Глава 4. «Пусть будет, что будет…» «Максим» в Африке (1890–1905)

В течение десятилетия, когда Хайрем Максим разрабатывал свое оружие, мир был относительно спокойным, правда, по меркам того века, когда война в той или иной форме была нормой. В частности, подразделения британской армии нередко принимали участие в боевых действиях, выполняя роль мирового полицейского, которую они сами себе отвели. После того как в 1882 г. Египет перешел под военный контроль британцев, последние в 1884–1885 гг. были вынуждены вести боевые действия против махдистов в Судане; в 1885 г. Сербия вступила в войну с Болгарией, и в том же году британцы отправили экспедиционные силы в Бирму, несколько восточнее которой Франция пыталась укрепить свои позиции в Индокитае. Но лишь в 90-х годах XIX в. разразился новый серьезный конфликт в субсахарской Африке, и именно там, в Матабелеленде, «Максим» впервые принял участие в сражениях.

В 1890 г. «машина», на которой собственное предприятие Сесила Родса въехало в империализм, — Британская Южно-Африканская компания («Чартед компани») с энтузиазмом взвалила на себя часть ноши этого человека и, предъявив свои претензии к короне, начала заниматься эксплуатацией региона к северу от Трансвааля, между реками Лимпопо и Замбези — той территории, которая позднее стала Южной Родезией, а сегодня является республикой Зимбабве. С самого начала действия носили полувоенный характер. Такие светила, как доктор Линдер Старр Джеймсон и Фредерик Селус (о них подробнее — ниже), возглавили первый отряд из 200 отборных волонтеров, к которому потом присоединились 500 «полицейских» (из недавно образованной «Чартед компани») под командованием подполковника Э. Дж. Пеннефатера, офицера 6-го гвардейского драгунского полка британской регулярной армии. Конечно, существовала обычная для тех мест проблема: народ региона имел достаточно хорошо организованное сообщество под управлением короля Лобенгулы и не видел причины, по которой ему стоило бы менять это правление на какое-либо другое.

Джеймсон принадлежал к пламенным приверженцам Родса, готовым на все, чтобы способствовать осуществлению амбициозных планов своего друга в этом регионе, где на самом-то деле его претензии являлись весьма и весьма сомнительными. Говоря прямо, ему было необходимо найти способ оправдать решительные военные действия против правителя туземцев, поведение которого никоим образом не провоцировало подобных акций. Такая возможность представилась в июле 1893 г., когда Лобенгула отправил отряд воинов из племени ндебеле, чтобы отомстить племени машона за кражу скота. Ндебеле схватились с машона недалеко от поселения белых, форта Виктория, и устроили настоящую резню, убив около 400 человек, некоторых прямо внутри домов белых людей, где эти туземцы пытались найти укрытие. Джеймсон тотчас же обратился к Родсу с просьбой выделить средства для набора частной армии, якобы для того, чтобы наказать ндебеле за их вторжение в поселение белых, а на самом деле — чтобы укрепить довольно слабые британские поселения на земле матабеле и превратить их в удавку для туземцев.

Колонна Джеймсона отправилась из Солсбери (нынешнего Хараре) и 16 октября 1893 г. соединилась с другим небольшим отрядом, вышедшим из Виктории. Вместе эти силы насчитывали около 700 человек, на вооружении которых, наряду с винтовками, имелись два небольших полевых орудия и пять «Максимов». В поисках ндебеле они немедленно направились в сторону Булавайо и в конце концов обнаружили их 24 октября в верховьях реки Шангани. От четырех до пяти тысяч туземных воинов, вооруженных преимущественно копьями, с вкраплениями современных ружей, предприняли безуспешную атаку на лагерь британцев. По мере приближения к позиции, занятой людьми компании («Чартед компани»), атакующие были буквально скошены — на земле остались лежать примерно 1500 туземцев, сраженных британскими пулями. Ндебеле, не знавшие пулемета, никак не могли предположить, что это оружие перекрестным огнем может контролировать поле боя даже в том случае, если цель почти неразличима, как впервые продемонстрировал на швейцарских испытаниях 1887 г. сам Максим. Британцы единодушно согласились, что именно непрерывный огонь «Максимов» спас им жизни и обеспечил легкую победу, и они почти наверняка были правы. Они дюжинами писали в компанию «Максим-Норденфельд», чтобы выразить свою благодарность и засвидетельствовать эффективность оружия:

«Матабеле не удалось подойти ближе чем на сотню ярдов. Во главе двигался полк нубуцу — охрана королька, они неслись с дьявольскими воплями навстречу неминуемой смерти, поскольку „Максимы“ превзошли все ожидания и косили их буквально как траву. Я никогда не видел ничего, что могло бы сравниться с этим оружием, даже и вообразить не мог, что такое возможно: патронные ленты расстреливались [150 патронов в каждой ленте] настолько быстро, насколько человек мог заряжать и стрелять».

(Письмо Р. Ч. Бэтли, эсквайра, в Maxim Nordenfeld Guns & Ammunition Co Ltd, опубликованное в буклете о Матабельской и Читральской кампаниях; процитировано по книге Д. Голдсмита — Dolf Goldsmith. Op. cit.)

Лондонская «Дейли Ньюс» соглашалась с этим мнением:

«Большинство матабеле, скорее всего, никогда в жизни не видели пулемета. Они надеялись на свои копья, поскольку не встречали врага, который мог бы устоять перед ними. И даже когда они обнаружили свою ошибку, они нашли в себе мужество отнестись к этому как к кратковременной неудаче, и, отступив в совершенном порядке, они переформировались для второго броска. И вновь „Максимы“ косили их плотные массы. Кажется невероятным, чтобы они решились на еще одну атаку, но случилось именно это. На сей раз туземцы шли как обреченные, и уцелевшие обратились в беспорядочное бегство».

(Процитировано по книге Г. С. Хатчинсона — Graham Seton Hutchinson. Op. cit.)

Рассказ самих матабеле был более прозаическим:

«Белый человек снова пришел со своим оружием, которое выплевывает пули, подобно тому, как небеса иногда выплевывают град, и кто такие беззащитные матабеле, чтобы противостоять такому оружию?»

(T. Ranger. Revolt in Southern Rhodesia 1896–1897. Heinemann, London, 1967.)

Неделю спустя недалеко от Булавайо, у Бомбези, ндебеле вновь атаковали колонну белых, результаты были аналогичными, после этого короткая, но кровопролитная война была эффективно закончена, если не считать затянувшегося преследования Лобенгулы, который в конце концов совершил самоубийство. За счет вложения достаточно небольшого капитала, порядка $50 000, и ценой пятидесяти белых жизней Джеймсон, в значительной степени благодаря «Максиму», изгнал воинственные элементы с территории примерно 400 000 квадратных километров, богатой плодородными землями и природными ресурсами. Каждый доброволец получил 6000 акров отличной земли, и большая часть этих наделов все еще находится во владении потомков членов отряда. Кампания против матабеле не была, если быть совсем точным, первым действием, когда грохот «Максима» слышался в Африке, правда, раньше это был голос одинокий и весьма склонный к заиканию. Пулемет, который Максим подарил в 1887 г. Генри Стэнли, совершил путешествие по реке Конго и, переплыв озеро Альберт, попал в Момбасу, портовый город на берегу Индийского океана. Там оно попало в руки еще одного «авантюриста-империалиста» — Фредерика Лугарда (с ним мы еще встретимся), который прилагал максимум усилий, чтобы реализовать англо-германское соглашение, по которому Уганда переходила в сферу влияния Британии. Есть мнение, согласно которому религиозные миссионеры, наводнившие Африку вслед за первопроходцами (а иногда, как Дэвид Ливингстон, и во главе их), причинили больший вред местному населению, чем когда-либо причинял пулемет, но в Уганде обе опасности были неразделимы. К 1892 г. регион буквально раздирала междоусобная война между племенами, «обращенными в веру» католическими миссионерами, и племенами, попавшими под влияние протестантизма. Лугард довольно часто использовал свой видавший виды «Максим», несмотря на то что его нередко заклинивало, по всей вероятности, из-за плохого ухода или полного отсутствия такового; находилась работа и для второго пулемета, недавно прибывшего с побережья в помощь протестантской группировке «Ва-Инглсза» в их борьбе против католической «Ва-Франсаз» (названия, которые приняли эти группы, указывают на происхождение их так называемых учителей); была еще и третья, языческая Ва-Бангхи, названная так из-за своего пристрастия к курению гашиша; и именно применение пулеметов стало решающим фактором.

