла свою роль в развитии украинского националистического мировоззрения. Идея «интегрального национализма» Донцова, безусловно, имела влияние на формирование идеологии ОУН, но некоторые современные исследователи проблем украинского национализма считают, что «было бы абсолютной ошибкой называть его идеологом организованного украинского национализма. Во-первых, Д. Донцов никогда не был членом ОУН или даже УВО. Во-вторых, попытки руководства ОУН наладить конструктивное сотрудничество с ним в 20-е — 30-е годы не дали результата. Только после раскола организации в 1940 г. Донцов начал сотрудничать с бандеровским течением. В-третьих, идеологами украинского национализма были: Николай Сциборский, Дмитрий Андриевский, Владимир Мартинец, Евгений Онацкий, Олег Ольжич, Юрий Бойко, Зиновий Кныш и другие, которые были авторами и соавторами программ и идеологических положений ОУН и организованного украинского национализма, начиная с конгресса в 1929 г. Ради исторический правды следует подчеркнуть, что не Д. Донцов был отцом украинского национализма, а Н.Михновский, автор брошюры «Самостійна Україна», изданной в 1900 г.».[8]

В брошюре «Самостійна Україна», подготовленной на основе речей автора, выдвигался национальный идеал самостоятельной и соборной Украины: «Одна, единственная, неделимая, свободная, самостоятельная Украина от Карпат до Кавказа». Михновский подчеркивал, что борьба за Украинское государство будет тяжелой и продолжительной, так как украинцам противостоит «беспощадный и сильный враг». Потому он призывал «взять силой» то, что украинцам «принадлежит по праву», выйти на историческую арену для того, чтобы «или победить или умереть». Михновский предупреждал, что каждый националист должен помнить, «что когда он борется за народ, то должен заботиться о всем народе, чтобы целый народ не погиб через его неосмотрительность».[9]

Идеи Михновского пропагандировались в оуновских печатных органах, ведущую роль среди которых, играл, издаваемый за границей, журнал «Розбудова нації». На его страницах выступали одаренные молодые поэты Евгений Маланюк, Олег Ольжич-Кандыба, Елена Телига, Богдан Кравцив. «Розбудова нації», а также «Націоналіст» и «Сурма», издаваемые за пределами Польши, нелегально переправлялись в Западную Украину. В Галичине нелегально печатались и распространялись «Вісті», «Голос Нації», «Гомін краю», «Юнацтво», «Юнак» и другие оуновские издания.

Высоко оценивая значение символики организации, Провод ОУН в 1931 г. объявил конкурс на проекты герба и гимна. В начале 1932 г. эти символы были утверждены. В качестве герба ОУН был взят украинский национальный герб-трезубец, но его средняя часть имела вид меча, а щит, на котором изображался трезубец, имел синюю обводку. В апреле 1941 г. этот герб был отменен. Автором гимна был поэт Олесь Бабий. В последних строках гимна была отражена конечная цель ОУН:

«Веде нас в бій борців упавших слава.
Для нас закон найвищий та приказ:
Соборная Українська Держава
Міцна й одна від Сяну по Кавказ».

Вся деятельность ОУН с момента ее создания была подчинена достижению этой цели.

Деятельность украинских националистов на протяжении 1930-х годов. Роль, которую бралась выполнять ОУН, была намного шире, чем задачи УВО. Как и ее предшественница, ОУН оставалась подпольной организацией. Она придерживалась военных принципов руководства, конспиративных методов деятельности, строгой дисциплины. ОУН проводила кампанию политического террора против польского государства и его представителей, она стремилась возглавить всеукраинское революционное движение. Особое внимание националисты уделяли популяризации своих взглядов, прежде всего среди молодежи, стремясь овладеть всеми западноукраинскими общественными, политическими и экономическими организациями.

Вне всякого сомнения, наибольшим успехом ОУН была ее способность влиять на молодежь и заручаться ее поддержкой. Склонность организации к революционным действиям, радикальным решениям, стремление подготовить новую породу «сверхукраинцев» импонировали молодежи, которая была обманута польскими властями, доведена до отчаяния безработицей и разочарованная поражениями старшего поколения. ОУН не могла рассчитывать на массовую поддержку миллионов бедных и малограмотных крестьян Западной Украины. Старшее поколение участников украинского национального движения, которое выступало против радикальных методов борьбы, не примкнуло к ОУН и не поддерживало ее. Более того, представители этого поколения называли ОУН авантюристической и даже экстремистской организацией.

В такой обстановке ставка была сделана на молодежь, которая готова была идти на любые жертвы ради достижения конечной цели. ОУН привлекла на свою сторону большую часть студентов вузов и учащихся гимназий Западной Украины. Почти в каждом университете и в каждой средней школе в Польше и за границей, где учились украинцы, были созданы ячейки ОУН. В Западной Украине выделялся Академический Дом украинских студентов университета во Львове. Активным членом ОУН с начала ее существования был студент агрономического отделения Высшей Политехнической Школы Степан Бандера.

В своей деятельности ОУН не ограничивалась только территорией Западной Украины и Польши. Она распространяла свое влияние и на другие страны, налаживала связи с украинскими организациями в Европе и Америке, инициировала создание новых организаций. К ним можно отнести «Украинский союз» во Франции, «Украинское национальное объединение» в Германии, «Молодые украинские националисты» в Канаде, «Возрождение» в Аргентине и другие.

Для расширения своего влияния в Западной Украине ОУН проникала в различные хозяйственные, учебные и молодежные организации, устраивала массовые политические демонстрации, бойкоты, ученические и студенческие протесты. Примером таких протестов может быть школьная акция 1933 года, подготовленная С. Бандерой. Акция заключалась в том, что учащиеся выбрасывали из школьных помещений польские государственные гербы, издевались над польским флагом, отказывались отвечать учителям на польском языке, требовали от учителей-поляков, чтобы они убирались в Польшу. Оуновская газета «Украинский националист» сообщала, что в селах Жидичин и Синеводско Вижне «дети активно выступали против польской школы…, рвали польские книжки, уничтожали польские государственные гербы и портреты».[10] В Западной Украине бойкотировались польские товары, в том числе табак и водка, на производство которых существовала монополия государства. Оуновцы активно призывали: «Прочь из украинских сел и городов водку и табак, потому что каждая копейка, потраченная на них, увеличивает фонды польских оккупантов, которые используют их против украинского народа».[11]

Активисты ОУН организовывали различные курсы для молодежи, проводили мероприятия, посвященные историческим датам, работали в «Просвітах», «Соколах», спортивных и в других обществах. Эта деятельность была направлена как на распространение идей ОУН, так и на привлечение в ее ряды новых членов. К концу 30-х годов в ОУН уже насчитывалось около 20 тысяч человек, а количество сочувствующих было намного больше.

Оуновская молодежь очень быстро заявила о себе, и в начале 30-х годов она взяла в свои руки руководство организацией на территории Западной Украины. В 1931 г. С. Бандера вошел в состав Краевой экзекутивы (исполнительного органа) ОУН и возглавил пропагандистскую работу на западноукраинских землях. В 1933 г., когда Бандере было всего 24 года, он уже был проводником (руководителем) оуновского движения в Западной Украине. В региональное руководство также вошли Иван Малюца, Богдан Пидгайный, Ярослав Стецько, Владимир Янив. Все они были моложе 25 лет.

На протяжении 30-х годов ОУН проводила свою «войну» с польским режимом, осуществляя нападения на правительственные учреждения, местные органы власти, почтовые конторы, организовывала акции саботажа и убийства. Но ОУН не считала насилие и террор самоцелью. Ее члены были убеждены, что революционными средствами ведут национально-освободительную борьбу. Непосредственная цель такой тактики заключалась в том, чтобы убедить украинцев в возможности сопротивления и держать украинское общество в состоянии «постоянного революционного брожения». В 1930 г. интегральные националисты объяснили свою концепцию «перманентной» революции таким образом: «Путем индивидуального террора и отдельных массовых выступлений мы охватим широкие слои населения идеей освобождения и вовлечем их в ряды революционеров…Только непрерывно прибегая к новым акциям, мы сможем поддержать и развить постоянный дух протеста против властей и сохранить ненависть к врагу и стремление окончательной расплаты».[12]

Эффективность деятельности оуновских структур во многом зависела от количества поступающих в их кассу средств. Потому боевики ОУН регулярно нападали на банки, кассы и почтовые конторы. Только в июле 1931 г. были совершены налеты на банки в городах Бориславе и Коломые, а в районе Перемышля была захвачена почтовая машина, которая перевозила деньги. Боевикам удалось захватить несколько десятков тысяч злотых.[13]

Кроме множества актов саботажа и «экспроприаций» государственного имущества и средств, члены ОУН организовали и осуществили более 60 покушений и убийств. В 1932 г. оуновец Ю. Березинский убил комиссара польской полиции города Львова Э. Чеховского. Ответом на голодомор, организованный в Украине сталинским режимом, стало убийство во Львове советского дипломата А. Майлова. Данную акцию подготовили С. Бандера и Р. Шухевич. 21 октября 1933 г. 18-летний студент Львовского университета Николай Лемик застрелил Майлова, после чего сдался в руки польской полиции. Со временем Бандера свидетельствовал: «Я лично дал приказ Лемику и предоставил ему мотивы и инструкции. Мы знали, что большевики будут в искаженном свете представлять то убийство и потому мы решили, что Лемик должен сдаться в руки полиции».[14] На суде, который состоялся 30 октября того же года, Лемик в присутствии журналистов из многих стран Европы заявил о мотивах убийства. Боевик был приговорен к пожизненному заключению. Польский суд не мог вынести смертный приговор, так как Лемику еще не исполнилось 20 лет.

Еще одно политическое убийство было совершено 15 июня 1934 г. в Варшаве. Жертвой стал министр внутренних дел Польши генерал Бронислав Перацкий. Решение об убийстве приняло высшее руководство ОУН в Берлине. Это был акт мести польским властям за проводимую ими репрессивную политику на украинских землях. После гибели Перацкого было арестовано и предано суду 12 человек. Бандера был арестован еще до покушения на министра во время пересечения польско-чешской границы. Н. Лебедя, который бежал в Данциг, арестовали немцы и передали польским властям. Суд над оуновцами проходил с 18 ноября 1935 г. по 13 января 1936 г. в Варшаве. Кроме Бандеры и Лебедя судили Я Карпинца, Н. Клымишина, Е. Зарицкую, Я. Чорния, Я. Рака и других. На скамье подсудимых не было только убийцы министра Г. Мацейко, которому удалось избежать ареста. В ходе суда обвиняемые отказывались говорить по-польски, здоровались приветствием «Слава Украине!», они превратили зал суда в трибуну пропаганды идей ОУН. Вину подсудимых польский суд сумел доказать благодаря тому, что в руки польских властей попали материалы из архива Провода ОУН, который обнаружила чешская полиция в Праге. По мнению члена оуновского руководства В. Мартинца, чешская полиция передала документы из так называемого «Архива Сеныка» полякам и они фигурировали в материалах суда.[15]13 января был объявлен приговор: Бандера, Лебедь и Карпинец приговорены к смертной казни, 2 человека к пожизненному заключению, остальные — от 7 до 15 лет заключения.[16]

Процесс вызвал большой резонанс. Потому польское правительство не решилось привести приговор в исполнение и начало переговоры с легальными украинскими политическими партиями о «нормализации» украинско-польских отношений. Бандере, Лебедю и Карпинцу смертная казнь была заменена пожизненным заключением. Это дало возможность организовать над Бандерой и членами краевой экзекутивы ОУН еще один судебный процесс, на этот раз во Львове в 1936 г., по делу нескольких террористических актов, совершенных оуновцами. В ходе нового суда к различным срокам заключения был приговорен 21 член ОУН.

Националисты осуществляла теракты и против тех украинцев, которые были не согласны с политикой ОУН. Так, в 1932 г. во Львове был убит директор украинской гимназии Иван Бабий, который препятствовал работе оуновцев среди учащихся и сотрудничал с польскими властями. К убийству были причастны также некоторые гимназисты. Это был самый известный случай, когда оуновцы действовали по принципу, который провозгласил Н. Михновский: «Все, кто во всей Украине не за нас, те против нас». Летом 1936 г. С. Бандера в польском суде сделал заявление о причинах убийства И. Бабия. Он говорил: «Директора Бабия ОУН приговорила к смерти за то, что он активно сотрудничал с польской полицией и сознательно подавлял украинское революционное подполье, выдавал польской полиции украинских гимназистов и студентов».[17] На этот террористический акт отрицательно отреагировала украинская общественность, а митрополит Шептицкий в связи с убийством Бабия издал пастырское послание, в котором осудил террористов. Многие родители были обеспокоены ростом влияния ОУН на их детей, они открыто выражали свое несогласие с деятельностью оуновцев, возмущались тем, что организация толкает подростков на опасную деятельность, которая часто заканчивалась трагически. Легальные украинские партии обвиняли интегральных националистов в том, что они давали польскому правительству повод для ограничения легальной деятельности украинцев.

Польские власти реально оценивали, какую опасность представляет ОУН. В одном из журналов писалось: «Таинственная ОУН сильнее всех легальных украинских партий вместе взятых. Она господствует над молодежью, она формирует общественное мнение, она действует в страшном темпе, чтобы втянуть массы в круговорот революции».[18]

Политика насилия, проводимая ОУН, стоила ей дорого. Польские власти не жалели сил и средств на борьбу со своими противниками, они не останавливались перед применением крайних мер. В 1930 г. польская полиция ликвидировала Ю. Головинского, которого Коновалец направил в Западную Украину в качестве регионального руководителя ОУН. 30 ноября 1932 г. в Городке во время нападения на местную почту погибли 2 боевика, а Василий Билас и Дмитрий Данилишин попали в руки полиции. После суда, состоявшегося 23 декабря, они были повешены во Львове. На протяжении 30-х годов сотни оуновцев были арестованы и преданы суду, большинство из них содержались в специальном концлагере Береза Картузская, который был создан в Западной Белоруссии решением правительства Польши сразу после убийства генерала Перацкого. Среди заключенных этого лагеря были будущие известные руководители повстанческого движения в годы Великой Отечественной войны Т.Боровец, Р.Шухевич и многие другие.

Аресты значительного количества оуновцев и краевого руководства ОУН в Западной Украине во главе с Бандерой были ощутимым ударом для организации. В конце 1934 г. и в начале 1935 г. были предприняты меры по восстановлению нарушенных связей и созданию нового краевого руководства. Проводником ОУН на западноукраинских землях стал Лев Ребет. Летом 1935 г. краевая экзекутива была создана и на северо-западных украинских землях (Волынь, Полесье, Подляшье, Холмщина), которую возглавил Николай Кос.[19]

Заслуживает внимания факт назначения руководителем ОУН в Западной Украине Л. Ребета. На этот пост его назначил член Провода Я. Барановский. Грицай, Коссак, Шухевич и другие известные оуновцы, которые выходили из тюрем и лагерей по амнистии, отказывались работать под руководством Ребета. Бойкотировали это назначение руководители львовской, николаевской, стрийской районных огранизаций ОУН. В ответ на это Ребет и его заместитель Бигун приняли решение ликвидировать этот «бунт» силой «железной руки». Начались убийства. И это происходило в то время, когда Ребет приказал прекратить теракты против представителей польской администрации. Гасин, Коссак, Шухевич поднимали перед Проводом ОУН вопрос о расследовании деятельности Ребета, но Барановский препятствовал этому. А после гибели Коновальца к этому вопросу не возвращались..[20]

Наряду с борьбой против польского режима структуры ОУН усиливали наступление на коммунистическое движение в Западной Украине. До 1935 г. коммунисты не в состоянии были оказать сопротивление националистам. Репрессии польских властей против оуновцев во второй половине 30-х годов западноукраинские коммунисты использовали для нанесения ответных ударов по националистам и для усиления своего влияния в регионе. Первое выступление произошло в ходе мероприятий, проводимых в 20-ю годовщину со дня смерти И. Франко. Коммунистические боевики напали на трибуну и сорвали украинские национальные флаги. Следующей акцией коммунистов был налет на «Просвіту» в селе Верчаны возле города Стрия, в ходе которого погиб националист Ярослав Барабаш. Во время такого же налета на «Просвіту» в селе Настасове возле Тернополя были ранены ножами М. Лапчак, С. Кураш, М. Зозуляк и Т. Базар. Летом и осенью 1936 г. от рук коммунистических боевиков погибло несколько националистов.

В ответ националисты предприняли адекватные меры. Так, например, в июле 1936 г., в дни памяти по погибшим сечевым стрельцам на горе Макивка в Карпатах, оуновцы расправились с несколькими коммунистами, а в местечке Сколе они подвергли нападению жилища местных коммунистов. Подобные акции имели место в разных районах Западной Украины, в ходе которых погибли несколько десятков коммунистов. Польская полиция схватила большую группу националистических боевиков, многие из которых оказались за тюремной решеткой. Акции боевиков отрицательно сказались на положении коммунистов в Западной Украине. Они вынуждены были прекратить свои провокации против националистов.[21]

В конце 30-х годов активизировалось украинское национальное движение в Закарпатье. Связь между Проводом ОУН и лидерами этого движения осуществлял Олег Ольжич. Провод был против перехода членов организации из Галичины в Закарпатье и «вмешательства их во внутренние дела» региона, так как это «могло вызвать конфликт между Проводом и чешскими властями». Заграничные лидеры рекомендовали оуновцам заниматься только культурно-просветительскими вопросами. Совершенно иначе были настроены оуновские активисты Западной Украины: И. Габрусевич, З. Коссак, Р. Шухевич и другие, считавшие, что ОУН должна активно включиться в политическую жизнь Закарпатья. Вопреки запрету Провода западноукраинские активисты прибыли в Закарпатье и приняли участие в создании армии — Карпатской Сечи, которая должна была защищать край от венгерских агрессоров. В штабе Карпатской Сечи и на офицерских должностях с самой лучшей стороны зарекомендовали себя Р. Шухевич, З. Коссак, Г. Барабаш, Е. Врецьона и другие оуновцы из Галичины. Их активность раздражала лидеров ОУН, которые не стали заниматься снабжением армии Закарпатья оружием. Деньги, поступавшие от украинской диаспоры из США и Канады на приобретение оружия для Карпатской Сечи, оседали в кассе Провода. Малочисленная и плохо вооруженная армия Карпатской Украины не могла дать отпор агрессору. В считанные дни марта 1939 г. Венгрия оккупировала Закарпатье. События в данном регионе показали, что в ОУН назревает конфликт между заграничными лидерами и «революционной молодежью» Западной Украины.

Летом 1939 г. Германия активно готовилась к агрессии против Польши. Берлин намерен был использовать оуновцев для организации восстания в Западной Украине, что нанесло бы дополнительный удар по Польше с тыла. С этой целью был создан «украинский военный штаб» во главе с Ярым. Полковник абвера Лахузен писал: «Подготовка к организации украинского восстания велась в соответствии с директивами «абвера-2» руководителем 2-го отдела 8-ой резидентуры… Начало запланированных актов саботажа, диверсий и нападений должно было произойти автоматически в первые дни боевых действий против Польши».[22]1 сентября 1939 г. фашистская Германия напала на Польшу, но оуновцы к активным действиям не приступили и никакого вклада в разгром Польши не внесли.

Германские дипломаты и разведка не скупились на различного рода обещания, с целью использования сил националистов не только в войне против Польши, но и в перспективе. В сентябре 1939 г. Мельник был принят министром иностранных дел Германии Риббентропом, а также имел встречу с шефом германской разведки адмиралом Канарисом. Во время этих встреч речь шла о вероятности независимости Галицкой Украины. Ее президентом должен был стать Мельник, а главой правительства Сенык-Грибивский. Андрей Мельник, который сотрудничал с абвером, поверил Канарису и приказал готовить список членов западноукраинского правительства. Но было хорошо известно, что политическое руководство Германии не допускало даже мысли о возможности существования самостоятельного Украинского государства, а судьба Западной Украины была уже решена в рамках пакта Молотова-Риббентропа. Истинные планы Берлина не были секретом для оуновцев. Газета украинских националистов «Українське слово», выходившая в Париже, 24 сентября 1939 г. писала, что гитлеровская Германия думала «только об украинской территории, об украинском угле и металле, об украинской пшенице, она думала об Украине как о немецкой колонии». В то же время газета подчеркивала, что передача Западной Украины Советскому Союзу принесет ей «море крови и слез».[23]

События, которые происходили в Восточной Европе осенью 1939 г., прямо и непосредственно касались западноукраинского населения. Только акт воссоединения Западной Украины с УССР был воспринят положительно, так как осуществилась давняя мечта о единстве всех украинских земель.

После включения Западной Украины в состав СССР вся жизнь этого края была взята под жесткий контроль как экономический, так и общественно-политический, идеологический, духовный. В данном регионе были ликвидированы легальные украинские политические партии и организации, в подполье продолжала действовать только ОУН, краевым руководителем которой был Иван Клымив-Легенда. В своей работе оуновцы небезуспешно использовали любые негативные действия советских властей. Особенно активно они действовали в сельской местности. Используя грубые ошибки властей во время проведения коллективизации, оуновцы развернули активную антиколхозную агитацию. В результате в ряде районов Львовской и Ровенской областей из колхозов вышло большое количество крестьян. Во многих хозяйствах снизилась трудовая дисциплина. Так, во Львовской области к концу 1940 г. каждый третий колхозник не выработал минимума трудодней. В ряде колхозов Дрогобычской области во время сбора урожая на работу не выходило до 40 процентов колхозников. Аналогичные факты имели место и в других областях Западной Украины.[24] Другим примером активной деятельности ОУН была ее работа, направленная на создание помех в проведении выборов в Верховный Совет СССР и Верховный Совет УССР в апреле 1940 г., а также в местные советы в декабре того же года. Оуновцы склоняли избирателей к отказу от голосования, совершали террористические акты в отношении участников избирательной кампании.

Органы НКВД всеми средствами стремились раскрыть структуры ОУН, засылали в ее ряды разных провокаторов для ее компрометации и расшифровки деятельности. На протяжении 1940 г. в Западной Украине за причастность к ОУН было арестовано 35 тысяч человек.[25] В январе 1941 года в городе Львове состоялся громкий судебный «процесс 59-ти». Подсудимыми были студенты местного университета и ученики средних школ, преимущественно члены ОУН, обвиненные в «измене родины», подготовке к восстанию и т. д. Большинство, в том числе 11 девушек, были приговорены к смертной казни, другие — к 10 годам лагерей. Верховный Совет СССР помиловал 10 девушек и 11 юношей, расстрел был заменен на 15 и 25 лет заключения.[26]

После раздела Польши между Германией и СССР, сторонники Бандеры уделяли большое внимание созданию сети своих организаций на территориях под немецким господством и восстановлению их в Западной Украине. Перед местными организациями ставились задачи по увеличению численности рядов ОУН, укреплению ее кадров, сбору оружия.[27] В этой работе сторонники Бандеры проявляли большую самостоятельность, что вело к обострению отношений между оуновскими массами Западной Украины и руководством ОУН, находившимся за границей.

Раскол ОУН. Выше уже говорилось о конфликте между старшим поколением западноукраинского населения и молодежью, втянутой в орбиту политики ОУН. Конфликт между поколениями имел место и в самой организации, особенно в ее Проводе. Руководство движением осуществляли опытные, закаленные в освободительной борьбе Е. Коновалец, Д. Андриевский, Е. Сенык-Грибивский, Н. Сциборский, Р. Сушко. Находясь за границей, они в определенной мере сомневались относительно отдельных методов деятельности ОУН и особенно убийств, но им часто тяжело было на расстоянии контролировать своих подчиненных. Не отбрасывая насилие, Коновалец и его штаб, однако, большие усилия сосредотачивали на том, чтобы добиться помощи иностранных государств, особенно Германии. Провод украинских националистов с 1926 г. находился в Берлине, что вселяло определенную надежду на то, что Германия окажет поддержку ОУН. Во второй половине 30-х годов оуновские лидеры все чаще использовали лозунг: «Приобретем соборную самостийную Украину при помощи Великогермании». Некоторые руководители ОУН сотрудничали с германской разведкой. Заместитель начальника второго отдела абвера Штольц в 1945 г. свидетельствовал, что Е. Коновалец был завербован и согласился переключить часть оуновского подполья на борьбу против СССР.[28]

Краевое руководство ОУН в Западной Украине, в которое входили С. Бандера, Н. Лебедь, Я. Стецько, И. Клымив, Р. Шухевич, наоборот, придерживалось тактики революционных действий. Все они были молодыми людьми, что порождало в них склонность к насильственному, героическому типу сопротивления, а относительная умеренность и более спокойный стиль жизни их старших коллег за границей вызывали у них подозрение. Недовольство усилилось после того, как в 1934 г. оуновские лидеры Западной Украины оказались в руках польской полиции. В связи с этим ходили слухи, что якобы их схватили вследствие халатности или даже измены некоторых членов заграничного Провода.

Коновалец считал, что создание суверенного Украинского государства является делом всего украинского народа, а не делом отдельной партии или организации. Он всегда стоял на позиции национального примирения. Глава ОУН употребил весь свой авторитет и дипломатическое мастерство, чтобы избежать взрыва конфликта в руководстве ОУН. Потому его гибель стала чувствительным ударом для движения интегральных националистов. Коновалец погиб 23 мая 1938 г. на одной из улиц Роттердама в результате взрыва мины с часовым механизмом, подложенной агентом НКВД Судоплатовым.[29]

После неожиданной смерти Коновальца перед ОУН встал сложный вопрос: кто возглавит Провод. Реально на этот пост могли претендовать Емельян Сенык и Ярослав Барановский. Но последний заявил, что Коновалец оставил устное завещание, что на случай его смерти он назначает приемником на посту главы Провода ОУН полковника Андрея Мельника. Против его кандидатуры выступали члены ОУН в Западной Украине, о чем заявил краевой проводник Л. Ребет. Для этого были причины. Во-первых, вызывало сомнение существование завещания. Устав ОУН этого не предусматривал. Во-вторых, Мельник не то что членом Провода, но и членом ОУН не был.[30] Но решающее слово принадлежало заграничным лидерам организации, которые не воспринимали на роль главы ОУН С. Бандеру. Благодаря Я. Барановскому, Е. Сеныку, Р. Ярому в октябре 1938 г. новым руководителем Провода стал полковник А. Мельник. 27 августа 1939 г. на конференции ОУН в Риме Мельник был официально провозглашен вождем организации. Тогда же был принят новый устав ОУН.[31]

Поражение Польши принесло освобождение сотням оуновцев, которые находились в польских лагерях и тюрьмах. В своей автобиографии Бандера писал: «Немецко-польская война 1939 г. застала меня в Бресте над Бугом… В сентябре, когда положение польских войск на этом отрезке стало критическим из-за успешных операций противника, тюремная администрация и конвоиры поспешно эвакуировались, и я вместе с другими заключенными, в том числе и украинскими националистами, вышел на свободу».[32]20 октября 1939 г. Мельник обратился с письмом к активистам ОУН, которые вышли на свободу. Он изъявил желание встретиться со Степаном Бандерой и Юлианом Вассияном. К этому времени Бандера был уже в Австрии. Выйдя из заключения, он вначале направился во Львов, но оставаться долго в городе не мог. Присутствие советских войск в Западной Украине вынудило его переправиться за границу.

Встреча Мельника с Бандерой состоялась, но не при таких обстоятельствах, как рассчитывал полковник. 10 февраля 1940 г. в Кракове собрались: Габрусевич И., Кравцив Б., Лебедь Н., Матла З., Старух Я., Стецько Я., Шухевич Р., Ярый Р. и другие сторонники Бандеры. Они были не согласны с решениями Римской конференции, которая утвердила главой ОУН А. Мельника, и решили создать «Революционный Провод ОУН». Его членами стали: Бандера, Габрусевич, Гасин, Грицай, Клымишин, Ленкавский, Равлик, Стецько, Турковский, Шухевич.[33] На конференции в Кракове был образован «революционный» трибунал (служба безопасности под руководством Лебедя), который вынес смертный приговор некоторым сторонникам Мельника.[34]

Оуновские лидеры встретились в начале апреля 1940 г. в Италии. С. Бандера вручил А. Мельнику постановление Революционного Провода. В такой ситуации полковник не стал вести переговоры с Бандерой. Со своей стороны Революционный Провод объявил, что с 7 апреля Мельник «перестает занимать пост главы Провода ОУН».[35] Реакция Мельника была немедленной и самой решительной. Бандеру, Шухевича и других раскольников приговорили к смертной казни. Полковник Сушко и некоторые другие члены оуновского руководства приложили немало усилий, чтобы не допустить кровавых расправ. Но предотвратить раскол организации было уже невозможно.

Молодые западноукраинские деятели, во главе которых стоял Степан Бандера, обвиняли эмигрантских руководителей ОУН в оппортунизме, германофильстве, моральном разложении, продажности, беспринципности и организационной бездарности. Они выражали недоверие некоторым членам Провода ОУН, в частности к Ярославу Барановскому, и требовали его отставки. Бандеровцы (ОУН-Б) с тали призывать к решительным действиям и выступали за организацию партизанского движения на западноукраинских землях, вошедших в состав СССР. В борьбе за самостоятельное Украинское государство, по их утверждению, «революционная» ОУН полагалась только на собственные силы. За Бандерой пошла бoльшая часть организации.

Мельниковцы (ОУН-М), оставшись в меньшинстве, называли бандеровцев группой безответственных людей, шайкой бунтовщиков и раскольников. Сторонники Мельника были противниками партизанской авантюры на территории СССР. Они выступили за сохранение сил на будущее, а в деле создания Украинского государства рассчитывали на поддержку Германии. Полковник А. Мельник решительно отбрасывал требавание бандеровцев, «чтобы планирование национально — освободительной противобольшевистской борьбы не связывать с Германией, не ставить ее в зависимость от немецких военных планов».[36] Мельниковцы старались доказать гитлеровской верхушке полезность их движения для рейха.

Между тем, официальные лица Германии не имели единой точки зрения относительно деятельности ОУН вообще и раскола организации националистов в частности. Немецкие документы свидетельствуют, что высокопоставленные деятели национал — социалистической партии и рейха Шикенданц и Гейдрих отрицательно относились к ОУН. Глава абвера адмирал Канарис имел противоположное мнение. Руководство германской разведки даже делало попытки примирить между собой лидеров националистических группировок. Но в целом немцы в 1940 г. не желали особенно детально вникать в проблемы межусобной борьбы в ОУН и следили за дальнейшим развитием событий со стороны. Они не отказывались от попыток использовать в своих интересах обе группировки националистов.

Подводя итог первому десятилетию существования и деятельности ОУН, можно сказать, что ее создание не было случайным. Молодое поколение украинцев, которое не пошло по пути признания польского господства на западноукраинских землях, заняло ярко выраженную антипольскую позицию. Создание ОУН и ее деятельность явились ответом на политику польского режима в Западной Украине. С самого начала борьбы за создание самостоятельного Украинского государства националистическая молодежь, которая составляла большинство организации, сделала ставку на использование «революционных» методов борьбы, что, по ее мнению, должно было расширить ряды борцов за самостоятельную Украину. Такая тактика привлекала повышенное внимание к ОУН, укрепляла ее позиции среди части населения. В то же время она порождала в западноукраинском обществе недоверие к ОУН, и даже осуждение ее радикальных методов борьбы. Для первого десятилетия существования ОУН были характерны: использование террористических методов борьбы, быстрый рост рядов организации, выдвижение на ведущие роли целой группы молодых западноукраинских лидеров.

Начало второго десятилетия в истории ОУН ознаменовалось расколом организации. Украинские националисты, разделившись на две враждующие группировки, продолжали исповедовать одну и ту же идеологию. Борьба между бандеровцами и мельниковцами велась, по сути, не по каким-то теоретическим, а больше по тактическим вопросам и за то, кому быть во главе ОУН. Раскол ослабил силы националистического движения, раздоры в организации нанесли национализму непоправимый удар. Вражда между фракциями достигла такой остроты, что они нередко боролись одна против другой с не меньшей жестокостью, чем с врагами украинской независимости. Все это происходило в условиях, когда в Западной Украине менялась ситуация и приближалась война, в ходе которой националисты надеялись создать самостоятельное Украинское государство.

^{Подготовка ОУН к войне Германии против СССР. Подполье Украинской Народной Республики накануне Великой Отечественной войны.}

Подготовка ОУН к войне Германии против СССР. Накануне нападения Германии на СССР различные украинские группировки определяли свое отношение к будущей войне, вырабатывали тактику своих действий. Это происходило как на территории Западной Украины, вошедшей в состав Советского Союза, так и за пределами СССР.

На советской территории оуновцы обеих фракций уходят в подполье, а бандеровцы начинают подготовку к ведению партизанских действий. В 1939–1940 годах, спасаясь от преследований большевиков, в немецкую зону оккупации из Галичины переместилось от 20 до 30 тысяч политических беженцев, среди которых было много членов ОУН и их сторонников. Для удовлетворения основных экономических и гуманитарных потребностей украинского населения на оккупированной Германией территории Польши возникли десятки комитетов самопомощи. Весной 1940 г. с молчаливого согласия немецких властей эти комитеты создали в Кракове координационный орган под названием Украинский Центральный Комитет (УЦК), председателем которого был избран профессор-географ Владимир Кубийович. УЦК представлял собой украинское учреждение социального обеспечения, обязанности которого заключались в присмотре за больными, пожилыми людьми, беспризорными детьми, в организации общественной службы охраны здоровья, образования и т. п. Немцы со всей ясностью дали понять, что УЦК не будет иметь никаких политических прерогатив.

В начальный период Второй мировой войны ОУН Мельника старалась занимать нейтральную позицию. Это было продиктовано желанием не навлекать репрессии против украинцев в Германии, а также на землях, которые находились под властью гитлеровцев. А с другой стороны потому, что ожидалась германо-советская война, в ходе которой мог решиться украинский вопрос. Причины нейтралитета мельниковцев можно также объяснить отношениями, которые сложились между руководителями ОУН-М и германскими спецслужбами. В литературе содержатся данные о том, что в 1938 г. Мельник, под кличкой Консул — I, был завербован абвером, а затем еще стал тайно сотрудничать с гестапо. Агентом германской разведки являлся также член Провода ОУН-М полковник Р. Сушко.[37]

Мельник неоднократно бывал в Германии. В июле 1940 г. он в очередной раз прибыл в Берлин, где предполагал решить ряд вопросов восстановления единства ОУН. Никаких практических результатов по объединению организации он не добился. Неожиданно он столкнулся с проблемой возврата в Италию, где находилась штаб-квартира Провода ОУН-М. Развитие отношений между Германией и СССР повлекло за собой прекращение гитлеровцами явной поддержки украинских националистов. Фашистское руководство не разрешило Мельнику возвратиться в Италию и удерживало его в рейхе «на всякий случай».[38] Он оставался в Германии до самого ареста в 1944 г.

Принятое Гитлером решение о нападении на СССР, привело к очередной попытке со стороны военных кругов III рейха использовать украинских националистов в своих целях. Украинцы нужны были немцам как диверсанты в советском тылу, а также как разведчики и переводчики. Предусматривалось использование небольших украинских вооруженных подразделений, а также назначение украинцев на низшие и средние посты в администрации на занятых территориях. Особую ценность для немцев представляли боевики ОУН, которые накопили значительный опыт в годы борьбы с польским режимом. Именно их в первую очередь гитлеровцы вербовали в разведшколы, диверсионные группы и т. п. На подготовку агентуры немцы не жалели средств. Офицерам абвера помогали представители бандеровского руководства Н. Лебедь, С. Сулятицкий и др. Активнее других сотрудничал с германской разведслужбой Рико Ярый, который, как считают некоторые авторы, не имел ничего общего с Украиной (Р. Ярый родился в Австрии, его отец — немец, мать — венгерка). Ярый «шел к тому, — как отмечал член оуновского руководства Зиновий Кныш, — чтобы политическую организацию националистов толкнуть к агентурной роли шпионства, рассчитывая получить из этого прибыль от чужой разведки».[39] Другие же авторы утверждают, что Кныш был обижен и «порочил Ярого, как мог, когда мог и где мог».[40]

Забрасываемые на территорию Советского Союза агенты-оуновцы должны были оценивать военный и экономический потенциал СССР, добывать политическую информацию, проникать на важные объекты обороны, транспорта, связи. Проводя разведку и осуществляя диверсии, эти агенты вовлекали в подрывную деятельность членов ОУН, проживающих на территории Западной Украины. С помощью местных жителей абверовские агенты собирали данные о дислокации и численности советских войск в западном регионе, сведения об отдельных советских и партийных работниках, военнослужащих. Многие агенты и целые группы справлялись с поставленными перед ними задачами. В то же время советские органы государственной безопасности обезвредили значительное количество добровольных помощников фашистов.

Осуществляя тайную подготовку к нападению на СССР, нацистское руководство вынашивало планы создания на оккупированных территориях ряда сателлитных государств, с предоставлением им определенной самостоятельности. Автором этого проекта был известный нацистский теоретик Альфред Розенберг. В этом плане Украине отводилось особое место. Предусматривалось, что ей будут возвращены все этнические территории, а также несколько областей Белоруссии и России, населенных значительным количеством украинцев. Считалось, что «Великая Украина» будет выступать гарантом стабильности на Востоке, поскольку российско-украинский антагонизм мешал бы этим государствам выступить вместе против Германии.

План Розенберга остался на бумаге, но его позиция по украинскому вопросу способствовала сближению ОУН-Б с гитлеровским военным командованием. В начале 1941 г. адмирал Канарис и генерал Браухич откликнулись на предложение Бандеры создать украинские воинские подразделения. Несколько недель представитель Бандеры Р. Ярый вел с немцами переговоры, в ходе которых было получено согласие на создание батальонов «Нахтигаль» и «Роланд». Договоренность имела чисто военный характер. Она была достигнута без ведома правительства и органов безопасности рейха. Данные батальоны создавались в Германии и Австрии на средства немцев, но присягали ОУН и Украине. В их состав вошло около 700 украинцев, преимущественно членов ОУН и бывших бойцов Карпатской Сечи Закарпатья. Личный состав батальонов получал немецкую военную форму, питание и денежное довольствие. Во главе «Нахтигаля» и «Роланда» стояли Роман Шухевич и Евгений Побигущий. Наряду с офицерами — немцами командные должности в батальонах занимали Р. Волошин, Ю. Лопатинский, А. Луцкий, Д. Грицай, В. Сидор и другие офицеры — украинцы. Бандера и его окружение рассчитывали, что эти два батальона составят основу будущей украинской армии, ради ее создания они были готовы сотрудничать с немецкими военными кругами.

Полковник Мельник знал о создании украинских батальонов, он даже имел встречи с теми военными, с которыми бандеровцы достигли соглашения. Успех бандеровцев на переговорах с немцами Мельник объяснял тем, что их больше, что их люди более агрессивны и действуют динамичней, чем мельниковцы..[41]

Руководство революционной ОУН уделяло большое внимание созданию так называемых походных групп, задача которых состояла в создании оуновской администрации на занятых немцами территориях Украины. Всего было создано три походные группы, объединявшие в своих рядах несколько тысяч человек. Первая, под руководством М. Клымишина, должна была двигаться в направлении Харькова; вторая, руководимая Н. Лемиком, — на Киев; третья группа во главе с З. Матлой — на Днепропетровск и Одессу. Каждая из трех групп делилась на большое количество мелких походных групп, которые знали маршруты своего движения, и имели конкретные задачи. Созданием походных групп занимались и мельниковцы.

В апреле 1941 г. ОУН-Б провела Второй великий Сбор, на котором Мельника исключили из рядов ОУН, а Бандеру провозгласили вождем организации. Бандеровское движение взяло курс на свержение большевистского режима в Украине и углубление связей с государствами — противниками коммунизма. Целью движения являлось утверждение «Суверенного Украинского Государства», которое «может обеспечить украинскому народу свободную жизнь и полное всестороннее развитие всех его сил». Сбор принял программный манифест, в котором говорилось следующее: «Мы, украинцы, поднимаем знамя нашей борьбы за свободу народов и человека… Боремся за освобождение украинского народа и всех порабощенных Москвой народов… Боремся против крайнего унижения человека в его труде и в его доме… Боремся: за достоинство, свободу человека, за право признавать открыто свои убеждения, свободу всех вероисповеданий, за полную свободу совести. Боремся против тирании и террора большевистской клики, против страшного режима НКВД… Боремся за то, чтобы каждый порабощенный Москвой народ мог сполна пользоваться богатствами своей родной земли и результатами своего ежедневного труда».[42] Этот программный манифест ОУН Бандеры распространялся в 1941 г. в центральных и восточных землях Украины в форме листовок.

Поставленные руководством ОУН-Б перед активом организации задачи, свидетельствовали о том, что националисты готовятся к проведению масштабных партизанско-диверсионных акций против советской власти и Красной Армии. Накануне Великой Отечественной войны бандеровцы создавали в Западной Украине разведывательную сеть и партизанские подразделения, которые в момент начала германо-советской войны должны были приступить к широкой боевой деятельности с целью превращения ее в национальное восстание. Командующим партизанским движением стал Иван Клымив — Легенда. Некоторые исследователи отмечают, что в начале лета 1941 года в распоряжении бандеровской организации находилось от 12 до 20 тысяч бойцов.[43]

Руководство ОУН-Б и командование партизанских формирований рассчитывали, что немцы помогут решить вопросы материально-технического обеспечения и выделят оружие. Весной 1941 г. абвер предложил бандеровцам провести переговоры о сотрудничестве. Главная цель переговоров: согласен ли Бандера сотрудничать с гитлеровцами? Лебедь, который был уполномоченным Бандеры на переговорах, ответил утвердительно, но при соблюдении ряда условий:

Полное равноправие организации бандеровцев с мельниковцами.

Оказание материальной помощи бандеровцам.

Снабжение оружием.

Представитель абвера Айкерн принципиальных возражений не высказал, но со своей стороны он выдвинул встречные условия.

Предоставить бандеровские кадры для обучения диверсионной работе в советском тылу, а также для ведения разведки.

Предоставить в распоряжение немцев для работы в штабах переводчиков из числа бандеровцев.

Договаривающиеся стороны хорошо понимали друг друга и делали все для достижения положительного результата, в котором были заинтересованы как немцы, так и оуновцы. Лебедь со временем писал: «Обе ОУН не разрывали связей с немецкими военными кругами просто потому, чтобы иметь возможность активно участвовать в борьбе на Украине во время немецко-советской войны, которая тогда назревала и была для всех очевидной».[44]

Перед началом этой войны, в мае 1941 г., руководство ОУН-Б разослало своим организациям секретные инструкции, в которых определялась главная задача: использовать войну для начала борьбы за Суверенную Соборную Украинскую Державу. Так как фронт борьбы с большевиками будет проходить через украинские земли, и они окажутся под чужой оккупацией, задача оуновцев определялась так: «не допустить, чтобы Украина была лишь территорией поединка чужих сил с нашим врагом, а вслед за тем объектом чужого господства». Наоборот, строительство Украинского государства будет осуществляться «нашими собственными силами и по нашей собственной инициативе».[45] При этом ОУН-Б не забывала о союзниках. К ним Провод бандеровцев относил те государства, которые «ведут борьбу с Москвой и не относятся враждебно к Украине», признают суверенность и соборность Украины, положительно относятся к украинской государственности. Отношение Украины к этим государствам будет зависеть от того, как они будут уважать жизненные требования Украины.[46]

Кроме секретных инструкций, в мае 1941 г. был издан приказ «Борьба и деятельность ОУН в период войны». В нем говорилось: «От самого начала войны каждый украинский националист должен стараться разными способами (саботирование, распространение различных фальшивых слухов) вводить беспорядок и хаос в работу советской администрации, хозяйственных органов, промышленных и сельскохозяйственных предприятий, приводить до срыва планы мобилизации и призыва военнообязанных в Красную Армию». В тылах же Красной Армии, говорилось далее в приказе, следует устраивать саботаж и диверсии, «осаждать почтовые участки, перерезать линии связи и важные переходы», перегораживать железные дороги «деревянными завалами». В данном приказе много внимания уделялось также тому, что надо делать с советскими военнослужащими, если они попадут в руки националистов. Рядовых следовало «отдавать в плен немцам, а политруков и коммунистов… ликвидировать». Содержалось также указание о применении репрессий в отношении деятелей науки, культуры, литературы, а также евреев. Содержание приказа свидетельствовало, что националистическая власть будет «страшной». ОУН-Б не скрывала, что пойдет на крайние меры ради достижения своих целей, и заявляла о готовности к тесному сотрудничеству с фашистами.[47]

По-своему готовилась к войне ОУН-М. Мельниковское руководство исходило из того, что в конфликте с СССР Германия неминуемо будет вынуждена признать украинский фактор. Меры Провода были направлены на то, чтобы убедить германское правительство в необходимости официально признать самостоятельность и соборность Украины и допустить украинцев к участию в войне против СССР как равноправных партнеров Германии. Об этом говорилось в меморандуме, который Мельник направил в канцелярию Гитлера 14 апреля 1941 г. Ответа не последовало. Молчание Берлина побудило Провод ОУН-М занять сдержанную позицию в отношении Германии.

Мельниковское руководство не было сторонником вооруженной партизанской борьбы, но не исключало ее. Перед началом Великой Отечественной войны лидеры ОУН-М предполагали, что Германия войну проиграет, а потому надо быть готовыми к партизанским действиям против советских войск. Накануне 22 июня 1941 г. весь актив получил инструкцию, в которой говорилось: «Создавать военные отряды и соединения и, не допуская их к столкновениям с немцами, занимать разные территории и создавать там все формы государственной жизни». Содержалось указание о накоплении средств боевого характера, чтобы использовать их в будущем, когда «в более тяжелых условиях придется дальше вести борьбу».[48]

За неделю до начала войны ОУН-Б тоже подготовила меморандум для официального Берлина. Но попал этот документ в рейхсканцелярию только 23 июня. С ним ознакомились Гиммлер, Розенберг, Риббентроп. В меморандуме говорилось: «Основы для германо-украинских дружественных отношений будут создаваться с момента начатого немецкого похода на Восток Европы. Потому, что украинские националисты несут огромную ответственность за судьбу и будущее Украины, что они доказали делом, для них решающее значение имеет установка Германии относительно Украинского государства, за которое они сражаются… Только такое решение, которое полностью будет отвечать историческим и народным интересам Украины, также принесет пользу Германии… Украинские националисты в первую очередь охраняют интересы своего собственного народа… Даже, если при входе в Украину, немецкие войска сначала будут, понятно, встречать как освободителей, такое отношение может быстро измениться, если Германия войдет на Украину без намерения воссоздания Украинского Государства и использования соответствующих лозунгов. Малейшее насилие вызовет противоположные последствия… В Восточной Европе нельзя властвовать продолжительное время с помощью технических средств государства и администрации, которые опираются на сильную оккупационную армию… Украинское независимое государство должно быть экономически самостоятельным… Дальнейшее развитие германо-украинских отношений зависит не только от окончательного решения этой проблемы, но также и от примененных в самом начале методов».[49]

Реакция министерства иностранных дел рейха на этот документ была отрицательной. МИД заявил: «Меморандум содержит в себе упреки в адрес Германии, которая во время оккупации Украины в 1918 году «наделала ошибок»… Что касается будущего, то Германии адресуются также указания, местами предупреждающим тоном, что новый порядок может быть введен в Восточной Европе не путем продолжительной военной оккупации, а благодаря созданию независимого Украинского государства… независимого экономически и со своими вооруженными силами».[50] Фашистское руководство, конечно, не намерено было прислушиваться к «указаниям» бандеровцев, Берлин не нуждался в «равноправном» партнере в борьбе с Москвой. Украина интересовала гитлеровскую Германию своими природными богатствами и дешевой рабочей силой, а не как самостоятельное государство.

Подполье Украинской Народной Республики накануне Великой Отечественной войны. Войну между Германией и СССР ожидали не только оуновцы. Большие надежды возлагали на нее руководители Украинской Народной Республики, находившиеся в эмиграции. Республиканцы, подчиненные президенту и головному атаману УНР Андрею Левицкому, были идейными противниками фашизма, они имели определенное влияние в Западной Украине и занимались подготовкой к ведению вооруженной борьбы. Один из представителей республиканского течения Тарас Боровец со временем выдвинется в число самых известных руководителей повстанческого движения в Украине.

Зимой 1932–1933 годов на Полесье была создана небольшая подпольная организация под названием «Украинское Национальное Возрождение» (УНВ), которую возглавил Т. Боровец. Организация решила: не выступать как политическая партия; в строгом подполье переформироваться в военно-революционную организацию; для широкой работы среди населения использовать любые официальные организации; членство в организации должно быть крайне доверительным, а не массовым; не вступать ни в какую партию и бороться под государственным флагом УНР. Своими врагами УНВ определила коммунистический строй и польский режим. Организация вела подготовку кадров будущей украинской революционной армии и проводила антибольшевистскую работу. «Пропагандистские материалы в СССР, — писал Боровец, — мы посылали балонами и бутылками. Бутылки с листовками пускали тысячами по Припяти — Днепру — аж до Черного моря, а балоны при соответствующем ветре также тысячами летели туда, «где так вольно дышит человек».[51] За свою подпольную деятельность против польских властей Боровец был брошен в концлагерь Береза-Картузская.

Во время германо-польской войны Боровец находился на польской территории и увидел ужасы «нового порядка», который установили немцы. Он был уверен, что немцы разберутся с поляками, а потом возьмутся за украинцев. В ноябре 1939 г. Боровец поднимает вопрос об активизации деятельности Украинского Национального Возрождения в Украине в связи с тем, что «военные события каждую минуту могут распространиться с запада на восток». Руководство УНВ приняло решение подготовить план политических и военных акций в Украине на случай германо-советской войны.

В июне 1940 г. президент УНР Левицкий заявил, что не позднее, чем через год, вспыхнет германо-советская война, и он утвердил план действий УНВ. Одновременно Левицкий дал задание Боровцу: «Немедленно нелегально пробраться в СССР». Также ставилась задача по подготовке УНВ к военным действиям, закладке главной базы на Полесье, проверке состояния подполья. С началом войны необходимо было «поставить под ружье территориальную партизанскую армию». Военные формирования УНВ должны действовать только по приказам правительства УНР в эмиграции. До получения приказа УНВ не должна поднимать массового восстания, а должна пропагандировать идею создания Украинского государства, «маневрируя между всеми чужими силами на своей территории».[52]

Бандеровцы и мельниковцы не признавали руководства УНР в изгнании. Боровец несколько раз бывал в Кракове, чтобы достичь хоть какого-то взаимопонимания, но его усилия не дали весомых результатов. Представитель ОУН-М полковник Сушко с пониманием отнесся к предложению Боровца о военном сотрудничестве в борьбе за свободную Украину. Намного труднее было договариваться с бандеровцами. Они были готовы иметь дело с УНВ только на основе подчинения ее людей приказам ОУН-Б и вступления членов УНВ в бандеровскую организацию. В то же время Боровец подчеркивал, что в вопросе вооруженной борьбы на украинских территориях с оуновцами можно было договориться.

1 августа 1940 г. Боровец без посторонней помощи перешел границу СССР. Через Ковель и Ровно он пробрался на Полесье. На Костопольщине он проводит встречи с членами УНВ, налаживает связи, проводит работу по приему новых людей в организацию. В октябре 1940 г. Боровец отправляется в инспекционную поездку по Украине. За два месяца он посетил многие города: Житомир, Киев, Чернигов, Полтаву, Харьков, Днепропетровск, Одессу, Винницу. Картина, которую увидел Боровец, «была более чем ужасна». УНВ была почти разрушена.

После поездки по Украине Боровец пришел к выводу, что надо составлять новый план структуры УНВ. Зимой 1940–1941 гг. была подготовлена схема военно-революционной организации под названнием «Украинская Повстанческая Армия (УПА). Данная схема предусматривала, что во главе УПА будет стоять главное командование. На территориях 2–4 областей планировалось создавать Окружные Сечи с территориальными названиями (Полесская, Волынская, Полтавская и т. д.). В отдельных областях формировать областные бригады, а в районах — районные полки. В селах создавать сельские сотни, а 2–5 сотен объединять в курень (батальон). На случай всенародного восстания окружные сечи объединяются в группу из двух, трех или четырех округов. Ориентировочно таких групп будет пять: «Север», «Восток», «Юг», «Запад», «Центральная». Военно-революционная организация в своей структуре имела два сектора: политический и военный. Политический сектор должен был заниматься пропагандой, связью, сбором всего необходимого для военных частей. Задача военного сектора состояла в подготовке военных формирований к ведению боевых операций.[53]

Схема Боровца предусматривала, что название организации автоматически изменится в день начала германо-советской войны. Вместо Украинского Национального Возрождения организация будет называться Украинской Повстанческой Армией. Разработчики схемы УПА не знали, какую политику будут проводить в Украине немцы, от чего будет зависеть тактика УПА. Для них ясным было лишь то, что во время этой войны Украина будет переходить из рук в руки, политической и военной пустоты не будет. Отсюда и вытекала тактика деятельности на будущее: «бить постоянно того, кто постоянно бьет нас. Помогать тому, кто воюет против того, кто бьет нас, даже тогда, когда он — наш явный враг. Маневрировать так, чтобы обоим оккупантам нанести наибольший урон».[54]

Свои планы руководство УНР разрабатывало, не вступая в контакты ни с ОУН, ни с гитлеровцами. Республиканцы не имели такой поддержки в Западной Украине как бандеровцы, а их подполье на территории УССР было разгромлено. Это делало данные планы практически неосуществимыми. Непосредственно Т. Боровец перед войной не представлял, с какими трудностями ему придется столкнуться в процессе создания повстанческой армии и насколько оправданной будет избранная тактика.

В условиях, когда уже шла Вторая мировая война и приближалась германо-советская, группировки украинских националистов определялись в своем отношении к ней и вырабатывали свою тактику. В это же время германские военные круги старались использовать украинских националистов в войне против СССР. Они установили тесное сотрудничество с бандеровцами и разрешили им создать собственные военные формирования. Создавая батальоны «Нахтигаль» и «Роланд», оуновцы развернули подготовку к партизанской борьбе на территории Украины с дальнейшим расширением ее до масштабов «национального восстания». В документах ОУН-Б, принятых в апреле-мае 1941 г., содержался приказ националистическим силам на развертывание борьбы против «большевистской клики».

В отличие от бандеровцев, мельниковцы заметной активности не проявляли, они избрали приспособленческую тактику. ОУН-М не скрывала своего лояльного отношения к Германии и предлагала ей свои услуги в качестве «равноправного партнера».

Войну Германии против СССР ожидали также руководители УНР. Являясь идейными противниками фашизма, они на контакты с фашистами не шли, но расчитывали воспользоваться успехами Германии в войне против Советского Союза. Республиканцы делали большую ставку на собственные военные формирования, схему которых разработал Т. Боровец.

Несколько украинских группировок, действовавших самостоятельно, готовились к германо-советской войне. Их тактики отличались, но все они имели одну и ту же цель: создание самостоятельного Украинского государства.

^{Провозглашение ОУН Акта восстановления Украинской Державы. Националистическое движение и его подполье в условиях фашистской оккупации.}

Провозглашение ОУН Акта восстановления Украинской Державы. 22 июня 1941 г. фашистская Германия без объявления войны напала на СССР. Вторжение гитлеровцев создавало предпосылки для осуществления планов, которые строило оуновское движение. В передовых колоннах вермахта наступал батальон «Нахтигаль» имени Степана Бандеры, но в боях он не участвовал. Украинское подразделение имело задачу проникнуть во Львов, занять дороги, мосты, объекты связи и обеспечить безопасное продвижение немцев.[55] Вместе с батальоном двигались представители руководства ОУН-Б во главе с Ярославом Стецько. Они стали свидетелями упорного сопротивления пограничников и советских войск. 25 июня из-под Краковца, что на Львовщине, Стецько писал Бандере: «Большевики здесь бьются хорошо, вопреки всем ожиданиям… Немцы спрашивают, будет ли наше восстание — где».[56] Вероятно, немцы рассчитывали, что националисты поднимут восстание в тылу советских войск.

