Глава 6

ПВО ГЕРМАНИИ И УДАРЫ ПО АНГЛИИ

В 1943 г. немецкая армия отступала на всех фронтах. Гитлер выдумал концепцию «крепости Европа», но, к сожалению, забыл приделать крышу к этой своей крепости. Противовоздушной обороной страны пренебрегали. В конце концов трагедия Гамбурга в июле 1943 г.[149] стала толчком к укреплению истребительной авиации. В результате было приказано перевооружить KG51 новыми истребителями Ме-410 «Hornisse» («Шершень»), которые могли нести четыре 210-мм ракеты. Группы должны были быть переформированы в Иллесхайме и Хильдесхайме.

Адольф Швахенвальд в своем дневнике так описывал обратный полет на родину:

«Все экипажи I группы были заражены ощущением больших ожиданий, с которым они встретили наше возвращение домой. После двух лет войны в России и непрерывных действий почти на всех театрах военных действий волнение было понятным. Машины были до отказа набиты нашим багажом, и, положа руку на сердце, мы с облегчением сказали России „до свидания“.

Мы летели к границе Германии на высоте около 3000 м двумя группами, в каждой по 6–8 самолетов. Мы хотели максимально выразить наше глубокое прочувственное восхищение при пересечении границы путем какого-нибудь действия. Поэтому незадолго до польско-германской границы мы перестроились в разомкнутый боевой порядок на малой высоте. Без всяких слов это было замечательное возвращение домой! Мы летели над приграничной сельской местностью, стреляя в воздух из пулеметов a feu de joie.[150] Люди под нами пугались и бросались в укрытия, воспринимая нашу вспышку радости как опасность. Через несколько минут бреющего полета группа поднялась на крейсерскую высоту и, сомкнувшись, проделала оставшуюся часть полета на предназначенные нам аэродромы самым дисциплинированным образом.

Около 14.08 все мы спокойно приземлились в Иллесхайме, недалеко от Нюрнберга. С промежуточной остановкой в Кракове мы провели в воздухе 5 часов 43 минуты – достаточно длинный перелет, чтобы дать свободу своим мыслям, получая удовольствие от картин сельской местности и воскрешая в памяти старые воспоминания.

После инспекции и расквартирования группа получила отпуск. После того как замечательные дни отпуска завершились, мы в июле 1943 г. снова собрались для инструктажа относительно нашей новой роли и освоения Ме-410 в авиашколе тяжелых истребителей в Меммингене».[151]

Не обошлось без грустных прощаний. Из-за того, что новый самолет имел меньший экипаж, штурманы и бортстрелки были больше не нужны. Товарищество и дружба, возникшие в ходе многих вылетов, теперь должны были внезапно оборваться – служба требовала. Эти осторожные старые лисы были поглощены парашютными частями, подразделениями охраны, авиашколами и многими другими учреждениями.

Теперь пилоты бомбардировщиков должны были превратиться в летчиков-истребителей для противовоздушной обороны родины. Новый Ме-410 был оснащен четырьмя ракетными пусковыми установками под крыльями; кроме того, он нес две пушки и крупнокалиберные пулеметы, сильный кулак, чтобы атаковать массивные боевые порядки американских бомбардировщиков. Ракеты должны были рассеять вражеские соединения, чтобы бомбардировщиков можно было прикончить поодиночке. Переподготовка началась.

Первые три Ме-410 были переданы эскадре в Иллесхайме в середине июня. Самолеты прибывали, группа была постепенно перевооружена, и начались тренировочные полеты; первое противоборство с соединениями бомбардировщиков было не за горами. Все напряженно ожидали его, немного опасаясь предстоящего первого боевого столкновения. Оно произошло 6 сентября 1943 г.

Десять или двенадцать Ме-410 из I группы, оснащенных ракетными пусковыми установками, поднялись в воздух, чтобы атаковать соединение бомбардировщиков. Они встретились высоко над Шварцвальдом. Двести американских четырехмоторных бомбардировщиков, летевших в плотном боевом порядке, сконцентрировали свой заградительный огонь на атакующих. Уже на подходе трассеры пролетали тревожно близко; приблизившись немного сверху и выполнив маневр уклонения от огня, группа на высоте 5000 м атаковала вторую волну соединения. Ракеты были выпущены и понеслись перед самолетами вдаль по немного изогнутым траекториям. Огненная вспышка в американских боевых порядках отметила первый успех; бомбардировщик завалился на бок и, объятый пламенем, упал на землю. Ближайшие бомбардировщики тряхнуло взрывной волной, но они продолжали лететь. Теперь Ме-410 были прямо в толще потока бомбардировщиков, и последние стреляли из всего, что у них было.