К третьей неделе января война благополучно завершилась, но для Лугарда — личности весьма странной, даже по меркам того времени и того места, — она еще не закончилась. 30 января он прибыл на остров Булингугве на озере Виктория. Французский епископ, монсеньор Жан-Жозеф Ирт, глава Католических белых отцов, так описывал эту сцену:

«Было два часа пополудни. С дороги я видел пятнадцать лодок, которые быстро приближались к острову. Внезапно на Королевскую хижину обрушился шквал пуль, производя в окружающем нас подлеске страшный шум; эта была митральеза Максима, которая присоединила свой огонь к огню находившихся в лодках солдат… Вскоре мы добрались до другого берега острова; теперь уже пули не могли нас достичь. Но какое это было зрелище! Всего несколько каноэ — и толпа из трех-четырех тысяч людей, которые бросались в воду, чтобы уцепиться за борта утлых лодчонок; сердце просто разрывалось. Какие ужасные вопли! Какой страшный расстрел! Какая ужасная смерть в воде!»

(Вестник Католического миссионерского общества «Evidencer»; процитировано по книге Томаса Пакенхэма «Драка за Африку» — Thomas Pakenham. The Scramble for Africa. Weidenfeld & Nicolson, London, 1991.)

Чуть далее к востоку, на территории, которая позднее стала Танганьикой (а ныне это Танзания), эти искатели приключений, основавшие Германскую Восточно-Африканскую компанию, обнаружили, что «Максим» столь же эффективен против туземцев из племени хехе, которые не хотели смириться с желанием немцев аннексировать от имени кайзера почти миллион квадратных километров; в одной только стычке хехе потеряли убитыми более тысячи человек. Губернатору Германской Восточной Африки графу фон Гётцену предстояло самому столкнуться с этой смертоносной эффективностью в том же самом регионе десятилетие спустя, когда племена мбунга, погоро и нгони объявили войну своим новым хозяевам. Шаманы культа маджи-маджи (Maji-Maji) заверили туземцев, что пули белого человека превратятся в воду, убоявшись преданности воинов своим богам, но потери этих туземцев также исчислялись тысячами. Коллега графа фон Гётцена в Германской Юго-Западной Африке, имевший дурную репутацию генерал фон Трота обнаружил, что с помощью «Максима» столь же эффективно можно бороться с туземцами из племени гереро.{15}

Танганьикским соплеменникам следовало еще в 1896 г. научиться на примере своих братьев из Матабслеленда. Когда туземцы попытались поднять восстание против колонистов Родса во время так называемой первой Африканской войны за независимость, их собственные жрецы точно так же смогли убедить танганьикских туземцев, что британские пули не смогут причинить им вреда. Колонисты убили сотни африканцев, прежде чем белое господство было в конце концов восстановлено, в значительной степени вновь благодаря пулемету. Возглавить британских поселенцев в этой возобновившейся борьбе против племени ндебеле выпало Фредерику Селусу, поскольку к этому времени «доктор Джим» — Линдер Старр Джеймсон, человек, которому Родс доверил управление будущей колонией после выпавшего на долю Джеймсона в 1893 г. успеха — томился в тюремной камере в Претории, ожидая перевода в Лондон, чтобы предстать перед судом по обвинению в государственной измене. По иронии судьбы именно излишняя уверенность в мощи «Максима» вкупе с излишней самоуспокоенностью поставили его в такое критическое положение.

