Книга VI

1. Как говорилось выше[594], Бриен овладелКасторией. Самодержец, стремясь изгнать его оттуда и захватить город, вновьсозвал войско, снабдил всех воинов оружием, необходимым для осады и боя воткрытом поле, и отправился по дороге к крепости. Расположение же той местноститаково: имеется там озеро Кастория, в которое вдается мыс, расширяющийся кконцу и завершающийся каменистыми холмами. На этом мысе сооружены башни иукрепления, похожие на крепостные, почему город и называется Касторией[595]. Прибыв туда, император решил прежде всегообстрелять башни и укрепления из гелепол. Так как воины, не имея опорногопункта, не могли приблизиться к стенам, Алексей первым делом разбил лагерь,изготовил деревянные башни, соединил их железными цепями и из этих башен, какиз укрепления, повел наступление на кельтов.

Он установил у крепости гелеполы и камнеметные орудия и, не прекращая боя ниночью, ни днем, разрушал стены. Защитники крепости очень стойко оборонялись ине отступали, даже после того как в стене была пробита брешь. Алексею неудалось достичь своей цели, и тогда он принял мужественное и вместе с темразумное решение: одновременно напасть на врага с двух сторон: с суши и,посадив на корабли смельчаков, с озера. Но так как кораблей там не было,Алексей приказал погрузить на колесницы небольшие челны и по узкому молудоставить их в озеро. Император заметил, что по одному склону латиняне быстроподнимаются на холм, а на спуск по другому тратят больше времени. И вот онпосадил на суда Георгия Палеолога вместе с отважными мужами, приказал емупристать к подножиям холмов и по сигналу за спиной врага взойти на гребень,поднявшись туда по пустынной и более легкой дороге. Увидав же, что самодержецвступил на суше в бой {176} с латинянами, Палеолог должен былкак можно быстрее напасть на врагов: будучи не в состоянии сражаться на двафронта, они ослабили бы сопротивление на одном из флангов, и тогда их можнобыло бы легко одолеть.

Георгий Палеолог пристал к берегу у упомянутого уже холма и остановился тамс вооруженным войском; на высоком месте он поставил наблюдателя, который ждалусловного сигнала императора, чтобы передать его Палеологу. На рассвете воинысамодержца с боевыми криками поспешили вступить в бой с латинянами с суши.Наблюдатель заметил поданный сигнал и другим сигналом сообщил об этомПалеологу. Воины во главе с Палеологом быстро поднялись на гребень холма ивстали там сомкнутым строем. Бриен видел, что извне их осаждает император, чтоизнутри точит зубы Палеолог, тем не менее он не пал духом, а приказал своимграфам еще мужественнее продолжать сопротивление. Но они сказали ему: «Тывидишь, несчастия следуют одно за другим, и каждому из нас отныне надозаботиться о своем спасении: одним перейти к императору, другим вернуться народину». Графы сразу же претворили в дело свои слова и попросили самодержцаустановить одно знамя у храма великомученика Георгия[596] (там была воздвигнута церковь в честь этого мученика), адругое — в направлении Авлона[597], чтобы,как они говорили, «те из нас, которые пожелают служить твоей царственности,подошли к знамени, установленному у храма мученика, а те, которые пожелаютвернуться на родину, явились к знамени, обращенному к Авлону». Сообщив это, онисразу же пришли к императору. Бриен, человек мужественный, не пожелал перейти кимператору, но поклялся никогда не обращать против него оружие, если только тотпозволит ему вернуться в свою страну и даст людей, которые проводят его дограниц Ромейской империи. Император с готовностью исполнил эту просьбу, а сам,увенчанный блестящей победой, отправился по направлению к Византию.

2. Здесь я немного прерву течение своего рассказа, чтобы поведать, какимобразом Алексей одержал победу над павликианами. Император не мог позволитьсебе вернуться во дворец, не одолев мятежников, и, как бы обеспечивая однойпобедой другую, наказанием манихеев[598]завершил круг своих подвигов. Ведь нельзя было допустить, чтобы эти потомкипавликиан омрачали его славные победы над западными врагами. Однако Алексей нехотел достичь своей цели битвами, ибо не желал, чтобы обе стороны понесли навойне большие потери (императору издавна были известны жестокость исви-{177}репость этих людей к врагам), поэтому он стремилсянаказать лишь главных виновников, а остальных включить в состав своеговойска.

Император преследовал свою цель хитро. Зная отвагу и воинский пыл манихеев,Алексей опасался, как бы, придя в отчаяние, они не замыслили какого-нибудь зла.Ведь до тех пор они спокойно жили в своем отечестве и не совершали ещеграбительских набегов. И вот на обратном пути в Византии Алексей отправилписьмо, в котором приглашал еретиков к себе, завлекая их обещаниями всякихблаг. Павликиане же, зная о его победе над кельтами, опасались, как бы этописьмо не обмануло их благими надеждами. Тем не менее, хотя и против своейволи, они отправились к императору.

Алексей подошел к Мосинополю[599] иостановился в окрестностях города, ожидая прихода павликиан, но делая вид, чтозадерживается там из-за каких-то иных причин. Когда павликиане прибыли, Алексейсказал, что хочет-де на них посмотреть и записать имя каждого. С грозным видомвоссел он на троне и приказал предводителям манихеев двигаться не беспорядочно,а группами по десять человек (общий смотр он обещал устроить на следующийдень), затем, когда их перепишут, входить в ворота. Там уже стояли наготовевоины, чтобы отбирать у еретиков коней и оружие, а их самих связывать изаключать в специальные тюрьмы. Манихеи, которые шли позади, находились вполном неведении относительно того, что происходит впереди, и входили в ворота,не зная, что ожидает каждого из них. Таким образом Алексей захватил павликиан иконфисковал их богатства, которые распределил среди своих доблестных воинов,разделявших с ним тяготы и опасности битв. Человек, взявший на себя такоедело[600], выгнал жен манихеев из домов изаключил под стражу на акрополе. Вскоре, однако, самодержец прониксясостраданием к захваченным манихеям, и те, которые пожелали принять святоекрещение[601], не встретили в этом отказа.Используя все средства, император выявил главных виновников этого безумия,сослал их на острова[602] и держал подстражей, а остальных освободил и разрешил идти, куда они пожелают. Манихеивсему другому предпочли свою родину и сразу же отправились туда, чтобы повозможности устроить свои дела.

3. Между тем император вернулся в царицу городов[603], где от него не укрылись сплетни, которые распространялио нем на перекрестках и в закоулках. Слушая их, Алексей терзался душой, ибо несделал и сотой доли того, что возводили на него злые языки. Ведь он прибег кэтой мере в период край-{178}ней нужды, когда мир сотрясался иАлексей попал в затруднительное положение из-за того, что императорская казнабыла пуста. Он считал это займом, а не грабежом и злым умыслом тирана, какутверждали клеветники. К тому же у Алексея было намерение после успешногоокончания предстоящих ему войн отдать церквам взятые у них ценности.

Вернувшись в царицу городов, он не мог снести того, что стал предметомразговоров людей, вкривь и вкось толкующих его поступки, поэтому созвал воВлахернском дворце собрание и великий синедрион, желая предстать там сначала вкачестве обвиняемого и, таким образом, оправдать свои действия. И вот собралсявесь синклит, военачальники и священническое сословие, которые с нетерпениеможидали, чем станет заниматься это большое собрание. А состоялось там не чтоиное, как расследование клеветнических слухов относительно императора. На этомсобрании присутствовали попечители святых монастырей[604], перед ними находились книги (называемые «бревиями»[605]), в которых были записаны сокровищакаждого храма. Внешне казалось, что сидящий на троне император был судьей, насамом же деле он сам собирался предстать перед следствием. И вот сталивыяснять, какие пожертвования святым обителям издавна совершались разнымилицами и что затем было оттуда взято, в том числе самим самодержцем. Когда жестало очевидным, что ничего не было взято, кроме золотых и серебряных украшенийс гробницы императрицы Зои[606] и другойнемногочисленной и почти не употреблявшейся для службы утвари, самодержецоткрыто объявил себя обвиняемым и предложил любому из присутствующих быть егосудьей. А через некоторое время он уже другим тоном сказал:

«Я застал государство, окруженное со всех сторон варварами, не имевшее силоказать сопротивление врагам, которые наседали на него. Вы знаете, какиеопасности я пережил, едва не став жертвой варварского меча. Ведь враги,наступавшие со всех сторон, во много раз превосходили нас своей численностью.Вам известно о вторжениях персов и набегах скифов, и вы не забыли о копьях,которые точили против нас в Лонгивардии. Не было ни денег, ни оружия, а кругнаших владений сузился, можно сказать, до неделимого центра. В то же время вызнаете, насколько с тех пор увеличилось наше войско, как оно было обучено,собрано отовсюду и спаяно в единое целое. Вы также знаете, что для всего этогопотребовалось много денег, что все взятое в церквах было, как говорилзнаменитый Перикл, «употреблено на необходимые цели»[607] и истрачено ради поддержания вашей чести. А если{179} некоторым недовольным кажется, что я поступил вопрекиканонам, то в этом нет ничего удивительного. Ведь мы знаем, что и царственныйпророк Давид, поставленный перед той же необходимостью, вкусил вместе со своимивоинами святых хлебов, хотя и не позволено было мирянину касаться пищи,предназначенной для священнослужителей[608].Кроме того, следует заметить, что священные каноны в некоторых случаяхдопускают продажу священной утвари ради выкупа пленных[609]. Если же я, в то время как наша земля была порабощена ивисела угроза захвата городов и самого Константинополя, вынужден был посягнутьна небольшое количество утвари, являющейся священной, и воспользоваться ею дляосвобождения пленников, то этим я не доставил зложелателям никакого повода длясколько-нибудь обоснованных обвинений». После этих слов он переменил характерсвоей речи, объявил себя виновным и стал осуждать самого себя. Затем онприказал вновь раскрыть бревии, чтобы стало ясным, сколько утвари было взято.Алексей сразу же распорядился, чтобы чиновники податного ведомства выплачивалисекрету Антифонита[610] значительную суммуденег. Это и до сих пор остается незыблемым, ибо там находится гробницаупомянутой императрицы. Он приказал также каждый год из императорскойсокровищницы выплачивать Халкопратийской церкви такую сумму, которой бы хватилона жалованье людям, певшим в божественном храме богоматери[611].

4. В это время был раскрыт заговор против самодержца, составленный вождямисинклита и высшими командирами войска. Об этом донесли самодержцу, и нашлисьобвинители, которые уличили соучастников этого заговора. Хотя кознизаговорщиков были раскрыты и по закону им полагалось тяжкое наказание,самодержец предпочел не подвергать их этому наказанию, а только конфисковатьимущество и сослать главных виновников, ограничив этим кару за участие взаговоре[612].

Но пусть мой рассказ вернется туда, откуда он отклонился. Когда самодержецбыл возведен Никифором Вотаниатом в должность доместика, он взял в числоприближенных к себе слуг некоего манихея Травла. Он удостоил его святогокрещения и сочетал браком с одной из служанок императрицы. У Травла былочетыре сестры. Узнав, что они вместе с остальными изгнаны из своих жилищ,лишены всего имущества и заключены под стражу[613], он очень огорчился и, не будучи в силах стерпеть это,стал раздумывать, каким образом ему избавиться от власти самодержца. Егосупруга, узнав о намерениях мужа и видя, что он собирается бежать, сообщила об{180} этом тому, кто ведая делами манихеев[614]. Ее донос не остался тайной для Травла, который созвал ксебе вечером всех тех, кому успел открыть тайну. Родственники Травла собралисьу него и отправились в Белятово[615] (этогородок, расположенный на вершине холма, который возвышается над находящейся уБелятово долиной). Найдя город совершенно лишенным жителей, они сочли его какбы своей собственностью и обосновались в нем. Оттуда они ежедневно совершалинабеги, достигали даже своего родного Филиппополя и возвращались с большойдобычей.

Но Травл не ограничился этим[616]: онзаключил договор с обитавшими в Паристрии скифами, привлек на свою сторонуправителей Главиницы[617], Дристры иприлежащих к ним областей, обручился с дочерью одного знатного скифа, стараясьвсеми силами досаждать самодержцу вторжениями скифов. Император ежедневнополучал сведения о Травле и в предвидении будущего старался письмами иобещаниями привлечь его на свою сторону, ибо предчувствовал то зло, котороеможет причинить ему этот человек. Алексей даже составил и отослал хрисовул,гарантирующий Травлу безопасность и полную свободу[618]. Но «не научился рак прямо ходить». Каким он был раньше,таким остался и теперь: старался привлечь на свою сторону скифов, еще большееих число приглашал к себе из их мест и грабил все соседние земли[619].

5. Впоследствии самодержец мимоходом уладил дела с манихеями и обязал ихдоговором. В это время Боэмунд находился еще в Авлоне. Пусть же мой рассказвновь вернется к нему. Узнав о Бриене и других графах, из которых однипредпочли перейти к самодержцу, другие рассеялись кто куда, Боэмунд, стремясьна родину, переправляется в Лонгивардию и, как уже говорилось, прибывает вСалерно[620] к своему отцу Роберту. Многоенаговорил он ему на императора и возбудил против него гнев отца. Когда Робертувидел Боэмунда, на лице которого было написано это страшное известие, онпонял, что все расчеты на сына, как надежды на игральный черепок, привели кпротивоположным результатам; долгое время, как бы пораженный молнией, стоялРоберт без сил. Обо всем расспросил он Боэмунда и, поняв, что его надежды неоправдались, пришел в уныние.

Однако даже в этих тяжелых обстоятельствах у Роберта не возникло никакихмалодушных или недостойных его отваги мыслей. Напротив, он еще сильнеевозгорелся жаждой битв, и его охватили еще большие заботы и волнения. Ведьэтот муж был полным хозяином своих намерений и планов и ни{181} в коем случае добровольно не отступал от раз принятогорешения; коротко говоря, это был человек бесстрашный, считавший, что несуществует ничего такого, чего он не мог бы сразу же добиться. И вот он собралвсе силы своего духа, отрешился от малодушия и разослал во все стороны послов,объявляя о новой переправе в Иллирик для борьбы с императором. И тотчас жеотовсюду стеклось к нему множество конных и пеших воинов, прекрасно вооруженныхи готовых к бою. Гомер сказал бы об этом множестве воинов: «словно пчелиные роигустые»[621]. Много воинов собралось изсоседних, но не меньше и из иноземных городов. Роберт хорошо снарядился, длятого чтобы отомстить за поражение сына.

