Книга VIII

1. (1) То, что было совершено Максимином после кончины Гордиана, а именно —его прибытие в Италию, отпадение Ливии и распря между воинами и народом в Риме,описано в предыдущей книге. Остановившись у границ, Максимин выслал впередлазутчиков, чтобы они разведали, нет ли каких-нибудь тайных засад в горныхущельях или в лесных чащах. (2) Сам же он, сведя войско в долину, выстроилотряды тяжеловооруженных четырехугольниками, вытянутыми более в длину, чем вглубину, чтобы охватить большую часть долины[1], а весь вьючный скот и повозки поместил в середине; сам онвместе с телохранителями следовал в арьергарде. (3) С обеих сторон скакалиподразделения конных латников, мавританские копейщики и лучники с Востока. Онвел в качестве союзников и великое множество германских всадников: их он чащевсего выдвигал вперед, чтобы они принимали на себя первые удары враговвследствие того, что они были горячи и смелы в начале сражения, а как толькоприходилось подвергать себя опасности, они стоили мало, как и подобаетварварам.

(4) Пройдя всю равнину стройно и в полном порядке, войско остановилосьперед первым италийским городом, который местные жители зовут Гема[2]. Он построен в самой высокой части равнины упредгорья Альп. Здесь встреченные Максимином разведчики и лазутчики донесли,что город пуст, а жители все до одного бежали, поджегши двери храмов и домов;все, что находилось в городе и на полях, одно — увезли с собой, другое —сожгли, и не осталось провианта ни для вьючных животных, ни для людей. (5)Максимин обрадовался поспешному бегству италийцев[3], надеясь, что так же, не дожидаясь его прихода, будетпоступать все население; войско же, в самом начале похода испытывая голод, былоогорчено. Переночевав, одни в городе, в домах без дверей и совершенно пустых,другие — на равнине, они с восходом солнца поспешили к Альпам. Природавоздвигла эти длинные горы, словно стену Италии, высотой выше облаков инеобычайно вытянутые в длину, так что они, охватив всю Италию, простираются вправой ее части до Тирренского моря, а в левой — до Ионийского залива. (6) Онипокрыты сплошными густыми лесами, и про-{128}ходы в них узкииз-за обрывов, уходящих на большую глубину, или из-за неровностей скал. Тропысделаны человеческой рукой, с великим трудом они проложены древними италийцами.С большим страхом двигалось войско, опасаясь, что вершины уже заняты, апроходы, чтобы помешать их прохождению, завалены. Их опасения и страхи быливполне естественны, если принять во внимание природу этих мест.

2. (1) Когда же они беспрепятственно перешли горы, никого по пути невстретив, то, спускаясь на равнину, уже приободрились и запели пэан. Максиминвозымел надежду, что все удастся ему очень легко, так как италийцам не придалисмелости даже труднопроходимые местности, где они могли либо скрываться испасаться, либо устраивать ловушки при помощи засад, либо сражаться сверху, сболее высоких позиций.

(2) Когда они оказались на равнине, лазутчики донесли, что самый большойгород Италии Аквилея запер ворота[4], чтопосланные вперед отряды паннонцев мужественно штурмуют город, но, несмотря начастые атаки, ничего не достигают, выбиваются из сил и отступают, осыпаемыекамнями, копьями и множеством стрел. Рассердившись на паннонских военачальниковза то, что они столь нерадиво сражаются, Максимин поспешил сам вместе свойском, рассчитывая очень легко взять город. (3) Аквилея и прежде, как оченьбольшой город, имела множество собственных жителей; находясь у моря,представляя собой как бы гавань Италии[5] ибудучи расположена напротив всех иллирийских племен[6], она предоставляла для торговли тем, кто к ней приплывал,все привозимое с материка по суше и по рекам, а привозимое с моря, необходимоежителям материка, то, чем их страны в зимнее время не изобиловали, отправлялаво внутренние области; обрабатывая землю, более всего пригодную для получениявина, они доставляли тем, кто не занимается виноградарством, этот напиток визобилии; (4) поэтому в городе было множество не только граждан, но такжечужестранцев и торговцев. А в это время население города еще большеувеличилось, так как сюда с полей стеклась вся масса народа, покинувшая городкии деревни и доверившаяся мощи города и оборонительной стене, которая, будучивесьма древней, в большей своей части была уже прежде разрушена, так как поустановлении власти римлян города уже более не нуждались ни в стенах, ни ввооружении[7]; вместо войны они получилипрочный мир и соучастие в римском гражданстве. (5) Теперь, однако, приспеланеобходимость восстановить стену, вновь отстроить развалины,вос-{129}становить башни и укрепления. Итак, со всейпоспешностью огородив город стеной и заперев ворота, они, всем народомрасположившись на стенах, ночью и днем отбивались от наступавших. Командовалиими и ведали всем два человека, оба бывшие консулы, выбранные сенатом, одногоиз них звали Криспин[8], другого Менофил[9]. (6) С величайшей предусмотрительностью онизапаслись громадным количеством продовольствия с таким расчетом, чтобы былдостаток, если даже осада затянется. И колодезная вода была у них в изобилии,ведь в городе много вырытых колодцев; у стен протекает река, давая в одно и тоже время и защиту в качестве рва, и снабжение водой [10].

