Однажды Остап Бендер, мечтавший выехать с миллионом дензнаков в Бразилию, вдруг, отчаявшись, в сердцах воскликнул, что за Шепетовкой, стоявшей тогда на западной границе СССР, наверное, нет никакой другой страны, а лишь плещутся океанские волны. Если поверить в фантазию Бендера, то такой же океан отделял в ту пору Советскую страну и от Прибалтики. Ныне, когда океан неприязни отделяет прибалтийские страны от России, может создаться впечатление, что непреодолимый барьер, невидимый или видимый, всегда разделял Россию и Прибалтику. На самом деле воды Балтийского моря отделяли Прибалтику не от российских просторов, а от Западной Европы. Подобного барьера между восточноевропейскими равнинами и юго-западными прибалтийскими землями не существовало и в те времена, когда первые люди стали заселять Прибалтику после отступления ледников.

Первые племена, осевшие в Прибалтике, говорили на угро-финских наречиях (эсты, ливы). Со II тысячелетия до н. э. туда же стали переселяться с юга племена, говорившие на балтийских языках: курши, земгалы, латгалы, селы, жемайты, аукшайцы (или литовцы). Близость балтийских народов к соседним с ними славянам была очевидна: их языки имели много общего с восточнославянскими языками.

Обитавшие на общем массиве земной суши с восточными славянами народы Прибалтики поддерживали с ними постоянные и разнообразные связи. Важной водной артерией, связывавшей племена балтийских народов со славянским племенем кривичей, являлась Западная Двина (Даугава). О степени же взаимоотношений кривичей с финноязычными племенами с конца I тысячелетия до н. э. свидетельствуют схожесть их языков, а также постепенные изменения в их антропологическом типе и материальной культуре.

Правда, по мере развития морских путешествий Балтийское море стало не разделять, а соединять Прибалтику с Западной Европой. Известно, что уже в IV веке до н. э. из Прибалтики в Средиземноморье вывозили янтарь. О том, что племя эстов добывает янтарь, а эсты носят изображение дикого кабана, писал римский историк Тацит в I веке н. э. Известно и о древних торговых связях прибалтийских племен со скандинавскими. Впрочем, сохранились сведения и о набегах скандинавских племен на берега Прибалтики, а также о походах эстов на берега Дании и Швеции.

Не подозревая о долгосрочных последствиях своих действий, балтийские и угро-финские племена разместились в регионе, расположенном на важных сухопутных, морских и речных дорогах между Западной Европой и остальной частью Евразийского континента, самого крупного на планете. Борьба за контроль над Юго-Восточной Прибалтикой во многом предопределила будущую историю населявших ее народов.

Другим обстоятельством, повлиявшим на судьбы этих народов, стали исторические особенности их национального формирования, приведшие к тому, что они значительно уступали по численности окружавшим их народам. Угро-финские племена так и не сложились в единую угро-финскую нацию даже в пределах Северо-Востока Европы. Хотя в начале XIII века ускорилось создание эстонской народности, в Эстонии сохранились три языковые группы, границы которых до сих пор в основном совпадают с границами древних языковых группировок. Примерно в том же столетии ускорилось формирование литовской народности, хотя различия между группами литовцев сохранялись, а в период феодализма даже усилились. Кроме жемайтов и аукштайтов, сохранивших место жительства и наименование древних племен, оставались такие самостоятельные этнические группы, как дзуки, капсай, занавикай. Еще медленнее складывалась латышская народность, формирование которой завершилось лишь в конце XVI — начале XVII века. И здесь феодальная раздробленность консервировала древние племенные различия.

Несмотря на тесные связи между всеми народами Прибалтики, создания единой прибалтийской нации не произошло. Лапинь, один из националистических идеологов режима Ульманиса в Латвии, жаловался в 1936 году в журнале «Сеейс»: «Если бы 2000 лет тому назад балтийские племена высказали единение и дух культуры, мы в настоящее время могли бы говорить о балтийской мировой империи, которая властвовала бы вместо теперешней России». Можно высказать немало предположений, почему так случилось. Скорее всего, стремление оберегать традиционный уклад своего племени оказалось сильнее желания объединиться с близкими по культуре и языку или другими соседними народами во имя создания единой нации. Сопротивление сил традиционной местнической культуры тормозило формирование прибалтийских народностей, мешало им в создании своей государственности. Сетования Лапиня были запоздалыми: по его собственному признанию, возможность создания великой прибалтийской империи была упущена свыше двух тысяч лет назад, и малочисленные разобщенные племена Прибалтики не могли не превратиться в малые народы.

Между тем в соседних с Прибалтикой землях формирование единых народов из отдельных племен шло значительно быстрее. Хотя сопротивление центробежных сил тенденции к объединению среди восточных славян было немалым и порой вновь проявлялось, раскалывая единый русский народ, оно было впервые успешно преодолено еще в IX–X веках на землях от Ладоги до среднего течения Днепра. Из племен ильменских славян, кривичей, дреговичей, радимичей, северян, полян, древлян и других восточнославянских племен возникло единое Древнерусское государство. Укреплению его единства способствовало крещение Руси в 988 году.

Новое мощное государство могло диктовать свои условия небольшим и раздробленным племенам Прибалтики, державшимся за свои обычаи и языческие верования. В «Истории Литовской ССР» сказано: «Русские летописи отвечают, что жители Литвы и Жемайтии (неромы) наряду с куришами, латгалами, земгалами и ливами давали дань Древнерусскому государству; они могли быть зависимыми от Полоцка, Пскова или Новгорода». В зависимости от Полоцка находилось латгальское княжество Герцика (Ерсика); латгальское княжество Талава зависело от Пскова. Административными подразделениями являлись draudzes (замковые округа с городищем в центре) и pagasti (от русского погост). В 1030 году князь Ярослав Мудрый завоевал городище Тарту и основал там крепость Юрьев, а в 1030–1061 годах Юго-Восточная Эстония входила в состав Киевской Руси.

Свидетельства связей с русским государством ныне обнаруживаются в том, что многие термины торговли в латышском языке были заимствованы из русского языка. Нередко русские купцы расплачивались византийскими и арабскими монетами, которые у них тогда были в ходу, а теперь их обнаруживают в прибалтийской земле. Из Руси стало распространяться в Прибалтике и христианство. Почти все термины христианской культуры в латышском языке заимствованы из русского.

Несмотря на усиление влияния Руси на прибалтийские народы в целом и создание русских крепостей на их землях, границы между Древнерусским государством и Прибалтикой мало менялись на протяжении нескольких веков. Также известно, что русские не раз выступали союзниками племен Прибалтики. Историки упоминают, например, участие эстонцев в походе князя Олега на Константинополь.

Угроза самостоятельному существованию прибалтийских племен шла не с Востока, а с Запада. Крестовые походы, проводившиеся с XI века, свидетельствовали о стремлении стран Западной Европы начать экспансию за пределы своего региона на Восток, не ограничиваясь Палестиной. Одним из объектов захватнической политики Запада под идейным руководством Римской церкви стала Прибалтика, через которую путь лежал в Северную Евразию. В то же время, в отличие от крестовых походов в Палестину, продвижение в Прибалтику стало прежде всего делом немецкого рыцарства, выдвинувшего лозунг: «Drang nach Osten».

Начало германской экспансии на Восток было положено в конце XII века немецкими купцами, стремившимися закрепиться в устье Западной Двины (Даугавы). Одновременно папская курия направила в область Западной Двины, где тогда жили ливы, своих миссионеров. Но они были изгнаны. Тогда папа провозгласил крестовый поход против народов Восточной Прибалтики. Поход возглавил бременский каноник Альберт, получивший помощь папы Инокентия, германского императора и датского короля. Собрав крестоносцев, Альберт вторгся на кораблях в устье Западной Двины (1200 г.). В 1201 году, после разгрома ливов, был заложен город Рига. В следующем, 1202 году, став рижским епископом, Альберт создал Орден меченосцев.

Как отмечается в третьем томе «Всемирной истории» (М., 1957), «полоцкий князь, которому была подвластна земля ливов, неоднократно предпринимал в союзе с литовцами походы в помощь ливам. Но полочане не имели достаточных сил, чтобы отразить наступление крестоносцев. Крепости Кокнесе, Селпилс и город Ерсике в землях латгалов и селов в 1207–1209 гг. были захвачены и разорены немецкими феодалами. Впрочем, опасаясь полоцкого князя, последние продолжали (до 1212 г.) вносить ему издавна шедшую с ливов дань». В 1214 году сдалась Талава. Память об этих событиях запечатлена в строках латышского героического эпоса «Лачплесис»:

Вижу я, старейшины,
Вы еще не знаете,
Что беда нависла грозно
Над свободной Балтией,
Что у Даугавы на взморье
Пришлые торговые
Люди с позволенья ливов
Город свой построили.
Позже каждою весною
Приплывали с запада
Воины, закованные
В панцири железные…
И теперь пришельцы эти
Разоряют начисто
Землю ливов, жгут их нивы,
Грабят их селения,
Истязают, убивают
Всех, кто им противится,
Остальных в чужую веру
Обращают силою.
Лютый замысел лелеют:
Захватить всю Балтию,
Подчинить навеки гнету
Нивы наши вольные,
А народ ее свободный
Превратить в рабов своих.

О том, что продвижение немецких захватчиков сулило порабощение покоренных народов и даже их полное уничтожение, свидетельствовала судьба балтийского племени пруссов, которое было в конечном счете уничтожено. Правда, балтийские племена, в частности курши и земгалы, оказывали упорное сопротивление немецким рыцарям. Но все же перевес сил захватчиков привел к тому, что в 1267 году были покорены курши, а в 1290 году — земгалы.

Успехам немецких рыцарей способствовала малочисленность и разобщенность прибалтийских племен. Рыцари Ордена меченосцев активно использовали различия между племенами и, опираясь на новообращенных в католицизм ливов и латгалов, предприняли в 1208–1212 годах 20 походов в Южную и Центральную Эстонию. Эстам приходилось отражать и агрессию датчан, которые во главе с королем Дании Вальдемаром II в 1206 году осуществили безрезультатную попытку захватить остров Сааремаа.

Рассказы о нашествиях с Запада и о готовности прибалтийских и славянских народов дать совместный отпор пришельцам отразились в строках эстонского героического эпоса «Калевипоэг»:

Отовсюду к Линданисе
Вести грозные стремятся;
Вновь гроза войны нависла!
Из-под Пскова скачет парень,
А другой — с лугов латышских,
Третий — из дубравы Таары
С горькой вестью о несчастье,
С вестью о беде нежданной,
Уж к латвийским побережьям
На судах морских приплыло
Множество людей железных,
Убивать народ и грабить,
Добрый мир в стране нарушить,
Праздник завершить бедою.

Вторжение немцев и датчан входило в противоречие с интересами Новгорода и Пскова, которые были готовы дать отпор пришельцам. Однако, как отмечалось в третьем томе «Всемирной истории», «обострение борьбы новгородского боярства с владимирско-сузадальскими князьями, а также обособленность Полоцка, Пскова и Смоленска отражались на обороноспособности прибалтийской территории. У враждовавших между собой русских князей не было единого плана боевых действий в Прибалтике. Новгородские войска выступали против немецких рыцарей на территории Тормы (1209 г.), Уганди (1210 г.), Ярвамаа и Харьюмаа (1212 г.), они изгнали захватчиков из Отепя (Оденпе). Новгород продолжал полумать дань с эстов, но немецкие феодалы разорили Саккала и дошли до реки Эмайыги, близ русских границ. Немецкие захватчики установили на покоренной земле невиданный гнет. Массами истреблялось население. Страна эстов варварски опустошалась».

Борьба эстонского народа против захватчиков шла с переменным успехом. 21 сентября 1217 года на подступах к Вильянди крестоносцы разбили 6-тысячную рать эстов и снова покорили Южную и Центральную Эстонию. Однако сопротивление эстонцев и их сотрудничество с русскими заставляли захватчиков действовать осторожнее, и наступление ордена было остановлено. Тогда епископ Альберт соединил усилия Ордена меченосцев и Дании. В 1219–1220 годах войско Вальдемара II захватило Северную Эстонию (Рявала, Харьюмаа, Вирумаа, Ярвамаа). На месте древней эстонской крепости Линданис была построена новая крепость Ревель (Таллин), превращенная в опорный пункт дальнейшей агрессии. Но вскоре между немцами и датчанами начались распри из-за дележа захваченных земель. В это время предприняли попытку захватывать эстонские земли и шведы, высадившиеся на острове Сааремаа, но они были разбиты местными жителями. Провалилась и новая попытка датчан захватить этот остров.