Он собрал большое войско и призвал к себе своих сыновей: Рожера и Гвидо[622] (этого последнего император Алексей хотелпобудить изменить отцу и с этой целью тайно через послов предложил устроить егобрак, обещал оказать высокую честь и щедро одарить деньгами. Гвидо согласился,но пока держал свое решение в тайне[623]).Этим своим сыновьям Роберт передал всю конницу и отправил с приказом быстроовладеть Авлоном. Они переправились и стремительным набегом захватили город.Для охраны его они оставили небольшой отряд, а сами с остальным войском подошлик Бутринто и с ходу овладели им.

Между тем Роберт со всем флотом[624]двинулся вдоль другого берега, напротив Бутринто и прибыл в Бриндизи,намереваясь переправиться в Иллирик. Узнав, однако, что пролив менее широк уГидрунта, он переправился в Авлон оттуда[625]. Затем со всем своим флотом он прошел вдоль берега отАвлона до Бутринто и соединился с сыновьями. Но так как захваченный ранееКорфу[626] вновь отложился от Роберта,последний оставил сыновей в Бутринто, а сам со своим флотом отплыл на Корфу.Это о Роберте.

Самодержец узнал об этом, но не пал духом, а стал готовиться вновь вступитьв войну с Робертом и письмами побуждал венецианцев снарядить большой флот,обещав им щедро возместить расходы[627]. Самже он снарядил диеры, триеры и разного рода пиратские корабли, погрузил на нихопытных в морском бою гоплитов и выслал их против Роберта. Когда Роберт узнал,что вражеские флоты прибыли, он, как всегда, предупреждая противника, снялся сякоря и со всеми кораблями вошел в Кассопскую гавань[628]. Венецианцы в это время вошли в Пасарскую гавань[629] и оставались там некоторое время; узнав жео прибытии Роберта, они тоже быстро вошли в Кассопскую гавань. Завязалсяжестокий бой, и Роберт был {182} побежден в рукопашнойсхватке. Но не таков был этот воинственный и жаждущий битв человек, чтобыотступить; напротив, и после этого поражения он опять стал готовиться к новому,более серьезному сражению. Командующие обоими флотами узнали об этом и,ободренные предыдущей победой, через три дня напали на Роберта, одержалиблестящую победу и вернулись назад в Пасарскую гавань. Затем они, как этообычно происходит в подобной ситуации, или возгордились одержанными победами,или перестали опасаться поверженного врага, во всяком случае стали вести себябеспечно, будто уже все было кончено, и с пренебрежением отнеслись к Роберту.Отобрав быстроходные корабли, они отправили их в Венецию с сообщением особытиях и с известием о полной победе над Робертом.

Последний, узнав об этом от некоего перебежавшего к нему в это времявенецианца по имени Петр Контарини[630],погрузился в еще большее уныние и отчаяние. Однако, подбодрив себямужественными мыслями, он вновь выступил против венецианцев. Венецианцы былиошеломлены его неожиданным появлением. Около гавани Корфу они быстро связалимежду собой канатами свои самые большие суда и, образовав так называемую«морскую гавань», ввели внутрь ее маленькие суда. В полном вооружении ожидалиони приближения Роберта. Но тот, как только подошел, сразу же завязал с нимибитву. Возник жаркий бой, сильнее предыдущего, ибо воины сражались с ещебольшим рвением, чем раньше. В жестоком сражении ни одна из сторон непоказывала другой спину, напротив, противники бились лицом к лицу. Так каквенецианцы успели израсходовать свои припасы, то корабли, не имея другогогруза, кроме гоплитов, плавали на самой поверхности воды, которая не достигаладаже второй полосы. И вот, когда все воины сгрудились у бортов, обращенных кпротивнику, корабли утонули. Погибших было около тринадцати тысяч. Оставшиесяже корабли вместе с экипажами были захвачены в плен[631].

После этой блестящей победы Роберта обуяла жестокость, и он очень суровообошелся с многими пленными: одним выжег глаза, другим отрезал носы, третьимотрубил руки или ноги, а иногда и руки и ноги. Что же касается остальных, то ончерез послов сообщил их соплеменникам, чтобы те, кто пожелает выкупить из пленасвоих близких, явились к нему без страха. Вместе с тем он предлагал имзаключить мир. Но они ответили ему на это следующее: «Знай, герцог Роберт, чтоесли бы мы даже видели, как смерть постигает наших жен и детей, то и тогда неотказались бы от договора с самодержцем {183} Алексеем, неперестали бы помогать ему и ревностно за него сражаться».

Вскоре венецианцы снарядили дромоны, триеры, а также другие небольшиебыстроходные суда и с еще более крупными силами двинулись против Роберта. Онизастали его неподалеку от Бутринто, вступили с ним в бой, одержали полнуюпобеду, многих воинов убили, а еще большее число утопили[632]. При этом венецианцы едва не захватили в плен родногосына Роберта — Гвидо и супругу Роберта — Гаиту. Одержав блестящую победу, ониобо всем сообщили императору, который вознаградил их многочисленными дарами ититулами, венецианского дожа почтил саном севастократора с рoгой, а патриархаудостоил титула «ипертим»[633] ссоответствующей рoгой. Кроме того, он приказал ежегодно выдавать изимператорской сокровищницы всем венецианским церквам значительную сумму золотыхденег. Он сделал также данниками церкви евангелиста апостола Марка[634] всех амальфитян — владельцев лавок вКонстантинополе, принес ей в дар все эргастерии, находящиеся между старымЕврейским причалом и так называемой Виглой[635], отдал расположенные на этом пространстве причалы иподарил немало другой недвижимости в царственном городе, в Диррахии и многихиных местах, где бы только венецианцы ни попросили. Более того, он дал имправо беспошлинной торговли, где им заблагорассудится, разрешил не вносить вказну ни обола в виде таможенной[636] иликакой-либо иной пошлины и вовсе не подчиняться ромейской власти[637].

6. Между тем Роберт (пусть мой рассказ вновь возвратится туда, откуда онотклонился, и развивается последовательно) не успокоился даже после этогопоражения. Стремясь захватить город в Кефалинии, он послал туда своего сына[638] с кораблем, затем поставил на якорь уВондицы корабли, на борту которых находилось его войско, а сам на однопалубнойгалее[639] отправился в Кефалинию[640]. Роберт не успел еще встретиться состальным войском и с сыном, как у него, когда он находился у Афера (это мысКефалинии), начался тяжелый приступ лихорадки. Изнемогая от лихорадочного жара,он попросил холодной воды. Его спутники в поисках воды разошлись в разныестороны, и один местный житель сказал им: «Вы видите этот остров Итаку. На немнекогда был построен большой город Иерусалим, теперь уже разрушенный временем.В том городе есть источник с холодной питьевой водой». Когда Роберт услышал обэтом, его охватил панический страх, ибо названия Афер и Иерусалим знаменовалиего близкую смерть. Дело в том, что еще раньше кто-то пророчествовал ему(льстецы {184} обычно в таком духе дают прорицания великимлюдям), сказав следующее: «Ты покоришь все страны вплоть до самого Афера, аоттуда отправишься в Иерусалим, для того чтобы отдать долг судьбе»[641]. Я не могу точно сказать, постигла лиРоберта лихорадка или легочная болезнь. Умер же он через шесть дней[642]. Когда прибыла жена Роберта Гаита, оназастала мужа в агонии, а его сына — уже оплакивающим отца.

О происшедшем несчастии сообщили тому сыну Роберта, которого он еще прижизни назначил своим преемником[643]. Хотяэто известие причинило ему невыразимое горе, он нашел в себе мужество, собралвсе силы своего духа, призвал всех к себе и, не переставая скорбеть о кончинеотца, прежде всего сообщил собравшимся о несчастии, а затем заставил ихпринести присягу верности. Потом он вместе с ними переправился в Апулию[644]. Во время переправы, несмотря на летнеевремя, разразилась сильнейшая буря[645], одникорабли утонули, а другие были выброшены на берег и разбились. Корабль, накотором везли тело Роберта, был наполовину разбит, и гроб едва удалосьблагополучно доставить в Веносу[646]. Робертбыл погребен в воздвигнутом в старые времена монастыре Святой троицы, гдепрежде были похоронены и его братья. Он скончался на двадцать пятом году своейгерцогской власти, всего прожив на свете семьдесят лет.

Когда император узнал о внезапной смерти Роберта, он воспрянул духом,ощутив, какая огромная тяжесть свалилась с его плеч. Он сразу же обратилсяпротив тех, кто еще удерживал в своих руках Диррахий. В намерения императоравходило внести раскол в лагерь врагов письмами и другими средствами, такимобразом он надеялся легко овладеть Диррахием. Он также убедил оказавшихся вгороде[647] венецианцев посоветовать вписьмах амальфитянам, венецианцам и другим иностранцам, находившимся тогда вЭпидамне, подчиниться его воле и сдать Диррахий. Да и сам он не скупился наобещания и подарки, стремясь заставить их сдать город. Они дали себя убедить(таков вообще корыстолюбивый род латинян, готовых за один обол продать всесамое для них дорогое), возлагая надежды на щедрое вознаграждение, составилизаговор и убили того, кто первый предложил сдать крепость Роберту, вместе с егосообщниками. Затем они явились к императору, передали ему крепость и получилиполную свободу.

7. Некий математик по имени Сиф[648],весьма чванившийся своим знанием астрологии, предсказал в оракуле, что смертьРоберта наступит после переправы в Иллирик. Он изложил свое пророчество набумаге, которую запечатал и вручил приближен-{185}нымимператора, велев хранить ее до определенного срока. Затем же, после смертиРоберта, они по приказу астролога вскрыли эту бумагу. В оракуле значилосьследующее: «Могущественный западный враг, посеяв большую смуту, внезапноумрет». Все были поражены ученостью этого мужа, достигшего вершины своейнауки.

Я немного отвлекусь от темы повествования и коротко расскажу опредсказаниях. Это новейшее изобретение — такой науки не существовало вдревности[649]. Способы предсказаний не былиизвестны во времена ученейшего астронома Евдокса[650], не имел понятия об этом Платон, и даже астрологМанефон[651] не был искушен в этой науке.Прорицая, они не знали[652] получениягороскопа, установления центров, наблюдения за расположением созвездий и всегодругого[653], что изобретатель этого методапередал последующим поколениям и что доступно пониманию тех, кто занимаетсятакими пустяками. Некогда и я немного познакомилась с этой наукой, не для тогочтобы (да не бывать этому!) делать что-либо подобное, но чтобы, ближе узнав этосуетное учение, суметь обличить тех, кто им занимается.

Я пишу об этом не ради хвастовства, а из желания показать, сколь многиенауки расцвели при этом самодержце, который почитал как философов, так и самоефилософию; правда, к учению астрологов он, казалось, был настроен враждебно.Это происходило, как я думаю, потому, что оно побуждало многих наивных людейотрешиться от надежд на бога и глазеть на звезды. Вот почему самодержецобъявил войну астрологическому учению[654].

Однако в то время не было недостатка в астрологах: как раз тогда процветалупомянутый Сиф и щедро раскрывал тайны астрологии знаменитый египтянин изАлександрии[655]. Отвечая на многочисленныевопросы, этот александриец очень точно предсказывал будущее, причем в некоторыхслучаях даже не пользовался астролябией[656],а давал прорицания с помощью бросания костей. В этом не было ничего магического— александриец прорицал благодаря искусству логического мышления[657].

Самодержец видел, как молодежь, считая александрийца каким-то пророком,стекается к нему, он и сам дважды обращался к нему с вопросами, и оба разаалександриец удачно на них отвечал. Алексей опасался, что в результате будетпричинено зло большому числу людей и начнется повальное увлечениеастрологической лженаукой, поэтому он изгнал александрийца из города и назначилему для местожительства Редесто. {186} Император проявил поотношению к нему большую заботу и щедро снабдил всем необходимым за счетказны.

Кроме того, занимался этой наукой, довел ее до совершенства и никому неуступал пальму первенства великий диалектик Елевтерий — также египтянин. Позжеиз Афин в Константинополь явился в надежде превзойти всех соперников астрологпо имени Катананк. Этого Катананка спросили, когда умрет самодержец.Предсказывая согласно своим предположениям дату смерти, Катананк ошибся.Случилось же так, что в указанный день после четырехдневной лихорадки испустилдух лев, которого держали во дворце. Многие тогда усмотрели в этом исполнениепредсказания Катананка. Через определенное время он вновь предсказал смертьсамодержца и вновь ошибся; однако в указанный Катананком день умерлаимператрица Анна — мать Алексея. Хотя Катананк столько раз говорил неправду,сколько давал пророчеств об императоре, Алексей тем не менее не стал выселятьего из города, так как тот сознавал свои промахи; кроме того, самодержец и нехотел дать повод думать, что он изгоняет Катананка, побуждаемый гневом. Новернусь туда, откуда я отклонилась в сторону, дабы не показалось, что я болтаюо заоблачных материях и затемняю предмет истории именами астрологов.

Роберт, как разносила молва и утверждали некоторые люди, был выдающимсяполководцем, обладал острым умом, красивой внешностью, изысканной речью,находчивостью в беседе, громким голосом и открытым нравом. Он был высокогороста, всегда с ровно остриженными волосами на голове и с густой бородой.Роберт постоянно стремился блюсти нравы своего племени и до самой кончинысохранял свежесть лица и всего тела. Он гордился этими своими качествами;благодаря им его внешность могла считаться достойной владыки[658]. Он с уважением относился ко всем своим Подчиненным, аособенно к тем, которые были наиболее ему преданы. В то же время Роберт былочень скуп, корыстолюбив, весьма склонен к приобретательству и стяжательству,да к тому же чрезвычайно тщеславен. Эти его свойства навлекли на негомногочисленные порицания.

Некоторые обвиняют самодержца в отсутствии выдержки[659], за то что он поспешил пойти войной на Роберта. Ведь еслибы, говорили они, Алексей раньше времени не напал на него, то легко бы одержалпобеду позднее, когда на Роберта обрушились со всех сторон так называемыеалбанцы и посланные Бодином далматы. Но то утверждают злопыхатели, которые самисторонятся вражеских копий и мечут своим языком отравленные стрелы всражающихся. Всем известны мужество Роберта, {187} его военноеискусство и твердая воля. Этот муж принадлежал к числу людей, которых не легко,а, напротив, очень трудно одолеть, и его храбрость, казалось, только возрасталаот поражений.

