Зеленая революция Рокфеллера началась в Мексике и распространилась по Латинской Америке в 1950–е и 1960–е годы. Вскоре после этого она была внедрена в Индии и в других регионах Азии при поддержке сети организаций Джона Д. Рокфеллера–третьего в Азии. «Революция» была завуалированной попыткой получить контроль над производством продовольствия в ключевых странах развивающегося мира и продвигалась во имя рыночной продуктивности свободного предпринимательства по сравнению с предполагаемой «коммунистической непродуктивностью».

Когда после Второй мировой войны от германской «И. Г. Фарбен» осталась разбомбленная груда обломков, крупнейшими в мире стали американские химические компании. Самые известные компании — «Дюпон», «Доу Кемикал», «Монсанто», «Геркулес Поудер» и другие — столкнулись с проблемой избыточного производства азота, которое они наращивали для нужд фронта за счет американских налогоплательщиков.

В качестве обязательного химического вещества для изготовления бомб и взрывчатки азот был важнейшим компонентом тринитротолуола и других высоковзрывчатых веществ. Азот также был основным компонентом селитры. Химическая промышленность разработала план создания новых крупных рынков для своего азота в виде удобрений (аммиачной селитры и безводного аммиака) для сельского хозяйства как внутри США, так и на экспорт.

Индустрия азотных удобрений являлась частью мощного лобби рокфеллеровской «Стандарт Ойл», в состав которого к концу войны входили в числе прочих «Дюпон», «Доу Кемикал» и «Геркулес Поудер».

После войны глобальное продвижение новых агрохимикатов также решало проблему нахождения новых важных рынков не только для американской нефтехимической индустрии, но также и для зернового картеля — группы из четырех–пяти компаний, включавшей тогда «Каргил», «Континентал Грэйн», «Бунге» и «Арчер Дэниэлс Мидланд». Крупнейшими зерновыми трейдерами были американские торговые компании, и их усиление в 1960–е и 1970–е годы стало результатом создания особых гибридных семян с помощью распространения Зеленой революции. Сельское хозяйство находилось в процессе глобализации, и этот процесс глобализации агробизнеса формировал Фонд Рокфеллера. Имея монополию на удобрения и гибридные семена, американские гиганты агробизнеса намеревались занять господствующее положение на мировом рынке в сельскохозяйственной торговле. В конце концов, как заметил Киссинджер в 1970–х, «контролируя продовольствие, вы контролируете население». Вскоре правительства всех стран, начиная с развивающихся и до Европейского экономического сообщества, Советского Союза и Китая, попали в зависимость от компаний влиятельного зернового картеля, чтобы обеспечивать необходимые зерновые и пищевые продукты для поддержания политической стабильности в периоды неурожаев.

В 1960–е годы правительство США действительно было по–настоящему обеспокоено сдерживанием коммунистических и националистических движений в развивающихся странах посредством предложения им продовольственной помощи в виде финансируемых частным образом сельскохозяйственных взносов. Однако сочетание помощи правительства США и методов, разработанных во имя Зеленой революции, станет прекрасным поводом для формирующих политический курс влиятельных кругов вокруг Фонда Рокфеллера и их новых агропромышленных групп, чтобы обратить эту обеспокоенность себе на пользу.

Нельсон Рокфеллер работал над вопросами сельского хозяйства в тесном сотрудничестве со своим братом, Джоном Д. — третьим, который через год после основания им Совета по народонаселению учредил в 1953 году свой собственный Совет по развитию сельского хозяйства. В центре внимания Совета по развитию сельского хозяйства находилась Азия, а Нельсон сосредоточился на своей привычной территории — Латинской Америке. У братьев была общая долгосрочная цель картелизации мирового сельского хозяйства и продовольственных ресурсов при их корпоративном господстве.

Когда Норман Борлоуг из Фонда Рокфеллера прибыл в Мексику в 1950–х годах, он работал над гибридными видами устойчивой против ржавчины пшеницы и гибридными сортами кукурузы. Это были пока еще не проекты по генетическому изменению, которые появятся через несколько десятилетий. Однако за фасадом сельскохозяйственной и биологической науки группа Рокфеллера в 1950–е и 1960–е годы следовала обдуманной стратегии средствами своей Зеленой революции.

