Сила хеттской империи, как и других современных ей царств, основывалась на быстро развившемся новом оружии — легкой колеснице, запряженной конями; она появилась в Западной Азии вскоре после 1600 г. до н. э.

Боевая колесница сама по себе не была новостью. У шумеров было два типа колесниц — двухколесные и четырехколесные, но колеса были сплошными, колесницы были тяжелыми, и запрягали в них, по-видимому, диких ослов. Шумеры всегда полагались главным образом на свои пехотные фаланги. О последующем периоде аморейских царств мы в этом отношении осведомлены мало, но, хотя лошади были известны, они, по-видимому, не использовались для военных целей. Ассирийские купцы в Каппадокии использовали лошадей как тяговую силу, но их повозки все еще относились к четырехколесному шумерскому типу. Легкая конная колесница на колесах со спицами принадлежит эпохе, которая последовала за падением амореев; она почти одновременно появляется в касситском Вавилоне, в Египте XVII династии и в новом царстве Митанни на севере. Она произвела революцию в характере ведения войны: отныне быстрота стала решающим фактором в битве.

Архивы Богазкёя дают нам ключ к объяснению этого внезапного прогресса. Мы находим в них изложенный на четырех табличках подробный трактат, посвященный уходу за лошадьми и их тренингу. Трактат составлен неким Киккули из страны Митанни, и в нем содержатся некоторые технические термины на языке, родственном санскриту, — языке древних ариев в Северной Индии. Но мы знаем из других текстов, что правители Митанни поклонялись индоарийским божествам, таким, как Индра, Варуна и близнецы Насатья; личные имена правителей также выдают свое индоарийское происхождение. Отсюда мы должны заключить, что арийские племена, двигаясь на запад, принесли с собой специальные познания в области коневодства и именно от них народы Западной Азии научились этому искусству. Знаменательно, что имена индийских божеств образуют элементы имен касситских правителей Вавилона, несмотря на то что касситский язык принадлежит к совершенно другому типу.

Хеттская империя при Суппилулиуме и его преемниках, несомненно, участвовала в этом развитии. Хеттское войско этого периода очень живо изображено на египетских рельефах, описывающих великую битву при Кадеше; ясно, что хеттские колесницы не уступали никаким другим. Остается сомнительным, была ли эта боевая техника столь же хорошо развита в Древнем царстве. Говорится, правда, что при осаде Уршу, которая, как мы уже видели, произошла при одном из ранних царей, восемьдесят колесниц принимали участие в битве. Но текст, упоминающий об этом, является литературным сочинением. Трактат Киккули, несомненно, составлен позднее, и маловероятно, что хетты взяли бы этого митаннийца себе в наставники, если они уже владели искусством коневодства. Как бы то ни было, описывая хеттскую армию, мы будем иметь в виду исключительно период империи, о котором египетские рельефы дают нам такие поразительные свидетельства.

Хеттская колесница по конструкции мало отличается от египетской. У обеих колеса имеют по шесть спиц. Но в то время как египетская колесница несла двух человек — возницу и бойца, — хеттская кажется несколько более тяжелой и несет команду из трех человек, что позволяет разделить функции нападения и защиты. Орудия нападения — копье и лук; щит — или прямоугольный, или похож по форме на широкий двусторонний топор, поставленный вертикально (см. фото 6 в галерее). Более многочисленная команда хеттской колесницы должна была давать численное преимущество в ближнем бою, который завязывался после начальной атаки.

Пехота хеттской армии численностью, несомненно, превосходила колесничные войска, но в открытом бою, которого хетты, как правило, искали, играла подчиненную роль. На египетских рельефах пехотинцы в действии не показаны, они сосредоточены вокруг крепости Кадеша для защиты царя и обоза.

