ХОЛОКОСТ

Забвение об уничтожении является частью уничтожения, потому что это - еще и уничтожение памяти, истории, социального и т.д. Это забвение так же существенно, как и событие, которое в любом случае неуловимо для нас, недосягаемо в своей истине. И это забвение еще весьма опасное, его нужно стереть с помощью искусственной памяти (сегодня повсюду искусственные воспоминания стирают память людей, стирают людей из их собственной памяти). Эта искусственная память будет переорганизацией уничтожения - но запоздалой, слишком запоздалой, чтобы она могла вызвать настоящие волны и глубоко всколыхнуть что-то, а особенно - сугубо посредством медиа - холодных, излучающих забвение, апотропию и уничтожение еще более систематически, если такое возможно, чем сами лагеря смерти. Никто больше не заставляет евреев проходить через крематорий или газовую камеру, - они проходят теперь через аудио и видеопленки, через телеэкран и через микропроцессор. Забвение, уничтожение достигают, наконец, своего эстетического измерения - они завершаются через ретроспекцию, наконец доведенные в ней до массового уровня.Разновидность социально-исторического измерения, которое все еще остается в забвении в виде чувства вины, стыдливого утаивания, невысказанного, больше не существует, потому что теперь "все знают", все ужасались и плакали при виде массового истребления, - верный признак того, что "подобного" никогда больше не произойдет. Однако то, что изгнано таким образом, с небольшими затратами, ценой нескольких слезинок, действительно никогда больше не повторится, потому что оно постоянно, снова и снова повторяется, и как раз в той форме, в которой, как считается, его осуждают, в самом средстве этого мнимого изгнания: телевидении. Оно - тот же процесс забвения, ликвидации, уничтожения или даже аннигиляции воспоминаний и истории, та же реверсия, имплозивное излучение, то же беззвучное поглощение, та же черная дыра, как и Освенцим. И нас хотели заставить поверить, что телевидение снимет тяжесть Освенцима путем излучения коллективного осознания, тогда как оно является воплощением Освенцима в другом облике, на этот раз уже не в виде места массового уничтожения, но в виде медиа-средств апотропии.Никто не хочет понять то, что телепроект Холокост является, прежде всего (и исключительно) событием, или скорее, телевизионным объектом (фундаментальное правило Маклюэна, которое не следует забывать), то есть попыткой разогреть холодное историческое событие, трагическое, но холодное, первое масштабное событие холодных систем, систем замораживания, апотропии и уничтожения, которые впоследствии развернутся в других формах (включая "холодную войну" и т.д.), попыткой разогреть холодную субстанцию (евреи уже даже не имеют отношения к своей собственной смерти и, в конечном счете, самоуправляемые массы уже даже не возмущены: удержанные до смерти, отговоренные даже от своей собственной смерти) холодными же медиа - телевидением - для масс, которые сами холодные и для которых это будет лишь тактильными содроганиями и посмертными эмоциями, сдерживаемыми острыми ощущениями, которые унесут их в забвение с эстетически окрашенным осознанием катастрофы.Для разогрева всего этого понадобился целый оркестр политиков и педагогов, прибывших отовсюду, чтобы попытаться придать смысл событию (на этот раз событию телевизионному). Панический шантаж вокруг возможных последствий этой передачи для воображения детей и впечатлительных зрителей. Все педагоги и социальные работники мобилизованы для фильтрации этого события, словно существовала какая-то опасность заражения в этом искусственном воскрешении! Опасность крылась как раз в обратном: в распространении холода, в социальной инертности холодных систем, телевидения в частности. Поэтому необходимо было, чтобы люди мобилизовались, чтобы восстановить социальное, теплое социальное, жаркую дискуссию, а, следовательно, общение - на основе холодного монстра уничтожения. СМИ недостает целей, заинтересованности, истории, слова. Именно это и является фундаментальной проблемой. Поэтому цель заключается в том, чтобы создать то, чего не хватает, любой ценой, и эта передача предназначалась для этого: уловить искусственное тепло от мертвого события, чтобы разогреть мертвое тело социального. Отсюда привлечение еще одного дополнительного медиа-средства, призванного раздуть эффект с помощью обратной связи - опросы сразу после передачи для подтверждения ее массового эффекта, массового воздействия послания - тогда как эти опросы проверяли, конечно же, лишь телевизионный успех самих медиа. Однако эту путаницу никогда не следует забывать.Поэтому нужно говорить о холодном свете телевидения, о его безвредности для воображения (в том числе детского), ведь оно больше не несет никакого воображаемого, по той простой причине, что оно больше не является образом. В отличие от кинематографа, который еще владеет (но все в меньшей степени, потому что все больше заражается телевидением) интенсивным воображаемым, - ведь кинематограф является образом. То есть не только экраном и визуальной формой, но и мифом, вещью, которая еще сохраняет что-то от копии, фантазма, зеркала, мечтания и т.д. Ничего из всего этого нет в телевизионной "картинке", которая ничего не предлагает, которая гипнотизирует, которая сама по себе - лишь экран или даже лишь миниатюрный терминал, расположенный на самом деле в вашей голове; экран - это вы, и телевидение смотрит вас - превращает в полупроводники все ваши нейроны и прокручивается как магнитная лента, телевидение - все, что угодно, но только не образ.