Книга IV

1. (1) О том, что происходило при Севере, правившем в течение восемнадцатилет, рассказано в предыдущей книге. А его сыновья, взрослые молодые люди,вместе с матерью спешили в Рим, ссорясь друг с другом уже в пути. Вместе они неостанавливались и за одним столом не ели — слишком сильно было подозрение, чтодругой первым, сам ли, или подговорив слуг, успеет тайком отравить каким-нибудьгубительным ядом еду или питье другого. (2) Тем больше они торопились: каждыйдумал, что опасность уменьшится, как только они окажутся в Риме и разделятдворец пополам; в этом обширном и многолюдном жилище, которое больше целогогорода[1], каждый сможет жить сам по себе,как ему вздумается.

(3) Когда они прибыли в Рим[2], народвстретил их, неся лавровые ветви, а сенат приветствовал их. Облаченные вимператорскую порфиру, они шли впереди; вслед за ними, неся сосуд с прахомСевера[3], шли те, кто отправлял в этот годдолжность консулов. Приветствовавшие юных государей, проходя мимо, склонялись иперед сосудом. (4) И вот, проводив его и пройдя впереди торжественного шествия,они поставили его в храме, где и теперь показывают священные усыпальницы Маркаи государей, что были до него[4]. Совершивположенные священнодействия, они императорским ходом вошли в императорскийдворец. (5) Разделив его, они стали жить там оба, забив наглухо все проходы,которые были не на виду; только дверьми, ведущими на улицу и во двор, онипользовались свободно, причем каждый выставил свою стражу; если они и сходилисьвместе, то ненадолго и лишь для того, чтобы хоть иногда показаться вместепублично. Прежде всего они оказали почести своему отцу.

2. (1) Есть у римлян обычай: причислять к сонму богов тех императоров, чтоумерли, оставив после себя детей-преемников; такие почести называются у нихапофеозом. Во всем городе наступает тогда торжественный, проникнутый, впрочем,своеобразной печалью праздник. (2) Тело покойного предается земле — спышностью, но в общем так же, как хоронят всех людей; а потом лепят из воскаизображение покойного, совершенно с ним схожее, и выставляют его при входе водворец на {69} огромном и высоко поднятом ложе из слоновойкости, устланном покрывалами с золотым шитьем. Восковая фигура лежит на виду увсех, бледная, как больной. (3) А по обеим сторонам ложа большую часть днясидят: слева — весь сенат в черном[5], асправа — все те женщины, которые пользуются особым уважением благодаря заслугамих мужей и отцов. На них нет золотых украшений и ожерелий; одетые в простыебелые одежды, они имеют вид скорбящих[6].(4) Это длится семь дней; приходят врачи, каждый раз приближаются к ложу, будтобы осматривают больного, и каждый раз говорят, что ему все хуже. А когда станетясно, что он уже умер, благороднейшие из всаднического сословия и лучшиемолодые люди из сената поднимают ложе, несут его по Священной дороге ивыставляют на старом форуме — там, где обычно слагают с себя полномочия римскиедолжностные лица[7]. (5) По обеим сторонамложа устроены помосты, располагающиеся уступами, — нечто вроде лестниц. И вотпо одну сторону становится хор детей из самых благородных патрицианскихсемейств, а напротив них — хор из тех женщин, чье достоинство признается всеми;оба хора поют посвященные умершему гимны и пеаны[8], звучание которых скорбно и величаво. (6) Посте этого, взявложе на плечи, его несут за пределы города, на поле, называемое Марсовым[9]. Там, в самом широком месте, уже стоитсвоеобразное строение: четырехугольное, с равными сторонами, состоящееисключительно из скрепленных между собою огромных бревен — что-то вроде дома.(7) Внутри оно все заполнено хворостом, а снаружи украшено расшитыми золотомковрами, статуями из слоновой кости и разнообразными картинами. На первом,нижнем строении стоит второе, такой же формы и с такими же украшениями, толькоменьше первого; воротца и дверцы, сделанные в нем, распахнуты. Дальше идуттретье и четвертое, каждое меньше расположенного под ним, и все этозаканчивается последним, которое меньше всех других. (8) Эту постройку,пожалуй, можно сравнить с маяком, который сооружен у гавани, чтобы по ночамсвоими огнями вести корабли в безопасное для них пристанище; «фаросами»называют в народе такие маяки[10]. Поднесясюда ложе, его ставят во второе снизу строение; сюда же несут благовония ипахучие растения, какие только рождает земля, будь то плоды, травы или соки,все вместе дающие сильный и прекрасный запах; ссыпают их прямо горой — (9) ведьнет такой провинции и города или высокопоставленного и почетного гражданина,которые не постарались бы прислать такие дары для воздаяния{70} императору последних почестей. Когда вырастет целая гораиз благовоний и вся окрестность наполнится ароматом, начинается конный парадперед погребальным строением, причем конница объезжает его на рысях, соблюдаястрой и порядок в ритме и стиле пиррихи[11].(10) Точно так же происходит объезд колесницами, на которых стоят одетые в тогис пурпурной каймой и в масках, изображающих прославленных римских полководцев игосударей[12]. Когда совершено и это,преемник императора, взяв факел, подносит его к зданию[13], и другие тоже со всех сторон подходят с огнем. Все этоочень быстро загорается, тем более что нанесено было столько хворосту иблаговоний. (11) Из последнего, самого небольшого строеньица, как бы преодолевпреграды, вылетает орел, чтобы вместе с огнем унестись в небесный эфир. Римляневеруют, что он уносит на небеса душу императора[14], которого с этих пор они почитают наравне с другимибогами.

3. (1) Совершив обожествление отца такими почестями, сыновья вернулись водворец и с этой поры стали враждовать в открытую и с ненавистью строить другдругу козни; (2) каждый делал все, что мог, лишь бы как-нибудь освободиться отбрата и получить в свои руки всю власть. Соответственно с этим разделилисьмнения всех тех, кто снискал себе какое-нибудь положение и почет в государстве:ведь каждый из них тайно рассылал письма и старался склонить людей на своюсторону, не скупясь на обещания. Большинство склонялось к Гете, потому что онпроизводил впечатление порядочности: проявлял скромность и мягкость поотношению к лицам, к нему обращавшимся, занимался обычно более серьезнымиделами, (3) приближал к себе тех, кого хвалили за образованность, и охотноупражнялся в палестре и гимнасиях, как это прилично свободному человеку.Относясь к своему окружению добропорядочно и по-человечески, он благодаря своейдоброй славе приобрел себе большее число преданных и дружественных людей[15]. (4) Антонин же во всем выказывалжесткость и раздражительность; не обладая свойствами Геты, о которых мы сказаливыше, он особенно охотно выставлял себя любителем походной и воинской жизни[16]. А поскольку он во всем проявлял свойбуйный нрав и больше угрожал, чем убеждал, то и друзьями его становились скорееиз страха, чем от доброго к нему расположения.

Этих-то братьев, враждовавших во всем, вплоть до совершенных мелочей,попыталась было свести их мать. (5) Надумали они как-то поделить между собойдержаву — именно для {71} того, чтобы не злоумышлять другпротив друга, оставаясь в Риме вместе. Собрав друзей отца, в присутствииматери, они решили разделить империю так, что Антонин получал всю европейскуючасть, а материк, лежащий напротив и называемый Азией, отходил к Гете; (6) какраз так, говорили они, разделило материки водами Пропонтиды[17] само божественное провидение. Они хотели, чтобы Антонинстал лагерем в Византии [18], а Гета — вХалкедоне Вифинском[19], с тем, чтобы этидруг против друга лежащие лагеря охраняли державу каждого и не давалипереходить из одной части в другую. В отношении сената было решено, что всесенаторы-европейцы останутся на месте, а с Гетой пойдут сенаторы родом из техобластей[20]. (7) Гета говорил, что Антиохияили Александрия (по величине, считал он, они мало уступают Риму) достойны того,чтобы стать столицей его империи [21]. Изюжных народов мавританцы, нумидийцы и жители соседних с ними областей Ливиидолжны быть переданы Антонину[22], а всеостальное до самого Востока — принадлежать Гете. (8) В то время, как ониживописали все это, присутствующие мрачно потупились, а Юлия сказала так:«Дети, вы изобрели способ поделить землю и море; Понтийский проток — говоритевы — разделяет материки; но как вы поделите мать? Тогда уж сначала убейте меня,и пусть каждый возьмет себе свою долю и у себя схоронит ее. Раз вы делите моряи сушу, поделите таким вот образом и меня». (9) Так она сказала, с плачем истонами, и, обняв их обоих, притянула к себе, пытаясь хоть как-нибудь свестиих[23]. Глядя на это, все расчувствовались,собрание разошлось, а соглашение не состоялось. Оба ушли во дворец, каждый насвою половину.

4. (1) А ненависть и соперничество росли. Нужно ли назначать начальниковили должностных лиц — каждый хочет поставить своего; творят ли суд —придерживаются противных мнений, иногда на погибель подсудимым: страсть краздору была в них сильнее стремления к справедливости. На зрелищах онисочувствовали разным сторонам [24]. (2) Ониуже перепробовали все виды коварств, пытались договориться с виночерпиями иповарами, чтобы те подбросили другому какой-нибудь отравы. Но ничего у них невыходило, потому что каждый был начеку и очень остерегался. Наконец, Антонин невыдержал: подстрекаемый жаждой единовластия, он решил действовать мечом иубийством — что бы там ни было. (3) Видя, что тайные козни не приводят куспеху, он счел необходимым опасный и отчаянный способ действия… из любви к{72} ней и злобы к нему. Облив кровью грудь матери, раненныйсмертельно, Гета расстался с жизнью. А Антонин, осуществив убийство[25], выскакивает из спальни и бежит через весьдворец, крича, что он едва спасся, избежав величайшей опасности. (4) Воинамдворцовой стражи он велит, чтобы они без промедления проводили его в лагерь,где под охраной у него будто бы есть надежда спастись; оставаться здесь водворце — значит идти на верную гибель. Не зная, что произошло там внутри, теповерили и, так как он бежал без оглядки, все выбежали вслед за ним. Пришел всмятение и народ, видя, как император на ночь глядя бегом бежит через весьгород. (5) Оказавшись в лагере и в храме, где преклоняются перед войсковымизначками [26] и статуями, он, бросившись наземлю, стал давать благодарственные обеты и приносить жертвы за свое спасение.Когда об этом объявили воинам, из которых одни еще мылись, а другие ужеотдыхали, все они, пораженные, сбежались к нему. (6) Он, выступив перед ними,не стал прямо рассказывать, что собственно произошло, а кричал только, чтоизбежал опасности и козней заклятого врага, разумея своего брата, что в тяжкойборьбе еле-еле осилил врагов, что под угрозой были они оба, и в его лицемилостивая судьба сохранила хотя бы одного государя. Так вот косвенно пояснялон дело, скорее не желая высказать правду, чем желая скрыть ее. (7) Тут же онобещает за свое спасение и единовластие выдать каждому воину по две тысячипятьсот аттических драхм[27], а также вполтора раза увеличить получаемое ими довольствие. Он велит им, разойдясьотсюда, сразу получить эти деньги из храмов и казнохранилищ, в один деньбезжалостно расточив все то, что Север восемнадцать лет копил и сохранял,причиняя несчастья другим. (8) Услыхав о таких суммах и сообразив, чтопроизошло (да и бежавшие из самого дворца разгласили убийство), воиныобъявляют, что он один император, а Гету называют врагом.