Масштабного восстания в тылу советских войск не было, но боевые действия начали националисты-подпольщики, отдельные бандеровские отряды и диверсанты. Документы свидетельствуют, что оуновцы атаковали отступающие красноармейские части. Рядовых солдат при этом, как правило, разоружали, а «энкаведистов, политруков и враждебных украинскому народу офицеров уничтожали». Первыми начали действия националисты Львовской области. В частности, в Перемышлянском районе уже 23 июня 1941 г. был создан отряд, в количестве 87 боевиков. В боях с красноармейцами и частями НКВД он уничтожил 35 и взял в плен 188 человек. В Радеховском районе 24 июня бандеровцы ликвидировали 50 энкаведистов и милиционеров.[57]

Украинский батальон под командованием Р. Шухевича вошел во Львов ночью 30 июня, на несколько часов раньше фашистских войск. Утром украинских солдат и представителей руководства ОУН-Б встречали участники бандеровского подполья. Я. Стецько нанес визит митрополиту греко-каталической церкви Андрею Шептицкому и изложил ему взгляды бандеровского руководства и планы действий. 30 июня 1941 г. во Львове в здании «Просвіти» состоялось наспех созванное собрание украинской общественности, на котором присутствовали также немецкие офицеры Кох и Айкерн. Я. Стецько произнес речь и огласил Акт восстановления Украинского государства. Приведем этот документ полностью.

Акт восстановления Украинской Державы

Львов, 30 июня 1941 г.

1) Волей Украинского Народа Организация Украинских Националистов под руководством Степана Бандеры провозглашает восстановление Украинской Державы, за которую положили свои головы целые поколения лучших сынов Украины.

Организация Украинских Националистов, которая под руководством ее Творца и Вождя Евгения Коновальца вела в последних десятилетиях кровавого московско-большевистского порабощения упорную борьбу за свободу, призывает весь украинский народ не складывать оружие так долго, пока на всех украинских землях не будет создана Украинская Суверенная Держава.

Суверенная Украинская Власть гарантирует украинскому народу согласие и порядок, всестороннее развитие всех его сил и удовлетворение всех его потребностей.

2) На западных землях Украины создается Украинская Власть, которая подчиняется Украинскому Национальному Правительству, что будет создано в столице Украины — Киеве по воле украинского народа.

3) Восстановленная Украинская Держава будет тесно сотрудничать с Национал-Социалистической Велико-Германией, которая под руководством Адольфа Гитлера создает новый строй в Европе и мире и помогает Украинскому народу освободиться из-под московской оккупации.

Украинская Национальная Революционная Армия, создаваемая на украинской земле, будет бороться дальше сообща с Союзной немецкой армией против московской оккупации за Суверенную Соборную Украинскую Державу и новый строй в целом мире.

Да здравствует Украинская Суверенная Соборная Держава, да здравствует Организация Украинских Националистов, да здравствует руководитель Организации Украинских Националистов Степан Бандера.

Слава Украине! Героям Слава!

(Ярослав Стецько.)

Желание бандеровцев создать самостоятельное государство можно понять. Но никак нельзя оправдать их готовность сотрудничать с фашистами и одобрение создаваемого гитлеровцами «нового строя». Что представляет собой этот строй, многие народы Европы уже испытали на себе, и этого не могли не знать бандеровские лидеры. Но они наивно считали, что «новый порядок» будет во благо украинскому народу.

Собрание утвердило главой правительства Я. Стецько, который накануне был назначен на этот пост С. Бандерой. В состав правительства вошли Клымив И., Лебедь Н., Лысый В., Петрив В., Ребет Л., Стахив В. и другие известные деятели ОУН. Это правительство рассматривалось как переходный, временный орган. Плюрализм власти обеспечивался тем, что из 26 министерств 11 возглавили беспартийные, 11 — члены ОУН-Б, а остальные — представители партии социалистов-радикалов.[58] Участники собрания направили приветствия С. Бандере, А. Гитлеру, митрополиту А. Шептицкому и горячо приветствовали присутствующих в зале немецких офицеров. Их присутствие было воспринято как факт лояльности официального Берлина к «Акту 30 июня». Сам же капитан Кох выступил с речью, которая прозвучала диссонансом. Приветствуя украинцев и говоря, что они «имеют теперь Украину», офицер предупредил собравшихся в зале, что они не должны заниматься политикой, и пока идет война, только Гитлер может принимать решения.

Вечером 30 июня львовская радиостанция сообщила о принятых решениях и передала обращение к украинцам, воевавшим в рядах Красной Армии, переходить на службу новой украинской власти. По Львову были вывешены украинские национальные флаги, в городе расквартировался батальон «Нахтигаль» и разместился руководящий штаб ОУН. Формировалась народная милиция, подчиненная министерству внутренних дел. Организатором милиции был член Провода ОУН Иван Равлик. Путем различных манипуляций бандеровцы и лично Стецько, который везде заявлял, что ОУН-Б выступает от имени всех украинских сил, добились от старого и больного митрополита Шептицкого заявления о поддержке провозглашения украинской государственности. В своем Послании к верующим митрополит подчеркивал, что «началась новая эпоха в жизни Соборной Самостоятельной Украины».[59]

Через несколько дней во Львове состоялось собрание горожан, избравшее состав Рады Сеньоров под почетным покровительством А. Шептицкого и под руководством К. Левицкого. Рада должна была стать совещательным органом при правительстве Я. Стецько, а также решить вопрос примирения двух течений ОУН. Во второй половине июля Рада Сеньоров была преобразована в Украинскую Национальную Раду, в которую входило около 30 человек.

То, что произошло во Львове 30 июня, не было случайностью. Бандеровцы осуществили свой план, намеченный в мае 1941 г. В одном из своих документов ОУН-Б записала, что на случай войны «… на освобожденных от московско-большевистской оккупации территориях украинской земли без промедления ОУН провозглашает воссоздание Украинского государства».[60]

Весть о провозглашении Украинского государства застала Мельника, Сциборского, Сушко и других руководителей ОУН-М в Кракове. То, что произошло, было для них неожиданным. Мельник заявил, что если данная информация подтвердится, то ОУН должна «стать на службу Украинскому государству».[61] Но и после такого заявления мельниковцы не поддерживали «революционных» действий бандеровцев и продолжали линию на сотрудничество с немцами. 6 июля 1941 г. Мельник направил Гитлеру письмо, в котором просил разрешить «принять участие в крестовом походе против большевистского варварства…» Вместе с легионами других европейских государств они хотели бы идти с «освободителями и иметь возможность создать с этой целью украинские вооруженные формирования».[62] Сдержанно к провозглашению Украинской Державы относился руководимый Кубийовичем Украинский Центральный Комитет в Кракове.

Изложение событий, происходивших во Львове, будет неполным, если не остановиться на оценках действий батальона «Нахтигаль» в период с 1 по 6 июля 1941 г. В советской литературе подчеркивалось, что во Львове «…начались массовые расправы над мирными гражданами. Специальные команды, созданные из личного состава «Нахтигаля», развернули настоящую охоту за советскими работниками, лицами польской и еврейской национальности. С 1 по 6 июля 1941 г. было убито три тысячи поляков и евреев».[63] В некоторых публикациях говорится, что списки жертв составляли Н. Лебедь, И. Клымив, Е. Врецьона при помощи довоенного телефонного справочника, а организаторами арестов называются Оберлендер, Лебедь и Шухевич. Отмечается также, что жертвами гестаповского и оуновского террора во Львове стали десятки известных деятелей науки, техники, литературы и искусства. Среди замученных были почетный член многих Академий наук мира Казимир Бартель, выдающийся писатель Тадеуш Бой-Желенский, восьмидесятилетний академик Соловий, профессор Ян Грек, ректор университета, профессор Серадзский, академик Антоний Цешинский, профессор Тадеуш Островский и много других».[64]

Противоположную точку зрения высказал известный исследователь украинской истории профессор из Сорбоны Владимир Косык. В своей книге «Україна під час другої світової війни (1939–1945)» он пишет, что батальон «Нахтигаль» выполнял только охранные функции и в расстрелах во Львове не участвовал. В ходе Нюрнбергского процесса советская сторона обвиняла в преступлениях против мирного населения во Львове только гестапо. В адрес «Нахтигаля» в СССР до октября 1959 г. никаких обвинений не предъявляли. Осенью 1959 г. в Германской Демократической Республике началась кампания против министра ФРГ Оберлендера, который был известен своей антикоммунистической и антисоветской политикой. Москва и Берлин начали собирать против министра компромат, обвинять его в нацистских преступлениях, в том числе и в расстрелах во Львове. Так как Оберлендер в 1941 г. был офицером «Нахтигаля», возникла идея выдвинуть обвинения и против солдат и офицеров украинского батальона. Но судебные органы ФРГ не нашли оснований для привлечения к ответственности Оберлендера. Следовательно, по мнению Косыка, нет оснований обвинять батальон «Нахтигаль» в преступлениях, которых он не совершал.[65] В работах этого ученого приводятся сведения о расстреле фашистами в первые дни оккупации Львова 7 тысяч евреев.[66]

Представленные точки зрения по одному и тому же вопросу являются противоположными, и отдавать предпочтение одной из них, нет оснований. Истина, скорее всего, находится посередине.

Выше уже говорилось, как абверовский офицер Ганс Кох отреагировал на решение собрания националистов во Львове. Для него и других офицеров самым неожиданным было решение о создании правительства Стецько. Они даже считали, что националисты действуют с санкции высших правительственных кругов. До начала войны с ОУН имел дело преимущественно абвер, а другие нацистские органы, в том числе Управление государственной безопасности, знали оуновцев плохо. Так, в донесении из Львова в Берлин даже говорилось, что правительство организовал «какой-то Пантера». Сами же бандеровцы через своего представителя в Берлине В. Стахива передали Риббентропу письмо, в котором сообщалось о создании украинского правительства.

На восстановление Украинского государства Берлин ответил быстро и жестко. Уже 1 июля 1941 г. служба безопасности и гестапо привлекли к ответственности Ганса Коха — «специалиста» по украинским делам и подполковника Айкерна, поскольку оба присутствовали на собрании националистов. А 2 июля начальник полиции безопасности и СД Г. Гейдрих отдал приказ о создании во Львове «независимого управления городом». Он также отмечал, что «готовятся дальнейшие меры против группы Бандеры и особенно — против самого Бандеры. Они будут как можно быстрее реализованы».[67]

3 июля заместитель госсекретаря Кундт прибыл в Краков, где встретился с ведущими деятелями Украинского национального комитета, а также с Бандерой. По существу, это был настоящий допрос в присутствии судьи фон Бюлова, доктора Феля и полковника Бизанца. Прежде всего, Кундт заявил: «…Фюрер — единственный, кто руководит борьбой, и никаких украинских союзников не существует». Он подчеркнул, что Германия является завоевателем советских территорий. Берлинский чиновник дал понять, что создавать украинское правительство и решать все, что будет происходить в Украине, может только «фюрер, который завоевал эту страну». Как видно из протокола этого «воспитательного» разговора, записанного немецкими стенографистами, Бандера не торопился соглашаться с Кундтом. Он подчеркивал, что ОУН вступила в бой с большевизмом, чтобы бороться за независимую и свободную Украину. Он заявил, что руководствовался «мандатом, полученным от украинцев», а не какими-то приказами или согласием немцев. Лидер ОУН-Б утверждал, что «строительство и организация украинской жизни могут быть осуществлены только украинцами».

О событиях в Западной Украине Гитлеру подготовили информацию, в которой говорилось: «Вопреки немецким планам, во Львове создано западноукраинское краевое правительство. Украинцы, принимавшие в этом деле участие, должны быть отправлены в Берлин и подвергнуты заключению».[68] По «львовскому делу» в ставке фюрера состоялось совещание, на котором присутствовали Кейтель, Риббентроп, Гиммлер, Канарис. Адмирал Канарис убеждал фюрера, что бандеровцы — это фанатичные борцы, и к идее украинской независимости не следует относиться легкомысленно. В ответ Гитлер приказал Гиммлеру навести порядок с «этой бандой». Аресты начались 5 июля. В Кракове арестовали Бандеру и депортировали в Берлин. В Польше были задержаны Горбовой и Янив. 9 июля во Львове были арестованы и отправлены в Берлин Стецько и Ильницкий. Украинское правительство было разогнано, его министры под угрозой арестов прекратили активную деятельность. В Берлине оказывалось давление на Бандеру и Стецько с целью отзыва Акта о восстановлении Украинского государства, но оба лидера отказались это сделать.

Оказывая давление на украинских лидеров, германское руководство не учитывало даже того, что бандеровцы 30 июня заявили о готовности бороться дальше совместно с «союзной немецкой армией против московских оккупантов». Позицию Берлина не смягчило и то, как ОУН распорядилась встречать немецкие войска. Местным оуновским организациям Провод направил указания: «Позаботиться, чтобы всюду на территории, освобожденной от московских войск, были украшены немедленно села украинскими и немецкими флагами. На каждой украинской хате должен гордо зареять украинский флаг. При главных улицах выставлять немедленно в честь германской армии триумфальные арки с украинскими и немецкими флагами и надписью: «Слава Украине».[69]

В июле 1941 г. министерство иностранных дел рейха заявило, что провозглашение украинского государства было «самовольным поступком известной честолюбивой и активной группы Бандеры», что принятый во Львове Акт, «не имеет никакого государственного значения». В ответ на это руководство ОУН Бандеры издало декларацию — «К ситуации во Львове». В ней говорилось, что провозглашение Акта 30 июня уже «является историческим фактом», подобно Акту от 22 января 1918 г., которым было провозглашено объединение Украинской Народной Республики и Западноукраинской Народной Республики. ОУН-Б подчеркивала, что Акт 30 июня 1941 г. «станет символом нынешней освободительной борьбы украинской нации».[70]

Тем временем Берлин показал, что надежды националистов получить единое Украинское государство являются напрасными. 1 августа 1941 г. было оглашено решение о разделе Украины и присоединении Галичины к Генеральному губернаторству, а Северной Буковины к Румынии. 20 августа декретом Гитлера был образован рейхскомиссариат «Украина» с центром в Ровно. Националисты отреагировали на эти решения Берлина отрицательно, а Бандера и Стецько, находившиеся под домашним арестом, направили протест германскому руководству. Глава украинского правительства писал: «Вся украинская нация удивлена и глубоко изумлена присоединением Галичины к Генеральному губернаторству». Бандеровцы и мельниковцы организовали сбор подписей протеста. ОУН-Б требовала от немецких властей освобождения Бандеры и Стецько.[71]

На какое-то время Бандера и Стецько были освобождены из-под ареста, но они не могли покидать Берлин без разрешения гитлеровцев. К концу лета оуновские лидеры уже не проявляли прежней активности в защите Акта 30 июня, но они продолжали убеждать фашистское руководство в том, что ликвидация украинского правительства не на пользу отношениям Украины и Германии. Неуступчивость бандеровцев стала причиной новых арестов. В сентябре 1941 г. в концлагере «Заксенхаузен» оказались С. Бандера, Я. Стецько, Л. Ребет и другие лидеры ОУН-Б. Братья Бандеры Александр и Василий были брошены в концлагерь Аушвиц, где и погибли в 1942 г.

В некоторых публикациях представлена другая причина ареста Бандеры. При этом авторы ссылаются на показания заместителя начальника 2-го отдела абвера Штольца, которые он давал советской контрразведке в 1945 году. Абверовский офицер утверждал, что в 1940 г. Бандера получил от абвера большую сумму денег для финансирования подполья и организации разведки, но пытался присвоить эти деньги и перевел их в швейцарский банк, что и стало причиной его ареста.[72]

После ареста руководителей ОУН-Б организацию возглавил Н. Лебедь. Был сформирован новый Провод, в котором ведущую роль играли И. Клымив, И. Гриньох, Д. Ребет.

Националистическое движение и его подполье в условиях фашистскй оккупации. В то время, когда гитлеровцы подавляли попытки оуновцев создать Украинское государство, националистические отряды вели борьбу с отступающими частями Красной Армии и тем самим оказывали помощь фашистам. В июне-июле 1941 г. бои велись на территории Дрогобычской, Львовской, Волынской, Тернопольской и Ровенской областей. Националистические группы и отряды ликвидировали представителей органов советской власти, офицеров, захватывали мосты и железнодорожные станции, уничтожали склады боеприпасов. Силами националистического подполья от советских войск был освобожден город Вишневец на Волыни, города Козова и Теребовля в Тернопольской области. Архивные документы свидетельствуют, что в ряде случаев оуновцы координировали свои действия с наступающими немецкими войсками и получали от них поддержку артиллерийским огнем. Взятых в плен красноармейцев передавали немцам. В разоружении и пленении советских солдат принимали участие крестьяне.[73] Партизанская и подрывная работа на территории Западной Украины доставляла много хлопот Красной Армии и советскому аппарату.

Летом 1941 г. гитлеровцы добились значительных успехов по всему фронту. По мере оккупации Украины оуновцы больше не нужны были немцам и до некоторой степени стали даже вредны своим стремлением к утверждению Украинского государства. Гауляйтер Эрих Кох заявлял, что «нет никакой Украины», а украинская пшеница «весит больше», чем украинская государственность.

Тем временем бандеровцы, несмотря на преследования их лидеров, действовали согласно собственным планам. Рядом с немецкими передовыми частями, а порой и опережая их, на восток двигались походные группы националистов. В их составе насчитывалось от 3 до 5 тысяч человек, разделенных на 3 большие группы: «Центр» (руководитель Н. Лемик), «Север» (руководитель Н. Клымишин, а после его ареста Д. Мирон), «Юг» (руководитель З. Матла).[74] Многие участники походных групп в форме вермахта с необходимыми документами, обеспечивающими широкие права и полномочия, вместе с военнослужащими оккупационной армии входили в украинские города и села. Участники этого похода вели пропаганду идеи самостоятельности Украины и пытались организовывать украинскую гражданскую администрацию на оккупированных немцами территориях. Часть членов походных групп состояла на службе у немцев и активно помогала фашистам устанавливать «новый порядок». Потому население часто, особенно в Восточной Украине, воспринимало оуновцев как союзников гитлеровских захватчиков, хотя далеко не все такими были. Формированию отрицательного отношения к членам походных групп способствовали действия советских властей и большевистского подполья. Профессор Косык приводит данные о том, что на оккупированной территории распространялись листовки и газеты, в которых разоблачалось «предательство» ОУН, осуждались ее связи с немцами. Оуновцев называли «агентами германского фашизма», «смертельными врагами украинского народа», которые хотят восстановить власть крупных земледельцев и буржуазии.[75] Большевистские листовки призывали население не сотрудничать с националистами, а оказывать поддержку партизанам. Эти призывы были поддержаны населением Левобережной Украины.

Иначе складывалась ситуация на Правобережной Украине. Здесь позиции националистов были более прочными, чем на Левобережье. Немцы знали о существовании походных групп, а также об их целях и задачах. Фашистам стало известно, что походная группа ОУН-Б намерена создать в Киеве национальное правительство, так как это было во Львове. Оккупационные власти не скрывали от Берлина, что влияние ОУН-Б на занятой германскими войсками Правобережной Украине постоянно растет, а тон ее заявлений — «антигерманский». В конце августа 1941 г. служба безопасности докладывала в Берлин, что имеют место выступления под лозунгом «Долой немецкую оккупацию! Мы хотим свободной Украины без немцев, без поляков, без русских». В районах Ковеля, Луцка, Ровно, Дубно «все сильнее проявляется стремление к независимости и освобождению от немецкого влияния», а местное население поддерживает оуновцев.[76]

Члены походных групп ОУН Бандеры развернули свои действия в районах Житомира, Винницы, Бердичева, Умани, Могилева-Подольского. В первую очередь они создавали подпольную сеть ОУН. Так, только в Кировоградской области в 31 сельском и 2 городских районах было организовано 12 районных проводов ОУН. В 15 городах и 543 селах в 1942 г. действовало около 1100 подпольщиков.[77] Члены походных групп создавали муниципалитеты, милицию, различные учреждения хозяйственного и культурного характера. В донесении штаба 213-й немецкой дивизии говорилось, что бандеровцы «пытаются проникнуть в политическую администрацию и делают попытки пробудить среди населения тягу к идее независимой и суверенной Украины». Подчеркивалось, что бандеровцы имели четкую экономическую и социальную программу и «подрывали авторитет немецкого вермахта». Немецкая власть препятствовала этой деятельности, преследовала националистов, арестовывала их и высылала «назад во Львов»[78]

В последние годы стали выходить в свет научные работы, в которых исследуется деятельность походных групп в отдельных регионах Украины, в частности, на Днепропетровщине.[79] В Днепропетровске действовал центр походной группы «Юг» под руководством З. Матлы-Святослава Вовка. Она насчитывала около 1000 человек и подразделялась на 6 подгрупп, которые охватывали такие города: Днепропетровск, Запорожье, Кривой Рог, Николаев, Одесса, Херсон.

Националисты прибыли в Днепропетровск в конце августа 1941 г., а 3 сентября провели первое совещание провода южноукраинских земель. Основное внимание бандеровцы сосредоточили на создании органов управления и народной милиции. Главой Днепропетровской областной администрации стал профессор Б. Олийниченко, а его заместителем — В. Регей. Согласие на создание этой администрации дал военный комендант фон Альберти. В Кривом Роге городскую управу возглавил член ОУН инженер С. Шерстюк. Члены ОУН занимали высокие должности в городе Днепродзержинске: А. Самойленко — голова городской управы, В. Шульга — директор азотно — тукового комбината, В. Корниенко — начальник городской полиции, С. Когутницкий — директор коксохимического завода, С. Гладков — директор театра им. Шевченко и др. Подобная картина наблюдалась во многих районных центрах и селах. В городах и районах стали издаваться газеты: «Вільна Україна», «Дзвін», «Промінь», «Камянські вісті».[80]

Активная деятельность националистов стала причиной репрессий со стороны гитлеровской службы безопасности. Аресты бандеровских подпольщиков начались в сентябре 1941 г. и не прекращались на протяжении всего времени оккупации Днепропетровщины. Фашисты арестовали Шерстюка, Потапенко, Пронченко, Максимца, Ричку, Потичного, Самека и многих других. Большинство членов походных групп ОУН-Б первой волны были расстреляны или брошены в тюрьмы и концлагеря. Через тотальные репрессии руководящий центр националистов менял места своего расположения, а З. Матла вынужден был перебраться в Одессу. Восстановление бандеровского подполья началось в феврале 1942 г. после прибытия в Кривой Рог таких известных бандеровцев, как Тарас Онишкевич, Иван Клим, Евгений Стахив.[81]

Документы германского происхождения подтверждают, что конфликт между оккупационными властями и бандеровцами углублялся. В сообщении полиции безопасности и СД от 12 сентября 1941 г. дана следующая характеристика походных групп: «Члены этих походных групп задали айнзацкоманде-6 много работы и сегодняшнее положение неудовлетворительно». Деятельность оуновцев была названа вредной для Германии. Одновременно в этом документе отмечались достоинства националистов и указывалось, что «Посланцы ОУН отличаются целенаправленностью, скромностью и старанием, которые может рождать только истинный идеализм. Они производят вполне хорошее впечатление».[82]

Деятельность членов ОУН Бандеры на оккупированной территории Украины была объектом постоянного внимания фашистов. В октябре 1941 г. в Николаеве было арестовано 16 членов походной группы. В ходе следствия гестапо провело новые аресты, захватило важные документы о структуре, задачах и составе этой подпольной организации. Руководители данной походной группы Мацилинский, Войтович, брат и сестра Лехитские были казнены. Аресты и казни бандеровцев состоялись также в Херсоне. В этом городе походная группа развила активную деятельность, на собрания, которые она проводила, часто собиралось до 2 тысяч человек. Данная группа имела связь с бандеровской агентурой, проникшей в муниципальную администрацию Херсона. Гитлеровцам удалось выйти на след националистов в Крыму, где они занимались пропагандой и пытались создать сильную организацию. По немецким данным в Крым из Львова было направлено шесть групп, по шесть человек каждая. Первый арест бандеровцев состоялся в декабре 1941 г. в районе Симферополя.[83]

Походные группы создавало также движение Мельника, а среди руководителей групп были такие авторитетные деятели ОУН-М как Сциборский, Сенык-Грибивский, Кандыба-Ольжич, Капустянский и другие. Походные группы ОУН-М численностью свыше 800 человек в июле 1941 г. вышли из Северной Буковины в Галичину. В Городенке (современная Ивано-Франковская область) они слились в один отряд, названный Буковинским куренем. Возглавил его Петр Войнович. Отсюда ополченцы отправились в Каменец-Подольский, а потом взяли курс на Киев. Во время перехода небольшие группы оставались в украинских селах, создавали там местные самоуправы, возобновляли работу школ, медицинских учреждений, открывали церкви. Была у них еще одна цель — создать на этих землях националистическую подпольную сеть.

Одна из походных групп действовала в Николаеве. Еще до прихода в город немцев была создана местная самоуправа, издавалась газета, бургомистром Николаева был избран поэт Орест Масикевич. Активная украинизация раздражала фашистов, которые прибегли к репрессивным мерам. Масикевича арестовали и приговорили к расстрелу. Многие его соратники тоже поплатились жизнью.

Основная группа Буковинского куреня дошла до Киева и активно включилась в налаживание украинской жизни. В романтическом порыве эти люди верили, что историческая ситуация позволит провозгласить создание Украинского государства. Но оккупанты развеяли эти иллюзорные намерения. Многие ополченцы погибли в Киеве. Руководство ОУН-М распорядилось, чтобы оставшиеся в живых возвратились в Западную Украину.

Немцы были обеспокоены ростом националистического движения в Галичине. Они были намерены закрыть границу между Западной Украиной и остальной украинской территорией, чтобы националистическое влияние не распространялось в центральную и восточную часть Украины. Одновременно фашисты начали аресты членов походных групп. 7 сентября 1941 г. был арестован и брошен в концлагерь руководитель походной группы «Север» Николай Клымишин. В середине сентября полиция, абвер, гестапо и СД провели массовые аресты бандеровцев на всей оккупированной территории Украины и за ее пределами. В докладной записке Украинского штаба партизанского движения Центральному Комитету КП (б) Украины отмечалось: «Предвидя серьезную опасность со стороны оуновцев и чувствуя их неискренность к себе, немецко-фашистские власти начали репрессии относительно оуновцев и прежде всего сторонников Бандеры как наиболее опасных своих «друзей».[84]

ОУН-М не разделяла взглядов бандеровцев и старалась использовать преследования своих конкурентов в целях укрепления позиций своего течения. В некоторых публикациях называются факты сотрудничества мельниковцев с гестапо в самом начале войны. Члены ОУН-М Гординский, Соколовский, Чучкевич содействовали проведению арестов бандеровцев во Львове в июле 1941 г. В частности, Чучкевич выдал гестаповцам Я. Стецько.[85] В августе-сентябре 1941 г. конфронтация между мельниковцами и бандеровцами привела к кровавым столкновениям и многочисленным жертвам. Так, 30 августа, в Житомире были убиты ведущие деятели ОУН-М Сциборский и Сенык-Грибивский. Исполнителем теракта был назван бандеровец Кузий. Поэтесса Елена Телига по этому поводу писала: «Мы все время хотели верить, что люди, которые стали на путь бунта, пусть наихудшим путем, но все же идут к той цели государственного строительства. Но случилось то самое страшное, что развеяло наши сомнения. Житомирское зверство срывает маску с лица Бандеры, его сообщников, с лица национальных изменников, которые в такую тяжелую для Украины минуту видят свою задачу, свою революционную миссию, о которой столько кричат, в уничтожении самых лучших элементов украинства».[86]

После случившегося в Житомире, убийства и взаимные доносы немцам в жестком конфликте двух фракций ОУН стали обычным явлением. Такие отношения внутри ОУН были на руку фашистам, а со временем и советским партизанам. Некоторые исследователи считают, что подобные акции сознательно готовились спецслужбами Германии. Так, председатель правления «Мемориала» Е. Гринив считает, что «убийство Сциборского и Сеныка-Грибивского было запланированной провокационной акцией гестаповских спецслужб. Цель ставилась одна: углубить раскол национальных сил, закрепить позицию тех, кто откровенно ориентировался на сотрудничество с немцами. Так и случилось: обвинение пало на бандеровцев, а определенная часть патриотов с Восточной Украины заняла еще более непримиримую позицию в отношениях с окружением С. Бандеры».[87] Другие исследователи истории ОУН не исключают, что убийство этих известных оуновских деятелей являлось делом рук советского агента.[88]

На сотрудничество с гитлеровцами были нацелены мельниковцы, позиции которых до осени 1941 г. были прочными. С учетом лояльного отношения ОУН-М к оккупационному режиму, гитлеровцы терпимо относились к ее деятельности. Но очень скоро арестам стали подвергаться не только бандеровцы, но и мельниковцы.

В конце лета 1941 г. фашистское командование определилось в отношении батальонов «Нахтигаль» и «Роланд». 7 июля «Нахтигаль» был выведен из Львова и направлен в Проскуров. Под немецким командованием батальон участвовал в боях на Винничине. В середине августа «Нахтигаль» был отправлен на территорию Германии и разоружен, а те его солдаты и офицеры, которые активно поддерживали Бандеру, были арестованы. В октябре 1941 г. из бывших двух батальонов немцы создали один батальон охранной полиции на основе личного контракта каждого бойца на один год. Это подразделение находилось на территории Белоруссии и принимало участие в «пацификации населения». В ноябре 1942 г. личный состав батальона принял решение не продолжать контракт с вермахтом. На совете командиров было решено переходить в подполье и принять участие в создании украинских вооруженных сил.[89] Немцы расформировали батальон, офицеров-украинцев под конвоем доставили во Львов. Шухевич и некоторые другие офицеры совершили побег и перешли на нелегальное положение.[90]

Осенью 1941 г. фашистское руководство заявило о своем отношении к Украине. Гитлер подчеркивал, что Украина — это колония с огромными ресурсами: «Где еще есть регион, — говорил фюрер, — в котором выплавляли бы металл высокого качества, чем украинский металл? Где можно найти больше никеля, угля, марганца, молибдена?.[91] Оккупационный режим начал демонстрировать всю свою жестокость с первых недель и месяцев пребывания немцев в Украине. В ответ на репрессии сентябрьская конференция ОУН-Б приняла решение об издании нелегальной прессы, усилении антифашистской пропаганды, разъяснении населению истинных целей немцев. Конференция бандеровцев призвала население скрывать от фашистов продовольствие и вести сбор оружия. Организация переходила на нелегальное положение. На такие перемены в тактике бандеровцев обратил внимание штаб партизанского движения Украины. В одном из его документов говорилось, что репрессии немцев против националистов в Киеве и непомерный грабеж украинского населения вызвали среди значительной части украинских националистов озлобление гитлеровской политикой. «На этой почве значительная часть оуновцев стала уходить в подполье, организуя свои силы на борьбу с оккупантами».[92]

Решения сентябрьской конференции ОУН-Б и переход бандеровцев в подполье позволили гитлеровцам сделать вывод, что ОУН-Б готовится к вооруженному восстанию. В ходе допросов руководителя ОУН-Б Житомирского района Семена Марчука гитлеровцы убедились, что «эти планы уже приобрели неоднозначную направленность против Германского рейха» В Киев, Днепропетровск, Николаев, Житомир, Ровно, Винницу и другие города был направлен приказ об арестах оуновцев. После «основательных допросов» их необходимо было тайно уничтожать «как грабителей». Служба безопасности 8 декабря 1941 г. направила из Киева в Берлин доклад, в котором говорилось, что ОУН-Б, с учетом ослабления Германии в войне против СССР, намерена «воспользоваться этой ситуацией». Бандеровцы могут создать армию, которая «сумеет нанести решающий удар по немецким вооруженным силам и создать независимое Украинское государство». В докладе отмечалось, что созданию этого государства «не сможет помешать и Россия, ослабленная после поражения в войне против Германии».[93] Вывод службы безопасности о том, что бандеровцы постараются воспользоваться ослаблением Германии, был обоснованным. Вместе с тем эта служба преувеличивала возможности ОУН-Б создать армию, способную нанести решающий удар по германской армии.

Выполнение ноябрьского приказа о борьбе с оуновским движением сопровождалось усилением репрессий против обеих фракций ОУН. Особую активность в налаживании украинской культурной жизни в Киеве демонстрировала группа молодых поэтов, литераторов и журналистов мельниковской ориентации. Усилиями поэтессы Елены Телиги и других был создан союз писателей и стал выходить журнал «Литавры». Под руководством журналиста Ивана Рогача в Киеве выходила газета «Українське слово», в которой сотрудничали Штуль, Лащенко, Ситник, Олийнык и другие оуновцы. Деятельность этой газеты шла в разрез с политикой третьего рейха и не могла долго продолжаться в оккупированном Киеве. В конце 1941 г. редакция газеты была разгромлена, а Рогач, Олийнык и некоторые другие сотрудники были арестованы и вскоре расстреляны. В начале февраля 1942 г. гестапо схватило около 200 членов походной группы «Север» (преимущественно — мельниковцев), а 9 февраля немцы арестовали около 40 членов украинской писательской организации во главе с Еленой Телигой. 21 февраля они были расстреляны в Бабьем Яру.[94]

Мельниковцы инициировали создание в Киеве Украинской Национальной Рады (УНР) — всеукраинского представительского органа, в состав которого вошел 61 представитель из разных городов Украины. УНР была создана в ноябре 1941 г. во главе с профессором Велычкивским, Дубиной и Бойдуником. Одним из организаторов Рады был поэт Олег Ольжич. Свою задачу ее деятели видели в том, чтобы представлять украинский народ в органах оккупационной власти. Украинская Национальная Рада инициировала открытие украинских школ, гимназий, возобновление работы Киевского университета, Политехнического института и Академии наук. Рада содействовала выпуску украинской прессы (всего в городах и некоторых райцентрах Украины выходило 100 газет). В январе 1942 г. в адрес Гитлера был направлен меморандум с подписями Велычкивского, Шептицкого, Мельника, в котором содержался протест против немецкой политики в Украине. Одновременно Гитлера заверяли в том, что руководящие круги Украины стремятся к тесному сотрудничеству с Германией, чтобы объединенными силами немецкого и украинского народов завершить борьбу против общего врага и претворить в жизнь новый порядок в Украине. Но на заверения в дружбе немцы внимания не обратили. Украинские деятели попали в немилость, а Украинская Национальная Рада в начале 1942 г. была распущена.[95]

Берлин, как правило, на обращения украинских организаций не реагировал. Меморандум, о котором шла речь выше, был не первым. В Германии находилось контролируемое Мельником Украинское Национальное Объединение (УНО). Руководитель УНО Т. Омельченко 1 января 1942 г. направил Гитлеру и Риббентропу письмо, в котором напомнил, что Украина примет участие в строительстве новой Европы только тогда, когда Германия будет способствовать созданию Украинского государства и гарантировать его независимость. Ответа на письмо не последовало.

Ликвидировать оуновское подполье к концу 1941 г. немцам не удалось, оно продолжало действовать. В декабре 1941 г. была определена стратегическая задача подполья: «Готовиться к продолжительной, затяжной и упорной борьбе с немецкими оккупантами и придерживаться тактики накопления сил». Вести эту подготовку приходилось в условиях непрекращающихся арестов и казней. На протяжении февраля-марта 1942 г. гестапо арестовало десятки оуновских подпольщиков в Житомире, Киеве, Кременчуге, Полтаве, Херсоне и других городах. Повсеместно велось наступление на украинскую печать. В марте в Ровно СД изъяло 21 тысячу экзампляров газеты «Волынь», были разгромлены редакции газет «Світанок» в Бердянске, «Українська думка» в Николаеве, «Донецький вісник» и другие.[96]

Недовольство «новым порядком», который внедряли оккупанты, усиливалось. В докладной записке Украинского штаба партизанского движения Центральному Комитету Компартии Украины говорилось, что недовольство среди украинских националистов растет потому, что обещанная когда-то немцами «Самостійна Україна» находится в руках у немцев, и нет никакой надежды на то, что у руководства будут оуновцы. Гитлеровцы огорчили и оскорбили националистов тем, что «вывешенные в начале оккупации на всех сельских и районных управах Украины «жовто-блакитні» флаги по приказанию немецких властей были сняты и заменены флагами со свастикой». В этом же документе подчеркивалось, что в борьбе с немцами оуновцы используют бандуристов, которых рассылают по оккупированной территории Украины, и они «проводят среди населения агитационную работу за создание «Самостійної України», образуя, таким образом, националистические кадры для борьбы с оккупантами».[97] Таким образом, руководство партизанского движения УССР констатировало, что украинские националисты начинали борьбу с оккупантами.

На «нетрадиционные» формы деятельности оуновцев указывало также руководство немецкой полиции безопасности в Украине. В одном из докладов о борьбе с националистами, который был отправлен в Берлин в июле 1942 г., отмечалось, что «появился новый вид пропаганды в форме юмора под названием «Что люди говорят». Чувствуется влияние на настроения населения бандеровской пропаганды, которая имеет чрезвычайно ненавистнические и враждебные относительно немцев тенденции».[98]

Фашисты периодически осуществляли чистки украинских органов самоуправления, а также в структурах оккупационной администрации, выявляя в них антигермански настроенных украинцев. Весной 1942 г. в Полтаве были арестованы бургомистр города и несколько сотрудников городской управы. Вина полтавского мэра состояла в том, что он проводил в мэрии «собрание сторонников Бандеры, в ходе которого он пропагандировал идею создания украинской армии для борьбы с немецким вермахтом».[99] Были арестованы бургомистры Сталино, Острога и мэр Киева профессор Багазий. Киевская мэрия без согласия немцев создала общество социальной помощи пленным и составила картотеку на 60 тысяч человек. Это общество занималось также налаживанием торговли. Работа общества была непродолжительной, так как это не входило в планы немцев. Военный комендант Киева совершенно не считался ни с городской управой, ни с районными управами, и в том случае, когда какое-нибудь решение управы его не удовлетворяло, он отменял его. В одном из документов штаба партизанского движения Украины говорилось: «Если деятельность руководителей управ не удовлетворяет немцев, они снимают их с работы, а в отдельных случаях арестовывают».[100] Из органов управления Киева нацистские власти изгнали многих украинцев, а мэр города В. Багазий был расстрелян.

Весной 1942 г. оккупационные власти начали проводить набор рабочей силы. Планом предусматривалось переправить в Германию 327 тысяч промышленных рабочих и 290 тысяч сельскохозяйственных. В директиве указывалось, что если не хватит добровольцев, то рабочих следует «брать силой». ОУН-Б в апрельском «Бюллетене» заявляла, что за девять месяцев войны в Украине не произошло особенных изменений. Вместо советского тоталитаризма пришел тоталитаризм национал-социалистический, который грабит Украину. Вторая конференция ОУН-Б, которая состоялась в апреле 1942 г., подтвердила курс на создание Украинской Державы, высказывалась за установление связей с порабощенными Германией народами для сотрудничества в борьбе против оккупантов.[101] В листовках, распространяемых на Волыни и Подолии, рассказывалось о решениях конференции, разоблачалась реакционная политика оккупантов.

Деятельность бандеровского подполья активизировалась в связи с первой годовщиной Акта 30 июня 1941 г. Этой дате посвящались листовки, проводились беседы среди населения, разъяснялись цели ОУН. Руководитель оуновского движения Западной Украины Демян Дмитрив опубликовал заявление ко всем организациям ОУН. Разъясняя суть и значение Акта 30 июня, Дмитрив подчеркивал, что украинцы умирали в борьбе против «старых и новых оккупантов». Он призывал «готовить себя и готовить весь народ» к борьбе за Украинское сомастоятельное государство.[102] На Ровенщине в руки немецкой службы безопасности попала листовка под названием «Слово украинских националистов к 1-й годовщине провозглашения самостоятельности Украинской державы». Среди прочего в ней говорилось: «Ты должен завоевать украинское государство или погибнуть в борьбе за него. Украина жила и будет жить. Чтобы ни произошло на Украине, какие бы орды ни проходили по нашей земле, за какие бы идеи и теории не вешали нас чужеземцы — никогда украинский народ не сойдет с правильного пути. Украина еще не умерла».[103] Служба безопасности рейха констатировала, что листовки, распространяемые организацией Бандеры, демонстрируют «враждебное отношение этого движения» к Германии.[104]

Издание и распространение листовок широко практиковалось бандеровским и мельниковским подпольем. Во многих городах Украины гестапо обнаружило много нелегальных изданий, которые носили антигерманский характер. Так, например, в листовке, найденной немцами на Житомирщине, говорилось, чт? происходит в Украине после прихода на ее территорию оккупантов: «…разграблена Отчизна, голод и безработица, неуважение нашего народа, насилие и высылка тысяч местных жителей — вот что сделали с нашей страной захватчики. Бороться против этого — великое и святое дело, которое стоит того, чтобы за него отдать свою жизнь и свою кровь».[105] За издание, распространение листовок и хранение агитационных материалов аресты оуновцев состоялись в Житомире, Запорожье, Гайсине, Киеве, Кировограде и других городах.

Деятельность оуновского подполья против фашистов вовсе не означала, что украинские националисты перестали враждебно относиться к советской власти. «Большевики» и «Москва» в устных выступлениях и листовках оуновцев, как и прежде, назывались врагами украинцев, на что обращали внимание даже немцы. В одном из документов полиции безопасности говорилось о том, что руководитель «Просвіти» в Харькове «поставил перед организацией задачу борьбы против большевизма и поддержки немецкой армии вплоть до свержения советской власти. После этого, утверждал он, необходимо вести борьбу против немцев с тем, чтобы устранить их». Среди населения оуновцы распространяли листовки, содержание которых было направлено против советских партизан. В одной из них говорилось, что пока «на востоке стоят еще миллионные большевистские армии, любая наша вооруженная акция против немцев была бы помощью для Сталина».[106] Даже после того, как ОУН-Б испытала на себе, что такое фашистский «новый порядок», она оставляла своим главным приоритетом борьбу против советского строя и коммунизма. Эта мысль находит свое подтверждение в бандеровских документах, захваченных немцами в первой половине 1942 г. В них руководство ОУН-Б ориентировало членов организации на борьбу «только против Москвы».

В своей деятельности на оккупированной немцами территории Украины оуновцы отводили большую роль «Просвітам», особенностью которых являлась то, что они действовали легально. Больше всего сведений сохранилось о просвитянской организации Харькова и Харьковской области. Харьковская «Просвіта», в которой председательствовал профессор истории Дубровский, насчитывала несколько сотен человек. Впервые эта «Просвіта» заявила о себе на праздник Рождества 7–8 января 1942 г. Состоялось торжественное собрание, праздничная елка, колядование и обед. Стены украсили украинские рушники, портреты Т. Шевченко, С. Петлюры, И. Мазепы. С речью выступили: городской голова профессор Крамаренко, редактор газеты «Нова Україна» Сагайдачный, председатель «Просвіти» Дубровский и др. Различные мероприятия были организованы в дни памяти Т. Шевченко и С. Петлюры. Проведение дня памяти Симона Петлюры стало причиной напряжения в отношениях с оккупационными властями. Гитлеровцы прямо дали понять, что личность Петлюры им не импонирует, поскольку он «принимал участие в изгнании в 1918 г. кайзеровских войск из Украины».

Постепенно харьковская «Просвіта» стала объектом внимательного изучения немецких спецслужб. Начальник полиции безопасности и СД Харькова в августе 1942 г. отмечал, что влияние «Просвіти» в обществе усиливалось и наряду с этим наблюдалось желание ускользнуть из-под наблюдения полиции. По мнению полицейского начальника, харьковские просвитяне настраивались на борьбу «не только против большевизма, но и против немцев с целью устранения немецкого влияния». Гитлеровцы всерьез были обеспокоены «самостийницкой», а потому и «антинемецкой» деятельностью «Просвіт» в Днепропетровске, Запорожье, Киеве, Полтаве и других городах.[107]

Гитлеровские службы безопасности не прекращали борьбу с оуновским подпольем на протяжении всего 1942 г. Во второй половине года в разных городах Украины были схвачены и казнены не только рядовые оуновцы, но и многие руководители районного и областного уровней. В их числе руководитель ОУН-Б Овручского района Житомирской области Юлий Трощук, руководитель оуновской организации Черниговского района Дюбко, руководитель ОУН Сумской области Сапрун. 4 декабря 1942 г. во Львове были арестованы Ярослав Старух — Синий и заместитель Н. Лебедя в руководстве ОУН-Б И. Клымив — Легенда, который уже 6 декабря был казнен. В Миргороде, на Полтавщине, был расстрелян руководитель походной группы Н. Лемик. С осени 1941 г. разыскивался руководитель Провода ОУН-Б «опасный и вооруженный» преступник Николай Лебедь.[108]

В Киеве погиб руководитель ОУН-Б Центральной и Восточной Украины Дмитрий Мирон-Орлик. На его смерть бандеровская организация ответила убийством двух членов айнзацкоманды в Киеве и стала распрострять брошюру, посвященную Мирону — Орлику. В ней говорилось, что Орлика не сломили польские тюрьмы, его не смогли поймать органы НКВД, он погиб от рук «жестокого оккупанта Украины», ослепленного победами и не видящего, что его безумная политика «порабощения, насилия и убийств ведет к собственной катастрофе». По этому поводу в донесении начальника полиции безопасности и СД с оккупированных территорий от 15 января 1943 г. говорилось, что брошюры с портретом Мирона-Орлика «имеют цель сделать с этого застреленного партийного лидера национального героя».[109]

Шел второй год войны, и бандеровское подполье не скрывало своей враждебности к оккупантам. Из Ровно и Киева в Берлин шли доклады о том, что ОУН-Б действует «чрезвычайно радикальными средствами» и «распространила свою работу на всю Украину». Она проявляет самую большую «враждебность к немцам». Начальник полиции безопасности приводил выдержки из листовок ОУН, в которых говорилось, что украинцы никогда не покорятся «иностранным захватчикам». Он также отмечал активизацию ОУН Мельника, но она «ведет себя более осторожно». Вместе с тем высокопоставленные полицейские чины пришли к выводу, что «принимая во внимание ее пропаганду и цели, ее следует поставить рядом с движением Бандеры».[110] СД провело расследование деятельности ОУН-М в Киеве и Рейхскомиссариате Украина. Аресты подпольщиков-мельниковцев прошли в Киеве, Николаеве, Кировограде и в других городах. Среди арестованных в Киеве был руководитель пропаганды В. Кузьмик-Петренко. Во время допросов он показал, что в 1942 г. ОУН-М провела три тайные совещания. В итоге гитлеровцы сделали вывод, что в Киеве мельниковцы порой действовали активней бандеровцев.[111]

Если говорить об активизации Провода ОУН-М, то она выразилась в составлении очередного меморандума, который был направлен Мельником Розенбергу в августе 1942 г. Лидер ОУН-М подчеркивал, что Гитлер и его правительство должны признать право Украины на собственную национальную жизнь, возвратить Украине области, включенные в Генеральное Губернаторство, и присоединить их к Рейхскомиссариату «Украина». Мельник ставил вопрос об «отделении Украины от России», о «союзе с Германией», о праве на «создание украинской армии».[112] Но и на этот манифест, как и на все предыдущие, Провод ОУН-М ответа не получил.

Другим примером некоторой активизации мельниковцев может быть их попытка провести в августе 1942 г. в Киеве съезд украинских националистов. Мельник ставил задачу привлечь на съезд националистов и сторонников независимости Украины «по обоих берегах Днепра», тех, кто раньше участвовал в повстанческой борьбе и тех, кто вырос в условиях советской власти. Люди Мельника стали искать пути к взаимопониманию с бандеровским подпольем в Киеве для «обсуждения актуальных дел и налаживания сотрудничества в сфере обороны перед немцами и большевистской агентурой».[113] Но эта попытка закончилась неудачей, бандеровцы ответили, что это сотрудничество нереально.

Существование оуновского подполья по всей Украине не удивило германские службы безопасности, но наличие его в рейхе приводило фашистов в ярость. Во второй половине 1942 г. — январе 1943 г. гестапо выявило и арестовало в разных городах Германии сотни оуновцев. Аресты прошли в Брауншвейге, Магдебурге, Франкфурте-на-Майне, Дрездене, Потсдаме, Лейпциге, Кенисберге. В Ганновере гестапо арестовало 55 человек, а в Берлине только в январе 1943 г. — 135. Аресты в Берлине позволили выйти на явки ОУН-Б во Львове и арестовать там значительное количество националистов. В ходе допросов арестованных гестапо установило, что Львов является центром по руководству бандеровским подпольем, которому подчиняются территориальные правления. Служба безопасности установила, что существует несколько территориальных правлений: «для областей Восточной Украины в Киеве; для областей Западной Украины — во Львове; для Волыни и Полесья — в Ровно или Луцке; для Венгрии и Румынии — в Черновцах или Одессе; а также для областей германского рейха — в Берлине».[114]

Никакие репрессии немцев не в состоянии были ликвидировать националистическое подполье. Из-под пера исполняющего обязанности наркома внутренних дел УССР Савченко появился такой важный документ, как «Спецсообщение о деятельности ОУН на территории восточных областей Украины». В данном документе есть такое признание: «Несмотря на массовые репрессии, проведенные немцами среди оуновцев, в частности среди сторонников Бандеры, последние не только не свернули свою работу, а наоборот, перейдя в подполье, значительно усилили ее. Установлено, что ОУН распространила свою деятельность по всей оккупированной территории Украины. Во все области ОУН направляет своих эмиссаров, создает подпольные организации, центры и легионы, закладывает склады оружия, боеприпасов и типографии, готовит необходимые кадры для вооруженной борьбы».[115]

С началом войны Германии против СССР, ОУН Бандеры начала борьбу с советской властью на всей территории Западной Украины. Созданные перед войной подпольные группы и отряды вели боевые действия против отступающих войск, чем оказывали поддержку гитлеровским оккупантам. Эту борьбу поддерживало местное население, настроенное против советского строя, который, за неполные два года существования в западных областях, массовыми репрессиям и насильственной советизацией сформировал к себе отрицательное отношение.

Анализ документов советского и фашистского происхождения позволяет сделать вывод, что антифашистское оуновское подполье было создано и действовало по всей территории Украины. Оно возникло в связи с отказом руководства Германии признать право украинского народа на создание собственного независимого государства, проведением на территории Украины политики порабощения и насилия, а также в условиях массовых репрессий немцев против ОУН. Антифашизм ОУН был в значительной мере вынужденным, так как немцы собственноручно загнали оуновцев в подполье, не желая идти на любые компромиссы в вопросе самостоятельности Украины.

Националистическое подполье существовало наряду с советским подпольем, но, имея общего врага, оба подполья избрали разную тактику своих действий. В своей деятельности подпольные организации ОУН упор делали на пропаганду идей самостоятельности Украины. Наибольшего успеха в этом они добились на Правобережной Украине, где сеть оуновских организаций была более распространенной, чем в южных и восточных областях УССР. Действий, которые бы наносили немцам серьезный экономический или военный ущерб, подполье ОУН не осуществляло, тем не менее, нацистские оккупационные власти наращивали усилия по ликвидации националистического движения. Результаты работы подполья могли бы быть более ощутимыми, если бы обе группировки ОУН достигли согласия и прекратили кровопролитные столкновения, которые были на руку противникам оуновского движения.

^{Повстанческие формирования Т.Боровца-Бульбы и их деятельность в годы оккупации. Военная политика ОУН-М.}

Повстанческие формирования Т. Боровца-Бульбы и их деятельность в годы оккупации. Немецкая оккупационная политика, направленная на расчленение территории Украины, массовые репрессии фашистов вызвали справедливое возмущение со стороны украинских национальных сил и широких слоев населения, которые стали готовиться к вооруженной борьбе. Еще весной 1939 г. бывшие петлюровские офицеры, служившие в польской армии, разработали проект партизанской армии, которую надеялись создать после нападения Германии на СССР. В основу проекта была положена концепция Т. Боровца, согласно которой предусматривалось расположить повстанческую базу в полесских лесах. В июне 1940 г. на секретном заседании, состоявшемся в Варшаве, президент УНР в эмиграции А. Левицкий утвердил план Боровца.

Тарас Боровец в августе 1940 г. прибыл на Волынь для организации антибольшевистского повстанческого движения и вместе со своими соратниками разработал схему военно-революционной организации — УПА, в состав которой должны были входить территориальные формирования под названием Сечи. С началом Великой Отечественной войны Боровец стал командующим повстанческой армии и действовал под псевдонимом: «атаман Тарас Бульба». Быстро развернуть УПА было нелегко, удалось создать только Полесскую Сечь. Потому в первое время повстанческую акцию коротко называли «Полесская Сечь». Некоторое время каких — либо активных действий бульбовцы не вели, а занимались сбором оружия, боеприпасов, различного военного имущества и создавали склады.

В своих воспоминаниях Боровец пишет, что УПА была преобразована в «милицию» с центром в городе Сарны на Ровенщине. Гарнизоны этой милиции были созданы в различных районах области, а под ее контролем находилась значительная территория Полесья. По утверждению Боровца, немцы никаких препятствий созданию этих формирований не чинили и старались использовать их «для своих целей». Легализация деятельности данной милиции стала возможной благодаря успешным переговорам Т. Бульбы с немецким генералом Кицингером. Немцев устраивало то, что бульбовцы очищают территорию Полесья от солдат и офицеров Красной Армии, оказавшихся в тылу фашистских войск. Разрешая Бульбе создавать отряды милиции, немцы были против создания украинской армии. Сам же Боровец считал свои формирования армией, которая летом 1941 г. «стремилась использовать свое привилегированное положение» для того, чтобы «учить кадры, добывать оружие и очищать Полесье от российско-коммунистических диверсантов».[116]

Если с вооружением своих бойцов Боровец проблем не имел, то с кадрами командиров у него были большие затруднения. Кроме того, бульбовцы сталкивались с противодействием со стороны бандеровцев. Чтобы решить эти и некоторые другие вопросы, Бульба в конце июля 1941 г. едет во Львов и пытается наладить отношения с бандеровцами. В ходе переговоров с членами Провода ОУН-Б он просит оказать помощь офицерскими кадрами, а также не чинить препятствий бульбовским формированиям в их деятельности. Бандеровцы готовы были помогать Боровцу, но добивались, чтобы он и его силы подчинились ОУН-Б. Т. Бульбе предстояло сделать выбор между правительством УНР, с которым Полесская Сечь имела постоянную связь через сотника Раевского, и революционной ОУН Бандеры. Выбор был сделан не в пользу бандеровцев, что стало причиной прекращения переговоров.

