Китти Ритсон

Тури и его конь

Туман стелился над улицей. Дик Престон вышел из машины и потянулся. Он был совсем разбит и сделал несколько освежающих упражнений. Вспомнив о маленькой собаке в корзине, он решил выпустить ее немного погулять. Открыв крышку, он посмотрел в корзину и крепко выругался: корзина была пуста, а в боку ее виднелась небольшая дырка.

Дик помотал головой, стараясь припомнить, где мог исчезнуть пес. Потом вспомнил: полчаса назад он останавливался проверить мотор. Ему не пришло в голову, что пес может прогрызть корзину и вылезти из машины. Дик не знал, с какой собакой имел он дело.

В это время Тури — финский шпиц, хвост колечком, острые уши, цвет лисицы — сидел на траве и осматривал окрестности. Ему было 4 месяца. Его темные глаза с любопытством, но без особого беспокойства разглядывали новую местность. Большинство молодых собак боится одиночества, но финский шпиц не знает слова «страх». Он всегда очень осторожен и при этом очень самоуверен. Только сегодня его взяли у заводчика. Дик Престон купил его в подарок своей невесте. Тури решил, что корзина довольно неудобная, и мгновенно прогрыз ее. А уж выскочить из машины не составило труда, пока голова мужчины была под капотом. Тури не видел особой причины оставаться с этим человеком.

Спустя четверть часа Тури вошел под защиту леса. В своей короткой жизни он не слишком часто бывал среди дикой природы и поэтому не знал, что нужно стараться быть незаметным. Добравшись до зарослей, он потратил несколько минут на чистку лап и шерсти. Потом поймал мышь, съел ее, свернулся калачиком и заснул. Разбудил его голос Престона. «Иди же, хороший, маленький, иди ко мне», — заманчиво звучало где-то неподалеку. Тури выследил своими черными глазами мужчину, но не пошевелился. Не было никакого повода подчиняться этому голосу, ничего не значащему для него. Он очень хорошо знал, где его дом, несмотря на более чем двадцатикилометровое расстояние до него. Потом он повернет свой черный нос на родину, но пока он был совершенно счастлив.

Дик звал, кричал, ходил взад-вперед, потом выругался. Немигающими глазами собака наблюдала за ним. Глаза у нее такие же, как у ее родственников — лапландских лаек. Даже нос собаки не двигается. Наконец мужчина ушел. Он был взбешен: он заплатил за собаку большие деньги — это редкая порода в Англии, — но что было делать?

Тури полежал еще немного. Глубокий покой струился над миром, миллионы звезд высыпали на небе, и Млечный путь — индейский «волчий след» — выглядел бледной серебряной полосой. Начали шевелиться лисы. Прошла лисица с двумя лисятами, она увидела собаку, но не обратила на нее внимания. Тури распрямился, он почуял огонь, а костер пробуждал в нем инстинкт предков. На маленьких рыжих лапках он легко двигался через лес, пока не увидел отблеск огня. И еще пахло едой. Тоска по родине беспокоила его, но прежде чем окончательно двигаться домой, надо было осмотреться.

Добравшись до края леса, Тури осторожно принюхался и тихо пополз дальше. Там, у фургона, были люди, но это его не беспокоило. Тепло костра манило его. Он был умен, но он был еще только щенком и не заметил присутствия сторожевой собаки. Собака же выскочила, схватила его и молча затрясла, и лишь счастье Тури спасло его шею от перелома. Щенок завизжал так громко, что цыган подскочил и в две секунды спас Тури. Впрочем, это был не цыган, а скорее безработный, бродящий по улицам и живущий на подаяния. Он погладил малыша, свернувшегося в красный комочек, и Тури быстро успокоился.

«Ты выглядишь, как лиса», — проговорил мужчина, но тем не менее не принял шпица за лису, как это делают многие. Он дал Тури кусок мяса, который тот целиком проглотил, и забрал его в фургон. Там воздух был замечательно густой и теплый. Тури уютно улегся — нос под хвостом — на куске мешковины. Ни одно настоящее дитя природы — человек или животное — не уважает ночной воздух, это любят скорее городские обитатели.

