56.

12 апреля 1957 г.

Москва

Наташенька, моя хорошая!

Сегодня получил твое письмо от 8 апреля, написанное в Вильнюсе. Вздохнул облегченно, потому что в мою голову уже подкрались страшные предположения: думал, что ты или заболела, или с тобою произошел несчастный случай, или вышла замуж. И то, и другое, и третье для меня представляется невыносимым. Я уже доставал деньги, чтобы съездить в Вильнюс и в Тракай. Спасибо, моя хорошая, моя радость. Теперь чувствую, будто бы свалил с плеч целую тонну груза. Откровенно говоря, я доволен тем, что ты возвращаешься вновь в Тракай, люби свое озеро и лес, я постараюсь приехать летом к тебе.

Как писал раньше, тракайская жизнь дает тебе очень многое, это ты поймешь потом: во-первых, ты привыкаешь к самостоятельной жизни, вдалеке от теплых крыльев мамы и В. Э.; во-вторых, не будешь на работе чувствовать себя подчиненной и угнетенной, в-третьих, научишься самостоятельному администрированию. Все это укрепляет в человеке свободу воли, которая необходима для сосредоточения (созерцания). Конечно, мне неприятно, оттого что ты огорчаешься. Все, что неприятно тебе, неприятно и мне. За это время я написал два письма в Тракай и послал одну бандероль с клипсами и бусами, отправил одно письмо в Вильнюс, куда вложил список книг по йоге. Эти книги тебе необходимы, ибо нет других источников Хотя все они написаны специалистами, все-таки чувствуется, что авторы этих книг не йоги. Если Рамачарака — йог, то он сознательно обходит ключевые мантры. Странное дело, совершенно точно проверено вековой практикой, что результат достижения духовного могущества йога зависит от силы, совершенства учителя, посвящающего ищущего. Ты можешь подойти в разное время к двум разным учителям и получишь от них посвящение в тайны разных дандари, они оба одинаково разъясняют способы созерцания и одинаково открывают ключевые мантры. Но начнешь созерцать, увидишь, что практика от одного учителя идет гораздо быстрее, т. е. ты достигаешь быстрее совершенства, чем по учению другого. Почему это так? Потому что посвящение, полученное непосредственно из уст учителя, зависит от степени йогического совершенства самого учителя (йога). Будда прямо говорит: «Учитель, посвящая тебя, о, Ананда, в тайные учения йогачаров, передает тебе духовную силу, поэтому результат созерцания зависит от силы духовного могущества учителя. А созерцать по книгам без посвящения так же нелепо, как нелепо строить каменный дворец не на почве, а на облаках небес» («Лалитавистара», XVI).

Таким образом, между учителем и учеником во время посвящения происходит нечто мистическое, чего не бывает между учителями и учениками в обычных школах; при посвящении присутствует обязательно множество невидимых духов, небесных дев и дакиней, и т. д. Вот по этой причине йоги ставят своего учителя на одну доску с самим Богом. Будда говорит: «Солнечные лучи, как бы горячи не были, а без выпуклой линзы не дадут огня, точно также мое учение, как бы сильно не было, без учителя не дает никакого плода» («Лама-шодбо», с. 125). Значит, выходит, что учитель (йог) во время посвящения ученику вкладывает определенную дозу своей мистической силы, а эта доза зависит от степени мистической силы самого учителя, этим и отличается йоговская мистика от обычных эмпирических наук.

В эти дни в Москве гастролирует артист Ленинградской эстрады — некий Михаил Куни. Он дает телепатические сеансы и другие номера. В афишах и в «Вечерней Москве» пишут о том, что показывает Михаил Куни, но это не имеет ничего общего с иллюзией или обыкновенным фокусом, он разгадывает мысли людей, точно отгадывает отдельные слова, задуманные человеком, на страницах книг и т. д. У скептика, сидящего в зале, под влиянием непогрешимого действия М. Куни исчезает скепсис. Таким образом, он лишний раз доказывает, как много тайн содержит человеческий мозг. По рассказам людей, которые посетили этого М. Куни, он делает почти то же самое, что и Оскар Лаутензак. Выступает он в Доме Красной Армии и в московской «Эстраде» (пл. Маяковского). Очень-очень жаль, что этого не было, когда ты была в Москве. Мы могли бы сходить. М. А. и Наталия Моисеевна собираются. Это действительно интересно; может быть, он возбудит интерес к парапсихологии в Советском Союзе.

В Москве большой переполох. В связи с хрущевскими тезисами на февральском пленуме ЦК объединяются многие министерства и выезжают из Москвы, также очень многие учебные заведения (институты) и научные институты тоже выезжают. Есть предложение кавказских писателей, чтобы Институт востоковедения Академии Наук из Москвы перебросить или на Кавказ, или в Среднюю Азию. Насчет ленинградского филиала нет разговора, ибо он тесно связан с восточным факультетом ЛГУ. Но они ведь могут открыть восточные факультеты при Тифлисском, Ереванском или при Ташкентском, Ашхабадском университетах, так что это тоже не тормоз для тех, кто заинтересован в переброске института. Большая паника среди научных работников Института востоковедения. Многие научные сотрудники (старики), которые прижились в Москве, имеют квартиры и семьи, уже хотят уйти на пенсию.