В 1217 году был заключен боевой союз эстов с Новгородом и Псковом. Началась война русских и эстов против ливонских рыцарей. Союзниками Руси являлись литовцы, совершавшие походы в захваченные немецкими рыцарями земли в области нижнего течения Двины. Были совершены походы на Венден (1218 г.) и окрестности Риги (1222 г.).

А в 1223 году вспыхнуло всеобщее эстонское восстание, и вскоре вся Эстония, за исключением Таллина, была освобождена. Хотя эстонцам помогали русские отряды в важнейших городищах (Тарту, Вильянди, Отепя), поход князя Ярослава Всеволодовича с новгородскими полками на Ревель (1223 г.) не привел к изгнанию захватчиков из Эстонии. Князю не хватило для этого сил. Между тем ливонские крестоносцы, получая постоянную помощь из Германии, захватывали один город за другим. В 1224 году последним пал Тарту, который защищали совместно русские и эсты. (Во главе русского отряда стоял князь Вячко.) В 1227 году немецкое войско в 20 тысяч человек покорило остров Сааремаа.

Действия немецких захватчиков направляли папские легаты. О том, что цель движения на Восток лежала далеко за пределами Прибалтики, свидетельствовало заявление папы Гонория III от 1227 года, потребовавшего подчинения от «всех королей Руси». В эти же годы Рим поддержал вторжение в Юго-Восточную Русь венгерских и польских феодалов. Между тем покорение немцами подавляющей части Эстонии и Латвии, называвшейся с тех пор до середины XVI века Ливонией, было завершено.

В то время как немецким агрессорам удалось покорить разобщенные племена Латвии и Эстонии, осуществление политики «Drang nach Osten» на русских землях оказалось делом нелегким. Правда, на первых порах немецкие рыцари сумели вторгнуться в пределы Полоцкого княжества. Однако, несмотря на распад Киевской Руси на отдельные княжества, на севере сохранялась достаточно мощная Новгородская земля, пределы которой к этому времени распространялись далеко на север и восток. Новгородцы сумели дать отпор пришельцам с Запада. В 1234 году новгородский князь Ярослав Всеволодович, возглавив полки новгородцев и суздальцев, разгромил меченосцев вблизи Юрьева (на реке Эмайыги). По мирному договору, заключенному с крестоносцами, Русь сохраняла свои права в Латгалии и части Эстонии.

Новую попытку покорить Русь немецкие рыцари в союзе со скандинавскими феодалами предприняли после покорения русских княжеств монголами. В 1240 году шведские войска во главе с ярлом Биргером высадились в устье Невы, но были разбиты новгородским князем Александром Ярославичем, которого после этой битвы стали именовать Невским. Однако в том же году немецкие рыцари захватили Изборск, а затем Псков.

В 1241 году Александр Невский освободил Псков. В ходе Ледового побоища на Чудском озере (5 апреля 1242 года) войску Александра Невского (15–17 тысяч человек) противостояло войско из немецких и датских рыцарей. При этом на стороне немцев выступали эсты и солдаты из чуди (10–12 тысяч человек). Сокрушительный разгром агрессоров вынудил их уйти с русских земель и пойти на подписание мира с Новгородом в 1243 году.

Через четверть века русские нанесли новое поражение силам Западной Европы, пытавшимся развязать поход на Восток. В 1268 году новгородское войско двинулось в поход против датчан, владевших Северной Эстонией. Несмотря на то что к этому времени русские княжества были разорены золотоордынцами, они проявили солидарность в борьбе против общего врага, наступавшего на них с Запада. На стороне новгородцев во главе с посадником Михаилом Федоровичем и тысяцким Кондратием были псковичи во главе с князем-литовцем Довмонтом, переяславцы во главе с князем Дмитрием Александровичем, суздальцы во главе с князем Святославом Ярославичем. По сути, это был поход Руси против западноевропейцев, захвативших к этому времени значительную часть Прибалтики.

Против русских выступило объединенное войско датчан, ливонских рыцарей и сил дерптского епископа. В сражении у реки Киюла под Раквере 18 февраля 1268 года немецко-датское войско было разбито и бежало с поля боя. Это поражение и последовавшая в 1269 году неудача Ливонского ордена под Псковом вынудили Запад на несколько десятилетий отказаться от вторжений на русские земли.

Позже такие попытки возобновились, но на пути агрессоров мощным богатырем, охранявшим русские границы, стоял героический Псков. Крепость Пскова была крупнейшей на Руси: протяженность ее стен достигала 9 километров, десятки башен усиливали ее мощь. Таких крепостей ни немцы, ни датчане не встретили на покоряемых ими землях Латвии и Эстонии.

В ходе защиты Пскова и Псковской пограничной земли русские люди проявляли исключительное мужество и готовность поступиться своими частными интересами во имя общего дела. Вместе с жителями Пскова рубежи Руси защищали люди из других русских земель.

Очевидно, что, несмотря на мужеством борьбе против захватчиков, население Эстонии и Латвии не смогло проявить столь высокого сознания общих задач и готовности сплотиться на борьбу против агрессоров. Более того, некоторые племена Прибалтики порой становились на сторону своих поработителей и даже помогали им в борьбе против соседних народов. В результате народы Эстонии и Латвии на долгие столетия утратили свою независимость, так и не обретя национальной государственности.

В то время как Латвия и Эстония в течение нескольких десятилетий оказались под властью иноземных захватчиков, их продвижение в Литву столкнулось с более упорным сопротивлением. Военные столкновения немецких рыцарей с литовцами начались с 1185 года. А вскоре действия немцев получили благословение из Рима и были объявлены делом всей Западной Европы. В 1217 году папа римский объявил крестовый поход против пруссов и литовцев. В ответ литовские князья проявили готовность к консолидации. Великий князь Миндовг объединил земли Аукшайтию, Жемайтию и другие. Миндовга поддержали и русские князья. В 1219 году был создан союз 21 князя Литвы и Волыни. Возглавивший союз Миндовг сумел подавить сопротивление других князей и создать боевое войско. 22 сентября 1236 года в битве при Сауле (Шяуляе) войско Миндовга, в котором участвовали курши и земгалы, разбило войско Ордена меченосцев. 9/10 войска во главе с магистром ордена было уничтожено.

Остатки разбитого Ордена меченосцев слились в 1237 году с Тевтонским орденом (создан в 1190 году бремен-скими и любекскими купцами при осаде крестоносцами города Акра; в 1226 году по договору с польским князем Конрадом Мазовецким орден получил Хелминскую землю). Орден меченосцев превратился в отделение Тевтонского ордена под названием Ливонский орден.

В 1236 году Ливонский орден взял под свою власть значительную часть Ливонии, которая состояла из епископств: Рижское, Курляндское, Дерптское (Тартуское), Эзель-Викское (Сааре-Лянемасское). Номинально земли Ливонского ордена находились под властью папы римского и германского императора. Северная же Эстония по Стенбийскому договору 1238 года перешла к Дании. По сути, Стенбийский договор оформил военно-политиче-ский блок против Литвы.

В качестве предупредительной меры против немецких крестоносцев Миндовг предпринял в 1244 году поход против Ливонского ордена в земли куршей и земгалов. Однако орден сумел воспользоваться распрями в литовском лагере и, опираясь на поддержку ряда литовских князей, сумел нанести поражение войску Миндовга. Последний был вынужден пойти на мир с орденом, а в 1251 году принял католическую веру. Одновременно он уступил значительную часть Жемайтии (Жмуди) епископу Христиану, который отдал эти земли Ливонскому ордену.

Воспользовавшись ослаблением Литвы, немецкие рыцари в 1256 году объявили новый крестовый поход с целью захвата всей Жемайтии. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «вместе с орденскими рыцарями в походе принимали участие многие рыцари из Германии, Франции и Англии. Они опустошили Жемайтию, но и на этот раз не смогли закрепиться здесь и вынуждены были вернуться назад».

Решающее столкновение между литовцами и ливонцами произошло в битве у озера Дубре (Курляндия) 13 июля 1260 года. В ходе сражения курши и эсты, находившиеся в ливонском войске, перешли на сторону литовцев. Войско ордена было разбито. Почти все его предводители и более 150 рыцарей погибли. Некоторое время Тевтонский орден воздерживался от наступления против Литвы, сосредоточив свои усилия на покорении пруссов. Миндовг же отрекся от католической веры.

Тем временем Миндовг расширил свои владения на юг за счет русских княжеств, многие из которых оказались в это время под татаро-монгольским игом. Вслед за Черной Русью (северо-восточная часть нынешней Гродненской области) к Литве была присоединена вся Западная Белоруссия. Эти расширения литовских земель не сопровождались войнами. Необходимость бороться против общего врага с Запада способствовала укреплению сотрудничества между Литвой и русскими княжествами. В 1261 году был оформлен союз Миндовга с Александром Невским. В 50-х годах XIII века князем Полоцка стал племянник Миндовга. Был заключен союз с галицким князем Даниилом, который был подкреплен браком князя Шварна Даниловича с дочерью Миндовга.

Исторические судьбы Руси и Литвы все теснее переплетались. А тогдашняя история была ознаменована не только постоянными войнами против внешних врагов, но и местническими интригами, дворцовыми заговорами, государственными переворотами. Результатом одного из дворцовых заговоров было убийство Миндовга в 1263 году. Организаторами убийства были князья Тройнат и Довмонт. Однако, как сказано в «Истории Литовской ССР», «великим князем стал при поддержке русских земель сын Миндовга Войшелк».

Но Довмонт отнюдь не стал врагом русских. После переворота он бежал из Литвы в Псков, где принял христианство и, как сказано в «Истории Литовской ССР», «отважно защищал русские земли от ордена. Православная церковь причислила его к лику святых». (A.A. Бологое в книге «Псков» подчеркивал: «При Довмонте, княжившем в Пскове с 1266 по 1299 год, Псковская земля еще более окрепла, стала независимой от Новгорода». И сейчас гости Пскова могут видеть стены сохранившихся городских укреплений, сооруженных при Довмонте, именуемых «Довмонтовым городом».)

Через некоторое время Войшелк отрекся от престола и ушел в монастырь. Его преемником стал Шварн Данилович. Так на литовском престоле оказался русский князь. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «Шварн княжил в Литве недолго, и утвердиться здесь русская династия без опоры на объединенные силы Южной Руси не могла. А силы Южной Руси были ослаблены монголо-татарским игом и раздорами в среде князей Даниловичей».

Новым великим князем стал Тройден (1270–1282), который стремился окончательно подчинить Литве Черную Русь, пользуясь распрями между волынскими и галицкими князьями. Не в последнюю очередь Тройден стремился таким образом укрепить литовское войско и использовать новых русских подданных в борьбе против внешних врагов. В войско Тройдена вошли русские лучники, сыгравшие немалую роль в сражениях литовского князя.

Из этих же соображений исходил и князь Витень (1295–1316), который, как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «вел активную внешнюю политику, пользуясь ослаблением Руси вследствие новых монголо-татарских вторжений и ига». В то же время очевидно, что Витень выступал на стороне русских, когда речь шла о совместной борьбе против общих врагов. В «Истории Литовской ССР» говорится: «Когда население Полоцкого княжества, возмущенное появлением рыцарей Ливонского ордена, обратилось за помощью в Литву, Витень в 1307 году явился, перебил почти всех застигнутых немцев, а построенную ими католическую церковь разрушил». При этом Витень стремился прежде всего укрепить свою власть: «Некоторое время он посылал в Полоцк своих наместников. Витебск также тяготел к Литве. Витень овладел и Турово-Пинской землей».