5. (1) Проведя эту ночь в лагерном храме, набравшись смелости и приручивармию своими раздачами[28], Антонинотправляется в сенат со всем войском, более вооруженным, чем это в обычае присопровождении государя[29]. Войдя внутрь исовершив жертвоприношения, он взошел на императорский трон и сказал так: (2) «Яхорошо знаю, что убийство кого-нибудь из родных, стоит лишь услышать о нем,всякий раз вызывает отвращение; само это слово, произнесенное вслух, несет ссобой тяжкое обвинение. На долю пострадавших выпадает сочувствие, на долюпобедителей — зависть; дело представляет-{73}ся так, что будтопобежденные пострадали от несправедливости, а победившие — совершили ее. (3)Однако стоит только рассмотреть это дело беспристрастно и не судить ослучившемся из предрасположения к убитому, но исследовать причины и характерсамого дела, чтобы убедиться в том, как благоразумно и единственно правильнопоступает тот, кто, находясь под угрозой беды, предпочитает не ждать, азащищаться; за поражением павшего следует еще и осуждение его в трусости, апобедивший, кроме того, что спасся, обретает еще и славу за свое мужество. (4)Прибегнув к расследованию, вы можете точно узнать, сколько раз он покушался наменя, пуская в ход губительные яды и всяческие ухищрения; я распорядился, чтобыздесь присутствовали его слуги, — так что вы можете сами установить истину.Есть среди них и такие, которых уже допросили; вы можете заслушать записьдопроса. А под конец, когда я был у матери, он напал на меня, приведя с собойлюдей, нарочно подготовленных на этот случай. (5) Проницательно и живосообразив, в чем дело, я стал защищаться от него как от врага — ведь он уже иотносился ко мне, и поступал не как брат. А ведь защищаться от нападающих нетолько справедливо, но и естественно. Сам Ромул, основатель этого города, нестерпел от родного брата насмешки над его делами[30]. (6) Не говорю уже о Германике — брате Тиберия[31], Британике — брате Нерона[32] и о Тите — брате Домициана[33]. Даже Марк, рядившийся в философа искромника, не снес дерзости своего зятя Люция и с помощью хитрости избавился отнего[34]. Так вот, когда против меняготовили всякие зелья, когда надо мной нависал меч, я защитился от врага —именно такое прозвание он заслужил своими делами. (7) Вы же прежде всего должныблагодарить богов за то, что они спасли для вас хоть одного из государей; порапрекратить раздор в своих душах и мнениях, глядеть всем на одного и впредь житьбез заботы. Зевс и сам один правит богами, одному вручает он и власть надлюдьми». Он говорил это, срываясь на крик, полный гнева, бросая сумрачныевзгляды на друзей брата; оставив почти всех дрожащими и бледными, он поспешилво дворец.

6. (1) В скором времени[35] были убитывсе близкие и друзья брата, а также и те, кто жил во дворце на его половине;слуг перебили всех; возраст, хотя бы и младенческий, во внимание не принимался.Откровенно глумясь, трупы убитых сносили вместе, складывали на телеги ивывозили за город, где, сложив их в кучу, сжигали, а то и просто бросали какпридется. {74} (2) Вообще погибал всякий, кого Гета хотьнемного знал. Уничтожали атлетов, возниц, исполнителей всякого родамузыкальных произведений — словом, всех, кто услаждал его зрение и слух.Сенаторов, кто родовит или побогаче, убивали по малейшему поводу или и вовсебез повода — достаточно было для этого объявить их приверженцами Геты[36]. (3) Сестру Коммода, уже старуху, вкоторой все императоры чтили дочь Марка, Антонин убил, вменив ей в вину, чтоона всплакнула вместе с Юлией, когда та потеряла сына[37]. Он убил и ту, что была дочерью Плавтиана, а его женой инаходилась в Сицилии[38]; и двоюродногосвоего брата, носившего имя Севера[39], сынаПертинакса[40]; сына Люциллы, сестрыКоммода[41], — вообще всех, кто принадлежалк императорскому роду, а в сенате — происходил из патрициев. Он засылал своихлюдей и в провинции, чтобы истреблять тамошних правителей и наместников какдрузей брата[42]. Каждая ночь несла с собойубийства самых разных людей. Жриц Весты он заживо зарывал в землю за то, чтоони якобы не соблюдают девственность[43].Вот, наконец, и еще одно, совершенно неслыханное дело: был он на конныхскачках, и случилось так, что народ чуть посмеялся над возницей, к которому онбыл особенно расположен; приняв это за оскорбление, он велит воинам броситьсяна народ, вывести и перебить всех, кто дурно говорил о его любимце.Воспользовавшись тем, что представляется случай насильничать и грабить, вовсене разбирая, кто там зачинщики (да и невозможно было определить это в такойтолпе, тем более, что никто не стал признаваться), воины беспощадно отводили иубивали первых попавшихся; а если некоторых щадили, то отобрав в качествевыкупа все, что у них было.

7. (1) Вот что он творил, когда и понимание дел, и неприязнь к городскойжизни побудили его выехать из Рима, чтобы заняться лагерями и ознакомиться спровинциями. (2) Отправившись из Италии и остановившись на берегах Истра, онстал управлять северными областями своей державы [44]; чтобы упражнять свое тело, он много занимался ездой наколесницах и избиением разных зверей с близкого расстояния; гораздо меньшевнимания уделял он суду, где, впрочем, проявлял способность скоро разбираться всуществе дела и метко отвечать на речи других. (3) Всех тамошних германцев онрасположил к себе и вступил с ними в дружбу[45]; кое-кого из них брал к себе в отряды и в личную своюохрану, предварительно отобрав самых бравых и цветущих. Часто, сняв с себяримский плащ, он менял его на германскую одежду, и его видели в{75} плаще с серебряным шитьем, какой носят сами германцы[46]. Он накладывал себе светлые волосы изачесывал их по-германски. (4) Варвары радовались, глядя на все это, и любилиего чрезвычайно. Римские воины тоже не могли нарадоваться на него, особенноблагодаря тем прибавкам к жалованью, на которые он не скупился, а еще и потому,что он вел себя совсем как воин: первый копал, если нужно было копать рвы,навести мост через реку или насыпать вал, и вообще первым брался за всякоедело, требующее рук и телесного усилия. (5) У него был простой стол; случалось,что для еды и питья он пользовался деревянной посудой. Хлеб ему подавали своегоизготовления: он собственноручно молол зерно — ровно столько, сколько нужнобыло на него одного, замешивал тесто и, испекши на углях, ел. (6) От всегодорогостоящего он воздерживался; пользовался только самым дешевым, тем, чтодоступно и беднейшему воину. Он старался создать у воинов впечатление, что емуочень приятно, когда его называют не государем, а боевым товарищем. В походахон чаще всего шел пешим, редко садился в повозку или на коня; свое оружие онносил сам. (7) Случалось, он на своих плечах нес значки легиона, огромные, даеще щедро украшенные золотом, так что самые сильные воины едва могли нести их.Благодаря этим и другим такого рода поступкам в нем полюбили воина; еговыносливость вызывала восхищение; да и как было не восхищаться, видя, что такоемаленькое тело приучено к столь тяжким трудам.

8. (1) Когда он управился с лагерями на Истре и перешел во Фракию[47], что по соседству с Македонией[48], он сразу обернулся Александром[49], всячески освежал память о нем и велел вовсех городах поставить его изображения и статуи, а Рим прямо наводнил статуямии изображениями, поставив их в Капитолии и в других храмах, — в знак связисвоей с Александром. (2) Нам довелось кое-где видеть и смехотворныеизображения: нарисовано одно тело, а в круге, рассчитанном на голову одногочеловека, по половине лица каждого: одна от Александра, другая — от Антонина.Появлялся он, имея вид македонца, нося на голове белую широкополую шляпу, аноги обув в сапожки[50]. Отобрав юношей иотправившись с ними в поход, он стал называть их македонской фалангой[51], а их начальникам роздал имена полководцевАлександра[52]. (3) Юношей, которых оннабрал из Спарты, он называл лаконским и питанатским лохом[53]. {76}

Совершив все это и, насколько это было возможно, приведя в порядок дела вгородах[54], он устремился в ПергамАзиатский, потому что ему захотелось воспользоваться целебной силой Асклепия[55]. Прибыв туда и вдоволь насмотревшись снов,Антонин отправился в Илион. (4) Обойдя развалины города, он пришел к могилеАхилла, роскошно украсил ее венками и цветами и отныне стал подражать Ахиллу. Впоисках какого-нибудь Патрокла[56] он затеялвот что. Был у него любимец-вольноотпущенник по имени Фест, состоявший при немв секретарях. Так вот этот Фест умирает как раз тогда, когда Антонин был вИлионе; поговаривали, что он был отравлен для того, чтобы можно было устроитьпогребение наподобие Патроклова; другие, правда, говорили, что он умер своейсмертью. (5) Антонин велит принести труп и разложить большой костер; затем,положив его посередине и заклав разных животных, он сам зажег костер, взял чашуи, совершая возлияние, обратился с молитвой к ветрам[57]. Волосами он был весьма беден; поэтому когда он хотелбросить в огонь локон, то вызвал общий смех: он отрезал все волосы, какие унего только были. Как полководец он больше всех прочих восхвалял римлянинаСуллу[58] и ливийца Ганнибала[59] и поставил их статуи и изображения[60]. (6) Отправившись из Илиона черезостальную Азию, Вифинию и прочие области и сделав там, что было нужно, онприбыл в Антиохию[61]. Пышно принятый, онпрожил там некоторое время, а затем направился в Александрию под тем предлогом,что он давно тоскует по этому городу, основанному Александром[62], и хочет прийти за помощью к тому богу, которого они стольисключительно почитают[63]: (7) ончрезвычайно старательно выставлял и свое поклонение божеству, и свою память огерое. Он велит готовить гекатомбы[64]ивсяческие жертвоприношения. Когда об этом узнали александрийцы, которые отприроды очень непостоянны во мнениях и приходят в сильное движение по малейшемуповоду, они чрезвычайно были обрадованы рвению и благосклонности к нимимператора. (8) Ему была приготовлена такая встреча, какой, как говорят,никогда не видал ни один государь: находившиеся повсюду всевозможныемузыкальные инструменты производили красочное звучание; курящийся фимиам идушистые травы распространяли аромат у входа в город; государя почтилифакельными шествиями, его забрасывали цветами. (9) Въехав в город всопровождении всего своего войска[65], онпрежде всего, войдя в храм, принес там многие гекатомбы и бросал ладан наалтари[66]; затем посетил гробницуАлександра {77} и, сняв с себя пурпурный плащ, перстень сдрагоценными камнями, пояса и все, что только на нем было ценного, возложил ихна гроб Александра.

9. (1) Видя это, народ очень радовался; праздновали даже и ночью, и никтоне знал о тайном умысле императора, который разыгрывал все это, а между темжелал крепко проучить жителей этого города. Причиной тайной его ненависти быловот что: (2) еще в Риме, при жизни брата, и потом, после его убийства, Антонинусообщали, что александрийцы всячески посмеиваются над ним. Они и правда оченьнасмешливы и умеют вышучивать метко и тонко, причем целят всегда в людеймогущественных[67]; насмешникам это кажетсязабавным, но тем более сильно оскорбляет это тех, кого они высмеивают: ведь втаких вещах более всего задевает как раз то, что обличает действительныепороки. (3) Так они острословили над тем, что он уничтожил брата; Юлию, ужепожилую, называли Иокастой[68]; то, что оночень мал ростом, а подражает Александру и Ахиллу — величайшим, благороднейшимгероям, тоже потешало их. (4) Справив вместе с ними это всенародное празднествои видя, что город переполнен народом — здесь были не только горожане, но и людисо всей округи, он дает письменное распоряжение, чтобы вся молодежь вышла водно поле[69], и поясняет, что кромеимеющихся у него македонской и спартанской он хочет и в честь Александранабрать фалангу, которая носила бы имя героя. (5) Он велит всем юношам статьрядами, так чтобы он мог подойти и осмотреть каждого — каких он лет, роста икаков здоровьем, столь необходимым для несения службы. Поверив его обещаниям —они казались тем более правдоподобными, что перед этим он так почтил их город,— все юноши пришли туда вместе с родителями и братьями, которые тоже с радостьюразделяли их надежды. (6) Антонин обходил ряды, притрагивался к каждому икаждого хвалил, всякий раз по-новому, а они по беспечности и не заметили, какцелое войско окружило их. Когда он убедился, что они находятся в кольцевооруженных воинов и попались, как рыбы в невод, он, завершив обход, вместе сосвоей стражей незаметно выбирается из кольца, а солдаты по данному им знакунападают сразу со всех сторон на эту молодежь и, вооруженные, избиваютбезоружных, оказавшихся посредине; заодно убивали всякого, кто попадался подруку[70]. (7) Пока одна часть воиновзанималась избиением, другие рыли огромные рвы, стаскивали и сбрасывали тудаубитых, наполняя рвы телами. Потом их засыпали землей, и очень скоро получилась{78} огромная общая могила. Многих тащили еще полуживыми,закапывали вместе с другими и тех, кто вовсе не получил ранений. (8) Заоднопогибло немало воинов, потому что те, кого сбрасывали еще живыми и кто имелхоть сколько-нибудь силы, хватали их и увлекали вслед за собой. Смертоубийствобыло такое, что кровь потоками текла по этой равнине, а огромное низовье Нила ивсе побережье близ города были окрашены кровью. Так поступив с городом[71], он оставил его и прибыл в Антиохию.

