Предисловие

Всего лишь через несколько часов после того, как американские солдаты освободили меня из концлагеря Дахау[1], я узнал, что Адольф Гитлер именно в этот день женился на некой Еве Браун. Такое совпадение (правда, на самом деле они сочетались законным браком не 29 апреля 1945 года, а чуть раньше, и это я докажу в своей книге) почему-то очень сильно поразило меня, заставив в конце концов заинтересоваться судьбой Евы Браун. Должен признаться, что на протяжении всего срока аккредитации в качестве корреспондента ряда печатных изданий нейтральных государств, я, как и большинство журналистов и членов дипломатического корпуса, ничего не знал о ней, хотя совал нос куда надо и куда не надо и в итоге заплатил очень дорогую цену за свое любопытство. Женитьба даже в экстремальных условиях — поступок чисто человеческий, и потому мне особенно хотелось узнать, кто такая Ева Браун и как она смогла заставить пятидесятишестилетнего дьявола в человеческом облике принять такое несвойственное ему решение и не где-нибудь, а в охваченном пламенем Берлине.

Но почему вообще следует писать о Еве Браун? Вроде бы о ней все уже известно. Я лично прочел свыше пяти тысяч посвященных ей статей; разумеется, знаменитые историки недолго уделяли ей внимание. Значит ли это, что я поставил перед собой цель, еще раз поразить читающую публику сенсационными сообщениями?

Ева Браун была, наверное, самым таинственным персонажем в не такой уже давней истории Третьего рейха. Пять тысяч посвященных ей статей и исторических очерков просто поражают обилием вопиющих неточностей. Я это знаю, хотя бы уже потому, что был сам автором некоторых из публикаций. То, что я описывал, настолько не соответствует фактам, что мне до сих пор стыдно за них. В свое оправдание могу только сказать: я был лишь неопытным репортером, пытавшимся разгадать тайны гитлеровского режима. Подлинными же виновниками, злонамеренно способствовавшими сокрытию истинного положения дел, были люди, поддерживавшие достаточно близкие отношения с Евой Браун. Я имею в виду супругов Шпеер, Гофманов и Ширахов, то есть тех, кто своим богатством и властью были обязаны исключительно тому человеку, которого так любила Ева Браун.

Так, например, Шпеер[2] заявил известному английскому историку Тревор-Руперу: «Ева Браун сильно разочарует потомков». Тревор-Рупер, разумеется, тут же присоединился к его мнению и без ссылки на источник дал в своей книге возлюбленной Гитлера именно такую оценку.

Кто же такой Альберт Шпеер и почему его так волнует, какое место в истории займут другие люди? Он никогда не разделял национал-социалистические идеи и примкнул к Гитлеру исключительно из желания удовлетворить свое неуемное честолюбие. Гитлер, напротив, считал, что он сделал это исключительно из дружеских побуждений, и мало кому известный ранее архитектор стал одним из наиболее влиятельных деятелей Третьего рейха. Я не придерживаюсь принципа, которым руководствовался Международный трибунал в Нюрнберге, и считаю, что победители не вправе судить побежденных. Однако, на мой взгляд, именно деятельность Шпеера на посту министра вооружений продлила войну на два года и поэтому именно он несет полную ответственность за страшные разрушения. Для Гитлера он был не просто министром. «Он твой единственный настоящий друг, — сказала Ева Браун в бункере рейсхканцелярии накануне полного краха. — Он единственный, кто никогда не бросит тебя», Когда Шпеер действительно прилетел в Берлин и оказался едва ли не последним посетителем бункера, Ева вышла к нему навстречу, обняла его и радостно воскликнула: «Я знала, что вы приедете. Вы наш друг, вы последний, кто сохранил нам верность». Прямо-таки Святой Георгий, не побоявшийся войти в пещеру к дракону. Шпеер потупясь, с нескрываемым смущением в голосе ответил, что он вообще-то здесь проездом и в тот же вечер должен отбыть восвояси, так как министр он только по названию и потому уже не в состоянии выполнять свои обязанности. В Нюрнберге Шпеер утверждал — может быть, желая произвести на судей благоприятное впечатление и тем самым повлиять на приговор, — что он якобы намеревался отравить в бункере Гитлера, а вместе с ним и Еву Браун, которая, как уже сказано выше, относилась к нему наилучшим образом. Между прочим, следует отметить, что хотя она и не клялась Гитлеру в верности, но тем не менее без колебаний ушла из жизни вместе с ним.

