В этом году начали прибывать сообщения о том, что неисчислимые армии франков приближаются со стороны моря от Константинополя. Сообщения шли одно за другим, передавались из уст в уста, и народ охватило беспокойство. Получив подтверждение этим слухам, князь Дауд бен Сулейман бен Куталмыш,[8] чьи владения находились ближе всего, стал набирать воинов и собирать силы, готовясь к священной войне. Он также призвал столько туркмен,[9] сколь мог, чтобы они оказали ему поддержку и помощь в борьбе с врагом. Большое их число присоединилось к нему вместе с аскаром[10] его брата. Уверенный в своих силах, он отправился к переправам и дорогам, по которым должны были следовать франки, и из попадавшихся ему в руки не щадил никого. После того как таким образом он истребил большое их число, франки направили против него все свои силы, разгромили его и разогнали его армию, убив и пленив многих, грабя и захватывая рабов. Потеряв большую часть своих лошадей, туркмены обратились в бегство. Царь Греции купил у франков много рабов и отправил их в Константинополь. Когда народ узнал о таком позорном поражении дела ислама, кругом воцарились страх и беспокойство. Эта битва произошла на 20-й день месяца раджаба (4 июля 1097 г.).

В середине месяца шаабана (конец июля), получив известие о приближении франков и захвате Аль-Балана, эмир Яги-Сиян, правитель Антиохии, в сопровождении эмира Сукман бен Ортука[11] и эмира Карбука (правителя Мосула) отправился со своим аскаром к Антиохии. Поспешив в Антиохию, Яги-Сиян послал своего сына аль-Малик Дукака в Дамаск, к Джанах аль-Дауле в Химс, а также во все другие города и районы с просьбой о помощи и поддержке. Он призывал их на священную войну, а сам в это время занялся укреплением обороны Антиохии, изгоняя из города христианское население. На второй день месяца шаввала (12 сентября) армии франков достигли Баграса и развернули наступление на территорию Антиохии. Те же, кто находился в крепостях и фортах поблизости от Антиохии, восстали и перебили гарнизоны. Лишь немногим удалось при этом спастись. Население Артаха поступило аналогичным образом и попросило подкрепления у франков. В месяце шаабан на западном небосклоне появилась комета, которую можно было наблюдать примерно двадцать дней, пока она не исчезла.

В это время крупное подразделение армии франков численностью примерно в тридцать тысяч человек отделилось от основного войска и отправилось грабить другие районы. На своем пути они добрались до Аль-Бары и убили там примерно пятьдесят человек. Идя на помощь Яги-Сияну, аскар Дамаска меж тем добрался до окрестностей Шейзара, и, когда это подразделение франков подошло к Аль-Бару, он стал на его защиту. После нескольких атак с той и с другой стороны, во время которых было убито достаточно франков, они вернулись к Аль-Руджу и проследовали дальше к Антиохии. В городе стала ощущаться нехватка масла, соли и других необходимых вещей, но появление множества контрабандных товаров снова снизило цены на них. Франки выкопали ров между их позициями и городом, чтобы предотвратить многочисленные вылазки армии Антиохии.

Перед своим первым походом франки заключили договор с царем греков, пообещав отдать ему первый же город, который им удастся захватить. Первым захваченным ими городом стала Никея, но в данном случае они не выполнили своего обещания и отказались передать город царю. Впоследствии им удалось захватить на своем пути несколько приграничных крепостей и горных перевалов.

В конце первого месяца джумаада (начало июня 1098 г.) пришло сообщение о том, что в Антиохии несколько оружейников из свиты Яги-Сияна вступили в заговор с франками с целью сдать им Антиохию. Это было вызвано несправедливостью правления и конфискациями, которые они претерпели от своего правителя. Воспользовавшись возможностью, заговорщики захватили один из бастионов города, рядом с Джабалом, который они продали франкам, и, таким образом, впустили их ночью в город. На рассвете они издали боевой клич, и Яги-Сиян вместе с многочисленными своими сторонниками попытался бежать, но никому из сопровождавших его не удалось спастись. Когда он добрался до окрестностей Арманаза, поместья возле Мааррат-Масрина, он упал с лошади на землю. Один из его спутников помог ему подняться и посадил на свою лошадь, но Сиян не смог удержаться на крупе лошади и погиб, свалившись во второй раз. Что же касается Антиохии, то там несчетное количество мужчин, женщин и детей было схвачено и обращено в рабство. Около трех тысяч человек укрылись в цитадели, и лишь немногим другим Аллах даровал спасение.

В месяце шаабан (июль) пришла новость, что аль-Афдал, главнокомандующий (эмир аль-джуюш), пришел из Египта в Сирию во главе сильного аскара. Он стал лагерем у Иерусалима, где в то время находились два эмира, Сукман и Иль-Гази, сыновья Ортука, вместе с несколькими своими родственниками, приверженцами и многочисленными тюрками, и стал посылать им письма с требованием сдать Иерусалим без боя и кровопролития. Когда же те отказались, он атаковал город, пробил баллистами брешь в стене, захватил его, и тогда Сукман сдал ему Святилище Давида.[12] Заняв город, аль-Афдал проявил снисхождение и доброту по отношению к обоим эмирам и отпустил их и их сторонников на свободу. Они при были в Дамаск в первые десять дней месяца шаввала (сентябрь), а аль-Афдал вернулся со своим аскаром в Египет.

В этот же год франки со всеми своими силами подошли к Мааррат-ан-Нуману, расположились там лагерем и на 29-й день месяца зу-л-хиджа (27 ноября) предприняли атаку на город, используя штурмовые башню и лестницы.

После того как в канун пятницы, 1-й день месяца раджаба (ночь с четверга 3 июня), франки захватили город Антиохию с помощью приспособлений, созданных их оружейником, армянином по имени Фируз,[13] и несколько донесений подтвердили эту новость, сирийская армия собрала неисчислимые силы и направилась в провинцию Антиохии, чтобы нанести сокрушающий удар по армии франков. Они осаждали франков, пока у тех не закончились запасы продуктов, и они стали есть падаль. Однако потом, несмотря на изнеможение, франки в боевом порядке атаковали армию ислама, значительно превосходившую их по силе и численности, сломили ряды мусульман, и те разбежались. Хозяева породистых скакунов[14] были обращены в бегство, и карающий меч был занесен над головами пеших воинов, которые по зову Всевышнего отправились на священную войну, чтобы нанести роковой удар в защиту мусульман. Это произошло в четверг, на (20-й) 6-й день месяца раджаба этого года (29 июня 1098 г.).

В месяце мухаррам этого года (декабрь 1098 г.) франки предприняли атаку на стены Мааррат-ан-Нумана с востока и севера. Они толкали осадную башню, пока она не приблизилась к стене города, а поскольку она была выше стены, они лишили мусульман возможности укрываться на стене. Битва продолжалась в этом месте до захода солнца на 14-й день месяца мухаррама (11 декабря), когда наконец франкам удалось подняться на стену и обратить ее защитников в бегство. До этого франки неоднократно предлагали им провести переговоры и сдать город, гарантируя жителям сохранить их жизнь и собственность, назначить (франкского) губернатора, но упрямство горожан и их преданность Аллаху не позволили им принять эти условия. Спустя час после вечерней молитвы город был захвачен, и обе стороны понесли значительные потери. Горожане разбежались по домам Аль-Маарры и стали обороняться там, но франки, пообещавшие им безопасность, обманули жителей. Они воздвигли по всему городу кресты, обложили город данью и, не выполнив ни одного своего обещания, все разграбили и потребовали от жителей выплатить такую сумму денег, какой у тех просто не было. В четверг, 17-й день месяца сафара (13 января 1099 г.), франки направились к Кафр-Табу.

После этого, в конце месяца раджаба этого года (середина июня), франки продолжили свой путь к Иерусалиму, и люди в панике разбегались при их приближении. Сначала они захватили Аль-Рамлу, когда урожай уже созрел. Затем они отправились маршем на Иерусалим, блокировали его жителей и, построив осадную башню, придвинули ее к стене города. Но тут наконец пришла новость о том, что аль-Афдал с большой армией направляется к ним на помощь из Египта, чтобы вести священную войну против франков, уничтожить их и защитить от них город. Тогда франки снова яростно атаковали город. Битва продолжалась весь день до захода солнца, после чего франки отступили, пообещав жителям снова атаковать их на следующий день. Когда же защитники спустились со стены, франки возобновили свое наступление, взобрались на осадную башню и перебрались с нее на стену города. Защитники были отброшены, и франки штурмом взяли город. Много горожан погибло, а некоторым удалось спрятаться в храме (Давида). Евреи собрались в синагоге, но франки сожгли их там заживо. На 22-й день месяца шаабана (14 июля) этого года храм сдался франкам под гарантию безопасности, но те разорили алтарь и гробницу Авраама. Аль-Афдал наконец прибыл с египетским войском, но с опозданием, и, получив на 14-й день месяца рамазана (4 августа) подкрепление войсками Сахиля,[15] которые стояли лагерем у Аскалона, стал ожидать прибытия флота с арабскими воинами по морю. В это время его атаковала многочисленная армия франков. Египетские войска были отброшены к Аскалону, а сам аль-Афдал укрылся в городе. Мечи франков жестоко поработали над мусульманами, сея смерть среди пеших воинов, добровольцев и горожан. Погибло примерно десять тысяч человек, и их лагерь был разграблен. Аль-Афдал со своими офицерами бежал в Египет, а франки осаждали Аскалон до тех пор, пока горожане не согласились незамедлительно выплатить им двадцать тысяч динар откупных. Жители уже приступили к сбору этой суммы, но в это время среди предводителей франков произошла ссора, и они отступили, не получив никаких денег. Говорят, что число убитых в этом сражении жителей Аскалона, среди которых были состоятельные люди, купцы и молодежь, не говоря уже о профессиональных воинах, по оценке очевидцев[16] составляло две тысячи семьсот человек.

Аль-Малик Шамс аль-Мулюк Дукак, сын Тадж аль-Даулы, отправился со своим аскаром из Дамаска к Дияр-бакыру, чтобы вернуть себе город, который силой захватил его правитель. Через пустыню он дошел до Аль-Рахбы, а затем вошел в Диярбакыр, где занял Майафарикин и создал там гарнизон для его защиты.

В месяце раджаб этого года (май – июнь 1100 г.) Боэмунд, король франков и правитель Антиохии, отравился к крепости Афамии (Апамея) и осадил ее. Несколько дней он оставался там, понапрасну губя свои войска, пока до него не дошли вести о прибытии в Малатию аль-Данишменда[17] с аскаром Кылыч Арслан бен Сулейман бен Куталмыша. Узнав об этом, Боэмунд вернулся в Антиохию и, собрав силы, выступил против армии мусульман. Однако Всевышний Аллах пришел на помощь мусульманам, которые убили многих его воинов, а его самого и некоторых его спутников пленили. Во второй декаде месяца сафара 494[18] года подданным Боэмунда в Антиохии были направлены гонцы с требованием сдать город.

В этом же году сообщалось о том, что в ряде мест в северных районах вода в колодцах спала, воды в резервуарах большинства крепостей стало мало, и цены на нее в таких местах поднялись.

В этом году эмир Сукман бен Ортук собрал большое войско туркмен и в первый месяц раби (январь 1101 г.) отправился с ними на борьбу с франками к Аль-Рухе (Эдесса) и Серуджу. Он захватил Серудж, и там к нему присоединились многочисленные добровольцы. Франки тоже собрали свои силы, и, когда обе армии сошлись и мусульмане уже стали одерживать победу, отряд туркмен покинул Сукмана, а его войско дрогнуло и ретировалось. Тогда франки вновь подошли к Серуджу и захватили его, убивая и забирая в плен его жителей. Лишь немногим удалось спастись.

В этом же году Годфри, правитель Иерусалима, подошел к укрепленному порту Акка и попытался штурмовать его, но был убит стрелой лучника. Незадолго до этого он перестроил Яфу (Яффа) и отдал ее под начало Танкреда.[19] Когда Годфри погиб, его брат Балдуин, граф,[20] правитель Аль-Рухи, отправился в Иерусалим с войском из пяти сотен рыцарей и пехотинцев. Услышав о его приближении, Шамс аль-Мулюк Дукак собрал свои силы и выступил против него вместе с эмиром Джанах аль-Даулой, правителем Химса. Их войска встретились недалеко от порта Бейрут. Джанах аль-Даула направил против него свой аскар, победил его и убил некоторых его товарищей.[21]

В этом году франки атаковали и захватили Хайфу на морском побережье, Арсуф капитулировал, и они изгнали жителей из города. Кроме этого, в конце месяца раджаба (конец мая) они с помощью генуэзцев захватили Кесарию, вырезали ее население и полностью разграбили город.

В месяце шаабан этого года (июнь 1101 г.) кади Ибн Сулайхи, провозгласивший себя повелителем укрепленного порта Джабала, написал атабеку[22] Захир аль-Дину письмо с просьбой прислать ему достойного офицера, которого он мог бы назначить командиром крепости Джабала. Сам же он намеревался отправиться со всем своим имуществом в Дамаск, откуда его должны были проводить в Багдад с эскортом, гарантирующим безопасность, охрану и почтительное отношение. Атабек согласился на его предложение, пообещал выполнить все условия и назначил правителем порта своего сына эмира Тадж аль-Мулюка Бури. В это время князь Шамс аль-Мулюк Дукак отсутствовал в Дамаске. Он находился Диярбакыре, но в 1-й день месяца шаввала (30 июля) вернулся и вошел в Дамаск. По просьбе Ибн Сулайхи договоренность была подтверждена, и Тадж аль-Мулюк вместе со своим обозом отправился в Джабалу и принял там правление.

Ибн Сулайхи отправился в путь и прибыл в Дамаск в сопровождении всех своих приверженцев, с вещами и товарами, багажом и животными, всеми своими деньгами, движимой собственностью и добром. Его приняли с почестями и всячески развлекали. Пробыв несколько дней в Дамаске, он в сопровождении усиленного конвоя отправился в Багдад со всем своим добром. Случилось так, что после его прибытия кто-то рассказал султану Багдада[23] о всех его богатствах, после чего тот его ограбил, и все его добро оказалось в руках султана.

Что же касается Тадж аль-Мулюка, то когда он захватил крепость Джабала и укрепился там вместе со своими последователями, они стали плохо относиться к народу, вели себя жестоко, нарушали принятые обычаи справедливости и равенства. Тогда горожане направили жалобу на такое поведение правителя, сетуя на обрушившуюся на них беду, кади Фахр аль-Мульку Абу Али Аммар бен Мухаммад бен Аммару, который захватил укрепленный порт Тарабулюс (Триполи), объясняя это близостью Тарабулюса к их городу. Он обещал помочь им решить эту проблему и послал туда значительные силы из своего аскара, которые вошли в город и, объединившись с местным населением против турок, победили и выгнали их из города. Они захватили Тадж аль-Мулюка и отвезли его в Тарабулюс, где Фахр аль-Мульк принял его с почестями, любезно отнесся к нему и отправил его обратно в Дамаск вместе с письмом к своему отцу, в котором объяснил положение дел и попросил прощения за то, что произошло.

В этом же году эмир Саад аль-Даула, известный как аль-Кавамиси, прибыл с большой армией из Египта и добрался до Аскалона в начале месяца рамазана (начало июля), чтобы продолжить священную войну против франков. Он оставался там до месяца зу-л-хиджа (начинается с 27 сентября), после чего выступил из Аскалона. Ему навстречу вышли тысяча рыцарей и десять тысяч пехотинцев-франков. Когда обе армии сошлись в битве, правый и левый фланги мусульман дрогнули и обратились в бегство, но командир Саад аль-Даула продолжал держать центр со своим небольшим аскаром. Франки наступали на него, но он удерживал свою позицию, и тут провидение отвернулось от него, его лошадь споткнулась, он упал на землю и тут же погиб смертью мученика (да будет милостив к нему Аллах). Тогда мусульмане, призывая друг друга отомстить за эту утрату, повернулись против франков и, сражаясь не щадя жизни, отогнали врагов обратно в Яфу, беспощадно убивая, захватывая в плен и грабя. Таким образом, дело было решено в пользу мусульман, в рядах которых были лишь незначительные потери.

В этом году непрерывно поступали сообщения о том, что народы Хорасана, Ирака и Сирии постоянно ссорились и воевали друг с другом, ненавидели и боялись друг друга, так как их правители уделяли мало внимания народу и не выполняли свои функции из-за разногласий и взаимной вражды.

Также в этот год граф Аль-Рухи,[24] командир франков, прибыл со своим проклятым войском к укрепленному порту Бейрут и разбил возле него лагерь, надеясь захватить город. Он оставался там долгое время, атакуя и осаждая его, но этим планам не суждено было сбыться, и тогда он снял осаду и ушел.

От Фахр аль-Мульк ибн Аммара, правителя Тарабулюса, приходили письма с просьбами о помощи, необходимой для отражения нападения сына Сен-Жилля,[25] который подошел к Тарабулюсу с армией франков. Правитель просил прислать аскар Дамаска. Его просьба была удовлетворена, и аскар отправился к нему на помощь. К делу также был привлечен Джанах аль-Даула, правитель Химса, который тоже прибыл со своим аскаром. Обе армии объединились и крупными силами отправились к Антартусу (Тортоза). Франки спешно выступили им навстречу со своими войском и рекрутами, и две армии встретились там в битве. Армия мусульман дрогнула перед армией неверных, неся большие потери. Уцелевшим удалось укрыться в Дамаске и Химсе на 23-й день второго месяца джумаада (14 апреля 1102 г.), понеся значительные потери.

В этом году из Египта на помощь правителям Сахиля в те укрепленные порты, которые еще оставались в их руках, прибыли армии для борьбы с осадившими их войсками франков. Войска прибыли к Аскалону в месяце раджаб (апрель – май), и, когда Балдуин, король Иерусалима, узнал об их приближении, он выступил против них с силами франков, насчитывавшими примерно семьсот рыцарей и пехотинцев, отборных воинов. С этими войсками он атаковал египетскую армию, но Аллаху было угодно отдать победу над ним египтянам, которые убили почти всех рыцарей и пехотинцев. Вместе с тремя своими приверженцами Балдуин сам бежал в Рамлу. Египтяне преследовали и окружили его, но, переодевшись, он усыпил их бдительность и сбежал в Яфу, улизнув от преследователей. Во время погони он спрятался в зарослях камыша, и, когда их запалили, огонь оставил отметину на его теле, но Балдуину все же удалось спастись, и он добрался до Яфы. Его спутников зарубили саблями, а всех его людей, захваченных в Рамле, убили или взяли в плен и отвезли в Египет в конце месяца раджаба. В это время прибыло примерно сорок франкских судов, наполненных людьми и товарами, но, как сообщалось, они попали в шторм, их разбросали переменчивые ветра, большинство из них погибло, и лишь некоторым удалось спастись.

В этом году князь Шамс аль-Мулюк Дукак и атабек Захир аль-Дин вышли из Дамаска со своим аскаром, подошли к Аль-Рахбе, разбили там лагерь и осадили жителей, отрезав им все пути доставки провизии. Блокада вызвала такой голод, что правителю города пришлось просить пощады для себя и для жителей. Им была обещана безопасность, и город сдался князю после ожесточенной и долгой битвы во второй месяц джумаада (март 1103 г.). Князь расположил там свой гарнизон и назначил его командиром надежного офицера. Решив все вопросы с жителями города, он отправился назад в Дамаск в пятницу, в 22-й день того же месяца (3 апреля).

В этом году также пришли новости из Химса о том, что его правитель, эмир, атабек Джанах аль-Даула Хусаин, спустившись из цитадели в мечеть для пятничной молитвы в сопровождении своих главных офицеров, при полном вооружении и заняв в соответствии с обычаем свое место для молитвы, подвергся нападению трех персов, принадлежавших к батинитам. Их сопровождал шейх, которому они были верны и повиновались.[26] Все были одеты очень скромно. По сигналу шейха они набросились на эмира с ножами и зарезали его и его офицеров. В этот момент в мечети находились десять суфитов, персов и других людей. Всех их заподозрили в заговоре и незамедлительно казнили, несмотря на их непричастность. Это событие очень взволновало население Химса, и все люди тут же в панике разбежались. Большинство тюрков из числа местного населения бежали в Дамаск, и все погрузилось в хаос. Тогда население города направило князю Шамс аль-Мулюку в Дамаск послание с просьбой прислать им офицера для наведения порядка в городе и его защиты до того, как эти новости дойдут до франков, алчно желающих завладеть их городом.

Тогда князь Шамс аль-Мулюк и атабек Захир аль-Дин вышли со своим аскаром из Дамаска, подошли к Химсу, захватили город и заняли его цитадель. В то же время к Химсу подошли и франки, стали лагерем у Аль-Растаны,[27] чтобы окружить и отрезать город, но, узнав, что произошло, некоторое время держались на значительном удалении и в конце концов отступили.

Человек, известный под именем аль-Хаким аль-Мунаджим Батини,[28] из окружения князя Фахр аль-Мулюк Рудвана, правителя Алеппо, первым стал проповедовать учение батинии в Алеппо и в Сирии, и именно он подослал трех человек, чтобы убить Джанах аль-Даулу в Химсе. Сообщение о его смерти пришло через четырнадцать дней после этого события.

После того как Шамс аль-Мулюк учредил в Химсе гарнизон, навел порядок в городе и вернулся в Дамаск в 1-й день месяца рамазана (8 июня), египетские армии пришли по суше из Египта, а по морю прибыл флот под командованием Шарафа, сына аль-Афдала Шахиншаха, который написал письмо с просьбой о том, чтобы аскар Дамаска был послан ему в помощь для ведения священной войны и спасения мусульманских городов и их населения. Он получил положительный ответ, однако самому выступлению армии воспрепятствовали определенные обстоятельства, связанные с некоторыми происшествиями. Прибывший флот атаковал Яфу в конце месяца шаввала (закончился 5 августа), но через несколько дней как флот, так и войска рассредоточились по всему побережью. Цены на побережье резко возросли, продуктов стало не хватать, но корабли доставили достаточно зерна, и цены вновь упали. Вместе с тем франки непрерывно атаковали их.

В месяце зу-л-каада этого года (август) из разных источников стали поступать сообщения о том, что Кылыч Арслан бен Сулейман бен Куталмыш вышел из земли Рум (Анатолия) в поход против Антиохии и достиг окрестностей Марааша. Между ним и эмиром аль-Данишмендом, правителем Малатии, вышла ссора, в результате которой ему потребовалось обратить свои силы против него и жестоко наказать. Когда он вернулся, разгромив армию аль-Данишменда и предав мечу его воинов, он, по рассказам очевидцев, прибыл в Сирию и направил своих посланников в Алеппо с просьбой к торговцам обеспечить его аскар провизией и всем необходимым для войска и рекрутов. Народ был этим очень доволен и радостно рассказывал об этом событии.

В месяце раджаб этого года (начинается с 30 марта) стали поступать сообщения о прибытии флота франков из их страны, груженного купцами, войсками и к тому же паломниками, который бросил якоря в Аль-Ладхикии (Лаодикия). Рассказывали, что Сен-Жилль, который в то время осаждал Тарабулюс, призвал их помочь ему захватить город. Они откликнулись на его просьбу, присоединились к нему и осадили город, но через несколько дней сражений отступили. Тогда франки направились к укрепленному порту Джебель, осадили его, атаковали и добились капитуляции города, но, овладев им, они не выполнили своих обещаний, данных населению, а забрали все, лишив горожан собственности и денег посредством наказаний и различных пыток.

Пришли сообщения, что эмиры Сукман бен Ортук и Джакармаш, правитель Мосула, объединили свои силы и торжественно обещали друг другу вести священную войну против франков, врагов Аллаха, отдавая для этого все свои силы и средства. В начале месяца шаабана (начался 29 апреля) они разбили лагерь у Рас Аина. А в это время Боэмунд и Танкред отправились со своими войсками из района Антиохии к Аль-Рухе, чтобы помочь своему правителю в борьбе против этих двух эмиров. Когда они приблизились к мусульманской армии, которая в это время атаковала Аль-Руху, две эти силы приготовились к столкновению. Битва произошла на 9-й день месяца шаабана (7 мая). Аллах даровал победу мусульманам, и те обратили врага в бегство, нанеся ему огромные потери. Их число составляло десять тысяч конных и пеших воинов, не считая обозы и лагерную команду. Боэмунду и Танкреду с небольшим числом последователей удалось спастись. Это была большая и невиданная ранее победа мусульман, которые смогли напугать франков, уменьшить их численность и возможности к нападению, в то время как сердца мусульман воспылали храбростью и наполнились жаждой победы в войне за веру против еретиков. Народ бурно обсуждал эту радостную весть о победе над франками, верил в их уничтожение и в то, что удача отвернулась от них.

В этот же месяц пришли новости о том, что Балдуин, король франков и правитель Иерусалима, прибыл со своей армией к укрепленному порту Акка по морю и по суше, а пришедшие вместе с ним генуэзские корабли захватили порт Джебель. Всего в деле участвовало более девяноста кораблей. Они осадили город со всех сторон и непрерывно атаковали его, пока его командир и гарнизон больше не могли сопротивляться, а у населения не хватало сил противостоять врагу, захватившему город силой оружия. Командующий городом эмир Захр аль-Даула Банна Джуюши заблаговременно оставил город, объясняя это невозможностью защитить его и остановить франков. Отчаявшись дождаться прибытия подкрепления или помощи, он направил франкам прошение о помиловании его самого и горожан. После захвата города он продолжил свое бегство, пока не прибыл в Дамаск. По прибытии в город в четверг, в 28-й день месяца шаабана (26 мая), он был сердечно принят атабеком Захир аль-Дином. Шамс аль-Мулюк Дукак и атабек Захир аль-Дин приказали относиться к нему с почтением, чтобы он воспрянул духом и телом. Он оставался в Дамаске до тех пор, пока не пришло время возвращаться в Египет, и тогда он отправился в обратный путь. Благополучно добравшись, он попросил прощения за свое поражение. Извинения были приняты, хотя поначалу его обвиняли и всячески осуждали его поступки.

В этом году князь Шамс аль-Мулюк Дукак, сын султана Тадж аль-Даула Тутуша, правитель Дамаска, серьезно заболел нарушением пищеварения, в результате чего ему пришлось отправиться в Иллат аль-Дакк, где он и пребывал, постоянно теряя силы. Когда же он оказался на грани смерти и все надежды на выздоровление иссякли, его мать, Хатун Сафуат аль-Мульк,[29] стала умолять его составить завещание, выразив в нем свою волю, дабы княжество и дети не остались на распутье. И тогда он повелел после своей смерти назначить правителем Дамаска, а также наставником своего младшего сына Тутуш бен Дукак бен Тадж аль-Даулы до достижения им зрелого возраста атабека Захир аль-Дина (Тугтегина), обязав его при этом дать принцу хорошее воспитание. Сделав все распоряжения, он отправился в мир иной на милость Аллаха на 12-й день месяца рамазана этого года (8 июня 1104 г.).