После атаки все экипажи пришли к одному и тому же выводу. Результативность была никуда не годной. Число сбитых бомбардировщиков было равно собственным потерям, и после первого вылета группа больше не могла поддерживать боевую готовность. Она получила подкрепления; прибывали новые экипажи и, очень медленно, новые самолеты.

В конце сентября группа была переведена в Хёршинг.[152]2 октября она взлетела для следующей атаки и собралась над Цельтвегом,[153] в Альпах, над высоте 8500 м. Но к сожалению, бомбардировщики, летевшие над Италией, повернули, и экипажи истребителей, готовые к бою, были вынуждены приземлиться в Хёршинге, так и не вступив в контакт.

Понятно, что такие вылеты и контраст между потерями и ожидаемыми успехами стали головной болью для Верховного командования. Так что рейхсмаршал лично обрушивал на командиров строгие выговоры. Многие факты говорят сами за себя: это и угрозы, которые Герман Геринг привык раздавать, и его обидные фразы – «трусость в боевой обстановке», – и все его резкие комментарии, которые имели мало смысла. Многие подразделения в наказание отозвали из зоны их действий и направили для вылетов против Англии. Но это, естественно, не помогло за день сделать из экипажей бомбардировщиков летчиков-истребителей.

Боеголовки ракет имели обыкновение не взрываться при попадании в цель после продолжительного полета к ней на большой высоте; взрыватели просто замерзали.

Главнокомандующий люфтваффе рейхсмаршал Герман Геринг выбрал понедельник 11 октября, чтобы посетить подразделения истребителей, размещенные вокруг Фельс-ам-Ваграма.[154]

Майору Клаусу Хёберлену, командиру I группы, было приказано вместе с адъютантом обер-лейтенантом Вернером Папе прибыть туда. На плацу собрались две истребительные группы, и Хёберлен, как старший по званию, рапортовал рейхсмаршалу об их построении. Состоялся обычный разговор о вылетах и успехах.

Когда Хёберлена спросили об имеющихся проблемах, тот немного возбужденно объяснил, что Ме-410 с его одноступенчатым компрессором не может соперничать с четырехмоторными американскими бомбардировщиками с их двухступенчатым наддувом, когда они находятся на высоте между 3800 и 6100 м. Это пришлось не по вкусу главнокомандующему и его штабу. В ходе последовавшего обсуждения этот энергичный офицер, который доказал свои достоинства в ходе многих боевых вылетов и носил Рыцарский крест, был перед всем строем обвинен Герингом в трусости. Учитывая настойчивое требование Геринга, инспектор бомбардировочной авиации оберст Дитрих Пельтц не имел никакого иного выбора, кроме как снять Хёберлена с его должности.

14 октября группа еще раз получила приказ вступить в бой. Люди побежали к своим машинам, начался массовый взлет. Один из замыкающих самолетов во время разбега, непосредственно перед отрывом, попал в турбулентный поток позади уже взлетевших и отклонился от курса. Его левый винт разрезал фюзеляж находившегося рядом самолета приблизительно в метре перед хвостом. Потеряв хвост, машина упала на обрубок фюзеляжа и, прокатившись зигзагом через летное поле, встала. Машина же, нарушившая строй, сделав оборот вокруг своей оси, тоже остановилась. Для двух экипажей вылет закончился прежде, чем начался. Два самолета были разрушены, но экипажи остались невредимыми.

Остальные получили по радио приказ направляться на запад и продолжали набирать высоту. В разомкнутом боевом порядке группа летела навстречу 291 бомбардировщику из 8-й воздушной армии США, которые, согласно докладам, находились в районе Франкфурта. Около Швайнфурта она, наконец, установила визуальный контакт с бомбардировщиками, которые уже атаковали завод шарикоподшипников. Двухмоторные истребители преследовали бомбардировщики и, выпустив ракеты, последовали за ними. Снова они сами оказались в огневой завесе, в середине плотного соединения бомбардировщиков.