Суть этой стратегии заключалась в том, чтобы внедрить «современные» сельскохозяйственные технологии для увеличения урожайности и, как утверждалось, тем самым уменьшить голод и снизить угрозу потенциального коммунистического подрыва голодных и неспокойных государств. Это был тот же самый заманчивый довод, который был использован несколько лет спустя, чтобы популяризировать Генную революцию.

Зеленая революция стала началом глобального контроля над производством продовольствия — процесса, увенчавшегося через несколько десятилетий Генной революцией. В обеих революциях, что неудивительно, участвовали одни и те же компании, а также Фонд Рокфеллера и другие влиятельные американские фонды.

В 1966 году к Фонду Рокфеллера присоединились значительные финансовые ресурсы Фонда Форда — еще одного американского частного фонда, освобожденного от налогов, который имел тесные связи с правительством США и влиятельными лицами в разведслужбах и во внешнеполитических кругах. Вместе с ресурсами Фонда Форда Зеленая революция Фонда Рокфеллера распространялась быстрыми темпами. В том же 1966 году правительство Мексики вместе с Фондом Рокфеллера учредило Международный центр селекции пшеницы и кукурузы. Работа Центра была сконцентрирована на программе по пшенице, которая возникла в результате селекционных исследований, начатых в Мексике в 1940–е годы Фондом Рокфеллера. [166]

Эти усилия в области продовольствия и сельского хозяйства получили поддержку в том же 1966–м, когда президент США Линдон Джонсон объявил о радикальной перемене в продовольственной помощи США развивающимся странам согласно Публичному Закону 480, а именно, что продовольственная помощь не будет отправляться, если страна–получатель не согласится на предварительные условия, которые включали согласие на программу Рокфеллера по развитию сельского хозяйства, активизирование программ по ограничению рождаемости и открытие дверей для заинтересованных американских инвесторов. [167] В 1970 году Норман Борлоуг из Фонда Рокфеллера получил Нобелевскую премию. Что примечательно, это была премия не по биологии, а премия мира, та же самая премия, которую получит через несколько лет Генри Киссинджер. Оба лауреата являлись протеже влиятельных кругов Фонда Рокфеллера.

На самом деле Зеленая революция внедрила американский агробизнес в ключевые развивающиеся страны под прикрытием продвижения растениеводства и современных технологий. Новые гибридные сорта пшеницы в Мексике требовали современных минеральных удобрений, механизированных тракторов и другой сельхозтехники, и прежде всего они требовали введения орошения, что означало установку насосов, приводимых в движение энергией нефти или газа. Методы Зеленой революции подходили только для плодороднейших из возделываемых посевных площадей, и она была сознательно направлена на самых богатых фермеров, укрепляя старый полуфеодальный латифундистский раскол между богатыми землевладельцами и бедными крестьянами, ведущими самостоятельное хозяйство. Все новые гибридные сорта пшеницы в Мексике высеивались в плодородных, только что орошенных сельскохозяйственных районах северо–востока. Все затраты, от удобрений до тракторов и орошения, требовали нефти и других ресурсов от передовых промышленных поставщиков в Соединенных Штатах. Нефть и сельское хозяйство объединились под руководством Фонда Рокфеллера.

В Индии Зеленая революция ограничивалась 20% земли на орошаемом севере и северо–востоке страны. Она проигнорировала огромное неравенство в благосостоянии между крупными феодальными землевладельцами в этих районах и большинством бедных, безземельных крестьян. Зато она создала очаги современного агробизнеса, связанного с такими крупными экспортными гигантами, как «Каргил». Регионы, где работало большинство более бедных крестьян, так и остались бедными. Внедрение Зеленой революции никак не повлияло на разрыв между богатыми феодальными землевладельцами и бедными крестьянами, но общая статистика показывала значительное увеличение индийского производства пшеницы,

В 1960 году Фонд Рокфеллера, Совет по развитию сельского хозяйства Джона Д. Рокфеллера–третьего и Фонд Форда объединили усилия для создания Международного научно–исследовательского института риса в Лос–Баньос на Филиппинах. К 1971 году Фонд Рокфеллера совместно с Международным центром селекции пшеницы и кукурузы в Мексике и двумя другими международными исследовательскими центрами, основанными Фондом Рокфеллера и Фондом Форда, — Международным институтом тропического сельского хозяйства в Нигерии и Международным научно–исследовательским институтом риса на Филиппинах, — объединились, чтобы создать глобальную Консультативную группу по международным сельскохозяйственным исследованиям (КГМИСХ). [168]