Там же, во Львове, 5 августа Боровец имел встречу с представителями Провода ОУН-М Сциборским, Сеныком-Грибивским и другими. Переговоры дали положительный результат. Стороны пришли к согласию, что УПА Боровца будет подчиняться только правительству УНР, а в ее ряды открыт доступ военным кадрам ОУН. Лидеры мельниковской фракции обещали пополнять Полесскую Сечь офицерскими кадрами и приняли решение направить в УПА своего постоянного представителя. К концу лета 1941 г. немало офицеров бывшей западноукраинской армии уже находились в распоряжении Боровца.[117]

В процессе создания УПА штаб атамана Т. Бульбы подготовил текст политической платформы из 26 пунктов, которую предусматривалось поставить в центр пропагандистской работы среди населения. Она получила название «За что борется Украинская Повстанческая Армия». В данном документе УПА была названа «достоянием всего украинского народа», в ряды которой «имеют право вступать все украинцы». Подчеркивалось, что она не подчиняется никакой партии и борется за консолидацию среди украинцев и мобилизует их силы против внешних врагов Украины. Повстанческая армия выступала за право каждого народа иметь свое суверенное государство и заявляла, что «борется за общий революционный фронт всех народов, порабощенных московской компартией или какой-то другой империей».[118] УПА признавала основы демократии, отстаивала равноправие всех граждан независимо от национальности, признавала право на существование разнообразных форм собственности. Оценивая этот документ, Т. Боровец отмечал: «Эта скромная платформа очень нравилась как нашим бойцам, так и всему населению по обе стороны бывшей советско-польской границы. Люди знали, за что должны бороться… Многие принципы этой платформы сразу же начали вводить в жизнь целые общины и районы, которые были под влиянием и контролем Полесской Сечи».[119]

Украинской милицией в Сарнах Боровец руководил недолго. 20 августа он передал эту должность Диткевичу, а сам стал командовать УПА. Еще раньше атаман Бульба установил тесные контакты с аналогичными формированиями в Белоруссии, которыми командовали В. Родзько и М. Витушка. Белорусская самооборона выполняла такие же задачи, как и бульбовцы на украинском Полесье. Командования украинской УПА и белорусской самообороны согласовали свои действия по вытеснению на Восток остатков советских войск, находившихся на территории Полесья. По данным Т. Боровца в тылу фашистских войск было не менее 15 тысяч красноармейцев и офицеров под командованием генералов Клинова и Кулика.[120] Украинские и белорусские формирования начали наступление 20 августа и по окончанию операции должны были соединиться в районе белорусского города Мозырь. В акции по «зачистке» Полесья принимали участие до 10 тысяч бульбовцев. 21 августа они с боем заняли город Олевск на западе Житомирской области. Успешному продвижению на восток способствовало то, что бойцы УПА хорошо знали местность, на которой велись боевые действия. В ходе наступления бульбовские отряды пополнялись солдатами-украинцами, решившими порвать с Красной Армией. Пока продолжалась эта «зачистка», немцы присматривались к «неслыханной в истории войн операции». Из этой акции немцы извлекали для себя практическую выгоду, а для УПА ее проведение обеспечивало легальное существование.

После взятия Олевска продвижение бульбовцев дальше в восточном направлении прекратилось. Занятый город и его окрестности представляли собой «отдельную, абсолютно суверенную украинскую национальную республику», которая просуществовала до середины ноября 1941 г. На территории «Олевской республики» была создана и действовала украинская администрация, существовала своя армия, работал суд, была налажена хозяйственная деятельность. Три месяца немцы не появлялись на территории «республики».[121]

Но в ноябре 1941 г. оккупационная администрация приняла решение о ликвидации «Олевской республики». К этому времени фронт уже был далеко, Полесье очищено от «окруженцев», и немцы решительно потребовали от Боровца распустить вооруженные формирования. Ликвидация Полесской Сечи происходила в декабре путем раздела ее на две части. Часть личного состава УПА разошлась по домам. Немало офицеров перешло на службу в немецкие учреждения и полицию, где выполняли задачи, поставленные штабом УПА. Например, сотник Кабайда работал переводчиком в штабе немецкой полиции в Киеве. Другая часть УПА, по утверждению Боровца, после декабря 1941 г. перешла к рейдовым партизанским действиям.[122] Сам Боровец примеров рейдовых действий не приводит. Если они и были, то не против немцев, а против польского населения.

В конце декабря 1941 г. атаман Т. Бульба по фальшивым документам отбыл в Варшаву, где представил отчет о деятельности Полесской Сечи президенту УНР Левицкому. В своем докладе командующий УПА приводил факты жестокости фашистского «нового порядка» и предложил начать вооруженную борьбу против «деспота Гитлера». Со временем Боровец напишет, что в ходе совещания у Левицкого его предложение не получило поддержки. Но на следующий день в личной беседе Левицкий сказал Боровцу: «Как только Гитлер дойдет до Волги, начинайте бить, но не всеобщим восстанием, а отдельными отрядами».[123] Фашисты до Волги дошли, но приказ о начале вооруженной борьбы против гитлеровцев руководством УНР отдан не был.

Во второй половине января 1942 г. Боровец возвратился к руководству своей армией. Штаб УПА был расположен в Корецком районе Ровенской области в пяти километрах от автодороги Киев-Ровно, что позволяло легко связываться с Киевом и с Ровно. Сознательно распространялся слух, что штаб Бульбы находится в Пинских болотах, и в это верили немцы. С марта повстанческая армия готовилась к действиям, а в ее штабе был разработан Закон украинского партизана. В нем подчеркивалось, что украинский партизан будет всеми силами и средствами бороться с каждым оккупантом Украины так долго, пока не приобретет своей абсолютно ни от кого независимой державы — самостоятельной Украины. Была составлена инструкция «Как трактовать врагов», в которой говорилось: «Главными нашими врагами являются не мобилизованные бойцы регулярных армий Германии и России, а нацистская и коммунистическая партии и их преступная служба безопасности, партийные войска НКВД и эссесовцы».[124]

К апрелю 1942 г. была завершена реорганизация УПА и выработаны новые основные положения ее деятельности. Ушедшие из отрядов в ноябре 1941 г. снова были призваны в ряды армии Боровца. Шло создание отрядов численностью до 100 человек. Сотни УПА должны были действовать в первую очередь против гражданской оккупационной администрации. В ответ на усиливающийся террор против мирного населения командование УПА 16 апреля 1942 г. издало приказ о начале первой фазы вооруженной борьбы против гитлеровцев. Приказ требовал молниеносно провести операции контртеррора против представителей немецкой гражданской администрации. Такие операции проводились при поддержке со стороны населения и в контакте с украинской полицией, которая помогала бульбовцам оружием и боеприпасами, а также сообщала о планах карателей. После боевых операций летучие отряды УПА рассыпались на мелкие группы, с которыми трудно было бороться. Весной 1942 г. из разных регионов в администрацию гауляйтера Э. Коха шли донесения о боевых акциях «бандитов», которыми руководит какой-то «бандит Пульпа».[125]

Тарас Боровец отмечал, что активностью отличалась только его повстанческая армия, а бандеровцы под руководством Н. Лебедя были противниками вооруженной партизанской борьбы. При этом он ссылался на одну из бандеровских листовок, датированную июнем 1942 года. В ней было заявлено, что им с партизанами не по пути, и главной задачей ОУН Бандеры является пропаганда идеи национально-освободительной революции миллионов украинцев.[126] Действительно, бандеровцы в то время организационно еще не были готовы к партизанским действиям, но это не означало, что они отказывались от такой борьбы. Листовка, на которую ссылался атаман Бульба, могла отражать точку зрения какой-то отдельной бандеровской группы, а не всей ОУН-Б.

Первая фаза вооруженной борьбы бульбовцев против немецкой оккупационной администрации была не продолжительной, о чем свидетельствует письмо руководства УПА, направленное гауляйтеру Эриху Коху в июле 1942 г. В нем подчеркивалось, что действия украинцев были «ответом на преступную политику и бандитизм» немцев, который «выразился в форме репрессий против гражданского населения Украины». В письме также говорилось, что УПА не будет причинять немцам вреда, если те прекратят террор и грабеж. Руководство УПА предлагало немцам нейтралитет. Копии этого письма распространялись среди населения, а также были направлены в органы оккупационной администрации разных городов.[127]

На это дерзкое послание немцы ответили новыми репрессиями: продолжались реквизиции продовольствия, молодежь силой вывозили в Германию, уничтожались целые села. Командование повстанческой армии издало приказ своим отрядам начать вторую фазу военной акции. Это должны быть уже не удары по административным органам, а удары по пунктам военно-стратегического значения, и особенно по системам транспорта. В первую очередь следовало нападать на поезда, идущие с грузами на фронт, а также на поезда, в которых вывозили молодежь на работу в Германию. Сколько таких операций бульбовцы провели, и какова была их эффективность, судить трудно.

Сам же Т. Боровец в качестве примера эффективных боевых действий приводит Шепетовскую операцию, которая была проведена в ночь с 18 на 19 августа 1942 г. Главный удар бульбовцы нанесли по железнодорожной станции Шепетовка. Одновременно проводились отвлекающие операции на значительном расстоянии от Шепетовки. По оценкам гитлеровцев в акции участвовало несколько тысяч националистов. О нападении было немедленно сообщено начальнику полиции рейхскомиссариата «Украина» эссесовскому генералу Гальтерману, штаб которого находился в Киеве. Немцы не имели достаточного количества своих сил, чтобы бросить их против бульбовцев, и они вынуждены были обратиться за помощью к командованию венгерских частей. В район Шепетовки срочно была отправлена венгерская дивизия, но когда она прибыла на место, то бульбовцы уже отошли, а станция была разрушена.[128]

В конце августа 1942 г. командование УПА направило новое письмо Э. Коху, в котором подчеркивалось, что «новые диверсионные акты УПА — это ответ на преступную политику физического уничтожения целых наций». В письме говорилось, что если немцы перейдут на «методы нормальной военной оккупации, прекратят все свои массовые репрессии, мы будем строго придерживаться нейтралитета в их войне против красной Москвы».[129] Реакция на это письмо была иной, чем на первое. Э. Кох издал приказ своим подчиненным начать переговоры с УПА Боровца. Атаман Бульба считал, что на немцев подействовало и то, что до них дошли сведения о переговорах бульбовцев с советскими партизанами.

В октябре 1942 г. гитлеровцы предложили командованию УПА начать переговоры, право выбора места их проведения оставалось за украинцами. Ведение переговоров Кох поручил ровенскому гебитскомиссару Бейеру и шефу службы безопасности Волыни и Полесья эссесовскому офицеру Пютцу (по другим источникам-Пицу). Встреча делегаций проходила на Ровенщине в ноябре. По определению немецкой стороны «…переговоры преследовали цель — достижение договоренности и совместной работы с Боровцем по борьбе с большевистскими бандитами и достижения умиротворения в районах Костополь-Сарны». Неспокойствие в этих районах Пютц связывал с «бандитской жизнью» и «разбойными нападениями» Боровца и его отрядов, который к тому же «придерживался с большевистскими бандитами доброжелательного нейтралитета».[130] Не скрывали своей цели в ходе переговоров и бульбовцы. Они добивались, чтобы фашисты «… признали суверенную Украинскую республику».

О ходе переговоров, взаимных требованиях и предложениях свидетельствуют немецкие документы и документы штаба УПА Боровца. Если обобщить содержание данных переговоров, то мы получим представление о позициях сторон.

Немецкие предложения, изложенные Пютцем:

— прекратить вражду и антинемецкую пропаганду украинцев, а перенести ее острие против России и коммунизма;

— прекратить нелегальную деятельность УПА и преобразовать ее в полуполицейские украинские формирования в системе немецких полицейских войск;

— оказывать помощь немцам в борьбе с советским подпольем и партизанами и в поддержании порядка в тылах германской армии. Способствовать, чтобы в эту работу включалось население.

Гитлеровский офицер подчеркивал, что если штаб Боровца положительно воспримет данные предложения, то репрессии против населения будут прекращены, а после окончания войны германская сторона поддержит идею создания Украинского государства.

Штаб Боровца выдвинул свои контрпредложения:

— прекратить репрессии против гражданского населения и освободить из заключения всех украинских политических заключенных;

— признать суверенную украинскую республику с собственной внутренней и внешней политикой и армией;

— ликвидировать в Украине гражданскую немецкую администрацию, передать всю власть украинской администрации;

— прекратить экономический грабеж;

— УПА против превращения ее в полуполицейские формирования и будет подпольной армией.

Принципиальные различия в этих предложениях и контрпредложениях были настолько существенны, что переговоры не дали желаемого результата никому, и потому в конце декабря 1942 г. были прерваны. Несмотря на отсутствие положительного результата, доктор Пютц сказал в адрес бульбовцев следующее: «Это не бандиты, а настоящая армия патриотов. Как жаль, что они не с нами».[131]

Во вторай половине 1942 г. бульбовцы вели переговоры не только с немцами. В это время на Полесье уже было заброшено несколько советских разведывательных и диверсионных групп и отрядов. В районе Ровно активно действовал отряд полковника Д. Медведева. Остановить заброску новых групп бульбовцы не могли, им приходилось вырабатывать новую тактику. Боровец писал: «Нам оставалось маневрировать между москалями и немцами так, чтобы было меньше жертв среди нас и гражданского населения».[132] Советские партизаны первыми стали выходить на контакты с бульбовцами, а в июне 1942 г. они предложили провести переговоры. Главный штаб УПА принял это предложение.

Переговоры начались в первых числах сентября. В состав советской делегации входило пять офицеров под руководством подполковника А. Лукина. В самом начале переговоров Лукин поприветствовал руководителей УПА и поздравил бульбовцев с успехами в боях с немцами. Офицер заявил, что советское командование может помочь УПА личным составом, командирами и оружием. Штабу повстанческой армии передан ряд конкретных предложений советского командования:

— Забыть прежние обиды и вражду, а тех, кто имел грехи, советская власть готова амнистировать;

— УПА должна координировать свои действия с планами советского командования;

— Повстанческой армии предлагалось прекратить антисоветскую пропаганду;

— Отряды Боровца должны вести постоянную партизанскую борьбу против немцев, а не ограничиваться проведением отдельных операций.[133]

Руководство УПА медлило с ответом на эти предложения, желая оттянуть как можно дальше начало активных действий советских партизан и тем самым обезопасить местное население. Кроме того, атаман Бульба не хотел укреплять позиции партизан на Полесье. Пока готовился ответ, Лукин и члены его делегации находились в расположении бульбовцев. Только в ноябре 1942 г. штаб атамана Бульбы в письменной форме изложил свои контрпредложения и вручил их Лукину.

Командование УПА заявило:

— что повстанческая армия не нуждается в амнистии, так как ее бойцы являются гражданами Украинской Народной Республики, а не СССР;

— что УПА может пойти на союз с советскими войсками, но только после того, как СССР признает УНР. В сложившейся ситуации повстанческая армия будет соблюдать нейтралитет;

— массовую партизанскую войну УПА не начнет, пока не будет открыт второй фронт.[134]

Во время второго раунда переговоров, который начался в конце ноября 1942 г., Лукин передал Боровцу ответ Москвы. В нем говорилось, что Москва признает суверенитет УССР и готова путем переговоров устранять противоречия. В Москве положительно отнеслись к нейтралитету УПА Боровца, но советское командование продолжало настаивать на активизации партизанских действий против немцев. В ответе было отмечено, что повстанческая армия может действовать самостоятельно. В ходе сентябрьских и ноябрьских переговоров подполковник Лукин настаивал на убийстве Э. Коха, которое должно быть сигналом к всеобщему восстанию. В декабре обе стороны поняли, что переговоры зашли в тупик. Советское командование убедилось, что подчинить себе УПА не удастся. Переговоры были прекращены. К положительным результатам этих переговоров можно отнести нейтралитет, который обе стороны соблюдали с конца лета 1942 г. до середины февраля 1943 г.

Относительно причин разрыва нейтралитета существуют разные мнения. Некоторые авторы считают, что подполковник А. Лукин прекратил отношения с Боровцом после того, как узнал, что последний одновременно ведет переговоры с немцами.[135] Сам же Боровец утверждал, что нейтралитет был разорван по вине советских партизан, которые имели приказ уничтожать украинские воинские формирования. Так, 19 февраля 1943 г. группа командиров и начальник штаба УПА Леонид Щербатюк-Зубатый попали в руки партизан и были расстреляны, а затем брошены в колодец. Щербатюк получил шесть ран, но выжил и рассказал о том, что случилось. В это же время акции против бульбовцев были проведены во многих местах. Потому, как писал Боровец, с 20 февраля 1943 г. «УПА официально вступила в открытую борьбу на два фронта — против двух социализмов: германского и советского». С этого времени бульбовцы вели бои с мелкими группами советских партизан, а большие отряды они «пропускали», чтобы с ними «воевали немецкие вооруженные и полицейские силы».

Остается невыясненным: был ли приказ партизанам уничтожать украинские формирования. Известно только, что в марте 1943 г. первый секретарь ЦК КП (б) Украины Н.С. Хрущев направил письмо командирам партизанских отрядов Украины. Обращаясь к С. Ковпаку, С. Рудневу и другим партизанским командирам он писал: «Отвечаю на поставленный Вами вопрос о нашем отношении к националистическим партизанским формированиям. В нашем отношении к украинским националистическим партизанским отрядам мы должны всегда помнить и различать: первое, что руководители украинских буржуазных националистов — это немецкие агенты — враги украинского народа; второе, что некоторая часть рядовых участников в этих отрядах искренне желает бороться с немецкими оккупантами, но они обмануты буржуазными националистами, пролезшими к руководству этими формированиями». Хрущев ставил задачу: «Всеми способами разоблачать руководителей этих формирований — буржуазных националистов, как врагов украинского народа, немецких агентов. Не вступать в контакт с этими отрядами. Не выступать вооруженно против этих отрядов, если они сами на Вас не нападают, что сейчас нашей главной и основной задачей является разгром фашистской Германии и изгнание немецких оккупантов с нашей территории».[136]

В этом письме нет прямого приказа об уничтожении украинских вооруженных формирований. Известно, что Хрущев рекомендовал партизанским командирам воздерживаться от конфронтации с украинскими формированиями, но не исключено, что некоторые командиры восприняли письмо Хрущева как приказ.

Отдельно следует остановиться на таком вопросе, как противостояние УПА атамана Т. Бульбы и польских военных формирований в местах совместного проживания украинцев и поляков. Причины конфликта имели глубокие корни. Фашистская администрация и спецслужбы в своих интересах разжигали украинско-польскую вражду. Гауляйтер Украины Э. Кох внушал подчиненным: «Нам надо добиться, чтобы поляк при встрече с украинцем желал его убить; чтобы украинец, увидев поляка, тоже горел желанием его убить. Если же по дороге они встретят еврея и убьют его, то это будет то, что нам нужно».[137] Оккупанты действовали изобретательно: создавали польскую полицию и при ее помощи осуществляли карательные акции в украинских селах. В свою очередь польские националисты, имевшие связи с эмигрантским правительством в Лондоне, создали вооруженные формирования: «Тайная армия польская», «Польская организация войскова», «Армия Крайова», которые оказывали сопротивление немцам и осуществляли террористические акции против украинского населения.

Отряды Боровца были первыми украинскими вооруженными формированиями в Западной Украине, потому они раньше бандеровцев вступили в столкновения с поляками. Вооруженные выступления против отдельных польских сел на Волыни были вызваны тем, что их жители стали помогать немцам в репрессиях против украинцев, и поддерживали красных партизан. Надо признать, что польское население особенно активизировало свою борьбу против украинцев на Волыни после того, как местная украинская полиция массово стала переходить на сторону УПА. Это дало повод полякам создать специальные польские подразделения вспомогательной полиции, руками которой фашисты организовывали систематические погромы украинского населения. Нельзя не учитывать и то обстоятельство, что часть западноукраинского населения затаила обиду на поляков еще со времен господства Польши на западноукраинских землях.

Украинско-польское противостояние привело к кровопролитию в значительных масштабах. Добиться победы в этой борьбе никто не мог, потому с лета 1942 г. по зиму 1943 г. бульбовцы и поляки пытались наладить контакты и договориться о прекращении кровопролития. УПА атамана Бульбы в ходе переговоров с поляками преследовала ряд целей: прекратить украинско-польскую вражду, так как обеим нациям грозит уничтожение; наладить борьбу с общими врагами; установить контакты между УПА и Армией Крайовой.

Предложения командования УПА не нашли положительного отклика у польской стороны, которая заняла позицию, создавававшую серьезные препятствия ведению переговоров. Во-первых, польское подполье считало Западную Украину частью Польши и не хотело идти на переговоры с «изменниками Польши». Во-вторых, они называли УПА Боровца «бандой», которая покушается на целостность Польши.[138] В марте 1943 г. бульбовцы вновь пытались установить контакты с поляками, но и эта попытка завершилась неудачей. Положительным результатом этих переговоров явилось лишь то, что во время их проведения прекращались вооруженные столкновения. Такое положение сохранялось несколько месяцев.

С весны 1943 г. сотрудничество советских партизан с польским населением усилилось. Поляки стали чувствовать себя уверенней, и открыто стали воевать с бульбовцами и бандеровцами. Ответ последовал незамедлительно. Жертвами бульбовского террора стали польские семьи, вооруженные отряды, хутора и целые села. Весной-летом 1943 г. эти акции приобрели массовый характер. В документах штаба партизанских отрядов Житомирской области и Украинского штаба партизанского движения зафиксировано большое количество антипольских акций, а также имеются сведения о зверствах отрядов Боровца. В ходе налетов были сожжены Галинск, Карачук, Катериновка, Сахи, Яновка и многие другие польские села, убиты сотни поляков.[139] В докладе секретарю ЦК КП (б) Украины Хрущеву от 21 апреля 1943 г. читаем: «В Цуманском районе Волынской области сотне националистов было приказано до 15.04.43 г. уничтожить поляков и все их населенные пункты спалить. 25.03.43 г. уничтожено население и сожжены населенные пункты Заулек, Галинувка, Марьяновка, Перелисянка и др. 29.03.43 г. в с. Галинувка зарублено 18 человек поляков, остальные ушли в лес. В с. Пендики расстреляно около 50 человек поляков. Спасаясь от зверств националистов, поляки концентрируются в больших лагерях, которые охраняются местными польскими партизанскими отрядами». В таких лагерях собиралось население из многих сел. В лагере Гута-Степановская на Ровенщине насчитывалось около двух тысяч поляков.[140]

Бульбовцы представляли наибольшую опасность для польского населения. Одновременно они создавали проблемы советским партизанам и доставляли беспокойство немцам. В документах немецкой оккупационной администрации и советского партизанского движения зафиксированы отдельные факты боевых операций УПА Боровца против немцев в 1943 г. Так, в мае генерал-майор Сабуров сообщал, что в результате одного нападения на немецкий гарнизон бульбовцы уничтожили тридцать гитлеровцев. В разведывательном донесении № 62 Украинского штаба партизанского движения от 14 июля 1943 г. говорилось о боях бульбовцев за Степань на Ровенщине. В этом же документе указывались конкретные места дислокации отдельных отрядов, а также их количественный состав и руководители: «Береза»-400 человек, «Легенда» — 450, «Еромщень» — 325, «Орел» — 100, «Махорко» — 300. В районе Цуманских лесов располагались несколько бульбовских отрядов общей численность до 1000 человек. В разведдонесении отмечалось, что местное население оказывает содействие этим отрядам.[141]

Обобщенные данные о деятельности украинских формирований на территории Ровенской области представил в мае 1943 г. генерал-майор А. Федоров. Оценивая численность УПА атамана Т. Бульбы, партизанский генерал докладывал, что она объединяет в своих рядах до 6 тысяч человек и контролирует четыре района области.[142] Оценочные данные численности армии Боровца можно встретить и в немецких документах, относящихся к маю 1943 г. Гитлеровцы пришли к выводу, что за короткий срок атаман Бульба может увеличить свою армию до 23 тысяч человек.[143] Таким образом, партизанское командование и оккупационные власти указывали на существование многотысячных вооруженных формирований бульбовцев, которые пользовались поддержкой украинского населения.

Правомерным будет вопрос: мог ли Боровец в мае 1943 г. собрать под свои знамена до 23 тысяч человек? Скорее всего, что нет. К этому времени уже набрала силу УПА бандеровцев. Боровец вступил с ними в контакт и предложил объединить усилия для борьбы с советскими партизанами. Бандеровцы согласились, но при этом попытались подчинить себе бульбовцев. Однако в ходе состоявшихся 22 февраля и 9 апреля 1943 г. переговоров между представителями бульбовцев и бандеровцев соглашение не было достигнуто.

По этому поводу Боровец писал: «Я вел переговоры в направлении объединения своих людей, партизан-бандеровцев и мельниковцев. Местные руководители ОУН под руководством Мельника и их вооруженные отряды приступили к сотрудничеству со мной, хотя непосредственного контакта с Мельником я не имел. ОУН-бандеровцев согласилась в основном на создание единой УПА при условии, что я буду работать в соответствии с ее линией. Я не мог согласиться с такой политической линией. В связи с этим возник конфликт между мною и бандеровцами. Я переименовал свои вооруженные отряды, называвшиеся УПА, в УНРА (Украинская народно-революционная армия), продолжал работать и далее в установленном мною политическом направлении. В этом плане со мной сотрудничали отряды ОУН-мельниковцев».[144]

По инициативе командующего УПА, полковника Дмитрия Клячкивского летом 1943 г. состоялись новые переговоры представителей трех украинских воинских формирований об объединении, но достичь полного согласия не удалось. В состав УПА Бандеры вошла только часть отрядов Боровца. Один отряд численностью две тысячи человек остался с атаманом Бульбой, и на его основе в июле 1943 г. была провозглашена Украинская народно-революционная армия.

Скоро между УПА бандеровцев и бульбовской УНРА начались столкновения. В одном открытом письме к бандеровцам атаман Т. Бульба обвинял их во враждебном отношении к его отрядам и приводил в качестве примера случай столкновения в селе Орвяница, Домбровицкого района, где бандеровцы хотели разоружить отряд бульбовцев, а когда последние отказались сложить оружие, хотели истребить весь отряд. Только то обстоятельство, что в это время на бандеровцев напали партизаны Ковпака, спасло бульбовцев от уничтожения, писал в письме Боровец. 18 августа 1943 г. подразделения УПА силой разоружили и присоединили к себе отряды Боровца и Мельника. С этого момента повстанческая армия превратилась в единое формирование, контролируемое бандеровцами.

Часть бойцов атамана Бульбы действовала под его командованием до ноября 1943 г. В ноябре Боровец вступил в контакты с абвером, надеясь, что немцы помогут бороться с советскими партизанами. Его пригласили на переговоры в Ровно, но начались они только после переезда в Варшаву. Из Варшавы Боровец согласился переехать в Берлин, где и был арестован. Вместе с другими украинскими националистами он находился в концлагере «Заксенхаузен» до середины октября 1944 г.

После ареста Боровца УНРА командовал атаман Щербатюк-Зубатый. Народно-революционная армия просуществовала до прихода в Западную Украину советских войск.

Военная политика ОУН-М. Второй силой, которая имела военные формирования, была ОУН мельниковского течения. В самом начале Великой Отечественной войны ОУН-М делала ставку на руководство походными группами, которым было поручено формировать вооруженные подразделения. Но каких-либо ощутимых результатов мельниковцы не продемонстрировали, более, того полковник А. Мельник и его окружение не являлись сторонниками обострения отношений с фашистской оккупационной администрацией, так как они рассчитывали на помощь Германии в создании Украинского государства. В 1941 г. своих вооруженных отрядов они не создали, но оказали помощь атаману Т. Боровцу офицерскими кадрами. После переговоров, которые провели во Львове Сциборский и Сенык-Грибивский с Боровцем, ОУН-М направлена в состав Полесской Сечи группу офицеров.

Несколько активней действовали мельниковцы в 1942 г. К лету они создали несколько партизанских лагерей — один в южной Кременетчине (под руководством поручика «Блакитного»), второй — на Волыни (под руководством поручика «Белого»), третий — на Ровенщине (под руководством поручика «Волынца»). В июне 1942 г. ОУН-М провела конференцию в Почаеве на Тернопольщине, в ходе которой обсуждался вопрос о тактике в условиях фашистского террора по отношению к мирному населению. Участники конференции пришли к выводу, что «не отвечать на немецкие зверства нельзя», но воевать с немцами нецелесообразно, так как это на руку большевикам. В то же время было признано, что открытое столкновение с немцами неминуемо и к нему «надо готовиться».[145] Практические результаты этой «подготовки» были мало заметными. В 1943 г. мельниковские вооруженные формирования имели только пять отрядов, которых было недостаточно, чтобы играть существенную роль в повстанческом движении. Но отдельные операции они уже проводили. Так, например, в марте было совершено нападение на тюрьму в Дубно и освобождены заключенные.[146]

Одним из известных мельниковских отрядов был отряд под командованием Недзвецкого-Хрона, который действовал в районе Кременца. Сам Хрон, по оценкам офицеров, был командиром слабым, но его отряд, насчитывавший несколько сотен человек, действовал активней других. 1 мая 1943 г. данный отряд совершил нападение на село Куты, находившееся под контролем вооруженных фашистами поляков. Без тяжелого вооружения мельниковцам не удалось взять костел, в котором укрылись поляки, но они сожгли село, оставив только целым дом украинской семьи. Удачно для этого отряда завершилась акция в районе сел Лишня и Стижок на Кременетчине, где 9 мая в засаду мельниковцев попала колонна немецких карателей. Немцы в ходе боя потеряли около 90 человек убитыми и раненными. 8 июня две сотни отряда Хрона под командованием Журбы и Лысенко обратили в бегство немцев и поляков, которые готовились сжечь село Лишня.[147] Этими примерами и ограничивалась история вооруженной борьбы мельниковцев с гитлеровцами.

Особое место в действиях отряда Хрона заняла операция 4 июля 1943 г. в Вишневце. Гарнизон гитлеровцев в составе 120 человек не решился вступить в бой с превосходящими силами мельниковцев и укрылся в местной крепости. Тем временем бойцы Хрона заняли без боя местечко, загрузили 200 возов различным имуществом, продовольствием, медикаментами и ушли из Вишневца. Целью налета на Вишневец являлось не нанесение удара по гитлеровцам, а захват необходимого имущества. Во время отхода колонна мельниковцев столкнулась с партизанами соединения генерала С. Ковпака. После непродолжительного боя между ними начались переговоры, которые были выгодны мельниковцам, так как их отряд значительно уступал советским партизанам по количеству людей и вооружению. Комиссар Руднев и другие командиры пытались убедить людей Хрона, что их общим врагом являются немцы, но добиться согласия на совместную борьбу против гитлеровцев им не удалось. В ходе переговоров мельниковские командиры передали ковпаковцам ценную информацию о расположении фашистов в районе Вишневца. По распоряжению Хрона партизанам были выделены мука и сахар.[148]

Отряды мельниковцев постоянно испытывали на себе сильное давление со стороны бандеровцев, которые считали только себя единственным политическим и военным центром. Бандеровцы силой подчиняли себе формирования мельниковцев, захватывали их базы, отнимали оружие и имущество. Так, например, 6 июля 1943 г. отряд Хрона был окружен бандеровцами Энея, и под угрозой расстрела вынужден был разоружиться. Основная масса отряда Хрона разошлась по домам, а желающие воевать под бандеровским командованием, тут же были зачислены в состав УПА. На переход к бандеровцам согласились некоторые офицеры: Гаркавенко, Лысенко, Орлик, Скорупский, Хрон.

Разоружение отряда Хрона отрицательно сказалось на боеспособности и единстве других отрядов ОУН-М. Сотенный командир Яровенко ушел от преследований бандеровцев и некоторое время действовал самостоятельно. Осенью 1943 г. Яровенко перешел в УНРА Боровца, но вскоре был схвачен бандеровской службой безопасности и казнен. Мельниковские командиры, перешедшие в УПА, констатировали: «В данной ситуации бандеровцы были сильнее… и простому человеку тяжело идти против них».[149] Националистически настроенное украинское население, которое являлось свидетелем борьбы между ОУН-Б и ОУН-М, было огорчено и говорило, что «когда наши хлопцы между собой дерутся, то Украины не будет».[150]

После разоружения мельниковских подразделений, их небольшие отряды еще продолжали действовать. К числу таких можно отнести отряд поручика Малого, который действовал в районе Дубно. Некоторые представители ОУН-М на местах в целях защиты мирного населения приняли решение сблизиться с немцами. В ноябре 1943 г. они провели в Луцке переговоры с гитлеровцами и добились права на создание вооруженных подразделений для борьбы с советскими партизанами и польскими террористами. В селе Сапанов Кременецкого района был создан отряд под названием «Украинский Легион», который начал борьбу с поляками на Кременетчине, а затем и в районе Луцка. Подразделения этого легиона действовали возле Цумани и Грубешова.[151]

Лишившись своих вооруженных подразделений, руководители ОУН-М в конце 1943 г. определили план действий в условиях приближения к Западной Украине советских войск. Мельниковцы взяли курс на «революцию в народе», а не на «революцию в лесу», как это делали бандеровцы. А. Мельник желал своим оппонентам удачи, но не верил в их успех.[152]

Руководство ОУН-М предлагало свои услуги немцам по участию в совместной борьбе против большевиков, но гитлеровцы пренебрежительно отмахивались от «союзников». Так продолжалось до начала 1943 г., когда стало ясно, что пополнять потери за счет одних немцев Германия уже не может. Только с 1 ноября 1942 г. по 31 марта 1943 г. потери фашистов убитыми, раненными и пропавшими без вести, составили более 960 тысяч человек. После поражения под Сталинградом немцы отбросили «расовый» принцип создания дивизий СС. Они пошли на создание таких соединений в Латвии, Эстонии, Боснии и Герцоговине. Обергруппенфюрер Бергер подчеркивал: «Германская мать не будет плакать по погибшему чужестранцу».[153] Под эгидой гитлеровцев были созданы: югославская горная дивизия СС «Хандшар», албанская горная дивизия СС «Скандербег», голландская танковая дивизия СС «Нидерланде», французская стрелковая дивизия СС «Шарлемань», две стрелковые дивизии СС «Латвия». Были также созданы туркестанские, кавказские, румынские и болгарские батальоны.[154]

В феврале 1943 г. полковник Мельник обратился к начальнику генерального штаба вермахта генерал-фельдмаршалу Кейтелю с предложением побыстрее «сформировать боеспособное украинское войско», он предлагал себя «в распоряжение верховного командования вооруженных сил».[155] Аналогичное предложение исходило также от руководителя Украинского Центрального Комитета профессора Кубийовича. Обращаясь к Кейтелю, Мельник понимал, что окончательное решение будет принимать не начальник генерального штаба, а фюрер. Потому в марте 1942 г. он направил телеграмму лично Гитлеру, в которой писал, что создание украинской освободительной армии и украинского государства укрепит оборону Европы от большевиков и предотвратит «московскую опасность».[156] Гитлер Мельнику не ответил, но через некоторое время он одобрил предложение губернатора Галичины Вехтера о создании украинской дивизии. При этом высокопоставленные гитлеровские чиновники подчеркивали, что украинцы «не станут союзниками, и мы не будем с ними на «ты».[157] Чтобы не пробуждать в украинцах идею независимости, Берлин поставил условие: дивизия должна называться не «украинская», а «галицкая». В ее состав предполагалось включать только жителей той части Украины, которая входила ранее в состав Австро-Венгрии.

О решении Гитлера создать дивизию СС «Галичина» Вехтер объявил 28 апреля 1943 г. В тот же день он вместе с Кубийовичем издали воззвание к молодежи вступать в ряды дивизии. Решение, принятое фюрером, Кубийович расценил как «отличие и одновременно особую честь» для украинцев. Он говорил об активном сотрудничестве с немецкими государственными органами «вплоть до победного окончания войны». Акцию по созданию дивизии «Галичина» поддержали митрополит А. Шептицкий и А. Мельник, который считал ее зародышем украинской армии в составе вермахта по примеру легиона сечевых стрельцов времен Первой мировой войны.

Для организации набора в дивизию во Львове был создан Войсковой комитет, руководителем которого немцы назначили полковника Бизанца. Формальным создателем украинского соединения являлся УЦК, но фактически всю работу взяли в свои руки немцы. На середину июля 1943 г. количество добровольцев достигло 62 тысяч человек.[158] Называются и другие данные. Так, канадский украиновед Субтельный пишет, что количество добровольцев превысило 82 тысячи человек.[159] Но не все исследователи согласны с тем, что в список попали исключительно одни добровольцы. Еще летом 1943 г. немцы отмечали, что молодые украинцы не очень охотно шли в ряды «союзников», их отталкивал тот факт, что создавалась дивизия СС, а не дивизия вермахта. В итоге оказалось, что один из полков был создан в результате облав и арестов, запугиваний и угроз. Значительную агитационную работу проводила греко-католическая церковь. В мае-июле 1943 г. в честь создания «Галичины» проводились богослужения, в ходе которых священники призывали молодежь вступать в ряды дивизии, а тем, кто не изъявлял желания надеть военную форму, угрожали отправкой на принудительные работы в Германию. Дивизия только формировалась, но уже были случаи дезертирства, на которые немцы реагировали немедленно и весьма жестко. Командир дивизии бригаденфюрер СС Фрейтаг заявил: «Кто покидает нас — тот трус. Трусы — это предатели, которые заслуживают только смерти».[160]

В отличие от мельниковцев, Провод ОУН-Б и командование УПА выступали против создания дивизии и называли вступление в ее ряды «капитуляцией перед немцами». Бандеровцы говорили: «Украинский народ не хочет и не будет своей кровью спасать Германию». Руководство ОУН-Б считало, что план немцев по созданию дивизии «Галичина» используют большевики, чтобы показать, что украинское национальное движение создается и поддерживается немцами.[161] Одновременно бандеровцам удалось привлечь в ряды УПА часть «дивизионщиков», которые не желали воевать под немецким командованием.

На формирование дивизии ушло несколько месяцев. 13 тысяч украинцев стали ее рядовыми бойцами, а командные должности были заняты исключительно немецкими офицерами. После обучения в специальных лагерях в Австрии и Франции дивизия была переброшена на Восточный фронт под город Броды на Львовщине. До участия в боях на фронте два куреня дивизии вместе с немцами участвовали в акциях против советских и польских партизан на Холмщине. 17 июля 1944 г. «Галичина» вступила в бой против советских войск и через пять дней была разбита. Ее потери убитыми и ранеными составили 7–8 тысяч человек, сотни солдат ушли в отряды УПА.[162] Часть личного состава дивизии отступила с немцами и со временем составила основу новой украинской дивизии, сформированной на территории Чехословакии. В марте 1945 г. командир этой дивизии генерал Шандрук приказал называть ее «Первая украинская дивизия». Немцы не протестовали против этого, хотя продолжали употреблять старое название. В последние дни войны украинская дивизия сдалась союзникам и была интернирована в Италию.[163]

В то время, когда дивизия «Галичина» готовилась к участию в борьбе против советских войск, участники ее формирования — мельниковцы попали в немилость к фашистам. В начале 1944 г. немцы арестовали А. Мельника и его жену в Вене, Е. Онацкого в Риме, Д. Андриевского в Берлине, В. Мартинца и Д. Квитковского во Львове и т. д. Все они были помещены в лагеря «Заксенхаузен» и «Брецу». Арестованных содержали раздельно, но во время прогулок они могли видеться друг с другом, а также видеть Бандеру, Стецько, Боровца. Вскоре они узнали о гибели в «Заксенхаузене» Олега Ольжича. Дела арестованных мельниковцев вел гестаповский полковник Вольф. Он обвинял оуновцев в том, что, находясь на территории Германии, ОУН продемонстрировала враждебное отношение к немцам, невзирая на то, что немцы воюют с врагами Украины. Вольф добивался от мельниковцев выдачи архива ОУН.[164]

Осенью 1944 г., когда немцы отступали с Украины, они попытались создать антибольшевистский фронт, в котором лидеры ОУН могли сыграть важную роль. В Берлине было принято решение об освобождении украинских националистов из концлагерей. Кальтенбруннер пытался склонить их к сближению с генералом Власовым, отводя последнему роль объединителя всех антисоветских сил, но лидеры националистического движения отклонили предложения гитлеровского генерала.[165]

В конце сентября и в октябре 1944 г. Бандера, Стецько, Боровец, Бойдуник, Онацкий, Андриевский, Мартинец, Мельник с женой и другие оуновцы вышли на свободу. Д. Андриевский писал, что перед освобождением с ними встретился полковник Вольф и сказал следующие слова: «Хотя поведение оуновцев против Германии было нелояльным, но и немецкая политика против украинцев тоже была ошибочной на 50 %. Теперь немцы уяснили себе это, хотели бы исправить свои ошибки и дать украинцам возможность организоваться на национальной основе. А чтобы показать свою добрую волю украинской общественности, они решили освободить из заключения членов ОУН и выдающихся украинцев».[166]

Выйдя на свободу, украинские лидеры обсуждали предложение гитлеровцев о сотрудничестве. На совещании, в котором участвовали А. Левицкий, П. Скоропадский, С. Бандера и А. Мельник, полковнику было поручено вести переговоры с представителями германских правительственных кругов. Приступая к переговорам, А. Мельник выдвинул перед немцами ряд условий:

— Переговоры будут происходить непосредственно с германским министерством иностранных дел.

— Германское правительство подпишет и огласит декларацию, что Германия раз и навсегда отказывается от всяких претензий на украинские земли и признает право украинского народа на самостоятельное государство.

— Будет создан Украинский Национальный Комитет как представитель украинцев в Германии, ничем не связанный с русским Комитетом Власова.

— Будет создана Украинская Национальная Армия под украинским командованием.

— Немедленно будут освобождены из концлагерей и арестов все украинцы, арестованные по политическим и национальным мотивам.[167]

Когда германская сторона не приняла этих условий, полковник Мельник отказался от дальнейших переговоров. В феврале 1945 г. лидеры ОУН-М уехали из Берлина, а в апреле они оказались в американской зоне оккупации.

Повстанческая армия Т. Боровца была первым крупным военным формированием в Западной Украине. План ее создания был разработан еще до Великой Отечественной войны, а с ее началом развернулась практическая работа по ее формированию. В конце лета 1941 г. она уже вела бои с частями Красной Армии, которые оказались в тылу фашистских войск на украинском Полесье. В ответ на фашистский террор против мирного населения Западной Украины, бульбовские отряды в 1942 г. стали проводить операции против гражданской администрации, а также наносить удары по пунктам военно-стратегического значения. Одновременно Боровец вел переговоры с фашистским командованием, и в обмен на прекращение террора против населения и признание украинской государственности, обещал немцам придерживаться нейтралитета. В зависимости от обстановки, Боровец часто менял ориентиры и старался извлечь выгоду из отношений с гитлеровцами, бандеровцами, мельниковцами и советскими партизанами. Особую жестокость отряды атамана Бульбы продемонстрировали по отношению к польскому населению Западной Украины, жертвами бульбовского террора стали многие тысячи мирных граждан.

Не являясь членом ОУН, Т. Боровец не вступал в сотрудничество с ней, что ограничивало его возможности, и сокращало опору среди западноукраинского населения, которое поддерживало бандеровцев. В итоге повстанческие формирования Боровца капитулировали перед УПА бандеровцев. Сотрудничество с фашистами не помогло Боровцу сохранить свою повстанческую армию, а сам атаман стал узником фашистского концлагеря.

В годы Великой Отечественной войны Провод ОУН-М и лично А. Мельник своими действиями показали, что военный вопрос не был главным в их политике. Немногочисленные вооруженные формирования мельниковцев в годы войны ничем себя не проявили. Они не причиняли большого вреда гитлеровским оккупантам, не вступали в вооруженные столкновения с советскими партизанами, избегали конфликтов с польским населением. Мельниковские отряды не в состоянии были противостоять бандеровцам и прекратили свое существование.

Провод ОУН-М и полковник Мельник настойчиво предлагали руководству Германии услуги своей организации в качестве союзника в борьбе с большевизмом. Мельниковцы активно участвовали в создании дивизии «Галичина», но так и не смогли убедить германское правительство в полезности оуновского движения для рейха.

Создание УПА, ее структура, численность и вооружение Украинско-польское противостояние в годы войны и его последствия Борьба УПА как «третьей силы» против фашистов и советских партизан

Создание УПА, ее структура, численность, и вооружение. В годы Великой Отечественной войны на оккупированной фашистами территории Западной Украины создавались вооруженные формирования украинских националистов. Самым крупным из них была Украинская повстанческая армия (УПА). Официальной датой рождения УПА стал день 14 октября 1942 г., учрежденный впоследствии Украинской Головной Вызвольной Радой как праздник украинского войска, приуроченный ко дню покровительницы Войска Запорожского Покрова Святой Богородицы.

Важным является вопрос о причинах создания УПА, кем и когда она формировалась. На протяжении послевоенных десятилетий ученые связывали создание повстанческой армии только с активизацией деятельности советских партизан на Волыни, для борьбы с которыми создавались формирования «националистических банд».[168] Принято было считать, что боевая и диверсионная деятельность партизан встревожила не только немцев, но и «главарей ОУН, так как, во-первых, они теряли доверие в глазах немцев за неспособность контролировать обстановку, а во-вторых, боялись лишиться влияния среди местного населения. Потому-то оуновцы и начали создавать собственные вооруженные формирования».[169]

Такое объяснение причин создания повстанческой армии соответствовало той концепции истории ОУН-УПА, которая господствовала на протяжении нескольких десятилетий. Но сейчас, благодаря публикациям новых документов, уже известно, что националисты создавали свои военные формирования еще до появления в Западной Украине советских партизан. Бесспорно и то, что создание УПА было ответом на террор фашистов против мирного населения. На Волыни и Полесье создавались отряды и группы самообороны, призванные «защищать украинское население от врагов». Кроме немцев западноукраинское население и оуновцы к врагам относили польские вооруженные формирования, которые терроризировали население, а также советских партизан. Партизаны действовали против гитлеровцев решительно, часто без учета тяжелых последствий для мирного населения Западной Украины. Вот как, с учетом этих обстоятельств, объясняет причины создания УПА ветеран повстанческого движения, профессор-политолог из Канады, соавтор многотомной «Летописи УПА» Петр Потичный: «Давайте задумаемся, почему националисты выступили вооруженно. Как участник тех событий скажу: другого выхода не было». Исследователь подчеркнул, что мирное население испытывало на себе «террор и своеволие как сталинистов, так и фашистов…».[170]

О времени создания украинских воинских формирований и об их «создателях» раньше в литературе говорилось следующее: «Терпя крупные поражения на Восточном фронте, гитлеровцы пытались создать из среды всякого рода отщепенцев более прочные основы для защиты своих интересов на оккупированных территориях. С этой целью, начиная с лета 1942 г., формировались вооруженные подразделения, основной задачей которых стали террористически-диверсионные действия против народных сил в тылах немецко-фашистских войск. Так, на территории Волынского Полесья они создали банду «Тараса Боровца», так называемую «Полесскую сечь», а немного позже — банды «Максима Рубана», «Клима Савура» и другие, сформированные из классово враждебных трудящимся кулацких элементов, кадровых националистов и уголовных преступников. Банды создавались тайно, чтобы замаскировать перед населением тесные контакты националистов с гитлеровцами».[171] У другого автора читаем: «В начале 1943 г. главный провод ОУН бандеровцев по указанию своих хозяев из абвера и СД принимает решение о создании так называемой Украинской повстанческой армии (УПА)…фашисты и главари ОУН пошли на создание УПА в связи с тяжелыми поражениями вермахта на советско-германском фронте и ростом всенародного антифашистского движения в тылу немецких войск».[172] Из сказанного выше следует, что на протяжении первого года войны в Западной Украине вооруженных подразделений не было, а их появление было связано с деятельностью гитлеровцев.

В последние годы украинские ученые пришли к выводу, что повстанческие формирования начали создавать три националистические группировки: ОУН-Б под руководством Николая Лебедя — Максима Рубана (лидеры революционной ОУН С. Бандера и Я. Стецько находились под арестом); ОУН-М под руководством Олега Кандыбы (полковник А. Мельник находился за пределами Украины) и группа под руководством Тараса Боровца — атамана Т. Бульбы. Эти формирования создавались без участия немцев уже в первый год Великой Отечественной войны, а отдельные небольшие отряды возникли в самом начале войны. Речь идет о «Первом Курене Украинского Войска им. Холодного Яра», который был создан 27 июля 1941 г. в Ровно. Этот отряд принял присягу, а вместе с его бойцами на верность Украине поклялись все присутствующие на празднике украинской государственности. Одновременно были освящены национальный и красно-черный флаги. После праздника курень занял одно из зданий под казарму, а на следующий день уже начались занятия по военному делу. Имеющиеся в распоряжении ученых документы не позволяют установить, кто был организатором этого куреня. Но если принимать во внимание, что отряд имел красно-черный флаг, а выступавшие на празднике государственности подчеркивали, что являются подпольщиками ОУН, то, вероятно, курень создавала революционная ОУН Бандеры.

С весны 1942 г. на территории Волыни и Полесья стали возникать отряды — боивки самообороны. Тогда же «в лес» стали уходить военные кадры ОУН-Б, которые путем объединения боивок формировали партизанские подразделения. Свои первые отряды бандеровцы создавали под руководством Сергея Качинского — Остапа. Для усиления этой работы прибыл поручик Василий Ивахив — Сонар, Сом, возглавлявший ранее подпольную подстаршинскую школу, которая вела подготовку младших командиров в Поморянах на Львовщине. Осенью 1942 г. из наиболее подготовленных бойцов самообороны Провод ОУН-Б образовал «Первую сотню УПА» с поручиком Иваном Перегийняком во главе. Следующими сотнями стали: сотня Яремы в районе Колки-Степань на Волыни, сотня Дороша в Пустомытовских лесах и сотня Крука в Кременецком районе.[173] Активным организатором вооруженных отрядов украинского националисти-ческого подполья был Н. Лебедь. Германское командование располагало достоверными сведениями о создании повстанческих отрядов. Так, в декабре 1942 г. главный штаб вермахта получил из Украины сообщение о том, что «16 октября украинские националисты впервые собрались в районе Сарн в большую банду и постоянно получают пополнение».[174]

Немецкая оккупационная администрация и служба безопасности отслеживали действия бандеровцев. В Берлин шли донесения о формировании групп самообороны и о сборе оружия. В руки гитлеровцев в Киеве и Сарнах попали листовки, призывавшие население оказывать сопротивление вывозу в Германию продовольствия и рабочей силы. Бандеровцы также призывали украинцев начинать партизанскую борьбу, но о немедленных боевых действиях в этих листовках речь не шла. В полицейском донесении подчеркивалось, что бандеровцы берегут свои силы и не нацелены на партизанские действия несколькими сотнями и даже тысячами, они берут курс на «народную революцию миллионных масс Украины». Полиция уже располагала данными о том, что бандеровцы начали подготовку к боевым операциям. В качестве примера сообщалось в Берлин, что в районе Костополя удалось обнаружить и захватить бандеровский склад оружия, в котором находилось 600 винтовок, 12 пулеметов, 254 тысячи патронов, 4 тысячи гранат, 2 тысячи мин и т. д..[175] Это был первый успех гитлеровцев по обезвреживанию бандеровских отрядов.

На протяжении 1942 г. ряды бандеровских отрядов увеличивались за счет мобилизации молодежи. Эту работу проводили территориальные организации ОУН-Б и их мобилизационные отряды. Молодежная газета бандеровцев “Прапор молоді” агитировала молодежь присоединиться к бандеровцам и “становиться под знамена ОУН!”.[176] На сторону УПА в начале 1943 г. перешел почти в полном составе курень вспомогательной украинской полиции, и на его основе были укомплектованы два куреня повстанческой армии — «Дружинников» и «Галайды».

Во главе УПА стояло Главное командование, которое являлось не только военной, но и «высшей и единственной суверенной гражданской властью». На базе УПА-Север был создан штаб, состоявший из нескольких отделов: оперативного, политического, боевой подготовки, санитарного и хозяйственного. Важную роль играла служба безопасности (СБ), являвшаяся разведывательным и контр-разведывательным органом. Первой задачей штаба УПА-Север было создание в трудно доступном для врага месте базы, где можно бы было создавать и обучать новые отряды. Местом для такой базы была избрана территория Волынского Полесья, что на север от железной дороги Ковель-Сарны. Но так как этот район уже находился под контролем небольших отрядов советских партизан, пришедших из Белоруссии, бандеровцы стали силой их вытеснять.

Организационно и территориально УПА была разделена на группы: УПА-Север, УПА-Запад, УПА-Юг и УПА-Восток. УПА-Север (командир Дмитрий Клячковский) действовала на Волыни и Полесье, включая Житомирщину и Киевщину. УПА-Запад (командиры Юрий Стельмащук-Рудый, Александр Луцкий-Богун и Василий Сидор-Шелест) охватывала Закарпатье, Галичину и Буковину. УПА-Юг (командиры Емельян Грабец-Батько, Петр Олийнык-Эней, Василий Кук-Коваль) действовала на Винничине, Кременетчине, Одесчине и в Бессарабии. Группа УПА-Восток осуществляла рейды по Киевской, Житомирской, Винницкой, Черкасской и других областях.[177] Каждая из групп повстанческой армии формировалась в разное время, а продолжительность их действий в том или ином регионе в основном была связана с наступлением советских войск на Запад по территории Правобережной Украины. Группы УПА состояли из военных округов, которые подразделялись на отряды. В один отряд входило 3–5 куреней по 300–400 человек в каждом. Курень делился на сотни, в состав которых входили 3–4 четы, состоявшие из трех роев по 10–13 бойцов в каждом. Такое организационное построение УПА соблюдалось далеко не всегда. Некоторые из перечисленных звеньев выпадали в связи с отсутствием командных кадров и личного состава.

Первым командующим УПА был полковник Д. Клячкивский — Клим Савур, а в декабре 1943 г. повстанческую армию возглавил Р. Шухевич — генерал Тарас Чупринка. На этот пост он был назначен решением Провода ОУН-Б, а не «по личному приказу Гиммлера», как писали ранее отдельные авторы.[178] В составе главного штаба УПА служили: полковник Л. Ступницкий, Д. Грицай, Д. Маевский и другие. Командные и штабные должности также занимали: полковники Омелюсик, Литвиненко и другие офицеры армии Украинской Народной Республики. В отрядах УПА было не мало офицеров Красной Армии.

Большую роль в составе УПА играла служба безопасности, наделенная огромными полномочиями. Она проводила «чистки» среди населения и в подразделениях УПА, в зависимости от ситуации эта служба определяла меры наказания бойцам УПА. СБ уделяла большое внимание борьбе с провокаторами и немецкими шпионами. Один из бывших командиров УПА в своих воспоминаниях приводит пример, когда в пользу немцев шпионил слушатель подстаршинской школы. Служба безопасности разоблачила предателя, а командир группы УПА-Юг Эней «топором собственноручно отрубил ему голову на пеньке». Деятельность СБ получила отрицательную оценку части офицеров УПА. Так, например, командир отряда М. Скорупский писал: «Служба безопасности, которая была своеобразной политической полицией в бандеровской системе, наделала очень много вреда как в самой УПА, так и всему гражданскому населению и очень часто бросала негативную тень на эту систему».[179]

Для подготовки военных кадров при главном командовании повстанческой армии в районе Костополя на Ровенщине действовали офицерская школа с 4-х месячным сроком обучения и подофицерская школа с 2-х месячным сроком подготовки. Военные школы работали также в Мостках (Львовская область) и на горе Магура (Станиславская область). Несколько центров подготовки командных кадров было создано на Волыни: в школе «Дружинники» обучение проходили от 210 до 250 курсантов, в школе «Порох» велась подготовка будущих саперов. Преподавание в них вели бывшие офицеры армии УНР и командиры Красной Армии.[180] Несколько советских офицеров работало в подстаршинской школе на Кременетчине. Бандеровцы отмечали большой вклад в подготовку командных кадров выпускника военной академии, майора Красной Армии, которого знали под псевдонимом Батько.[181]

Боевые ряды УПА увеличивались достаточно быстро. В конце 1943 г. — в первой половине 1944 г. повстанческая армия насчитывала несколько десятков тысяч человек, но точное количество повстанцев установить пока не удается и вряд ли это возможно. В документах, относящихся к военному и послевоенному времени, можно встретить разные данные. Так, абвер в ноябре 1944 г. оценивал численность УПА в 80-100 тысяч человек. На такое же количество указывает историк Косык. Первый командующий УПА-Запад А. Луцкий отмечал, что в его подчинении находилось около 15 тысяч повстанцев.[182] Украиновед О. Субтельный считает, что повстанческая армия имела 30–40 тысяч бойцов.[183]

В УПА были представлены различные слои населения: крестьяне — 90 %, рабочие — 5–7 %, интеллигенция — 2–3 %. Украинцев в рядах повстанцев насчитывалось более 80 %.В составе УПА воевали представители многих народов. Для борьбы против фашистов и советских партизан на сторону украинских повстанцев переходили национальные формирования, созданные при немецкой армии и состоявшие из бывших пленных Красной Армии. Кроме украинцев в УПА сражались: азербайджанцы, армяне, грузины, татары, узбеки, чуваши и другие. В рядах повстанческой армии были также русские и белорусы, но отдельных их национальных отрядов не было. Таким образом, УПА сумела найти общий язык с представителями других национальностей, в то же время она не могла достичь взаимопонимания с другими украинскими силами.