8. Как говорилось выше, император вместе с перешедшими на его сторонулатинянами — графами Бриена — первого декабря седьмого индикта[660] победителем возвращается в столицу и застает императрицу,страдающую от родовых мук в том здании дворца, которое издавна былопредназначено для рожениц-императриц. Это здание было названо «Порфира»,благодаря чему по всему миру получило распространение слово «порфирородный».Ранним утром в субботу у них родилась девочка, как утверждали, очень похожая наотца. Это была я.

Как я некогда слышала от императрицы — моей матери, за три дня до прибытиясамодержца (он возвращался с войны против Роберта после многочисленных битв итяжких трудов), уже находясь в родовых муках, она запечатлела на своем животезнак креста и сказала: «Обожди, дитя, прибытия своего отца». Протовестиариссаже — ее мать — стала браниться: «Откуда ты знаешь? — сердито сказала она. —Может быть, он вернется через месяц. Как ты выдержишь тогда такие мучения?» Вотчто сказала ее мать. Однако приказание императрицы было исполнено, что явносвидетельствовало о том расположении к родителям, которое я питала еще в чревематери и которое проявилось в будущем. Ведь и впоследствии, когда я выросла истала разумной, я нежно любила как мать, так и отца. Многие люди могутрассказать о моей любви к родителям, и прежде всего те, кому известны мои дела.Их показания подтверждаются моими муками и трудами ради родителей, а также темиопасностями, которым я подвергала себя из любви к ним, пренебрегая почестями,деньгами и самой жизнью. Меня настолько воспламеняла любовь к родителям, что янеоднократно готова была отдать за них душу. Однако хватит об этом, пустьповествование возвратится к событиям, которые произошли после моегорождения.

С чрезвычайной пышностью были исполнены все церемонии, полагающиеся прирождении детей в императорской семье. Вожди синклита и войска совершили,разумеется, славословие, принесли дары и оказали почести, все выражали самуюбольшую радость, танцевали, пели; близкие же по крови императрице буквально немогли найти места от счастья[661]. Попрошествии нескольких дней родители удостоили меня венца и императорскойдиадемы[662]. {188}

В то время Константин — сын императора Михаила Дуки, о котором я частоупоминала, еще царствовал вместе с самодержцем — моим отцом, вместе с нимподписывал красными чернилами дарственные грамоты, в процессиях сопутствовалему с тиарой на голове, в славословиях же упоминался на втором месте; а так каки мне должны были совершаться славословия, то распорядители славословий сталиназывать имена Константина и Анны одновременно[663]. И так продолжалось долгое время, о чем позже я нередкослышала от своих родственников и родителей. По-видимому, это было предвестникомпоследующих событий моей жизни — счастливых или же, наоборот, несчастных.

Затем у императоров родилась вторая девочка[664], очень похожая на родителей, облик которой носилотпечаток той добродетели и ума, что воссияли впоследствии. Но император иимператрица страстно желали мальчика, и их молитвы исполнились: в одиннадцатоминдикте[665] рождается у них мальчик[666]. Родители были очень рады, и, так какмечта осуществилась, у них не осталось и следа от горя. Все подданные, видярадость императоров, тоже ликовали, поздравляли друг друга и были оченьдовольны. Императорский дворец был преисполнен тогда веселья, и не осталось внем места для печали и забот; доброжелатели радовались от глубины души,некоторые же лишь делали вид, что испытывают радость. Ведь подданные обычновраждебно относятся к властителям, но в большинстве случаев притворством илестью стараются заслужить расположение могущественных людей. Как бы то нибыло, ликование в то время стало всеобщим.

У ребенка была смуглая кожа, широкий лоб, худые щеки, нос не курносый, но ине орлиный с горбинкой, а правильной формы. Его темные глаза, насколько этоможно заметить у младенца, свидетельствовали об остром уме. Желая возвестимальчика в императорское достоинство и оставить ему в наследство Ромейскоегосударство, родители в Великой божьей церкви удостоили его святого крещения ивенца[667]. Вот что было с нами,порфирородными, с момента нашего рождения. О том же, что случилось с намидальше, будет рассказано в надлежащем месте.

9. Самодержец Алексей изгнал турок из прибрежных областей Вифинии, Боспора ирасположенных над ними земель и заключил, как говорилось выше[668], мирный договор с Сулейманом. Направившись затем вИллирик, он с большим трудом одержал победу над Робертом и его сыном Боэмундоми избавил западные земли от величайшего бедствия[669]. Вернувшись {189} оттуда, он обнаружил,что турки Абуль-Касима[670] не только вновьустремились на наши восточные владения, но дошли до самой Пропонтиды иприбрежных областей.

Ныне следует мне начать рассказ о том, как эмир Сулейман вышел из Никеи,оставив для ее охраны Абуль-Касима, как Бузан[671], посланный в Азию персидским султаном, был побежден иубит братом султана Тутушем[672] как этогоТутуша после его победы над Бузаном задушили его собственные троюродныебратья.

Прежний император Роман Диоген возвел в сан доместика некоего армянина поимени Филарет[673], который был человекомзамечательного мужества и ума. Последний оказался свидетелем всего, чтослучилось с Диогеном, и узнал о его ослеплении. Питая необычайную любовь кДиогену, он не мог вынести этого, замыслил мятеж и захватил власть надАнтиохией. Так как турки непрерывно совершали грабительские набеги наокружающие земли и не оставляли Филарета в покое, он решил перейти к туркам ипо их обычаю совершить обрезание. Его сын настоятельно отговаривал отца отэтого неразумного шага, но его благие советы не были услышаны. Сын был оченьогорчен. Он отправляется в путь и через восемь дней достигает Никеи, является кполучившему тогда титул султана эмиру Сулейману, уговаривает его осадитьАнтиохию и побуждает вступить в войну с отцом. Сулейман согласился и, собираясьвыступить против Антиохии, оставил Абуль-Касима охранять Никею, назначив егоначальником над всеми начальниками. Сам же он, взяв с собой сына Филарета, задвенадцать ночей (ради скрытности передвижения он днем стоял на месте) прибыл вАнтиохию и с ходу захватил город[674].

Как раз в это время Харатик[675] тайкомограбил Синоп, ибо узнал, что там хранится много золота и денег изимператорской сокровищницы. Между тем брат великого султана Тутуш, владыкаИерусалима, всей Месопотамии, Алеппо и территории, простирающейся до Багдада,сам претендовавший на Антиохию, увидел, что эмир Сулейман поднял мятеж изахватывает уже власть над Антиохией. Тогда он со всеми войсками расположилсямежду Алеппо и Антиохией. Его отряды встретились с войском эмира Сулеймана, иразразилась большая битва. Когда бой перешел в рукопашную схватку, воиныСулеймана повернули назад и обратились в беспорядочное бегство. Сулейман вышелиз боя, остановился, как ему казалось, в безопасном месте, бросил щит на землюи, опустившись, сел на него. Он, однако, не остался не замеченным своимисоплеменниками. Несколько сатрапов подошли к нему и сказали, что{190} посланы за ним его дядей Тутушем[676]. Сулейман же, предвидя грозившую опасность, отказалсяидти. Сатрапы продолжали настаивать, но Сулейман не мог один им сопротивлятьсяи, вытащив из ножен меч, всадил его в живот и насквозь пронзил себя. Этотдурной человек умер дурной смертью[677].Оставшиеся в живых воины эмира Сулеймана сразу же перешли к Тутушу.

Когда великий султан узнал об этом, он, опасаясь возросшего могуществаТутуша, отправил Чауша[678] к самодержцу спредложением породниться посредством брака и обещал в этом случае выселитьтурок из прибрежных земель, передать императору крепости и всеми силами емупомогать. Приняв посла и прочитав письмо султана, император ни словом необмолвился о браке, но, видя, что Чауш — человек разумный, стал расспрашивать,откуда тот родом и кто его родители. Когда Чауш ответил, что по матери онибериец[679], а отец его — турок, императорстал усиленно уговаривать его принять святое крещение. Чауш согласился иклятвенно заверил самодержца, что, приняв крещение, не вернется назад. Чаушимел письменный приказ султана: в том случае, если император будет склоненсогласиться на заключение брака, изгнать из прибрежных городов всех сатрапов,показав им специальное султанское письмо. Воспользоваться им и убедилимператор Чауша; он посоветовал, предъявляя письмо султана, изгнать сатрапов,после чего вернуться в царственный город.

Чауш с готовностью отправился прежде всего в Синоп, там он предъявил письмосултана Харатику и изгнал его из города, не дав унести с собой и оболаимператорских денег. При этом происходило следующее: выходя из Синопа, Харатикосквернил храм пречистой госпожи нашей богородицы и тут же, испуская пену, упална землю, охваченный неким демоном, которого послало божественное провидение[680]; так, в состоянии безумия, и вышел он изгорода. Власть же над Синопом Чауш вручил Константину Далассину[681], которого император послал туда с этойцелью. Затем Чауш обошел также и другие города, предъявляя султанское письмо,изгонял сатрапов и передавал города сатрапам самодержца. После этого Чаушвернулся к императору, принял святое крещение, получил многочисленные дары ибыл назначен дукой Анхиала.

10. Когда весть о самоубийстве эмира Сулеймана распространилась по всейАзии, каждый сатрап, охранявший город или городок, захватил и присвоил себе тукрепость, которую охранял. Ведь в то самое время, когда Сулейман, отправляясь кАнтиохии, передал охрану Никеи Абуль-Касиму, он, как уже {191}говорилось, доверил также прибрежные области, Каппадокию и всю Азию различнымсатрапам, приказав каждому охранять свой удел и ждать его возвращения.Абуль-Касим, который был в то время архисатрапом Никеи, захватил город, гденаходился султаникий, уступил своему брату Пулхасу[682] власть над каппадокийскими городами и пребывал вбеззаботности, надеясь получить сан султана и считая его уже в своих руках.Человек ловкий и не боящийся опасности, он не желал удовлетворяться тем, чтоимел, но отправлял отряды, которые опустошали всю Вифинию и доходили до самойПропонтиды.

Самодержец со своей стороны, применяя прежнюю тактику, отражал набеги и в тоже время склонял Абуль-Касима к заключению мирного договора. Видя, однако, чтотот постоянно строит козни и откладывает заключение договора, Алексей решилвыслать против него сильное войско. Он отправил к Никее со значительными силамиТатикия (о нем уже неоднократно упоминалось в моем сочинении)[683] и приказал ему с осторожностью вступать в бой с врагами,если встретит их вне города. Татикий выступил и, так как турки не появлялисьвовсе, расположил войско в боевом порядке вблизи города. Турки же открыливорота города, и отряд, насчитывающий двести всадников, неожиданно бросился навойско Татикия. Когда кельты (а их немало было в войске) увидели их, они сдлинными копьями наперевес стремительно напали на турок, многих из них ранили,остальных загнали в крепость. После этого войско Татикия простояло в прежнембоевом порядке до захода солнца. Так как ни один турок больше не появлялся заворотами города, Татикий отступил к Василии[684] и расположился лагерем в двенадцати стадиях от Никеи.Ночью явился к нему один крестьянин и сообщил о приближении пятидесятитысячноговойска во главе с Борсуком[685], которогопослал новый султан Бэрк-Ярук[686]. Татикийполучил сведения об этом также и из других источников; не имея сил сражаться стаким большим войском врага, он отказался от своих прежних замыслов и незахотел погубить свое войско в битве с гораздо более многочисленным и сильнымврагом и предпочел сохранить его в целости. Затем он обратил свои мысли и взорык царственному городу, куда решил вернуться через Никомидию.

Абуль-Касим же, заметив со стен, что Татикий направился к Константинополю,вышел из города и последовал за Татикием с целью напасть на него, как толькоувидит, что тот расположился лагерем в каком-либо удобном месте. Он настигТатикия в Пренете[687], приблизился к нему ивступил в ожесточенную битву. Татикий быстро построил свои войска вбое-{192}вой порядок и приказал кельтам первыми на коняхнапасть на варваров и начать схватку. Кельты с длинными копьями наперевесскачут во весь опор, как огонь, налетают на варваров, рассекают их фаланги иобращают в паническое бегство. Затем Татикий через Вифинию возвращается вцарственный город.

Однако Абуль-Касим никак не хотел успокоиться: его заветным желанием былоовладеть скипетром Ромейского государства или во всяком случае получить властьнад всеми приморскими областями и самими островами. С такими планами и явилсяон в Киос (это приморский город в Вифинии), где намеревался прежде всегоснарядить пиратские корабли. Постройка кораблей двигалась к концу, иАбуль-Касим, как ему казалось, успешно приближался к своей цели. Но егоприготовления не остались тайной для самодержца. Алексей сразу же снарядилимевшиеся у него диеры, триеры и остальные суда, назначил дукой МануилаВутумита[688] и отправил его противАбуль-Касима с приказом постараться сжечь недостроенные суда Абуль-Касима в томсостоянии, в каком он их найдет. Кроме того, он по суше послал противАбуль-Касима Татикия с большим войском. Оба полководца выступили из города.Вскоре Абуль-Касим увидел уже подходящего с моря на большой скорости Вутумита иузнал о противнике, приближающемся по суше. Он решил, что занимаемая имместность, неровная и узкая, непригодная для боя, очень неудобная для действийлучников, не позволила бы им отражать кавалерийские атаки ромеев. Поэтому,желая расположить войско в более подходящем месте, он ушел оттуда и прибыл наместо, которое одни называют Алики, другие Кипарисием[689]. Тем временем подошел с моря Вутумит и в мгновение окасжег корабли Абуль-Касима.

На следующий день по суше подошел и Татикий, который расположил войско вудобном месте и в течение целых пятнадцати дней, не переставая, с утра довечера обстреливал войско Абуль-Касима или вступал с ним в сражение.Абуль-Касим вовсе не склонен был отступать, а, напротив, оказывал сильноесопротивление. Латинянам это надоело и, хотя условия местности им неблагоприятствовали, стали докучать Татикию, чтобы он позволил им одним вступитьв бой с турками. Татикий же, хотя это ему было не по душе, подчинился волелатинян, ибо видел, что к Абуль-Касиму ежедневно прибывают новые пополнениятурок. Выстроив перед восходом солнца свои фаланги, он вступил в сражение сАбуль-Касимом. Многие турки были тогда убиты, многие взяты в плен, большинствоже повернули назад, бросив на произвол судьбы снаряжение. Да и{193} сам Абуль-Касим едва спасся, погнав своего коня к Никее.Воины Татикия с большой добычей возвратились в лагерь.