3. (1) Так город был подготовлен к осаде. Когда Максимину доложили, чтогород хорошо охраняется и заперт[11], онрешил послать под видом посольства людей, которые снизу повели бы переговоры;может быть, они убедят тех открыть ворота. Был в войске трибун, которомуАквилея была родным городом, а дети, жена и все домашние заперлись в городе.(2) Его и послал Максимин вместе с другими центурионами, надеясь, что он каксогражданин легко их убедит. Придя, послы передали, что Максимин, их общийгосударь, велит им сложить оружие с миром, встретить его как друга, а не врага,заняться лучше заключением соглашения и жертвоприношениями, а не убийствами ине допустить полного разрушения до основания их родного города, тогда как естьвозможность и им самим спастись, и родной город спасти, потому что великодушныйгосударь дарует им амнистию и прощение их заблуждений — не они ведь в этомвиноваты, а другие. (3) Подобные слова послы, стоя внизу, выкрикивали так,чтобы было слышно; большинство народа, находившегося на стене и башнях, крометех, кто охранял другие участки, спокойно выслушивало эти речи. (4) Криспин же,опасаясь, как бы народ, поверив обещаниям и предпочтя борьбе мир[12], не отворил ворота, быстро обходя стену,уговаривал и упрашивал их держаться мужественно и достойно сопротивляться, ненарушать верность сенату и римскому народу, но прослыть спасителями ипередовыми бойцами всей Италии, не верить обещаниям клятвопреступного иковарного тирана и не отдавать себя, прельстившись ласковыми речами, на явнуюгибель, тогда как есть возможность довериться изменчивой судьбе войны; (5) ведьчасто даже находившиеся в численном меньшинстве одерживали верх над болеемногочисленными и, хотя и казались слабейшими, одолевали тех, кто казался болеемужественным; не следует страшиться многочисленности вражеского войска.{130} «Ведь сражающиеся за другого и за благоденствие,предназначенное другому, если только таковое осуществится, проявляют умеренноервение к бою, зная, что сами они будут участвовать в опасностях, а самыезначительные и главные плоды победы пожнет другой; (6) у тех же, кто сражаетсяза родину, более сильны надежды от богов на победу, так как они желают не чужоезахватить, но свое собственное спасти. Рвением к битвам они обладают не поприказу другого, а из-за собственной нужды, так как плод победы целикомостается у них». (7) Говоря подобные слова и каждому в отдельности, и всемвместе, Криспин, по природе человек вообще благородный и опытный в речах наязыке римлян[13], мягко управлявшийаквилейцами, убедил их стоять на своем, а послам велел уйти ни с чем.Поговаривали, что он упорствовал в решении продолжать войну потому, что вгороде было много людей, опытных в искусстве гадания по жертвоприношениям и попечени животных, и они объявляли о том, что знамения благоприятны; а италийцыбольше всего верят именно такому гаданию. (8) И были даны прорицания, чтоместный бог обещает победу; его называют Белен и чрезвычайно почитают, желаявидеть в нем Аполлона[14]. Некоторые воиныМаксимина говорили, что его образ часто появлялся в воздухе, сражаясь за город.(9) Привиделось ли это кому-нибудь на самом деле или только желавшим, чтобыстоль великое войско не навлекло на себя позора, не справившись с гораздоменьшим числом невоенных людей, и чтобы казалось, что они побеждены богами, ане людьми, — не могу сказать; неожиданность исхода заставляет поверить вовсякое…

4. (1) Когда послы, ничего не добившись, вернулись к Максимину[15], он, распаляясь еще большим гневом ияростью, стал действовать энергичнее. Дойдя до очень большой реки, протекающейв шестнадцати милях от города, он обнаружил, что течение у нее, при огромнойглубине и ширине, стремительное[16]; иботеплое время года, растопляя снега, смерзавшиеся в течение всей зимы нанависающих горах[17], создавало громадныйвздувшийся поток. Поэтому для войска переход через реку был невозможен: ведьмост, большое и прекраснейшее сооружение, построенное древними государями изчетырехфутовых каменных глыб, опиравшееся на постепенно увеличивавшиеся арки,аквилейцы разобрали и уничтожили. И так как не было ни судов, ни моста, войскостояло в молчании. (3) Некоторые германцы, незнакомые с сильным и бурнымтечением италийских рек, думая, что на равнинах реки текут медленно, как и уних на родине (потому они легко замерзают, {131} что движениеу них не быстрое), прыгнули в воду вместе с конями, приученными переплыватьреки, и погибли, унесенные течением. (4) Построив за два или три дня палаточныйлагерь, Максимин окружил его рвом, чтобы никто не мог на него напасть, а самоставался на своем берегу с целью обдумать, каким образом навести мост черезреку. Ввиду недостатка в лесе и судах, соединив которые следовало навести мостчерез реку, некоторые мастера подсказали, что на опустошенных полях есть многопустых сосудов для переноски вина, изготовленных из круглых колод, которымиранее пользовались местные жители для собственного употребления, чтобыпересылать вино заказчикам без вреда для него; эти сосуды, выдолбленныенаподобие судна[18], если их связать вместе,всплывут наверх, подобно челнам, и при этом не будут унесены благодарясвязывающим их канатам; сверху на них будут набросаны ветки и насыпан умеренныйземляной настил большим количеством рабочих рук и спешно. (5) Когда насыпьустоялась, войско, перейдя реку, пошло к городу. Они находили покинутые людьмидома предместий, вырубали виноградные лозы и все деревья, а кое-что иподжигали; так они осквернили красоту, которой прежде отличались эти местности.Ведь благодаря ровным рядам деревьев, соединенных со всех сторон связаннымиодна с другой по-праздничному виноградными лозами[19], можно было бы подумать, что страна украшена венком.Изрубив все это под корень, войско спешило к стенам. (6) Однако, устав, оно нерешилось сразу идти на штурм; находясь вне выстрела и распределяясь по отрядами подразделениям вокруг всей стены, как каждым в отдельности было приказано,они, отдохнув один день, приступили затем к осаде.