10. (1) В скором времени[72] он захотелполучить прозвание Парфянского и поразить римлян известиями о покоренииварваров Востока; а поскольку в это время царил глубокий мир, он придумал вотчто[73]. Он пишет парфянскому царю (имя егобыло Артабан)[74] и шлет к нему послов сразнообразными дарами искусной работы. (2) В письме его говорилось, что онхочет взять в жены дочь царя, потому что неприлично ему, императору и сынуимператора, стать зятем какого-нибудь простого и неприметного человека, ноподобает взять в жены царевну, дочь великого царя, что две их державы — Римскаяи Парфянская — величайшие в целом мире, объединенные же благодаря такому браку,уже не разделенные, как прежде, они образуют единую непобедимую державу: (3)ведь те варварские народы, которые еще не подвластны им, могут быть легкопокорены, поскольку они образуют отдельные племена и союзы; ведь у римляннепобедимая пехота, особенно сильная в близком бою, когда в дело идут копья, апарфяне славны своей конницей и меткой стрельбой из лука. (4) Стоит имобъединиться, как в их руках окажется все, что необходимо для успеха в войнах,и под одной диадемой они без труда станут владыками всего обитаемого мира.Благоуханные травы, растущие у парфян, их знаменитые ткани, с другой жестороны, римские изделия из металла и другие превосходные произведения ремесла— все это купцы не станут, как раньше, ввозить с трудом, в малом количестве итайно; теперь, когда будет одна земля и одна власть, пользование всем этимстанет общим и беспрепятственным для обеих сторон. (5) Получив письмо,парфянский царь сначала возражал, ссылаясь на то, что римлянину не присталобрать в жены дочь варвара. Они говорят на разных языках — легко ли им будетнайти общий? И одежда, и образ жизни — все у них разное. А ведь у римлян немалородовитых людей, среди дочерей которых император может выбрать себе супругу; упарфян же на то есть Аршакиды[75].{79} Стоит ли, чтобы от законного брака произошли незаконныедети?

11. (1) Сначала он отделывался посланиями в таком роде; но посколькуАнтонин настаивал и подтверждал свое расположение и стремление к этому браку,не жалея ни подарков, ни клятв, варвар, наконец, уверовал, пообещал выдать занего свою дочь и стал называть своим зятем. Когда молва об этом разошлась,варвары стали готовить все для приема римского государя и радовались в надеждена вечный мир. (2) Беспрепятственно перейдя реки[76], Антонин вступил в парфянскую землю как будто в своюсобственную, причем повсюду для него совершали жертвоприношения, украшаливенками алтари, подносили благовония и курения, и Антонин делал вид, чтоварвары этим очень угодили ему. Когда, продвигаясь вперед, он прошел ужебольшую часть пути и приближался к резиденции Артабана[77], царь, не дожидаясь его, вышел в поле на подступах кгороду, чтобы там встретить жениха дочери и своего зятя. (3) Варваров быломного, все они были в венках из цветов, растущих в тех землях, и в одежде,расшитой золотом и пестро разукрашенной; они ликовали, в лад подпрыгивая подзвуки флейты и сиринги[78], под ударытимпанов[79], — они ведь любят этотсвоеобразный танец, особенно когда порядочно напьются. (4) Собравшись всевместе и сойдя с коней, они отложили в сторону колчаны и луки и занялисьвозлияниями и кубками. Так вот, собралось великое множество варваров, и все онистояли в беспорядке, как попало, не ожидая ничего дурного и думая лишь о том,как бы получше разглядеть жениха. (5) Тут Антонин дает своему войску[80] знак напасть на варваров и убивать их. Те,придя в смятение от такого оборота дела, принимая удары и получая раны,обратились в бегство. Сам Артабан, подхваченный окружавшими его телохранителямии посаженный на коня, едва ускользнул с горсткой своих. (6) Всех остальныхварваров перебили, потому что с ними не было коней, к которым они оченьпривыкли (они ведь сошли с коней и пустили их пастись), и бежать они не могли,потому что широкая у ног одежда мешала им. (7) Луков и колчанов при них не было— зачем они им были на свадьбе? Учинив варварам такое побоище и взяв добычу имножество пленников, Антонин беспрепятственно отправился назад, сжигая города идеревни, разрешая воинам грабить все, что только кто сможет, и брать то, чтоему хочется иметь. (8) Вот какая беда неожиданно приключилась с варварами[81]. Пройдя большую часть парфянской земли[82], когда уже и сами воины{80} утомились от грабежа и убийства, Антонин отправился вМесопотамию[83]. Прибыв туда, он шлетримскому сенату и народу весть о том, что весь Восток покорен и что всетамошние царства подчинились ему. (9) Сенат, которые был прекрасно осведомленобо всех этих событиях (ведь не могут деяния государя оставаться неизвестными),из страха и лести выносит решение оказать ему все почести по случаю победы[84]. После этого Антонин жил в Месопотамии,занимаясь ездой на колеснице и охотой на разных зверей.

12. (1) Были у него два префекта претория, один, по имени Адвент[85], совсем уже старик, совершенно чуждыйкаким-либо государственным делам и несведущий в них, зато имевший славунастоящего воина; а другой, его звали Макрин, чрезвычайно опытный в судебныхделах и особенно сведущий в законах[86]. Надним Антонин то и дело насмехался публично, говоря, что он не воин и ни на чтоне годен. Дошло до совершенного глумления: (2) прослышав, что Макрин ведетсвободный образ жизни, брезгует дурной и негодной пищей и питьем, которымиАнтонин как истинный воин, конечно же, наслаждается, видя его одетым в короткийплащ или в другую сколько-нибудь изящную одежду, Антонин стал злословить, чтотот не мужествен и страдает женской слабостью; при этом он всегда грозилсяубить его. Макрин тяжело переносил это и очень негодовал. (3) А тут произошлоеще нечто, отчего жизнь Антонина должна была оборваться. Слишком любопытный,Антонин хотел знать не только все то, что касается людей, но и заглянуть такжеи в область божественного и сверхъестественного. Вечно подозревая во всехзаговорщиков, он непрестанно вопрошал оракулы, посылал повсюду за магами,звездочетами, гадателями по внутренностям животных, так что не пропустил ниодного из тех, кто берется за такую ворожбу. (4) Подозревая, однако, что онииз угодничества не говорят ему правды, он пишет некоему Матерниану, которому онтогда вверил все дела в Риме[87] и которыйслыл вернейшим его другом и единственным, кто был посвящен в его тайны. Онвелит Матерниану разыскать лучших магов, чтобы вызвать умерших и разузнать оконце его жизни, а также не покушается ли кто на его власть. (5) Матерниан безвсяких опасений выполняет повеление государя и сообщает, что на властьпокушается Макрин[88] и что необходимоубрать его — неизвестно, действительно ли так вещали духи или он вообщеподкапывался под Макрина. (6) Это письмо, запечатав вместе с другими, он, каквсегда, вручает для доставки людям, не знающим, какую {81}весть они несут[89]. Те, с обычной скоростьюпроделав путь, прибывают к Антонину как раз, когда он в снаряжении возницы[90] поднимался на колесницу, и передают емувсю связку, где было и письмо против Макрина. (7) Антонин, сосредоточенный изахваченный предстоящей скачкой, велит Макрину отойти в сторону и, уединившись,просмотреть письма[91], если там естьнеотложные дела, доложить ему, если же таких нет, то обычными заняться самомукак префекту (Антонин часто обращался к нему с таким поручением). Такраспорядившись, он вернулся к своему занятию. (8) Макрин же, оставшись один,вскрывая письмо за письмом, прочитывает и то, смертоносное, и сразу понимает,какая опасность ему грозит. Представляя себе кровожадную ярость Антонина оттакого письма, которое станет для него прекрасным предлогом, он уничтожает этописьмо, а об остальных сообщает, что они обычные.

13. (1) Боясь, как бы Матерниан не написал того же во второй раз, онпредпочел действовать, а не ждать[92]. Таквот, прошло всего несколько дней после того, как Антонин казнил брата этогоМарциалия по клеветническому и оставшемуся недоказанным обвинению; и над самимМарциалием Антонин издевался, говоря, что он не мужчина, что он трус и Макриновдружок [95]. (2) Зная, что он скорбит обубитом брате и задет издевками Антонина, Макрин посылает за ним; совершенно внем уверенный (Марциалий давно уж служил у Макрина и получил от него немалоблагодеяний), он убеждает его выждать удобный случай и нанести удар Антонину. ИМарциалий поддается на уговоры Макрина, а так как он и без того был полонненависти и стремился отомстить за брата, он с радостью соглашается сделатьвсе, как только случай представится.

(3) После этого сговора вскоре случилось так, что Антонин, живший в товремя в Месопотамии, в Каррах, захотел выехать из своего дворца[96] и отправиться в храм Луны, чрезвычайнопочитаемый жителями той земли[97]. Храмэтот стоит далеко от города, так что это целое путешествие. Не желая утомлятьсвое войско, он взял с собой небольшой отряд всадников [98], и они тронулись в путь, чтобы, принеся жертвы богине,вернуться обратно. (4) На середине пути у Антонина заболел живот, и он,распорядившись, чтобы все стали подальше, берет одного слугу и отходит всторону, чтобы освободиться от того, что его беспокоило; так что всеповернулись и отошли как можно дальше, проявляя почтительность и стыдливостьперед происходящим. (5) Марциалий, выжидавший первого удобного случая, видя,что Антонин остался один, бежит к {82} нему, будто бы по знакугосударя, чтобы сказать или выслушать что-то; подойдя к нему сзади как раз в товремя, когда тот снимал с бедер одежду, он наносит удар кинжалом, которыйнезаметно держал в руках. Удар под ключицу был верный; так Антонин оказалсябеззащитным и был неожиданно убит[99]. (6)Когда он упал, Марциалий, прыгнув на коня, бежал. А всадники-германцы, которыхАнтонин любил и держал в своей личной охране[100], стоя сейчас ближе всех других, первые заметилипроисшедшее, бросились в погоню за ним и убили его, кидая свои дротики[101]. (7) Когда о случившемся узнало иостальное войско, все сбежались сюда, и первым сам Макрин, стоя над трупом,рыдал, будто пораженный горем. Все войско скорбно и тяжко переносилослучившееся: они считали, что потеряли в нем соратника и товарища в трудах, неправителя. Макрина никто и не подозревал в коварстве, все считали, что этоМарциалий отомстил за свою обиду. (8) Потом все разошлись по своим палаткам; аМакрин, предав огню останки, заключив прах в сосуд, послал его для погребенияматери, жившей в Антиохии [102]. А та, видясхожую судьбу своих сыновей, уморила себя голодом — то ли добровольно, то ли попринуждению[103]. Вот как умерли Антонин иего мать Юлия, а как жили они, мы уже рассказали. Единовластно, без отца ибрата, он правил в течение шести лет[104].

14. (1) После смерти Антонина воины оказались в растерянности и недоумении,как им быть дальше. Два дня[105] ониоставались без государя и раздумывали, кого выбрать правителем, а уже известнобыло, что на них идет Артабан с большим и сильным войском, намереваясь покаратьих и отомстить за вероломно убитых в мирное время. (2) Сначала они выбираютгосударем Адвента как настоящего воина и дельного префекта, но он отказался,ссылаясь на старость. Тогда выбор падает на Макрина[106] — а подговаривали воинов трибуны[107], которых и заподозрили в заговоре против Антонина исообщничестве с Макрином[108], так чтовпоследствии, после его смерти, они понесли наказание, как мы расскажем об этомниже[109]. (3) Во всяком случае Макрин сталгосударем[110] не столько по расположению идоверию к нему войска, сколько под влиянием необходимости и момента[111]. Между тем уже подходил Артабан с оченьбольшим и сильным войском, ведя многочисленную конницу и множество лучников, атакже латников на верблюдах… сверху длинными копьями[112]. (4) Когда донесли, что он совсем близко, Макрин созвалвоинов и сказал следующее: «Нет ничего удивительного в том, что все выудручены, утратив такого государя, а вернее сказать,бое-{83}вого товарища; однако люди разумные должны терпеливопереносить несчастья и выпадающие им беды. (5) Память о нем непременно будетжить у вас в груди и перейдет к потомкам, неся с собой вечную славу великих иблагородных дел, свершенных им, его любовной заботы о вас, трудов, перенесенныхвместе с вами. А сейчас, когда мы уже воздали должное памяти умершего исвершили положенные церемонии [113], самоевремя обратиться к неотложным делам. (6) Вы видите, что варвар идет на нас,подняв весь Восток, и считает, что у него есть убедительный повод для вражды;ведь мы вызвали его на это, нарушив договор и разбудив войну среди глубокогомира. Теперь от нашего мужества и верности зависит вся Римская держава; ведь нео границах земли, не о течении рек идет теперь спор, но вообще обо всем, ивеликий царь хочет призвать нас к ответу за детей и родных, которые, как онсчитает, были нечестиво и вероломно погублены. (7) Так возьмемся за оружие истанем в тот строй, которым славятся римляне. Ведь что касается боевогопостроения, то беспорядочное и как попало расположенное войско варваров можетстать врагом самому себе; а наши стройные ряды, тесно сомкнутые и опытные вбоях, станут спасением для нас и гибелью для врагов. Итак, бейтесь в добройнадежде, как это подобает, да и привычно римлянам. (8) Действуя так, вы сможетеотразить варваров и, снискав себе великую славу, докажете как римлянам, так ивсем другим, что прошлая ваша победа одержана мощью вашего оружия, а невероломством и хитростью». Такие приблизительно слова он произнес, а воины,видя, чего требуют от них обстоятельства, стали строиться и приготовились кбою.