Когда самодержец, великий ловец человеческих душ, способный смягчить икаменное сердце, узнал об этом, он составил письмо Абуль-Касиму[690], в котором советовал последнему отказатьсяот своих пустых затей, не тратить зря сил, перейти на сторону императора итаким образом избавить себя от тяжких трудов, получить титулы и щедрые дары.Между тем Абуль-Касим узнал, что Борсук осадил находившиеся во владениинекоторых сатрапов крепости и уже приближается к Никее с целью осадить город.Поэтому он, разгадав замысел императора и превратив, как говорят, необходимостьв доблесть, смело принял его предложение о мире.

Когда они заключили мирный договор, самодержец замыслил извлечь для себя идругую выгоду; не имея иной возможности добиться своей цели, он пригласил вцарственный город Абуль-Касима, чтобы тот получил деньги, полностью насладилсяроскошной жизнью, а затем возвратился домой. Абуль-Касим согласился на это иявился в царственный город, где и пользовался императорским благоволением. Таккак Никомидией (это центр вифинской метрополии) владели тогда турки — правителиНикеи, император, желая их оттуда изгнать, решил, пока они с Абуль-Касимомизъявляют друг другу свои чувства, построить у моря другую крепость. И вот онпогрузил все необходимые для строительства материалы на суда, посадил на нихсамих строителей и поручил сооружение крепости друнгарию флота Евстафию,которому открыл свой тайный замысел. Император приказал ему также, в случаеесли мимо будут проходить какие-нибудь турки, всеми способами выказать им своеблаговоление, щедро снабдить всем необходимым и дать им понять, что крепостьсооружается с ведома Абуль-Касима; затем Евстафий должен был отвести всюфлотилию от берегов Вифинии, чтобы Абуль-Касим ничего не узнал опроисходящем.

В то же время Алексей ежедневно давал Абуль-Касиму деньги, постоянноприглашал его посещать бани, совершать верховые прогулки, ездить на охоту, атакже осматривать портики вдоль улиц. Он заставлял возниц устраивать радиАбуль-Касима конные состязания в театре, который был в давние времена сооруженвеликим Константином[691], и побуждал егоежедневно бывать там и наблюдать за испытанием коней. Алексей делал все это,чтобы выиграть время и дать возможность строителям соорудить крепость. Когда жестроительство было окончено и Алексей достиг цели, он богато оделилАбуль-Ка-{194}сима, пожаловал ему достоинство севаста и, ещеболее упрочив договор, с почестями отправил его по морю.

Абуль-Касиму сообщили о сооружении крепости, но он, хотя и был в душеуязвлен, тем не менее притворялся, что ни о чем не знает, и хранил полноемолчание. Нечто подобное рассказывают и об Алкивиаде. И он таким же образомобманул лакедемонян, не соглашавшихся на восстановление разрушенных персамиАфин. Приказав афинянам восстанавливать город, он отправился послом вЛакедемон, затягивая исполнение своей посольской миссии, выгадал время длястроителей; и лакедемоняне узнали о восстановлении Афин уже после того, какобман совершился. Об этом великолепном обмане упоминает кое-где в своих речах иПеаний[692]. Таков был замысел моего отца,еще более хитрый, чем у Алкивиада. Он ублажал варвара конными ристаниями идругими удовольствиями, со дня на день откладывал его отъезд, благодаря чемузавершил строительство укрепления и отправил этого мужа из города лишь послетого, как все было кончено[693].

11. Между тем Борсук, как и ожидали, подошел с большими силами и осадилНикею (как и говорил об этом в свое время Татикию явившийся к нему ночьюкрестьянин). В течение трех месяцев он непрерывно осаждал город. Жители Никеи исам Абуль-Касим понимали всю тяжесть своего положения и, не будучи более всостоянии сопротивляться, отправили послов к императору с просьбой о помощи;при этом они сказали, что предпочитают именоваться рабами императора, чемсдаться Борсуку. Император сразу же отобрал лучших из имевшихся при нем воинов,дал им значки и обитые серебряными гвоздями скипетры[694] и отправил на помощь Абуль-Касиму.

Не для того чтобы помочь Абуль-Касиму, отправил самодержец войско; напротив,по его замыслу эта «помощь» должна была обратиться гибелью для Абуль-Касима.Ибо, в то время как два врага Ромейского государства боролись друг с другом,нужно было оказать помощь более слабому; не с целью увеличить его силы, а чтобыдать возможность отразить врага, и тогда Алексей получил бы город, который дотого ему не принадлежал. Затем император, мало-помалу захватывая один за другимгорода, расширил бы пределы Ромейского государства, которые совсем сузились,особенно с тех пор как усилилось турецкое оружие. Ведь в свое время границамиРомейской державы были «столбы», которые обозначали наши пределы на Востоке иЗападе. Западные назывались «Геракловыми»[695], восточные же, находящиеся где-то у индийской границы, —{195} «Дионисовыми»[696].Трудно представить себе, как далеко вширь простиралось тогда владычествоРомейской империи: Египет, Мероя[697], всястрана троглодитов[698] и земли,расположенные рядом со знойной зоной; в другую же сторону — знаменитая Фула[699] и жители северных стран, над головойкоторых находится Северный полюс[700]. Но вто время, о котором идет речь, восточную границу Ромейского владычестваобразовывал соседний Боспор, западную — Адрианополь. Однако император Алексей,можно сказать, обеими руками нанося удары по наседающим на него со всех сторонварварам, действовал из Византия как из центра и расширил территорию империи:западной границей он сделал Адриатическое море, восточной — Евфрат и Тигр[701]. И он вернул бы империи прежнееблагоденствие, если бы его намерению не помешали постоянные войны и непрерывныетруды и опасности (ведь самодержец постоянно подвергался грознымопасностям).

Как я говорила с самого начала, Алексей, отправляя войско властителю НикеиАбуль-Касиму, имел целью не избавить его от опасности, а добыть победу длясамого себя. Но судьба не благоприятствовала этому. Дела самодержца сложилисьследующим образом. Когда посланные им воины прибыли к городку, названному поимени кира Георгия[702], турки немедленнооткрыли им ворота. Воины поднялись к зубцам стены, находящейся над восточнымиворотами, составили знамена и скипетры, сопровождая свои действия боевымикриками. Находившиеся за стеной были устрашены и, решив, что пришел самсамодержец, ушли оттуда. Тогда ромейское войско возвратилось в царственныйгород, ведь силы ромеев были недостаточны, для того чтобы встретить ожидаемоенашествие персов из внутренних областей Турецкого царства.

12. Между тем султан, который ожидал возвращения Чауша, понял, что тотмедлит, и узнал обо всех поступках последнего: о том, как Чауш хитростью изгналХаратика из Синопа, принял святое крещение и, облеченный властью дуки Анхиала,был отправлен самодержцем на Запад. Это очень раздосадовало и огорчило султана.И вот он решает отправить Бузана с войском против Абуль-Касима и передать с нимдля самодержца письмо относительно брачного союза. Это письмо содержалоследующее: «Я слышал, о император, о твоих делах: о том, как ты, только приняввласть над империей, с самого начала был вовлечен в многочисленные войны, отом, что скифы стали готовиться выступить против тебя, когда ты не успел ещеутихомирить латинян, о том, что эмир Абуль-Касим нарушил твой договор сСулейманом и опустошает всю Азию {196} до самого Дамалиса.Если же ты желаешь, чтобы Абуль-Касим был изгнан из этих областей и чтобы Азияи Антиохия перешли под твою власть, отправь ко мне свою дочь в невесты моемустаршему сыну[703]. Если ты это сделаешь, тов будущем не встретишь на своем пути никаких препятствий; благодаря мне спомощью войск, которые я тебе отправлю, ты легко добьешься своих целей нетолько на Востоке, но и в Иллирике и на всем Западе, и никто впредь неосмелится выступить против тебя». Это о персидском султане.

Бузан, дойдя до Никеи, делал неоднократные попытки захватить город, но,несмотря на все свои поползновения, не достиг цели из-за мужественногосопротивления Абуль-Касима. Тогда, попросив помощь у императора и получив ее,он пожелал овладеть другими городами и городками и, отойдя от Никеи, разбиллагерь у Лампи (это река у Лопадия)[704].После его ухода Абуль-Касим навьючил на пятнадцать мулов столько золота,сколько могли унести животные, и отправился к персидскому султану, намереваясьпринести ему этот дар, дабы не лишиться власти. Он застает султана около Спахи,где он стоял лагерем. А так как султан не удостоил его даже взгляда,Абуль-Касиму пришлось прибегнуть к помощи посредников. Когда последние сталислишком докучать султану, он сказал: «Я уже доверил власть эмиру Бузану и нехочу ее отнимать. Поэтому пусть Абуль-Касим отправляется к нему, отдаст деньгии выскажет все, что пожелает. Воля Бузана будет и моим решением».

Долгое время провел у султана Абуль-Касим, но, несмотря на все старания,ничего не добился. Затем он направился к Бузану, но встретил по дороге двадцатьотборных сатрапов, которых послал против него Бузан (ведь от последнего неукрылся уход Абуль-Касима из Никеи). Сатрапы схватили; его, набросили ему нашею сделанную из тетивы петлю и задушили. Впрочем, по моему мнению, приказпоступить таким образом с Абуль-Касимом исходил не от Бузана, а от султана. Вотчто хотела я рассказать об Абуль-Касиме.

Император прочел письмо султана, но не пожелал принять во внимание егопредложение. А как же могло быть иначе? Ведь императорская дочь, которую этотварвар просил в письме обручить со своим старшим сыном, была бы, судя по всему,несчастной, если бы ей пришлось отправиться в Персию и принять участие вуправлении царством, более злополучным, чем любая нищета. Но бог не допустилэтого, да и сам император не позволил бы такому случиться, даже если быоказался в самом тяжелом положении. Он сразу же, как только{197} впервые услышал содержание письма, высмеял притязанияварвара и сказал вполголоса: «Бес вселился ему в голову». Так отнессясамодержец к этому браку. Тем не менее, решив вскружить султану голову пустыминадеждами, он пригласил к себе Куртикия и еще троих мужей и отправил их вкачестве послов[705]. Он снабдил их письмом,в котором заявлял, что рад миру и склоняется к предложению султана; в то жевремя Алексей со своей стороны выставил некоторые другие требования, дляисполнения которых нужно было время. Отправленные из Византии послы, не успевеще достичь Хорасана[706], узнали об убийствесултана и повернули назад.

Дело в том, что брата султана, Тутуша, после того как он убил эмираСулеймана и своего зятя, шедшего на него войной из Аравии, обуяла гордыня;узнав, что султан уже вошел в мирные переговоры с самодержцем, он замыслилубийство брата. И лот он призвал к себе двенадцать кровожадных хасиев[707], как они называются на персидском языке,сразу же отправил их в качестве послов к султану, посоветовав следующим образомубить брата: «Идите, — сказал он, — и прежде всего возвестите, что вам нужносообщить султану нечто секретное; когда же вам позволят войти, приблизьтесьтотчас же к моему брату, как будто желая сказать ему что-то на ухо, ирастерзайте его». Послы, или, вернее, убийцы, с готовностью отправились убитьсултана, как будто их посылали на обед или на пир. Они застали султана пьяными, пользуясь полной свободой (стража стояла далеко), выхватили из-под полы мечии сразу же растерзали несчастного. Ведь хасии радуются крови и почитают занаслаждение вогнать меч в человеческое тело. Впрочем, если в этот моменткто-нибудь, напав на них, вспорет им живот, то такую смерть они сочтут для себячестью. Свое кровавое ремесло они принимают и передают как отцовскоенаследство. Никто из них не возвратился к Тутушу, ибо своими жизнями пришлосьим расплатиться за содеянное убийство[708].

Бузан узнал об этом событии и со всеми своими силами вернулся в Хорасан.Когда он приближался к Хорасану, его встретив брат убитого — Тутуш. Сразу жезавязывается рукопашная битва, в которой оба войска сражаются с одинаковымупорством и ни одно не уступает победу другому. Но когда пал получившийсмертельную рану Бузан, который храбро сражался и приводил в замешательствоцелые фаланги, все его воины стали искать спасения в бегстве и рассеялись ктокуда[709]. Тутуш победителем вернулся вХорасан как облеченный уже саном султана. Но опасность нависла над его головой.Сын уби-{198}того султана Тапара[710] Бэрк-Ярук встретился с ним и, по словам поэта, «радостьювспыхнул, как лев, на добычу нежданно набредший»[711]. Всей своей мощью и силой напал он на войско Тутуша,прорвал его строй, обратил в паническое бегство воинов и стад преследоватьбегущих. Был в этом бою убит и сам Тутуш, как Новат[712], обуянный гордыней.

Когда к султану Хорасана, как я уже рассказывала, отправился с деньгамиАбуль-Касим, брат последнего Пулхас подошел к Никее и овладел городом. Услышавоб этом, самодержец пообещал Пулхасу щедрые дары, если он только уйдет из Никеии передаст ему город. Пулхас хотел этого, но тянул время и обращал свои взоры кАбуль-Касиму; он отправлял императору послание за посланием, поддерживая в немнадежду, на самом же деле ожидал возвращения брата.

В это время произошли следующие события. Убитый хасиями султан Хорасана всвое время взял в плен двух сыновей великого султана. После смерти султана онибежали из Хорасана и вскоре явились в Никею. Увидев братьев, жители Никеивстретили их с радостью. Пулхас с готовностью передал им Никею, как перешедшееот отца наследство. Старший из них, по имени Килич-Арслан[713], был избран султаном. Он вызвал в Никею жен и детей техвоинов, которые в то время там находились, поселил их в городе и вновь сделалНикею резиденцией султанов. Распорядившись таким образом относительно Никеи, онсместил Пулхаса, подчинил всех никейских сатрапов архисатрапу Мухамеду[714] и, оставив последнего в городе, выступилпо направлению к Мелитине.