Они начали подвозить различные осадные машины и, всеми силами штурмуястены, не пренебрегали ни одним способом осады. (7) Хотя происходилимногочисленные и почти ежедневные атаки и все войско как будто сетями опутывалогород, аквилейцы, изо всех сил и храбро дерясь, сопротивлялись, обороняя стены,заперев храмы и дома, и всем народом, вместе с детьми и женами, бились сверху,с укреплений и башен, и не было возраста, который оказался бы бесполезным дляучастия в битве за родину. (8) Предместья и все, что было вне городских ворот,было разрушено войском Максимина, а деревом построек воспользовались длясооружения осадных машин.

Они старались разрушить хоть какую-нибудь часть стены, чтобы, ворвавшись вгород, войско могло разграбить все и, {132} разрушив город,оставить страну пастбищем для овец и пустыней; ведь у Максимина не будетпристойного и славного пути на Рим, если первый же сопротивлявшийся италийскийгород не будет уничтожен. (9) Поэтому обещаниями раздач и просьбами самМаксимин и сын его, которого он сделал Цезарем[20], разъезжая на конях, убеждали войско, усердно призываяпроявлять рвение и подбадривая его.

Аквилейцы же бросались сверху камнями и, смешивая с серой и асфальтом смолуи оливковое масло и налив эту смесь в полые сосуды с широкими ручками и зажигаяее, при приближении воинов рассеивали ее, выливая вниз все разом наподобиедождя. (10) Летящая смола вместе с вышеупомянутыми веществами, попадая наобнаженные участки тела, разливалась по всему остальному, так что воинысбрасывали с себя горящие панцири и прочее вооружение, в котором железонакалялось, а части, изготовленные из кож и дерева, горели и стягивались. Можнобыло увидеть воинов, обнаживших себя, а брошенное оружие, снятое не благодарямужеству в бою, а хитрости военного искусства, являло вид отнятых у враговдоспехов. Из-за этого огромное множество врагов лишилось зрения и получилоповреждения лица, рук и других обнаженных частей тела. Но и на подводившиеся кстене осадные машины аквилейцы сбрасывали факелы, также пропитанные смолой икамедью и снабженные на конце наконечниками копий; подожженные, несясь вниз,они вонзались в машины, крепко в них засев, и легко их сжигали.

5. (1) Итак, в первые дни военное счастье оставалось в состоянии неясностии равновесия; по прошествии же некоторого времени войско Максимина утратилорешительность и, терпя неудачу в своих надеждах, впало в уныние; ведь тех, кто,как они полагали, не выдержит никакого штурма, они нашли не толькосопротивляющимися, но и активно противоборствующими. (2) Аквилейцы жевоодушевились и преисполнились всяческого рвения [21]; приобретая в непрерывном сражении одновременно боевойопыт и отвагу, они начали презирать воинов и Максимина настолько, что дажесмеялись над ними и поносили самого Максимина, когда он ездил вокруг стен,против него и его сына они извергали издевательские и позорные ругательства;приходя от этого в раздражение, он еще больше наливался злобой. (3) Не имеявозможности направить ее против врага, он наказывал очень многих начальниковсвоих воинов за то, что они недостаточно мужественно и нерадиво ведут штурмстен. Отсюда и появились ненависть к {133} нему и озлоблениесо стороны своих, а со стороны врагов — еще большее презрение.

У аквилейцев всего оказалось в изобилии; было у них и большое количествопродовольствия, так как в город заранее в большом количестве было завезено все,что нужно было для еды и питья людям и скоту; войско же во всем испытывалонужду, так как фруктовые деревья были вырублены, а земля опустошена им самим.(4) Помещаясь в наспех сооруженных палатках, а большинство — под открытымнебом, воины выносили дождь и жару и погибали от голода, так как не былоподвоза продовольствия ни для них самих, ни для скота. Ведь римляне, соорудивстены и ворота, перегородили пути в Италию. (5) Сенат послал консуляров сотборными и лучшими во всей Италии мужами[22], чтобы они охраняли все морские берега и гавани и чтобыникому не дозволялось выплывать[23]; поэтомуо том, что делалось в Риме, Максимин не слышал и не знал; все проезжие дороги итропы охранялись, так что никто не мог по ним пройти.

Получилось так, что войско, которое, как казалось, осаждает город, самооказалось в осаде; ведь оно ни Аквилею не могло взять, ни, удалившись оттуда,пойти на Рим из-за отсутствия судов и повозок — все было уже занято и отрезано.(6) Ползли основанные на подозрениях и преувеличивавшие истину слухи, будтовесь римский народ взялся за оружие, вся Италия действует единодушно, всеиллирийские[24] и варварские провинции, атакже провинции Востока и Юга собирают войско, Максимина же все одинаковоненавидят и умом и сердцем.

Воины находились в отчаянном положении и во всем терпели нужду, чуть лидаже не в воде. (7) Питье бралось только из протекающей рядом реки, его и пили,оскверненное кровью и трупами; ведь аквилейцы, не имея возможности похоронитьумерших в городе, сбрасывали их в реку, да и в войске убитых или погибших отболезни бросали в реку, так как не имелось того, что нужно для погребений. (8)И вот войско испытывало всяческую нужду и было в унынии. В то время какМаксимин отдыхал в палатке — а в этот день была передышка от военных действий ибольшинство воинов удалилось в палатки и на посты, назначенные для охраны, —воины, лагерь которых находился у самого города Рима под так называемойАльбанской горой[25], где они оставили своихдетей и жен[26], решили убить Максимина,чтобы избавиться, наконец, от длительной и бесконечной осады города и больше неопустошать Италию ради всеми осужденного и ненавистного тирана. (9)Собрав-{134}шись с духом, они в полдень приближаются к егопалатке, где к ним примкнули и охранявшие его телохранители, срывают со значковизображения Максимина и его, вышедшего из палатки вместе с сыном, чтобыпоговорить с ними, не позволив этого, убивают[27]. Умерщвляют они также командующего войском и всех близкихдрузей Максимина; бросив трупы на поругание и надругательство всякомужелающему, они оставили их в пищу собакам и птицам. Головы Максимина и его сынапослали в Рим. Таков был конец Максимина и его сына, наказанных за дурноеправление[28].