Следующее утро предвещало прекрасный июньский день. Мужчина с интересом рассматривал Тури. «Ты странное существо», — сказал он, но понял, что перед ним породистый пес. Маленькая собачка ему очень понравилась, но таким, как он, бродягам нельзя иметь что-то ценное, даже приобретенное самым честным путем. Поэтому он решил, что будет умнее потерять Тури. Он его больше не кормил, но все же привязал свою собаку под фургоном, чтобы она на трогала маленького шпица. Мужчина не знал, что он ехал в том направлении, где был дом Тури. Поэтому Тури довольно долго семенил рядом с фургоном. Порой он исчезал на несколько минут, а однажды появился, волоча за собой молодую курочку. Она была еще жива, мужчина быстро осмотрелся и прикончил ее. Он усмехнулся: «Тебя еще обучать надо, малыш. Охотишься хорошо, но убивать и приносить добычу надо тайно, не среди белого дня. Из-за тебя у меня будет куча неприятностей, мне нужно от тебя избавиться».

Когда они проезжали мимо больших каменных ворот, Тури захотел заглянуть туда. Мужчина воспользовался случаем и кинул камень в щенка. Такого финский шпиц никогда не забудет. Тури посмотрел на мужчину суженными черными глазами и опустил хвост, а потом засеменил дальше.

За крутым поворотом дороги Тури оказался у других ворот, через которые шли верховые лошади. Тренер, сидя на своем коне, наблюдал за ними. Сначала шли взрослые, более спокойные, потом молодые лошадки с конюхами. Молодые тоже были достаточно спокойные и смирные, кроме одного крупного красивого жеребца, глаза которого были темными, как у Тури. Он крутился и поворачивал голову, пугался и потел. Билл Турмер, его тренер, вздохнул. Этот двухлеток — лучшее животное завода, но он пуглив, как и его мать, и невозможно раздражителен. Вот так всегда!… Не успеешь получить обнадеживающие результаты, как начинаются капризы — и все пропало!

Конюх повис на поводе двухлетки, а когда лошадь поднялась на дыбы, повернулся и стал смотреть ей в глаза. «Не смотри на него! — раздраженно кричал Билл Турмер, — ничего другого не можешь сделать?!». Лошадь попятилась, фыркая и потея. Билл Турмер тихо выругался.

Тури, на которого никто не обратил внимания, понравился запах лошадей, поэтому он беззаботно перешел дорогу и сел по-особому, так, как садятся только финские шпицы, когда они рассматривают «жизнь». Его темные глаза не мигали, только дрожал носик. Конь увидел щенка, остановился и посмотрел на него в упор. Тури не шелохнулся, пока не прошли все лошади, а потом побежал за жеребцом, который забыл все свои капризы и спокойно шел дальше.

— Что это? — удивился Билл Турмер, — Лиса?

— Не знаю, сэр, скорее похоже на собаку.

— Ладно, иди дальше, жеребец в него влюбился, кто бы это ни был.

Когда дошли до тренировочной площадки, Турмер сказал трем конюхам:

— Только не гоните. Слушайте: медленный галоп!

— Да, сэр.

Тренер наблюдал за молодняком, следовавшим за старой лошадью, потом опять выругался, когда заметил Тури далеко впереди, и облегченно вздохнул, увидев исчезающего в кустарнике пса. Он не любил собак на тренировке: они нервировали молодых лошадей.

Лошади галопом двигались мимо него. О боже! Как хорош молодой жеребец Санбрайт! Он шел ровными длинными шагами, насторожив уши, со спокойным взглядом. Его шерсть действительно светилась, как солнце. Ведь «Санбрайт» означает «яркий свет». Что-то было в нем особенное. Если бы только судьба была благосклонна к нему!

Конь прошел через луг до конюхов и заметил Тури: маленький гном в тени кустарника! Пес потопал через газон, а Санбрайт вытянул ему навстречу голову и заржал.

— Отведите их домой! — приказал Билл, — и если эта штучка захочет с ним уйти — пусть. Дайте ему что-нибудь поесть. Санбрайт действительно влюбился в него!

Лошадей отправили в конюшни, и Тури шел рядом с Санбрайтом. Не было ни следа усталости в гордо поднятом хвосте, хотя в нем еще не было той пушистой красоты, как у взрослой собаки. Песик стоял посреди двора, пока конюхи работали, а потом прошествовал в денник Санбрайта, улегся в углу и свернулся клубочком на золотой соломе, цветом так похожей на его шерсть. Скоро он заснул. Санбрайт почуял корм, повернулся к нему и начал есть. Когда конюх вернулся, корма не было, Санбрайт стоял спокойно.

