Глава 15

О некоторых неприятных моментах

Как говорится, на каждую бочку меда найдется своя ложка дегтя. Далеко не все попавшие в плен красноармейцы и командиры предпочли мучения и голодную смерть более легкой участи. Как минимум два высших командира из войск ЗапОВО замарали себя сотрудничеством с немцами. Бывший комдив 13-й дивизии 5-го стрелкового корпуса генерал-майор А. З. Наумов, попав в плен, повел себя нелояльно советскому режиму. Занявшись в лагерях военнопленных доносительством на своих товарищей, достиг весьма многого. С его подачи, в частности, был передан гестапо Герой Советского Союза, генерал-майор И. М. Шепетов (он командовал 14-й гвардейской дивизией и попал в плен в мае 1942 г. в харьковском «котле»). В лагере на территории крепости Осовец, как вспоминают бывшие пленные, Д. М. Карбышев сильно оберегал офицеров от общения с неким генерал-майором, которого сам он называл сволочью и не разговаривал с ним. Вероятно, это и был Наумов. Естественно, за такие вещи, как «стукачество» в плену, по головке не гладят. После Победы экс-комдив был сразу арестован. Судили, дали «вышку». Последними словами А. З. Наумов абыли: «Готов понести любое наказание. Виноват»[537].

Управление 21-го стрелкового корпуса вышло из окружения в относительном порядке. Начальник штаба генерал-майор Д. Е. Закутный заменил на посту командира погибшего при прорыве генерала В. Б. Борисова, командование 21-й армии передало ему 117-ю и 155-ю стрелковые дивизии. Но в конце июля корпус вновь попал в окружение, и Закутный без сопротивления сдался в плен. Этот генерал пошел еще дальше, чем Наумов. Заняв четко выраженную антисоветскую позицию, он проявил высокую активность в различных пропагандистских организациях, а затем вошел в руководство КОНР (Комитета освобождения народов России) и власовской РОА. После разгрома Германии он был выдан советской стороне союзниками и 1 августа 1946 г. осужден к смерти вместе с А. А. Власовым и другими высшими командирами РОА. На процессе держался вполне достойно, на коленях не ползал. Вину свою полностью признал, но в последнем слове попросил дать «возможность умереть честным человеком, а не врагом своего государства»[538].

Генерал Закутный происходил из казаков. Казачество в ту войну воевало по обе стороны фронта, ибо с Врангелем из России ушли тысячи казаков с семьями, и многие из них потом примкнули к Гитлеру. 22 августа 1941 г. немцам сдался батальон 436-го стрелкового полка 155-й дивизии во главе с командиром полка майором И. Н. Кононовым. Казак Кононов был членом партии с 1927 г., участником финской кампании, кавалером ордена Красного Знамени, окончил Академию имени Фрунзе. Фронтовое командование немцев разрешило ему сформировать казачий эскадрон из перебежчиков и добровольцев-пленных для использования в диверсионных и разведывательных целях. Получив разрешение, Кононов на восьмой день своего перехода к немцам посетил лагерь военнопленных в Могилеве. Там на его призыв положительно откликнулись более 4000 пленных. Однако в часть было зачислено только 500 из них (80 % казаков), а остальным было сказано ждать. Потом Кононов посетил лагеря в Бобруйске, Орше, Смоленске, Пропойске и Гомеле, везде с таким же успехом. К 19 сентября 1941 г. казачий полк насчитывал 77 офицеров и 1799 бойцов (60 % казаков). Полк именовался 120-м казачьим. Правда, в январе 1943 г. полк был переименован в 600-й казачий батальон донских казаков, хотя состоял из двух тысяч и ожидал прибытия еще тысячи в следующем месяце. Из этого пополнения создали 17-й казачий танковый батальон, который в составе 3-й армии воевал на фронте. Части Кононова хорошо проявили себя в боях. В ходе одного из рейдов по тылам Красной Армии 120 его бойцов в районе Великих Лук захватили военный трибунал в полном составе (5 судей и 21 охранник) и освободили 41 приговоренного к расстрелу. После войны генерал-майор КОНР И. Н. Кононов укрылся в Австралии, руководство которой не выдавало беглецов Советскому Союзу. 15 сентября 1967 г. он погиб в автокатастрофе в г. Аделаида. Было это делом рук советских спецслужб или нет, уже не столь важно.

