ЖИЗНЬ КАК ИГРА

Совершенно очевидно, что если бы кто-то контролировал все, у него не было бы никакой игры. В жизни тогда не было бы ни непредсказуемых факторов, ни неожиданностей. Это можно было бы назвать одним большим адом.

Если бы человек мог абсолютно все контролировать, он, конечно, мог бы и прогнозировать все с абсолютной точностью. Если бы он всегда мог заранее знать направление и развитие каждого движения в жизни, он бы утратил к ней реальный интерес.

Мы уже рассмотрели необходимость контроля над объектами, непосредственно участвующими в работе, но напомним, что если человек контролирует эти ближайшие к нему объекты, необходимо иметь и другие объекты и сферы деятельности, над которыми у него нет абсолютного контроля. Почему?

Потому, что жизнь — игра.

Слово игра употребляется здесь намеренно. Когда кто-то втягивается в борьбу за существование, которая порой становится титанической, у него появляется склонность не замечать, что в жизни есть радость. Он перестает верить, что может быть весело. И в самом деле, когда люди достигают тридцатилетнего возраста, они начинают недоумевать, что же произошло с их детством, когда они действительно получали удовольствие от жизни. Человек начинает думать, не является ли сама радость жизни какой-то ловушкой, он начинает верить, что нехорошо проявлять слишком большой интерес к новым людям или увлекаться чем-то новым, так как это приведет только к жестокому разочарованию. Есть люди, которые решили, что ввиду того, что потеря приносит так много боли, им лучше вообще ничего не приобретать. По их мнению, гораздо лучше жить в умеренном недостатке, чем в роскоши, так как в случае утраты боль будет намного меньшей.

И все же жизнь — это игра. Легко увидеть игру в крикете или футболе, у которых есть свои правила и терминология. Труднее относиться к жизни, как игре, когда приходится вставать с рассветом и возвращаться домой поздно вечером, после тяжелого и скудно оплаченного трудового дня. Многие возразят, и скажут, что такое существование вообще нельзя назвать игрой. Тем не менее, из различных экспериментов, проведенных в саентологии, стало очевидно, что жизнь, независимо от ее эмоционального тонуса_ или отсутствия его, по своей сути является игрой, и элементы жизни — это элементы игр.

Любая работа — игра.

Игра состоит из свобод, барьеров и целей. Существует еще много сложных факторов, составляющих игру, и все они перечислены в саентологии.

Важнейший из этих факторов — необходимость иметь в игре соперника или врага. Также — необходимость иметь проблемы. Еще одна необходимость — иметь достаточно развитую индивидуальность, чтобы справиться с ситуацией. Кроме того, чтобы жить полной жизнью, у человека должна быть, в дополнение к «какому-то делу», высокая цель; и у этой цели, чтобы она вообще была целью, должны быть контр-цели, или цели, которые препятствуют ее достижению. У человека должны быть также противники, конкретные личности, которые оказывают сопротивление осуществлению его целей и препятствуют его деятельности, а если у него этого нет, он сам неизбежно изобретет это.

Последнее очень важно. Если у человека нет проблем, соперников и контр-целей, он изобретает их сам. В этом, по существу, заключаются все аберрации. Но сейчас нас больше интересуют трудности, связанные с работой.

Возьмем мастера, который успешно контролирует все на своем участке и больше ничего не делает, и предположим, что этот мастер не совсем уравновешен психически (то же самое, что сказать, что он обычный человек). Мы увидим, что он создает вымышленные личности для своих рабочих и придумывает причины, по которым они якобы противодействовали ему в действительных конфликтах. Он выбирает одного или нескольких рабочих, распекает их и уверен, что за дело, но на самом деле по той лишь причине, что у него навязчивая потребность в противниках. Можно изучить множество подробных классификаций, составленных старинными исследователями человеческой души, но в этом нет необходимости. Истина состоит в том, что у человека должна быть игра, а если ее нет, он ее создаст. Если этот человек аберрирован и не совсем компетентен, он создаст интенсивно аберрированную игру.

Когда руководитель видит, что рядом с ним все идет слишком гладко, он, вероятно, создаст какие-то трудности, просто чтобы иметь занятие — если он не находится в действительно хорошем умственном состоянии. Поэтому администрация нередко утверждает, часто без всякого на то основания, что рабочие выступают против нее. Со своей стороны, рабочие иной раз уверены, что администрация, которая на самом деле вполне компетентна, настроена против них.