Незадолго до этих событий атабек Захир аль-Дин мучился болезнью, которая почти довела его до смерти, но по воле Аллаха его здоровье восстановилось, и он поправился. Тогда он занялся умиротворением войск и гражданского населения, проводя доброжелательную политику, учитывал нужды эмиров и государственных служащих. Он щедро раздавал из своей казны почетные одежды, дары и подарки, даровал саны и титулы. Он вел себя в соответствии с канонами веры,[30] внушал страх злодеям и нарушителям законов и щедро награждал преданных и добропорядочных граждан. Населению пришлось по сердцу его благородство, и ему удалось привлечь на свою сторону колеблющихся благодаря заботливому вниманию и чистосердечию. Таким образом, он полностью контролировал ситуацию, и население единодушно ему повиновалось.

Перед смертью аль-Малик Шамс аль-Мулюк отослал своего брата аль-Малик Ирташа,[31] сына султана Тадж аль-Даулы, в замок Баальбек, где тот томился в заключении под надзором коменданта замка Фахр аль-Даула Гумуштагин аль-Таджи, вольника его отца. Атабек Захир аль-Дин счел своим долгом перед сыновьями Тадж аль-Даулы приказать этому вольнику освободить Ирташа и отправить его в Дамаск. По его прибытии Захир аль-Дин вышел ему навстречу, принял его со всеми почестями и назначил на пост его брата Шамс аль-Мулюка. Он отдал приказы эмирам, офицерам и войскам подчиняться приказам князя, преданно служить ему и посадил его на трон княжества в субботу, в 24-й день месяца зу-л-хиджа 497 года (17 сентября 1104 г.). Таким образом, он уладил все дела, пользуясь доверием своего народа.

Однако, по предрасположению судьбы, которого нельзя избежать или предотвратить, появились люди, которых не устраивало такое положение дел, и заговорщики постарались изменить его, настроив князя Мухия аль-Дин Ирташа против атабека Захир аль-Дина и Хатун Сафуат аль-Мульк, матери Шамс аль-Мулюка. Его матери удалось заронить в его душе страх перед этими двумя людьми и заставить его поверить в то, что они могут плести против него интриги с целью убийства. Фактически же ситуация была в корне противоположной тому, что рассказывали ему наветчики. В результате он стал бояться этих людей, и, когда ему сказали, что лучше оставить город и княжество Дамаска и вернуться в Баальбек, в то время как его сторонники и воины присоединятся к нему там, он тайно оставил город в месяце сафар 498 года (начался 23 октября 1104 г.). Айтегин Халебский, правитель Бусры, тоже отправился туда в силу заключенного между ними договора и учитывая опасность ситуации. Они начали опустошать район Хаурана и обратились к Балдуину, королю франков, с просьбой о помощи. Более того, они отправились к нему и оставались там некоторое время среди франков, уговаривая их отправиться в поход против Дамаска и разграбить его окрестности. Но эти интриги не принесли никакого результата, желаемое не было достигнуто, и, отчаявшись получить помощь для выполнении своих планов, они разочаровались и отправились вместе через пустыню в Аль-Рахбу. После их ухода положение Захир аль-Дина упрочилось, и, оставшись единственным правителем, он стал полностью контролировать все дела. В результате такого разумного правления Дамаск и его зависимые территории стали процветать и обогащаться. В это же время по велению Аллаха скончался Тутуш, сын царя Шамс аль-Мулюк Дукака, о котором говорилось выше. Так случилось, что в то время цены были низкими, урожай обильным, и люди с удовольствием возделывали земли как внутри, так и за пределами Дамаска благодаря добродетельному и мудрому правлению Захир аль-Дина, воцарившейся справедливости и отсутствию угнетения.

В этом же году пришло сообщение из Тарабулюса о том, что Фахр аль-Мульк ибн Аммар, его правитель, вышел со своим аскаром и городскими ополченцами и отправился к крепости, которую построил Сен-Жилль, чтобы противостоять им. Они атаковали крепость неожиданно для ее гарнизона и убили ее защитников. Крепость была разграблена, предана огню и сровнена с землей. Захватив большое количество оружия, денег, серебра и других трофеев, Фахр аль-Мульк благополучно вернулся в Тарабулюс со всем награбленным добром на 19-й день месяца зу-л-хиджа (12 сентября). Говорили также, что Боэмунд, правитель Антиохии, сел на корабль и отправился к франкам, чтобы просить у них помощи и подкрепления в борьбе против мусульман Сирии. Пробыв в их стране некоторое время, он отправился назад в Антиохию.

В этом году атабек Захир аль-Дин серьезно заболел. Болезнь все обострялась и никак не проходила. Он опасался, что она окажется фатальной, и поэтому беспокоился о своей семье, своих детях, воинах и подданных, если что-ни будь случится с ним. Более того, от Фахр аль-Мульк ибн Аммара из Тарабулюса постоянно прибывали письма и гонцы с просьбами о помощи и подкреплении для борьбы с франками, которые осаждали его город. Он просил как можно скорей прислать побольше войск, чтобы помочь горю и развеять страхи. В это время эмир Сукман бен Ортук и эмир Джакармаш, правитель Мосула, заключили союз для ведения священной войны против политеистов и оказания помощи мусульманам, и, когда Захир аль-Дин серьезно заболел, у него появилась идея пригласить эмира Сукман бен Ортука в Дамаск с аскаром, чтобы назначить его своим преемником и вверить ему защиту города. Одновременно с этим Сукман получил письма от Ибн Аммара с просьбой безотлагательно прислать ему помощь, за которую тот обещал хорошо заплатить. Ознакомившись с письмами, Сукман принял предложенные ему условия. Проведя быструю подготовку, он отправился не в Дамаск, а, не останавливаясь ни днем ни ночью, поспешил вперед, переправился через Евфрат, преследуя цель принести возмездие франкам. Когда он прибыл в Аль-Кариатан и новости о его походе дошли до атабека, офицеры и приверженцы Захир аль-Дина стали намекать ему на опрометчивость его решения призвать Сукмана, которое он принял, не посоветовавшись ни с кем. В конце концов он стал опасаться за последствия своих действий. Ему говорили: «Когда эмир Сукман бен Ортук окажется в Дамаске и лишит тебя власти над городом, что будет с тобой и с нами? Разве ты не знаешь о судьбе Атсиза и о том, что с ним произошло, когда он призвал султана Тадж аль-Даулу, сына Алп-Арслана, и отдал ему Дамаск? Тот тут же вознамерился его уничтожить и не пощадил ни его самого, ни его семью». Тогда Захир аль-Дин осознал свою ошибку и горько пожалел о своей неосмотрительности, и душевные страдания лишь усугубили его телесный недуг. Когда же он и его офицеры обдумывали, что им предпринять в отношении Сукмана и как его встретить по прибытии,[32] из Аль-Кариатана пришло сообщение о том, что сразу же после прибытия туда со своим аскаром и устройства лагеря Сукман тяжело заболел и, закончив отмеренные ему судьбою дни, вознесся на милость Аллаха. Его офицеры решили незамедлительно переправить тело покойного восвояси и сделали это. Атабека так обрадовало это событие, что волею судьбы он тут же стал поправляться. Слава Тому, кто своею мудростью дарует жизни Своим созданиям и Своею властью определяет ход событий. Они отправились в провинцию Аль-Джазира (Месопотамия), и это произошло в начале месяца сафара этого года (конец октября).

В этом году также пришло сообщение о кончине Сен-Жилля, предводителя франков, во время осады крепости Тарабулюс на 4-й день первого месяца джумаада (22 июня 1105 г.) после заключения перемирия между ним и Фахр аль-Мульк ибн Аммаром, правителем Тарабулюса. По этому договору окрестности Тарабулюса отходили Сен-Жиллю, но при условии, что он не будет чинить препятствий снабжению города и доступу в него путешественников.

В 1-й день месяца шаабана (18 апреля) атабек Захир аль-Дин отправился со своим аскаром к Баальбеку и стал там лагерем, так как был недоволен его правителем, вольноотпущенником Гумуштагином аль-Таджи. До него дошли вести о некоторых его поступках, которые он не одобрял. Когда Захир аль-Дин взял его в осаду, Гумуштагин догадался о его планах и послал ему свои заверения в верноподданстве и уважении, отрицая все обвинения, выдвинутые клеветниками, поклявшись в своей невиновности и готовности выполнять все свои обязательства. Тогда Захир аль-Дин снял обвинения, вернул ему свою благосклонность, подтвердил его власть и приказал придворным сдерживать их недоброжелательность по от – ношению к нему. Затем он отправился дальше, в район Химса, достиг Рафании и разбил там лагерь. Большое войско из Джабал-Бахры присоединилось к нему, и они вместе атаковали Рафанию, неожиданно для населения и гарнизона города, убив всех, кто находился в городе, в его зависимых территориях и в замке, построенном франками над городом. Все, что могло гореть в замке и вокруг него, было сожжено, а сам замок разрушен. Укрепления Рафании также были захвачены, их защитники убиты, после чего аскар вернулся в Химс.

В месяце раджаб (март – апрель) князь Фахр аль-Мулюк Рудван, правитель Алеппо, собрав большое войско, вознамерился направиться к Тарабулюсу на помощь Фахр аль-Мульк ибн Аммару в борьбе против осадивших его франков. Армяне в замке Артах сдались ему, так как страдали из-за несправедливости и тирании со стороны франков. Узнав об этом, Танкред вышел из Антиохии и отправился к Артаху, чтобы вернуть его. Он собрал всех франков, которые находились на его территории, осадил замок, двинулся со своей армией против Фахр аль-Мулюка и выбил его оттуда. Тогда для ведения священной войны Фахр аль-Мулюк собрал все возможные войска и рекрутов из провинции Алеппо, а также молодых горожан.[33] И вот две армии сошлись в битве. Пехота мусульман долго держалась, но конница была разбита наголову, и все пехотинцы погибли. Спаслись лишь те, кому это было уготовано Аллахом. После того как остатки армии добрались до Алеппо, были подсчитаны потери среди конных и пеших воинов, которые составили примерно три тысячи душ. Когда эта новость дошла до мусульман в Артахе, они все бежали. После этого франки направились к Алеппо, население города в панике бежало, а оставшихся ограбили и забрали в полон. Это произошло на 3-й день месяца шаабана (20 апреля), и народ Сирии[34] после спокойного и мирного периода почувствовал беспокойство и страх.

В этом же году из Египта прибыла большая армия, числом более десяти тысяч конных и пеших воинов, под командованием эмира Шарафа аль-Маали, сына аль-Афдала.

Атабеку Захир аль-Дину были направлены письма с просьбой оказать помощь и поддержку в священной войне против неверных, однако он не смог откликнуться на эту просьбу, так как определенные обстоятельства не позволили ему это сделать. Он со своим войском направился к Бусре и разбил там лагерь, намереваясь обложить город, так как князь Ирташ бен Тадж ад-Даула и Айтегин из Алеппо, находясь в городе, вели переговоры с франками, суть которых уже была известна. Затем он изменил свои планы, решив, что самым разумным будет присоединиться к египетской армии в священной войне. Тогда он отправился туда и стал лагерем в предместьях Аскалона, рядом с египтянами. Узнав об этом, франки собрали армию и тоже направились к Аскалону. На 14-й день месяца зулхиджа (27 августа) этого года обе армии сошлись в битве, и франки одержали победу над мусульманами, убили правителя Аскалона и захватили в плен нескольких его командиров. Египетский аскар укрылся в Аскалоне, а аскар Дамаска – в Бусре. Рассказывали, что число убитых мусульман примерно равнялось числу убитых франков. Вернувшись со своим аскаром в Бусру, Захир аль-Дин обнаружил, что князь Ирташ и Айтегин из Алеппо, лишившись поддержки франков, отправились в Аль-Рахбу, где и оставались некоторое время перед тем, как расстаться.

В этом году франки отправились к Саваду Тиверии[35] и начали строительство замка Алаль между Савадом и Аль-Батанией.[36] Это был один из тех замков, которые считаются неприступными. Когда атабек Захир аль-Дин прознал про их намерения, он решил помешать этому строительству, так как, если укрепление будет построено, с ним уже трудно будет справиться. Отправившись туда вместе со своим аскаром, он атаковал франков, когда они[37] даже не догадывались о нависшей над ними угрозе, и вырезал всех до последнего человека. Захватив замок со всеми материалами, животными и имуществом франков, которые находились в нем, он в воскресенье, в 14-й день второго месяца раби (24 декабря), вернулся в Дамаск с головами убитых, с плененными франками и огромными, захваченными у них трофеями.

В этот же месяц на небе появилась комета, хвост которой напоминал радугу и тянулся с востока до середины неба. Днем, а потом и несколько ночей ее можно было видеть возле солнца, пока комета не скрылась вовсе.

На 26-й день первого месяца джумаада (3 февраля 1106 г.) пришло сообщение об убийстве Калаф бен Мула-иба,[38] правителя Афамии, членами секты батиния, посланными из Алеппо человеком по имени Абу Тахир, персидским мастером золотых дел, который занял в секте место умершего аль-Хаким аль-Мунаджима Батини. Его эмиссары действовали в сговоре с одним из их миссионеров, известным как Абул-Фат из Сармина, проживавшим в Афамии. Он договорился с горожанами, которые проделали дыру в стене города, через которую убийцы добрались до правителя. Заметив их приближение, он достойно предстал перед лицом смерти, и тогда один из них набросился на него и всадил кинжал ему в живот. Правитель бросился в башню, чтобы добраться до одной из комнат гарема, но другой убийца нанес ему второй удар, и через несколько минут тот скончался. Криком с башни убийцы объявили о своей преданности аль-Малик Рудвану. Сыновья убитого вместе с другими людьми спустились со стены, но сектанты вступили с ними в схватку и убили несколько человек. Сыну правителя, Мусбиху бен Калаф бен Мулаибу, удалось спастись, и он скрылся в Шейзаре, где пребывал несколько дней, пока ему не разрешили покинуть город. После этого события Танкред пришел к Афамии с целью захватить город. С ним был брат Абул-Фата из Сармина, миссионер и его пленник. Он потребовал от батинитов установленный выкуп и, получив плату, удалился.

В этом же году Кылыч Арслан бен Сулейман бен Куталмыш пришел с большим войском к Аль-Рухе и разбил лагерь вблизи города. Офицеры Джакармаша, занимавшие Харран, предложили ему занять город, что он и сделал. Жители встретили его с ликованием, готовые принять участие в священной войне, но после короткого пребывания там он заболел, и болезнь заставила его вернуться в Малатию, но его офицеры остались в Харране.

По сообщениям, Мусбих бен Мулаибу, которому удалось спастись при нападении в Афамии, нашел убежище у Танкреда, правителя Антиохии, и стал уговаривать его вернуться в Афамию и захватить город, учитывая нехватку в нем провизии. В результате Танкред отправился туда, разбил лагерь и осадил город, который в конце концов капитулировал на 13-й день месяца мухаррама 500 года (14 сентября 1106 г.). Когда же батинит Абул-Фат из Сармина попал к нему в руки, Танкред предал его мучительной смерти, а золотых дел мастера Абу Тахира и его сообщников увел с собой в полон, но при этом не выполнил условий капитуляции. Запасы продовольствия в Афамии закончились, а пленники оставались в его руках, пока не заплатили ему выкуп.[39] Тогда он отпустил их, и они вернулись в Алеппо.

В этом году разорительные набеги франков на районы Савада, Хаурана и Джабал-Ауфа значительно усилились. Когда об этом стало известно, а население этих мест направило прошение атабеку Захир аль-Дину, он собрал свой аскар, получил подкрепление от туркмен, отправился в Савад и разбил там лагерь вместе с ними. Незадолго до этого эмир Изз аль-Мульк, правитель Тира, покинул город со своим аскаром и отправился в поход на замок Тибнин, расположенный на территории франков, атаковал его предместья, разграбил их и убил всех жителей. Когда Балдуин, король франков, узнал об этом, он выступил против них из Тиверии. Атабек напал на замок неподалеку от Тиверии, в котором находились рыцари франков, захватил его, убил всех, кто там был, а затем вернулся в Аль-Мадан.[40] Франки развернулись, чтобы встретить его, но при их приближении его аскар спешно ретировался в район Зурра.[41] Разведчики обеих армий встретились и постарались провести подготовку к битве двух армий. Моральный дух мусульман был высок. На следующий день аскар сел в седла, приготовившись вступить в битву, и отправился к лагерю франков, но там обнаружилось, что те уже снялись с места и отступают к Тиверии, откуда ушли в Акку. Тогда Захир аль-Дин повел свой аскар обратно в Дамаск.

В этот год (сельджукид) султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммад, сын Малик-шаха, получил ряд писем от атабека Захир аль-Дина и Фахр аль-Мульк ибн Аммара, правителя Тарабулюса, с рассказами о бесчинствах франков на его земле, об их захватах крепостей и замков в Сирии и на побережье, об убийствах мусульман и осаде порта Тарабулюс. Они просили его о помощи и подкреплении, умоляли прийти для спасения населения. Узнав о таком положении дел, султан приказал эмиру Джавали Сакаваху вместе с одним из главных командиров его аскара выступить в поход с крупным отрядом тюрок, отдав ему в качестве фьефа Аль-Рахбу и районы Евфрата. Одновременно он написал в Багдад и эмиру Сайф аль-Даула Садака бен Мазияду[42] и Джакармашу, правителю Мосула, повелев им помочь ему деньгами и войсками для ведения священной войны, сделав для этого все возможное. Оба правителя с неудовольствием восприняли этот приказ. Эмир, встретив сопротивление со стороны Ибн Мазияда, отправился в Мосул, чтобы потребовать от Джакармаша то, что султан пообещал ему. Однако Джакармаш не торопился помогать ему, и тогда он атаковал форт Аль-Синн,[43] разграбил его, и к нему присоединилось большое число (добровольцев). Джакармаш вышел на битву с ним, но Джавали Сакавах захватил и уничтожил его аскар. Его сын бежал в Мосул и удерживал город, а Джавали Сакавах последовал за ним, казнил его отца Джакармаша и отослал его голову в Мосул. Узнав об этом, его сын направил Кылыч Арслан бен Куталмышу просьбу прийти к нему на помощь из Малатии, пообещав сдать ему город со всеми окрестностями. Джакармаш собирал большие доходы с Джазиры и Мосула и был весьма популярен среди своих подданных, которые одобряли его справедливое правление на всех его территориях. Поэтому, когда Кылыч Арслан ознакомился с содержанием письма, написанного сыном Джакармаша, он согласился выполнить его просьбу, направился к нему и прибыл со своим аскаром к Насибину. Сын Джакармаша, вызванный им из Мосула, присоединился к Кылыч Арслану, и тогда Кылыч Арслан вошел в Насибин, поскольку с ним была лишь часть аскара, другая же его часть оставалась в Анатолии и помогала царю Константинополя в борьбе с франками. Когда аскар Кылыч Арслана приблизился к аскару Джавали Сакаваха и авангарды обеих армий сошлись в битве, одно из подразделений Кылыч Арслана победило один из отрядов Джавали Сакаваха, убив одних и захватив в плен других. Тогда Джавали всеми своими силами атаковал армию Кылыча, так как знал, что его противник отозвал вторую часть своего войска из Анатолии, а с ним сейчас находилась лишь меньшая его часть. Он отправился в район Хабура, подошел к Аль-Рахбе, разбил там лагерь и осадил город. В это же время он написал Мухаммаду, который управлял городом от имени князя Шамс аль-Мулюк Дукака, правителя Дамаска, и у которого гостил князь Ирташ бен Тадж ад-Даула, бежавший из Дамаска после смерти своего брата, князя Дукака, и потребовал от него сдать город, однако тот не обратил внимания на его письмо и разочаровал его своим ответом. Некоторое время Джавали продолжал оставаться там, удерживая город в осаде.

Теперь к нему присоединился эмир Наджм аль-Дин иль-Гази бен Ортук с большим аскаром туркмен, а он послал просьбу помочь ему атаковать город князю Фахр аль-Мулюк Рудвану, который присоединился к нему со своим аскаром, предварительно заключив перемирие с Танкредом, повелителем Антиохии. Однако, когда он оставил Алеппо, а Жослен, правитель Телль-Башира, прознал о его отсутствии в городе, он совершил ряд набегов на районы Алеппо по всем направлениям. Джавали оставался на своих позициях у города Аль-Рахба с начала месяца раджаба (начался 26 февраля 1107 г.) до 22-го дня месяца рамазана (17 апреля). Когда воды Евфрата, как обычно, поднялись, войска Джавали, сев в лодки, подплыли к стенам города и вступили в сговор с группой горожан. Но совместно им ничего не удалось сделать, и тогда войска атаковали стену, захватили город и разграбили его, конфисковав добро многих его жителей и пытками заставив других показать, где скрыты их сокровища. Через некоторое время Джавали приказал прекратить грабеж города и пообещал горожанам безопасность и возможность вернуться в их жилища. Цитадель сдалась ему через пять дней, на 28-й день месяца рамазана (23 мая). Тогда Джавали назначил правителем города Мухаммада, который поклялся ему в верности, но через несколько дней арестовал его, так как узнал кое-что, что вызвало его недовольство, и заточил его в цитадель. Князь Ирташ тоже стал подданным Савада и больше не мог действовать самостоятельно. Однако Мухаммад, правитель, еще до этого послал письмо Кылыч Арслан бен Сулейману с просьбой прийти к нему на помощь и защитить город от Джавали. Поэтому впоследствии Кылыч Арслан подошел со своим аскаром к Аль-Рахбе, но, узнав о захвате города, повернул назад и остановился у Аль-Шамсанийи, не пожелав вступить в схватку с Джавали. А в это время Джавали выступил в поход и после остановки у Максина намеревался продолжить свой путь в провинцию Мосул. С ним находился Фахр аль-Мулюк Рудван, и, по воле случая, они встретились с аскаром Кылыча, и тогда два войска сошлись в битве в четверг, 19-й день месяца шаввала (13 июня).

Была середина лета, стояла ужасная жара, земля трескалась, и обе стороны потеряли множество лошадей. Аскар Кылыч Арслана атаковал аскар Джавали. Джавали нашел Кылыч Арслана в суматохе битвы и нанес ему несколько ударов саблей, которые тому не повредили. Аскар Кылыч Арслана был уничтожен, а правитель Амид покинул его во время битвы вместе с правителем Майафарикина, и остатки войска бежали. Сабельные удары уничтожили силы Кылыч Арслана, а сам Кылыч во время схватки упал в воды Кабура, исчез в воде, и больше его не видели. Через несколько дней его мертвое тело нашли. Джавали вернулся в Мосул, и князь Фахр аль-Мулюк Рудван в страхе покинул его и вернулся в Алеппо. Джавали схватил Наджм аль-Дин иль-Гази бен Ортука и потребовал вернуть деньги, которые тот потратил на туркмен, но потом они договорились, и вместо этого он согласился принять сумму денег, причитавшуюся ему. Джавали взял у него заложников как гарантию выплаты назначенной суммы, и после этого иль-Гази продолжал поставлять их ему.[44]

До этих событий Кылыч Арслан послал одного из своих главных военачальников в Анатолию с большим войском туркмен, чтобы помочь царю Константинополя в его борьбе против Боэмунда и тех франков, которые вместе с ним направлялись в Сирию. Эти войска шли на соединение с царем греков и греческими армиями, которые он собрал. Когда противоборствующие войска набрали полную силу, они построили свои ряды и начали битву. Победа была на стороне греков, а франки потерпели позорное поражение, и большая их часть погибла или попала в плен. Уцелевшие остатки войска разбились на мелкие группы и бежали обратно в свою страну. Тюркские войска Кылыч Арслана тоже отправились по домам после того, как он устроил в их честь торжественный пир, наградил их почетными одеждами и распределил среди них трофеи.

Когда Джавали Сакавах вернулся из[45] Аль-Рахбы и стал лагерем у Мосула, он направил послание жителям и гарнизону города, которые, не имея возможности обороняться против него или не подпускать его близко, сдались ему после того, как получили от него гарантию безопасности для всех, кто находился в стенах города. Сын Кылыча укрывался в городе, и Джавали схватил его и отправил к султану Мухаммаду (сельджуку), у которого тот и оставался, пока не сбежал из лагеря в начале 503 года (начался 31 июля 1109 г.) и отправился назад в княжество своего отца в Анатолии. Рассказывают, что по прибытии туда он организовал заговор против сына своего дяди и, убив его, прочно обосновался в княжестве, в своих владениях.[46]

В этом году эмир туркмен аль-Испахбад прибыл в Дамаск из своей провинции. Захир аль-Дин принял его с почестями, проявлял гостеприимство и отдал ему в качестве уделов Вади-Муса (Петра), Моаб, Аль-Шарат, Аль-Джибаль и Балку, и тот отправился в эти районы со своим аскаром. Франки уже проникли в эти части страны и убивали, брали в плен и грабили все, к чему могли приложить руки. Когда Испахбад прибыл туда, он обнаружил, что местное население находится в нищете и страхе после всех страданий, которые люди претерпели от франков. Он расположился там, но франки, узнав о его появлении, отправились в поход против него через пустыню и устроили лагерь напротив того места, где Испахбад сам стоял лагерем. Франки не трогали его, пока не представилась возможность, и тогда неожиданно атаковали Испахбада, и он бежал с большей частью своего аскара. Остатки его войска разбежались, и франки завладели его обозом. Испахбад прибыл к Айн-аль-Катибе в районе Хаурана в то время, когда аскар Дамаска стоял там лагерем. Захир аль-Дин принял его, выразил сожаление по поводу его потерь и того, что с ним произошло, после чего одарил его так, чтобы компенсировать его потери.[47]

В этом году Балдуин, король франков, собрал остатки своей проклятой армии и отправился к порту Тир. Он разбил лагерь неподалеку от города и начал строительство своего собственного замка в предместьях Телль-аль-Машука. Он оставался там месяц, после чего правитель города заплатил ему семь тысяч динаров откупных, которые тот взял и ушел.

В этом же году султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммад (победив и казнив Садака бен Мазияда[48]), устроив все дела в Аль-Хиллахе, отправился назад в Исфахан в начале месяца (шаввала).[49] Перед этим он поручил эмиру Мавдуду отправиться с аскаром к Мосулу, осадить и захватить город. Тогда Мавдуд вместе со своей армией отправился к Мосулу и разбил перед городом лагерь. Джавали, повелитель города, изгнал большую часть населения, а его войска бесчинствовали и вели себя жестоко. Поэтому сам он отправился в Аль-Рахбу, а одному из своих офицеров, которому полностью доверял, повелел оставаться в Мосуле и защищать город. Аскар султана уже некоторое время стоял перед городом, когда семь горожан решили помочь сдаче города и открыли одни из ворот, через которые Мавдуд и вошел в город. Он учинил кровавую резню среди войск Джавали, но помиловал гарнизон цитадели и отправил их и все, что было с ними, султану.