13. Это я хотела рассказать о султанах. Между тем архисатрап Илхан[715] занял со своими войсками Аполлонию и Кизик(это два прибрежных города) и стал опустошать всю приморскую территорию. Когдасамодержец узнал об этом, он снарядил значительное число имевшихся в егораспоряжении небольших судов (флот тогда еще не был готов), погрузил на ниххрабрых воинов и гелеполы; командование ими поручил Александру Евфорвину[716] — человеку знатного рода и знаменитомусвоим мужеством, которого отправил против Илхана. Подойдя к Аполлонии,Александр сразу же осадил город. Через шесть дней в результатенепрекращающегося даже по ночам штурма Александр овладел внешним кругомкрепостных стен, который обычно называют «эксополом». Но Илхан упорно оборонялакрополь, надеясь, что к нему подойдет подкрепление извне.

Когда Александр увидел, что на помощь Илхану идет сильная варварская армия ичто его силы не составляют и малой {199} части приближающегосявойска, он предпочел отказаться от победы, но сохранить живыми своих воинов.Видя насколько трудным стало его положение и понимая, что не осталось средствспастись, он решил направиться к морю; намереваясь плыть к нему по реке, онвместе с воинами взошел на свои корабли. Однако Илхан, разгадав намерениеАлександра, прибыл раньше него, овладел выходом из озера и мостом на реке в томместе, где в давние времена святая Елена соорудила храм в честь великогоКонстантина, чье имя с тех пор и поныне носит этот мост[717]. У выхода из озера и на самом мосту он поставил с обеихсторон весьма воинственных мужей, которым приказал поджидать в засаде приходакораблей. Когда все воины Александра на уже упомянутых мною небольших судах[718] выходили из озера, они попали в ловушкуИлхана. Видя постигшую их беду, они в полной растерянности пристали к берегу ивысадились на сушу. К ним подошли турки, и разразилась большая битва. Многиеотборные воины были взяты в плен, а многие попали в водовороты и были увлеченыпотоком.

Узнав об этом, император не смог вынести поражения и послал против турок посуше сильное войско под командованием Опоса. Последний подошел к Кизику и спервого же натиска овладел городом. Затем Опос выделил из своих отрядов околотрехсот бесстрашных и опытных в осаде крепостей воинов и отправил их противПиманина. Они с ходу овладели городом, одних его жителей убили, других отослалив плен к Опосу, который немедленно отправил пленников императору. Сам же Опосприбыл оттуда к Аполлонии и начал упорную осаду города. Илхан, не будучи всостоянии бороться с ним, добровольно сдает город, а сам со своими кровнымиродственниками переходит на сторону императора, от которого получаетмногочисленные дары, в том числе и самый великий из них: я имею в виду святоекрещение. Некоторые не пожелали следовать за Опосом, например, Скалиарий[719] и возведенный позднее в саниперперилампра[720] ... (они принадлежали кчислу знатных архисатрапов). Узнав, однако, о благоволении и щедрых дарах, скоторыми самодержец встретил Илхана, они также явились к Алексею и получиливсе, чего пожелали[721].

Ведь император был истинно святым человеком; как в отношении своейдобродетели, так и речи, он был, можно сказать, высшим жрецом всяческогоблагочестия. Он был выдающимся учителем нашей догмы, обладал рвением и речьюапостола и хотел обратить в нашу веру не только кочевников-скифов, но и{200} всю Персию, а также варваров, которые населяют Египет иЛивию и справляют таинства Магомета.

14. Однако достаточно об этом. Я желаю рассказать о нападении на Ромейскуюдержаву, которое было страшнее и грандиознее предыдущего, и возвращаю свойрассказ к началу[722], ибо вражескиенашествия, подобно морским волнам, следовали одно за другим. Одно из скифскихплемен[723], которое подвергалось постояннымграбежам со стороны савроматов[724], снялосьсо своих мест и спустилось к Данувию. Скифам нужно было заключить договор сжившими по Данувию племенами, и они с общего согласия вступили в переговоры сих вождями: Татушем, по прозвищу Хали[725],Сеславом и Сацой[726] (нужно упомянуть именаэтих предводителей, хотя они и оскверняют мою историю). Первый из них владелДристрой, остальные — Вичиной[727] и другимигородами. Заключив с ними договор, скифы свободно переправились через Данувий,стали грабить соседние земли и захватили несколько городков. В дальнейшем,немного утихомирившись, они стали возделывать землю, сеять просо и пшеницу.

Между тем манихей Травл со своими товарищами и теми единомышленниками,которые захватили городок на холме Белятово и о которых я раньше рассказывалаподробнее[728], узнав о действиях скифов,произвели на свет то, что давно вынашивали в себе: они заняли крутые дороги итеснины, пригласили к себе скифов и стали грабить территорию Ромейскогогосударства. Ведь манихеи по своей природе весьма воинственны и, как псы,постоянно жаждут упиться человечьей кровью.

Получив об этом известие, император Алексей приказал взять войско ивыступить против скифов доместику Запада Бакуриани, которого он знал какчеловека, вполне способного руководить войском, строить его в фаланги и весьмаискусного в боевых маневрах. Вместе с ним должен был отправиться Врана, такжечеловек весьма воинственный. Бакуриани подошел к скифам тогда, когда они,пройдя через теснины, расположились лагерем у Белятово. Видя многочисленностьврага, он воздержался от битвы, считая, что лучше в настоящее время без боясохранить в целости свое войско, чем потерпеть поражение в бою со скифами ипонести большие потери. Однако это решение не понравилось отважному и дерзкомуВране. Доместик, дабы на него не пало подозрение, что он из трусостиоткладывает битву, уступил настояниям Враны, приказал всем воинам вооружиться,построил их в боевые порядки, взял на себя командование центром фаланги ивыступил против скифов. Так как ромейское войско не составляло и малой{201} части вражеских сил, все воины пришли в ужас от одноговида противника. Тем не менее они напали на скифов; в сражении многие из нихбыли убиты, пал и получивший смертельную рану Врана. Доместик яростно сражался,с силой набрасывался на врага, но ударился о дуб и тотчас же испустил дух.

Узнав об этом, самодержец стал оплакивать павших: каждого в отдельности ивсех вместе. Более всего горевал он, проливая потоки слез, о смерти доместика,ведь Алексей горячо любил этого человека, еще до того как стал императором. Итем не менее Алексей не пал духом от поражения: он призвал к себе Татикия,снабдил его большой суммой денег и отправил в Адрианополь с приказом заплатитьвоинам годовое жалованье и собрать отовсюду военные силы, чтобы, таким образом,вновь сколотить сильное войско. Умбертопулу же он приказал оставить в Кизикесильный гарнизон и с одними кельтами немедленно явиться к Татикию.

Татикий, увидев латинян вместе с Умбертопулом, воспрянул духом и, так какему и самому удалось собрать сильное войско, тотчас выступил против скифов.Подойдя к окрестностям Филиппополя, он располагается лагерем на берегу реки,которая протекает у Блисна[729]. Когда жеТатикий увидел скифов, возвращающихся из набега с большой добычей имногочисленными пленниками, он, не успев еще сгрузить в лагере снаряжение,выделил из своего войска сильный отряд и послал его против скифов. Затем онвооружился сам, приказал облачиться в доспехи всем своим воинам, построилфаланги и выступил вслед за посланным отрядом. Заметив, что скифы с добычей ипленниками соединились с остальным скифским войском на берегу Гебра[730], Татикий разделил свое войско на двечасти, приказал на обоих флангах поднять боевой клич и с воинственнымивозгласами и громкими криками напал на варваров. В завязавшейся жестокой битвебольшинство скифов было убито, но многие рассеялись в разные стороны испаслись. Забрав всю добычу, Татикий победителем вступил в Филиппополь.

Расположив там все войско, он стал раздумывать, с какой стороны и какимобразом следует ему вновь напасть на варваров. Зная, что их силы неисчислимы,Татикий разослал во все стороны наблюдателей, чтобы от них постоянно получатьсведения о скифах. Возвратившись назад, наблюдатели сообщили, что великоемножество варваров находится у Белятово и опустошает окрестности. Татикийожидал прихода скифов, но, не имея достаточно сил, чтобы противостоять такоймассе врагов, находился в полном смятении чувств и не знал, чтопредпри-{202}нять. Тем не менее он оттачивая свое оружие ивдохновлял войско к битве. Между тем к Татикию явился некто, кто сообщил оприближении варваров, утверждая, что они находятся уже недалеко.

Татикий сразу же взял оружие, вооружил все войско, немедленно переправилсячерез Гебр, расположил по отрядам фаланги, выстроил их для битвы и сам принялкомандование центром боевого строя. Варвары со своей стороны тоже выстроились впринятый у скифов боевой порядок и установили свои войска для сражения; они,казалось, искали битвы и как бы вызывали на бой противника. Однако оба войскапребывали в страхе и оттягивали схватку: ромеев смущало численное превосходствоскифов, скифы же с опаской посматривали на одетых в латы ромеев, на их знаменаи сверкающие как звезды доспехи[731]. Толькодерзкие и отважные латиняне желали первыми вступить в бой и точили на враговсвои зубы и оружие. Однако их сдерживал Татикий, человек уравновешенный,обладавший даром предвидеть события. Оба войска стояли на месте, каждоевыжидало, когда другое придет в движение, и ни один воин ни с той, ни с другойстороны не осмеливался выехать на середину. Когда солнце уже клонилось кзакату, оба полководца вернулись в свои лагеря. То же самое повторялось дваследующих дня: полководцы готовились к бою, ежедневно выстраивали боевыепорядки, но ни один не осмеливался вступить в бой. На третье утро скифыотступили. Когда Татикий узнал об этом, он сразу же погнался за скифами, какговорится, «пеший за лидийской колесницей»[732]. Скифы, однако, успели до него пройти через Сидиру[733] (это название одной долины), а Татикий, незастав их там, со всем своим войском вернулся в Адрианополь. Он оставил тамкельтов, велел воинам отправляться по домам, а сам с частью войска вернулся встолицу.

Примечания:

Природа (греч. ?????) и стремление к знанию (? ???? ??? ????????? ??????). Ниже писательница утверждает, {437} что приступает к рассказу не с целью показать свое умение владеть слогом (греч. ? ???? ?????? ???????). Все три термина, которыми в данном случае пользуется Анна [?????, ???????? (?????), ???????], восходят к античным теориям ораторского искусства (см. Isocr., XIII, 14—15; Dionys, De imitat., II, 27; Aristid, XLV, 114). По мнению древних авторов, совокупность этих качеств необходима истинному оратору. Анна обладает всеми достоинствами настоящего оратора, однако выступает против смешения жанров историографии и риторики (см. прим. 131).

Начиная со слов «... а чтобы... » текст представляет собой скрытую цитату из Иоанна Епифанийского (Hist. gr. min., I, p. 376).

Намек на «Политику» Аристотеля (1277в14). Анна вообще находится под большим влиянием этических представлений Аристотеля (см. Предисл., стр. 37).

Подир и эпомида — библейские названия священнических одежд. После низложения Михаил был назначен эфесским митрополитом и поселился в монастыре Мануила (см.: Nic. Br., III, 24; Attal., р. 303; Skyl., р. 738; Zon., XVIII, 19).

См. Ал., III, 2, стр. 119.

Мария Аланская (Цец называет ее «абхазкой Мариам» — Tzetzes, Chil., V, 590—591) была женой Михаила VII. И Мария и родственники Михаила VII (особенно кесарь Иоанн Дука) благосклонно встретили узурпацию Никифора Вотаниата. Матфей Эдесский сохранил даже легенду, будто Мария, недовольная аскетизмом своего мужа, подстрекала Никифора к перевороту. После того как Вотаниат занял престол, он, побуждаемый кесарем Иоанном, женился на Марии, тем самым обеспечив себе поддержку знатного рода Дук. Однако брак императора с супругой его предшественника, еще остававшегося в живых, вызвал недовольство многих (см. Leib, Nicephore III Botaniates..., р. 134 sq.).

Во второй половине XI в. дукой именовали военного наместника обширной области, обладавшего также правами гражданского администратора (см. Glykatzi-Ahrweiler, Recherches sur l’administration..., p. 61 sq.). Список дук Диррахия в XI в. см.: Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI в., стр. 220 и сл.; ?????????, ???????..., ???. 210 ??.

Никифор Вриенний (Nic. Br., III, 7—8) в отличие от Анны утверждает, что мятежник Никифор Вриенний Старший объявил себя императором вопреки собственному желанию, уступая настояниям своего брата Иоанна, которому и принадлежала инициатива восстания. Анна в данном случае, по-видимому, не разделяет точки зрения мужа, который явно хотел преуменьшить роль своего отца (или деда?) в восстании. Характерно, что современник этих событий Михаил Атталиат, так же как и Анна, ни словом не упоминает о том, что инициатива восстания исходила от Иоанна.

Вотаниат стремился достигнуть соглашения, предлагая усыновить узурпатора и даровать ему титул кесаря (Nic. Br., IV, 3). Вриенний отверг эти предложения, заявив, что он не доверяет окружающим императора лицам.

Доместик схол (?????????? ??? ??????) — главнокомандующий императорской армией. «Алексиаде» вообще не свойственна строгость терминологии. Анна именует своего отца также «великим доместиком» (I, 7, стр. 69; I, 8, стр. 72), «великим доместиком схол» (I, 5, стр. 66), «доместиком западных {445} войск» (II, 1, стр. 92) и даже «доместиком западных и восточных войск» (VII, 2, стр. 206). Этот последний титул, по мнению Е. Штейна, Анна приписывает отцу по ошибке (Stein, Untersuchungen..., S. 51, Anm. 2. Ср. также: Guilland, Le Domestique des Scholes).

В других источниках Алексей называется «доместиком Запада» или «доместиком западных схол» (Attal., р. 250; Nic. Br., IV, 2), «архонтом западных тагм» и «дукой Запада» (Attal., р. 299), «великим доместиком» (Zon., XVIII, 18) и «великим доместиком всего Запада» (Anon. Syn. Chron., р. 177),

Согласно свидетельству Никифора Вриенния (Nic. Br., I, 3), во времена Комниных доместиков схол стали называть «великими доместиками». (О титуле доместика см.: Guilland, Le grand domesticat a Byzance, pp. 53—64; Laurent, Le grand domesticat, pp. 65—72.)

