55.

11 апреля 1957 г.

Москва

Милая, дорогая Наташенька!

Я прочитал эту кошмарную книгу Эмилии Бронте «Грозовой перевал». Но никак не мог понять, почему ты порекомендовала мне прочитать этот роман. Такие люди, как Хитклиф, действуют на мои нервы, я их видел; к сожалению, долго пришлось жить с такими жестокими людьми. До войны, т. е. до 1941 г., политзаключенные содержались вместе с уголовниками. Вот в бухте Находка на берегу Охотского моря (в 120—140 км от Владивостока) был один уголовник-мокрятник (что значит — убийца) Воропаев. Он хвалился, как искусно проникал ночью в чужой дом и убивал хозяев, потом грабил их имущество. Я испытывал к уголовникам большое отвращение. Обычные их забавы были — издеваться над слабыми людьми; из удовольствия поили они стариков и малолетних преступников собственной мочой и заставляли кушать свои нечистоты, харкали им в тарелки с супом и под ножом заставляли съедать; многое-многое другое, совершенно нечеловеческое проделывали уголовники над политическими заключенными. Наконец, я сам принял участие в организации боевой дружины из политзаключенных для отпора уголовникам. 26/111-39 г. впервые мне пришлось командовать людьми, которые шли против садистов (уголовников), где дали им почувствовать, что сила находится на стороне политзаключенных. Уголовники оказались жалкими трусишками, когда они почувствовали, что потерпели крах. Вот эта гниль выплыла из моей памяти, когда я читал роман Бронте. Такие люди, как Хитклиф, никогда не признают себя виновными, точно также ни один уголовник (убийца) не скажет, что он виноват. Он считает, что в борьбе за жизнь (для них) всегда цель оправдывает средства. Ключница миссис Дин говорит Хитклифу: «Повремените лучше с завещанием: Вам самое время покаяться во многих Ваших несправедливых делах». Хитклиф отвечает: «А что касается покаяния в несправедливых делах, так я не совершал никаких несправедливостей, мне каяться не в чем. Я слишком счастлив». Слово счастье мистер Хитклиф понимает совсем иначе, чем Будда или Христос Поэтому знание (по учению Будды) — свет; незнание (заблуждение) — тьма, зло. Такие жестокости проявлялись не только в темных углах Англии в эпоху Бронте, но за нарядной и блестящей внешностью современного общества таятся невыразимые страдания, льется кровь, царит несказанный ужас.

Есть повесть англичанина Стивенсона «The strange case of Dr. Gekyll and Mr. Hyde», или, если перевести на русский, «Странная история д-ра Джекилля и мистера Хайда». Но существует ли русский перевод? Стивенсон повествует об одном враче: знаменитый врач постепенно убеждается в том, что в нем живут две личности: одна — высокоразвитая, культурная, преданная научным интересам; другая — исполненная преступных инстинктов. Понимая опасность, грозящую доброму началу в нем от злого начала, доктор задается целью выделить путем химического эксперимента «того другого» и таким образом спастись от него. После долгих поисков ему удается, наконец, найти чудодейственное средство, и, о ужас, с тех пор он живет двойной жизнью: то как знаменитый врач, чья слава гремит по всей стране; то как развратник и убийца — то как доктор Джекилль, то как мистер Хайд.

Этим раздвоением еще не ограничивается трагическое содержание (положение) героя Стивенсона. К своему всевозрастающему ужасу он замечает, что злое начало все более поглощает в нем начало доброе, и, не желая, чтобы мистер Хайд окончательно подчинил себе доктора Джекилля, он кончает с собой. К сожалению, слишком много людей на земле, в которых мистер Хайд победил доктора Джекилля. Разве виноват Бог, что люди оказались такими и не понимают Его призыва? И как оглушительно зрелище борьбы за существование исполинской колесницы времени, катящейся вперед и раздавливающей миллионы человеческих тел!

На экраны страны недавно вышла картина «Это не должно повториться» (немецкий фильм), где показаны документальные кадры из двух войн XX века. Сплошной кошмар и ужас (мы смотрели по телевизору). Чем же человеческая цивилизация может похвалиться? Тем ли, что расщепили ядро атома? Видно, что человечество поплатится слишком дорого за это расщепление. Разве можно любить этот кошмарный мир? (Смотри вырезки из газет.)

Сегодняшние правители мира готовят нам эту картину, которая была воспета Байроном в «Тьме», — картину мирового разрушения. Они нашли средство в ядре атома, благодаря которому могут разрушить весь мир и всю землю: погаснет солнце, мраком и льдом покроется земля. В ужасе будут метаться последние люди. Уже сгорели последние города, зажженные, как факелы, чтобы осветить и согреть землю. Сожжены и все леса. Надежды нет.

Вся земля полна
Была одной лишь мыслью: смерти, смерти
Бесславной, неизбежной.
Уничтожены последние запасы,
И быстро гибли люди.
Но не было могилы ни костям,
Ни телу: пожирал скелет скелета.

В конце концов в живых остались только двое. Когда-то они были врагами. Костлявыми, окоченевшими пальцами вскопали они золу. Вспыхнул слабый огонек. При его свете они взглянули друг на друга и тут же упали мертвыми от невыразимого ужаса.

Не сердись, мой ангел, что я тебе постоянно пишу об одном и том же. Иногда я прихожу в ужас, представив себе то, что может сделать будущая война. Прости меня, моя хорошенькая Наталка. В эту эпоху Будда призывает сознательных людей не принимать иллюзию за подлинное наслаждение. Все земное богатство, слава, половая любовь, победа, власть и другое нечто — как сон, и как умрешь, так все и кончится. Поэтому идите туда, где торжествует подлинное блаженство.

В одном из рассказов Вилье де Лиль-Адана описывается случай: нашелся один доктор, который изобрел способ лечить людей от таких чувств, как вера, человечность, самоотверженность, великодушие. Пациент покидает комнату врача, как бы вторично родившись. Здравый смысл и стремление к наслаждению, как бальзам, разливается по всему его существу. У него уже не может быть ни нравственных предрассудков, ни угрызений совести. Он забронирован, и ничто, кроме его собственной особы, кроме собственной выгоды, его не интересует, он стал «человеком» в полном смысле этого слова, «достойным современного человечества».

Это интересный писатель. В этом несовершенном мире герои Вилье де Лиль-Адана стоят одиноко. Обычно это — последние представители христианства. Они или добровольно уходят от людей, запираются в своем доме (граф Атоль), хоронят себя в монастырской келье (д'Обельен) или жестоким стечением обстоятельств Поставлены вне жизни (герцог Портландский, индусский принц из Акедиссерида).

В тех случаях, когда его герои покидают свое уединение, когда они делают попытку окунуться в самую гущу жизни, они бывают за это жестоко наказаны. Жизнь представляется им, как дикая и страшная гримаса, как царство ужаса. Например, в одном из его рассказов молодой человек, живший все время в области метафизических отвлеченностей, в мире созерцания, хочет поразвлечься и пускается в путешествие. В одном испанском городке он встречает старого друга, который знакомит его с хорошенькой цветочницей. Так как все комнаты в гостинице заняты, а офицер должен ночь провести вне дома, то он предлагает молодым людям свое помещение. После веселого ужина ученый аскет и цветочница отправляются в предназначенную им комнату, заранее предвкушая ночь, полную наслаждений.

Вдруг в комнате раздается страшный шум. Молодой человек зажигает свет и видит, заледенев от ужаса: к столу привязан огромный удав, зеленовато-коричневый, с черными, сверкающими пятнами на коже. Из огромной пасти с четырьмя параллельными челюстями, страшно растянутыми под тупым углом, высовывается и двигается длинный, раздвоенный язык, а пылающие углы свирепых глаз пристально глядят на него. Но цветочницы не было нигде. И он бросается в ужасе из комнаты, полной подавляющих неожиданностей, от жизни, чреватой страшными явлениями, назад в свое уединение отшельника, чтобы жить в далеком от реальности мире внутреннего сосредоточения Сама жизнь, этот мир «явлений» и «случайностей», ему кажется сказкой безумия и ужаса.

Я не знаю, возможно, ты хочешь сравнить Кэтрин с собою. Кэтрин любит сразу двоих (своего мужа и мистера Хитклифа). Хитклиф похож на меня, он ведь тоже восточный человек (индус или кто?), черствый, трезвый, энергичный и волевой. Да, на самом-то деле я был точно таким, как Хитклиф (жестоким, мстительным, злым, энергичным, упрямым и волевым), но это было от 16-ти до 26-и лет. А теперь я совершенно переродился, мои друзья с детства (Алексеев ленинградский и др.) не верят, что я совсем другой. Клеветник, провокатор, который посадил меня и других двадцать лет назад, теперь работает в Институте востоковедения Академии Наук. Он монгол, летом в 1956 г. ездил в Индию во главе советских буддистов на праздник 2500-летия со дня рождения Будды. Алексеев уговаривал меня целый час, чтобы я не трогал при людях этого негодяя. Но когда он увидел, что я с ним разговариваю как ни в чем не бывало, то сказал: «Великое дело — буддизм, если он может укротить такого человека, как ты». Я, может быть, и теперь не добрый, но знаю, что не жестокий, не мстительный и не злой.

Кэтрин любила сразу двоих, и маленькая хозяйка (героиня одноименного романа Д. Лондона — ред.) — тоже; и та и другая не могли вынести этого двойственного состояния, и обе погибли. Значит, это вредно. Твое положение несколько иное, ты скорее похожа на доктора Джекилля. Ты меня любишь за общность наших духовных интересов, за Юношу, который связал нас, значит, за йогизм, за стремление к совершенствованию.

Если это так, то в тебе происходит борьба двух целей, идущих по двум путям: путь к земному наслаждению, к счастью в этой жизни или путь к подлинному блаженству, к безмятежной нирване через мистицизм йогачаров. Эти два противоположных начала не могут ужиться и процветать в одном человеке, в конце концов одно из них победит, так же как у д-ра Джекилля злое начало (мистер Хайд) взяло верх.

Я так выражаюсь по известной тебе причине, потому что, по своему убеждению, я считаю, что тяготение к земной жизни, к эфемерному (иллюзорному) блаженству есть незнание истинного блаженства, и поэтому это есть зло. Похож ли я на бездарного ксендза? Наверно! Но я хочу, чтобы ты сделала выбор.

С большим удовольствием читаю про обитателей Голубых гор, следующее письмо я посвящу этой книге; очень много у меня есть что указать по поводу тоддов и муллу-курумбов. Я посылаю тебе список шестнадцати книг по йоге на русском языке. Сейчас я их читаю в библиотеке им. Ленина, на полях листа чернилами написаны библиотечные номера. Ната! Перепиши себе этот список, а оригинал пришли мне в следующем письме, ибо эти данные мне нужны. Постарайся достать себе абонемент в Вильнюсскую городскую библиотеку или в библиотеку университета; там, возможно, найдешь эти книги, наверно, они там есть. Если нет, то уж придется мне писать опять бесконечные письма и по этим книгам.

Ты ведь знаешь, все это я делаю ради тебя. Я не могу отказать тебе ни в чем, если это в моих силах. Книги эти выдаются только в читальный зал, выносить не разрешается. Если в библиотеке АН Дадут мне абонемент, а там найду эти книги, и их мне дадут домой, то буду тебе отправлять бандеролью.

Жду письмо. Целую много-много раз.

Твой Бидия.

P.S. Ната! Чем объяснить твое молчание? Я очень боюсь, не случилось ли чего-нибудь? В чем дело? Пиши ради Бога, что происходит с тобою?