Полет к Швайнфурту стал последним вылетом подразделения в составе противовоздушной обороны страны. 6 ноября группа передислоцировалась в Лехфельд, чтобы пройти переподготовку для слепых и ночных полетов на Ме-410 в преддверии операций против Англии. Машины в действительности не были предназначены для такой роли, но после модификаций, включавших установку дополнительного оборудования и демонтаж ракетных пусковых установок из-под крыльев, были выполнены первые пробные ночные полеты. За ними последовали ночные перелеты через всю страну и учения над Южной Германией.

Посадочная скорость Ме-410 было намного выше, чем у Ju-88, и различные автоматические системы выпуска закрылков и шасси создавали острые проблемы для молодых экипажей, которые теперь прибывали в KG51. Например, за одну неделю ночных полетов три самолета совершили посадки «на живот» на бетонную взлетно-посадочную полосу после того, как их пилоты посчитали, что выпустили шасси.

Каждая посадка «на живот» наносила заметный ущерб численности самолетов, которая была неполной и в лучшие времена. И каждый раз проводилось расследование, чтобы определить, не саботаж ли это. Затем раздавались наказания за безответственное поведение и повреждение государственной собственности. В результате многие пилоты были вынуждены провести неделю внутри «теплицы». Учитывая боевую обстановку, наказания, подобные этому, были смехотворны. В те дни на гауптвахте в Лехфельде содержалось больше закаленных в боях или молодых пилотов, чем головорезов или преступников.

6 декабря первые подразделения I группы перебазировались в Эврё, во Франции, чтобы начать налеты на Англию, применяя специальные, стабилизируемые при помощи парашюта, 1000-кг бомбы. 1-я эскадрилья разместилась в Сент-Андре,[155]2-я эскадрилья – в Дрё и 3-я эскадрилья со штабом – в Эврё. Теперь группа столкнулась с комплексом новых проблем.

Британской зенитной артиллерии и ночным истребителям с их выдающимися системами обнаружения целей не требовалось много времени, чтобы засечь самолет, как бы высоко тот ни летел; и они были столь же быстры в открытии по нему мощного огня. Батареи прожекторов часто захватывали бомбардировщики в качестве цели; тогда даже на высоте 7000 м в кабине было светло как днем, и не требовалось никаких фонарей, чтобы читать карты. Так что было необходимо разработать новую оборонительную тактику, чтобы экипажи бомбардировщиков имели хоть какие-то шансы вернуться живыми из этого колдовского варева передовых технологий.

Следующая выдержка из дневника Адольфа Швахенвальда дает представление о тех днях:

«20 февраля 1944 г. мой пилот, гауптман Винкель, и я вылетели с передовой группой 1-й эскадрильи в Сент-Андре. 23 февраля прогноз погоды был благоприятен для ночных операций над Англией, так что мы в качестве незваных гостей присоединились к другой эскадрилье и совершили наш первый полет над Англией, в ходе массированного рейда на Лондон. Машины взлетали в темноте с двух-трехминутными интервалами; освещение летного поля и контрольные огни были включены лишь в течение короткого времени, а затем нас поглотила темная ночь. Вслед за уходом из зоны аэродрома следовал зигзагообразный курс, которым нужно было точно следовать на предопределенных высотах. Над Ла-Маншем нас ждал „теплый“ прием в виде зенитного огня с британских кораблей и громадных осветительных ракет. Затем появились прожекторы, которые, подобно пальцам призраков, тянулись в ночное небо за нами и к которым вскоре присоединились тяжелые береговые батареи, чьи залпы были хорошо нацелены по азимуту, но не по высоте. Все вокруг нас грохотало и взрывалось, и в таких условиях требовались стальные нервы, чтобы удержать установленный курс и достичь цели точно во время горения осветительных ракет. Между временем начала подсветки цели и атакой было всего несколько минут. В течение этого интервала „наш человек наверху“, самолет-целеуказатель на высоте 10 тысяч м, продолжал сбрасывать осветительные ракеты. Это был наш первый вылет против Англии, и мы оказались над целью слишком рано; выполнили полный круг к северу от города, а затем полетели на красные сигнальные ракеты, чтобы сбросить наши бомбы на город под нами, который горел во многих местах. Освободившись от груза, наш самолет подпрыгнул, и мы на скорости 380–440 км/ч начали постепенно снижаться в направлении Ла-Манша и побережья Франции, все еще находясь под огнем.