Когда людей поражает близорукость, они не могут видеть дальше мирка. Каждое учреждение, завод или профессия ведут игру этого учреждения, завода или профессии против своих конкурентов и против внешнего мира. Если это учреждение, этот завод или профессия и все люди там ведут себя на полностью разумной эффективной основе, они принимают для своей игры внешний мир и конкурентов. Если они ненормальны и неспособны вести реальную игру, то они создадут свою игру и начнут играть ее внутри учреждения и завода.

В игры играют отдельные люди и команды. Команды играют против команд; отдельные люди играют против отдельных людей. Когда человеку не позволяют быть полноценным членом команды, он склонен считать других членов команды своими противниками, поскольку, напомним, человек должен иметь игру.

Из всех этих сложностей происходят различные сложности работы, проблемы производства и коммуникации.

Если бы все на заводе были способны контролировать свою собственную сферу интересов на этом заводе и если бы каждый на заводе выполнял свою собственную работу, то недостатка в игре не было бы, ведь есть другие заводы, другие занятия во внешнем мире, и они всегда дают достаточно материала для любой рациональной организации. Но предположим, что работники какой-то организации неспособны контролировать свою собственную сферу, не могут контролировать свою деятельность и навязчиво пытаются создать вокруг себя аберрированные игры. При таком состоянии завод, учреждение или предприятие не сможет эффективно бороться с внешним миром и станет плохо производить продукцию, если не рухнет окончательно.

Все равно, есть аберрация или нет ее, есть компетенция или ее нет, помните, жизнь — игра, и лозунг каждого живого человека или команды «Игра должна быть». Люди в хорошем умственном и физическом состоянии ведут игру, которая очевидна и на виду. Если они не находятся в хорошем состоянии и не способны контролировать окружающую среду в непосредственной близости от себя, то они начнут играть со своими инструментами. Так, токарь вдруг обнаружит, что его станок перестал работать. Было бы преувеличением утверждать, что он станет ломать свой станок, чтобы с ним поиграть, но легкую ярость к своему станку он будет испытывать постоянно. Бухгалтер, неспособный контролировать свои ближайшие орудия труда и плохо ужившийся в своей корпорации, начнет играть со своими цифрами и у него возникнут проблемы с составлением балансов. Калькулятор сломается, бумаги потеряются и другие вещи будут происходить непосредственно под его носом, хотя эти вещи обычно не происходят никогда. Если бы он был в хорошей форме и мог вести реальную игру — содержать в порядке все счета и цифры для других работников своего завода, он бы работал эффективно.

Эффективность, тогда, можно определить как способность вести свою игру. Неэффективность можно определить как неспособность вести свою игру, причем в связи с ней возникает необходимость изобретать игры с вещами, которые человек должен бы контролировать с легкостью.

Это звучит слишком просто, но, к огорчению профессоров, которые пытаются вещи усложнять, все и есть так просто. Конечно, есть много способов стать аберрированным. Но не это тема данной книги. Ее тема работа.

Итак, осознав, что жизнь должна быть игрой, следует понять, что область, которой человек может управлять и при этом сохранить интерес к жизни, имеет предел. В основном интерес поддерживается непредсказуемым. Контроль важен. Не-контроль, если на то пошло, еще важнее. Чтобы в совершенстве управлять машиной, человек должен по своей воле контролировать или не контролировать ее. Когда сам контроль становится навязчивым, мы начинаем находить у него недостатки. Человек, который испытывает потребность контролировать все, что видит, всем нам неприятен, и из-за него мы начинаем винить контроль. Звучит странно, но не-контроль тоже должен быть под контролем, но это по сути, истина. Человек должен хотеть оставить некоторые части мира неконтролируемыми. Если он этого не может, он быстро падает по шкале_ и доходит до того, что навязчиво пытается контролировать вещи, которые никогда не сможет контролировать, делает себя несчастным, начинает сомневаться в своей способности контролировать те вещи, которые на самом деле он должен уметь контролировать, и в конце концов он теряет способность вообще что-либо контролировать. Это и есть то, что в саентологии называется вырождающейся спиралью контроля.

Мы не станем обсуждать здесь некоторые факторы умственной организации человека, которые способствуют накоплению неудач в контроле до состояния, когда человек уже больше не уверен в своей способности контролировать. Суть вопроса состоит в том, что человек действительно желает иметь некоторую часть жизни вне контроля. Когда эта часть жизни доставит ему достаточно неприятностей, он сдается перед необходимостью контролировать ее, и тем самым доставляет себе относительное несчастье, если ему так и не удастся сделать это.

Игра состоит из свобод, барьеров и целей. Она также состоит из контроля и не-контроля.

Противник в игре должен быть неконтролируемым фактором. Иначе будет заранее известно, куда игра пойдет и чем закончится, и это будет совсем не игра.