В месяце шаабан этого года (начался 16 марта) положение Фахр аль-Мульк ибн Аммара в Тарабулюсе стало критическим в результате осады города франками. Он уже долгое время ожидал поддержки, рассылая послания с просьбой о помощи. Тогда он отправил в Дамаск эмиру Ортук бен Абд аль-Рассаку, одному из эмиров города, просьбу посетить его, чтобы вместе обсудить его замыслы. Эмир согласился и, получив дозволение Захир аль-Дина, отправился к нему. А в это время Фахр аль-Мульк покинул Тарабулюс по суше примерно с пятьюстами конными и пешими воинами, взяв с собой ценные дары для султана, когда он посетит его в Багдаде. Когда Ортук добрался до него и они встретились, между ними было решено, что Фахр аль-Мульк отправится вместе с ним в Дамаск. Таким образом, он направился в Дамаск и был размещен в Мардж-Баб-аль-Хадиде (луг у Железных ворот) за стенами города. Захир аль-Дин выказывал ему всяческое уважение и почтение, а его эмиры и военачальники подарили ему столько лошадей, мулов, верблюдов и других даров, сколько было в их возможностях.

Оборону Тарабулюса в свое отсутствие Фахр аль-Мульк поручил Абу л-Манакибу, сыну своего дяди, а также главным офицерам своего войска и стражи,[50] выплатив им полугодовое жалованье и получив клятву верности и преданности. Однако его кузен восстал против него и объявил о своей преданности аль-Афдалу, сыну Амир аль-Джуюша, в Египте. Когда Фахр аль-Мульк об этом узнал, он послал приказ своим офицерам арестовать его и заточить в замок Аль-Хаваби. Приказ был выполнен, и Фахр аль-Мульк продолжил путь в Багдад вместе с Тадж аль-Мулюком Бури, сыном атабека Захир аль-Дина. Атабек узнал, что при дворе султана его ненавистники старались подорвать его авторитет с помощью коварной клеветы, навредить ему и настроить султана против него. Поэтому он послал вместе со своим сыном многочисленные подарки и ценные дары, такие как лошади, богатые убранства и другие ценные вещи, достойные султана. Визирем к нему он назначил Абу л-Наджм Хибат-Аллах бен Мухаммада бен Бади, который служил старшим счетоводом мустауфи у султана-мученика Тадж аль-Даулы. Он предоставил этому человеку полную власть над принцем и назначил своим посланником к тому человеку, к которому его послал. Путешествие началось на 8-й день месяца рамазана 501 года (21 апреля 1108 г.). Когда они прибыли в Багдад, султан принял Фахр аль-Мулька с такими почестями и уважением, о которых тот и не смел мечтать. Султан приказал нескольким великим эмирам отправиться с ним и помочь ему подкреплением в борьбе против захватчиков его города, заслуженно наказать их и изгнать. Он повелел аскару, который отправлялся с ним, ненадолго остановиться у Мосула, отобрать город у Джавали Сакаваха, а затем продолжить поход к Тарабулюсу. В результате этого и произошли события, о которых говорилось выше. В это время Фахр аль-Мульк оставался при (дворе) султана, пока не кончилось его терпение, и тогда он вернулся в Дамаск в середине месяца мухаррама 502 года (конец августа 1108 г.).

Что же касается Тадж аль-Мулюка, сына Захир аль-Дина, по делам которого он был послан, то все закончилось к его большому удовлетворению, и он получил от султана лестные блага как для своего отца, так и для себя. Получив в дар прекрасные одежды от халифа и от султана, он вернулся в Дамаск, куда прибыл в конце месяца зу-л-хиджа этого года (начало августа 1108 г.).

Вернувшись в Дамаск, Фахр аль-Мульк ибн Аммар оставался там несколько дней, а затем вышел из города с конницей, выделенной ему из аскара Дамаска, и своей собственной кавалерией. [Он отправился маршем к порту Джабала],[51] вошел в него, и жители города поклялись ему в своей преданности. Население Тарабулюса направило аль-Афдалу в Египет просьбу прислать им по морю правителя вместе с кораблем зерна и провизии, чтобы он принял управление их городом. В ответ на эту просьбу к ним в качестве правителя от имени аль-Афдала прибыл Шафар аль-Даула, сын Абу Тайиба, и привез им запасы зерна. Прибыв в город и устроившись в нем, он арестовал всех смутьянов и офицеров Фахр аль-Мульк ибн Аммара, вместе с их имуществом, запасами и добром, и отправил их всех по морю в Египет.

В этом же году атабек Захир аль-Дин отправился ночью со своим аскаром к Тиверии и, разделив войско на две части, послал одну часть в Палестину, а со второй совершил рейд на Тиверию. Правитель города, по имени Гервазий,[52] один из предводителей франков, известный рыцарством, храбростью, благородством и доблестью в бою, человек уровня короля Балдуина в руководстве франков, вышел ему навстречу со своими соратниками по оружию. Когда они сошлись в битве, турецкая конница окружила его и его воинов, и большинство из них погибло. Сам Гервазий и несколько его товарищей попали в плен, и их отправили в Дамаск. Некоторые из них были отданы в подарок султану, а сам Гервазий и несколько плененных вместе с ним сотоварищей предложили за свое освобождение денежный выкуп, но атабек не принял его и казнил их.

В этом году Балдуин вместе со своей проклятой армией франков отправился к Сидону, обложил город с суши и с моря и построил деревянную осадную башню для штурма города. На защиту города прибыл египетский флот и одержал победу как над генуэзским флотом, так и над сухопутными войсками. А когда до франков дошли сведения о приближении аскара Дамаска, направлявшегося на защиту Сидона, они отступили и отправились назад в свои владения.

В этот год правитель Арки направил атабеку Захир аль-Дину прошение о помощи в отражении атак франков и о направлении к нему офицера, который мог бы принять управление городом. Тогда Захир аль-Дин послал туда одного из своих верных офицеров, который принял на себя управление городом и оставался его правителем в ожидании прибытия аскара и выполнения Захир аль-Дином своего обещания вознаградить его и удостоить почетной одежды. Но в это время сильный снегопад и дожди не позволили аскару вовремя дойти до Арки, в городе стала ощущаться нехватка продовольствия, снабжение было отрезано, и франки поспешно осадили его. Когда Захир аль-Дин подошел к городу, он обнаружил, что франки уже захватили его, а у него не хватало сил самостоятельно изгнать их. Тогда он вернулся к замку Аль-Акма,[53] разбил возле него лагерь и начал атаковать. Узнав об этом, франки вышли против него с тремястами рыцарями, чтобы пополнить гарнизон Аль-Акмы, и ночью присоединились к нему. Учитывая усиление гарнизона и его высокий боевой дух, атабек предпочел ретироваться и ушел как побежденный. Воодушевившись этим, франки отправились в погоню за его аскаром и захватили много лошадей и других животных в качестве трофеев. Войско рассеялось по лесам и горам и добралось до Химса обессиленным, хотя никаких боевых действий и не было. После этого франки вернулись назад к Арке. Запасы города к тому времени были исчерпаны, и он капитулировал.

В месяце шаабан этого года (6 марта – 3 апреля 1109 г.) Раймунд,[54] сын Сен-Жилля, ранее осаждавший Тарабулюс, прибыл из земель франков по морю с шестьюдесятью кораблями, полными франков и генуэзцев, и разбил свой лагерь перед Тарабулюсом. Между ним и де Серданье,[55] сыном сестры Сен-Жилля, возникли разногласия, и Танкред, правитель Антиохии, пришел на поддержку Серданье. Король Балдуин, правитель Иерусалима, тоже пришел со своей армией и восстановил мир между ними. Де Серданье отправился назад в Арку, но, повстречав по дороге в полях какого-то франка, вознамерился ударить его, но этот франк сам ударил и убил его. Когда об этом узнал Раймунд, сын Сен-Жилля, он послал одного из своих офицеров захватить Арку. Тогда франки со всеми своими силами направились к Тарабулюсу, осадили город и атаковали его население с 1-го дня месяца шаввала (4 мая) до 11-го дня месяца зу-л-хиджа (12 июля) этого года. Они воздвигли осадные башни у стен города, и, когда его население собственными глазами увидело армию противника, оно сильно опечалилось, осознав свою участь. Боевой дух жителей упал, кругом царило всеобщее отчаяние, вызванное задержкой египетского флота, который должен был по морю доставить в город продовольствие и подкрепление, но трюмы кораблей опустели, дул встречный ветер, и, по велению Аллаха, произошло так, как должно было произойти. Франки атаковали город со своих осадных башен и силой оружия захватили его в понедельник, на 11-й день месяца зу-л-хиджа (12 июля) этого года. Они разграбили все, что могли, пленили мужчин и забрали в рабство женщин и детей. Количество трофеев, попавших в их руки, товаров из лавок и складов, книг из учебных заведений и частных библиотек не поддается исчислению. Правителя города и часть его войска, попросивших пощады еще до захвата города, помиловали, и после захвата они были отпущены и прибыли в Дамаск несколькими днями позже. С населением же города обошлись очень жестоко, деньги горожан и зарытые ими ценности были конфискованы, и люди остались в крайней нужде и горе.

По договору франков с генуэзцами треть города со всем награбленным там добром отходила генуэзцам, а две трети – Раймунду, сыну Сен-Жилля. Часть самых ценных трофеев была выделена для короля Балдуина, чем он остался весьма доволен. Между тем Танкред, не получив того, на что рассчитывал, когда поддерживал Серданье, ушел и затем атаковал и захватил Булуньяс,[56] пообещав населению безопасность, в месяце шаввал (май) этого года. После этого он атаковал порт Джабалы,[57] в котором проживал Фахр аль-Мульк ибн Аммар. Город обладал лишь скудными запасами продовольствия, и франки удерживали город и его обитателей в осаде непрерывно до пятницы, 22-го дня месяца зу-л-хиджа (23 июля), а потом пообещали жителям неприкосновенность, и те, согласившись на их требования, капитулировали. Фахр аль-Мульк ибн Аммар беспрепятственно покинул город, хотя Танкред и пообещал отнестись к нему благосклонно и отдать ему город в качестве фьефа.

Немногим позже прибыл египетский флот. Что касается числа людей и кораблей, груза оснащения и провизии, египтяне никогда еще раньше не направляли такой большой флот для защиты Тарабулюса, чтобы обеспечить город достаточным количеством провианта, людей и денег на целый год, а также для оказания помощи населению и укрепления прибрежных городов, принадлежащих Египту. Флот прибыл в Тир на восьмой день после захвата Тарабулюса и не смог выполнить свою задачу из-за беды, обрушившейся на его жителей. Некоторое время флот находился у берегов, распределяя привезенные запасы по различным районам. Население Тира, Сидона и Бейрута старалось задержать его, сообщая о своем скорбном положении и неспособности противостоять франкам, но флот не мог остаться и, когда подул попутный ветер, поднял якоря.

В месяце шаввал (май) этого года пришли сообщения о том, что эмир Сукман аль-Кутби[58] после нескольких месяцев осады Майафарикина заставил город капитулировать после того, как запасы продовольствия в нем закончились и жители начали голодать.

В этом же году Боэмунд, правитель Антиохии, вернулся из земель франков обратно в свое королевство с огромным воинством. Он остановился неподалеку от Константинополя, и царь города выступил против него с большим войском туркмен из приграничных к нему территорий. Они сражались несколько дней, и царь старался разъединить их любыми способами, пока они сами не разбежались по всей территории. Боэмунд заключил с царем мир, тот принял его и его спутников, и Боэмунд выказал ему должное уважение.[59] Таким образом, Аллах, слава Ему, отвел их от нас и отвлек их ярость от ислама.

В этом году король Балдуин направил несколько посольств Захир аль-Дину с предложением мира и дружественных отношений. Они заключили договор, по которому Савад и Джабал-Ауф должны были быть поделены на три части. Одна треть отходила туркам, а две трети – франкам и крестьянам. В подписанном ими договоре были изложены все эти условия.

Когда франки заняли Джабалу, Фахр аль-Мульк ибн Аммар покинул город и отправился в Шейзар, правитель которого, султан бен Али бен аль-Мукаллад бен Мункид аль-Кинани, принял его и его спутников с почестями и предложил ему остаться с ним. Но он не принял приглашения и отправился в Дамаск, чтобы присоединиться к атабеку Захир аль-Дину, который принял его, выделил ему резиденцию и подарил ему город Аль-Забдани с его окрестностями в качестве фьефа в месяце мухаррам 503 года (август 1109 г.).

После того как франки закончили с Тарабулюсом, захватили его и наладили дела города и его окрестностей, они отправились в поход на Рафанию. Узнав об их намерениях, Захир аль-Дин тоже направился в Рафанию со своим аскаром, чтобы защитить город, и разбил свой лагерь у Химса для противостояния врагам. Франки не смогли осадить или захватить город, и между ними и Захир аль-Дином началась переписка и переговоры, в результате которых обе стороны мирно договорились о контроле над территориями и установили мирные отношения. По условиям договора одна треть производства Бекаа (Келесирия), а также крепости Аль-Мунайтиру и Ибн-Аккара[60] отошли франкам, которые прекратили грабить и разорять эти провинции и прилежащие к ним территории. Замки Мазиаф,[61] Хизн-аль-Туфан и Хизн-аль-Акрад тоже вошли в условия договора, и их население теперь будет ежегодно платить определенную откупную плату франкам. Некоторое время франки соблюдали эти договоренности, но уже в скором времени снова стали заниматься обычным для себя разбоем и разорением.

В первый месяц джумаада этого года (начался 26 ноября) из Аль-Ирака пришли новости о прибытии в Багдад султана Гийас аль-Дунйа вал-Дина[62] Мухаммада, сына Малик-шаха, и о том, что он рассылает во все районы письма, объявляя о своем твердом намерении продолжить священную войну. Сообщалось также, что он отдал приказ атабеку Захир аль-Дину не предпринимать никаких действий до того времени, пока в Сирию не придут его войска. Тогда он присоединится к ним и примет командование, поскольку именно он направил бесчисленное количество просьб о помощи и поддержке в борьбе против неверных. Но на пути осуществления этих планов возникли определенные трудности и различные препятствия к осуществлению намеченной цели. Когда же время ожидания затянулось и наглость неверных возросла из-за медлительности армий султана, рвение Захир аль-Дина в поддержку дела ислама и его тюркская решительность заставили его лично совершить поездку в Багдад, чтобы выказать почтение наследнику Пророка, халифу аль-Мустазхиру, его величеству султану Гийас аль-Дунйа вал-Дину, предстать перед ними лично и сообщить о горестях мусульман в их владениях, о захвате городов, убийствах мужчин и порабощении женщин и детей, а также о коварных замыслах врагов захватить провинции Аль-Джазира и Аль-Ирака. Подготовившись к путешествию, он взял с собой Фахр аль-Мулька ибн Аммара, правителя Тарабулюса, и своих личных офицеров, а также все, чем располагал, – арабских скакунов, египетские раритеты, драгоценности и дорогие подарки, соответствующие высокому уровню предстоящей встречи, и отправился в путь по пустыне через Аль-Самава. Своим наместником в Дамаске он оставил своего сына, Тадж аль-Мулюка Бури, повелев ему постоянно быть начеку, крепить оборону, защищать (его доминионы), хорошо относиться к подданным, лицемерить с франками и поддерживать с ними дружественные отношения, пока он не вернется. Но вскоре после отъезда, когда Захир аль-Дин достиг расположенной в пустыне долины Вади-л-Миях (Водная долина), он получил распространенное в Багдаде паникерами сообщение о том, что султан поручил управление Сирией неким эмирам, имена которых уже стали известны. Это сообщение так его обеспокоило, что он отменил свое путешествие и поручил Фахр аль-Мульку ибн Аммару и нескольким своим верным офицерам направиться в Багдад со всеми дарами и ценностями, которые были с ним, и там от его лица постараться исправить ситуацию, вынудившую его прервать путешествие. Фахр аль-Мульк добрался до Багдада, доставил все дары, был радушно принят и выслушал слова сожаления по поводу того, что атабек вернулся, не завершив своего путешествия, не предстал самолично и не осуществил свои планы из-за беспочвенных слухов, распространяемых паникерами. (Из Багдада) пришло несколько писем благодарственного характера и с выражением поддержки, а также с извинениями за такие вводящие в заблуждение слухи.

Возвращаясь из Вади-л-Мияха, атабек Захир аль-Дин получил информацию о том, что вольноотпущенник Гумуштагин аль-Таджи, правитель Баальбека, общался с франками, пытался установить с ними мирные отношения и склонял их совершить набеги на приграничные районы, а также послал своего брата, вольноотпущенника Байтагина аль-Таджи, к султану, чтобы путем клеветы и интриг посеять вражду и раздоры.[63]

Когда Захир аль-Дин узнал об этом и о миссии Байтагина, он приказал воинам своего аскара перекрыть все дороги, по которым тот неминуемо должен был проехать, и привести посланца к нему, но о Байтагине он больше никогда ничего не услышал. Сам же Захир аль-Дин со своим аскаром свернул с дороги (в Баальбек) и одновременно послал приказ своему сыну Тадж аль-Мулюку направиться с его аскаром к Баальбеку и стать возле него лагерем. Тадж аль-Мулюк поспешил выполнить приказ, подошел к замку и разбил там свой лагерь, когда жители и стража того не ожидали. После этого он написал вольноотпущеннику письмо с призывом вспомнить о верноподданстве и сдать ему замок, предупредив о возможных последствиях его неповиновения и противления. Если же он продолжит упорствовать, это непременно закончится кровопролитием. Но, несмотря на строгость этого предупреждения и ультиматума, Гумуштагин отверг их и отказался смириться и повиноваться. Вскоре сам Захир аль-Дин пришел со своим аскаром и пехотой, которую сумел собрать, и выстроил свои войска в боевой порядок перед Баальбеком. Он расставил катапульты и начал сооружать боевую машину для пролома стен, ища слабые места в обороне и возможность для атаки. Часть войска и городской стражи перешла к нему, и он благосклонно одарил их одеждами. Затем Захир аль-Дин атаковал стену крепости, убив много ее защитников. Когда горожане увидели, с какой яростью он их атаковал и как решительно был настроен продолжать осаду, они решили сдаться ему. Стараясь исправить свою ошибку, вольноотпущенник пообещал сдать город и крепость при условии надежных гарантий его безопасности и выделения ему конкретного фьефа. Он предложил, чтобы один из командиров прибыл к нему и обсудил с ним решение проблемы при условии благополучного исхода для него самого. Тогда Захир аль-Дин послал к нему эмира Балташа, учитывая его положение в правительстве. Договоренность была достигнута на предложенных вольноотпущенником условиях, он сдал Захир аль-Дину город и цитадель, которая считалась неприступной крепостью удивительной конструкции, и вышел к нему. Атабек, неизменно следуя своей привычке миловать тех, кто причинял ему зло и восставал против него, отдал ему вместо Баальбека крепость Шархад, также славившуюся своей мощью и неприступностью, и оставил вольноотпущеннику его собственность и поместья, которых его лишил, и…[64] в Дамаск. Атабек Захир аль-Дин отдал город Баальбек в правление своему сыну Тадж аль-Мулюку Бури, расположил там гарнизон под командованием надежных офицеров и наладил все дела. Осада города продолжалась тридцать пять дней, после чего тот сдался на 22-й день месяца рамазана 503 года (14 апреля 1110 г.). Захир аль-Дин отдал приказ освободить жителей Бааль-бека от тяжелых податей и заплатить часть их налога на землю, вернул им собственность, которой они несправедливо были лишены в прошлом, за что люди благословляли его и со всех сторон осыпали благодарностями. После этого он вернулся в Дамаск, где узнал новость о возвращении султана из Багдада в Исфахан в месяце шаввал этого года (начался 23 апреля).

Пришла новость о кончине эмира Ибрагима (сына) Янала (Инал), правителя Амиса. Он был известен своим дурным поведением, люди считали его тираном, и поэтому большое число жителей покинуло его город из-за постоянного угнетения и несправедливостей. Поэтому после его смерти люди вздохнули с облегчением и с надеждой на лучшую жизнь. Трон унаследовал его сын,[65] человек более правильный и гуманный по сравнению с отцом.

Также в этом году Танкред вышел из Антиохии со своим войском и своим проклятым сбродом и, направившись к границам Сирии,[66] захватил Тарсус и ближайшие территории, изгнал оттуда представителей короля греков и вернулся в Антиохию. Затем он отправился в поход к Шейзару и, разграбив его территории, обложил население данью в десять тысяч динар, которые были ему незамедлительно выплачены. После этого он взял осадой Хиз-аль-Акрад, жители которого сдались ему, и отправился дальше к Арке. В это время король Балдуин и сын Сен-Жилля осадили порт Бейрут с земли и с моря. Затем Танкред вернулся в Антиохию, а Жослен,[67] повелитель Телль-Башира, отправился к порту Бейрут, чтобы помочь франкам взять город, и попросил у них поддержки в борьбе против аскара эмира Мавдуда,[68] который атаковал Аль-Руху. Франки начали строить осадную башню у стен Бейрута, но, когда они завершили ее сооружение, башня была разрушена камнями из катапульт и стала бесполезной. Тогда они приступили к строительству еще одной башни, а сын Сен-Жилля соорудил третью башню. В это время девятнадцать боевых кораблей египетского флота прибыли по морю, победили корабли франков и, захватив несколько из них, вошли в Бейрут с грузом. Этот успех воодушевил население города. Король Балдуин направил в Аль-Сувайдию просьбу о помощи генуэзцам, которые находились там со своими кораблями, и сорок их кораблей с множеством воинов пришли к Бейруту в ответ на его призыв. И в пятницу, 21-й день месяца шаввала (13 мая), франки атаковали по суше и по морю всеми своими силами. Они подвели к стенам города две штурмовые башни и отчаянно сражались. Командир египетского флота погиб вместе с большим числом воинов-мусульман. Никогда раньше или позже франкам не приходилось участвовать в такой отчаянной битве. Осознав свою неминуемую гибель, народ города дрогнул. В конце дня франки предприняли атаку на город и захватили его силой оружия. Правитель города попытался бежать с частью своего войска, но его поймали и привели к франкам, казнившим его вместе с его спутниками, и забрали все добро, которое он пытался увезти с собой. Город был разграблен, его жители захвачены в плен или отданы в рабство, а все их имущество конфисковано. Вскоре после этого три сотни всадников прибыли из Египта на помощь Бейруту, но, когда они достигли провинции Иордан,[69] небольшое подразделение франков встретило их с боем, и египтяне ретировались в горы, а многие из них исчезли. Когда все дела Бейрута были приведены в порядок, король Балдуин ушел вместе с франками, разбил лагерь у порта Сидон и направил жителям требование сдать город. Они попросили у него передышку на условленное время, и он предоставил им ее, обязав их ежегодно уплачивать ему сумму в шесть тысяч динар, в то время как их прошлая подать составляла лишь две тысячи. После этого он отправился в Иерусалим, чтобы совершить паломничество.

На 8-й день месяца зу-л-каада этого года (29 мая) на небе с востока показалась комета, хвост которой простирался на юг. Ее было видно до конца месяца зу-л-хиджа (середина июля), а затем комета исчезла.

В этом году также султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин написал эмиру Сукману аль-Кутби, повелителю Армении и Майафарикина, а также эмиру Шарафу аль-Дину Мавдуду, правителю Мосула, приказ с требованием выйти с их войсками на священную войну против франков и защиту территорий Мосула. Собрав свои войска и набрав рекрутов, они вышли в поход и остановились у Джазирах Бани Нумаира, пока правители всех окрестных районов не присоединились к ним с большим войском добровольцев. К ним также присоединился эмир Наджм аль-Дин иль-Гази, сын Ортука, с большим войском туркмен, и мусульманские армии набрали такую силу, которой все франки, вместе взятые, не могли противостоять. Они приняли единодушное решение начать священную войну походом на Аль-Руху и блокадой города, пока Аллах не поможет им захватить город, учитывая его силу и неприступность. Подойдя к крепости со всеми своими силами, они разбили перед ней лагерь между 10-м и 20-м днями месяца шаввала (3—12 мая) и окружили ее со всех сторон кольцом, перекрыв все входы и выходы. В городе закончился провиант, и его жители оказались на грани голодной смерти. Осада города продолжалась долгое время, и цены на продукты стали необыкновенно высоки. Когда франки узнали о таком положении дел, они стали собирать свои силы, призывать рекрутов, готовить оружие и предпринимать меры для обороны города. Благодаря такой ситуации между ними восстановилось единство. Танкред, правитель Антиохии, сын Сен-Жилля, правитель Тарабулюса, и король Балдуин, а также правители различных провинций франков собрались вместе и заключили торжественное соглашение поддерживать друг друга, упорно сражаться и решительно противостоять всем трудностям. Когда такое единодушие между ними было достигнуто, они отправились со всеми своими войсками к Аль-Рухе. Когда же новость об этом вместе с сообщением о соглашении, достигнутом между франками, дошла до атабека Захир аль-Дина, он со своим аскаром вышел из Дамаска и стал лагерем у Саламии. Ему сообщили, что франки на своем пути атаковали Рафанию, а когда они стали лагерем перед городом, его правитель, эмир Шамс аль-Кавасс, произвел вылазку со своей кавалерией и убил многих франков. Когда Захир аль-Дин прибыл в свой лагерь у Саламии, к нему присоединилось большое количество воинов (волонтеров), прибывших из раз личных частей Сирии. По сообщениям, франки достигли Евфрата и готовились переправиться через реку в направлении[70] Аль-Рухи. Атабек тут же отправился в путь в район Аль-Ракки и Калат-Габара. Переправившись через Евфрат, он несколько помедлил, дожидаясь новостей о франках, пока не узнал, что они решили не переправляться через реку, учитывая расположение эскадронов и поисковых разъездов армии ислама на всей этой территории и всех дорогах, ведущих к реке.

Когда мусульмане узнали, что франки уже находятся поблизости, они решили предоставить им свободный проход, чтобы потом атаковать их на открытой местности к востоку от Евфрата. Для этого они отошли от Аль-Рухи в конце месяца зу-л-хиджа (заканчивается 19 июля) и разбили лагерь на земле Харран с намерением обмануть противника и заманить его в ловушку. Ранее Харраном владел эмир Мавдуд, но потом он отдал эту территорию Наджм аль-Дину иль-Гази, сыну Ортука. Мусульмане воздерживались от нападения на франков, пока те не подойдут поближе, а к ним не присоединится аскар Дамаска. Однако франки разгадали цель такого маневра и поняли, что мусульмане действуют сообща. Тогда они обеспокоились и, предчувствуя беду и поражение, повернули назад и стали в панике отступать по своим собственным следам вдоль берега Евфрата. Получив информацию о таком передвижении противника, мусульмане выступили в поход им вдогонку, и главным образом их конница перехватила врагов, когда их командиры только что переправились через реку. Транспортные обозы франков стали трофеями мусульман, которые уничтожили огромное число их сторонников, убивая их, захватывая в плен и топя в Евфрате.