КГМИСХ была сформирована на серии частных совещаний, проводившихся в конференц–центре Фонда Рокфеллера в Белладжио, Италия. Основными участниками на переговорах в Белладжио были Джордж Хэрpep из Фонда Рокфеллера, Форрест Хилл из Фонда Форда, Роберт Макна–мара из Всемирного Банка и Морис Стронг — международный организатор семьи Рокфеллеров по вопросам защиты окружающей среды, который в качестве попечителя Фонда Рокфеллера организовал в 1972 году «Саммит Земли» Организации Объединенных Наций в Стокгольме.

Для того чтобы обеспечить наибольший эффект, Консультативная группа по международным сельскохозяйственным исследованиям привлекла Продовольственную и сельскохозяйственную организацию ООН (ФАО), Программу развития ООН и Всемирный банк. Таким образом, с помощью тщательно спланированного использования своих первоначальных финансовых средств Рокфеллер к началу 1970–х годов получил возможность разрабатывать глобальную аграрную политику. [169]

Получая щедрую финансовую поддержку фондов Рокфеллера и Форда в виде грантов на научные исследования, Консультативная группа по международным сельскохозяйственным исследованиям позаботилась о том, чтобы ведущие специалисты сельского хозяйства и агрономы из стран Третьего мира побывали в США для «изучения» методов современного агропромышленного производства, чтобы затем вернуться с этим к себе домой. Тем самым они создали бесценную сеть влияния для продвижения американского агробизнеса в этих странах, и все это во имя науки и эффективного сельского хозяйства в условиях нерегулируемого рынка.

К тому моменту, когда Киссинджеру было поручено составить проект Меморандума по анализу проблем национальной безопасности 200, эта сеть организаций и исследовательских центров Фонда Рокфеллера постепенно заложила основу для установления контроля над аграрными исследованиями и аграрной политикой значительной части развивающегося мира.

Совет по развитию сельского хозяйства Джона Д. Рокфеллера–третьего также задействовал преподавателей американских университетов в избранных азиатских университетах для подготовки нового поколения ученых. Затем отбирали лучших специалистов, чтобы направить их в Соединенные Штаты для получения степени доктора сельскохозяйственных наук, и после выпуска из американских университетов они начинали следовать установкам, близким к взглядам Рокфеллера на сельское хозяйство. Эта тщательно созданная сеть позднее оказалась важной и в последующей стратегии Фонда Рокфеллера по распространению по всему миру использования культур, созданных методами генной инженерии.

В широко известном руководстве Артура Мошера, директора–распорядителя рокфеллеровского Совета по развитию сельского хозяйства, автор настаивает на обучении крестьян тому, чтобы они «желали большего для себя самих». Их следует убедить отказаться от «коллективных привычек» и заняться «бизнесом сельского хозяйства». Мошер из рокфеллеровского Совета призывал расширять образовательные программы для женщин и строить молодежные клубы, чтобы создавать больше спроса на товары, которые можно купить в магазинах. Он приводил доводы о том, что «привязанность мужей и отцов к своим семьям» сделает их восприимчивыми к этим желаниям и заставит их работать больше. Конечно, им придется взять кредиты для инвестирования во все эти новые технологии, привязывая их еще сильнее к новой рыночной экономике. [170]

Проводя Зеленую революцию, фонды Рокфеллера и Форда работали в тесном согласии с внешнеполитическими целями Агентства международного развития США (ЮСАИД) и ЦРУ.

Одним из важнейших результатов Зеленой революции стало снижение численности крестьян в сельской местности, которые в отчаянных поисках работы были вынуждены бежать в трущобы вокруг городов. Это не было случайностью; это было частью плана по созданию резервов дешевой рабочей силы для вскоре появившихся американских транснациональных производителей.