Турки ... заняли почти всю территорию, расположенную между Эвксинским Понтом и Геллеспонтом, между Эгейским и Сирийским морями, Саросом и другими реками, особенно теми, которые протекают по Памфилии и Киликии и впадают в Египетское море — ??? ??????? ... ???????????, ??? ???????? ?????? ????, ?????? ??? ???????????? ??? ??????? ?? ??? ???????? ???????? [???] ????? ?? ??? ??? ????? ??? ??????? ?????? ????????? ?? ??? ??????? ????????????? ?? ?? ??????? ?????????? ?? ?????????. Текст явно испорчен. ????? — конъектура Бьюри (Bury, Some notes..., № 7), принятая Б. Лейбом. В F ???... и лакуна. ?? ????????? Бьюри считает вставкой неграмотного переписчика.

Бессмертные — отряд ромейского войска, образованный при Михаиле VII и названный так по образцу персидской конницы (см.: Oman, ? history of the art of war, I, p. 28; Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI в., стр. 327—328).

Подробно об организации этого отряда рассказывает Никифор Вриенний (Nic. Br., IV, 4; ср. Attal., р. 243).

Хоматинцы — уроженцы Хомы (к северо-западу от Апамеи; см. Buckler, Anna Comnena..., р. 363, n. 7). Отряд хоматинцев в византийской армии нередко упоминается в «Алексиаде» и в других источниках (см. Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI в., стр. 328—329).

Под кельтами здесь следует понимать норманнов (см.: Nic. Br., IV, 4; Attal., p. 253).

Двухтысячный сельджукский отряд был послан Вотаниату никейским султаном Сулейманом и его братом Масуром (Nic. Br., IV, 2). {446}

’???? ?? ?????? ??? ?????????? ????????? ??? ??????? ? ????? ???????????... Б. Лейб переводит эту фразу следующим образом: «После того как в моем рассказе были представлены эти два героя — оба одинаково храбрые на поле брани...». Однако в оригинале заключен иной смысл: «После того как мой рассказ подвел к битве этих храбрых мужей...». Ср. I, 16, стр. 90.

Иоанн Вриенний — куропалат и доместик схол у мятежников (см. прим. 63).

Георгий Маниак — талантливый полководец, поднявший в Южной Италии мятеж против Константина IX Мономаха; погиб в 1043 г. По сообщению Скилицы (Skyl., р. 720), норманны, которые были завербованы Георгием Маниаком, а после поражения последнего поступили на службу к императору и остались в Константинополе, назывались маниакатами. Ср. слова Вриенния (Nic. Br., IV, б): «Эту фалангу составляли франки, которые были выведены знаменитым Маниаком из Италии...» (см. также «маниакаты» — Ал., VII, 9, стр. 222).

594

См. Ал., V, 8, стр. 171. В дальнейшем речь идет о событиях осени 1083 г.

595

Крепость — по гречески ??????? (от лат. castrum). Укрепления, о которых пишет Анна, были воздвигнуты еще в римскую эпоху и сохранились до сих пор (см. ’????????, ?? ????????? ??????? .. . ???. 3).

596

Церковь св. Георгия находилась в восточной части города (см. ’????????, ?? ????????? ??????? ..., ???. 171—172).

597

В направлении Авлона (???? ??? ??????; Б. Лейб: «sur la route d’Avlona»). Вполне вероятен и другой перевод: «на перешейке» (????? — «проход», «горло», здесь узкая часть мыса, вдающегося в озеро). Видимо, так понимает это место и А. Орландос (’????????, ?? ????????? ??????? ..., ???. 3).

598

Манихейство возникло в середине III в. и получило название по имени основателя секты перса Мани. В основе учения манихеев лежали дуалистические представления, согласно которым человек произошел в момент борьбы бога света и бога мрака и поэтому объединяет в себе два начала: доброе и злое. На формирование манихейства большое влияние оказали также восточные религии, эллинистическая философия {514} и особенно гностицизм. Манихейство быстро распространилось на Востоке и в Византии (V—VI вв.). Гонениям со стороны официальной церкви и государства манихейство подвергалось с самого начала, а особенно со времени царствования императоров Юстина I и Юстиниана I (середина VI в.).

Традиции манихейства нашли продолжение в целом ряде еретических сект и учений более нового времени, в частности павликианстве. Согласно довольно распространенной версии, наименование «павликиане» произошло от имен Павла и Иоанна — сыновей манихейки Каллиники (см. Loos, Deux contributions..., pp. 202—208). Павликианство, вначале распространенное в Малой Азии, во второй половине VIII в. проникает на Балканский полуостров, особенно во Фракию. Новая группа павликиан была переселена во Фракию в 972 г. императором Иоанном Цимисхием (см. прим. 1469). Павликианство носило ярко выраженный антифеодальный и антицерковный характер и, как и манихейство, преследовалось церковью и государством. Учения павликиан и манихеев были настолько близки, что византийские авторы, как правило, не делают различия между этими сектами (см. Липшиц, Павликианское движение; Юзбашян, К истории павликианского движения в Византии; Runciman, The medieval Manichee; Ангелов, Богомилството..., стр. 70 и сл.).

599

?. Шаландон (Chalandon, Essai..., р. 104) пишет, что Алексей вызвал еретиков в Константинополь. Эта ошибка французского ученого ввела в заблуждение и других исследователей, опирающихся, по-видимому, не на текст Анны, а на труд Ф. Шаландона (см.: Obolensky, The Bogomils, p. 191; «Historia naroda Jugoslavie», стр. 306; Dolger, Regesten..., 1105). Из-за этой ошибки указанные исследователи относят эти события к 1084 или декабрю 1083 г. Однако, как следует из рассказа Анны, Алексей вернулся в Константинополь 1 декабря 1083 г. (VI, 8, стр. 188), а события в Мосинополе произошли раньше, ибо император останавливался в этом городе по пути из Кастории в Константинополь.

600

Наше понимание этого места расходится с толкованием его Г. Литавриным (Литаврин, Болгария и Византия..., стр. 418), по мнению которого «взявший на себя такое дело» — это сам император. Но вряд ли под ? ??? ?????????? ?????? ’???????????? Анна имеет в виду своего отца, ибо тот человек должен был отправиться в Филиппополь, а писательница не преминула бы упомянуть о поездке туда Алексея.

601

Все секты манихейского толка отвергали обряд крещения (как и многие другие церковные обряды) и считали, что {515} он внушен злым духом (Ангелов, Богомилството..., стр. 135 и сл.).

602

Имеются в виду Принцевы острова — классическое место ссылки в Византии.

603

1 декабря 1083 г. (см. Ал., VI, 8, стр. 188).

604

Попечители святых монастырей (?? ??? ????? ????????????? ?????????) — имеются в виду экономы или же игумены монастырей.

605

Бревии (??????) — монастырские инвентарные книги.

606

Зоя — императрица 1042 г., состоявшая в супружестве с Романом III, Михаилом IV и Константином IX. По свидетельству Скутариота (Anon. Syn. Chron., p. 163), она была в 1054 г. похоронена в церкви Антифонита, недалеко от богородичного храма в Халкопратиях (Jania, La geographie..., рр. 520—522).

607

Плутарх, Перикл, 23.

608

Кн. Царств, I, 26; Матф., XII, 4 и др.

609

См. прим. 482.

610

Секрет Антифонита — одно из ведомств центрального управления. Его функции, по имеющимся в нашем распоряжении источникам определить трудно (см. Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI в., стр. 178). Секрет получил такое название, по-видимому, потому, что был расположен на территории храма Антифонита (см. прим. 606).

611

Известен хрисовул Алексея, запрещающий на будущее отчуждение церковного имущества. Ф. Дэльгер (Dolger, Regesten..., 1085) датирует его 1082 г.

612

См. об этом заговоре Zon., XVIII, 22. Зонара утверждает, что Алексей осудил невинных людей с целью завладеть их имуществом. Судя по тому, что Анна необычно кратко говорит об этом заговоре, Зонара прав.

613

См. Ал., VI, 2, стр. 178.

614

Интересное свидетельство о существовании специального чиновника по делам еретиков.

615

??? ??????????. Точное местоположение Белятово неизвестно.

Ф. Шаландон (Chalandon, Essai..., р. 107, n. I) и Златарский («История...», II, стр. 181, бел. 1) считают, что Белятово находилось к северу от Филиппополя. По-видимому, речь здесь идет о событиях начала 1084 г.

616

Не ограничился этим (??????? ?? ??????????). Может быть, следует переводить: «не довольствуясь этими» (т. е. манихеями)? {516}

617

Имеется в виду придунайская Главиница, расположенная недалеко от Дристры (Златарски, История..., II, стр. 181, бел. 2).

618

Dolger, Regesten.., 1120 (1084 г., конец?)

619

Г. Литаврин («Болгария и Византия...», стр. 419—420), отмечая, что термин «скифы» у Анны и других византийских писателей употребляется весьма неопределенно, считает, что в числе союзников Травла, кроме печенегов, были и другие племена, обитавшие в Паристрии — возможно, даже и придунайские русские (имеются в виду те «скифы», которых Травл приглашал «из их мест»). Литаврин высказывает предположение, что отдельные районы Паристрия были в то время независимы от империи.

620

См. Ал., V, 4, стр. 162.

621

Ил., II, 87.

622

Гвидо — один из трех (Рожер, Боэмунд, Гвидо) сыновей Роберта от второй жены Сигельгаиты (см. Chalandon, Histoire de ?? domination..., ?, p. 282). Вильгельм Апулийский в качестве спутника Роберта упоминает Рожера, но ни слова не говорит о Гвидо (Guil. Ар., V, 144).

623

В связи с этим замечанием Анны Ф. Шаландон, ссылаясь на свидетельство «Песни об Антиохии», пишет, что Гвидо жил при дворе Алексея в качестве его племянника и сенешаля (см. также Buckler, Anna Comnena..., р. 453, n. 6).

624

Вильгельм Апулийский сообщает о 120 кораблях Роберта (Guil. Ар., V, 143), впрочем в дальнейшем он упоминает лишь о 20 кораблях (ibid., V, 156—157). Луп Протоспафарий (Lup. Protosp., s. а. 1085) говорит о многочисленных кораблях и бесчисленном войске Роберта.

625

Ср. Malat., III, 39. Вильгельм Апулийский (Guil. Ар., V, 130—135) и Луп Протоспафарий утверждают, что Роберт отправился из Бриндизи. Малатерра датирует эти события сентябрем 1084 г. (Malat., III, 39). Автор «Барийской хроники» относит их к октябрю этого же года (Anon. Bar. Chron., s. а. 1085).

626

Остров Корфу был захвачен во время первой переправы Роберта.

627

Dolger, Regesten..., 1119 (сентябрь 1084 г.). Согласно свидетельству Вильгельма Апулийского (Guil. Ар., V, 80—105), осенью 1083 г. Диррахий был захвачен венецианским флотом. Проведя в городе 15 дней и не сумев овладеть акрополем, венецианцы покинули город, перезимовали на море и весной 1084 г. подошли к Корфу.

628

Кассопская гавань на северном побережье острова Корфу. {517}

629

Пасарская гавань на восточном побережье острова Корфу.

630

Петр Контарини, по-видимому, принадлежал к знаменитому венецианскому роду Контарини. Один из Контарини — Доменико — был дожем Венеции с 1043 по 1070 г.

631

Анна рассказывает о двух поражениях соединенного флота византийцев и венецианцев, а в западных источниках упоминается лишь одно из них. Автор «Барийской хроники» (Anon. Bar. Chron., s. а. 1085) датирует его январем 1085 г., Ромуальд Салернский (Rom. Salern., s. а. 1085) — ноябрем 1084 г. Последняя дата более вероятна. По словам Вильгельма Апулийского (Guil. Ар., V, 154—198), в норманнском войске находились сыновья Роберта — Рожер, Боэмунд и Роберт (Анна утверждает, что Роберт оставил сыновей в Бутринто). Рожер, пишет Вильгельм, обратил в бегство греков, а Роберт и его сыновья расправились с венецианцами. Луп Протоспафарий говорит о тысяче убитых врагов Роберта и о пяти захваченных кораблях, Вильгельм Апулийский сообщает о двух тысячах пленных.

632

Ф. Шаландон (Chalandon, Essai..., р. 93, n. 3) вслед за К. Шварцем считает этот эпизод вымышленным Анной. Ср. Leib, Alexiade, II, р. 54, n. ?.

633

Титул ипертима (первоначально имевший светский характер) носил Михаил Пселл (см. прим. 562). При Комниных этот титул давался главным образом духовным лицам. Так, при Мануиле Комнине его носителем был афинский митрополит (см. Beck, Kirche..., S. 68).

634

Имеется в виду знаменитый собор св. Марка в Венеции. Таким образом, Алексей делает амальфитян, живущих в Константинополе, данниками Венеции.

635

Таким образом, венецианская концессия состояла из эргастериев (собственно мастерских, где не только изготовляли, но и продавали изделия), расположенных по берегу Золотого Рога от Еврейского причала (южная граница — см. Janin, Constantinople byzantine, p. 274) до района Вигла (северная граница — см. Janin, Constantinople byzantine, p. 302). Это сравнительно небольшой прибрежный район напротив Галаты.

636

Таможенная пошлина (??????????) — налог на оборот и продажу товаров (см.: Rouillard, Les taxes maritimes..., р. 277 sq.; Dolger, Beitrage..., S. 62).

637

Привилегии, предоставленные венецианцам в Константинополе, зафиксированы в нескольких документах (Dolger, Regesten..., 1076, 1081, 1109). {518}

Анна, конечно, имеет в виду хрисовул Алексея 1082 г., сохранившийся на латинском языке в венецианских архивах (Tafel, Thomas, Urkunden..., S. 52 sq.). На это указывает целый ряд совпадений текстов хрисовула и Анны. Так в хрисовуле говорится об уступке Венеции квартала с лавками ab Ebraica usque ad Viglan (от Еврейского причала до Виглы), об обложениях ежегодными взносами в три номисмы амальфитян в пользу венецианцев, о даровании венецианскому дожу титула протосеваста (у Анны севастократора), а патриарху — ипертима и т. д. В то же время в хрисовуле есть ценные детали, которых нет у Анны. Так в нем перечислены города империи (в том числе фактически ей не принадлежавшие), где венецианцы пользуются полной свободой торговли, точно указаны налоги, от уплаты которых венецианцы освобождаются. Как явствует из текста хрисовула, Византия шла на унизительные уступки венецианцам. Греческие чиновники, нарушители хрисовула, подвергаются большому денежному штрафу, две церкви в Константинополе со всеми доходами передаются венецианцам (православные церкви — католической Венеции!) и т. д.