Руки мусульман были связаны огромным количеством трофеев, добычи, пленников и животных, и поэтому они не смогли переправиться через реку и догнать остатки армии франков. Они вернулись к Аль-Рухе, чтобы продолжить осаду города. Франки эвакуировали из города всех беспомощных горожан, оставили там для обороны лишь гарнизон армян, снабдив их, чтобы укрепить гарнизон, всевозможными припасами, оставшимися от уходящей армии. Правитель города, Балдуин Маленький,[71] тоже покинул город и ушел вместе с отступающими франками. Армия ислама несколько дней оставалась у Евфрата, разбив лагерь напротив них, а затем отправилась продолжать осаду Аль-Рухи. Узнав об отступлении врага, атабек Захир аль-Дин вернулся в свои владения, чтобы защитить их от франков, предварительно выслав большую часть своего войска из лагеря на помощь осаждавшим Аль-Руху. Сам он вернулся в Дамаск, а часть его аскара, посланного в Аль-Руху, оставалась там до тех пор, пока осаждавшая город армия не покинула его территорию. Тогда войскам было разрешено вернуться домой, где их встретили почестями и дарами.

Частый обмен посланниками между атабеком Захир аль-Дином и эмиром Шараф аль-Дин Мавдудом привел к укреплению их дружбы и товарищеских отношений в достижении единой цели. Когда из-за яростного сопротивления города пребывание армии ислама у Аль-Рухи затянулось, запасы продовольствия стали иссякать, так что необходимость вынудила ее отступить и рассредоточиться, предварительно оставив одно из своих подразделений в Харране для периодических набегов на Аль-Руху. Наджм аль-Дин иль-Гази затаил обиду на Сукмана аль-Кутби из-за старой ссоры, которая разгорелась вновь, и поэтому оставил Харран и отправился в Мардин. Тогда Сукман схватил сына его брата Балака и отвез его в цепях в свой город. После того как армии мусульман отошли от Аль-Рухи, его правитель, Балдуин Маленький, вернулся и снова вошел в город, несмотря на то что на его границах постоянно продолжались стычки.

Князь Фахр аль-Мулюк Рудван, правитель Алеппо, узнав о поражении франков, отправился в районы Алеппо и освободил их от франков, а также совершил набег на провинцию Антиохия, где захватил большие трофеи, но, услышав о возвращении франков, вернулся в Алеппо. Вскоре после этого франки прибыли опять и разграбили часть провинции Алеппо, убив и полонив огромное число людей. На обратном пути Танкред осадил Аль-Атариб и захватил город после длительной блокады в конце месяца джумаада этого года.[72] Он пощадил гарнизон города, и кто пожелал, смог остаться, не пожелавшие же ушли. После этого между князем Фахр аль-Мулюк Рудваном и Танкредом был заключен договор о дружбе на том условии, что князь будет ежегодно платить ему из доходов Алеппо дань в размере двадцати тысяч динар и десяти лошадей, а также освободит пленников. На этой основе и был заключен мир.

В этом же году король Балдуин, правитель Иерусалима, прибыл в район Баальбека с целью разграбить его и опустошить район Бекаа. Переписка по этому поводу продолжалась между ним и атабеком Захир аль-Дином, пока между ними не была достигнута договоренность о мире и о том, что одна треть товаров Бекаа должна принадлежать франкам, а две трети – мусульманам и крестьянам. На этих условиях они подписали договор в месяце сафар этого года,[73] и Балдуин отправился назад в свою провинцию, захватив награбленное в Баальбеке и Бекаа. Все это добро осталось в его руках и в руках его воинов.

В этом году стали поступать сообщения о прибытии одного из королей франков по морю с шестьюдесятью кораблями, полными воинов, с целью совершить паломничество и напасть на земли ислама. Он направился в Иерусалим, а когда Балдуин вышел, чтобы встретить его, они договорились вместе атаковать исламские земли. По возвращении из Иерусалима они разбили лагерь у укрепленного порта Сидон на 3-й день второго месяца раби 504 года (19 октября 1110 г.) и блокировали его с земли и с моря. В это время египетский флот располагался в порту Тир и не мог прийти на помощь Сидону. Франки изготовили штурмовую башню и стали продвигать ее к городу, закрыв виноградными лозами, циновками и сырыми шкурами волов для защиты от ракет и греческого огня. Завершив создание такой хитроумной конструкции, они начали двигать ее вперед с интервалами в несколько дней на талях и колесах, установленных под башней. В день наступления они придвинули башню поближе к стене города и поместили в нее запасы воды и уксуса для защиты от огня и боевых машин. Когда это увидели защитники Сидона, они дрогнули сердцем, испугавшись повторения несчастья, которое произошло в Бейруте. Кади и несколько знатных граждан города были посланы к франкам просить у Балдуина гарантий безопасности. Он согласился выполнить их просьбу и пообещал также безопасность для войск, которые находились в городе, обещал сохранить их жизнь и их собственность и позволить всем желающим покинуть город и отправиться в Дамаск. Когда Балдуин поклялся выполнить эти условия, правитель и главный управляющий города вместе со всеми войсками, стражей и большим количеством горожан покинули город и отправились в Дамаск на 20-й день (первого) месяца джумаада 504 года (4 декабря 1110 г.). Осада города продолжалась сорок семь дней. Учредив в городе гарнизон и наладив все дела, Балдуин вернулся в Иерусалим, но вскоре снова вернулся в Сидон и потребовал от тех, кто там остался, выкуп, превышавший двадцать тысяч динар. Таким образом, он лишил людей собственности, забрал все их вещи и конфисковал все имущество у тех, у кого еще хоть что-то оставалось.

В этом году сообщалось о том, что путешествующие торговцы, устав от длительного бездействия и лишившись терпения, отправились из Туниса, Дамиетты и Мисра[74] с большим количеством товаров и денег. Египетский флот не смог выйти в море, но они взяли на себя всю ответственность за риск и подняли паруса. По пути их атаковали корабли франков, захватили их, а товары и деньги на сумму больше ста тысяч динар оказались в руках захватчиков, которые держали торговцев в плену и пытали их, пока те не откупились, отдав все, что у них еще оставалось в Дамаске и других местах.

Вернувшись из Сидона, Балдуин отправился в поход на Аскалон и атаковал его. Правитель города Шамс аль-Килафа вступил с ним в переговоры, и они заключили сделку, по условиям которой после получения определенной денежной суммы от правителя города Балдуин должен был отойти и не атаковать Аскалон. Шамс аль-Килафа предпочел откупиться, чтобы не воевать. Ради сохранения мира и безопасности путешественников он обязал людей Тира собрать семь тысяч динар, которые следовало выплатить в течение года и трех месяцев. Когда в месяце шаввал (12 апреля – 10 мая) весть об этом дошла до аль-Афдала, правителя Египта, он не одобрил таких действий и, скрывая от своих соратников затаенную злость, оснастил сильный аскар, чтобы отправить его в Аскалон под командованием правителя, который должен был заместить Шамс аль-Килафу. Когда войско приблизилось к Аскалону и Шамс аль-Килафа узнал о цели его прибытия, он взбунтовался против аль-Афдала и, подняв флаг восстания, поставил под него все регулярные войска, которые находились под его командованием. Его действия основывались на страхе. Он знал, что по наущению аль-Афдала войска могут повернуться против него (аль-Афдал осуждал некоторые его действия и поэтому затаил на него злобу). Он также вел переписку с Балдуином в надежде на его дружбу и помощь людьми и провизией и поэтому пригрозил, что в случае опасности сдаст город Балдуину и возьмет у него компенсацию за это. Узнав, что дело принимает именно такой оборот, аль-Афдал испугался и, чтобы развеять его подозрения, лицемерно пообещал отписать ему Аскалон в качестве фьефа. Он также обещал оставить ему его фьеф в Египте и прекратить все посягательства на его собственность в виде лошадей, имущества и построек, находящихся в Египте. Опасаясь горожан, Шамс аль-Килафа призвал войско армян, разместил его в городе, и такое положение дел сохранялось до конца 504 года. Горожане негодовали по поводу его поступка, и однажды подразделение кутама[75] напало на него, когда он ехал верхом, в результате чего он был ранен. Шамс аль-Килафа поспешил к себе домой, но они преследовали его, предали смерти и разграбили дом и собственность, а также дома нескольких уважаемых горожан[76] и простых людей. Сообщение об этом было доведено до сведения главного почтмейстера,[77] который тут же поспешил в город. Жители подчинились его власти и направили голову Шамс аль-Килафы в Египет аль-Афдалу вместе с полным отчетом о его деяниях. Аль-Афдал обрадовался этой новости и наградил тех, кто принес ему хорошую весть, но приказал взять под стражу и осудить его убийц за то, что они разграбили его дом, имущество и собственность горожан. Почтмейстер арестовал нескольких горожан и отправил их в Египет, где по прибытии они были заточены в тюрьму.

В первый месяц джумаада этого года (15 ноября – 14 декабря) султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммад, сын Малик-шаха, прибыл в Багдад из Хамадхана. Там он получил письма от посланцев из Сирии с отчетом о положении дел и действиях франков после их возвращения с Евфрата, о горе, постигшем Сидон и Аль-Атариб, а также районы Алеппо. В первую пятницу месяца шаабана (17 февраля 1111 г.) некий хашимид шариф[78] из Алеппо с группой суфитов, торговцев и теологов пришли в мечеть султана просить о помощи. Они прогнали проповедника с кафедры, разломали ее на куски, плача и рыдая о горестях, свалившихся на ислам по вине франков, об убийствах людей и захвате в рабство женщин и детей. Они не дали людям совершить молитву, и тогда, чтобы успокоить их, собравшиеся и их лидеры пообещали су фитам от лица султана направить армии для отмщения франкам и неверным за горести ислама. В следующую пятницу они снова собрались, отправились в мечеть халифа и повторили все свои действия, плач и рыдания, мольбы о помощи и поминания погибших. Вскоре после этого принцесса, дочь султана и жена халифа, прибыла в Багдад из Исфахана с таким блеском и с таким огромным количеством украшений, денег, посуды, карет и вьючных животных всех видов, мебели, различных восхитительных нарядов, слуг, стражи, рабынь и спутниц, что невозможно описать словами. Ее прибытие совпало по времени с этими мольбами о помощи, и поэтому спокойствие города и радость горожан по поводу ее прибытия были испорчены. Халиф аль-Мустазхир Биллах, командующий правоверными, возмутился произошедшим и решил найти того, кто был инициатором этих событий, чтобы наказать его по заслугам. Султан же не позволил ему сделать это, простил людям такое поведение и повелел эмирам и командирам вернуться к делам управления и начать подготовку к священной войне против неверных, против врагов Аллаха.

Во второй месяц джумаада этого года (15 декабря – 12 января) посланец греческого тирана[79] прибыл с подарками, драгоценностями и письмами, с целью организовать нападение на франков, достойно наказать их, сообща изгнать их из этих территорий, относиться к ним без жалости и добиться их максимального уничтожения до того, как они смогут прочно обосноваться на своих угрожающих позициях и угроза с их стороны станет бесконтрольной. Он заявил, что не позволил им проходить через его доминионы в земли мусульман, начал против них войну, но если их посягательства на земли ислама будут сопровождаться непрерывным прибытием все новых армий и подкреплений, то обстоятельства заставят его договориться с ними, предоставить им свободный проход и помощь в достижении целей. В заключение он в самых резких выражениях уговаривал предпринять совместные действия в борьбе против франков и изгнать их из этих земель.

В этом же году король Балдуин, правитель Иерусалима, нарушил свое соглашение с атабеком и отписал сыну Сен-Жилля, правителю Тарабулюса, призывая его прийти вместе с армией и присоединиться к нему у Тиверии. Собрав свои силы, он выступил в направлении Иерусалима, чтобы осуществить задуманное, но по дороге его одолела болезнь, мучившая его несколько дней, а выздоровев, он решил, что в этих местах ему больше делать нечего. Узнав о его намерениях, атабек Захир аль-Дин выступил со своим аскаром и разбил лагерь в местечке под названием Раас-аль-Ма, откуда продолжил путь в Леях. Франки отправились за ним в Аль-Санамейн, но атабек распределил свои силы таким образом, что его подразделения действовали против врага с различных сторон, конные патрули контролировали перекрестки дорог, отрезая врагу поставки продовольствия. Все это поставило франков в такое затруднительное положение, что им пришлось склониться к мирным и дружественным отношениям. Переговоры закончились тем, что по соглашению Балдуин получал половину урожая Джабал-Ауфа, Савада и Аль-Джабании вдобавок к тому, что уже имел, а также те соседние районы, которые находились в руках бедуинов Ал аль-Джарраха. Договор между ними был подписан в письменной форме, и каждый вернулся к делам своего правления в конце месяца зу-л-хиджа этого года (начало июля 1111 г.).

После просьб народа о помощи в Багдаде, о чем уже рассказывалось, султан Гийас аль-Дунйа вал-Дин согласился направить свои войска и приказать своим эмирам начать подготовку к священной войне. После завершения такой подготовки первым из них, кому надлежало отправиться в провинции франков, стал эмир исфахсаллар[80] Шараф аль-Дин Мавдуд, правитель Мосула. Он отправился со своим аскаром к Санджатану и по дороге силой оружия захватил и заставил капитулировать Телль-Мурад и ряд других крепостей. Сначала к нему присоединился эмир Ахмадил с сильным войском, а потом эмир Сукман аль-Кутби из Армении и Диярбакыра. Они объединили свои силы на земле Харрад, где до них дошло письмо султана бен Али бен Мункида, правителя Шейзара, с сообщением о том, что Танкред, правитель Антиохи, напал на земли Шейзара и начал строить напротив него Телль-ибн-Маашар, [перекрыв][81] поставки зерна в город. Поэтому он просил у них помощи и скорейшего прибытия. Узнав об этом, они отправились в Сирию и переправились через Евфрат в середине месяца мухаррама 505 года. Войска разбили лагерь перед Телль-Баширом на 19-й день месяца мухаррама (28 июля 1111 г.) и оставались там до прибытия эмира Бурзук бен Бурзука, правителя Хамадана, которому по приказу султана следовало прибыть и присоединиться к ним. Он прибыл лишь с частью своего аскара, а сам страдал от подагры. Сукман аль-Кутби тоже болел, и им не удалось выработать общий план. Между тем добровольцы и обычные солдаты атаковали крепость и проломили стену. Тогда Жослен, правитель Телль-Башира, направил посланника к курдскому эмиру Ахмадилу, подкупил его деньгами и дарами, пообещав помогать ему и встать на его сторону. Большая часть регулярных войск была у Ахмадила, и, когда Жослен, унижаясь, стал умолять его отойти от замка, тот согласился выполнить его просьбу, невзирая на неодобрение других эмиров. Болезнь Сукмана аль-Кутби обострялась, и Ахмадил решил отступить, желая получить в дар от султана земли Сукмана, поскольку между ними установились определенные связи, включая брачные. Поэтому армии отошли от Телль-Башира к Алеппо, где стали лагерем у города, разграбили его территории и учинили большие опустошения, чем франки. Они ожидали, что либо сам князь Фахр аль-Мулюк Рудван, правитель Алеппо, присоединится к ним, либо он прикажет это сделать своим офицерам. Но он не обратил на них никакого внимания, закрыл перед ними ворота Алеппо, захватил некоторых горожан в заложники, запер их в цитадели и укрепил свои войска вооруженными бандами[82] батинитов и лояльными горожанами, которые несли гарнизонную службу у стен города и не позволяли горожанам подниматься на стены. Помимо этого он позволил бандитам[83] хватать любого, кто отстал или отбился от армии.

В то время, когда эти эмиры собрались вместе и переправились через Евфрат, они обратились к атабеку Захир аль-Дину с просьбой присоединиться к ним и сообщили ему направление своего движения. Одновременно с этим письмо аналогичного содержания пришло к нему и от султана. Положение дел и его собственное здравое мышление требовали, чтобы он отправился к ним со своим аскаром для участия в священной войне и поддержал эмиров в деле защиты этих земель от последователей политеизма и ошибочных доктрин. Собрав максимальное количество людей, насколько это было возможно, из Химса, Хамы, Рафании и других сирийских укрепленных районов, он отправился к эмирам и присоединился к ним у Алеппо. Его встретили с почестями и уважением. Его приход укрепил их дух и силы, однако, невзирая на показную радость по поводу его прибытия, он не почувствовал в эмирах реальной решимости вести священную войну и защищать страну.

Что же касается Сукмана аль-Кутби, то его болезнь становилась все тяжелее, и, оказавшись на пороге смерти, он покинул их и отправился назад в свой город. Как сообщили, по дороге, еще не дойдя до Евфрата, он скончался. Что же касается Бурзук бен Бурзука, то его носили в паланкине, сам он не мог ни действовать, ни говорить, а Ахмадил твердо решил вернуться, поскольку крайне желал получить от султана земли Сукмана в качестве фьефа. Атабек Захир аль-Дин убедил их отправиться в Сирию, что и произошло в конце месяца сафара (начало сентября 1111 г.). Они разбили лагерь у Мааррат-ан-Нумана, где повели себя так же, как и ранее (у Алеппо). Войска не могли везти с собой каких-либо запасов провизии и фуража и захватили всю необходимую им провизию в данном районе. Недоброжелательное отношение полководцев к Захир аль-Дину в конце концов отбило у него всякую охоту оставаться с ними далее. Более того, ему было сказано, что князь Фахр аль-Мулюк Рудван был в заговоре против него с целью убийства с одним из эмиров. Тогда он договорился с эмиром Шараф аль-Дин Мавдудом, с которым его связывала старая дружба и доверие, и одарил остальных эмиров привезенными с собой дарами в виде драгоценностей, арабских скакунов и египетских раритетов. Его дары были приняты с изощренной благодарностью и выражением признательности. Мавдуд честно выполнил свои обещания, данные Захир аль-Дину, и сохранил дружбу с ним. Тогда атабек стал уговаривать эмиров отправиться к Тарабулюсу, обещая обеспечить их всем необходимым из Дамаска и его провинций, а если их застанет зима, обеспечить их жильем в городах, однако они не согласились на его предложение и разбежались подобно племенам Сабы.[84] Бурзук бен Бурзук и Ахмадил покинули его и последовали за аскаром Сукмана аль-Кутби. С атабеком остался лишь эмир Мавдуд, и они вместе ушли из Аль-Маарры и разбили лагерь у Ази (Оронт).

Франки, прознав об отступлении и рассредоточении этих армий, собрали все свои силы и стали лагерем у Афамии. По такому случаю Танкред, Балдуин и сын Сен-Жилля, несмотря на взаимную неприязнь, объединили свои силы и сформировали единый фронт против ислама и его народов. При их приближении султан ибн Мункид вышел из Шейзара лично со своими последователями и на встрече с атабеком и Мавдудом уговаривал их продолжать священную войну, нарочито приуменьшая перед ними силы франков. Тогда они отправились в поход и, переправившись через Ази, стали лагерем в южной части Шейзара. Войска устроили свой базар на базаре Шейзара, а аскар Мавдуда разбил лагерь у города. Ибн Мункид и его сторонники всячески старались услужить им и снабдить их провизией. Он разместил атабека, Мавдуда и их личных слуг в крепости Шейзар и сам вместе со своей семьей помогал им во всем. Франки разбили лагерь к северу от Телль-ибн-Машара. Диспозиция аскара была мастерски продумана, конница блокировала франков со всех сторон, патрулировала окрестности, перекрывая все подходы, и изнуряла врага, держа его в постоянном напряжении. Более того, она отрезала франков от источников воды и не давала им подойти к Ази, разместив большое число лучников на берегах реки и в южной ее части. Ни один франк не мог приблизиться к реке, не рискуя при этом быть убитым. Тюрки осмелели и совершали на них стремительные налеты. По своей численности мусульманская конница примерно была равна коннице франков, однако их пехота была более многочисленной. Тюрки атаковали врага в боевом порядке, а когда франки спустились навстречу им с холма, на котором находился их лагерь, тюрки ударили по ним с западного фланга и захватили часть лагеря вместе с шатрами и имуществом, а затем повернули и атаковали их. Тогда франки отступили и вернулись на свои прежние позиции. Это произошло в первый месяц раби (7 сентября – 6 октября 1111 г.). Опасаясь тюрок, франки оставались на месте три дня, не выходя из лагеря и никого не подпуская к нему. Когда же мусульмане ушли для пятничной молитвы в мечеть Шейзара, франки отправились к Афамии, но прошли мимо города не останавливаясь. Узнав об отступлении врага, мусульмане стали их преследовать, захватывая отставших солдат и всех, кто следовал этим путем. Потом они вернулись в Шейзар и отправились маршем в Хаму, и все люди радовались изгнанию франков из их земель.

Дружба между атабеком Захир аль-Дином и эмиром Мавдудом пустила прочные корни.

В этот год король Балдуин собрал всех франков, каких только мог, и отправился к порту Тир. Его правитель Изз аль-Мульк и горожане спешно написали атабеку Захир аль-Дину в Дамаск просьбу о помощи и подкреплении, обещая сдать ему город. Они умоляли его поспешить и прислать побольше тюрок, так как в случае промедления им придется сдать город франкам, поскольку они отчаялись получить помощь от аль-Афдала, правителя Египта. Атабек поспешил отправить к ним крупный контингент тюрок, состоявший из двухсот всадников, умелых лучников, с полной экипировкой. Помимо этого контингента, на помощь жителям прибыли пехотинцы из Тира и Джабал-Амила, которые поддерживали их дело, а также пехотинцы из Дамаска. Атабек был готов направить туда и другие войска. Когда Балдуин узнал о договоренности между атабеком и жителями Тира, он поспешил атаковать город теми силами, которые успел собрать. Это произошло на 25-й день первого месяца джумаада 505 года (29 ноября). Он приказал срубить все фруктовые деревья и пальмы, построить у города постоянное жилье и непрерывно атаковать его, но в конце концов отступил, отчаявшись добиться своей цели. Рассказывают, что во время одной из его атак жители города выпустили по врагам двадцать тысяч стрел за один день.

Узнав об осаде Тира франками, Захир аль-Дин выступил и разбил лагерь у Банияса, откуда посылал свои эскадроны на территорию франков, разрешив им грабить, убивать, разрушать и жечь все, чтобы изнурить врага и заставить его снять блокаду города. Второй контингент войск, который он направил к Тиру, попытался войти в город, но не смог проникнуть в него. Сам Захир аль-Дин отправился маршем к Аль-Хабису, прочно укрепленной крепости в Саваде, и после яростной атаки захватил ее силой оружия и казнил весь гарнизон. Франки приступили к сооружению двух осадных башен, чтобы с их помощью атаковать стены Тира, и тогда Захир аль-Дин несколько раз атаковал их, чтобы отвлечь врага и дать войскам Тира возможность выйти и сжечь эти башни. Франки разгадали цель его маневра, вырыли ров вокруг этих башен и приставили к ним вооруженную охрану, не обращая внимания на его возможные действия, на рейды, совершаемые на их территорию, и убийства ее жителей. Когда начались зимние бури, они не причинили франкам никакого вреда, поскольку те устроили свой лагерь на прочной песчаной почве, в то время как тюрки, напротив, претерпевали большие трудности и страдания на своих позициях, но все же не перестали устраивать рейды и захватывать трофеи, отрезая пути поставок продовольствия и снаряжения франков, захватывая все, что попадало им в руки.

Тюрки также захватили дамбу, открывавшую доступ к Сидону, чтобы и там отрезать путь для поставок. После чего франки изменили свою тактику и стали рассылать повсюду просьбы направлять им припасы по морю. Поняв это, Захир аль-Дин вышел с подразделением своего аскара в район Сидона и совершил набег на его пригороды, убив много моряков, и сжег примерно двадцать судов на берегу. При этом он не забывал направлять жителям Тира письма, призывая их держаться перед лицом франков и храбро сражаться с ними.

Строительство двух штурмовых башен и размещение внутри их таранов было завершено примерно за семьдесят пять дней, и на 10-й день месяца шаабана (11 февраля) их начали придвигать к городу и использовать для атак. Когда башни были придвинуты поближе к стенам города, вокруг них разгорелось яростное сражение. Высота меньшей башни составляла более сорока локтей,[85] а высота большей – свыше пятидесяти. В 1-й день месяца рамазана (2 марта) воины Тира вышли из своих бастионов с греческим огнем, дровами, смолой и оборудованием для поджигания и, не имея возможности проникнуть ни в одну из башен, разожгли огонь поблизости от меньшей, где франки не могли защитить ее от пламени. Ветер перенес огонь на меньшую башню, которая после жестокой рукопашной схватки, разгоревшейся вокруг нее, полностью сгорела. В качестве трофеев из нее достали множество кольчуг, длинных щитов и другого оружия. Огонь также охватил и большую башню. Среди мусульман распространился слух, что франки прекратили атаки на город, стараясь сбить огонь с башни, и стали отходить, свертывая сражение вокруг бастионов. Но в этот момент франки яростно их атаковали, выгнали из башни и погасили охвативший ее огонь. Потом они выставили вокруг башни сильную охрану из отборных воинов для защиты ее самой и катапульт.

Франки продолжали атаковать город беспрерывно до конца месяца рамазана, придвинули башню поближе к одному из бастионов стены, закопав для этого три окопа, которые располагались перед ней. Горожанам пришлось сделать подкоп[86] под стену бастиона, который находился перед башней франков, и развести там огонь. Когда этот подкоп рухнул, внешняя сторона стены обрушилась перед осадной башней и не позволила продвинуть ее ближе к стене. Место, которое франки намеревались атаковать, теперь защищала только низкая стена, но, поскольку ее прикрывали бастионы города, осадную башню невозможно было подвести к этому месту. Разобрав завалы, франки подвели башню к другому бастиону, придвинули ее ближе к стене и стали бить по ней таранами, которые находились в башне, выбили некоторые камни и раскачали стену так, что находившиеся на ней горожане оказались на грани гибели. Тогда некий житель Тарабулюса, один из лидеров моряков, знавший кузнечное дело и имевший военный опыт, стал делать железные кошки, с помощью которых бьющий по стене таран зацепляли за переднюю часть и с боков, а горожане изо всех сил тянули за веревки так, что башня чуть не опрокинулась. Иногда франки сами ломали таран, опасаясь за сохранность своей башни, порой таран сгибался и становился непригодным, а иногда его ломали с помощью двух камней, которые жители связывали вместе и бросали на таран с городской стены. Франки изготовили несколько таранов, но они выходили из строя один за другим. Каждый из них достигал шестидесяти локтей в длину, закреплялся в осадной башне на веревках, а на передней его части крепился кусок железа весом более двадцати фунтов.

Замена таранов продолжалась долгое время, и, когда франки придвинули свою башню еще ближе к стене города, тот же самый моряк установил на городском бастионе длинный и прочный столб прямо напротив башни франков. Сверху крестообразно помещалось другое прочное бревно длиной в сорок локтей, которое управляющий им человек мог поворачивать в любую сторону с помощью (сложных) блоков и лебедок.[87] Конструкция действовала по тому же принципу, что и мачтовое оснащение парусных судов. На одном конце этого горизонтального бревна располагалась железная стрела, а на другом – веревки, которыми управлял человек. На своем изобретении он закреплял чаны с нечистотами и, опрокидывая их, поливал тараны и башню. Это очень огорчало нападающих и отвлекало от выполнения их задач. Тот же моряк наполнял корзины виноградными плетьми и листьями, смолой, щепками, канифолью и камышом, поджигал их и, когда они загорались, укреплял на уже описанном сооружении так, что они висели над башней франков, и огонь капал на нее сверху. Они спешили погасить огонь уксусом и водой, а он быстро подвешивал следующую корзину, одновременно забрасывая башню маленькими горшками и кипящим маслом. В результате возник большой пожар, пламя, разгораясь, перекидывалось с одной части башни на другую, пока не настигло двух человек, действовавших на самом верху. Один из них был убит, а второй сбежал вниз. Огонь охватил верхний этаж башни и по деревянным перекрытиям стал спускаться вниз. Находившиеся там люди не могли справиться с огнем и были вынуждены бежать вместе с франками, защищавшими башню внизу. Тогда жители Тира вышли из города и захватили в башне огромное количество трофеев в виде оружия и других припасов.