Когда самореклама вокруг Зеленой революции затихла, настоящие ее результаты весьма отличались от обещанного. Беспорядочное использование новых химических пестицидов вызвало проблемы, часто с серьезными последствиями для здоровья. Выращивание монокультур новых гибридных сортов семян с течением времени уменьшило плодородность почвы и снизило урожайность. Первые результаты были впечатляющими: увеличение в два или даже три раза урожайности некоторых культур, таких как пшеница и позднее кукуруза в Мексике. Но вскоре они померкли. [171]

Зеленая революция, как правило, сопровождалась крупными ирригационными проектами, которые часто включали займы Всемирного банка для строительства огромных новых плотин и затопления ранее заселенных районов вместе с сельхозугодьями. К тому же супер–пшеница давала более хорошие урожаи после насыщения почвы огромным количеством удобрений на акр, а удобрения являлись продуктом селитры и нефти — сырьевых товаров, контролировавшихся «Семью сестрами» — крупными нефтяными компаниями, в которых преобладающее влияние имел Рокфеллер.

Применялись огромные количества гербицидов и пестицидов, создавая дополнительные рынки для нефтяных и химических гигантов. Как выразился один аналитик, фактически, Зеленая революция была всего–навсего химической революцией. Развивающиеся страны никоим образом не могли заплатить за огромные количества минеральных удобрений и пестицидов. Они получали льготные кредиты от Всемирного банка и специальные займы от «Чейз Бэнк» и других крупных нью–йоркских банков под гарантии правительства США.

Эти займы, использовавшиеся в большинстве развивающихся стран, выдавались, главным образом, крупным землевладельцам. Для мелких крестьян ситуация была иной. Мелкие крестьяне, ведущие самостоятельное хозяйство, не могли позволить себе использование химических и других современных ресурсов и должны были занимать деньги. На ранней стадии различные правительственные программы пытались обеспечить фермерам некоторое количество кредитов, чтобы они могли приобрести семена и удобрения.

Фермеры, не имевшие возможности участвовать в таких программах, должны были занимать деньги в частном секторе. Из–за непомерного ссудного процента на неофициальные займы многие мелкие фермеры даже не получили выгоды от первых более высоких урожаев. После сбора урожая им приходилось продавать большую часть, если не всю свою сельскохозяйственную продукцию, чтобы погасить ссуды и проценты. Они попадали в зависимость от кредиторов и коммерсантов и часто теряли свою землю. Даже при наличии льготных кредитов от государственных учреждений выращивание зерновых для собственного потребления уступало место производству культур, выращиваемых на продажу. [172]

Зеленая революция также внедрила новые механизмы для обработки земли. Особенно примечательной была так называемая моторная почвофреза или мотокультиватор. Этот агрегат, который уплотняет почву рисового поля, также разрушает большую часть естественной структуры почвы. И делает он это весьма эффективно.

Другим важным аспектом, возбуждавшим интерес американских агропромышленных компаний, был тот факт, что основой Зеленой революции являлось активное внедрение на развивающиеся рынки новых гибридных семян. Одним важным свойством гибридных семян было отсутствие у них репродуктивной способности. Гибриды обладали встроенной защитой от размножения. В отличие от обычных свободно опыляемых видов, семена которых давали плоды, сходные с плодами их родителей, урожай от семян гибридных растений был значительно ниже, чем урожай от первого поколения.

Эта особенность уменьшения урожайности гибридов означала, что фермеры, как правило, должны закупать семена каждый год, чтобы получить высокий урожай. Кроме того, более низкая урожайность второго поколения исключала торговлю семенами, которой часто занимались семеноводы без разрешения селекционеров. Это препятствовало перераспределению семян коммерческих культур посредниками. Если бы крупные транснациональные компании–производители семян могли контролировать родительские формы семян внутри компании, ни один конкурент или фермер не смог бы вывести гибрид. Глобальная концентрация патентов на гибридные семена в руках небольшой группы гигантских компаний–производителей семян с «Пайонер Хай–Бред Интернешенл» и «Декальб» («Монсанто») во главе заложила основу для последующей революции ГМО–семян. [173]

По существу, внедрение современной американской сельскохозяйственной технологии, минеральных удобрений и коммерческих гибридных семян — все это сделало местных фермеров в развивающихся странах (особенно более крупных, более солидных фермеров) зависимыми от иностранных ресурсов. Это был первый шаг в длившемся десятилетия и тщательно спланированном процессе. Это было значительное вторжение агробизнеса на рынки, которые ранее были малодоступны для американских экспортеров. Эта тенденция получила позднее название «ориентированное на рынок сельское хозяйство». На самом деле это было контролируемое агробизнесом сельское хозяйство.

