От редактора

Книга Макса Дворжака «История искусства как история духа» (1-е издание - Мах Dvorak «Kunstgeschichte als Geistesgeschichte», hrsg. von. Karl M. Swoboda und Johannes Wilde Muenchen, 1924) давно стала классикой искусствознания, а ее название - самым броским и известным определением метода ученого. Однако же, ни составление книги, ни авторство названия не принадлежат самому Максу Дворжаку (1874— 1921). Книга «История искусства как история духа» была первым томом из задуманного его учениками после смерти выдающегося ученого собрания сочинений (всего было издано пять, включая известный русскому читателю курс лекции по истории итальянского искусства эпохи Возрождения) и представляла собой сборник самых актуальных в смысле не только времени написания, но и новейшей методологии статей М. Дворжака. Заглавие книги придумал ученик М. Дворжака Феликс Хорб (Felix Horb), составлением книги занимались Камилл Свобода и Йоханнес Вильде. При этом издатели сборника в своем вступлении подчеркивали, что общий замысел книги принадлежал самому Дворжаку, смысл ce состоял в анализе переломных этапов в развитии западноевропейского искусства, начиная с поздней античности. Часть статен была опубликована в последние годы жизни ученого, три были прочитаны в качестве докладов (статьи об Эль Греко, Дюрере и Шонгауэре). Статья о раннехристианском искусстве не была завершена, М. Дворжак предполагал дополнить ее анализом раннехристианской архитектуры. В качестве параллели статье о Шонгауэре была задумана работа «Отцы Ренессанса» , посвященная итальянскому кватроченто. Известно что Дворжак планировал большое исследование европейского маньеризма, в котором намечались три главные составные части - Эль Греко, Брейгель, Тинторетто, но последняя также не была написана. Одной из важнейших идей при этом было утверждение постоянства, континуума в развитии европейского искусства, акцент не на разрыве при рождении абсолютно нового, а на смене координат, Дворжак, в частности, указывал на то, что не может быть «цезур» в развитии духовной культуры человечества. Но значение этих статей состояло не только в рассмотрении поворотных моментов в развитии европейского искусства (хотя Дворжаку принадлежит, к примеру, первенство в изучении маньеризма), но в самом подходе, в самом методе анализа. Hc случайно выход в свет в 1917 году статьи «Идеализм и натурализм в готической скульптуре и живописи» после почти полного четырехлетнего молчания автора стал этапным событием в истории европейского искусствознания. Как подчеркивал ученик Дворжака Д. Фрей, сравнивая основную методологическую проблематику последних статен М. Дворжака с формальным подходом его первой большой работы «Загадка искусства братьев ван Эйк» (М. Dvorak. Das Ratsel der Brueder van Eyck//Jahrbuch der kunsthistorischen Sammlungen des allerhoechsten Kaiserhauses. 1904), «в центре рассмотрения теперь находится не форма выражения, но заключенное в ней и с ней связанное содержание выражения. Проблема формального изображения объекта в новом творении субъекта приводит к вопросу о заложенном в самой основе духовном выяснении отношений между объектом и субъектом как таковых. На место художественных форм как объекта исследования приходит выражающаяся через него и в нем история духа. Так история искусства превращается в историю духа» (D. Frey. Max Dvoraks Stellung in der Kunstgeschichte // Jahrbuch fuer Kunstgeschichte (Wien). Bd. I (XV). 1921/22. S. 12). Макс Фрей также указывал на главный определяющий базис методологии Дворжака - «История искусства была для Дворжака прежде всего историей» (Ibid. S. 2). В известном смысле можно сказать, что, вырастая на всеобщем основании, история искусства рассматривалась Дворжаком как путь к всеохватной истории духа.