Бальдур фон Ширах[3] избежал в Нюрнберге смертной казни только лишь потому, что его бабушка была американской миллионершей. Иначе совершенно непонятно, почему к человеку, ответственному за использование в преступных целях идеалов миллионов юношей и девушек, судьи проявили такую снисходительность. В своих недавно опубликованных мемуарах Ширах также попытался сделать сенсацию из судьбы продавщицы в фотоателье его тестя. Ведь свою жену, бывшую подругу Евы Браун, он сделал настоящей «вице-королевой Австрии», а тайная возлюбленная Гитлера жила в полном уединении в Мюнхене и мир о ней ничего не знал.

Ева Браун хранила верность своему возлюбленному вплоть до самой смерти, а Генриетта фон Ширах развелась с Бальдуром, как только он оказался низвергнутым с высоких постов. Но ведь жена, бросая сидящего в тюрьме мужа, предает его вдвойне. Более того, госпожа фон Ширах не стеснялась появляться на людях в сопровождении любовников, чье расовое происхождение и политические взгляды, мягко говоря, не соответствовали тем идеалам, которые так яростно отстаивал Бальдур фон Ширах.

Затем в 1947 году был опубликован псевдодневник Евы Браун, где вообще не было ни одного слова правды. Его изготовил некий актер, решивший обратить в деньги сведения, собранные при жизни так усердно прославляемого им диктатора. Сразу хочу предупредить читателя, пришедшего после знакомства с этой фальшивкой к ложным выводам, что она не имеет никакого отношения к обнаруженному мной и публикуемому здесь подлинному дневнику Евы Браун.

Судьба женщины, на протяжении шестнадцати лет безумно любившей единственного мужчину в своей жизни и несмотря на все препятствия, угрозы и просьбы добровольно ушедшей вместе с ним из жизни, не может оставить равнодушным читателя, интересующегося историей.

Почему же она так любила этого человека? Любовь не бизнес, когда взвешиваешь все «за» и «против» и рассчитываешь выгоду и убытки с помощью электронного мозга. Любовь — это страсть, и для нее нет логического объяснения.

И не получится ли так, что описание судьбы Евы Браун невольно заставит читателя отнестись к Гитлеру с определенной симпатией? Я не принадлежу к тем, кто слепо верит пропагандистским установкам, на основании которых было поставлено много рассчитанных на невзыскательный вкус фильмов. В них Гитлер представлен монстром, отрывающим у мух крылышки, грызущим ковры и при принятии важных государственных решений руководствующимся главным образом предсказаниями астрологов. Мы должны понять, что великие мира сего, одним словом определявшие судьбы миллионов, — вполне нормальные люди, хорошие отцы и деды, любящие на досуге разводить цветы и играть с животными. Однако эти чисто человеческие качества ничуть не мешают им выступать на политической сцене в роли дьявола.

Нет, любовь Евы Браун не только не делает облик Гитлера более симпатичным, но, напротив, придает ему совершенно дьявольские черты. Ведь именно эта женщина стала его первой жертвой.