Джеймсон, Родс и другие вынашивали планы вторжения в бурскую республику Трансвааль и смещения тамошнего правительства ради блага англоязычных поселенцев, которых привлекли сюда золотые прииски. Рано утром 29 декабря 1895 г. Джеймсон и группа его сторонников, усиленные почти пятью сотнями человек из полиции «Чартед компани», пересекли границу Трансвааля со стороны Бечуаналенда и двинулись на Йоханнесбург. Помимо ручного огнестрельного оружия участники этого рейда имели при себе одну 12-фунтовую пушку и шесть «Максимов» (включая некоторые орудия, которые так эффективно расстреляли ндебеле за два года до этого). Утром 2 января, находясь в 50 км (30 милях) от своей цели, отряд столкнулся с большим контингентом буров под командованием генерала Кронье. Приготовившись к бою и, вне всякого сомнения, чувствуя уверенность в способности своих пулеметов скосить буров с дальней дистанции, люди Джеймсона неожиданно для себя вскоре были окружены и оказались под сильным огнем. Они открыли ответный огонь из своих ружей, полевого орудия и «Максимов» и, конечно же, пришли в ужас, слыша, как один за другим замолкают пулеметы, которые начало заклинивать из-за перегрева, так как в системе охлаждения не оказалось воды. Противник превосходил их численностью и довольно быстро подавил отряд огнем, после чего Джеймсон сдался и вместе со своими людьми отправился в плен. Родная страна отреклась от «доктора Джима»: он предстал перед судом, обвиненный во вступлении в вооруженные силы другого государства, и некоторое время провел в британской тюрьме. Между тем большинство его людей были незамедлительно отпущены, и по меньшей мере 200 из них вскоре вернулись в Матабелеленд в составе колонны, направленной на освобождение осажденных там колонистов. Починенные «Максимы» позднее, во время Бурской войны, были обращены против своих прежних владельцев.

Рейд Джеймсона довольно сильно ударил по британскому самолюбию, но эти события тускнели на фоне тех, которые происходили в 3000 милях к северу, в Судане, с тех самых пор, как дервиши Махди штурмовали Хартум и в январе 1885 г. убили гладстонского «героя из героев», «Китайца» Чарлза Гордона{16}. В 1896 г. британское правительство наконец мобилизовало свою политическую волю, чтобы отомстить за его смерть, и выбрало для этой роли генерала Китченера, британского главнокомандующего англо-египетской армии.{17} Китченеру потребовалось некоторое время, чтобы вовлечь силы дервишей в бой, и, когда он этого добился, подавляющая огневая мощь, которую он сумел развернуть, в частности его «Максимы», пропев эпическую песнь, нашла эпическую дань: раз за разом «явственная волна смерти проносилась над наступающим воинством». 8 апреля 1898 г. при Атбаре объединенные силы британских и египетских войск вступили в бой с имеющей некоторое численное преимущество армией дервишей и уничтожили более 5000 бойцов противника, потеряв при этом убитыми и ранеными лишь десятую часть от этого числа, «Максимы», расположенные на флангах, открыли огонь с расстояния 1650 м (1800 ярдов) и «очень эффективно и без происшествий с орудиями» вели огонь до самого конца сражения. Вот свидетельство очевидца:

«Прицелы орудий практически не использовались для наводки. Офицер прикидывал „на глазок“ расстояние и открывал огонь — пара сотен ярдов недолета. Затем, словно поводя садовым шлангом, он быстро корректировал огонь, руководствуясь клубами пыли, поднятой попавшими в землю пулями. Когда он добирался до белых фигурок, мельтешащих вдалеке, начиналось движение из стороны в сторону…»

(Процитировано по книге Д. Голдсмита — Dolf Goldsmith. Op. cit.)