Зеленая революция и ее гибридные семена сулили американскому агробизнесу новый большой контролируемый рынок. Министр сельского хозяйства при Франклине Рузвельте Генри Уоллас создал первую крупную компанию–производитель гибридных семян «Пайонер Хай–Бред Интернешенл», главным образом, участвуя в селекционных исследованиях Министерства сельского хозяйства США по положительному увеличению урожайности гибридов и снижению их негативных свойств. Это дало толчок развитию огромных коммерческих компаний–производителей семян. Что заложило основы для последующего развития патентованных генномодифицированных семян небольшой группой западных агропромышленных корпораций.

Химическая промышленность также утверждала, что рост урожайности стал возможным только с помощью их продуктов. Правительство США через ЮСАИД и другие правительственные программы помощи поддерживало эту точку зрения и убедило правительства развивающихся стран тоже ее поддержать. Это привело к тому, что фермеры игнорировали другие, более традиционные способы улучшения урожайности, которые советники из фондов Рокфеллера и Форда называли примитивными и неэффективными. [174]

Использование высокоурожайных сортов гибридной пшеницы, кукурузы или риса и значительного количества химикатов вскоре стало преобладающей практикой. Чиновники из местных органов власти больше не рассматривали варианты возможного улучшения урожайности на основе традиционных методов. Международные химические компании часто вмешивались, чтобы пресечь или воспрепятствовать исследовательским программам, которые могли подвергнуть сомнению их метод высоких затрат. Это была глобальная тенденция. [175]

В 1959 году группа из Фонда Форда под эгидой Министерства сельского хозяйства США опубликовала доклад о продовольственном кризисе в Индии и мерах по его преодолению. Вместо того чтобы предложить принципиальные изменения, такие как перераспределение земель и других аграрных ресурсов от крупных полуфеодальных землевладельцев в качестве основы для более эффективного аграрного развития Индии, доклад Фонда Форда подчеркивал технологические изменения, включая использование улучшенных сортов семян, минеральных удобрений и пестицидов на небольших, уже орошаемых участках страны. В этом состояла стратегия Зеленой революции.

Фонд Форда даже профинансировал Программу интенсивного сельскохозяйственного развития Индии как прецедент этой стратегии, обеспечив богатых фермеров в орошаемых районах субсидируемыми материалами, щедрыми кредитами и ценовыми стимулами. Всемирный банк профинансировал эту стратегию своими щедрыми займами.

Вскоре Зеленая революция Рокфеллера–Форда была принята индийским правительством, что имело серьезные последствия. Сельскохозяйственное производство риса и пшеницы в некоторых районах немедленно выросло при наличии новых гибридов и использовании химикатов (гербицидов и пестицидов). А разговоры о земельной реформе, реформе аренды земли, отмене ростовщических процентов исчезли из официальной политической программы индийского правительства и больше не возвращались. [176]

Первоначальные впечатляющие темпы роста со временем замедлились, хотя этот аспект широко не афишировался, оставляя одностороннее впечатление успеха. В среднем сельскохозяйственное производство в Индии росло в целом медленнее после Зеленой революции, чем до нее, и в большей части страны объем сельскохозяйственного производства на душу населения стагнировал или падал. [177] Однако Зеленая революция добилась одного успеха: она создала новый крупный рынок для американских и иностранных агропромышленных транснациональных компаний для продажи их химикатов, нефтепродуктов, машин и других ресурсов в развивающихся странах. Это было началом того, что называлось агробизнесом.

В то время когда братья Рокфеллеры с помощью своего плана Зеленой революции расширяли сферу влияния своего глобального бизнеса в развивающихся странах от нефти до сельского хозяйства, они финансировали малозаметный проект в Гарвардском университете, который создал инфраструктуру для глобализации мирового производства продовольствия под централизованным управлением небольшой группы частных корпораций. Создатели назвали его «агробизнесом», чтобы отличать от традиционного сельского хозяйства, основанного на фермерстве, — процесса, когда человек выращивает сельскохозяйственные культуры, чтобы иметь средства к существованию и пищу.