История — изменчивая дама, откровенно надевающаяся над моральными ценностями своих героев. Во времена Наполеона не было более ненавистного человека, чем он. В наши дни туристы со всего мира съезжаются в Париж, чтобы поклониться его могиле. Двести лет в Англии проклинали имя Оливера Кромвеля, теперь же его там считают одним из величайших исторических деятелей. Я не хочу заглядывать в будущее и утверждать, что в один прекрасный день «Берхтесгаден» станет местом паломничества — хотя кое-какие предпосылки для этого имеются уже сейчас, — однако никто не сомневается в том, что Адольф Гитлер повлиял не только на жизнь всех нас, но и на всю нашу историю. Даже теперь, по прошествии многих лет нет ни одного более-менее важного события в мире, которое в той или иной степени не являлось бы следствием проводимой когда-то Гитлером политики или развязанной им войны. Вот почему, на мой взгляд, для нас так важны даже малейшие подробности его частной жизни.

К сожалению, я вынужден констатировать, что известные историки заблуждались не меньше авторов сенсационных публикаций в бульварных изданиях. Тревор-Рупер по крайней мере может оправдываться тем, что он писал свою книгу в сильной спешке и поверил показаниям не слишком сведущих свидетелей. Но обширный труд Уильяма Ширера в значительной степени опирается на солидную документальную базу. Правда, всегда нужно помнить, что историю творят люди и уже потом ее события излагаются на бумаге. Приведем только один пример. Рассказывая о молодости Гитлера, Ширер использовал фактически только воспоминания друга его детства некоего Кубичека. Однако Ширер никогда не встречался с ним лично, иначе бы он сразу догадался, что мемуары Кубичека — плод его фантазии. Позднее это подтвердили многие историки.

В отличие от Ширера, Михаэль Мусмано, правда, сам беседовал со многими основными персонажами грандиозной драмы, в результате его произведение следует отнести к жанру, который Трумен Капоте назвал «документальным романом». Возможно, Мусмано руководствовался исключительно эмоциями или же его собеседники были ослеплены голубым мундиром офицера американских ВМС, но во всяком случае они дружно врали напропалую[4]. Не следует забывать, что его собеседники тогда находились в отчаянном положении. Их государство терпело поражение, их самих взяли в плен, они голодные сидели в тюрьме нюрнбергского Дворца правосудия — этих причин более чем достаточно для дачи именно тех показаний, которых добивался от них Мусмано.

Как он мог, например, поведать о якобы сожженном летчицей Ганной Рейч последнем письме Евы Браун? Никто, никогда, ничего не слышал о нем, а уж тем более сама Ганна Рейч, которая, кстати, и подтвердила это письменно. Другая свидетельница вынула из ящика письменного стола и показала мне книгу Мусмано, всю исчерканную его рукой. Почти на всех страницах на полях было написано: «Ложь».

Один довольно известный автор в своей книге «Последняя битва» не менее четырех раз упоминает Еву Браун. И хотя над этой книгой он, по собственному признанию, работал много лет при поддержке одного из крупнейших американских издательств, все четыре раза он ошибся.

Нет, конечно, Корнелиус Райан опросил несколько тысяч очевидцев (иногда я сравниваю его с репортером во время пожара, настолько увлекшимся записью фамилий и адресов присутствующих, что даже забыл о самой огненной стихии), хотя ему даже в голову не пришло связаться, например, с личной секретаршей Гитлера. Разумеется, он часто цитирует ее, но, как она сама сообщила мне: «Он воспользовался протоколом допроса меня американскими солдатами двадцатилетней давности… Разве вы не заметили, что он называет меня госпожой Гертрудой Юнге, хотя мое имя Траудль? Просто американцы проформы ради записали в протокол «Гертруда», так как это звучало более солидно». Траудль Юнге уверяет: «Корнелиус Райан говорит обо мне так, будто я его сестра… но я в жизни не встречалась с ним».

Я сделал то, чего не сделали очень многие до меня. Я решил выяснить все досконально и потому разыскал людей, непосредственно причастных к описываемым событиям. Я рылся в уголовных делах, регистрационных книгах отделов записей актов гражданского состояния, посещал школы, монастыри, частные дома, отели, парки и кладбища. Ни одному очевидцу я не верил на слово и сразу же требовал доказательств, а затем еще и еще раз проверял его показания. Я даже сводил одних свидетелей с другими — подругу с подругой, сестру с сестрой, дочь с матерью.