6. (1) Когда все войско узнало о случившемся, всех охватило оцепенение, иотнюдь не все были довольны тем, что было сделано, больше же всех — паннонцы ифракийские варвары, которые вручили ему власть. Однако, раз дело было ужесделано, они хоть и против воли, но терпели; приходилось притворно радоватьсявместе с другими тому, что произошло. (2) Сложив оружие, они в мирном порядкеподошли к стенам Аквилеи, объявляя об убийстве Максимина; они просили отворитьворота и принять как друзей вчерашних врагов. Военачальники аквилейцев, однако,не позволили открыть ворота, но, выставив изображения Максима, Бальбина иЦезаря Гордиана, украшенные венками и лаврами, сами их славословили ипотребовали, чтобы воины признали, провозгласили и славословили императоров,провозглашенных римским народом и сенатом. (3) О тех Гордианах говорили, чтоони удалились на небо и к богу. На стенах города устроили рынок, выставляя напродажу в изобилии все необходимое — разнообразную пищу и питье, одежду иобувь, — словом все, что только мог предоставить на потребу людямблагоденствующий и процветающий город. (4) Тут войско изумилось еще больше,когда поняло, что у тех было бы все необходимое, если бы даже они еще долговыдерживали осаду, — а сами они из-за отсутствия всякого продовольствия скореепогибли бы, чем захватили город, обеспеченный всем. Войско оставалось вокруггородских стен, получая все необходимое, кто сколько хотел, — со стен; те идругие переговаривались между собой. Картина была мирная и дружеская, нооставалась видимость осады, так как стены были заперты и войско располагалосьвокруг них.

(5) Таково было положение под Аквилеей. Всадники же, везшие головуМаксимина от Аквилеи, совершили путь со всей возможной быстротой; при ихприближении к другим городам ворота открывались и жители встречали их славровыми ветвями. Переплыв озера и болота между Альтином и Равенной[29], они встретились с императором Максимом,пре-{135}бывавшим в Равенне, где он собирал отборных людей изРима и лучших воинов из Италии. (6) Пришла к нему на помощь и немалая силагерманцев, присланная ими из расположения, какое они к нему издавна питали — стех пор как он был у них заботливым правителем.

Итак, пока он подготавливал силу для войны с войском Максимина, к немуприбывают всадники, неся голову Максимина и его сына, с вестью о победе исчастье и о том, что войско мыслит заодно с римлянами и почитает императоров,которых избрал сенат. (7) При столь неожиданном известии на алтарях сталисовершать жертвоприношения и все славословили без труда одержанную победу.Получив благоприятные предзнаменования, Максим отсылает всадников в Рим, чтобывозвестить о случившемся народу и доставить голову. Когда те прибыли и влетелив город, показывая насаженную на пику голову врага, чтобы она была видна всем,— тут уж невозможно передать радость этого дня.

(8) Не было такого возраста, который не спешил бы к алтарям и святилищам, иникто не оставался дома, но все носились, как исступленные, поздравляя другдруга, и сбегались на ипподром, будто устраивая народное собрание в этомместе[30]. И сам Бальбин совершал гекатомбы,и все должностные лица, и сенат; во все провинции были разосланы вестники иглашатаи с лавровыми ветвями[31].

7. (1) Так обстояли дела в Риме. Максим же, выйдя из Равенны, явился кАквилее, перейдя топи, которые, наполняясь водами реки Эридана и окрестныхболот, семью устьями вливаются в море, поэтому местные жители и называют их насвоем языке [32] «Семью морями». (2)Аквилейцы, тотчас же открыв ворота, приняли его, а италийские города началиприсылать посольства из виднейших своих мужей, которые в белых одеждах и славровыми ветвями несли изображения своих отеческих богов и все золотые венкииз посвящений, какие у них были; они славословили Максима и осыпали путьлистьями.

Войско, осаждавшее Аквилею, вышло навстречу в мирной одежде и с лавровымиветвями в руках, но не все целиком по искреннему расположению, а с притворнойпреданностью и почтением, вынужденные к тому нынешним поворотом судьбыимператорской власти. (3) Ведь большинство из них негодовало и втайне скорбелоо гибели выбранного ими государя и о том, что у власти — избранники сената.

Оказавшись в Аквилее, Максим в первый и второй день занималсяжертвоприношениями, а на третий день, созвав все {136} войскона равнину, где для него было устроено возвышение, сказал следующее:

(4) «Вы узнали на опыте, сколь полезно было вам раскаяться и присоединитьсяк римлянам, вместо войны вкушая мир с помощью богов, которыми вы поклялись; иныне вы храните военную присягу, которая является священным таинством Римскойдержавы[33]. Вам и впредь следует постояннонаслаждаться всем этим, храня верность римлянам, сенату и нам, императорам,которых избрали народ и сенат, решив, что мы как бы последовательно дошли дотакого положения ввиду благородного происхождения и длинного рядамногочисленных подвигов. (5) Власть не есть личная собственность одногочеловека, но издавна является общим достоянием римского народа — в том городе ипребывает судьба императорской власти; нам вместе с вами вручено управление ираспоряжение государственными делами. Все это вместе с порядком и подобающимблагоустроением, с уважением и почтением по отношению к правителям принесет вамсчастливую и совершенно свободную от лишений жизнь, а всем другим людям,живущим в провинциях и городах, — мир и повиновение властям. Вы будете жить ипо своему вкусу среди своих, вместо того, чтобы терпеть бедствия на чужбине.(6) А о том, чтобы и варварские племена оставались спокойными, будем заботитьсямы. При двух государях с большим удобством будут устраиваться дела в Риме, иесли что-нибудь потребует отправления в чужие страны, то один всегда легкосможет оказаться там, куда зовут настоятельные дела[34]. Пусть никто из вас не думает, что у нас остаетсякакое-нибудь воспоминание о том, что у нас или у римлян, или у других народов,которые восстали из-за обид, было сделано — ведь вы действовали по приказанию;но да будет все предано забвению, да будет договор о прочной дружбе и вечнаяуверенность в благорасположении и добром порядке».

(7) Произнеся примерно такие слова, Максим объявил о щедрых денежныхраздачах и, проведя в Аквилее несколько дней, предпринимает обратный путь вРим. Прочее войско он отослал в провинции и в их лагеря, а сам возвратился вРим с телохранителями, которые охраняют императорский дворец, и с теми, ктослужил под начальством Бальбина[35]. (8) Сними возвратились и прибывшие в качестве союзников германцы[36]; он полагался на их верность, так как этим народом онсправедливо управлял еще прежде, когда не был императором. При въезде в Рим еговстретил Бальбин, взявший с собой Цезаря {137} Гордиана; сенатже и народ принимали его, славословя как триумфатора.

8. (1) Остальное время правили они городом, соблюдая всяческуюблагопристойность и порядок[37], повсюдуславословимые — и частным образом, и всенародно. Народ был доволен ими,гордясь государями благородными[38] идостойными императорской власти; воины, однако, возмущались в душе и былинедовольны славословиями народа; они тяготились самим их благородством инегодовали на то, что имеют государей из сената. (2) Их огорчали и германцы,сопровождавшие Максима и стоявшие в Риме [39]; воины ожидали, что найдут в них противников, если решатсяна какой-нибудь дерзкий шаг, и подозревали, что те подстерегают случайобезоружить их с помощью какой-нибудь хитрости, а сами, раз они тут женаходятся, стать на их место. Они вспоминали пример Севера, который обезоружилубийц Пертинакса. (3) Когда происходили Капитолийские состязания и все былизаняты празднествами и зрелищами, они внезапно обнаружили свой образ мыслей,который до тех пор скрывали, и, не сдерживая своего гнева, под влияниемнеразумного порыва все как один бросились во дворец и ворвались кстарикам-государям. (4) Случилось так, что у тех не было большого согласия, нокаждый тянул власть к себе, как это обычно бывает под влиянием жаждыединовластия и непримиримости к соучастнику во власти. Бальбин желалпервенствовать ввиду знатного происхождения и дважды занимавшейся им должностиконсула, Максим же — ввиду того, что он был префектом города и слыл опытным вделах; тот и другой были благородного происхождения, патриции, имелизначительное число предков — и это поддерживало их стремление к единовластию.(5) Это и явилось для них главной причиной гибели. Когда Максим узнал, что такназываемые преторианцы идут их погубить, он пожелал послать за находившимися вРиме германскими союзниками, которые будут достаточно сильными, чтобы оказатьсопротивление злоумышленникам. Бальбин же, думая, что это злой умысел противнего и обман (ведь он знал преданность германцев Максиму), воспротивился этому,говоря, что германцы явятся не для защиты и не для сопротивления преторианцам,а чтобы доставить Максиму единовластие[40].(6) И вот, пока они спорят об этом, воины все вместе вбегают — стража,охранявшая дворцовые входы, отступила перед ними, — хватают стариков[41], срывают бывшую на них простую одежду,какую носят дома, нагих выволакивают из императорского дворца со всяческойбранью и издевательством, бьют их и {138} смеются надгосударями из сената, рвут им, словно упиваясь этим, бороду и брови, подвергаютвсяким телесным мукам; потом их уводили в лагерь через весь город. Они непожелали убить их сразу, во дворце[42], ахотели надругаться над живыми, чтобы заставить их дольше испытыватьстрадания.

(7) Узнав об этом, германцы берутся за оружие и спешат на помощьимператорам; при вести об их приближении, преторианцы добивают совершенноизувеченных государей. Бросив тела на проезжей дороге, подняв Цезаря Гордиана,провозглашают его императором (так как в то время не нашли другого)[43], крича народу, что они убили тех, когонарод с самого начала не пожелал видеть у власти, и что они избрали Гордиана,внука того Гордиана, которого заставили взять власть римляне. Вместе с ним онивходят в лагерь и, заперев ворота, успокаиваются. Германцы, увидя убитыми илежащими во прахе тех, ради кого они спешили, не желая начинать напрасную войнуза мертвых мужей, возвратились в свои казармы.

(8) Таков был недостойный и беззаконный конец почтенных и достопамятных,благородных и заслуженно пришедших к власти старцев[44]. Гордиан же приблизительно в тринадцатилетнем возрасте былпровозглашен императором и принял власть над римлянами[45]. {139}

Примечания:

2.

Совр. Любляна, город на реке Саве, у подножья Альп. Античные авторы обычно называют город Эмона или Гемона (см. Ptolem., II, 14, 5; Plin., NH, III, 18, 128). Город располагался на магистральном пути из Сирмия в Аквилею, но находился на территории провинции Верхняя Паннония. Вероятно, он мог быть включен в административные границы Италии во время Маркоманнских войн ок. 170 г.

3.