Атбарский «счет от мясника»[10] был мизерным по сравнению с количеством погибших в решающем сражении этой кампании, произошедшем 2 сентября у Омдурмана. К тому времени численность собранных Китченером сил составила 23 000 человек, тогда как войско дервишей насчитывало до 50 000 бойцов. Превосходящая численность противника не вызывала особых опасений у британских офицеров, поскольку они с полным правом могли обратиться друг к другу со словами недавно опубликованного стихотворения Хилари Беллока «Современный путешественник»:

Пусть будет, что будет, мы скажем в ответ:
«У нас есть „Максим“, а у них его нет».

И они оказались абсолютно правы, поскольку потери дервишей составили по меньшей мере 15 000 убитых.{18} И, вероятно, такое же количество раненых, тогда как британцы и египтяне потеряли лишь горстку людей: официальные цифры говорят о 5 офицерах и 85 военнослужащих других званий, погибших в этом бою.{19} Не вызывает сомнений, что именно «Максимы» англо-египетских сил стали причиной столь значительного числа погибших дервишей (по официальным данным, они вызвали три четверти всех потерь), хотя расход боеприпасов был небольшим по более поздним меркам: шесть «Максимов» из состава 1-й британской бригады сделали по 4000 выстрелов каждый; четыре пулемета 2-й бригады — около 2500 выстрелов каждый.{20} Один из наблюдателей сообщал:

«Дервиши, казалось, выросли из-под земли, используя все [возможные укрытия]. На мгновение показалось, что они могут сокрушить силы Китченера, [когда] тесным строем армия дервишей двинулась на свой кровавый пир, но их ряды были буквально взорваны убийственным пулеметным огнем. Как только пулеметчики определили дистанцию, ряды противника стали редеть на глазах, было очевидно, что „Максиму“ принадлежит большая заслуга в отражении бешеной атаки дервишей».

(Процитировано по книге Д. Голдсмита — Dolf Goldsmith. Op. cit.)

Тот же свидетель так описывал финальные действия кампании при Абу-Ааделе, когда лидер дервишей, халиф Абдаллах, которому удалось спастись от кровавой бойни при Омдурмане, был загнан в угол англо-египетскими силами под командованием полковника Уингейта:{21}

«„Максимы“, установленные на холме, открыли огонь по лагерю дервишей с расстояния примерно в 800 ярдов. С присущей им храбростью соплеменники вышли из лагеря и двинулись прямо к высоте, в радиусе примерно 100 ярдов от подножия лишенной даже чахлой растительности, и отчаянно попытались захватить холм. „Максимы“ отбили нападение, двигавшиеся впереди дервиши были скошены в девяноста четырех шагах от орудий».

(Процитировано по книге Д. Голдсмита — Dolf Goldsmith. Op. cit.)

Сэр Эдвин Арнольд, бывший свидетелем битвы у Омдурмана, сказал о ней так: «В большинстве наших войн победу обеспечивали сокрушительные удары, военное искусство и храбрость наших офицеров и солдат, но в этом случае сражение было выиграно благодаря скромному ученому из Кента».

Арнольду, который был писателем, а не солдатом, возможно, не хватило проницательности, чтобы прийти к выводу — а ведь у него для этого имелись достаточно явные свидетельства, — что дни если не умения и храбрости, то сокрушительных ударов на самом деле закончились навсегда. Настоящим признанием роли, которую пулеметы Максима сыграли в обеспечении суданского триумфа Китченера, стало то, что в 1901 г., уже после того, как Хайрем Максим отказался от своего американского гражданства в пользу британского, королева Виктория посвятила его в рыцари.