Первыми перебежчиками на сторону УПА были татары, а за ними грузины и представители других закавказских народов. Летом 1943 г. бандеровцы издали ряд листовок на разных языках с обращением к «батальйонцам», как их называли немцы, переходить на сторону повстанческой армии. Бойцы национальных батальонов стали убегать от немцев сначала индивидуально, а потом массово. В скором времени в УПА были созданы национальные отряды грузин (командиры Карло и Гогик), узбеков (командир Ширмат), а также армян и других народов Северного Кавказа. В июле и августе проводилась интенсивная агитация среди казаков, находившихся на службе в немецкой армии. Были изданы листовки-обращения под названием «Кубанцы, потомки запорожских казаков» и «Братья казаки», которые дали положительный результат: в УПА стали действовать две конно-казаческие сотни. Были также листовки, адресованные всем порабощенным народам. Одна из них заканчивалась такими словами: «Порабощенные народы Восточной Европы и Азии! Связывайтесь с УПА! Переходите вместе со своим оружием на сторону повстанцев! Принимайте участие в борьбе против империалистов! Да здравствуют независимые государства порабощенных народов!». В августе 1943 г. самыми многочисленными национальными отрядами в составе УПА были грузинские и литовские, в них насчитывалось несколько сотен человек.[184] Сотрудник подпольной радиостанции «Вільна Україна» В. Макар-Вадим подчеркивал, что представители «многочисленных народов Кавказа и Средней Азии желают совместно с украинским народом бороться против московского немецкого империализмов за свое полное освобождение».[185]

Отдельно надо сказать о представительстве в УПА русских. Судить об их численности трудно, но они были. В первую очередь это были бойцы и офицеры Красной Армии, бежавшие из плена или были освобождены из фашистской неволи украинскими повстанцами. Однако, как считает украиновед В. Косык, русских в повстанческой армии было мало. При возможности они перебегали к советским партизанам. В качестве примера Косык приводит историю генерала П.В.Сысоева, бывшего профессора Московской Военной академии и командующего 36-м корпусом. После побега из лагеря генерал попал в УПА и назвался украинцем, рядовым Петром Скирдой. Осенью 1943 г. при удобном случае он присоединился к советским партизанам. Другой причиной небольшого количества русских в повстанческой армии являлось то, что русские — противники сталинского режима уходили к генералу Власову.[186]

В августе и октябре 1943 г. национальные отряды уже участвовали в боях. Так, отряд, состоящий из грузин, узбеков и русских, в ходе боя на территории Млиновского района Ровенской области уничтожил более 60 фашистов. В конце августа азербайджанский отряд нанес ощутимый удар по немцам в Гощанском районе. 29 октября на сторону УПА перешел очередной батальон азербайджанцев, и уже 31 октября на территории Здолбуновского района этот отряд разбил группу гитлеровских карателей. В то же время азербайджанцы и узбеки из отряда Энея провели операцию на реке Случ против советских партизан и не позволили им продвинуться на запад.[187]

В деле укрепления связей УПА с представителями разных народов важную роль играла I-я Конференция порабощенных народов Восточной Европы и Азии, которая работала 21–22 ноября 1943 г. на Житомирщине. Из 39 делегатов пять были украинцами, а остальные представляли 12 народов СССР. Конференция выработала ряд политических постановлений, направленных на расширение совместной борьбы народов СССР, и одобрила обращение к народам Восточной Европы и Азии. В резолюции говорилось, что только «национальные революции порабощенных народов прекратят эту бессмысленную резню». Конференция призывала создать общий фронт борьбы против «гитлеровской наволочи» и «сталинского империализма».[188]

Определенную работу провела УПА и среди народов-союзников и сателлитов Германии: итальянцев, мадьяр, румын, а также французов, бельгийцев, голландцев, югославов, чехов, словаков, литовцев, которые силой были загнаны в армию рейха. Реальными результатами этой работы было то, что солдаты этих национальностей часто отказывались от борьбы против УПА, а то и переходили на ее сторону. В отрядах повстанческой армии появились представители упомянутых народов, а на радиостанции УПА «Вільна Україна» диктором на английском и французском языках работал, бежавший из Германии, бельгиец Альберт Газенбрукс. Эта коротковолновая радиостанция действовала и после отступления немцев. В марте 1945 г. она была обнаружена силами НКВД во время выхода в эфир. После ареста Газенбрукс был брошен в Воркутинский лагерь и находился там до 1953 г..[189]

В 1944 г. в составе УПА уже воевали 15 разных национальных отрядов. С приходом в Западную Украину советских войск только один азербайджанский отряд ушел от бандеровцев и в составе Красной Армии продолжил войну. Остальные национальные подразделения оставались с украинскими повстанцами и воевали против советских сил безопасности.

На протяжении всего времени существования УПА актуальным оставался вопрос о военно-техническом обеспечении партизанской деятельности. Оуновский арсенал оружия стал накапливаться еще осенью 1939 г. В ходе разгрома польской армии националисты подобрали на полях боев, а также отобрали у польских полицейских и солдат 50 ручных пулеметов, 2 тысячи винтовок, карабинов и около 500 пистолетов.[190] Но этого оружия было недостаточно. Потому в ходе переговоров с немцами, которые проводил по поручению Бандеры Н. Лебедь, последний поднимал вопрос о материально-технической помощи и оружии. Гитлеровцы не отказывали, так как были заинтересованы в активизации подрывных действий оуновцев в советском тылу.

Возможностей для приобретения оружия в 1941–1942 гг. бандеровцы имели значительно больше, чем до начала войны. После отступления советских войск на местах боев осталось большое количество стрелкового оружия, боеприпасов и боевой техники, чем воспользовались оуновцы. Часть оружия отряды УПА получали от украинской полиции, а также захватывали во время нападения на немецкие объекты и завладевали им в ходе боев с немцами и советскими партизанами.

Значительно больше требовалось оружия в конце 1943 г. и в 1944 г., когда численность повстанческой армии достигла нескольких десятков тысяч человек. В это время оружие в основном поступало из немецких арсеналов. Об этом свидетельствуют документы как немецкого, так и советского происхождения. Во время переговоров с гитлеровцами руководители УПА всегда обращались с просьбой о поставках оружия. Нередко это являлось одним из основных условий сотрудничества. Так, 6 апреля 1944 г. командиры повстанческих подразделений Тарас и Охрим писали главнокомандующему немецких войск в Галичине, что готовы координировать боевую деятельность с немцами при условии поставки для их отрядов 10 тысяч пулеметных лент, 150 тысяч пулеметных патронов, 20 полевых орудий, 30 гранатометов, 200 скорострельных ружей марки «Кольт», 500 советских автоматов или немецких пулеметов, 10 тысяч гранат, 100 мин и другого оружия и боеприпасов.[191] Факты выдачи стрелкового оружия из немецких складов в руки бандеровцев неоднократно фиксировали советские партизаны. Например, в докладной записке начальника Украинского штаба партизанского движения Т. Строкача первому секретарю ЦК Компартии Украины Хрущеву приводился факт вооружения оуновцев винтовками и пулеметами из немецких складов во Владимире-Волинском.

Чем ближе был конец войны на украинской территории, тем больше оружия получали бандеровцы от немцев. По некоторым данным, во время своего отступления из Украины, гитлеровцы передали УПА свыше 700 минометов и орудий, около 10 тысяч станковых и ручных пулеметов, 26 тысяч автоматов, 72 тысячи винтовок, 22 тысячи пистолетов, 100 тысяч ручных гранат, 300 полевых радиостанций, около 100 портативных типографий, миллионы патронов и другое снаряжение.[192] Снабжая бандеровцев оружием и боеприпасами, фашисты относились к ним как к союзникам в борьбе против советских войск.

С осени 1943 г. участились контакты руководителей УПА-Запад с командованием 6-го армейского корпуса венгерской армии. В декабре в тайне от немцев представители повстанческой армии Лебедь и Минола на венгерском самолете были доставлены в Будапешт. На переговорах в венгерской столице стороны договорились о прекращении борьбы и нейтралитете. Венгерские войска прекращали участие в акциях против УПА, которая со своей стороны не стала чинить препятствий мадьярам во время их отступления через Карпаты весной 1944 г. Плату за эту «услугу» украинские повстанцы брали оружием.[193] Информацией о поступлении венгерского оружия в отряды бандеровцев располагали Бегма, Нырко и другие партизанские командиры. Они докладывали, что мадьярские войска «разбазаривали оружие, много которого попало в руки националистов». В Дубровицком районе Ровенской области действовал отряд численностью 1300 человек «вооруженный за счет отступающих венгерских частей».[194]

В 1944 г. в руки бандеровцев попало немало советского оружия, которое они получили из складов под видом партизан. В феврале Бегма радировал Н Хрущеву и Т. Строкачу: «Имеется ряд случаев, когда националисты под видом партизан в порядке помощи получают в частях Красной Армии вооружение и боеприпасы. Красная Армия довольно охотно помогает партизанским отрядам, но некоторые командиры частей не поняли этой провокации, проводимой националистами». Такие случаи происходили и в дальнейшем. Так, 14 июля 1944 г. группа оуновцев по поддельным документам получила оружие и боеприпасы с армейских складов в районе Луцка.[195] Наличие в большом количестве оружия, боеприпасов и различного снаряжения позволяло УПА противостоять своим противникам и решать многие боевые задачи.

Украинско-польское вооруженное противостояние в годы войны и его последствия. Еще до создания повстанческой армии, а затем и во время ее существования, украинские повстанцы вели борьбу не с одним противником. Самым первым из них стали польские военные формирования и польское население на этнических украинских землях. Польские военные и политики создали подпольную военную организацию, которая называлась Армия Крайова. Она включала несколько довоенных политических группировок, и подчинялась польскому эмигрантскому правительству во главе с премьером В. Сикорским. Эта армия была достаточно сильной и опиралась на всестороннюю поддержку польского населения. В годы Великой Отечественной войны Армия Крайова не имела цели осуществлять крупные вооруженные акции против немцев, поскольку перед ней, как военной опорой польского эмиграционного правительства, стояли политические задачи. Одной из таких задач была подготовка к возврату под польское господство западноукраинских земель.

Понятно, что польские планы вызывали сопротивление украинского самостийницкого подполья и УПА, что в итоге привело к ожесточенным столкновениям и большому количеству человеческих жертв с польской и украинской сторон. Обе стороны обвиняли друг друга в начале кровопролития. Отдельные авторы утверждают, что начало этой трагедии было положено поляками еще в 1941 г., когда на Холмщине и Подляшье возникли польские террористические формирования, которые убивали украинцев и уничтожали украинские села.[196] Массовые убийства начались весной 1942 г. и продолжались в последующие годы.

Украинская сторона выступала против конфликта с поляками, пытаясь всячески локализовать вражду. В апреле 1942 г. состоялось II конференция ОУН, а в феврале 1943 г. — ІІІ конференция, в ходе которых оуновское руководство высказывалось за ликвидацию всех «второстепенных» фронтов и объединение всех порабощенных народов в один фронт борьбы против Гитлера и Сталина. Но достичь взаимопонимания не удалось. Польский шовинизм, захватнические аппетиты польской верхушки, призрачные надежды значительно расширить собственную территорию за счет Украины в будущем — это и было основными причинами нежелания польской стороны идти на взаимопонимание с украинскими повстанческими силами. Польское подполье требовало от украинцев полного подчинения и принятия условий польской стороны. Лидеры этого подполья признавали за украинцами право на самостоятельность, однако советовали им искать Украину в Киеве, над Днепром и в Харькове, а не в Галичине или на Волыни. Понятно, что украинская сторона не могла принять этих условий, потому отношения между поляками и украинцами ухудшались. УПА и Армия Крайова переходили к открытой кровопролитной борьбе.

О размерах польского террора свидетельствуют такие данные: с августа 1942 г. по август 1943 г. на Холмщине поляки убили 543 известных украинца, а до конца 1943 г. это число увеличилось до 594. Среди них были учителя, офицеры, врачи, кооператоры. На весну 1944 г. число жертв составило более пяти тысяч человек. Только с 10 марта по 5 апреля 1944 г. было сожжено 36 украинских сел.[197] Шло плановое истребление украинского населения за линией Керзона. На первом этапе этой акции (1942–1943 гг.) осуществлялась ликвидация руководящего украинского актива, на втором (1943–1944 гг.) — уничтожение целых сел и истребление всего населения, в том числе детей и женщин.[198]

Широкомасштабный террор против украинцев проводила Армия Крайова и другие польские националистические группировки. В 1944 г. они осуществили акцию «умиротворения» украинцев в Побужье, в ходе которой было убито 1500 человек. Спасшиеся от расправы люди свидетельствовали, что поляки расстреливали украинцев, вешали их на столбах, вырезали на телах жертв трезубцы и кресты, расчленяли убитых.[199]

Командование УПА начало предпринимать меры по локализации действий польских сил, проводить ответные антипольские акции. Первой из них можно считать акцию в Ивановой Долине в ночь с 21 на 22 апреля 1943 г. В разных местах Холмщины украинское население стало создавать отряды самообороны и оказывать сопротивление полякам. В связи с активизацией действий Армии Крайовой командование УПА решило создать антипольский фронт на Холмщине. В марте 1944 г. в этот регион были переброшены первые отряды УПА («Галайда», «Тигры»); в апреле отряды им. Богуна, «Волки», «Сироманцы». В ряде районов Львовщины была проведена мобилизация. В итоге были собраны достаточные силы, способные дать отпор польским вооруженным формированиям. Командовал Холмским фронтом Степан Новицкий.

28 марта 1944 г. состоялась крупная акция против польского села Остров, где располагалась база польских сил, которые совершали рейды против украинских сел и отрядов УПА. В ходе боя село было сожжено, а большинство его жителей спаслось в костеле, который оуновцы не стали трогать. В первой декаде апреля УПА вела бои за села Жарники, Посадов, Стенятин. Бандеровцы захватили большое количество оружия, продовольствия и лошадей. Поляки массово бежали на Запад, а в занятые отрядами УПА села возвращалось украинское население, и под защитой этих отрядов люди начинали заново налаживать свою жизнь. Таким образом, приказ руководителя ОУН-Б Н. Лебедя по принудительному выселению поляков в целом выполнялся.

Немцы отрицательно отреагировали на антипольские акции УПА. В апреле-мае 1944 г. они ударили по тылам оуновских отрядов и нанесли им ощутимый урон. Но УПА не прекращала свои наступления, и 14–16 мая ее подразделения заняли несколько сел, нанеся значительный урон польским формированиям. В ответ части Армии Крайовой провели большую акцию и стерли с лица земли села Зимно, Стенятин, Жерники, Ратичев и другие. Погибло более ста мирных жителей, в том числе более пятидесяти женщин и детей. В ходе этих боев УПА и Армия Крайова потеряли значительное количество своих людей.[200] Большое скопление польских формирований на Холмщине и их карательные акции против украинских сел вызвали отрицательную реакцию со стороны гитлеровцев. В конце мая 1944 г. они провели крупную карательную акцию против поляков, под удар попали также отряды советских партизан.

Новые крупные бои между бандеровцами и поляками произошли в июне 1944 г. Отряды УПА под командованием Острожского провели успешное наступление на город Грабовец, в ходе этой операции значительная часть территории Холмщины была очищена от польских военных формирований. До прихода фронта в июле 1944 г. эта территория находилась в руках украинцев.

Украинско-польские столкновения происходили не только на территории Холмщины, но и во многих местах Галичины и Волыни. Сюда ехали боевики из Варшавы, Кракова и других городов. Разведка советских партизан сообщала в Украинский штаб партизанского движения, что 1500 вооруженных поляков прибыли из Варшавы в Почаев на Тернопольщине для участия в борьбе против партизан и националистов. Отряды поляков прибыли в Межиричи, Тучин, Рокитно, Костополь на Ровенщине и Словечно на Житомирщине. В разведсводке говорилось: «Прибывшие отряды жгут украинские села и грабят население».[201] Поляки Волыни стали переходить на службу к немецким оккупантам и при помощи фашистов осуществляли погромы всего украинского. Кроме того, польское население, как отмечал в своих дневниках комиссар С. Руднев, тепло встречало советских партизан и поддерживало их действия. Пользуясь поддержкой со стороны поляков, партизаны могли более эффективно действовать против УПА.

В то драматическое время отдельные представители польского национально-освободительного движения понимали, что польско-украинская вражда на руку врагам обоих народов. В обращении волынского делегата от правительства Польши к польскому населению 28 июля 1943 г. говорилось: «Ни в коем случае не следует содействовать немцам. Вступление в немецкую полицию и жандармерию является тяжелым преступлением по отношению к польскому народу. Милиционеры-поляки, которые принимают участие в разрушении домов, а также в убийстве украинских женщин и детей, будут изгнаны из рядов польского народа и строго наказаны.

Сотрудничество с большевиками является таким же преступлением, как и сотрудничество с немцами. Вступление в советские партизанские отряды является преступлением. Ни один поляк не должен там находиться».[202]

Украинская сторона предприняла попытку достичь взаимопонимания с поляками. Среди польского населения распространялась листовка с предложением уйти от кровопролития. В ответной листовке поляки угрожали украинцам расправами и погромами. После этого командование УПА отдало приказ о выселении поляков с территории Западной Украины. Перед началом акции польскому населению было рекомендовано добровольно покинуть украинские земли и переселиться в Польшу. Проводник ОУН-Б Н. Лебедь говорил, что в тех случаях, когда поляки не выполняли этого требования, их «сопротивление ликвидировали силой». Бандеровцы не обращали внимания на число жертв, они не останавливались ни перед чем, выполняя приказ об очищении украинской земли от «польского отребья». Особую жестокость продемонстрировали отряды под командованием Стельмащука-Рудого, Купяка и курень УПА «Сироманцы». В ночь с 3 на 4 февраля 1944 г. «Сироманцы» напали на польское село Ганачив Перемышльского района Львовской области и убили 180 человек, а село сожгли.[203]28 февраля этот же отряд уничтожил польское село Гута-Пеняцкая на Бродовщине. В ходе этой акции было убито и сожжено 680 поляков. В Станиславской области бандеровские группы Гаркуши, Сулимы, Семена, Зализняка и других командиров во второй половине марта 1944 г. совершили нападение на 9 польских сел. При этом было сожжено 139 домов и убито 180 человек.[204] В первой половине 1944 г. только на территории Галичины бандеровцы провели более 200 акций против польского населения, в ходе которых было замучено и убито более 5 тысяч человек. Десятки сел были преданы огню. После ареста бандеровский командир Стельмащук свидетельствовал, что его отряд и другие вырезали 15 тысяч человек на территории Ковельского, Любомльского и Турийского районов Волынской области.[205]

В ходе украинско-польской войны с украинской территории было изгнано от 400 до 600 тысяч поляков, обе стороны потеряли десятки тысяч человек убитыми.[206] По польским данным в 1943–1944 гг. украинские националисты и, прежде всего, служба безопасности ОУН, уничтожили 60–80 тысяч поляков.[207] Размах бандеровского террора против поляков был значительно больше бульбовского. Свои действия УПА расценивала, как ответ на польский террор. Защищая интересы украинцев, бандеровцы демонстрировали невиданную жестокость. Украинско-польское вооруженное противоборство пополнило счет трагическим страницам в истории взаимоотношений двух народов.

Борьба УПА как «третьей силы» против фашистов и советских партизан. На стадии своего создания УПА боевых операций против немцев не проводила, ее действия, в основном, носили ненасильственный характер. Отряды УПА создавали гитлеровцам помехи в заготовке продовольствия и сырья, препятствовали вывозу молодежи на работу в Германию и т. п. Начальник полиции безопасности и СД в Украине в декабре 1942 г. информировал вышестоящее начальство, что в тех местах, где еще нет отрядов националистов, удалось собрать 80-100 % хлеба. Иначе выглядела ситуация там, где эти отряды наиболее активны. Так, в районах Сарн и Костополя немцам удалось заготовить 25–30 % хлеба. Здесь было отмечено около ста нападений «банд с целью завладеть продовольствием».[208]

Непокорность мирного населения, начало деятельности УПА и решительные действия советских партизан, стали поводом для начала репрессий. Со второй половины 1942 г. оккупанты проводят массовые карательные акции против украинского населения на Волыни, Полесье и в других регионах, в ходе которых погибли тысячи людей, сгорели сотни сел. На Волыни огню были преданы Борки, Борисовка, Заболотье и другие села. В северных районах Житомирской области только 4 и 5 декабря немцы сожгли 8 сел.[209] На Ровенщине сгорели Дорошев, Закопивное, Косицы, Сосновка, Тарасово и многие другие населенные пункты. В Деражновском районе из 37 тысяч жителей после кровавых акций осталось в живых лишь 16 тысяч, а в пяти сельских советах население было уничтожено полностью. Страшная трагедия разыгралась 23 сентября 1942 г. в Кортелисах на Волыни. Каратели сожгли 715 дворов и истребили 2892 жителя этого села.[210] В Каменец-Подольской области фашисты провели 160 карательных акций, во Львовской — 28, в Чертковском районе Тернопольской области — более 50.[211]

Оккупанты также демонстрировали свою жестокость по отношению к городскому населению и к заключенным. В феврале 1943 г. была предпринята попытка побега из тюрьмы в Ровно, во время которой был убит немецкий служащий. В ответ на это гитлеровцы учинили дикую расправу: в ночь с 9 на 10 февраля было расстреляно около 1000 человек. Еще около 500 человек было расстреляно в этой тюрьме 8 марта.[212]

Начиная свою борьбу, УПА имела цель: вытеснить советских партизан с территории Волыни и не допустить немецких карательных акций против украинских сел.[213] Боевые операции бандеровцы начали проводить в феврале 1943 г. Первой акцией явилось нападение сотни УПА под командованием Перегийняка-Коробки на районный центр г. Владимирец. Бандеровцы успешно атаковали полицейские бараки и освободили заключенных из местной тюрьмы. 22 февраля эта же сотня попыталась взять местечко Высокое, где стоял немецкий гарнизон численностью 200 человек. Но гитлеровцы получили подкрепление и дали отпор оуновцам. В том бою погиб Перегийняк-Коробка.[214]

В марте-апреле 1943 г. бандеровские отряды значительно активизировали свои действия против немцев в Ровенской и Волынской областях. В ночь с 10 на 11 марта повстанцы атаковали завод в Оржеве, что на север от Ровно, убили 60 гитлеровцев и захватили оружие и боеприпасы. В ходе этого боя большие потери понесли и бандеровцы, среди погибших был сотник С. Качинский-Остап. 20 марта оуновцы совершили нападение на Луцкий сборный пункт рабочей молодежи, которую немцы готовили к отправке в Германию, а в окрестностях Луцка из концлагеря было освобождено более 40 военнопленных. 28 и 29 марта от гитлеровцев были очищены местечка Людвиполь и Олыка. В течение марта-апреля нападения на тюрьмы, концлагеря и сборные пункты были проведены в Горохове, Киверцах, Ковеле, Кременце и в других городах. Многие освобожденные сразу вступали в ряды повстанческой армии.[215]

Особое место в своей деятельности ОУН-Б отводила проведению операций по освобождению из фашистских застенков своих членов. Весной 1943 г. во Львове СД арестовало руководителя главного штаба бандеровцев майора Дмитрия Грицая-Дуба, а его заместитель лейтенант Гасин-Лыцарь был брошен в тюрьму в Дрогобыче. Провод ОУН принял решение освободить этих офицеров. Две группы бандеровцев с фальшивыми документами и в форме фашистской СД одновременно прибыли в тюрьмы Львова и Дрогобыча и по фальшивым ордерам на перевоз заключенных в Берлин, забрали с собой этих офицеров.[216]

В первой половине апреля 1943 г. УПА освободила от немцев значительную территорию на юге Ровенской и на севере Тернопольской областей. Стремясь восстановить свое положение в этих районах, немцы бросили против повстанцев два полка венгерских войск, полк войск СС и один полк, состоявший из узбеков и кавказцев. Бои шли несколько дней. Венгерские части были разбиты, а эссесовский полк отступил.[217] Заметное место в истории УПА занимает операция, проведенная 22 апреля в Ивановой Долине на Костопольщине. В ходе боя бандеровцы разрушили железнодорожное хозяйство в районе каменоломен, захватили оружие и одну тонну взрывчатки. Обе стороны понесли большие потери.[218] Активизация действий повстанческой армии заставляла немцев увеличивать свои гарнизоны в райцентрах, больших селах, узловых станциях. Во второй половине апреля 1943 г. начальник Украинского штаба партизанского движения Т. Строкач докладывал Н. Хрущеву, что «в Колках сейчас 300–400 немцев. В г. Ковеле было 300 человек, сейчас — около 4000 человек. В г. Костополь было 50 человек, сейчас — 500 человек».[219]

На Ковельщине борьбу с немцами вел отряд УПА «Месть Полесья». От рук бойцов этого отряда 2 мая 1943 г. на дороге Ковель-Брест погиб шеф немецкой СА В. Лютце — человек, приближенный к Гитлеру. Засада была устроена возле села Кортелисы, которое фашисты сожгли вместе с жителями. Эта и другие успешные операции против немцев способствовали переходу на сторону УПА многих украинцев, которые находились на службе у гитлеровцев. Так, 28 мая полиция Дубно, Камень-Каширского, Ковеля, Луцка, Любешова, Ровно влилась в ряды повстанческой армии. Факт этого перехода подтвердил штаб партизанских отрядов Ровенской области.[220]

Весной 1943 г. влияние УПА на местное украинское население значительно усилилось, немецкая администрация сохранялась только в районных и окружных центрах, а сельскую местность полностью контролировали бандеровцы и частично советские партизаны. В немецких документах все чаще фигурировали факты нападений на железнодорожные и хозяйственные объекты, сборные пункты рабочей силы, склады. Генеральный комиссар Волыни и Подолии рапортовал в Берлин: «акты саботажа, поджоги, грабеж постоянно беспокоят» немцев, «украинское движение сопротивления чрезвычайно усилило свою деятельность», а местное население «симпатизирует бандам», которые контролируют значительную территорию.[221] В другом документе отмечалось, что с начала оккупации Волыни были совершены нападения на такие объекты: 850 предприятий, 118 молочных пунктов, 17 спиртзаводов, 61мельницу, один сахарный завод. Полностью было уничтожено: 28 предприятий, 220 складов, 19 мельниц и других объектов.[222] При этом надо иметь в виду, что не все эти нападения совершили одни бандеровцы, значительную их часть осуществили партизаны. Но в первой половине 1943 г. оккупанты относили к бандитам как партизан, так и бандеровцев.

Рост и распространение УПА продемонстрировали некоторые черты этой подпольной армии, которые не имеют аналогов в подпольных движениях и армиях времен Второй мировой войны. Одной из этих черт являлось ее стремление к овладению территорий и созданию на них «подпольных государств». Уже весной 1943 г. на Волыни и Полесье, а с осени 1943 г. в Галичине существовали, по выражению немцев, «зараженные бандами районы», вышедшие из-под контроля немецкой администрации. Самым ярким примером такого района являлась «Колковская Республика» на Волыни.

В начале 1943 г. значительная часть населения Волыни поднялась на борьбу с фашистами. Почти все председатели сельских управ были подчинены сети ОУН, а украинская полиция в марте организованно перешла в ряды УПА. В мае повстанческие силы освободили от фашистов городок Колки, а также населенные пункты Маневицкого, Цуманского, Рожищенского, Киверцовского районов Волынской области, Степанского и Радзивиловского районов Ровенской области. На большой территории перестала действовать немецкая оккупационная администрация, и была установлена украинская гражданская и военная власть. Административный аппарат этой республики охватывал разные участки текущей жизни (администрацию, безопасность, связь, хозяйство, культуру, образование, охрану здоровья).

В Колках действовали несколько госпиталей, в которых выздоравливали десятки бойцов УПА. Здесь работали мельницы, столовые, в швейных мастерских шили униформу для повстанцев, в пекарнях выпекали хлеб. Местная «Просвіта» создала хор, регулярно организовывались концерты, работал драматический кружок. Одним из важных дел в деятельности властей Колковской Республики явилось выполнение распоряжения командования УПА по земельному вопросу. Земельные отделы стали проводить раздачу земли безземельным и малоземельным крестьянам. Повстанцы возобновили работу электростанции, типографии и школы в Колках. Накануне открытия школы был напечатан букварь. Командир военного округа УПА «Заграва» И. Литвинчук-Дубовой издал приказ о начале учебного года не позднее 1 октября 1943 г. В нем подчеркивалось, что «учеба в школе является обязательной».[223] Колки стали своеобразной повстанческой столицей, в которой находился штаб командира УПА-Север Клима Савура, и проходили совещания высшего командования повстанческой армии. Попытка немцев захватить город летом 1943 г. закончилась неудачей, и только в ноябре Колковская Республика была ликвидирована.

Сложно складывались отношения между бандеровцами и советскими партизанами. Националисты старались не допустить партизан на территорию, которую сами контролировали. Во-первых, они не хотели присутствия в Западной Украине еще одного «защитника» украинцев от гитлеровцев. Во-вторых, бандеровцы считали, что присутствие и действия партизан повлекут дополнительные репрессии оккупантов против мирного населения. Первые вооруженные столкновения между бандеровцами и партизанами произошли осенью 1942 г. Согласно данным, полученным германскими органами безопасности, группа советских парашютистов, сброшенная в начале ноября под Рокитно на Волыни, натолкнулась на «банду Бандеры», те и другие «не хотели терпеть присутствия друг друга». В фашистском документе говорилось, что во время боя много парашютистов погибло, а бандеровцы завладели значительными трофеями.[224] В то же время в немецкие документы попали факты и противоположного содержания. В частности, на территории Житомирской области, полиция обнаружила много бандеровских листовок с призывом к партизанам совместно «бороться против захватчиков… за полную свободу и независимость всех порабощенных народов». Эти листовки заканчивались словами: «Долой Гитлера и Сталина! Да здравствуют независимые государства всех порабощенных народов!».[225]

Весной 1943 г. УПА вела бои с советскими партизанами, которые появились в полесских лесах, на север от линии Любомль-Ковель-Сарны-Коростень. В марте бандеровцы столкнулись с отрядом полковника Д. Медведева на реке Случ. В апреле повстанцы ликвидировали группу советских парашютистов в районе с. Журавичка, а летом такая же судьба постигла другую группу около с. Ленчин на Ровенщине.[226] Бои бандеровцев с партизанами были довольно частыми, сведения о них находим на страницах второго тома «Летописи УПА».

Но самым крупным был конфликт бандеровцев с партизанским соединением С. Ковпака, совершавшим рейд в Карпаты. Первые столкновения произошли в восточной части Ровенской области, сведения о них содержатся как в бандеровских, так и в советских источниках. Бандеровцы предпринимали меры, чтобы не пропустить ковпаковцев на запад, за реки Случ и Горинь. Они контролировали переправы через эти реки и настраивали местное население против советских партизан. Генерал Ковпак был настроен решительно и готов был отдать приказ на уничтожение националистов. Комиссар Руднев «решительно воспротивился» этому и настоял на ведении переговоров и поиске согласия. Он считал, что противостояние советских партизан и бандеровцев только на руку гитлеровцам. Линия Руднева одержала верх. Стороны провели переговоры, итоги которых Руднев назвал «бескровной политической победой».[227] В ходе переговоров ковпаковцы согласились возвратить бандеровцам захваченный санитарный обоз и гарантировали, что не будут подвергать опасности мирное население. В ответ бандеровцы позволили партизанам переправиться через Горинь и продолжить путь в сторону Карпат.

Движение ковпаковцев в западном направлении было сопряжено со значительными трудностями. Комиссар Руднев в своем дневнике писал, что вести отряд по территории Западной Украины так же трудно, как и вести корабль по неизвестному фарватеру. На пути в Карпаты партизаны Ковпака еще не раз попадали в трудные ситуации, что формировало у советских партизан и их командования крайне отрицательное мнение об украинских вооруженных подразделениях. Они называли бандеровцев не иначе как «бандиты», «сволочи», «националистический сброд» и т. п. В то же время комиссар Руднев сделал вывод, что УПА является реальной силой, пользующейся поддержкой населения, что она воюет против немцев, а советским партизанам и бандеровцам «…надо вести политику бить немца вместе».[228]

Некоторое время гитлеровцы недооценивали силу УПА и считали, что достаточно будет провести небольшие военные акции, чтобы «рассеять украинские банды». Именно так называли немцы украинские военные формирования. Впервые название «УПА» было употреблено оккупантами только в сентябре 1943 г. Военные операции по «рассеиванию» отрядов УПА всегда сопровождались массовыми репрессиями против мирного населения. Так, 10 апреля 1943 г. в селе Княже Гороховского района фашисты замучили 425 человек. Сама акция, в ходе которой фашисты использовали артиллерию и авиацию, продолжалась три недели. В мае немцы провели наступление против УПА в Луцком районе, на Костопольщине и в районе г. Колки. 13 мая в бою погиб первый начальник штаба повстанческой армии Василий Ивахив-Сонар.

О деятельности УПА летом 1943 г. имеется достаточно много документальных свидетельств, но порой в немецких документах по-разному оценивается степень активности повстанцев. Вот какая картина представлена в донесении разведотдела войск СС и полиции Украины в конце июня 1943 г.: "Нападения на немецкие подразделения были редкостью, вообще не было ни одного случая, когда были бы ранены служащие немецкой полиции и военнослужащие вермахта…Имели место случаи, когда банды сознательно щадили жизнь немцев.[229] Совсем иначе оценивал деятельность украинских повстанческих отрядов гауляйтер Э.Кох. В письме к министру А. Розенбергу 25 июня 1943 г. он подчеркивал, что «украинские националистические банды» имеют «строгое и умелое руководство и достойное уважения оружие». Они нападают на железные дороги, мосты, склады, органы управления.[230]

Кох и его администрация не хотели мириться с такой ситуацией. В июне 1943 г. во Владимире на Волыни был создан отдельный штаб «ББ» под руководством штурмбанфюрера СС Плятце. В ряде волынских городов были созданы базы, в которых концентрировались силы для широкомасштабного наступления. Командующий группировкой карательных войск генерал Гинцлер приказал: «Хребет банд должен быть сломан…, активным и подвижным способом выследить и уничтожить банды».[231] Гитлеровцы были уверены в успехе, но июньская акция не принесла им желаемого результата, так как бандеровцы были хорошо осведомлены о планах карателей и располагали сведениями о передвижении механизированных колонн немцев. Сами же бандеровцы порой наносили немцам ощутимые удары. Наиболее удачным было нападение сотен Дороша и Яремы на поезд с карателями между станциями Немовичи и Малинская на Ровенщине. В ходе боя повстанцы убили около 150 немцев, захватили большое количество оружия и других трофеев.[232]

В июле-августе 1943 г. немцы усилили наступление на УПА. Командование карательными силами было поручено генералу полиции фон дем Баху-Залевски (немец из польского рода), который основательно готовился к операции. Генерал начал широкую пропагандистскую кампанию среди населения, которое пытались убедить, что за свои преступления «оуновцы должны быть наказаны, чтобы украинский народ мог жить спокойно». В распространяемых немцами листовках говорилось, что «в Проводе ОУН сидят агенты Москвы и Сталина, а Степану Бандере большевики обещают включить его в «состав украинского советского правительства». Гитлеровцы призывали население сотрудничать с оккупационными властями в деле ликвидации националистических отрядов и советских партизан. В одной из листовок подчеркивалось: «ОУН и большевизм — это одно, потому они должны быть уничтожены».[233]

В это время антибандеровские листовки распространяли также советские партизаны. В них Бандеру обвиняли в дружбе с немцами, говорилось, что он «прибыл на Украину в германской тачанке».[234] Сами же бандеровцы не только готовились дать отпор карателям фон дем Баха, но и вели бои с советскими партизанами на Волыни в районе Любомля и Владимира. Бандеровские источники свидетельствуют, что группа УПА под командованием Стельмащука-Рудого ликвидировала около 300 партизан.[235]

В середине июля 1943 г. гитлеровцы начали карательную операцию. Первым ее этапом были массовые аресты украинской интеллигенции. Так, например, ночью с 15 на 16 июля оккупанты арестовали более двух тысяч представителей интеллигенции: 280 — в Кременце, 200 — в Ровно, 160 — в Луцке и т. д. Скоро все они были расстреляны.[236]

На втором этапе немцы начали репрессии против украинских сел, многие из которых даже были подвергнуты бомбардировкам и обстрелам из самолетов. Штаб партизанских отрядов Ровенщины информировал вышестоящее руководство, что в ответ на активные действия УПА немцы жгут села, истребляют их жителей.[237] По приказу фон дем Баха были сожжены Губков, Великие Селища, Радовичи, Тульчив и другие села. 14 июля гитлеровцы и их польские пособники напали на чешско-украинское село Малин на юге Ровенской области, в котором сожгли 624 чеха и 116 украинцев. В селе Радовичи Ковельского района фашистские оккупанты успели убить более ста жителей, а остальные были спасены в результате действий отрядов УПА. Каратели, потеряв более сотни человек убитыми, бежали в Ковель.[238]

Последним этапом акции фон дем Баха были военные действия против УПА. Против бандеровцев было брошено около 10 тысяч солдат и офицеров, 50 танков и бронемашин, 27 самолетов, артиллерию, несколько бронепоездов. В акции принимали участие венгерские войска и польская милиция. Каратели плохо знали места дислокации отрядов УПА, что позволяло бандеровцам избегать больших потерь. Вся Волынь превратилась в огромное поле боя. В июле-сентябре 1943 г. произошло более 70 тяжелых боев между УПА и карателями, в ходе которых бандеровцы потеряли более 1200 бойцов, а потери немцев составили более 3000 убитыми и раненными. В ходе третьего этапа карательной акции фашисты убили более 5000 мирных украинских граждан.[239]

Ведя оборонительные бои, УПА не упускала случая, чтобы нанести удар по немцам. Так, 30 июля возле станции Маневичи был захвачен поезд с военными грузами. 20 августа с боем был взят город Камень-Каширский, на улицах которого гитлеровцы бросили более сто трупов своих солдат. Повстанцы захватили 20 тысяч патронов, 5 пулеметов, 16 печатных машинок, 4 радиоприемника, 7 мотоциклов, автомашину, 50 тонн муки, 8 тонн сахара. В плен было взято 14 немцев и переводчиков-поляков. На протяжении 7–9 сентября велись бои возле села Радовичи в районе Ковеля. Только 8 сентября потери карателей превысили 150 человек убитыми.[240] Карательная акция фон дем Баха не дала желаемых результатов. О ликвидации повстанческой армии не могло быть и речи. Гитлеровскийтеррор только усилил действия УПА, увеличился приток новых сил в ее ряды. Видя в повстанцах своих защитников, западноукраинское население всеми средствами поддерживало их.

Важной вехой в истории УПА был ІІІ Чрезвычайный Большой Сбор ОУН-Б, который проходил 21–25 августа 1943 г. Делегаты Сбора подвели итоги деятельности своей организации и приняли постановление «За что борется Украинская Повстанческая Армия». Программа борьбы УПА начиналась словами: «Украинская Повстанческая Армия борется за Украинскую Самостоятельную Соборную Державу и за то, чтобы каждая нация жила свободной жизнью в своем собственном самостоятельном государстве». В постановлении подчеркивалось, что повстанцы борются «против империалистов и империй, потому что в них один господствующий народ порабощает культурно, политически и эксплуатирует экономически другие народы. Потому УПА борется против СССР и против немецкой «новой Европы». Бандеровцы заявляли, что они против того, чтобы украинцев «освобождали», «брали под опеку», «брали под защиту» другие народы. В постановлении Большого Сбора было записано: «Потому УПА борется против российско-большевистских и немецких захватчиков, пока не очистит Украину от всех «опекунов» и «освободителей», пока не приобретет Украинскую Самостоятельную Соборную Державу (УССД), в которой крестьянин, рабочий и интеллигент сможет свободно, зажиточно и культурно жить и развиваться… без помещиков, капиталистов и без большевистских комиссаров, энкаведистов и партийных паразитов».[241]

Съезд одобрил программу, рассчитанную на то, чтобы привлечь на сторону ОУН-УПА как можно больше людей, завоевать авторитет и симпатии у подавляющей части населения. С этой целью в программу не были включены те положения предыдущих программных документов, которые восхваляли устройство фашистского государства. Наоборот, программа содержала ряд популярных в народе демократических требований. Это и бесплатная передача крестьянам помещичьих, монастырских и церковных земель, индивидуальное и коллективное пользование землей, национально-государственная собственность на крупную промышленность и коллективно-общественная на мелкую. В данном документе речь шла и об участии рабочих в руководстве заводами, о восьмичасовом рабочем дне, свободных профсоюзах, охране детства и материнства, обязательном среднем образовании, обеспечении студентов стипендиями, равенстве всех граждан независимо от национальности и о других демократических свободах.

Эти положения программы борьбы повстанческой армии привлекли значительную часть крестьян, интеллигенции и молодежи. Молодой учитель из Дубновского района Ровенской области в своем дневнике писал: «В общем скажу, что после всех духовных моих неудовлетворенностей и стихийных выступлений против неправды успокаивает меня прекрасная, подсказанная жизнью программа ОУН. Все меньшинства имеют равные права в Украинской державе… Крестьянину земля помещичья, господская и церковная. Церковь отделена от государства. Среднее образование обязательное. За государственный бюджет курорты и т. д., ученикам стипендия. Способных государство берет на свои средства учить, посылая в школы в соответствии с талантом. Братские взаимоотношения с другими нациями. Программа, написанная на Ш съезде ОУН, для меня святое, за которое стоит погибнуть».[242]

Третий Сбор ОУН-Б определил программу действий против фашистских оккупантов. Ставилась задача продолжать боевые операции против гитлеровцев, осуществлять в освобожденных районах программные положения ОУН и создавать одновременно украинскую административную систему. И уже 1 сентября 1943 г. командование повстанческой армии установило административное устройство в западноукраинском крае, формы местной администрации, порядок выборности и подчинения органов власти, их функции. Главное командование УПА выполняло функции «Временной высшей власти на украинских землях».

Кроме организационных и военно-технических вопросов бандеровское руководство большое внимание уделяло проведению широкой политической работы среди бойцов УПА и населения Западной Украины. В системе повстанческой армии были созданы пропагандистские центры, к работе в которых привлекались литераторы, педагоги, художники. В подпольных типографиях издавались листовки, прокламации, брошюры, бюллетени, газеты и журналы. В 1943 г. выходили такие газеты и журналы: «Вільна Україна», «За самостійну Україну», «До зброї», «Ідея і чин», «Інформатор», «За Українську державу», «Український перець» и другие. Работала даже подпольная радиостанция «Афродита».[243] Значительную роль в работе оуновской печати сыграл выпускник Варшавской академии художеств Нил Хасевич. В подполье он выпускал листовки, брошюры, редактировал журнал «До зброї», разрабатывал эскизы украинских орденов, медалей, бумажных денег.

Украинское повстанческое движение получило развитие в сложный для фашистской Германии период — с осени 1942 г. по осень 1943 г. Деятельность УПА, а также советских партизан, способствовала ухудшению ситуации для немецкой администрации в Украине и для вермахта на Восточном фронте. Партизаны и отряды УПА причиняли фашистам значительный материальный ущерб, выводили из строя большое количество солдат и офицеров. На протяжении октября-ноября 1943 г. УПА провела 47 боев против немцев, в ходе которых гитлеровцы потеряли около 1500 человек. Оккупанты вынуждены были бросать против советских партизан и бандеровцев значительные силы. Осенью 1943 г. фашисты провели новую карательную операцию против УПА. На этот раз ее возглавлял обергруппенфюрер СС и генерал полиции Прицман, но методы остались старые: примитивная пропаганда, ликвидация сел и их жителей, войсковые операции против украинских военных формировний. С 12 по 15 октября гитлеровцы провели террористическую акцию в 16 селах Острожского района на Ровенщине. Оккупанты говорили: «Села, которые дают убежище бандам, не представляют для нас никакой ценности и могут быть уничтожены». Против мирного населения были брошены отряды карателей, авиация и бронепоезда. В ноябре карательная акция распространилась и на другие районы Ровенской и Волынской областей. 15–22 октября 1943 г. произошли массовые расстрелы украинцев в тюрьмах и лагерях Ровно, Дубно, Кременца и других городов. Всего было расстреляно более 500 человек, в том числе и несколько священников. В газете «Волынь» от 24 октября немцы заявили, что эти расстрелы являются ответом на террористические акты против высокопоставленных представителей оккупационной администрации. По данным ОУН-Б эти акты осуществил Николай Кузнецов, который действовал в тылу фашистов под видом немецкого офицера.[244]

Противостояние УПА и советских партизан не прекращалось даже тогда, когда фашисты проводили карательные акции против повстанцев. Бандеровские источники свидетельствуют о продолжительных боях в августе 1943 г. с партизанским отрядом Михайлова, в ходе которых партизаны были разбиты. В этих боях отличились узбекский и грузинский отряды УПА. Частыми были вооруженные столкновения на протяжении всей осени. Советские партизаны, базы которых находились восточнее реки Случ, периодически проникали на территорию, контролируемую бандеровцами. В октябре и ноябре сильные бои произошли в Колковском, Степанском, Деражнянском и Цуманском районах. Вдоль железнодорожной линии Ковель-Сарны сильное сопротивление было оказано отрядам партизанского соединения генерала А. Федорова. В ходе боев отличились бандеровские группы «Заграва» и «Туры», а также бойцы Дубового, Верещека, Мазепы, Острожского и других командиров. Всего в октябре-ноябре 1943 г. УПА провела 54 боя с советскими партизанами, в ходе которых обе стороны несли значительные потери, о чем свидетельствуют бандеровские и советские источники.

У этих источников есть одна особенность: обе стороны больше говорят о потерях противника и не всегда приводят данные о своих потерях. Чаще всего в этих источниках отражались только победные страницы. Показательным в этом отношении является спецсообщение Украинского штаба партизанского движения от 23 ноября 1943 г., в котором говорилось: «16.11.43 г. украинские националисты — 600 человек, провели наступления на партизанский отряд им. Хрущева соединения Шитова. В 5-часовом бою националисты были разгромлены. Убито 72 и ранено 40 националистов, в т. ч. 2 сотника. Захвачено в плен 6. Взяты трофеи: пулеметов — 4, винтовок — 31, автомат — 1, патронов — 15 000. Потери партизан: убитыми — 2 и ранеными — 3».[245]

Командование УПА подчеркивало, что угроза со стороны советских партизан существовала до прихода на Волынь советских войск, который произошел в январе-феврале 1944 г. Борьба с партизанами для бандеровцев была более сложной, чем борьба с немцами. Некоторые исследователи истории УПА объясняют это тем, что «партизаны — это боевой, отважный и жестокий противник, который знал язык и местные условия и умел прекрасно маскироваться. В борьбе с этим противником УПА приобретала важный опыт для будущей борьбы».[246]

Сопротивление, которое оказывали бандеровцы советским партизанам, создавало им препятствия в выполнении поставленных боевых задач. Поэтому некоторые партизанские командиры стали искать контакты с УПА с целью привлечения ее подразделений для совместной борьбы. В частности, генерал-майор Сабуров поручил переговоры по этому поводу командиру чехословацкого батальона, перешедшего на сторону красных партизан, Яну Налепке (Репкину). Капитан Налепка от своего имени направил воинам УПА обращение, в котором называл их «братьями-славянами». Чехословацкий офицер заявил о готовности встретиться, чтобы «договориться о будущей нашей общей борьбе против гитлеровцев» и просил определить место встречи для переговоров. Переговоры проходили в сентябре 1943 г. на востоке Ровенщины. В начале диалога с представителем центрального штаба УПА Налепка объявил цель переговоров: «Чтобы договориться о прекращении борьбы против партизан, которые являются вашими кровными братьями, уже достаточно жертв у наших народов, уже достаточно сирот и не нужно нам боем самим против себя количество жертв и сирот увеличивать. Мы имеем одного противника — немца, поэтому нам нужно соединиться, чтобы немца как можно скорее победить». Налепка подчеркивал, что борьба УПА против партизан помогает немцам, а борьба «на два фронта» подрывает и без того слабые силы УПА. Отвечая Налепке, представитель штаба УПА заявил: «Мы воюем одинаково, против красных и против немцев, для нас противником является империализм московский и империализм берлинский».[247]

В своем отчете о переговорах Налепка сообщал Сабурову, что бандеровцы агитировали его перейти со всем чехословацким отрядом на сторону УПА, чтобы помочь «освободить свой народ от немецкого рабства и одновременно обеспечить от большевистской небезопасности». Надеясь расположить к себе бандеровцев, Налепка ответил согласием. В ходе доверительного разговора он спросил представителя бандеровского штаба, почему они теперь не воюют с немцами. Ответ был таким: «Мы теперь против немцев воюем, но больше под видом партизан с красными ленточками, чтобы они не сжигали наши села. Наши отдельные части УПА воюют в западной части Украины, нападая на колонны и эшелоны противника».[248]

Капитан Налепка докладывал также о своих впечатлениях, о состоянии повстанческой армии. Он подчеркивал, что отряды УПА, которые ему довелось увидеть, хорошо вооружены и дисциплинированы, что у них хорошо налажена разведка, и они располагают данными о количестве и передвижении советских партизан. В то же время, как отмечал Налепка, часть рядового состава УПА была мобилизована насильно и была готова прекратить борьбу.

Ближе к концу 1943 г. действия бандеровцев против немцев не прекращались, но становились менее активными, а местами прекращались полностью, что отмечали сами оккупанты. В обзоре рейхскомиссариата Украины от 13 ноября утверждалось, что в отличие от красных партизан, националистические формирования не проявляют активности по отношению к немцам, тогда как между красными и бандеровцами происходят вооруженные столкновения. К причинам этих столкновений немцы отнесли «дальнейшее продвижение русских в западные украинские области», чего бандеровцы «ни в коем случае не хотели допускать».[249] В отношении тех отрядов и отдельных бойцов, которые решительно противостояли немцам, командование УПА принимало жесткие меры, направленные на сдерживание антифашистских настроений. «Особое внимание, подчеркивалось в директиве оуновской службы безопасности 27 октября 1943 г., нужно обратить на самовольные выступления членов УПА против немцев, применяя карательные методы, вплоть до расстрела».[250]

С приближением фронта к Западной Украине ужесточилась политика ОУН-УПА в отношении к военнопленным и мирному населению, которое симпатизировало бежавшим из немецкого плена. Так, один из участников оуновской службы безопасности А. Грищук рассказывал во время следствия: «В декабре 1943 г. в селе Пересотница Ровенского района, где я находился в это время с «Дубом» в качестве его охранника, участники СБ десятого района привели группу задержанных военнопленных и гражданских лиц в количестве 13 человек. По поручению «Дуба» я расстрелял всех шестерых пленных красноармейцев и офицеров и семь гражданских лиц. Знаю, что пленные были беженцами из немецких лагерей. Все расстрелянные мною 13 человек были украинцы по национальности. Мне приводили их по одному, и я расстреливал каждого из них из винтовки».[251]

В боях с немцами и советскими партизанами УПА понесла большие потери. Потому повстанческое командование решило передислоцировать часть своих сил из Волыни и Ровенщины в карпатские леса, в Галичину, которая ранее считалась тылом повстанцев. Другой причиной переброски бандеровских отрядов явилось то, что на Львовщине появились значительные силы Армии Крайовой, переброшенных из центральных районов Польши. В Галичине формируется Украинская Народная Самооборона (УНС), которая имела несколько столкновений с немцами в Прикарпатье. Против УНС гитлеровцы бросили большие силы, включая артиллерию и авиацию. Под ударами фашистов отряды самообороны вынуждены были отступить в Черный лес. Для подавления сопротивления и ликвидации УНС немцы в октябре 1943 г. провозгласили в Галичине так называемое «Чрезвычайное положение», за время действия которого они убили около 16 тысяч украинцев.[252]

Попытки немцев ликвидировать отряды УНС зимой 1943–1944 гг. не увенчались успехом. Самооборона сохранила свои основные силы и в январе 1944 г. влилась в отряды УПА, в результате чего была создана группа «УПА-Запад». Новую группу возглавил полковник Василий Сидор-Шелест и командовал ею до своей гибели в 1949 г.

Кроме того, что УПА действовала на территории Западной Украины, она осуществляла рейды и распространяла свое влияние в восточном направлении. Первые рейды были совершены в апреле-мае 1943 г. на территорию Житомирской, Хмельницкой и Каменец-Подольской областей. Следует подчеркнуть, что главное командование УПА отправляло в рейды лучшие отряды. Свои внешним видом и дисциплиной они должны были вызвать симпатии населения к повстанческой армии. Летописцы УПА отмечают, что население Житомирщины в отдельных случаях «начало поддерживать повстанцев продуктами, подводами, разведкой, информацией».

В июне 1943 г. на Житомирщину отправились два сильные куреня УПА. Один из них прошел через Барановский, Базарский, Малинский районы, а часть куреня дошла до Днепра. Другая часть этого куреня в течение месяца рейдовала в районе города Коростеня. Второй курень прошел через Чудновский, Барановский и Бердичевский районы Житомирской области, после чего разделился на несколько групп, которые совершили рейды на Трипольщину, Холодноярщину, Винничину и Гайсинщину. На протяжении июля 1943 г. рейдовые отряды и группы УПА вели бои с немцами, мадьярами и советскими партизанами во многих местах Житомирщины. Самый сильний бой произошел 26 июля под Устиновкой в Малинском районе. Фашисты потеряли более сотни человек убитыми, раненными и пленными. Через несколько дней в малинских лесах бандеровцы нанесли поражение отряду под командованием лейтенанта Гречова. В ходе боя Гречов погиб. Из малинских лесов сильная сотня УПА совершила рейд в район Чернобыля, на север Киевской области, где имела несколько столкновений с партизанами.[253] В августе рейдовые группы и отряды получили приказ возвращаться к местам прежней дислокации.

За отходом отрядов УПА на Запад последовало укрепление позиций советских партизан на Житомирщине, которые закрепились на линии Мозырь-Коростень-Шепетовка и не должны были пропускать бандеровцев на Восток. Однако во второй половине октября 1943 г. шесть отрядов УПА начали новый рейд на Житомирщину, где вели бои, как с партизанами, так и с немцами. Некоторые исследователи истории УПА утверждают, что местное население готово было объявить мобилизацию.[254] Понятно, что это были единичные случаи, так как к исходу 1943 г. значительная часть Житомирской области была освобождена от фашистов, а по линии дороги Житомир-Коростень произошли первые бои бандеровцев с советскими войсками.[255] Некоторые отряды УПА под командованием Дороша стали действовать в тылу Красной Армии.

В связи с приближением фронта к Западной Украине, командование УПА определило практические задачи повстанцев на новый период действий:

— Вооруженная борьба с советскими партизанами и Красной Армией в случае их появления на землях Западной Украины.

— Подготовка размещения в тылах советских войск национального подполья ОУН-УПА для революционной партизанской деятельности.