В конце концов франки отчаялись захватить город и приготовились отступать. Они сожгли дома, которые построили в своем лагере, а также многие свои корабли на берегу, так как сняли с них мачты, рули и другое оснащение для постройки башен. Число таких малых и больших кораблей составляло две сотни, примерно тридцать кораблей были боевыми, и франки использовали их для перевозки своих легких грузов. Они отбыли на 10-й день месяца шаввала этого года (10 апреля) после продолжавшейся четыре с половиной месяца осады Тира и, прибыв в Акку, разбрелись по своим собственным провинциям. Жители Тира захватили в качестве трофеев все, что осталось после них, а тюрки, которых послали им на помощь, вернулись в Дамаск. Число погибших среди них составляло примерно двадцать человек, и они получали плату и содержание каждый месяц. Ни одна другая башня франков, предыдущая или последующая, не разделяла судьбы, которая была уготована этой, сгоревшей дотла. Причина этому заключалась в том, что по высоте эти башни (башня франков и башня бастиона города) были одинаковы. Если бы одна была выше другой, то погибла бы меньшая. Число погибших защитников Тира составляло четыре сотни душ, а потери франков, по сведениям надежных источников, – примерно две тысячи человек. Вместе с тем жители Тира не выполнили своего обещания сдать город атабеку Захир аль-Дину, да он и не требовал этого открыто, сказав: «Все, что я делал, я делал во имя Аллаха и мусульман, а не из-за жажды богатства или власти». За такое благородство его осыпали благодарностями и прославлениями, а он пообещал снова прийти на помощь городу, если на него опять обрушится подобная беда. После тяжелых испытаний, которые выпали на его долю в войне с франками, пока Аллаху не стало угодно отвести от города Тира эту напасть, он вернулся в Дамаск. Тогда жители Тира стали ремонтировать стену, поврежденную франками, восстанавливать рвы до их прежнего состояния и копать новые, укреплять город, а находившиеся в нем пехотинцы были распущены.

Во 2-й день месяца шаабана (3 февраля) пришла новость о кончине Бертрама,[88] сына Сен-Жилля, правителя Тарабулюса, по причине охватившей его болезни. Он назначил наследником трона своего сына, но тот был еще ребенком, а офицеры, выполнявшие роль его хранителей, заключили от его имени договор с Танкредом, правителем Антиохии. Юноша был зачислен в число рыцарей Танкреда и получил от него в дар фьефы в Антартусе, Сафите, Маракие[89] и Хиз-аль-Акраде.

В этом году в Египте разразилась ужасная чума, унесшая жизни огромного числа людей, которое, по рассказам, составляло примерно шестьдесят тысяч. В этом же году из Аль-Ирака пришло сообщение о прибытии в Багдад султана Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммада в первый месяц джумаада (5 ноября – 12 декабря). Он оставался в городе некоторое время, и его пребывание легло тяжелым грузом на жителей города. Цены росли, пока он не уехал, и тогда положение нормализовалось и цены снизились. В этом же году сообщалось о том, что в месяце зу-л-каада (апрель) эмир Шараф аль-Дин Мавдуд, правитель Мосула, пришел со своим аскаром к Аль-Рухе, стал там лагерем и забрал еще зеленый урожай в качестве фуража. Он оставался там до месяца мухаррама 506 года (начался 28 июня), а потом отправился в Серудж, где пустил своих коней пастись на посевах, не выставив охрану и не предприняв никаких мер предосторожности от вражеских грабителей или ненадежных мусульман. Неожиданно, когда лошади разбрелись по пастбищу, Жослен, правитель Телль-Башира, со своими рыцарями-франками напал на них из района Серуджа, захватил ничего не подозревавших Мавдуда и его соратников, многих убил, включая некоторых предводителей, и угнал большую часть животных. Придя в себя, мусульмане приготовились к схватке с врагами, но те уже вернулись в крепость Серудж.

В этом же году сообщалось о кончине Караджи, правителя Химса, после продолжительной болезни, которая оказалась фатальной. Он был жестоким правителем и сторонником бандитов и преступников. Его трон занял его сын Кир-Кан бен Караджа, последователь тирании, беззакония и несправедливого правления отца.

В этом году жители Тира, опасаясь повторной осады франков, решили с правителем города Изз аль-Мульк Ануштагином аль-Афдали сдать город атабеку Захир аль-Дину за ту помощь, которую он оказал им в минуту ужасной опасности. Они направили к нему посланника, облеченного доверием обсуждать такой вопрос с атабеком Захир аль-Дином. Добравшись до Банияса, посланник переговорил с его правителем, эмиром Сайф аль-Даула Масудом, который отправился вместе с ним в Дамаск, чтобы данный вопрос решался в его присутствии. Они прибыли в Дамаск в то время, когда Захир аль-Дин атабек отправился в Хаму, чтобы уладить все дела с Фахр аль-Мулюк Рудваном, правителем Алеппо. Эмир Масуд опасался, что решение дела может затянуться до возвращения Захир аль-Дина из Хамы, а Балдуин опередит их и нападет на Тир, и тогда желание горожан не осуществится. Поэтому он договорился с Тадж аль-Мулюком Бури, который был представителем атабека в Дамаске, сопровождать его в поездке в Банияс и, воспользовавшись возможностью, назначить Масуда взять Тир под опеку. Бури согласился с этим и отправился с ним в Банияс, а Масуд, взяв с собой подразделение аскара, которому мог доверять, направился в Тир, не дожидаясь атабека, и расположился в городе. Когда эта новость дошла до атабека, он послал в Тир сильное подразделение тюрок для укрепления обороны города. Прибыв в Тир, они также расположились в нем. Стоимость их содержания оплачивалась из Дамаска, и страхи горожан рассеялись. Управление городом осуществлялось как и прежде, горожане оставались преданными правителю Египта, штамповали монеты с его именем, и никаких изменений не происходило.

Атабек Захир аль-Дин написал аль-Афдалу в Египет, что Балдуин собрал свои силы для нападения на Тир, а жители города попросили у него подкрепления и защиты от врага. Поэтому он направил туда тех, в чьей храбрости не сомневался, чтобы защитить город и не подпустить к нему франков, и его воины уже расположились там. Далее, когда из Египта прибудет правитель, который займется делами города и его обороной, он передаст ему город и уведет своих представителей. Затем он добавил: «Со своей стороны я надеюсь, что судьба Тира не будет оставлена без внимания, и для снабжения и усиления обороны города будет выслан флот».

Когда эти новости стали известны Балдуину, он незамедлительно отправился из Иерусалима к Акке, но там узнал, что возможность потеряна, и тюрки уже находятся в Тире. Он оставался у Акки, пока к нему не прибыл человек из числа арабов Рузайка из города Аскалон с сообщением о том, что дамасский караван покинул Босру, направляясь в Египет под сильной охраной, и предложил отвести его к каравану при условии, что он освободит пленников из его племени. Балдуин тотчас отправился из Акки на поиски каравана. Но случилось так, что люди Бану Хаубара перехватили часть каравана, но тем удалось спастись и добраться до поселения Бану-Рабия,[90] где их удерживали несколько дней, но затем отпустили. Когда они прошли по перевалу Азиб, который находится в двух днях пути на лошади от Иерусалима, и вышли на вади, франки оказались прямо перед ними. Все, кто шел с караваном, бежали, а те, кто стал взбираться на склон холма, спасли свои жизни, но лишились собственности. Арабы пленили почти всех мужчин, а франки захватили грузы каравана. Тогда арабы стали преследовать тех, кому удалось бежать, захватывая их в плен. Балдуин заполучил более пятидесяти тысяч динар и триста пленных, после чего вернулся в Акку. Не было города (в Сирии), который не потерял бы своих купцов среди жертв этого каравана. В этом году сын Такаша, сына султана Алп-Арслана и брат султана Малик-шаха Справедливого, прибыл в Химс, спасаясь от своего двоюродного брата, султана Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммада. Не имея возможности оставаться в Химсе или Хаме, он оправился в Алеппо, но, поскольку сын Фахр аль-Мулюк Рудвана, правителя Алеппо, являлся членом свиты султана, он побоялся оставаться там и продолжил свой путь к Танкреду, правителю Антиохии, надеясь на его защиту. Танкред принял его с почестями и обещал защитить его. Поэтому он остался у него, и тюрки, которые находились на службе у Танкреда, примкнули к нему. В 1-й день второго месяца джумаада (24 ноября) Танкред покинул Антиохию и отправился в провинцию Ког Базиля,[91] недавно умершего предводителя армян, желая захватить его земли, но по дороге заболел и был вынужден вернуться в Антиохию, где его болезнь обострилась и он скончался в среду, 18-й[92] день второго месяца джумаада (11 сентября).

Его трон унаследовал сын его брата, сэр Роджер,[93] завладевший Антиохией и ее провинциями и твердо обосновавшийся там после того, как священники урегулировали спор, по его поводу разгоревшийся среди франков. Он потребовал от князя Рудвана оговоренный выкуп за Алеппо, а именно: двадцать тысяч динар и определенное число лошадей, который Рудван и уплатил по его требованию. Он также потребовал выкуп за Шейзар, составлявший десять тысяч динар, и правители города тоже выполнили его требование.

Балдуин продолжил совершать нескончаемые набеги на район Аль-Батания, одну из провинций Дамаска, в результате которых дорога была блокирована, запасы продовольствия в городе сократились, а цены быстро росли. Атабек Захир аль-Дин непрерывно посылал письма эмиру Шараф аль-Дин Мавдуду, правителю Мосула, рассказывая о событиях в провинциях и прося его присоединиться к нему, чтобы совместными усилиями изгнать нечестивых врагов в ходе священной войны. В это время завистники опорочили Мавдуда перед султаном Гийас аль-Дунйа вал-Дином. С помощью различных гнусных обвинений им удалось внушить султану определенное подозрение и оттолкнуть его от Мавдуда. Например, было сказано, что он планирует восстание, что он и атабек действуют рука об руку, разделяют одни и те же взгляды и имеют одни и те же амбиции. Узнав об этом, Мавдуд послал своего сына и его жену ко двору султана в Исфахане, чтобы развеять его подозрения и оправдать собственное поведение, доказать несправедливость выдвинутых против него обвинений, отсутствие намерений, которые ему приписывали, доказать свою невиновность и восстановить благосклонность султана, поведав ему о том, что его действия основывались на том же преданном повиновении и честной службе, на преданности целям священной войны, которые он неоднократно доказывал султану. После этого он собрал аскар тюрок, курдов и всех, кого мог привлечь, отправился в Сирию и переправился через Евфрат в месяце зу-л-каада этого года (19 апреля – 18 мая).

Когда новость об этом достигла короля Балдуина, он очень обеспокоился и занервничал. В это время Жослен, правитель Телль-Башира, поссорился со своим дядей по материнской линии, Балдуином Маленьким, правителем Аль-Рухи, и присоединился к Балдуину, правителю Иерусалима, который отдал ему Тиверию в качестве фьефа. Между ними было решено, что Жослену следует написать атабеку Захир аль-Дину письмо с предложением дружбы и уговорить его установить дружественные и мирные отношения, а также сдать ему крепость Таманин, в окрестностях крепости…[94] и Джабал-Амил и получить взамен крепость Хабис в Саваде вместе с половиной самого Савада, пообещав от лица Балдуина честно выполнять эти условия, хранить дружбу и прекратить набеги на любые провинции Дамаска, но при условии, что атабек, со своей стороны, не будет атаковать провинции франков.

Захир аль-Дин отверг эти предложения и вышел из Дамаска со своим аскаром, чтобы соединиться с эмиром Мавдудом для ведения священной войны. Они объединились у Мардж-Саламии[95] и, решив атаковать Балдуина, отправились дальше вместе. С атабеком был весь его аскар вместе с войсками из Химса, Хамы и Рафании. В праздник жертвоприношения (10-й день месяца зу-л-хиджа – 28 мая) они стали лагерем у Кадаса,[96] а потом через Айн-аль-Джар, Бекаа и Вади-л-Тайм отправились в Банияс, откуда часть их армии проследовала в район Таманин, но не смогла выполнить свой план и вернулась.

В этот момент Балдуин вышел против них. Поняв, что из его попыток заключить мир с атабеком ничего не получится, он продолжил набеги и грабежи Сирии, пока армия султана не вошла на его собственную территорию. Атабек выказывал всяческие почести и уважение эмиру Мавдуду, одаривал одеждами, продуктами и лошадьми как его самого, так и командиров его аскара и членов его свиты. После этого они продолжили поход, получив приказ стать лагерем у Аль-Кухваны.[97] К Балдуину присоединился сэр Роджер, правитель Антиохии, и правитель Тарабулюса, и они вместе решили разбить лагерь к западу от моста Аль-Саннабра[98] и там переправиться через Аль-Кухвану, чтобы встретить мусульман.

Они уже разгрузили[99] свой багаж на другой стороне моста, втайне от мусульман, которые также не знали о том, что франки шли маршем параллельно их курсу к этому лагерю. Тюрки первыми (из мусульманских подразделений) стали лагерем у Аль-Кухваны, и несколько тюркских воинов перешли через мост в поисках корма для скота и зерна. Там они обнаружили, что франки уже поставили свои шатры, так как Балдуин отправился вперед, чтобы первым разбить лагерь, а правители Антиохии и Тарабулюса разбили лагерь вслед за ним.

Вслед за этим произошла схватка между командой фуражиров и франками. Послышались крики, воины схватили оружие и бросились через мост, думая, что это был Жослен, поскольку он являлся правителем Тиверии. Атабек занял позицию на мосту, и крупное подразделение войска поспешило перейти по нему на другой берег. Среди тех, кто переправился, были эмир Тамирак бен Арсланташ с сильным отделением своего аскара. Обе стороны вступили в сражение без какой-либо подготовки, не установив шатры, не разбив лагеря, и без предвари тельной перестрелки. Оба войска сошлись в рукопашной схватке, и Щедрый Аллах, хвала Ему, после трех атак даровал победу мусульманам. Со стороны франков в этом бою было убито примерно две тысячи человек из числа командиров и воинов, а мусульмане захватили все их шатры, которые те уже успели поставить, вместе со знаменитой церковью. Балдуину удалось спастись лишь после пленения и сдачи оружия. Животные и имущество пехотинцев были захвачены, но большое их число утонуло в озере. Его воды были настолько пропитаны кровью, что войска не пили ее несколько дней, пока вода не очистилась и снова не стала прозрачной. Те франки, которым удалось спастись, нашли убежище в Тиверии. Большинство из них были ранены. Эта битва произошла в субботу, второго месяца мухаррама 507 года (28 июня 1113 г.).

Когда все закончилось, подошли остальные франки, войска Танкреда и сына Сен-Жилля. Они обвинили Балдуина в поспешности, критиковали его план и разбили уцелевшие шатры перед Тиверией. Через день после этой битвы подразделение тюрков подошло к Тиверии и, встав перед франками в ее окрестностях, решило атаковать и уничтожить их. Франки испытывали страх перед ними и осознавали свою участь, однако тюрки, простояв на холме целый день, вернулись в свой лагерь. Тогда франки поднялись на холм и закрепились там, поскольку его было трудно атаковать. Холм находился к западу от Тиверии, и на нем не было воды. Мусульмане были полны решимости забраться на него и атаковать врага, и тогда атабек призвал арабов племен Та’и, Килаб и Хафайя, которые прибыли в большом количестве, с большими и маленькими бурдюками, наполненными водой, а также с верблюдами, нагруженными запасами воды. Взобравшись на холм с севера, разведчики выяснили, что на нем сражаться неудобно как конным, так и пешим воинам. И тогда мусульмане, видя все признаки и свидетельства своей победы, смятение сломленного и павшего духом противника и зная о том, что эскадроны ислама уже проникли в окрестности Иерусалима и Яффы, неся хаос и разрушения в эти территории, уводя животных и грабя все, что встречается на их пути, отложили планы штурма холма, и такая ситуация сохранялась до конца месяца сафара (середина августа).

После этих событий из Алеппо в качестве поддержки прибыла сотня воинов из аскара князя Фахр аль-Мулюк Рудвана, что свидетельствовало о некотором нарушении его намерений и обещаний. Атабек Захир аль-Дин и Шараф аль-Дин Мавдуд, рассердившись на то, что он не сделал ничего большего, отказались от своего прежнего решения поддержать его и признать его своим верховным правителем.[100] Это произошло в 1-й день первого месяца раби 507 года (16 августа 1113 г.). Они отправили гонца к султану Гийас аль-Дунйа вал-Дину в Исфахан с хорошими вестями об этой победе, а также послали ему группу пленных франков, головы убитых, лошадей, щиты, шатры и оружие различного вида.

После того как их аскар ушел из лагеря в Вади-л-Мактул, франки спустились с холма в свой лагерь и заняли оборонительную позицию на возвышенности в лагере, куда провизия, довольствие и подкрепления направлялись со всех частей их территории. Тюркские воины из аскара, численностью чуть больше десяти полков, вернулись из своего лагеря без поклажи, чтобы вступить в схватку с врагом. В течение нескольких дней они ждали в надежде, что франки выйдут и сразятся с ними, но те не покидали своих укреплений и оставались на одном месте, конные и пешие, и ни один из них не вышел. Тогда тюрки начали их атаковать, обстреливая всех, кто приближался, отрезали пути для поставок довольствия и фуража, окружив их, словно обруч или ореол полной луны. Положение франков стало критическим, и они стали выходить из лагеря, проходя три мили за три дня. С наступлением ночи они ретировались на холм, который занимали ранее, чтобы найти на нем убежище и обороняться там. Мусульмане упорно преследовали их, стремясь захватить пленных и трофеи, которые ускользнули из их рук во время их продолжительного отсутствия, однако офицеры аскара не позволили воинам предпринять поспешные действия и атаковать франков в их лагере, пообещав им скорую возможность вступить с врагами в схватку. Когда же период ожидания затянулся, войска Мавдуда стали терять терпение, так как находились далеко от дома, возвращение куда все оттягивалось, а им так и не удалось достичь своей цели. Большое число воинов рассеялись и вернулись в свои собственные земли, другие же попросили разрешение вернуться и получи ли его. Сам Мавдуд решил остаться в Сирии, поближе к врагу, ожидая команду султана и его ответ на письмо, в котором он информировал султана обо всем, что произошло, и объяснял положение вещей, чтобы действовать в соответствии с его указаниями. В землях франков не осталось ни одного мусульманина, который бы не умолял атабека обеспечить его безопасность, гарантировать ему владение его собственностью,[101] и часть доходов Наблуса была привезена ему. Пока франки оставались блокированными на холме, Байсан был разграблен, и между Аккой и Иерусалимом не осталось ни одного обработанного поместья. Затем было решено, что атабеку и Мавдуду следует отойти, и они вместе вернулись в Дамаск на 21-й день первого месяца раби 507 года (5 сентября 1113 г.). Мавдуд поселился в апартаментах Зеленого Майдана, а атабек выказывал ему высочайшее уважение и почести, всячески демонстрируя свое расположение, в результате чего их дружба и привязанность значительно окрепли.

Мы уже проследили всю последовательность событий 506 года до начала года 507, стремясь сохранить стройность нашего повествования без какого-либо перерыва.

В последнюю пятницу второго месяца раби 507 года (2 октября) эмир Мавдуд, как обычно, вышел из своего лагеря на лугу за пределами Железных ворот кафедральной мечети в компании с атабеком. Когда молитвы закончились и Мавдуд сделал еще несколько дополнительных поклонов, они вышли вместе, и атабек пошел впереди, демонстрируя этим свое уважение. Их обоих окружали дайламиты, тюрки, курасаниты, жандармы[102] и оруженосцы с оружием всех видов: клинками отличной закалки и острыми колющими мечами, различными рапирами и незачехленными трехгранными кинжалами. Они шли, словно в середине густого леса из переплетенных клинков, а люди стояли вокруг и наблюдали за этой помпезностью и великолепием. Когда они вошли во двор мечети, из толпы выскочил человек и, не привлекая никакого внимания, подошел к эмиру Мавдуду, словно за тем, чтобы благословить его и попросить милостыню. Но неожиданно, схватив эмира за пояс его халата, он быстрым движением ударил его кинжалом пониже пупка. Один удар пришелся в бок, а другой – в бедро. Когда убийца наносил свой второй удар, со всех сторон на него обрушились удары сабель и другого оружия. Ему отрубили голову, чтобы узнать, кто это такой, но человек был никому не известен, и тогда стража разожгла костер и бросила туда его тело. Когда все это случилось, атабек сделал несколько шагов вперед, и его тут же окружили его офицеры, а Мавдуд, сохраняя присутствие духа, дошел до Северных ворот мечети и там рухнул на землю. Его отнесли в резиденцию атабека, который все время шел рядом с ним. Поначалу народ очень растерялся и заволновался, но потом успокоился, видя, что эмир идет сам и смерть, по всей видимости, его миновала. Спешно послали за хирургом, и тот зашил часть ран, но Мавдуд умер, да будет милостив к нему Аллах, несколькими часами позже, в тот же день. Атабека сильно опечалила такая его смерть, и он всячески демонстрировал свое глубокое горе, печаль и беспокойство. Те же чувства испытывали войска и горожане, печалясь об этой утрате, и по Мавдуду был объявлен общий траур. Его покрыли саваном и похоронили в час послеобеденной молитвы в тот же день в гробнице внутри Садовых ворот Дамаска, а из глаз свидетелей ручьями текли горькие слезы. Его соратники начали готовиться к возвращению в свои родные места и в Мосул, а атабек приказал выдать им все необходимое для путешествия. Они также захватили с собой багаж, драгоценности и казну покойного.

Поначалу его правление было тираническим,[103] а отношение к жителями Мосула далеко не похвальным, поэтому большое количество людей покинуло провинцию из-за его жестокостей. Но когда он узнал об изменении отношения султана к нему, он изменил и свое поведение, его действия стали правильными, он проявлял доброту и справедливость, и новое начало было прямым противоречием его прошлому. Он стал прилежно исполнять религиозные обряды, раздавал милостыню, следовал всем религиозным канонам, и тогда слава о его делах вышла за пределы границ его владений. Когда же он умер смертью благословенного мученика и был похоронен, за его гробницей ухаживали приближенные и чтецы Корана до конца месяца рамазана этого года (начало марта 1114 г.), после чего прибыла посланная его сыном и женой группа, чтобы увезти с собой его гроб.

Выше уже рассказывалось об атаке на Тир и переходе правления им к атабеку Захир аль-Дину, о посылке Масуда с целью организации гарнизона для обороны и защиты города, о направлении посланника к аль-Афдалу с объяснением положения в городе. Прибывший в Египет посланник оставался там до месяца зу-л-хиджа 506 года (закончился 17 января 1113 г.). Узнав о положении дел в Тире и осознавая тяжесть создавшейся ситуации, аль-Афдал отправил посланца назад с положительным ответом, согласился с такими планами, счел их вполне удовлетворительными, отметил мудрость Захир аль-Дина в принятии такого плана и похвалил его за это. Он отдал приказ направить в Тир флот с зерном, провизией, деньгами для оплаты рекрутов и регулярных войск, а также запасами зерна для продажи горожанам. По его приказу флот под командованием Шараф аль-Даула Бадр бен Абу л-Тайиб аль-Димашки, который был правителем Тарабулюса ранее, в то время, когда франки захватили город, прибыл в Тир в конце месяца сафара 507 года (первая половина августа 1113 г.) со всем необходимым, после чего цены в городе снизились, положение улучшилось, все дела наладились, и стремление франков обладать им было подавлено. Среди доставленного на кораблях груза были восхитительные почетные одежды из редких египетских тканей, предназначавшиеся Захир аль-Дину, его сыну Тадж аль-Мулюк Бури и его свите, а также Масуду, правителю, назначенному в качестве его представителя в Тире. Флот оставался у Тира, пока не подул попутный ветер, нужный для его возвращения, и тогда корабли подняли якоря и ушли в течение последних десяти дней первого месяца раби этого года (5—14 сентября 1113 г.). Король Балдуин направил послание эмиру Масуду, правителю городу, желая установить с ним дружественные и мирные отношения, чтобы у обеих сторон не осталось поводов для беспокойства. Масуд согласился с этим предложением, и все их дела были улажены к взаимному удовлетворению. Дороги стали безопасными для путешественников, торговцев и деловых людей, приходящих со всех сторон. Масуд скончался (да будет милостив к нему Аллах) на 10-й день месяца шаввала 507 года (20 марта 1114 г.).[104]

Когда правитель Антиохии отделился со своей армией от короля Балдуина, чтобы вернуться в свой город, сын короля Такаша, сына султана Алп-Арслана, покинул его и отправился в Тир, откуда послал письмо атабеку Захир аль-Дину с просьбой разрешить ему вернуться в Дамаск. Атабек весьма деликатно отказал ему в этой просьбе, вежливо извинился и привел убедительные аргументы. Отчаявшись получить у него убежище, он отправился в Египет, где аль-Афдал принял его с большими почестями и глубоким уважением, чему тот весьма обрадовался, и положил ему доход, достаточный для того, чтобы обеспечить комфортное существование и реализацию его надежд.

Во втором месяце джумаада пришли новости из Алеппо о том, что его князь Фахр аль-Мулюк Рудван, правитель города, серьезно заболел, его болезнь обострилась, и он умер, да будет милостив к нему Аллах, на 28-й день этого месяца (10 декабря 1113 г.). После его кончины Алеппо охватило всеобщее смятение, а его офицеры горевали о такой утрате. Рассказывали, что он оставил в своей казне примерно шестьсот тысяч динар в золотых и серебряных монетах, движимой собственности, оружии и кораблях. После него трон занял его сын Алп-Арслан, которому исполнилось шестнадцать лет. Он заикался, и у него были трудности с речью. Его мать приходилась дочерью эмиру Яги-Сияну, (в прошлом) правителю Антиохии. Алп-Арслан арестовал нескольких придворных отца, некоторых из них казнил и захватил собственность других. Вместе с ним все дела вел вольноотпущенник его отца Лулу, и оба они правили плохо. Он также арестовал двоих своих братьев, кровного брата Малик-шаха и полукровку Мубарака, сына его отца и рабыни, и казнил их обоих. Его отец, аль-Малик Рудван, в начале своего правления вел себя аналогичным образом и казнил двоих своих братьев, Тадж аль-Даула Абу Талиба и Бахрам-шаха, которые были внешне весьма красивыми людьми. Поэтому участь его сыновей после его смерти стала расплатой за то, что он сам совершил со своими братьями.