15. (1) На рассвете показался Артабан с огромным своим войском.Поклонившись солнцу, как это у них принято[114], варвары с необыкновенно зычным криком бросились в атакуна римлян, несясь на конях и стреляя из луков. Римляне встретили варваров,четко и надежно построив фаланги, по обеим сторонам расположив конницу имавританцев[115] и заполнив промежуткивоинами, которые могли легко и свободно выбежать вперед[116]. (2) Благодаря множеству лучников и длинным копьямлатников варвары сначала действовали успешно, поражая римлян с коней иверблюдов. Зато римляне легко одолевали в рукопашном бою, а когда кони иверблюды, которые были у варваров в огромном количестве, стали давить их,римляне, сделав вид, что отступают, начали бросать на землю трезубцы и другиежелезные предметы с острыми концами, которые не видны были в песке. (3) С конейи верблюдов всадники не замечали их, себе на погибель: у коней и особенно{84} верблюдов копыто мягкое: острия, на которые они ступали,ранили их, они начинали хромать и сбрасывали с себя седоков. А тамошние варварыдерутся хорошо, пока они на конях или верблюдах, а как сойдут или окажутсясброшенными с них, легко попадают в плен, не умея вести рукопашного боя. Еслиже приходится бежать или преследовать, их длинные, путающиеся в ногах одеждыпрепятствуют этому. (4) В первый и второй день сражались с утра и до вечера;пришла ночь и приостановила битву, и те и другие ушли к себе в лагерь, равноуверенные в своей победе. На том же поле они сошлись и на третий день. Имевшиезначительное превосходство в числе варвары предприняли попытку окружить римляни взять их в мешок. Тогда те перестали располагать свои фаланги в глубину, арастягивали их в ширину, тем самым предотвращая окружение. (5) Здесь погиблостолько людей и животных, что все поле было покрыто целыми горами трупов,особенно потому, что падали друг на друга верблюды. Это мешало сражающимсясвободно передвигаться; невозможно было разглядеть врага, потому что посрединеобразовалось что-то вроде большого и непроходимого вала из тел; поэтому, неимея возможности идти друг на друга, те и другие вернулись в лагерь[117].

(6) Макрин понял, что Артабан дерется так отчаянно и упорно, не иначе какдумая, что его противник — Антонин: ведь обычно варвары, как только дело неудается им с первого раза, легко утомляются и отказываются от своего замысла(7), а тут, не зная, что виновник вражды умер, они собирались возобновить бой,как только уберут и сожгут мертвых. Поэтому Макрин отправляет к парфянинупосольство и письменно сообщает, что императора, нарушившего договор и клятвы,уже нет в живых и что за свои деяния он понес заслуженное наказание, чтогосударство вручено имеющими власть римлянами ему (8), а он не одобряетпрежнее, готов выдать оставшихся у него в плену, возвратить награбленное,сменить вражду на дружбу и закрепить мир клятвами и договором[118]. Прочтя это и узнав от послов о гибелиАнтонина, Артабан счел, что такого наказания достаточно тому, кто нарушилдоговор, а поскольку его войско было потрепано (9) и он был рад безкровопролития вызволить из плена людей и свое добро, он заключил с Макрином мири возвратился в свою страну[119]. А Макринвывел войско из Месопотамии и поспешил в Антиохию[120]. {85}

Примечания:

2.

Примерно в мае 211 г.

3.

Тело Севера было перевезено из Британии в Рим; другие же сообщают, что в Рим была привезена только урна, содержавшая останки императора, поскольку Септимий Север был сожжен там, где он скончался (SHA Sever XXIV, 1—2).

4.

Север был похоронен в мавзолее Адриана, который находился на Аппиевой дороге, недалеко от городских ворот, и который Север при жизни отделал; в этом мавзолее был похоронен Марк Аврелий, и, по-видимому, с того времени эта усыпальница именуется гробницей Антонинов (первым из Антонинов здесь был похоронен Антонин Пий); здесь же впоследствии были похоронены и сыновья Севера (см. SHA, Pius, XI, 1; Sever., XIX. 3; Geta, VII, 2; Macrin., V, 2)

5.

Это специальная одежда, которая, согласно Суде (s. v. ephestris) и Артемидору (Oneir., II, 3, 105), также называлась mandua или berion; по-видимому, это вид шерстяной одежды, подобной черным траурным одеяниям плебса (Juv., Sat., X, 245; Tac., An., III, 2).

6.

Подобная традиция одеяний является нововведением времен империи (Plut., Quaest. Rom., 26).

7.

По-видимому, Геродиан имеет в виду Rostra Vetera, расположенный в северной части Форума, как противоположность Форуму Юлия Цезаря. Вообще, т. н. императорские Форумы (т. е. Форумы, построенные разными императорами — Августом, Нервой, Траяном), начиная с Форума Цезаря, примыкали с северо-востока к Римскому Форуму, и последний постепенно стал приходить в упадок. Церемония же сложения магистратами с себя полномочий, заключавшаяся в принесении ими клятвы о том, что они никогда не нарушали законов (Plin., Paneg., 65), проходила на ростре (трибуне) старого Форума.

8.

Пеан — песня, исполняемая в сопровождении кифары мужским или женским хором. Она пелась в качестве искупления, в битве, при праздновании победы, а также на праздниках частного характера. Название ее происходит от прозвища бога Аполлона Пеана («помощник в беде») , которого изначально призывали в этом пении возгласами «иэ Пеан». Позже, и это относится к римскому времени, появились Пеаны, обращенные к другим богам и даже к людям.

9.

Марсово поле — низменность между Тибром, Пинцием, Капитолием и Квириналом, где проходили народные собрания (центуриатные комиции), спортивные соревнования и военные смотры.

10.

Так назывался знаменитый Александрийский маяк, построенный Состратом из Книда в царствование Птолемея II, ок. 280 г. до н. э. Название имел {222} по острову Фарос под Александрией, на котором был построен. Считался одним из «чудес света», поскольку достигал высоты 110 м. Сходство маяка с сооружением на Марсовом поле заключалось в его внешнем виде: маяк состоял из трех ярусов — цоколь был квадратным, средняя часть в виде восьмиугольника, верхняя часть — круглое сооружение с украшающими его статуями.

11.

Дион (apud Xiph., LXXIV, 5,5) позволяет предположить, что этими всадниками были конные части преторианцев. Пиррихий — греческий по происхождению, изначально культовый танец с оружием и широким использованием пантомимических средств, исполняемый во время гимнопедий (праздника обнаженных мальчиков) в Спарте и панафиней (праздника в честь богини Афины) в Афинах; был введен в Риме Юлием Цезарем.

12.

Согласно Диону (apud Xiph., LXXIV, 4,4—5), этот парад знаменитых римлян проходил, когда церемония была еще на Форуме.

13.

На похоронах Пертинакса огонь был зажжен консулами, но это, по-видимому, был обдуманный примиренческий жест со стороны Севера (см. Dio. apud Xiph., LXXIV, 5,5).

14.

Отображение подобных представлений мы находим на монетах, посвященных обожествлению и содержащих изображение либо одного орла, либо орла, несущего императора на своей спине, при этом орел в когтях держит молнию.

15.

Из деятелей культуры того времени Гету поддерживали: Элий Антипатр (Herod., III, 16,6), Филострат, Серен Саммоник (Macrob., Sat, XXXVI, 16, 6; SHA, Car., IV, 4; Geta, V, 6), а также, возможно, Гордиан, будущий император (был тесно связан с Филостратом и Сереном Саммоником), и, возможно, Дион Кассий (был связан с кружком Юлии Домны, которая отдавала предпочтение Гете — см. SHA, Geta, V, 1).

16.

Подобное суждение Геродиана довольно тенденциозно. Известно, что некоторые представители кружка Юлии Домны оставались при дворе и при Каракалле. Так, историк Азений Кодрат стал при Каракалле наместником в Азии; при дворе остался и Филострат, описавший случай в Галлии, когда Каракалла слушал речи софиста Гелиодора Араба, который стал государственным юридическим консультантом (advocatus fisci). Фактически, Геродиан в этом пассаже противоречит сам себе, т. к. ранее (III, 10,4) он отмечает, что оба брата — и Гета, и Каракалла — интересовались софистическими декламациями; Дион же сообщает об интересе Каракаллы к музыке и описывает его занятия философией (apud Xiph., LXXVII, 11,3; Ехс. Val., LXXVII, 13,7).

17.

Пропонтида — античное название современного Мраморного моря между Дарданеллами и Боспором, между Европой и Малой Азией.

18.

Византий — город на европейском берегу Боспора Фракийского.

19.

Халкедон Вифинский — город на малоазийском берегу Боспора.

20.

Интересная деталь, возможно, проливающая свет на проблему идентификации политической опоры Геты. Восточные сенаторы при Северах составляли примерно 33 процента от общего состава сената; при этом многие представители старой антониновской аристократии и литературных кругов были выходцами с Востока (Северы, Помпеяны, пр.).

21.

Антиохия — город в Сирии на реке Оронт, бывшая столица эллинистического государства Селевкидов. В римскую эпоху — резиденция сирийских наместников, а также ближневосточная резиденция императоров; в период расцвета город насчитывал более полумиллиона жителей. Александрия, бывшая столица эллинистического государства Птолемеев в Египте, не уступала по многолюдности Антиохии, являлась резиденцией египетских намест-{223}ников Рима и была одним из важнейших торговых, экономических и культурных центров Средиземноморья.

22.

Имеются в виду территории в Африке. Мавретания — северо-западная область Африки, населенная берберийскими племенами, разделенная в римское время на 2 провинции — Мавретанию Тингитанскую (совр. Марокко) со столицей в Тингисе (совр. Танжер) и Мавретанию Кесарийскую (совр. Зап. Алжир). Нумидия — область в Северной Африке, выходящая к Средиземному морю (совр. Вост. Алжир и часть Туниса). Статус особой провинции Нумидия приобрела лишь при Септимии Севере в 198г. Что касается «соседних» с Мавретанией и Нумидией «областей Ливии», то в тексте, по-видимому, имеется в виду провинция Проконсульская Африка (совр. Тунис и Зап. Ливия), а оставшиеся две провинции Африки — Киренаика (совр. Вост. Ливия) и Египет — должны были, очевидно, отойти под власть Геты.

23.

Юлия Домна имела, судя по всему, большое влияние на сыновей. Практически она не потеряла своего престижа и после убийства Геты, и в 214 г. фактически руководила гражданской администрацией империи (см. Dio. apud Xiph., LXXVII, 18,2; LXXVIII, 4,2—3). О положении, занимаемом этой женщиной при дворе, свидетельствуют скандальные слухи о том, что Каракалла женился на ней (см. SHA, Car., X, 1—3). Даже ее смерть в 217 г. была опутана паутиной слухов, соответствовавших ее положению при жизни: говорили, что после убийства Каракаллы она пыталась отобрать императорскую власть у узурпатора Макрина, но не достигла успеха и уморила себя голодом.

24.

Каракалла болел в цирке за синих (Dio. apud Xiph., LXXVII, 10,2).

25.

Гета был убит 26 февраля 212 г. (см. Dio. apud Xiph., LXXVII, 2,1; 5). В SHA сообщается, что Гета был убит преторианцами в Палатинском дворце по наущению Каракаллы.

26.

Со времен Мария единым военным знаком легиона был орел, изготовленный из золота. Кроме того, в мелких конных отрядах и небольших пехотных подразделениях существовали полевые штандарты (вексиллум), состоявшие из четырехугольного куска сукна, укрепленного на перекладине древка. При императоре Траяне были введены знамена по парфянскому или дакийскому образцу в виде окрашенных драконов из материи.