Агробизнес и Зеленая революция развивались в тесном взаимодействии. Они являлись частью большой стратегии, которая, спустя несколько лет, включала и финансирование Фондом Рокфеллера исследований для разработки генномодифицированных растений.

Джон Дэвис являлся заместителем министра сельского хозяйства при президенте Дуайте Эйзенхауэре в начале 1950–х годов. Он оставил офис в Вашингтоне в 1955 году и отправился в Гарвардскую школу бизнеса — необычное место для специалиста по сельскому хозяйству в те времена. Но у него была четкая программа. В 1956 году Дэвис написал статью в «Гарвард Бизнес Ревью», в которой заявил, что «единственным способом раз и навсегда решить так называемую сельскохозяйственную проблему и избежать обременительных правительственных программ является прогресс от сельского хозяйства к агробизнесу». Он точно знал, что имел в виду, хотя только немногие понимали тогда, о чем идет речь. [178]

Дэвис и еще один профессор Гарвардской школы бизнеса Рэй Голдберг организовали гарвардскую группу в рамках проекта, финансировавшегося Фондом Рокфеллера, вместе с уроженцем России экономистом Василием Леонтьевым, который в то время составлял план всей американской экономики. Во время войны правительство США наняло Леонтьева для разработки метода межотраслевого анализа всей экономики, который он называл анализом «затраты–выпуск». Леонтьев работал на Министерство труда США, а также на Управление стратегических служб — предшественника ЦРУ. [179]

В 1948 году Леонтьев получил крупный четырехлетний грант на 100 тысяч долларов от Фонда Рокфеллера на создание «Проекта экономического исследования структуры американской экономики» в Гарварде. Год спустя к гарвардскому проекту присоединились Военно–Воздушные Силы США — любопытное взаимодействие для одного из важнейших родов войск США. Только что разработанные транзисторные и электронные ЭВМ, а также методы линейного программирования позволяли обрабатывать огромное количество статистических данных по экономике. Вскоре к финансированию гарвардского проекта присоединился и Фонд Форда.

Гарвардский проект и его агропромышленный компонент являлись частью более важной попытки спланировать революцию в производстве продовольствия в США. Этот процесс занял четыре десятилетия, прежде чем стать преобладающим в индустрии продовольствия. Голдберг позднее сказал по поводу агропромышленной революции и разработки генно–модифицированного агробизнеса, что «это изменило нашу глобальную экономику и общество значительнее, чем любое другое событие в истории человечества».

Как хвастал Рэй Голдберг годы спустя, главной идеей, стоявшей за проектом агробизнеса, было повторное «вертикальное интегрирование» производства продовольствия в США. В 1970–е годы мало кто из американцев понимал, что шла ожесточенная борьба за то, чтобы убедить Конгресс запретить вертикальную интеграцию огромных конгломератов или таких трестов, как «Стандарт Ойл», чтобы не дать им монополизировать целые сектора наиболее важных отраслей промышленности.

И только в период президентства Джимми Картера, которого поддерживал Дэвид Рокфеллер, в конце 1970–х годов, американские транснациональные деловые круги смогли начать постепенное освобождение от тщательно разработанных в течение десятилетий норм правительства США по регулированию законов о здравоохранении, безопасности пищевой продукции и защиты потребителей и запустить новую волну вертикальной интеграции. Для ничего не подозревающих граждан процесс вертикальной интеграции был разрекламирован как «экономическая эффективность» и «эффект масштаба».

Возвращение к вертикальной интеграции и сопутствующий агробизнес были внедрены на фоне публичной кампании в средствах массовой информации, которая утверждала, что правительство слишком сильно вторглось в повседневную жизнь своих граждан и его влияние нужно бы уменьшить, чтобы дать простым американцам «свободу». Лозунгом участников кампании было «дерегулирование». Но они осмотрительно опустили в своей пропаганде то, что отмена правительственного регулирования попросту приведет к фактическому частному регулированию крупнейшими и самыми влиятельными корпоративными группами в данной индустрии.