До сих пор «Максим» использовали только в боях с противником, который сам отрицал преимущество использования пулеметов (несколько пулеметов ручного действия, «Гарднеров» и «Норденфельдов», были обнаружены в арсенале халифа после сражения у Омдурмана; но дервиши не имели ни малейшего представления, как ими пользоваться). Однако вскоре в войне за независимость между белыми людьми, которую на африканском континенте буры вели с британцами, этот дисбаланс будет ликвидирован.

Нет никакого смысла рассматривать здесь причины Бурской войны, стоит лишь сказать о том, что, когда буры подняли восстание, на кон было поставлено будущее планов Британии, которая хотела распространить свое влияние на всю Южную Африку, но абсолютно разные стратегические подходы (и образы жизни) главных действующих лиц оказали свое влияние на этот вопрос. С британской стороны в боевых действиях принимала участие регулярная армия, состоящая из кавалерии, пехоты (часть ее была конной) и артиллерии, — дисциплинированная, обученная и помимо всего прочего возглавляемая хорошими офицерами и строго подчинявшаяся приказам, привычная к согласованным действиям — почти не изменившаяся со времен Ватерлоо или даже Бленхейма. На стороне бурской армии воевали почти все годные к службе мужчины и юноши, практически каждый из них был обеспечен лошадью; обладая умениями и навыками охотников, знанием местности, буры наносили сильные удары по британским формированиям и исчезали, точно так же, как делали это в 1880 г. во время столкновений в Трансваале.

Но теперь имелось одно существенное отличие: буры против британских формирований могли выставить «Максимы» как винтовочного калибра, так и однофунтовые пом-помы. Как смогут британцы, ограниченные рамками традиций, не потерпевшие ни одного действительно крупного поражения в течение всего века (хотя их чувство собственного достоинства было уязвлено в связи с некоторыми известными событиями в Афганистане и кое-где еще), разработать «по ходу дела» новую тактику, чтобы, так сказать, справиться с оружием, которое явно угрожало самой сути их власти: выработать у своей армии способность сражаться и одерживать победу над сплоченным противником на открытом пространстве? Не имеется реальных свидетельств того, что британский Генеральный штаб когда-либо заблаговременно поднимал этот существенный вопрос. Если учесть склад ума преобладающего большинства персоналий, имеющих к этому непосредственное отношение, можно предположить, что это никогда не приходило им в голову — в итоге даже пятнадцать лет спустя, когда Первая мировая война стала неизбежной, пулемет все еще в значительной степени недооценивали.

Буры Трансвааля и Оранжевого Свободного Государства уже в течение нескольких лет закупали «Максимы», и «Мировой стандарт», и «Экстра-легкие» винтовочного калибра, и 3,7-см пом-помы, и использовали их весьма и весьма эффективно, особенно на первом этапе войны. В батальонах британской армии имелось по одному, иногда по два «Максима» винтовочного калибра, а многие добровольческие соединения (наследие прошлых времен, такие нерегулярные части все еще вносили значительный вклад в боевые действия) были также вооружены «Максимами», но использовали и новые пулеметы систем Гочкиса и Кольта с воздушным охлаждением и применяли их значительно шире. По совету капитана Акленда, военного советника из MNG&AC, а впоследствии генерального менеджера (человека, которого сам Максим называл «капитан Беда»), британцы вначале не располагали однофунтовыми орудиями и вскоре пожалели об их отсутствии, но исправили положение лишь позднее.

«Когда разразилась война, — писал Максим в своей автобиографии, — обнаружилось, что три-четыре бура, затаившиеся в буше, используя бездымный порох, способны примерно за десять минут вывести из боя целую батарею английских полевых орудий [с пом-помами, стреляющими обычными снарядами]. Как правило, им удавалось перебить всех людей и всех лошадей, прежде чем англичане могли определить расстояние или выяснить, откуда им на головы летят разрывные метательные снаряды».