Над Ла-Маншем трассеры огня, которым обменивались корабли и торпедные катера, напоминали аккуратно разложенное жемчужное ожерелье.

В нескольких сотнях метров от нас ночной истребитель сбил немецкую машину, и она, пылая, упала в Ла-Манш. Мы покрылись мурашками, когда услышали по радио их последний аварийный вызов: „Ju-88, позывной… SOS… мы горим и теряем высоту“.

Через несколько минут под нами была твердая земля, и для посадки мы вышли на радиосвязь. Еще раз, как во время взлета, огни летного поля вспыхнули лишь на несколько минут, в момент непосредственного приземления самолета. Возбужденные, дрожащие от напряжения и мокрые от пота, мы с облегчением вздохнули, когда почувствовали землю под колесами. В 23.28, после 1 часа 58 минут, проведенных в полете, подобного которому никогда не испытывали прежде, мы выбрались из нашего самолета.

Наше мнение – любой, кто собирается выполнить более чем одно путешествие над Англией, нуждается в чертовском везении и также в том, чтобы все боги были на его стороне».

На следующий день экипаж вылетел обратно в Лехфельд, чтобы рассказать о своем первом полете над Англией. Затем 29 февраля вся 1-я эскадрилья передислоцировалась на подготовленные квартиры в Сент-Андре, около Эврё. Вскоре, после передачи командования над своей старой 1-й эскадрильей обер-лейтенанту Папе, туда же со штабом переместился гауптман Унрау, командир I группы. Эскадрой же в то время командовал недавно произведенный в оберст-лейтенанты Вольф-Дитрих Майстер.

Погода была плохой, так что путешествия в британский бурлящий котел начались только 13 марта. Было совершено около десяти рейдов на Брайтон, Лондон, Бристоль и Портсмут. Каждый раз два или три экипажа, хорошие друзья, попадались в сети британской обороны.

Для того чтобы скрыть свое точное местоположение от британских станций слежения, экипажи бомбардировщиков тратили все время полета на то, чтобы выбрасывать наружу связки полосок фольги. Экипажам требовалась вся их удача и навык, чтобы, помимо зенитного огня, избежать уничтожения ночными истребителями.

В KG51 была сформирована эскадрилья дальних ночных истребителей под командованием майора Дитриха Путтфаркена, кавалера Рыцарского креста. Люди из этой специальной эскадрильи имели задачу перехватывать британские ночные истребители, когда те возвращались на базы, и сбивать их непосредственно перед приземлением. Сам Путтфаркен погиб 22 апреля около Кембриджа, во время одной из таких операций.

Остатки почти уничтоженной в ходе этих вылетов I группы были отозваны домой незадолго перед днем «Д».[156] Командир эскадры оберст Вольф-Дитрих Майстер встретил своих людей новостью, что они должны пройти переподготовку на реактивный истребитель-бомбардировщик Ме-262.

Тем временем II группа в Хильдесхайме продолжала осваивать Ме-410 под эгидой майора Иозефа Шёльсса из IV группы. После обучения некоторые из экипажей были направлены в Шартр, во Франции, и в Гильце-Рийн,[157] в Голландии, чтобы в качестве дальних ночных истребителей атаковать бомбардировщики союзников, возвращавшиеся из рейдов над Германией; отличились обер-фельдфебели Байер и Тренке, сбившие таким образом несколько четырехмоторных бомбардировщиков. Однако после «пограничного спора», возникшего между инспектором бомбардировочной авиации и инспектором ночной истребительной авиации, II./KG51 прекратила выполнять эту роль, и программа переподготовки на Ме-410 была остановлена. Позднее, в октябре, группа начала осваивать Ме-262А-2а.

30 июня в состав KG51 была передана I группа 10-й эскадры скоростных бомбардировщиков, оснащенная FW-190; получив обозначение в качестве ее III группы, она должна была использоваться для непосредственной поддержки войск по ночам. Но ее существование было недолгим, и в конце октября она была расформирована.

KG51 была вооружена Ме-410 менее девяти месяцев, но за это время она потеряла 138 человек: 45 офицеров, 72 унтер-офицера и 21 рядового.