В SHA (Мах., XXI, 2) говорится, что это была умышленная тактика, с целью морить армию Максимина голодом. Что касается оптимизма Максимина, то он прежде всего связан с получением известия о смерти Гордианов (см. SHA, Мах., XX, 7: «Услышав о смерти Гордиана и его сына, Максимин почувствовал себя как бы возрожденным императором»). {258}

4.

Аквилея — город в восточной области Венеции. Подобная приверженность Аквилеи сенату, возможно, объясняется влиянием части аквилейской аристократии, богатых торговых семей со связями в сенатских кругах. Так, например, род Барбиев являлся крупнейшим торговым домом и имел филиалы практически во всех западных провинциях. Один из представителей этого рода, М. Барбий Эмилиан, был консулом в 140 г.; судя по имени этого консула, род Барбиев имел родственные связи с родом Фульвиев Эмилианов, один из представителей которого, Л. Фульвий Гавий Нумисий Петроний Эмилиан, служил при Александре руководителем набора рекрутов в Транспадании, другой стал консулом при Гордиане III; Барбии были также связаны с родом Бруттиев Презенсов, которые являлись сторонниками Александра; жену императора Александра звали Геренния Саллюстия Барбия Орбиана, и она происходила из рода Барбиев. Другим влиятельным аквилейским родом были Стации, представителями которых являются сенаторы М. Стаций Лонгин и М. Стаций Патриун, упоминаемые в списке патронов Канузия.

5.

Аквилея стала важным торговым портом северной Италии со времен Августа, когда земли Далмации и Дунайского бассейна были открыты для товаров из Италии.

6.

Ср. Strabo, V, 1, 8: «Аквилея является портом для иллирийских племен, живущих около Истра. Последние вывозят оттуда заморские товары, вино в деревянных бочках и оливковое масло, а первые получают в обмен рабов, скот и кожу».

7.

Последний раз война затронула Аквилею ок. 170 г., когда во время Маркоманнской войны город подвергся осаде со стороны варваров (Amm. Marc., XXIX, 6, 1; Lucian., Alex., 48).

8.

Рутилий Пуденс Криспин. При Александре он был наместником Сирии Финикийской. При Максимине он исполнял должность консула и был проконсулом провинции Ахайя. Вероятно, он был членом комитета 20-ти, но в его титуле об этом не сказано (в надписи он назван «полководцем по сенатскому постановлению [для] войны в Аквилее»). После смерти Максимина Криспин был назначен в Испанию, где сопротивление власти Гордиана III продолжалось около года.

9.

Туллий Менофил. О его предыдущей карьере мы знаем лишь по сообщению Геродиана об исполнении им должности консула. Вероятно, являлся членом комитета 20-ти. При Гордиане III стал наместником провинции Нижняя Мезия до 241 г.

10.

Река Натисон, по которой корабли из моря подплывали непосредственно к городу (Strabo, V, 1, 8; Plin., NH, III, 127).

11.

Аквилею защищало прежде всего ополчение из всего боеспособного мужского населения (от 18 до 45 лет), juventutes; воинов было немного, ср. SHA, Мах. et Balb., XII, 2: «Максимин был побежден жителями Аквилеи и небольшим количеством бывших там воинов». По надписи известны два офицера, Флавий Сервилиан и Флавий Адиутор; под их командованием находились cohorties Ulpiae Galatarum.

12.

У жителей были для этого серьезные причины: Максимин был исключительно щедр к городу в прошлом. В частности, он отремонтировал все дороги вокруг города для пользы городской торговли. В надписях на придорожных камнях Максимин назван «аквилейским восстановителем и строителем». Поэтому вполне понятна ярость Максимина, когда его послы в Аквилее ничего не добились (см. Herod., VIII, 4, 1).

13.

Это замечание подчеркивает италийское происхождение сенатора.

14.

В Аквилее найдено большое количество надписей, свидетельствующих о большой популярности Белена и его идентификации с Аполлоном. {259} По-видимому, кельтское божество, поклонение которому было широко распространено в Норике и Галлии. Во время осады оракул Белена выдал прорицание, что Максимину суждено быть побежденным (SHA, Мах., ХХII, 1). В надписях Белен именуется «защитником» и «Беленом Немесиды», т. е. Беленом, богом возмездия.

15.

Максимин находился в Гемоне.

16.

Река Сонтий (совр. Исонцо). На месте моста находится совр. город Гориция. Дорога от Аквилеи к этому месту, via Gemina, была одной из построенных Максимином.

17.

Подобные климатические условия соответствуют примерно концу апреля. Если исходить из того, что около 10 апреля Максимин находился на пути к Гемоне (Гордиан I умер около 22 марта, следовательно, сведения о его смерти дошли до Максимина примерно 10 апреля (10 дней из Африки до Рима, и 10 дней из Рима до Максимина), а из источников известно, что Максимин получил эти сведения до того, как подошел к Гемоне, см. SHA, Мах., XX, 7—8; XXI, 1), то войска Максимина подошли к Аквилее не ранее 20 апреля (включая сюда время, затраченное на переправу через реку).

18.

См. Strabo, V, 1, 12: «На обилие вина указывают бочки: в самом деле, есть деревянные бочки по величине больше домов». Эти бочки перевозились исключительно на телегах (Strabo, V, 1, 8).

19.

Аквилея была знаменита своими яблоками (Athen., Deipn., III, 82 С); ее оливковое масло экспортировалось во все районы дунайского бассейна (Strabo, V, 1, 8), т. е. основными садовыми деревьями здесь были яблони и оливы. Виноградные лозы росли среди рядов деревьев, служивших подпоркой для усов лозы.

20.