Первым, кто задолго до Джимми Картера, Рональда Рейгана или Маргарет Тэтчер открыто призвал к приватизации и отмене государственного регулирования, стал Джон Д. Рокфеллер–третий. В 1973 году он опубликовал книгу «Вторая американская революция». В этой книге и в многочисленных публичных выступлениях Рокфеллер требовал «обдуманной, последовательной долгосрочной политики децентрализации и приватизации многих функций правительства.., чтобы распылить власть по всему обществу». [180]

Однако задолго до этого Дэвис и Голдберг начали проводить индустриализацию конкретных отраслей американского сельского хозяйства, превращая их в агробизнес с помощью вертикальной интеграции, игнорируя антимонопольное законодательство и используя для определения всей цепочки производства и сбыта подход «затраты–выпуск» Леонтьева.

Первым результатом сотрудничества между Дэвисом, Голдбергом и Леонтьевым стал проект индустриализации цитрусовой отрасли во Флориде. Контроль мелких цитрусовых фермеров вскоре уступил место контролю таких крупных национальных производителей апельсинового сока, как компания «Санкист», влиявших на цены для фермеров через управление сбытом и переработкой. [181]

Следующей целью стала разработка стратегии индустриализации цепочки пшеница–потребитель в США, а также рынка соевых бобов для животных кормов. По мере того как правительство шаг за шагом снимало механизмы регулирования сельского хозяйства или монополий, вертикальная интеграция индустрии продовольствия ускорялась.

Существенно, что первой американской отраслью, которая была полностью вертикально интегрирована, стала нефтяная промышленность в эпоху рокфеллеровской «Ойл Стандарт Траст» в 1882 году. Несмотря на неоднократные попытки многих штатов запретить монопольный контроль Рокфеллера цен на нефть и перевозку грузов, даже решение Верховного суда в 1911 году не смогло разрушить нефтяной картель, который продолжил господствовать в мировой торговле нефтью в следующем столетии. Модель «Стандарт Ойл», что не удивительно, стала моделью для гарвардского проекта Фонда Рокфеллера по преобразованию сельского хозяйства в агробизнес.

В 1920–е годы, после появления разоблачений о шокирующей практике американской отрасли производства фасованного мяса и обрабатывающей промышленности, сделанных такими писателями, как Эптон Синклер, книга которого «Джунгли» описывала зловонные, антисанитарные и часто жестокие условия работы в мясоперерабатывающей, промышленности, американский Конгресс принял ряд законов, регулирующих деятельность пищевых монополий, особенно в мясном секторе.

Уже тогда, в 1920–е годы, пять крупных компаний — «Армор», «Свифт», «Моррис», «Вильсон» и «Кадэхи» — были в состоянии (в чем и обвинила их учрежденная правительством США Федеральная торговая комиссия (ФТК)) «попытаться монополизировать все продовольственное снабжение страны». Эти пять компаний методично и незаконно приобрели почти полную монополию в производстве фасованного мяса. [182]

Эти пять крупных компаний контролировали доступ к государственным скотопригонным дворам. Они вмешивались в процесс торговли скотом посредством монопольного контроля, контролировали каналы оптовой продажи и ограничивали закупки розничных фирм. С изобретением вагона–рефрижератора и непрерывных конвейерных мясоперерабатывающих заводов мясные компании стали вертикально интегрированными. Они были интегрированы в плане сбыта говядины и в плане монополизации поставок сырья — крупного рогатого скота мясного направления и свиней.

Расследование ФТК в начале 1920–х годов установило, что эти пять компаний имели господствующее положение в сфере закупки скота в результате контроля над крупными скотопригонными дворами, конечными железнодорожными станциями, кредитом на покупку кормов для скота, средствами массовой информации, специализирующимися на рыночных * новостях, и участками для возможных конкурирующих мясокомбинатов. К тому же, они использовали свое доминирующее положение, чтобы вытеснять новых конкурентов, и незаконно создали картель для раздела оставшегося рынка между собой. Они контролировали уровень розничной торговли через владение рефрижераторными транспортными вагонами, холодильными складами и значительно уменьшили доступ конкурентов на рынки. Не удовлетворившись всем этим, согласно расследованию правительства, пять крупных мясоперерабатывающих компаний также управляли рынком пищевых продуктов–заменителей путем их закупок или контроля над ними. [183]

К 1970–м годам снабжение продовольствием в США снова перешло в руки небольшой монополистической группы агропромышленных производителей. На этот раз при помощи профинансированного фондами Рокфеллера и Форда гарвардского проекта экономического исследования структуры американской экономики под руководством Леонтьева Голдберг и Дэвис стали инициаторами новой корпоративной гонки за вертикальной интеграцией и монопольным контролированием не только американского, но и мирового продовольственного снабжения. Размах был беспрецедентным.