К этому времени батиния укрепилась в Алеппо, и власть секты стала значительной. Ибн Бади, глава охраны в Алеппо, и знатные горожане стали бояться их из-за большой численности, силы организации, а также защиты, которую они предоставляли нуждавшимся в ней членам своей секты. Аль-Хаким аль-Мунаджим и Аба Тахир, золотых дел мастер, были первыми, кто стал открыто проповедовать эту отвратительную доктрину в Сирии во времена правления князя Рудвана. Обманом и интригами они старались добиться его благосклонности, и их поддерживало большое войско исмаилитов из Сармина, Джавра, Джабал-аль-Суммака и Бану-Улайма. Ибн Бади, префект Алеппо, обсудил эту проблему с князем Алп-Арсланом, сыном Рудвана, рассказал ему об этом движении, и они приняли решение предпринять против него строгие меры и искоренить секту. Во исполнение этого решения он арестовал Абу Тахира, золотых дел мастера, и всех приверженцев его секты, примерно двести душ. Абу Тахира, золотых дел мастера, незамедлительно казнили вместе с миссионером Измаилом, братом аль-Хакима – аль-Мунаджимом и другими лидерами их движения, на которых было указано. Остальных заключили в тюрьму и конфисковали их собственность. Некоторых впоследствии помиловали, некоторых освободили, некоторых сбросили со стены крепости, а других казнили. Нескольким членам секты удалось бежать, и они присоединились к франкам и разбрелись по всей стране.

Тогда князь Алп-Арслан почувствовал необходимость найти кого-то, кто бы занялся его делами и компенсировал его недостатки, его выбор пал на атабека Захир аль-Дина, правителя Дамаска. По этому поводу он отписал ему, попросил у него совета и положился на него в упорядочении своих дел. Поначалу он просил его приехать в Алеппо, чтобы контролировать его правление, однако ход событий заставил его самого отправиться со свитой к атабеку Дамаска, чтобы встретиться с ним и решить все общие вопросы. Он прибыл в город в середине месяца рамазана этого года, и атабек принял его с почестями, положенными человеку его ранга, пригласил в цитадель Дамаска и посадил на трон своего дяди Шамс аль-Мулюк Дукака, сына Тадж аль-Даулы, а сам в это время стоял со своими придворными рядом. Он также преподнес ему всевозможные дары и драгоценности, подобающие его рангу и какие мог себе позволить, а также одарил всех, кто прибыл вместе с ним. Алп-Арслан оставался у него несколько дней, а затем отправился назад в Алеппо в 1-й день месяца шаввала (11 марта) вместе с атабеком Захир аль-Дином, который сопровождал его по пути в город, и оставался там несколько дней с большей частью своего аскара. Некоторые сподвижники Алп-Арслана советовали ему арестовать ряд его главных офицеров, а также его визиря Абу-л-Фадл бен аль-Мавсула, который правил справедливо, был известен своими благими делами и сторонился зла. Он выполнил этот совет, однако атабек Захир аль-Дин взял из их числа к себе на службу эмира Гумуштегина аль-Балабекки, командира его аскара. Алп-Арслан отверг мудрый совет и похвальное намерение атабека, и тогда последний сам убедился в неправедном и безрассудном поведении Алп-Арслана и понял всю порочность его правления. А поскольку дела складывались вопреки его ожиданиям,[105] он решил, что ему лучше вернуться в Дамаск. На обратном пути по ее собственному желанию его сопровождала мать князя Рудвана. После возвращения в Дамаск он обменялся письмами с Балдуином, королем франков, с целью заключения перемирия и установления мирных и дружественных отношений для того, чтобы разоренные провинции снова могли заняться возделыванием земли, а дороги освободились от лихих людей и грабителей. Между ними было заключено соглашение, и каждый поклялся добросовестно соблюдать его условия и жить в мире и дружбе. Таким образом, дороги и провинции стали безопасными, положение стабилизировалось, и урожай был обильным.

В этом году пришли новости из Шейзара о том, что в день христианской Пасхи отряд батинии в сотню пеших воинов из Афамии, Сармина, Мааррата-аль-Нумана и Мааррата-Масрина напал на крепость Шейзар, когда ее гарнизон того не ожидал, захватил ее, снес много укреплений, закрыл ворота крепости, штурмовал цитадель и завладел ею и ее башнями. В это время Бану Мункид, правитель Шейзара, отсутствовал, наблюдая за праздником христиан. Это нападение готовилось уже давно, но Бану Мункид весьма благосклонно относился к людям, лелеявшим такие ошибочные и злобные замыслы.

При их появлении жители Шейзара поспешили спрятаться во внешней башне[106] и из окон (цитадели) поднимали женщин на веревках, чтобы те были в безопасности под их опекой.[107] Там к ним присоединился Бану Мункид, правитель крепости, который поднялся к ним и с криком «Аллах акбар!» вступил в бой с батинитами. Нападавших оттеснили назад в цитадель, батиниты дрогнули сердцем и стали отступать, а жители Шейзара атаковали их все большим числом, пока не зарубили всех до одного. Все сектанты, которые попадались им на глаза в городе, были убиты, после чего был налажен строгий надзор за тем, чтобы такое больше не повторилось.

В этом году пришло сообщение из Алеппо, что Баба,[108] известный как Лулу, вольноотпущенник[109] атабека князя Тадж аль-Даула Алп-Арслана, сына царя Рудвана, правителя Алеппо, замыслил заговор против него, договорившись с несколькими своими товарищами напасть и убить его при первой удобной возможности. Когда такой шанс представился, они набросились на князя и убили его во дворце в цитадели Алеппо. После его смерти воцарилось всеобщее смятение, так как его правление, как его собственными делами, так и армией и подданными, было настолько жестоким, неправедным и лишенным каких-либо надежд, что окружающие проводили его в последний путь без грусти и сожаления.

В этом году также произошло сильное землетрясение в Сирии. Земля сотрясалась, и люди пребывали в страхе, но толчки прекратились, трепет и тревога в душах людей улеглись, а в их сердцах воцарилось спокойствие.

В этом году также эмир Наджм аль-Дин иль-Гази бен Ортук стал лагерем возле Химса, правителем которого был Кир-Кан бен Караджа. Когда Наджм аль-Дин пил вино и оно брало над ним верх, он обычно оставался в таком состоянии несколько дней, не приходя в чувства, и не мог контролировать себя и принимать какие-либо решения. Когда Кир-Кан, знавший о такой его отвратительной привычке и беспримерной потере сознания, услышав, что он находится в таком состоянии, воспользовался случаем, вышел из цитадели Химса со своими воинами, неожиданно атаковал его лагерь, захватил его и увел в Химс. Это произошло в месяце шаабан этого года (январь 1115 г.). Когда весть об этом дошла до атабека Захир аль-Дина, он рассердился и написал Кир-Кану, упрекал его и выражал свое неудовольствие тем, что произошло с иль-Гази. Тогда Кир-Кан изменил свое отношение к нему и, продержав иль-Гази несколько дней в заточении, отпустил на все четыре стороны.[110]

В этот год силы франков в Рафании увеличились, и, максимально укрепив город и разместив в нем гарнизон, они вышли грабить и разорять все вокруг с особой жестокостью. Тогда Захир аль-Дин стал собирать данные об их состоянии и деятельности в их провинциях, выжидая возможность напасть на них, когда они, по его сведениям, не будут того ждать. Он приказал старшим офицерам и командирам своего аскара подготовиться и быть готовыми отправиться в нужном направлении во имя священной войны, чтобы решить важную задачу. После этого он совершил рейд на Рафанию и застал гарнизон города врасплох, спокойно отдыхавшим в своих помещениях и не подозревавшим, что беда уже окружила их со всех сторон. Тюрки провели атаку, ворвались в город и захватили его. Все его жители попали в плен, испытали издевательства и насилие, одни были убиты, а другие угнаны в рабство. Количество трофеев в захваченном обозе, животных и другого добра радовало сердца и грело руки мусульман и поднимало их дух. Это произошло в четверг, 2-й день второго месяца джумаада этого года (22 октября 1115 г.). Мусульмане вернулись в Дамаск радостными победителями, обремененные тяжелыми трофеями, не потеряв ни одного человека. Они привезли с собой головы убитых, пригнали пленных и провели их процессией через весь город, усилив тем самым радость созерцавшего все это народа, а дух армии укрепился для ведения священной войны и совершения рейдов (на неверных).

Когда слава о том, что Аллах даровал атабеку Захир аль-Дину за его решительность и отвагу в борьбе против презренных франков победу над ними и возможность уничтожить их, защищая народы Сирии, изгоняя их врагов и справедливо правя ими, распространилась за границы территории и дошла до районов Ирака и двора султана, люди стали славить имя атабека на городских собраниях и превозносить его в разговорах с приезжими купцами. Это вызвало зависть у ряда высоких офицеров при дворе султана Гийас аль-Дунйа вал-Дина, и они постарались опорочить его перед султаном, пытаясь умалить его достоинства, оклеветать его и нанести ему вред. Вера султана в атабека пошатнулась, и эта весть широко разнеслась вокруг. Захир аль-Дин узнал об этом из писем друзей, желавших ему добра и заботившихся о его благополучии, и очень обеспокоился. По этой причине он стал готовить свой визит ко двору халифа аль-Мустазхира и ко двору султана Гийас аль-Дунйа вал-Дина в Багдад, «Город мира», чтобы получить официальное признание их покровительства,[111] выказать им свое уважение, заручиться их благосклонностью, поведать им о настоящем положении дел и своим визитом развеять впечатление, которое создалось в умах людей…[112] Его предостерегали и советовали отказаться от этого визита, убеждали пересмотреть этот вопрос, но он оставил все это без внимания и не отвечал ни на какие вопросы. Атабек готовился к своему визиту с большой энергией и тщательностью, подбирал соответствующие такому особому случаю подарки, такие как хрустальные блюда, драгоценности, различные египетские раритеты, резвых арабских скакунов, достойных этих сиятельных особ.

Захир аль-Дин отправился в путь со своими приближенными офицерами и стражей, в чьей преданности был убежден, в воскресенье, 24-й день месяца зу-л-каада этого года (9 апреля 1116 г.). Когда он подошел к Багдаду и новость об этом распространилась вокруг, его встретили несколько местных высших представителей духовенства из окружения халифа и придворные султана, вместе с государственными деятелями и знатными людьми города, которые выказали ему высочайшие почести и уважение. Теплота этой встречи порадовала его друзей[113] и сломила силы ненавистников и врагов. Он объяснил причину своего визита и выслушал в ответ только извинения, похвалы его действиям, после чего он успокоился и расслабился. Когда атабек собрался вернуться в Дамаск и получил на то разрешение, ему преподнесли богатые одежды и прекрасные дары, а султан вручил грамоту на военное и финансовое правление Сирией, а также свободу распоряжаться всеми доходами страны по своему усмотрению.[114] Уладив все свои дела, Захир аль-Дин отправился в Дамаск, цел и невредим, со своим окружением, возвысив свою власть и честь, и вошел в город во вторник, 12-й день первого месяца раби (25 июля 1116 г.).

В этом году сообщалось о том, что Бертрам,[115] сын Сен-Жилля, правителя Тарабулюса, собрал свои силы и с большой решительностью направился к Бекаа, чтобы там все разграбить и разрушить.

В это время исфахсаллар Сайф аль-Дин аль-Бурзуки, правитель Мосула,[116] прибыл в Дамаск с частью своего аскара, чтобы помочь атабеку Захир аль-Дину в борьбе против франков, совершать совместно с ним экспедиции против них, и атабек принял его с большими почестями и уважением, соответствующими его положению. Так случилось, что в этот момент поступило сообщение о приближении франков к Бекаа, и они договорились выступить против них вместе. Проведя изнурительный марш-бросок, не останавливаясь ни днем ни ночью, они успешно атаковали франков, когда те, ничего не подозревая, отдыхали в своем лагере. Аскар напал на них, когда франки еще не успели сесть на лошадей и схватить свое оружие, и тогда Аллах даровал мусульманам победу над ними. Они прошлись саблей по врагу, рубили, брали в плен и грабили. Пехотинцы, которых франки в большом количестве набрали в своих провинциях, были полностью истреблены. Пленив главных рыцарей, командиров и основных воинов, мусульмане предали остальных смерти. Никому не удалось спастись, кроме их предводителя, Бертрама, сына Сен-Жилля, командира по имени Констабль[117] и небольшой группы воинов, чему способствовали их быстроногие лошади и благосклонность судьбы.

Тюрки захватили большое количество имущества, лошадей, тягловых животных и багажа. По оценке экспертов, потери франков в этой битве составляли три тысячи душ из числа всадников, младших командиров,[118] пеших воинов, а также кавалерии и пехоты[119] христиан. Атабек Захир аль-Дин и Сайф аль-Дин Ак-Сонкор аль-Бурзуки вернулись со своим аскаром в Дамаск, радуясь славной победе, богатым трофеям и всеобщему восхищению, не потеряв ни одного человека из своих аскаров и избежав всех несчастий. Когда они прибыли в город с пленниками и головами убитых врагов, население вышло из города, чтобы встретить их и насладиться зрелищем, воздавая при этом хвалы Аллаху, милостиво даровавшему им силы одержать такую знаменательную победу. Ак-Сонкор аль-Бурзуки пробыл в Дамаске несколько дней, а затем вернулся в свой город. Между ним и Захир аль-Дином установилась прочная дружба и привязанность, и они договорились поддерживать друг друга в священной войне, когда настанет случай или случится беда.

В этом году также пришло сообщение из Алеппо, что Лулу, вольноотпущенник, захвативший власть в городе, организовал покушение на сына своего хозяина, князя Алп-Арслана бен Рудвана, который был убит в месяце зул-хиджа (апрель) в результате заговора, подготовленного офицерами бывшего князя.

В этом году из Ирака сообщалось о кончине султана Гийас аль-Дунйа вал-Дин Мухаммада, сына Малик-шаха (да будет милостив к нему Аллах), в Исфахане, в результате болезни, которая преследовала его вплоть до смерти. Это случилось на 11-й день месяца зу-л-хиджа этого года (5 апреля 1118 г.). На троне cултаната его сменил сын Махмуд, власть которого была должным образом установлена и признана.

В этом году также сообщалось из Алеппо, что вольноотпущенник исфахсаллар Ярукташ, главный военачальник Алеппо, заключил мир с франками и сдал им крепость Аль-Кубба. Сообщалось также, что эмир Ак-Сонкор аль-Бурзуки вышел из Аль-Рахбы со своим аскаром и отправился к Алеппо с целью захватить город. Однако его надеждам не суждено было сбыться, и он снял осаду и вернулся в Мосул. Сообщалось также, что вышеназванный исфахсаллар Ярукташ был изгнан из цитадели Алеппо, и главным военачальником и распорядителем финансов там стал эмир Абу л-Маали аль-Мухассин бен аль-Малхами, армейский инспектор из Дамаска, который теперь вершил все дела и правил этими территориями.

В середине месяца мухаррам этого года (примерно 20 мая) франки атаковали пригороды Хамы в ночь затмения луны и убили примерно сто двадцать жителей.

Пришла новость о кончине герцога Антиохии.

В месяце мухаррам этого года эмир Наджм аль-Дин иль-Гази, сын Ортука, пришел со своим аскаром в Алеппо и вершил там все дела в течение месяца сафара (4 июня – 2 июля). Потом его планы изменились, он покинул город, но оставил там вместо себя своего сына Хусам аль-Дин Тимурташа.

В этом же году пришло сообщение из Константинополя о кончине Алексея, короля греков.[120] На троне его сменил его сын Иоанн, правление которого было признано, и он продолжил дело своего отца.

В этом году также сообщалось о смерти Балдуина, короля франков и правителя Иерусалима, по причине болезни. Это произошло в месяце зу-л-хиджа (26 марта – 23 апреля 1118 г.). Его трон занял король граф…[121]

В этом году появилось множество сообщений и слухов о том, что франки намереваются захватывать города и крепости, неся им разорение и опустошение, в ответ на непрекращающиеся набеги мусульман на них и продолжение священной войны. Говорилось, что они активно готовятся к этому, и Захир аль-Дин направил письма командирам районов и высокопоставленным лицам, призывая их оказывать помощь друг другу перед лицом нависшей опасности и поддерживать общее дело. Сообщалось, что эмир Наджм аль-Дин иль-Гази отправился со своим аскаром в Дамаск, чтобы присоединиться к атабеку Захир аль-Дину и согласовать с ним дальнейшие действия и необходимые меры. Перед тем как отправиться в путь, он направил письма туркменским племенам с предложением выполнить их обещания и присоединиться к священной войне, призывая их совместными усилиями собирать войска. Эмир прибыл в Дамаск со своей свитой и приближенными офицерами, встретился с атабеком, и они договорились приложить все силы и использовать все возможности для ведения войны с неверными, чтобы оттеснить их, пока те не успели нанести ущерб их крепостям и городам. Между ними было решено, что для достижения этой цели эмир Наджм аль-Дин иль-Гази бен Ортук отправится к Мардину,[122] чтобы собрать туркмен в своих провинциях, и направит их на уничтожение группировок[123] неверных и заблудших. Желательно при этом, чтобы Захир аль-Дин пошел вместе с ним для укрепления их сил и скорейшего достижения цели. Они вышли вместе в первые десять дней месяца рамазана 512 года (16–25 декабря), и Захир аль-Дин покинул его и вернулся назад в месяце сафар 513 года (14 мая – 11 июня 1119 г.) после того, как они заручились обещанием туркменских племен уладить все дела и быть готовыми с непобедимым духом отправиться в Сирию как многочисленное войско, чтобы объединиться во имя веры и искоренения упрямых неверных. Захир аль-Дин оставался в Дамаске, пока не подошел оговоренный день встречи, и тогда он отправился в Алеппо в 1-й день первого месяца раби 513 года (12 июня 1119 г.).

Когда атабек Захир аль-Дин прибыл в Алеппо, чтобы по истечении оговоренного периода и в соответствии с согласованным между ними планом соединиться силами с Наджм аль-Дином, он нашел, что туркмены уже собрались там со всех сторон[124] и направлений в большом количестве и демонстрировали свою силу, словно львы в поисках добычи или кречеты, кружащие над своей жертвой. До них дошла новость, что Роджер,[125] правитель Антиохии, вышел из своего города с армией, которую он собрал из подразделений пеших воинов-франков и армян со всех их провинций и районов, и их численность превосходит двадцать тысяч пеших и конных воинов, помимо лагерной команды, – действительно огромная армия, полностью оснащенная и хорошо вооруженная, и что они стали лагерем в месте известном как Шармада,[126] другие же говорили, что в Данит-аль-Бакал, между Антиохией и Алеппо…

Когда мусульмане узнали об этом, они полетели туда, словно на крыльях, как орлы, защищающие свои гнезда, и не успели моргнуть глазом, как обе стороны сошлись в битве. Мусульмане набросились на врагов, окружили их со всех сторон и стали осыпать ударами сабель и тучами стрел. В борьбе против этого нечестивого сброда Аллах Все вышний, которому мы возносим молитвы, даровал победу сторонникам ислама еще до рассвета 7-го (17-го) дня, в субботу первого месяца раби 513 года (28 июня 1119 г.). Франки оказались поверженными наземь в одной куче, конные и пешие, со своими лошадьми и оружием, и ни один из них не спасся, чтобы позже рассказать об этом. Их предводителя нашли распростертого на земле среди мертвых. Некоторые свидетели этой битвы рассказывали, что они обошли вокруг места схватки в поисках славного знака, оставленного Всемогущим Аллахом, и увидели несколько лошадей, которые лежали на земле утыканные стрелами, напоминая ежей. Это была одна из величайших побед, и за все прошлые века никогда больше исламу не оказывалась такая божественная помощь. Потеряв своих верных воинов, Антиохия осталась беззащитной – добыча для нападающего и возможность для ищущего.

Однако возможность взятия города была утеряна из-за неучастия атабека Захир аль-Дина в битве, так как по предрасположению свыше туркмены поспешили вперед и напали на франков без какой-либо подготовки, стремясь захватить побольше трофеев, и теперь их руки были наполнены, дух укрепился, а сердца ликовали. «И вот – это разрушенные дома их», «Хвала Аллаху, Господу (обитателей) Миров».[127] После этой победы Захир аль-Дин вернулся в Дамаск и вошел в город в субботу, предпоследний день первого месяца джумаада 513 года (6 сентября 1119 г.).

В этом году также странники из Иерусалима рассказали о находке гробниц пророков аль-Халиля (Авраама) и его двух сыновей Исаака и Якова, да упокоятся они с миром, благослови их Аллах. По рассказам, они все находились в пещере на земле Иерусалима, словно живые, их тела нетленны, кости не сгнили, а над ними в пещере висели лампы из золота и серебра. После этого могилы были восстановлены в их прежнем виде. Именно такая история была поведана, но Аллаху лучше известно, где правда, чем кому-то другому.

В этот год пришло сообщение из Алеппо о том, что эмир Наджм аль-Дин иль-Гази, сын Ортука, отменил подати, взимавшиеся с горожан, вместе с пошлинами на натуральные продукты и другими налогами, а также все притесняющие людей нововведения и сомнительные поборы, введенные злодеями. Это его деяние было встречено с благодарностью, пониманием и благословением. Рассказывали, что сильнейший град обрушился на Мардин, необычной силы и в невиданном количестве, убивая животных и уничтожая посевы и деревья. В этом году также Наджм аль-Дин разрушил крепость Зарадна, а эмир Балак, сын Ортука, одержал победу над Гаврасом[128] Греком у крепости Сирман на земле Арзинджан, убив около пяти тысяч греков и пленив их командира Гавраса.

В этом же году сообщалось о прибытии герцога, короля франков, с множеством кораблей. Он завладел большинством крепостей.

В этом году между Наджм аль-Дином иль-Гази, сыном Ортука, правителем Алеппо, и франками был заключен мир. Было решено поддерживать мирные и дружественные отношения, и ни одна из сторон не будет наносить ущерба другой.

Сообщалось, что Жослен совершил набег на арабов и туркмен, проживающих в Сиффине, захватил некоторых из них и большое количество скота на берегу Евфрата, а на обратном пути разрушил крепость Бузаа.[129]

В этом году сообщалось об убийстве аль-Афдала, сына эмира аль-Джуюши, властителя Египта (да будет милостив к нему Аллах), на второй день праздника разговения (13 или 14 декабря) в результате заговора, организованного против него ждавшими подходящей возможности… Считалось, что за это убийство несут ответственность батиниты, но это не так. Напротив, это пустое предположение и беспочвенная клевета. Реальная причина, с которой соглашаются все надежные и неоспоримые рассказчики, это разногласия между ним и его правителем (Фатимидом), халифом аль-Амир Биахкамиллахом, возникшие из-за давления на него со стороны аль-Афдала, который препятствовал осуществлению его планов, и антипатии, проявленной к нему в нескольких случаях… Когда он был убит, аль-Амир открыто выразил нескрываемое удовольствие перед всеми придворными и высокопоставленными лицами в Мисре и Каире.

Говорят, что убийство произошло в Мисре на середине моста перед аль-Сувайкатаном[130] в воскресенье, последний день месяца рамазана 515 года (11 декабря 1121 г.). В то время ему было пятьдесят семь лет. Он родился в Акке в 458 году (1066) и был твердым последователем доктрины сунна, человеком праведного поведения, поборником справедливости по отношению к войскам и городскому населению, рассудительным в советах и планах, амбициозным и решительным, обладал обширными знаниями и утонченным тактом, был добрым по натуре, аккуратным в делах, обладал чувством справедливости, которое хранило его от неправедных поступков и заставляло отказываться от всех тиранических методов. У всех людей на глазах были слезы, а сердца наполнились печалью по нему. После него таких людей уже не было, и после его кончины правление стало позорным.

В этом году также сообщалось о появлении грузин из Дурубы[131] и их нападении на территории князя Тогрыла. Последний попросил помощи у эмира Наджм аль-Дина иль-Гази, сына Ортука, правителя Алеппо, а также у туркмен и эмира Дубайс бен Садак бен Мазияда. Они откликнулись на его просьбу и вышли к нему на помощь с большим войском. Армия грузин в панике бежала, а мусульмане преследовали их и осадили в Дурубе, но тут грузины атаковали мусульман, обратили их в бегство и убили многих. После этого они пошли на город Тифлис, с боем взяли его и казнили его жителей.

Говорили, что эмир Наджм аль-Дин бен Ортук вышел из Алеппо со своим аскаром и, переправившись через Евфрат, встретил франков, но те не вступили с ним в бой, и тогда, разорив все, до чего дошли его руки на их территориях, он вернулся в Аль-Фунайдик в окрестностях Алеппо.

В этом году также египетский флот прибыл в Тир с моряками и подразделением войск. Командующий обманул эмира Сайф аль-Даула Масуда, который был назначен правителем Тира эмиром атабеком Захир аль-Дином, и, когда Масуд вышел приветствовать командующего флотом, его пригласили подняться на борт и арестовали, как только он ступил на борт корабля командующего. Таким образом, заговор был успешно осуществлен, и город оказался в руках заговорщиков. Когда флот, подняв паруса, вместе с Масудом достиг Египта, его встретили с почестями, предоставили дом и все, что было необходимо.

Причиной такой военной хитрости стали постоянные жалобы населения Тира к аль-Амиру и аль-Афдалу на увечья, которые Масуд причинял гражданскому населению города, на его неуважение к их обычаям и противостояние им. Поэтому считалось необходимым принять против него определенные меры и прекратить такое несправедливое правление. Однако в результате его неправедного правления и того, что он покинул город, тот оказался в руках франков.

В этом году также пришло сообщение о том, что эмир Нур аль-Даула Балак, сын Ортука, вышел со своим аскаром в месяце раджаб (5 сентября – 4 октября) в поход против франков, подошел к Аль-Рухе, вступил с последними в бой и победил их у Серуджа, захватив в плен их командира Жослена вместе с Галераном,[132] сыном его тети по материнской линии, и рядом их предводителей.

Сообщалось также о смерти эмира Наджм аль-Дина иль-Гази, сына Ортука, от болезни, которая навалилась на него, когда он останавливался в деревне под названием Фухул в Диярбакыре, владении Майафарикина, в 6-й день месяца рамазана (8 ноября) этого года. После его смерти трон унаследовали его сын Шамс аль-Даула Сулейман и брат последнего, Тимурташ, который стал править Мардином. Они оставались во власти некоторое время, пока между ними не возникла ссора, в которой они оба оставались непреклонны.

Из Алеппо пришла новость о том, что между эмиром Бадр аль-Даулой, сыном Абд аль-Джаббар бен Ортука, правителем Алеппо, и франками заключен мир на условии сдачи крепости Атариб франкам. Крепость была сдана, и они завладели ею. На этих условиях поддерживались мирные отношения, провинции богатели с обеих сторон, и дороги между их территориями стали безопасными для путешественников. Это произошло в месяце сафар (апрель) этого года.