Включение русских земель в состав Литовского княжества явилось для него ценным приобретением. Авторы вышеупомянутого исследования подчеркивали: «Русские земли имели особое значение для укрепления великокняжеской власти, государства. Здесь можно было черпать военные силы, здесь были развитые города, прочно связанные с торговыми центрами других стран, и сельское население, давно несшее бремя определенных податей и повинностей. Здесь же к услугам князя была и организованная администрация, структура определенных должностей и званий, которыми утверждалась княжеская власть над народом. Формы государственного строя древнерусских земель, несколько видоизмененные, были приняты в Литве».

Преемник Витеня великий князь Гедемин (1316–1341) именовал себя «королем литовским и русским». В торговом договоре с Ливонским орденом 1338 года Гедемин титуловался так: «Король Литвы, король Полоцка, король Витебска». Однако на русские земли претендовала не только языческая Литва, но и соседние католические страны. После смерти последних князей Галицко-Волынского княжества из рода Романа с претензией на их наследство выступили Польша и Венгрия. Полякам удалось посадить на престол в Галицко-Волынском княжестве мазовецкого князя (хотя и литовского происхождения) Болеслава-Юрия Тройденовича. После его гибели в 1340 году польский король ненадолго овладел Львовом и другими городами Галицкой земли.

Однако местные бояре во главе с Детко вытеснили поляков и призвали сына Гедемина Любарта на престол.

(Видимо, правители-литовцы, соблюдавшие языческие традиции, были предпочтительнее для русских, чем славяне-католики, подчиненные воле Рима — извечного инициатора походов против Руси.) Правда, Любарту не удалось удержать контроль за Галицкой землей, и в 1349 году польский король Казимир овладел ею. За Литвой осталась лишь Волынская земля.

Подчинение русских княжеств Золотой Орде привело также к тому, что Золотая Орда оказалось соседкой Литвы. А поэтому Литва не раз в XIII веке подвергалась набегам татаро-монгол и вела войны с Золотой Ордой (1258, 1275, 1278, 1282, 1289 гг.). С начала XIV века литовцы начинают одерживать победы над войсками Золотой Орды. В 1325 году литовцы вытеснили золотоордынцев из Киева, и его наместником стал брат Гедемина Федор. В 1333 году произошли столкновения между литовцами и золото-ордынцами из-за Смоленска. В 1339 году хан Узбек напал на Литву, но без успеха. В 1362 году литовское войско во главе с великим князем Ольгердом (Альгирдасом) разбило золотоордынцев под Синими водами. В результате этих войн владения Литвы расширились за счет прежде подвластных Орде русских княжеств. В княжение Ольгерда (1345–1377) в состав Великого Литовского княжества вошли киевские, переяславские, подольские, чернигово-северские земли). При великом князе Витовте (1392–1430) владения Литвы достигли Черного моря. Границы Великого княжества проходили на востоке по истокам Волги, за Окой, по Осколу и завершались на нижнем течении Днепра у его устья. На западе литовские границы шли по Днестру, Бугу и достигали Балтийского моря.

Казалось, что после разграбления русских княжеств золотоордынцами и их ослабления внутренними распрями создались условия для реализации мечты Лапиня о создании балтийской империи, которая могла бы потеснить Русь, а может быть, и убрать ее с географической карты. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «политическое преобладание в Полоцко-Минской Руси дало возможность Литве совершать набеги на земли псковские, новгородские и смоленские, где также чувствовалось ее влияние. Из-за столкновения Новгорода с московским князем Иваном Калитой появился договор, по которому новгородцы приняли у себя Нариманта, сына Гедемина, и, как сказано в Новгородской летописи, «даша ему Ладогу и Орехов и Корельский городок и Корельскую землю и половину Копорья, в отчину и в дедину и его детемь». Находившийся в Пскове Александр Михайлович Тверской, который бежал от ордынцев и Калиты, также заручился покровительством Гедемина. Вмешательство Гедемина в новгородские и псковские дела вызвало столкновение Литвы с Великим княжеством Московским. Иван Калита помирился с новгородцами, псковичам пришлось покориться под угрозой церковного отлучения, а Александру Михайловичу бежать в Литву. После смерти Калиты произошло примирение Литвы с Великим княжеством Московским, скрепленное браком дочери Гедемина Августы-Анастасии с великим князем Семеном».

Однако превращения Литвы в великую балтийскую империю не состоялось, и вряд ли это могло бы произойти. Следует учесть, что Литву, потерявшую часть Жемайтии, лишь условно можно было называть балтийской страной. Земли юго-западного побережья Балтийского моря к этому времени были оккупированы немецкими и датскими захватчиками. Захватчики оттеснили балтийский литовский народ от Балтийского моря в глубь Восточной Европы. На большинстве же земель Великого княжества Литовского преобладало русское, а затем белорусское и украинское население, которое сохраняло свои языки, свою культуру, свою веру. В Великом княжестве Литовском лишь Жемайтия и Аукшайтия оставались областями, в которых преобладали литовская речь, литовская культура, литовская языческая вера. Литовские же верхи, принимая христианство, используя организацию управления русских княжеств, а также древнерусский (а затем белорусский) язык в качестве государственного языка княжества, вступая в браки с семьями русских князей и белорусских бояр, постепенно «русифицировались».

Хотя борьба за влияние между Литовским и Московским княжеством продолжалась долгое время, периоды обострения отношений сменялись периодами сотрудничества. Ни языковые, ни культурные, ни религиозные различия не мешали развитию разнообразных связей между двумя народами. Несмотря на то что Литва оставалась последней крупной языческой страной в Европе (наиболее почитаемым богом был Перун-Перкунас), а Гедемин еще раз решительно отверг предложения посланцев Рима принять христианство (в католическом варианте), православие не преследовалось в Литве. Более того, как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «литовское правительство… поддерживало православную церковь».

Расширяя свою власть над русскими землями, литовские князья опирались на русских и белорусских бояр. «История Литовской ССР» гласит: «Превращение небольшого языческого государства в Великое княжество Литовское в результате присоединения древнерусских земель стало возможным лишь при условии сохранения широких иммунентных прав за местным боярством… Соглашения с литовским правительством полоцкого, а позднее Волынского и смоленского боярства носили традиционную форму «ряда», гарантировавшего сохранение «старины»… Местная белорусская знать была привлечена к ведению внешней политики и торговли, она влияла на решения великого князя и по внутриполитическим вопросам. Вместе с ней в литовское делопроизводство входил белорусский язык… Включение в состав Литовского государства феодально развитых белорусских и украинских земель оказало благотворное влияние на культуру страны. Главным следствием этого акта было распространение древнерусской письменности». Жизнеописания князей Миндовга, Тройната, Войшелка и других были написаны на древнерусском языке.

Хотя после принятия Литвой католичества основные законодательные акты стали составляться на латинском языке, исполнительные указания местному начальству писались на древнерусском. Как указывалось в «Истории Литовской ССР», «это можно было объяснить тем, что волостные тиуны в Литве умели читать по-русски и не знали латыни. Их учителями могли быть только западнорусские писцы». Литовский же язык в это время был бесписьменным.

И все же столкновения интересов феодальных государств в конечном счете стали причинами войн между Литвой и русскими княжествами. Былое сотрудничество Литвы и Смоленской земли в ходе совместной борьбы против Золотой Орды и Тевтонского ордена сменилось нападением князя Ольгерда на Смоленскую землю в 1355 году, в результате которого им были захвачены волости Ржевская и Белая. Затем Ольгерд захватил южную часть Смоленской, заняв Мстиславль.

К тому же Ольгерд ввязался в конфликт между Москвой и Тверью. Тверской князь Михаил Александрович бежал в Литву. Поскольку Михаил Александрович был женат на сестре Ольгерда, великий князь Литвы предпринял в 1368 году поход на Москву. Этот, а затем и два последовавших похода Ольгерда, 1370 и 1372 годов, на Москву не привели его к успеху, и был заключен мир. В то же время, как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «походы Ольгерда приносили немало бед населению Руси: многие города и села были разорены, запасы хлеба уничтожены, скот угнан».

Растущее усиление Московского княжества противоречило экспансионистским целям литовских князей. По этой причине накануне Куликовской битвы 1380 года великий князь Ягайло (1377–1392) заключил союз с Золотой Ордой против московского князя Дмитрия. Исход Куликовской битвы мог бы быть иным, если бы войско Ягайло успело подойти к месту сражения до разгрома войска Мамая. В то же время свидетельством сложности и противоречивости отношений между Литвой и Москвой служат такие факты: брат Ягайло, полоцкий князь Андрей, принимал участие в Куликовской битве на стороне Дмитрия Донского, а другой его брат — князь северский Дмитрий — перешел на сторону Московского княжества.

А вскоре вражда между правителями Литвы и Руси вновь сменилась сотрудничеством. Проявлением этого явился брак между дочерью Витовта и московским князем Василием, заключенный в 1391 году.

Правда, несмотря на это, Витовт предпринял попытки укрепить и расширить свой контроль над русскими землями. После восстания жителей Смоленска под руководством князя Юрия Святославича в 1401 году и отделения Смоленской земли от Литвы войско Витовта осадило в 1404 году Смоленск и в течение семи недель осаждало его. Как говорилось в «Истории Литовской ССР», «город, измученный голодом, сдался. Часть бояр, сторонников князя Юрия, Витовт истребил, часть изгнал. В городе и волостях Смоленской области он посадил своих наместников. После этого Витовт повернул на Псков. В начале 1406 года он вторгся в пограничные псковские волости. Псков был связан договором с Новгородом. Псковичи и новгородцы обратились за помощью к великому князю московскому. Литовско-русская война продолжалась три года, но без сражений».

Как отмечалось в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», «Витовт… был грозный враг. Владея Смоленском и юго-западными русскими княжествами, он недаром носил титул великого князя литовского и русского; на восток его владения простирались до Оки. Родственные отношения смягчали борьбу; но Витовт был не из тех людей, которые всему предпочитают родственные связи. Псковичи и новгородцы просили помощи у великого князя московского. Три раза сходились тесть и зять, и ни разу битвы не было, каждый раз дело кончалось свиданием и миром: в 1406 г. близ Крапивны, в 1407 г. у Вязьмы и в 1408 г. на берегах р. Угры. После мира на р. Угре не было больше столкновения у Василия с Витовтом». Летом 1409 года Витовт заключил мир со Псковом.

Совершенно очевидно, что, несмотря на напряженные отношения, которые не раз сводили литовцев и русских в схватки друг с другом, в течение нескольких веков между Литвой и Русью преобладали отношения добрососедства, а родословные представителей литовских и русских верхов тесно переплетались. В ту пору многие могли сказать слова странствующего монаха Варлаама из драмы A.C. Пушкина «Борис Годунов»: «Литва ли, Русь ли, что гудок, что гусли».

На западе же Литвы не прекращались кровопролитные войны с немецкими рыцарями, не оставлявшими своих попыток покорить или уничтожить литовский народ. С 1340 по 1410 год Тевтонский и Ливонский ордена предприняли более 100 военных походов против Литвы. Каждый из них мог привести к тому, что Литва повторила бы судьбу Пруссии: полное онемечивание или уничтожение. Особенно мощным был крестовый поход 1345 года против Литвы Тевтонского ордена при участии королей Чехии и Венгрии. Однако Ольгерд сумел не только отразить крестоносцев, но и вторгнуться в Ливонию, а затем осадить Ригу. Правда, взять ее великому князю не удалось.

В 1348 году произошло сражение немецких рыцарей против войска Ольгерда у реки Стревы. В рядах литовского войска были русские полки из Бреста, Витебска, Смоленска и Полоцка. Литовское войско одержало победу.

В 1377 году немецкие рыцари предприняли новое нападение на Литву, а в сентябре 1379 года великий князь Ягайло подписал перемирие с Тевтонским орденом на 10 лет. Воспользовавшись междоусобной борьбой в Литве между Ягайло и его старшим братом Кейстутом, крестоносцы заключили тайный союз с Ягайло. Раскрыв эту сделку, Кейстут лишил в 1381 году Ягайло власти. Тем временем рыцари Тевтонского ордена вторглись в Литву. При поддержке крестоносцев Ягайло сверг Кейстута, который был убит. Его сын Витовт был брошен в тюрьму. Согласно новому договору 1382 года, заключенному Ягайло с Тевтонским орденом, Ягайло и его брат Скиргайло обещали крестить Литву и отдать Жемайтию вплоть до реки Дубисы.