Бывший сотрудник НКГБ Белоруссии, а затем партизан Чечерских лесов Н. А. Михайлашев привел еще один позорный факт. В Гомеле, в конюшнях кавалерийского полка, нацисты развернули лагерь военнопленных, а по сути, лагерь смерти «Дулаг-121». За короткое время там погибло 64 тысячи советских солдат и офицеров. Но командовал целенаправленным уничтожением людей не немец, а соотечественник. Комендантом «Дулага-121» был русский, некто Василий Кардаков. Офицер деникинской армии, он сумел скрыть свое прошлое, удачно прошел все сталинские «чистки», дослужился до полковника РККА. Попал в плен осенью 1941 г., будучи начальником артиллерии 280-й стрелковой дивизии 3-й армии 2-го формирования. Был невероятно жесток по отношению к пленным, и впоследствии был повышен: стал начальником полиции Гомельского прифронтового округа. Затем вступил в РОА, в 45-м оказался в американской зоне оккупации, но был выдан советской стороне[539]. Я все понимаю: зверства в годы «красного террора», расстрелы заложников, отравляющие газы против тамбовских крестьян, истребление десятков тысяч «беляков» в Крыму и Новороссийске, купившихся на лживые обещания «помиловать». Но Гражданская война, если она не спровоцирована извне, есть внутреннее дело каждого народа. И негоже помогать агрессору, пришедшему не принести ему свободу от тирании, но уничтожить его. Ведь далеко не все россияне-эмигранты, способные носить оружие, пошли за генералами Красновым, Шкуро и Дутовым, воевали с югославскими партизанами, были приняты в десантные части вермахта и чисто диверсионно-террористические подразделения типа полка «Бранденбург-800». Многие ушли в Сопротивление, заняли пассивную позицию, эмигрировали в США, наконец, как это сделал А. И. Деникин. Кто-то сказал о нем и тех, кто из военной эмиграции разделял его позицию: «Они пролили немало русской крови, но отказывали в этом праве чужеземцам».

И все же надо признать, что много бывших граждан Российской империи, оказавшихся за границей, да и советских — тоже (в плену или еще где), купилось на утопические лозунги о «борьбе с большевизмом» и «освобождении Родины». Не было ничего подобного ни в Первую мировую войну, ни когда-либо еще, чтобы под крылом черного германского орла собралось столько «добровольческих формирований». БКА, РОА, РННА, РОНА, Туркестанский Легион, Армянский Легион, татарский батальон «Идель» (Волга), другие национальные формирования. Дивизия СС «Галичина», эстонские и латышские части СС. Русских и белорусских частей всевозможных видов и типов тоже была масса. Правда, многие из «добровольцев» (в основном опять же русские и белорусы) при любом удобном случае переходили к партизанам, союзникам, в польскую армию В. Андерса. Комбриг «Железняка» Титков в своих мемуарах рассказал о нескольких таких случаях. Например, комиссар 1-го отряда С. В. Борздыко как-то привел роту перешедших к своим «предателей», которых возглавлял лейтенант Максаков. Оказывается, в селе Докшицы разбежалась немецкая военная школа. Одна группа во главе с капитаном ушла в бригаду А. Медведева, рота Максакова — в бригаду «Железняк». С согласия лично П. К. Пономаренко (секретаря ЦК КП(б)Б и начальника Белорусского штаба партизанского движения) всех зачислили в бригаду, лейтенанта оставили ротным. Предательств не было, всех наградили за бои с врагом, Максакова — несколько раз. Еще был «добровольческий» батальон «Припять» (командир — майор Щелоков). Комроты капитан Ищенко увел всех своих людей (120 человек) к партизанам. В мемуарах К. Т. Мазурова упоминается также батальон «Днепр». Их боеспособность была низкой, а случаи перехода военнослужащих на советскую сторону — весьма частыми.