А со мною лично в эти дни произошли большие неприятности, окончательный результат будет известен завтра, т. е. 13 апреля. Пока я не решаюсь тебе писать, напишу на днях, когда все это пройдет и когда я успокоюсь более или менее. Сегодня М. А. вызывают в милицию из-за меня. Мне жить пока негде. Да еще твое молчание меня доводит до отчаяния. Все мои неприятности, связанные с материальными условиями, все вместе взятое, вплоть до моего ареста (если это случится когда-нибудь), не представляют ничего особенного для меня по сравнению с тем, что ты могла заболеть и т. д. В эти дни мое безвыходное положение меня не тревожило так, как твое молчание. Как я рад, что ты, мой ангел, моя радость, написала мне письмо.

Книга, которую я уже заканчиваю читать, видимо, принадлежит перу Елены Блаватской и называется «В дебрях Индостана». Там ведь описываются не только жители Голубых гор, но и вообще Индия. Страшные жители Голубых гор, особенно карлики племени муллу-курумбов, связаны, несомненно, с черной магией. Это ужасное учение, где человек достигает духовной силы посредством несовершенных (злых) духов и имеет с ними контакт.

Черная магия процветала еще до прихода Будды. Буддийская йога была создана на почве борьбы с черной магией и со всеми черными духами — с Махешварой (главный из них), с ракшасами, якшами, оракулами, тиранами и многими другими. Существуют биографии 84-х индийских (буддийских) йогов, где описывается жизнь и деятельность этих йогов, пути их созерцания, чувства, испытанные ими во время трансов (самадхи), и т. д. Я читал о них на монгольском языке (перевод с санскрита) в двенадцать лет, потом — уже взрослым. В этих биографиях описывается постоянная борьба этих йогов с черными духами. И это учение проникло впоследствии (около VIII в. н. э.) в Тибет, из Тибета — в Монголию, Китай, Корею и Японию. До последнего времени некоторые монгольские священники (ламы) обладали знаниями черной магии и умерщвляли тех, кого ненавидели; заболевшего от этого колдовства могли вылечить только те, которые находились на пути к йоге. После разоблачения эти ламы (монахи) выгонялись из монастыря как нарушители законов Будды.

В этой книге на с. 145 рассказывается о хука-мелла, или «самодвижущейся палке», благодаря которой колдун Махидхар отыскал украденные вещи брамина. Эти способы отыскивания украденных или потерянных вещей существовали, например, в Монголии еще до 1926 года.

Я сам видел, как отыскивались вещи этой палкой. Действительно, мой родственник — юноша лет восемнадцати, взявшись за эту палку (в Монголии применяют стрелу из лука), почувствовал, что им овладела какая-то особая сила. Он пустился бежать и по дороге старался освободить свою руку от стрелы, но тщетно, ибо стрела приросла к его руке и тащила его. Тысячи подобных случаев можно видеть на Востоке. Правильно говорит автор этой книги, что «приглашаем неверующих в Индию, особенно в Мадрасское президентство, на Голубые горы». Пусть они поживут там несколько месяцев и познакомятся с «загадочными племенами» нильгири, а главное — с муллу-курумбами.

(Продолжение)

Так вот, буддизм проповедует аскетизм, поскольку он проповедует сожжение всего дурного в сердце. «Кроме того, аскетический искус Будды имеет в виду арену внутренней жизни духа, а не внешние судьбы тела. Будда фактически допускает заботу о теле, хотя и не допускает привязанности к нему. „Ты был когда-нибудь ранен стрелой в сражении?“ — „Да, был“. „А ты смазывал свою рану мазями, лил на нее масло, перевязывал ее куском тонкой материи?“ — „Да“. „Любил ли ты свою рану?“ — „Нет“. „Точно также и аскеты не любят своего тела; но, не будучи к нему привязаны, они пользуются им для того, чтобы совершенствоваться в религиозной жизни“» (Milinda, p. 73).

«Будда даже разрешил бхикшу (ученику-аскету) прилично одеваться, хорошо (нормально) питаться, иметь жилище и пользоваться медицинской помощью. Он знал, что телесное мучение вредно для силы духа, столь необходимой для понимания философских истин. Будда облагородил аскетизм, проводя различие между подлинным и Ложным аскетизмом. Он осуждал нездоровые крайности некоторых безобразных типов аскетизма. Нож, если его схватить за лезвие, ранит руку. Ложный аскетизм некоторых индийских школ принижает людей. Для Будды аскетизм означает не разрыв жизненных уз, а искоренение эгоизма.

Аскет — не тот, кто умерщвляет тело, а тот, кто очищает душу. Аскетизм есть только отрыв от вещей, отвлекающих в сторону наши Желания „от забот мира и обманчивости богатств и стремления к обладанию другими вещами“. В упанишадах Начикетас с величайшим презрением отказывается от преходящих удовольствий мира, страстно желая познать Брахмана, живущего по ту сторону смерти, таящегося в глубинах. Отречение необходимо для всякой здоровой жизни. Когда монахиня Гаутами попросила Будду рассказать ей о сущности дхармы, Будда сказал: „Если в отношении какого бы то ни было учения ты уверена, что оно ведет к страсти, а не к миру, к гордости, а не к смирению, к желанию многого, а не к желанию малого, к любви к обществу, а не к любви к уединению, к праздности, а не к серьезному стремлению, к духу, который трудно успокоить, а не к духу, который легко успокоить, — то, о, Гаутами, это учение не есть дхарма“» (Dahlke. Buddlhist Essays, p. 215).

Пока, желаю тебе всяких благ. Целую тебя, моя богиня, моя радость.

Твой Биди.

P.S. От Алексеева опять получил открытку, где обещает на днях выяснить обстановку. Пишет бодро и просит не терять надежду.