— Нет, не может быть, — сказал конюх. — Что с ним случилось?

Обычно Санбрайт был невероятно капризен, обнюхивал корм и привередничал так, что у тренера и конюхов разрывалось сердце. Парень доложил первому конюху радостную новость, и тот пошел убедиться сам. В это время Тури проснулся, потянулся, сел и стал смотреть на Санбрайта. Тот нагнул голову, фыркнул на пса. Тури чихнул, но не шелохнулся.

— Да… — сказал старый Билл, выразив свои чувства коротко и ясно. — Слышал я о лошадях, помешанных на козах или еще на ком-нибудь. Но кто же мог подумать такое о Санбрайте? Ладно, накормим эту штучку. Если он что-то вроде талисмана, то надо его кормить. Он полулиса, скажу я вам.

Что бы ни думали о происхождении Тури, все, начиная с Билли Турмера, благословляли его. Они кормили его самым лучшим, но он ел мало. Его шерсть закраснела и стала густой, хвост стал восхитительным, загнулся вперед и прижался к желтоватому боку. Пес еще не достиг полного роста, но ежедневно подрастал. Его монгольские раскосые глаза были очень красивы. Разве он не был «Тури Респоспойка», что значит «Тури, сын Респос»? Разве за ним не стоял ряд предков, таких же гордых и красивых, как и предки Санбрайта? Разве не охотились они в дремучих финских лесах и не рисковали жизнью в борьбе с могучим медведем? Он был «Тури-красавец», даже если его в конюшне звали «фокси».

Единственным человеком, возможно, имевшим представление о ценности Тури, был Билл Турмер. Через неделю после появления пса он прочитал в трех газетах объявление, из которого понял, что джентльмен Дик Престон жаждет выяснить местонахождение шпица. Было еще объявлено о большой награде. Однако Билл Турмер мечтал о более значительном вознаграждении, потому что после появления Тури Санбрайт изменился в лучшую сторону. Он не принюхивался к корму, а ел! Пока Тури был рядом, конь на тренировке становился послушным и ручным, но если Тури исчезал хоть на день, ну, например, он отправлялся на охоту, то Санбрайт отказывался от еды, видел тени там, где их не было, пугался, повергая всю конюшню в отчаяние.

Большие надежды Билл Турмер возлагал на Санбрайта. Лишь бы только удалось переломить его характер! Радужные мечты Билла о большом выигрыше на осенних скачках в Донкастере от одной мысли о потере Тури мгновенно тускнели. Он сжег газеты с объявлением, обещал сам себе в случае победы назначить Дику Престону такую сумму, которая заставила бы его забыть о воровстве Билла Турмера.

Шло время, и с ним уходили тяжелые думы о Дике Престоне. Тури все время находился рядом с Санбрайтом или носился неподалеку в дюнах. Он никогда не путался под ногами, но и не уходил далеко и, словно маленькая нянька, сидел рядом, пока Санбрайт ел.

Однажды Тури появился в домике Билла Турмера во время чаепития. Он устроился на ковре и решил вздремнуть. Билл предложил ему печенье. Прежде всего Тури тщательно его обнюхал, поиграл в «мышку», потом «убил» ее и только после этого съел. Но он не попрошайничал. С этого дня чайные визиты к Биллу стали ежедневными. Это было в послеобеденные часы, когда Санбрайт дремал в своем деннике.

Проходили недели, и надежды Билла возрастали. Санбрайт окреп, несомненно подрос, перестал раздражаться по пустякам. Как хотелось бы победить в Донкастере! Одна победа повлечет за собой другую. А самое главное, что счастье пока еще ни разу не улыбнулось Турмеру. У него было много хороших лошадей, но всегда чего-то чуть-чуть не хватало или в последнюю минуту случалось что-то непредвиденное. Он рисковал всем, что у него было, и без боя не сдавался. Но существует предел, когда даже самый сильный человек теряет надежду на победу.

Санбрайт был в форме, точно в форме. Но кто знает, как сохранить эту форму в самый ответственный момент. На всю конюшню легла атмосфера напряженного ожидания.