Аналогичный случай произошел с так называемой «1-й русской национальной бригадой». О ней написали не менее трех партизанских командиров: тот же И. Ф. Титков, А. А. Шамаль (бывший комроты из 13-й дивизии) и Р. Н. Мачульский. В апреле 1942 г. в лагере в Сувалках был создан «Боевой союз русских националистов». Руководителем стал бывший начальник штаба 229-й стрелковой дивизии подполковник В. В. Гиль, который попал в плен раненым, а не сдался сам, и к тому же сумел сохранить свой орден Ленина. На базе Союза были сформированы две дружины, одну возглавил Гиль, прибавивший к своей фамилии приставку «Родионов», вторую — капитан А. Э. Блажевич (в Сети его поименовали майором войск НКВД). В апреле 1943 г. дружины объединились в «1-й русский национальный полк СС», а затем — в бригаду. Начальником штаба стал Блажевич, начальником контрразведки — П. В. Богданов, бывший генерал-майор РККА, командир 48-й дивизии Северо-Западного фронта. Кроме кадровых советских офицеров, в бригаде были и белогвардейцы, в том числе известный авантюрист полковник лейб-гвардии князь Святополк-Мирский (их родовой замок в местечке Мир сохранился до наших дней и сейчас реставрируется). Гиль-Родионов получил от немцев два Железных креста и звание полковника. Летом 43-го «националисты» начали выходить на контакты с партизанами и сами подверглись обработке и разложению с их стороны. Титков приводит в своей книге много фамилий офицеров бригады, и очень жаль, что неизвестны их должности в Красной Армии. Майор Фефелов, комбат, убит в бою с партизанами. Майор Шепетовский, полковник Волков, майор Шепелев. Подполковник В. М. Орлов. При переговорах с партизанами Орлов писал, что их гарантии вряд ли спасут от последующей расправы с ними. Капитан И. И. Тимофеев, адъютант Родионова, летчик-истребитель. Переговоры увенчались успехом, и 16 августа 1943 г. бригада практически в полном составе перешла к партизанам. Командир одного из полков (фамилия неизвестна) прикрепил к форме сохраненный им в плену орден Красного Знамени. Наиболее рьяных «борцов за свободу» привели силой. Удалось скрыться лишь Блажевичу и майору Юхнову, который преподавал в бригаде тактику. П. В. Богданова, князя Святополка-Мирского, который оказался еще и резидентом польской Армии Крайовой, и еще 15 человек отправили в Москву для суда. Богданов был расстрелян, судьба остальных (так же, как и их фамилии) осталась неизвестной. По указанию П. К. Пономаренко бригада получила наименование «1-я антифашистская бригада». Сам же Владимир Владимирович Гиль участвовал во многих боях, был награжден орденом Красной Звезды. В одном из боев он был тяжело ранен, 14 мая 1944 г. умер и был похоронен в братской могиле южнее хутора Накол, полностью искупив таким образом свою вину.

Справка. На рубеже 40-х и 50-х годов, когда мощь ГУЛАГа казалась нерушимой, фамилия князя Святополк-Мирского мелькнула на одном из островков «Архипелага». Вероятно, тот факт, что полковник оказался «аковцем» (и, следовательно, находился в подчинении польского правительства в Лондоне, то есть, по сути, был союзником), сыграл свою роль и его не расстреляли, а «всего лишь» дали срок. В республике Коми у ж.-д. станции Абезь, почти что у Северного полярного круга, был Особый инвалидный лагпункт, куда с каменноугольных шахт «народного предприятия» ИНТАЛАГ и просто с этапов отправляли тех политзаключенных, кто был не в состоянии работать в забоях. Среди разношерстной массы старых, искалеченных, хронически больных или просто изможденных до предела зэков, в числе которых были такие выдающиеся личности, как виднейший православный богослов и философ Л. П. Карсавин, бывший ректор Руссикума (русской католической семинарии в Риме), а затем Папский нунций в Праге, отец-иезуит Яворка, искусствовед, профессор ЛГУ Н. Н. Пунин (к тому же являвшийся вторым мужем Анны Ахматовой), оказался и этот представитель древнего рода. В Абези князь заведовал столовой и был очень горд оказанным ему доверием. Нарушителей порядка ждали раскаты отборного многоэтажного русского мата, после чего Святополк-Мирский богобоязненно крестился и просил у Всевышнего прощения за сквернословие[540].

Примечания:

5

Буг в Огне. Минск, 1965., с. 110.

53

Григоренко М. Г. И крепость пала. Калининград, 1989, с. 24.

54

Не сломленные бурей. М.: ВИ, 1975, с. 11–12.

537

ВИЖ, 1993, № 1, с. 11.

538

Колесник А. Д. РОА — власовская армия: судебное дело генерала А. А. Власова. Харьков, 1990, с. 77.

539

Михайлашев Н. А. Буря гнева. Минск, 1971, с. 141.

540

Ванеев А. А. Два года в Абези. Брюссель, Жизнь с Богом, 1990, с. 121–122.