В этом же году пришла новость о походе Балдуина, короля франков, с его армией на 9-й день месяца сафара (8 апреля) в провинцию Алеппо с целью атаковать эмира Балак бен Ортука, который осадил крепость Каркар.[133] Балак выступил ему навстречу, и обе армии сошлись у Манзара. Балдуин потерпел поражение и был захвачен в плен Балаком вместе с несколькими своими главными рыцарями. Балак заключил их в темницу в замке Хартбарт (Харпут) вместе с Жосленом и другими предводителями франков.

В конце месяца сафар (конец апреля) аскар под предводительством атабека Захир аль-Дина атаковал пригород Химса, разграбил и сжег его, вместе с несколькими домами города. Но когда Туган Арслан, сын Хусам аль-Даулы, пришел в Химс на помощь его правителю Кир-Кану, Захир аль-Дин отступил и вернулся в Дамаск.

Из Алеппо пришло сообщение о том, что эмир Балак бен Ортук атаковал город в первом месяце раби этого года (май), сжег урожай, осадил город и, наконец, захватил его, когда Бадр аль-Даула, сын его дяди, Абд аль-Джаббар бен Ортука, капитулировал перед ним во вторник, 1-й день первого месяца джумаада (26 июня). Он уже захватил город Харран в первом месяце раби.

Приведенное генеалогическое древо поможет понять родство Ортукидов.

В этом году также сообщалось о нападении на Египет многочисленного войска Лювата (берберы) из западных районов. Они грабили его провинции, и аль-Маамун Абу Абдалла, сын аль-Батаихи, наследник почившего аль-Афдала, сына эмира аль-Джуюши, выступил против них с египетской армией под командованием Имама аль-Амира, сына аль-Мустали. Встретившись с врагами, он нанес им сокрушительное поражение, убив и пленив многих, и наложил на них ежегодную дань установленного размера. После этого они вернулись в свои места, и аль-Маамун победоносно вернулся в Миср с огромными трофеями, радуясь своему большому успеху. Сообщалось также, что египетский флот встретился в море с венецианским флотом. В результате сражения победа осталась за венецианским флотом, который захватил несколько вражеских галер.

В первые десять дней первого месяца раби этого года (28 апреля – 8 мая) эмир Балак бен Ортук захватил крепость Аль-Бары и пленил ее епископа.

В этом же году пришло сообщение из Хартбарта, что король Балдуин Маленький и Жослен, предводители франков, вместе с другими пленниками эмира Балака, томившимися в крепости Хартбарт, сговорившись между собой, захватили крепость, а затем бежали…[134] Королю Балдуину и ему удалось спастись, и их не поймали. В тот же день епископу Аль-Бары тоже удалось бежать. В тот же месяц эмир Нур аль-Дин Балак отправился со своим аскаром к Хартбарту, осадил цитадель и отбил ее у франков, которым удалось неожиданно захватить ее. Он учредил там гарнизон для защиты и охраны крепости.

В этом году также сообщалось о том, что Махмуд бен Караджа, правитель Хамы, выступил со своими воинами к Афамии и атаковал ее пригород. Стрела из крепости поразила его в руку, а когда ее извлекли, началось заражение, закончившееся его смертью. Он был дебоширом, пропойцей и неразборчивым в средствах тираном, казнил ряд знатных горожан Хамы, несправедливо и незаконно, лишь на основе клеветнических обвинений, которые те выдвигали друг против друга. Когда Захир аль-Дин узнал об этом, он направил в Хаму верного офицера, чтобы тот навел порядок в городе и правил им.

В этом же году несчастье свалилось на аскары атабека Захир аль-Дина из Дамаска и Сайф аль-Дин Ак-Сонкора аль-Бурзуки, когда они объединили свои войска и атаковали Азаз в провинции Алеппо. Они осаждали и атаковали город до тех пор, пока его захват не стал простым делом, но франки собрались со всех сторон и постарались оттеснить их аскар от города. Две армии встретились, и армия мусульман дрогнула и разбежалась, потеряв множество людей убитыми и пленными. Захир аль-Дин вернулся в Дамаск в первый месяц джумаада этого года (27 июня – 26 июля). В месяце рамазан (23 октября – 21 ноября) этого же года канцлер Али бен Хамид отправился в Египет в качестве посольства от атабека Захир аль-Дина.[135]

В этом году порт Тир капитулировал перед франками. Уже рассказывалось, по каким причинам из города пришлось удалить его правителя, эмира Сайф аль-Даула Масуда, когда флот увез его в Египет, и нет нужды это повторять. Когда направленный вместо Масуда правитель из Египта прибыл в город, он, заручившись поддержкой горожан, написал Захир аль-Дину и объяснил ему ситуацию. Последний ответил, что ответственность за это дело несут те, кто его задумал, а правителю следует поддержать эти меры и планы. Случилось так, что, когда франки узнали о таком положении дел и о смещении Масуда с трона правителя Тира, они вновь загорелись желанием воспользоваться такой возможностью и захватить город. Тогда они стали собирать силы и готовиться к осаде Тира. Когда же его правителю сообщили о готовящемся нападении, он, понимая, что не может противостоять франкам, а город не выдержит осады из-за недостатка войск и провианта, написал об этом аль-Амиру, правителю Египта. В результате было принято решение вновь отдать правление Тиром атабеку Захир аль-Дину, чтобы он организовал защиту города и отпор (франкам), как он и хотел сделать. Соответствующая официальная грамота была выписана на его имя, и на троне правителя города он заменил тех людей, которые не обладали ни способностями, ни возможностями, ни храбростью. Во время правления его предшественников дела города разладились, и франки вознамерились завладеть им. Они разбили свой лагерь и начали подготовку к блокаде города, расположившись за его пределами в первом месяце раби этого года (18 апреля – 17 мая). Франки удерживали город в блокаде до тех пор, пока запасы продовольствия в нем не подошли к концу. Чтобы защитить Тир, Захир аль-Дин вышел в поход со своим аскаром к Баниясу. В Египет непрерывно направлялись письма с просьбами оказать помощь городу, но день шел за днем, надежда в сердцах жителей таяла, и они оказались на грани катастрофы. Захир аль-Дин, зная о реальном положении дел, понимая невозможность исправить критическую ситуацию в городе и отчаявшись получить помощь, начал переговоры с франками и ловчил, умасливал, угрожал и льстил, пока не было достигнуто соглашение о сдаче им города при условии, что всем находящимся в нем людям будет гарантирована жизнь, а те войска и горожане, которые пожелают покинуть город, смогут это сделать, забрав все свое имущество, те же, кто пожелает остаться, останутся.

Аскар атабека занял позицию перед франками, ворота города открылись, и люди получили разрешение уйти. Каждый человек нес столько, сколько мог унести, оставив все остальное в городе. Люди шли между двумя рядами воинов, и ни один из франков не тронул их, пока все горожане и войска не покинули город, в котором остались лишь те, у кого не было сил уйти. Люди рассеялись по всей стране, а некоторые направились в Дамаск. Город был сдан на 23-й день первого месяца джумаада 518 года (7 или 8 июля 1124 г.).

В этом же году пришла весть о том, что франки, собравшись из всех своих провинций, напали на Алеппо, осадили город и стали сражаться с его жителями. Осада продолжалась до тех пор, пока запасы продовольствия в городе не иссякли, а его жители не оказались на грани катастрофы. Когда число жителей сократилось до предела и их возможности сопротивляться иссякли, они написали эмиру Сайф аль-Дин Ак-Сонкору аль-Бурзуки, правителю Мосула, письмо, в котором, сетуя на свое ужасное положение и свалившуюся на них беду, просили его помочь им в борьбе против франков и спасти их от рук неверных. Он был огорчен, так как покой его был нарушен, и незамедлительно стал готовиться прийти им на помощь, чтобы прогнать врагов. Ак-Сонкор подошел к городу в месяце зу-л-хиджа этого года (январь 1125 г.), и франки, узнав о приближении его мощнейшей армии, в панике бежали. Авангард его конницы преследовал их, хватая всех, кто попадался им на пути из вражеских подразделений,[136] и ни один из отступавших даже не пытался укрыться где-нибудь еще, пока все франки, не останавливаясь, не нашли убежище в Антиохии. В своем лагере они построили дома и хижины, чтобы укрываться от жары и холода, так как намеревались остаться и продолжать осаду города, но хвала Всевышнему Аллаху, который пожалел жителей Алеппо и отвел от них беду, когда они уже находились на грани краха. За свое благородное деяние Ак-Сонкор аль-Бурзуки заслужил широкую известность и признание. Он вошел в Алеппо и стал править городом справедливо, защищал интересы жителей, делал все возможное для защиты города и не подпускал врагов близко к нему. Таким образом, дела города наладились, разрушения сменились процветанием, дороги стали безопасными, и нагруженные различными товарами торговые караваны стали часто его посещать.

Зимой этого года дожди не выпадали на землях Сирии в декабре, январе и большей части февраля. Урожаи пропали, цены поднялись, и в большинстве сирийских провинций начался голод. Но вскоре Аллах смилостивился над своими слугами и ниспослал им дождь, когда они уже отчаялись его получить, и вернул земле жизнь после смерти,[137] вернул урожай зерновых после его потери, и сердца всех людей возрадовались, когда их покинули забота и горе. В этом году цены оставались высокими в Алеппо, Дамаске и всех его территориях, вплоть до Аль-Рахбы, Аль-Каллы и Мосула. Такая ситуация сохранялась до 519 года, и многие неимущие люди умерли от голода.

В этом году из владений франков пришла весть о том, что Балдуин, король франков, правитель Иерусалима, собирает войска и готовится напасть на находящийся под управлением Дамаска район Хауран, чтобы разграбить и опустошить его. По его приказу войсковые группы стали совершать набеги на ближайшие к Дамаску районы, держа их в постоянном напряжении, и устраивать засады на путешественников по дорогам. Получив подтверждение этой информации, атабек Захир аль-Дин стал готовиться к встрече с врагом и собирать союзников для ведения священной войны против него. Он направил письма эмирам, предводителям и вождям туркмен, сообщил им о положении дел и просил помощи в борьбе против франков, обещая им благосклонное отношение и вознаграждение. Между тем, получив данные о том, что франки находятся возле Тиверии и намерены двигаться через Мардж-аль-Суффар и Шархуб в ближайшие предместья Дамаска, он вывел свой аскар, разбил лагерь у Мардж-аль-Суффара и написал правителям провинций прислать ему подкрепление пешими воинами. В это время прибыли туркмены числом в две тысячи всадников, великих воинов, полных желания вести священную войну, готовых первыми броситься в бой, и ему в помощь собралось огромное войско. Узнав, что атабек со своим аскаром стоит лагерем у Мардж-аль-Суффара, франки подошли к нему и разбили свои шатры напротив. Обе армии стояли лицом к лицу, а передовые посты с обеих сторон участвовали в стычках.

В понедельник, 27-й день месяца зу-л-хиджа этого года (25 января 1126 г.), по неотвратимому велению мудрого Аллаха, собралось огромное войско, состоявшее из вооруженных групп и неопытных молодых людей Дамаска, жителей Гуты, Марджа и окрестных районов, вооруженных банд батинитов, известных своей храбростью и отвагой, из Химса и других мест, а также из Аль-Акабы, Каср-аль-Хаджаджа и Аль-Шагуры,[138] конных и пеших воинов, хорошо вооруженных, вместе с другими примкнувшими, кто добровольно поддерживал это религиозное движение. Перед началом битвы они занялись совместным формированием своих рядов, а кругом распространялись вести о силе и численности армии ислама, о ее превосходстве над армией франков, о преобладании ее сил, и никто уже не сомневался в том, что в этот день франки будут обречены на поражение и станут легкой добычей для мусульман.

Случилось так, что сильное подразделение туркменских войск атаковало фланги франков и победило их, и тогда франки, охваченные страхом, зная, что они ничего не могут поделать с таким многочисленным войском, осознали свое поражение и отступили в полном составе из лагеря, который занимали. Они в панике вернулись в свои районы, опозоренные и переполненные страхом. Отряд туркмен вступил в бой с подразделением франков, находившимся на марше, и захватил богатые трофеи, обозы и животных, а также знаменитую церковь, которая была расположена на территории лагеря. И тогда вся армия обрушилась на франков, и те, не оборачиваясь, бежали от своих преследователей, не дожидаясь отстающих, настолько они были охвачены ужасом. Мусульмане наступали на них и уничтожали так нещадно, что, наконец, франки были вынуждены дать отпор их преследователям. Выровняв свои ряды, они атаковали мусульманскую конницу, направив против нее свой знаменитый удар, сломили их и обратили в бегство, убивая всех отстающих, охваченных страхом или обманутых судьбой. Отступление аскара было беспорядочным, и франки атаковали всех пеших воинов, которые составляли это многочисленное войско, и мечами положили им конец. Они преследовали и убивали всех спасавшихся, пока не дошли до перевала Шухура[139] и не приблизились к городу (Дамаск) со стороны Шаркхуба, не обращая внимания на огромные расстояния и истощение своих лошадей. Атабек Захир аль-Дин со своим аскаром достиг Дамаска в конце того же дня и принял решение атаковать франков на рассвете следующего дня, чтобы нанести им решительное поражение, но тут выяснилось, что они уже отправились обратно в свои собственные районы, опасаясь решительного нападения и преследования со стороны мусульман. Аллах решает по-своему.

В этом году пришло сообщение из Мосула об убийстве эмира Сайф аль-Дин Ак-Сонкора аль-Бурзуки, правителя города, в кафедральной мечети, совершенном руками батинитов в месяце зу-л-каада этого года (начался 18 ноября).[140] Этот эмир (да будет милостив к нему Аллах) был правилен в своем поведении и действиях, имел веселый нрав, любил справедливость и добрые дела, соблюдал религиозные обряды, вынашивал благородные цели, любил хороших людей и хорошие поступки и покровительствовал людям знаний и религии. Народ печалился и сожалел о такой трагической утрате, и, когда атабек Захир аль-Дин узнал об этом, эта новость обеспокоила и опечалила его.

Трон аль-Бурзуки унаследовал его сын, эмир Масуд, известный благородством и чистотой характера, славившийся храбростью и силой.[141] Приближенные офицеры, визирь и секретари его отца остались на службе, а он продолжил похвальное поведение своего отца, стремясь к тем же целям. Таким образом, его власть прочно установилась, и его дела были в полном порядке.

В этом году атабек Захир аль-Дин отправился маршем в Тадмур (Пальмира) и оставался там, пока не вернул себе город из рук тех, кто правил им и кто убил прошлого правителя, сына брата Захир аль-Дина. Город был захвачен во вторник, на 12-й день второго месяца раби (6 мая), и было решено отдать его в качестве апанажа эмиру Шихаб аль-Дин Махмуду, сыну Тадж аль-Мулюка Бури, сыну атабека Захир аль-Дина. Правление было передано ему, и он вступил во власть в сопровождении некоторых доверенных офицеров (Захир аль-Дина), которым было поручено охранять его самого и город.

В этом же году, когда Захир аль-Дин вернулся из Алеппо, у него появились первые признаки болезни. Он вернулся в Дамаск в месяце шаабан (начался 22 августа), и в тот же месяц Амин аль-Даула, правитель Басры, прибыл к нему из Египта с ответом на его письмо, которое он посылал ранее. Вместе с ним прибыл эмир аль-Мунтади бен Мусафир аль-Ганави, посол аль-Амира, правителя Египта, который привез восхитительные почетные одежды и драгоценные дары Египта.

В этом году также положение Бахрама, проповедника батинии, стало настолько прочным, что с этим фактором уже приходилось считаться как в Алеппо, так и в Сирии. Он жил скрываясь, в строжайшей тайне, постоянно менял обличье и поэтому переходил из города в город, из крепости в крепость, никем не узнанный, пока не объявился в Дамаске по договору, который Наджм аль-Дин иль-Гази, сын Ортука, заключил с эмиром атабеком Захир аль-Дином, и с письмом, содержавшим его высокие рекомендации. В качестве меры предосторожности от угрозы, которую представлял он сам и его организация, он был принят с почестями, к нему было проявлено всяческое внимание и обеспечена защита после пережитых им многих превратностей судьбы. Он переходил от места к месту, обретая последователей среди невежественной и глупой толпы, темных крестьян, людей, лишенных уважения к образованию и религии, которые искали в нем и его секте лишь средство защиты для себя и отмщения другим. Он нашел союзника в лице визиря Абу Али Тахир бен Сайд аль-Маздакани, который хоть и не разделял его помыслов, но помогал ему распространять его злобные идеи и проповедовать его тайные цели. Когда его организация так открыто и широко распространилась, а визирь Захир аль-Дина согласился стать его сообщником и помогать ему в его делах, он потребовал от атабека Захир аль-Дина замок, в котором он мог бы найти убежище, и крепость, в которой мог бы обороняться. Тогда Захир аль-Дин выделил ему приграничный форт Банияс в месяце зу-л-каада 520 года (ноябрь – декабрь 1126 г.), и, когда он устроился там, к нему присоединилась толпа прислужников, полоумных, крестьян, всякого сброда и злодеев, которых он соблазнял своим враньем и ложными претензиями и привлекал на свою сторону интригами и обманом. Такое публичное становление их дела[142] вызвало в народе смятение и ужас. Образованные, благочестивые и религиозные люди, люди сунны и традиций отцов, настоящие верующие, сторонники честной и мирной жизни, были весьма опечалены, но никто из них не отваживался произнести хоть слово против этих людей или пожаловаться на кого-нибудь из них, чтобы не навлечь на себя их злобу и отвести от себя всяческие напасти, поскольку они убивали всех, кто был против них, и поддерживали тех, кто оказывал им помощь в их нечестивых делах. Поэтому ни султан, ни визирь не осуждали их, и ни один военачальник или эмир не пытался остановить их зло.

В этом же году франки подошли к Рафании и после осады отбили город у мусульман.

Ранее уже рассказывалось о мученической смерти эмира Сайф аль-Дин Ак-Сонкора аль-Бурзуки, правителя Мосула, в городской мечети от рук батинитов и унаследовании трона его сыном, эмиром Масудом. Когда его власть прочно установилась и силы стали значительными, он стал высокомерен и, подстегиваемый нетерпеливостью своей молодости, задумал вступить на тропу войны против городов Сирии, захватить мусульманские крепости и посвятить себя священной войне против банд франков, заслужив своей решительностью, прямотой и отвагой славу в священной войне. Сообщения о его деятельности дошли до атабека Захир аль-Дина, вместе с рассказами о зависти князя по отношению к нему самому и к завоеванным им уважению и репутации, вместе с информацией о его намерении собрать и вооружить войско для нападения на провинции Сирии, чтобы предать их разрушению и опустошению. Атабек Захир аль-Дин, узнав о таких намерениях, которые не могли принадлежать ни одному здравомыслящему человеку, не могли возникнуть в голове ни у одного рассудительного и разумного человека, решил подготовиться и отправиться против него со своим аскаром, чтобы разрушить его планы, истребив его войско. Однако всего лишь через несколько дней кувшин молодости Масуда разбился, и приговор судьбы снизошел на него в пригороде Аль-Рахбы в виде приступа серьезной болезни, унесшей его к предрешенному концу, которого невозможно избежать и от которого нет спасения. Таким образом, его сабля осталась в ножнах, его советники и армия остались без вождя, его сторонники покорились судьбе, а его приближенные и доверенные офицеры оставили его. В то же время закончил свою жизнь и его визирь, советник и партнер по безрассудству, по причине тяжелой болезни, которая неожиданно охватила его и перенесла его в силки смерти. Ряд главных рабов-тюрков его отца сбежали вместе со знаменами, которые он приказал изготовить для своих целей, сделанными с большим умением и в соответствии с его указаниями и выбором, и принесли их атабеку Захир аль-Дину, чтобы сдать их ему и таким образом заслужить его благосклонность. Он милостиво принял их и выказал им исключительный почет и уважение, взял к себе на службу и включил в число своих доверенных офицеров и личных соратников, наградив их за их приверженность высоким жалованьем.

В месяце шаабан этого года (12 августа – 9 сентября 1127 г.) Балдуин, король франков, правитель Иерусалима, отправился со своей армией в Вади-Муса (Петра) и, ограбив, захватив в плен и разогнав местных жителей, отступил. Во второй месяц джумаада (15 мая – 13 июня) этого года пришло сообщение о том, что эмир Хутлуг Абах аль-Султани, назначенный правителем города Алеппо, занял цитадель города с помощью группы секретных агентов, которых специально отобрал для этой цели. Но все это продолжалось лишь короткое время, пока его дела не разладились и он не поссорился с городским ополчением Алеппо, которое осаждало его в цитадели, пока в город не пришел аскар эмира атабека Имад аль-Дина (Зенги). Тогда Хутлуг Абах сдал Имад аль-Дину цитадель и был взят под стражу, пока по требованию (его врагов) тот не разрешил ослепить его, что и было сделано.

Год 522 от хиджры[143]

(6 января – 24 декабря 1128 г.)

В этом году болезнь атабека Захир аль-Дина усилилась и преследовала его, пока не высосала из него силы и не ослабила его тело, поставив на грань того события, которое ничто не может отодвинуть или отменить. Тогда он призвал своего сына, эмира Тадж аль-Мулюка, вместе с эмирами своего княжества, приближенными офицерами, доверительными советниками и военачальниками, и объявил им, что чувствует приближение конца отпущенного ему срока. «Мне мало осталось (продолжал он), так выслушайте мое высокое повеление в отношении предстоящих действий и поведения правительства после моей смерти и выполнения моих указаний в будущем. Мой сын Тадж аль-Мулюк Бури, мой старший сын, подготовлен занять мое место после меня, чтобы восполнить эту потерю. Я не сомневаюсь в правильности его поведения, в его стремлении поступать наилучшим образом, в его любви (к справедливости), в том, что он продолжит мое дело и сохранит эмиров и войска, будет, следуя моему примеру, справедливым к знати и подданным. Если он прислушается к моему завещанию и пойдет по пути расширения справедливости и хорошего отношения ко всем, развеет таким своим хорошим поведением все причины беспокойства и страха людей, то оправдает надежды, возлагаемые на него, а также на его праведность и хорошее поведение. Если же он свернет со своего пути, отойдет от праведности, которую ожидают от него тайно или открыто, то он сам сделает вас свидетелями обвинения, и в случае такого поворота событий вы сами вынесете ему приговор». И тогда Бури сказал: «Конечно же я честно исполню [ваше завещание], сделаю так, как вы повелеваете, и никогда не нарушу нравственные устои» – и подтвердил свою клятву отцу с таким воодушевлением, что Захир аль-Дин поверил в его искренность и удовлетворился этим. После этого милостивый Аллах призвал его во второй половине дня в субботу, 8-й день месяца сафара этого года (11 февраля), и глаза и сердца всех людей наполнились скорбью о нем, люди вспоминали о его благородных деяниях и воздавали хвалу его правлению. Его сын, Тадж аль-Мулюк Бури, получил от него власть, справедливо относился к своим приверженцам, подданным и к армии.

Благословенный эмир (Захир аль-Дин) делал все возможное для установления справедливости и ограничения угнетения. Некоторым подданным он вернул утраченную ими собственность в предместьях города, которой они насильно лишились во времена высокомерных правителей, тиранов, либо были обложены данью натурой, либо разорены руками врагов, и установил для них издавна принятый налог на землю и подати, удалил все причины давления и угрозы личности, и снял с владельцев все сомнения в отношении их титулов, во всех местах и на все времена. Таким образом, он заслужил благодарность и искренние молитвы народа.

После этого он обратился с петицией к командующему правоверными, халифу аль-Мустаршид Биллаху, во время его поездки в Багдад и посещения дворов имама аль-Мустаршида и султана Гийас ва-л-Дина. В своей петиции он рассказал о состоянии запущенных дел в правлении Дамаска, о поместьях и землях, оставшихся необработанными из-за отсутствия хозяев, пояснил, что нет никакой пользы оставлять их в таком виде, так как ни придворный, ни горожанин не получают никакой пользы от таких разоренных поместий, равно как и от исчезновения этих хозяйств и (соответственно) налогов (ранее уплачиваемых ими);[144] после чего попросил у халифа дозволения продать их желающим с целью обработки, что принесет пользу урожаями и продуктами, прибыли от продажи которых пойдут на оснащение войск, участвующих в священной войне. Халиф дал ему полное и искреннее разрешение выполнить задуманное, объявил это законным и гарантировал юридическое подтверждение владений тем, кто купит у него поместье, и, таким образом, утвердил петицию, повелев выполнить ее и запретив любые юридические споры на эту тему и даже частичный пересмотр его решения или самой грамоты. Более того, он подтвердил свое согласие с предложениями атабека в виде документа, заверенного благородной подписью имама аль-Мустаршида и подписями достойных свидетелей. После этого атабек продал эти поместья желающим приобрести их, и целый ряд хозяйств, брошенных и лежащих в руинах, неиспользуемых и не приносящих никакой пользы, вернулись в разряд культивируемых. В них вновь забили источники вод, и они вновь стали процветающими, как и прежде…

Когда предрасположение судьбы свершилось для ата-бека Захир аль-Дина (да будет милостив к нему Аллах), его сын, эмир Тадж аль-Мулюк, занял его трон и утвердил визиря отца Абу Али Тахир бен Сайд аль-Маздакани в его визирате, оставив в должности личного представителя, сохранил всех доказавших свою лояльность правителей на их местах, оставил им их источники дохода и даже увеличил жалованье и одарил почетными одеждами и дорогими подарками. Он также сохранил фьефы за всеми владельцами и жалованье государственным служащим, за что его все хвалили и благословляли. К своему визирю аль-Маздакани он отнесся весьма снисходительно и отписал ему десятую часть своих доходов вместе с платой, вносимой при представлении петиций в отношении фьефов,[145] жалованьем и оплатой содержания. Когда власть батинитов укрепилась, а их злодеяния удвоились в результате политики его отца, предоставившего им протекцию и заигрывавшего с ними, чтобы уменьшить угрозу с их стороны, он втайне принял решение в отношении этой организации, о котором не сообщил никому, даже из числа приближенных придворных. Когда же Аллах дал ему силы противодействовать им, он начал разрабатывать меры их наказания и ликвидации и предпринял шаги, о которых будет рассказано в нужном месте.

Вот рассказ о том, что произошло в Дамаске и его районах по вине батинии, о разрушениях и ликвидации земельной разметки в результате их действий, в течение оставшейся части года 522.