— Подготовка вооруженных выступлений против советской сталинской власти, если она установится в регионе.

— Создание тайных баз материального обеспечения вооруженного подполья.

— Срыв мобилизации украинской молодежи в сталинскую имперскую армию, которая выполняет захватническую политику против народов.

— Активная работа в деле вербовки молодежи в отряды УПА.[256]

Исходя из этих задач, бандеровцам запрещалось вступать в «приязненные отношения» с большевистским подпольем и партизанами, требовалось «вести с ними беспощадную политическую и вооруженную борьбу».[257] В январе 1944 г. часть отрядов УПА уже воевала в тылу советских войск. 18 января бандеровцы провели первый бой с частями НКВД, а в феврале им удалось пленить советского генерала, фамилия которого не называлась. Так как этот генерал не являлся членом коммунистической партии, после допроса его отпустили.[258]

Советское командование в январе 1944 г. недостаточно серьезно отнеслось к оценке реальной силы УПА и той опасности, которую она могла представлять для советской власти и Красной Армии. Это видно из доклада первого секретаря ЦК КП (б) Украины Н.С. Хрущева И.В. Сталину, в котором отмечалось, что слухи о большой численности бандеровских отрядов в Ровенской области преувеличены. «На деле же, когда пришла наша Красная Армия и очистила от немецких оккупантов эту территорию, больших украинских (националистических) соединений не было обнаружено, а те, что там были, сейчас рассеялись».[259]

Но постепенно стало складываться более объективное представление о той опасности, которую представляли бандеровские формирования. Управление контрразведки «Смерш» 1-го Украинского фронта в начале марта 1944 г. информировало Н. Хрущева: «…Районы Ровенской области, входящие в полосу действия войск нашего фронта, исключительно засорены активно действующими вооруженными бандгруппами. Начиная с 7 января и по 2 марта с.г., только в тылу частей 13-ой армии было произведено бандгруппами вооруженных нападений на отдельно следующих военнослужащих, отдельных советских и партийных работников, а также на небольшие обозы с военным имуществом — до 200. Особенно пораженными бандитизмом являются районы: Острожский, Гощанский, Мизочанский, Здолбуновский, Клеванский и Ровенский, где банды пользуются поддержкой населения, которое оказывает им помощь как добровольно, так и по принуждению, под угрозой расправы.[260]

На тот момент бандеровцы уже осуществили громкие акции против советских генералов и офицеров. 29 февраля 1944 г. на территории Острожского района Ровенской области был тяжело ранен командующий 1-м Украинским фронтом генерал армии Н. Ватутин. 2 марта 1944 г. вблизи села Верба, между Бродами и Дубно, бойцы УПА задержали советских разведчиков. Был среди них и Н.И. Кузнецов, который действовал под видом обер-лейтенанта Пауля Зиберта, а также имел фальшивый украинский документ на имя Пуха. Во время обыска в службе безопасности у него нашли материалы, в которых содержались сведения о покушении на заместителя губернатора Галичины Отто Бауэра, осуществленное Кузнецовым во Львове. Расплатой гитлеровцев за этот акт стали 2000 расстрелянных заложников и несколько сотен повешенных заключенных. В материалах подчеркивалось, что, как и в Ровно, львовская акция была очень успешной. На месте каждой акции умышленно оставлялись «доказательства», что вызывали репрессивные меры против украинских националистов. 9 марта бандеровцы расстреляли Кузнецова.[261] Жизнь Кузнецова оборвалась трагически. За заслуги в борьбе против фашистских оккупантов он был удостоен звания Героя Советского Союза, но для бандеровцев он остался провокатором.

В начале 1944 г. бои бандеровцев с партизанами были довольно частыми, так как по мере приближения фронта к Волыни и Галичине в этих регионах увеличивалось количество партизанских отрядов. Они двигались перед наступающими войсками Красной Армии и наносили удары по отрядам УПА. Если партизанам не удавалось ликвидировать подразделения бандеровцев, то они теснили их дальше на Запад с тем, чтобы они не попадали в тыл советских войск. Но избежать столкновений с УПА Красной Армии не удалось. 22 марта в районе Мещаница-Дермань передовые части советских войск были встречены большой группировкой УПА, бой с которой продолжался более пяти часов.[262]

В этот же период бандеровцы пошли на прекращение вооруженной борьбы с гитлеровцами. Отряды УПА получили приказ: «Не прибегать к боям с большими немецкими силами». Ставилась задача: «Не допустить до вывоза населения и имущества с украинской территории».[263] Командиры отдельных отрядов УПА по собственной инициативе стали искать контакты с немецкими войсками и заключать с ними соглашения о передаче оружия, о снабжении немцев разведывательной информацией и т. п. Так, командир сотни УПА-Север П. Антонюк-Сосенко провел переговоры с представителями 13 армейского корпуса вермахта, о результатах которых командир корпуса генерал Гауфф писал следующее: «Уже давно установлено, что действия УПА против немцев приняли меньшие размеры и что немецкие солдаты, попавшие в руки УПА, в большинстве случаев, после того как у них отбирали оружие и обмундирование и меняли обмундирование на штатскую одежду, отсылались обратно в свою часть. В последние дни националистические украинские банды искали контакты с немецкими войсками. В одном случае имело место соглашение местного характера: банда будет продолжать борьбу против советских банд и регулярных красных войск, она отказывается бороться с германским вермахтом или отдать ему оружие. Однако все материалы разведки о советских бандах и регулярных красных войсках она будет сообщать и, кроме того, будет доставлять вермахту захваченных пленных для допросов…».[264]

Главное командование УПА отрицательно отреагировало на действия Антонюка-Сосенко: 7 февраля военный трибунал приговорил его к расстрелу. Командирам повстанческих отрядов было запрещено вступать в любые переговоры с немцами. В марте 1944 г. партизаны соединения А. Федорова в боях с формированиями УПА на Волыни захватили любопытный документ — письмо командира куреня Орла другому куренному Богдану. В нем писалось: «Друже Богдан, пришлите 15 человек к нам в курень, которые будут работать на строительстве моста. 3 марта 1944 г. я договорился с немецким капитаном Офшт, что мы построим мост для переправы германских войск, за что они дадут нам подкрепление — два батальона со всей техникой. Вместе с этими батальонами 18 марта с.г. мы очистим от красных партизан лес по обе стороны Стохода и обеспечим свободный проход в тыл Красной Армии своим войскам УПА, которые там ожидают. На переговорах мы пробыли 15 часов, немцы нам устроили обед».[265] Как видно, отдельные командиры не выполняли требование командования УПА не вступать в переговоры с немцами. Совсем скоро штаб бандеровцев забудет о своем февральском приказе.

Начало 1944 г. проходило в интенсивных попытках немцев и оуновцев выработать общую платформу борьбы против советских войск. Во многих случаях инициатива шла снизу — от руководителей местных оуновских структур, командиров отдельных частей вермахта, начальников подразделений фашистских спецслужб. Например, 2 апреля 1944 г. командир группы УПА Охрим обратился с письмом к командующему гитлеровских войск в Галичине, в котором писал: «Если Вы хотите иметь обязательно верные и конкретные сведения о положении и силе большевистских войск,… то было бы гораздо полезнее для Вас, если бы эту информацию Вы получили от нас, так как мы располагаем точными и верными сведениями о враге».[266]

В документах оккупационной гитлеровской администрации, полиции безопасности и СД неоднократно фиксировались случаи немецко-оуновских переговоров, отражались их итоги. Начальник полиции безопасности и СД бригаденфюрер СС Бреннер информировал своих подчиненных о переговорах с бандеровцами, которые обещали не нападать на немцев, засылать своих разведчиков на занятую советскими войсками территорию и сообщать разведданные гитлеровскому командованию.

На переговорах с представителями командования УПА существенных успехов добились штандартенфюрер СС Шифельд, штурмбанфюрер Шмитц, начальники абверкоманд 101 и 102 подполковники Линдгардт и Зелингер. В ходе переговоров представитель бендеровского руководства униатский священник Иван Гриньох заверял оккупантов, что «ОУН считает своими исключительными и единственными врагами московитов и большевиков, и вся их нелегальная деятельность направлена на их уничтожение».[267] Результаты переговоров незамедлили сказаться. Начальник полиции безопасности и СД «дискрикта Галичина» доктор Витиска сообщал своему берлинскому шефу группенфюреру СС Мюллеру: «Без связи с УПА разведывательная деятельность была бы немыслима. Представленный УПА материал по военным делам чрезвычайно широк (10–15 донесений ежедневно) и в основном используется войсками».[268] Гитлеровцы старались привлечь на свою сторону УПА и использовать ее формирования в боях против наступающих советских войск. Немцам было выгодно, что отряды УПА оказывали сильное сопротивление большевикам на границе Черного Леса на Станиславщине и в других местах. На заключительном этапе битвы за Украину части Красной Армии встретили сопротивление со стороны бандеровцев.

Но даже в то время, когда УПА вела переговоры с немцами, отдельные отряды бандеровцев вступали в бои с оккупантами. Согласно одному немецкому донесению в июне 1944 г. произошел бой возле города Николаева на Львовщине, в ходе которого гитлеровцы убили 29 членов УПА и взяли в плен 250 повстанцев. В июле отряд УПА недалеко от Грубешова атаковал подразделение СД. Последний бой между бандеровцами и фашистами произошел 1 сентября 1944 г. южнее города Коломыя в Станиславской области.[269]

Советская сторона тоже была не против склонить УПА к сотрудничеству и к совместной борьбе против фашистов. Но случаев прямых контактов между советским и бандеровским командованиями известно мало. Чаще всего в качестве примера таких контактов, исследователи называют письмо генерала Баландина, направленное бандеровцам в апреле 1944 г. Советский генерал поздравлял «украинских партизан» с успехом в борьбе против фашистов, отметил их вклад в борьбу с общим врагом и предложил провести переговоры.[270] Остается неизвестным, состоялись ли эти переговоры.

Разговор о бандеровско-германском сотрудничестве будет неполным, если не остановиться на условиях, на которых обе стороны шли на это сотрудничество и укрепляли его. Если весной 1944 г. свои условия выдвигали только отдельные куренные командиры, то летом переговоры уже вели представители командования УПА с начальником штаба группы армий «Северная Украина» генералом фон Ксиландером. Но независимо от уровня, на котором проводились переговоры, от украинской стороны всегда выдвигались примерно одинаковые условия:

— освобождение из концлагерей Бандеры и других украинских лидеров;

— помощь УПА оружием, боеприпасами, обмундированием, средствами связи, медикаментами и т. д.;

— отказ германских войск, администрации и полиции от насильственных действий против мирного населения.

В ходе переговоров с представителями УПА немцы были заинтересованы в том, чтобы бандеровцы предоставили своих диверсантов, а также снабжали гитлеровцев разведывательными сведениями о Красной Армии.[271]

Переговоры с генералом фон Ксиландером завершились конкретными договоренностями. Обе стороны взяли обязательство не нападать друг на друга, Договорились, что УПА будет помогать выходу немецких военнослужащих с занятой Красной Армией территории, а немцы обещали прекратить насильственные действия против мирного населения.[272]

Достигнутые соглашения не остались на бумаге, по ряду позиций они выполнялись без задержек. Достаточно сказать, что немцы передали УПА десятки тысяч единиц стрелкового оружия, а осенью 1944 г. из концлагерей были освобождены все лидеры оуновского движения.

На заключительном этапе оккупации украинских территорий в истории ОУН-УПА произошло еще одно заметное событие. Главное командование УПА считало себя «высшей и единственной суверенной властью», но в повстанческой армии, среди членов ОУН-Б и населения усиливалось движение за создание верховного политического, надпартийного руководящего органа. Комиссия в составе 9 человек подготовила положения политической платформы, которые должны были стать основой формирования Украинской Головной Вызвольной Рады (УГВР). В числе других были такие положения:

— Безоговорочное признание идеи УССД, как высшей идеи украинского народа;

— Признание революционных методов борьбы за Украинское государство;

— Заявить о своем враждебном отношении к московским большевикам и немцам, как оккупантам Украины..[273]

11-15 июня 1944 г. в Самборском районе, на территории одной из «повстанческих республик» в Карпатах, работал I Большой Сбор УГВР. В нем приняло участие 20 делегатов, 8 из которых являлись членами ОУН. Они заслушали отчет подготовительной комиссии, доклады о международном и военном положении. Были приняты следующие документы: Универсал, Платформа и Устав УГВР, а также присяга бойца УПА. 15 июня состоялись выборы руководства УГВР, в которое вошли И. Вовчук, И. Гриньох, Н. Лебедь, В. Мудрый, К. Осьмак, Р. Шухевич и другие. Возглавил УГВР Кирилл Осьмак. Руководящее ядро Рады было наделено полномочиями нелегального правительства. В документах УГВР определялась цель украинского движения: объединение и координация усилий украинских сил, которые борются за независимость украинского народа и борьба против большевистского империализма и империализма гитлеровского.[274] С момента своего создания УГВР главное внимание уделяла организации военных действий против советских войск на освобожденной от немцев территории.

УГВР и командование УПА концентрировали основное внимание на выполнении решений Большого Сбора. Тем временем личный состав УПА с воодушевлением воспринял присягу бойца УПА. Сотенный командир Б. Подоляк в своих воспоминаниях так описывает процедуру принятия присяги: «Ускоренным темпом пульсировала в жилах кровь. Командир провозглашал медленно слова присяги, а сотни повстанческих уст свято повторяли: «Я, воин Украинской Повстанческой Армии, присягаю…». Слова присяги отражались от скал Карпат и с шумом ветра неслись по широким просторам Украины… После пения гимна каждый повстанец подходил по очереди к столу и подписывал в списке свой псевдоним. Твердые, закаленные повстанческие руки вписывали новую страницу в историю освободительной борьбы, как нестираемое доказательство национальной зрелости украинского народа»[275]

Так завершались полтора года существования УПА, которая была создана бандеровцами как ответная реакция на усиление репрессий фашистских оккупантов против ОУН и украинского населения. Повстанческя армия стала выступать защитницей мирного населения и пользовалась его поддержкой. УПА формировалась и действовала на значительной территории: Волыни, Полесье, Северной Буковине, Подолии, Галичине, в Карпатах. На стадии формирования армии бандеровцы силой подавили сопротивление своих оппонентов — мельниковцев и военных формирований Т. Боровца.

В годы Великой Отечственной войны противниками УПА были гитлеровские оккупанты, советские партизаны и польское население Западной Украины и Юго-Восточной части Польши. В период фашистской оккупации УПА вела борьбу против немецких захватчиков и наносила им урон. Чаще всего это происходило во время проведения гитлеровцами карательных акций против населения и повстанцев. Серьезное сопротивление бандеровцы оказывали партизанам и совершали акции против польского населения, жертвами которых были многие тысячи мирных граждан.

Ход событий показал, что достичь поставленных целей в условиях борьбы против «империалистов Берлина и Москвы» УПА не могла. Она пошла на сближение с оккупантами, все еще надеясь на использование германских возможностей в интересах осуществления планов ОУН. В середине 1944 г. повстанческая армия переключилась только на борьбу с советским строем.

Вооруженная борьба УПА против советского строя до реорганизации 1946–1947 годов Деятельность ОУН-УПА в конце 1940-х — первой половине 1950-х годов. Последствия кровавого противостояния в Западной Украине.

Вооруженная борьба УПА против советского строя до реорганизации 1946–1947 годов. В 1944 г. немецкие войска под ударами Красной Армии оставляли Украину. Западноукраинское население, которое в 1939–1941 годах ощутило на себе все ужасы сталинского режима, боялось его возвращения, а часть населения готовилась к борьбе с новым врагом. В УПА существовали разные взгляды на будущие планы: одни обсуждали возможность всенародного восстания, имея в виду втянуть в него и население других регионов Украины; другие были за ограниченные военные действия, чтобы истощить и ослабить силы сталинского режима; третьи выступали только за защиту населения. Формы и методы революционной борьбы не были четко уяснены, но настрой на борьбу был заметен.

Возвратясь на западноукраинские земли, советская власть начала работу по компрометации перед миром и советскими людьми украинского подпольного движения. Была развернута небывалая по своим масштабам кампания против ОУН-УПА, участников повстанческого движения называли «агентами империализма», «изменниками украинского народа», «украинско-немецкими националистами». Последнее определение Н. Хрущев объяснял так: «Украинских националистов мы называем украинско-немецкими потому, что они есть верные псы и помощники немцев в порабощении украинского народа».[276] Власть делала все для того, чтобы в представлении населения был создан образ страшного националиста-бандеровца.

К жизни и борьбе в новых условиях оуновцы готовились. Командование УПА и руководство ОУН-Б издали директиву «О проведении подготовительной работы к приходу большевиков и о первых акциях при большевистском режиме». От оуновцев требовалось готовиться к вооруженной борьбе, запрещалось эвакуироваться на Запад, ставилась задача активизировать антисоветскую пропаганду среди населения и бойцов Красной Армии, а также среди людей, прибывающих в западные области Украины для партийной, советской и хозяйственной работы. Кроме того, главное командование УПА приказало своим силам, чтобы перед вступлением частей Красной Армии в западноукраинские села и города везде были написаны и вывешены лозунги, плакаты и листовки на русском языке о борьбе ОУН-УПА против гитлеровцев и сталинского режима. Одна из таких листовок называлась: «За что ведет борьбу УПА». Силам НКВД, военным и советским органам пришлось приложить немало усилий, чтобы такая «наглядная агитация» УПА не попала в руки красноармейцев.

По мере приближения фронта к государственной границе СССР, командование повстанческой армии отдало приказ своим отрядам готовиться к переходу через фронт, в тыл Красной Армии. Этот переход происходил при минимальных потерях с использованием различных способов: одни переходили небольшими группами, другие пережидали в селах, пока фронт проследует на Запад, третьи переходили фронт под видом красных партизан. На воинские части в первое время бандеровцы старались не нападать. Но вскоре они развернули партизанские действия против подразделений Красной Армии и отдельных групп военнослужащих.

В начале 1944 г. уже имели место отдельные столкновения, которые стали причиной роста отрицательного отношения красноармейцев к западноукраинскому населению и наоборот. Обе стороны понесли первые потери. Вот один из характерных случаев. 26 января 1944 г. на четверых разведчиков 8-й стрелковой дивизии было совершено нападение в районе села Курганы Острожского района Ровенской области, вследствие чего трое советских бойцов бесследно пропали. На следующий день в село прибыла конная разведка дивизии во главе с командиром, старшим лейтенантом Печкуром, который собрал всех мужчин села и потребовал выдать «бандитов-бандеровцев», виновных в нападении на его товарищей. Поскольку этого не произошло, Печкур отобрал 30 мужчин и приказал их расстрелять. Уезжая из села, старший лейтенант оставил листовку такого содержания: «Мирные проваславные украинцы и поляки! Я сегодня приехал к вам, что бы отомстить вашему селу за троих бойцов, которых вы убили… За каждого убитого нашего бойца буду убивать 100 человек и буду жечь село». Позднее в село прибыли представители политотдела 13-й армии и устроили судебное расследование «дела Печкура», осудив его к 10 годам заключения.[277] Наказание старшего лейтенанта было справедливым. Но этот случай показал, что последствия противостояния могут быть самыми трагическими.

На территории Западной Украины первые крупные вооруженные столкновения УПА произошли не с частями Красной Армии, а с войсками НКВД. В январе-феврале 1944 г. отряды «Ворона» и «Коры» провели успешные бои в Броненском лесу и под городом Владимирец на Ровенщине. В марте бандеровцы имели столкновения с пограничными подразделениями НКВД, занявшими старую польско-советскую границу, и сражались с поляками, пытавшимися установить на бывшей границе свои пограничные столбы. Тяжелый бой 15 марта на территории Рафаловского района вел курень «Лайдаки». Обе стороны потеряли не меньше, чем по 60 бойцов, в том бою погиб куренной командир бандеровцев.

Руководство Советской Украины осознавало опасность, которую представляли украинские повстанцы. Учитывая, что большинство сил УПА находилось в районах, занятых немцами, руководство республики в январе 1944 г. обратилось к населению этих районов с призывом усилить борьбу против фашистских оккупантов, поддерживать советских партизан. Значительная часть обращения была посвящена украинскому национализму. Подчеркивалось, что врагом украинского народа являются не только «немецкие разбойники», но и также «шайка немецко-украинских националистов», продавшаяся Гитлеру. Обращение заканчивалось словами: «Являясь агентами гитлеризма, украинские националисты желают превратить Украину в колонию немецкого империализма, а украинский народ — в рабов немецких баронов и помещиков».[278]

Украинские власти, которые очень скоро увидели силу ОУН-УПА, стали принимать энергичные меры к тому, чтобы убедить лидеров националистического движения отказаться от братоубийственной войны. Президиум Верховного Совета и Совет Народных Комиссаров УССР 12 февраля 1944 г. обратились к участникам оуновского подполья с воззванием, в котором в частности говорилось: «Мы знаем, что на крючок оуновско-немецкой пропаганды попались и местные люди, среди которых больше всего обыкновенных трудящихся крестьян. Эти люди поверили, будто оуновские отряды УПА будут бороться с немецкими угнетателями, и только потому оказались в их отрядах. Мы знаем, что много есть и мобилизованных в бандитские оуновские отряды под угрозой уничтожения их семей… Есть много таких, которые уже и сами чувствуют свою глубокую ошибку в том, что попали в УПА, что катятся в бездну, в которую их тянут гитлеровцы-оуновцы.

Правительство Советской Украины не хочет напрасного пролития ни одной капли народной крови. Потому Советское правительство открывает дорогу к жизни, к мирному труду перед всеми участниками УПА, которые порвут всякие связи с врагами народа — гитлеровцами и оуновцами, которые искренне и глубоко чувствуют свою тяжкую ошибку в том, что вступили в ряды этой УПА… Именем Правительства Украинской Советской Социалистической Республики мы гарантируем всем участникам УПА, которые перейдут на сторону Советской власти, которые честно и полностью порвут всякие связи с оуновцами, которые искренне и целиком отрекутся от всякой борьбы и враждебных происков против Красной Армии и Советской власти, — полное прощение их тяжкой ошибки, их прошлых провинностей перед Родиной».[279] Но на это обращение отклика не последовало. УПА была еще достаточно сильна и настроена на продолжительную борьбу.

Нападение на командующего фронтом генерала армии Н. Ватутина побудило советское руководство к активным действиям против УПА. Этому способствовало временное затишье на фронте. Хрущев в своем обращении к Сталину предложил бросить против повстанцев внутренние войска и специальные группы государственной безопасности, направить в Ровенскую и Волынскую области большое количество оперативных работников. Он также предлагал выселять семьи активных участников ОУН и УПА в отдаленные районы СССР. В западноукраинских областях необходимо было, по убеждению Хрущева, мобилизовать в Красную Армию десятки тысяч человек, чтобы «лишить возможности националистов вербовать» мужское население в УПА.[280] Предложение Хрущева о выселении в Сибирь части населения из Западной Украины не являлось новым. Еще в январе 1944 г. Л. Берия подписал распоряжение НКВД СССР об учете семей оуновцев, об арестах и высылке их в тыловые области. Одним из мест содержания арестованных должен был стать Черногорский спецлагерь в Красноярском крае.

Для борьбы с бандеровцами были сконцентрированы значительные силы. По некоторым данным против повстанческой армии были брошены две стрелковые дивизии, одна танковая бригада, две бригады внутренних войск НКВД, два пограничных полка, красные партизаны.[281] Народный комиссариат внутренних дел Украины для проведения операции выделял 250 автомобилей «Студебеккер», 100 танков Т-60 и Т-70, 50 бронеавтомобилей.[282] Все эти силы, поддерживаемые авиацией, были сосредоточены севернее железнодорожной линии Ковель-Ровно-Шепетовка.

Перед началом операции была проведена мощная пропагандистская кампания, в ходе которой разъяснялось содержание правительственного обращения. На начальной стадии операции важная роль отводилась советским партизанам, которые двигались по селам, где вели разведку, распространяли панику и даже ликвидировали активистов украинского подполья. 10 апреля началась крупная акция в Костопольском районе Ровенской области. На протяжении 9-ти часов шел бой в районе сел Жильное и Берестовец, в ходе которого повстанцы понесли большие потери, и только под покровом ночи остатки бандеровского куреня вырвались из окружения и ушли в Пустомытовские леса.

15 апреля 1944 г. началось наступление крупных сил НКВД на отряды Дубового и Энея, действовавшие в Пустомытовских лесах. Наступление велось при поддержке авиации и танков. Повстанцы были лучше приспособлены к ведению боевых действий в лесах, и это позволяло им отражать массированные атаки, в ходе которых было подбито несколько танков и выведено из строя большое количество живой силы энкаведистов. Под натиском превосходящих сил бандеровцы отошли в восточном направлении за реку Случ. Отступая, они нанесли ощутимый удар по частям НКВД в районе села Витковичи. Бой был непродолжительным, но бандеровцы вывели из строя более ста советских солдат и офицеров.[283] Во второй половине апреля бои велись в Березновском, Владимирецком, Демидовском, Костопольском и в других районах Ровенской области.

Значительные бои между советскими войсками и силами УПА-Юг происходили на Кременетчине, на линии Збараж-Здолбунов, где около 4 тысяч бандеровцев попали в окружение. 23 апреля 1944 г. при поддержке танков, артиллерии и авиации советские войска атаковали позиции повстанцев на подступах к Гурбанским лесам. Ожесточенные бои шли возле сел: Антоновка, Забара, Андрушовка, Обгив. Под натиском превосходящих сил бандеровцы вынуждены были отступить. 24 апреля в 7 часов утра советские войска повели атаки на новые позиции, которые отряды УПА успели оборудовать за ночь на границах между Кременецким и Дубновским районами. В ходе неравного боя, продолжавшегося до вечера, повстанцы понесли большие потери: погибли Вулька, Сторчак и другие командиры. В ночь с 24 на 25 апреля было прорвано кольцо окружения в трех направлениях. Отряды Довбенко и Бывалого ушли в Суражские леса на Кременетчине. Группа Мамая отступила за железную дорогу Здолбунов-Шепетовка. Отряды Докса и Ясеня ушли в направлении Клевани.[284] Часть куреней УПА, чтобы избежать фронтальных боев с частями НКВД и Красной Армии, маневрировала, постоянно меняя места дислокации. В мае-июне 1944 г. несколько отрядов повстанческой армии под командованием Верещака, Коры, Яремы и других старшин совершали рейды на территорию Житомирской, Киевской и Хмельницкой областей.[285]

В августе 1944 г. от фашистских оккупантов была освобождена Галичина. По плану генерала Тараса Чупринки отряды УПА группы «Лысоня» перешли фронт в районе Карпат и стали действовать в тылу советских войск. Кроме боевых операций, бандеровцы развернули широкую пропагандистскую деятельность как это уже было на Ровенщине и Волыни. К бойцам Красной Армии были обращены лозунги: «Смерть Гитлеру и Сталину!», «Смерть фашизму и коммунизму!», «Хай живе самостійна Україна, Кавказ, Білорусія, Грузія, та всі поневолені народи СРСР!». Большим тиражом были изданы листовки: «Дорогой брат», «Красноармейцы и командиры», «Письмо колхозников к палачу народов Иосифу Сталину» и другие. Распространялась брошюра «Слово к бойцам и командирам Красной Армии» объемом 55 страниц.

Одновременно советские власти наращивали свою агитационно-пропагандистскую работу. Среди населения Прикарпатья распространялось правительственное обращение от 12 февраля 1944 г., областные и районные власти в устной форме и в печатных изданиях призывали участников УПА к прекращению борьбы. Чтобы произвести на население Галичины положительное впечатление, сталинский режим разрешил многим репрессированным в 1940 г. украинцам вернуться на родную землю. Но эта мера ожидаемого эффекта не дала, так как основная масса бойцов УПА не доверяла властям. Кроме того, руководство повстанческой армии старалось не допустить дезертирства из УПА, казнили тех, кто намеревался сложить оружие.

В освобожденных от немцев районах Западной Украины советские органы проводили широкую мобилизацию в ряды Красной Армии, что, по мнению партийно-советского руководства, должно было резко сократить приток пополнения в ряды УПА. Но желаемого результата добиться было трудно. На территориях, где были сильны позиции оуновцев, первый призыв был сорван. В Долинском районе Станиславской области на сборный пункт явилось только 10 % мобилизованных, а в Сарненском районе Ровенской области — 15 %. По всей Галичине только 57 % от установленного числа призывников явились в военкоматы.[286]

Основная масса призывников добровольно или под нажимом оуновцев уходила в леса, многие прятались. Милиция, войска НКВД и добровольцы из числа польского населения устраивали облавы, внезапные налеты на села, зачистки местности, чтобы доставить в военкоматы мужчин призывного возраста. В селе Грабовцы Богородчанского района на Станиславщине энкаведисты и польские добровольцы 28 августа 1944 г. устроили страшный погром: сожгли 300 крестьянских дворов, убили около 90 человек, арестовали 70 «пособников бандеровцев».[287] Жгли села и леса во Львовской, Ровенской, Тернопольской областях и на Волыни. Жителей десятков «непокорных» сел высылали в Сибирь, а их имущество уничтожали. Этому способствовали отдельные местные руководители. Так, например, секретарь Радеховского райкома партии Канивец внес предложение о наказании нескольких «непокорных» сел и хуторов района и высылке «за поддержку подполья ОУН» в восточные регионы СССР более 1200 человек.[288]

Для борьбы с ОУН-УПА в каждом райцентре и многих селах под руководством партийных и советских органов создавались истребительные батальоны и группы самообороны из числа местных жителей. Бойцов истребительных батальонов стали называть «ястребками». В 32 районах Львовской области насчитывалось 22 958 «ястребков», большинство из которых были поляками по национальности.[289]

В обстановке, когда от произвола и беззакония сталинских властей страдали тысячи невиновных граждан, повстанческая армия усилила свою активность. Летом-осенью 1944 г. на Галичине было мало районных центров, которые бы не подвергались нападениям отрядов и групп УПА. Некоторые города подвергались налетам по несколько раз. Такие акции на некоторое время парализовали работу райцентров, оказывали сильное психологическое воздействие на партийный и административный аппарат. Нападения на города заставляли концентрировать в них значительные силы НКВД, что создавало благоприятные возможности бандеровцам для действий в сельской местности. Другим родом вооруженных акций являлись засады на дорогах и диверсионные акты на линиях связи, железных дорогах, военных и гражданских объектах, предприятиях. Бандеровцы нападали на военкоматы и освобождали от призыва в армию своих земляков, распускали сельские советы и уничтожали различные документы, убивали активистов, работников партийного и административного аппарата, учителей, врачей и т. д. Во время таких акций часто гибли совершенно невиновные, и даже случайные люди, в том числе старики, женщины и дети.

Свои действия бандеровцы активизировали не только в Галичине. Летом 1944 г. на Буковине создается Буковинская Самооборонная Армия (БУСА), которая в июле уже насчитывала несколько сотен человек. Крупнейшими отрядами БУСА были: Лугового — 400 человек, Палия — 200 человек. Очень активно действовал отряд Лугового, имевший на конец 1944 г. около 100 боев и вооруженных столкновений с советскими войсками. На помощь БУСА командование УПА направило из Галичины свой отряд в количестве 140 человек, но он попал под огонь войск НКВД, и был разбит.[290] Летом-осенью 1944 г. на Волыни против сил НКВД и органов власти активно действовали отряды и группы командиров: Базаренко, Верховница, Ворона, Голуба, Грома, Зализняка и других.

Против УПА готовились действовать войска 4-го Украинского фронта, который в августе 1944 г. занимал Дрогобычскую, Станиславскую и Черновицкую области. Штаб фронта разработал секретную войсковую операцию против отрядов УПА на большой территории Прикарпатья. В приказе командования отмечалось, что освобожденная территория засорена «враждебными элементами», которые преследуют цель «не давать возможности восстанавливать советскую власть в западных областях Украины, уничтожение партсоветского актива, органов НКВД, разоружение мелких воинских подразделений, убийство бойцов и офицеров Красной Армии, препятствуют мобилизации населения в Красную Армию и выполнению всех мероприятий партии и правительства». Военный Совет фронта требовал от командиров и начальников всех рангов «немедленно приступить к ликвидации банд УПА-ОУН и наведения твердого государственного порядка на освобожденной от врага территории. Для этого в период с 18 до 23 августа 1944 г. провести тщательную подворную проверку всех населенных пунктов (облавы в городах Дрогобыче, Станиславе, Коломые, Черновцах и прочесывание местности в тылах армии и фронта в границах от линии фронта до Дублян-Острова-Рогатина-Подгайцев-Монастырища-Бучача-Черткова-Черновцов)».[291]

В начале сентября войска 4-го Украинского фронта начали бои с отрядами и боивками УПА. Их последствия не трудно было предвидеть, учитывая существенное неравенство сил противостоящих сторон. Уже 10 сентября штаб фронта располагал данными о гибели 1474 и пленении 1897 бандеровцев. В ходе операции было задержано около 8 тысяч «подозрительных» лиц. На полях боев подобрали 67 пулеметов, почти 600 автоматов и винтовок.[292] В документах штаба фронта отмечалось, что оуновские подпольщики перемещаются из лесов в города и села, маскируются под местное население. Большие подразделения УПА расформированы на мелкие группы, а часть их продолжает действовать в лесах. Дробление отрядов УПА на небольшие группы делало их маневренными и менее уязвимыми.

В конце лета и осенью 1944 г. налеты оуновцев на военкоматы, райкомы и другие учреждения, а также террористические акты были частыми. Так, например, 12 августа боивка УПА отбила 50 призывников, призванных на военную службу Лопатинским райвоенкоматом. 13 августа бандеровцы в селе Устишкове Краснянского района повесили на яблоне возле дома крестьянина Мыкитюка и его жену, которые помогали НКВД. На трупах повешенных была прикреплена табличка: «Доносчикам НКВД. Так будет всем предателям». 13 августа оуновцы распустили 20 сельских советов из 28, которые были созданы в Поморянском районе Львовской области. 20 августа отряд УПА напал на райцентр Комарно, поджег здание НКВД и освободил 26 арестованных повстанцев. 21 августа в райцентре Сколе были разгромлены здания райкома партии и НКВД, а все арестованные были освобождены. Аналогичную акцию через три дня бандеровцы провели в Ново-Ярычевске..[293] С 11 по 16 октября 1944 г. бандеровцы в поселке Делятин, селах Лесная Велесница и Майдан Горишний Надворянского района Станиславской области зверски убили 58 человек, в их числе 23 детей в возрасте до 14 лет, сожгли 15 хозяйств убитых, а имущество их забрали.[294]

Подразделения УПА развернули партизанскую войну в Карпатах и в Закарпатье, где в середине 1944 г. начал действовать Закарпатский провод ОУН во главе с Бандусяком. Начальник политотдела Закарпатского облвоенкомата подполковник Сердюков докладывал в управление Прикарпатского военного округа генерал-майору Л.И. Брежневу об активизации антисоветской деятельности оуновского подполья. Во второй половине сентября отряды и группы УПА совершали рейды по территории Воловецкого, Тячевского, Хустского и других районов Закарпатья, в ходе которых провели большое количество собраний и митингов, раздавали продукты из магазинов, жгли документы сельсоветов и портреты большевистских вождей, распространяли подпольную литературу. В донесении Сердюкова отмечался и такой факт: в Радеховском районе органами Наркомата государственной безопасности арестованы ученики 8-го класса за чтение «Истории Украины-Руси» Михаила Грушевского.[295]

Органы безопасности, партийно-государственные структуры делали все возможное, чтобы в сжатые сроки подавить вооруженное подполье ОУН-УПА. Проводилась широкомасштабная антиоуновская пропаганда, применялись экономические методы, расширялась сеть агентуры, из разных мест СССР и всей Украины в западные области УССР направлялись дополнительные силы для борьбы с противниками советского строя. 27 сентября 1944 г. ЦК ВКП (б) принял специальное постановление «О недостатках в политической работе среди населения западных областей Украины», в котором давалась резкая оценка работы «по разоблачению фашистской идеологии и враждебной народу деятельности агентов немецких захватчиков — украинско-немецких националистов, которые в последнее время проявляют активность, распространяют значительное количество антисоветских газет, брошюр, листовок, распускают среди населения провокационные слухи». Партийные организации должны были разоблачать идеологию украинских националистов «как злейших врагов украинского народа, как цепных псов гитлеровских империалистов», а также привлекать к этой работе молодежь.[296]

Обкомы, горкомы и райкомы КП (б) Украины развернули интенсивную работу по увеличению числа агитаторов и по созданию агитколлективов. На конец 1944 г. во Львовской области уже действовали 600 агитколлективов, в которых состояло около 6 тысяч агитаторов. В Тернопольской области в 381 агитколлективах насчитывалось почти 5 тысяч агитаторов, а в активе Волынской области состояло не менее 20 тысяч человек. По указанию ЦК КП (б) Украины в областях и районах проводились различные совещания, активы, конференции крестьян, интеллигенции, молодежи и т. п. Например, 15 ноября во Львове состоялось совещание 1200 представителей от крестьянства области. Первый секретарь обкома И. Грушецкий сделал доклад об «украинско-немецких националистах» — врагах украинского народа. Совещание приняло обращение к крестьянам, в котором был призыв: «Наш священный долг — помочь органам советской власти и войскам в выявлении и уничтожении бандеровцев». За этим мероприятием последовало совещание интеллигенции, долгом которой являлось разоблачение «враждебной деятельности украинских буржуазных националистов».[297]

27 ноября 1944 г. Президиум Верховного Совета УССР, Совет Народных Комиссаров УССР и ЦК КП (б) Украины снова обратились к населению западных областей. В документе говорилось, что правительство республики объявляет амнистию как рядовым участникам оуновского подполья, так и главарям, если они честно покаются перед народом и встанут на трудовой путь. На этот призыв откликнулись многие участники антисоветской борьбы. До декабря 1944 г. в органы власти явилось с повинной около 17 тысяч участников УПА и подполья ОУН.[298] Но основная масса бандеровцев оружие не сложила. Значительные силы внутренних войск и Красной Армии, задача которых заключалась в разгроме ОУН-УПА до середины марта 1945 г., вели бои на Волыни и Ровенщине. Яростное сопротивление в Свинаринском лесу оказывали: курень Голуба и сотни Криги и Ворона; в Камень-Каширском районе — отряд «Месть Полесья» во главе с Верховинцем, а в районе Берестечко — сотни Базаренка и Зализняка.

Зима 1944–1945 годов была особенно сложной для отрядов УПА. Тяжелые бои велись в районе Подгайцы-Монастыриска-Бучач на Тернопольщине. Повстанцы под командованием Ризуна и Остапа противостояли двум дивизиям советских войск, но вынуждены были отходить за речку Золотая Липа и на Волынь. В лесах, где бандеровцы лучше ориентировались и вели маневренные бои, советские войска, несмотря на значительное превосходство в живой силе и вооружении, имели большие потери. Так случилось в Болеховском и Черном лесах на Станиславщине.

В начале декабря 1944 г. войска НКВД развернули крупные наступательные операции в Дрогобычской области — в Стрелисском, Ходоровском, Бибрчанском и Николаевском районах. Около двадцати тысяч спецвойск вели атаки на леса и села. Среди командиров наступавших войск был глава наркомата госбезопасности УССР генерал А. Сабуров. Отряды УПА — «Сироманцы» (командир Яструб) и «Полтавцы» (командир Максим) не только оборонялись, но и совершали налеты на гарнизоны энкаведистов. Так, 17 декабря отряд Яструба атаковал райцентр Стрелиська, чтобы облегчить положение «Полтавцев», оказавшихся в окружении. Эта операция удалась, но во время отхода погиб Яструб и многие его бойцы. Через некоторое время был разбит и отряд «Полтавцев». Целый месяц продолжалась блокада сил ОУН-УПА в Галицком и Войниловском районах, являвшиеся хозяйственной базой группы «Черный лес». Войска НКВД сначала уничтожили эту базу, а потом взялись за прочесывание Николаевских и Татариновских лесов на севере Дрогобычской области. На протяжении двух недель упорное сопротивление энкаведистам оказывали отряды: «Непокорные», «Надднестрянцы», «Зубры».[299]

Значительные операции против УПА проводились на протяжении января-марта 1945 г. в Закарпатье и на Буковине. Повстанческие отряды «Гайдамаки», «Гуцульский», «Карпатский» и другие, используя удачно горную местность, сумели сохранить свои главные силы и успешно отражали атаки внутренних войск и красноармейцев.

В конце января 1945 г. советские войска провели несколько наступательных операций на западе Львовской области. Полностью были блокированы Бродовский, Радеховский, Сокальский и соседние с ними районы Волынской области. Большие потери понесли «Дружинники», «Кочевники», «Пролом», «Тигры» и некоторые другие отряды УПА. Тяжелые бои велись в феврале на Волыни — вдоль железной дороги Ковель-Ровно, а также в Цуманских лесах и в Клеванском районе. 12 февраля 1945 г. на Оржевских хуторах погиб в бою командующий УПА-Север полковник Дмитрий Клячкивский-Клим Савур.[300]

В ходе проведения акций против вооруженных формирований, советские власти развернули наступление против мирных жителей. В соответствии с постановлением Государственного комитета обороны СССР от 29 октября 1944 г. по состоянию на 9 января 1945 г. на лесоразработки в Коми АССР, Архангельскую, Молотовскую (Пермскую) и Кировскую области было вывезено 30 тысяч спецпереселенцев. В начале 1945 г. было выселено 4744 семьи оуновцев.[301]

Одновременно с обнародованием воззвания об амнистии от 27 ноября 1944 г., Совнарком УССР и ЦК КП (б) Украины поручили наркому государственной безопасности С. Савченко установить контакт и провести переговоры с представителями центрального руководства ОУН и командованием УПА по вопросу о прекращении вооруженной борьбы и нормализации военно-политической обстановки в Западной Украине. Н.С. Хрущев, который был заинтересован в прекращении кровопролитного противостояния, лично контролировал проведение операции. Она получила название «Перелом». Осуществление операции было поручено офицерам госбезопасности полковнику С. Даниленко и капитану А. Хорошуну, которые в ноябре 1944 г. выехали в город Львов. Через доктора медицинских наук Ю. Кордюка и художницу Я. Музыку офицеры установили контакт со связными оуновского провода и передали лидерам ОУН-УПА предложение правительства УССР о переговорах. Представители УПА согласились на переговоры, но отказались вести их в Киеве, Львове или любом районном центре Львовской области. Трудно решался вопрос о дате начала переговоров. Они состоялись только в ночь с 28 февраля на 1 марта 1945 г. на хуторе, расположенном в лесном массиве в трех километрах от шоссе Львов-Тернополь. Встреча Даниленко и Хорошуна с представителями УПА Маевским и Буселом практических результатов не дала.[302]

О том, какое значение для советского руководства имела борьба с ОУН-УПА, свидетельствовало то, что непосредственно сам Хрущев руководил этой борьбой. Он выезжал в западные области, где проводил совещания и встречи с активом и местным населением. К нему стекалась информация о ходе борьбы с украинским подпольем. 20 февраля 1945 г. Хрущев проводил совещание секретарей райкомов партии и начальников райотделов НКВД Львовской области. На совещании каждый из них отчитывался о проделанной работе, а Хрущев давал распоряжения, советовал, как лучше действовать против подпольщиков, наказывал тех, кто не добился «успехов» в этой сфере деятельности. В ходе своего отчета секретарь Жовковского райкома партии Бычков говорил о проведенных арестах и просил разрешения, чтобы арестованных «бандитов повесили» непосредственно в районе. Хрущев такое разрешение дал. Он также требовал, чтобы весь партийный и советский аппарат с оружием в руках шел воевать с подпольем. От участия в этой борьбе освобождались только женщины, а «…мужчины, которые могут ходить, должны принимать участие в операциях. Пусть такого обстреляют, пусть сам постреляет, услышит жужжание пуль, узнает, что каждая выпущенная пуля убивает, возможно кому-нибудь бандеровская пуля пятку зацепит — злее будет. Тогда появится злость, и сам уничтожит бандита. Надо это сделать!».[303] Так Н. Хрущев тотальной мобилизацией партийно-советского аппарата и вооруженных сил пытался ликвидировать сопротивление ОУН-УПА. Но к 15 марта 1945 г., как планировалось, покончить с украинским подпольем не удалось.

В условиях непрерывных боев и блокад ОУН-УПА успевала решать организационные вопросы. Так, например, в феврале 1945 г. Шухевич созвал конференцию ОУН и внес предложение избрать главой ОУН С. Бандеру, а его заместителем Я. Стецько, которые осенью 1944 г. вышли из концлагеря на свободу и находились за границей. Избрание состоялось. Таким образом, С. Бандера стал политическим вождем ОУН.

Новые крупные акции против УПА начались 20 марта 1945 г. на Львовщине, 5 апреля на Подолии и 7 апреля в Прикарпатье. Им предшествовали операции местного значения. В конце марта — начале мая боевые действия велись на территории десятков районов Западной Украины. УПА не только оборонялась, но и постоянно демонстрировала свою агрессивность и силу. Отряды повстанцев совершили много налетов на опорные пункты советских войск, захватили Лановцы, Радехов, Солотвин и другие районные центры. Так, 5 апреля 1945 г. служба безопасности Калушского окружного провода ОУН совместно с сотней УПА между селами Гуменов и Верхнее совершили нападение на группу советско-партийного актива Войниловского района Станиславской области. В результате 8 человек были убиты, 9 захвачены живыми и зверски замучены.[304]13 мая в засаду бандеровцев попала большая группа партийно-хозяйственного актива Старосамборского района Дрогобычской области. Погибло 26 человек, в том числе секретарь райкома партии В. Нудьга.[305] Отряды УПА совершали рейды по ряду областей Украины и на территорию Польши.

Победоносное завершение войны с гитлеровской Германией давало советскому руководству возможность выделить значительные силы для борьбы с повстанческим движением. В рядах УПА весть о капитуляции Германии была встречена с надеждой и тревогой. С надеждой потому, что сближение советских войск с армиями западных государств могло завершиться конфронтацией, что оставляло бы неплохие шансы на успешное продолжение повстанческой борьбы. Тревогу и неуверенность среди бойцов УПА вызвало то, что надежды на поддержку Западом повстанческого движения в Западной Украине стали призрачными. Возвращение значительных сил советских войск на западноукраинские территории еще больше усложняло борьбу отрядов повстанческой армии и подполья против сталинского режима. Часть уповцев еще надеялась на перемену обстановки в лучшую сторону, другие наоборот — думали: не выйти ли «из леса» и сложить оружие.

Зная о настроениях в рядах повстанцев, партийное и государственное руководство УССР решило это использовать в интересах скорейшего прекращения кровопролития. 19 мая 1945 г. оно в третий раз обратилось к участникам ОУН-УПА с призывом сложить оружие и явиться с повинной до 20 июля. «Кто выйдет «из леса», тот не будет привлекаться к ответственности. А кто этого не сделает, те будут беспощадно уничтожены», — предупреждала власть. Это обращение в определенной мере достигло своей цели. С мая по ноябрь 1945 г. во Львовской области с повинной явилось 5 тысяч человек, на Волыни — 4700, в Ровенской области — 3 тысячи человек.[306] В органы НКВД являлись бойцы УПА, которые оказались в ее рядах не по своей воле и не совершили преступлений, те повстанцы и подпольщики, которые уклонились от призыва в армию и т. п. Власти отпускали их домой, некоторым даже давали работу, от других брали подписку на добровольное переселение на Восток. В печати стали появляться заявления тех, кто сложил оружие. Некоторые бывшие бойцы УПА и подпольщики стали активно помогать энкаведистам в борьбе с ОУН-УПА. С учетом воздействия обращения 19 мая на оуновцев, власти приняли решение о продлении его действия.

Тем временем основные силы УПА и подполья не собирались прекращать борьбу. Руководство ОУН-УПА старалось не допустить массового выхода людей «из леса», боролось с проникновением в ряды повстанцев текстов правительственного обращения, разъясняло бойцам необходимость продолжения борьбы. В конце мая 1945 г. генерал Тарас Чупринка провел совещание, по итогам которого был издан приказ главного командования к «Бойцам и командирам УПА». Приказ гласил, что на обращение руководства УССР от 19 мая следует ответить «яростной борьбой». Те, кто поверят в большевистские призывы и заверения, будут обмануты и «награждены каторжными работами или расстрелами». В документе подчеркивалось, что бойцы УПА стали на путь борьбы «со сталинским режимом не для того, чтобы перед ним капитулировать», а с ним «надо бороться не на жизнь, а на смерть».[307]

Появлялись и другие документы командования УПА, где были раскрыты особенности послевоенной обстановки в мире, обоснована необходимость сохранения повстанческих сил и борьбы с советским режимом. В этих документах говорилось и о перспективах дальнейшей борьбы, которая, возможно, будет тяжелой. Подполье ориентировалось на необходимость перехода от массовых форм борьбы к более узкой, индивидуальной, более конспиративной, с количественной на качественную. Рекомендовалось соединяться с теми силами, которые имеют с украинским подпольем общего врага — сталинский тоталитарный режим. Т. Чупринка выражал уверенность, что бойцы УПА и подпольщики выполнят свой долг «с честью и фанатизмом, как выполняли все предыдущие задачи».[308]

Со второй половины мая 1945 г. подразделения УПА приступили к активным действиям, лесные массивы надежно укрывали повстанцев. Повышению эффективности действий уповских формирований способствовало решение командования о реорганизации УПА: курени были разделены на отделы (сотня) и подотделы (чета). Наиболее сильные бои были на Гуцульщине, в Карпатах, в Сокальском и Кременецком районах, на реке Случ и в других местах. Налеты на районные центры стали регулярными: Надвирна (17 мая), Галич (10 июня), Яворов и Солотвин (13 июня), Делятин (16 июня), Радехов (18 июня), Грималов (21 июня), Яблонив (27 июня), Перегинское (6 августа). Таких дерзких нападений УПА совершила десятки. Кульминационной точкой этих налетов было нападение на областной центр Станислав, совершенное 31 октября 1945 г. Под командованием Грегота-Ризуна бандеровцы вечером на подводах въехали в город и напали на магазины, склады, аптеки и квартиры некоторых партийный руководителей и энкаведистов. Бандеровцы захватили большие трофеи. Силы НКВД были в растерянности, так как были получены сообщения о нападении на Богородчаны, Солотвин и другие города.[309] Произошло несколько вооруженных нападений на нефтепромыслы Станиславской области, во время которых уничтожили или повредили 26 нефтяных и свыше 30 других производственных объектов, мастерских и служебных помещений.[310]

Бандеровские налеты наносили значительный ущерб народному хозяйству, приводили к большим потерям в войсках и среди мирного населения. Несли огромные потери и повстанцы, в неравных боях погибали целые отряды. Так, в районе Бучача до последнего патрона сражались 140 бойцов УПА. В плен не сдался ни один. Такая же участь постигла отдел «Буйные» из группы УПА «Лысоня». Бандеровцы потеряли много своих командиров: 4 июня 1945 г. погиб в бою начальник штаба УПА-Север Михаил Медведь-Кремянецкий, а 19 июня — руководитель штаба УПА-Запад Василий Брилевский-Боровой. В августе погиб проводник Закарпатья Клемпуш-Лопата, в декабре — офицеры Арпад-Золотарь и Василий Вовчук. 19 декабря погибли Дмитрий Маевский-Тарас и начальник главного штаба УПА Грицай-Перебийнис, которые являлись делегатами главного штаба УПА и Провода ОУН и направлялись с миссией на Запад.[311]

Наиболее распространенным видом повстанческой тактики были рейды. В ходе рейдов велась пропаганда идей украинского повстанческого движения, распространение антирежимных настроений среди населения, создание предпосылок для активизации националистических сил. Отряды, участвующие в рейдах, должны были уклоняться от столкновений с противником и вступать в бой только в случае крайней необходимости. Весной 1945 г. отряд УПА «Галайда» (командир Кулиш) рейдовал в Польше и дошел даже до Варшавы, а отряд Града «Холодноярцы» совершал рейд по Закарпатью. Летом рейды стали более частыми. На территории Подляшья действовал отряд «Волки», в районах Бреста и Плыска — «Месть Полесья». Совершались рейды на Житомирщину.

Особое место в истории УПА заняли рейды на территорию Словакии, задачей которых являлось доведение до местного населения целей борьбы УПА и укрепление дружбы между украинским и словацким народами. В первый рейд в Словакию ушли бойцы Подкарпатского куреня (комнадир Прут), а также сотни Бури, Мирона и Сокола. Общее руководство осуществлял Витовский-Андриенко. Переход государственной границы состоялся в конце июля 1945 г. и прошел без потерь. На протяжении двух месяцев повстанцы находились на словацкой территории и посетили десятки сел, в которых проводили собрания и беседы, рассказывали о целях борьбы ОУН-УПА, хор повстанцев давла концерты для населения и пел в церквях. В целом этот рейд был успешным.

Второй рейд на территорию Словакии готовился очень тщательно, а его участники прошли специальную подготовку. Этот поход бандеровцев состоялся в апреле — июне 1946 г. и имел большой резонанс. В Словакию поехали зарубежные корреспонденты из Праги и тщательно собирали информацию об украинских повстанцах. В мировую печать стали поступать сведения о целях борьбы повстанцев, об их примерной организации и культурном поведении. Люди УПА посетили 106 сел, организовали 16 больших митингов, провели более ста бесед с представителями словацкой интеллигенции, распространили много литературы на чешском и словацком языках. Местное население доброжетельно относилось к украинцам. Словацкие военные и жандармы не вступали в конфликты с бандеровцами, а наоборот, часто искали встреч с ними. Некоторые авторы считают, что этот рейд имел влияние на исход местных выборов, на которых за демократическую партию было отдано 62 % голосов, а за коммунистов — около 31 %.[312] Организаторы этих рейдов были удовлетворены их результатами.

В июле — сентябре 1945 г. через территорию, на которой действовала УПА, из Германии на Восток двигалось большое количество советских войск. Командование и политорганы призывали к повышению в войсках «революционной бдительности», чтобы военнослужащие не забывали, что они находятся на территории, «где еще продолжают действовать немецко-украинские националисты».[313] Политработники характеризовали бойцов УПА как «жестоких бандитов», «гитлеровских пособников» и «врагов украинского народа». Повстанцы знали об этом и в своих листовках к военнослужащим писали: «Красноармейцы! Украинские повстанцы не борются против Вас, а только против НКВД, НКГБ, сталинских агентов и администрации. НКВД, НКГБ и партийные начальники — наши общие враги. Смерть Сталину и его банде. Да здравствует воля народам и человеку!».[314]

Листовки, лозунги и призывы, адресованные красноармейцам, способствовали тому, что враждебные настроения начали меняться на положительные. Среди военнослужащих стали появляться и такие, кто симпатизировал украинским повстанцам. Многие подразделения Красной Армии корректно вели себя в отношении мирного населения и уклонялись от столкновений с бандеровцами. Исследователи истории ОУН-УПА приводят пример, что 20–23 июля 1945 г. в селе Пидпечары в Станиславской области одновременно были расквартированы бойцы отряда «Дзвоны» и красноармейцы. Были случаи, когда красноармейцы помогали оуновцам информацией о расположении войск НКВД, а отдельные военнослужащие переходили на сторону УПА. Так, например, 17 августа в селе Рогизно 28 кубанских казаков во главе с офицером изъявили желание перейти к бандеровцам. Но их не приняли, так как не приняли 50 бойцов 102-й стрелковой дивизии, которая располагалась на Волыни. Объяснялось это тем, что УПА сама стояла перед необходимостью демобилизации.[315]

Партийное и советское руководство западных областей Украины ожидало более активных действий частей Красной Армии против ОУН-УПА, но эти надежды оправдывались не всегда. На совещании секретарей райкомов, созванном в ноябре 1945 г. во Львовском обкоме Компартии Украины, некоторые партийные работники упрекали командующего Прикараптским военным округом генерала армии А.И. Еременко в том, что войска округа не очень активно борются с бандеровцами. Объясняя ситуацию, генерал заявил, что он «не стоит в стороне» и «давно издал приказ. Но во всех кампаниях, которые мы проводим, крестьяне своими действиями нам палки в колеса всталяют. Я сам переживаю». На вопрос первого секретаря обкома партии Ивана Грушецкого о факте захвата Еременко бандеровцами во время посещения подсобного хозяйства, генерал ответил: «Да, это правда. Приехали и меня забрали ночью в подсобном хозяйстве в Брюховичах. Но я уже отдал приказ. Будем посылать войска в те пункты, куда условимся. Небольшие подразделения будем посылать. Могли бы посылать и дивизию — две, но сначала надо знать, где противник находится, ведь я уже знаю из практики, как бывало раньше: придешь, а их нет. Это случалось потому, что противник знал заблаговременно, что туда прибудут войска».[316] Бандеровцы после беседы с генералом отпустили его. Факт задержания А.И. Еременко оуновцами не отразился на его военной карьере.