Если одна футбольная команда будет в состоянии полностью контролировать другую футбольную команду, игры в футбол не получится. Это вопрос соревнования. Такая игра в футбол радости не принесет и спортом не будет. Теперь, если футболист получил серьезную травму, играя в футбол, то для него в футбол входит еще один непознанный фактор. Эта травма откладывается в реактивном уме. Этот невидимый ум работает постоянно. Обычно человек работает на аналитическом уме, и о нем мы знаем все. Все, что мы позабыли или моменты бессознательности и боли замыкаются в реактивном уме и впоследствии способны повторно действовать на человека таким образом, что заставляют его воздержаться от исполнения чего-то, что когда-то было опасным. Хотя это довольно специальная тема, тем не менее необходимо понимать, что прошлое человека имеет тенденцию накапливаться, и в будущем человек может от него пострадать. Наш футболист, играя в футбол, подвержен рестимуляции, или реакции из старой футбольной травмы, и поэтому при игре в футбол он испытывает не самые лучшие чувства. Он становится тревожен. Он становится мрачным от всего, что касается футбола, и это выражается в попытках активно контролировать игроков другой команды, чтобы они вновь не нанесли ему травму.

Один известный мотогонщик получил травму на гонках. Через две недели на других гонках он сошел с дистанции на пятом круге, причем не было ни травмы, ни поломки мотоцикла, а он просто прекратил гонку. Сделал он это сразу после того, как около него занесло другой мотоцикл. Он моментально почувствовал, что не способен контролировать тот мотоцикл. Затем он понял, что не может контролировать и свой мотоцикл, и в голове у него осталась одна мысль — он должен прекратить гонку. И все мы, подобно этому мотогонщику, покинувшему трассу, в том или ином случае покидали какие-то части своей жизни.

До аварии мотогонщик имел нормальное желание не контролировать ни один мотоцикл на трассе, кроме своего. Он не беспокоился об остальных мотоциклах, поскольку они никогда не наносили ему травм, и мотогонки еще оставались для него игрой. Однако во время аварии был момент, когда он хотел контроля над другим мотоциклом, не своим собстенным, и над другим гонщиком. Ему эта попытка не удалась. В результате в его реактивном уме осталась ментальная картинка его неудачи с контролем над мотоциклом. Поэтому в будущих гонках он уже менее компетентен. Он боится своей собственной машины. Он отождествил свою машину с чужой машиной. Это неудавшийся контроль.

Итак, чтобы снова стать хорошим мотогонщиком, этому человеку нужно восстановить свое беззаботное отношение к контролю над другим машинами и гонщиками на трассе и вновь обрести свою собственную способность контролировать свою машину. Если бы он смог это сделать, он бы снова стал бесстрашным, эффективным гонщиком-победителем, который демонстрирует большое искусство. Только специалист-саентолог мог бы возвратить его в это состояние — и вполне возможно, что он смог бы это сделать за несколько часов. Однако, это не учебник о том, как устранять прошлые болезни, а объяснение, почему люди становятся некомпетентными в обращении со своими ближайшими орудиями труда. Эти люди попытались оставить неконтролируемым весь окружающий мир до тех пор, пока этот мир не причинил им страдание. Тогда они вообразили, что должны контролировать больше, чем просто свою работу. Им не удалось контролировать больше, чем свою работу, и они моментально пришли к убеждению, что они неспособны что-либо контролировать. Это нечто иное, чем оставлять вещи неконтролируемыми. Для хорошей жизни и хорошего выполнения работы необходимы и способность контролировать вещи и способность оставлять вещи неконтролируемыми. Увериться, что не можешь контролировать что-либо — это совершенно другое.

Чувство уверенности в себе и компетентность целиком происходят из способности человека контролировать или оставлять неконтролируемыми различные предметы и людей в своем окружающем мире. Когда у него возникает навязчивое стремление контролировать что-то далеко за пределами его сферы контроля, он разочаровывается в своей способности контролировать то, что рядом с ним. В конце концов человек приходит к такому состоянию ума, при котором он совершенно не может обращать внимание на свою собственную работу, и может лишь тянуться в более отдаленные сферы деятельности и стремиться, с успехом или нет, прекращать, начинать или изменять то, что на самом деле имеет мало общего с его собственной работой. Сюда относятся агитатор, неэффективный работник, человек, который идет к неудаче. Его ждет неудача, потому что она постигла его когда-то в прошлом.