Бежавший из заключения Витовт также стал искать поддержки у ордена, который умело использовал междоусобицу в Литве. Тевтонский орден вновь напал на Литву, обвиняя Ягайло в том, что он не заставил жемайтов подчиниться ордену и не окрестил Литву. Витовт же пообещал ордену стать его вассалом после возвращения ему литовского престола. Лишь после заключения тайной сделки с Ягайло, благодаря которой он получил под свою власть Гродно и Брест, Витовт порвал с орденом, сжег два замка крестоносцев и вернулся в Литву. Борьба Литвы с Тевтонским орденом продолжалась.

В ходе своих наступлений на Литву крестоносцы построили на берегу Немана ряд крепостей (Баербург, Мариенбург, Готисвердер, Мариенвердер). Одновременно они разрушали литовские замки (Велюона, Каунас). Литве все труднее было сдерживать натиск тевтонцев и ливонцев в одиночку.

Чтобы укрепить свои позиции, 14 августа 1385 году в Кревском замке литовские князья заключили с Польшей так называемую Кревскую унию, в соответствии с которой князь Ягайло, вступив в брак с королевой Ядвигой, был провозглашен польским королем. Одновременно Ягайло обязался принять католичество лично, а в 1387 году с язычеством в Литве официально было покончено и литовцы были окрещены, став католиками. (Правда, историки утверждают, что большинство населения сохраняло верность языческим обрядам еще по крайней мере полтора века. Некоторые же обычаи языческих времен, такие как культ змей или ужей, сохранялся в литовской деревне гораздо дольше. Обычай же держать дома рептилий и прикармливать их сохранялся в некоторых деревнях вплоть до конца XX века. Характерно, что даже солнечные лучи на гербе Литовской ССР были, в отличие от подобных лучей на гербах СССР и других союзных республик, не ровными, а извивающимися. Очевидно, это отвечало сложившимся в народе эстетическим представлениям о красоте змееподобных тел.)

Создание литовско-польской унии позволило двум государствам увереннее противостоять Тевтонскому ордену. Магистр ордена пытался опротестовать у папы римского крещение Литвы, ссылаясь на то, что право на крещение литовцев было отдано в XIII веке лишь ордену, но безуспешно.

После восстания населения Жемайтии против ордена в 1409 году началась «Великая война» между Тевтонским орденом, с одной стороны, и Польским королевством и Великим Литовским княжеством — с другой. 15 июля 1410 года под Грюнвальдом войско из 32 тысяч человек под водительством Ягайло встретилось с войском ордена из 27 тысяч под водительством великого магистра Ульриха фон Юнгинена. На стороне Ягайло сражались польские, литовские, русские, украинские, белорусские, валашские, чешско-моравские, венгерские и татарские отряды. Под руководством фон Юнгинена сражались немецкие, французские и другие рыцари, а также отряды наемников (швейцарцы, англичане и другие). Решающую роль в сражении сыграла стойкость смоленских полков под командованием Мстиславского князя Юрия Лингвеньевича. Крестоносцы были окружены, и большая их часть, включая фон Юнгинена, перебита.

Войска, которыми командовали Ягайло и Витовт, вступили в глубь Пруссии. Казалось, перед польско-литовским войском открывалась возможность освободить прибалтийские земли от немецких захватчиков.

Ко времени Грюнвальдской битвы народы Эстонии и Латвии в течение 100–200 лет находились под игом иностранных поработителей. В Ливонии были установлены феодальные порядки. Как отмечается в «Советской исторической энциклопедии», в Латвии «крестьяне попали под двойной гнет — феодальной и колониальной эксплуатации. Как подати (чинш, десятина), так и барщина непрерывно возрастали, особенно со второй половины XV века. С этого времени развивается мызное хозяйство и непрерывно расширяется барская запашка, так как с каждымдесятилетием на западноевропейских рынках рос спрос на хлеб и увеличивался его вывоз из Латвии».

Усиление эксплуатации крестьян сопровождалось усилением их порабощения. «К концу XV века в договорах о выдаче беглых крестьян впервые в Латвии документально оформлено крепостное право и для решения споров о выдаче беглых был назначен специальный судья (так называемый гакенрихтер). Узы крепостничества сковали латышское крестьянство, и не случайно, начиная уже с XVI века, свободных людей стали называть немцами, а зависимых — ненемцами».

Аналогичное положение сложилось и в Эстонии. В «Советской исторической энциклопедии» сказано: «Вследствие развития барщинного мызного хозяйства, производившего хлеб на экспорт, все ухудшалось экономическое и юридическое положение эстонских крестьян. С конца XIV века начинается процесс закрепощения крестьян, на рубеже XV и XVI веков в Прибалтике уже бытовал взгляд на крестьян как на собственность феодала. Отдельные социальные группировки крестьянства (сошные крестьяне, вольные крестьяне — юксъялги) стали постепенно сливаться в относительно однородную массу крепостных».

Жизнь в городах Эстонии строилась по западноевропейскому образцу. В первой половине XVI века городское население Эстонии (15–20 тысяч) составляло 6–8 % всего населения Эстонии (250 тысяч). Как сказано в «Советской исторической энциклопедии», «Таллин, Пярну и Вильянди были членами Ганзейского союза. Города Эстонии, особенно Таллин, играли существенную роль в торговле между русскими городами и Западной Европой… Немецкие бюргеры, господствовавшие в магистрате и купеческой гильдии, властвовали над эстонцами, которые составляли основную массу городского населения. В городском ремесле существовал заимствованный в Германии цеховой порядок».

Эстонский историк О. Сепре отмечал: «Как в деревне бароны, так в городе немецкие купцы в эпоху феодализма образовали особую касту, которая не смешивалась с эстонцами и имела постоянные экономические, политические и культурные связи с Германией». Сепре подчеркивал: «Германский образ жизни преобладал во всех городах на территории Эстонии. Городские дома строились по образцу немецких; мебель, одежда, обычаи были немецкими… Бароны и городские немцы смотрели на эстонцев как на низших людей… Говорить по-эстонски считалось недостойным».

В Латвии главным торговым центром и портом была Рига. В «Советской исторической энциклопедии» указано: «Немцы подчинили себе экономику города, управление (магистрат), организации торговцев и ремесленников (гильдии и цехи). Таким же было положение и в других городах Латвии (Цесис, Валмиера и другие)».

Народы Латвии и Эстонии не раз поднимались на борьбу против иностранных поработителей. 23 апреля 1343 года в Харьюмаа вспыхнуло восстание, получившее название «восстания Юрьевой ночи». Лишь после упорной борьбы войска Ливонского ордена подавили это восстание.

Однако разгром войск Тевтонского ордена при Грюнвальде не привел к освобождению Прибалтики от немецкого ига. В значительной степени это было вызвано глубокими разногласиями в стане победителей. Полный разгром немецких рыцарей и освобождение Прибалтики от господства крестоносцев означали бы для литовских властей нарушение баланса сил в этом регионе. Как подчеркивали авторы «Истории Литовской ССР», «в расчеты Витовта не входило совсем обессилить орден. По всей вероятности, он опасался, что в таком случае Польша может упразднить самостоятельность Великого княжества Литовского. Польско-литовские противоречия позволили немецким рыцарям удержаться на захваченной территории».

Мирный договор 1411 года, подписанный в Торуни, сохранил существование ордена и значительной части его владений. Даже Жемайтия возвращалась Литве не на вечные времена, а лишь до смерти Витовта. Поскольку орден уцелел, то после смерти Ягайло и Витовта его руководители требовали возвращения ему Жемайтии. Лишь по мирному договору 1422 года орден был вынужден отказаться от своих притязаний на Жемайтию и Занеманье. Однако западнолитовские земли (Клайпеда и Клайпедский край) так и остались под властью Тевтонского ордена.

В битве при Грюнвальде вновь проявилась способность литовского народа наносить сокрушительные удары немецким захватчикам. Налицо была и солидарность всех славянских народов (от польского до русского) с литовцами в их совместной борьбе против агрессоров с Запада. Однако этот союз оказался непрочным и сменился взаимной подозрительностью. Исторический шанс освободить все народы Прибалтики был упущен.

Парадоксальным образом успех объединенного славянского и литовского войска в разгроме немцев привел не к укреплению единства народов Прибалтики в борьбе против поработителей и их единства со всеми славянскими народами, а к повороту верхов Литвы на Запад. После Грюнвальдской битвы Польша постаралась укрепить узы с Литвой. В октябре 1413 года в Городпе состоялся польско-литовский сейм, который ознаменовался заключением Городельской унии. Бояре-литовцы обязывались не принимать после смерти Витовта в великие князья никого, кроме как по указанию Ягайло и его польско-литовской рады; польская шляхта должна была после смерти Ягайло не выбирать никого в польские короли без ведома и согласия боярства Великого княжества Литовского.

В «Истории Литовской ССР» подчеркивалось: «Городельская уния носила явно католический характер. Русские князья и бояре Великого княжества Литовского, как православные «схизматики», по новому закону не допускались к высшим должностям, к участию в совете великого князя и решению важнейших государственных вопросов. На воеводства в земли Полоцкую и Витебскую, Киевскую и Подольскую назначались только люди, проникнутые духом воинствующего католицизма, что вызывало национальную вражду в государстве… Великое княжество Литовское и Королевство Польское в официальных актах изображались как обширное, политически единое государство, простиравшееся от Балтийского моря до Черного и от Оки до Одера как форпост «западной культуры», оплот католического мира против враждебного мусульманского и ^схизматического» Востока. Римский папа, стремясь использовать Литву и Польшу в своих целях, даже назначил Витовта и Ягайло генеральными викариями католической церкви для Новгорода и Пскова. Однако жизнь довольно скоро доказала несостоятельность этих притязаний».

Правда, на первых порах последовавшие события, казалось, подтверждали надежды Ватикана. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», после смерти московского князя Василия в 1425 году дочь Витовта, София Витовтовна, став регентом, явилась со своим малолетним сыном Василием Васильевичем и сановниками в 1427 году к отцу и приняла его покровительство. «Воспользовавшись этим, Витовт добился восстановления выгодных ему договоров с Псковом (1426) и Новгородом (1428) и подчинил себе Тверское, Рязанское княжества и более мелкие — в верховьях Оки».

Но хотя Городельская уния стала заметным шагом в распространении католицизма в Литве и «полонизации» ее верхов, планы Рима не учитывали глубоких внутренних противоречий в польско-литовской унии и давних связей Литвы и Руси. В «Истории Литовской ССР» сказано: «Усиление Великого княжества выдвигало вопрос об изменении его отношений с Польшей. Вновь поступило предложение присвоить Витовту королевский титул, то есть превратить Великое княжество в самостоятельное королевство». В этом Витовта поддерживали русские князья. В Вильнюс, где собирались совершить коронацию Витовта, прибыли великий князь Московский Василий Васильевич, великие князья Тверской и Рязанский, мирополит Фотий. Не входившие в Литву русские земли играли значительную роль во внутриполитической жизни Великого Литовского княжества. В свою очередь в правление Василия Васильевича (Темного) (1425–1462) русские князья и их приближенные не раз обращались к Витовту, а затем его преемнику Швитригайло за поддержкой в междоусобной борьбе. Однако коронация Витовта, на которой настаивали русские князья, не состоялась. Задержание в Польше послов, которые везли королевские регалии, сорвало церемонию коронации. А вскоре Витовт умер.

В своей борьбе против Польши преемник Витовта, младший брат Ягайло Швитригайло (Свидригайло), опирался на литовских феодалов, которые сблизились с феодалами русских, украинских и белорусских земель. Как подчеркивалось в «Истории Литовской ССР», «их объединяло стремление к независимости от Польши».

Разногласия между Литвой и Польшей усиливались. Швитригайло тайно заключил оборонительно-наступательный союз с магистрами Тевтонского и Ливонского орденов, договорился о помощи с татарами, закрепил мирные отношения с Новгородом. Война 1431 года между Литвой и Польшей завершилась перемирием, в результате которого Западная Подолия осталась за Польшей, Волынь — за Великим княжеством Литовским.