— Пес будет сопровождать Санбрайта, сэр? — спрашивал старый Боб.

— А как же, — отвечал тренер. — Без собаки нам лучше оставаться дома.

Тури стал настоящим красавцем. Прекрасная шерсть легла воротником вокруг шеи, она была цвета опавших листьев бука, светлея к лапам и под хвостом до белизны. Билл рассматривал Тури за неделю до скачек, стоя посреди двора. Он вздрогнул, когда Боб задумчиво проговорил:

— Кто бы мог подумать, что эта штучка вырастет таким красавцем. Видно, что-то хорошее за ним стоит. Это не помесь. Я бы не удивился, если бы выяснилось, что он таких же хороших кровей, как наш Санбрайт.

— Ну, не знаю, — отрезал Билл. — Скорее он похож на переросшего померанского шпица, — и быстро сменил тему.

В один из дней тренер отправился в Лондон и возвратился поздно вечером. Следующее утро обещало прекрасный сентябрьский день. Билл, посвистывая, сел на лошадь, пустив ее галопом, он достиг тренировочного луга, увидел Санбрайта и еще четырех лошадей. Сразу понял, что что-то не так, и подошел к Бобу.

— Что с Санбрайтом? — спросил он, надеясь, вопреки предчувствию, на положительный ответ: «Ничего, сэр, все в порядке».

— Собака не вернулась, — сказал старший конюх удрученно, — Санбрайт к еде не притронулся и с утра в плохом настроении. Сладу с ним нет!

— Это должно было случиться… Да, можно оставлять Санбрайта дома, и ничего тут не поделаешь…

Боб кивнул. Он был такого же мнения. Незачем было больше об этом говорить.

— Не понимаю, почему никто не мог уследить за собакой? — выпалил Билл раздраженно, хотя сам знал, что несправедлив. Но это было слишком сильным ударом, чтобы выбирать слова.

В конюшне все были в отчаянии. За два дня Санбрайт потерял вид.

— Пусть не работает, — сказал Билл, — это лучше, чем мучить его в таком состоянии. Если в течение суток пес вернется, у нас будет шанс. Но он не придет, знаю я свое «счастье»!

Но он ошибся. Его «счастье» вернулось. На четвертый день что-то грязное вползло во двор. Язык Тури был сух, одну заднюю ногу он волочил за собой, глаза помутнели, но… он пришел домой! Боб увидел его первым и подскочил к нему. С необычайной нежностью он взял его на руки.

— Беги, скажи старику, — крикнул он. Через три минуты появился Билл.

— Сшибли машиной и бросили, — установил он. Конюхи возмущались, виновный водитель познакомился бы с судом Линча, если бы его поймали.

— Немедленно позовите мистера Стайнтона, — сказал Билл и осторожно поставил Тури на ноги. Мутные глаза пса открылись, он сделал попытку добраться до денника Санбрайта. Билл отнес его в конюшню и уложил в углу. Там он лежал, вытянувшись и тяжело дыша. Санбрайт сразу повернул голову к нему и нежно заржал.

— Будь осторожен с ним! — говорил Билл, но это было лишним. Санбрайт, осторожно двигаясь, подошел к собаке, и тут же высунулся маленький распухший язычок Тури. Тренер взял чашку молока и приблизил ее к горячей морде собаки. Пес начал лакать, после каждого глотка тяжело дыша. Он вылакал все!

Билл забыл про скачки. Он лишь смотрел на Тури с тем уважением, которое испытывают все порядочные люди перед храбрецами.

— Мой маленький спортсмен, — шептал Билл и наклонял к нему чашку. Тури вытянулся, вздохнул и, немного поскулив от боли, заснул. Через полчаса ветеринар уже осматривал его, сомневаясь: — Он слишком разбит, я не могу сказать, есть ли внутренние повреждения, но мне кажется, что ничего ужасного нет. Надо ему дать покой и покормить тем, что ему захочется.

— Экстракт Бранда и молоко, — предложил Билл, и ветеринар кивнул.

— Я бы его отсюда убрал. Лошадь может наступить. — Но Билл отрицательно помотал головой:

— Я думаю, это Санбрайт вернул его домой, — и рассказал ветеринару всю историю.