Фронтовые дивизии Красной Армии вскоре оставили западноукраинские области, а на их места стали прибывать свежие части внутренних войск НКВД, которые должны были вести борьбу с повстанческой армией до полной ее ликвидации. Об интенсивности военных действий осенью 1945 г. свидетельствуют такие данные: только за период с 1 октября по 1 ноября на Львовщине войска и органы НКВД провели против повстанцев 587 операций, в ходе которых убили более 4 тысяч и захватили в плен более 7 тысяч повстанцев и «пособников». Было разгромлено значительное количество схронов, выселено 2816 семей участников подполья. В это же время от рук бандеровцев погибло 1120 энкаведистов, партийных и советских работников.[317]

Постоянные облавы и блокады целых районов силами войск НКВД и армии, которые действовали при поддержке танков и авиации, приводили к разгрому слабо вооруженных отрядов УПА, несмотря на их мужественное сопротивление. В конце 1945 г. войска и властные структуры развернули широкие карательные экспедиции против повстанцев и населения Дрогобычской, Волынской, Ровенской и других областей. Стремясь скомпрометировать повстанцев, власти забрасывали в бандеровские лагеря провокаторов, диверсантов, агентов. В 1944–1945 гг. в западных областях действовали 359 резидентов, 1473 агента и 13085 секретных информаторов. 22 тысячи штатных работников органов госбезопасности и внутренних дел семи западных областей «разрабатывали» 379 формирований УПА, провели «прочесывание» кадрового состава предприятий и учреждений и выявили при этом более 14580 «подозрительных и враждебных элементов».[318]

Руководство УПА считало, что с деятельностью провокаторов и предателей связана значительная часть потерь УПА и подполья. Против них был развязан беспощадный террор. Тех бывших бойцов повстанческой армии, которые начали сотрудничать с властями, служба безопасности УПА ликвидировала вместе с семьями, а их дома уничтожала. По советским данным с февраля 1944 г. по февраль 1945 г. боевики УПА зверски замучили (повесили, задушили, зарубили топорами, пустили под лед, бросили в колодцы и т. п.) только в Ровенской области 1284 человека, среди которых немало женщин и детей.[319] Была развернута решительная деятельность против отрядов «ястребков». Так, 29 ноября 1945 г. отряд УПА, переодетый в форму НКВД, устроил налет на село Белый Камень, где активно действовали «ястребки». Повстанцы окружили село будто бы «для проведения хлебозаготовок». Собрав 18 сельских «ястребков» для «помощи», бандеровцы развели их по селу и расстреляли. Репрессии бандеровской службы безопасности подрывали боевой дух «ястребков». Численность добровольных помощников сталинского режима стала сокращаться, некоторые «истребительные батальоны» занимали нейтралитет по отношению к УПА.

5 ноября 1945 г. перед очередной годовщиной Октябрьской революции вышло в свет четвертое обращение к населению и подполью Западной Украины. «Остатки украинско-немецких националистов будут уничтожены в ближайшее время», — говорилось в нем. Появился и Приказ наркома внутренних дел УССР В. Рясного от 15 ноября, в котором призывали тех, кто еще «не вышел из леса», явиться с повинной, за что будет предоставлено право свободно жить и работать. Тексты обращения и приказа доводили к сведению всех, и в первую очередь к тем гражданам, чьи родственники были на нелегальном положении.

Постоянная угроза быть убитым или оказаться в руках бериевских садистов, страх за своих родных, обещание властей не привлекать к ответственности повлияли на многих, кто сражался в УПА или в подполье. С мая по декабрь 1945 г. явилось с повинной 38 тысяч человек.[320] В дальнейшем столь массовой явки с повинной не наблюдалось. Одной из причин этого явились репрессии, развернутые против тех, кто добровольно сложил оружие и прекратил борьбу.

Несмотря на высокий уровень конспирации в деятельности подпольных организаций, органам безопасности и милиции удавалось разными способами, особенно при помощи полученной от арестованных подпольщиков информации, выявлять и ликвидировать подпольные структуры ОУН. Так, из отчета управления МВД по Львовской области за 1946 г., направленного в областной комитет КП Украины, видно, какие потери имело подполье. Например, в феврале было обнаружено и ликвидировано 353 схрона; выявлено районных проводов — 8, кустовых организаций — 11, сельских — 9. Из числа участников этих организаций арестованы 246 человек. Всего арестовано за месяц 374 человека: из них членов ОУН-УПА — 116. Убито 218 человек. Из числа руководителей подполья убито 22 человека. Задержано 297 подпольщиков и 20 пособников. С повинной явилось 65 человек. В одном из схронов был захвачен командующий округом УПА — «Запад-Буг» Тартюк.[321]

Февраль был только небольшим отрезком в шестимесячной «большой блокаде», организованной в первой половине 1946 г. Эта блокада была самой большой по количеству сил, брошенных против ОУН-УПА, по продолжительности, по территории, а также по количеству пролитой крови. По некоторым данным в блокаде были задействованы сотни тысяч военнослужащих. Только в Станиславской области против 2655 повстанцев советское командование сосредоточило 132 тысячи войск.[322] Блокада началась почти одновременно на всех территориях, где действовала УПА. Половина всех сил совершала рейды и зачистки в определенных районах, а другая часть войск стояла по селам. Часть рейдовых групп действовала под видом украинских повстанцев, и при встречах с небольшими оуновскими отрядами и группами ликвидировали их. Они также нападали на села, грабили население и старались своим поведением настроить население против УПА.

На первом этапе «большой блокады» ОУН-УПА не только предпринимала меры к сохранению своих рядов, но и активно противодействовала подготовке и проведению выборов в Верховный Совет УССР, которые проходили 10 февраля 1946 г. Оуновцы нападали на избирательные участки, угрожали членам избирательных комиссий и агитаторам, призывали избирателей не участвовать в выборах, угрожали населению расправами. В городах и селах Западной Украины распространялись десятки тысяч листовок, в которых подполье призывало избирателей бойкотировать выборы. Оуновские проводники требовали, чтобы листовки передавались для чтения «из рук в руки», чтобы население знало об антинародной цели этих «выборов без выбора».

Крупной акцией советских властей, обострившей обстановку в Западной Украине, являлась подготовка и осуществление «самоликвидации» греко-католической церкви. Ее руководителям: митрополиту И. Слипому, епископам Н. Будке, Г. Хомышину, И. Латышевскому и другим, подвергшимся аресту еще в 1945 г, было предложено «добровольно» воссоединиться с московским православием, от чего они отказались. Во Львове при участии советских органов была создана «инициативная группа» по воссоединению греко-католической церкви с православной. Совнаркому УССР эта группа заявила о лояльности к советской власти, а униатскую церковь назвала «историческим пережитком». В марте во Львове был инспирирован собор греко-католической церкви, который «упразднил» Брестскую церковную унию и «воссоединил» более 5 млн. греко-католиков с православием. Всех, кто защищал униатскую церковь, власти подвергли репрессиям. Более 1400 священников, 800 монахов и монахинь было сослано в Сибирь, а 200 расстреляно. Повсеместно разграблялись и закрывались церкви, имущество греко-католических приходов передавалось в руки Русской православной церкви, верующих разгоняли с богослужений. Греко-католическая церковь уходила в подполье. В сложившейся ситуации только ОУН-УПА выступила в защиту церкви и верующих.

В первой половине 1946 г. Западная Украина представляла собой большой военный лагерь не только по количеству сосредоточенных здесь войск, но и по размаху боевых действий. За это время произошло не менее 1500 боев и вооруженных столкновений. Подразделения УПА в основном вели вынужденные, оборонительные бои, ситуация заставляла их непрерывно менять места дислокации. Наибольшее беспокойство силам госбезопасности, внутренним войскам и властям доставляли отряды УПА «Говерла», «Летуны», «Рыси», «Черный лес» в Станиславской области, а также повстанцы командира Ясеня и отряд «Месть Полесья» на Волыни. Действуя в местах постоянной дислокации и совершая рейды, бандеровские подразделения по-прежнему нападали на небольшие гарнизоны советских войск, народнохозяйственные объекты, райцентры и села. Однако, налеты на населенные пункты уже имели иной характер. Эти нападения совершались небольшими группами, которые решали конкретные задачи: террористические акты, уничтожение государственных учреждений, захват продовольствия и медикаментов. Сами бандеровцы считали успешными нападения на Станислав, Корец, Людвиполь, Перегинско, Роздол, Сторожинец, Яблонив.

Во время блокады УПА и подполье проводили акции против отрядов и групп «ястребков», которые дислоцировались в сельской местности и возглавлялись участковыми милиционерами. В первой половине 1946 г. отделы и боивки УПА и подполья провели 74 удачных налета на гарнизоны «ястребков» и захватили 55 пулеметов, 132 автомата, 1260 винтовок, более 2000 гранат, значительное количество различного военного снаряжения. Во время этих акций было убито более 200 участковых и их добровольных помощников, разогнано более 500 «ястребков».[323] Росло число террористических актов против отдельных лиц: партийных, советских и хозяйственных работников, членов партии, комсомольцев, активистов и т. д. Эти акты совершали террористы-одиночки, а также небольшие группы боевиков. Одновременно такую же тактику использовали советские силы безопасности.

Все чаще в своей деятельности бандеровцы стали использовать засады на дорогах. В разных местах такие акции провели отделы УПА «Рыси», «Стрела», «Сурма» и другие. Самой удачной для оуновцев была акция подотдела «Мстители», в засаду которого попало несколько высших офицеров внутренних войск. Нападая внезапно, бандеровцам почти всегда удавалось добиться поставленных целей. Они не только ликвидировали большое количество офицеров и солдат, но и захватывали оружие и документы.

За время блокады 1946 г., по данным ОУН-УПА, погибло около 15 тысяч советских солдат, офицеров и милиционеров. Повстанцы и подполье потеряли 5 тысяч человек. Значительная часть этих потерь приходилась на подполье. В первой половине 1946 г. погибли: командир группы «Черный лес» Грегот-Ризун, майоры Козак и Прут, Вывирка, Дунай, Косач и другие командиры УПА. Некоторые бандеровские командиры попали в плен: Андриенко, Дорош и другие.[324] Потери ОУН-УПА были значительными и в действительности они были намного больше, чем показывали сами националисты. В то же время, как следует из данных ОУН-УПА, потери во время блокады 1946 г. были меньше, чем в 1945 г., и их понесли низшие звенья УПА и подполья. После окончания акции продолжало действовать главное командование УПА, а также руководство УПА-Запад под командованием Шелеста и УПА-Север под командованием Дубового. Сохранились и работали областные, краевые и главный провод подполья ОУН.

В литературе, вышедшей за последнее десятилетие, даются разные данные о потерях обеих сторон за 1944 г. — первую половину 1946 г., то есть за период, когда эти потери были самыми большими. Порой эти данные весьма приблизительны и не всегда носят официальный характер. В них представлены сведения о потерях советской стороны и ОУН-УПА за разные периоды, по отдельным областям, что не позволяет составить целостную картину потерь. Вот один из примеров. Во Львовской области до конца 1944 г. «погибло (только от НКВД-НКГБ) 12612 повстанцев и их «пособников»; было арестовано 3100 человек. Потери с советской стороны — до 2-х тысяч человек. По Станиславской области: убито повстанцев и их пособников около 10 тысяч; арестовано до 3-х тысяч человек; захвачено в плен 4 тысячи повстанцев и тех, кто уклонялся от призыва в Красную Армию. Потери советской стороны по области — 700 убитыми. По Дрогобычской области только за март 1945 г. убито 1309 повстанцев, захвачено 1566 человек, а на 20 октября 1945 г. убито повстанцев и «пособников» 8988, захвачено 11613. Потери советской стороны — 2400 человек».[325] Но самый большой урон бандеровцам был нанесен на Ровенщине. Секретарь обкома партии В. Бегма информировал Хрущева о борьбе с УПА в феврале-мае 1944 г. и называл такие данные: убито 15595, взято в плен 14240, арестовано 1859 человек.[326]

Данные о потерях и итогах борьбы с ОУН-УПА с февраля 1944 г. по 25 мая 1946 г. содержатся в документах НКВД УССР.[327]

Из приведенного документа видно, что количество убитых, задержанных и явившихся с повинной в Западной Украине превышало 476 тысяч человек. Но все ли они были непосредственными участниками УПА и подполья? Конечно же — нет. Об этом говорит и тот факт, что органы НКВД изъяли только 82526 единиц оружия. Значительную часть среди арестованных, убитых и задержанных составляли не подпольщики и вооруженные бандеровцы, а «прочие». Это были старики, женщины и дети, которые погибали во время карательных акций или попадали под аресты. Их легко было, а порой даже выгодно, включать в число «бандитов». Летом 1946 г. в газетах и по радио сообщалось об окончательной ликвидации «вооруженных банд украинско-немецких националистов», что не соответствовало действительности.

Деятельность ОУН-УПА в конце 1940-х — первой половине 1950-х годов. Последствия кровавого противостояния в Западной Украине. Новая обстановка, которая складывалась в западных областях, неблагоприятные условия для ведения открытых боев с крупными силами советских войск требовали от руководства ОУН-УПА изменить тактику, перейти в глубокое подполье, прибегнуть к глубокой конспирации. Задачи и тактика деятельности ОУН-УПА обсуждались на конференции Провода УПА в июне 1946 г., в ходе которой было заявлено, что сталинскому режиму «не удалось ни уничтожить революционное движение и ОУН, ни замучить народ репрессиями и заставить отказаться от участия в революционной борьбе». Конференция решила перейти от повстанческой тактики к подпольной. Члены движения должны были заниматься «распространением революционных идей и призывов среди украинского и других порабощенных народов», вести организационную и политико-пропагандистскую работу так, чтобы без необходимости не «провоцировать репрессии».

Исходя из этого, проводилась реорганизация групп и куреней УПА, которые расформировывались, а их люди вливались в подпольные организации (проводы) ОУН. Только в Карпатах, на Полесье и в Закерзонье (Лемковщина, Холмщина, Подляшье) продолжали действовать крупные формирования УПА. Часть повстанческой армии была демобилизована, другая часть во главе с Н. Лебедем с боями ушла в Германию и получила статус «Заграничных частей ОУН». Для работы в подполье остались наиболее стойкие и морально выдержанные оуновцы. Командующий УПА и руководитель ОУН на западноукраинских землях генерал Тарас Чупринка в связи с реорганизацией УПА провозгласил «Воззвание» к повстанческой армии, в котором писал: «Я уверен, что вы, несгибаемые борцы-герои, умело освоите новые образцы борьбы с врагом, так как быстро и умело освоили искусство партизанить… С присущей вам отчаянностью и выносливостью, о которых ходят легенды по всему миру, будете продолжать и дальше славные традиции УПА, воспитывать будете своими геройскими действиями новое подрастающее поколение… Вы докажите врагу, что скоро придет время очередного перехода к широким повстанческим действиям, которые завершатся уже полной победой — созданием Украинской Самостоятельной Соборной Державы».[328]

Исходя из требований новой тактики борьбы, в 1946 г. ОУН провела реорганизацию структуры подполья. Все областные проводы были ликвидированы: западные области организационно разделены на три краевые провода — Прикарпатский («Запад-Карпаты»), Подольский и Волынский. Прикарпатский провод ОУН охватывал Станиславскую, частично Дрогобычскую области, Закарпатье и Буковину и был непосредственно связан с заграничным бюро Центрального Провода ОУН. К Подольскому проводу отошли Львовская и Тернопольская области. Волынский краевой провод действовал на Волыни и Ровенщине. В состав краевых проводов входили окружные проводы, которые делились на несколько надрайонных. Каждый надрайонный провод включал в себя 4–5 районных проводов, в которые переносился центр подпольной деятельности ОУН. Реорганизация подпольных и сельских структур шла по пути применения тактики борьбы из тайных убежищ: бункеров и схронов. Их обустраивали в труднодоступных местах, в лесных массивах, в горах, а также под домами, сараями, на чердаках, в подвалах. Для сооружения схрона подбирали место, к которому удобно и скрытно можно было бы добираться, а поблизости была вода.

Чтобы не допускать раскрытия подпольных структур и системы связи, низовые организации не вступали в непосредственные контакты с руководителями высшего уровня, а использовали при этом так называемую «мертвую связь». Для этого подбирали удобные для скрытного подхода и слежения места, где закладывался тайник, куда подпольщики одни оставляли, а другие забирали записки — «грипсы». Работу с «грипсами» выполняли специальные связные. Они же и переправляли полученные на «мертвых пунктах» документы по назначению. И еще для конспирации старшего руководства подпольных штабов (проводов) от агентуры НКВД-МГБ, каждому участнику подполья присваивался именной псевдоним. При общении подпольщики не имели права пользоваться своими настоящими именами. Руководители проводов, кроме нескольких именных псевдоимен, имели еще и цифровые. Ими пользовались только в переписке между подпольными организациями. Высшие руководители подпольных организаций, начиная от окружного, в связях пользовались кодом и шифром.

Центральное оуновское руководство направило подпольным структурам директиву, в которой содержалось требование: «В каждом районном центре создать спецбоивку, имеющую спецзадание (индивидуальные акты террора, саботажа и т. п.). В сельсоветах продолжать уничтожать книжки, списки, документы. Председателям сельсоветов и горсоветов препятствовать в управлении. Не допустить существования в селах клубов. Торжества, гуляния, митинги повсеместно разгонять. На школьную молодежь влияйте от малого, учите их бороться, заставляйте бойкотировать пионерские и комсомольские организации.».[329]

Большая реорганизация УПА завершилась к середине 1947 г. Бойцы и командиры повстанческой армии вошли в подпольную сеть и получили новые задачи и функции. Надо отметить, что этот процесс вызвал определенные трения в рядах повстанцев. Старшины и рядовые бойцы не всегда понимали свои новые политические, организационные, пропагандистские, хозяйственные и другие функции, которые считали «гражданскими». Низовые ячейки УПА были за продолжение вооруженной борьбы прежними методами и неохотно переключались на подпольную борьбу. Главное командование УПА и руководство подполья ОУН прилагали большие усилия, чтобы формы и методы борьбы больше соответствовали новым условиям. Во второй половине 1947 г. в документах ОУН-УПА уже мало используются понятия «отделы» и «подотделы» УПА и все чаще фигурируют новые понятия «повстанцы» и «подпольщики». Выше уже отмечалось, что крупные формирования УПА сохранились только в некоторых регионах.

Причины внутренних трений во время реорганизации были психологического характера, а потому принятые встречные меры носили такой же характер. Чтобы устранить предубеждение бойцов УПА к «подпольщикам», Украинская Головна Вызвольна Рада 30 мая 1947 г. постановила: распространить порядок награждения участников УПА «на участников украинского революционного подполья — членов ОУН и беспартийных украинских патриотов и на всех гражданских лиц, которые отличились геройством в боях и посвятили себя освободительному делу». В 1948 г. УГВР учредила «медаль за борьбу в особых условиях». Решался также вопрос о старшинских и подстаршинских званиях для повстанцев и подпольщиков. Положения о наградах и проекты орденов и медалей разработал художник Нил Хасевич.[330]

Во второй половине 40-х годов оуновское подполье большое внимание уделяло проведению политических акций. В 1946–1947 годах на одном из первых мест была акция помощи голодающим в центре и на востоке Украины. Во-первых, оуновцы призывали население Западной Украины оказывать помощь тысячам людей, прибывшим в западные области из голодающих регионов в поисках хлеба. Во-вторых, среди прибывших в Западную Украину проводились разъяснительные беседы о причинах голода в УССР и его виновниках. Подполье ОУН подготовило большое количество листовок, и распространяло их по всей территории Украины. К числу значительных политических акций следует отнести борьбу против насильственной коллективизации. Деятельность ОУН-УПА не могла остановить насилие над крестьянством, но нанести значительный урон колхозному строю было в ее силах. Бандеровцы настраивали крестьян против вступления в колхозы, расправлялись с теми, кто добровольно вступал в коллективные хозяйства, убивали председателей, бригадиров, активистов колхозного движения. Повсеместно уничтожалось имущество колхозов и МТС.

Большое внимание ОУН-УПА уделяла печатному слову. Издание нелегальной литературы осуществлялось как в подпольных типографиях, так и в рукописном виде. Кроме листовок на злободневные темы, выходили газеты, журналы, брошюры и даже художественные произведения. Большой популярностью пользовались издания для молодежи: «На зміну», «За волю України». Василий Волош-Василенко подготовил сборник поэзии «Мої повстанські марші». Издавали свои произведения и другие авторы: Петр Дума, Яков Бусел, Петр Полтава, Марта Гай, Богдан Свитлык и другие. В 1948 г. оуновское подполье выпустило в свет пять выпусков серии «Слідами Героїв». Каждый из выпусков был посвящен жизни и борьбе видных представителей ОУН-УПА: В. Андрусяка, Ю. Березинского и других. К политическим акциям следует отнести мероприятия оуновцев, направленные против набора молодежи в школы ФЗУ, вовлечения школьников и молодежи в пионерские и комсомольские организации, против использования русского языка и т. д. Любую политическую и пропагандистскую акцию в печатном или устном виде подпольщики ОУН называли «дальнобойным обстрелом» тыла большевистской системы.[331]

Отдельную страницу истории УПА составляет ее борьба в защиту украинского населения так называемого Закерзонья. Это — этнические украинские территории: Холмщина, Подляшье, Надсянье, Лемковщина, оказавшиеся в составе Польши еще в конце 1919 г. В сентябре 1944 г. между СССР и Польшей была достигнута договоренность о принятии линии Керзона в качестве польско-украинской границы. Таким образом, оккупация поляками 15 % всех западноукраинских земель была узаконена. На этой территории проживало более 600 тысяч украинцев. Правительство УССР подписало с польским комитетом национального освобождения соглашение об обмене населением. В официальных документах правительства провозглашалось, что это добровольное переселение. С 15 ноября 1944 г. по 1 марта 1945 г. в Украину переехала 81 тысяча человек, оказавшихся за линией Керзона. Это были в основном семьи, которые потеряли свои хозяйства во время войны, и те, которым угрожали действия польских властей. Со временем добровольный выезд украинцев стал прекращаться.

Прекращение добровольного переселения подтолкнуло польское правительство к началу насильственного выселения украинцев. Специальные польские отряды нападали на украинские села, грабили, жгли, убивали людей, чтобы террором заставить их уезжать из родных мест. Этим отрядам помогала польская милиция, служба безопасности, пограничники. В такой обстановке УПА призывала украинцев к сопротивлению. Защищая население, отряды УПА стали наносить удары по вражеским коммуникациям, взрывали мосты, разрушали железнодорожные пути, повреждали линии связи. В сентябре 1945 г. курень поручика Прута провел удачный бой в селе Прибишев на Лемковщине. В этом бою было убито около 60-ти польских и советских военнослужащих, а 12 поляков попали в плен. Повстанцы захватили много винтовок, три пулемета и несколько автоматов. Население благодарило бойцов УПА за оборону Лемковщины.[332] Бандеровцы разбили польские гарнизоны в Тисовой, Жогатине, Кристинополи и других селах, а также ликвидиовали несколько переселенческих комиссий. Все эти действия в значительной мере препятствовали реализации польского плана переселения украинцев в 1945 г.

Весну 1946 г. уповцы встретили новыми громкими победами. Отряды УПА на Лемковщине под командованием Хрона, Мирона, Дидыка разбили несколько территориальных гарнизонов и польских пограничных застав. Так, 20 марта была разбита застава в Яселку, а 79 пограничников оказались в плену. 25 апреля отряды УПА с боем взяли польское село Вязовницу на Ярославщине и ликвидировали 500 польских боевиков. Удачно для бандеровцев завершилось нападение на польский город Грубешов 28 апреля 1946 г. Подробное изложение событий на Лемковщине и Холмщине находим на страницах общественно-политического журнала «Державність» за август 1992 г.

Новая переселенческая акция началась в мае 1946 г. и продолжалась до начала июля. Против украинского населения был брошен корпус польских карательных войск. Они проводили массовые облавы, вылавливали людей, жгли села и леса. Подпольный журнал «Самостійність» отмечал, что «Линию Керзона было видно издалека — ночью она полыхала пожарами, днем казалась широким кладбищем».[333] В ходе этой акции украинское население полностью было выселено из районов Перемышля и Ярослава, незначительное количество украинцев осталось на Белзчине и Грубешевщине. С сентября 1945 г. по июль 1946 г. польскому правительству удалось насильственным путем выселить в УССР 260 тысяч человек, а за все время переселенческой акции, с ноября 1944 г. — 482661 человека.

Вопрос о принудительном выселении 150 тысяч украинцев, которые оставались на юго-востоке Польши, польские власти стали прорабатывать сразу после окончания переселенческой акции в 1946 г. На этот раз украинское население выселялось уже не в УССР, как это было раньше, а на запад, на бывшие немецкие земли, преимущественно в Ольштынское воеводство. Это обусловливалось планами польской национальной политики того времени, основной целью которой было стремление к полной ликвидации украинского вопроса в национальной и территориальной формах. Одновременно эта акция имела цель лишить УПА возможности обеспечивать себя продуктами, возможности пополнять свои ряды и, таким образом, физически расправиться с повстанцами. Кроме того, ликвидация УПА, которой приписывались многочисленные преступления и массовые убийства, оправдывала власть перед собственным обществом, ее насильственные действия и негуманные поступки по отношению к украинцам.

В январе 1947 г. штаб польской армии начал подготовку к переселению украинцев. Составлялись списки не только украинских, но и смешанных польско-украинских семей, которые проживали в юго-восточных воеводствах и поддерживали УПА и украинское подполье. Это принудительное переселение украинцев известно как операция «Висла». Заместитель начальника генштаба генерал С. Моссор предложил выселять украинцев «отдельными семьями, рассеивая их по всем возвращенным Польше землям, где они быстро ассимилируются».[334]29 марта политбюро ЦК польской рабочей партии утвердило решение о выселении украинцев. При этом подчеркивалось, что необходимо добиваться максимального рассеивания украинских семей и селить их не ближе, чем 100 километров от границы. Политбюро постановило согласовать проведение акции с правительством СССР и Чехословакии. Польское партийное руководство приняло преступное решение о создании для «подозрительных украинцев» лагеря в Явожно, который находился на территории филиала бывшего концлагеря Освенцим в Краковском воеводстве.

На стадии подготовки операции «Висла» УПА не прекращала своих акций против польского населения, полиции и армии Польши. 28 марта 1947 г. на шоссе между Балигородом и Тисной бойцы сотен Стебельского-Хрина и Стаха устроили засаду, в которую попал заместитель министра обороны генерал К. Сверчевский. Генерал и его охрана погибли. Смерть Сверчевского не являлась причиной антиукраинской акции, но она развязала руки польским властям, подтолкнула их к началу этой акции.

28 апреля началась операция «Висла». Оперативная группа в составе шести дивизий под командованием генерала Моссора, окружив украинские села, приступила к принудительному выселению украинцев в северные и западные воеводства Польши. Советские войска и пограничные части Чехословакии блокировали границы своих государств. На протяжении трех месяцев, по данным Генерального штаба польской армии, было выселено 140573 украинцев и членов смешанных польско-украинских семей, которые проживали на территории трех воеводств. В том числе из Краковского воеводства — 10510 человек, Ряшевского — 85339, Люблинского — 44726. Их расселили в 71 уезде 9 воеводств. Если учесть украинцев, которые на момент завершения операции «Висла» находились в лагере Явожно, то общая численность выселенного украинского населения достигала 150 тысяч человек.[335]

Все детали проведения операции «Висла» хорошо известны уже давно. К сожалению, в отдельных публикациях главное содержание этой преступной акции не показывается вовсе, а читателю предлагается только один из ее фрагментов: действия польских, советских и чешских войск против УПА. В одном из изданий читаем: «В марте 1947 г. боевики УПА убили известного польского генерала, замминистра обороны Кароля Сверчевского. Его смерть стала сигналом для решительных совместных действий польских и советских войск против оуновцев. В мае 1947 г. власти Польши начали операцию под кодовым названием «Висла». Около 30 тысяч польских солдат при поддержке чешских и советских военных окружили отряды УПА, дислоцирующиеся в приграничных районах ПНР и в нескольких боях покончили с оуновским подпольем. Правда, некоторым националистам удалось вырваться из «котла». Кое-кто из них бежал через Чехословакию в американскую и английскую зоны оккупации, кое-кто ушел на территорию СССР и присоединился к Шухевичу».[336] Как видим, события изложены таким образом, что у читателей может сложиться мнение, что операция «Висла» проводилась только против УПА, а не против украинского населения.

Понятно, что в ходе акции «Висла» польские войска проводили боевые операции против подразделений УПА. Войско Польское имело огромное численное и техническое превосходство, к операции против повстанцев привлекалась даже авиация. Но отряды и группы УПА мужественно сражались с польскими войсками. Сотни Бира, Стаха и Хрина 30 июня прорвали блокаду и с боями ушли на территорию УССР. Значительная часть отрядов УПА вырвалась из окружения и под командованием майора П. Мыколаенко-Байды ушла через Чехословакию в Германию. О 1500-километровом рейде украинских повстанцев сообщили газеты и радио многих стран. По маршруту, проложенному людьми Байды, прошли также группы Бурлаки, Громенко, Мара. Попытки чешских властей преградить украинцам путь на Запад ощутимого результата не дали. В докладе министра обороны Чехословакии, генерала Свободы парламенту страны говорилось, что «в боях против УПА чехословацкие войска потеряли 125 человек, в том числе 39 убитыми, 81 раненными и 5 пропавшими без вести. Потери УПА составили около 300 человек».[337]

Несколько отрядов УПА действовало в Закерзонье и после завершения операции «Висла». В 1947–1949 годах они совершали рейды в Закарпатье, Румынию и Восточную Пруссию. Рейд на прусские территории имел цель ознакомиться с условиями, в каких оказалось выселенное с территории Закерзонья украинское население. Постепенно отряды и группы повстанцев уходили через Чехословакию на территорию Германии и Австрии. После 1949 г. по этому маршруту из Украины и в Украину ходили связные УПА и оуновского подполья.

Следует отметить, что среди украинцев находились предатели, которые служили польским властям и оказывали помощь в борьбе с ОУН-УПА. В первую очередь — это хозяйственный референт 1-го округа ОУН Ярослав Гамивка-Вышинский. По некоторым данным, он в мае 1947 г. добровольно раскрыл польским военным структуру ОУН-УПА, псевдонимы руководителей, шифры, указал места, где хранилось оружие и продовольствие. Кроме того, в июле 1947 г. Гамивка инициировал создание ложного отряда УПА под названием «Чета Чумака». Главной задачей этого подразделения было: схватить проводника ОУН Закерзонья Ярослава Старуха. Я. Старух погиб в бою 20 сентября 1947 г..[338]

Польский план ликвидации подразделений УПА не достиг цели, но урон повстанческому движению был нанесен существенный. В итоговом отчете командования операцией «Висла» отмечалось: «на протяжении 20 апреля-24 июля 1947 г. УПА потеряла 1335 бойцов, в том числе 519 убитыми и 564 пленными. Из 17 командиров сотен 10 погибло, 4 осуждены на смерть». Украинцы погибали не только на поле боя, но и в польских лагерях и тюрьмах. На протяжении 1947 г. смертные приговоры были вынесены 372 украинцам. В том числе 173 — военным судом. Не делали исключения даже женщинам. Так, 25 мая 1947 г. расстреляли Розалию Минько, 9 июня — Прасковию Бабьяк, а 11 июня — Галину Горак. Около 4 тысяч украинцев содержались в лагере Явожно, в том числе 707 женщин и 27 священников. В последнее время стало известно, что военные суды в Варшаве, Кракове, Люблине, Ольшине, Ряшеве и Щецине на протяжении 1945–1950 гг. приговорили к смертной казни 570 украинцев.[339]

Если для польской администрации украинцы являлись чужими, то для советской власти они такими не являлись. Массовые репрессии против мирного населения Западной Украины продолжались несколько лет. Решения о выселении семей членов ОУН-УПА принимались на уровне правительства УССР и правительства СССР. Только с 1944 г. по 15 мая 1947 г. из Западной Украины в северные и восточные районы СССР было вывезено 14 728 семей, а по состоянию на 15 мая было рассмотрено и утверждено на выселение еще 13 280 дел.[340] За 1944–1947 гг. в тюрьмы и лагеря было отправлено 100300 членов ОУН-УПА. Мощная волна выселений по решению Совета Министров СССР от 10 сентября 1947 г., прокатилась по западноукраинским областям в сентябре — октябре. По состоянию на 27 октября 1947 г. вывезено 26682 семьи (76192 человек). Всего с 1944 г. по 1952 г. включительно из Западной Украины власти выселили около 200 тысяч семей украинцев, что составляло около 800000 человек. Общая численность арестованных, осужденных и отправленных в тюрьмы и лагеря членов ОУН-УПА в 1952 г. уже составляла 171 566 человек.[341]

Со второй половины 1946 г. на первый план в освободительной борьбе против советского строя выдвинулось вооруженное подполье. Вооруженным его называли потому, что все подпольщики, даже те, кто выполнял гражданские функции, были вооружены. Главное командование УПА не ставило задачи добиться вооруженной победы над СССР. Для этого ее силы были слишком слабыми. В новой ситуации ОУН-УПА могла осуществлять только акции, направленные на дестабилизацию положения в Украине. С лета 1946 г. по лето 1949 г. таких акций было проведено более трех тысяч.

По данным некоторых летописцев УПА в этих акциях повстанцы потеряли 965 человек убитыми и 38 ранеными. Тогда как Красная Армия, войска НКВД и госбезопасности потеряли убитыми 2608 и ранеными — 923 человека.[342]

Всего с 1944 г. до середины 50-х годов ОУН-УПА провела около 15 тысяч различных акций.

Как видно из приведенных выше данных, повстанцы и подпольщики вынуждены были, в основном, вести оборонительные бои, в ходе которых УПА потеряла большое количество видных руководителей и командиров повстанческого движения. В боях против сил государственной безопасности и милиции погибли десятки офицеров: Дмитрий, Ефрем, Орленко, Остап, Кармалюк, Лицар, Смок, Чорный, Федор и многие другие. Самой большой потерей стала гибель в 1949 г. в бою со спецгруппой МГБ В. Сидора-Шелеста. С 1946 г. Шелест являлся членом Провода ОУН, краевым проводником ОУН Карпатского края и генеральным судьей ОУН. Общие потери ОУН-УПА в указанный выше период, безусловно, были больше, чем показано в приведенной таблице. Особенно сомнительными являются данные о количестве раненых с обеих сторон.

При любом удобном случае подразделения УПА совершали наступательные акции, в ходе которых наносился большой ущерб народному хозяйству и социальной сфере. В ходе налетов и индивидуальных террористических актов оуновцы ликвидировали сотни и тысячи партийных работников и государственных служащих, офицеров госбезопасности и милиции, участковых милиционеров и активистов, коммунистов и комсомольцев, учителей и врачей. Список жертв ОУН-УПА очень длинный. По некоторым данным, в послевоенные годы националисты убили не менее 2 тысяч учителей и врачей, 580 председателей сельсоветов, 267 председателей колхозов, более 2600 партийных работников.[343] Только за осень 1947 г. подпольщица Оля, которая действовала в Кременецком районе, ликвидировала 32 сотрудника органов госбезопасности и «ястребков».[344] Таких фанатично преданных идеям ОУН-УПА людей было немало.

23 октября 1949 г. был убит писатель Ярослав Галан, после чего на самом высоком уровне снова заговорили о ликвидационной акции. В Западную Украину были переброшены дополнительные силы министерств государственной безопасности и внутренних дел, которые в конце 1949 г. и на протяжении 1950–1951 годов блокировали значительную территорию и проводили акцию за акцией. Только на Львовщине в октябре-декабре 1949 г. было проведено 120 операций, в ходе которых было убито 395 подпольщиков, обнаружено и разрушено 63 бункера. В Дрогобычской области за это же время состоялось 132 операции: убито 290 участников подполья, захвачено 320 человек, выселено 430 семей.[345]

В очередном обращении к оуновцам предлагалось прекратить всякое сопротивление и явиться с повинной. Сдавшимся добровольно обещали не привлекать их к уголовной ответственности, предоставить им право свободного выбора места жительства, помогать им с трудоустройством и возвратить их семьи из ссылки к прежним местам проживания. Всем, кто «знает бандитов и поддерживает с ними связь», было обещано не привлекать их к уголовной ответственности, «если они прекратят связь с оуновским бандитским подпольем и сообщат, где находятся бандиты путем заявлений, анонимных писем или другим способом». Оуновцев предупреждали, что если они не воспользуются этим обращением, то «украинский советский народ» расправится с ними и «их гибель неминуема». Содержание этого обращения подтверждало, что ОУН-УПА еще не уничтожена, что она действует и пользуется поддержкой значительной части западноукраинского населения.

Призывы советских властей не оказали никакого влияния на вооруженное подполье, в котором остались уже давно только те, кто желал победить или погибнуть. В это время оуновское подполье было озабочено другим. Курьеры, прибывшие из Германии, сообщали, что в украинской эмиграции началась вражда, усилились партийные разногласия, что прямо грозило развалом украинскому освободительному движению. В этой связи в конце 1949 г. появилось «Обращение Воюющей Украины к украинцам за границами Украины», которое подписали члены Украинской Головной Вызвольной Рады в Украине: Т. Чупринка, Р. Лозовский, В. Коваль, Г. Зеленый, П. Полтава, Д. Сокол, М. Дубовый и другие. В нем шла речь о сохранении единства среди националистов.

Вооруженное подполье сохраняло стройную организацию непродолжительное время. Тяжелым ударом для него явлилась смерть генерала Тараса Чупринки. Он погиб 5 марта 1950 г. в селе Белогорщи возле Львова. Смерть командующего УПА, главы Генерального секретариата УГВР стала основанием для правительства УССР заявить, что «вооруженное сопротивление в западных областях Украины ликвидировано». Но это не соответствовало действительности. В июне 1950 г. состоялась очередная конференция ОУН, на которой была разработана новая инструкция для вооруженного подполья. Посты главы Генерального секретариата УГВР и главнокомандующего УПА занял полковник Василий Кук — Коваль. Борьба подполья продолжалась, хотя вести ее становилось все труднее. Руководство ОУН старалось любой ценой сохранить подпольные проводы от окончательного разгрома. Оно требовало от подпольщиков усиления конспирации и создания новых организаций молодежи. Бандера тогда писал: «Самым важным и единственно ценным является сохранение сети численно даже меньшей, но территориально всеохватывающей. Решающая ставка на молодежь… На сегодняшний день нам необходимо сосредоточить внимание на двух проблемах: молодежь и Восток. Все остальное — на второй план. В противном случае может наступить катастрофа».[346]

Подполье наметило ряд мер по активизации работы с молодежью и подготовке людей для направления в восточные области Украины с целью проведения там национально-революционной работы. В частности, в Винницкую, Киевскую, Одесскую, Николаевскую, Харьковскую и другие области. В инструкции ОУН на 1950 г. содержался запрет на использование молодых людей в распространении листовок и проведении террористических актов, а юношам, которые уходили на службу в армию, запрещалось проводить антисоветскую агитацию и не проявлять своей причастности к украинскому подполью. Эти меры были направлены на сохранение молодежи для будущей борьбы. Для работы в Восточной Украине отбирали лучших подпольщиков, которые перед отправкой на Восток проходили соответствующую подготовку. Всего было подготовлено несколько десятков таких групп. Краевой провод «Запад-Карпаты» подготовил около десяти групп. Но закрепиться в восточных областях смогли немногие, так как местное население трудно воспринимало оуновскую пропаганду, боялось ее.

Органы МГБ-МВД держали под своим контролем учебные заведения, молодежные организации, церкви, имели «своих» информаторов и вели борьбу с юношеством. Так, в 1950 г. была раскрыта молодежная организация в селе Гусятичи Дрогобычской области, которой руководил И. Ивановский-Крук. В селе Настасов на Тернопольщине в феврале 1951 г. органы безопасности ликвидировали организацию, в которой были даже комсомольцы: Бакулинская, Баран, Дорошевский, Яцишин. Они проводили среди молодежи пропагандистскую работу, распространяли листовки, совершили теракт против участкового уполномоченного. Распространением листовок занимались несколько учащихся школы № 1 в г. Тернополе. Только арест помешал им завершить работу по выпуску подпольного журнала «Боротьба і праця». Подпольные организации были обезврежены в педагогическом техникуме и вечерней школе в городе Хусте на Закарпатье, а также в Мукачевском кооперативном техникуме, где руководителем подполья был секретарь комсомольской организации техникума Штень. В апреле 1952 г. Министерство госбезопасности УССР подготовило справку о раскрытии молодежных оуновских организаций. С 1 июля 1951 г. по 20 апреля 1952 г. в шести областях Западной Украины было раскрыто 35 организаций и групп, в которых состояло 155 участников. Среди них было 16 студентов вузов и 36 комсомольцев.[347]

Несмотря на глубокую конспирацию в деятельности руководителей националистического подполья, органам Министерства госбезопасности удавалось выслеживать руководящие центры ОУН и ликвидировать их. Только с 20 по 28 октября 1950 г. в Прикарпатье было ликвидировано 25 подпольных проводов, убито 18 и захвачено 6 повстанцев, в том числе оргруководитель краевого провода Василий Савчак-Сталь. 18 ноября 1950 г. в Калушском районе проводилась операция с участием 300 солдат по ликвидации бункера руководства нового состава краевого провода «Запад-Карпаты». Среди погибших во время боя были: краевой проводник Ефрем, Слободян, Дар, Духович и другие руководители этого провода. В Станиславской области летом 1951 г. был обнаружен бункер Карпатского провода ОУН. Одиннадцать часов войска держали схрон в окружении, вели переговоры с подпольщиками, надеясь взять их живьем. Переговоры вел лично полковник Костенко — начальник управления безопасности области. Но подпольщики отказались сдаться и застрелились. Среди погибших в бункере оказался руководитель краевого провода Николай Твердохлеб-Гром и его жена. В Дрогобычской области были полностью ликвидированы Дрогобычский окружной и Самборский надрайонный проводы, а также Стрелковский, Турковский, Бориславский, Старосамборский, Дублянский, Жидачевский, Крукеницкий районные проводы.[348]

Подполью ОУН-УПА был нанесен значительный урон. Тем не менее руководство МГБ СССР было недовольно работой Министерства госбезопасности Украины по выполнению указаний ЦК ВКП (б) о ликвидации националистического подполья в западных областях УССР. Министр госбезопасности СССР С. Игнатьев подчеркивал, что с 1 августа 1951 г. по 1 июля 1952 г. в Западной Украине «было провалено большое количество операций, в результате чего было упущено более 250 бандитов», за это же время органы МГБ потеряли убитыми и ранеными 112 человек. В июле 1952 г. вопрос о борьбе с оуновским подпольем стал предметом обсуждения на заседании политбюро ЦК КП (б) Украины, которое приняло решение о снятии с работы, исключении из партии и привлечении к уголовной ответственности нескольких офицеров МГБ. Министру госбезопасности М. Ковальчуку был объявлен выговор, его заместители Поперека и Шевченко тоже получили выговоры и были сняты с занимаемых должностей.[349]

Вооруженное подполье несло огромные потери, но оно не сдавалось. В октябре 1952 г. отмечалась десятая годовщина существования УПА. В этой связи командующий УПА В. Кук издал специальный приказ. К юбилейной дате был выпущен «Альманах», в котором кроме статей и воспоминаний публиковались также списки награжденных бойцов и командиров УПА и членов подполья. Отдельные небольшие группы повстанцев продожали борьбу еще несколько лет. Между ними рвались последние связи, а главное командование уже не могло координировать их деятельность. 23 мая 1954 г. во время следования из Подолии на Волынь был схвачен Василий Кук-Коваль — последний главнокомандующий УПА. По данным органов госбезопасности последняя боивка вооруженного подполья была ликвидирована в Карпатах в 1956 г.

Ареной кровавой борьбы стала огромная территория, по крайней мере, 10 областей общей площадью в 150 тысяч квадратных километров, на которой проживало 15 миллионов населения. ОУН-УПА также вела активные действия на украинских этнических землях, которые отошли к Польше. Происходившие в Западной Украине события приобрели значительные масштабы, им были присущи некоторые характеристики гражданской войны. Целью борьбы, которую вела ОУН-УПА, являлось «создание на местах под руководством ОУН нелегальной национально-государственной структуры, которая могла бы противостоять органам советской власти. Почти на всей территории, где действовало оуновское подполье и отряды УПА, фактически было двоевластие (подполье ОУН и советы)».[350]

В западноукраинском регионе разыгралась большая трагедия, жертвами которой стали сотни тысяч людей. Как видно из докладной записки секретаря ЦК КП Украины Н. Подгорного от 25 сентября 1956 г., направленной в ЦК КПСС, на протяжении 1944–1956 гг. было убито более 150 тысяч повстанцев. А еще около 104 тысяч участников ОУН-УПА и «других националистических элементов» — арестовано.[351] Очевидно, в это число входило и много людей, которые не брали в руки оружия, но были заподозрены как такие, кто или помогал «лесным братьям», или просто симпатизировал им. К этому следует добавить сотни тысяч людей, высланных на спецпоселения в Казахстан, Сибирь, Коми и другие северные регионы без суда и следствия — в «качестве ответных мер на бандитские проявления». Находясь в ссылке и концлагерях, члены ОУН-УПА не прекращали борьбу с режимом (см. «Державність», 1992, № 3, с. 73–77).

Большие жертвы были и с другой стороны. В боях с повстанцами погибло около 30 тысяч энкаведистов, красноармейцев и бойцов «истребительных» отрядов. Пали жертвами десятки тысяч мирного населения: преимущественно — партийные, советские и комсомольские работники, местные активисты, председатели сельсоветов и колхозов, агитаторы и депутаты разных уровней, специалисты народного хозяйства. Гибли ни в чем неповинные люди, в том числе и дети. В некоторых областях Западной Украине по инициативе общественности были организованы выявление и поименный учет жертв. По некоторым данным в Волынской области установлено 25700 жертв, в Ровенской — 27000, Львовской — свыше 40000.[352] Нет сомнения, что многих из них ликвидировала служба безопасности УПА. Но, как мы уже знаем, много местного населения погибло и от рук советских органов безопасности, ложных отрядов и спецгрупп, которые, маскируясь под украинских повстанцев, чинили страшные преступления, чтобы скомпрометировать УПА в глазах местного населения, подорвать к ней доверие.

Много преступлений, которые совершались на западноукраинской земле, не имели никакого отношения к ОУН-УПА. Они на совести тех, кто был послан бороться против повстанцев и подпольщиков, то есть НКВД-НКГБ. Но эти преступления обычно перекладывались на бандеровцев, хотя имена совершивших преступления были известны партийным и советским органам. Так, в закрытом постановлении Тернопольского обкома партии от 23 ноября 1944 г. констатировалось, что 22 октября 1944 г. в селе Кривеньке, находясь в нетрезвом состоянии, майор Полянский и младший лейтенант Молдаванов расстреляли ни в чем не виновных граждан в возрасте от 60 до 80 лет в количестве 10 человек и сожгли 45 домов с надворными постройками и домашним имуществом и большим количеством хлеба. Среди убитых пять семей — красноармейские… Из 45 сожженных домов около 20 — красноармейские.[353] Подобным образом расправился с семьей красноармейца Парфенюка участковый уполномоченный Порицкого района Волынской области Воротников. Расстреляв шесть человек, он поджег дом и сарай Парфенюка. Возвратясь в районный центр, Воротников объяснил, что «якобы из дома Парфенюка в него стреляли бандиты».[354] Дикую расправу устроили энкаведисты и «ястребки» в селе Любань Малый. В день Рождества 7 января 1945 г. они сожгли 35 домов и несколько десятков человек.

Факты нарушений законности и преступлений, совершенных органами госбезопасности и партийными работниками, постоянно назывались на совещаниях по борьбе с ОУН-УПА. На совещании во Львовском обкоме партии 20.02.1945 г. в присутствии Хрущева выступающие говорили, что очень вредит авторитету партии то, что много партработников, которые ездят в села, там плохо себя ведут: нарушают законность, издеваются над крестьянами и даже «стреляют в невинных людей». На совещании в Дрогобычском обкоме первый секретарь обкома Алексеенко говорил: «У нас есть такие, что в порядке мести безрассудно расстреливают людей. Это не наш метод… Надо помочь семьям, которые пострадали от бандеровцев и от наших дураков». На этом же совещании в Дрогобыче приводились примеры преступных действий начальника Подбугского райотдела НКВД Кабакова, который в селе Кропивник лично расстрелял две семьи и поджег их дома. Среди нарушителей законности в западных областях назывались: начальник Николаевского райотдела НКВД Алексеев, секретарь Каменка-Бугского райкома партии Ахтырский, секретарь Каменка-Бугского райкома комсомола Демянцов, секретарь Дрогобычского обкома партии Богданов, старший устроитель райземотдела Каменка-Бугского района Добровольский, который на глазах у матери изнасиловал ее пятнадцатилетнюю дочь.[355]

Преступления совершали не только отдельные должностные лица, но даже подразделения войск НКВД. Так, например, в начале 1946 г. председатель Подгаевецкого райисполкома Тернопольской области Рыбальченко информировал Н. Хрущева о грабежах и убийствах, совершенных энкаведистами. Он сообщал, что военнослужащие воинской части, которой командовал Шоломков в Подгайцах «разрушили 30 домов, забрали окна, двери, развалили печки, опустошили совершенно город».[356]

Некоторое представление о количестве такого рода злоупотреблений и преступлений может дать приводимая в современных публикациях статистика. За 11 месяцев 1945 г. военными трибуналами западных областей УССР было рассмотрено 237 дел о «нарушениях революционной законности». По ним осуждено 326 работников органов НКГБ и НКВД. Данные органы стали выходить из — под контроля партии. Прокурор УССР Руденко докладывал Хрущеву о преступных действиях сотрудников правоохранительных органов относительно населения. Среди преступивших закон назывались: начальник райотдела милиции Белаш, участковый милиционер Левченко и другие. Дело зашло так далеко, что в 1945 г. политбюро ЦК КП (б) У было вынуждено принять постановление «О фактах грубых нарушений советской законности в западных областях УССР». В нем отмечалось наличие «вопиющих фактов» беззакония, а от обкомов партии и органов внутренних дел требовалось принять «немедленные меры к устранению указанных недостатков».[357] Но на деле мало что изменилось к лучшему. Все эти «нарушения» считались мелочью в сравнении с тем благом, которое принесла советская власть в западноукраинский регион. Выступая на совещании секретарей обкомов партии по пропаганде член политбюро ЦК КП (б) Украины Д. З. Мануильский демагогически утверждал: «Мы пришли в Галичину, мы имеем недостатки и, вероятно, их много (кое-где красноармеец поведет себя не так, как надо, — это мелочь, где-то наш районный работник иногда выпьет и скомпрометирует нас — это все мелочи). Но мы пришли, имея с собой программу социалистической индустриализации».[358]

В борьбе против ОУН-УПА советские структуры использовали любую возможность, в том числе и голод 1947 г. Органы безопасности внедряли в группы голодающих, направляющиеся из центра Украины в западные области, своих агентов и разведчиков, которые собирали сведения о настроениях населения, о местах нахождения повстанцев и подпольщиков. Были также и провокаторы, которые пытались настроить западноукраинское население против приезжих. Так, например, 29 июня 1947 г. в селе Бунив Краковецкого района был пойман агент Емельян Войцов, группа которого должна была под видом голодающих совершить теракты против местного населения, а также убивать голодающих под маской украинских повстанцев. Группа Войцова успела убить несколько жителей сел Наконечное и Селиська, а также одну девушку из голодающих. В каждом случае агенты НКВД позволяли некоторым намеченным для убийства жертвам бежать, чтобы «случайно спасшиеся» могли рассказать о бесчинствах бандеровцев.[359]

В декабрьской блокаде 1945 г. районов Гоща, Межиречье, Корец на востоке Ровенской области органы НКВД применили новый метод: отправили в села отряды провокаторов под видом украинских повстанцев, которые делали налеты на села и хутора и беспощадно грабили население, издевались над людьми за то, что «недостаточно» поддерживают УПА. Подпольная сеть бандеровцев чаще всего успевала предупреждать население о настоящем лице ложных «отрядов» повстанческой армии. Тогда НКВД бросал свои подразделения против собственных ложных отрядов, чтобы доказать населению, что в данном случае имеет дело с настоящими отрядами УПА.[360]

Очень скоро спецотряды и спецгруппы НКВД были созданы по всей Западной Украине, их количество достигло 150. Только в Тернопольской области спецгруппы «перелицованных» лишили жизни около трех тысяч человек. За эти «заслуги» многие энкаведисты были удостоены высоких наград, а майора Соколова представляли к званию Героя Советского Союза. Начальник Коломыйского райотдела госбезопасности подполковник Захаров даже фотографировался со своими «героями» после очередной операции.[361]

Уже в годы независимости Украины стала достоянием гласности докладная записка военного прокурора войск МВД Украинского округа полковника юстиции Кошарского, направленная 15 февраля 1949 года на имя Н.С. Хрущева.[362] В ней идет речь о фактах «грубого нарушения советской законности в деятельности т. н. спецгрупп МГБ». Прокурор сообщал, что «Министерством Госбезопасности Украинской ССР и его Управлениями в западных областях Украины, в целях выявления вражеского украинско-националистического подполья широко применяются т. н. спецгруппы, действующие под видом бандитов «УПА». Этот весьма острый метод оперативной работы, если бы он применялся умно, по-настоящему конспиративно и чекистски подготовленными людьми, несомненно, способствовал бы скорейшему выкорчевыванию бандитского подполья.

Однако, как показывают факты, грубо провокационная и неумная работа ряда спецгрупп и допускаемые их участниками произвол и насилие над местным населением не только не облегчают борьбу с бандитами, но, наоборот, усложняют ее, подрывают авторитет советской законности и, бесспорно, наносят вред делу социалистического строительства в западных областях Украины».

Далее военный прокурор приводит примеры преступной деятельности спецгрупп, которые работали «под бандеровцев». Вот один из них: «В марте 1948 г. спецгруппа, возглавляемая агентом МГБ «Крылатым», дважды посещала дом жителя с. Грицки, Дубровицкого района, Ровенской области — Паламарчука Гордея Сергеевича, 62 лет, и, выдавая себя за бандитов «УПА», жестоко истязала Паламарчука Г.С. и его дочерей Паламарчук А.Г. и Паламарчук З.Г., обвиняя их в том, что якобы они «выдавали органам МГБ украинских людей». «Крылатый и участники его группы подвергли пыткам Паламарчук А.Г. и Паламарчук З.Г., подвешивали, выливали им в нос воду и, тяжко избивая, заставили Паламарчук А.Г. и Паламарчук З.Г. дать показания, что они с органами МГБ связаны не были, а, наоборот, были связаны с участниками украинского националистического подполья…

На основании полученных таким провокационным путем «материалов» 18 июля 1948 г. Дубровицким РОМГБ Паламарчук З.Г и Паламарчук А.Г. были арестованы, при чем, как заявили арестованные, сотрудники райотдела МГБ во время допросов их также избивали, заставляли продолжительное время стоять на ногах и требовали, чтобы они дали показания о связях с бандитами».