Все эти усилия могли оказаться совершенно напрасными, если бы не помощь тех, кто был рядом с главными персонажами моей книги. Назову лишь нескольких из них: секретарши Гитлера Траудль Юнге, Герда Христиан и госпожа Вольф, его бывший шофер Мориц, другие сотрудники, друзья и школьные подруги Евы Браун, ее парикмахер, горничная, бывший шофер и, главное, ее ближайшая подруга Герда Остермайер, которая впервые после очень долгого периода молчания согласилась откровенно поговорить о ней. Я твердо убежден, что все эти люди видели во мне не тюремного надзирателя, не врага, не проныру-репортера, а друга, от которого им нечего скрывать. И я очень надеюсь, что моя книга их не разочарует.

Благодаря энергичной поддержке семьи Евы Браун мне удалось обнаружить в одном из укромных уголков Вашингтона 33 альбома с фотографиями Евы. До этого на протяжении двадцати двух лет никто из ее близких родственников не дал ни одного интервью. Такая сдержанность вполне понятна; ведь все это время им ничего не оставалось, как молча смириться с осквернением памяти Евы, бойкой торговлей ее личными вещами, взятыми победителями в качестве сувениров, и появлением бесчисленного множества пасквилей, не говоря уж о печально известной фальшивке — так называемом дневнике. Даже земляки не пощадили семью Евы Браун. Они всячески преследовали и унижали ее. Однако справедливости ради должен отметить, что ее родственникам пришлось расплачиваться за роскошную жизнь в Берхтесгадене и покровительство нацистских властей, избавивших их от тягот войны. Они, правда, до сих пор не понимают этого, и потому хочу напомнить, что даром можно получить только смерть.

Мне удалось убедить их в необходимости пожертвовать семейной гордостью ради исторической истины. Иначе нам придется верить историческим мифам, а этого очень не хотелось бы. Они помогали мне буквально во всем и делились самыми сокровенными тайнами. Особенно я благодарен Ильзе Браун, которая в прямом смысле излила мне душу.

Но я не Уильям Манчестер, получивший от Жаклин Кеннеди заказ на написание книги об убийстве ее мужа. Боюсь, что семья Браун, прочтя эту книгу, горько пожалеет о своих доверительных отношениях со мной. Для них Ева — близкая родственница, жившая в мире грез, а для меня — просто живой человек со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так пусть же они вспомнят, что я обещал им писать только правду, но зато всю правду.

Я убежден, что Ева Браун тоже не захотела бы ничего другого.

(Нерин Ган)

Примечания:

Нерин Ган — журналист, в годы Второй мировой войны работал в качестве корреспондента ряда печатных изданий нейтральных государств. В 1944 году за чрезмерный интерес к жизни руководителей Третьего рейха был арестован и препровожден в концлагерь Дахау. По странному совпадению, американские солдаты освободили Нерина Гана в тот день, когда состоялось бракосочетание Гитлера и Евы Браун. Именно тогда он и заинтересовался личностью Евы Браун, любовницы и жены Гитлера. Книга «Ева Браун: жизнь, любовь, судьба» его единственная.

Альберт Шпеер — придворный архитектор Гитлера, автор проекта здания Новой рейхсканцелярии, в 1942–1945 годах — министр вооружений. Международным трибуналом приговорен к двадцати годам лишения свободы.

Бальдур фон Ширах — до 1941 года руководитель Германского Союза молодежи, известного также под названием «Гитлерюгенд», в 1941–1945 годах — наместник в Австрии. На Нюрнбергском процессе приговорен к двадцати годам лишения свободы.

В оригинале буквально «убрать голубизну с небес», что означает: врать без стеснения (Прим. пер.)

Оглавление