27.

Изначально аттическая драхма была примерно равна денарию — римской серебряной монете. В данном случае драхма использовалась как определенный денежный эквивалент, поскольку во времена империи масса денария уменьшалась, и следовательно, он обесценивался. Выданная Каракаллой сумма более чем в половину меньше суммы, выданной преторианцам Дидием Юлианом — он выдал по 25000 сестерциев (6250 денариев) каждому, что составляло жалование солдата за 5 лет (обычно жалование составляло 1250 денариев в год) (см. SHA, Did. Jul., III, 2; Dio. apud Xiph., LXXIII, 11,5—6), и почти в половину меньше выданной Марком Аврелием в 161 г. — 20000 сестерциев (SHA, Marc., VII, 9), однако эта сумма была в 10 раз больше, чем любая, выданная Севером.

28.

По-видимому, привлечение армии на свою сторону прошло для Каракаллы не так гладко, как это описывает Геродиан. Согласно сообщению SHA (Car., II, 7—8; Geta, VI, 1—2), солдаты II Парфянского легиона в городе Альбе с возмущением восприняли весть о смерти Геты и долго отказывались впустить прибывшего к ним Каракаллу; конфликт был урегулирован не столько убеждениями и жалобами Каракаллы на Гету, сколько выдачей денег. После этого император возвратился в Рим, так что фраза Геродиана о том, что уже на следующий день после убийства Геты Каракалла, подчинив все войска, выступил в сенате, не совсем соответствует истине: на дорогу из Рима в Альбу и {224} обратно, а также на переговоры с солдатами нужно время, и вряд ли император успел это сделать за один день.

29.

Каракалла вошел в курию, имея под сенаторской одеждой (тогой с широкой пурпурной полосой) панцырь, и в сопровождении вооруженных воинов, которых поставил посередине двойным рядом между сидениями сенаторов ( SHA, Car., II, 9; Geta, VI, 5).

30.

Согласно римскому преданию, когда Ромул и Рем решили основать город, между ними возник спор о месте. Ромул выбрал место на Палатинском холме, а Рем на Авентинском. Братья уговорились решить спор с помощью вещих птиц, и они сели порознь и стали ждать. Со стороны Рема появилось 6 коршунов, а Ромул солгал, что он увидел 12 — точнее говоря, он их увидел, когда Рем уже подошел, т. е. фактически Рем раньше увидел птиц и должен был выиграть (если бы они увидели птиц одновременно, то победил бы тот, кто увидел их больше, чем и воспользовался Ромул). Раскрыв обман, Рем был в негодовании, и когда Ромул стал копать ров, чтобы окружить стены будущего города, Рем издевался над работой, а иногда и портил ее. Кончилось тем, что когда Рем перескочил через ров, Ромул, придя в ярость, убил брата.

31.

У императора Тиберия был брат по имени Друз. Хотя он и носил прозвище Германик, но Тиберий к его смерти был не причастен: Друз умер во время войны в Германии от того, что упал с лошади и получил сложный перелом бедра. Очевидно, что здесь имеется в виду Германик — сын Друза, племянник и приемный сын Тиберия. Будучи отправлен на Восток с чрезвычайными полномочиями, он, как полагают, был отравлен наместником Сирии Гнеем Пизоном по приказанию Тиберия. Это предположение косвенно подтверждает последующая расправа Тиберия над вдовой и двумя сыновьями Германика (см. Suet., Tib., LII, 3—LIV; Calig., II).

32.

Нерон был сыном сенатора Гнея Домиция Агенобарба и Агриппины, дочери Германика. Он был усыновлен императором Клавдием, на дочери которого, Октавии, женился. Его сводным братом был Британик, сын императора Клавдия от его третьей жены Мессалины (четвертой женой Клавдия стала Агриппина, мать Нерона). Став императором после смерти Клавдия, отравленного Агриппиной, Нерон опасался Британика. Агриппина, не встречая в Нероне достаточной покорности, пригрозила ему обратиться к Британику как к более законному наследнику. Испугавшись, Нерон собственноручно отравил Британика на пиру (см. Tac., An., XIII, 15—17; Suet., Nero, XXXIII, 2).

33.

Тит и Домициан были родными братьями, сыновьями императора Веспасиана. После смерти отца императором стал Тит. Но он правил недолго, немногим более двух лет, и ему наследовал его младший брат Домициан. У нас нет сведений о том, что Домициан был непосредственным виновником смерти брата — Тит умер от болезни. Однако следует отметить, что в источниках мы находим свидетельства враждебного отношения Домициана к своему брату: после смерти Веспасиана, когда императором стал Тит, Домициан утверждал, что отец оставил его сонаследником власти, и завещание Веспасиана было подделано; против Тита он строил козни тайно и явно, почти открыто волновал войска, замышляя к ним бежать и начать открытую борьбу за власть (см. Suet., Tit., IX, 3; Dom., II, 3). Возможно, что в Риме ходили слухи о причастности Домициана к смерти брата.

34.

Луций Вер, соправитель Марка Аврелия, был женат на его дочери Луцилле. В отличие от Марка, он вел весьма беспутный образ жизни, и еще при их совместном правлении ходили упорные слухи о вражде между Марком и Вером (SHA, Ver., IX, 1—2). В соответствии с этими слухами, Марка обвиняли в смерти Вера: ходила молва, будто он отравил Вера, разрезав кусок свинины ножом, одна сторона которого была обмазана ядом, и дал съесть Веру {225} отравленный кусок, а сам взял неотравленный; согласно другому слуху, Марк убил его с помощью врача, который не вовремя пустил Веру кровь (SHA, Marc., XV, 5—6; Ver., XI, 2). Что касается дерзости, за которую якобы поплатился Вер, то в источниках содержатся сообщения о множестве подобных его поступков: говорили, что Вер находился в любовной связи со своей тещей Фаустиной, женой Марка (SHA, Ver., X, 1); был слух, что Вер и его сестра Фабия сговорились убить Марка (SHA, Ver., X, 4); считали (не было конкретных доказательств), что, ведя войну с парфянами и находясь в Сирии, Вер отравил Либона, двоюродного брата Марка, которого тот послал в Сирию на правах легата, и вообще, Вер чуствовал себя в Сирии как в своем отдельном царстве (SHA, Ver., VII, 7—9; IX, 2); участвуя вместе с Марком в войне с германцами в 168—169 гг., Вер после первых же успехов решил, что ввиду смерти префекта претория и гибели части войска надо вернуться в Рим, а Марк считал, что необходимо завершить разгром варваров и установить границы; однако Луций настоял на своем возвращении, но по дороге умер (SHA, Marc., XIV, 4—8; Ver., IX, 7—11).

35.

По-видимому, первым его мероприятием был указ о возвращении изгнанных и сосланных (SHA, Car., III, 1). Среди них были Элий Цоран, Семпроний Руф, Элий Трикциан, который стал новым префектом II Парфянского легиона (см. SHA, Car., VI, 7 — видимо, прежний был снят за бунт после убийства Геты), Клавдий Аттал ( Dio. apud Xiph., LXXVI, 5,5; LXXVII, 17,2; LXXVIII, 13,3—4; LXXIX, 3,5).

36.

Были убиты вольноотпущенники, обслуживавшие Гету. Убийства по приказу Каракаллы шли по всему городу, в банях, за столом (так, например, был убит грамматик Серен Саммоник, чья знаменитая библиотека насчитывала до 62000 книг, — SHA, Gord., XVIII, 2) (SHA, Car., IV, 3—4; Geta, VI, 3). Дион сообщает, что было убито около 20000 человек — вольноотпущенников и солдат, служивших Гете (включая множество женщин), а также множество выдающихся людей (Dio. apud Xiph., LXXVII, 4, 1, слл.) . Среди них были Л. Валерий Мессала Приск (консул 196 г.); Ц. Юлий Аспер (второй консул в 212 г. и префект Рима в это же время), которого сначала заставили сложить с себя полномочия, возможно, вместе с его сыном (также консулом в 212 г.); некий Лет, которого, по-видимому, следует идентифицировать с Летом SHA (Car., III, 4), который первый подал Каракалле совет убить Гету, но был умерщвлен ядом, посланным ему Каракаллой; Л. Фабий Пилон (префект Рима в 211 г.), который был принужден подать в отставку, но был спасен от смерти выступлением когорт гарнизона Рима (ср. SHA, Car., IV, 6; Geta, VI, 4); Элия Антипатра, который был одно время секретарем Геты, а теперь сенатором, принудили к самоубийству. Также был убит префект претория Валерий Патруин, и его коллега, префект претория Эмилий Папиниан, который был близким другом императора Севера и, видимо, родственником Юлии Домны; ему, главным образом, Север и поручил обоих своих сыновей, и потому он старался поддерживать согласие между братьями, а также хотел предотвратить убийство Геты, когда Каракалла начал уже жаловаться на козни брата; был также убит и сын Папиниана (SHA, Car., III, 1—2; VIII, 1—8).

37.

Имеется в виду Корнифиция (Dio. apud Petr. Patr., LXXVII, 16, 6a). Эти рыдания имели место быть через два дня после убийства (SHA, Car., III, 3).

38.

Дочь старого соратника Севера, впоследствии им же казненного, была отправлена Севером на Сицилию, поскольку Каракалла желал ее смерти (см. Herod., III, 13,2—3). Там она находилась вместе с братом, который также был казнен. {226}

39.

Очевидно, Л. Септимий Апер (ошибочно названный в SHA Афром), который был консулом в 207 г. Каракалла послал к нему отряд убийц, и Апер, спасаясь от них, выпрыгнул из окна, сломав себе при этом ногу. Он укрылся у своей жены, но был схвачен и убит (см. SHA, Car., III, 6—7).

40.

П. Гельвий Пертинакс, сын императора Пертинакса. Он был консулом 212 г., и поэтому не был казнен сразу (SHA, Car., X, 6; Geta, VI, 6).

41.

Т. Клавдий Помпеян, сын Луциллы и Клавдия Помпеяна. Он был дважды консулом и участвовал в качестве командующего в нескольких войнах. По-видимому, он был довольно популярен в войсках, поскольку Каракалла его убийство инсценировал как нападение разбойников (SHA, Car., III, 8).

42.

У нас есть сведения о казни наместника провинции Бетика (совр. Южная Испания) Секста Цецилия Эмилиана, сенатора африканского происхождения (Dio. apud Exc. Val., LXXVII, 20,4), а также проконсула Нарбонской Галлии (совр. Южной Франции) (SHA, Car., V, 1).

43.

Судя по их именам, сообщенным Дионом (apud Exc. Val., LXXVII, 16,1—3), — Клодия Лета, Аврелия Севера, Помпония Руфина, Каннуция Кресценция (последняя покончила жизнь самоубийством), — мы можем сделать вывод о политическом, а не религиозном характере этих казней: они происходили из семей, члены которых стали жертвами репрессий.

44.

В начале 213 г. он направился в Галлию. Этим он начал свою германскую кампанию 213—214 гг. (cм. Dio. apud Exc. Val., LXXVII, 13,3—15, 7; SHA, Car., V, 1—7). Из Галлии он направляется в Реций (уже летом 213 г.), воюя с алеманнами (группой германских племен, начавших в это время вторжения в римскую империю из районов совр. Эльзаса, Юго-Западной Германии); вскоре Каракалла форсирует Рейн, располагает свой штаб в Майнце, и воюет против кеннов (генавнов — иллирийского племени, обитавшего в Реции); он уже контактирует с племенами, живущими вокруг Эльбы. В конце сентября Каракалла одерживает победу в сражении на реке Майн и получает титул «Германского» (утвержден сенатом 6 октября — Victor, Caes., XXI, 2). Болезнь заставила императора прекратить войну и выплатить германцам субсидии. Река Истр, упоминаемая в тексте — совр. Дунай.

45.

Основной целью трудов Каракаллы было восстановить вал Адриана на лимесе (пограничной линии) Реция и систему пограничных постов.

46.

Германский плащ с капюшоном — caracallus, по которому император получил свое прозвище; Каракалла ввел этот вид одежды в Риме, и эти плащи выдавали бесплатно римскому плебсу.

47.

Геродиан ничего не сообщает о возвращении императора в Рим зимой 213—214 гг. ( Dio. apud Exc. Val., LXXVII, 16, 7; Cod. Just., VII, 16, 2, датирован февралем 214 г. в Риме). В столице Каракалла отметил свою победу над германцами играми и раздачами денег. В начале 214 г. он покинул Рим и вернулся на дунайскую границу. Для этого времени мы имеем сведения о его деятельности против маркоманов, вандалов и квадов (Dio. apud Exc. Val., LXXVII, 20,3), т. е. на границах провинций Норик (совр. Австрия) и Верхняя Паннония (совр. Зап. Венгрия). Возможно, к этому же времени относится укрепление границ провинции Нижняя Паннония (совр. часть Зап. и Южная Венгрия) с помощью I Вспомогательного легиона. Двинувшись далее на юг вдоль границ империи, Каракалла задержался в Дакии (области на территории современной Румынии, охватывавшей в основном совр. Банат, Валахию и Трансильванию), где провел большую работу по укреплению дакийской границы (SHA, Car., V, 4; Dio., LXXVIII, 27,5). После этого император проследовал во Фракию — область на юго-востоке Балканского полуострова, простиравшуюся от Карпат до Эгейского моря и от Черного моря до реки Аксий (совр. Вардар), служившей границей Фракии с Македонией. {227}

48.

Македония — область в северной части Греции. В отличие от Фракии, она находится в глубине территории империи и не имеет границ с варварами. Поэтому Каракалла, занимаясь делами безопасности империи, не посетил ее, хотя весьма увлекся фигурой Александра Македонского.

49.

Возможно, что идентификация Каракаллой себя с Александром являлась не просто одним из чудачеств императора, а свидетельствовало о его претензиях на господство на Востоке. Подобная практика была в достаточной мере характерна для римских императоров (см., например, Suet., Nero, XIX, 2).

50.

В тексте был употреблен термин crepidae, что означает «сандалии», т. е. вид обуви, прикрывавший практически одну только подошву и пркреплявшийся к ноге широким кожаным ремнем. Они служили военной обувью фалангитам — воинам фаланги (см. Pollux, VII, 85); но впоследствии этот вид обуви считался слишком прихотливым и изнеженным (Athen., Deipn., XII, 4, 522 — по словам Тимея).

51.

Македонская фаланга, состоящая из 16000 человек и называемая «фалангой Александра», находилась в Никомедии в 214—215 гг. (Dio. apud Xiph., LXXVII, 7,1—2; 18,1). Ср. «фалангу Александра Великого» Нерона, набранную в Италии для войны в Закавказье (Suet., Nero. XIX, 2).

52.

Возможно, одним из них был человек по имени Антигон, сын Филиппа, который получил повышение и был членом военного совета при императоре, а позже стал консулом (Dio. apud Xiph., LXX VII, 8,2).

53.

Лох — древнегреческий военный отряд (числом примерно 100 человек, иногда больше, иногда меньше, даже в 24 человека, — см. Xen., Cyr., VI, 3,21). Практически соответствует римской центурии. Питанатский лох — военный отряд, набранный из воинов, проживающих в Питане — одном из пяти округов Спарты (Her., III, 55; IX, 53). Правда, Фукидид утверждал, что в спартанском войске не существовало питанатского отряда (I, 20,3), но, по-видимому, труд Геродота был в те времена популярнее. Лаконика — область в юго-восточной части Пелопоннеса, расположенная между горными хребтами Парнон и Тайгет в долине реки Эврот, где находилось древнегреческое государство Спарта или Лакедемон.

54.

В SHA (Car., V, 3) сказано об этих его мероприятиях, что он «нарушил права городов».

55.

Асклепий — древнегреческий бог врачевания. Дион (apud Exc. Val., LXXVI1, 15,3—7) сообщает, что Каракалла отправился в длинный путь, чтобы найти средство от своей таинственной болезни, и поэтому посетил храмы Сераписа и Асклепия. Святилище Асклепия в Пергаме было весьма известным на Востоке (Euseb., V. Const., III, 56). Каракалла оказывал этому богу большое почтение: его храм был перестроен, и изображения Асклепия появляются на римских монетах с 214 г. Возможно, столь почтительное отношение императора к Асклепию связано со спасением Каракаллы во время кораблекрушения, которое он потерпел при переправе из Фракии в Азию (SHA, Car., V, 8).

56.

Ахилл и Патрокл — герои «Илиады» Гомера. Ахилл был один из храбрейших греческих героев, осаждавших Трою, и совершал на войне множество подвигов (он был неуязвим, поскольку его мать, нимфа Фетида, погрузила его в воды реки Стикса — реки, текущей из Океана в Подземный мир; уязвимой у Ахилла осталась только пятка, за которую мать его держала). Но на десятом году осады предводитель греков Агамемнон отнял у Ахилла пленницу Брисеиду, и Ахилл в гневе отказался дальше воевать. В это время Патрокл, друг Ахилла, выпросил его оружие, чтобы помочь теснимым врагами грекам. В бою Патрокл погибает от руки Гектора. Ахилл в поединке убивает Гектора, {228} а Патроклу устраивает роскошные похороны. Вообще, в античности Ахилл и Патрокл служили одним из примеров идеальной дружеской пары.

57.

Ср. описание похорон Патрокла в «Илиаде» (XXIII, 138—225):

К месту пришедши, которое сам Ахиллес им назначил,
Одр опустили и быстро костер наметали из леса.
Думу иную тогда Пелейон (т. е. Ахилл, сын Пелея) быстроногий замыслил:
Став при костре, у себя он обрезал русые кудри,
Рек — и обрезавши волосы, в руки любезному другу
Сам положил, и у всех он исторгнул обильные слезы…
Быстро сложили костер, в ширину и длину стоступенный;
Сверху костра положили мертвого, скорбные сердцем;
Множество тучных овец и великих волов криворогих,
Подле костра заколов, обрядили; и туком, от всех их
Собранным, тело Патрокла покрыл Ахиллес благодушный
С ног до главы; а кругом разбросал обнаженные туши;…
Но костер между тем не горел под мертвым Патроклом.
Сердцем иное тогда Пелейон быстроногий замыслил:
Став от костра в отдалении, начал молиться он ветрам,
Ветру Борею и Зефиру, жертвы для них обещая…
Ветры всю ночь волновали высоко крутящееся пламя,
Шумно дыша на костер; и всю ночь Ахиллес быстроногий,
Черпая кубком двудонным вино из сосуда златого,
Окрест костра возливал и лицо орошал им земное,
Душу еще вызывая бедного друга Патрокла.

58.

Луций Корнелий Сулла (138—78 гг. до н.э.) — римский полководец и государственный деятель. В 107г. до н. э. стал квестором при полководце Гае Марии во время войны с Югуртой в Африке. В 92 г. до н. э. стал пропретором Киликии. В 90—89 гг. до н. э. он успешно действовал как легат во время Союзнической войны. В 88 г. до н. э. был избран консулом и назначен верховным главнокомандующим в войне против Митридита VI, над которым он одержал победу (в 86 г. до н. э. взял и опустошил Афины) и принудил заключить Дарданский мир (85 г. до н. э.). В 88 г. до н. э. после захвата Рима марианцами (сторонниками Гая Мария) Сулла по решению комициев был отстранен от верховного командования в пользу Мария. Тогда, впервые в римской истории, он двинул свои войска против Рима (начав этим гражданскую войну), одержал победу над марианцами и приказал казнить ок. 10000 из них. В 83 г. до н. э. у Коллинских ворот в Риме Сулла вновь одержал победу над марианцами и приказал убить 6000 пленных, а своих противников изгнать. В том же году Сулла провозгласил себя диктатором (впервые в римской истории на неопределенный срок). Его диктатура была направлена против всех демократических установлений и имела целью преодолеть государственный кризис Рима в духе идей оптиматов — римской сенатской аристократии, сторонников консервативной политики сената, стремившихся сохранить аристократическую республику. В 79 г. до н. э. Сулла, признав, что не достиг своих целей, сложил полномочия и вернулся к частной жизни. Сулла, видимо, интересовал Каракаллу не только как талантливый полководец, но и как жестокий диктатор, подавляющий всякую оппозицию (SHA, Car., IV, 10; V, 4).

59.

Ганнибал (247/246—183 гг. до н. э.) — карфагенский полководец. С 221 г. до н. э. — главнокомандующий карфагенскими войсками в Испании. Захват Сагунта (города в Испании, совр. Мурвиедро, в 219 г. до н. э.) и подготовка к завоеванию области к северу от Эбро (реки на севере Испании) в 218г. до н. э. послужили поводом ко 2-й Пунической войне. Чтобы помешать римским {229} наступательным планам против Испании и Африки, Ганнибал предпринял поход через Пиренеи и Альпы. Он нанес поражение римской армии при Тицине и Требии (совр. Треви) — притоках реки По в Сев. Италии в декабре 218 г. до н. э., Тразименском озере (в восточной Этрурии — области в Средней Италии, совр. Тоскане) в 217 г. до н. э., и при Каннах (города в Апулии) в 216 г. до н. э. Узнав о высадке П. Корнелия Сципиона в Африке (203 г.), Ганнибал был вынужден вернуться. В 202 г. до н. э. он потерпел поражение от римлян в битве при местечке Зама (городе к юго-западу от Карфагена, в Нумидии, совр. Зоварин). Из-за происков своих политических противников, был вынужден бежать в Сирию к Антиоху III, после поражения последнего от римлян (190 г. до н. э.) бежал к Прусию I в Вифинию. Когда в 183 г. Рим потребовал его выдачи, Ганнибал отравился. На месте его гибели императоры Септимий Север и Каракалла воздвигли гробницу и статую.

60.

Кроме того, особым почтением Каракаллы пользовался император Тиберий (SHA, Car., II, 2), который, по-видимому, как и Сулла, отвечал его представлениям об идеальном государе. Когда мать Тиберия, Ливия Друзилла, вышла замуж за императора Августа, Тиберий начал свою военную карьеру, и впоследствии считался первым после Агриппы полководцем в армии Августа. В 20 г. до н. э. он предпринял поход в Армению, в 15 г. вместе со своим братом Друзом захватил территории ретов (населения долин Зап. и Центральных Альп, т. е. будущую провинцию Реций — совр. Южная Германия и Северо-Восточная Швейцария), дошел до истоков Дуная, в 12—9 гг. сражался с паннонцами, а в 8—7гг. — с германцами. После усыновления Августом Тиберий снова в Германии в 4—6 гг. н. э., где в 5 г. ему удалось при поддержке армии и флота дойти до Эльбы. В 6—9 гг. н. э. он вернулся в Паннонию и Далмацию, где подавлял мятежи. После поражения от херусков (племени германцев, жившем в среднем течении реки Везер), Тиберий в 10—12 гг. укрепляет границы вдоль Рейна. Став императором в 14 г., Тиберий занимался подавлением военных мятежей в Германии и Паннонии, усмирением восставших под предводительством Такфарината в Нумидии в 17—24 гг., а также наведением порядка в Галлии и Фракии в 21 г. Во время его правления укрепилась монархическая власть, увеличилась государственная казна, улучшилась система управления провинциями. В то же время плебеи потеряли свои последние политические права (комиции больше не созывались), а с помощью судебных процессов, ссылок, конфискаций имущества и казней были в значительной степени подорваны силы оппозиции сената.

61.

Провиция Азия находилась в западной части Малой Азии и включала области Троаду, Мисию, Лидию, Карию, Фригию. Каракалла высадился в Мисии, где находился город Пергам. Оттуда он отправился севернее, в Троаду, где находился Илион. Выехав из Илиона, император через Фригию прибывает в провинцию Вифинию (область на севере-западе Малой Азии, омываемая Мраморным и Черным морями), где и зимует в городе Никомедия (Dio. apud Xiph., LXXVII, 18, 1). А весной 215 г. отправляется в Антиохию, по-видимому, через провинции Галатию (область на центральном плоскогорье Малой Азии, в районе совр. Анкары, а также включавшая в себя области Пафлагонию — севернее и Ликаонию — южнее), Каппадокию (область в Восточной Малой Азии, между реками Галисом и Евфратом) и Киликию (область на юго-восточном побережье Малой Азии).

62.

Александрия была основана Александром Македонским в дельте Нила в 332—331 гг. до н. э.

63.

Имеется в виду храм Сераписа — бога плодородия, подземного царства, моря и здоровья. Птолемей I (ок. 367/366—283 гг. до н. э.), царь Египта, ввел этот культ в Александрии и всячески его пропагандировал. Он приказал {230} перевезти из Синопы (Малая Азия) культовое изображение Зевса, которому дал имя, составленное из имен египетского божественного быка Аписа и египетского бога мертвых и плодородия Осириса. Серапис являлся верховным божеством Александрии, и от египетского бога Имхотепа — мемфисского бога-целителя, он перенял функцию врачевания и вообще спасения. Постепенно культ Сераписа распространился по всему средиземноморскому миру, например, император Септимий Север специально ездил поклоняться ему (SHA, Sev., XVII, 4).