Эта книга в очень сильной степени отражает время своего создания — первая мировая война, революции, крушение старого порядка, многие отсылки в тексте книги к современной автору ситуации совершенно неслучайны. В искусстве он искал ответы на вопросы жизни, как в старом так и в новом. Самый яркий в этом отношении пример — последняя статья М. Дворжака - вступление к графической серии О. Кокошки «Вариации на тему» (1921 ), в ней он увидел самое настоящее и подлинное искусство явленной абсолютно зримо жизни человеческого духа. История искусства была для Дворжака путем к пониманию современности, к постижению происходившего на его глазах очередного перелома, в статье о Кокошке Дворжак сравнивал его цикл со «Стогами сена» К. Моне и писал: «Целый мир разделяет два этих цикла, переворот в восприятии искусства, какой себе нельзя было даже представить. И речь здесь идет не только об искусстве, но о целом мировоззрении» (М. Dvorak. Variationen ueber ein Thema. Цит. по: H. M. Wingler, Fr. Welz. O. Kokoschka. Das druckgraphische Werk. Salzburg, 1975. S. 41) Поиск континуума и современно-вечных вопросов-ответов выражался и в том, что, как метко заметил О. Курц, когда Дворжак говорил об Эль Греко, перед его глазами стоял Кокошка (цит. по: А. Rosenauer. Nachwort // M. Dvorak. Kunstgeschichte als Geistesgeschichte. Berlin, 1994. S. 282).

B 1934 году эта книга была переведена на русский язык А. А. и В. С. Сидоровыми и вышла под измененным названием «Очерки по искусству средневековья» (ОГИЗ-ИЗОГИЗ, 1934). В нее не вошли статьи о Дюрере и Эль Греко, статья «Идеализм и натурализм в готической скульптуре и живописи» была сокращена примерно вполовину, в остальных статьях купюры были довольно незначительными. Появление ее в тот момент на русском языке было вполне объяснимо, M. Дворжак рассматривался в качестве известного противовеса формализму Вельфлина, об этом писал и И. Маца в своем вступлении и А. А. Сидоров в комментариях. При этом А. А. Сидоров тонко указал на одну из главных характеристик метода Дворжака: «Он ищет в искусстве мировоззрения и объясняет им форму» (М. Дворжак. Ук. соч. С. 73), указал естественно, с негативным оттенком, но точно. Именно этот подход Дворжака впоследствии был почти совершенно нивелирован советским искусствознанием, превратив все в простое разъяснение возникновения искусства из духовных идей эпохи и вульгарного толкования его именно таким образом, ни о какой попытке постижения формы речь и не шла. Тем самым весь метод Дворжака превратился в элементарную попытку вывести содержание искусства из идей того или иного времени, что существенно сужает и обедняет наследие великого австрийского искусствоведа. Нельзя не заметить при этом, что он сам во многом является тому виной. Еще большим подарком И. Маце и аморфной советской искусствоведческой мысли было бы такое высказывание М. Дворжака: «Искусство состоит не только в решении и развитии формальных задач и проблем; оно всегда и в первую очередь является выражением идей, господствующих над умами человечества, выражением его истории не в меньшей степени чем религия, философия или поэзия, оно является частью всеобщей духовной истории человечества» (M. Dvorak. Op. cit. S. X; из доклада «О восприятии нскусства»на конгрессе в Брегенце летом 1920 года). Впрочем, внимательный читатель этой книги оценит проницательность следующего наблюдения современного исследователя метода Дворжака: «Именно тонкость позиции Дворжака делает его выдающимся представителем скептического научного рационализма, каковая только и может соответствовать познавательно-теоретическим проблемам современности» (N. Schmitz. Max Dvoraks Kunstgeschichte der Moderne // M. Dvorak. Idealismus und Realismus in der Kunst der Neuzeit... Akademische Vorlesungen Alfter. 1993. S. 73).

В настоящем издании раскрыты все купюры сделанные в публикации 1934 года, исправлены различные неточности перевода (носящие частично сознательно идеологический характер), стилистика старого перевода практически не подверглась изменениям, в известном смысле текст 1934 года стал сам по себе историческим документом; заново переведены две статьи, пропущенные в старом издании. Также мы сознательно отказались от предисловия и комментариев, в частности, фактического характера. Ценность этой книги совсем в другом - в попытке попять причины и ход развития искусства.

А. Лепорк