— Дважды я такое уже слышал, — ответил тот. — Это заставляет задуматься. Я не могу себе позволить быть сентиментальным, но такое вызывает удивление. — Ветеринар ответил на немой вопрос в глазах Билла: — Подождите, посмотрите, как он себя будет чувствовать в день отъезда Санбрайта в Донкастер. Руководствуйтесь тем, что вам подскажет сам пес.

С возвращением Тури они поменялись ролями. Теперь Санбрайт оберегал собаку. Жеребец тут же начал есть, стал спокойным и собранным. Когда конь возвращался в свой денник, Тури поднимал голову, поводил черным носом и опять засыпал. Он лакал свое молоко вместе с лекарством. В день возобновления тренировок Санбрайта Тури выполз во двор, очень слабый, но уже на четырех ногах. Было солнечно. Медленно поднялся хвост и закруглился над спиной собаки. Теперь Тури сопровождал Санбрайта, сидя на руках у конюха.

— Ну, как дела? — Лорд Кинмартин, владелец лошади, осматривал на выгуле Санбрайта, под осенним солнцем круп лошади блестел, как медаль. — Я никогда бы не поверил, что он может стать таким сильным. Что за история с собакой?

— Она вся правдива! А вот и собака! — указал тренер на Тури, сидящего с перевязанной задней лапой на руках конюха. Билл рассказал владельцу Санбрайта о всех приключениях. Лорд Кинмартин был доволен: «Весь мир уже знает. Это хорошая реклама!»

Значительное состояние лорда Кинмартина было собрано с помощью рекламы, поэтому надо было признать его авторитет в этом деле. Во всяком случае, пресса уже об этом узнала. Тури несколько раз снимали на пленку. Десятки репортеров атаковали Билла Турмера своими вопросами, но Билл говорил мало, хотя они были чрезмерно любопытны.

Последним, что увидел Санбрайт, уходя из денника, был Тури. Конь галопировал до места старта. Рядом с ним шли фаворит Трей Клод, второй фаворит Тей Терл, Брэйт Бой, Алл Алонс и еще пять лошадей. Верхом на Санбрайте был Тэд Нортон, не самый престижный жокей, но Билл Турмер любил его. Между Тэдом и лошадью всегда было понимание, хотя были жокеи поумнее на жестком финише. Санбрайт в хорошем настроении спокойно дошел до старта, а не как раньше, — вспотевшим, вырывающимся, с трудом сдерживаемым.

— Готовы?

— Нет, сэр, подождите, сэр. Да.

Старт был дан. Санбрайт помчался вперед, Тэд Нортон удивленно, но с возрастающим удовлетворением чувствовал под собой силу лошади. Он придержал его, вспоминая предупреждение Билла Турмера: «Ты можешь ему доверять. Он думает быстрее, чем мы».

Еще 600 метров впереди. Трех лошадей Санбрайт обошел, но он еще не втянулся в скачку. Он шел пятым. Тэд его чуть отпустил, и они пронеслись мимо Тей Тэрл и Брэйта Боя. Еще 400 метров. Рисковать? Он подхлестнул Санбрайта и увидел отстающего Херри Апа! Теперь остался Трей Клод, но у последнего столба они его догнали. Еще раз серый вырвался вперед, но Санбрайт привязался к нему. Сумеет ли он победить? Каждый бросок приближал его к цели. В толпе волнение: «Кто это?» «Жеребец с собакой». «Санбрайт!» «Нет, не он! Трей Клод!» «Трей Клод!» «Санбрайт!» «Санбрайт!»…

Санбрайт первым проскочил мимо судей. Началось столпотворение. Восторженные крики! Сентиментальный английский народ любит хорошие истории, и каждый знал о собаке Тури. Но только несколько женщин поставили на Санбрайта из симпатии, а так — мало кто решился рискнуть и букмекеры были довольны.

Санбрайта провели перед публикой. Рядом с ним шел лорд Кинмартин, но на него никто не обращал внимания. Маленькая мордочка с острыми ушками и черными глазами глянула через ограду — это был Тури на руках у конюха. Санбрайт ответил взглядом и весело заржал. Люди словно сошли с ума: они плотной толпой окружили конюха и каждый хотел погладить собаку. Репортеры дрожали от возбуждения. Тури посмотрел на них и произнес на языке финских шпицев: «Уа-уа-у-а!»