Когда британцы пытались атаковать хорошо подготовленные оборонительные позиции буров, они оказались неприступны. Так случилось, в частности, при Магерсфонтейне (где бурами командовал генерал Кронье, тремя годами ранее захвативший в плен Джеймсона) и при Коленсо (а позднее и при Паардсберге, где, несмотря на то что боевые потери британской армии достигали 1500 человек убитыми и ранеными, она, по крайней мере официально, считала себя победительницей, поскольку в итоге Кронье был вынужден сдаться).{22} Солдаты Британии, ранее не встречавшие такого отпора, наконец узнали правду о современных орудиях в обороне. Магазинные с высокой скоростью полета пули винтовки, которыми были вооружены буры, не могли обеспечить достаточной плотности огня, но когда дело дошло до пулеметов и современной легкой артиллерии Круппа и Эссена… Британские пехотинцы, брошенные в штыковую атаку, гибли сотнями, скошенные дальним огнем противника, которого они даже не могли видеть.

«Какую держите дистанцию?»

«Минимальная восемьсот. Это почти рядом. Ближе противника не видно. С винтовками, даже самыми современными, подобное невозможно».[11]

Эта война стала репетицией, правда, уменьшенного масштаба, того, что будет происходить в Европе пятнадцать лет спустя. «Парад в полной военной форме по случаю Армагеддона» — так назовет Киплинг эти события в рассказе «Пленник», опубликованном в 1903 г.

Легко представить, как весь мир, затаив дыхание, следил, сможет ли мощь Британской империи раздавить выскочек-буров, но, конечно же, дело обстояло совсем не так. Даже относительно рядом, в Африке, люди занимались своими обычными делами, находясь по большей части в блаженном неведении относительно того, что идет война. На Золотом Берегу вновь восстали ашанти, и на этот раз пулемет их усмирил, несмотря на то что его, как и «Гатлинг», который Вулсли привозил туда тремя десятилетиями раньше, временами заклинивало. Чуть севернее племя фулани из Хаусаленда в северной Нигерии — там теперь в качестве генерал-губернатора правил Фредерик Лугард, — в свою очередь, доставило некоторое беспокойство, но его быстро покорил полковник Морленд с отрядом туземной пехоты численностью 800 человек, усиленных пятью «Максимами», которые, как всегда, обслуживали белые офицеры.{23}

Как и Вулсли, Морленд продемонстрировал мощь своих пулеметов, но на этот раз куда более эффективно: после захвата Кано — столицы племени фулани — в войсках вспыхнуло мародерство; Морленд приказал казнить одного из главных преступников, и виновный был расстрелян, целая патронная лента на 125 патронов была выпущена в него из «Максима». От тела, по всей вероятности, практически ничего не осталось.

А в других районах, в Танганьике и Намибии, немцы собирались с духом (и запасались «Максимами»), чтобы покорить местное население этих колоний, в то время как по всему Черному континенту белые люди метались в границах своих земельных владений и протекторатов, своих колоний и частных королевств, и зачастую единственным средством, сдерживающим бурный переход к следующему насильственному этапу жизни, был видавший виды, но прекрасно сохранившийся «Мировой стандарт» и коробка боеприпасов, готовых к использованию и хранившихся как королевские регалии.


Примечания:



1

англ. Красивые дубы. — Прим. пер.



10

англ. Butcher’s bill — сленговое выражение, означающее «список убитых». — Прим. пер.



11

Диалог между Редьярдом Киплингом и военным корреспондентом газеты The Daily Telegraph Беннетом Берли у пехотного каре под Блумфонтейном в марте 1900 г., из неоконченного автобиографического очерка Р. Киплинга Something of Myself («Кое-что обо мне самом»); процитировано по книге Чарлза Каррингтона «Редьярд Киплинг» — Charles Carrington. Rudyard Kipling. Macmillan, London, 1955.







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх