Глава 22

ЗНАНИЕ СТРАНСТВОВАЛО НА СЕВЕРЕ

Знание странствовало на Севере у истоков [реки] Темная вода, взошло на холм Незаметный и встретилось с Недеянием {1}.

— Мне хочется тебя спросить, — сказало Знание Недеянию, — как размышлять, как думать, чтобы познать путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести путь?

Ни на [один из] трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить.

Ничего не добившись, Знание вернулось на южный [берег реки] Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы.

— Ах! Я это знаю, сейчас тебе скажу, — ответил Возвышающийся Безумец, но тут же забыл, что хотел сказать.

Ничего не добившись, Знание вернулось во дворец предков, встретило Желтого Предка и задало [ему те же] вопросы.

— Не размышляй, не думай и начнешь познавать путь. Нигде не находись, ничему не покоряйся и начнешь утверждаться в пути. Ни за кем не следуй, ни по какой дороге [не ходи] и начнешь обретать путь, — ответил Желтый Предок.

— Мы с тобой это знаем, — сказало Знание. — [А] оба [встреченные мною прежде] не знали. Кто же из [них] прав?

— Один, по имени Недеяние, воистину прав; другой, Возвышающийся Безумец, ему подобен, — ответил Желтый Предок. — Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся, ибо «Знающий не говорит, говорящий не знает». Поэтому «мудрый и осуществляет учение безмолвно». Пути нельзя постичь <в словах>, свойств нельзя добиться <речами>. Милосердием можно действовать, справедливостью можно приносить ущерб, церемониями [можно] друг друга обманывать. Поэтому и говорится: «После утраты пути появляется добродетель, после утраты добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии — это украшение учения и начало смуты». Поэтому и говорится: «Тот, кто осуществляет путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает» {2}. [Если] ныне, уже став вещью, [некто] захочет вернуться к своему корню, не будет ли [это ему] трудно? Это легко лишь великому человеку. [Ведь] жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь. Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека — это скопление эфира. Соберется [эфир], образуется жизнь, рассеется — образуется смерть. Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? [Для всей] тьмы вещей это общее: и то, чем любуются, как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается {3}. Поэтому и говорится: «Единый эфир пронизывает [всю] вселенную», поэтому и мудрый ценит единое.

Знание сказало Желтому Предку:

— Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. [Это] не значило, что не ответило мне, — не знало, [что] мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца, Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. [Это] не значило, что не поведал мне, — хотел, но забыл, о чем собирался сказать. Ныне я спросило у тебя, и ты это знал. Почему же [мы к ним] не приблизимся?

— Один воистину прав благодаря своему незнанию, — сказал Желтый Предок, — другой ему подобен благодаря своей забывчивости. Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся из-за своего знания.

Услышал об этом Возвышающийся Безумец и решил, что слова Желтого Предка — это [и есть] знание.

Небо и земля обладают великой красотой, но молчат; четыре времени года обладают ясным порядком, но [его] не обсуждают; [вся] тьма вещей обладает совершенными [естественными] законами, но [о них] не говорят. Постигнув красоту неба и земли, мудрый постигает [естественные] законы тьмы вещей. Поэтому настоящий человек [предается] недеянию, великий мудрец ничего не создает, [лишь] наблюдает за небом и землей. Ныне они, [небо и земля], священные вплоть до мельчайшей сущности, вместе с другими [вещами] проходят сотни изменений. Вещи сами умирают и рождаются, [сами] квадратные и круглые, где их истоки — неведомо, и все же [вся] тьма вещей существует с далекой древности. Наибольшее — единство шести стран света — не выходит из их, [неба и земли], пределов; наименьшее — осенняя пушинка, [но и] от нее зависит образование тела. Все в Поднебесной то погружается, то всплывает, не остается одним и тем же на всю жизнь. Жара и холод, четыре времени года, сменяя друг друга, соблюдают свой порядок. Смутно, то ли существуя, то ли нет, скользят чудесные, не оформляясь. [Вся] тьма вещей выращивается, но [этого] не сознает. Это и называется корнем, началом, и по нему можно наблюдать за природой.

Беззубый спросил [Учителя] в Тростниковом Плаще, [что такое] путь? [Учитель] в Тростниковом Плаще сказал: «Если выпрямишь свое тело, [сосредоточишь] на одном свой взор, то [к тебе] придет согласие с природой. [Если] соберешь свои знания, [сосредоточишься] на одном мериле, то мудрость придет в [твое] жилище; свойства станут твоей красотой, и путь с тобою поселится. Ты будешь смотреть просто, словно новорожденный теленок, и не станешь искать всему этому причины».

Не успел [Учитель] договорить, как Беззубый заснул. В большой радости [Учитель] в Тростниковом Плаще пошел от него и запел:

«Телом подобен иссохшим ветвям,
Сердцем подобен угасшему пеплу,
Сущность познал до глубоких корней,
Бремя прошедшего сбросив навеки.
Темный, туманный, без чувств и без мыслей,
Не говори с ним
Ведь он — настоящий!»

Ограждающий спросил у [своих] помощников:

— Могу ли обрести путь и им владеть?

— Собственным телом не владеешь, как же можешь обрести; путь и им владеть? — ответили ему.

— Если я не владею собственным телом, [то] кто им владеет?

— Это скопление формы во вселенной. Жизнью [своей] ты не владеешь, ибо она — соединение [частей] неба и земли. Своими качествами и жизнью ты не владеешь, ибо это — случайное скопление во вселенной; своими сыновьями и внуками ты не владеешь, ибо они — скопление сброшенной, [как у змеи] кожи во вселенной. Поэтому [ты] идешь, не зная куда, стоишь, не зная на чем, ешь, не зная почему. Во вселенной сильнее всего воздух и [сила? тепла. Как же можешь [ты] обрести их и ими владеть?

Конфуций обратился к Лаоцзы:

— Ныне, на досуге, дозвольте задать вопрос: [в чем] истинный путь?

— Строго воздерживайся и освобождай свое сердце, очисти до [белизны] снега свой разум, разбей свое знание. Ведь путь глубок, [его] трудно [выразить] в словах. Поведаю тебе о его очертаниях, — ответил Лаоцзы. — Светлое-светлое рождается из темного-темного; обладающий порядком <естественным законом> рождается из бесформенного. Духовное — из пути, телесное — из мельчайшего семени, а [все] вещи друг друга порождают с помощью [телесной] формы. Поэтому обладающие девятью отверстиями рождаются из чрева, обладающие восемью отверстиями — из яйца {4}. Их появление не оставляет следов, их исчезновение не имеет границ: нет ни ворот, ни жилищ, [а лишь] открытое со [всех] четырех сторон величайшее [пространство]. У того, кто это постиг, руки и ноги становятся крепкими, ум — проницательным, слух — тонким, зрение — острым. [Он] мыслит без усилий, откликается [всем] вещам без ограничений. Небо не может не быть высоким, земля не может не быть широкой, солнце и луна не могут не двигаться, [вся] тьма вещей не может не расцветать — не таков ли [естественный] путь каждого? К тому же, мудрый определил, что многознающий вряд ли [обладает] знанием, а красноречивый вряд ли [обладает] прозорливостью {5}. [Определение] мудрого сохранится: ведь прибавляй к нему — не прибавишь, убавляй от него — не убавишь. Глубочайший, он подобен океану, величайший, он кончится, возвратившись к началу. Держаться вне [всей] тьмы вещей, вмещая их неистощимую способность к движению, — таково учение благородного мужа. Вместе со [всей] тьмой вещей исчерпывать способности и не истощаться — таков этот путь. В Срединных царствах есть человек, который [не подвержен] ни [силе] жара, ни [силе] холода, обитает между небом и землей. Только временно [он] человек и скоро вернется к своему предку <первоначалу>. [Если] наблюдать за ним с самого начала, с рождения, [увидим] вещь студенистую, [обладающую] голосом. Есть ли какое-либо различие между тем, проживет ли долго, умрет ли преждевременно? Ведь речь [идет всего лишь] о мгновенье! Стоит ли рассуждать о том, [кто был] идеальным, а [кто] порочным {6} — Высочайший или Разрывающий на Части?

У плодов и ягод есть [свои] законы. С ними связаны людские порядки, хотя [последние] и сложны. Мудрый, встречаясь с ними, [их] не нарушает; проходя мимо них, [их] не сохраняет; согласуясь с ними, [им] отвечает — [таково его] свойство. Случайно на них откликаться — [таков его] путь. Вот что возвышало предков, вот что выдвигало царей.

Жизнь человека между небом и землей [также] мимолетна, как белый жеребенок, промелькнувший мимо щели <скользнувший по щели солнечный луч> {7}. Каждый появляется внезапно, стремительно, а исчезает плавно, в одиночестве. Развившись рождается, снова развившись, умирает. Живые существа печалятся о смерти, род человеческий оплакивает умерших. Освобождаются [лишь] от своего природного чехла, сбрасывают с себя свой природный мешок [одни] суетясь, [другие] уклоняясь; душа разумная и душа телесная уходят {8}, за ними — и тело. Это и есть великое возвращение.

[Из] бесформенного рождается форма, форма рождает бесформенное — это известно каждому. [Этим] не интересуется [тот, кто] готов постичь [путь]. Это суждение, общее для многих. Тот, кто постиг, не обсуждает; [кто] обсуждает, — не постиг. [Даже обладающему] проницательным взором [путь] не встретится. Молчание выше красноречия. Путь нельзя услышать, и уши лучше заткнуть. Вот это и называется величайшим приобретением.

Учитель из Восточного Предместья спросил Чжуанцзы:

— Где находится так называемый путь?

— Повсюду, — ответил Чжуанцзы.

— Приведите пример, тогда лишь сумею [понять].

— В муравье.

— А еще ниже?

— В куколе.

— А еще ниже?

— В черепице.

— А самое низкое?

— В моче и кале.

Учитель из Восточного Предместья промолчал.

— [Ваши] вопросы, учитель, конечно, не были достойны сущности, — сказал Чжуанцзы. — [Чтобы] постичь путь, [Вы] спрашиваете, [словно] у надзирателя на рынке, как пинают свинью <узнавая, насколько жирна>: чем ниже, тем яснее. Только Вам не; обязательно приводить [пример] — нет вещи, которая бы [пути] избежала. Таков истинный путь, таковы же и слова о великом. [Есть] три слова: чжоу, бянь, сянь. Звучат [они] различно, а сущность одна, они обозначают одно «повсюду». Попытаемся вместе странствовать по дворцу Нигде, и суждениям о единстве общего не будет конца и предела. Попытаемся вместе с Недеянием [стать] простыми и спокойными, бесстрастными и чистыми, гармоничными и праздными! Отвлеклась бы от всего моя мысль {9}, куда бы ни направилась, не знала бы предела, уходила бы, возвращалась и не знала бы, где остановиться. И я бы уходил и возвращался, не ведая, где она закончится, бродил бы по необъятным пространствам, вступил бы в [область] великого познания и не ведал бы, [как] его исчерпать. Вещество в вещах не отграничено от вещей, но вещи обладают пределом, так называемой границей вещи. Предел же беспредельного — это бесконечность конечного. [Мы] говорим о наполненном и пустом, об увядании и смерти. Для пути же наполненное не наполнено, пустое не пусто. Начало и конец для него не начало и конец; скопление и распад для него не скопление и не распад.

Нерешительный [по прозванию] Сладость Лотоса и Священный Земледелец вместе учились у Старого Дракона Счастливого. [Как-то] днем Священный Земледелец затворил двери и, опершись о столик, задремал. А в полдень, распахнув двери, [к нему] вошел Нерешительный и сказал:

— Старый Дракон скончался!

Священный Земледелец со сна схватился за посох и вскочил, но вдруг отпустил посох и, улыбнувшись, сказал:

— [О] Небо! [Он] знал, как я невежествен, груб и распущен, поэтому бросил меня и умер. Увы! Учитель умер, не открыв мне [своих] безумных слов {10}.

Его речь услышал Закрывающий Курган {11}, который высказал свое соболезнование и заметил:

— К воплотившему путь прибегают со всей Поднебесной благородные мужи. Ныне и тот, кто обрел лишь волосок осенней паутины, меньше чем одну из десяти тысяч долей [пути], понял, что умерший унес с собой свои безумные речи, а тем более [понимают это] те, что воплотили путь. Смотрят на него — бесформенный; слушают его — беззвучный. Люди, о нем рассуждающие, называют его — темный-темный. Но так судить о пути — значит отрицать путь.

Великая Чистота {12} спросила у Бесконечности:

— Знаешь ли ты, [что такое] путь?

— Я не знаю, — ответила Бесконечность. [Великая Чистота] спросила о том же у Недеяния:

— Я знаю, — ответило Недеяние.

— [Если] ты знаешь путь, [то скажи] владеет ли [он] судьбами?

— Владеет.

— Какие же у него судьбы?

— Из тех, что я знаю, могут быть благородные, могут быть презренные, могут быть соединенные, могут быть разделенные. Вот судьбы пути, которые мне известны.

Об этих словах Великая Чистота спросила у Безначального:

— Кто же из них прав, а кто неправ? Бесконечность ли со своим незнанием, или Недеяние со своим знанием?

— Незнание глубже, а знание мельче, — ответило Безначальное. — Незнание внутреннее, а знание — внешнее.

И тут Великая Чистота со вздохом сказала:

— Тогда незнание-это знание? А знание — незнание? Но кто, же познает знание незнания?

— Путь неслышим, — ответило Безначальное, — [если] слышим, [значит], не [путь]. Путь невидим: [если] видим, [значит], не [путь]. Путь не выразить в словах; [если] выражен, [значит], не [путь]. [Кто] познал формирующее формы бесформенное, ([понимает, что] путь нельзя назвать.

— Те, кто спрашивают о пути, и отвечают о нем, не знают пути, — продолжило Безначальное. — Пусть даже спрашивающий о пути еще не слышал о нем. О пути нельзя спрашивать, на вопросы [о нем] нет ответа. Спрашивающий о том, о чем нельзя спросить, заходит в тупик. Отвечающий на то, на что нельзя ответить, не обладает внутренним [знанием]. Тот, кто, не обладая внутренним [знанием], ожидает вопросов, заводящих в тупик, во внешнем не наблюдает вселенную {13}, во внутреннем не знает первоначала. Вот почему таким не взойти на [гору] Союз Старших Братьев, не странствовать в великой пустоте.

Свет спросил у Небытия:

— [Вы], учитель, существуете или не существуете? — Но не получил ответа. Вгляделся пристально в его облик: темное, пустое. Целый день смотри на него — не увидишь, слушай его — не услышишь, трогай его — не дотронешься.

— Совершенство! — воскликнул Свет. — Кто мог бы [еще] достичь такого совершенства! Я способен быть [или] не быть, но не способен абсолютно не быть. А Небытие, как [оно] этого достигло?

Кующему крюки для поясов {14} [на службе] у старшего военачальника было лет восемьдесят, а [мастерства он] ни на волос не утратил.

— Как ты искусен! Обладаешь ли учением? — спросил старший военачальник.

— [Я, Ваш] слуга], [им] обладаю и [его] храню, — ответил Кующий крюки. — [Мне, Вашему] слуге, было лет двадцать, [когда мне] понравилось ковать. Ни на что другое не смотрел, ничего, кроме крюков, не изучал. Поэтому, занимаюсь [своим делом] — будто ничем не занимаюсь и за долгий [срок] им овладел. Насколько же [сильнее] тот, кто ничем не занимается! Кто только из него не черпает!

Жань Цю {15} спросил Конфуция:

— Можно ли узнать, что было прежде неба и земли?

— Можно, — ответил Конфуций. — В древности [было] то же, что и ныне.

Потеряв [нить] разговора, Жань Цю ушел.

На другой день снова явился [к учителю] и сказал:

— Вчера я спросил: «Можно ли узнать, что было прежде неба и земли?» Учитель ответил: «Можно. В древности [было] то же, что и ныне». Осмелюсь ли задать вопрос, почему вчера мне [это] было ясно, а сегодня — нет?

— Вчера было ясно, — ответил Конфуций, — [ибо ты] духовна заранее [подготовился] к восприятию [ответа]. Сегодня неясно, [ибо ты] ищешь [ответа] не для духовного. Нет ни древности, ни современности, нет ни начала, ни конца. А могли быть сыновья и внуки до того, как появились сыновья и внуки?

Жань Цю не [успел] ответить, как Конфуций продолжил:

— Постой! Не отвечай! Умирают не оттого, что рождаются живые; живут не оттого, что умирают мертвые. И смерть и жизнь от [чего-то] зависят; у них обеих есть единое общее. Разве было вещью то, что родилось прежде неба и земли? Вещество в вещах, это не вещь. Вещи не могли появиться прежде вещей. Совершенно так же были вещи, совершенно так же появлялись вещи — без конца. Подражая этому, и мудрец также всегда бесконечен в любви к людям.

Янь Юань спросил Конфуция:

— Дозвольте задать вопрос, почему учитель прежде говорил: «никого не провожать, никого не встречать»?

— Люди в древности, — ответил Конфуций, — изменялись внешне, но не изменялись внутренне. Ныне люди изменяются внутренне, но не изменяются внешне. Тот, кто один не изменяется, развивается вместе со [всеми] вещами. Спокойно [переносит] изменения, спокойно [переносит] и отсутствие изменений, спокойно [переносит] и согласованные взаимно [изменения] вместе с другими. Конечно, тех, кто вместе с ним, немного. [Так было] в парке рода Кабаньей Шкуры, на стрельбище у Желтого Предка, во дворце рода Владеющих Тигром, в домах Испытующего и Воинственного. Благородные мужи, подобные учителям конфуцианцев и моистов, разбивали друг друга [в опорах] об истинном и ложном. Тем более [это свойственно] нынешним людям. Мудрый, находясь среди вещей, вещам не вредит. Тому, кто не приносит вреда другим, также не могут повредить. Только тот, кому ничто не вредит, может провожать и встречать других, и его могут провожать и встречать.

Леса на горах, равнины, покрытые травой, приносят нам радость и наслаждение. [Но] не исчезнет наслаждение, как придет печаль. Приходу наслаждения и печали мы не способны помешать, их ухода [нам] не остановить. Увы! Ведь человек в мире — лишь постоялый двор для вещей. [Он] знает те [вещи], что встретил, не знает тех, что не встречал. Знает, что может то, на что способен, и не может того, на что не способен. Поэтому человеку не избежать незнания и неспособности. Разве не горько человеку стремиться отвратить неотвратимое! Истинные слова — без слов. Истинное деяние — недеяние. Сколь ничтожно познание общеизвестного!

Примечания:

ГЛАВА 22

1. Недеяние — Увэй вэй; значение последнего вэй неясно. Недеяние — только Увэй, см. стр. 251. J. Legge (vol. XL, p. 57) переводит «Dumb Inaction» («Немое Недеяние»); R. Wilhelm («Dschuang Dsi», S. 161) — «schweigenden Nichstun», видимо решив, что под «не действовать» подразумевается и «не говорить». Но «немое» лишнее и по тексту, ибо Недеяние не отвечает не оттого, что немое, а оттого, что «не знает». По Чэн Сюаньину (вэй чжи Увэй) его можно понять, как «называемое Недеянием» (см. наш перевод в речи Предка). В именах героев и названиях местностей — Недеяние, Возвышающийся Безумец, Темная (Изначальная) Вода, Конец Сомнений — также олицетворяется процесс познания, как и в Знании и других героях (см. стр. 189). Характеристика Безумца, как и Подобного Небытию (т.е. самой материи), позволяет говорить о философском понимании безумия как мудрости, и воплощении ее в образе такого юродивого,, как чуский безумец Встречающий Колесницы.

2. См. «Дао дэ цзин», §2, 38, 48.

3. Атеистическая характеристика жизни и смерти, причем термин для последней «разложившееся» (чоуфу) употребляется тот же, что и у Ян Чжу (108).

4. Установление различий в развитии плода, как и в числе отверстий — девяти (глаза, уши, ноздри, рот, мочевой канал, анус) или восьми — говорит о начале биологической классификации у даосов <(см. также стр. 45, 46, 194)>.

5. Ср. «Дао дэ цзин», §81.

6. Вывод Лаоцзы ср. с оценкой человека с точки зрения вечности у Ян Чжу <(стр. 115)>.

7. «Жизнь... так же мимолетна, как... белый жеребенок» этот двойной смысл объясняется тем, что бай цзюй в мифе означал коня (коней?) в колеснице солнца <(см. стр. 262, 297)>.

8. Душа разумная (хунь), душа телесная (по) — первая, по даосской концепции, — от эфира неба, вторая — от эфира земли; после смерти первая, легкая,, рассеивается в небе, вторая, тяжелая, соединяется с землей <(см. стр. 46)>.

9. Здесь ляо (по комментарию сюйцзи) представляет собой, видимо, попытку создания термина для отвлеченного мышления, абстракции.

10. По комментарию синоним «слов истины».

11. Закрывающий Курган (Янь Ган) — как и другие герои фрагмента — Нерешительный — Сладость Лотоса (Э Хэгань) и Старый Дракон Счастливый (Лао Лун Цзи), судя по прозваниям, — даосы.

12. Великая Чистота (Тайцин), Бесконечность (Уцюн), Недеяние (Увэй), Безначальный (Уши), как и герои следующего фрагмента, — Свет (Гуанъяо), Небытие (Ую), — представляют собой олицетворение категорий даосской космогонии.

13. Вселенная обозначается здесь сочетанием слов юй — «пространство», и чжоу — «время» <(см. также стр. 258)>.

14. Один из характерных для даосов героев — народных умельцев.

15. Жань Цю (Жань Ю) — ученик Конфуция, см. «Изречения» гл. 3, I, 46.

ГЛАВА 23

1. Гэнсан Чу — см. «Лецзы», гл. 4, прим. 4.

2. Прием инвективы, здесь — против конфуцианских героев (см. также стр. 267, <Предисловие, стр. 24, прим. 92>).

3. Карлик Прославленный на Юге (Наньюн Чу) — персонаж, по-видимому, аллегорический, выведен как ученик Гэнсан Чу.

4. В Юэ куры были мелкие, в Лу — крупные.

5. Ср. характеристики младенца здесь и в «Дао дэ цзине», §55.

6. «Сын природы» (тянь цзы) противопоставляется Сыну Неба как государю. Здесь проявляется различие в понимании слова тянь: в даосской школе оно в основном означало «природу», в идеалистической же, конфуцианской, — «Небо» как верховное божество.

7. Сравнение сил природы с разбойниками см. также «Инь Фу цзин» (в собрании «Хань Вэй цуншу», т. 13).

8. «Пространство... время...» — объясняемые здесь порознь юй, чжоу слитно обозначали «вселенную» (см. гл. 22, прим. 13).

9. Чжао... Цзин... Цзя [Цюй] — аристократические роды в царстве Чу. Комментаторы считают Цзя опиской, ибо по комментарию Ван И к «Чусским одам» третьим являлся род Цюй (Цюй Юаня).

10. Возможно, — термин для догадки даосов о законе сохранения вещества (ср. «Лецзы», гл. 1, прим. 58).

11. См. притчу, стр. 123-124 <135-136>.

12. «Скованные вместе...» (сюйми) — <см. также стр. 272.> Осужденные в рабство этой категории вместе с другой (тех, у кого отрубили ногу) объявляются здесь людьми наиболее совершенными, близкими к природе. Чэн Сюаньин приводит в доказательство и поговорку: «Бережет себя тот, кого ценят в тысячу золотом, раб же жизни своей не жалеет».

ГЛАВА 24

1. Сюй Отрицающий Душу (Угуй) — даос, который жил в уединении.

2. Нюй Шан — жрец, который ведал закланием жертвенного скота при Воинственном (Ухоу), царе в Вэй с 386 до 371 г. до н.э.

3. «Металлические планки в шести чехлах» («Лю тао») — по одним данным, не сохранившийся памятник военной мысли в шести главах, который приписывается Цзян Тайгуну; по другим, тайные гадания, пророчества.

4. Высокий Утес (Да Вэй) — олицетворение познания, путь к которому полон препятствий. Одно из них — гора Терновая Чаща (Цзюйцы).

5. «Семеро мудрецов» — в противоположность отроку-табунщику — вместе с Желтым Предком представлены иронически его спутники с разнообразными прозвищами: Едва Прозревший (Фанмин), Блестящий Сказочник (Чанъюй), Предполагающий (Чжан Жо), Друг Повторяющий (Сипын), Подобный Привратнику (Кунь Хунь), Смехотвор (Хуацзи).

6. Обращение «небесный наставник» («Тянь ши») было принято с I в. н.э. как титулование патриарха даосской религии.

7. В этом фрагменте дана оценка различных представителей общества (школ, сословий) с точки зрения их удаленности от даосского идеала (мужи, ораторы, надзиратели...) или приближения к нему (земледельцы, купцы, ремесленники).

8. Ян Чжу.

9. Бин — прозвание софиста Гунсунь Луна.

10. Лу Цзюй, судя по содержанию фрагмента, открыл явление резонанса.

11. В сожалении по поводу смерти Творящего Благо обнаруживается мнение Чжуанцзы о необходимости споров с достойным противником для развития собственного учения, умения его доказывать, иными словами о том, что в спорах рождается истина.

12. Красавец Без Сомнений (Янь Буи) — персонаж с аллегорическим прозвищем.

13. Дун Платан (У), — судя по прозвищу, сторонник даосизма.

14. Тянь Хэ, отождествляется с царем Ци (см. «Лецзы», гл. 6, прим. 6).

15. Вследствие отказа [Удальца] с Юга от Рынка принять участие в мятеже Бэйгун Шэна (см. «Лецзы», гл. 8, прим. 10).

16. Вследствие того что враги, заподозрив какую-то хитрость, прекратили наступление. Комментаторы считают фрагмент приписанным на том основании, что все три героя жили в различное время.

17. Владеющий Своими Чувствами (Цзыци). Комментаторы называют его конюшим (сыма) в Чу, хотя содержание монолога позволяет отождествить его с другим одноименным героем из Южного Предместья (см. гл. 2, прим. 1).

18. Пропавший без Вести во Вселенной (Цзюфан Янь) — известный физиономист, см. «Лецзы», гл. 8, прим. 20, «Хуайнаньцзы», цз. 12, VII, 198.

19. Род отца, матери и жены.

20. По оригиналу трудно точно установить, где конец речи одного героя и начало речи другого.

21. Продажа свободных в рабство, видимо, воспрещалась, поэтому для продажи их калечили как осужденных.

22. Ввиду отсутствия известий о человеке с таким именем, мнения комментаторов расходятся: его считают богачем, инспектором улицы, богатым купцом или мясником.

23. Нежный Красавец, Предающийся Неге, Хватающий Согбенный (ср. Плут, Обидчивый и др. у Ян Чжу, стр. 104) — прозвища, указывающие на черту характера. Эти имена вместе с другими доказывают богатство образов у даосов, а особенно у более позднего — Чжуанцзы.

24. Ср. «Мэнцзы», гл. 5(1), I, 380.

25. Отрочья земля — (метаф.) земля без растительности, будто отрок, еще не доросший до обряда надевания шапки — инициации.

26. См. притчу о рыбах на мели (стр. 159, 164, 218 <163, 167, 208>).

27. Воронья голова, цзегэн, куриная голова, чжулин — яд аконит, platycodon grandiflolium, euryale ferox, гриб-нарост на дереве.

28. [Вэнь] Чжун — искусный дипломат, который спас царство Юэ от поражения в 494 г. до н.э. и помог царю Гоуцзяню подготовиться к реваншу в 473 г. Но после победы над усцами Гоуцзянь решил казнить Вэнь Чжуна, и тот, переменив имя, был вынужден скрыться.

29. Данный и следующий фрагменты содержат признание Чжуанцзы возможности познания объективной истины <(см. также стр. 274)>.

30. В данном фрагменте Чжуанцзы представляет познание как процесс бесконечного разрешения сомнений <(см. также стр. 274)>.

ГЛАВА 25

1. Подражающий Свету (Цзэян) — Пын Ян, по прозванию Цзэян, персонаж близкий к даосскому учению.

2. [И] Преданный Долгу (Цзе) — истый придворный с конфуцианским прозванием.

3. Ван Решительный (Го), Гун Ушедший от Смотров (Юэсю) — сторонники даосизма, осуждающие и придворных и самого царя Чу.

4. [Муж] из рода Гадателей на Черепашьей Бороде (Жань Сянши) — данный персонаж в позднем источнике («Лу ши», X-XII вв.) относится к деятелям эпохи сотворения мира; судя же по пословице — «что борода у черепахи, рога у зайца», черепашья борода служила предзнаменованием войны. Решить, каково отношение к этому персонажу — ироническое или положительное, не позволяет текст, записанный очень туманно.

5. Восходящий (Дэн) и Неуклонный (Хэн) — относя героев, как правило, к лицам историческим, некоторые видят в Дэн Хэне одного человека, тогда как Чэн Сюаньин и Го понимают, что два чина должны сопровождаться и двумя именами. Мы пытаемся решить вопрос, как обычно, расшифровывая прозвища.

6. Несущий Возвышенное (Дай Цзиньжэнь) — встречается лишь в данном фрагменте.

7. От этой притчи пошла поговорка — «битва на рожках улитки», как осуждение войн.

8. Для изображения относительности пространства далее применяется фольклорный прием ступенчатого сужения образов.

9. Цзылао (Цинь Чжан, Цзыкай) — ученик Конфуция (см. также «Изречения», гл. 9, I, 178).

10. Кипарисовый Наугольник (Бо Цзюй) — ученик Лаоцзы.

11. В этом плаче-инвективе причиной возрастающего числа тяжб и осужденных называется погоня за славой (властью) и богатством.

12. Почти о таком же отказе Конфуция от своего учения — дела всей жизни: см. стр. 314 <283>.

13. Великие хронисты: Большой Чехол (Да Тао), Дядя Всегда Ошибающийся (Бо Чанцянь), Кабанья Шкура (Сивэй) — комментатор говорит лишь об именах хронистов, по-видимому, они — герои с аллегорическим прозвищем.

14. «Лин». Кроме посмертного титула — «Чудотворный» — это слово имеет ряд других значений и служит здесь для игры слов: у первого хрониста это просто одушевленный предмет, у второго — человек сообразительный, у третьего — покойник.

15. Малое знание (Шаочжи), Справедливый Приводящий к Согласию (Дагун Дяо) — имена аллегорические.

16. Селения (цю, ли) — здесь явно подразумевается лишь единица общежития вне зависимости от названия. Однако в комментариях с оговоркой, что в древности, как и теперь, повсюду были свои местные особенности, даются разнообразные объяснения, например, ли: четыре колодца (цзин) составляли один и, четыре и — одно цю; пять семей составляли соседей (линь), пятеро соседей — одно ли (или); в древности десять семей составляли цю, двадцать — ли.

17. Цзи Истинный (Чжэнь)... Продолжатель (Цзецзы) — комментатор сообщает, что оба они посещали Академию Цзися в царстве Ци, однако сведения об этом сохранились лишь в отношении Цзецзы (см. Сыма Цянь, Исторические записки, цз. 46, 74, I, стр. 640, 811-812).

ГЛАВА 26

1. В данном фрагменте рассматриваются необходимость и случайность, возможность и действительность.

2. Несущий Зло (Улай) — по комментарию, льстивый слуга Бесчеловечного.

3. Сяо Цзи — сын иньского царя. Преследуемый мачехой, он умер от горя.

4. Софора (хуай) — Sophora japonica. У древних китайцев, видимо, священное дерево, ибо от него произошли такие термины, как названия судилища (мянь хуай, тин сун хуай), высшие чины (сань хуай) и др.

5. «Луне, конечно, не справиться с огнем» — по представлениям древних китайцев, луна была концентрацией водного эфира.

6. Это заключение притчи вошло в поговорку, как отказ от своевременной помощи в беде.

7. Эту народную песню, как и многие другие, конфуцианцы в «Книгу песен» не включили (факт, который служит доказательством классового отбора при составлении свода). Чэн Сюаньин говорит: «Эта песня — из „забытых“, давно снята. При похоронах аристократам вкладывали в рот много жемчуга, за что их и обличала песня. „Зеленая, зеленая“. Тянь Хэн использовал „милосердие и справедливость“, чтобы украсть царство Ци, Конфуцианцы же распевали песни и славили обряды, чтобы грабить могилы. Отсюда видно, что на деяния мудрецов не стоит опираться». Су Юй же опровергает комментарий Чэн Сюаньина, обвиняя учение Чжуанцзы в том, что оно «ведет людей пожирать людей», из-за него де и Тянь Хэн «украл [царство] Ци».

8. Старый Чертополох (Лао Лайцзы) — представлен в различных версиях. В назидательных «Портретах 24 почтительных сынов и дочерей» («Эр ши сы сяо ту») он — почтительный сын в конфуцианском духе. Здесь, по тексту и по комментарию, он выступает философом даосской школы.

9. Этот рассказ см. также у Сыма Цяня («Исторические записки», цз. 128, I, стр. 1172).

10. В некоторых положениях (о правильном и неправильном образе жизни) Чжуанцзы из области философии переходит в область медицины (см. также ниже, фрагмент «Тишиной можно...»).

11. Широкие ворота (Яньмын) — ворота в столице царства Сун.

12. «...Забывают про ловушку» — эти выражения вошли в пословицу, как осуждение неблагодарности в ряду таких, как «Зайца загнали и собаку сварили».

ГЛАВА 27

1. В первом фрагменте главы Чжуанцзы анализирует некоторые основные приемы ораторского искусства, подсчитывая, что притчи в речах занимают до девяноста процентов, а заимствования — до семидесяти. Как всегда, полемически высказывается он о речах «почитаемых», относя их во многом к «праху», и отстаивает право на беспредельное развитие мысли — «речи всегда новые, как [вино] из чарки» <(см. также стр. 319)>.

2. «Фу... чжун...» — меры объема (жалованье выдавалось в зерне).

3. Чэн Сюаньин говорит о постижении закономерностей вещей. Этот даосский термин, видимо, был использован для перевода буддийского понятия «шесть сообщений чувств» (лю жу): «цвета, звуки, запахи, вкус, поверхности и отвлеченные представления», возникающие благодаря «зрению, слуху, обонянию, вкусу, осязанию и мысли» (П. Кафаров и П.С. Попов, Китайско-русский словарь, т. 1, стр. 220; толковый словарь «Цы хай», т. II, раздел цзы, стр. 334).

4. Советующий (Цюаньгун) — перевод прозвища дается по комментарию, Сюаня.

ГЛАВА 28

1. Цзычжоу Отец Устоявший (Чжифу), Дядя Устоявший (Чжибо) — комментаторы считают, что Цзы — фамилия, Чжоу — имя, в прозвище же отождествляют «отца» (фу) и «дядю» (бо), принимая их за одного человека, хотя традиционные даты правления Высочайшего и Ограждающего (2357-2258 и 22572208) говорят о расстоянии в пятьдесят-сотню лет. См. также «Весна и осень Люя» (цз. 2, VI, 14).

2. Земледелец из Каменных дворов (Шихучжи Нун) — комментаторы пытаются отождествить знак ху — «двор» со знаком хоу — «титул». Но здесь, как и в случае с Санху, прозвище дается, видимо, по профессии.

3. «Муж, отвечающий за сильных работников» («бао ли чжи ши») — значение не вполне ясно, возможно, что он нечто вроде старосты (бао).

4. Великий государь Отец Верный (Давай Дань фу) — один из основных предков племени Чжоу (ср. «Книга песен» — «Тыквы взрастают одна за другой на плетях», III, 1, 3).

5. <О комментарии к этому имени — знаку, не поддающемуся отождествлению, см. Предисловие, прим. 95.> Для подобных изысканий показателен комментарий к рассказу Чжуанцзы — о царском сыне, который убежал от своих будущих подданных, успевших перед тем убить трех царей (286). Этот сюжет — иллюстрация к тезису о героях, которые «не станут затевать драку ради трона». Хотя иероглиф, обозначавший имя царевича, расшифровке не поддавался, толкователи пытались и здесь определить «исторические рамки», отыскав царевича под другими именами. Одни, ссылаясь на «Хуайнаньцзы» (цз. 1, VII, 7), называет его Скрывшимся (И); другие, ссылаясь на «Исторические записки» и «Бамбуковые летописи», — сыном Скрывшегося Недеспотичным (Учжуань). С последними соглашается и комментатор «Весны и осени Люя» (цз. 2, VI, 14). При этом упускается из виду возможность описки даже в одном знаке — в имени царя или в названии царства. Случайная же описка в именах (Прекрасный, Воинственный и др.), встречавшихся: в хрониках любого царства, могла повести к расхождениям в датировке на многие века. Такие расхождения приводили к «сомнениям», а значит, и к отрицанию подлинности отдельного фрагмента и даже всего памятника (см. Чжан Синьчэн, т. II, стр. 820-821). По существу же, если хронология в записях речей могла нарушаться для главных персонажей (как в эпизоде с Разбойником), то еще меньше ее соблюдали для лиц эпизодических, какими были цари. В сюжетах притч, привлеченных лишь для иллюстрации философских положений, следовало бы и вовсе отказаться от таких поисков.

6. Чжаоси — возможно Чжаохоу, царь в Хань с 358 по 333 г. до н.э.

7. фрагмент об отказе Яня Врата Бытия (Хэ) служить царю см. также «Весна и осень Люя» (цз. 2, VI, 14-15).

8. Жемчужина суйского царя была, согласно легенде, поднесена царю в благодарность за спасение Священной змеей из богатой жемчугом реки Бу, на которой стояло царство Суй, находившееся на территории современней провинции Хубэй.

9. Светлейший (Чжао), царь Чу в 515-489 гг. до н.э.

10. Мясник, забивающий овец, Рассуждающий (Шо) — в данном фрагменте раскрывается умение простого человека защитить себя и от царского гнева и от царских милостей.

11. Комментарий говорит о «договоре соблюдать закон, принимаемом вместе с народом».

12. Конюший Владеющий Своими Чувствами (Сыма Цзыци) — судя по чину и службе у царя, это лицо не может отождествляться с встречавшимся ранее героем с тем же прозванием.

13. Три великих мужа (дословно: три знамени, цзин). Комментарии отождествляют цзин с суй — нефритовым скипетром, знаком различия великих мужей (гун), а отсюда и самими мужами. Речь идет, видимо, о тех родах, которые иногда стояли даже выше царей, например в Лу — Мэнсунь: Шусунь, Цзисунь (см. гл. 23, прим. 9, «Изречения», гл. 3, I, 43).

14. Белая марь — Chenopodium album.

15. Во фрагменте дана отповедь одного ученика Конфуция (Юань Сяня) другому (Цзыгуну) с даосских позиций.

16. Даосом здесь выведен еще один ученик Конфуция — Цзэнцзы, Но тот факт, что именно его чаще всех и сильнее всех бранил Чжуанцзы, заставляет думать об описке: здесь возможно было другое имя.

17. Простолюдин, или человек, отказавшийся от службы, от аристократического звания.

18. Данные формулировки позволяют предположить существование в древнем Китае обычая объявлять кого-нибудь вне закона.

19. На южном берегу Ин скитался Никого не Стесняющий; на горе Гун — Гун Бо, который был регентом во время междуцарствия — после изгнания Ливана (841 г.) и до воцарения Сюаньвана (827 г. до н.э.), когда четырнадцать лет длилась страшная засуха, «Возвысили его — не радовался, сняли его — не огорчался» (см. комментарии к «Бамбуковым летописям», годы правления Ливана).

20. Северянин не Допускающий Выбора (Бэйжэнь Уцзэ) — несмотря на одинаковое с Тянь Цзыфаном прозвище <(ср. стр. 239)>, не может быть с ним отождествлен, ибо отнесен к значительно более раннему времени.

21. Вспыльчивый (Бянь) Суй — персонаж, по-видимому, аллегорический.

22. Вариант данного фрагмента см. «Весна и осень Люя» (цз. 20, VI. 119-120).

23. На этом предложении Ровный и Равный основывают следующую далее, инвективу, обвиняя царя Воинственного и Чжоу гуна в целом ряде преступлений: в привлечении сторонников путем подкупа; в несвоевременном принесении; жертвы ради клятвы с союзниками, которым они не доверяют, и, наконец, в главном — заговоре против старшего, иньского царя.

ГЛАВА 29

1. Цзи Под Ивой — легендарный судья (ок. VII в. до н.э.). Чжуанцзы намеренно сводит вместе его и Конфуция (VI-V вв.), усиливая полемичность тем, что Разбойник Чжи — родной брат судьи. <См. Предисловие, стр. 24. Родство с Чжи Чжуанцзы придает ему для антитезы: разбойник судье — родной брат.>

2. Народное поверье: печень врага придает победителю смелость и отвагу.

3. Одно из главных обвинений против власть имущих — в паразитизме, которое Разбойник добавляет к обычным у даосов в своей развернутой инвективе; против Конфуция.

4. «Род, Владеющих гнездами» (Ючао) — впоследствии это название стали относить к одному человеку — предку.

5. Пересказывая устами Разбойника даосское понимание развития человеческого общества, Чжуанцзы добавляет к нему и новые черты (например, предание о матриархате).

6. Красный Злодей (Чи Ю) — миф о нем представлен в вариантах: от чудовища до первого изобретателя металлического оружия и первого «бунтовщика».

7. Бао Цзяо (Баоцзы), Цзе Цзытуй, Вэй Шэн — устами Разбойника Чжуанцзы осуждает всех этих героев, которые покончили с собой.

8. Здесь Разбойник пересказывает тезисы Ян Чжу <(ср. стр. 107)>.

9. Выгода Любой Ценой (Мань Гоудэ) — характеристика данного персонажа дана в прозвище, подтверждаемом его речью.

10. Термины, обозначавшие отношения в семье и обществе. Комментаторы указывают на расхождения в их трактовке в различных памятниках.

11. Ван Цзи — отец царя Прекрасного был младшим сыном и когда ему был передан престол, его старшие братья были вынуждены бежать. В этом, как и других героях фрагмента Чжуанцзы обличает конфуцианцев: они возводят в число «праведных царей» нарушителей утверждаемых ими же обычаев.

12. Свободный от Условностей (Уюэ) — беспристрастный судья, философ даосской школы.

13. По Конфуцию, сын и отец обязаны покрывать друг друга (см. «Изречения», гл. 13, I, 291).

14. Шэньцзы (Шэньшэя) — наследник цзиньского царя Сяньгуна (правил с 677 по 652 г. до н.э.), покончил с собой, не сумев оправдаться от обвинения в покушении на жизнь своего отца, на самом деле подстроенного царской наложницей (мачехой).

15. Чэн Сюаньин сообщает, что Конфуций не остался со своей матерью перед ее кончиной, приняв, вопреки обычаю, приглашение на службу.

16. Куан Чжан (Куанцзы) не встречался с отцом — герой, безуспешно пытавшийся наставить своего отца упреками. См. «Мэнцзы», гл. 4 (2), 1, 352-354.

17. Довольный (Чжихэ) — дословно «познавший гармонию» — как противоположность другому герою Недовольному (Уцзу). Диалог направлен против стяжательства — погони за богатством и славой (властью) с точки зрения Ян Чжу.

ГЛАВА 30

1. Царь Чжао Прекрасный (Вэнь ван) — некоторые комментаторы, а за ними и синологи (см. J. Legge, vol. XXXIX, p. 186) отождествляют этого царя с Милостиво прекрасным (Хой вэнь ваном), правившим в Чжао с 298 по 266 г. до н.э., за современника которого и принимают Чжуанцзы. Такая датировка производится вопреки данным Сыма Цяня, а также вопреки тому, что этот эпизод отнесен в «Чжуанцзы» к прошлому («когда-то» — си), что упоминание о нем, как и о наследнике Печальном (Куе), отсутствует в «Исторических записках» Сыма Цяня и, наконец, что с 265 г. правил сын Хойвана, но не Куй, а Дань. Главная же цель Чжуанцзы — не составление хроники, а обличение непрестанных войн между царями. Единственная черта характера, интересовавшая здесь философа, — увлечение фехтованием как порок, общий для царей. Поскольку же имя Прекрасный встречалось почти во всех царствах,, начиная с XII в. до н.э., то Чжуанцзы мог назвать именно Чжао, где такого еще не было (для одного знака — царства, нетрудно также допустить и возможность описки).

2. От Ласточкина Потока (Яньци) до Каменной стены (Шичэн) — название местностей в древнем царстве Янь, недалеко от современного Пекина. В ряде географических названий Чжуанцзы мастерски рисует всю Поднебесную как мечту царя-гегемона, т.е. главы союза царей.

3. Гора Преемства (Дайшань)... гора Вечности (Чаншань) — две из пяти священных гор древнего Китая, восточная и северная.

4. Меч во время суда в древности, по-видимому, играл важную роль. Свидетельства об этом сохранились также в таких терминах, как «речи меча», «пять мечей» — синоним «пяти [всех] наказаний».

5. Удерживают весну и лето — комментатор говорит о задержании этих времен года, от которых зависит плодородие, что помогает расшифровать некоторые весенние (новогодние) обряды.

6. Вершат дела осенью и зимой — комментарий говорит об этих временах года как суровых, которые следует пресекать; но возможно, что «дела» здесь означают охоту и войну, для которых отводились эти сезоны.

7. [Все] три [рода] светил — первые два: солнце и луна, к «третьему» же относились звезды и планеты.

8. В одежде гостя (бинь) — свидетельства о видах одежды и их значении сохранились в одной из речей X в. до н.э.: «В одеждах дянь являлись на жертвоприношения каждый день; в одеждах хоу — раз в месяц, в одеждах бинь — к жертвам времен года, в одеждах яо — к годовым жертвам, в одеждах хуан — к [кончине] вана». («Хрестоматия по истории Древнего Востока», М., стр. 452). Во всех этих одеждах (кроме хуан), являлись близкие и далекие; родичи, ибо общие жертвоприношения (ежедневные — отцу, ежемесячные — деду, времен года — родоначальникам, годовые — небу и земле) свидетельствовали о кровнородственной связи.

ГЛАВА 31

1. <Рыболов — см. Предисловие, прим. 96.> Рыболов — безымянный старец, встречающийся в «Чжуанцзы» с Конфуцием (ум. в 479 г.), отождествляется с сановником Вэнь Чжуном (скитавшимся после 473 г.), а также с Рыболовом, с которым беседовал Цюй Юань (ок. 340-278). Сопоставление этих дат уже доказывает «точность» подобных домыслов о фольклорном старце, устами которого глаголет народная мудрость у Чжуанцзы и Цюй Юаня (см. «Отец-рыбак» в кн. В.М. Алексеев, Китайская классическая проза). Даты здесь и ниже приводятся по Юн Мэнъюань, Хронология истории Китая, Пекин, 1956.

2. Черный полог (Цзывэй) — роща вблизи столицы царства Лу, в которой, по преданию, Конфуций занимался со своими учениками.

3. Выступление против конфуцианской регламентации похоронных, брачных и других обрядов.

ГЛАВА 32

1. Педант (Хуань) — персонаж аллегорический.

2. Род Одетых в Меха (Цюши) — по комментарию, меховая одежда была принята у конфуцианцев.

3. Могильные деревья, по представлениям древних китайцев, могли свидетельствовать о правоте похороненного под ними человека.

4. Чжу Легкомысленный (Пинмань), Урод Полезный (Чжили И) — персонажи аллегорические. Перевод «чжили» как прозвища ранее основан на комментарии: «человек [, у которого] тело не целое» (см. стр. 155); но здесь тот же Сыма пишет: «Чжу Пинмань и Чжили И — имена и фамилии людей».

5. Об атеистическом значении фрагмента говорит комментатор Сюань: «Драконов не было...».

6. Цао Торгаш (Шан) — персонаж аллегорический.

7. Данный фрагмент — одно из ярких выступлений Чжуанизы против власть имущих и тех, кто им служит.

8. Под металлом подразумевались такие орудия пытки, как нож, пила, топор, секира; под деревом — палки и батоги, колодки ножные и ручные.

9. Покойный Отец Правильный (Чжэн Каофу) — по комментарию, предок Конфуция в десятом колене. Хвала в его честь, хотя и похожая на пародию, оказалась в данном памятнике, конечно, случайно.

10. Яркое атеистическое выступление Чжуанцзы против бессмертия души, которое утверждалось культом предков с его пышной похоронной обрядностью и магическим значением могилы.

ГЛАВА 33

1. «Мужи в Цзоу и Лу»: Цзоу (родина Мэнцзы, находилась на территории современной провинции Шаньдуи) и Лу (родина Конфуция) — царства, в которых господствовало конфуцианство.

2. Перечисленные выше названия (Сяньчи, Да Чжан, Да Шао, Да Ся, Да Ху, Би Юн) в основном соответствуют названиям танцев, которым «обучал юношей» Ведающий музыкой при Весеннем начальнике (см. «Обряды Чжоу», цз. 6, стр. 145-147). Сами произведения, за исключением «Воителя», не вошли в свод «Книга песен» и не сохранились, поэтому перевод названий — без знакомства с содержанием, лишь приблизительный. Они были синкретичными, как все древнее искусство, поэтому придавать им этическое содержание, как это делают комментарии и толковые словари, нет оснований. С помощью древнейших пластов в значении слов в этих названиях можно раскрыть заклинания (солнца, лета, воды), фиксацию раннего обычного права и одного из событий — победы чжоусцев над иньцами.

3. Вариант «реках» — более вероятен по контексту, а также по совпадению с памятником «Весна и осень Люя», цз. 13, VI, 126.

4. «Стерлись волоски на икрах и пушок на голенях» — это высказывание — пример полемики: характеристика героя мифа о покорении потопа Молодого Дракона становится для даосов традиционной насмешкой над «царскими помощниками», а для конфуцианцев — инвективой по адресу «еретиков». <О полемическом значении данной характеристики см. Предисловие, стр. 23-24, прим. 92.>

5. О последователях Мо-цзы не сложилось единого мнения: Гу Ху и Цзи Чи упоминаются лишь здесь; Дэнлин именуется также Сянлин; в «Ханьфэйцзы» (цз. 19, V, 351) называются три школы: Сянли, Сянфу (или Бофу) и Дэнлина. Подробнее см. Ян Хин-шун, Теория познания моистов, — «Вопросы философии», 1956, № 1, стр. 130.

6. «Основу» (цзин) здесь нельзя перевести как «книгу» или «канон», ибо он тогда еще не был записан, в известный же ныне памятник «Моцзы» вошли и высказывания его последователей.

7. В этой формуле моистов выражались свойства вещей.

8. Основные категории логики, разрабатывавшиеся монетами.

9. Так, по-видимому, выражалось соотношение единичного и всеобщего, видового и родового в логике моистов.

10. Сун Цзянь и Инь Вэнь считаются сторонниками школы логиков-софистов (минцзя). Их деятельность соединяется с академией в царстве Ци — Цзися.

11. По комментариям, — ровная, плоская шапка, как священная Хуа-гора.

12. Пэн Мэн, Тянь Пянь, Шэнь Дао, по комментарию Чэн Сюаньина — отшельники из Ци, деятельность которых связана с академией Цзися.

13. О данном атеистическом тезисе см. также «Лецзы», гл. 1, прим. 25.

14. В характеристиках Шэнь Дао и Лецзы, возможно, есть нечто общее (см. Предисловие, стр. 33-34, «Лецзы», гл. 2, прим. 8).

15. В данной речи цитируются отдельные положения из «Дао дэ цзина» (§28, 22 и др.).

16. Записи речей Хойцзы не сохранились.

17. Речь идет, видимо, о мельчайших семенах. «Небо... низкое, горы... ровные» — взятые в сумме с «землей», с «болотами»; «Солнце в зените... в закате» — в зависимости от места, занимаемого наблюдателем; «Рождение вещи... ее смерть» — каждая новая форма материи является рождением и смертью ее предшествующей формы; «Направился сегодня... а пришел... вчера» — мысль предшествовала действию; «Соединенные кольца можно разнять» — мысленно; «Я знаю, [где] центр Поднебесной...» — за центр можно принять любой пункт: и к северу от северного царства Янь, и к югу от южного царства Юэ; «[Тот, кто] любовью охватывает [всю] тьму вещей, [составляет] единое целое с природой» — для такого небо с землей не слишком велики, собственное «я» не слишком мало.

18. «Такими изречениями...» — из цитат в «Чжуанцзы» видно, что Творящий Благо, в общем, разделял материалистическое понимание природы и сближался с даосской школой в своем интересе к объективному миру, к диалектике. Однако уже диалог «радость рыбы» (стр. 221) показывал, что Творящий Благо приходил к релятивистским выводам, доводил диалектику до абсурда.

19. «Подобных [софизмов]» — в «Чжуанцзы» критиковался Творящий Благо, а особенно его последователи софисты за игру в понятия, за субъективное их толкование. К этим софизмам комментаторы дают следующие пояснения: «В яйце есть перья — иначе их не было бы и у птицы; Третья нога у курицы — способность или желание ходить; Город Ин — столица Чу, здесь намек на самовозвеличение чуского царя; Названия «пес» и «баран» даны людьми, поэтому могли бы поменяться местами; Яйцом у лошади можно назвать утробу, в которой вынашивается жеребенок; Хвост у лягушки (т.е. головастика) пропадает с первым ударом грома и сразу появляются лапки; «Огонь не горячий», ибо люди едят приготовленную на огне пищу; Рот у горы — ущелье, передающее эхо; Если бы колесо давило на землю, то не могло бы вращаться; «Глаза не видят», иначе они видели бы самих себя; «Вещи неисчерпаемы» — вариант см. «Лецзы», 82; коментаторы видят здесь описку; «Черепаха длиннее змеи» — здесь обыгрывается относительность пространства; «Наугольник...» — по Сюаню; существуют квадраты и без наугольника, круги и без циркуля; по Сыма: сам наугольник не квадратный, сам циркуль не круглый; «Паз не окружает...», по Сюаню: «Клин сам входит в паз»; «Тень летящей птицы не движется» — она изменяется; Движение и покой стрелы зависят от человека; «Кобель не пес» — здесь обыгрываются сущность и название: если название различно, значит и сущность различна; «Гнедой конь», «вороной бык» — отличий в цветах два, третье отличие — в телесной форме; «Белый пес черен» — цвета белый и черный обозначены человеком, поэтому белое могло стать черным; «У жеребенка-сироты никогда не было матери» — понятие «сирота» снимает понятие «мать»; «Если ежедневно делить пополам палку...» — если предмет поддается делению, то деление его на два возможно до бесконечности.

20. Хуань Туань относится к логикам-софистам.

21. Высшим благом сам Творящий Благо считал объяснение народу естественных законов, отмечает комментатор Чэн Сюаньин после ответа философа, на вопрос о причинах возникновения ветра, дождя, грома и других явлений природы. В этом Творящий Благо, видимо, был близок к древним софистам. Греции — учителям «мудрости», которые стояли на стороне рабовладельческой демократии и ставили своей задачей широкое распространение знаний и обучение красноречию.

22. «Чудак... Хуан Связанный» (Ляо) — персонаж аллегорический.

ГЛАВА 22

1. Недеяние — Увэй вэй; значение последнего вэй неясно. Недеяние — только Увэй, см. стр. 251. J. Legge (vol. XL, p. 57) переводит «Dumb Inaction» («Немое Недеяние»); R. Wilhelm («Dschuang Dsi», S. 161) — «schweigenden Nichstun», видимо решив, что под «не действовать» подразумевается и «не говорить». Но «немое» лишнее и по тексту, ибо Недеяние не отвечает не оттого, что немое, а оттого, что «не знает». По Чэн Сюаньину (вэй чжи Увэй) его можно понять, как «называемое Недеянием» (см. наш перевод в речи Предка). В именах героев и названиях местностей — Недеяние, Возвышающийся Безумец, Темная (Изначальная) Вода, Конец Сомнений — также олицетворяется процесс познания, как и в Знании и других героях (см. стр. 189). Характеристика Безумца, как и Подобного Небытию (т.е. самой материи), позволяет говорить о философском понимании безумия как мудрости, и воплощении ее в образе такого юродивого,, как чуский безумец Встречающий Колесницы.

2. См. «Дао дэ цзин», §2, 38, 48.

3. Атеистическая характеристика жизни и смерти, причем термин для последней «разложившееся» (чоуфу) употребляется тот же, что и у Ян Чжу (108).

4. Установление различий в развитии плода, как и в числе отверстий — девяти (глаза, уши, ноздри, рот, мочевой канал, анус) или восьми — говорит о начале биологической классификации у даосов <(см. также стр. 45, 46, 194)>.

5. Ср. «Дао дэ цзин», §81.

6. Вывод Лаоцзы ср. с оценкой человека с точки зрения вечности у Ян Чжу <(стр. 115)>.

7. «Жизнь... так же мимолетна, как... белый жеребенок» этот двойной смысл объясняется тем, что бай цзюй в мифе означал коня (коней?) в колеснице солнца <(см. стр. 262, 297)>.

8. Душа разумная (хунь), душа телесная (по) — первая, по даосской концепции, — от эфира неба, вторая — от эфира земли; после смерти первая, легкая,, рассеивается в небе, вторая, тяжелая, соединяется с землей <(см. стр. 46)>.

9. Здесь ляо (по комментарию сюйцзи) представляет собой, видимо, попытку создания термина для отвлеченного мышления, абстракции.

10. По комментарию синоним «слов истины».

11. Закрывающий Курган (Янь Ган) — как и другие герои фрагмента — Нерешительный — Сладость Лотоса (Э Хэгань) и Старый Дракон Счастливый (Лао Лун Цзи), судя по прозваниям, — даосы.

12. Великая Чистота (Тайцин), Бесконечность (Уцюн), Недеяние (Увэй), Безначальный (Уши), как и герои следующего фрагмента, — Свет (Гуанъяо), Небытие (Ую), — представляют собой олицетворение категорий даосской космогонии.

13. Вселенная обозначается здесь сочетанием слов юй — «пространство», и чжоу — «время» <(см. также стр. 258)>.

14. Один из характерных для даосов героев — народных умельцев.

15. Жань Цю (Жань Ю) — ученик Конфуция, см. «Изречения» гл. 3, I, 46.