Все не так безнадежно, как выглядит, потому что заставить человека чувствовать, что он неспособен контролировать вещи, может только физическая травма или сильное перенапряжение. Не повседневное управление машинами ухудшает способность человека работать или решать жизненные вопросы. Неверно, что когда человек стареет или устает, его способность что-то делать «изнашивается». Верно, что человек получает травмы вдруг, в короткое мгновение и потом несет эту травму в свою будущую работу, и именно эта травма приводит его к упадку. Устранение травмы возвращает его к способности контролировать свой окружающий мир.

Таким образом, вся тема работы указывает на ценность не-контроля. Токарь, который работает хорошо, должен уметь расслабиться по отношению к своему станку. Он должен иметь способность дать станку работать или не дать ему работать, включить его или не включать, остановить или не останавливать. Если он может все это делать, причем уверенно и в спокойном состоянии ума, то это значит, что он может управлять станком, и окажется, что станок прекрасно работает для него.

Теперь предположим, что станок «укусил» его, повредил его руку, другой рабочий толкнул его в неподходящий момент, инструмент, который ему дали, оказался дефектным и разлетелся на куски. В ситуацию входит реальная физическая боль. У него появляется стремление удалиться от станка. Затем у него появляется стремление обращать гораздо больше внимания на станок, чем следовало бы. У него больше нет желания оставить станок без контроля. Когда он работает на этом станке, он должен контролировать его. Сейчас, когда он внес напряжение в эту ситуацию, и когда он уже испытывает беспокойство, можно с уверенностью ожидать, что станок вновь поранит его. Он получает вторую травму, и после этой трвмы он испытывает еще большую потребность контролировать станок. Дело в том, что во время получения травмы станок был вне контроля. И хотя быть вне контроля является одним из условий игры, это условие становится нежелательным для нашего токаря. В конечном счете он наверное будет смотреть на этот станок как на некоего демона. Можно сказать, что он будет управлять станком весь день и ночью, во сне, тоже будет управлять им. На выходные и в отпуске он будет продолжать управлять своим станком. В конце концов, он его будет воротить от одного вида станка и он будет вздрагивать от одной мысли о работе на нем хоть секунду.

Эта картина немого усложняется тем фактом, что не всегда человек начинает испытывать беспокойство от техники в результате травмы, нанесеной ему его собственной машиной, станком и т. п. Человек, который перенес автомобильную аварию, может вернуться к работе на машине, испытывая приступы неприязни ко всем машинам вообще. Он начинает отождествлять свою машину с другими машинами, и все машины становятся одной и той же машиной, и это та машина, которая причинила ему боль.

Существуют и другие состояния, которые возникают в более легких сферах труда. Конторский служащий, например, может заболеть не на работе, а где-то еще, и все же, поскольку у него мало времени для отдыха, быть вынужденным работать, несмотря на болезнь. Предметы его труда — картотеки, ручки, книги или сама комната, в которой он работает, отождествляются с его чувством болезни, и он начинает чувствовать, что и они тоже причинили ему боль. У него возникает навязчивая потребность в контроле над ними, и его способность контролировать их ухудшается, как мы это видели у токаря. Хотя эти предметы на самом деле не причинили ему вреда, он связывает их со своей травмой, болезнью. Другими словами, он отождествляет свою болезнь с работой, которую выполняет. Таким образом даже служащий, чьи предметы труда не особенно опасны, может почувствовать неприязнь к своим предметам труда и сначала попытаться осуществлять чрезмерный контроль над ними, ощущая навязчивую потребность в этом, а впоследствии (???)отказаться(???) от всякого контроля над ними и чувствовать, что лучше пусть его изобьют, чем он еще хоть секунду будет работать на том же месте.

Один из способов преодолеть такое состояние — просто потрогать или повертеть в руках предметы своей работы и окружающей обстановки. Если бы человек обошел всю свою контору, в которой он проработал много лет, и потрогал все стены, подоконники, столы, стулья, оборудование, прочувствовав каждое прикосновение, тщательно впитывая местоположение каждого предмета относительно стен и других предметов в помещении, он почувствовал бы себя гораздо лучше в отношении всей комнаты. По существу, он бы перемещал себя из момента, когда он был болен или получил травму, сюда, в настоящее время_. Смысл здесь в том, что человек должен делать свою работу в настоящем времени. Он не должен продолжать работать в травмирующих моментах прошлого.

Если знакомство со своими инструментами, или прикосновение к ним и внимательное изучение, где и как они расположены, столь благотворно, то какой механизм кроется за этим? Мы оставим на последующие главы этой книги описание некоторых приемов и упражнений, рассчитанных на восстановление способности человека работать, и немного ближе познакомимся с этим новым фактором.