Начавшаяся междоусобная борьба внутри Литовского княжества привела к бегству Швитригайло в Полоцк и провозглашению младшего брата Витовта Жигимонта великим князем. При поддержке половчан Швитригайло не раз вторгался в Литву, «подвергая ее опустошению» (как сказано в «Истории Литовской ССР). И в дальнейшем Швитригайло опирался на русских. Он был противником распространения католицизма в русских землях. 26 июля 1435 года в Витебске Швитригайло приказал сжечь на костре митрополита Герасима, заподозренного в измене и связях с папой, у которого он искал поддержки против своего соперника, обещая объединить русскую церковь с римской. Столь суровые меры против сторонников распространения католической веры не помешали Швитригайло опираться и на Тевтонский орден. Польша же помогала Жигимонту.

В ходе сражения, состоявшегося 1 сентября 1435 года, в 12 км к югу от Укмерге между войском, руководимым Швитригайло и магистром Ливонского ордена, и войском из Литвы, Белоруссии и Польши, руководимым Жигимонтом и его сыном Михаилом, войско Швитригайло и Ливонского ордена было разбито. Магистр ордена был убит, многие рыцари — взяты в плен. Швитригайло опять бежал в Полоцк. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «неудачи союза Швитригайло с орденом породили недовольство среди его приверженцев — русских князей и бояр… Русские земли одна за другой стали переходить на сторону Жигимонта».

Однако, укрепившись, Жигимонт стал освобождаться от зависимости от Польши. В конечном счете он был убит в марте 1440 года, и великим князем был избран 13-летний сын Ягайло Казимир.

Княжение Казимира (1440–1492) ознаменовалось распространением в Литве крепостнических отношений. С раздачей земель феодалам число государственных крестьян сокращалось, и они превращались в крепостных («вялдамасов»). Привилеем Казимира 1447 года крепостное право было установлено в значительной части Великого княжества. Это вызвало активное сопротивление крестьян, переросшее в восстания.

Непростым делом оказалось и установление власти над русскими землями в пределах Литовского княжества. В «Истории Литовской ССР» говорится: «Нелегко было Казимиру утверждать свою власть в Смоленске и других русских землях. В Смоленске 30 марта 1440 года началось восстание. Смоляне признали своим государем Мстиславского князя Юрия Лингвеньевича, предводителя их полков в Грюнвальдской битве, который мог не только пресечь выступление низов, но и обезвредить местных бояр, тяготевших в Литве. Он поехал за помощью в Москву, но московское правительство в то время было не в состоянии оказать ее. Литовские войска предприняли два похода. При вторичном, в 1441 году, город был взят, господство литовского князя и его воевод в Смоленской земле восстановлено».

И все же попытки Рима навязать Литве роль авангарда наступления на русские земли оказались тогда безуспешными. Они размывались традицией многовековых уз, связывавших литовский и русский народы. Внутри Литвы население русских земель сопротивлялось католизации, а роль русских князей и бояр была существенной во внутриполитической жизни Великого княжества. В «Истории Литовской ССР» указывалось: «На территории Белоруссии продолжали существовать Мстиславское, Слуцкое, Пинское, Кобринское, Гомельское и другие княжества. Князья их, будучи вассалами великого князя, пользовались значительной свободой в управлении своими владениями».

В области внешних сношений Литва в основном сохраняла дружественные отношения с Москвой. В 1449 году был заключен договор между Московским княжеством и Литвой. Великие князья договорились не принимать своих недругов Дмитрия Шемяку (врага Василия Темного) и Михаила Жигимонтовича (врага Казимира). Было условлено совместно с помощью украинских воевод обороняться от татарских набегов. В случае кончины одного из великих князей они обязывались заботиться о его детях, как о своих, не вступая в чужое великое княжение. Кроме того, определялось не вступать князю Василию в Смоленск, а Казимиру — во Ржев с волостями. Договор обязывал «держать в почете и не обижать князей, которые служат со своих вотчин Казимиру или Василию».

Необходимость укрепления русско-литовского союза возрастала по мере усиления польско-литовских разногласий. В ходе войны Польши с Тевтонским орденом 1454–1466 годов Литва не поддержала Польшу, так как собиралась воевать с ней из-за Волыни.

А вскоре на юге Литвы возникла новая угроза. В 1475 году турки оккупировали южное побережье Крыма. Крымский хан стал вассалом Османской империи. С 1480 года начались ежегодные (а то и более частые) набеги татар на Украину, сопровождавшиеся угоном людей в рабство и разорением сел и городов. В 1480 году татары разграбили Киев. В 1506 году во время своего набега татары достигли Лиды и Новгородка. Чтобы избежать новых набегов, великий князь Литвы был вынужден платить регулярно дань крымскому хану. Тем не менее набеги крымских татар продолжались.

Стремясь защититься от набегов крымских татар, великий князь Литвы Александр (1492–1506) обратился за помощью к Польше. Не в силах одновременно защищать свои владения на всех границах, Литва стала уступать земли, населенные русскими людьми, Московскому княжеству. В 1494 году великий князь Литвы Александр подписал с великим князем Московским Иваном III договор, по которому Литва отдала московскому правителю Вяземское княжество и территории в верховьях Оки. Договор был упрочен браком Александра с дочерью Ивана III Еленой.

Однако этот договор оказался непрочным. Уже в 1500 году между двумя государствами началась война. Иван III требовал, чтобы Литва титуловала его князем «всея Руси». В этой войне Литва потерпела поражение. По перемирию, подписанному в 1503 году, Литва передала Москве верхнеокские терриории и Чернигово-Северскую землю (всего 70 волостей и 19 крупных городов).

Вскоре после начала русско-литовской войны умер король Польши, и на его место в 1501 году был избран литовский князь Александр. Был подписан акт о создании объединенного польско-литовского государства с общим сеймом и войском, одним королем и единой денежной системой. (Правда, в 1505 году литовский сейм не подтвердил этого акта.)

И все же, укрепив союз с Польшей и заключив союз с Крымом, Литва решила восстановить свои прежние восточные границы, утраченные ею в 1494–1503 годах. Первым против России выступил крымский хан. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «верные союзному договору, хан Менгли-Гирей и его сыновья напали на южную окраину России и опустошили ее. Василий, усмотрев в этом нарушение мира, объявил в декабре 1512 года войну Жигимонту Старому и выступил на Смоленск. Первые два похода окончились неудачей. Но летом 1514 года началась осада Смоленска русскими войсками, город был ими взят. Жителям разрешалось выехать по желанию в Литву или в Россию. Когда осенью 1514 года русским войскам нанесло поражение под Оршей войско гетмана К. Островского и Смоленск вновь оказался под угрозой перехода в руки Литвы, жители стали на сторону русских, и город остался в составе Русского государства, куда позднее, в 1521 году, вошло и Великое княжество Рязанское, а по условиям перемирия 1522 года к нему присоединились Гомель, Чернигов и Стародуб. Война велась и в 1534–1537 годах, но каких-либо существенных изменений она не принесла. При отсутствии экономической базы для образования централизованного государства и в условиях острых национальных и религиозных противоречий феодалы Литвы, цепляясь за белорусские и украинские земли, попадали во все большую зависимость от Польши».

Тем временем Крым — главный союзник Литвы в борьбе против России — вопиющим образом нарушал достигнутые договоренности. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «в 1549 году, несмотря на то что крымский хан Сайп-Гирей за получаемые 15 тысяч дукатов в год был в дружеских отношениях с великим князем, татары совершили ряд грабительских нападений. Они увели в плен большое количество дворян и забрали много имущества. Летом 1551 года новый хан Девлет-Гирей, успокоив великого князя литовского и короля польского Жигимонта-Августа (1548–1572) обещаниями дружбы и присягою, внезапно вторгся в пределы княжества, сжег замок Бреславль и перебил в нем весь гарнизон. Ходили слухи о подготовке нового большого похода крымских татар в глубь страны. Опасность их нашествия была настолько грозной, что литовскому правительству пришлось срочно искать мира с Россией».

Метания в ее внешнеполитической ориентации были вызваны не только вероломством соседей Литвы, но также отражали внутреннюю слабость этого государства. Как указывалось в «Истории Литовской ССР», «Великое княжество Литовское, занимавшее обширную территорию, оказалось слабым государством среди набиравших силы соседей — России, Турции и ее вассала — Крымского ханства и Швеции… Слабость эта заключалась во внутренних противоречиях. Войны неоднократно кончались поражением, так как в самом государстве происходили столкновения представителей господствующего класса из-за национального и религиозного различия, не говоря уже о свойственной феодальному строю борьбе за землю и тем самым за власть».

Со времен Грюнвальдской битвы века международная обстановка в Прибалтике существенно изменилась. Ливония, потерпевшая поражение в Грюнвальдской битве, раздиралась внутренними противоречиями. Между тем усиленный спрос на зерно и другие сельскохозяйственные продукты по мере роста городского населения в Западной Европе способствовал увеличению их производства в Ливонии. Это достигалось усилением эксплуатации местного крестьянства. Закрепощение крестьян Ливонии ускорилось в конце XV и в первой половине XVI века.

Возраставшие социальные противоречия между сельской и городской беднотой Ливонии, с одной стороны, и правящими верхами — с другой, отразились в ходе Реформации, начавшейся в 20-х годах XVI века. Успеху Реформации способствовало то, что лютеранство, которое стало исповедовать большинство населения Ливонии, было противником католицизма, официальной религии Ливонского ордена и ливонских епископств. Провозглашение в 1554 году на ландтаге в Валимиере свободы вероисповедания означало ослабление позиций ордена. Как справедливо отмечалось во «Всемирной истории», «Ливонское орденское государство стало явным анахронизмом».

Изменилось положение в западной и северной части Балтийского региона. Упадок влияния Ганзейского союза привел к ослаблению монополии ганзейцев в балтийской торговле и укреплению позиций балтийских ненемецких государств. В то же время господству Дании в Балтийском море и Скандинавии, установленному Кальмарской унией 1397 года (на основе которой датский монарх властвовал над всеми скандинавскими государствами — Данией, Норвегией, Швецией, Исландией), также пришел конец. Швеция в 1523 году вышла из унии, и попытки Дании сохранить контроль над ней провалились.

Швеция же, преодолев внутренние распри, стремилась утвердить себя как главная держава Балтики. В это время существенно активизировалась торговля хлебом, которая осуществлялась с помощью морских перевозок через Балтийское море. Это обстоятельство обусловило острую борьбу за контроль над Балтикой между Данией и Швецией, а также другими государствами этого региона.

Русское государство также заявило о своей готовности стать влиятельной силой на международной арене. Освобождение Руси от золотоордынского ига в 1480 году, создание единого русского централизованного государства, победа над наследниками Золотой Орды на Волге, начало широкого движения русских в Сибирь, провозглашение московского государя царем всея Руси — все это свидетельствовало о появлении мощной державы, способной играть все возраставшую роль в международных отношениях. Московский царь имел основания ставить себя в один ряд с ведущими монархами мира. Царь Иван IV (Грозный) посылал дерзкие письма шведскому монарху, против которого он вел войны, а английской королеве Елизавете предлагал руку и сердце.

Связи русского государства со всеми ведущими державами быстро росли. Р.Г. Скрынников в своей работе «Иван Грозный» писал: «Со времени появления англичан на Белом море в 1553 году Россия завязала торговые сношения с Англией… Московское правительство позволило англичанам устроить «пристанище корабельное» на Белом море и разрешило им «торг по всему государству». Но суровые естественные условия сильно стесняли развитие торговли на Белом море».

К этому времени русские люди уже проложили себе путь через Прибалтику в Западную Европу. В крупных городах Ливонии в конце и в первой половине XVI века жило немало русских купцов и ремесленников. Они составляли в этих городах население особых улиц — «концов». Много русских купцов постоянно находилось в Риге.

Посредническая торговля между Западом и Востоком играла существенную роль для Риги, Таллина и Тарту. Однако, как указывается во «Всемирной истории», «на почве стремления захватить в свои руки монополию на роль посредника в торговле России с Западом у ливонских городов возникли острейшие противоречия с русским купечеством и правительством, а также с западноганзейскими городами, в частности с Любеком. Ливонские города принимали активное участие в осуществлении политики ордена и епископов, направленной к изоляции и экономической блокаде России. Такая политика содействовала развязыванию военного конфликта между Русским государством и орденской Ливонией».