Хрисовул наносил огромный ущерб Византии и свидетельствовал о безвыходном положении империи. По сообщению Дандоло, венецианский дож даже требовал, чтобы Алексей провозгласил его дукой Далмации и Хорватии (см. Соколов, Восточная политика..., стр. 126 и сл.; Образование..., стр. 281 и сл.).

Этот хрисовул Анна ошибочно относит к 1085 г. На самом деле привилегии были предоставлены венецианцам в награду за их помощь в борьбе Алексея с Робертом в 1081—1082 гг. (Ал., IV, 3, стр. 144). О привилегиях венецианцев в Византии см. также Brown, The Venetians and the Venetian Quarter...; Roberti, Ricerche intorno alla colonia... (нам недоступна).

638

Имеется в виду Рожер.

639

Галея — небольшое судно для выполнения специальных поручений (см. Brehier, La marine..., р. 12).

640

Несколько иначе рассказывает об этих событиях Вильгельм Апулийский (Guil. Ар., V, 202—254): Роберт расположил свои корабли на р. Гликис, а сам отправился со своими всадниками зимовать в Вондицу. Зимой (1084/85 г.) в лагере на р. Гликис начались голод и эпидемия (эти события Анна ошибочно относит к зиме, весне 1081—1082 гг.; см. прим. 430), Боэмунд заболевает и возвращается в Италию, тогда Роберт направляет Рожера в Кефалинию, а сам возвращается к своему флоту. Выведя корабли из обмелевшей реки (см. Ал., IV, 3. {519} стр. 145), Роберт летом 1084 г. спешит на помощь Рожеру к Кефалинии.

641

Афер — местечко в Палестине. Такое же название носит мыс на северном побережье Кефалинии. Что касается Иерусалима, то мы не можем с уверенностью сказать, какой именно город на Итаке имеет в виду Анна. Так неожиданно и трагично для Роберта исполняется пророчество. Подробно об этом эпизоде см. ??????????, ’?? ??? ??????????? ??? ??????, ???. 341—348.

642

Большинство западных хронистов единодушно утверждают, что Роберт умер в июле 1085 г., но их сведения о месте и обстоятельствах смерти Роберта противоречивы. Данные источников сопоставляют П. Безобразов («Боэмунд Тарентский», стр. 69, прим. 1) и Ф. Шаландон (Chalandon, Essai..., р. 93, n. 9).

643

Т. е. Рожеру.

644

Вильгельм Апулийский (Guil. Ар., V, 365—390) описывает панику, которая охватила норманнов после смерти Роберта. Они побросали все имущество, надеясь переправиться в Италию. Однако мест на кораблях всем не хватило, и большая часть (pars maior) норманнов перешла к византийцам.

645

Об этой буре пишет и Вильгельм Апулийский (Guil. Ар., V, 391—397).

646

Веноса — город в Апулии. То, что именно в этом городе был погребен Роберт, подтверждается также и другими источниками (см. Mathieu, Guillaume de Pouille..., pp. 336—337).

647

Т. е. в Константинополе.

648

Сиф — врач, ученый и переводчик второй половины XI в. (Krumbacher, Geschichte..., S. 615).

649

В данном случае Анна имеет в виду прорицания, основанные на наблюдениях над звездами (см. Buckler, Anna Comnena..., р. 84). Астрология существовала еще в Древнем Египте. Под «древностью» писательница понимает классическую Грецию, которая действительно почти не оставила астрологических трактатов.

650

Евдокс — знаменитый греческий математик, астроном и врач IV в. до н. э.

651

Манефон — египетский жрец и ученый III в. до н. э. Среди его сочинений известен трактат по астрологии, сохранившийся в рукописи XI в.

652

В тексте лакуна, переводим по дополнению А. Райффершайда.

653

Анна пользуется астрологической терминологией своего времени. Получить гороскоп — это установить расположение {520} созвездий в какой-то определенный момент и истолковать их влияние на судьбу человека или исход какого-либо предприятия. Центры — это четыре точки на небе, имевшие особо важное значение для гороскопа (Boll, Gundel, Sternglaube..., S. 62).

О византийской астрономической и астрологической терминологии см. Neugebauer, Studies...

654

Столь решительное осуждение Анной астрологии, вполне вероятно, имеет не только теоретическое значение. «Алексиада» частично писалась в период царствования Мануила Комнина, который, как известно, чрезвычайно увлекался астрологией. Сохранилась его переписка с Михаилом Гликой, который осуждал увлечение императора (CCAG, I ) и, возможно, в конце концов был из-за этого ослеплен (Boll, Gundel, Sternglaube..., S. 33). Таким образом, выпад против увлечения астрологией имеет вполне конкретную направленность (см. Любарский, Мировоззрение..., стр. 157—158).

655

Нам неизвестно, ни кто такой этот александриец, ни упоминающиеся ниже Елевтерий и Катананк.

656

Астролябия — угломерный инструмент, еще с античности употреблявшийся для астрономических, геодезических и астрологических наблюдений. О средневековой астролябии см. Destombes, Un astrolabe carolingien...

657

Логическое мышление — ????? ??????. В других случаях сообразно контексту мы переводим это выражение «словесное искусство», «словесность» (см. прим. 559). Ф. Дэльгер (рец. на «Buckler, Anna Comnena...», S. 303) предлагает читать ????? ????????, т. е. «искусство исчисления». Ласкарис Комнено (Lascaris Gomneno, Obseruacion...) считает необходимым заменить ????? ?????? на ????? ??????? (т. е. «пророческое искусство»). Статья Ласкариса Комнено известна нам по аннотации в ??, 45, 2, 1952, S. 428.

658

Достойной владыки... Анна вторично (см. Введ., 4, стр. 55) цитирует Еврипида (Эол, фр. 15).

659

В отсутствии выдержки — ?? ??????????????. Глагол ??????????? и существительное ?????????? четырежды встречаются в тексте «Алексиады» (см. также X, 2, стр. 287; XI, 3, стр. 268; XIV, 4, стр. 385), и только в последнем случае слово употреблено в своем классическом значении — «малодушие». Шопен и Е. Доуэс переводят ?????????? как «легкомыслие».

660

Т. е. 1 декабря 1083 г. В своем повествовании Анна возвращается на два года назад.

661

Рождение и крещение детей в императорской семье сопровождались пышными церемониями и народными празднествами (см. Brehier, Les institutions..., рр. 34—36). {521}

662

Анна была «удостоена диадемы», поскольку она еще в младенчестве была обручена с Константином Дукой — соправителем Алексея.

663

См. Предисл., стр. 14.

664

Имеется в виду Мария.

665

Между 1 сентября 1087 г. и 31 августа 1088 г.

666

Будущий император Иоанн II Комнин (1118—1143).

667

Иоанн был назначен соправителем Алексея и коронован не сразу после рождения, а по крайней мере в возрасте 3—4 лет. Так, Феофилакт Болгарский в речи, обычно датируемой январем 1090 г. (см. прим. 780), упрекает Алексея за то, что он не назначает своего сына соправителем. Сама Анна говорит, что она воспитывалась в доме матери своего жениха Константина до 8 лет (т. е. до 1091 г.) и упоминает о несчастьях, постигших ее в этом возрасте. Можно думать, что эти несчастья были связаны с низложением малолетнего Константина — прежнего соправителя Алексея. А это низложение было, по-видимому, следствием коронации Иоанна (см. Предисл., стр. 14). В документах неаполитанского архива Иоанн впервые упоминается как соправитель Алексея с 1092 г. (см. Васильевский, Византия и печенеги, стр. 145).

668

См. Ал., III, 11, стр. 138.

669

Анна имеет в виду победу над Боэмундом у Кастории (осень 1083 г.).

670

Абуль-Касим (’?????????) — турецкий эмир (см. Моravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 71).

671

Бузан (????????) — турецкий эмир, наместник Эдессы (см. о нем: «Encyclopedie de L’Islam», IV, s. v. Tutush, p. 1035; Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 256).

672

Тутуш (?????????) — сын Алп-Арслана, брат Мелик-Шаха, сельджукский эмир в Сирии (1079—1095). См.: Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 328; «Encyclopedie de L’Islam», IV, s. v. Tutush, pp. 1034—1035; Стэнли Лэн-Пуль, Мусульманские династии, стр. 127, прим. 4).

673

Филарет Врамахий (?????????, ????????) от арм. Vahram. Полководец Романа Диогена, куропалат. Филарет отказался признать власть Михаила VII и постепенно подчинил себе область, включавшую Таре, Мопсуэстию, Аназарв, Эдессу и Антиохию. После вступления на престол Никифора Вотаниата он признал нового императора. О Филарете сообщается в ряде византийских и восточных источников [см. о нем: Grousset, Histoire..., ?, pp. X—XLIV; Laurent, Byzance et Antioche..., p. 61 sq.; Laurent, Les sceaux byzantins, pp. 115—119 (нам недоступна)]. {522}

674

По сообщению арабского историка Ибн аль-Асира, когда Филарета не было в Антиохии, его сын Барсам (содержавшийся в то время в тюрьме) и правитель города, оставленный Филаретом, призвали Сулеймана, который и захватил Антиохию. События относятся к декабрю 1084 г. (см.: Cahen, La premiere penetration..., р. 45; Laurent, Byzance et Antioche..., pp. 71—72).

675

Арабский историк Сибт ибн аль-Джаузи рассказывает о взятии Синопа неким Каратекином (известен полководец Мелик-Шаха Каратекин; возможно он идентичен захватившему Синоп). См. Cahen, La premiere penetration..., р. 47).

676

Анна ошибается: Сулейман (сын Кутулмиша) не состоял в близком родстве с Тутушем. Генеалогическую таблицу сельджукских султанов см. в приложениях к Grousset, Histoire..., I.

677

Сулейман погиб в июле 1086 г.; Ф. Шаландон (Chalandon, Essai..., р. 97) и Б. Лейб ошибочно говорят об июле 1085 г. По одним источникам, Сулейман погиб в бою, по другим — покончил с собой после битвы (см. «Encyclopedie de L’Islam» IV, s. v. Sulaiman, pp. 558—559).

678

Чауш (??????); см. Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 274. Сибт ибн аль-Джаузи употребляет это слово в значении посол (Cahen, La premiere penetration..., р. 51, n. I).

Анна вообще часто употребляет имена нарицательные как собственные.

679

Т. е. грузин.

680

См. Марк, IX, 18.

681

Константин Далассин — родственник Алексея по материнской линии (см. о нем Ал., VII, 8, стр. 218; IX, 1, стр. 246).

682

????????? (Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 256). Пулхас (Бульдаги) упоминается у Матфея Эдесского и в некоторых других источниках (см. Cahen, La premiere penetration..., р. 46).

683

См. Ал., IV, 4, стр. 145.

684

Василия была расположена к северу от Никеи (см. Ramsay, The historical geography..., р. 190).

685

Борсук (???????). По-видимому, речь идет о полководце сельджукских султанов, взявшем сторону Бэрк-Ярука в конфликте последнего с Тутушем (см. «Encyclopedie de L’Islam», ?, p. 820).

686

Бэрк-Ярук (??????????) — старший сын Мелик-Шаха, сельджукский султан (1092—1104). После смерти отца (ноябрь 1092 г.) вступил с Тутушем в длительную борьбу за власть и окончательно утвердился в качестве султана в 1094 г.

687

Пренет был расположен на берегу Пропонтиды, примерно в 10 км севернее Еленополя. {523}

688

При Алексее Комнине главнокомандующий императорским флотом именовался дукой, а затем великим дукой флота (см. Guilland, Les chefs de la marine..., p. 222 sq.).

Фамилия Вутумитов, вероятно, происходила из сербского города Будва (греч. Вутома — ???????. Theoph. Cont., S. 289). Некоего Мануила Вутумита упоминает Атталиат (см. Krumbacher, Geschichte..., S. 270).

689

Место, которое одни называли Алики, другие — Кипарисием (????? ???? ??? ??? ??????? ???????????? ???? ?? ??? ???????????). Кипарисий был расположен вблизи Киоса. В. Томашек говорит о двух пунктах: Аликах и Кипарисии; видимо, это ошибка, ибо сам ученый не ссылается ни на какие иные источники, кроме цитированного места «Алексиады» (см. Tomaschek, Zur historischen Topographie..., S. 10).

690

Dolger, Regesten..., 1163 (1092 г.). О датировке этих событий см. прим. 708.

691

По-видимому, имеется в виду константинопольский ипподром (Janin, Constantinople byzantine, pp. 177—178).

692

Т. е. Демосфен. Он действительно рассказывает нечто подобное, но не об Алкивиаде, как пишет Анна, а о Фемистокле (Contra Lept., XX, 73; ср. Thuc., I, 90).

693

Ф. Шаландон полагает, что город, построенный Алексеем, — Кивот, Civitot — в латинских источниках (Chalandon, Essai..., р. 103, n. 1; ср. Glykatzi-Ahrweiler, Les fortresses..., p. 184, n. 18).

694

Мы сохраняем термин скипетры (???????); у византийских авторов он нередко употребляется в значении «знамя», «значок» (см. Sophocles, Greek Lexicon..., s. v. ????????).

695

?. е. Гибралтар.

696

Мы не в состоянии объяснить, что именно понимает Анна под Дионисовыми столбами, да и вряд ли писательница имеет в виду что-то определенное, она явно преувеличивает размеры владений Византии.

697

Мероя (?????) — город на правом берегу Нила, в древности столица Эфиопского царства.

698

Страна троглодитов (????????????) — античное название Эфиопии.

699

См. прим. 260.

700

Над головами которых находится северный полюс (??? ???? ??????? ? ??????? ??????? ?????). Ср. слова Пселла о гипербореях (Sathas, Bibl. gr. V, р. 113): «У них над головами находится полюс небесной сферы» (??? ???? ??????? ? ??? ??????? ????? ????????).

701

Анна значительно преувеличивает как прежние размеры империи, так и достижения Алексея. {524}

702

Около Никомидии (см. Ramsay, The historical geography..., р. 209).