64.

Гекатомба — жертвоприношение сотни быков, а также всякое большое жертвоприношение по праздникам.

65.

Находясь в Антиохии, или несколько позже, император начал военные действия в Армении против парфян, поставив во главе посланных в Армению войск своего вольноотпущенника Феокрита (SHA, Car., VI, 1; Dio. apud Xiph., LXXVII, 21,1, слл.).

66.

Дион сообщает, что знатнейшие люди Александрии были казнены, когда они пришли встретить Каракаллу (Dio. apud Xiph., LXXVII, 22,2), но в данном случае Дион кажется менее надежным, чем Геродиан или SHA, относящие казни к более позднему периоду.

67.

Ср. подобные характеристики александрийцев: Ovid., Trist., I, 2, 80; Martial., IV, 42; Dio. apud Xiph., LXVI, 8,2—7; Suet., Vesp., XIX, 2.

68.

Иокаста — в греческой мифологии жена фиванского царя Лаия, мать Эдипа. После смерти Лаия Иокаста стала женой собственного сына, не догадываясь об этом. Узнав правду, она повесилась. Ср. распространенные слухи о том, что Каракалла взял Юлию Домну в жены (SHA, Sev., XXI, 7; Car., X, 1—4; Victor, Caes., XXI, 3). Правда, здесь возможна даже двойная насмешка: согласно греческой мифологии, у Иокасты от Эдипа было два сына, Этеокл и Полиник. В борьбе за царствование в Фивах Полиник выступил вместе со своим тестем от имени Семерых против Фив против своего брата Этеокла. В единоборстве оба, и Полиник, и Этеокл, погибают.

69.

В SHA говорится, что Каракалла собрал народ в гимнасии, где и отобрал молодых людей (Car., VI, 2).

70.

Очевидно, имело место две резни: сначала были перебиты отобранные молодые люди (в SHA Каракалла сравнивается с египетским царем Птолемеем VIII Эвергетом, который также перебил молодых людей в гимнасии, — ср. Val. Мах., IV, 25), а потом эти избиения перекинулись на весь город по приказу императора (SHA, Car., VI, 3; см. также намек на это у Геродиана, — «огромное низовье Нила и все побережье близ города были окрашены кровью», а также о гибели большого количества воинов Каракаллы, возможно, от рук сопротивлявшихся александрийцев, IV, 9, 8).

71.

Секст Аврелий Виктор сообщает, что Каракалла привез в Рим некоторые «египетские святыни» (Caes., XXI, 4), которые, возможно, он вывез из Александрии после погрома. Вполне вероятно, что это были святыни из храма Сераписа, столь почитаемого императором .

72.

В начале 216 г.

73.

Геродиан преподносит решение о войне с Парфией как спонтанное, а фактически этому предшествовал большой подготовительный период: еще зимой 213/214 гг., до того, как покинуть Рим, Каракалла вызвал к себе царей пограничных с Парфией Осроены и Армении; Эдессу (будующую базу кампании) к началу 214 г. он превратил в военную колонию, низложив правителя Осроены (столицей которой была Эдесса) Абгара IX, и включил царство в состав соседней провинции; наложил на восточные провинции обязанность создать систему пунктов для остановок (Dio. apud Xiph., LXXVII, 9,6); в Никомедии зимой 214/215 гг. вел конкретные приготовления к Парфянской {231} кампании (Dio. apud Xiph., LXXVII, 18,1); в середине 215 г. послал военный контингент в Армению под командованием Феокрита, видимо, с целью присоединить это царство, как и Осроену, но здесь римляне потерпели поражение (SHA. Car., VI, 1; Dio. apud Xiph., LXXVII, 21,1). Вообще, планируя изначально большой завоевательный поход на Восток, император стянул сюда очень крупные воинские силы: 7 легионов, императорскую гвардию и вспомогательные отряды германцев (о них см. Dio., LXXX, 4; Herod., IV, 13,6).

74.

В Парфии в это время были внутренние усобицы. Ок. 208 г. умер старый царь Вологез IV, и его официальным преемником стал его сын Вологез V. Однако в 213 г. брат царя, Артабан V, стал претендовать на престол и вступил в борьбу с Вологезом V, оспаривая у него верховную власть. Он захватил часть Двуречья, в том числе Ктесифон, — фактически, все области, соседние с римскими провинциями. Учитывая тот факт, что римские войска под командованием Феокрита в Армении потерпели поражение, Каракалла начал с Артабаном переговоры о мире и союзе, который предлагал закрепить династическим браком (см. далее, IV, 10,2—4).

75.

Аршакиды — династия правителей Парфянского царства, берущая свое начало от вождей племени парнов (ок. 250 г. до н. э. — 230 г. н. э.). Получили название от имени царя Аршака I, которое стало официальным династическим именем. В данном случае речь идет о многочисленных представителях царского рода, составлявших верхушку знати Парфии.

76.

Выступив из Антиохии, Каракалла, переправившись через реку Евфрат, вступил в Осроену, которая была им до того захвачена (см. прим. 73), а оттуда, форсировав реку Тигр, вступил на территорию Парфянского царства.

77.

Резиденцией Артабана был город Ктесифон (Herod., III, 9,10), древняя столица парфянских царей на реке Тигр.

78.

Сиринга — многоствольная флейта, составленная из пяти, семи или девяти стволов различной длины. Излюбленный духовой инструмент пастухов и крестьян.

79.

Тимпан — музыкальный инструмент, напоминает барабан с широким ободом, на который с двух сторон натягивалась кожа (у распространенного в то время тамбурина кожа на обод натягивалась только с одной стороны).

80.

У Каракаллы было значительное войско, состоявшее из 7 легионов (I и II Вспомогательные, II Парфянский, III Августов, III Италийский, III Киренский, IV Скифский), преторианская гвардия (SHA, Car., VI, 6; Herod., IV, 12,1), а также отряды германцев (Herod., IV, 13,6; Dio., LXXIX, 4,5) и мавританцев (Herod., IV, 15,1).

81.

Дион (apud Xiph., LXXVIII, 1,1, слл.) сообщает, что Каракалла напал на Парфию потому, что Артабан отказался выдать за него дочь. По-видимому, Дион был плохо осведомлен о событиях той войны, поскольку вряд ли пропустил бы какой-либо рассказ о вероломстве Каракаллы, если бы он о нем знал. Возможно, Геродиан почерпнул свои сведения из записок, приписываемых Каракалле, опубликованных Макрином (Dio., LXXVIII, 16,4—5), которые Дион проигнорировал из-за антипатии и недоверия к Макрину.

82.

В SHA (Car., VI, 4) говорится, что император двигался через области вавилонян и кадусиев, т. е. Каракалла совершил глубокий рейд по территории Парфии: от Ктесифона он направился на юго-восток, в Вавилонию, а оттуда повернул на север или северо-восток, через Мидию (Dio. apud Xiph., LXXVIII, 1, 2) дошел практически до Каспийского моря — до области кадусиев (см. Strabo, XI, 7, 1), а уже оттуда повернул обратно.

83.

Он отвел войска в Эдессу, главный город Осроены, где расположился на зиму 216/217 гг. (SHA, Car., VI, 6; Dio., LXXVIII, 5, 4).

84.

Он получил прозвище «Парфянский» (SHA, Car., VI, 5). {232}

85.

М. Оклатиний Адвент. Он начал свою карьеру, имея незнатное происхождение, как вестовой, затем заведовал снабжением продовольствием центурии, позже стал командиром отряда иностранцев (Dio., LXXVIII, 14). После долгой службы в армии он стал командиром конницы в Британии ок. 205/208 гг. Адвент стал префектом претория как преемник Марция Рустия Руфина или Папиниана в 212г. В 216 г. он вместе с Макрином получил титул консуляра (Cod. Just., IX, 51, 1). После воцарения Макрина он остался префектом претория, был назначен префектом Рима, и был отправлен сопровождать тело Каракаллы в Рим (SHA, Маc., V, 3, слл.), но вскоре под давлением враждебных сенаторов был заменен Марием Максимом (Dio., LXXVIII, 14,1— 4). Адвент разделил консульство с Макрином в 218 г., после смерти последнего оставался вторым консулом в том же году (Dio., LXXIX, 8,2—3; 26,8).

86.

М. Опилий Макрин. Родился в 164/166 г. в Цезарее в Мавритании. Начал карьеру как правовед и стал государственным адвокатом под патронажем Плавтиана. После падения Плавтиана его спас Л. Фабий Цилон, и после нескольких всаднических назначений он стал прокуратором, заведующим res privata (частным имуществом) императора. Его назначение префектом претория произошло не ранее 212г. (Дион сообщает, что он имел несколько коротких прокураторских назначений при Каракалле — см. о карьере Макрина Dio., LXXVIII, 11; SHA, Macr., 11, 1). Вообще, и Дион Кассий, и Юлий Капитолин относятся к нему весьма отрицательно, что, по-видимому, отражает сенаторское предубеждение против всаднического императора. С этим, очевидно, связано появление столь большого количества версий его происхождения и карьеры, носящих весьма оскорбительный характер; ходили слухи, что он вольноотпущенник, человек из дома терпимости, исполнял рабские обязанности в императорском доме, вел при Коммоде грязную жизнь, был отстранен Севером даже от самых жалких должностей, занялся чтением, вел мелкие судебные дела, выступал с речами, преподавал в школе, а, получив золотое кольцо (т. е. знак всаднического и сенаторского достоинства), он, благодаря покровительству своего вольноотпущенника Феста (секретаря и любимца Каракаллы), стал адвокатом императорского казначейства (т. е. государственным адвокатам, получающим жалование из казны); другие говорили, что он выступал на гладиаторских боях и, получив освобождение, отправился в Африку, где сначала был охотником, потом нотариусом, а затем адвокатом императорского казначейства (см. SHA, Macr., IV, 2—6).

87.

Флавий Матерниан. Он был, по-видимому, не просто префектом Рима, а исполнял обязанности по руководству войсками в Риме на время отсутствия Каракаллы (Dio., LXXVIII, 4,2).

88.

Дион (LXXVIII, 4,1—2) сообщает, что несколько африканских предсказателей предрекли воцарение Макрина в Африке, и были посланы к Матерниану для допроса. В результате Матерниан написал Каракалле.

89.

Гонцы императорской почтовой службы. Информация об этом письме, по-видимому, просочилась благодаря Юлиану Нестору, который был princeps peregrinorum, и поэтому тесно связан с работой секретной службы, в частности, такой, какой занимался Матерниан но приказу императора. Таким образом, возможно, что в качестве гонца был один из фрументариев (frumentarius со времен Адриана — чин тайной полиции) Нестора, который был послан отвезти специальное послание. Впоследствии, очевидно, за предоставление информации об этом письме Нестор был вознагражден: Макрин сделал его префектом претория (Dio., LXXVIII, 15,1).

90.

Снаряжение возницы было окрашено в цвет команды, которую он представлял. Его одежда состояла из короткой туники с широкими рукавами, {233} на голове был одет шлем. Иногда бывали такие аксессуары, как лук с колчаном, плащ, львиная шкура на спине, специальный пояс, пр.

91.

Согласно Диону (LXXVIII, 4,2, слл.), письмо пришло к Юлии Домне, которая управляла императорской корреспонденцией в Антиохии, и поэтому задержалось. В это время Макрин был предупрежден Ульпием Юлианом из Антиохии.

92.

За несколько дней до описываемых событий ряд сторонников Макрина были лишены своего положения, близкого к Каракалле (Dio., LXXVIII, 5,1). Возможно, именно с этим связана казнь брата Марциалия.

95.

Причиной недовольства Марциалия Дион (Dio., LXXVIII, 5,3) называет его неоправдавшиеся ожидания повышения в звании. Возможно, это было следствием подозрений Каракаллы о связи Марциалия с Макрином.

96.

Каракалла был убит на пути из Эдессы — места зимних квартир его войска — в Карры (SHA, Car., VII, 1; Dio., LXXVIII, 5,4), города в Осроене же, юго-восточнее Эдессы.

97.

Имеется в виду храм Сина (Зуэна, Суина), в аккадской мифологии лунного бога. Был весьма почитаем, поскольку считалось, что тот, кто считает, что Луну нужно называть женским именем, и причисляет ее к женскому полу, тот всегда покоряется женщинам и является их рабом. Тот же, кто верит, что этот бог мужского пола, будет властвовать над женой и не поддастся никаким женским козням (SHA, Car., VII, 3—4). Это мужское божество часто идентифицировали с греческой Селеной, женским божеством.