Русское правительство пыталось создать альтернативные пути из Балтийского моря в Россию. Как отмечал Р.Г. Скрынников, «Россия владела обширным участком побережья Финского залива, всем течением Невы, по которой проходил древний торговый путь «из варяг в греки». Русским принадлежал также правый берег реки Наровы, в устье которой заходили корабли многих европейских стран. Едва закончив войну со шведами, правительство решило основать морской порт в устье Наровы. В июле 1557 года выдающийся инженер дьяк Иван Выродков построил на Нарове «город для бусного (корабельного) приходу заморским людем», первый русский порт на Балтийском море. Царский указ воспретил новгородским и псковским купцам торговать в ливонских городах Нарве и Ревеле. Отныне они должны были ждать «немцев» в своей земле. Но попытка наладить морскую торговлю с Западом через устье Наровы не дала результатов. Корабельное «пристанище» на Нарове было готово, а иноземные купцы продолжали плавать в немецкую Нарву».

Ливония же продолжала вести агрессивную политику в отношении Русского государства. Еще в началеXVI века, в 1501 году, магистр Ливонского ордена Вальтер фон Платтенберг предпринял попытку вторжения в русские земли, но был разбит, а русские войска вошли в Ливонию. В 1502 году Платтенберг напал на Псков, скоординировав свои действия с военными действиями литовского князя Александра против Московского государства. Но и на сей раз русские войска разбили войска Платтенберга. После этого было заключено перемирие, неоднократно возобновлявшееся. По договору 1554 года между Русским государством и Ливонией последняя не должна была вступать в союз с Литвой и Польшей, а также обязывалась уплачивать Руси подать с Тартуского епископства. По договору русским купцам обеспечивалась свободная торговля в Ливонии и свободный провоз товаров через нее. Иностранцам и русским ливонские власти были обязаны предоставить право свободного провоза в русские земли и обратно.

Однако, как отмечается во «Всемирной истории», «и в это время Ливония продолжала участвовать в экономической блокаде против Русского государства, которую осуществляли Литва, Польша и Швеция. Орден, епископства и города Ливонии всячески препятствовали развитию внешней торговли и расширению дипломатических связей Русского государства со странами Западной Европы. Они не допускали проезда в Москву нанятых за границей мастеров, в особенности знатоков военного дела. Назревала борьба России против Ливонии за выход к Балтийскому морю».

В это время Ливонский орден потерпел поражение в ходе продолжительного вооруженного конфликта с рижским архиепископом, которого поддерживала Польша. По мирному договору 1557 года рижский архиепископ был восстановлен в своих правах, а орден заключил договор с Польшей и Литвой о союзе. Между тем заключение такого союза было нарушением договора 1554 года между Россией и Ливонией. В 1558 году между двумя государствами началась война. В первые же дни войны русские войска взяли Нарву, Дерпт (Тарту, или Юрьев), дошли до Ревеля (Таллина) и, по словам Скрынникова, «подвергли страшному разгрому Южную Ливонию».

Однако, как отмечал Скрынников, «успехи русского оружия могли быть еще более значительными, если бы не раздор в высших правите чьственных сферах, который привел к страшной неразберихе и сделал невозможным проведение единой согласованной внешнеполитической программы. Вместо того чтобы продолжать успешно начатое наступление против Ливонии, московское правительство, по настоянию Адашева, предоставило ордену перемирие с мая по ноябрь 1559 года… Ливонские рыцари использовали перемирие, предоставленное им Москвой, для сбора военных сил. За месяц до истечения срока перемирия орденские отряды появились в окрестностях Юрьева и нанесли поражение разрозненным русским отрядам».

А 31 августа 1559 года магистр ордена Кеттлер подписал договор, по которому, как сказано в «Истории Литовской ССР», он «отдавал весь свой орден со всеми владениями под покровительство Жигимонта-Августа. Возмещая военные расходы, магистр передавал ему 5 замков, оставляя за собой право по окончании войны выкупить их за 600 тысяч злотых или в случае мирного исхода получить их обратно без выкупа. Со своей стороны Жигимонт-Ав-густ обязался отправить послов к царю с требованием прекратить военные действия и вернуть занятые территории. В случае отказа царя литовские войска становились на защиту ордена. Дипломатические попытки потерпели неудачу, и Be никое княжество Литовское вступило в войну из-за Ливонии».

В 1560 году наступление русских войск в Ливонии возобновилось. Был взят Маринебург (Алуксне). Как писал Скрынников, «царские воеводы разгромили отборное рыцарское войско под Эрмесом и заняли резиденцию магистра — замок Феллин. Победителям досталась почти вся орденская артиллерия. Военные силы Ливонии были сокрушены. По всей Эстонии крестьяне восстали против немецких баронов».

Как отмечалось во «Всемирной истории», «эстонский и латышский народы, видевшие в русских своих союзников и защитников в борьбе против ненавистных угнетателей, выступали в начальный период Ливонской войны с оружием в руках против своих немецких господ, оказывали помощь и содействовали русским войскам. Осенью 1560 года эстонские крестьяне подняли против немецких феодалов восстание, которое приняло значительные размеры и потребовало немалых усилий для его подавления».

Однако, как отмечал Скрынников, «Адашев и его товарищи не использовали благоприятной обстановки, опасаясь удара со стороны находившихся под Ригой литовских войск. После неудачной осады небольшого замка Пайды (Вейсенштейна) наступление русских войск приостановилось».

Поражениями ордена воспользовались Дания и Швеция. Дания захватила Сааремаа-Ляанемааское епископство, а Швеция овладела Таллином и стала расширять свою власть в Северной Эстонии.

Стараясь предотвратить создание широкой антирусской коалиции, правительство Ивана Грозного заключило союзный договор с Данией и 20-летнее перемирие со Швецией.

В 1561 году магистр Ливонского ордена стал вассалом польского короля, а в 1562 году орден прекратил свое существование. Возглавил Курляндское герцогство магистр ликвидированного ордена Кеттлер, потомки которого продолжали им управлять, хотя их права были урезаны так, что это герцогство называли «дворянской республикой». Курляндское герцогство долго оставалось вассалом Польши.

Война переместилась за пределы Ливонии. В первых числах февраля 1563 года русские войска осадили Полоцк и добились его сдачи. Под Полоцком русские подписали перемирие с Литвой.

После заключения перемирия царь Иван, по словам Скрынникова, «вызвал в Москву королевских послов и решительно потребовал от них очищения Ливонии до Двины. Послы отклонили эти требования и выехали на родину. Следом за ними в Литву двинулись царские рати».

Однако в правящих кругах Русского государства не было единства. При этом, как это уже было не раз на протяжении ряда последних столетий, враги царя искали поддержку в Литве. Скрынников писал: «Оттесненная от кормила власти, но все еще не сокрушенная удельно-боярская оппозиция все чаще обращала свои взоры в сторону Литвы… Оттуда ждали помощи те, кто подумывал об устранении царя Ивана. Тревога властей по поводу литовских связей возрастала по мере того, как сражение на русско-литовской границе приобретало все более ожесточенный характер. В конце концов царь заподозрил в измене своего двоюродного брата князя Владимира. Подозрения имели основания. В то самое время, когда царская армия и старицкие удельные полки скрытно двигались к Полоцку, из царской ставки бежал знатный дворянин Борис Хлызнев-Колычев, предупредивший полоцких воевод о намерениях Грозного».

Возможно, что подобным образом литовцы сумели узнать и о военных планах Грозного после взятия им Полоцка и смогли предотвратить соединение двух русских армий, одна из которых шла от Полоцка, а другая — из Смоленска. В битве под Улой 26 января 1564 года литовцы разгромили полоцкую армию. В апреле 1564 года в Литву бежал друг царя князь Андрей Курбский. Осенью 1564 году был совершен набег войск крымского хана Девлет-Гирея, разоривших русские земли.

Воспользовавшись трудностями России, в Москву в 1566 году прибыло посольство Литвы, предложившее разделить Ливонию на основе фактического положения войск. Однако созванный в том же году Земский собор предложил царю вести войну «до победного конца».

Готовясь к новым боям, Литва пошла на Люблинскую унию с Польшей, следствием которой было создание в 1569 году единого государства — Речи Посполитой. В том же году турецкая армия совершила поход под Астрахань, а в 1571 году Девлет-Гирей совершил набег на Москву.

Несмотря на все эти неблагоприятные события, Русское государство вскоре возобновило наступление в Ливонии. Новым врагом России с 1570 года стала Швеция. Поддержав брата датского короля Магнуса, поставленного русскими во главе созданного ими в Ливонии «королевства», войска Ивана Грозного и Магнуса взяли 1 января 1573 года опорный пункт шведов в Прибалтике — Пайду (Вейсенштейн), затем — Пернов (Пярну). К 1576 году Россия овладела всем прибалтийским побережьем, за исключением Ревеля и Риги. Одновременно правительство Ивана Грозного вело переговоры с императором Австрии Максимиллианом о ликвидации Люблинской унии и расчленении Речи Посполитой. Зимой 1575/76 года в Москву прибыло австрийское посольство. Однако Максимиллиан отказался признать права России на Прибалтику.

В 1577 году начался новый поход русских войск в Ливонию. В этом году была предпринята осада Ревеля, и летом взяли бывшую резиденцию магистра Ливонского ордена — Венден (Цесис).

Однако в 1579 году начался поход на русские земли нового польского короля — Стефана Батория, который сумел взять Полоцк, Великие Луки, а в 1581 году осадил Псков. В том же 1581 году шведы взяли Нарву.

Лишь героическая оборона Пскова сорвала планы Батория двигаться дальше на Новгород и Москву. В 1582 году было заключено 10-летнее Ям-Запольское перемирие между Россией и Речью Посполитой. Все завоевания в Ливонии были Россией утрачены. Полоцк и Ливония отходили к Речи Посполитой, но русские земли, захваченные войсками Батория, возвращались России.

В 1583 году было заключено Плюсское перемирие со шведами, по которому к Швеции перешли Нарва, Ям, Копорье и Ивангород.

24-летняя Ливонская война завершилась. Инициатор войны — Россия ничего не получила от этой войны. Напротив, она потеряла ряд земель, понесла большие людские потери, а хозяйство страны было подорвано непомерными военными расходами. Объект борьбы — Ливония перестала существовать как государственное образование, но эстонцы и латыши не освободились от ига иноземцев. Последствием Ливонской войны явилась и ликвидация самостоятельного Литовского государства, и превращение его в часть Речи Посполитой с ограниченной автономией. Утверждалось, что в 1569 году литовские магнаты оплакивали «погребение и уничтожение на вечные времена вольного и независимого некогда Великого княжества Литовского».

Завершение Ливонской войны не привело к прочному миру в этом регионе. В 1600 году началась война между Речью Посполитой и Швецией за обладание Ливонией. В соответствии с Альтмаркским перемирием, подписанным 26 сентября 1629 года, Швеция получила Эстляндию и Лифляндию, а также некоторые балтийские порты от Вислы до Немана, в том числе и Клайпеду. Только Латгалия с Даугавпилсом остались за Речью Посполитой. В ходе очередной польско-шведской войны 1635 года шведы потеряли Клайпеду, а город оказался в руках Прусского княжества.

Ливонская война сопровождалась разрушениями хозяйства в Ливонии и гибелью местного населения. Латвия была опустошена. Следствием военных действий на территории Эстонии с середины XVI века, голода 1601–1602 годов и связанных с ним эпидемий стало сокращение населения страны на 65 %. До начала Ливонской войны население Эстонии составляло 250–280 тысяч человек, в 1625 году — около 100 тысяч.

Шведская Прибалтика была разделена на Эстляндскую (Северная Эстония) и Лифляндскую (Южная Эстония и Северная Латвия) губернии. С 1645 года остров Сааремаа также перешел к Швеции. Шведские провинции Прибалтики использовались прежде всего для производства зерна. 80 % валовой стоимости экспорта Эстляндии составлял хлеб. Впрочем, немалую роль играл и транзит товаров из России в Западную Европу и обратно.

