«Что произвело феномен, столь удивительный в истории? Пылкая, романтическая страсть наших первых князей к завоеваниям и единовластие, ими основанное на развалинах множества слабых, несогласных держав инородных, из коих составилась Россия. Рюрик, Олег, Святослав, Владимир не давали образумиться гражданам в быстром течении побед, в непрестанном шуме воинских станов, платя им славою и добычею за утрату прежней вольности, бедной и мятежной».

Н. М. Карамзин

Русская княжеская{1}династия, согласно летописи{2}(«Повесть временных лет»{3}), берёт свое начало в Новгороде. Из той же летописи мы узнаём, что приднепровские славяне были вынуждены начиная с VIII в. подчиняться хазарам{4}, а северные славянские и некоторые финские племена в середине IX в. платили дань{5} варягам{6}, которые брали её мехами и потом продавали их на международных рынках. Но однажды некоторые подневольные племена, воспротивившись этому, изгнали варягов «за море» - за Балтийское, или, как его тогда называли, Варяжское море. Однако потом эти взбунтовавшиеся племена перессорились друг с другом. Не было у них тогда единого закона (= «правды»), который мог бы цементировать их взаимопонимание. У каждого племени были свои представления о порядке, и они не хотели подчиняться законам своих соседей.

По летописным преданиям, представители{7}этих племён пригласили в 862 г. варяжского князя Рюрика (?-879) с братьями Синеусом и Трувором{8}на свою землю со словами: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». Согласно летописи, Рюрик княжил в Новгороде, его братья: Синеус — на Белоозере, Тру-вор — в Изборске. А через два года, когда они умерли, Рюрик стал владеть всей Новгородской землёй.

Поскольку летопись — это историко-литературный памятник, поэтому и не все её предания учёные считают достоверными{9}. Но автор летописи ничего не придумывал, создавая её в XI — XII вв. Он, допущенный в княжеский архив, использовал его документы, в которых отразились конкретные события, хотя и опирался, естественно, на вполне тенденциозную историографию, идеологом которой являлась правящая знать Киева. Так было во все времена и во всех странах. Составной частью летописи стал, конечно, и фольклор. Летописное предание о «призвании» варягов{10}стало предметом спора не одного поколения историков. И главным в этих дискуссиях было определение роли варягов в создании Древнерусского государства.

Начались эти споры ещё в XVIII в. Российские учёные немецкого происхождения — Г. 3. Байер Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлёцер и другие, познакомившись с летописями и опираясь на их содержание явились авторами так называемой «норманнской теории» создания русского государства. Согласно этой теории, его основателями являлись норманы (варяги), то есть явно преувеличивалась роль варягов в создании государства. Позже наиболее ярые сторонники этой теории (главным образом за границей) стали всячески подчёркивать мысль о якобы неполноценности славян, об их неспособности к со зданию государственных отношений. Утверждалось, что лишь благодаря норманнам была создана Русь. Но ведь невозможно сформировать государство там, где нет для этого определённых социально экономических предпосылок и хотя бы полугосударственных образований. А сам факт существования их ещё до Рюрика на территории будущее Руси{11}не хотели замечать сторонники «норманнской теории». Именно поэтому и отвергали «норманнскую теорию» создания русского государства М. В. Ломоносов, в XIX в. — Д. И, Иловайский С. А. Гедеонов и другие, а позже и советские историки. И действительно, на основе конкретных исторических источников доказано, что Русь не была до призвания варягов территорией лишь охотников и рыболовов, как это представляли себе некоторые сторонники и защитники «норманнской теории» Восточные славяне к тому времени обладали навыками развитого земледелия, ремёсел; у них уже по явились первичные классово-социальные, государственные отношения в племенах и союзах племён, Когда и как возникли первые княжества восточных славян, предшествующие образованию Древнерусского государства, сегодня установить трудно, Но они точно уже существовали до 862 г. В германской хронике 832 г. русские князья именуются хаканами — царями.

По поводу факта призвания Рюрике в качестве главы Древнерусского государства В. О. Ключевский высказывал предположение, которое будут развивать и другие историки: «...Заморские варяжские князья с дружиной призваны были новгородцами и союзными с ними племенами для защиты страны от каких-то внешних врагов и получали определённый корм за свои сторожевые услуги... Почувствовав свою силу, наёмники превратились во властителей. Таков простой прозаический факт, по-видимому, скрывавшийся в поэтической легенде о призвании князей».

Н. М. Карамзин в качестве аргумента в споре о происхождении Древнерусского государства указывал на то, что «самое имя князь, данное нашими предками Рюрику, не могло быть новым, но, без сомнения, и прежде означало у них (у славян. — О. Ф.) знаменитый сен, гражданский или воинский».

Дискуссия вокруг проблемы возникновения Древнерусского государства не остывала, а временами всё более разгоралась и в советской науке, начиная с 20-х гг. XX в. Причём в связи с изучением опубликованной в СССР работы К. Маркса «Разоблачение дипломатической истории XVIII века» вдруг выяснилось, что первым норманнистом у марксистов был сам К. Маркс. Естественно, ему вторил «главнокомандущий» исторической науки первого двадцатилетия советской власти большевик М. Н. Покровский,. Марксизм становится методологической основой любого гуманитарного исследования в СССР. Историки, в том числе и такой крупный учёный, как С. В. Бахрушин, искренне или нет, но превращаются в «норманнистов». Причём даже не обращается внимание на то, что работа Маркса — лишь очерк газетной публикации, автор которой опирался на ограничейный круг источников, а сам он называл подобные свои работы «пачкотнёй», А далее, к концу 1930-х гг., начинается, как утверждали на Западе, «гробовое молчание» вокруг этого произведения Маркса. Такое заявление советологов было, конечно, преувеличением. Но название Марксова очерка действительно почти не упоминалось историками, в ряде работ они существенно «подправляли» отдельные положения газетного опуса классика. А на Западе идеологические противники советских историков квалифицировали «подправления» Маркса как проявление политики борьбы с космополитами. В перестроечные 1980-е гг. в этом упрекали даже известного советского учёного Б. Д. Грекова, который занимался проблемой роли варягов в истории Руси более двадцати лет и к тому времени уже более тридцати лет покоился на кладбище.

Вот какой вывод делал Б. Д. Греков в 1940-х гг.: «Варяжская дружина очень хорошо поняла, что необходимо для удержания в своих руках захваченной власти, и варяги заговорили на русском языке, стали молиться русским богам, называть своих детей славянскими именами и выполнять задачи, поставленные перед Русским государством всем ходом предшествующей истории. Объединение Новгорода и Киева (по арабским источникам — Славии и Куявии), освобождение из-под власти хазар славянской территории, проникновение к Дунаю и к Чёрному морю, установление ранее неустойчивой западной государственной границы — таковы в самых общих чертах эти задачи». Он даже позволял себе, советскому историку, опасную вольность — противоречие Марксовым «норманнистским» высказываниям: «Новгород и Киев объединяются без всякого участия варягов». Эта формулировка была опубликована в посмертном издании его книги «Киевская Русь» (1953). Трудно поверить, что это высказывание является лишь данью времени «борьбы с космополитизмом», развернувшейся в СССР после Великой Отечественной войны. Иначе чем объяснить, что ещё в 1938 г, один из историков{12}вдруг вопрошает: «...Как могла "шайка грабителей" возглавить процесс объединения славянских племён в Киевском государстве?», имея в виду варягов на Руси, и, возражая самому С. В, Бахрушину, замечает, что варяги «лишь возглавили процесс, который шёл внутри славянских обществ»? Тогда, впрочем, ещё «борьба с космополитизмом » не объявлялась.

На международном форуме в Дании (1968 г.) один из его участников, учёный К. Рабек-Шмидт был отчасти прав, отмечая, что неонорманисты и неоантинорманисты принадлежат к разным политическим системам, а это придаёт ненужную политическую окраску научной дискуссии. Некоторые российские историки в порыве дискуссионных страстей времён борьбы с «норманнистами» ушли в другую крайность. Они вообще отрицали или существование Рюрика, или его варяжское происхождение. По поводу происхождения даже самого названия государства — «Русь» — до сих пор нет единого мнения{13}.

Советский историк В. Т. Пашуто признавал объединение Руси «под властью князей варяжской династии», но при этом доказывал, что Русь «представляла собой тогда конфедерацию четырнадцати княжений, выросших на землях бывших племён». Причем подобного рода княжения были и «у поморских славян, у пруссов, у литовцев, латышей, эстонцев ».

Археологи, работавшие в Ладоге, на основе своих находок давно уже сделали вывод, что Рюрик_был призван не в Новгород, а в Ладогу — крупный портовый город того времени, с огромными возможностя-ми для развития торговли и ремёсел. К такому выводу приходил Б. А. Рыбаков. Этого мнения придерживаются и сегодня археологи, работающие непосредственно с ладожскими находками.

Историк В. В. Похлёбкин — один из тех, кто совершенно уверенно высказался, что в 859 г. произошло занятие Рюриком Ладоги, а затем и тех земель, которые прилегают к реке Волхов и озеру Ильмень; а уже в 862 г. Новгород Великий превращается в столицу. И лишь после смерти Рюрика его преемник Олег в 882 г. переезжает в Киев, который и становится столицей вплоть до 1237 г. Летопись, содержащая информацию о призвании Рюрика, создавалась тогда, когда Киев был столицей государства уже не один век. Может быть, поэтому память о Ладоге{14} померкла.

Б. А, Рыбаков, убеждённый и — как утверждали его современники — ортодоксальный антинорманист, не отрицал факт формирования варяжской знати, которая вливалась в состав славянского боярства, но при этом указывал на конфликты киевских князей с наёмными варяжскими дружинами.

А. В. Арциховский в 1962 г. на международном конгрессе, на котором отмечалось, что все письменные источники по «норманнской» проблеме исчерпаны, лаконично высказался: «Варяжский вопрос чем дальше, тем больше становится предметом ведения археологии». Результаты его археологических работ в Новгороде, начатых ещё до Великой Отечественной войны, возобновлённых после её окончания, а затем продолженных им и его последователями, в том числе В. Л. Яниным, вообще открыли новую, неизведанную страницу истории Руси, её экономики, политики, культуры — великой культуры древности, благодаря найденным многочисленным берестяным грамотам{15}— своеобразным новым письменным источникам, да и вещественным памятникам также.

Сотрудничество скандинавских и советских археологов постепенно привело их к взаимопониманию. Даже учёный из Швеции X. Арбман стал подвергать сомнению многие из норманистских догм, хотя и принадлежал к норманистам по своим убеждениям. Он заявил, что находки археологов всё же не позволяют говорить об «основании государства» на Руси варягами, что было главным тезисом в более чем двухсотлетнем споре противников. Учёные и в Скандинавии, и в России, решая эти научные проблемы параллельно, всё более стараются обмениваться опытом на международных конференциях. 4 Симптоматичным было выступление западного историка А. Стендер-Петерсона на X Международном конгрессе исторических наук в Риме ещё в 1955 г. Он говорил: «Советская наука по праву оспаривает устаревшее воззрение, согласно которому государства возникают в результате инициативы отдельных лиц, которые без каких-либо доказуемых предпосылок социологического характера оказываются во главе войска и внезапно захватывают власть».

Если предание о призвании варягов не вымысел, то очевидно, что княжеская династия Рюриковичей имела норманнское происхождение. Но научная несостоятельность «норманнской теории» о создании варягами Русского государства убедительно доказана многими учёными на основе исследования древних источников. Большая часть современных российских историков отвергает норманнскую теорию, однако среди зарубежных авторов есть её сторонники, и они, конечно, не в столь примитивной форме, как это делалось раньше, но всё же отстаивают свои позиции.

Итак, в IX в. скандинавские племена были на том же уровне развития государственных отношений, что и славяне. Варяжское влияние не отразилось значительно ни на политических, ни на этнокультурных процессах развития народов севера и центра Восточной Европы, хотя взаимовлияние культур

славянских, финноугорских, тюркских, а также и норманнских племён являлось объективным процессом в их развитии.

***

Государственное образование, которым управлял Рюрик, было с самого начала многоплемённым. Уже тогда закладывались основы будущего многонационального государства. Изучая летопись, Н. М. Карамзин отметил: «Память Рюрика... осталась бессмертною в нашей истории, главным действием его княжения было твёрдое присоединение некоторых финских племён к народу славянскому».

Как повествует летопись, Рюрик, став правителем Новгородской земли, направил своих знатных дружинников для сбора дани с её населения во все подвластные ему районы страны. А двое из этих близких ему людей, Аскольд и Дир, не получившие ответственных заданий, отпросились у Рюрика в поход на Царьград (так славяне называли Константинополь — столицу Византии). По дороге они обратили внимание на город, стоявший на высоком берегу Днепра, который им очень понравился. Это был Киев. Они спросили у жителей этого города, кому он принадлежит. В ответ услышали, что город основали Кий и его братья Щек и Хорив{16}. После их смерти поляне{17}, в том числе и жители Киева, подчинились хазарам и до сих пор платят им дань. Аскольд и Дир заняли город, освободив полян от дани хазарам.

Сведения об Аскольде и Дире крайне скудны. Известно, что они предприняли военный поход на Царьград, чтобы обеспечить нормальные условия для торговли киевским купцам. Но в результате в 865 г. Аскольд и Дир приняли христианскую веру от греческих проповедников. Некоторые историки русской церкви называют это событие первым Крещением Руси.

Княжение Рюрика не было безмятежным. Не все славянские племена согласились принять Рюрика. В летописи упоминается о смутах в Новгороде, которые решительно и безжалостно подавлялись. Сохранилось даже имя предводителя одного из восстаний против варягов. Это был двоюродный брат Рюрика (их матери были родными сестрами) — Вадим Храбрый, и он сам хотел править славянами. Состоялся поединок между братьями, и Вадим был убит Рюриком. Рюрик стал единовластным князем. По летописным преданиям можно судить, что он проявил себя как сильный и бескомпромиссный политик, если так можно сказать о его завоевательных походах тех времён. Об Аскольде и Дире, возглавивших Киев, он, очевидно, сведений не имел.

Княжил Рюрик недолго. Он простудился на охоте и погиб от болезни. Ещё до этого события умерли его братья Синеус и Трувор. После смерти Рюрика княжеская власть перешла к его малолетнему сыну Игорю. Во время его взросления княжил предводитель дружины Рюрика Олег.

«Древняя Россия славится не одним героем: никто из них не мог сравниться с Олегом (?-912) в завоеваниях, которые утвердили её бытие могущественное... Великие дела и польза государственная не извиняют ли властолюбия Олегова? И права наследственные, ещё не утверждённые в России обыкновением, могли ли ему казаться священными?» — так характеризовал Олега и его политику Н. М. Карамзин.

По одним преданиям, Олег был родственником Рюрика, по другим — лишь его воеводой{18}. Он считался регентом при малолетнем сыне Рюрика Игоре. Эта опека длилась довольно долго — около 33 лет, до самой кончины Олега. Похоже, что в 879 г. Олег просто захватил власть в Новгороде после смерти Рюрика.

Через три года Олег отправился с дружиной на юг, вдоль водного «пути из варяг в греки»{19}. Он завладел Смоленском, Любечем, а затем направился к Киеву. По преданию, в 882 г., узнав, что в Киеве княжат Аскольд и Дир, Олег подошёл к городу с маленьким Игорем на руках и сказал им: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода, вот Игорь, он сын Рюрика». Аскольд и Дир были убиты. Как отмечал Н. М. Карамзин, «кровь Аскольда и Дира осталась пятном на славе Олега», Он вероломно заманил этих бывших дружинников Рюрика, использовав их доверчивость. Придавал ли язычник Олег значение тому факту, что он убивает христиан?{20}Наверняка, нет. Для него было важно установить единовластие князя на обширной территории торгового пути. В летописи говорится: «Властвовал Олег над полянами, древлянами, северянами и радимичами, а с угличами и тиверцами воевал». Покорённые племена были обложены данью. Не все мирились с этим положением. Оказывали активное сопротивление древляне. Оно было безжалостно подавлено. Но не только силовые методы применял Олег. Использовались им и дипломатические приёмы. Дань, собираемая с населения, была неодинаковой в разных областях растущего государства. Так, например, племена, недавно вышедшие из-под гнёта хазар, отдавали «лёгкую дань». Этим Олег хотел подчеркнуть, что его дань — маленькая по сравнению с хазарской и поэтому его власть более выгодна населению завоёванной им земли.

Олег значительно увеличил территорию государства: от новгородских земель, во главе которых был его предшественник Рюрик, до киевских, которыми он овладел силой. Столицей государства Олег сделал Киев. Он и назвал его «матерью городов русских»{21}.

При Олеге было построено множество новых небольших городов, как отмечал на основе летописных преданий С. М. Соловьёв, с целью «утверждения своей власти в новых областях», для защиты страны от нападения врагов. Именно при нём «впервые почти все племена, жившие по восточному пути{22}собираются под одно знамя, получают понятие о своём единстве...» — подчеркивал С. М. Соловьёв.

Как утверждается в летописи, военные успехи Олега были и вдали от русских земель. В 907 г. и в 911 г. он совершил успешные походы на Византию. Цель походов — установление выгодных торговых условий для русских купцов. Так, по договору, заключённому Олегом с греками, русские купцы не платили никакой пошлины. Из сохранившихся довольно многочисленных фактов истории правления Олега{23}наибольший интерес вызывает именно этот договор Олега с греками. Не зря русские историки (например, Н. М. Карамзин) считали его «драгоценнейшим» памятником древности. Он даёт возможность выявить важнейшие аспекты взаимоотношений Византии и Руси. Кроме того, как справедливо отметил Карамзин, «сей договор представляет нам россиян уже не дикими варварами, но людьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий, имеют свои законы, утверждающие безопасность личную, собственное право наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и внешнюю».

Олег получил прозвище Вещий, то есть мудрый. Правда, в то время слова «мудрый» и «хитрый» были почти синонимами. По преданию, жил Олег до глубокой старости и правил государством до самой смерти. Умер он от укуса змеи в 912 г. Многие учёные считают его первым реальным историческим князем — такой вывод делали дореволюционные историки на основе летописных данных.

Б. А. Рыбаков в дискуссионных битвах с норманнистами, выступая против безоглядной веры в летописные предания, убеждал, что правление Олега в Киеве не было столь значительным, как считал Карамзин и его последователи. Как бы противореча восторженным восклицаниям по поводу заслуг первых Рюриковичей, Рыбаков писал (в фундаментальной «Истории СССР с древнейших времён до наших дней» 1960-х годов): «Историческая роль варягов на Руси была ничтожна. Появившись как "по-ходники", пришельцы, привлечённые блеском богатой, уже далеко прославившейся Киевской Руси, они отдельными наездами грабили северные окраины, но к сердцу Руси смогли пробраться только однажды{24}. О культурной роли варягов ничего не говорит Договор 911 г.{25}, заключённый от имени Олега и содержащий около десятка скандинавских имён Олеговых бояр, написанный не на шведском, а на славянском языке. Никакого отношения к созданию государства, к строительству городов, к прокладыванию торговых путей варяги не имели. Ни ускорить, ни существенно задержать исторический процесс на Руси они не могли». Таким образом, Рыбаков пытался доказать, что Олег более литературный герой, чем конкретная историческая личность. Не все учёные придерживаются этой точки зрения убеждённого антинорманиста.

Но эта часть летописи, повествующая об Олеге, бесценна тем, что характеризует и летописца, извлёкшего текст договора из княжеского архива. Сама манера изложения говорит о достоверности его пересказа — на это обращают внимание многие историки. Любознательность летописца трогательна. Изучая договор славян с греками 911 г., он задаётся вопросом: как это русский язык был когда-то неславянским, а потом стал славянским? Ведь тогда ещё Русь имела не славянские, а скандинавские имена: Рюрик, Олег... Этот договор был первым «правительственным», государственным документом и составлен на древнерусском языке, понятном и грекам, и славянам. Летописец пользуется русским языком — языком славянским, созданным как письменный язык Кириллом и Мефодием — греческими первоучителями славян{26}. Об этом сообщает летописец.

Историк С.М. Соловьёв отмечал, что сохранилось совсем немного древних преданий времён правления Игоря (?-945). Он насчитал всего пять преданий. И действительно, Игорь, княживший почти столько же лет, сколько Олег, не оставил после себя подробностей своего княжения на протяжении почти четверти века. Может, они просто не сохранились? Но всё же достоверно известно, что при нём были покорены уличи (союз славянских племён в Нижнем Приднепровье). Усмирил он и древлян, которые после смерти Олега пытались противиться сбору дани. Игорь заставил их платить установленную Олегом дань, две трети которой русские князья отдавали тогда хазарам, находясь в зависимости от них. «Игорь в возрасте мужа принял власть опасную: ибо современники и потомство требуют величия от наследника государя великого или презирают недостойных», — писал Н. М. Карамзин.

Игорю пришлось воевать с опаснейшим врагом Русской земли — с печенегами. Это кочевые племена тюркского происхождения. Они не знали земледелия, не строили домов, а жили в шатрах, переносимых с одного места кочевья на другое. Они имели великолепную быстроногую конницу и с её помощью, а также с помощью луков и стрел опустошали территории народов, населявших юг Восточной и Центральной Европы. Греки, правда, откупались от их набегов и даже натравливали печенегов, опять же с помощью золота, на врагов Византии. Доставалось от печенегов и хазарам.

Первое упоминание в летописи о печенегах относится к 915 г. Они нападали не только на южные границы Руси, но и подходили даже к Киеву. Поэтому охране южных рубежей Игорь придавал большое значение. Есть сведения, что Игорь не только боем отражал набеги печенегов, но и заключал с ними договоры. После этого они в течение нескольких лет вообще не тревожили границы русских земель.

Игорь совершал походы и на Константинополь. Первый поход (941) был неудачным для дружины Игоря. Хотя в начале своего столкновения с греками он так был уверен в победе, что даже жалел и щадил попавших к нему в плен врагов. Византийцы применили против русских судов так называемый «греческий огонь», который горел на воде. Этим он привёл противника, воспитанного на языческом поклонении огню, в страшное изумление и обратил его в бегство. Часть русских воинов попала в плен и была подвергнута жестокой казни. Справедливости ради надо отметить, что жестокость в той или иной степени была нормой поведения для всех племён. Подробности этого похода Игоря отразились в византийских и арабских источниках, что говорит о важности этого события.

Второй поход Игоря (944) был удачен. Закончился он договором с греками — правда, менее выгодным для Руси, чем договор, заключённый при Олеге. Так, например, русские купцы не могли оставаться на зиму в Царьграде. Торговый сезон продолжался шесть месяцев. Причём для историка в данном случае представляет интерес не только содержание документа, но и особенности его оформления. Документ был скреплён клятвой с той и с другой стороны. А так как в дружине Игоря были и язычники, и христиане, то каждый из них клялся согласно своей религии. Это очень важный факт истории, так как даёт возможность проследить процесс постепенного распространения христианства среди русского населения.

Когда Игорю было за шестьдесят лет, он, по всей вероятности, был уже физически не так силён, как раньше. В преданиях даже мелькает фраза «старый муж», когда речь идёт о нем. В последние годы жизни ему, очевидно, было трудно передвигаться, и он старался не принимать участия в полюдье. Он посылает вместо себя «знатного мужа» воеводу Свенельда, который стал собирать дань не только с уличей, в покорении которых он принимал активное участие, но и с древлян. Таким образом, ему, естественно, доставалась значительная часть собираемых богатств. В дружине Игоря этим были не очень довольны, и потому прозвучало требование: быть Игорю, как и прежде, во главе дружины во время сбора дани. Игорь согласился, но это закончилось трагедией. В летописи сказано, что, собрав дань с древлян, Игорь отправил её с большей частью своей дружины и решил ещё раз совершить поборы: ведь две трети полученной дани нужно было отдать хазарам. Воспользовавшись слабостью охраны Игоря, древляне перебили её, убит был и Игорь.

Правда, некоторые историки не но всём доверяют сведениям летописи. А. А. Шахматов доказывал нелепость поведения Игоря, отражённого в предании. Он не верил в возможность столь неуёмного и неумного проявления Игорем корыстолюбия и легкомыслия во время вторичного сбора дани с древлян. Шахматов предполагал, что Игоря мог погубить Свенельд. И действительно, желал ли Свенельд терять право сбора дани с древлян? Тем более что после смерти Игоря он стал практически «главой правительства» при вдове Игоря княгине Ольге. Так или иначе, но Игорь погиб во время сбора дани в древлянской земле. И княгиня Ольга жестоко отомстила древлянам за смерть мужа.

Интересно замечание В. В. Похлёбкина по поводу последнего сбора дани Игоря с древлян: «Руководство большой державой обязывает ориентироваться не на своё ближнее дворцовое окружение, а на массовые настроения народа в целом, на его конечные цели... По совету дружины [Игорь] пошёл дважды собирать дань с древлян, в результате чего вызвал их восстание и был убит. Он чуть было не поставил Русь спустя меньше чем столетие после её образования на грань распада. И лишь мудрая, терпеливая и в то же время целеустремлённая и жёсткая внешняя политика Ольги спасла положение, держава вновь укрепилась».

«Предание нарекло Ольгу хитрою, церковь Святою, история Мудрою», — констатировал Н. М. Карамзин.

«...Не в одних только именах сходство Ольги с знаменитым преемником Рюрика, собирателем племён. Как Олег, так и Ольга отличаются в предании мудростью, по тогдашним понятиям, то есть хитростью, ловкостью... Но не за одну эту хитрость прозвали Олега — вещим, Ольгу — мудрейшей из людей... Олег установил дани, строил города. Ольга объехала всю землю, повсюду оставила следы своей хозяйственности распорядительности», — вторил Н. М. Карамзину С. М. Соловьёв.

Сведения о происхождении княгини Ольги (7-969) весьма разноречивы. По одним — она славянка с Псковщины. Имя её было Прекраеа, а после замужества назвали Ольгой (в честь опекуна мужа — Олега), По другим источникам, она — норманнская княжна Хельга. На Псковщине жили и славяне, и пришедшие с Рюриком норманны. Так что будущая жена Игоря якобы могла быть и славянского, и норманнского происхождения. Но так хотелось её биографам утвердить миф о её «благородном» происхождении. В источниках более позднего периода даже утверждалось, что Ольгу привезли не из Пскова, а из Плескова, и была она болгарской княжной. Называли её и половецкой княжной. Высокородные предки Ольги появились в преданиях из желания приукрасить, показать значительность происхождения знаменитой княгини. Но всё же, по более достоверным сведениям, Ольга была славянкой из простого, явно не княжеского рода.

«Житие святой, блаженной, равноапостольной великой княгини Ольги » содержит подробности знакомства Ольги и Игоря. Игорь охотился на Псковщине, и когда ему было необходимо перебраться через реку, то перевозчицей оказалась юная девушка. Она поразила его своей красотой, чувством собственного достоинства. Женитьбу князя Игоря на этой дочери лодочника одобрил сам Олег.

Хотя славяне и имели склонность к единобрачию, но Игорь был всё же язычник и мог иметь не одну жену и не единственного сына — Святослава. По этому поводу нет сведений в древних источниках. Но в Иоакимовской летописи XVII в. упоминается брат Святослава Глеб. Он был христианин и погиб в 971 г. от руки Святослава во время расправы его дружины с христианами. Был ли этот Глеб сыном Ольги, а значит, младшим братом Святослава (но не сыном Игоря) или старшим братом Святослава но отцу (но не сыном Ольги)? Этого мы теперь, наверное, уже не узнаем. Так или иначе, но наследником Игоря стал Святослав, а его мать, вдова Игоря княгиня Ольга, — правительницей при малолетнем сыне. И личные качества княгини сыграли, очевидно, не последнюю роль в истории государства.

Конкретных описаний внешности Ольги не сохранилось, но и древляне, и поляне, и норманны, и греки были едины во мнении, что Ольга была красавицей. И, как неоднократно отмечалось в древних источниках, это было не единственное её достоинство. Она стала энергичной и уверенной в своих силах княгиней — правительницей, способной быть главой государства. Есть предположение, что Ольгу поддерживала достаточно сильная околокняжеская группировка, в которой находился бывший соратник Игоря Свенельд. В летописи подробно рассказывается о том, как отомстила княгиня Ольга древлянам за гибель мужа. Она расправилась с ними по законам кровной мести, как неистовая язычница — жестоко и беспощадно. Если верить этим преданиям, то невозможна не ужаснуться хладнокровию и изощрённому коварству, с помощью которых она уничтожила лучших мужей, воинов древлян, их князя Мала и древлянскую столицу — город Искоростень (современный — Коростень), со всеми его жителями. Некоторые историки считают, что трудно верить некоторым подробностям летописи, например в физические возможности тех методов, с помощью которых был сожжён Искоростень.

В летописи рассказывается, как по прихоти княгини, в знак примирения, принесли древляне птиц (голубей, воробьев) — от каждого дома по птице. Не поняли они, что их ждёт. По приказу Ольги птицы были выпущены с привязанной к ним горящей паклей. Птицы летели к своим домам, и весь город мгновенно был объят пламенем. Действительно, трудно поверить в такой метод уничтожения города. Но то, что Коростень был сожжён и уже не смог никогда восстать из пепла таким, каким он был раньше, — это факт. Постепенно он почти исчез с лица земли. А ведь Искоростень был одним из лучших славянских городов.

Мало ли на Руси городов, которые в древности процветали, а потом утратили своё былое значение или вообще исчезли? Но недалеко от того места, где когда-то был Искоростень, через много столетий будет построена печальна знаменитая атомная электростанция в Чернобыле. Так, писатель Лариса Васильева отмечает: «Меня страшно тревожит совпадение — десять веков назад в одном регионе произошло чудовищное событие: был заживо сожжён город. Горящие птицы, как прообразы летающих ракет, несли людям смерть. В результате древлянское племя медленно растворилось. Это событие стало, как я предполагаю, прологом поворота Киевской Руси к новому вероисповеданию, которое за несколько веков помогло создать великую Россию.

Спустя десять с небольшим веков вблизи этого места случился жестокий атомный пожар Чернобыля, ставший началом поворота всего человечества в условия отравленного воздуха, воды, земли».

Отомстив древлянам, Ольга стремилась установить мирные отношения с соседями, упорядочить сбор дани. Как верно отметил Н. Карамзин: «Великие князья до времён Ольгиных воевали — она правила государством». До Ольги дань собирали довольно беспорядочно. Размер ее не был фиксирован. Иногда князь так увлекался увеличением поборов, что возникало возмущение данников. Ольга помнила, что жертвой такого возмущения и стал князь

Игорь. Она поняла важность установления определенных, точных норм дани, И это было проявление мудрости в сфере не только экономической, но и политической. Единовластие должно было укрепляться.

Ольга стала первой христианкой из княжеского рода. Историк русской церкви Е. Е. Голубинский считает, что Ольга крестилась в Киеве (некоторые утверждали, что в Византии) и в Царьград приехала со своим духовным наставником Григорием для поклонения святым и для получения благословения от патриарха. Она дважды посещала Византию — в 946 и в 955 гг. Ольгу с почестями принимал император Константин Багрянородный, и ей были вручены богатые дары.

По преданию, Ольга пленила императора своей красотой и получила от него предложение выйти замуж. Но Ольга ответила ему отказом. Н. М. Карамзин выразил сомнения в достоверности сообщения летописца: «Во-первых, Константин имел супругу; во-вторых, Ольге было тогда уже не менее шестидесяти лет. Она могла пленить его умом, а не красотой». Но по поводу года рождения Ольги у историков также существуют различные мнения. Карамзин, как и многие другие его последователи, считал её почти ровесницей Игоря. Наш современник Б. А. Рыбаков, ещё и ещё раз проанализировав исторические факты, пришёл к выводу, что разница в возрасте Игоря и Ольги была значительной — сорок лет. Так что не только умом, но и красотой, молодостью пленить императора она вполне могла. И всё-таки приёмом, оказанным ей в Византии, она была явно недовольна. Когда в Киев приехали греческие послы, Ольга повела себя с ними так, что они это поняли. Если даже не принимать во внимание полулегендарное предание о сватовстве императора Византии к русской княгине и насильное удержание ее на какое-то время в Царьграде, которые могли вызывать у неё отрицательные эмоции, другие основания для недовольства также реально существовали. На Ольгу произвели неприятное впечатление традиции «встреч» прибывавших славян в Царьграде. Их обычно долго не выпускали в город, осуществляя тщательную проверку их личности и багажа. Об этом подробно написано в мемуарах самого Константина Багрянородного. Ольга не считала нужным скрывать своего недовольства по поводу проявления этих византийских правил в момент ее прибытия. И никакой пышный приём императора не смог заслонить первого впечатления. Но это не помешало ей поддерживать и развивать деловые отношения с Византией.

Ещё при жизни Ольга передала Святославу правление княжеством. Святослав же почти всё своё время посвящал военным походам. А Ольга продолжала возглавлять государство, воспитывала внуков — отец почти не видел своих детей. Л. Н. Гумилёв замечает: «Князь и языческая дружина всё время находились в походах, языческий народ платил дань, а христианская община Киева вершила дела страны». Несомненно, огромное значение для распространения христианства имел сам факт крещения княгини, хотя, возможно, княгиня вынуждена была его скрывать от широкого круга людей. Святослав знал об этом. Княгиня пыталась «открыть сыну заблуждение язычества» и говорила «о счастье быть христианином». Но положительного результата — его крещения — добиться не смогла. Умирая, Ольга просила похоронить её по христианскому обряду. Её просьбу исполнили. Позже, когда христианство станет государственной религией Руси, церковь канонизирует Ольгу и наречёт её святой равноапостольной княгиней.

Святослав (?-972), сын князя Игоря и Ольги, — первый великий князь, славянское происхождение которого не было причиной особых споров у историков. «Он первый из русских князей назывался именем языка нашего», — отмечал Н. М. Карамзин и отождествлял князя Святослава с Александром Македонским. «Сей князь, возмужав, думал единственно о подвигах великодушной храбрости, пылая ревностью отличать себя делами и возобновить славу оружия российского, столь счастливого при Олеге... мужественно боролся и с врагами, и с бедствиями; был иногда побеждаем, но в самом несчастии изумлял победителя своим великодушием», — отметил Карамзин. И действительно, воевал Святослав много и победоносно. Воспитывая сына, лишённого отца, княгиня Ольга, очевидно, не очень нежила его, а делала всё возможное, чтобы сын вырос настоящим воином, способным возглавить и защитить Отечество. По своему поведению, да и по характеру, Святослав не был похож на отца. Игорь в течение тридцати трёх лет покорно ждал, когда судьбе будет угодно сделать его главою государства. А он имел все основания быть им в период правления Олега, надолго продлившим время опекунства над первым Рюриковичем. По сохранившимся документам можно судить, что Игорь не отличался особой воинственностью, легко соглашался с инициативой своих соратников. Святослав, по всей видимости, был похож на мать — княгиню Ольгу. Оба обладали независимым и твёрдым характером. В преданиях можно найти не одно упоминание о спорах матери и сына. Он уступал ей лишь в том, что не противоречило его главным намерениям, глубоким и принципиальным убеждениям.

Возмужав, Святослав создал дружину из лучших воинов своего окружения, У него и потом не будет войска, соединяющего представителей различных племён. А будет немногочисленная, но отборная дружина, способная переносить с ним тяготы походной жизни, бесстрашно и доблестно участвовать в бою. Не брал князь с собой в поход ни шатра, ни постели, ни котлов для приготовления пищи, ни больших продовольственных запасов. Он так же, как и его воины, питался кониной и мясом диких животных, испечённых на углях костра. А спал он на потнике, положив под голову седло. Так что обоза он не имел, и передвигаться ему было легко. «Он ходил на неприятеля с быстротой барса», — отмечалось в летописи. Но никогда Святослав не нападал внезапно, предупреждал: «Иду на вас!»

В середине X в. далеко не все восточные славяне были под властью киевского князя. Начинала налаживаться система налогов, но были племена, которые не окончательно примирились со своим данническим положением. Некоторые из них платили дань не Киеву.

Защитить Русь от внешних врагов, укрепить единство Руси стало одной из главных задач молодого Святослава. В это время восточнославянское племя вятичей платило дань хазарам. Святослав пошёл на хазар и взял их главный город на Дону — Белую Вежу. Затем он победил ясов и косогов в Прикавка-зье, волжских булгар. Спустившись по Волге, дружина Святослава взяла древнюю столицу хазар — Итиль и город Семендер. Освобождённые от хазар вятичи стали платить дань киевскому князю. Хазария потерпела тяжкое поражение{27}.

Святослав же в это время был на Дунае. Выйдя к Азовскому морю, он основал в районе Кубани крепость Тмутаракань (она находилась на Таманском полуострове), ставшую впоследствии столицей древнерусского Тмутараканского княжества. Объединение восточнославянских племен завершилось. А Русь могла уже установить контроль за торговыми путями по Волге и Дону.

С. М. Соловьёв считал, что после этого «начинаются подвиги Святослава, мало имеющие отношение к нашей истории». Некоторые историки русской церкви неодобрительно говорят о последующих заграничных походах этого князя: «Рыскал по чужим землям ». Но с большим уважением о нём как о защитнике Русского государства будет отзываться первый киевский митрополит русского происхождения Иларион (XI в.). С не меньшим почтением о его заслугах в разгроме хазар напишет покойный ныне митрополит Ладожский и Петербургский Иоанн. А историк Н. М. Карамзин в своих заметках «О случаях и характере истории, которые могут быть предметом художеств» восклицал: «Никто из древних князей российских не действует так сильно на моё воображение, как Святослав, не только храбрый витязь, не только ужас греков... но и прямодушный витязь...»

Почему Святослав оказался далеко за пределами своего государства? Только ли желание ратных подвигов отдалило его от Киева? Существует предположение, что на самом деле всё было гораздо сложнее. По утверждению Л. Н. Гумилёва, Святослава уже тогда тяготило общение с матерью и особенно с её христианским окружением. А после победы над иудейской Хазарией число христиан в Киеве росло. Но при этом нельзя отрицать любовь и уважение Святослава к матери. Хотя, действительно, нелегко было ужиться этим двум родным незаурядным личностям с сильным характером.

А между тем патрикий Калокир, как посол греческого императора Никифора, предложил Святославу захватить беспокоившую греческие границы Болгарию и сделать её частью Русского государства.

Святослав охотно согласился с этим предложением — к тому же Русь, окружённая со всех сторон врагами, тоже нуждалась в сильном союзнике, например в лице Византии. Другое дело, как потом оправдывались их взаимные надежды на поддержку предполагаемого союзника...

Византия к тому времени постоянно подвергалась нападению со стороны арабов, булгар. Ольга когда-то посылала русских воинов в Византию, и они помогли разбить арабов и вернуть грекам Крит. Вот тогда-то будущий посланник Никифора к Святославу Калокир, общаясь с русскими союзниками, выучил их язык. Договаривался он потом со Святославом по-русски. В этом, конечно, было своё обаяние, а главное — проявление уважения к Киеву. Святослав довольно быстро завладел Болгарией. Ему понравилась эта земля и своим мягким теплым климатом, и своей природой, а главное, наверное, тем, что она давала князю-победителю ощущение покоя вдали от сложных отношений в Киеве. Он надолго остался в болгарской столице городе Переяславце.

По преданию, однажды он получил послание киевлян, недовольных его долгим отсутствием. Они упрекали его в том, что ему не жалко Отчизны, матери-старухи, детей своих малых. И действительно, однажды, пока он был в Болгарии, только случай спас Киев, а заодно и престарелую Ольгу с внуками от осаждавших город печенегов. Её воевода Претич обманул печенежского князя, окружившего Киев, сказав ему, что приближается Святослав со своей дружиной. Святослава враги боялись. Печенеги не только отошли от Киева, но в знак примирения печенежский князь обменялся оружием с Претичем. Кстати, описание древним автором подробностей этого обмена дало возможность историкам определить и сравнить типы вооружения русских и печенегов. Печенег подарил саблю, стрелы, лук, коня — азиатское вооружение. Русский же воевода дарит ему броню, щит, меч — но тому времени это было военное снаряжение европейского типа.

А Святослав, узнав о происходящем на родине, немедленно прибыл в Киев. Он наподдал печенегам, загнав их в степь, а матери признался, что хочет перенести столицу государства в завоёванные им придунайские земли, в Переяславец. Ольга не одобрила этого решения Святослава. Кроме того, она опять попыталась обратить его в христианскую веру; но и на этот раз убедить его не смогла. Тогда она упросила его остаться в Киеве хотя бы до её смерти, которая явно приближалась. Святослав выполнил просьбу матери.

Святослав с помощью оружия пытался создать государство на землях придунайских славян. Там и появилась новая столица Переяславец. А территорию Руси, созданную ещё при Олеге, передал в управление своим ещё довольно юным сыновьям. После смерти Ольги, которую похоронили по её просьбе по христианскому обряду, старшему сыну, Ярополку, достался Киев, а младшему, Олегу, — земля древлян. А в Новгород был отправлен младший сын Святослава Владимир, мать которого, Малуша, Ольгина ключница, была когда-то взята в плен при покорении древлян. В летописи утверждается, что сыновья Святослава Ярополк и Олег не любили Севера и отказались ехать в Новгород. Не последнюю роль в этом решении братьев сыграло бунтарство и своеволие новгородцев. Мысль же просить себе князем Владимира внушил новгородцам брат Малуши Добрыня{28}. Летопись сохранила не только эти конкретные имена, но и лаконичное требование новгородцев. Они обратились к Святославу: «Дай нам Владимира»; иначе они грозились призвать князя из других земель. В результате Владимир ещё отроком отправился в Новгород в качестве князя вместе со своим дядей Добрыней, который, по выражению одного из историков русской церкви, «как грубый язычник, давал полную волю страстям своего воспитанника».

Н. М. Карамзин с горечью отмечал: «Святослав первым ввёл обыкновение давать сыновьям особые уделы: пример несчастный, бывший виной всех бедствий России». С. М. Соловьёв по этому поводу делал следующий вывод: «Святослав своей землёй Считал только одну Болгарию, приобретённую им самим. Русскую же землю считал, по понятиям того времени, владением общим, родовым". Интересна точка зрения Л. Н. Гумилёва, также попытавшегося объяснить мотивы очередного заграничного похода Святослава. Он считал, что Святослав не просто покинул Киев, а был вынужден «...уйти в дунайскую оккупационную армию, которой командовали верные его сподвижники». Слишком сильна была в Киеве оппозиция (христианская оппозиция, по мнению Гумилёва). Нельзя исключить и другое предположение. Святослав не собирался делить государство на несколько частей — просто в разные районы были направлены представители единой власти. Не мог же Святослав предвидеть свою скорую гибель.

Святослав вернулся в Болгарию, подавив её сопротивление в кровопролитных битвах. Новый император Византии Иоанн Цимисхий был встревожен намерениями Святослава закрепиться в придунайских городах. Он боялся иметь рядом с собой такого сильного соседа. Император через своих посланников напомнил Святославу о его договоре с покойным Никифором: уйти из Болгарии. Святослав ответил решительным отказом, да ещё и пригрозил грекам выгнать их в Азию. Началась война, события которой отразили и византийские, и славянские источники. Правда, они значительно противоречат друг другу. Составитель летописи Нестор отмечал успехи Святослава, византиец — победы греков.

В ходе этой войны дружина Святослава вступила во Фракию и опустошила её селения до самого Адрианополя{29}. В этих боях отличился своим полководческим талантом предводитель греческого войска Барда Склир и его брат патриций Константин. Часть дружины Святослава была уничтожена, а оставшиеся воины были окружены силами, превосходившими их почти в десять раз. Нестором описана реакция Святослава на эти события. Он спокойно и мужественно отнёсся к случившемуся и убеждал своих соратников: «Бегство не спасёт нас. Волею или неволею должны мы сразиться. Не посрамим Отечество, но ляжем здесь костьми: мёртвым не стыдно. Станем крепко. Иду перед вами, и когда положу свою голову, тогда делайте что хотите». Русский летописец считал, что не победили греки в этой битве, но и у русских потери были весьма ощутимы. Вскоре Святослав направился к Константинополю — греки откупились золотом. Когда они его принесли, — отмечает летописец, — Святослав отнёсся к этому равнодушно. Когда же принесли оружие, Святослав принял его с благодарностью. Он взял предложенную императором дань. Каждый воин получил свою часть добычи, а доля убитых принадлежала их родственникам.

Византийский источник содержит интересные сведения о встрече императора и князя, инициатором которой был Святослав. Цимисхий явился на коне, окружённый «златоносными всадниками в блестящих латах». А Святослав в простой белой одежде прибыл в ладье. Он сам грёб веслом. Греки подробно описывали его внешность. Он был среднего роста, строен и голубоглаз, имел широкую грудь и мощную шею.Лицо обрамляла негустая борода. Очевидно, заметные усы и один длинный клок волос на голове между теменем и затылком{30}- «знак благородства», а также серьга с двумя жемчужинами и рубином в мочке уха Святослава дали основание грекам отметить, что вид он имел «дикий». Дотошный в описании подробностей внешности князя, византийский документалист не забыл отметить также, что нос у Святослава был плоский, а брови густые. Описание похоже на досье, составленное криминалистом.

Во время этой встречи красавец-император и русский, «дикого» вида (по мнению византийцев), князь с интересом беседовали друг с другом и даже, как отмечено в источниках, расстались друзьями. Заключив мир с греками, князь отправился в Киев, чтобы пополнить свою дружину новыми воинами. У Днепровских порогов Святослава подстерегли и убили печенеги. Это случилось в 972 г. Святослава предупреждали о возможности нападения, но он пренебрёг разумным советом Свенельда — обойти пороги сухим путём. Сам же Свенельд с частью войска ушёл в Киев степью. Потом он станет главным советником сына Святослава Ярополка. По странному совпадению, с именем Свенельда связаны события последнего несчастного похода отца Святослава — князя Игоря. Пришло и для князя Святослава время последнего — несчастного похода. По преданию, из черепа убитого Святослава, отдавая ему дань уважения, печенежский князь Куря повелел сделать чашу, оковав её золотом. Он пил вино из этой чаши и считал, что обретает дух Святослава, его бесстрашие и полководческий талант. Куря завещал пить из этой чаши и своему сыну.

И в древних источниках, и в трудах историков не одного поколения обсуждался вопрос: кто же предупредил печенегов о возвращении Святослава в Киев? Возможно, это сделали болгары, не желавшие примириться с завоеванием их территории. На них намекают греки. Но мог пойти на это, как утверждают большинство историков и новый «друг» князя — император Иоанн Цимисхий (969-976). Зачем иметь под боком опасного завоевателя? Ведь признавался же Константин Багрянородный, что Византия использовала печенегов против своих соперников. Тем более что на совести нового императора Византии Цимисхия было не одно циничное предательство. Он стал императором, убив своего родственника — императора Никифора Фоку. Помогала ему в этом жена императора — прекрасная и столь же коварная Феофано. Цимисхий оказался к ней не менее коварным: он отправил Феофано в ссылку. Так что ему стоило предать «дикого» Святослава?{31}А Болгарию Цимисхий обратил в провинцию Византийской империи.

В. В. Похлёбкин, не отрицая выдающихся полководческих способностей Святослава, со строгостью указывал на его «политическую беспечность» и «недальновидность»: «Ради участия в войне, в военной добыче и в завоеваниях он фактически превратился в наёмника... Но когда сам захотел воспользоваться плодами своих побед... император Византии... не только двинул против него все военные силы империи, но и натравил на Святослава, уходящего на Русь с малой дружиной, печенегов, напавших на княжескую ставку ночью и убивших князя». Однако при этом надо учитывать, что понятия «наёмник», «военная добыча» не воспринимались тогда как нечто негативное. Для князя в древнее время война — профессиональное занятие. А жажда наживы, коварство, обман, предательство были не характерны для Святослава в отличие от его союзников. Что же касается «политической беспечности», «недальновидности», в которых упрекал историк князя, они были, очевидно, следствием благородной доверчивости Святослава.

После гибели Святослава между его сыновьями вспыхнули раздоры. Главной причиной этого было установление единовластия киевского князя. А поводов для столкновения братьев было тоже достаточно. Невестой Ярополка была Рогнеда, дочь полоцкого князя Рогволда. А она нравилась и Владимиру — он сватался к ней ещё в ранней юности. Рогнеда отказала Владимиру, объяснив это тем, что он сын ключницы, внебрачный сын Святослава, а значит, не настоящий князь. Рогнеда открыто оскорбила Владимира, презрительно назвав его сыном рабыни. О том, что он сын простолюдинки, помнили многие, и это, очевидно, раздражало Владимира. Он позже жестоко отомстит обидчице. Убив её отца, он силой взял в жёны Рогнеду. Ну и она не забудет этого и не простит. По преданию, уже будучи его женой и матерью его детей, она попытается убить Владимира. Потрясённый Владимир решил казнить жену. Но за неё внезапно вступился их малолетний сын Изяслав. «Отец, ты не один здесь», — сказал он, еле удерживая меч. Владимир отправил Рогнеду и Изя-слава в Полоцкую землю, где специально для сына и во имя сына был построен город Изяславль.

А недоразумения между братьями Ярополком и Олегом были, очевидно, кем-то спровоцированы (проявил своё рвение послужить Ярополку его советник Свенельд). Не столько Олег, сколько его агрессивное окружение раздражало киевского князя, когда он направил своё войско в Древлянские земли. Они, как известно, были переданы Олегу ещё при жизни Святослава. Ярополк разбил дружину Олега, а Олег с остатками своего войска бежал за пределы страны и вскоре там погиб. Ему было тогда пятнадцать лет. Ярополк не желал гибели своего младшего брата. Это можно предположить по сохранившемуся в летописи преданию об упрёках Ярополка в адрес Свенельда по поводу смерти Олега. И здесь загадка прошлого. Это было последнее упоминание в летописи имени Свенельда — рокового имени для семьи князя Игоря.

После гибели Олега Ярополк направил свои войска в Новгород. Владимир, узнав об этом, ушёл к варягам в Норвегию. Вернулся он в Новгород с варяжской дружиной, изгнал из города посадников Ярополка и велел передать брату в Киев: «Я против него вооружаюсь, и да готовится отразить меня». Выдал Ярополка изменник из его ближайшего окружения — воевода Блуд. Владимир способствовал убийству брата. Это случилось в 980 г. Так князь Владимир стал главой Киевского государства. Но ему не удалось расплатиться с варягами за их услуги в деле убийства родного брата и полоцкого князя Рогволда. Нужны были деньги, а киевляне не только отказались заплатить но две гривны с человека, как им было предложено, но и потребовали удалить варягов из города. Поступив благоразумно, Владимир отправил варягов в Константинополь. Там постоянно нуждались в наёмниках.

Став главою государства, Владимир-язычник ещё не знал, что ему предстоит выполнить важнейшую историческую миссию. Он ещё не знал, что превратится из неистового язычника в христианина, что именно при нём, при его участии, по его воле христианство станет государственной религией Руси.

В Киевской Руси в IX-X вв. господствующей религией было язычество, хотя к X в. многие окружающие её страны уже перешли к монотеистическим религиям — христианству, иудаизму, мусульманству. Славяне-язычники относились довольно терпимо к различным религиям, даже с уважением. Очевидно, они старались задобрить как своих богов, так и чужих. В самом Киеве существовало несколько христианских церквей и даже одна соборная — Святого Ильи. По историческим документам известно, что среди дружинников князя Игоря были и христиане. Его вдова Ольга стала первой христианкой из княжеской династии. Но, как известно, своего сына Святослава к этому склонить не смогла. Не отрёкся князь от религии предков. В оправдание он говорил матери, что над ним смеяться будут, если он примет обряд крещения. Христиан в его окружении было немного, и этот отважный, бесстрашный в боях князь, возможно, не хотел потерять авторитет среди своих дружинников. Да и характер он имел бескомпромиссный, определённое религиозное мировоззрение в одночасье поменять не мог.

Догматы христианского учения были известны многим из феодального круга, городского населения Руси. Христиане жили не только в непосредственной близости, но были уже и среди их родственников. Так, один из сыновей Святослава, Ярополк, воспитанный бабкой (княгиней Ольгой), по летописным сведениям, был близок христианской религии. Он, очевидно, так же, как и его отец, по политическим соображениям не крестился. Но женат он был на бывшей греческой монахине, которую ещё его отец взял в плен. Среди многочисленных жён другого сына Святослава, Владимира (?-1051), в языческий период его жизни, были «чехиня, болгарыня и грекиня», происходившие из тех стран, где к тому времени христианство уже было господствующей религией.

Владимир был младшим сыном князя Святослава. Год его рождения не сохранила историческая память. Но точно известно, что Владимир с 969 г. стал князем новгородским, а с 980 г. — киевским. Он покорил славянские племена вятичей, радимичей и ятвягов, воевал с печенегами, Волжской Булгари-ей, Византией, Польшей. Оборонительные сооружения по рекам Десна, Осётр, Трубеж, Сула и другим были сооружены по его инициативе. При нём заново укрепили и застроили каменными зданиями Киев.

В летописи Владимир-язычник противопоставляется Владимиру-христианину. До крещения Владимир был язычником — и по своему образу жизни, и по своему мировоззрению. Причём некоторые его поступки могут вызвать отвращение не только у наших современников, но были осуждаемы и летописцем. Мы узнаём, что он совершал жесточайшие кровопролитные походы на славянские же племена, не желавшие быть в подчинении у Киева. Владимир предательски убил своего брата Ярополка и таким образом стал единственным тогда представителем княжеского рода, а потому и главой Киевского государства.

Владимир был не просто язычником, но ещё и страстным, ортодоксальным язычником. Жертвы идолу Перуна не ограничивались петухом или куском хлеба и мяса, как это делали многие из его окружения. Был период, когда он установил обряд человеческих жертвоприношений и даже жертвовал жизнями своих соотечественников, как это было принято у варягов.

Владимир понимал, что для укрепления государства необходимы не только силовые приёмы, но и идеологическое его обоснование. Нужна была идеология единения, идеология укрепления власти великого князя. В 980 г. он построил в центре Киева пантеон, где поставил идолы главных языческих богов. Но вскоре у него хватило мудрости понять, что это было чисто техническое объединение, и он пришёл к мысли о необходимости введения религии единобожия. Это было необходимо и для международного признания Руси, для развития её культуры.

Владимир мог бы креститься и в Киеве: там ведь были христианские церкви. Но, как точно отметил Н. М. Карамзин, "он вздумал... завоевать веру христианскую и принять её святыню рукою победителя». В это время внешнеполитическая ситуация способствовала усилению позиции Руси. В Византии наступил период Смуты. Против законной, династии выступили мятежники под предводительством Варды Фоки. Императору Василию II и его брату Константину VIII пришлось обратиться за помощью к Владимиру. Он согласился с условием, что ему отдадут в жёны царевну Анну. В ответ императоры предложили своё условие: Владимир должен креститься. Владимир с радостью согласился. Он выполнил своё обязательство — победил мятежников. Но царевну ему отдавать не торопились.

Князь со своим войском на судах подошёл к Корсуню (Херсонесу), окружил город, принадлежавший Византии, и завоевал его. Через послов он напомнил константинопольским императорам Василию и Константину, что хочет жениться на царевне Анне. Императоры были вынуждены принести в жертву сложившейся ситуации юную царевну — свою сестру — и отправили её в Херсонес. Она ужаснулась своей судьбе, но покорилась императорской воле. По преданию, в это время Владимир внезапно ослеп. Прибывшая царевна уговорила тут же его креститься. Он согласился совершить таинство святого крещения, после чего прозрел. Бояре, сопровождавшие князя, поразившись такому чуду, тоже приняли обряд крещения. Владимир щедро отблагодарил Византию и за крещение, и за царевну. Он помог «восстановить тишину в империи».

Что правда и что вымысел в этих преданиях — доказывать трудно, да и не нужно. Важно одно: их древний автор понял величие главного дела князя — крещения Руси. За это князю слава и вечная память. Русская церковь его канонизировала{32}.

В 988 г., женившись на царевне Анне, сестре византийских императоров — соправителей Василия II Болгаробойцы и Константина VIII, Владимир, как уже христианин, не имел права брать других жён. А в качестве законных княгинь (помимо трёхсот его жён, сотен наложниц, как указывалось в некоторых источниках) в период язычества у него было четыре женщины.

Рогнеда (Рагнхильд) (норвежка по рождению), дочь убитого Владимиром полоцкого князя — скандинава (тоже норвежца) Рагнвальда (Рогволода) стала в 980 г. женой Владимира под именем Горислава, насильно переименованная по воле князя. В 988 г., когда Владимир, став христианином, женился на Анне, Горислава ушла в монастырь и приняла постриг под именем Анастасия{33}. Она умерла в 1000 году.

В том же 980 г. Владимир, став мужем Рогнеды, женился и на так называемой «грекине» — бывшей греческой монахине, привлёкшей внимание князя Святослава своей красотой, как когда-то его отца князя Игоря юная Ольга. Но для того чтобы повторить судьбу Ольги, обладать привлекательной внешностью было ещё недостаточно. «Грекиня» стала женой сына Святослава — Ярополка. Но в результате борьбы за власть Владимир убил своего брата и женился на его вдове. Очевидно, в дальнейшем она не играла значительной роли в жизни Владимира, т. к. имя её неизвестно.

В 981 г. Владимир женился на «чехине» — родственнице (возможно, сестре) герцога Богемского Вла-дивоя, сына Мечислава I Польского. Имя её тоже не сохранилось.

В 985 г. женой Владимира стала «болгарыня». Она была родственницей (возможно, дочерью) правителя Тырнова — столицы Болгарии (как византийской провинции). Имя и этой жены Владимира нам сегодня неизвестно.

Возможно, прав был Н. И. Костомаров, когда утверждал: «Летописец с намерением хочет наложить на Владимира-язычника как можно больше чёрных красок, чтобы тем ярче указать на чудотворное действие благодати крещения, представить того же князя в самом светлом виде после принятия христианства».

Возвратившись в Киев, Владимир крестил вначале столичных жителей, которые приняли «греческую веру» без явного сопротивления, как позже отметит митрополит Иларион — «кто и не любовию. но страхом». Отказ от крещения был бы проявлением оппозиционного настроения к делам князя. Христианство рассматривалось как государственная религия. Но было и сопротивление введению новой религии — в Новгороде, в Ростовской земле. Б 991 г. в Новгороде поднялся бунт против присланного епископа Иоакима, посмевшего высмеивать языческую религию. Для усмирения бунтовщиков из Киева был послан отряд под командованием Добрыни, Путяты. Возможно, новгородцы, помнившие юного Владимира-язычника, выросшего в их городе, а затем ставшего христианином, воспринимали его просто как вероотступника.

Интересен такой факт: по приказу князя языческие идолы становились объектом публичного поругания: их били палками, буквально втаптывали в грязь, как если бы это были кумиры побеждённого врага. Вместе с тем Владимир искренне стремился быть настоящим христианином. В начальный период принятия христианства он отказался от применения наказания даже к явным разбойникам.

Из православной Византии был привезён и церковный устав — греческий Номоканон, или, как позднее его называли, Кормчая книга. Он стал основой для устава Русской церкви, созданного Владимиром. Устав святого Владимира сохранился в разных списках. Он состоял из трёх частей. В первой говорилось о десятине, дарованной великим князем в пользу церкви, созданной им в Киеве. Во второй перечислялись объекты церковного суда (дела прав веры к православной церкви, семейные дела). В третьей были названы лица, принадлежавшие ведомству Церкви: служащие церкви и их близкие, люди, содержащиеся на церковные доходы — вдовы, калеки или те, кто получил чудесное излечение, странники, паломники и др.

Владимир активно занимался распространением христианства. Он строил церкви, создавал школы. Десятая часть княжеских доходов действительно шла на содержание киевской церкви Богородицы. Её так и назвали — «Десятинной». Им же был построен храм Святого Василия. При крещении Владимиру было дано имя Василий, но это имя, впрочем, не было легитимировано как государственное. Даже позже Церковь признала его святым как Владимира.

В многочисленных древних источниках Владимир после Крещения Руси представлен как истинный христианин. В описании его жизни пет уже больше изображения жестокостей не только по отношению к окружающим его близким людям, но и к врагам. Всё время подчёркивалось, что он милосерден к нищим и больным. Голодные всегда могли получить кусок хлеба в его доме.

При этом Владимир не мог отказаться от некоторых своих прежних слабостей. Он обожал пиры, любил их веселье и многолюдье, хотя устраивал их теперь по церковным праздникам. Он продолжал быть князем-воином и умел успешно отразить врага. При нём значительно расширилось государство и окрепла княжеская власть. На киевские земли переселялись не только славяне, но и чудь. Он это приветствовал, так как стремился к увеличению населения Руси. При Владимире усилился международный авторитет страны.

После Крещения Руси начали чеканить монеты из золота и серебра— «златники», «серебреники». Своего золота и серебра тогда в стране не добывалось, а переплавлялся «лом» драгоценных металлов. Правда, «златники» чеканились лишь один раз (в 989), а «серебреники» —- до конца княжения Владимира, четыре раза. Образцом русских монет, на которых с одной стороны изображался князь Владимир, на другой — Иисус Христос, являлись деньги из Византии.

Начиная с Владимира 1 Святославича, титулом князя на Руси становится «Великий князь Руси». Он приравнивается к западноевропейскому титулу «Великий Герцог».

Н. М. Карамзин отмечал: «Владимир, с помощью злодеяния и храбрых варягов, овладел государством, но скоро доказал, что он родился быть государем великим... Сей князь, названный церковью Равноапостольным, заслужил и в истории имя Великого».

Существуют различные точки зрения по поводу времени принятия христианства на всей территории Руси. Сомнительны выводы тех, кто считает, что якобы Русь повсеместно приняла христианство ещё при жизни великого князя Владимира. Точно известно, что при нём, кроме Киева в 988 г., были крещены Чернигов в 992 г., Смоленск в 1012 г. Трудно поверить и тем, кто утверждает, что процесс христианизации занял приблизительно сто лет. Перемена религии — сложнейший процесс в человеческом сознании. И в такой короткий срок на территории обширной страны, где городское и сельское население явно отличалось друг от друга по образу жизни и менталитету, быстротечно и спокойно этот процесс пройти не мог. Разрушение языческих идолов воспринималось людьми по-разному. В XII в., по мнению Л. Н. Гумилёва, наступило преобладание христианства над языческими культами. Преобладание, но не полная победа. Б. А. Рыбаков уточняет: к этому времени городское население было христианским, а деревня до монголо-татарского нашествия (начало XIII в.) была языческой. Христианство приняли в деревне во время двухвековой зависимости от монголо-татар как религию утешения. Но отголоски язычества сохранились в христианских обрядах до наших дней даже в таких православных праздниках, как Рождество Христово, Пасха и др.

Историки Русской православной церкви обращают внимание на тот факт, что, в отличие от Греции, Рима, других стран Западной Европы, Америки, введение христианства на Русской земле проходило более мирно. И главную причину этого они видят в высоком искусстве проповедников Восточной церкви. Вот как говорит об этом историк русской церкви М. Ф. Толстой: «Латинский миссионер приходил к язычникам с огнем и мечом, с жестоким насилием и корыстолюбивыми намерениями; проповедуя Христа Распятого, он в то же время проповедовал власть папы Римского. Проповедник восточный не опоясывался мечом, не проливал крови, не зажигал костров; он приходил не с войском, а с картиной Страшного суда, не требовал земных выгод, не отягчал никого новой земной властью».

Не последнюю роль сыграл и тот факт, что латинские миссионеры приносили с собой Библию на латинском языке, её содержание не было понятно многим народам, на земли которых они приходили. На Русь же была принесена Библия, переведённая на славянский язык византийскими монахами — святыми Кириллом и Мефодием{34}. Это имело огромное значение для приобщения населения Руси к христианской культуре. Сам факт перевода Священного Писания на славянский язык заслуживает особого внимания. До этого Священное Писание можно было прочитать только на греческом, еврейском, латинском, т. е. только на тех языках, на которых была сделана надпись на Кресте при Понтии Пилате{35}. Именно эти языки стали считаться священными. Заслуга Кирилла и Мефодия состоит в том, что они первыми смогли добиться разрешения перевести Священное Писание на славянский язык и осуществили этот перевод. И то и другое было совершить нелегко, но помогло определённое стечение обстоятельств. Папа Николай I (858-867) состоял в сложных, если не сказать во враждебных, отношениях с константинопольским патриархом Фотием. В то время ещё до конца не оформился, но уже наметился раскол христианской церкви на Западную — католическую и Восточную — православную. Николай I стремился к тому, чтобы рассматривать епископов восточного христианства как своих подчинённых. Фотий энергично противился этому. Он и поддерживал Кирилла и Мефодия в их православно-просветительской деятельности на славянских землях. В католической же церкви на протяжении многих столетий богослужение совершалось на латинском языке. Лишь Ватиканский собор (1962-1965) разрешил службу и на национальных языках.

Крещение Руси имело огромное социально-экономическое и политическое значение для её развития. Христианство стало идеологией объединения различных областей Киевского государства. Оно становилось средством консолидации не только различных славянских, но финно-угорских, некоторых тюркских и других племён.

Христианство оказало большое влияние на развитие русской культуры в самом широком её смысле. Оно повлияло не только на расцвет литературы, архитектуры, строительного дела, живописи, различных ремёсел. Христианство познакомило язычников с новыми представлениями о нравственных ценностях, с новыми этическими нормами поведения человека. Для язычников было важно правильно совершить обряд погребения, чтобы умерший попал в новую счастливую загробную жизнь. Для христианина важно было при жизни заслужить своими богоугодными поступками переселение души в рай. Если у язычников человеческая жизнь ничего не стоит, то христианство утверждает абсолютную ценность человеческой жизни, человеческой личности. Причём впервые именно в России ещё при Владимире-крестителе был поднят вопрос о недопустимости смертной казни как наказания. Князь назвал её грехом перед Богом.

С принятием христианства многое изменилось на Руси, особенно в городе. Князья, бояре, купцы строили церкви. Великолепные храмы украшались золотом и серебром. Их мозаика, фрески, иконы знакомили людей с библейскими сюжетами. Настенные изображения сообщали и некоторые подробности великокняжеской жизни. Сохранились воспоминания иностранцев о Киеве. Они восхищались им.

Христианство приобщило Русь к европейской культуре, поставило её на один уровень с наиболее развитыми западноевропейскими государствами того времени.

Девушки из знатных родов были желанными невестами для европейцев. Златовласая дочь Ярослава

Мудрого — Анна, вышедшая замуж за французского короля Генриха I, была не только красива и богата, но и умна, имела прекрасное для того времени образование. Анна активно участвовала в политической жизни Франции. У неё была своя библиотека, одна из книг которой, Евангелие на славянском языке, хранится сейчас в Реймском соборе. Русское происхождение имели Евпраксия Всеволодовна — императрица Германии (XI в.), Евфросиния Мстиславна — королева Венгрии (XII в.) и т. д.

Княжеские сыновья по-прежнему воспитывались в воинском стане. С отроческих лет они садились на коней с мечом в руках. И, как отмечал Карамзин, «ни миролюбивые правила христианства, ни торговля, ни роскошь не усыпляли ратного духа наших предков». И тут же он добавил: «К сожалению, сей дух воинственный не был управляем благоразумием человека в междоусобиях князей... если бы Россия была единодержавным государством... то она не уступила бы в могуществе никакой державе сего времени».

К концу X в. сложилось государство, которое занимало всю Восточную Европу. Летописцы его называют Русью, или Русьской землёй. В историко-юридической литературе XIX в. оно получило название Киевская Русь, что вызывало возражения у некоторых исследователей, так как это игнорировало роль Ладоги, Новгорода в создании государства. Называли его и Древняя Русь, с чем тоже не все соглашались, потому что это вводило некоторых в соблазн сравнивать её с Древней Грецией и Древним Римом.

Однако уже в древние времена существовал политико-географический термин «Росиа» — так в списке православных епископий называли это новое государство церковные деятели Византии в 80-90-е гг. X в. А в XII в. «Росиа» упоминалась в списке православных митрополий{36}. Таким образом, Крещение Руси при князе Владимире было настолько заметным событием, что оно отразилось в различного рода документах, которые сегодня являются важным историческим источником.

У Владимира было много детей, главным образом от жён его языческого периода жизни. Сохранились имена сыновей Владимира Святославича: Выше-слав, Изяслав, Всеволод, Станислав, Позвизд, Борис, Глеб, Святослав, Ярослав, Мстислав, Судислав и приёмный сын Святополк{37}. Из своих двенадцати сыновей он больше всех любил Глеба и Бориса. Они были рождены матерью-христианкой (по одним источникам — «болгарыней», по другим — греческой царевной Анной). Сыновья Владимира, рождённые от разных матерей, да ещё не поровну получавшие отцовскую любовь, очевидно, не испытывали особой родственной привязанности друг к другу.

Исключение составляли Борис и Глеб, с детских лет дружившие и любившие друг друга. Владимир разделил государство на уделы и роздал их своим сыновьям, надеясь видеть в них надёжных слуг, а затем и слуг своего наследника, который должен был стать «великим князем». Владимир собирался передать после себя Киевское княжество Борису. И об этом знали все. Это приведёт потом к семейной трагедии.

С самого начала этих событий некоторые из сыновей оказывали явное неповиновение отцу. Так, Святополк, приёмный сын князя Владимира, женатый на дочери великого герцога Польского Болеслава I Храброго, был, по решению Владимира, удельным князем Туровской земли, но при поддержке своего тестя решил отделиться от Руси. Владимир, узнав об этом, посадил сына в темницу вместе с его католическим советником епископом Рейнбертом. Незадолго до своей смерти Владимир простил сына.

Владимир был возмущён и тем, что Ярослав (978-1054), будучи на княжении в Новгороде, отказался платить дань. Он не отправил в Киев две тысячи гривен из трёх собираемых им с новгородцев. Этим он хотел показать своё несогласие с тем, что отец считал своим наследником и Святополка. Владимир готовился идти против Ярослава с войском, даже варягов хотел прихватить против сына-мятежника. Но Владимир умер 15 июля 1015 г. во время сборов в этот поход киевлян против новгородцев. Так было предотвращено столкновение между отцом и сыном.

А киевским князем суждено было стать как раз Ярославу (сыну Владимира от полоцкой княжны — Рогнеды), который изгонит из Киева брата Святополка, занявшего столицу государства с помощью польских войск своего тестя — короля Болеслава Храброго. Вначале Ярослава будут поддерживать его братья — Борис, Глеб Муромский, Святослав Древлянский, Мстислав Тмутараканский. В этой борьбе за власть Святополк, прозванный Окаянным, убил трёх братьев — Бориса, Глеба и Святослава.

Борис и Глеб погибли не в борьбе за власть. Они запомнятся страстотерпцами и непротивленцами. Братья знали, что их собирается убить брат Святополк, но не воспользовались этой информацией, хотя могли бы себя защитить, а значит, применить оружие. Они не захотели стать братоубийцами, и этот подвиг нашёл отклик в душах русских христиан. Анализируя русскую литературу, связанную с жизнеописаниями святых, Г. П. Федотов пришёл к выводу, что «русская церковь не делала различия между смертью за веру во Христа и смертью в исследовании Христу, с особым почитанием относясь ко второму подвигу». В этом была её особенность с самого начала возникновения.

Сыновья князя Владимира Борис и Глеб станут первыми святыми, канонизированными Русской православной церковью. Причём, как утверждают некоторые исследователи, почитание Бориса и Глеба народом было проявлено ещё раньше церковной канонизации, которой какое-то время сопротивлялась высшая иерархия. Ведь основаниями для канонизации являются: 1) жизнь и подвиг святого; 2) чудеса; 3) в некоторых случаях — нетление его мощей. И греки-митрополиты вначале проявляли сомнения в достаточности оснований для признания этих князей святыми. Но иерархи православной церкви в Константинополе пошли навстречу настойчивым пожеланиям русских христиан. И не последнюю роль в этом сыграл всё более возраставший авторитет государства Русь и его великого князя Ярослава Владимировича. Л он стал заметен в Европе не только воинскими делами.

Сведения о князе Ярославе Владимировиче имеются довольно обширные, начиная с летописных сводов XI-XII вв. Победив в 1019 г. Святополка и овладев Киевом, Ярослав будет бороться с братом Мстиславом, даже на время разделит с ним государство, а затем, победив Мстислава, снова это государство объединит. В 1035 г. он объявил льготы Новгороду в специальной грамоте об освобождении его населения от дани. Но, объединив под своей властью все русские земли, установил контроль и над Новгородом, и над Псковом. В 1036 г. он окончательно разгромил печенегов, которые ещё с X в. постоянно беспокоили Русь своими набегами. Они оставили Причерноморье, отойдя к Дунаю и Карпатам. Ярослава стали называть избавителем Руси от печенегов. Правда, в XI в. их место заняли половцы.

Армия Ярослава, разгромившая печенегов в 1036 г., объединяла варяжские дружины, которые находились в центре боя, киевское ополчение, занимавшее правый фланг, и новгородское войско, занимавшее левый фланг. Казалось бы, присвоение дани с новгородцев, которую он обязан был отдать своему отцу князю Владимиру, неоднократные недоразумения с оплатой наёмникам должны характеризовать Ярослава как «сребролюбца», что являлось грехом для христианина, так же как и смертоносная борьба за власть с родными братьями. Но характер Ярослава, его поступки воспринимались тогда как нормальное явление. Князь должен быть сильным, смелым, он должен был твёрдо держать власть в своих руках. Это классический образ успешного политика того времени.

Ярослава назовут Мудрым. Он войдёт в историю как действительно мудрый государственный деятель. Он обезопасил южные и западные границы Руси, установил династические связи со многими странами Европы. При нём будет составлена Русская Правда — первый свод древнерусских законов, юридически оформивший создание Древнерусского государства. Над ним потрудились и его потомки — Ярославичи. Законом будет ограничено право кровной мести, защищено право частной собственности. В новом русском законодательстве смертная казнь как наказание даже не упоминалась. Вместо неё виновный должен был заплатить штраф под названием «вира». Причём за посягательство на жизнь и здоровье феодала устанавливалась высокая мера материального наказания. Она была разной, дифференцировалась в зависимости от социального положения потерпевшего, что естественно для средневекового общества. Серьёзное наказание устанавливалось и аа оскорбление действием, а в некоторых случаях — и словом.

Ярослав Мудрый частично изменил церковный устав Владимира Крестителя и дополнил некоторыми подробностями: например, о незаконных браках и разводах, о незаконном рождении детей (уж это точно коснулось его личной жизни). Одной из отличительных черт устава Ярослава являлось конкретное определение степени преступления и меры наказания. Причём, в отличие от Западной Европы, где уголовные деда были предоставлены церковным судам, на Руси они были в ведении князя.

Но летописец, характеризуя Ярослава, хотел подчеркнуть и одну из главных, по его мнению, заслуг этого князя: «Как бывает, что один землю распашет, другой засеет, третьи собирают и едят пищу неоскудевающую, так и здесь. Отец ведь Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же (Ярослав. — О. Ф.) засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение получая книжное».

По утверждению летописца, именно в годы правления Ярослава особенно интенсивно переводится иностранная литература, развивается книгописа-ние. При нём возникают первые русские монастыри, в том числе и Киево-Печерский. Этот монастырь сыграл огромную роль в становлении духовной культуры страны, летописания, русской книжности. А начинал Ярослав свою политическую деятельность посадником Новгорода, и ведь были у него даже намерения в 1019 г., когда он взял Киев, перенести столицу в Новгород, ближе к Скандинавии, где он нанимал варяжские дружины, но этого всё же не случилось.

До 1051 г. митрополиты на Руси были греческого происхождения. Ярослав ставит первого митрополита из русских — Илариона, который станет автором знаменитейшего на Руси церковно-политического трактата под названием «Слово о Законе и Благодати». Историки считают, что это произведение возникло в период между 1037 и 1050 гг. С помощью богословской аргументации автор создал свою концепцию развития истории человечества. Иларион, подчёркивая всемирный характер христианства, отражённого в «Благодати» Нового Завета, противопоставляет его Ветхому Завету. Он выступает против теории богоизбранничества какого-то одного народа, видя в ней национальную ограниченность, которая противоречит христианской идеологии. Иларион утверждал, что всемирная история есть прежде всего история распространения христианства. Заканчивал свой трактат Иларион «Молитвою» во имя Руси. Создавая своё «Слово», несомненно Иларион был идеологическим единомышленником Ярослава. Не случайно он и оказался рядом с этим великим князем.

Ярослав был образованным человеком, «книжником». Таких же людей он и собирал вокруг себя. Помимо соотечественников, немало было около него и иностранцев, которые могли познакомить русичей со своей культурой, рассказать о западных и восточных землях. Были при дворе Ярослава и родственники европейских монархов, лишённые тронов, но надеющиеся добиться их. Один из них, норвежский принц, станет женихом его дочери Елизаветы.

Значительно изменился при Ярославе стольный град Киев. Летописцы называли его украшением Востока. Именно при Ярославе был построен собор Святой Софии, воздвигнутый на месте, где русские навсегда разгромили печенегов. Но знаменит он был не только этим. Собор был так прекрасен, что, по словам современников, красотою и богатством соперничал с храмами Константинополя. Великолепные Золотые ворота каменной стены вокруг Киева также были построены при Ярославе.

Считается, что именно после смерти Ярослава Мудрого начинается период раздробленности Руси. Но уже в конце пятидесятилетнего правления Владимира стали заметны проявления междоусобных войн в Киевской Руси. Его сын Ярослав Мудрый много сделал для единения русских земель. Период княжения Ярослава отмечен в истории как время стабилизации, утверждения международного авторитета Руси. Даже жизнь его семьи стала частью истории не только Русского государства. Сам он был женат на дочери шведского короля. Одна из его дочерей, Анастасия, стала супругой венгерского короля Андрея I (Андраша I). Другая — Анна — вышла замуж за Генриха I Калетинга, короля Франции. После его смерти на всех официальных французских документах ставилась подпись Анны, хотя опекуном её малолетнего сына, короля Франции, был Болдуин Фландрский. Он и являлся в тот период фактическим правителем государства. Наверное, нелегко жилось Анне во Франции, несмотря на явное проявление уважения к ней со стороны и Церкви, и высокопоставленных лиц её второй родины. Она значительно отличалась своим высоким уровнем образования от окружавшей королевский трон придворной знати. Да и воспитание, а значит, и мировоззрение у неё было иное. Когда её уже взрослый сын Филипп развёлся со своей законной супругой и стал жить с женой графа Анжуйского Бертрадой, Анна не захотела больше находиться вблизи королевского двора. Она навсегда уединилась в замке недалеко от Парижа. Французы в память о королеве Анне до сих пор хранят Евангелие, принадлежавшее ей, как одну из драгоценных исторических реликвий.

Весьма романтичной была история замужества Елизаветы Ярославны. В неё влюбился норвежский принц Гарольд, который находился в сложных отношениях со своей роднёй и нашёл временное пристанище при дворе Ярослава Мудрого. Но, как истинный рыцарь, Гарольд решил завоевать любовь Елизаветы подвигами и песнями, сложенными во имя своей избранницы. Он побывал в Византии, на Сицилии, в Иерусалиме и лишь после этого попросил Ярослава отдать ему Елизавету в жёны. И вот теперь она выходила замуж за богатого и знаменитого человека, который посвятил ей прекрасные любовные песни и который позже завоюет норвежский трон.

Ярослав имел четырёх сыновей. Владимир Яро-славич умер ещё при жизни отца. Изяслав Яросла-вич был женат на дочери польского короля Казимира, а Святослав Ярославич — на дочери графа Шта-деского Леопольда. Всеволод Ярославич взял в жены дочь византийского императора Константина Мономаха.

Умирал Ярослав Мудрый, будучи главой сильного процветающего государства. Но он как бы закрепил начавшееся разделение Руси на пять частей: Киевское княжество, Черниговское княжество, Переяславское княжество, Смоленское княжество, Владимиро-Волынское княжество. Ещё два русских государственных образования остаются совершенно обособленными от великого князя, как это уже явно складывалось к тому времени, — и по причине их географического положения на карте Европы, и в связи с особенностями политического правления: Новгородское княжество (в 1054-1126 гг.) и Полоцкое княжество со скандинавской династией во главе.

Перед смертью, ещё в сознании, Ярослав обратился к сыновьям: «Имейте любовь между собой, Бог будет у вас... Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли её трудом своим великим».

Изяслав, как старший сын Ярослава, был оставлен княжить в Киеве. Остальным братьям достались Смоленск, Чернигов, Переяславец. Но у них была близкая родня в Полоцкой земле. Когда-то Владимир отправил туда свою жену Рогнеду с сыном Изяславом. Правнук Владимира и Рогнеды князь Все-слав Брячиславич Полоцкий (Чародей) довольно часто направлял свою дружину на Псков и Новгород, считая их конкурентами в торговле, и претендовал на киевский стол, который должен был принадлежать ему по праву старшинства рода полоцких князей. О нём ходила легенда, что он мог, превратившись в зверя, находиться одновременно в разных городах. Поэтому Всеслав и получил прозвище Чародей. Можно было бы не упоминать об этом сегодня, но тогда подобные легенды трансформировались в реальность повседневной политики. Полоцкая родня словно мстила за давние страдания Рогнеды — ив связи с убийством её отца Владимиром, и, затем, с насильственным замужеством. А позже она ещё испытала унижение развода. Но безуспешна была борьба Всеслава с Ярославичами.

А право старшего наследовать киевский стол очень скоро было нарушено или, вернее, запутано. Начались споры между родственниками... Были и явно обиженные наследники. Так, внук Ярослава от старшего его сына — князь Ростислав, отец которого умер ещё при жизни Ярослава, считая себя обделённым родственником, вынужден был совершать набеги на соседей и облагать их данью. Он, довольно отважный и упорный в борьбе, изгнал из Тмутаракани законного владельца её, но погиб от яда, которым его отравили греки, испугавшиеся усиления такого соседа.

Первое время сыновей Ярослава объединяла одна идея: разбить войско Всеслава Чародея. Между ними произошла битва на Немиге-реке. Всеслав потерпел поражение, а Минск и Полоцкая земля, принадлежавшие потомкам Рогнеды, были разграблены. Всеслав собрал новое войско. Ярославичи решили обмануть Всеслава, предложив ему переговоры. Они совершили крестоцелование, обещая «не сотворить» ему зла, но, не сдержав своей клятвы, схватили Всеслава и бросили в темницу. Появились слухи о том, что Днепр потечёт вспять; были страшные предзнаменования: солнце якобы встало как «объеденное», всходила вечерняя звезда с красными лучами и т. д.

В это время появились у границ Киева половцы. Войска князя Изяслава были разбиты. Теперь уже Киев был подвергнут разграблению. Изяслав проявил медлительность в сборе военных сил против половцев. Киевляне этого не простили и вынудили его оставить Киев. Они решили, что он не способен отразить врага, и освободили Всеслава из темницы. Вскоре Всеслав оказался на киевском столе, а Изяслав бежал в Польшу. Его жена была дочерью племянника польского короля Казимира I, а тётка (сестра Ярослава Мудрого) — женой Казимира I.

Только с помощью польских сил Изяслав вернулся в Киев, но его изгнали родные братья, так как половцы при нём постоянно грабили население Киева. Его даже подозревали в сговоре с половцами. Изяслав опять бежал в Польшу, прихватив с собой казну. Он хотел нанять новое войско. Польский король обещал ему помощь, но обманул своего родственника; он взял казну, а войско не дал. Изяславу предстояло странствовать по Европе, просить помощи у германского императора, у папы Григория VII, но нигде он её не нашел.

А на киевском столе оказался Святослав, обладавший более жёстким характером. Поэтому Изяслав не решился вернуться при его жизни. После смерти Святослава в 1076 г. (он умер после хирургической операции) Изяслав вернулся в Русскую землю. Его брат Всеволод уступил ему Киев, а сам остался в Чернигове. Но княжил Изяслав в Киеве опять недолго. Через два года он погиб во время междоусобной войны с племянником Олегом Святославичем.

Олег Святославич {?—1115) — типичный участник междоусобных войн того времени. Он трижды приводил на Русь половцев, используя их в борьбе против своих родственников, своих соотечественников. В борьбе за власть от его руки погибли не только родной дядя Изяслав, но и его сын, т. е. племянник Олега Владимир, который пытался, в свою очередь, захватить владения Олега.

А киевским князем в конце концов станет Всеволод Ярославич (1078-1093) — будущий отец Владимира Мономаха. При восшествии на стол в 1078 г. великий князь русский Всеволод проводит важные мероприятия по централизации управления Киевской Русью. Он сажает на стол своих родственников в Чернигов, который тогда был вторым по значению после Киева, и во Владимир — третий по значению город. Всеволод Ярославич присоединяет Туровское княжество и лишает его всякой самостоятельности, т. к. оно, пограничное с Польшей, связано с нею и династически. Он сажает своего посадника и в дальнюю Тмутаракань. Так что в короткий срок объединяются все русские земли.

При Всеволоде Ярославиче, образованном человеке, знавшем пять языков и женатом на византийской царевне, усиливается византийское влияние на внешнюю политику Руси. Его проводниками являлись не только греческие митрополиты, но и жена Всеволода и его старшая дочь Анна, которая ещё в юности стала монахиней и посвятила себя делу церковного просвещения, основав женский монастырь и церковную школу для женщин в Киеве.

При этом она, как утверждают некоторые историки (например, В. В. Похлёбкин), фактически выполняла обязанности связного с византийским двором. Анна часто бывала в Константинополе, и через неё осуществлялось византийское церковное влияние на русскую внешнюю политику. Этим уже стал тяготиться сам Всеволод. И, чтобы ослабить давление византийской церкви, которая выступала за ограничение связей Руси с Западной Европой, Всеволод в 1087 г. выдаёт свою младшую дочь Ев-праксию (Адельгейду) за императора Священной Римской империи германской нации Генриха IV (108-4-1105).

В это время киевским митрополитом был грек Иоанн II, который считал возможным вмешиваться в династические отношения княжеских родов, осуждать и даже запрещать выдачу замуж русских княжон за «латинских» правителей. Мало того, при нём пересматривается и история крещения Руси, оценка роли Владимира I Крестителя за то, что он, «князь-язычник», допускал широкие связи с Западом. Доказывалось, что влияние Византийской церкви привело Русь к православию чуть ли не против воли Владимира.

После смерти митрополита Иоанна II Анна из Константинополя (Царьграда) привозит нового митрополита, тоже грека — Иоанна III, но он показался на Руси настолько «неучёным», да ещё и выглядел «скопцом», что ни внешние, ни интеллектуальные его качества не способствовали утверждению его авторитета на Руси. Через год он умер, и постепенно активность влияния византийской церкви ослабела. В тот же период проявились выступления антихристианских языческих сил среди угро-финского населения, которое преобладало на территории Северо-Восточной Руси. Историки называют это даже первым обострением национальных этнических отношений на религиозной почве. И вызвано оно было, возможно, и чрезмерными усилиями иерархов церкви в борьбе за «чистоту» веры во внешней политике.

Тогда же обострились внешнеполитические отношения с половцами. Началась очередная война с ними. Всеволод, готовясь к перемирию с половцами, умер в 1093 г.

В истории русской культуры были явления столь яркие, значение которых не устаревает и сегодня. Таковым стало литературное наследие митрополита Киевского Илариона. К сожалению, мы знаем мало подробностей его биографии. Не сохранилось его изображения. Как уже отмечалось, он был не только современником князя Ярослава Мудрого, но и его единомышленником, верным помощником. Благодаря этому среди многочисленных сообщений о князе Ярославе сохранились и некоторые сведения об Иларионе. Именно Ярослав вместе с советом епископов поставил Илариона митрополитом русской церкви.

Иларион — первый Киевский митрополит русского происхождения. Обычно это были греки; да и вообще — претендента на такой высокий пост назначал патриарх Константинопольский. Решение Ярослава было принято без санкции Константинополя. Авторитет Киевской Руси при князе Ярославе был столь высок, что византийцы — великие дипломаты — не стали ему противоречить и согласились с Киевом. Возможно, тогда впервые возникает мысль: русская церковь может стать независимой от Византии. При этом не нарушался канон Церкви, не отрицалось уважение к патриарху Цареградскому.

Каким же он был, митрополит Иларион? В летописи указывается, что Иларион был «муж благ и книжен и постник». Князь Ярослав был знаком с будущим митрополитом ещё тогда, когда тот был священником в селе Берестове под Киевом. Там же находился княжеский летний дворец.

Иларион нередко удалялся на соседнюю от Берестова гору и в вырытой им небольшой пещере в уединении предавался молитве и богомыслию. Ярослав не понаслышке знал о высокой образованности этого священника, о его добродетели. Можно предполагать, что общение с равным по интеллекту приносило мудрому князю не только чувство радости, но становилось настоятельной необходимостью.

Митрополит Иларион был соавтором Ярослава в создании церковного Устава, определявшего нормы поведения в быту, порядок жизни Церкви. Иларион активно участвовал в летописании, да, очевидно, и в переписке и переводе греческих книг, организации библиотек, создании школ и т. д., чем активно занимался и сам Ярослав. Но главное творение Илариона как писателя и мыслителя, дошедшее до нас, — «Слово о Законе и Благодати». И не только потому, что автор его проявил себя как высочайший мастер торжественного красноречия. «Слово» станет главным идеологическим произведением молодого христианского государства. Предполагается, что оно было произнесено в честь завершения постройки оборонительных сооружений Киева 26 марта 1049 г. Прошло чуть более полувека после Крещения Руси. Были, очевидно, ещё живы люди, которые приняли крещение при самом князе Владимире. И хотя большая часть населения Руси была ещё языческой, уже появился в этом государстве человек, который смог творчески подойти к теоретическому осмыслению сложнейших вопросов христианской философии, мировой и отечественной истории.

Причём делал он это, свободно владея специфической лексикой, в образно-поэтической форме, ярко и эмоционально. Наш современник Олег Платонов удачно сравнил «Слово» Илариона с первым словом детской чистой и горячей молитвы.

«Слово» построено по всем правилам ораторского искусства и церковного канона того времени. Первая его часть содержит теоретические рассуждения, которые затем в двух последующих частях станут основой для доказательства определённой идеи. В христианской историографии тогда принято было давать обширные экскурсы в ветхозаветную и новозаветную эпохи. Иларион отказался от стереотипов повествования своих предшественников. Он сократил вводную часть, но в этом не было и намёка на кощунственную еретическую вседозволенность. Он просто дал возможность слушателю (а затем и читателю) сконцентрировать внимание на главной идее своего произведения. Это была смелость живого, пульсирующего творчества, которое позволило автору стать одним из основателей русской философии. Так, Иларион отмечал, что «Законе (Ветхий Завет) был дан людям через пророка Моисея для того, чтобы они «не погибли в язычестве». Но «Закон» был известен только древним евреям. Л «Благодать» (Новый Завет) стал в новую историческую эпоху достоянием всего человечества. Именно в этом главное преимущество «Благодати». Иларион подчёркивал, что «Закон» разобщает народы, так как выделяет среди них один народ. «Благодать» дана всем народам. Она даёт оправдание земному существованию человека и становится основой его спасения.

Таким образом, Новый Завет становится основой в духовном просвещении и осмыслении факта равенства всех народов перед Богом. Заостряя внимание на мысли о равенстве Руси с другими христианскими государствами, в том числе и с Византией,

Иларион как бы указывает на формальность роли Константинополя в событии Крещения Руси. То, что «Благодать» дошла до Руси, — закономерный акт Божественного провидения.

В «Слове» звучит отрицательное отношение как к национальной замкнутости иудеев, так и к стремлению греков подчеркнуть свое превосходство над другими народами. Иларион констатирует, что все народы проходят два этапа развития: эпоху «идольского мрака», то есть язычества, и эпоху «благодати». Но это не значит, что молодые народы, выходящие из «идольского мрака», являются лишь варварами, не имеющими своей истории. Иларион говорит о высоком предназначении своих соотечественников для совершения великих дел. Причём в этом тезисе нет притязаний на их первенство среди других народов, но явно утверждается мысль: Русь имеет свою историю, богатую событиями, которая является частью мировой истории.

Но самое удивительное то, что Иларион, не просто убеждённый христианин, а идеолог христианства, чудесным образом соединяет высокую апологию православия с национальной гордостью за языческое прошлое своей Родины. Не топтал, не оскорблял память предков за их веру языческую митрополит Иларион. У него хватило мудрости не бросать упрек из своего времени, другой реальности и отдать ей должное за труды и подвиги по созданию Русского государства. Хотя и сегодня в некоторых церковных изданиях не жалуют язычника князя Святослава, помня его непослушание матери, княгине Ольге, первой из русского княжеского рода принявшей христианство. Не смогла уговорить его Ольга принять обряд крещения. Не в силах был её сын предать веру своих предков. А ведь Святослав, согласно некоторым древним источникам, окончательно избавил Русь от хазарской зависимости. И в этом, очевидно, видел Иларион одну из главных заслуг древнерусского полководца.

Высоко оценивая деятельность великих князей Владимира и Ярослава, Иларион отмечает, что они достойны своих предков, стоявших у истоков рождения Руси. Князь Владимир, по собственной воле обратив Русь в христианскую веру, совершил просветительскую миссию вселенского характера, — подчёркивает Иларион, — так же, как и император Константин, утвердивший христианство в Западной Европе. И сегодня в Русской православной церкви «Слово» Илариона читается в день памяти святого равноапостольного князя Владимира.

Прославляя Ярослава Мудрого, просветителя и строителя, Иларион отмечает, что возведённый им Софийский собор — символ равенства Руси и Византии. И, что самое удивительное, Иларион намного раньше, чем Н. Я. Данилевский (XIX в.), Дж. Тойнби (XX в.) заговорил о существовании различных цивилизаций. Вот только термина тогда такого не существовало. Иларион отстаивал право Руси на свою самобытность. Кроме того, он, возможно, одним из первых в XI в. ввёл словосочетание «русский народ». До этого употреблялось выражение «Русская земля».

После 1054 г. (год смерти князя Ярослава) имя митрополита Илариона больше не упоминается в летописях, даже среди имён присутствовавших на похоронах Ярослава. Возможно, Иларион был смещён с поста митрополита. Он удалился в Киево-Печер-ский монастырь.

В древних рукописях митрополита Илариона называют святым. В Киевском каталоге русских архиереев сказано о нём, что он «положен в Печерском монастыре и крайней ради его добродетели был свят и чудотворец предивен».

«Слово» Илариона заканчивается молитвой, обращенной к Богу: «...простри милость Твою на людей Твоих... владыками нашими пригрози соседям, бояр умудри, города умножь, Церковь Твою укрепи, достояние Своё убереги, мужчин, женщин и младенцев спаси».

О жизни и мировоззрении Владимира Мономаха (1053-1125) историкам известно больше, чем о каких-либо других князьях его времени. Мономахом его звали в честь деда по материнской линии. Он был сыном «царицы грекини» и Всеволода Ярославича, т. е. внуком Ярослава Мудрого (по мужской линии) и внуком византийского императора Константина IX.

Владимир II Всеволодович воспитывался в семье, глава которой, как упоминал сам Владимир, знал пять иностранных языков. Сын также получил отличное образование и, кроме того, был явно одарённым человеком. Немаловажно было и то, что, имея мать-«грекиню», он в совершенстве овладел греческим языком. А это была дорога к познанию, к глубокому постижению духовных православных ценностей.

Ещё в отрочестве Владимир был посажен княжить в Ростове, потом он княжил в Смоленске, Чернигове, в Переяславле-Русском. Он был одним из авторитетнейших политиков того времени, организатором и участником походов против половцев, противником братоубийственных распрей.

Существует предположение, что Ярослав Мудрый, сам немало сделавший для единения русских земель, сознательно разделил их между тремя старшими сыновьями так, чтобы они зависели друг от друга и не могли править самостоятельно. Он предполагал, что у них будет возможность всем вместе контролировать территорию Руси. И Ярославичи действительно вначале стремились осуществить совместное правление государством. Они попытались поставить правовую преграду междоусобным войнам. При них была создана новая редакция Русской Правды. Её будут называть «Правда Ярославичей». Именно в ней право кровной мести отменялось, но историки-правоведы считают, что одна из главных идей новой редакции древнерусского свода законов — охрана крупного землевладения и регулирование взаимоотношений внутри вотчины.

Попыткой остановить усобицы считают договор на съезде князей 1097 г. в городе Любече, организованном по инициативе Владимира Мономаха. Главная задача съезда: прекратить усобицы, договориться раз и навсегда, кому что принадлежит. На съезде упоминались ужасные факты княжеских войн и высказывались сожаления по этому поводу, тем более что усобицами пользовались враги Руси. В результате на съезде в Любече было юридически закреплено разделение Русской земли на отдельные княжества, то есть было решено установить новый принцип организации власти на Руси: посчитали, что это способствовало бы миру.

В том же году, когда состоялся съезд в Любече, совершилось страшное злодеяние, которое ужаснуло русских князей. Этому событию посвящена даже целая повесть, вошедшая в древнерусскую летопись. По решению съезда князей князь Василько Ростиславич получил во владение Теребовль. Киевский князь Святополк Изяславич пригласил его к себе в гости. Там Василька взяли под стражу и ослепили — по совету князя волынского Давыда Игоревича. Владимир Мономах возглавил войско против Давыда и Святополка, но в результате были казнены те бояре, которые оклеветали Василька перед родственниками и озлобили их против него, что и привело к ослеплению этого князя.

На съездах князей Владимир Мономах убеждал князей объединиться на борьбу против главного врага Руси — половцев. В 1100 г. ему с помощью военной силы удаётся навести порядок. В результате победоносной войны с кочевниками он обезопасил южную степную границу, самую беззащитную от набегов половцев, установил мирную жизнь в стране, которая продлилась почти тридцать лет.

В 1113 г. умирает киевский князь Святополк Изяславич, который запятнал себя страшным злодеянием над Васильком Ростиславичем. Это событие не было забыто киевлянами. Святополка не любили, а главное, не уважали его при жизни, в том числе и за покровительство ростовщикам. А его спекуляции солью и хлебом воспринимали с презрением: не княжеское это дело. Когда он умер, в Киеве начались волнения горожан. Были разгромлены дома ростовщиков и даже близкого Святополку тысяцкого{38} Путяты. Киевские бояре обратились к Владимиру Мономаху с просьбой занять великокняжеский стол, и он навёл порядок в мятежном Киеве. Ему было тогда шестьдесят лет.

Ещё не занимая место великого князя, Владимир имел славу миротворца. Летопись называет его «братолюбцем, нищелюбцем и добрым страдальцем за Русскую землю». В нём действительно сочетались доброта и государственная мудрость. Он снизил максимальный ростовщический процент для долговременных ссуд (с 33 до 20%), запретил превращать свободных людей в холопов за долги. Он построил церкви, мост через Днепр в Киеве, при нём появились новые города.

Важной военно-политической акцией Владимира Мономаха стало строительство нового города — Владимира. Летопись по этому поводу сообщает: «Владимир Мономах построил город Владимир и создал в нём каменную церковь Святого Спаса{39}». Предполагается, что этот храм был небольшим — четырёхстолпным. Да ведь и город тогда только начинал своё существование.

Владимир Мономах, будучи продолжателем политики Владимира-крестителя, помнил и о его восприятии смертной казни (в качестве наказания) как греха перед Богом. В «Поучении Владимира Мономаха» говорится о том, что каждый человек имеет право на тот срок жизни, который дал ему Бог.

Владимир был способен не только с помощью оружия одолеть врага. Он, например, женил своих сыновей на дочках половецкого хана и стремился таким образом закрепить мирные отношения с опасным врагом. Он был известен не только в восточных странах, но и в Европе. Сам Владимир был женат на Гиде — дочери последнего англосаксонского короля Гарольда. А через детей своих он породнился не только с половецким ханом, но и с королями — шведским, норвежским, а также с византийским императором.

Сохранилась легенда, что, когда князь Владимир Мономах отправился в поход на Византию, император выслал ему навстречу регалии императорской власти. Послы поднесли ему деревянный крест, сделанный из частицы креста, на котором был распят Христос, вручили чашу из сердолика, принадлежавшую когда-то императору Августу Цезарю, и золотые бармы{40}древнейших египетских царей, украшенные драгоценными камнями. Владимиру были переданы также священная цепь аравийского золота и царский венец, который будут называть шапкой Мономаха. Даже если это только легенда, она возникла из желания более поздних поколений указать на тот факт, что Русь-Россия была преемницей Царь-града (так называли на Руси ещё долго Константинополь) и Древнего Рима. Этой шапкой Мономаха, золотой цепью и бармами венчались на царство все последующие князья и монархи до Петра I. Правда, дотошные современные специалисты определили некоторые детали этого венца как изделия XVI в. При Петре I шапка Мономаха была заменена короной, а золотые цепи и бармы — императорской мантией и цепью ордена Святого Андрея Первозванного.

Не только летописные сведения дают возможность узнать о Владимире многое. Сохранилось, например, написанное им автобиографическое произведение, известное сейчас как «Поучение своим детям Владимира Мономаха». Оно отражало те христианские идеалы, на основании которых должна была жить великокняжеская семья: «Бога ради, не ленитесь, молю вас, не забывайте трех дел тех, не тяжкие ведь они; ни затворничеством, ни монашеством, ни голоданием, которые иные добродетельные претерпевают, но малым делом можно получить милость Божию...

В дому своём не ленитесь, но за всем сами наблюдайте... чтобы не посмеялись приходящие к вам, ни над домом вашим, ни над обедами вашими. На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью... около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружие не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености... Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. Куда бы вы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам причинять вред ни своим, ни чужим, ни сёлам, ни посевам, чтобы не стали проклинать вас. Куда же пойдёте и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам не пришёл, простолюдин ли, или знатный, или посол; если не можете почтить его подарком, — то пищей и питьём...

Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь — как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему плохому мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели... На заутрене, воздавши Богу хвалу, потом на восходе солнца и, увидев солнце, надо с радостью прославить Бога и сказать: "Прости очи мои, Христе Боже, давшие мне свет Твой прекрасный". И ещё: "Господи, прибавь мне год к году, чтобы впредь, в остальных грехах своих покаявшись, исправил жизнь свою..."»

«Поучение...» Владимира Мономаха изучается как выдающийся литературный памятник, а также используется исследователями в качестве исторического источника, помогающего понять особенности русской средневековой цивилизации, получить представление о нравственных ценностях народа.

У Владимира II Всеволодовича Мономаха были сыновья Мстислав I, Ярополк II, Вячеслав, Юрий Долгорукий и дочь Евфимия, которая вышла замуж в 1112 г. за короля Венгрии Стефана II.

В 1125 г., после смерти Владимира Мономаха, князья, собравшиеся на его похороны, устроили Совет князей, на котором обсуждалась проблема распрей и даже войны между князьями за право обладать киевским столом. Род Рюриковичей разросся, а княжеские войны несли разорение населению и ослабление государства. Необходимо было учесть пожелания дружины великого князя, а также киевских, новгородских, черниговских князей, тысяцких, посадников, горожан, купцов, а именно: избирать в дальнейшем великих князей только из рода Мономаховичей — прямых потомков Владимира II Всеволодовича Мономаха. Менялся и титул великого князя. Теперь он «Великий князь Киевский», а не как со времён Владимира Крестителя — «Великий князь Руси».

Княжения Владимира Мономаха, а также его старшего сына [(от дочери англосаксонского короля Гарольда II Гиды (Эдгиды), жены Владимира)] Мстислава I Великого (1125-1132) были временем восстановления, хоть ненадолго, единства Древнерусского государства. Православное имя Мстислава — Гавриил. В скандинавских сагах он Харальд. Сын был достойным преемником отца. Родился князь в 1076 г., ас 1095 г., т. е. с 19 лет, он уже правитель Новгорода и приобрёл заметную популярность, уважение и даже любовь строптивых новгородцев. Когда он в 1102 г. собрался уходить из Новгорода, вече не желало его отпускать.

Вся деятельность Мстислава как политика до начала великого княжения осуществлялась на Севере. Ещё со времени правления его отца — Владимира Мономаха установилась связь Руси с Чудью (так называлась южная часть современной Эстонии) и с Камской Булгарией на даннической основе. Это продолжалось и при Мстиславе. В 1112 г. Мстислав расширил границы Новгорода за счёт чудских земель.

С 1125 г., следуя политике усиления и объединения русских земель, Мстислав, уже как великий князь Киевский, занялся усмирением вновь появлявшихся на границах страны половцев, от грабительских набегов которых страдало русское население. Но одновременно он наказывал и тех князей, которые прибегали к помощи половцев при решении межкняжеских споров, в том числе и близкого своего родственника князя Всеволода. Он поклялся лишить его права на правление в Чернигове, и лишь Церковь убедила Мстислава не выполнять его реальную, вполне осуществимую угрозу.

Одновременно Мстислав, следуя объединительной политике, решил покончить с главным идеологическим и политическим противником этого процесса — Полоцким княжеством. Он выселяет, т. е. депортирует всех старших его князей, а также трёх их сыновей, двух внуков с жёнами и детьми на территорию Византии. «На семя» не остаётся в пределах Руси ни одного мужчины этого княжеского клана. Как тут не вспомнить судьбу Рогнеды, ставшей женой Владимира Святославича под именем Горислава.

Изгнав местных князей в Грецию, он отдал Полоцкое княжество своему сыну Изяславу. Но уже после смерти Мстислава произошли раздоры между Мономаховичами. Этим воспользовались полоцкие князья и снова заняли территорию своего княжества. Не дремали и сыновья Олега Святославича. Всеволод Ольгович, который владел до этого Черниговом, сделался великим киевским князем. Когда он заболел и понял, что умирает, он взял клятву с киевлян, что после него великим князем станет его брат Игорь. Но киевляне были преданы дому Мономаха. Бояре пригласили на стол Изяслава Мстиславича (1096-1154), а Игоря, которого после смерти брата Всеволода Ольговича во главе Киева они терпели лишь тринадцать дней, просто убили.

Призвание на стол Изяслава Мстиславича нарушило права его родных дядей — Вячеслава и Юрия; последнего потом назовут Долгоруким (1090-1157).

Юрий ещё ребёнком был отправлен вместе с братом Мстиславом в Ростов. В двадцать семь лет он уже княжил там единолично. Он захватил, правда, со второй попытки, Переяславль-Русский. Князь Юрий получил прозвище Долгорукий, потому что постоянно участвовал в межкняжеских спорах и даже войнах, пытаясь отнять у кого-то земли, доказывая, что они должны принадлежать ему — возможно, и не без основания: ведь по законам того времени власть великого князя передавалась не старшему сыну, а старшему в роде.

Юрий упорно боролся за Киев. Два раза изгонялся Изяслав из Киева Юрием, но вскоре он туда снова возвращался. Изяслав уступил Киев другому своему дяде, Вячеславу, потому что под его именем смог править Киевом до конца своих дней.

Юрий Долгорукий не оставлял мечты оказаться на киевском столе. Эта мечта осуществится. В 1155 г. он станет великим князем, но через два года умрёт после пира у боярина Петрилы. Украинские исследователи доказали, что князь был отравлен. Киевляне не любили Юрия. После его смерти была разграблена его княжеская усадьба.

Юрий был женат дважды. Первый раз — ещё при жизни отца — на половецкой княжне, дочери хана Аепы, от которой родился сын Андрей (Боголюбский). После смерти первой жены он женился на дочери византийского императора Иоанна Комнина. От гречанки он имел трёх сыновей — Василия, Михаила, Всеволода (дед Александра Невского).

Юрий даст начало роду владимирских и московских князей. Его часто называют основателем Москвы, но это не точно. Известно лишь, что он пригласил в Москву черниговского князя Святослава Ольговича в 1147 г. и устроил там «пир велик». Это было первое дошедшее до нас упоминание о Москве в древних документах. Москва тогда была лишь небольшой усадьбой. Но при Юрии были основаны некоторые русские города, например Юрьев, Звенигород.

Бурный рост городов в 40-50 гг. XII в. сопровождался монументальным строительством. Причём к середине XII в. на северо-востоке Руси начала складываться особая архитектурная школа, и это было связано с деятельностью Юрия Долгорукого. Летопись под 1152 г. сообщает о построенных им храмах. Это церкви Георгия во Владимире, Георгия в Юрьеве-Польском, Спаса в Суздале, Спасский собор в Переяславле-Залесском и т. д. А в построенном ещё при Владимире Мономахе городе Владимире сразу же была возведена церковь Святого Спаса.

Хотя со второй четверти XII в. на киевском великокняжеском столе и утверждается новая династия Владимировичей-Мономаховичей, но дозирование сроков власти (1 год, 2 года), необходимость считаться с мнением всего клана Мономаховичей, даже иногда делить управление с кем-то ещё (например, диумвират: Святослав III Всеволодович и Ярослав II Изяславич), приводит к резкому ослаблению власти великого князя. Падает её авторитет, и становится невозможно уже решать глобальные проблемы, даже такие, например, как внешняя политика.

Далекой окраиной Древнерусского государства была Ростово-Суздальская земля. До X в. здесь жили угро-финские племена, потом с северо-запада сюда приходят ильменские славяне, а с запада — кривичи, вятичи. Кстати, вятичи лишь при Владимире Мономахе подчинялись власти Древнерусского государства, а до этого оказывали ей отчаянное сопротивление.

Северо-Восточная Русь была одним из важнейших районов, где происходил процесс формирования древнерусской государственности, древнерусской народности. С первых страниц русской летописи можно встретить упоминания о городах северо-востока: «В лето 6370 (862). <...> И принял власть Рюрик, и раздан мужем своим грады»: Полоцк, Ростов, Белоозеро.

В X в. Ростов являлся центром Ростово-Суздаль-ского княжества. Позже город именуется Ростовом Великим. Построен он был в живописном месте на берегу озера Неро. В течение многих веков вплоть до наших дней Ростов Великий — украшение Русской земли. В состав Ростово-Суздальской земли входила территория от Белоозера до Владимира. Ей доведётся сыграть важную роль в политической истории Руси.

В Х-ХП вв. появятся также города Галич, Старо-дуб, Переяславль-Рязанский, Юрьев-Польский, Пе-реяславль-Залесский, Тверь, Кострома, Городец. Из названий некоторых городов видно, что их имена заимствованы из южных русских земель.

Если большинство городов Древней Руси — Киев, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород Великий, Псков, Полоцк, Витебск — находилось на территории главного торгового водного пути (Днепр — Волхов), то Ростов выдвинулся далеко к востоку, к району верхней Волги. Большая часть городов Северо-Восточной Руси до поры до времени не имела такого экономического развития и политического влияния, как города Киевской и Новгородской Руси.

Территория Ростово-Суздальской земли окружена была непроходимыми лесами. Они являлись естественной защитой от врагов, поэтому сюда довольно активно пошёл поток славян из Приднепровья, когда оно стало подвергаться нашествию половцев. Сюда трудно было пробраться и западным соседям из Польши и Венгрии, которые, с одной стороны, угрожали западнорусскому населению, но с другой — тоже приходили при разных обстоятельствах на эту землю спасаться.

На активную христианизацию местных жителей влияло перемещение в Залесскую землю славянского населения. В различных летописях можно найти сообщение о том, что ещё в конце X в. (991) в Ростове была учреждена епископия. Сохранилось даже имя первого епископа — Фёдора Гречина. Он упоминается в Тверской, Воскресенской, Никоновской летописях, а также в Степной книге как строитель первой соборной церкви в Ростове{41}. Этот собор, к сожалению, сгорит в 1161 г. Та же участь постигнет многие деревянные храмы Древней Руси, об архитектурном облике которых мы можем только догадываться.

Из Киево-Печерского патерика узнаём о первой монументальной постройке Северо-Восточной Руси — соборе в Суздале. Он был создан стараниями киевского князя Владимира Мономаха и митрополита Ефрема на рубеже XI и XII вв. А в Лаврентьевской летописи говорится о замене этого собора новым.

Так что Залесский край стал со временем привлекателен для завоевателей и переселенцев своими огромными площадями малозаселённой, хотя и не очень плодородной по сравнению с Приднепровьем земли. И всё же значительная часть населения занималась тяжким для этих мест трудом — сельским хозяйством, а также охотой, рыбной ловлей, бортничеством. Леса были полны ягод, грибов, орехов. И эти дары леса были не менее важным продуктом питания. Приходилось заниматься и товарообменом. Боярские вотчины здесь появились позже — лишь в XII в. Прибывавшее население становилось не только земледельческим. Оно оседало и в городах, которых строилось всё больше и больше в XI-XII вв. А значит, существовала потребность в строителях, ремесленниках разных специальностей, иконописцах.

Не случайны неоднократные упоминания в древних источниках о возведении суздальских соборов. Это свидетельствует об утверждении христианства в Залесской земле и окончательном установлении там центральной княжеской власти. В Киево-Печер-ском патерике говорилось, что прообразом Суздальского собора стал Успенский собор Киево-Печерекого монастыря.

Владельцем небольшого городка Москва в Ростово-Суздальской земле был боярин Юрия Долгорукого Степан Андреевич Кучка. За какую-то провинность князь казнил боярина, но своего старшего сына Андрея женил на его дочери.

Князь Андрей Юрьевич (около 1112-1174) только лет тридцати от роду впервые пришёл на юг Руси. Он прибыл туда с полками своего отца — Юрия Долгорукого, который вёл долгую и упорную борьбу за киевский стол. Вместе с отцом он участвовал в княжеских войнах и проявил бесстрашие и силу. Но если Юрий Долгорукий всю свою сознательную жизнь стремился владеть Киевом, то Андрей был равнодушен к древней столице. Возможно, это было и потому, что родился он и рос в Суздальской земле. Её центр — город Суздаль выделялся и тогда красотой и богатством архитектуры. В его строительство много сил и средств вложил Юрий Долгорукий, продолжая дело своих предшественников. И это с детства осталось в памяти Андрея. Родное гнездо наглядно воспитывало любовь к родному Залесскому краю.

Там и провёл Андрей всю свою молодость и мало был знаком с родственниками, жившими в южных землях. О некоторых он не знал даже, как они выглядят, и воспринимал их чаще всего только в качестве заклятых врагов своего отца, стремившихся принизить должное значение его семьи. Когда же Юрий после смерти своего старшего брата и племянника утвердился в Киеве и посадил Андрея в Вышгороде (недалеко от Киева), рядом с собой, то Андрей подчинился отцу, очевидно, скрепя сердце. Как послушныи сын своего отца, а вернее, как дисциплинированный князь-воин, он по указанию Юрия Долгорукого княжил не только в Вышгороде, но и в Турове, Пинске. Но в Вышгороде Андрей и года не прожил.

Юрий Долгорукий, которому накануне смерти было уже больше семидесяти лет, планировал северные земли оставить младшим сыновьям, а южные, в том числе Киев, — старшим. Андрею от Вышгорода до Киева остался один шаг. После смерти Юрия ростовцы и суздальцы, как отмечал С. М. Соловьёв, «не считали своею обязанностью исполнить волю покойного князя», как, впрочем, это часто бывало и в других городах Руси.

После смерти Юрия Долгорукого Андрей, как старший из его сыновей, мог сесть на стол в Киеве {тем более, что этого желал его отец), но его тянуло в Суздальскую землю. По преданию, посоветовали ему туда вернуться родственники по линии жены — Кучковичи, служившие у него. Для них это тоже были родные, дорогие сердцу края.

Ушёл князь Андрей из Вышгорода во Владимир ещё и потому, что чувствовал себя неуютно и одиноко среди своих южных двоюродных братьев и других родственников, которые были знакомы друг с другом с ранней молодости. Они решали свои проблемы сообща и в мирное время, и в период родовых столкновений и распрей. Не раз они оказывали сопротивление его отцу. И это трудно было забыть, трудно было привыкнуть к их совещаниям, неинтересно, мучительно было выполнять чужую волю.

Есть предположение, что вернулся Андрей Боголюбский в Северо-Восточную Русь и по политическим соображениям. Здесь были менее сильны вечевые традиции, чем в южных и западных областях русских земель, а значит — легче установить единовластие. И это стало, очевидно, главной причиной его возвращения в родную с детства местность.

С 1157 г. Андрей Юрьевич стал ростово-суздальским князем, а братьев своих — Василия, Михаила, Всеволода — выпроводил с этой земли и лишил их прав на наследство. А ведь Юрий Долгорукий именно младшим сыновьям — Михаилу и Всеволоду — завещал ростово-суздальские пространства. Михаил станет черниговским князем. Андрей же, не пожелав овладеть Киевом, таким привлекательным для русских князей, не захотел обосноваться и в Суздале — бывшей столице отца. При нём новой столицей станет Владимир. Князь Андрей запретил вече в Ростове и Суздале, лишил независимости многие города. Современники называли его «самовластцем» Суздальской земли.

Уезжая из Вышгорода во Владимир, Андрей взял с собой икону Богоматери, которую подарил в 1130 г. его отцу Юрию Долгорукому патриарх Константинопольский Лука Хризоверх. Она будет известна под именем «Владимирская икона Богоматери». Тогда эта икона ещё не была столь знаменита, как предстоит ей стать позже. Со временем православное население воспримет её как национальную святыню, защитницу Руси. А тогда, по дороге во Владимир, согласно «Сказанию» о чудесах этой иконы, Богоматерь, изображённая на иконе, сама избрала место своего пребывания, сообщив князю Андрею об этом в его сне. Там, где внезапно остановились лошади, перевозившие икону (а это было недалеко от Владимира), был основан Боголюбов — загородная резиденция князя Андрея. Её название стало прозвищем князя: Андрей Боголюбский (1157-1174). Церковное празднование Покрова Богородицы было установлено именно князем Андреем Боголюбским в честь многочисленных чудес, явленных Пресвятой Богородицей. И хотя видение Покрова Блгородицы над собором молящихся и произошло в Византии, этот праздник будет особо почитаться в России.

А в это время на юге Руси продолжалась борьба князей за киевский стол. Наибольшей силой среди князей обладал Андрей Боголюбский. В 1169 г. его войска под предводительством сына Мстислава взяли Киев. Древняя столица была разграблена и сожжена, погибло много киевлян. Трудно поверить, что тот самый Андрей Боголюбский, который был инициатором возведения прекраснейших строений во Владимирской земле, а в конце жизни и знаменитой церкви Покрова на Нерли, отправил свои войска на разрушение и разграбление Киева, в том числе и его прекрасных церквей. Настолько были сильны старые обиды князя? Есть упоминание в древних источниках, что он потом будет раскаиваться в этом своём грехе.

Современники отмечают особый горделивый вид князя Андрея, что раздражало его тайных и явных недругов (археологи и антропологи определили через восемьсот лет, что эта осанка была следствием травмы шейных позвонков). Он обладал нелёгким и, очевидно, вспыльчивым характером. Разговаривал он повелительным тоном даже с князьями.

К этому времени Андрей Боголюбский был уверен, что нельзя воспринимать Русскую землю лишь как совместное владение всего рода Рюриковичей. Государственные отношения не должны больше иметь чисто семейный характер: кто старший в роде, тот и властитель. Если оставить так, как было, будут вечные споры и даже войны из-за права старшинства после смерти предыдущего князя, и тогда, естественно, нельзя исключить очередных попыток вооружённых столкновений русских князей за власть. Находясь на великокняжеском столе, Андрей Боголюбский вёл себя не как старший родственник Рюриковичей, а как полновластный государь, ответственный «перед Богом и народом».

Подчинив Киев, Андрей Боголюбский получил официально титул великого князя. По характеру он был, очевидно, доверчив, бесхитростен. Превращение Андрея Боголюбского из удачливого воина в политика сопровождалось не только успехами, тем более что тонкости дипломатии он усваивал с трудом. Так, поверив клевете, будто бы Мстислав Ростисла-вич Храбрый (внук Владимира Мономаха) был виновен в гибели брата Андрея, он направил к Мстиславу посла со словами: «Ты всему зачинщик, не велю тебе быть в Русской земле». Мстислава не случайно назвали Храбрым. Он в знак неуважения к поступку князя Андрея Юрьевича остриг волосы с головы и бороды{42}посла и отправил его туда, откуда он пришёл. Тут же Мстислав с небольшой дружиной укрылся в Вышгороде. После девяти недель осады города Мстиславу удалось разбить войско двадцати подвластных Андрею князей.

В борьбе за подчинение Новгорода дважды князь Андрей терпел поражение (эти события были отражены даже в иконописных сюжетах). Тогда Андрей запретил в неурожайный голодный год в Новгородской земле завозить туда хлеб и вообще перекрыл новгородцам торговый путь через его княжество. Только так ему ненадолго удалось установить своё влияние на жителей вечевого Новгорода.

Итак, Андрей, будучи великим князем, не воспользовался своим правом жить в Киеве. Он стремился возвысить роль Владимиро-Суздальского княжества. Столицей его стал город Владимир. Не всем в Ростове и Суздале это нравилось. Они с презрением относились к нему как к пригороду. При Андрее Боголюбском устанавливается Богородичный культ как основной во Владимиро-Суздальской земле. Это было сделано в противовес киевским и новгородским землям, где основным был культ Святой Софии. Божья Матерь превращается в небесную покровительницу Владимиро-Суздальского княжества. Новая столица должна была стать не хуже старой. В ней идёт мощное каменное строительство, а это увеличивало поборы с населения. Значит, появляются и недовольные этим явлением. Но их было и раньше немало у князя Андрея. А горделивый вид и нелёгкий вспыльчивый характер увеличивал количество врагов.

Так же, как и многие русские князья до него и после, Андрей принимал на службу пришельцев из разных стран, в том числе и неправославных. Многие из них крестились потом в православной церкви, чему способствовал сам князь. С. М. Соловьёв отмечает: «В числе этих новокрещённых иноземцев находился один яс, именем Анбал; он пришёл к Андрею в самом жалком виде, был принят в княжескую службу, получил место ключника... находился также какой-то Ефрем Моиэич, или Моисеевич» . Эти люди потом будут среди убийц Андрея Боголюбского.

Однажды он казнил провинившегося близкого родственника, одного из Кучковичей (брата своей жены), не забывавших и старую обиду — смерть Степана Кучки от руки Юрия Долгорукого. Они, очевидно, и организовали убийство князя Андрея, которое было совершено в 1174 г. в Боголюбове, где он так любил проводить большую часть своего времени. Мощный княжеский замок не спас Андрея Боголюбского. Среди убийц были даже его личные слуги, которым он когда-то помог, приблизив к себе. Когда наносили князю последний -— смертельный — удар, он произнёс: "Если, Боже, в этом сужден мне конец, принимаю его». Обычно эти слова князя объясняют раскаянием — в первую очередь, за погром Киева.

Смерть Андрея Боголюбского была воспринята населением, недовольным увеличением налогов, как радостное событие и даже явилась сигналом к разграблению княжеского дома, убийству посадников, налогосборщиков, мастеров-строителей, дружинников князя. То же было во Владимире, Ростове, Суздале. Грабили богатых и знатных людей. А тело Андрея Боголюбского шесть дней не решались похоронить служители церкви. Наконец священник Микулица, который когда-то помог князю Андрею вывезти из Вышгорода икону Богоматери, взял ее в руки и стал ходить по улицам, чтобы люди вспомнили и добрые дела князя. Именно это, по мнению древнего историка, и остановило грабежи и погромы: люди опомнились, в них проснулись «стыд и совесть». Тело князя было похоронено в возведённой при нём церкви Пресвятой Богородицы.

Андрей Боголюбский надеялся стать творцом единой, мощной, прекрасной державы, но методы ее строительства породили множество его личных врагов. Попытка создания единого русского государства оказалась неудачной. Да и объективных предпосылок (правовых, экономических, политических) для этого тогда ещё было недостаточно. Позже русская церковь канонизировала Андрея Боголюбского.

После смерти Андрея между Ростовом, Суздалем и Владимиром шла борьба: какой город должен стать столицей? Ею остался Владимир. В 1176 г. князем избрали младшего брата Андрея Боголюбского — Всеволода Большое Гнездо (1154-1212). Его прозвали так за большое семейство. Всеволод казнил убийц брата, восстановил закон и сделал всё возможное, как это он понимал, для уничтожения усобиц. При нём наступило время наибольшего расцвета Владимиро-Суздальского княжества. В своей внутренней политике он опирался главным образом на купцов, ремесленников и, конечно, на дружину, состоящую из служилых людей. Они на время службы получали земли, которые позже (в XIV в.) будут называться поместьями, а их владельцы — помещиками. Они были заинтересованы в усилении княжеской власти. Но Всеволоду пришлось подавлять выступления феодальной знати не только Владимиро-Суздальской земли, но Рязани, бояр Новгорода.

Всеволод был женат на осетинке Марии, а потом — на дочери витебского князя. Он ухитрился так женить или выдать замуж своих десятерых сыновей и дочерей, что многие русские земли Владимиро-Суздальского края оказались в руках этой огромной семьи. Некоторые его сыновья станут родоначальниками новых династий: Константин — князей суздальских, Ярослав — князей московских и тверских (его сын Александр Невский станет самым известным защитником многострадального отечества). Как отмечал С. М. Соловьёв, «все князья северные происходят от этого Всеволода III». Но центробежные силы были велики. Ещё при жизни Всеволод начал определять уделы членам своей семьи. После его смерти княжество вступило в очередной период усобиц, которые практически свели на нет результаты созидательной деятельности Андрея Боголюбского и самого Всеволода по усилению княжеской власти, единению государства. Владимиро-Суздальское княжество разделилось на Владимирское, включая Суздаль, Переяславское (центр — Переяславль-Залесский), Тверское, Дмитровское, Московское, Ярославское, Ростовское, Юрьевское (центр в Юрьеве-Польском), Муромское.

Каждый из князей стремился укрепить свою экономическую и политическую мощь. Отношения между князьями всё более усложнялись. Борьба шла уже не за власть, а за увеличение своего княжества, расширение его границ.

А Киевское княжество постепенно потеряло прежнее значение, хотя ещё какое-то время, по традиции, князья соперничали друг с другом и боролись за Киев. Незадолго до монгольского нашествия в нём утвердилась власть галицко-волынского князя Даниила Романовича.

Некоторые историки, в том числе В. Л. Янин, М. X. Алешковский, предполагают, что Новгород возник как объединение (или федерация) трёх племенных посёлков: славянского, мерянского и чудского, т. е. произошло соединение славян с угро-финнами. Потом под властью Новгорода оказались огромные земли Северо-Западной Руси, в том числе Вятская, Ижорская, Карельская, Кольский полуостров, которые были заселены карелами.

К ХII-ХIII вв. Новгородская земля простиралась от Финского залива до Урала, от Северного Ледовитого океана до верховьев Волги. Здесь земледелие было неблагодарным делом. Неплодородная почва, суровый по сравнению с другими областями Руси климат не способствовали богатым и постоянным урожаям. Земледелие здесь было слабо развито, поэтому хлеба не хватало, его покупали в соседних княжествах и за границей. Вообще, спецификой экономики Новгорода являлась более всего не производственная деятельность, а торговля.

Важной частью экономики новгородцев являлся сбор дани с карелов, чуди, пермяков, манси, ненцев, лопарей, югров, коми, которые поставляли им мех — главный русский товар на международном рынке, а также мёд, уральские драгоценные камни, самородное золото, серебро, мелкий речной жемчуг, моржовый «зуб».

Большое значение в хозяйственной жизни новгородцев имели сбор ягод, грибов, рыбная ловля, бортничество и, конечно, охота, которая давала мясо диких зверей и птиц и пушнину (мех соболя, горностая, куницы, белки, рыси и др.). Учёные сегодня упрекают новгородцев в «экстенсивном» использовании природных богатств, что привело в XIII в. к полному исчезновению на Новгородской земле популяции соболя, к резкому снижению количества рыси уже к XV в., а медведей — к XVII в. Но это не воспринималось тогда как преступление по отношению к природе, по отношению к будущим поколениям людей.

Зато злоупотребление спекуляцией новгородскими купцами при перепродаже заморских товаров, особенно орудий труда, не могло не вызывать неприязни по отношению к ним со стороны населения центральных районов, например ремесленников различных специальностей. Вообще, спекулянты, как и ростовщики, никогда не пользовались уважением на Руси.

Политической жизнью Новгорода, которая также отличалась от политической жизни других регионов, руководили бояре. Есть предположение, что новгородские бояре были потомками местной племенной знати. Согласно традициям, новгородским боярином нельзя было «стать», как это практиковалось в других землях Руси, — им можно было только родиться. Это была очень богатая кастовая прослойка новгородского общества. В городских усадьбах бояр жили и работали на них ремесленники — так называемые чёрные люди, но они, правда, сохраняли личную свободу. А «черные люди» новгородской деревни — смерды — были крестьянами-общинниками{43}. Смерды жили в особых посёлках и находились в полурабском положении.

В 30-40-х гг. XI в. началось обособление Новгородской земли от остальной Руси. Формальным поводом для этого было дарование Новгороду Ярославом Мудрым в 1019 г. освобождения от уплаты ежегодной дани. Победа Ярослава, одержанная над братом Святополком в борьбе за киевский стол, была осуществлена им при поддержке новгородцев. То ли в благодарность за это, то ли по предварительному договору с ними, но Ярослав якобы письменно засвидетельствовал эту льготу новгородцам в так называемых « Ярославовых грамотах ». Однако неизвестно, даровал ли князь освобождение от дани навечно или временно. Документы не сохранились, и существовали ли они вообще — тоже неизвестно. По крайней мере, их не смогли предъявить в XV в. Ивану III, когда он присоединял Новгородскую землю к Московскому государству. Так что свидетельств внешнеполитической автономии, а затем и независимости Новгорода, которые упоминались потом при каждом удобном случае киевским князьям, не было. Затем периодически происходившее отвоёвывание, выторговывание новых льгот привело к реальному отделению Новгорода, созданию вечевого государства, или, как сегодня называют, республики.

Но даже если бы никогда не существовало документа Ярослава Мудрого о льготе новгородцам и если бы не было скандальной истории с князем Всеволодом Мстиславичем, приведшей к автономии Новгорода (о чём пойдёт речь далее), географически Новгород и его пригороды: Ладога, Изборск, Белоозеро, Ям, Торжок. Псков, Порхов, Великие Луки — были ближе к Балтийскому морю, чем к Центральной Руси. Кроме того, Новгород был связан с Западом и Севером многими реками — водными путями. Это способствовало семейным, торгово-экономическим взаимоотношениям с близкими соседями. Новгород исторически тесно сотрудничал со Скандинавией, откуда приезжали многочисленные родственники и знакомые новгородцев. Среди них, например, были наёмные дружинники, купцы, которые привозили товары и скупали в Новгороде особо ценимые в Европе меха.

Новгородцам нужен был лишь повод для изменения своего политического устройства. И этот повод появился. В 1117 г. сын великого князя Мстислава Владимировича, внук Мономаха Всеволод Мстисла-вич (?-1138) был посажен отцом княжить в Новгороде. Относительно спокойно он там правил до 1132 г., пока не вмешался в новгородские дела его дядя Ярополк Владимирович (1082-1139). После смерти Мстислава, старшего своего брата, он, как старший в роде, занял киевский стол и решил сделать некоторые перестановки в системе управления русскими землями. Он переводит племянника из Новгорода в Переяславль-Русский. Но против этого выступает Юрий Долгорукий, который претендовал на владение этим городом. Да и новгородцы, не терпевшие явного принуждения, были недовольны самоуправством нового великого князя. Когда Всеволод вернулся в Новгород, там его встретили настоящим восстанием.

Всеволода Мстиславича обвиняли в том, что он так легко променял Новгород на Переяславль, а значит, ему были чужды интересы новгородцев. Припомнили неудачную для них битву с суздальцами, когда князь вынужден был бежать с поля боя. Одним словом, много обидных и оскорбительных для него упрёков выслушал князь Всеволод. Его какое-то время даже держали вместе с семьёй в заключении на епископском дворе, а затем изгнали за пределы города. Всеволод стал потом князем в Пскове, где система управления была такая же, как в Новгороде, а через год умер. Всеволод, очевидно, даже не мог себе представить, что после его изгнания из Новгорода там утвердится такая система правления, которая войдёт в историю как определённый тип государства: Новгородская земля стала боярской республикой.

Именно после 1136 г., после изгнания князя Всеволода, в Новгород приглашается князь уже на определённых условиях. С ним заключается специальный договор. Князь теперь не имел права вмешиваться во внутренние дела городского управления, сменять должностных лиц и даже приобретать собственность в новгородских землях.

Археолог В. Л. Янин, много работавший в раскопах древнего Новгорода, сделал вывод: «Княжеская власть в Новгородской земле возникает как результат договора между местной межплеменной верхушкой и приглашённым князем. Договор с самого начала ограничил княжескую власть в существенной сфере — организации государственных доходов. В этом состоит коренное отличие новгородской государственности от монархической государственности Смоленска и Киева, где княжеская власть Рюриковичей утверждается не договором, а завоеванием. Именно исходное условие ограничения княжеской власти в Новгороде заложило основы его своеобразного устройства. Остальное — дело времени и успехов боярства в его борьбе за власть».

Таким образом, в отличие от других русских земель, в Новгороде не было княжеской династии. Даже резиденция князя находилась вне городской крепости. Для Новгорода было характерно призвание князя на стол, но он был лишь главой дружины, которую приводил с собой. Она становилась частью новгородского войска, набиравшегося из ополченцев. Князь являлся как бы связующим звеном Новгорода с Русью.

А высшим органом власти в Новгороде было вече — народное собрание (четыреста-пятьсот человек: владельцы городских усадеб, верхушка новгородского общества). Новгород был тогда одним из крупнейших городов Европы, богатейшим торговым центром, поэтому и купцы (наравне с боярами) играли не последнюю роль в решении важнейших вопросов.

С конца XII в. на вече выбирались основные городские власти: посадник{44}, тысяцкий, который контролировал налоговую систему, участвовал в торговом суде. В XIV в. тысяцкие тоже будут из бояр. Посадник обычно выбирался от бояр, а тысяцкий — представитель всего небоярского населения. Посадник был главной фигурой новгородского управления, он и заключал договор с князем, которого предлагало вече.

В 1210 г. сам себя предложил в князья новгородцам Мстислав Мстиславич (?—1228). Это был отважный, с прекрасной репутацией, воин. Само его прозвище — Удалой — характеризует князя. Новгородцы принимают его предложение, и он в течение пяти лет выполняет свои обязанности. Потом он заявил новгородцам, что больше не может быть у них князем, так как на юге у него появились неотложные дела. В 1216 г. в Новгороде начались очередные смуты. Мстислава просили вернуться туда и навести порядок. Князь выполнил эту просьбу. Он не однажды командовал Новгородским полком в битвах против внешних врагов, добиваясь успеха. Потом Мстислав Удалой снова ушёл на юг. Его интересовал Галич, где он и княжил до 1227 г.

Но, как правило, согласившись быть новгородским военачальником, князь должен был оставаться на службе до срока, указанного в договоре. Вече могло и изгнать князя, но сам он не имел права покинуть Новгород до срока, самовольно оставив службу, даже если срок по какой-то причине не указывался.

Личные качества князя были главным критерием при выборе его новгородцами. Князь должен быть «добр». Этот термин означал не только душевную доброту и защиту слабых, но и добросовестное отношение к делу, компетентность в управлении военными силами, доблесть в бою, т. е. князь должен быть высококвалифицированным воином. Если вдруг обнаруживалось, что князь не «добр», то вече «указывало ему путь» из Новгорода, т.е. прогоняло его и выбирало другого князя. Если же князь был не «добр», но так силён, что мог отстаивать свои интересы, новгородцы были готовы вести войну против него.

Сохранились в древних источниках примеры конфликтов новгородцев с князьями. Ярослав III, сын Юрия Всеволодовича (дяди Александра Невского), княживший в Новгороде, нарушил договор и тайно, ночью, ушёл к отцу, который тогда находился со своим войском в Торжке, хотя накануне новгородцы говорили ему: «Не ходи, князь!» Обнаружив исчезновение князя Ярослава, новгородцы отправили Юрию послание: «Князь! Отпусти нам сына своего, а сам пойди с Торжка прочь!» В ответ князь Юрий предложил выдать ему тех, очевидно, авторитетных новгородцев, которые конфликтовали с его сыном: «Выдайте мне Якима Ивановича, Никифора Тудоровича, Иванка Тимошкинича, Сди-лу Савинича, Вячка, Иванца, Радка, а если не выдадите, то я поил коней Тверцой, напою и Волховом». Так намекал князь Юрий на то, что, расправившись с враждебным ему тверским князем, он может привести свои войска и в Новгород. Но и новгородцы не очень-то удивились такому ходу событий. Они поспешно начали готовиться к войне: укрепляли городские стены, расставляли дозорных, делали засеки, а князю ответили: «Князь! Кланяемся тебе, а братии своей не выдадим, и ты крови не проливай. А впрочем, как хочешь — твой меч, а наши головы ». Но на этот раз князь не пошёл «поить своих коней» к реке Волхов, протекавшей через Новгород, но стал торговаться с новгородцами, а выторговав себе семь тысяч серебром, ушёл из Торжка.

Подобные тексты древних исторических источников дороги не только обаянием особой стилистики древнерусской речи, но и тем, что в минимуме слов отражалась важная для современного понимания страноведческая информация. Например, очевидно, полным именем в обращении Юрия назывались должностные лица более высокого ранга, а менее именитые этого не удостаивались. А чего стоят образы, свойственные разве что утончённой поэтической речи, с лишь слегка заметной в ней угрозой! Можно лишь догадываться о прошедшей, возможно, кровавой бойне, но, во всяком случае, уж точно о победе князя: «Я поил коней Тверцой...»

Таким образом, несмотря на то, что Новгородская земля являлась составной частью Руси и жила по тем же законам Русской Правды, её экономика и политика имели свои особенности. Это наблюдалось и в церковной жизни. Внешне это было не очень заметно. Христианство было принято и Киевом, и Новгородом практически одновременно, так же как и прекрасные храмы Святой Софии в этих городах построены по византийскому образцу. Но глава новгородской церкви, владыка (епископ), как и князь, избирался на вече и только потом утверждался митрополитом. Часто он являлся посредником между князем и посадником. На вече избирался и архимандрит{45}новгородский. С конца XII в. выбирали особого архимандрита. Он постоянно находился в Юрьевом монастыре и практически был независим от владыки. Ведь установление его власти, как уже сказано, тоже было зависимо от веча.

Ярослав Всеволодович (1238-1246), сын Всеволода Большое Гнездо, брат князя Юрия (того, что конфликтовал ещё недавно с новгородцами, угрожая им, что своих коней «напоит Волховом»), тоже был новгородским князем. Он возглавлял походы на чудь, на литовские племена, на емь — на народы, жившие в южных районах современной Финляндии. В 1236 г. Ярослав на короткое время станет киевским князем, но после гибели брата Юрия в битве с татарами он возглавит Владимирское княжество. Ярослав был женат на внучке половецкого хана Кончака. Во второй раз он женился на дочери Мстислава Мстиславича Удалого Феодосии. Она родит ему сыновей, среди которых были будущий новгородский князь Александр (Невский), Андрей, ставший родоначальником суздальских князей, и Ярослав — родоначальник тверских князей.

...Когда Андрей{46} учил в Синопе{47} и прибыл в Корсунь{48}, он узнал, что недалеко от Корсуни — устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье Днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет великий город и воздвигнет Бог много церквей». И взошел на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришел к славянам, где ныне стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай... и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел...

Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они родами на своих местах, управляясь каждые своим родом. И были три брата: один по имени Кий, другой — Щек и третий — Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъём Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне называется Щековпца, а Хорив — на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоривицей. И построили городок во имя старшего своего брата, и назвали его Киев. Был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей. И были те мужи мудры и смыслены, и назывались опи полянами, от них поляне и до сего дня в Киеве.

Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Однако если бы Кий был перевозчиком, то не ходил бы к Царыраду. А между тем Кий этот княжил в роде своём, и ходил он к царю, не знаем только, к какому царю, но только знаем, что великие почести воздал ему, как говорят, тот царь, при котором он приходил.

Когда же он возвращался, пришёл он на Дунай, и облюбовал место, и срубил небольшой город, и хотел обосноваться в нём со своим родом, но не дали ему близживущие. Так и доныне называют придунайские жители городище то — Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив, и сестра их Лыбедь тут же скончались.

В год 6415 (907{49}). Пошёл Олег{50} на греков, оставив Игоря{51}в Киеве; взял же с собой множество варягов{52} и славян, и чуди, и кривичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев{53}, известных как толмачи{54}: этих всех называли греки «Великая Скифь». И с этими всеми пошёл Олег на конях и в кораблях, и было кораблей числом 2000. И пришёл к Царьграду; греки же... город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать...

И повелел Олег своим воинам сделать колёса и поставить на них корабли. И с попутным ветром подняли они паруса и пошли со стороны поля к городу. Греки же, увидев это, испугались и сказали через послов Олегу: «Не губи города, дадим тебе дани, какой захочешь...» И приказал Олег дать дани на 2000 кораблей: по 12 гривен{55}на человека, а было в каждом корабле 40 мужей.

И согласились на это греки, и стали греки просить мира... Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире с греческими царями Леоном и Александром... со словами: «Платите мне дань». И сказали греки: «Что хочешь, дадим тебе». И приказал Олег дать воинам своим на 2000 кораблей по 12 гривен... а затем дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для прочих городов; ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу. «Когда приходят русские, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут месячное на шесть месяцев: хлеба, вина, мяса, рыбы, плодов. И пусть устраивают им баню — сколько захотят. Когда же русские отправятся домой, пусть берут у царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно». И обязались греки, и сказали цари: «Прибывающие сюда русские пусть обитают у церкви Святого Мамонта, и тогда... перепишут имена их, только тогда пусть возьмут полагающееся им месячное, сперва пришедшие из Киева, затем из Чернигова и из Переяславля и из других городов. И пусть входят в город через одни только ворота, в сопровождении царского мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов».

И так цари Леон и Александр заключили мир с Олегом, обязались уплачивать дань и ходили ко взаимной присяге: сами целовали крест, а Олега с мужами его водили к клятве по закону русскому, и клялись те своим оружием, и Перуном, их богом, и Волосом, богом скота, и утвердили мир... И вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки{56}, и плоды, и вино, и всякое узорочье{57}.

В год 6420 (912). И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами, й пришла осень, и помянул Олег коня своего, которого когда-то поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо когда-то спрашивал он волхвов{58} и кудесников{59}: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, от него тебе умереть!» Запали слова эти в душу Олега, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше!» И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошёл на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, — на пятый год помянул он своего коня, от которого когда-то волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер». Олег же досмеялся и укорил того кудесника, сказав: «Не право говорят волхвы, но всё то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер он. Оплакивали его все...

В год 6453 (945). В тот год сказала дружина Игорю: ...«Пойдём, князь, с нами за данью, да и ты добудешь и мы». И послушал их Игорь — пошёл к древлянам за данью, и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошёл он в свой город. Когда же шёл он назад, поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю ещё». И отпустил дружину свою домой, а сам с малою частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идёт с л ода, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то выносит всё стадо, пока не убьют его. Так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идёшь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь. И древляне, выйдя из города Искоростеня{60} против Игоря, убили Игоря и дружину его, так как её было мало.

В год 6454 (946). Ольга с сыном своим Святославом{61} собрала много храбрых воинов и пошла на Древлянскую землю...

И возложила на них тяжкую дань. Две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород{62} Ольге, ибо был Вышгород городом Ольги.

И пошла Ольга с сыном своим и с дружиною по Древлянской земле, устанавливая распорядок даней и налогов. И существуют места её стоянок и охот до сих пор.

И пришла в город свой Киев с сыном своим Святославом, и пробыла здесь год.

В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых. И легко ходил в походах... и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел. Не имел он и шатра, но спал, подостлав потник, с седлом в головах. Такими же были и все прочие воины. И посылал в иные земли со словами: «Хочу ва вас идти». И пошёл на Оку-реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал им: «Кому дань даёте?» Они же ответили: «Хазарам — по щелягу от рала даём{63}».

В год 6473 (965). Пошёл Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, л в битве одолел Святослав хазар, и город их Белую Вежу взял. И победил ясов и касотов{64}.

В год 6474 (966). Вятичей победил Святослав и дань на них возложил.

В год 6476 (968). Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце{65}, и заперлась Ольга в городе Киеве со своими внуками — Ярополком, Олегом и Владимиром{66}. И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города. И нельзя было ни выйти из города, ни вести послать. И изнемогали люди от голода и жажды...

И послали киевляне к Святославу со словами: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул. А нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придёшь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?» Услышав эти слова, Святослав с дружиною скоро сел на коней и вернулся в Киев;

приветствовал мать свою и детей и сокрушался о том, что случилось с ними от печенегов. И собрал воинов, и прогнал печенегов в поле, и наступил мир.

В год 6545 (1037). Заложил Ярослав{67} город большой{68}, у которого сейчас Золотые ворота, заложил и церковь, святой Софии митрополию, а затем церковь Святой Богородицы благовещения на Золотых воротах, затем монастырь Святого Георгия и Святой Ирины{69}. При нём начала вера христианская плодиться и распространяться, и черноризцы{70} стали множиться, а монастыри появляться. Любил Ярослав церковные уставы, попов{71} очень жаловал, особенно же черноризцев, и к книгам проявлял усердие, часто читая их и ночью, и днём. И собрал книгописцев множество, которые переводили с греческого на славянский язык. И написали они много книг, по которым верующие люди учатся и наслаждаются учением Божественным. Как бывает, что один землю распашет, другой же засеет, а третьи пожинают и едят пищу не оскудевающую, так и здесь. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение получая книжное.

Великое ведь бывает польза от учения книжного; книги наставляют и научают нас пути покаяния, ибо мудрость обретаем и воздержание в словах книжных. Это — реки, наполняющие вселенную, это источники мудрости, в книгах ведь неизмеримая глубина: ими мы в печали утешаемся; они — узда воздержания. Если поищешь в книгах мудрости прилежно, то найдёшь великую пользу для души своей. Кто ведь книги часто читает, тот беседует с Богом или со святыми мужами. Читая пророческие беседы и евангельские и апостольские поучения и жития Святых Отцов, получаем для души великую пользу.

Ярослав же этот, как мы сказали, любил книги и, много их переписав, положил в церкви Святой Софии, которую создал сам. Украсил он её золотом, серебром и сосудами церковными, в ней возносят к Богу положенные молитвы в назначенное время. И другие церкви ставил он по городам и иным местам, поставляя попов и давая им из своей казны плату, веля им учить людей, потому что это поручено им Богом, и посещать часто церкви. И увеличилось число пресвитеров и людей крещёных. И радовался Ярослав, видя множество церквей и людей крещёных, а враг сетовал на это, побеждаемый новыми людьми крещёными.

В год 6562 (1054). Скончался великий князь русский Ярослав. Ещё при жизни он дал завещание сыновьям своим, сказав им: «Вот я покидаю мир этот, сыны мои; живите в любви, потому что все вы братья, от одного отца и одной матери. И если будете жить в любви друг к другу, Бог будет с вами и покорит вам врагов ваших. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и междоусобиях{72}, то погибнете сами и погубите землю отцов и дедов своих, которую они добыли трудом своим великим, но живите мирно, слушаясь брат брата».

ПОУЧЕНИЕ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА{73} (извлечение)

...А всего походов было 80 и 3 великих, а остальных и не упомню меньших. И миров заключил с половецкими князьями без одного 20, и при отце и без отца, а раздаривал много скота и много одежды своей...

...убогую вдовицу не давал в обиду сильным и за церковным порядком и за службой сам наблюдал.

Не осуждайте меня, дети мои, или кто другой, кто прочтёт: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость его за то, что он меня, грешного и худого, столько лет оберегал от тех смертных опасностей и не ленивым меня, дурного, создал, на всяческие дела человеческие годным. Прочитав эту грамотку, постарайтесь на всякие добрые дела, славя Бога со святыми его. Смерти ведь, дета, не боясь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлёт. Ибо если я от войны, и от зверя, и от воды, и от падения с ковя уберёгся, то никто из вас не может повредить себя или быть убитым, пока не будет от Бога поведено. А если случится от Бога смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от неё, но если и хорошее дело — остерегаться самому, то Божье обережение лучше человеческого.

РУССКАЯ ПРАВДА{74} (извлечение)

1. Если муж убьёт мужа, то мстит брат за убийство брата, сын за отца, или племянник со стороны брата, или племянник со стороны сестры; если никто не будет мстить, то взыскивается 40 гривен{75} за убитого.

2. Если придёт на суд человек, избитый до крови или в синяках, то не надо искать свидетеля, но если не будет на нём никаких следов побоев, то он должен привести свидетеля. Если он не может привести его, то делу конец.

3. Если кто убьёт княжого мужа в драке и убийцы не ищут, 80 гривен — платит та община, в округе которой поднят убитый. Если же будет убит простой человек, то община платит 40 гривен.

4. Если какая община начнет платить... когда нет налицо убийцы, то пусть уплатит её во сколько лет может.

5. Но если кто кого ударит по руке, и рука отвалится или отсохнет, то платить 40 гривен...

22. А за убийство княжеского тиуна{76} взыскивается с убийцы 80 гривен.

24. За княжеского сельского старосту или смотрителя за полевыми работами платить 12 гривень...

26. А за убитого смерда{77} или холопа{78} 5 гривен.

28. А за княжеского коня с пятном взыскивается 3 гривны, а за коня смерда 2 гривны...

38. Если убьют вора на своём дворе... то за это не отвечают как за убийство, если же вора держали до рассвета, то привести его на княжеский двор на суд. Но если вора убьют, а люди видели его связанным, то надо платить за него...

Примечания:

1

Княжеская: от слова князь ( конязь — коняый воин, всадник) — лидер племени.

2

Летопись: от сложения слов лето (год) и писать — погодная (то есть по годам) запись исторических событий, производимая современником; вид повествовательной литературы, один из главных источников со истории Древней Руси.

3

«Повесть временных лет» —общерусский летописный свод (= сборник)начала XJ1 в. Авторство «Повести» — спорный вопрос. Историки до самого начала XX в. считали, что «Повесть» — единое произведение, написанное одним человеком в одно время — монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, создателем житийной повести о князьях-мучениках Борисе и Глебе и «Жития Феодосия Печерского». Позже, в том числе и А. А. Шахматовым, доказывалось, что «Повесть» создана на основе нескольких более ранних летописей и Нестор является первым её редактором. Но в результате получилась не просто запись событий, а, по слову, например, Г. В. Вернадского, «всеобъемлющий научный трактат».

4

Хазары (хозары) образовали в 1Х-ХШ вв. государство («каганат»). Столицей его был город Итиль. Границами каганата были Кавказские горы на юго-востоке, а на западе — области Нижнего и Среднего Поднепро-вья. Под властью хазарского кагана были объединены люди различных племён и религий, но высшее сословие во главе с каганом в IX в. приняло иудейскую веру. Остальная часть населения исповедовала кто ислам, кто христианство или продолжала держаться язычества. Какое-то время славянские племена полян, северян, радимичей и вятичей подчинялись хазарам и платили им дань.

5

Дань: от слова дать — древняя форма натурального налога.

6

Варяги — русское название викингов (в Западной Европе они же — норманны), выходцев из Скандинавии, объединявшихся в вооружённые отряды для торговли и разбоя.

7

Предполагается, что это были новгородские словены, полоцкие кривичи, весь (вепсы) и чудь (финские племена) — предки современных эстонцев.

8

Критически относящиеся к летописям учёные подвергают сомнению существование этих трёх братьев: слишком уж это соответствует библейским традициям («все мы от трёх братьев — сыновей Ноя»). И действительно, никто не знает точно, откуда взялись эти братья и были ли они вообще братьями. Но их имена — Рюрик, Синеус, Трувор — настоящие, скандинавские. Имя Рюрик встречается в скандинавских династиях, и вполне возможно, что летописный Рюрик был из шведского княжеского рода (по одной из версий, он был князем шведского племени русь). Имена князей после Рюрика — Олег, Игорь — также являются шведскими.

9

Существование Рюрика большая часть историков не отрицает, но при этом некоторые из них считают недостоверным существование его братьев Синеуса и Трувора, потому что с древ нешведского «Рюрик сина хус трувер» перевели как «Рюрик с домом и дружиной». Лингвисты доказывают, что это неточный перевод, тем более что осуществил его немецкий учёный Г. З. Байер, который только по воле случая обратился к русским летописям, а вообще-то он был китаистом.

10

Не в одни только русские земли «призывали» правителей извне. Например, ближайшим аналогом русской летописи является рассказ саксонского хрониста X в. Видукинда о том, как призывали в Англию англо-саксов.

11

В VI в. существовал союз племён во главе с Кием, а в IX в. были крупные объединения славянских племён Куяба (или Куябия, Куявия) — область вокруг Киева,

Славия (район озера Ильмень с центром в Новгороде), Ар-тания (место не установлено) и т. д.

12

Автор этой публикации в «Вестнике древней истории» — В. И. Пархоменко.

13

Сторонники норманнской теории, ссылаясь на текст русской летописи, считают, что «русью» первоначально называлось одно из скандинавских племён, к которому принадлежал князь Рюрик со своей дружиной. Они сопоставляют слово «русь» со словом «руотси» — так финны называют норманнов-мореплавателей. А вот ещё одно из предположений, сделанное, например, Г. В. Вернадским: название «антов» (этнических предшественников славян) — «асы» и «рухс-асы» (светлые асы), что близко с названием «роксаланов» и с племенным названием «русь», или «рось». А это название было известно до прихода Рюрика с варягами в Новгород в середине IX в. В X—XI вв. Русской землей называла преимущественно Среднее Поднепровье— землю киевских полян, и отсюда это название в течение XII—XIII вв. распространилось на другие области, занятые различными племенами восточных славян.

14

Город Ладога к концу XVII в. уже не имел того стратегического значения, как в древности, но превратился в село Старая Ладога при Петре I, который был заинтересован в строительстве портового города на берегу Финского залива и сделал Санкт-Петербург столицей государства, чтобы уже больше никогда не потерять выхода в Балтику.

15

Берестяная грамота — древнерусская грамота, выцарапанная на кусочке берёсты. Грамота — здесь: документ, письмо. Берёста — верхний слой коры берёзы.

16

Историки предполагают, что в данном случае имеет место этимологическая форма реконструкции истории средневековым хронистом, т. е. имена героев рассказа производятся от названий (Киев, киевские горки — Хо-ривица, Щековица), а не наоборот.

17

Поляне — одно из славянских племён.

18

Воевода: от сложения слов воин, войско и водить — в Древней Руси: начальник войска, а также области, округа.

19

«Путь из варяг в греки» — древний водный торговый путь из Балтийского в Чёрное море, по которому в IX-XII вв. шла торговля Руси и Северной Европы с Византией. Путь проходил от Балтийского моря по реке Нева, Ладожскому озеру, реке Волхов, озеру Ильмень, реке Ловать, волоком до реки Западная Двина, волоком до реки Днепр и далее в Чёрное море. На этом пути находились такие крупнейшие русские города, как Новгород, Ладога, Киев и др.

20

Считается, что Аскольд и Дир в 865 г. приняли христианскую веру от греческих проповедников (см. главу «Рюрик»).

21

Б. А. Рыбаков на основе новых археологических данных настаивал, как и многие другие историки, что поход на Киев Олег совершил из Ладоги, а ее из Новгорода, который был лишь форпостом Киева в борьбе с варягами. Современные археологи, работающие над ладожскими находками, делают вывод: если Киев — «мать городов русских», то Ладога — «бабушка».

22

«Путь из варяг в греки» — см. выше.

23

Сравнивая эти факты с сохранившейся информацией периода Рюрика или Игоря, некоторые историки даже предполагают, что было два Олега. Второй Олег — воевода Игоря, а возможно — его старший сын.

24

Имеется в виду захват Киева войском Олега.

25

Договор с Византией.

26

О Кирилле и Мефодии как создателях первого литературно-письменного языка славян см. ниже, в главе «Особенности крещения Руси».

27

Л. Н. Гумилёв отмечал: «Удар Святослава по иудейской общине Хазарии был жестоким, но не окончательным» . Опровергая распространённое у историков мнение, он утверждал, что хазарское государство было добито всё же не Святославом, а печенегами, которых подкупила Византия. Таким образом она избавилась от одного из торговых соперников.

28

Добрыня, по предположению некоторых исследователей, явился прототипом богатыря Добрыни Никитича — сподвижника Ильи Муромца в русских былинах.

29

Адрианополь — греческое название города Эдирне на северо-западе Турции, завоёванного турками в XIV в.

30

По-видимому, через несколько веков нечто похожее будет и в облике вольнолюбивых людей — казаков, которые появятся на родине Святослава в XV-XVI вв.

31

Л. Н. Гумилёв считает, что печенегов могли натравить и те киевляне, которые вполне были довольны правлением Ярополка, близкого христианам. Они не желали появления в Киеве Святослава. Язычники его дружины недавно расправились с русскими христианами, которых они объявили виновниками военных неудач русской армии. Тогда и погиб брат Святослава Глеб. Л. Н. Гумилёв считает, что этим Святослав подписал себе смертный приговор. Но эту версию трудно доказать — нет конкретных фактов.

32

Канонизация (и в католицизме, и в православии) — акт причисления тех или иных лиц к сонму святых.

33

В исторических источниках эта женщина упоминается часто под каким-то одним из этих четырёх имён, что создаёт трудности у исследователей, и некоторые авторы не воспринимают её как одно и то же лицо.

34

Кирилл (в миру Константин) и Мефодий (мирское имя неизвестно) — братья из города Солунь (по-гречески Фессалоники). Они были выходцами из богатой греческой семьи и, по-видимому, с детства владели местным славянским наречием. На основе их переводов Священного Писания на южнославянский солунский диалект сложился старославянский язык — первый литературно-письменный язык славян. Кириллом была составлена первая славянская азбука — глаголица.

35

Понтий Пилат — римский наместник Иудеи, вынужденно приговоривший Иисуса Христа к распятию.

36

Название «Росиа» отразилось и на печатях некоторых русских князей XI в., например Всеволода Ярослави-ча. Оно встречалось и на печатях греческой знати, связанной брачными или другими родственными отношениями с русскими княжескими фамилиями. Об этом сообщают учёные В. Л. Янин, Я. Н. Щапов и др.

37

Святополк был сыном «грекивги» — беременной жены Ярополка, на которой женился Владимир после убийства своего брата. Поэтому Святополк считался сыном Ярополка и Владимира. Он был усыновлён Владимиром в 988 г. и считался его старшим сыном.

38

Тысяцкий — городской голова и предводитель ополчения.

39

Спас: от слова «Спаситель». Так называли на Руси Иисуса Христа.

40

Бармы — оплечье, часть одежды, покрывающая плечи. Дополнительно см. сноску к главе «Иван IV».

41

Об этой церкви, созданной из дуба, говорилось: «...Толико чудна, якова не бывала и потому не будет» — церковь эта настолько красива, что такой не бывало и никогда не будет.

42

В православной Руси мужчины не брили бороды и волосы на голове, т. к. «человек подобен Богу». Иисуса Христа всегда писали на иконах с бородой.

43

Общинники: от община — самоуправляющаяся организация жителей какой-либо территориальной единицы. Община — слово позднего происхождения. В древнее время крестьяне знали слово мир, или общество. Земледелие на Руси — трудоёмкая работа, если учитывать её природу (преобладание лесных массивов) и климат (континентальный). Успешно выполняться эта работа могла только коллективными усилиями. Общинное существование крестьян помогало выжить тем из них, кто попал в беду: заболел, потерял кормильца — главу семьи, и т. д.

44

Посадник: от слова посадить — начальник, правитель какой-либо области; когда-то он назначался князем.

45

Архимандрит — высшее духовное звание у монахов.

46

Андрей — один из апостолов, бродячих проповедников христианства — Андрей Первозванный.

47

Синоп — Синопа, греческая колония на южном берегу Чёрного моря.

48

Корсунъ — славянское название Херсонеса, греческой колонии на Крымском полуострове.

49

В скобках даётся современное летосчисление — от Рождества Христова. По церковному календарю ведётся летосчисление от Сотворения мира.

50

Олег княжил с 879 г. по 912 г. Он начал править в малолетство Игоря — сына легендарного Рюрика. Если Рюрик владел только Новгородом, то Олег присоединил Смоленск, Любеч, а потом и Киев. Киев стал столицей Древнерусского государства.

51

«... Игоря...» — сын Рюрика Игорь княжил с 912 г. по 945 г. Рюрик управлял Новгородом по приглашению его жителей — так сказано в летописи. Но Игорь после смерти Олега стал править уже Киевской Русью.

52

Варяги — скандинавские племена на Руси — племенные воины и купцы, торговавшие на пути «из варяг в греки» — от Скандинавии до Византии.

53

Чудь — финские племена; кривичи, хорваты, дулебы, тиверцы — славянские племена.

54

Толмачи — переводчики.

55

Гривна — денежная единица Древней Руси.

56

Паволока — тонкая ткань.

57

Узорочье — украшения и дорогие ткани с красивым узором.

58

Волхвы — название в Древней Руси служителей дохристианских культов, а также восточных мудрецов.

59

Кудесник — волшебник, колдун.

60

Искоростень — древлянский город, сегодня город Коростень Житомирской области.

61

...Ольга с сыном своим Святославом... — Ольга — княгиня Ольга (?-969). После смерти мужа, князя Игоря, она стала управлять государством (945-957), т.к. их сын князь Святослав был ещё ребёнком.

62

Вышгород — город на Днепре, сегодня районный центр Киевской области.

63

Щеляг — монета, рало = соха — орудие сельскохозяйственного труда.

64

Ясы, касоги — предки осетин и черкесов.

65

Переяславец — город дунайских болгар (близ современного г. Тулча в Румынии).

66

...И заперлась Ольга в городе Киеве со своими внукапли, — Ярополком, Олегом и Владимиром... — Ярополк — старший сын Святослава, стал княжить после смерти отца с 972 г. по 980 г. Олег — вскоре погиб. Владимир — (?-1015) — княжил после смерти брата Ярополка с 980 г. по 1015 г.

67

Ярослав — Ярослав Мудрый (около 978-1054), с 1119 г. — великий князь Киевский. Он сын Владимира Святославича, крестившего Русь.

68

При Ярославе была расширена и укреплена территория Киева.

69

Георгий — христианское имя Ярослава Мудрого; Ирина — имя жены Ярослава Мудрого.

70

Черноризец — монах.

71

Поп (разговорное) — священник.

72

...В распрях и междоусобиях... — в борьбе друг с другом (= между собой)

73

«Поучение» Владимира Мономаха содержится в Лав-рентьевском списке «Повести временных лет» под 1096 г. Владимир Мономах (1053-1125) был киевским князем с 1113 г.

74

«Русская правда» — сборник русских законов XI-ХШ вв., важнейший памятник древнерусского права. Создание «Русской правды» начинается при Ярославе Мудром.

75

Гривна — денежная и весовая единица в Древней Руси, слиток серебра. Например, 40 гривен равны 8 кг серебра.

76

Тиун — представитель княжеской администрации, исполнявший судебные функции.

77

Смерд — так назывались крестьяне до принятия имн христианства.

78

Холоп — в X — начале XVIII в. феодальнозависи-мые люди, по правовому положению близкие к рабам.