703

Имеется в виду Бэрк-Ярук. Эти события следует датировать летом — осенью 1092 г.: послы императора уже не застали в живых Мелик-Шаха (см. прим. 708).

704

Это река у Лопадия — только в С. Видимо, это интерполяция, представляющая собой неверное объяснение названия Лампи — местности в верховьях Меандра (см. Gregoire, Notes geographique et historique..., pp. 78—89).

705

Dolger, Regesten..., 1164 (1092 г.).

706

Хорасан — область на северо-востоке Персии. Анна так же как и западные хронисты, часто употребляет это название весьма неопределенно, понимая под Хорасаном все восточные страны, захваченные сельджуками.

707

Хасии (??????), т. е. ассассины. Ассассины — принятое в Европе название членов фанатичной религиозной секты исмаилитов, образованной во второй половине XI в. Для ассассинов убийство было основным средством достижения цели (см. «Handworterbuch des Islam», S. 60 sq., s. v. Assassinen). Свидетельство Анны об ассассинах — одно из наиболее ранних.

708

Мелик-Шах умер в ноябре 1092 г. Восточные источники сообщают различные версии о причине его смерти, но ни одна из них не совпадает с рассказом Анны (см. «Encyclopedie de L’Islam», III, р. 226, s. v. Malikshach.) По весьма правдоподобному предположению ряда исследователей (см. Buckler, Anna Comnena..., р. 423, n. I), Анна путает между собой два события: смерть Мелик-Шаха и убийство великого визиря Низам аль-Мулька, которое было совершено примерно за месяц до гибели Мелик-Шаха.

Эпизодом убийства Мелик-Шаха Анна заканчивает большой раздел о византийско-сельджукских отношениях. «Алексиада» в данном случае — единственный наш источник, хронологические указания которого скупы и противоречивы. Последнее точно датируемое событие из упомянутых Анной в этом разделе — гибель никейского султана Сулеймана в июле 1086 г. (см. прим. 677). Затем Анна повествует о следующих событиях.

1. Великий сельджукский султан Мелик-Шах отправляет к Алексею посла Чауша с предложением союза. Чауш переходит на сторону императора (VI, 9, стр. 191).

2. Никейский сатрап Абуль-Касим захватывает власть в Никее и вступает в борьбу с Византией. Татикий наносит поражение Абуль-Касиму (VI, 10, стр. 192—193). {525}

3. Алексей приглашает Абуль-Касима в Константинополь и воздвигает укрепление неподалеку от Никомидии (VI, 10, стр. 194—195).

4. Полководец Мелик-Шаха Борсук осаждает Никею. Алексей посылает на помощь Абуль-Касиму войско, которое вскоре возвращается назад, опасаясь нового турецкого наступления (VI, 11. стр. 195—196).

5. Мелик-Шах отправляет против Абуль-Касима Бузана. Гибель Абуль-Касима. Султан через Бузана предлагает Алексею выдать замуж дочь императора за своего старшего сына. Алексей направляет ответное письмо с Куртикием, который не застает Мелик-Шаха в живых (VI, 12, стр. 196—198).

Таким образом, все перечисленные события происходили между июлем 1086 г. (гибель Сулеймана) и ноябрем 1092 г. (убийство Мелик-Шаха). Попробуем более точно распределить их во времени.

Мелик-Шах отправляет Чауша в Константинополь, как только узнал о гибели Сулеймана, т. е. сразу после июля 1086 г. Борьба Абуль-Касима с Византией должна была происходить примерно в то же время, ибо, по словам писательницы (VI, 10, стр. 191), турецкие сатрапы (в их числе и Абуль-Касим) захватили охраняемые ими города, «когда весть о самоубийстве распространилась по всей Азии». Но такой датировке препятствует одна деталь в рассказе писательницы: во время осады Никеи Татикий получает сведения о приближении турецкого войска Борсука, которого послал новый султан Бэрк-Ярук (??? ?????? ????????? ??????? ??? ?????????? — VI, 10, стр. 192). Сын Мелик-Шаха, Бэрк-Ярук стал султаном лишь в 1092 г., после смерти отца (см. прим. 686). Это первое хронологическое противоречие в анализируемом отрывке «Алексиады». Обращая внимание на различные взаимоисключающие свидетельства писательницы, Ф. Шаландон (Chalandon, Essai..., р. 110) датирует эти события 1086 г., а Ф. Дэльгер (Dolger, Regesten..., 1163) и ?. Каэн (Cahen, La premiere penetration..., p. 50) — 1092 г. Поход Бузана и обмен письмами между Алексеем и Мелик-Шахом в представлении Анны происходили непосредственно после 1086 г., ибо Мелик-Шах отправил в поход Бузана, узнав об измене Чауша (VI, 12, стр. 196), которого он в свою очередь послал в Константинополь, как только ему стало известно о гибели Сулеймана в июле 1086 г. Однако та же Анна сообщает, что ответное посольство Алексея к Мелик-Шаху уже не застает султана в живых (Мелик-Шах был убит в ноябре 1092 г.!). Это — второе противоречие у писательницы. Большинство исследователей {526} относят поход Бузана и обмен письмами к 1092 г. Лишь П. Готье датирует эти события 1087 г. (Gautier, Le discours..., р. 101). Вот аргументы исследователя.

1. Доводы, которые приводит Мелик-Шах, стремясь склонить к союзу Алексея, соответствуют ситуации 1087 г. В письме, переданном с Бузаном, Мелик-Шах напоминает императору о его борьбе с «латинянами» (т. е. о кампании против Роберта Гвискара, закончившейся в 1085 г.) и об угрозе со стороны «скифов» (т. е. печенегов, наступление которых на Византию началось в 1086 г.).

2. Мелик-Шах предлагает Алексею выдать дочь императора замуж за своего старшего сына Ахмета, а Ахмет умер в 1088 г.

Аргументы П. Готье не кажутся нам достаточно убедительными. Во-первых, Мелик-Шах вспоминает вообще о врагах, с которыми встретился Алексей, с того момента как взял власть в свои руки, и, следовательно, доводы Мелик-Шаха не обязательно связывать с ситуацией 1087 г. Во-вторых, под старшим сыном Мелик-Шаха может подразумеваться и Бэрк-Ярук, ведь называет Анна по ошибке первенца Роберта Боэмунда младшим сыном норманнского герцога (см. Ал., I, 14, стр. 85). Таким образом, писательница рассказывает как о непосредственно следующих друг за другом событиях, которые, согласно ее же собственным данным, разделяет промежуток в пять лет. Анна, видимо, плохо представляет себе хронологию, и у нас нет вполне объективных критериев для установления точных дат.

709

Бузан был убит Тутушем в 1094 г., после битвы последнего с объединенными силами трех турецких эмиров под Тель ас-Султаном (к северу от Алеппо). См. «Encyclopedie de L’Islam», IV, pp. 1034—1035, s. v. Tutush.

Представления Анны о событиях этого времени на Востоке весьма туманны.

710

Тапар (???????) — так Анна называет Мелик-Шаха (Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 298).

711

Ил., III, 23.

712

? ?? ??????? ????? — фразеологическое сочетание со значением «кичливый» (ср. Ал., X, 7, стр. 279). Новат — карфагенянин, ересиарх III в.

713

Килич-Арслан I — сельджукский султан (1092—1107гг.) В период описываемых событий Килич-Арслан был еще очень юным (Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 161; «Encyclopedie de L’Islam», II, р. 1065).

714

См. Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 200. {527}

715

Илхан (’???????). Как и во многих других случаях, Анна принимает за собственное имя название титула (Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 124).

716

По-видимому, это то же лицо, что и упомянутый Зонарой Форвин Катакалон, отец Никифора, будущего супруга Марии, дочери Алексея (Zon., XVIII, 22).

717

Имеется в виду оз. Артиния, из которого вытекает р. Риндак. О мосте, игравшем большую стратегическую роль в середине века, см. Ramsay, The historical geography..., р. 160.

718

??????? — небольшие парусные суда (см. Leib, Alexiade, II, р. 80).

719

См. прим. 944.

720

Пышный титул иперперилампра («наисветлейший») давался провинциальной знати и второстепенным чиновникам (см. Leib, Alexiade, I, р. CVII). На месте имени в тексте лакуна.

721

В «Алексиаде» нет никаких указаний о времени выступления Илхана и борьбы с ним Алексея. По мнению П. Готье (Gautier, Le discours..., рр. 103—104), эти события относятся к концу 1086—началу 1087 г., периоду, когда, по словам Анны (VI, 10, стр. 191), после смерти Сулеймана все сатрапы захватили города, которые охраняли.

722

Анна возвращает свой рассказ на 6 лет назад, к 1086 г., к событиям начала печенежской войны. «Алексиада» — практически единственный источник наших сведений об этом периоде.

723

Одно из скифских племен (????? ?? ????????). Вопрос о том, какой именно народ имеет в виду Анна, вызвал в научной литературе целую дискуссию, основывающуюся, по нашему мнению, на недоразумении. В. Васильевский в статье «Византия и печенеги» (стр. 46 и сл.) говорит о том, что «манихей» Травл заключил союз с печенегами и сосватал себе дочь одного из знатных «скифов». Ученый исходит только из текста «Алексиады» (см. ниже) и, следовательно, под «скифами», упоминаемыми Анной, имеет в виду печенегов (и это совершенно правильно, ибо писательница в дальнейшем именует их ??????????). Однако в приложении к той же статье (стр. 131 и сл.) Васильевский старается доказать, что ????? ?? ???????? никак не может быть печенежским племенем, потому-де Анна не могла так непосредственно говорить о печенегах, «слишком хорошо известных из ее истории». Исследователь приводит малоубедительную параллель с текстом Зонары и произвольно предполагает, что узы (у Анны «савроматы» — см. ниже; Васильевский, кстати, это племя отождествляет с куманами — полов-{528}цами) могли в то время теснить только русских, и на этом основании считает, что «одно из скифских племен» — русские.

П. Голубовский, следуя В. Васильевскому, пытается даже определить, каких именно русских подразумевает Анна (Голубовский, Печенеги, торки..., стр. 206—208).

Выдвигались и другие точки зрения. Так, у Н. Йорги (Jorga, La premiere cristalisation..., рр. 33—46) эти скифы— румыны. Специальную работу этому вопросу посвятил В. Златарский («Какъвъ народь...», стр. 71 и сл.), который справедливо подвергал сомнению аргументы своих предшественников, но сам достаточно произвольно считал это «одно из скифских племен» узами (торками). На наш взгляд, участники затянувшейся дискуссии не учитывают одного — текста «Алексиады», единственного источника по данному вопросу. Ведь не может быть никакого сомнения, что «одно из скифских племен» и те скифы, с которыми заключил союз Травл, — один и тот же народ, т. е. печенеги. Зачем же иначе стала бы Анна сообщать о скифах, поселившихся в Паристрии, если не для того, чтобы объяснить, с кем заключил союз Травл, герой ее рассказа. Возражая В. Васильевскому, следует отметить, что в выражении ????? ?? ???????? нет никакой неопределенности: Анна имеет в виду не всех печенегов (в тексте не ?????, а ?????), а одно из печенежских племен.

Единственным противопоказанием для отождествления одного из скифских племен с печенегами является сообщение самой Анны (см. ниже) о том, что скифы, «утихомирившись (?????????? ???? ??????? «пользуясь временем перемирия»), стали возделывать землю, сеять просо и пшеницу». Как известно, печенеги были кочевниками, и у нас нет других свидетельств, что они занимались земледелием. Г. Литаврин относит это замечание Анны не к скифскому племени, а вообще к «народам, жившим по Дунаю» (Литаврин, Болгария и Византия, стр. 420). Возможно, что это так, но надо помнить, что сама Анна говорит именно о печенегах, и, как бы ни относиться к достоверности слов писательницы, перед нами интересное (и еще не оцененное исследователями) свидетельство о переходе печенегов к оседлому или полуоседлому образу жизни.

724

Савроматами Анна чаще всего называет узов (торков). См. Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 270.

725

Татушем по прозвищу Хали (??? ?? ????? ??? ???? ????????????). В. Васильевский полагает, что речь идет здесь о двух лицах: Татуше и Хали (Васильевский, Византия и печенеги, стр. 38). Согласно сообщению М. Атталиата (Attal., р. 205, ср. Skyl., р. 719), этот Татуш пришел к власти в резуль-{529}тате восстания жителей Дристры против византийского господства в начале 70-х годов XI в. (см. Литаврин, Болгария и Византия, стр. 413).

726

По поводу этнической принадлежности этих живших по Дунаю племен среди исследователей нет единого мнения. В. Златарский называет Татуша печенегом, Сеслава (Всеслава) и Сацу — болгарами; Н. Бэнеску считает всех их влахами (Златарски, История..., II, стр. 183; Banescu, Ein ethnographisches Problem..., Ss. 297—299, 306—307. См. также Литаврин, Болгария и Византия, стр. 420).

727

Вичина — крепость в нижнем течении Дуная. Вопрос о ее точном местоположении до сих пор остается спорным (см. Литаврин, Болгария и Византия, стр. 420, прим. 18).

728

См. Ал., VI, 4, стр. 180—181.

729

Блисн находился в трех днях пути к востоку от Филиппополя на берегу р. Сазлийки (левый приток Марины), которую, по-видимому, и имеет в виду Анна (Златарски, История..., II, стр. 185, бел. 1).

730

Гебр — древнее название р. Марицы.

731

Сверкающие доспехи — ?? ??????? ??? ??????. Дж. Баклер (Buckler, Anna Comnena, р. 494) считает, что ?? ????? в данном случае значит «оружие».

732

Пеший за лидийской колесницей (?????... ???? ?????? ????) — слова Пиндара, дважды цитированные Плутархом (Plut. Nic., I; Mor., 658).

733

?????? или ????? ??????? (Железные ворота) — проход через Балканский хребет, которым часто пользовались в древности. У Анны Сидира упоминается еще дважды (VII, 3, стр. 207; X, 4, стр. 274). Вопрос об идентификации этого прохода по-разному решался исследователями. Нет единой точки зрения и в вопросе о том, имеет ли в виду Анна во всех этих случаях один проход.

О полемике по вопросу о Сидире см. Gyoni, La premiere mention..., р. 505 sq. Сам М. Дьони считает, что Анна везде говорит об одном проходе и убедительно идентифицирует его с Чалыкавским (Врбицким).

Оглавление