98.

Состоящий из германцев и скифов (Dio., LXXVIII, 5,5, слл.; Herod., IV, 13,6) особый отряд (equites extraordinarii) под командованием префекта II Парфянского легиона Элия Трикциана (SHA, Car., VI, 7), а также отряд отборных всадников (equites singulares), присутствие которого объясняет, как к месту событий попали два преторианских трибуна, Немезиан и Аполлинарис, поскольку этим отрядом командовали преторианские трибуны (см. SHA, Car., VI, 7; Dio., LXXVIII, 5,5, слл.).

99.

Каракалла был убит то ли в свой день рождения — 6 апреля (SHA, Car., VI, 6), то ли через 4 дня после него — 10 апреля 217 г. (Dio., LXXVIII, 5,4). В SHA (Car., VI, 6) говорится, что это произошло в праздник Мегалензий (4—10 апреля), что соответствует обеим датам.

100.

Equites extraordinarii (SHA, Car., VI, 7), которых, по-видимому, можно идентифицировать со специальным отрядом телохранителей, состоящим из людей в чине центуриона, германцев и скифов (Dio., LXXVIII, 5,5, слл.).

101.

Скифский воин, убивший Марциалия, был сам немедленно убит преторианскими трибунами Немезианом и Аполлинарисом (Dio., LXXVIII, 5,5, слл.).

102.

Где Юлия Домна руководила делами империи (Dio. apud Xiph., LXXVII, 18,2—4; LXXVIII, 4,2—3). Тело императора было сожжено на месте, а урна с прахом была послана в сопровождении префекта претория Адвента сначала в Антиохию, а оттуда в Рим, где была захоронена в гробнице Антонинов (SHA, Car., IX, 12; Macr., V, 2; Dio., LXXVIII, 9,1).

103.

Это произошло не сразу после смерти Каракаллы. Сначала она действительно предприняла попытку самоубийства, но затем начала борьбу за власть с помощью интриг, и в конце концов, после получения предписания о ее выдворении из Антиохии, покончила с собой (Dio., LXXVIII, 23,1).

104.

Каракалла прожил 29 лет (в SHA ошибочно сказано, что 43 года — Car., IX, 1). По-видимому, он был обожествлен Макрином (SHA, Car., XI, 5; Macr., VI, 8), хотя Дион (LXXVII1, 17,2) утверждает, что Макрин не решился ни обожествить Каракаллу, ни объявить его врагом отечества.

105.

Дион сообщает, что это произошло на четвертый день (LXXVIII, 11, 6). День провозглашения Макрина императором совпал с днем рождения Севера — 11 апреля (Dio., LXXVIII, 8,1).

106.

Макрину было 53 года.

107.

Преторианские трибуны Немезиан и Аполлинарис.

108.

В SHA упоминаются «приверженцы Макрина» (Diad., I, 1). Там же мы находим примерный список участников заговора: Элий Трикциан, префект II Парфянского легиона и командир equites extraordinarii; Марций Клавдий Агриппа, командующий флотом; преторианские трибуны, братья Аврелий Немезиан и Аврелий Аполлинарис; а также «большинство начальствующих лиц», которых вовлек в заговор Марциалий (Car., VI, 7). Кроме того, среди заговорщиков были представители дворцовой стражи и чиновничества: это Юлиан Нестор, начальник отряда иностранцев, и Ульпий Юлиан из Антиохии; Макрин впоследствии обоих вознаградил за их услуги (Dio., LXXVIII, 13; 15,1; Herod., V, 4,3; SHA, Macr., X, 1—2).

109.

В дальнейшем этот сюжет не рассматривается, что является сильным аргументом в пользу предположения, что труд не окончен и не проверен (ср. подобную ссылку V, 3,9).

110.

Став императором, Макрин тут же провозгласил своего 9-летнего сына Диадумениана соправителем и Августом (Diad., II, 2). Правда, Геродиан считает, что он был только Цезарем (V, 4, 3), т. е. не разделял власть с отцом на равных правах. На монетах Диадумениан имеет титул Цезаря, но на одном серебряном денарии из Антиохии есть и титул Августа (ср. Dio., LXXVIII, 34,2; SHA, Diad., II, 6). Одновременно с этим Диадумениан получил имя Антонин. Говорили, что Макрин, по приказу которого Диадумениан стал именоваться Антонином, желал этим уничтожить подозрения в своей причастности к убийству Антонина Каракаллы (SHA, Macr., III, 8; VII, 5). Другие же считали, что это было сделано вследствие печали, овладевшей легионами из-за того, что во главе государства не стоит больше Антонин, поскольку это имя было очень популярно в войсках и в народе, и императорским не считалось то имя, в котором не было имени Антонина; так что Макрин испугался, что войско может склониться к кандидатуре кого-нибудь из Антонинов — родственников Антонина Пия, которых было много среди командиров (SHA, Macr., III, 9; Diad., 1, 2—3). Однако нельзя отрицать и той возможности, что это было сделано для того, чтобы закрепить императорскую власть за Диадуменианом на случай смерти Макрина (см. Diad., I, 4). До нас дошло описание внешности Диадумениана: он «превосходил всех красотой, отличался очень высоким ростом, у него были русые волосы, черные глаза, орлиный нос, подбородок прекрасной формы, уста, созданные для поцелуев; от природы он был крепким, благодаря упражнениям приобрел лоск. Получив алые и пурпурные одеяния и прочие носимые в лагере знаки императорской власти, он сразу заблистал как небесное светило, своей прелестью привлекая к себе всеобщую любовь» (SHA, Diad., III, 2—3).

111.

Немедленно после провозглашения себя императором Макрин выплатил и легионерам, и преторианцам жалование выше обычного (SHA, Macr., V, 7). Точнее говоря, было выдано «обычное повышение » к жалованию, но в удвоенном размере, и плюс к этому, по 8 золотых (200 денариев) на каждого солдата (SHA, Diad., II, 1).

112.

Парфянская армия состояла почти полностью из всадников: тяжеловооруженные конные латники (clibanarii и cataphractai) и легковооруженные конные лучники; в случае необходимости пехоту предоставляли вассалы.

113.

Макрин прислал в Рим приказ о посвящении Каракалле двух конных статуй, двух пеших в воинской одежде и двух сидящих статуй в гражданской одежде (SHA, Macr., VI, 8). Кроме того, он приказал, чтобы все значки и знамена в лагере были Антониновскими, а также по его приказу были сделаны изображения Каракаллы из золота и серебра, и в продолжение 7 дней совершались моления за имя Антонина (SHA, Diad., III, 1). Но ср. Dio., LXXVIII, 19,2, который сообщает об уничтожении по приказу Макрина статуй Каракаллы .

114.

В Парфянском царстве не было единой государственной религии, разные области чтили своих традиционных богов: греки чтили эллинских богов, арабы из Хатры поклонялись семитским божествам, в Парсе чтили древних зороастрийских божеств. В собственно Парфии и в ряде других областей, которые были основными поставщиками воинов в армию Аршакидов, были распространены культы, восходившие к зороастризму, но претерпевшие очень сильные изменения. Таким образом, скорее всего парфяне поклонялись Ахурамазде — зороастрийскому божеству, богу света. Римлянам этот обычай был хорошо известен, см. Tac., Hist., III, 24: «солдаты третьего легиона по обычаю, усвоенному ими в Сирии, приветствовали восходящее солнце».

115.

Это вспомогательные отряды мавританцев — специальные конные и пехотные части, набранные Каракаллой.

116.

Подобное построение войска было довольно традиционным для римского военного искусства, см. Liv., XXX, 33,1—3 о боевом порядке войск Сципиона в битве при Заме:«Когорты он выстроил… так, чтобы между манипулами оставались широкие промежутки… поместил италийскую конницу на левом фланге, а на правом врагу противостояли Масинисса и нумидийцы. В проходах между манипулами он поставил копейщиков (тогдашних легковооруженных)…».

117.

Геродиан датирует начало этой войны временем вскоре после 11 апреля 217 г. Исходя из описания Дионом войны с Артабаном (LXXVIII, 26, 2, слл.), ее можно датировать зимой 217/218 гг. Сведения Диона подтверждаются нумизматическими данными: vic(toria) Part(hica) не появляется на монетах вплоть до 218 г., что свидетельствует о заключении мира с Артабаном не ранее этого года. Итак, Макрин направляется к Нисибине, главному городу Забдицены — месопотамского княжества северо-восточнее Осроены, где начинаются переговоры с Артабаном (Дион сообщает о борьбе за колодцы с водой, свидетельствующей о том, что две армии ожидали, чем закончатся переговоры). Переговоры провалились, начались военные действия, произошла битва при Нисибине (Dio., LXXVIII, 26,2—4), которая, по-видимому, и описана у Геродиана. В результате Артабан отвел свои войска за Тигр, а Макрин вернулся в Антиохию. Но Артабан угрожал вновь начать войну и захватить Месопотамию. В результате были вновь начаты переговоры, длившиеся вплоть до 218 г. Ср. SHA, Macr., VIII, 3: Макрин, оказавшись слабее Артабана, сначала пытался сопротивляться, но потом отправил послов и просил мира.

118.

Дион сообщает, что Макрин выплатил парфянам 200 млн. сестерциев (50 млн.денариев) контрибуции (LXXVIII, 27, 1), которые, несомненно, рас-{236}сматривались в качестве репараций за разрушенные крепости, города и храмы (Dio., LXXVIII, 26, 3).

119.

Это произошло в начале 218 г., о чем свидетельствуют данные нумизматики (см. прим. 117), — ср. Dio., LXXVIII, 26,8 (консульство Макрина и Адвента — в 218 г.). Эти события объясняют, почему Макрин не вернулся в Рим немедленно после провозглашения себя императором (ср. Herod., V, 4,3; 12).

120.

Согласно Диону (LXXVIII, 27,4), Макрин устранил дипломатическим путем и конфликт с Арменией, возникший при Каракалле. Ко времени появления Каракаллы на Востоке в Армении правил царь Вахарш II (во второй половине 190-х годов, при Септимии Севере, он был царем Армении, — Dio., LXXV, 9, 6). В 216 г. в царской семье возник серьезный конфликт — Вахарш находился в состоянии ссоры со своими сыновьями. Каракалла воспользовался этим и пригласил царя с сыновьями к себе, обещая помирить их, однако, преследуя свои внешнеполитические цели, обошелся с ними так же, как с Абгаром, царем Осроены: арестовал и отправил в Рим, а их царство объявил присоединенным к империи в качестве провинции. При получении этого известия в Армении началось восстание (Dio. apud Xiph., LXXVIII, 12,1—2). По-видимому, одному из царевичей, Тиридату, удалось бежать, и он был провозглашен армянским царем. Он вместе с Антиохом, философом-стоиком из Киликии, перешедшим на его сторону, отправился к парфянскому царю Вологезу V, очевидно, за помощью. Каракалла потребовал немедленной выдачи их, используя это в качестве долгожданного повода для войны с Парфией (Dio. apud Xiph., LXXVIII, 19, 1—2). Вологез V, не желая воевать, выдал Тиридата и Антиоха римлянам. Желая закрепить достигнутый успех и окончательно утвердиться в Армении, Каракалла посылает туда армию во главе со своим любимцем Феокритом, однако он терпит поражение от войска армян (Dio. apud Xiph., LXXVIII, 21, 1). Окончательно урегулировать армянский конфликт удалось лишь Макрину, который, поскольку Вахарш II умер в тюрьме, прислал Тиридату II корону, т. е. признал его царем Армении, но под протекторатом Рима (ср. Мовсес Хоренаци, II, 65: Хосров I, преемник Тиридата II, в знак своего господства в Закавказье «воздвигает каменный столп с греческой надписью, чтобы показать покорность Риму»). Кроме того, Макрин, желая установить прочный мир и укрепить свое влияние в регионе в противовес парфянскому, вернул Тиридату обратно его мать, которая находилась в заключении вместе с покойным Вахаршем II, и добычу, захваченную римлянами в ходе военных действий в Армении. Также велись переговоры по вопросу возвращения Тиридату II территории в Каппадокии, которой владел его отец, и возобновления римлянами ежегодных выплат (Dio., LXXIX, 27, 4). Другой проблемой, которую Макрину удалось решить дипломатическим путем, была проблема взаимоотношений с дакийскими племенами, которые восстали, опустошили часть провинции Дакия, и были готовы продолжать войну: Макрин вернул им заложников (которых у них взял Каракалла под предлогом заключения союза), чем склонил дакийцев к миру (Dio., LXXIX, 27, 5).