К. Юлий Вер Максим. Официально он стал Цезарем в 236 г., однако возможно, что это дата подтверждения сенатом титула, данного в 235 г. Он также носил титул императора (SHA, Мах., XXIX, 7), но мы не имеем сведений об официальном присвоении ему этого титула. В 238 г. ему было либо 21, либо 18 лет (SHA, Мах., XXVII, 2). Он получил прекрасное образование, обучаясь у греческих и латинских грамматиков, риторов и юристов. Его невестой была Юлия Фадилла, «правнучка Антонина», вероятно, Марка Аврелия. Максим был убит в 238 г. вместе с отцом (см. SHA, Мах., XXVII, 1—6; XXXII, 4—5).

21.

В SHA несколько раз повторяется колоритный рассказ Дексиппа о том, что женщины делали из своих волос тетивы для луков (Мах. et Balb., XI, 3; XVI, 5; Мах., XXXIII, 1).

22.

Были посланы бывшие преторы и квесторы (SHA, Мах., XXIII, 3). Возможно, что были посланы и члены комитета 20-ти (ср. SHA, Gord., X, 2: этих 20 мужей «сенат выбрал для того, чтобы распределить между ними отдельные области Италии для защиты их против Максимина»).

23.

Некоторые из членов комитета 20-ти были италийцами и осуществляли патронаж над некоторыми из италийских общин; так, согласно надписям, Руфиниан был куратором порта Путеолы ок. 228г.; Криспин имел имения в Остии; Максим (Пупиен) собирал войска против Максимина в военно-морской базе в Равенне (SHA, Мах. et Balb., XI, 1; Herod., VIII, 6, 5).

24.

По надписи известна сенатская делегация, посланная в Нижнюю Мезию, чтобы склонить войска к отпадению от Максимина.

25.

II Парфянский легион.

26.

Семьи воинов легиона, несомненно, находились под влиянием антимаксминовских настроений, что, вероятно, сказалось на настроении и действиях самих воинов.

27.

Дексипп и некоторые другие авторы замечают, что сначала на глазах Максимина были убиты его сын и префект претория, а затем Максимин сам покончил с собой (SHA, Мах., XXXII, 4—5). {260}

28.

Точная дата не известна. Осада Аквилеи продолжалась недолго, т. к., во-первых, к обороне города явно готовились впопыхах (о чем свидетельствует небольшое количество воинов среди осажденных), и, очевидно, не смогли запастись большим количеством продовольствия, однако к моменту смерти Максимина продовольствия в городе было достаточно (ср. Herod., VIII, 6, 3—4); во-вторых, Максим, который собирал войска против Максимина, находился все еще на своей базе в Равенне (Herod., VIII, 6, 5; SHA, Мах., XXIV, 5; Мах. et Balb., XI, 1—2). Таким образом, можно предположить, что осада длилась около месяца, и Максимин был убит в конце мая 238 г.

29.

Равенна, так же как и Альтин, стоит на болотах (Strabo, V, 1, 7; Тас., Hist., III, 6). Болото и лагуна — совр. Венецианская Лагуна и Валли ди Комакьо. Всадники сели на корабль в Альтине (недалеко от совр. Венеции) и доплыли до Равенны.

30.

Посланцы от Максима прибыли в Рим на четвертый день после того, как оставили Равенну, во время общественных игр; Бальбин и Гордиан находились в театре, где и получили известие. Сразу после представления состоялось заседание сената, на котором выступил сенатор Куспидий Целерин (вероятно, Куспидий Фламиний Север, который стал наместником провинции Каппадокия при Максиме и Бальбине). После этого сенат был распущен и были назначены благодарственные моления по всему городу (см. SHA, Мах., XXV, 2— XXVI, 6).

31.

К Максиму было направлено 20 сенаторов — 4 консуляра, 8 бывших преторов и 8 бывших квесторов (SHA, Мах. et Balb., XII, 4). Примерно в это же время началась крупная перестановка на руководящих постах в провинциях. Вполне вероятно, что многие из вновь назначенных были сторонниками сенатских императоров, а не Гордиана III, между которыми, как мы видели в VII книге Геродиана, был установлен нелегкий компромисс. Действительно, имена многих людей, получивших назначения в 238г., исчезают в 241 г., и о их дальнейшей карьере ничего неизвестно; с другой стороны, в 241 г. Гордиан III вместе со своим префектом претория и тестем, Фурием Сабином Аквилой Тимесифеем (см. о нем кн. VII, прим. 41), стали достаточно сильными, чтобы утвердить свою независимость от сената. Таким образом, наместники, назначенные в 238 г. и смещенные в 241 г., были сторонниками Максима и Бальбина: это М. Асиний Сабиниан, наместник провинции Азия, сменил на этой должности самого Тимесифея (тот был понижен на должность прокуратора в Галлию); Куспидий Фламиний Север, наместник провинции Каппадокия; Туллий Менофил, наместник провинции Нижняя Мезия; Рутилий Пуденс Криспин, наместник провинции Испания Тарраконская; Л. Веттий Ювений, наместник провинции Фракия; Кв. Аксий Элиан был назначен на должность в Дакию; М. Домиций Валериан, наместник провинции Аравия.

32.

Имеется в виду латынь.

33.

Впервые воинская присяга была введена в 222 г. до н. э., и давали ее перед военными трибунами (Liv., XXII, 38, 1—5). В императорское время присягали императору, и лишь в 69 г. н. э. взбунтовавшийся легион присягнул сенату (Suet., Galba, 16, 2).

34.