Торговля зерном приносила немалые прибыли не только Швеции, но и верхам в ее прибалтийских провинциях. Города Прибалтики богатели и развивались. В XVII веке в Эстляндии появились зачатки мануфактурного производства (стеклоделательное предприятие в Хюти на острове Хийумаа в 1628 году, лесопильная мануфактура для обработки меди в Нарве в 1650 году, бумажная мельница в Таллине в 1664 году и т. д.).

Налицо были и признаки развития культурной жизни. В 1632 году был основан университет в Дерпте (Тарту). (Правда, среди его студентов преобладали выходцы из семей остзейских баронов.) В 1684–1688 годах близ Дерпта существовала учительская семинария, а в 80-е годы были созданы первые сельские школы. В 1689 году стала публиковаться первая газета в Эстляндии (правда, на немецком языке).

В XX веке на эти факты стали ссылаться, говоря о «благодетельности» пребывания Прибалтики под властью шведов. На деле неоспоримые свидетельства прогресса были следствием усиленной эксплуатации крестьянства Эстонии и Латвии в годы шведского владычества. Чтобы обеспечить высокую производительность сельского хозяйства, был установлен жестокий крепостнический режим. Как отмечалось в пятом томе «Всемирной истории» (М., 1958), «шведский гнет тяжело ложился на плечи местного трудящегося населения, особенно крестьянства. Повышенные по сравнению с собственно Швецией государственные налоги, постоянные реквизиции сельскохозяйственных продуктов и скота (особенно во время частых войн в районе самих балтийских провинций), разнообразные извозные повинности, а самое главное, увеличение барщины и ухудшение юридического положения крестьянства характеризуют наиболее ярко этот период шведского господства в Прибалтике. Правительство тщательно сохраняло и поддерживало права и привилегии местного остзейского дворянства, являвшегося здесь господствующим классом… Законом от 1 февраля 1632 года о земских судах санкционировалось крепостное право в Лифляндии и утверждалась полицейская власть помещика с правом «домашнего наказания» непослушных крестьян… Крепостной считался полной собственностью помещика, который мог своих крестьян отчуждать или предоставлять кредитору в счет погашения долгов и процентов по ним».

Шведские власти постоянно увеличивали наделы своих дворян. К 1680 году в Лифляндии государству принадлежало около 1 % земли, шведскому дворянству — около 58 % и немецкому дворянству — около 35 %. По мере того как государственные земли переходили к дворянам в виде пожалований, положение крестьян ухудшалось. Как сказано во «Всемирной истории», «крестьянские земельные наделы в Прибалтике систематически сокращались вследствие увеличения барской запашки, вызванного ростом хлебного экспорта. Уже по переписи 1638 года, не менее 22 % всех крестьян являлись батраками, оставшимися без земли или имевшими лишь небольшое подсобное хозяйство. Беднейшее крестьянство, даже если оно и вело свое полевое хозяйство, находилось в весьма тяжелых условиях, прежде всего из-за недостатка рабочего скота. Волы и лошади имелись только у состоятельных крестьян. Крестьянин-бедняк нередко вынужден был сам впрягаться в соху вместе с женой и таким образом обрабатывать свой жалкий участок. Многие крестьяне не имели коров и вместо них содержали коз. Барщина на помещика считалась «нормированной» определенным количеством дней в году; фактически же помещик мог требовать и дополнительной барщины под видом «помочей» и т. п.».

Как отмечали авторы «Всемирной истории», «от тяжкой барщины и растущих государственных налогов крестьяне искали спасения в бегстве, и вопрос о бегстве крестьян и мерах борьбы с ним составлял предмет постоянных забот ландтагов (съезды дворян по губерниям), ландратов (выборные от дворянства), различных земских судов и генерал-губернатора. Крестьяне спасались бегством в Ригу, Ревель (Таллин) и другие города, а также в Польшу, Литву, Курляндию и Россию. Шведское правительство в ответ на жалобы местных баронов неоднократно предъявляло этим государствам требования о выдаче таких перебежчиков».

В ответ на усиление крепостного гнета в Эстляндии и Лифляндии прокатились волны крестьянских выступлений. На их подавление были направлены карательные отряды. Особенно сильными были крестьянские выступления в 50-х, 60-х и 90-х годах XVII века.

Авторы «Всемирной истории» констатировали: «В конце века гнет шведского дворянского государства привел крестьянское хозяйство к явной катастрофе. В 1696–1697 годах в Лифляндии и Эстляндии, как и в соседних странах, было подряд несколько неурожайных годов. Результатом неурожая в Прибалтике был голод и страшная эпидемия. Только в одной Эстляндии за эти годы погибло 75 тысяч человек». В результате этого население Эстляндии сократилось с 350 до 280 тысяч человек.

Впрочем, не легче было положение и сельского населения в части бывшей Ливонии, захваченной Речью Посполитой. Например, в Курляндии, являвшейся вассалом Польши, беглым крестьянам отрубали ногу.

Между тем, разделив между собой Ливонию, Речь Посполита и Швеция сразу после завершения Ливонской войны стали разрабатывать планы дальнейшей экспансии, предусматривавшие расчленение России и ликвидацию ее государственной самостоятельности. После 1583 года Стефан Баторий выдвинул план создания коалиции европейских государств против Османской империи. Одним из условий создания такой коалиции было подчинение России власти Речи Посполитой. Планы захвата русских земель в Карелии, на Кольском побережье и в устье Северной Двины разрабатывались и в Швеции. Однако смерть Стефана Батория и период «бескоролевья» в Речи Посполитой, обострение польско-шведских отношений, вылившееся в войну из-за Прибалтики, временно отсрочили нападение на Россию.

Первой попыткой покорить Россию стал поход под руководством марионетки Речи Посполитой и Рима — Лже-дмитрия в 1604–1605 годах. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «польские и литовские паны опирались на русских бояр, противников царя Бориса Годунова».

Эти известные события в нашей стране часто называют началом польской интервенции в Россию. Следует подчеркнуть, как это сделано в «Истории Литовской ССР», что вместе с польскими интервентами на Россию шли и литовские феодалы. К ним, например, принадлежали и Сапеги. Правда, следует оговориться, что со времен первых уний с Польшей многие литовские феодалы стремились «ополячиться», принимая польские обычаи и используя в обиходе польскую речь.

Но нужно сделать еще одну оговорку. Сами Сапеги были русского происхождения. И это было обычным явлением в то время, когда многие литовские роды имели русские корни, а русские бояре были литовского происхождения (например, многие из них были из рода Гедеминовичей).

Следует также помнить, что успеху польско-литовских интервентов способствовала изменническая деятельность ряда русских бояр. И не только тех, кто имел родственные связи с Литвой. Ставя свои интересы или интересы своего рода выше национальных, они без особых угрызений совести становились на путь сотрудничества с врагами России.

Однако власть Лжедмитрия, опиравшегося на интервентов и их пособников и пытавшегося насадить католическую веру, оказалась непрочной. Самозванец был свергнут в мае 1606 года, а новым царем стал Василий Шуйский.

Вторая попытка была предпринята через год. В «Истории Литовской ССР» сказано: «Весной 1607 года, используя недовольство политикой царя Василия Шуйского и выбрав благоприятный период — в России шло крестьянское восстание под предводительством Ивана Болотникова, — польские и литовские паны (Вишневецкие, Сапеги) вновь предприняли поход, теперь уже под руководством Лжедмитрия II».

Весной 1608 года интервенты оказались под Москвой и, обосновавшись временно в Тушино, начали осаду столицы. В июле 1608 года правительство Василия Шуйского заключило перемирие с правительством Речи Посполитой, гю которому польско-литовские войска в обмен на выдачу Марины Мнишек, ее родственников и ее приближенных должны были быть выведены с территории России. Однако польско-литовская сторона нарушила перемирие. Мнишеки остались в Тушино, а вскоре туда же Прибыл отряд, которым руководил Я.П. Сапега, родственник литовского канцлера Льва Сапеги. Тушинские отряды захватывали большие территории к востоку, северу и северо-западу от Москвы.

Тогда правительство Шуйского заключило в феврале 1609 года Выборгский договор со Швецией, уступив ей город Корелу с уездом. За это Швеция предоставила России наемные отряды для борьбы с польскими интервентами.

Между тем разорение, которое принесли интервенты, вызвало стихийное народное сопротивление заволжских и поволжских городов. Опираясь на народное движение, М.В. Скопин-Шуйский в мае 1609 года начал поход из Новгорода и к исходу лета сумел освободить земли Заволжья и Верхнего Поволжья, включая Ярославль.

Неудачи тушинских сил во главе со Лжедмитрием II вынудили Речь Посполиту начать прямую агрессию против России. Вторжение в Россию получило одобрение папы Павла V. В сентябре 1609 года польско-литовские интервенты начали осаду Смоленска.

В декабре 1609 года Лжедмитрий II бежал из Тушино, а в феврале 1610 года русские бояре, находившиеся ранее в его лагере в Тушино, подписали договор с королем Сигизмундом III, по которому его сын Владислав признавался русским царем.

Русские войска во главе с Д.И. Шуйским были разбиты в сражении под Клушином 24 июня 1610 года. Известие об этом поражении ускорило свержение царя Василия Шуйского. В Москве было создано временное правительство из семи бояр (так называемая «Семибоярщина»).

Новое правительство подписало договор с командующим польско-литовской армией гетманом Жолкевским. Русским царем признавался Владислав, который должен был принять православие в Смоленске. Сигизмунд III обязывался снять осаду Смоленска. Однако, собираясь сам стать русским царем, он нарушил договор. Осада Смоленска не была снята, а в ночь с 20 на 21 сентября 1610 года польско-литовские войска вошли в Москву. Власть в Москве оказалась в руках польско-литовского командования во главе с Гонсевским и пособников интервентов (М.Г. Салтыков, Ф. Андронов и другие).

В марте 1611 года первое народное ополчение осадило Москву. Однако разногласия в рядах ополчения и падение Смоленска 3 июня 1611 года привели к поражению освободительного движения.

Осенью 1611 года в Нижнем Новгороде под руководством Минина и Пожарского началось формирование второго народного ополчения. 27 октября 1612 года отрядам ополчения удалось освободить Москву.

Однако Сигизмунд III не оставлял попыток вернуть Москву. Польско-литовские войска начали осаду Иосифо-Во-локоламского монастыря, но эти действия не принесли им успеха.

Тем временем в верхах Речи Посполитой росло недовольство разорительными походами на Россию. Лишь в 1617 году, добившись получения новых ассигнований, правительство Сигизмунда III возобновило попытки завоевать Россию под предлогом «восстановления законных прав Владислава». Москва вновь была осаждена. Потерпев поражение в ходе ее штурма, польско-литовские войска были вынуждены отступить в октябре 1618 года.

Заключенное в 1618 году Деулинское перемирие было недолговечным. В 1632 году король Речи Посполитой Владислав IV снова предъявил претензии на русский престол. Лишь после завершения русско-польской войны 1632–1634 годов по Поляновскому мирному договору король Владислав IV официально отрекся от своих притязаний на власть в России.

Результатом этой войны с Речью Посполитой, а также войн со Швецией стали потери Россией земель на побережье Финского залива, Смоленска, Чернигово-Север-ской земли, Дорогобужа, Можайска, Вязьмы. Россия была разорена годами Смуты и хозяйничанья интервентов. Но походы на Россию нанесли немалый урон и Речи Посполитой.

А тем временем на юге Речи Посполитой, в пределах Великого княжества Литовского, вспыхнуло восстание украинского народа. С конца XVI века на территории Украины и Белоруссии происходили крестьянско-казацкие восстания против польских и литовских феодалов (1591–1593, 1594–1596, 1625, 1630, 1637–1638 гг.). Нередко такие выступления проходили под знаменем борьбы против национального и религиозного гнета.

Еще в 1596 году в Бресте была заключена уния между католической и православной церковью в пределах Речи Посполитой. Инициатором этой унии выступал Ватикан. Согласно Брестской унии православная церковь Украины и Белоруссии признавала основные догматы и обряды католической церкви и своим главой папу римского. В то же время сохранялись обряды православной церкви, а богослужение велось на славянском языке. Однако уния вызвала сопротивление на Украине и в Белоруссии, и власти Речи Посполитой в 1633 году пошли на уступки, разрешив легальное существование православной церкви. И все же наступление на православную веру и национальные обычаи восточнославянских народов не прекращалось.