Таковы были главные рода войск хеттских вооруженных сил. Кавалерии не было, хотя время от времени гонцы, по-видимому, передвигались верхом. Иногда, для внезапных, стремительных атак, использовались «суту» — вспомогательные войска, вооруженные луками и стрелами. Читая о строительстве укреплений, мы узнаём о существовании саперов. Обоз, как показывают египетские рельефы, состоял из тяжелых четырехколесных повозок, запряженных волами, и из тяжело навьюченных ослов. Хеттского флота не существовало, и мы не знаем, на каких кораблях осуществлялась связь с Кипром, которым хетты, по-видимому, управляли.

Что касается одежды и вооружения хеттской пехоты, то имеется странное несоответствие между египетскими рельефами и собственно хеттскими памятниками. На первых хетты изображены в длинных платьях с короткими рукавами, но на анатолийских памятниках воины (и божества войны) одеты в короткие, не доходящие до Коленей туники, подпоясанные ремнем, иногда это юбочки, оставляющие торс обнаженным. Высказывалось предположение, что длинные платья, изображенные на египетских памятниках, были своего рода тропической униформой, предназначенной для жарких равнин Сирии; но это лишь догадка.

Наиболее примечательное изображение хеттского воина — это рельеф на внутренней стене большого монолита, образующего косяк так называемых Царских Ворот в хеттской столице. Этот страж ворот (см. фото 8 в галерее) изображен только в подпоясанной юбочке и шлеме с коротким мечом и боевым топором. Юбочка, показаная на этом и других памятниках, представляет собой просто кусок ткани, обернутой вокруг бедер; верхний конец косо обрезан спереди и украшен горизонтальными полосами с чередующимися косыми линиями и спиралями. Шлем имеет наушники и султан, а сзади — на затыльник, прикрывающий затылок и шею наподобие косицы. Рукоять меча сделана в форме полумесяца, а лезвие — с легким изгибом. Кончик ножен резко изогнут. Боевому топору придана форма человеческой руки, сжимающей топорище между большим и указательным пальцами; режущая часть образует почти круглое утолщение, добавленное к «запястью». Само положение этой фигуры с очевидностью говорит о том, что она изображает обычный тип хеттского воина в боевом снаряжении (см. также ниже). Очень схожа с этой фигурой бронзовая статуэтка неизвестного происхождения (см. фото 9 а в галерее): юбочка почти такая же, торс обнажен, ясно, что голова когда-то была увенчана шлемом; на ногах, похоже, есть сапоги, хотя ноги стража ворот, по-видимому, босые. Топор и меч, сходные с теми, которыми вооружен страж ворот, были найдены в Бейзане, в Палестине; похожие топоры были также обнаружены в персидской провинции Луристан.

Хетты в долгополых одеждах на египетских скульптурах вооружены, напротив, длинными копьями. Это оружие известно также по анатолийским памятникам, но главным образом по тем, которые относятся к позднехеттскому периоду, последовавшему за падением хеттской империи. Этот разнобой, возможно, объясняется тем, что хеттская конфедерация была достаточно неоднородной.

Действительно, армия, сражавшаяся с египтянами при Кадеше, представляла собой самую крупную силу, какую когда-либо удавалось собрать хеттским царям. Для этого величайшего из всех походов царь Муваталли призвал воинские контингента от всех возможных союзников и вассалов, согласно условиям различных договоров, заключенных с ними. Для обычных походов собственные силы и силы стран, смежных с театром военных действий, были, конечно, достаточны.

Для несения гарнизонных обязанностей должна была существовать небольшая постоянная армия, включающая в определенном соотношении наемные войска; однако о методах вербовки мы знаем мало. Дезертирство было серьезным преступлением, и командир гарнизона имел строгий приказ докладывать о всех таких случаях во дворец.

Сезон активных походов был ограничен весной и летними месяцами, ибо сильный снегопад на анатолийском плато исключал военные действия в зимнее время. Ежегодно в начале весны изучали предзнаменования, и если они были благоприятны, то высылался приказ о мобилизации, называлось место сбора и в назначенное время царь сам производил смотр своим силам и лично принимал командование войсками. Поход, как правило, длился все лето. Когда приближалась осень, офицеры обычно говорили царю, что «год слишком короток», чтобы предпринимать что-либо, кроме мелких военных операций, и, когда последние были завершены, армия отходила на зимние квартиры.

Хеттские цари были мастерами стратегии и тактики. Цель всякого похода заключалась в том, чтобы застигнуть вражескую армию в открытом поле, где непобедимые хеттские колесницы могли бы быть использованы с максимальным эффектом. И здесь неприятель мог надеяться на лучшее, только избежав генерального сражения, рассеяв свои войска и ведя партизанскую войну. В этом смысле стратегически важный поход Суппилулиумы в Северную Месопотамию в начале его царствования не достиг своей главной цели, так как царь прошел напролом через столицу Митанни и далее, на сирийскую равнину, так и не встретив митаннийских сил. Вот, однако, короткое описание удачной военной хитрости, взятое из анналов Мурсили II:

Как только я услышал эти слова (т. е. сообщения о замысле некоего Питтагаталли помешать вступлению хеттской армии в город Саппидуву), я превратил Алтанну в склад и оставил там кладь; но армии я приказал выступить в боевом порядке. А так как враг имел передовые посты, то, если бы я попытался окружить Питтагаталли, передовые посты увидели бы меня и он не стал бы ждать Меня и ускользнул бы до моего прихода. Поэтому я развернулся в противоположном направлении, в сторону Питтапары. Но когда настала ночь, я развернулся обратно и двинулся против Питтагаталли. Я шел всю ночь напролет, и рассвет застал меня на окраине Саппидувы. И как только солнце встало, я вышел на битву с ним; и те девять тысяч человек, которых Питтагаталли привел с собой, вступили в бой со мной, и я дрался с ними. И боги мне споспешествовали, могучий бог Грозы, мой господин, богиня Солнца из Аринны, моя госпожа… и я уничтожил врага.

Если хеттам не удавалось достичь внезапности, то неприятель часто успевал укрыться в крепости или на вершине горного пика, и тогда, чтобы привести его к покорности, требовалась длительная осада.

Об осадном искусстве хеттов мы знаем сравнительно мало, но оно, несомненно, было на высоте, ибо такой укрепленный город, как Каркемиш, сдался царю Суппилулиуме после всего лишь восьмидневной осады. Единственное упоминание об осадной технике содержится в отчете об осаде Уршу, где говорится о таране и «горе»; последняя — это, несомненно, то же самое что римский крепостной вал, на который втаскивались осадные машины.

О тактическом таланте хеттских царей лучше всего судить по кадешской битве, которая очень подробно описана в одном египетском тексте. Хеттской армии, устроившей засаду у Кадеша, удалось полностью скрыть свою позицию от египетских разведчиков, и, когда ничего не подозревавшие египтяне двинулись походным маршем к городу и начали разбивать лагерь, сильное подразделение хеттских колесниц незаметно обошло Кадеш с задней стороны, пересекло Оронт и обрушилось на середину египетской колонны. Египетская армия была бы полностью уничтожена, если бы отдельному египетскому полку не удалось весьма своевременно подойти с другой стороны и застать хеттов врасплох, когда они занимались разграблением лагеря. Эта счастливая случайность позволила египетскому царю спасти остаток своих сил и изобразить битву как свою великую победу; однако беспристрастный исследователь едва ли доверится его оценке.

В обороне хетты были не меньшими мастерами военного искусства, чем в нападении. Остатки их сооружений служат впечатляющим свидетельством мощи укреплений, которыми они окружали свои города.

В Богазкёе могучие скалы и ущелья требовали лишь незначительных добавочных укреплений; но вокруг открытого сектора обороны, на гребне холма, обращенного к югу, были сооружены массивные стены, остатки которых стоят и сегодня. Линии укрепления — двойные и состоят из главной стены и более низкой, вспомогательной, вынесенной на 20 футов вперед от главной. Главная стена — двойная и состоит из внешней и внутренней кладки с поперечными стенками между ними; это образует ряд прямоугольных проемов, которые заполнялись камнями. Такая конструкция характерна для хеттских оборонительных стен, где бы они ни воздвигались. Наружная стена была особенно крепка; она делалась из массивных камней неправильной формы, но предпочтительно близкой к прямоугольной или пятиугольной; камни от одного до пяти футов длины вытесывались так, что прилегали один к другому без известкового раствора. Над всем этим шла, видимо, кирпичная надстройка, но она не сохранилась. Обе стены укреплены выступающими прямоугольными башнями, расположенными на расстоянии около ста футов одна от другой. Трое главных проходных ворот имеют по бокам громадные каменные блоки, идущие от наружной до внутренней сторон всей системы. Обе стены стоят на высоком крепостном валу, облицованном с наружной стороны камнем. Доступ в каждые из входных ворот города был устроен так: вдоль внешней стены, вблизи входа, шел крутой пандус, резко сворачивающий наверху в проход двадцатифутовой ширины между громадными башнями по бокам; в этом проходе первые ворота находились на 14 футов отступя в глубину, а вторые ворота были сооружены заподлицо с внутренней стеной укреплений (см. рис. 1). Имелся также туннель, проходящий под крепостным валом и позволявший защитникам крепости делать внезапные вылазки. Оборонительная мощь этой системы фортификаций очевидна, и трудно понять, каким образом этот город мог быть неоднократно захвачен и разграблен плохо организованными варварскими племенами.

Рис. 1. Ворота Богазкёя

1 — план; 2,3 — реконструкция: внутренняя (2) и внешняя (3) стороны

Городская стена, отрытая в Алишаре (соседний город), имела сходное строение, но вместо башен — бастионов была выбрана зигзагообразная или ступенчатая форма контура стены, позволявшая вести продольный обстрел лишь в одном направлении; такую планировку следует признать менее удовлетворительной. Стена маленького форта на вершине Юмюктепе около Мерсина в Киликии была весьма схожа со стеной в Богазкёе, хотя каменная кладка была у нее, естественно, менее массивной.

Как уже говорилось, мы располагаем постоянно действовавшими инструкциями офицеру, командовавшему пограничными укреплениями. Его чисто военные обязанности (о его гражданских функциях мы говорили в предыдущей главе) включали расстановку часовых, наблюдавших за дорогами, запирание ворот на ночь, ремонт фортификаций и снабжение гарнизона водой, пищей и дровами. К сожалению, большинство пунктов инструкции плохо сохранилось и не может быть приведено дословно.

Границы, на которых осуществлялась политика пассивной обороны, лежали главным образом к северу и юго — западу — именно там, где были обнаружены города — крепости. Здесь хеттское царство было обращено в сторону суровых и труднопроходимых территорий, населенных беспокойными племенами; хетты не пытались включать их в состав своих владений путем завоевания, а предпочитали не подпускать к себе. В то же время вассальные царства образовывали буферные государства, защищавшие хеттские территории от прямого нападения более цивилизованных соседей (Арцавы на западе, Египта на юго востоке).

Для ранних хеттских царей завоевание и ограбление в оправдании не нуждались; но к XIV в. как мы видели, между цивилизованными народами установились более тесные связи, и хеттские цари периода империи всегда старались оправдать объявление войны даже мелким племенным вождям на своих северных границах. Как правило, для начала посылалось письмо с требованием выдачи хеттских подданных, нашедших убежище на территории врага. Если требование встречало отказ, то посылалось второе письмо, в котором неприятель обвинялся в совершении первого акта агрессии, дело подпадало под компетенцию небесных сил и для своего решения должно было пройти через горнило войны Здесь мы приводим переписку, предшествовавшую нападению на Хайасу на седьмом году правления Мурсили II.

После того как я завоевал страну Типию, я послал письмо Аннии, царю Ацци, и я написал ему «Подданных моих, которые перешли к тебе пока мой отец находился в стране Митанни, [вес ни их мне]» (здесь документ обрывается, но мы продолжаем по параллельному тексту, содержащему сильно поврежденную, но явно отличную версию этого послания).

Но царь страны Ацци написал мне в ответ так «По поводу того, что ты писал мне, — если [у меня будут какие либо беглые] или если кто нибудь другой перешел (или идет) ко мне, [я не отдам их] и если ты требуешь. Но я ответил так: «Я пришел и стал лагерем у границы твоей страны, и я не напал на твою страну и ничего не прибрал к рукам в твоей стране — ни пленных из числа мирных жителей, ни скота, ни овец Но ты навязал ссору (?) [с моим величеством], и ты пришел и [напал] на страну Данкуву [и обезлюдел ее]. Поэтому боги станут на мою сторону и решат дело в мою пользу».

Вызов, посланный царю Арцавы на третьем году правления Мурсили, выражен в том же духе:

«Мои подданные, что перешли к тебе, когда я требовал от тебя их назад, ты не вернул их мне, ты назвал меня ребенком и трунил надо мной. Хватит! Сразимся, и пусть бог Грозы, мой господин, решат наш спор».

Примером тщательно отработанной апологии того же рода является документ из 326 строк, составленный царем Хаттусили III после его успешного выступления против Урхи — Тешуба. Этот труд свидетельствует о высокоразвитой политической мысли и подробно обсуждается ниже.

Обращение с противником зависело от того, сдавался ли он добровольно или сопротивлялся до конца. Город, захваченный силой оружия, был законной добычей победившей армии и обычно разграблялся и сжигался дотла. Опустошенное место иногда объявлялось навеки проклятым и посвящалось богу Грозы в торжественном обряде. Считалось, что после этого оно становилось пастбищем божественных быков Сери и Хурри. Будущим поселенцам приходилось нарушать это табу на свой страх и риск. Жителей такого завоеванного места переселяли вместе с их скотом в Хаттусу и распределяли как рабов между хеттскими офицерами и сановниками. Ничто не говорит о том, что на их долю выпадало что-либо еще худшее. У хеттов полностью отсутствовала страсть к пыткам и жестокости, которая так явно проглядывает в победных анналах ассирийских царей.

Если неприятель сдавался достаточно скоро, хеттский царь обычно довольствовался взятием с него клятвы верности. Соображения, которые руководили царем в таких случаях, видны из истории с Манапа — Даттой из страны реки Сеха, прошлое которого свидетельствовало о его вероломстве:

Как только Манапа — Датта, сын Мувыльва, услышал обо мне: «Его величество идет», он послал гонца мне навстречу и написал мне так: [Господин мой], не убивай меня, а возьми меня в свои подданные; а что до людей, которые перешли ко мне, то я отдал их тебе, моему господину». Но я ответил ему так: «В свое время, когда твои братья выдворили тебя из твоей страны, я вверил тебя народу Каркисы, я даже слал ради тебя дары народу Каркисы. Но, несмотря на это, ты не пошел за мной, а пошел за Уххацити, моим врагом. И что же, теперь мне брать тебя в подданные?!» Я собрался двинуться и уничтожить его, но он послал ко мне свою мать; и она пришла и пала к моим ногам и говорила так: «Господин наш, не уничтожай нас, но возьми нас, господин наш, в подданные!» И раз женщина пришла ко мне и пала к моим ногам, я был добр к женщине и поэтому не пошел в страну реки Сеха.

Если победитель принимал условия сдачи, то никаких дальнейших действий против территории челобитчика не предпринималось, он получал свое царство обратно, но уже как вассал; составлялся договор, и он обязывался выполнять все наложенные на него обязательства. В таких случаях говорилось, что народ «покорён у себя на месте». Мы встречаемся со ставшей стандартной терминологией в подводящей итоги, заключительной части отчета о завоевании Арцавы:

Так я покорил страну Арцаву. И одну часть людей я привел в Хаттусу, а другую часть я покорил на их месте и наложил на них поставку мне войск; и с тех пор они регулярно поставляли мне войска. И когда я покорил всю страну Арцаву, то число пленных из мирных жителей, которых я, мое величество, привел в царский дворец, было всех вместе 66000 пленных; а сколько пленных из мирных жителей, быков и овец привели знатные люди, солдаты и колесничные Хаттусы — этого не счесть. И когда я покорил всю страну Арцаву, я вернулся домой в Хаттусу.