В SHA, Мах. et Balb., XIII, 5 говорится о планах двух военных экспедиций в период их правления: одна под руководством Бальбина против германцев (т. е. карпов и готов, прорвавших дунайскую границу и разгромивших города Истрию (Истрополь) и Маркианополь в Нижней Мезии, см. SHA, Мах. еt Balb., XVI, 3; FGH, Dex., 18), другая под руководством Максима против парфян (т. е. персов, которые захватили Нисиб и Карры, Zon., XII, 18).

35.

Это место не совсем понятно. С одной стороны, возможно, что это описка, и здесь имелся в виду Максимин (ср. SHA, Max. et Balb., XII, 7: «Итак, взяв с собой войско Максимина, Максим прибыл в Рим…»); с другой стороны, {261} из текста Геродиана ясно, что войско Максимина было распущено; следовательно, из тех, кто служил у Максимина, Максим взял в Рим лишь те войска, которые там дислоцировались, т. е. преторианцев и II Парфянский легион, чей лагерь находился недалеко от Рима. Возможно, что в свое время Бальбин командовал этим легионом (ср. SHA, Мах. еt Balb., VII, 2: «… иногда (Бальбин. — М. В.) командовал войском, но в делах военных отличался менее, чем в гражданских»).

36.

В SHA, Мах., XXIV, 6 сказано, что Максим немедленно распустил все свои вспомогательные войска из германцев, а это вступает в явное противоречие со сведениями Геродиана. Скорее всего, в данном случае имеются в виду отряды германцев, находившиеся на службе Максимина (ср. SHA, Мах. еt Balb., XII, 3: «Сам Максим подошел к Аквилее для того, чтобы… обезвредить всякие остатки варварских отрядов, которые стояли на стороне Максимина»).

37.

Упорядочили все военные дела; занимались законотворческой и судебной деятельностью; занимались подготовкой к военным экспедициям (SHA, Мах. et Balb., XIII, 4—5). Префектом Рима был сделан Сабин, а префектом претория — Пинарий Валент, дядя Максима (SHA, Мах. et Balb., IV, 4; V, 5).

38.

Все источники единодушно сообщают о патрицианском происхождении Бальбина. Он происходил из испанского рода Целиев, из которого происходили императоры Траян и Адриан; Целии находились в родственных отношениях с греческим сенатским родом Вибуллиев, к которому относилась семья Герода Аттика, как и род Гордианов. Таким образом, Бальбин был ярким представителем антониновской аристократии. Максим же, согласно источникам, имел незнатное происхождение (SHA, Мах. et Balb., V, 1; XIV, 1; XVI, 2; Eutrop., IX, 2, 1), и упоминаемый Геродианом его патрицианский статус, судя по его военной карьере, вполне мог быть результатом его деяний. Однако род Клодиев, вероятно, был древним родом из Тибура, города в Лации, на реке Аниен (совр. Тиволи), т. к. Клодии были в родственных отношениях с родом Пинариев (дядю Максима звали Пинарий Валент, SHA, Мах. et Balb., IV, 4; V, 5), сенатским родом из Тибура.

39.

Согласно SHA, Мах. et Balb., XIV, 8, лагерь германцев находился за городом.

40.

Согласно SHA, Мах. et Balb., XIV, 3—4, часть германцев находилась в Палатинском дворце, но в той его части, где был Бальбин. Максим послал к нему с просьбой прислать охрану, однако Бальбин отказался, опасаясь, что Максим направит германцев против него.

41.

Бальбину было 60, а Максиму 70 лет (Zon., XII, 17).

42.

Victor., Caes., XXVII, 6; Eutrop., IX, 2 сообщают, что Максим и Бальбин были убиты во дворце.

43.

Zon., XII, 17 сообщает, что сенатские императоры были убиты в результате заговора по приказу Гордиана III. Возможно, косвенным подтверждением этого является то, что стирали имена Максима и Бальбина после их смерти.

44.

Дата смерти обоих императоров — до 29 августа 238 г., когда в Александрии были выпущены монеты 1 года правления Гордиана III. В источниках нет единодушия относительно продолжительности правления Максима и Бальбина: в Chron. 354 говорится о 99 днях; в Chron. Pasc. о 100 днях; Zon., XII, 17 сообщает о трех месяцах. Если их правление началось 1 апреля (Гордианы были убиты около 22 марта, сведения об их смерти достигли Рима ок. 1 апреля, и в тот же день Максим и Бальбин были провозглашены императорами, SHA, Мах. et Balb., I, 1), то дата их смерти падает на 8/9 июля (эта дата ошибочно дана в SHA, Мах. et Balb., I, 1 как дата их вступления на престол).

45.

В течение трех лет Гордиан находился под влиянием сената и его матери. Но в 241 г. он женился на Фурии Сабинии Транквиллине, дочери {262} Фурия Сабина Аквилы Тимесифея, которого сделал префектом претория. В 242 г. Гордиан сам отправился на войну с персами, по дороге, идя через Мезию и Фракию, разбил варваров на границах. Дойдя до Сирии, войска Гордиана разбили персов, которые дошли уже до Антиохии, и оттеснили их в пределы их границ, вернув Сирию, Карры и Нисиб. Значительную роль в этих военных успехах сыграл Тимесифей, который был опытным полководцем. Но в 243г. он умирает от болезни, и префектом претория, а значит, и командующим войсками, был назначен Филипп Араб, который сразу начал строить козни против Гордиана. Он организовал голод в войсках, обвинив в этом Гордиана, чем восстановил против него воинов, а затем пустил слух, что Гордиан слишком юн и не может управлять государством, и, кроме того, подкупил военачальников. В результате войско потребовало, чтобы императорская власть была вручена Филиппу, который стал императором на равных правах с Гордианом. Через некоторое время, в феврале 244 г., Гордиан III был убит воинами по приказу Филиппа Араба (см. SHA, Gord., XXIII, I — XXX, 9). {263}