Заключив союз с крымским ханом, Богдан Хмельницкий во главе казацкого войска Запорожской Сечи в 1648 году выступил против польских войск во главе с С. Потоцким. Разгром польских войск под Желтыми Водами 6 мая 1648 года, а затем под Корсунью 16 мая послужил сигналом для всеукраинского восстания. В мае 1648 года восставшие взяли Киев, а вскоре овладели всеми городами Левобережной Украины, изгнав польских магнатов.

Рассказ о восстании Богдана Хмельницкого в наших учебниках истории нередко излагается лишь как борьба украинского народа против польских угнетателей. При этом игнорируются не менее серьезные выступления в Белоруссии за ее освобождение. Часто забывают и о литовских феодалах, которые в не меньшей степени, чем польские, подавляли народные выступления как в Белоруссии, так и на Украине. (Правда, опять стоит напомнить о том. что многие литовские феодалы были сильно «ополячены».)

Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «успех Б. Хмельницкого способствовал распространению освободительной войны и на территории Белоруссии. В 1648–1649 гг. в Белоруссию прибыли первые казацкие отряды. Их поддержали массовыми выступлениями крестьяне и жители городов. Завязались бои литовского войска с казацко-крестьянскими отрядами в районах Речицы, Слуцка, Рогачева, Бреста, Пинска, Турова, Бобруйска, Минска и др. Это помешало походу литовского войска под руководством гетмана Я. Радвилы (Радзивилла) на Украину».

На Украине войско Хмельницкого осадило Львов и разбило польские войска под Пилявицами. Тем временем умер Владислав IV. Хмельницкий принял участие в выборах нового короля Речи Посполитой, поддержав кандидатуру Яна Казимира. Избранный королем 7 ноября 1648 года, Ян Казимир подписал перемирие с казаками. Казацкое войско сняло осаду Львова и возвратилось в Восточную Украину.

Власти Речи Посполитой воспользовались перемирием для подготовки решительных действий против восставших. Литовский гетман Я. Радвила развернул карательные действия в Белоруссии. В январе-феврале 1649 года его войско овладело Туровым, Мозырем, Бобруйском, Речицей. Многие повстанцы были казнены.

В феврале 1649 года кончились неудачей переговоры Хмельницкого о мире с новым королем. Тогда Хмельницкий обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбой принять Украину под власть России. Однако Москва, которая только что пережила восстание городской бедноты, не была готова к новой войне против Речи Посполитой. Тем не менее Россия установила дипломатические отношения с Украиной и стала оказывать повстанцам помощь оружием.

В новой кампании, начавшейся весной 1649 года, казаки нанесли польской армии поражение под Зборовом. Однако предательство крымского хана вынудило Хмельницкого пойти на мир с Речью Посполитой. По Зборовскому миру 1649 года Украина получала автономию, но изгнанные паны могли вернуться в свои имения, а их крестьяне были им возвращены.

Тем временем в Белоруссии вновь вспыхнуло восстание. После ожесточенного сражения под Лоевом (31 июля 1649 года) литовское войско Я. Радвилы подавило восстания в Гомеле и в районах Чечерска и Черикова. В «Истории Литовской ССР» говорилось, что «гетману Я. Радвиле удалось разбить основные отряды повстанцев. Борьба приняла партизанский характер. Я. Радвила со своим войском вторгся на Украину и летом 1651 года захватил Киев».

После этих поражений Б. Хмельницкий был вынужден 18 сентября 1651 года подписать Белоцерковский договор, по которому казацкая территория была ограничена Киевским воеводством. Хмельницкий лишался права поддерживать отношения с иностранными государствами и обязывался разорвать союз с крымским ханом.

Однако выступления против польско-литовских феодалов на Украине и Белоруссии не прекратились. В свою очередь, власти Речи Посполитой решили окончательно разгромить войска Хмельницкого. К осени 1653 года на разгром казаков двинулось войско во главе с королем Яном Казимиром.

Тем временем Москва наконец решила прийти на помощь Украине. Земский собор 1 октября 1653 года одобрил постановление о принятии Украины под власть царя и объявлении войны Польше. Решение о воссоединении Украины с Россией было принято Переяславской радой 8 января 1654 года.

Вскоре Москва направила войска на свою западную границу. В 1654 году русские взяли Смоленск, Витебск, Полоцк, Могилев, Мозырь и другие города. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «гетман Я. Радвила не мог сдержать наступления русских. Тем временем вспыхнула новая волна освободительной борьбы в Белоруссии. В белорусских городах началось движение за объединение с Россией. До осени 1654 года русское войско заняло северо-восточную Белоруссию, а казаки под руководством И. Золотаренко — юго-восточную. Последний хотел присоединить Белоруссию к гетманской Украине. Шляхта польского происхождения, жившая в Белоруссии, видя, что помощи от Речи Посполитой ждать уже не приходится, переходила на сторону России».

В августе 1655 года русские войска заняли Вильнюс, затем Тракай и Каунас. Царь. Алексей Михайлович (с согласия шляхты) провозгласил себя великим князем Белой Руси и великим князем Литовским. Для управления Литвой был основан особый приказ. Королевские имения перешли в собственность царя. Деятельность католической церкви была ограничена территорией, на которой преобладало литовское население. Православная церковь перешла в ведомство московского патриарха. В 1656 году между Россией и Речью Посполитой было подписано перемирие, закрепившее контроль Москвы над значительной частью Литвы и Белоруссии.

Однако в развитии событий опять произошел неожиданный поворот. В «Истории Литовской ССР» сказано: Часть украинской казацкой старшины, стремясь присоединить белорусские земли к Украине, искала поддержки у крестьян и горожан. Начался разгром имений и борьба против шляхты. Эти намерения казацкой верхушки встретили противодействие со стороны России. В 1658 году казацкая старшина в Белоруссии вместе с новым гетманом Украины И. Выговским заключила договор об унии Украины с Польшей. Гетман И. Выговский и группа украинских феодалов стремились оторвать Украину от России и присоединить ее к Польше. Казацкие отряды в Белоруссии были разбиты русским войском. В 1658 году война Речи Посполитой с Россией возобновилась. Войска Речи Посполитой заняли почти всю территорию Белоруссии. Шляхта, которая присягала царю, перешла на сторону Речи Посполитой. Ослабленные борьбой, голодом и эпидемией чумы, народные массы не могли оказать должного сопротивления».

В борьбу вступила и Швеция. Воспользовавшись войной Речи Посполитой с Россией, шведский король Карл X Густав послал армию А. Виттенберга в Польшу в 1655 году. В течение трех месяцев заняли почти всю территорию Польши. Одновременно лифляндская армия шведов вторглась в Литву. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «одновременно в Литву вступила и Россия. Шведы, рассчитывая на помощь Радвил, хотели взять Литву под свою опеку. Войско Литвы, возглавляемое гетманом Я. Радвилой, не оказывало шведам ощутимого сопротивления. Я. и Б. Радвилы, напуганные наступлением в Белоруссии русской армии царя Алексея Михайловича, потерявшие там все свои имения, возлагали надежды на Швецию; Польша не могла им помочь».

Литовское дворянство пошло на подписание 20 октября 1655 года Кедняйской унии, в соответствии с которой шведский король Карл X провозглашался князем Литвы. От его имени Литвой должен был править наместник. Все крепости Литвы были открыты для шведов. Акт об унии подписали Я. Радвила и 1134 литовских дворянина. Наместником шведского короля был назначен Б. Шютте.

А вскоре Я. Радвила был обвинен в предательстве и бежал в Польшу. Туда же ушла и часть литовского войска. Попытки этой части литовского войска во главе с гетманом Литвы Сапегой, сменившим умершего Радвилу, дать отпор шведам провалились. Шведы разбили войско Сапеги. Столкновения же или войны между русскими и шведами, на что надеялись Радвилы, не произошло. Русские ушли из Литвы, оставив, однако, гарнизон в Вильнюсе.

А в апреле-мае 1656 года в Литве вспыхнуло восстание против шведских оккупантов. Большая часть оккупационных гарнизонов была уничтожена. Литва была освобождена. «Между тем, — как отмечается в «Истории Литовской ССР», — в войну со Швецией вступила и Россия. Ее армия наступала вдоль реки Даугавы по направлению к Риге, а из Пскова — по направлению к Тарту и заняла его. Русские, имея поддержку местного населения, заняли также Даугавпилс и Кокнесе и начали осаду Риги. Но к концу 1656 года они отступили к Полоцку. Россия вынуждена была прекратить военные действия в Прибалтике. Ей угрожали силы Речи Посполитой. Воевать одновременно с Речью Посполитой и Швецией она не могла. Царь Алексей Михайлович принял решение продолжать войну с Речью Посполитой. В конце 1658 года Россия и Швеция заключили перемирие, а в 1661 году — Кардийский мирный договор, по которому были сохранены довоенные границы».

Тем временем шведы понесли ряд поражений в Польше. По условиям договора 1660 года между Речью Посполитой и Швецией шведские границы в Прибалтике отодвигались к северу от Даугавы. Латгалия переходила под власть Речи Посполитой.

После заключения договора со Швецией Речь Посполита возобновила войну против России. Король Ян Казимир занял Вильнюс, Гродно, Новогрудок. По Андрусовскому перемирию 1667 года Россия вернула себе Смоленск, Северскую землю с Черниговым и Стародубом. Речь Посполита признала воссоединение России с Левобережной Украиной. Царь Алексей Михайлович отказывался от притязаний на Литву, удержавшую за собой Полоцк и Витебск. Позже условия перемирия были подтверждены так называемым Вечным миром 1686 года.

Все эти бурные события XVII столетия ослабили Речь Посполиту и особенно Литву. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «во второй половине XVII века начался хозяйственный упадок Великого княжества Литовского, который был обусловлен общеевропейской экономической депрессией и осложнен усилением крепостнической эксплуатации крестьян. Он усугублялся военными разрушениями — неизбежным следствием восточной экспансии литовских феодалов, войны с Россией и Швецией в середине XVII века. Усилившаяся национально-освободительная борьба украинского и белорусского народов в значительной степени способствовала ослаблению Великого княжества Литовского… Восточные районы страны были наиболее разорены в середине XVII века. Повсюду предельно сократилась запашка земель. Не хватало скота и рабочих рук. Крестьяне постоянно голодали».

«В результате войн пришли в упадок и города. Налоги, военные контрибуции, огромные долги парализовали их жизнь. Началось массовое бегство населения из городов… С середины XVII века Великое княжество Литовское переживало демографический кризис. В 1648 году в стране было около 4.5 миллиона населения, а к 1667 году — 2,3 миллиона, т. е. осталось немногим более половины».

Крайне низким оставался уровень образованности. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «оставалось малограмотным большинство шляхты. Акты конфедерации шляхтичи зачастую подписывали тремя крестиками. Но они держались высокомерно по отношению к простому народу и, как видно из отчетов епископов Жемайтии в Рим, не посещали костелов, в которых богослужение велось на литовском языке. Ополяченная шляхта с презрением относилась не только к народу, но и к его культуре и языку… С укреплением католицизма усилилась полонизация края. В 1697 году государственным языком был объявлен польский».

В течение полутора столетий после крушения Ливонского ордена народы Эстонии и Латвии оставались под властью немецких баронов. Но их рабство было усилено колониальным режимом Швеции и Польши. В то же время бурные события полутора столетий привели к созданию литовско-польской конфедерации, что усилило полонизацию правящих верхов Литвы и привело их к острой конфронтации с русским, белорусским и украинским народами. В результате же драматических и кровавых событий XVII века Великое княжество Литовское, некогда претендовавшее на роль вершителя судеб в Восточной Европе, к концу столетия влачило жалкое существование, находясь на положении бедного родственника и неравноправного партнера слабевшей Речи Посполитой. Шляхетская же верхушка Великого княжества утрачивала связи с народом Литвы, ее национальной культурой и ее языком.