Уже достаточно говорилось о Бахраме, проповеднике батинии, и о причинах, вызвавших необходимость отдать ему приграничный замок Банияс. Устроившись там, он начал укреплять замок, перестраивая и восстанавливая то, что находилось в руинах. Во все концы страны он посылал своих миссионеров, которые обольстили большое число невежественных людей из провинций и темных крестьян из деревень, всяческий сброд, бродяг и людей достаточно неразумных и ненабожных, чтобы воздержаться от плохих деяний. Поэтому их злобные силы увеличились и проявилась настоящая сущность этой ошибочной доктрины. Их длинные руки и языки несли ложные обвинения в адрес уважаемых людей из числа подданных, жадность приводила к грабежам одиноких путешественников на дорогах, которых они силой захватывали и использовали со злобой, они убивали людей жестоко и несправедливо. Опуститься до такой низости им помогал визирь Абу Али Тахир бен Сайд аль-Маздакани, который и сам слишком далеко зашел в своих тайных интригах. Но в результате он пострадал от прямых последствий соглашения, которое заключил с Бахрамом, миссионером, об обоюдном предоставлении помощи и поддержки, и был горько наказан за свои поступки. Этот договор полностью противоречил нормам послушания Аллаху и явился результатом их стремления объединить силы в борьбе против тех, кто осуждал их и строил против них враждебные планы. Тадж аль-Мулюк, несомненно, был обеспокоен этим и не мог с этим мириться, но благоразумие правителя, большая сдержанность и проникновенное мышление заставили его закрыть глаза, как бы больно это ни было, на их деятельность и терпеливо переносить их оскорбительные злодеяния. Вместе с тем он вынашивал тайные планы, направленные против них, и не раскрывал их никому до нужного времени, что только упрощало достижение его цели и усиливало его преобладание над врагами Аллаха до тех пор, пока не представилась возможность.

Так случилось, что миссионер Бахрам, поскольку Аллаху было угодно, чтобы он исчез, задумал убить Барака бен Джандала, одного из вождей Вади-л-Тайма, не по какой-то причине, сделавшей это необходимым, и не за какое-либо преступление, вынуждавшее его принять такой шаг, а из чистого пренебрежения к судьбе тиранов, которые проливали кровь невинных людей, и из-за предосудительного незнания предупреждения Аллаха тем, кто намеревался совершить такое, нарушив сказанное Им: «А если кто убьет верующего по умыслу, то возмездие ему – ад, где пребудет он вечно. Аллах разгневается на него, проклянет и уготовит ему великое наказание».[146] И тогда Бахрам обманом завлек Барака в свою ловушку, надел на него оковы и хладнокровно убил. Убийство вызвало всеобщее негодование, совершенное, невзирая на молодость, храбрость и личное обаяние убийцы, оно открыто осуждалось на всех собраниях и ассамблеях, всеми людьми, близкими и далекими. Его брат Даххак бен Джандал со своим кланом и семьей, подстегиваемый пылкой мусульманской гордостью, стремлением сохранить честь семьи, решил отомстить за пролитую кровь, организовать тайную группу и, поклявшись друг перед другом оставаться нетерпимыми к их врагам, посвятить себя мщению и отдать жизнь и душу для сотворения возмездия. Они занялись тщательной подготовкой, изыскивая возможность, пока предрасположенность судьбы не положила Бахрама и его банду к их ногам, а Аллах не предписал их уничтожение и искоренение.

Собрав отовсюду все силы, с помощью сподвижников, прибывших со всех сторон, Бахрам выступил из Банияса в 522 году и отправился в направлении Вади-л-Тайма, чтобы сокрушить людей, о которых мы говорим, но они были готовы к встрече с ним и искали возможность вступить с ним в бой. Узнав о его приближении, люди в едином порыве поднялись, чтобы встретить его, как львы, вышедшие из логова на защиту своих котят, и налетели на него, как горные орлы на куропаток. Приблизившись к его разрозненным группам и забытому богом войску, они набросились на них, когда те находились в своем лагере и ни о чем не подозревали. С боевыми кличами они набросились на ничего не подозревающего противника, и не успел всадник вдеть ногу в стремя, а пехотинец схватить свое оружие, как смерть настигла большую часть батинитов, которые погибли под ударами сабель и судьбоносных кинжалов, утыканные смертоносными стрелами и побитые камнями неотвратимой судьбы.

В это время Бахрам находился в своем шатре, окруженный его сторонниками по злым намерениям и заблуждениям, не подозревая о том, что ожидает его и членов его секты. Заслышав шум и крики, они бросились к оружию, но в этот момент люди Вади-л-Тайма набросились на них и своими острыми саблями и ножами убили всю компанию. Бархаму отрубили голову и руку после того, как он был изрублен саблями и кинжалами, и один из его убийц, который отвез все это, включая и его кольцо, в Египет, куда принес радостную весть о его смерти и уничтожении, был одарен почетной одеждой и вознагражден. Новость об этом событии разнеслась широко, и все люди радовались и поздравляли друг друга с его уничтожением, получив искреннее удовольствие от этой победы.

В результате этого число батинитов сократилось, и их возможности нападения ослабли. Место Бахрама занял его друг, Измаил Перс, соратник по злу и насилию, сподвижник в интригах и восстаниях, который продолжил привлекать на свою сторону неразумных, как это делал ранее Бахрам, и даже превзошел его в этом злобном деле настолько, что прославился слабостью своего разума и своей злонамеренностью. Вокруг него собрались остатки этой гнусной секты из всех провинций и районов и все те, кого разбросало по всей стране. Визирь Абу Али Тахир бен Сайд аль-Маздакани продолжал вести с Измаилом ту же политику, которую вел с Бахрамом, помогал ему в достижении его целей, чтобы таким образом самому избежать нападок с его стороны, не осознавая того, что подобные действия заканчиваются горьким раскаянием и отказом от безопасного пути. Как говорится: «Те, кто отказывается, находят в этом спасение, а те, кто защищает зло, будут отравлены им». Жалобы со стороны простых и знатных людей, как и их урон от рук фанатиков, продолжали множиться, пока Тадж аль-Мулюк, сын атабека Захир аль-Дина, не вознамерился уничтожить их и обнажил клинок своей решимости, чтобы очистить от них провинции. По его мнению, наиболее благоразумный шаг, необходимый для осуществления его планов по достижению этой цели, сводился к тому, чтобы избавиться прежде всего от визиря Абу Али, поскольку тот был самой ясно видимой целью и первым, до кого следует добраться. И тогда он поручил одному из приближенных офицеров, которому полностью доверял, убить его и организовал дело так, что тот должен был ударить визиря саблей по голове, когда Тадж аль-Мулюк подаст сигнал. В среду, 17-й день месяца рамазана 523 года (4 сентября 1129 г.), визирь, как всегда, предстал перед всеми эмирами и командирами в Розовом павильоне дворца цитадели Дамаска, представлял и обсуждал различные дела с Тадж аль-Мулюком и другими присутствующими, пока не пришло время разойтись и вернуться домой. По своему обычаю, визирь поднялся последним, и в этот момент Тадж аль-Мулюк дал сигнал своему офицеру, который нанес несколько ударов саблей по голове визиря и убил его. Ему отрубили голову и вместе с мертвым телом бросили на шлаковый отвал у Железных ворот города, где все люди могли видеть, что свершил Аллах над тем, кто устраивал заговоры и искал помощи у других, а не у Него. Его тело было сожжено несколькими днями позже, а пепел развеян по ветру. «Это за то, что ранее совершили твои руки, – ведь Аллах не поступает несправедливо со своими рабами».[147]

Молва об этом быстро разлетелась повсюду, и городское ополчение Дамаска вместе с толпой черни обнажило сабли и кинжалы и предало смерти всех батинитов и их последователей,[148] которые попались им в руки, а также всех, кто был с ними как-либо связан. Они находили их в их домах, выволакивали оттуда, разрубали на части саблями или закалывали кинжалами и бросали их тела на мусорные кучи, как падаль. Многие из их числа, кто пытался укрыться в богатых кварталах, надеясь найти там спасение и покровительство, были насильно схвачены, и их кровь была пролита без оглядки на последствия. На следующее утро кварталы и улицы города были очищены от батинитов, а собаки выли и дрались над их трупами и отрубленными конечностями. «Это знамение для разумных людей, аминь».[149]

Среди схваченных находился человек, известный под именем Шадхи-вольноотпущенник, ученик батинита Абу Тахира, золотых дел мастера, который до этого находился в Алеппо. Этот обвиняемый вольноотпущенник был первопричиной всех несчастий и зла, за что получил ужасное наказание, которое успокоило сердца многих правоверных. Его распяли вместе с несколькими другими членами секты на зубчатой стене Дамаска, чтобы все видели, как Аллах поступает с угнетателями и показательно наказывает неверных. Канцлер Юсуф бен Фируз, военный правитель города, и его уважаемый городской голова Тикат аль-Мульк Абу л-Дувад Муфарридж бен аль-Хасан ибн аль-Суфи проявили крайнее рвение в организации уничтожения этой поганой секты. Они предприняли тщательно разработанные меры против неожиданного нападения эмиссаров, которых могла послать против них батиния Аламута, центра этой секты,[150] надели доспехи и окружили себя многочисленной стражей, хорошо вооруженной и готовой к действию. Так горе снизошло на творящих зло и не приемлющих Аллаха, вместе с радостью и достойным предупреждением для праведных.

Что же касается Измаила, миссионера, который проживал в Баниясе, и тех, кто был с ним, то, услышав новость об этом несчастье, они переполнились отчаянием и стали обвинять друг друга, а в это время их сподвижники разбежались по всей стране. Сам же Измаил, зная, какая опасность ему угрожает, если он останется в Баниясе, и не имея возможности оказать сопротивление, послал франкам письмо, обещая сдать им Банияс, чтобы таким образом обеспечить свою безопасность. В результате он сдал им крепость и сам вместе с рядом своих сторонников оказался в руках франков, а потом скрылся из Банияса на территорию франков, униженный и нищий. Заболев диареей, Измаил умер от этой болезни и был похоронен в Баниясе в начале 524 года. Таким образом, этот район был очищен от них и от всей этой нечисти.

Рассказ о поражении батинитов и о судьбе других людей в 522 и 523 годах уже был изложен, как того требует последовательность повествования. Когда франки узнали о несчастье, обрушившемся на батинитов, а замок Банияс оказался в их руках, в них воспылало коварное желание заполучить и Дамаск с его провинциями. После долгого обсуждения предстоящего похода они послали своих представителей в регионы, чтобы собрать ратников, рекрутов и всех, кто находился на их территории в Аль-Рухе, Антиохии, Тарабулюсе и прибрежных землях, призывая присоединиться к ним. Они также получили подкрепление по морю от короля,[151] который занял место Балдуина среди франков, когда тот умер, и имел с собой большое войско. Собрав свои силы, они остановились у Банияса, где разбили лагерь и стали собирать припасы и провизию для пребывания там. Сообщения об их передвижениях поступали от различных людей, которые видели их, и, по их оценке, численность франков превышала шестьдесят тысяч конных и пеших воинов, большинство из которых были пешие.

Когда Тадж аль-Мулюк узнал об их намерении, он стал готовиться к встрече с ними и главное внимание уделял созданию запасов военного имущества, оружия и припасов, которые были необходимы для преодоления всех трудностей. Он направил письма эмирам туркмен с посланниками, славившимися своим умением просить помощь и поддержку. Он пообещал им большое количество денег и зерна, что заставило их поспешить с ответом на его призыв. К нему присоединились все отважные и умелые воины из различных племен, желавшие выполнить свой долг в священной войне и жаждавшие совершить набег на неверных антагонистов, а он поспешил предоставить им все необходимое для пропитания войск и кормления лошадей.

Проклятые вышли из Банияса и медленно в боевом порядке отправились к Дамаску. В <…>[152] месяца зу-л-каада 523 года (16 октября – 14 ноября) они остановились у Деревянного моста[153] и разбили лагерь на известной равнине рядом. В это утро аскар вышел из Дамаска, к нему присоединились туркмены из их лагеря, расположенного у города, а также эмир Мурра бен Рабия с его арабскими вспомогательными силами. Они разбились на эскадроны (которые окружили франков) со всех сторон и заняли позиции напротив них в надежде, что подразделение франков выйдет (атаковать их), и тогда они поспешно выдвинутся им навстречу и вступят в бой. Но ни один рыцарь не вышел, ни один пеший воин не появился, напротив, они сомкнули свои фланги и оставались в лагере. Мусульмане оставались на таких позициях несколько дней, ожидая, что враг направится к городу, но можно было видеть только, как франки собирались вместе, передвигались по лагерю, как блестели их шлемы и оружие. Предпринимались попытки разузнать, что они делали, почему затягивали наступление и почему остаются на месте. Говорили, что они направили своих самых смелых всадников и самых здоровых пехотинцев с мулами в Хауран, чтобы запастись провизией и зерном, необходимыми для длительного пребывания и осады, и поэтому не могут, да и у них просто нет сил двинуться с места до возвращения этих людей.

Узнав о таком положении дел, Тадж аль-Мулюк спешно собрал войско, состоявшее из самых отважных тюрок Дамаска, его туркменских союзников и арабов, пришедших с эмиром Мурра, к которым добавил аскар эмира Сайф аль-Даула Савара из Хамы, и приказал им выступать тем же вечером, идти полным ходом всю ночь, чтобы к утру добраться до района Барак,[154] так как по его расчетам проклятые должны достигнуть этого места на обратной дороге из Хаурана. Они поспешили выполнить этот приказ и к утру достигли места назначения со всеми своими огромными силами, поскольку с ними был весь обоз аскара с неисчислимым количеством людей. Мусульмане сразу же пошли в атаку на франков, многие из которых погибли от стрел, еще не успев сесть в седло. Затем они сформировали боевые порядки и стояли в сомкнутой фаланге. Мусульмане атаковали их, но франки держались, однако после нескольких повторных атак армии ислама и больших потерь они дрогнули, пали духом и осознали свою участь. Их предводитель и герой Гийом[155] повернулся и бежал с несколькими рыцарями, и тогда тюрки и арабы навалились на них, окружили оставшихся воинов и стали крушить их саблями, пиками и стрелами, и не успел еще закончиться день, как они все лежали на земле, покрытые пылью из-под копыт лошадей. Победители захватили многочисленные трофеи, включая лошадей, оружие, пленников, тяжеловооруженных всадников и мулов, несчетное количество. Никому из франков не удалось убежать в свой лагерь, кроме нескольких рыцарей, которые спаслись на быстрых и откормленных конях. Тюрки и арабы вернулись в Дамаск на закате того же дня, радостные, победоносные и отягощенные трофеями.

Народ возрадовался в этот прекрасный день славной победе, воспрянул духом и расправил плечи. Аскар был готов атаковать лагерь врага ранним утром на следующий день, как только прибудут остальные подразделения. Сильный отряд всадников выдвинулся вперед для атаки на них, предположив, что франки все еще находятся в лагере, о чем можно было судить по множеству костров и поднимающимся в небо дымкам. Но, приблизившись, они обнаружили, что франки ушли в конце ночи, когда до них дошла новость (о несчастье в Бараке). Они сожгли все свое имущество, обоз, военное оснащение и оружие, так как у них не осталось животных, на которых можно было все это погрузить. Франки поняли, что больше не могут удерживать свои позиции, поскольку войска тюрков превосходили их по численности, они были не в состоянии отразить их нападение, и у них не осталось другого выбора, как отступить, даже не собрав разрозненные подразделения и не дожидаясь отставших. Войска заняли лагерь франков и собрали большое количество имущества и провизии в качестве трофеев. Они также обнаружили большое число раненых в бою, которые умерли до их прихода и были похоронены тут же, а их лошади лежали рядом все израненные. Арьергард отступавших подвергся атаке аскара, и многие отставшие от основных сил были убиты. Опасаясь нападения мусульман, франки продолжали быстро отступать. Почувствовав безопасность, люди выходили (из Дамаска) и отправлялись к своим земельным наделам, хижинам и местам работы, больше не испытывая страха и печали, наслаждаясь столь неожиданно ниспосланной Аллахом невиданной благодатью. В своих молитвах мы благодарим Его за этот дар и покровительство, да умножатся с годами посылаемые нам Его милость и щедроты.

Туркмены вернулись домой с обильной добычей и почетными одеждами, в то время как войско неверных разбежалось по своим замкам в жалком состоянии и унижении, потеряв лошадей, имущество и отважных воинов. И тогда ужас покинул сердца мусульман, его сменила уверенность в завтрашнем дне, и все люди верили, что после такого поражения неверные не смогут вновь собрать свои силы, когда не стало стольких рыцарей, огромное число людей их погибло, и множество имущества пропало.

В этом году сообщалось о прибытии в Алеппо эмира Имад аль-Дина атабека Зенги, сына Ак-Сонкора, правителя Мосула, с его аскаром, полного решимости продолжить священную войну. Он писал Тадж аль-Мулюку Бури, сыну атабека Захир аль-Дина, прося о поддержке и помощи в борьбе против врагов – франков, в связи с чем они долго обменивались посланниками, пока Тадж аль-Мулюк не согласился на его просьбу и не направил к нему офицера с заверениями в верности и дружбе, подтверждением принятых на себя обязательств и уверенности в благих намерениях (Тадж аль-Мулюка). Получив подтверждения от эмира Зенги, гарантирующие выполнение им своих обещаний, которым он мог доверять и не беспокоиться, Тадж аль-Мулюк тотчас отправил главных офицеров своего аскара с отрядом из пятисот всадников и отписал своему сыну Баха аль-Дин Савинджу в Хаму приказ выступить с его войском и присоединиться к аскару Дамаска, которым командовал эмир Шамс аль-Умара аль-Хавасс с несколькими другими эмирами и офицерами. Следуя приказу, Савиндж покинул Хаму со своими тяжеловооруженными всадниками, полным военным оснащением, так что объединенные силы проследовали к лагерю атабека Имад аль-Дина. Он принял их с почетом и относился к ним весьма мягко, но потом несколько дней сторонился их, готовя против них вероломный заговор, и в результате арестовал Савиндж бен Тадж аль-Мулюка и несколько его офицеров, забрав их шатры, имущество и животных. Некоторым удалось бежать, но атабек взял остальных под стражу, отправил их в Алеппо и приказал заключить там в тюрьму.

В тот же день он пошел маршем на Хаму, лишившуюся своего гарнизона, и завладел городом и всем, что было в нем. Оттуда он направился в Химс, правитель которого, Кир-Кан бен Караджа, сопровождал его со своим аскаром, преданно ему служа и слушаясь его приказов. Фактически именно он поддержал его, подтолкнул к этому предательству и пленению Савинджа…[156] (и Имад аль-Дин схватил его), когда он стал лагерем перед городом, за отвратительное предательство Кир-Кана, его повелителя, заключил в тюрьму, забрал его шатры и имущество, заковал его самого в кандалы и приказал Химсу сдаться. Кир-Кан отписал по этому поводу своим подданным в городе и своему сыну, но те не обратили никакого внимания на его письмо и отказались выполнить его требование. Атабек оставался у города долгое время, интенсивно атакуя его укрепления и поддерживая блокаду, но не смог осуществить своего желания и добиться своей цели. Тогда он отправился к Мосулу, забрав с собой Савиндж бен Тадж аль-Мулюка и офицеров дамасского аскара, а остальных оставил в заточении в Алеппо. Началась переписка по поводу освобождения пленников, но атабек отказался (освободить их) и потребовал за них выкуп в размере пятидесяти тысяч динар, которые Тадж аль-Мулюк согласился собрать и выплатить.

Когда новости о катастрофе и уничтожении, постигших по воле Аллаха и его повелению секту батинитов, дошли до их единомышленников в Аламуте, те опечалились их судьбой, сожалели о них и начали плести сети коварства и расставлять капканы вероломства и обмана. Они вознамерились послать эмиссаров из числа невежественных членов своего братства банды убийц, чтобы захватить Тадж аль-Мулюка врасплох и убить его. Их выбор пал на двух простаков из Хорасана, которым было приказано найти способ подобраться к Тадж аль-Мулюку и убить его в его дворце при первой удобной возможности. Эти двое явились в Дамаск под видом тюрок, одетые в qaba и шарбуши (высокая треугольная шапка), направились к своим знакомым из числа тюрок и попросили устроить их на службу (к эмиру), чтобы получать регулярное жалованье. Обманув их таким образом, поскольку тюрки не подозревали об истинной цели их прибытия, ложью и притворством они постепенно пробились в состав хорасанского войска, выполнявшего роль кортежа и охраны Тадж аль-Мулюка. Поступив на эту службу, они считались вполне надежными, так как предоставили хорошие поручительства. Заговорщики ждали возможности напасть на Тадж аль-Мулюка, и вот во вторник, 5-й день второго месяца джумаада 525 года (7 мая 1131 г.), когда он, возвращаясь после бани, подошел к воротам дворца в цитадели Дамаска, а все члены его кортежа и охранявшие его хорасанцы, дайламиты и тяжеловооруженные всадники разошлись и оставили его одного, убийцы набросились на Тадж аль-Мулюка. Один ударил его саблей, целясь в голову, но нанес лишь неглубокую рану на шее, а (другой) – ударил ножом в бок, но клинок прошел между кожей и тканями. Тадж аль-Мулюк сразу же спрыгнул с лошади и спасся, а всадники его охраны окружили убийц и порубили их саблями на куски. Сразу же послали за врачами и хирургами, умеющими лечить ранения, и они обработали обе его раны. Рана на голове быстро зажила, а рана в боку загноилась. Все вошло в прежнее русло, и он снова стал выезжать и некоторое время, как обычно, принимал в зале для аудиенций старших офицеров, аскари и воинов, которые салютовали ему и выпивали.

В этом же году пришло сообщение из деревни Мактум бен Хассан бен Мисмара о том, что эмир Дубайс бен Садака бен Мазияд[157] пришел в деревню, бежав из Аль-Ирака вместе с приближенными офицерами и гулямами, страшась халифа аль-Мустаршида Биллаха, командующего правоверными. Он заблудился, так как с ним не было проводника, знакомого с дорогами и водными источниками. Целью его путешествия была деревня Мира бен-Рабии,[158] однако большинство его спутников исчезло, а после того как несколько человек умерло от жажды, его свита распалась, и он прибыл в деревню [Мактума] как одинокий путник с несколькими товарищами. Тадж аль-Мулюк послал туда группу всадников, чтобы схватить его, и они привели его в цитадель Дамаска ночью в понедельник, 6-й день месяца шаабана 525 года (6 июля 1131 г.). Тадж аль-Мулюк приказал разместить его в апартаментах в цитадели, оказывать ему почет и уважение, угощать изысканными блюдами и напитками. Он также подарил ему одежды и утварь, соответствующие его положению и достоинству, и удерживал его в почетном, а не унизительном заточении. Тадж аль-Мулюк передал отчет об этих событиях в Благородный Двор халифа аль-Мустаршида и получил ответ, обязывающий его следить за этим человеком, чтобы ему не удалось бежать, пока не прибудет офицер, который под охраной отвезет его в Багдад.

Когда Имад аль-Дин Атабек Занги, правитель Мосула, узнал об этом, он отправил посланника к Тадж аль-Мулюку с предложением выплатить пятьдесят тысяч динар, назначенных в качестве выкупа за его сына Савинджа и остальных удерживаемых в плену воинов. Тадж аль-Мулюк согласился, и они заключили договор на предложенных условиях. Также было решено, что аскар Имад аль-Дина направится в район Кара,[159] приведет с собой пленников, а эмир Дубайс также должен быть послан туда с аскаром Дамаска, а когда последний получит пленников, они сдадут Дубайса офицерам Занги. Тогда они вышли с ним из Дамаска, привели его в Кару и, получив пленников от аскара Имад аль-Дина, сдали им Дубайса во вторник, 8-й день месяца зу-л-каада этого года (2 октября 1131 г.). Оба аскара вернулись в свои казармы, а Савиндж со своими спутниками прибыл в Дамаск на радость и облегчение Тадж аль-Мулюка.

В этом году пришло сообщение из Шархада о смерти его правителя, Фахр аль-Даула Гумуштагина, вольноотпущенника Тадж аль-Мулюка, во втором месяце джумаада (май). Его поведение было праведным, он пользовался хорошей репутацией, строго соблюдал религиозные обряды и аккуратно выполнял свои обязанности.[160]

В месяце зу-л-каада (сентябрь – октябрь) этого же года Садид аль-Даула ибн аль-Анбари, секретарь халифа аль-Мустаршида Биллаха, командующего правоверными, прибыл (в Дамаск) в качестве его посланника для решения различных вопросов, вызвавших необходимость его визита, а также настоять на том, чтобы эмир Дубайс сдался офицеру, который должен сопроводить его в Багдад. Хотя время для этого уже ушло, Тадж аль-Мулюк обрадовался его приезду и принял его с почестями. Решив дела своей миссии и получив дары, соответствующие его званию и положению, посланник отправился обратно в Багдад. На своем пути в окрестностях Аль-Рахбы он повстречал всадников эмира Имад аль-Дина, которые схватили его, разграбили весь его багаж и убили несколько охранников. В плену он перенес большие страдания и оскорбления, пока не был отпущен и не вернулся в Багдад.

Во вторник, 26-й[161] день второго месяца джумаада этого года (28 мая), Тадж аль-Мулюк собрал всех своих эмиров, офицеров, придворных, военачальников, секретарей, юристов и знатных горожан в зале для аудиенций. Он сообщим им, что чувствует приближение смерти от нанесенных ему ран, и предложил своим преемником считать его старшего сына Абу’л-Фат Измаила.[162] Собравшиеся ответили: «Повеление есть повеление, его не отвергнешь и не ослушаешься, а решение есть решение, и не нам его оспаривать. Мы повиновались тебе всю жизнь и будем повиноваться твоему сыну после твоей смерти. Да продлит Аллах годы твоей жизни, укрепит твое здоровье и ускорит выздоровление». Он возрадовался таким словам и поблагодарил их за проявленные к нему чувства, свидетельствовавшие об их благородстве. И тогда он официально назначил своего сына преемником и получил их обещание повиноваться ему, выполнять его повеления, одаривать его прекрасными почетными одеждами, подобающими его высочайшему положению. В тот же день принц въехал в этих одеждах в свою резиденцию в цитадели с большой помпезностью, в окружении эмиров, командиров, хорасанского войска, гулямов, оруженосцев, жезлоносцев и глашатых.[163] Их радость по этому поводу была безмерной, и все войска поддерживали его и были готовы служить ему и салютовать ему каждый день.

В этом году из владений франков пришло сообщение о кончине в Акке в четверг, 25-й день месяца рамазана, Балдуина Маленького, короля франков и правителя Иерусалима.[164] Он был уже старым человеком, которого не пощадило время,[165] пережившим много превратностей судьбы, бед и несчастий. Он неоднократно попадал в руки мусульман в качестве пленника как в мирное, так и военное время, но ему всегда удавалось спастись благодаря его известной всем изобретательности и хитрости. После него не осталось никого, кто обладал бы здравым рассудком и способностью править. Его место занял новый король, Comte d’Anjou,[166] прибывший к ним по морю из их страны, но его решения не были здравыми, он не добился успеха в правлении, и поэтому после смерти Балдуина среди франков воцарились смятение и беспорядок.

В этом же году болезнь Тадж аль-Мулюка, вызванная ранами, усилилась, и надежда на выздоровление исчезла. Страдания истощили его, и он возжелал смерти. Слабость и телесное изнеможение усилились, его конец близился, и надежды на выздоровление оставили его. Всепрощающий Аллах призвал его по прошествии одного часа понедельника, 21-го дня месяца раджаба этого года (6 июня 1132 г.), и сердца всех людей переполнились горем по такой утрате, а глаза – слезами по постигшей его участи.

Когда смерть за тобою придет,
Никакой амулет не спасет.