Полковник Кошарский делает вывод, что действия так называемых спецгрупп носят «ярко выраженный бандитский антисоветский характер» и они не могут быть оправданы никакими оперативными соображениями. Реакцией на докладную записку военного прокурора стало постановление политбюро ЦК КП (б) Украины. От Министерства государственной безопасности и военной прокуратуры требовалось «тщательно расследовать все факты грубого нарушения советской законности, а виновных, допустивших их, строго наказать».[363]

Чтобы запугать местное население, карательные органы нередко устраивали в селах и городах публичные пытки и казни повстанцев, на которые сгоняли даже детей. А жестокость, понятно, порождала жестокость. Националистическая служба безопасности тоже не очень церемонились с заподозренными в прислужничестве советской власти или измене. Таким образом, смерть носилась по замкнутому кругу, унося все новые и новые жертвы.

Почти десять лет после изгнания гитлеровских оккупантов с украинской земли ОУН-УПА боролась за осуществление своих целей. В это время С. Бандера, Я. Стецько. Л. Ребет и другие лидеры националистов находились за границей. В 1945 г. Бандера и Стецько были избраны членами бюро Провода ОУН. С 1946 г. Стецько являлся председателем Антибольшевистского блока народов, а Бандера с 1947 г. по 1959 г. возглавлял Провод ОУН. Органы государственной безопасности СССР не упускали из поля свого зрения лидеров украинских националистов. В 1957 г. агент КГБ Б. Сташинский убил Л. Ребета, а 15 октября 1959 г. в Мюнхене он убил С. Бандеру. Я. Стецько, возглавивший ОУН в 1968 г., умер в Мюнхене в 1986 г.

Анализ событий, происходивших в западных областях Украины в послевоенные годы, позволяет сделать вывод, что в этом регионе разыгралась кровавая драма, носившая отдельные признаки гражданской войны. Хотя советские войска на своих знаменах несли лозунги свободы, социализма, интернационализма, однако в представлении широких слоев населения Западной Украины при приближении «советов» возникли более реальные картины недалекого прошлого: принудительная советизация, сопровождаемая массовыми репрессиями, депортациями, разжиганием «классовой борьбы». ОУН-УПА при поддержке западноукраинского населения оказывала советскому строю фанатичное, хотя и бессмысленное, сопротивление, которое продолжалось около десяти лет. Действия националистов по организации сопротивления советской власти дорого обошлись населению. Оно страдало как от насилия со стороны властей, так и от репрессий со стороны оуновцев. Террор советских властей против населения подталкивал ОУН-УПА к ожесточенному сопротивлению. Террор, развязанный оуновцами против части своего же народа, развеивал у людей последние иллюзии относительно целей ОУН-УПА.

В современной Украине нет более острой в своей дискуссионности проблемы, чем проблема ОУН-УПА. Она является чрезвычайно сложной, запутанной, политизированной, противоречивой и болезненной. Отношение к этой проблеме разделяет политические партии, парламент, нацию. В течение всего послевоенного периода советская пропаганда всеми средствами старалась изобразить крупномасштабное оуновское движение в Западной Украине только как террористическую акцию ОУН-УПА, тщательно замалчивая сущность, причины возникновения и цели ОУН-УПА. Только в наше время, когда Украина обрела независимость, когда все более доступными становятся архивные документы того времени, складывается благоприятная ситуация для воссоздания этой сложной страницы украинской истории ХХ века.

Изучение и анализ опубликованных в последние годы документов, научной и мемуарной литературы по истории ОУН-УПА позволяют сделать некоторые выводы.

Прежде всего, нужно отметить, что ОУН являлась мощной, решительно настроенной организацией, которая с момента своего возникновения всеми возможными средствами повела борьбу против польского режима за освобождение западноукраинских земель и создание УССД. В то же время в рядах ОУН не было единства по вопросу выбора тактики, что в итоге привело к расколу организации на две непримиримые группировки. Соперничество между ними и их лидерами подрывало авторитет организации и ставило под сомнение возможность оуновского движения достичь поставленной цели. Часть населения Западной Украины отрицательно относилась к радикальным методам борьбы, которые использовала националистическая организация.

Обе националистические группировки определились в своем отношении к предстоящей войне между Германией и СССР и готовились к ее началу. В первые дни Великой Отечественной войны ОУН-Бандеры провозгласила создание самостоятельного Украинского государства, что было встречено крайне отрицательно фашистскими оккупантами. Репрессиям были подвергнуты руководители ОУН-Б, а потом и рядовые члены организации. То, что произошло с бандеровцами в первые месяцы войны, заставило их вносить коррективы в свою тактику: они приступили к созданию подполья.

В годы Великой Отечественной войны деятельность ОУН охватывала всю Украину. Националистическое подполье было создано и действовало не только на украинских территориях, но и в ряде городов Европы, в том числе и в Германии. Находясь на нелегальном положении, националисты пропагандировали идею создания Украинского государства, пытались вдохновить население на массовую борьбу за осуществление этой идеи. Но только в западноукраинском регионе их деятельность получила поддержку, усилия подполья ОУН на Левобережной Украине видимых результатов не дали.

С начала оккупации украинских земель фашистами на территории Западной Украины началось создание вооруженных формирований. Возникновение этих подразделений было связано с деятельностью оуновских группировок и республиканцев, конфронтация между которыми приводила к кровавым столкновениям и немалым человеческим жертвам. В итоге бандеровская фракция ОУН одержала верх над своими оппонентами, создала УПА и возглавила вооруженную борьбу.

В период фашистской оккупации бойцы украинских воинских формирований, не считавшие себя гражданами СССР, воевали с советскими партизанами, польским населением, участвовавшим в террористических действиях против украинцев, а также с гитлеровцами. УПА боролась на своей родной земле, защищала свои дома, родителей и детей, и в зависимости от обстановки вырабатывала тактику в отношении своих противников. Ведя с ними переговоры, на заключительном этапе битвы за Украину, националисты сблизились с фашистами и отношения между ними приобрели характер союзнических.

В годы войны УПА заявляла, что ведет борьбу «на два фронта», но она не имела шансов на победу в борьбе даже с одним противником, тем более с двумя. Потому одновременная война с оккупантами и с партизанами была бесперспективна. Подрывая силы одного противника, оуновцы этим укрепляли позиции другого и наоборот. При этом они в обоих случаях исчерпывали собственные силы.

Поражение Германии приближало поражение украинского националистического движения. Однако все свидетельствовало, что и победа Германии не была бы для Украины счастливым исходом. Таким образом, уже в ходе войны оуновцы могли прийти к выводу, что их борьба за создание УССД имела призрачную перспективу. Тем более, что ни Германия, ни Советский Союз не поддерживали идею создания независимого Украинского государства. Но это не означало, что оуновцы не должны были начинать борьбу.

Курс ОУН-УПА на оказание массового сопротивления советской власти дорого стоил населению Западной Украины. Такая ситуация дала основания карательным органам на полную мощь использовать свои неограниченные возможности. Действия против ОУН-УПА безосновательно применялись и против значительной части населения, которое не имело отношения к националистическому движению. Жертвами репрессий стали десятки тысяч мирных граждан. Такие действия в отношении населения не могли оправдать даже ссылки на то, что территория Западной Украины входит в прифронтовую полосу.

Политика коммунистической партии и правительства в западных областях Украины во второй половине 40-х — первой половине 50-х годов была направлена на быстрое нивелирование специфики региона, форсированное втягивание западноукраинских земель в общереспубликанское и общесоюзное русло хозяйственной и общественной жизни. При этом органы власти прибегали к типично сталинским, чрезвычайным методам реализации социально — экономических заданий. Повсеместно имели место серьезные перегибы в кадровой политике. Руководящие и ответственные работники, которые подбирались преимущественно в других областях УССР и даже за ее пределами, далеко не всегда были надлежащим образом подготовлены к работе в Западной Украине. К тому же их ориентировали на использование жестких командно-нажимных методов, а местную среду рассматривать как однозначно враждебную.

Репрессивная политика властей подталкивала ОУН-УПА к ожесточенному сопротивлению. Националистические структуры смогли оказывать его так долго благодаря большой численности своего подполья и поддержке со стороны населения.

Деятельность ОУН-УПА является одним из противоречивых явлений в истории Украины ХХ века. Ординарными подходами, однозначными оценками — от сплошной апологии до полного отрицания, — как это имело и еще имеет место в обществе, оно охарактеризовано быть не может. Следует, прежде всего, учитывать чрезвычайно сложные политические условия формирования этого движения и то, что ему приходилось противостоять более мощным силам, а также то, что повстанческие массы были далеко не однородными. Среди идейных борцов нередко встречались случайные люди, которых мало волновали идеи и цели ОУН, а больше — собственные корыстные интересы.

Отрицательно влиял на движение и тот фактор, что высшее руководство его не было осведомленным в реальной обстановке в Украине, потеряло связь с ее населением, все больше полагалось на силовые методы в отношениях с рядовыми участниками движения. Потому нельзя отождествлять широкие массы участников ОУН-УПА с ее руководством.

ОУН и УПА действовали в тоталитарную эпоху 30 — 50-х годов, оуновцам приходилось бороться против тоталитарных сил, и потому националисты бандеровской группировки сделали ставку на использование радикальных методов борьбы. Бандеровцы готовы были пролить реки крови ради завоевания свободной Украины. При этом они не хотели признавать, что их тактика не приведет к осуществлению намеченной цели и не сделает жизнь простого народа счастливой. Со своей стороны тоталитарные силы исповедовали свой принцип: «Если враг не сдается, его уничтожают». Последствия этого противостояния были ужасными: ненависть питала взаимную ненависть, месть порождала месть, жестокость вызывала жестокость.

Сегодня можно спорить по поводу того, кто именно виноват в том, что украинское общество в годы Второй мировой войны и после ее завершения оказалось расколотым, и украинцы были вынуждены убивать друг друга. Одновременно нельзя не согласиться с тем, что в Западной Украине велась борьба с признаками гражданской войны. Противостояние в 40-50-е годы, кроме колоссальных человеческих потерь, породило, по сути дела, и гуманитарную катастрофу — рост взаимного недоверия западноукраинского и восточноукраинского населения, распространение жажды мести, клеветы, других аморальных явлений, последствия которых ощутимы и поныне.

Полвека, минувшие после тех событий, — время вполне достаточное, чтобы начать путь к взаимопониманию, примирению и единству украинского общества. В Украине звучат предложения относительно признания ОУН-УПА воюющей стороной против фашизма во Второй мировой войне. Авторы этих предложений приводят пример Польши и стран Балтии, где уже давно решили эту больную проблему, залечив, таким образом, социальные, духовные и моральные раны своих соотечественников.

Но рассчитывать, что примирение может произойти в ближайшее время, вряд ли возможно. В среде ветеранов Великой Отечественной войны и ветеранов ОУН-УПА еще присутствует тенденция к сохранению противостояния. Обе стороны выдвигают условия такого примирения. Так, участники Всеукраинского собрания Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы заявляли, что выступают за примирение с «бывшими участниками ОУН-УПА». Но «при непременном условии их отмежевания от наследия бандеровского национал-экстремизма и осуждения его преступлений… Политика и организация ОУН-УПА, как таковые, как национал-фашизм, не могут быть реабилитированы». В свою очередь ветераны ОУН-УПА настаивают на том, чтобы их борьба была признана справедливой, а они были приравнены в правах к участникам Великой Отечественной войны.

Требования ветеранов ОУН-УПА прозвучали после того, как Верховный Совет Украины 22 октября 1993 г. принял Закон «О статусе ветеранов, гарантиях их социальной защиты». В соответствии с этим Законом к ветеранам войны, на которых распространяются гарантии социальной защиты, относятся «войны Украинской повстанческой армии, которые принимали участие в боевых действиях против немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированной территории Украины в 1941–1944 гг., которые не совершали преступлений против мира и человечества и реабилитированны в соответствии с Законом Украины «О реабилитации жертв политических репрессий в Украине». Как видим, одного этого положения еще недостаточно, чтобы решить данную проблему.

Участников кровавой драмы, которая разыгралась в Западной Украине, с каждым годом становиться все меньше, но за ними стоят их дети, внуки и правнуки. Задача общества заключается в том, чтобы не допустить заимствования настроений старшего поколения, не допустить продолжения эстафеты враждебности.

БАНДЕРА Степан (1909–1959) — политический деятель. Родился в с. Угринов Калушского уезда на Галичине в семье священника. Образование получил в Стрийской гимназии и в агрономической школе Львовской Политехники. С 1927 г. входил в состав Украинской военной организации (УВО). В ОУН вступил в 1929 г., а с 1933 г. возглавлял ее на территории Западной Украины. В 1934 г. был приговорен польским судом к смертной казни, замененной на пожизненное заключение. На свободу вышел в начале Второй мировой войны. В феврале 1940 г. со своими единомышленниками создал Революционную фракцию ОУН, а в 1941 г. стал руководителем Провода ОУН-Б. Накануне Великой Отечественной войны организовывал походные группы и подготовил Акт 30 июня 1941 г. провозглашения Украинского государства. За отказ аннулировать этот Акт был арестован фашистами и до осени 1944 г. находился в концлагере Заксенхаузен. В немецком лагере Аушвиц в 1942 г. были замучены два брата С. Бандеры. В послевоенные годы находился за границей и руководил борьбой украинских националистов против советской власти. В 1947 г. Бандера был избран председателем Провода ОУН. 15 октября 1959 г. убит в Мюнхене агентом советских спецслужб Б. Сташинским.

БОРОВЕЦ Тарас (псевдоним — Бульба; 1908–1981). Один из руководителей повстанческого движения в Западной Украине. В июле 1941 г. с разрешения немцев создал вооруженное формирование «Полесская Сечь», которое вело зачистку Полесья от подразделений Красной Армии, оказавшихся в тылу гитлеровских войск. Под давлением бандеровцев часть отрядов Боровца прекратила свое существование, а оставшиеся были преобразованы в Украинскую Революционную Армию. В 1944 г. Боровец был заключен в концлагерь Заксенхаузен. После окончания войны находился в эмиграции, издавал журнал «Меч і воля» (1951–1953 гг.). Написал воспоминания «Армія без держави».

ГРАБЕЦ Емельян (псевдонимы — Батько, Вовк; 1911–1944) — военный деятель, член ОУН-Б. В 1935–1936 гг. отбывал заключение в польском концлагере Береза Картузская, а в 1939 г. находился в тюрьме. Участник походных групп ОУН-Б (1941 г.), областной руководитель ОУН Ровенской и Каменец-Подольской областей (1941–1943 гг.), руководитель Генеральной Округи на восточных украинских землях (1943–1944 гг.). Командовал УПА-Юг. Погиб в бою с войсками НКВД.

ГРИЦАЙ Дмитрий (псевдонимы — Перебийнис, Палий; 1907–1945) — военный деятель. Активный член ОУН с 1929 года, был узником польских тюрем и концлагеря Береза Картузская. Являлся командиром старшинской школы, в которой велась подготовка командных кадров для УПА, редактировал учебники по военному делу. В 1944 г. Грицай возглавлял главный штаб повстанческой армии. При переходе границы в 1944 г. был схвачен чешскими пограничниками и покончил жизнь самоубийством в тюрьме.

КАНДЫБА Олег (псевдоним — Ольжич; 1907–1944). Политический деятель, поэт и публицист. Родился в Житомире. Образование получил в Карловом университете (Прага). В ОУН вступил в 1929 г. Издал несколько сборников стихов. С 1937 г. возглавлял отдел культуры в Проводе ОУН. После раскола ОУН являлся активным деятелем мельниковской группировки. В 1941 г. принимал участие в организации Украинской Национальной Рады в Киеве. В 1944 г. возглавил ОУН-М в оккупированной части Украины. В мае 1944 г. был арестован гестапо во Львове и помещен в концлагерь Заксенхаузен, где и погиб.

КЛЫМИВ Иван (псевдоним — Легенда; 1909–1942) — военный деятель, член ОУН-Б. В 1932–1937 гг. был узником польских тюрем и концлагеря Береза Картузская. Участвовал в создании сети ОУН на Волыни, прошел подготовку на военных курсах ОУН в Кракове в 1939–1940 гг. Клымив был назначен министром политической координации в правительстве Украинского государства, провозглашенного 30 июня 1940 г. во Львове. В 1941–1942 гг. входил в руководящее ядро ОУН-Б. Осенью 1942 г. замучен гестаповцами во Львове.

КЛЯЧКИВСКИЙ Дмитрий (псевдонимы — Охрим, Клим Савур и др.; 1911–1944) — военный деятель, член ОУН-Б. Политзаключенный польских (1937 г.) и советских тюрем (1939–1940 гг.). В 1939–1940 гг. возглавлял деятельность юношеских организаций ОУН Станиславщины. Клячкивский входил в состав руководства ОУН-Б, являлся одним из создателей и первым командующим УПА. После назначения командующим УПА Р. Шухевича-Чупринки, Клячкивский в звании майора возглавил УПА-Север (1944 г.). Погиб в бою с войсками НКВД.

КОНОВАЛЕЦ Евгений (1891–1938) — военный и политический деятель. Учился во Львовском университете, занимался общественной работой в «Студенческом союзе» и «Просвите». В 1910 г. был под судом за участие в борьбе за создание украинского университета во Львове. Во время Первой мировой войны воевал в составе австро-венгерской армии и в апреле 1915 г. попал в русский плен. В 1917 г. тайно перебрался из Царицына в Киев. Сечевые Стрельцы под командованием Коновальца в 1918 г. активно участвовали в восстании против гетмана П. Скоропадского. В армии УНР полковник Коновалец командовал дивизией, корпусом, армейской группой. В 1920 г. он инициировал создание УВО, а в 1929 г. — ОУН, которую возглавлял до 1938 г. Убит советским агентом в Роттердаме.

ЛЕМИК Николай (1915–1941). Студент Львовского университета. В 1933 г. добровольно согласился совершить убийство советского дипломата во Львове. Был приговорён к смертной казни, которую заменили пожизненным заключением. На свободу вышел в 1939 г. после поражения Польши. В 1941 г. возглавлял походную группу ОУН. Погиб в г. Миргород на Полтавщине.

МАРТИНЕЦ Владимир — политический деятель, журналист и публицист. Участвовал в работе нелегальных студенческих организаций во Львове. С 1927 г. входил в руководящее ядро УВО, участвовал в создании ОУН и с 1929 г. по 1941 г. являлся членом ее Провода. Редактировал печатные органы ОУН: «Сурма» (1927–1933 гг.), «Розбудова Нации» (1928–1934 гг.), «Українське Слово» (1934–1940 гг.). Руководил структурами ОУН в Западной Украине, был узником польских, советских и немецких тюрем. После окончания Второй мировой войны Мартинец жил и работал в эмиграции, он написал ряд книг, посвященных истории УВО и идеологии национализма.

МЕЛЬНИК Андрей (1890–1964) — военный и политический деятель. В 1914–1916 гг. — командир сотни Сечевых Стрельцов в составе австро-венгерской армии. Участвовал в Первой мировой войне, в 1917 г. бежал из русского плена. Вместе с Коновальцем полковник Мельник в 1918 г. командовал частями стрельцов во время антигетманского восстания. В 1919 г. являлся начальником штаба армии УНР. Самое активное участие принимал в создании УВО. В 1924–1928 гг. находился в польской тюрьме. После гибели Коновальца возглавлял Провод ОУН, а после ее раскола возглавлял ее умеренное крыло (ОУН-М). Мельник был сторонником тесного сотрудничества с немцами и рассчитывал на их помощь в деле создания самостоятельного Украинского государства. В годы войны находился в эмиграции. С января по октябрь 1944 г. был узником концлагеря Заксенхаузен. В 1959 г. выдвинул идею создания Украинского мирового конгресса и Всемирного союза украинцев. Умер в Люксембурге.

МИРОН Дмитрий (псевдоним — Орлик; 1911–1942). Учился во Львовском университете, член ОУН с 1929 г. Работал в редакции газеты «Юнак». С 1933 г. по 1938 г. находился в заключении. В 1938 г. стал членом краевой экзекутивы ОУН и занимался идеологической работой. В 1940 г. занимал пост краевого проводника ОУН. Подготовил книгу «Ідея і Чин України». Принимал участие в деятельности походных групп. В Киеве организовал краевой Провод ОУН и возглавил его. Погиб в Киеве.

РЕБЕТ Лев (1912–1957) — политический деятель, публицист, правовед. С 16 лет — член подпольной УВО, в ОУН вступил в 1929 г. Образование получил на юридическом факультете Львовского университета. За активную деятельность в революционной группе Бандеры трижды отбывал заключение в польских тюрьмах. Во время войны находился в концлагере Освенцим. С 1945 г. жил в Мюнхене и работал в Проводе Украинской Головной Вызвольной Рады (УГВР) за границей. После разрыва оппозиции с Бандерой в феврале 1954 г. возглавил фракцию заграничной части ОУН, а после изменения ее названия, на «ОУН за границей», стал председателем ее Политического Совета. Ребет писал научные труды по политологии, социологии и праву, редактировал журнал «Самостійна Україна». Убит советским агентом Б. Сташинским.

СЕНЫК Емельян (псевдонимы — Грыбивский, Канцлер, Урбан; 1891–1941). Родился в Галичине, в 1927 г. уехал за границу. Являлся одним из организаторов УВО и ОУН, входил в состав высшего руководства организации националистов. Осуществил поездки в США, Канаду и Южную Америку для оказания помощи в создании националистических организаций. Занимался созданием походных групп ОУН-М и руководил их работой. Убит в Житомире в августе 1941 г.

СИДОР Василий (псевдонимы — Шелест, Кравс, Лисовык, Вышитый; 1910–1949) — военный деятель, член ОУН-Б. Учился в школе подхорунжих польской армии. Политзаключенный польских тюрем в 1935, 1937–1939 гг. занимался созданием боевых групп, преподавал на военных курсах ОУН в Кракове. В 1941–1942 гг. служил в батальоне «Нахтигаль». С лета 1943 г. Сидор занимал руководящие должности в УПА: командир УПА-Запад (1944–1949 гг.), заместитель командующего УПА (1946 г.). С 1947 г. он являлся членом Провода ОУН, руководителем ОУН Карпатского края, генеральным судьей ОУН. Погиб в бою.

СТАРУХ Ярослав (псевдонимы — Синий, Стяг; 1910–1947). Член ОУН с 1929 г. Учился во Львовском университете. Являлся сотрудником и редактором подпольных печатных изданий ОУН. В 1935 г. вошёл в состав руководства ОУН Северо-Западных украинских земель. Был узником польских тюрем. В 1941 г. входил в состав правительства Я. Стецько и являлся членом Провода ОУН. В 1942 г. арестован гестапо и был освобождён из львовской тюрьмы боевиками ОУН. Старух являлся организатором подпольной радиостанции «Вільна Україна». В 1945–1947 гг. руководил украинским националистическим движением в Закерзонье. Погиб в бою с польской полицией.

СТЕЦЬКО Ярослав (1912–1986) — политический деятель. Родился в Тернополе, образование получил в Краковском и Львовском университетах. С 1932 г. — активный член ОУН, несколько раз оказывался в польских тюрьмах. Он являлся одним из руководителей ОУН-Б, организовал провозглашение Акта 30 июня 1941 г. во Львове. Возглавлял правительство, созданное националистами. За отказ аннулировать данный Акт был брошен в концлагерь «Заксенхаузен», в котором находился до осени 1944 г. С 1945 г. — член бюро Провода ОУН, а с 1946 г. — председатель Антибольшевистского блока народов. Входил в число основателей и руководителей мировой антикоммунистической лиги. В 1967 г. написал книгу «30 червня 1941». Умер в Мюнхене.

СУШКО Роман (1894–1944). Родился на Львовщине в крестьянской семье. В 1912 г. окончил гимназию и поступил на юридическое отделение Львовского университета. Студентом второго курса вступил в отряд сечевых стрельцов, участвовал в Первой мировой войне. Находился в русском плену, а после революции командовал сотней и полком в армии УНР. Активный участник УВО и ОУН. Налаживал связи между Проводом ОУН и украинскими организациями за границей, создавал сеть ОУН в США. После раскола ОУН поддержал линию полковника Мельника. С начала Великой Отечественной войны полковник Сушко находился на нелегальном положении во Львове. Был убит во Львове в январе 1944 г. Убийца и причина убийства остались неизвестными.

СЦИБОРСКИЙ Николай (1897–1941) — деятель ОУН, теоретик украинского национализма. Родился в Житомире. Подполковник армии УНР. В 1929 г. завершил обучение в Украинской хозяйственной академии в Чехословакии и получил специальность инженера-экономиста. Участвовал в создании ОУН и входил в состав Провода. Постоянно печатался в националистических изданиях: «Розбудова Нації», «Сурма», «Українське Слово». Он принимал участие в разработке проекта Конституции Украинской Державы. Летом 1941 г. руководил походной группой ОУН-М. В августе 1941 г. был убит в Житомире.

ТЕЛИГА Елена (1907–1942) — поэтесса, политический деятель. Родилась в Петербурге. Училась на историко-филологическом факультете Украинского пединститута в Праге. Ее произведения печатались на страницах львовского журнала «Вісник» (1933–1939 гг.). Телига являлась активным участником походных групп ОУН-М, в оккупированном немцами Киеве возглавляла Союз писателей Украины и была редактором еженедельника «Литаври». В феврале 1942 г. расстреляна в Бабьем яру.

ХАСЕВИЧ Нил (1905–1950). Родился на Волыни к крестьянской семье, с детства был инвалидом. Образование получил в Варшавской академии искусств. Был участником международных выставок. С 1943 г. находился в подполье и работал в нелегальных изданиях ОУН и УПА, разработал эскизы наград УПА. Погиб в 1950 г.

ШУХЕВИЧ Роман (псевдонимы — Тарас Чупринка, Тур; 1907–1950) — военный деятель. В 1925 г. стал членом УВО, активно работал в ОУН. Подвергался преследованиям со стороны польских властей, с1934 по1937 г. находился в заключении. В конце 1938 г. нелегально перебрался в Закарпатье и участвовал в создании армии автономной Подкарпатской Руси. После раскола ОУН присоединился к бандеровской фракции, входил в руководящие органы ОУН-Б. В 1941 г. командовал батальоном «Нахтигаль», а потом служил в 201-м батальоне в Белоруссии. После ликвидации этого батальона бежал из-под охраны и вступил в УПА. Осенью 1943 г. возглавил командование УПА. В июле 1944 г. был избран председателем Генерального Секретариата и главным секретарем военных дел УГВР. Возглавлял борьбу отрядов УПА против советского строя в Западной Украине. Погиб в марте 1950 г. в бою возле Львова.

№ 1

Постанова конгресу українських націоналістів[364]

Український націоналізм є духовий і політичний рух, зроджений із внутрішньої природи Української Націі в час її зусильної боротьби за підстави й цілі творчого буття.

Українська Нація є вихідне заложення кожної чинности та метове назначення кожного прямування українського націолцізму.

Органічна зв’язаність націоналізму з нацією є факт природного порядку, і на ньому основано ціле розуміння істоти нації.

Нація є найвищий тип людської спільноти, що при найбільшій своїй психологічній та суспільній зрізничкованості має одну свою внутрішню форму, витворену на грунті подібного природнього стану, спільного пережиття історичної долі та невпинного змагання здійснятися в повноті силової натуги.

Внутрішня форма нації є основний чинник її динамічного тривання й разом із тим принцип синтетичного формування, який дає життю нації на протязі її історичного розвитку суцільну духову окресленість, зазначену в різних її конкретно-індивідуальних виясненнях. У цьому означенні внутрішня форма — це ідея нації, що основує та вможливлює її історичне ставання.

Історичне ставання — цей наглядний вираз постійної актуальності національної ідеї — вказує на безглядний ідеал нації, який полягає в її змаганні втриматися в системі світової дійсности в ролі безпосередньо-чинного підмету з найширшою сферою впливу.

На шляху до власного самоздійснення в формі найбільшої інтенсивности історичного значення, нація чисельно збільшує запас своїх біофізичних сил на поширеній рівночасно територіяльній базі; у цьому відношені відбувається в ній процес постійного переформлювання різних етнічних первнів у синтезу органічної національної єдности; з погляду цієї своєї чинности нація все перебуває в стані власного росту.

Найвидатнішим силовим засобом росту нації є її духова тугість, узмисловлена у витворених вартостях культури, що, з одного боку, затіснюють спійність нації, а з другого, простелюють їй шлях відосереднього впливу на оточення. Культура не є тільки чинником національної окремішности та її відборности назовні, але першим з-поміж чинників безпосередного значення на оточенні духової сили нації, за яким з більшим успіхом наступає цивілізаційне й політично-господарське його опанування.

Умовою, що забезпечує нації тривалу активну участь у світовому середовищі, є найбільш пристосована до всебічних інтересів національного життя політична організація, якою є суверенна держава.

Держава є зовнішня форма такої взаємочинности всіх діючих сил нації, яка відповідає основним її якостям і в той спосіб вможливлює нормальний її розвиток у всіх можливих виявленнях; держава — це стан кожночасної окреслености нації формою організованого співвідношення сил замкнених в органічну цілість-систему, відмежовану назверх як самостійна збірка одиниця.

Через державу стає нація повним членом світової історії, бо щолиш у державній формі свойого життя вона посідає всі внутрішні й зовнішні ознаки історичного підмету.

Державна форма життя найвимошніше потвержує конкретне узмістовлення чинного характеру національної ідеї, а тому першим природним прагненням нації є прикрити межі своєї державної виконности з цілим краєвидом свойого етнічного розпросторення, щоб таким чином державно оформити ввесь свій фізичний організм — цю найважливішу елементну підставу своєї будучності.

Для Української Нації в стані її політичного поневолення начальним постулятом є створення політично-правної організації, означеної: Українська Самостійна Соборна Держава.

Для створення, закріплення й розвитку держави необхідна засаднича умова: щоб держава була висловом національної істоти у спосіб найбільш творчої видатності всіх складових органів нації, отже виявляла систему організованої їх взаємочинности на засаді інтегралізму суспільних сил з їх правами й обов’язками відповідно до їх значення в цілості національного життя.

Український Націоналізм висновує для себе з провідних засад державної організації практичні завдання, підготовчі для здійснення державного ідеалу соборними зусиллями українців-державників, зорганізованих на принципах: чинного ідеалізму, моральної своєзаконности та індивідуального почину.

Першим зав’язком та переємником завдань українського націоналізму є покликана до життя Конгресом Українських Націоналістів Організація Українських Націоналістів, побудована на засадах всеукраїнства, надпартіиности й монократизму.

Форма української державної влади буде відповідати послідовним етапом державного будівництва України, а то національного визволення, державного закріплення розвитку.

У часі визвольної боротьби лиш національна диктатура, витворена в ході національної революції, зможе забеспечити внутрішню силу Української Нації та найбільшу її відпорність назовні.

Щолиш після відновлення державности, настане доба її внутрішнього порядкування та переходу до стану монолітного державного тіла. У цей переходовий час голова держави матиме за завдання підготувати створення найвиших законодатних органів на засаді представництва всіх організованих суспільних верств, з узглядненням відмінности окремих земель, що ввійдуть до складу Українскої Держави.

На чолі упорядкованої держави стане покликаний представницьким органом голова держави, що призначить виконавчу владу, відповідальну перед ним та найвищим законодатним тілом.

Основою адміністративного устрою Української Держави буде місцеве самоврядування; зокрема кожний край буде мати свій представницький законодатний орган, покликаний місцевими организованими суспільними верствами та свою виконавчу владу.

Українська Держава буде змагати до осягнення господарської самовистачальності нації, збільшення народнього майна та забезпечення матеріального благобиту населення, шляхом розбудови всіх галузей народнього господарства.

Господарське життя країни буде побудоване на основі співпраці держави, кооперації та приватного капіталу. Поодинокі ділянки народнього господарства будуть розділені між ними, будь стануть предметом їх рівночасного й рівнорядного діяння, у залежності від користности цього для цілости народнього господарства та для інтересів держави.

Інтересам народнього господарства України відповідає існування та розвиток селянського господарства.

Вивласнення поміщицьких земель без викупу, проведене в час революції на Сх. Україні, державна влада затвердить законом, якого силу поширить на всі землі Української Держави.

Державна влада зробить корективи в розподілі землі на Сході України, необхідні з огляду на стихійний, неупорядкований характер росподілу вивласнених земель у час революції.

Держава дбатиме про розвиток сільско-господарської виробности та про забеспечення благобуту селянства шляхом підтримання господарства.

Селянське господарство буде побудоване на праві приватної земельної власности, обмеженім державною регуляцією вільного продажу й купна землі, з ціллю запобігти в той спосіб надмірного зменшенню чи збільшенню земельних наділів.

Державна влада буде всебічно сприяти інтенсифікації селянських господарств та пристосування їх до ринків, буде підтримувати розвиток сільсько-господарської кооперації, давати сільському господарству дешевий продукційний кредит, та буде дбати про агрикультурну й агриосвітню справу та про забезпечення хліборобської продукції державним забезпеченням.

Лісові площі будуть вивласнені без викупу та передані державі, або органам самоврядування. Лише невеликі площі, непредатні до удержавлення й муніципалізації, будуть в руках приватних власників.

Аграрне перенаселення буде регульовано шляхом приміщення селянських рештків у національній продукції та відповідно проведеної колонізації.

Міські землі та нерухоме майно залишаться в руках приватної власности. Держава й орган самоврядування регулюватимуть міське будівництво та усуватимуть мешкальні кризи та й земельну спекуляцію шляхом скупчення в своїх руках відповідних регуляційних земельних фондів.

З метою усамостійнення народнього господарства та його всебічного розвидку, що зокрема диктують потреби державної оборони та конечність дати варстат праці лишком сільскої людності, держава буде сприяти упромисловленню країни.

Підприємства тих галузей промисловости, що є важливі для існування та оборони країни будуть удержавлені. Інші підприємства будуть залишені приватному капіталові поодиноких осіб і асоціяцій на основі вільної конкуренції та приватної ініціятиви. У випадках, визначених законом, держава матиме право першенства перед приватним капіталом у набутті співвласности приватних підприємств.

Держава дбатиме про раціоналізацію всіх родів промисловости, зокрема їх машинового урядження, та про підготування кадрів фахівців і технічних робітників, що задовольняли б вимоги сучасної техніки.

Для піднесення добробуту сільского господарства і для підготування фахових робітників для великої промисловості, держава буде сприяти розвиткові сільсько-господарської промисловости в формах виробничої кооперації.

Держава подбає про організацію виробницої та збутової ремісничої кооперації, підтримуючи ремісництво в межах, що відповідають сучасному характерові продукції та ринків.

Торговельні операції, як на внутрішньому так і на зовнішньому ринках, будуть розподілені між приватним капіталом, кооперацією і державою, яка то остання перебирає торгівлю виробами удержавленої промисловости та головні роди перевозу.

Маючи на увазі нормальний внутрішній процес обміну й розподілу, держава дбатиме рівночасно про забезпечення українським продуктам та виробам найвигідніших умов збуту на світових ринках, а для оборони національного господарства назовні вживатиме метод охоронного і сприяючого характеру та метод протекціоналізму, що знайдуть застосовання у формі мит та торговельних договорів.

Податкова систама буде сперта на засаді единого, рівномірного поступового й безпосереднього податку при залишенні обмеженої кількости посоредніх податків.

Держава дбатиме про розвиток банківництва в усіх галузях господарського життя. Емесійний банк буде установою найбільш незалежною від сутополітичних чинників та підлягатиме контролі з боку виконавчої влади та громадянства.

Справа регуляції державних боргів, що припадуть на українску державу, як частина боргів окупаційних держав, буде упорядкована за засадами справедливости й в рамках господорської спроможности.

Регулювання взаємовідносин поміж суспільними групами, зокрима право остаточного арбітражу в справах суспільних конфліктів, буде належати державі, яка дбатиме про співпрацю виробничих верств Українскої Нації.

Члени всіх суспільних груп будуть мати право коаліції, на основі якого вони будуть об’єднуватись у професійні огранізації з правом синдикалізування за територіяльним принципом і за галузями виробництва та матимуть своє представництво в огранах державної влади.

Працедавці і працівники матимуть право вільних персональних і колективних умов у всіх справах, що стосуються взаємних інтересів, у рамках законодавства та при контролі держави.

У приватних та державних промислових підприємствах будуть створені виробничі ради з представників підприємств, керівників та робітників, з правом взгляду й контролі техніки продукції.

У хліборобських, промислових і торговельних підприємствах будуть утворені ради працівників, як представничі органи для полагоджування справ працівників у взаємовідносинах їх із професійними спілками, працедавцями та державою. Зокрема вони укладатимуть сами або в порозумінні з професійними організаціями колективні умови, а в промислових підприємствах братимуть участь у виробничих радах.

Працедавці і працівники матимуть право вирішувати взаємні невзгоди шляхом третейських судів. На випадок недосягнення згоди за ними залишається право страйків та льокавтів. Остаточне залагодження конфліктів належатиме державним арбітражним урядам.

Нормальним днем праці буде 8-годинний день праці з тим, що, наскільки дозволять на це обставини, держава подбає про його скорочення.

Визнаючи засадничо волю праці, держава дбатиме про видайність праці з одного боку шляхом видання закону, що визначатиме умови кваліфікованої праці й концесійованих зайнять та нормуватиме внутрішній регулямин підприємств, зокрема розпорядок і технічний процес, з другого боку при помочі контрольних органів та інших державних установ.

Ведучи державний уряд праці та контролюючи приватні бюро посередництва праці, держава дбатиме про матеріальну поміч безробітним, що її буде давати при посередництві професійних організацій із фондів, зібраних від працівників і працедавців, а у виняткових, визначених законом, випадках, з допомогових фондів громад і держав.

Держава заведе єдину організацію загального забезпечення, обов’язкову для всіх верств суспільности, беручи рівночасно на себе обов’язок утримувати всіх громадян понад 60 літ життя, позбавлених власних засобів прожитку.

Здійснення постуляту української державності передумовлює активізацію внутрішнього політичного життя українського народу, заманіфестовану назовні для зазначення української справи як рішаючого чинника в питанні східньоевропейського політичного стану.

Повне усунення всіх займанців із українських земель, що наступить в бігу національної революції та відкриє можливости розвитку Української Нації, в межах власної держави, забеспечить тільки система власних мілітарних зброєнь та доцільна союзницька політика.

Відкидаючи в засаді традиційні методи української політики орієнтуватися у визвольній боротьбі на якогось із історичних ворогів Української Нації, українська зовнішня політика здійснювате свої завдання шляхом союзних в’зань із тими народами, що вороже відносяться до займанців України, як рівно ж шляхом належного використання міжнародних взаємовідносин для осягнення суб’єктивної ролі України в міжнародній політиці.

У своїй зовнішньо-політичній чинності Українська Держава змагатиме до осягнення найбільше відборонних меж, що охоплюватимуть усі українські етнографічні терени й забеспечуватимуть їй належну господарську самовистачальність.

V. ВІЙСЬКОВА ПОЛІТИКА.

Організація української військової сили буде поступно розвиватися, а її форма мінятися відповідно до трьох етапів політичного стану України: ворожої займанщини, національної революції, державного закріплення.

В обставах ворожих займанщин підготовку українських народних мас до збройньої боротьби, а зокрема підготовку організаторів та вишколених провідників перебере окремий військовий осередок.

Лише військова сила, що спиратиметься на озброєний нарід готовий уперто та завзято боротися за свої права, зможе звільнити Україну від займанщини та вможливити упорядкування Української Держави.

Оборону упорядкованої Держави перебере єдина, регулярна, надклясова, національна армія й фльота, що враз із територіяльними козачими частинами будуть збудовані на підставі загальної військової повинности.

Українська держава буде змагати до піднесення рівня культури й цивілізації в Україні, узгіднюючи культурний процес, побудований на основі свободи культурної творчости, з духовою природою українського народу, його історичними традиціями й вимогами сучасности, та викорінюючи лихі наслідки чужонаціонального поневолення в ділянці культури та психики народу.

Тільки розвиток тої культурної творчости й тих мистецьких течій, що зв’язані зі здоровими проявами в минувшині Української Нації та з культом лицарськости й вольово-творчим відношенням до життя, зможе збудити здоровий гін нації до сили й могутньости.

Кермування й догляд за шкільництвом як засобом виховання народніх мас у національно-державному дусі та встановлення шкільної системи, що піднесла би на належний рівень розвитку освіту українського народу, буде належати державі.

В основу народнього шкільництва ляже система української, державної, обов’язкової й безплатної, єдиної школи, яка забезпечуватиме всебічний, гармонійний розвиток людини та обійматиме й практичне, фахове-професійне виховання.

Приватні освітні установи та чужомовне навчання будуть допущені за дозволом держави в кожному окремому випадку та підлягатимуть контролі державних чинників.

Уважаючи релігійне почуття внутрішньою справою людскої особи, Українська Держава в цьому огляді стане на становищі повної волі релігійної совісті.

Приймаючи засадниче відділення церкви від держави, влада задержуючи необхідну контролю над церковними організаціями, — співпрацюватиме з українським духівництвом різних культів у справах морального виховання нації.

У школу буде допущена наука релігії тих культів, що не будуть виявляти денаціоналізуючих тенденцій.

Українська Держава буде сприяти розвиткові української національної церкви, незалежної від чужеземних патріярхатів, та українізації релігійних культів, що будуть діяти в Україні.

Беручи ідею Української Самостійної Соборної Держави в підставу свойого політичного діяння та не визначаючи всіх тих міжнародніх актів, умов та установ, що стан українського національно-державного розірвання сотворили та закріпили, Організація Українських Націоналістів ставить себе у категорічне противенство до тих всіх сил, своїх і чужих, які цьому становищу українських націоналістів активно чи пасивно протиставляться, та протидіятиме всяким політичним заходам єдиниць і колективів, що будуть відхиленням від повищих засад.

Не обмежуючись у своїй діяльності на той чи інший терен, але змагаючи до опанування української національної дійсности на всіх українських землях та на чужих теренах, заселених українцями, Організація Українських Націоналістів вестиме всеукраїнську політику державництва без надавання їй партійного, клясового чи якого-небудь іншого суспільно-групового характеру, та в прямій послідовності протиставляє її всім партійним і клясовим угрупуванням з їх методами політичної праці.

Спираючись на творчі елементи українського громадянства та об’єднуючи їх коло українського національно-державного ідеалу, Організація Українських Націоналістів ставить собі завдання оздоровити відносини в середині нації, викликати в українському народі державно-творчі зусилля, розгорнути українську національну силу на всю її широчінь, і таким чином забезпечити великій українській нації відповідне місце серед інших державних народів світу.

Відень, лютий 1929р.

Мартинець В. Українське підпілля. Від У.В.О. до О.У.Н.

/ В.Мартинець.-,[365]1949, с. 335–341.

Членами доросту О.У.Н. можуть бути українці (ки) у віці 8-15 р.

Членами юнацтва О.У.Н. можуть бути українці (ки) у віці 15-21р.

Членами О.У.Н. можуть бути українці (ки), яким скінчився 21 рік.

Кожний бажаючий вступить в О.У.Н. подає до одного з відділів писану заяву з порукою двох дійсних членів ОУН.

Новий член впродовж 6 місяців вважається кандидатом.

Обов’язком членів є підлягати приписам Устрою, правильників, постановам і наказам усіх кермуючих органів ОУН, ширити ідеологію українського націоналізму, притягати нових членів і своєчасно платити членські вкладки.

ОУН на території України ділиться на 10 країв.

ОУН на чужині ділиться на 10 теренів.

Край ділиться на 5 округ.

Терен ділиться- відповідно до політичних кордонів- на держави.

Кожна округа й держава ділиться на відділи.

Відділ складається з членів ОУН, що перебувають в одній місцевості.

Відділ має гурти Доросту й Юнацтва.

На чолі відділу стоїть Управа в складі Голови й двох членів.

Голову обірають Загальні Збори Відділу. Членів Управи затверджують Загальні Збори на пропозицію Голови.

На чолі Округи чи Держави стоїть Секретар, якого призначає Провід Українських Націоналістів.

На чолі Краю чи Терену стоїть Провідник, якого призначає Провід Українських Націоналістів.

Законодавчим Органом ОУН є Збір Українських Націоналістів.

Членами Збору є всі Секретарі Округ чи Держав, усі ПровідникиКраїв чи Теренів, усі члени Проводу, усі члени Суду, Головний Контрольний і всі члени ОУН, що виконують ці чи інші самостійні завдання.

Виконавчим органом ОУН є Провід Українських Націоналістів.

Провід складається з Голови якого покликує Збір, і вісьмох членів, яких на пропозицію Голови затверджує Збір.

Кожний член Проводу, що стоїть на чолі Референтури, зветься референтом.

Фінансово-технічну контролю ОУН проводить Головний Контрольний, якого покликує Збір Українських Націоналістів.

Голова Проводу, Провідники, Секретарі й Голови Відділів мають право накладати кари на членів ОУН.

Суд ОУН складається з Головного Судді, якого покликує Збір Українських Націоналістів, і двох членів, яких іменує Провід з-поміж фахово-підготованих членів ОУН.

Правильник Організаційної Карности встановлює норми дисциплінарної влади керівників і діяльности Суду ОУН.

Відень, лютий 1929р.

Мірчук П. Нарис історії ОУН. / П.Мірчук.–

Мюнхен; Лондон; Нью-Йорк: Українське вид-во, 1968, с. 100.

1. УкраїнськаПовстанська Армія — це надбання усього українського народу. В її військово-революційні лави мають право вступати всі українці.

2. УПА не підлягає жодній політичній партії. Свою діяльність УПА підпорядковує тільки законному Урядові Української Держави.

3. УПА не вступає в ніякі міжпартійні суперечки. Замість партійних та класових міжусобиць УПА бореться за абсолютну консолідацію серед українців та мобілізує усі творчі сили України насамперед проти зовнішніх ворогів України.

4. УПА веде свою акцію на двох фронтах: революційно-партизанську в СРСР та репрезантивно-інформативну поза межами СРСР.

5. УПА стоїть на становищі безкомпромісної боротьби з кожним загарбником України. Свою діяльність УПА не підпорядковує ніяким чужим силам.

6. УПА бореться насамперед за визволення України з чужого ярма та відбудову своєї суверенної держави. Про державний лад і форму володіння державою буде вирішувати своєчасно тільки увесь народ за посередництвом своїх представників у парламенті Самостійної України або загальним голосуванням.

7. УПА бореться за перебудову Східної Європи за принципом етнографії. Кожен народ мусить мати свою суверенну державу, а не каратися під насильною окупацією чужої імперії.

8. УПА бореться за спільний революційний фронт усіх народів, поневолених московською компартією або якоюсь іншою імперією.

9. УПА визнає потребу уряду воєнного часу. Всю владу у воєнний час виконує уряд, складений із представників усіх політичних угруповань, а в основному опертий на власну мілітарну силу.

10. УПА визнає засади демократії як єдино правильні для української народної держави. Українська держава мусить базувати свого розбудову не на вузьких реакційних, однонаціональних чи однокласових доктринах, а на широких основах територіального патріотизму. Добрими патріотами української держави можуть бути не тільки самі українці, а й також представники всіх інших національностей, що чесно визнають Україну своєю батьківщиною.

11. УПА бореться за абсолютну рівноправність усіх громадян (незалежно від національності та релігії. Не може бути ані привілейованих одних, ані позбавлених прав ("лишенців") других. Усі громадяни мусять мати однакові права і обов'язки.

12. УПА бореться за дійсну, не фіктивну свободу думки, слова, віри і чину кожного громадянина української держави, без різниці його національності, статі, стану, походження й політичних та релігійних переконань.

13. УПА бореться за відновлення вільної діяльності всіх віросповідань та церкви як одного з дуже важливих чинників національно-державного будівництва.

14. УПА визнає законною і правильною націоналізацію більшості ресурсів країни державою, але рівночасно стоїть на сторожі права оборони інтересів трудового люду перед державним капіталом так само, як і перед капіталом приватним. Державний капітал не має права до вирішального впливу на соціальне законодавство української держави.

15. УПА бореться за якнайскоріше уконстатування в українській державі:

1) державної власності;

2) комунальної власності;

3) кооперативної власності;

4) приватної власності.

Кожна форма володіння власністю мусить бути рівноправна перед законом.

16. УПА бореться за перебудову економічної структури української держави з монопольної совєтської «казьонщини» та «колхозництва», за поширення свободи приватної ініціативи, але тільки через організації регульованого державою народного капіталізму, а не підпорядкування держави приватному капіталові.

17. УПА визнає конечну потребу безпосередньої державної адміністрації тільки для військової та тяжкої промисловості. Всі інші галузі індустріальної продукції мусять планово переставитись на адміністрацію комунальної, кооперативної та приватної ініціативи.

18. УПА бореться за негайне переставлення фабрик та заводів в українській державі на дійсну, а не фіктивну власність трудового народу. Це має бути доконане через організовані державою спеціального роду акційні товариства. Кожен трудівник — акціонер.

19. УПА бореться за абсолютну перебудову українського села. Хаотичне й зруйноване старе та насильно колективізоване теперішнє село мусить заступити нова хліборобська оселя з самовистачальних господарств, пристосована до нового розподілу країни, комунікаційної мережі і т. ін.

20. УПА визнає за найвідповідніше в майбутній державі державне, кооперативне та приватне хліборобство:

Державне — це адміністрація самою державою усього національного державного фонду.

Кооперативне — це всякого роду кооперативно-артільні господарства, які можуть існувати там, де місцеві обставини та воля народу бачать їх потребу.

Приватне — це одноосібне, сильне хуторне господарство в системі хліборобської станиці, побудоване за всіма правилами сучасної агротехніки з механічним обробітком. Спекуляція землею та великовласницьке поміщицтво заборонені. Землю як на кооперативні, так і на одноосібні господарства надає держава законним актом на вічну приватну власність тому, хто її обробляє, безплатно.

21. УПА бореться за планову перебудову всієї країни. Принагідно посталі хліборобські, промислові, торговельні та адміністративні осередки мають бути змінені новими планово розміщеними оселями, залежно від тереново-кліматичних, сировинно-продукційних, торговельних та адміністративних умов і потреб країни.

22. УПА бореться за справедливе нормування відносин у державі та за справжнє піднесення життєвого рівня усього трудового населення України.

23. УПА бореться за право добровільного вибору роду праці на підставі добровільної умови. Трудовий люд має право до зміни праці через розв'язання умови, а не бути прикованим до заводу диктатурним «указом» держави або всякими примусами працедавця.

24. УПА бореться за право на безплатну освіту і повну культурну, соціальну та санітарно-медичну опіку для усіх громадян української держави.

25. УПА бореться за право трудових мас на 8-годинний день праці, за нормальний відпочинок і на оборону своїх інтересів професійною організацією як перед приватним, так і перед кооперативним і державним капіталом.

26. Усі революційні кадри і вояки УПА мають право належати до своїх політичних партій та громадських і професійних організацій, визнавати той чи інший політичний світогляд. У рядах УПА їх зобов'язує ідея відродження української суверенної держави, постанови внутрішніх організаційних правил та вояцько-лицарська дисципліна.

Бульба-Боровець Т. Армія без держави. / Т. Бульба-Боровець.–

Львів: Поклик сумління, 1993, с. 90–92.

переговорів між отаманом Тарасом Бульбою та представниками Німецької Влади з дня 23 листопада 1942 року.

Присутні: 3 української сторони — отаман Тарас Бульба.

3 німецької сторони:

Шеф СД Волині і Поділля — д-р Пиц.

Начальник політичного відділу СД Волині і Поділля — Йоргенс.

Парламентар-посередник поручник Л. Ковальчук.

Запрошений німецькою владою у характері представника-посередника від українського громадянства — колишній начальник штабу Поліської Січі полковник Смородеький і

Тайний протоколіст поручник Зубатий.

Переговори відбулися у с. Москвині Березенського р-ну в окупованім силою помешканні Степана Рудницького. Варта отамана Бульби впровадила німецьку делегацію разом з її охороною через розставлені пости, не відбираючи зброї.

Переговори розпочав доктор Пиц словами, що йому дуже приємно познайомитися з отаманом Бульбом, та зазначив, що він уже віддавна бажає з ним скомунікуватися. Далі сказав, що це є неможливе, щоб поруч більшовицьких, жидівських та польських банд оперували також українські партизанські групи. Цей факт він уважає анормальним явищем; він знає біографію отамана Бульби та його протибільшовицьку боротьбу. Підкреслює, що Поліську Січ розв'язало військо, а СД, яке перейняло службу безпеки, про Поліську Січ тоді нічого не знало, не нав'язало своєчасно потрібних із Поліською Січчю зв'язків, і з цієї причини сталося пізніше багато непорозумінь. Так само через непорозуміння з-за польської провокації зроблені арешти деяких людей із Поліської Січі. Про сам факт розшукування отамана Бульби поліцією у цей час нічого не знає, бо такого наказу не видавав.

Сьогодні, на думку д-ра Пица, треба ці непорозуміння ліквідувати та порозумітися у справі спільної праці для загального добра. Війна проти більшовизму не може толерувати жодної протинімецької акції у тилу, і тому він хотів би покласти всю справу отаманові Бульбі на серце та взяти під увагу інтереси українського народу, бо якщо не дійде до згоди, то попливе більше української, ніж німецької крові; якщо протинімецька партизанська акція пошириться на інші землі, то український народ від цього сильно потерпить; що буде з Україною — поки що невідомо. Це питання буде вирішене після закінчення війни, а як воно буде вирішене, це великою мірою залежатиме від сьогоднішньої постави українського народу. Сказав, що йому відомо, скільки корисного зробив отаман Бульба для свого народу та німців; відомо, що отаман Бульба ніколи не видавав наказу проливати німецьку кров та що, власне, ці документи служать йому за підставу для сьогоднішніх переговорів. І, щоб уможливити отаманові Бульбі вихід із прикрого становища, запропонував йому перейти до свого уряду в характері співробітника на посаду референта боротьби з партизанкою, а людей зі своїх відділів влити до вже існуючих "шуцманшафтів". Коли б співпраця з німецькою владою не відповідала отаманові Бульбі, то він може розпустити своїх людей, а сам вийти з лісу, легалізуватися та розпочати своє спокійне приватне життя, причому всім його людям гарантується абсолютна недоторканість.

У відповідь на це отаман Бульба заявив, що він об'єктивно підходив до оцінки політичної ситуації в Україні та докладав зі свого боку всіх зусиль, щоб якнайбільше спричинитися до зміцнення українсько-німецької співпраці для загального добра обох народів та всієї Європи. Тим часом німецькі чинники своєю новою політичною лінією, яка.є не чим іншим, як політичною зрадою і зневагою українського народу, перекреслили всі ці найкращі прагнення. Німці рахувалися з українцями як із народом так довго, доки не окупували його території. Поведінка німців в Україні та застосовані ними методи, які є наслідком німецької генеральної політичної лінії супроти України, абсолютно підкосили довір'я українського народу до Німеччини як головного фактора в перебудові світу. На думку отамана Бульби, загострені німецько-українські відносини треба починати лікувати від кореня так само, як кожну хворобу. Коренем і головною причиною сьогоднішнього зла є уже згадана німецька політична акція. Першим об'явом доброї волі з німецької сторони для оздоровлення німецько-українських відносин і відчиненням брами для дальших поважніших переговорів отаман Бульба вважає амністійний акт звільнення для усіх українських політичних в'язнів та репресованих. Щодо арештів та репресій супроти людей з Поліської Січі, які доктор Пиц пояснює польською провокацією, отаман Бульба запитав, чому німецькі власті навмисне викликають та підсилюють міжнаціональну ворожнечу серед населення України та послуговуються з засади різними провокаціями, які витворюють неспокій та ще погіршують і так нестабільні відносини у краю?

На ці питання доктор Пиц не дав своєї відповіді.

Щодо німецької генеральної політичної лінії у ставленні до України, то доктор Пиц заявив, що вона сьогодні не може бути змінена, бо до цього Німеччину змушують важкі воєнні обставини. Політика ведеться по лінії найбільшого використання економічних ресурсів України для забезпечення воюючої Німеччини та всієї Європи. До цього вони мають повне право, бо для завоювання України пролилося дуже багато німецької крові та що з огляду на війну сьогодні справи політичного характеру сходять на другий план, а домінуюче становище займають справи економічні. Коли б сьогодні Україна отримала свою державну самостійність, то це могло б статися загрозою для виконання планів німецької політики. Щодо амністії для усіх політичних в'язнів, то в сучасний момент така амністія неможлива з огляду на те, що німецька влада не має гарантії, що звільнені радикально-націоналістичні елементи не будуть вести дальшої ворожої діяльності проти Німеччини. Звільнені можуть бути тільки люди з Поліської Січі, котрих отаман Бульба візьме під свою особисту поруку. За інших людей отаман Бульба гарантувати не зможе, бо вони йому організаційно не підлягають. Спеціально, коли йдеться про бандерівців, котрих отаман Бульба домагається також охопити амністією, включно з їх провідником, доктор Пиц підкреслив, що вони є не тільки ворогами Німеччини, а й отамана Бульби та його організації.

Своєю чергою отаман Бульба відповів, що момент завоювання, а не визволення України, є для нього офіційною новиною; щодо ворожості українських націоналістів, то він ворогів не має, бо він сам також є українським націоналістом. Кожного ув'язненого українця, без огляду на його партійно-політичну приналежність, він уважає своїм братом. Далі запитав, у чому, властиво, на думку німецьких чинників, полягає ворожість українських радикально- націоналістичних угруповань проти Німеччини?

Доктор Пиц відповів, що німецька влада має явні докази проти німецької акції згаданих угруповань, яка проявляється у відповідній пропаганді. Ця пропаганда закликає населення саботувати всякі німецькі розпорядження господарського та адміністративного характеру, як, наприклад, невиконування контингентів державних поставок, невисилання людей на роботу до Німеччини і т. ін.

У відповідь на це отаман Бульба заявив, що коли б була Українська держава, то всі анормальні явища не існували б. Коли Німеччина вибрала супроти українського народу замість чесної державної співпраці безоглядну економічну експлуатацію та жорстокий політично-культурний гніт, зводячи його лише до ролі предмету, а не підмету, тоді нам, як великому європейському культурному народові, що має за собою славні історичні традиції, нічого іншого не залишається, як тільки боротьба всіма можливими засобами. Теперішня німецька політична лінія довела до підпілля Поліську Січ, бандерівців та мельниківців; і коли вона не буде змінена, доведе в короткому часі до нелегального становища весь український народ. Український народ боровся, бореться і далі буде боротися за свою державу. Німці мусять цей факт зрозуміти. Так само для українців не є байдуже питання соборності всіх своїх земель. Тим часом німці шматують українську землю на якісь дивовижні новотвори у вигляді всяких дистриктів, комісаріатів та колоніальних концесій для своїх союзників. Коли німці гадають собі, що український народ усього цього не бачить та не розуміє, у чому річ, то вони глибоко помиляються. Якою дорогою для кожного народу є справа звільнення та соборності його земель, про це німці можуть переконатися на прикладах своєї власної історії, усякі обіцянки з боку німців про організацію Української держави після закінчення війни — це не що інше, як наївна ставка на чиюсь глупоту.

Доктор Пиц ще раз заявив, що питання української державності сьогодні не є актуальне з двох причин:

- із згаданих уже воєнно-господарських мотивів,

— через брак української інтелігенції, яка могла б адмініструвати державу.

Останнє твердження доктора Пица отаман Бульба категорично заперечив. Число української інтелігенції у Краю та в еміграції є аж надто достатнє для обсадження адміністративного апарату Української держави. Тим часом ті люди з вищою освітою гинуть з голоду по українських містах та на примусових роботах у німецьких шахтах, а неграмотні німецькі селяни роблять усякі безчинства та дурниці на становищах ландвіртів і комісарів в Україні. Абсолютне незнання місцевих обставин, брутальна поведінка з населенням, биття людей, насильства, грабунки та вічна пиятика — це загальні прикмети та тактика кожного німецького «достойника» в Україні. З дотеперішньої практики отаман Бульба не бачить з німецького боку найменшої тенденції виховування українських адміністративних кадрів. Навпаки — німці безоглядно винищують українську інтелігенцію виморюванням голодом по містах, тисячними арештами та розстрілами у Краю. Німецькі тюрми та концтабори найжахливіші в цілому світі. Про необхідну продукцію інтелігенції нема мови. Всі середні та вищі школи ліквідовані. Українська національна преса знищена. Всі видавництва заборонені. Коли Німеччина має замір допустити до організації української держави, хоч би навіть по закінченні війни, то чому сьогодні у пресі забороняється узагалі про цей факт згадувати?

На ці слова отамана Бульби доктор Пиц заявив, що українську інтелігенцію німці не винищують. Коли трапляються випадки винищування, то це торкається тільки явних ворогів Німеччини; що українську пресу вони не нищать, а навпаки, розвивають. Кожна округа має свою газету.

Отаман Бульба відповів, що винищування так званих ворогів Німеччини охоплює зовсім невинних людей і набирає форми загального терору. Щодо преси, то отаман Бульба підкреслив, що кожна теперішня окружна газета — це тільки орган для офіційних оголошень та знаряддя для принижування усього того, що є українське. Він запитав доктора Пица, чому, властиво, так воно є? Коли має бути по закінченні війни актуальною справа організації Української держави, то чим пояснити факт, що сьогодні заборонено пресі і друкувати матеріали патріотичного змісту, історії України і т. ін.?

Доктор Пиц пояснив, що того роду пресовий матеріал та передчасна згадка про Українську державу тоді, коли її ще нема, викликала б серед українського населення непотрібний неспокій.

Після того забрав перше слово полковник Смородський і сказав, що для загального добра обидві сторони повинні якнайскоріше порозумітися та знайти можливу платформу для перерваної співпраці. Він знає отамана Бульбу як українського патріота та чесну людину і глибоко вірить, що коли німецька влада піде українцям назустріч, тоді отаман Бульба змінить своє дотеперішнє ставлення.

Доктор Пиц ще раз заявив, що метою його приїзду є домовитися з отаманом Бульбою на згаданій ним площині; що українці, співпрацюючи беззастережно з Німеччиною, можуть тільки виграти, а займаючи вороже становище, — тільки програти. Свою пропозицію окреслив як остаточну зажадав від отамана Бульби конкретної відповіді: чи його пропозицію приймає, чи ні. Він запропонував отаманові Бульбі якнайскорше перенестися до Рівного, де він уже навіть розпорядився приготувати окремий будинок для Штабу отамана Бульби в боротьбі з більшовицькою диверсією.

Отаман Бульба заявив, що він сам не має змоги дати остаточну відповідь на таке кардинальне питання. Він мусить заручитись думкою свого ширшого штабу і ще деяких українських політичних чинників. Він може дати відповідь за два тижні.

Доктор Пиц заявив своє вдоволення з переговорів, водночас підкреслив, що він завтра видасть наказ, щоб німецькі пацифікаційні відділи протягом наступних двох тижнів ніде не вели боїв з відділами УПА. Це має бути для того, щоб не чинити перешкод кур'єрам УПА в їх контактуванні з потрібними їм чинниками.

На цьому переговори закінчено.

Підпис: І. Зубатий, поручник.

З оригіналом згідно:

Начальник Канцелярії Штабу Української Повстанської Армії

Підпис: майор Кривоніс.

Бульба-Боровець Т. Армія без держави. / Т. Бульба-Боровець.–

Львів: Поклик сумління, 1993, с 143–147.

Полісся, 6.ХІІ.1942.

До пана Доктора Пица,

Шефа СД Волині і Поділля в Рівному

Високоповажний Пане Докторе!

Згідно з нашою умовою від 23.ХІ.1942 р., я маю дати Вам конкретну відповідь до 7 ц. м. — чи погоджуюсь обняти у Вашому уряді реферат по боротьбі з партизанкою. На превеликий мій жаль, я не можу Вашої пропозиції прийняти. Ви від нас вимагаєте всього (включно до нашого життя), а взамін за це — не даєте нічого.

Я виразно заявив, що справа нормалізації українсько-німецьких відносин вимагає повних засобів, а не деяких півзасобів. Тим повним засобом я вважаю питання української державності, а моментом довір'я та брамою для переговорів — звільнення через загальну амністію усіх українських політичних в'язнів. Тим часом у розмові 23.ХІ. ц. р. Ви ці основні пункти зовсім відкинули, а нам запропонували дрібниці. Про українську державність німецька влада не хоче взагалі говорити, а замість амністії для усіх наших в'язнів обіцюється звільнити тільки людей з Поліської Січі — і то під мою особисту поруку.

Така постановка справи є несумісною з тим, що мені говорив п. Йоргенс 1.XI. 1942 р. Я тоді заявив, що поважні переговори можуть наступити тільки по амністії та поліпшенню адміністративно-економічної політики в Україні. Пан Йоргенс мені сказав, що ці два пункти можуть бути позитивно розв'язані, а Ви їх зовсім відкидаєте.

Я до справи ставлюсь тверезо і чесно, як вояк. Бачу, що без зміни політичного курсу Німеччини до України не може бути мови про оздоровлення українсько-німецьких відносин. А тим самим моя співпраця з Вами є неможлива. Вона, в результаті, нічого позитивного поза компроматом не принесе.

Моменти самооборони перед новими провокаціями та можливими репресіями, на які воєнного часу не треба довго чекати, наказують мені бути обережним та затриматися далі в лісі, хоч як це для мене не прикро та невигідно. Вийти з лісу для приватного життя під постійною загрозою арешту я також, на жаль, не можу.

Наше нелегальне становище не означає, що ми перебуваємо у стані чинної боротьби з Німеччиною. Це є тільки примусова самооборона. Ми вважаємо Німеччину тільки тимчасовим окупантом, а не ворогом України. Коли Німеччина відкинула нас від участі в цій війні як підмет, ми постановили чекати її закінчення пасивним глядачем. Цебто вважаємо за зовсім природне вам і не допомагати, і не шкодити. Це наше ставлення не буде змінене, якщо німецька влада потрапить так само об'єктивно оцінити викликану своєю політикою анормальну ситуацію. Натомість, коли німецька влада ще гірше загострить свій антиукраїнський курс, тоді, очевидно, силою обставин наш нейтралітет перетвориться у чинну антинімецьку боротьбу.

Мені дуже прикро, пане Докторе, що я сьогодні замість говорити з Вами особисто в Рівному, як це Ви мені пропонували, відповідаю тільки цим листом. Вірте мені, що, як чесна людина, інакше не можу вчинити.

З повагою

Тарас Бульба-Боровець.

З оригіналом згідно:

Начальник Канцелярії Штабу Української Повстанської Армії майор Кривоніс.

Бульба-Боровець Т. Армія без держави. / Т. Бульба-Боровець. —

Львів: Поклик сумління, 1993, с 147–148.

Українська Повстанча Армія бореться за Українську Самостійну Соборну Державу і за те, щоб кожна нація жила вільним життям у своїй власній, самостійній державі. Знищення національного поневолення та експлуатації нації нацією, система вільних народів у власних, самотійних державах — це єдиний лад, який дасть справедливу розв’язку національного і соціального питання в цілому світі.

УПА бореться проти імперіалістів і імперій, бо в них один пануючий народ поневолює культурно і політично та визискує економічно інші народи. Тому УПА бореться проти СРСР і проти німецької “нової Европи”.

УПА з усією рішучістю бореться проти інтернаціоналістичних і фашисько-націонал-соціалістичних програм та політичних концепцій бо вони є знаряддям завойовницької політики імперіалістів. Тому ми проти російського комунобільшовизму і проти німецького націонал-соціаліму.

УПА проти того, щоб один народ, здійснюючи імперіалістичні цілі, “визволяв”, “брав під охорону”, “під опіку” інші народи, бо за цими лукавими словами криється огидний зміст — поневолення, насильство, грабунок. Тому УПА бореться проти російсько-більшовицьких і німецьких загарбників поки не очистить Україну від усіх “опікунів” і “визволителів”, поки не здобуде Української Самостійної Держави (УССД), в якій селянин, робітник і інтелігент могтиме вільно, заможно і культурно жити та розвиватися.

УПА за повне визволення українського народу з-під московського більшовицького ярма, за побудову УССД без поміщиків, капіталістів та без більшовицьких комісарів, енкаведистів і партійних паразитів.

В українській державі влада вважатиме за найвищий обов’язок інтереси народу. Не маючи загарбницьких цілей та поневолених країн і пригноблених народів у своїй державі, народна влада України не витрачатиме часу, енергії та коштів на творення апарату гноблення. Українська народна влада всі економічні ресурси та всю людську енегрію спрямує на побудову нового державного порядку, справедливого соціального ладу, на економічне будівництво країни та культурне піднесення народу.

В лавах УПА борються українскі селяни, робітники та інтелігенти проти гнобителів, за УССД, за національне і соціальне визволення, за новий державний порядок та новий суспільний лад:

а) За знищення більшовицької експлуататорсько кріпацької системи в організації сільського господарства. Виходячи з того, що земля є власністю народу, українська народна влада не накидуватиме селянам однієї форми користування землею. Тому в українській державі допускатиметься індивідуальне та колективне користування землею, в залежності від волі селян.

б) За безплатну передачу селянам західних українських областей всіх поміщицьких, монастирських та церковних земель.

а) За те, щоб велика промисловість була національно-державною власністю, а дрібна — кооперативно-громадською.

б) За участь робітників у керівництві заводами, за фаховий, а не комісарсько-партійний принцип у керівництві.

а) За загальний 8-годинний робочий день. Понаднормова праця може бути тільки вільною, як і кожна праця взагалі, і робітник отримуватиме за неї окрему зарплату.

б) За справедливу оплату праці, за участь робітників у прибутках підприємства. Робітник отримуватиме таку зарплату, яка потрібна для забезпечення матеріальних і духовних потреб цілої його сім’ї. При річних підсумках господарського стану підприємств кожний робітник одержуватиме у господарсько-кооперативних підприємствах дивіденд, а в національно-державних — премію.

в) За вільну працю, вільний вибір професії, вільний вибір місця праці.

г) За свободу профспілок. За знищення стахановщини, соцзмагань, підвищування норм та інших способів експлуатації працюючих.

За вільне ремесло, за добровільне об’єднання ремісників у артілі, за право ремісників вийти з артілі та індивідуально виконувати працю і вільно розпоряджатися своїм заробітком..

За національно-державну організацію великої торгівлі, за громадсько-кооперативну дрібну торгівлю та за дрібну приватну торгівлю, за вільні базари.

За повну рівність жінки з чоловіком у всіх громадських правах і обов’язках, за вільний доступ жінки до всіх шкіл, до всіх професій, за першочергове право жінки на фізично легку працю, щоб жінка не шукала заробітку в шахтах, руднях та на інших важких промислах і внаслідок цього не руйнувала свого здоров’я. За державну охорону материнства. Батько сім’ї одержуватиме, крім плати за свою працю, додаткову платню на утримання жінки і неповнолітніх дітей.

а) За обов’язкове середне навчання. За піднесення освіти і культури широкої народної маси шляхом поширення мережі шкіл, видавництв, бібліотек, музеїв, кіно, театрів тощо.

б) За поширення вищого і фахового шкільництва, за невпинне зрастання високо-кваліфіковонних кадрів фахівців на всіх ділянках життя.

в) За вільний доступ молоді до всіх вищих навчальних закладів. За забезпечення студентства стипендіями, харчами, помешканнями та навчальними приладдями.

г) За всебічний гармонійний розвиток молодого покоління — моральний, розумовий та фізичний. За вільний доступ до всіх наукових і культурних надбань людства.

За пошану до праці інтелігенції. За створення таких матеріальних основ праці, щоб інтелігент, будучи цілком спокійним про завтрашній день та про долю сім’ї, міг віддатися культурно-творчій праці: мав потрібні умови до праці над собою, постійно збагачував свої знання та підвищував свій розумово-культурний рівень.

а) За повне забезпечення всіх працюючих на старість та на випадок хвороби чи каліцтва.

б) за широке запровадження охорони народного здоров’я, за поширення мережі лікарень, санаторіїв, курортів та будинків відпочинку. За збільшення лікарських кадрів. За право працюючих на безплатне користування всіма закладами охорони здоров’я.

в) За особливу державну опіку над дітьми і молоддю, за поширення мережі дитячих ясел та садків, санаторіїв, таборів відпочинку, за охоплення всієй дітвори та молоді державними закладами опіки та виховання.

а) За свободу друку, слова, думки, переконань, віри і світогляду. Проти офіційного накидування суспільності світоглядних доктрин і догм.

б) За вільне визнання і виконування культів, які не суперечать громадській моралі.

в) За відокремлення церковних організацій від держави.

г) За культурні взаємини з другими народами, ща право виїзду громадян за кордон для навчання, лікування та пізнавання життя і культурних надбань інших народів.

За повне право національних меншостей плекати свою власну по формі і змісту національну культуру.

За рівність усіх громадян України, незалежно від їх національності, в державних та громадських правах і обов’язках, за рівне право на заробіток і відпочинок.

За вільну українську по формі і по змісту культуру, за героїчну духовність, високу мораль, за громадську солідарність, дружбу та дисципліну.

Голос України. — 1992. — 18 липня.

Я, воїн Української Повстанської Армії, узявши в руки зброю, урочисто клянусь своєю честю і совістю перед великим народом українським, перед Святою Землею Українською политою кров’ю усіх найкращих синів України, та перед найвищим політичним проводом народу українського:

боротися за повне визволення всіх українських земель і українського народу від загарбників та здобути Українську Самостійну Соборну Державу;

в цій боротьбі не пожалію ні крови, ні життя і буду битися до останнього подиху і остаточної перемоги над усіма ворогами України;

буду мужнім, відважним і хоробрим у бою та нещадним до ворога землі Української;

буду виконувати всі накази командирів;

суворо зберігати війскову і державну таємницю;

буду гідним побратимом у бою та в бойовому житті усім своїм товаришам по зброї.

Коли я порушу цю Присягу або відступлю від неї, то нехай мене покарає суворий закон Української Національної Революції і паде на мене зневага українського народу.

Особистий підпис.

Дзвін. — 1993. - № 4–6. — С. 109.

Совершенно секретно

Секретарю Центрального

Комитета КП (б) Украины

товарищу Н.С. Хрущеву.

Министерством Госбезопасности Украинской ССР и его Управлениями в западных областях Украины, в целях выявления вражеского украинско-националистического подполья широко применяются т. н. спецгруппы, действующие под видом бандитов «УПА».

Этот весьма острый метод оперативной работы, если бы он применялся умно, по-настоящему конспиративно и чекистски подготовленными людьми, несомненно, способствовал бы скорейшему выкорчевыванию остатков бандитского подполья.

Однако, как показывают факты, грубо провокационная и неумелая работа ряда спецгрупп и допускаемые их участниками произвол и насилия над местным населением не только не облегчают борьбу с бандитизмом, но, наоборот, усложняют ее, подрывают авторитет советской законности и, бесспорно, наносят вред делу социалистического строительства в западных областях Украины.

Например:

В марте 1948 г. спецгруппа, возглавляемая агентом МГБ «Крылатым», дважды посещала дом жителя с. Грицки, Дубровицкого района, Ровенской области — Паламарчука Гордея Сергеевича, 62-лет, и, выдавая себя за бандитов «УПА», жестоко истязала Паламарчука Г.С. и его дочерей Паламарчук А.Г. и Паламарчук З.Г., обвиняя их в том, что якобы они «выдавали органам МГБ украинских людей».

«Крылатый» и участники его группы подвергли пыткам Паламарчук А.Г. и Паламарчук З.Г., подвешивали, вливали им в нос воду и, тяжко избивая, заставили Паламарчук З.Г. и Паламарчук А.Г. дать показания, что они с органами МГБ связаны не были, а, наоборот, были связаны с участниками украинского националистического подполья

Участники спецбоевки предупредили членов семьи Паламарчука о том, что если они посмеют заявить органам советской власти о посещении их дома бандитами, то над ними будет учинена расправа.

На основании полученных таким провакационным путем «материалов», 18 июля 1948 года Дубровицким РО МГБ Паламарчук З. Г. и Паламарчук А. Г. были арестованы, причем, как заявили арестованные, сотрудники райотдела МГБ во время допросов их также избивали, заставляли продолжительное время стоять на ногах и требовали, чтобы они дали показания о связи с бандитами.

В результате вмешательства Военной прокуратуры провокационный характер обвинения Паламарчук З. Г. и Паламарчук А. Г. был установлен и постановлением УМГБ от 24 сентября 1948 г. дело по обвинению указанных лиц было прекращено.

В ночь с 22 июля 1948 г. спецгруппой МГБ из с. Подвысоцкое, Козинского р-на, Ровенской области был уведен в лес местный житель Котловский Федор Леонтьевич, которого участники спецгруппы подвергали пыткам, обвиняя его в том, что у него в доме часто останавливались работники из числа совпартактива, и в том, что якобы он выдавал органам советской власти бандитов. Эти провокационные действия преследовали цель, путем истязаний и угрозы лишения жизни, заставить Котловского дать показания, что он является врагом советской власти.

В результате истязаний Котловский находился на излечении в больнице с 27 июля по 27 августа 1948 г.

По заключению больницы Котловскому Ф. Л. были нанесены тяжелые телесные повреждения, с явлениями сотрясения мозга и омертвлением мягких тканей тела.

В ночь с 22 июля 1948 г. той же спецгруппой был уведен в лес житель с. Ридкив Михальчук С. В. — инвалид Отечественной войны.

В лесу Михальчук был подвергнут допросу, во время которого его связывали, подвешивали и тяжко избивали, добиваясь таким путем показаний о связи с бандитами.

Продержав Михальчука в течение 2 суток в лесу, участники спецгруппы его отпустили, причем в результате избиений он в течение 7 дней находился на стационарном излечении в больнице.

В ночь на 23 июля 1948 г. этой же спецгруппой из с. Подвысоцкое была уведена в лес гр-ка Ренницкая Нина Яковлевна, рожд. 1931 г.

В лесу Ренницкая была подвергнута пыткам. Допрашивая Ренницкую, участники спецгруппы тяжко ее избивали, подвешивая вверх ногами, вводили в половой орган палку, а затем поочередно изнасиловали.

В беспомощном состоянии Ренницкая была брошена в лесу, где ее нашел муж и доставил в больницу, в которой Ренницкая находилась продолжительное время на излечении.

Из приведенных выше примеров видно, что действия т. н. спецгрупп МГБ носят ярко выраженный бандитский, антисоветский характер и, разумеется, не могут быть оправданы никакими оперативными соображениями.

Не располагая достаточными материалами, т. н. спецгруппы МГБ действуют вслепую, в результате чего жертвой их произвола часто являются лица, не причастные к украинско-бандитскому националистическому подполью.

Наряду с этим следует указать, что этот метод работы органов МГБ хорошо известен ОУНовскому подполью, которое о нем предупреждало и предупреждает своих участников. В частности, об этом свидетельствует факт обнаружения у убитого бандита «Гонты» полного отчета о провокационных действиях спецгруппы МГБ в отношении гр-на Котловского.

Не являются также секретом подобные «оперативные комбинации» и для тех лиц, над которыми участники спецгрупп чинили насилия, например:

В августе 1948 г. Военной Прокуратурой было прекращено дело арестованных Львовским областным управлением МГБ Стоцкого Степана Петровича и Дмитрук Екатерины Григорьевны.

Указанные лица в сентябре 1947 г. были незаконно арестованы, и, поскольку никаких материалов об их антисоветской деятельности не было, они были пропущены через спецбоевку МГБ, где в результате применения незаконных методов допроса вынуждены были оговорить себя.

Насколько жестокими были пытки, которым подвергались указанные выше граждане, свидетельствует тот факт, что Стоцкий с 22 сентября 1947 г. по январь 1948 г. находился на излечении в Лопатинской больнице и в стационаре внутренней тюрьмы УМГБ по поводу глубоких обширных язв, образовавшихся в результате физического воздействия на мягкие ткани тела.

В процессе следствия выяснилось, что Стоцкому стало известно, что его избивали не бандиты, а лица, имеющие отношение к органам МГБ.

В связи с отсутствием материалов для предания суду Стоцкий и Дмитрук почти спустя год после их ареста из-под стражи были освобождены;

В апреле 1948 г. Львовским облуправлением МГБ была освобождена из-под стражи Зарецковная Мария, рожд. 1927 г., арестованная Заболотоцким РО МГБ Львовской области.

В процессе расследования дела было установлено, что Зарецковная была пропущена через спецбоевку, где, будучи избитой и под угрозой повешения, вынуждена была оговорить себя, что состоит в «ОУН» и является станичной.

10 октября 1948 г. Здолбуновским райотделом МГБ Ровенской области был арестован за пособничество бандитам житель хутора Загребля, Здолбуновского района — Дембицкий Петр Устинович.

Дембицкий обвинялся в том, что по заданию бандитов ОУН собирал для них зерно.

Расследованием установлено, что в сентябре 1948 г. к нему в дом явились вооруженные бандиты и требовали, чтобы он среди жителей хутора собрал для них 30 центнеров хлеба. Боясь репрессий за невыполнение этих требований, Дембицкий обратился к некоторым жителям хутора с просьбой собрать зерно, но в этом ему граждане отказали.

Спустя несколько дней к Дембицкому вновь явились несколько человек вооруженных и, дав ему времени один час, приказали собрать у жителей хутора зерно и доставить в указанное место.

Боясь неизвестных, Дембицкий запряг свою лошадь, погрузил на повозку три мешка лично ему принадлежащего зерна и повез это зерно в указанное неизвестными место. Однако неизвестные, как оказалось, участники спецгруппы МГБ доставили Дембицкого в райотдел МГБ, где был составлен акт о задержании Дембицкого с поличным.

После ареста Дембицкого в Военную прокуратуру явилась его жена., которая среди посетителей вела разговоры о том, что под видом бандитов действовали сотрудники МГБ, запугавшие и спровоцировавшие её мужа.

Подобные факты из деятельности спецгрупп МГБ, к сожалению, далеко не единичны, и как показывает следственная практика, если в отдельных случаях спецгруппам путём насилия и запугивания всё же удаётся получить «признательные показания» от отдельных лиц о связи их с бандитским подпольем, то добросовестное и проведенное в состветствии с требованиями закона расследования неизбежно вскрывает провокационную природу этих «признательных показаний», а освобождение из тюрьмы арестованных по материалам спецгрупп влечёт за собой дискредитации советской законности, органов МГБ и возможность использования каждого такого случая во вражеских, антисоветских целях украинскими националистами.

Выступая в роли бандитов «УПА», участники спецбоевок МГБ занимаются антисоветской пропагандой и агитацией.

Однако серьёзная опасность подобной деятельности заключается не только в этом.

Выступая в роли украинских националистов, участники спецбоевок идут дальше по линии искусственного, провокационного создания антисоветского националистического подполья.

Как показало расследование, проведенное Управлением охраны МГБ Ковельской ж.д. по делу Ногачевского Ф.И. и других, спецгруппа Ровенского областного управления МГБ в составе «Степового», «Верхового» и других, действуя провокационным путем, проводила среди граждан Козинского района Ровенской области антисоветскую агитацию, обрабатывала граждан в националистическом духе, создала из местного населения антисоветскую националистическую группу в составе 9 человек, через которую проводила сбор денежных средств и продуктов питания якобы для нужд «УПА».

Не говоря уже о том, что подобная «деятельность», которую кое-кто пытается оправдать соображениями оперативного характера, прямо направлена против мероприятий партии и правительства, проводимых в западных областях Украины, кто может поручиться за то, что «обработанные» таким провокационным путём лица не уйдут из-под контроля органов МГБ и не совершат террористический акт, диверсию или иное злодеяние.

Ведь имеют же место факты, когда в результате беспечности и притупления бдительности со стороны отдельных работников МГБ даже агентура МГБ выходила из-под контроля органов государственной безопасности и занималось антисоветской деятельностью.

Например. В ночь с 13 сентября 1948 г. в с. Ставки, Ровенского района, Ровенской области участниками антисоветской националистической организации был разоружен боец самоохраны Ковалишин и совершен террористический акт над жительницей с. Ставки Кучинец Лидией Фадеевной, являвшейся секретным сотрудником органов МГБ.

Как установлено предварительным и судебным следствием, организаторами данной националистической группы и инициаторами убийства гр-ки Кучинец Л.Ф. являлись секретные сотрудники Ровенского РО МГБ — Парфенюк Н.В. и Грицай С.И., которые в результате преступного делячества и притупления бдительности со стороны нач-ка РО МГБ майора Егорова к уголовной ответственности привлечены не были.

Получив данные о причастности Парфенюка и Грицай к националистической организации, разоружению бойца группы самоохраны и убийству гр-ки Кучинец Л.Ф., нач-к РО МГБ майор Егоров вызвал Парфенюка и Грицай в РО МГБ и, установив в беседе с ними, что они являются организаторами и участниками перечисленных выше преступлений, тем не менее не арестовал их, а по «оперативным соображениям» отпустил. Воспользовавшись этим, Парфенюк и Грицай, предупредив о возможных арестах других участников террористической группы, скрылись.

Участники спецбоевок МГБ совершают ограбления местных граждан. По сообщению Козинского райпрокурора Ровенской области, в июле 1948 г. на территории района ими были ограблены граждане Швейда Иосиф, Грабовский Иван и др. подобние факты имели место и в других областях и районах.

Эти грабежи, как и другие нарушения советской законности, оправдываются также оперативными соображениями и не только рядовыми работниками МГБ, но и самим министром тов. Савченко, который в беседе со мной заявил:

«Нельзя боевки посылать в лес с консервами. Их сразу же расшифруют».

Таким образом грабежи местного населения спецбоевиками рассматривается как неизбежное зло, и политические последствия подобных эксцессов явно недооцениваются.

Насилие и грабежи, даже сам факт появления в населённом пункте спецбоёвок, действующих под видом банды, как и любое бандитское проявление, действует на жителей устрашающе и несомненно мешает делу социалистического строительства в западных областях УССР, создаёт у некоторой части населения ложное мнение о том, что бандитское подполье ещё сильно, что его следует бояться и т. п.

ОУНовские бандиты терроризируют граждан, желающих вступить в колхозы, но если в селе появляется не ОУНовская банда, а действующая под видом банды спецбоёвка, от этого положение не меняется. В этом отношении характерен следующий случай:

28 сентября 1948 г. в Каменец-Подольский горотдел МГБ колхозники с. Завалье по телефону сообщили, что в селе появилась вооруженная банда в составе 12 человек, которая подошла к кооперативу и колхозному амбару, проверила замки, а затем последовала в направлении с. Слободка-Рихтецкая.

Фактически эта была не ОУН «овская» банда, а спецбоевка Тернопольского областного управления МГБ. Характерно, что эту спецбоёвку приняли за банду не только колхозники, но и работники Каменец-Подольского горотдела МГБ, откуда для ликвидации «банды» на грузовой машине была направлена группа сотрудников и офицеров Каменец-Подольского военного училища МВД.

Эта «операция» закончилась тем, что в результате аварии автомашины были убиты офицеры — ст. лейтенант Харченко И.Н. и лейтенант Кирпачев В.М., а 16 офицеров и шофер-солдат Кондрацкий получили телесные повреждения.

Примеры из деятельности спецгрупп, повлекшие преступные результаты, можно было бы продолжить, но материалы, которыми располагает Военная прокуратура, конечно, не исчерпывают всех случаев нарушения советской законности, допускаемых спецгруппами. Факты, о которых я докладываю Вам, были вскрыты в процессе расследования конкретных следственных дел, однако не каждый случай нарушения советской законности находит своё отражение в следственных делах и расследуется. Мне кажется, что большинство фактов именно не расследуются.

Больше того, если Военная прокуратура и ставит перед МГБ УССР вопросы о наказании преступников, грубо попирающих советские законы, то со стороны МГБ УССР это не находит должного и быстрого реагирования: выискиваются не только доказательства преступной деятельности лиц, грубо нарушивших закон, сколько различные поводы для того, чтобы «опровергнуть» факты, сообщённые Военной прокуратурой, и заволокитить расследование.

Например, о фактах грубейшего нарушения законности спецбоевиками УМГБ Ровенской области Военная прокуратура сообщила в МГБ УССР ещё в начале октября 1948 года, но, тем не менее, преступники были арестованы только в феврале с.г., причём до ареста их начальник управления МГБ по Ровенской области тов. Шевченко пытался «опровергнуть» факты, вскрытые Военной прокуратурой, и убедить секретаря Ровенского обкома КП (б)У тов. Бегма, что эти факты якобы расследовались и не нашли подтверждения.

Органы МГБ, под руководством партии, проводят огромную работу по выкорчёвыванию остатков украинско-националистического, бандитского подполья, в борьбе с которым хороши все средства и нужны хитрость и изворотливость.

Но, несмотря на сложность обстановки и коварность врага, недопустимы нарушения партийных и советских законов, недопустимы нарушения постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 17 ноября 1933 года и постановление ЦК КП (б) У от 23 января 1948 года, на что Вы, Никита Сергеевич, неоднократно указывали.

Поэтому, как коммунист, для которого партийные решения являются незыблемым законом жизни, я считаю своим долгом о приведенных выше фактах доложить Вам.

Военный прокурор войск УВД Украинского округа полковник юстиции Кошарский. 15.02.49 г.

Сергійчук В. Десять буремних літ: Західноукраїнські землі у 1944–1953 рр.: Нові документи і матеріали. / В.Сергійчук. — Київ: Дніпро, 1998. с. 699–706.

1. Акція «Вісла»: вигнані з рідної землі // Голос України. — 2000. — 22 січня. — С. 6–7.

2. Антифашистское движение Сопротивления. Известное и неизвестное // Голос Украины. — 1999. — 6 ноября. — С. 6–7.

3. Бандера С. Мої життєписні дані / С. Бандера. — Стрий: б.в., 1998. — 48 с.

4. Бар М. Війна втрачених надій: український самостійницький рух у 1939–1945 рр. / М. Бар, А. Зеленський // Український історичний журнал. — 1992. — № 6. — С. 116–122.

5. Безпалько П. Роман Шухевич (генерал Тарас Чупринка) — легендарний командир УПА / П. Безпалько // Кримська світлиця. — 1999. — 20 серпня. — С. 19; 27 серпня. — С. 19.

6. Берекета Б. Колківська республіка / Б. Берекета // Голос України. — 1994. — 14 січня.

7. Берекета Б. Все починалося в Піддубцях / Б. Берекета, Ю.Хлопук // Голос України. — 1992. — 5 вересня. — С. 12.

8. Білинський А. Світло і тіні ОУН-УПА / А. Білинський // Голос України. — 1992. — 1 липня. — С. 12–13; 3 липня. — С. 12–13.

9. Бульба-Боровець Т. Армія без держави / Т. Бульба-Боровець. — Львів: Поклик сумління, 1993. — 156 с.

10. Верстюк В. Україна від найдавніших часів до сьогодення: Хронологічний довідник / В. Верстюк, О. Дзюба, В.Репринцев. — К.: Наукова думка, 1995. — 678 с.

11. Голубенко І. Коли ми вмирали нам дзвони не грали… / І. Голубенко // Дзвін. — 1993. — № 2–3. — С. 117–128; № 4–6. — С. 106–115; № 7–9. — С. 90–102; 1994. — № 6. — С. 103–109.

12. Гриневич Л. Правда про УПА / Л. Гриневич // Кримська світлиця. — 2000. — 14 квітня. — С. 6; 21 квітня. — С. 6; 5 травня. — С. 6.

13. Гунчак Т. Україна. І половина ХХ століття / Т. Гунчак. — К.: Либідь, 1993. — 288 с.

14. Давиденко В. Чем занимались «национальные герои»/В. Давиденко // Политика и время. — 1991. — № 6. — С. 83–87.

15. Дзьобак В. Час руїни минає, доба творення настає / В. Дзьобак // Голос України. — 1992. — 13 жовтня. — С. 7; 14 жовтня. — С.7.

16. Дмитрук К. С крестом и трезубцем / К. Дмитрук. — М.: Политиздат, 1979. — 317 с.

17. Дмитрук К. Жовто-блакитні банкроти / К. Дмитрук. — К.: Дніпро, 1982. — 399 с.

18. Жуковский А. Они повсюду слышали зов Киева / А. Жуковский // Голос Украины. — 1995. — 15 апреля. — С. 10.

19. Журавлев Н. Не смыть кровавый след / Н. Журавлев // Крымская правда. — 1992. — 4 сентября. — С. 4.

20. Заречный В. Альянс: ОУН-СС/В. Заречный // Военно-исторический журнал. — 1991. — № 4. — С. 63–70.

21. За що боролася УПА // Голос України. — 1992. — 18 липня.

22. Емгебісти у формі УПА // Флот України. — 1993. — 20 березня.

23. Іванцев І. Українська повстанська армія в національно-визвольних змаганнях українського народу в 40-50-х роках / І. Іванців. — Івано-Франківськ, 1992. — 18 с.

24. Історія України / Керівник авт. кол. Ю. Зайцев. — Львів: Світ, 1996. — 488 с.

25. Історія України в особах: ХІХ-ХХ ст. / Керівник авт. кол. І. Войцехівська — К.: Україна, 1995. — 479 с.

26. Как и против кого боролась ОУН-УПА. Свидетельствуют документы из Архива ЦК компартии Украины // Политика и время. — 1991. — № 8. — С. 66–81.

27. Книш З. Становлення ОУН / З. Книш. — К.: Видавництво ім. О. Теліги, 1994. — 132 с.

28. Ковалевський З. Правда про УПА / З. Ковалевський// Кримська світлиця. — 2000. — 14 квітня. — С. 6; 21квітня. — С. 6; 28 квітня. — С. 6; 5 травня. — С. 6.

29. Коваль М. ОУН-УПА и «третий рейх» / М. Коваль // Политика и время. — 1991. — № 5. — С. 70–75.

30. Коваль М. ОУН-УПА: між «третім рейхом» і сталінським тоталітаризмом / М. Коваль // Український історичний журнал. — 1994. — № 2–3. — С. 94–102.

31. Коваль М. «Просвіта» бореться словом… / М. Коваль // Кримська світлиця. — 2000. — 5 травня. — С. 12.

32. Коваль М. Правда безнадійних змагань / М. Коваль // Політика і час. — 1997. — № 9. — С. 75–82; № 10. — С. 67–74.

33. Косик В. Україна під час другої світовой війни (1939–1945) /В. Косик. — Київ; Париж; Нью-Йорк; Торонто: Либідь, 1992. — 734 с.

34. Косик В. Україна і Німеччина у другій світовій війні / В. Косик. — Париж; Нью-Йорк; Львів: Наукове товариство ім… Т. Шевченка, 1993. — 659 с.

35. Косик В. Надо ли реабилитировать ОУН-УПА? / В. Косик // Голос Украины. — 1993. — 14 мая. — С. 6; 22 мая. — С. 12.

36. Кто такие бандеровцы и за что они борются. — Дрогобич: Відродження, 1995. — 63 с.

37. Кук В. Генерал Роман Шухевич / В. Кук. — К.: Бібліотека українця, 1977. — 110 с.

38. Кульчицький С. Українські націоналісти в червоно-коричневій Європі / С. Кульчицький // Сучасність. — 1999. — № 4. — С. 71–74.

39. Літопис Української Повстанської Армії. Т. 2. Волинь і Полісся. Кн. 2. — Торонто: Літопис УПА, 1977. — 256 с.

40. Літопис Української Повстанської Армії. Т. 3. Чорний ліс. Кн. 1. — Торонто: Літопис УПА, 1978. — 272 с.

41. Малий словник історії України // В. Смолій, С. Кульчицький, О. Майборода та ін. — К.: Либідь, 1997. — 464 с.

42. Мартинець В. Українське підпілля. Від У.В.О. до О.У.Н. / В. Мартинець. — ,[366]1949. — 349 с.

43. Масловский В. В борьбе с врагами социализма / В. Масловский. — Львов: Высшая школа, 1984. — 187 с.

44. Масловский В. «Акт 30 июня» / В. Масловский // Политика и время. — 1991.— № 12. — С. 77–81; № 13. — С. 75–79.

45. «Медовий місяць» з фашистським режимом // Голос України. — 1999. — 16 жовтня. — С. 4–5.

46. Мельник А. Спогади та документи / А. Мельник. — К.: Дніпро, 1995. — 349 с.

47. Ми не вийдемо з того бою, ми не станем на коліна… // Голос України. — 1999. — 20 листопада. —С. 6–7.

48. Мірчук П. Нарис історії Організації Українських Націоналістів / П. Мірчук. Т.1. 1920–1939. — Мюнхен; Лондон; Нью-Йорк: Українське видавництво, 1968. — 639 с.

49. Мірчук П. Революційний змаг за УССД. (Хто такі «бандерівці», «мельниківці», «двійкарі») / П. Мірчук. Т.1. — Нью Йорк; Торонто; Лондон: Союз українських політв’язнів, 1985. — 222 с.

50. Мірчук П. Революційний змаг за УССД. (Хто такі «бандерівці», «мельниківці», «двійкарі») / П. Мірчук. Т.2. — Нью Йорк; Торонто; Лондон: Союз українських політв’язнів, 1987. — 280 с.

51. Місило Є. Повстанські могили / Є. Місило. — Варшава; Торонто: Український архів, 1995. — 401 с.

52. Олійник П. Зошити / П. Олійник // Український історичний журнал. — 1993. — № 1. — С. 110–122.

53. О недостатках в политической работе среди населения западных областей УССР. Постановление Центрального Комитета КПСС 27 сентября 1944 г. // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. — М., 1985. — Т. 7. — С. 526–531.

54. Осташ И. Была война и после мировой / И. Осташ // Голос Украины. — 1997. — 14 октября. — С. 10.

55. ОУН і УПА у другій світовій війні (документи) // Український історичний журнал. — 1994. — № 2–3. — С. 102–129; № 4. — С. 89–107; № 5. — С. 98–115; № 6. — С. 98–114.

56. ОУН: минуле і майбуття: Збірник. — К.: Фундація ім… О. Ольжича, 1993. — 301 с.

57. Патріляк І. Військові плани ОУН(б) у таємній Іструкції Революційного проводу (травень 1941 р.) / І. Патріляк // Український історичний журнал. — 2000. — № 2. — С. 127–137.

58. Патріляк І. Націоналістичний партизанський рух на території Західної України влітку 1941 р. / І. Патріляк // Український історичний журнал. — 2000. — № 4. — С. 113–119.

59. Покальчук Ю. То не бандити, синку / Ю. Покальчук // Кримська світлиця. — 1999. — 6 січня. — С. 6; 15 січня. — С. 6.

60. Рябчиков В. Коричневые пятна национализма / В. Рябчиков // Крымская правда. — 1998. — 8, 15, 22, 29 августа; 5, 12, 19 сентября.

61. Самостійна Україна. Збірник програм українських політичних партій початку ХХ століття. — Тернопіль: Редакційно-видавничий відділ управління по пресі, 1991. — 82 с.

62. Сергійчук В. ОУН-УПА в роки війни. Нові документи і матеріали / В. Сергійчук. — К.: Дніпро, 1996. — 496 с.

63. Сергийчук В. Повстанцев вооружала и… Красная Армия в порядке «шефской помощи» / В. Сергийчук // Голос Украины. — 1997. — 17 мая — С. 8.

64. Сергійчук В. Десять буремних літ: Західноукраїнські землі у 1944–1953 рр.: Нові документи і матеріали / В. Сергійчук. — К.: Дніпро, 1998. — 942с.

65. Сидоренко Б. Чекисты в форме УПА/Б. Сидоренко // Голос Украины. — 1993. — 2 июня. — С. 11.

66. Сидоренко Б. Выбросим камень из-за пазухи /Б. Сидоренко // Голос Украины. — 1993. –17 августа. — С. 6.

67. Сидоренко Б. Спецгруппа «перелицованных» / Б. Сидоренко // Голос Украины. — 1994. — 30 апреля. — С. 16.

68. Скорупський М. Туди де бій за волю / М. Скорупський. — К.: Дніпро, 1992. — 352 с.

69. Слободянюк М. Рух Опору на Дніпропетровщині в роки Великої Вітчизняної війни (1941–1945) / М. Слободянюк., І.Шахрайчук — Дніпропетровськ: Вид-во ДДУ, 1998. — 84 с.

70. Сталин — Рокоссовскому: «Мне легче одеть на тебя одного польскую форму, чем на всю польскую армию советскую форму» // Голос Украины. — 1999. — 18 декабря. — С. 4–5.

71. Субтельный О. Украина: история / О. Субтельный. — К.: Лыбидь, 1993. — 512 с.

72. Чумак В. Метаморфозы ОУН-УПА/В. Чумак // Под знаменем ленинизма. — 1990. — № 22. — С. 71–79; № 23. — С. 68–78.

73. Шанковський Л. Історія українського війська / Л. Шанковський. — К.: Панорама, 1991. — 192 с.

74. Шаповал Ю. Сталінізм і Україна / Ю. Шаповал // Український історичний журнал. — 1992. — № 10–11. — С. 3–13.

75. Шевчук В. Украинская повстанческая армия /В. Шевчук //Политика и время. — 1991. — № 11. — С. 78–84.

76. Шевчук В.П. Історія української державності / В.П. Шевчук, М.Г.Тараненко. — К.: Либідь, 1999. — 480 с.

Примечания:

1

27, с. 93–94

2

27, с. 96

3

42, с. 342

4

42, с. 334

5

71, с. 382

6

72, 1990, № 22, с. 72

7

32, № 9, с. 76

8

56, с. 209

9

61, с. 19

10

48, с. 333

11

36, с. 49

12

71, с. 385

13

37, с. 24

14

49, с. 54

15

40, с.12

16

46, с. 396

17

46, с. 369

18

36, с. 51–52

19

48, с. 438, 454

20

49, с. 63–67

21

48, с. 451- 452

22

72, 1990, № 22, с. 76

23

33, с. 68

24

43, с.38

25

58, с. 119

26

41, с. 326

27

46, с. 172

28

20, с. 53

29

25, с. 323

30

49, с. 80–81

31

48, с. 540–541

32

3, с. 39–40

33

49, с. 120

34

44, 1991, № 12, с. 78

35

46, с. 173

36

3, с. 42

37

17, с.31

38

46, с. 84

39

17, с. 15

40

50, с. 234

41

46, с. 211

42

35, 1993, 14 V, с. 6

43

58, с. 115

44

44, 1991, № 12, с. 79

45

33, с. 99

46

45, с. 4–5

47

72, 1990, № 22, с. 79

48

46, с. 285

49

33, с. 570

50

35, 1993, 22 V, с. 12

51

9, с.24

52

9, с. 45–46

53

9, с. 62–63

54

9, с. 64

55

33, с.160

56

44, 1991, № 13, с. 75

57

58, с. 115, 117

58

76, с. 399

59

49, с. 203

60

35, 1993, 14V, с. 3

61

46, с. 277

62

33, с. 123

63

72, 1990, № 23, с. 69

64

17, с. 43

65

33, 160-162

66

34, с.158

67

45, с. 5

68

35, 1993, 22 V, с.12

69

26, с. 67

70

35, 1993, 22 V, с. 12

71

34, с. 133–134

72

20, с. 54

73

58, с. 116–117

74

49, с. 174

75

33, с.149

76

33, с. 593–594

77

50, с. 4

78

34, с. 526

79

69

80

69, с. 49–52

81

69, с. 54–55

82

35, 1993, 22 V, с. 12

83

34, с. 190–191, 550-551

84

30, с. 120 — 121

85

50, с. 13–15

86

15, 1992, 13 X, с.7

87

9, с. 163

88

50, с. 221

89

32, № 9 с. 79

90

33, с. 162

91

34, с. 535

92

62, с.17

93

34, с. 547

94

56, с. 123–125

95

41, с. 404

96

2, с. 6

97

62, с. 18

98

30, с. 103

99

34, с. 559

100

62, с. 20

101

34, с. 561

102

34, с. 571

103

30, с. 108

104

34, с. 571

105

30, с. 112

106

26, с. 67–68

107

31, с. 12

108

34, с. 284–285

109

34, с. 599–600

110

33, с. 644

111

34, с. 287

112

34, с. 576

113

46, с. 222

114

30, с. 113

115

56, с. 7–8

116

9, с. 80

117

9, с. 83–84

118

9, с. 90

119

9, с. 92

120

9, с. 97

121

9, с. 103–106

122

9, с. 110

123

9, с. 112

124

9, с. 121

125

9, с. 125

126

9, с. 127

127

9, с.126

128

9, с. 134

129

9, с. 134

130

30, с.116

131

9, с. 150

132

9, с. 137

133

9, с. 138–139

134

9, с. 140

135

73, с. 32

136

26, с. 69–70

137

38, с. 73

138

9, с. 157–158

139

62, с. 52, 72

140

30, № 2–3, с. 128

141

56, с. 11

142

30, № 4, с. 94

143

62, с. 228

144

75, с. 79

145

46, с. 288

146

68, с. 37

147

68, с. 97, 108

148

68, с. 118

149

68, с. 129

150

68, с. 127

151

68, с. 202

152

46, с. 232

153

33, с. 352

154

70, с. 5

155

17, с. 49

156

33, с. 353

157

34, с. 360

158

33, с. 402

159

71, с. 410

160

16, с. 31

161

33, с. 404

162

33, с. 493

163

33, с. 514

164

46, с. 193

165

33, с. 499

166

46, с. 199–200

167

46, с. 251

168

43, с. 55

169

75, с. 78

170

47, с. 6

171

43, с. 54

172

16, с. 53–54

173

73, с. 28

174

34, с. 585

175

34, с. 634, 652

176

34, с. 645

177

41, с. 407

178

43, с. 82

179

68, с. 145, 330

180

7, с. 12

181

68, с. 141

182

75, с. 81

183

71, с. 411

184

34, с. 386–387

185

39, с.36

186

33, с. 438

187

33, с. 53–54

188

33, с. 465–466

189

34, с. 388

190

75, с. 81

191

26, с. 75

192

26, с. 81

193

33, с. 464, 466

194

63, с. 12

195

63, с. 12

196

73, с. 67; 11, 1993, № 2–3, с.124

197

73, с. 68

198

62, с. 234

199

11, 1993, № 2–3, с. 124

200

73, с. 72

201

62, с. 81

202

62, с. 233

203

20, с. 58

204

14, с. 85

205

20, с. 57

206

73, с. 73

207

71, с. 412

208

33, с. 666–667

209

33, с. 335, 653

210

43, с. 57

211

73, с. 38

212

33, с. 36

213

33, с. 312

214

33, с. 363

215

33, с. 363

216

34, с. 320

217

33, с. 363

218

73, с. 34

219

30, с. 128

220

62, с. 62

221

33, с. 367

222

34, с. 329

223

6, с. 8

224

34, с. 597

225

34, с. 592

226

23, с. 9

227

62, с. 80

228

62, с. 80

229

29, с. 74

230

33, с. 688

231

66, с. 39

232

73, с. 40

233

33, с. 689–690

234

31, с. 690

235

73, с. 40

236

47, с. 6–7

237

62, с. 93

238

73, с. 42

239

33, с. 426; 66, с. 42

240

39, с.117

241

21, с. 4

242

72, 1990, № 23, с. 73

243

11, 1993, № 2–3, с. 127

244

33, с. 440

245

62, с. 116

246

73, с. 44–45

247

62, с. 104–105

248

62, с. 106

249

26, с. 71

250

72, 1990, № 23, с. 74

251

72, 1990, № 23, с. 77

252

11, 1994, № 2–3, с. 127

253

39, с. 152–155

254

73, с. 50

255

33, с. 469–470

256

11, 1993, № 2–3, с. 126–127

257

25, с. 72

258

33, с. 478

259

26, с. 72

260

26, с. 73

261

34, с. 424 — 425

262

26, с. 77

263

26, с. 72

264

26, с. 73

265

72, 1990, № 23, с. 75

266

26, с. 74

267

32, № 9, с. 82

268

29, с. 74

269

34, с. 432, 437

270

73, с. 62

271

26, с. 55

272

33, с. 495

273

73, с. 77

274

33, с. 491–492

275

40, с. 210–211

276

73, с. 83

277

28, 2000, 21 IV, с. 6

278

34, с. 619

279

75, с. 83

280

55, 1994, № 6, с. 106

281

68, с. 89

282

62, с. 145

283

73, с. 90

284

73, с. 91–92

285

11, 1993, № 4–6, с. 113

286

73, с. 85

287

11, 1993, № 4–6, с.112

288

11, 1993, № 4–6, с. 113

289

11, 1993, № 4–6, с. 114

290

11, 1993, № 7–9, с. 91

291

11, 1993, № 4–6, с. 115

292

11, 1993, № 7–9, с. 90

293

11, 1993, № 4–6, с. 113

294

75, с. 83

295

11, 1993, № 7–9, с. 91

296

53, с. 527, 529

297

11, 1993, № 7–9, с. 92

298

73, с. 83

299

73, с. 101–103

300

11, 1993, № 7–9, с. 93

301

24, с. 335

302

75, с. 84

303

11, 1993, № 7–9, с. 96

304

75, с. 83

305

64, с. 291

306

11, 1993, № 7–9, с. 98

307

73, с. 113

308

73, с. 113

309

68, с. 129

310

72, 1990, № 23, с. 78

311

73, с. 130

312

73, с. 157–158

313

73, с.117

314

73, с. 118

315

73, с. 121

316

11, 1993, № 7–9, с. 99–100

317

11, 1993, № 7–9, с. 98

318

64, с. 10

319

72, 1990, № 23, с. 78

320

75, с. 84

321

11, 1994, № 6, с. 104

322

73, с. 132

323

73, с. 137

324

73, с. 135–140

325

11, 1993, № 7–9, с. 96

326

64, с. 75

327

62, с. 171

328

11, 1994, № 6, с. 103

329

32, № 10, с. 70

330

73, с. 164

331

73, с. 173–174

332

40,с.81

333

68, с. 150

334

1, с. 6

335

1, с. 6

336

60, 1998, 19 IX, с. 3

337

73, с. 161

338

1, с. 6–7

339

1, с. 6–7

340

СЕРГ, с. 589

341

24, с. 335–336

342

73, с. 176–180

343

19, с. 4

344

68, с. 294

345

11, 1994, № 6, с. 107

346

11, 1994, № 6, с. 108

347

64, с. 849–850

348

11, 1994, № 6, с. 109

349

74, с. 9

350

54, с. 10

351

47, с. 7

352

75, с. 83

353

64, с. 165

354

66, с. 6

355

11, 1993, № 7–9, с. 93–95

356

64, с. 426

357

64, с. 234–238, 301

358

32, № 10, с. 73

359

66, с. 170

360

73, с. 125

361

67, с. 16

362

64, с. 699–706

363

64, с. 707

364

Правописные особенности и язык документов сохранены.

365

Б.М.В.

366

Б.М.В