Голдберг и Дэвис и их коллеги в Гарварде находились в авангарде обучения нового поколения корпоративных руководителей, которые оказались инфицированы перспективой потрясающих прибылей при полной реорганизации методов, которыми американцы получали продовольствие для собственного потребления и потребления в мире.

Когда под шумную кампанию о дерегулировании пали установленные американским правительством законодательные регулирующие барьеры, агробизнес поспешил заполнить нормативно–правовой вакуум своими стандартами и правилами частной индустрии. Правила устанавливались не всеми, а в основном крупнейшими четырьмя или пятью монопольными игроками.

Этот процесс привел к концентрации и трансформации американского сельского хозяйства. Независимые семейные фермы были вытеснены с земли, чтобы уступить место «более эффективным» огромным акционерным фермерским хозяйствам на промышленной основе, известным как агропромышленные фермы или сельское хозяйство, организованное как акционерное общество. Те, кто остался на земле, чаще всего были вынуждены работать на крупные агропромышленные компании в качестве «фермеров по контракту».

В то время как государственное регулирование, стандарты безопасности пищевых продуктов и законодательство о монополиях методично ослаблялись, особенно в эпоху Рейгана–Буша в 1980–е годы, агробизнес начал преобразовывать традиционное американское сельское хозяйство столь радикально, что это осталось незаметным для обычных потребителей. Большинство людей просто шли в свой местный супермаркет, брали хорошо упакованный кусок говядины или свинины с мясного прилавка и думали, что они все еще покупают продукт семейной фермы. Но вместо этого происходили массовые слияния и последовательная консолидация американского производства пищевых продуктов — из семейных ферм в огромные глобально сконцентрированные корпорации. Фермеры постепенно превратились в работающих по контракту людей, отвечающих только за кормление и содержание тысяч животных в огромных загонах. Эти люди больше не являлись владельцами животных или ферм. Они по сути дела превратились в феодальных крепостных крестьян, привязанных с помощью огромных долгов, но не к господину поместья, а к таким мировым транснациональным корпорациям, как «Каргил», «Арчер Дэниеле Мидланд», «Смитфилд Фудс» или «КонАгра».

Для новых огромных агропромышленных корпораций эти преобразования были довольно прибыльными. Выручка семейных ферм для большей части людей, живущих на ферме, упала, так как они полностью потеряли контроль над своим рынком в пользу агропромышленных гигантов к концу 1990–х годов. Годовая доходность их акций упала со среднего уровня в 10% в середине 1970–х годов до всего лишь 2%, согласно исследованию сенатского Комитета по сельскому хозяйству. В то же время средняя ежегодная прибыль на акционерный капитал для сектора индустриализованной пищевой промышленности увеличилась до 23% к 1999 году с уровня в 13% в 1993 году. [184]

Сотни тысяч независимых семейных ферм в процессе распространения агробизнеса и его крупных предприятий были разорены. Они просто не выдерживали конкуренции. Традиционное сельское хозяйство по своему характеру было трудоемким, в то время как промышленное ведение сельского хозяйства — капиталоемким. Фермеры, которые могли найти деньги для содержания животных в закрытых помещениях, быстро обнаруживали, что небольшая экономия на затратах на оплату труда недостаточна, чтобы покрыть увеличивающиеся издержки на оборудование, энергию, клетки и медикаменты.

Увеличение количества агропромышленных ферм привело к снижению цены, которую получали независимые фермеры за своих животных, что разорило тысячи людей. Количество фермеров в США уменьшилось на 300 тысяч в период с 1979 по 1998 год. [185]

Количество свиноферм в США уменьшилось с 600 тысяч до 157 тысяч, в то время как количество продаваемой свинины возросло. Результатом консолидации стало то, что 3% американских свиноферм производили более 50% свинины. В докладе для министра сельского хозяйства США в конце 1990–х годов описывались огромные социальные издержки разрушения американской семейной фермы агробизнесом, так как экономическая основа сельских общин была разрушена и городские поселения в сельской местности превратились в города–призраки. Этот доклад Министерства сельского хозяйства США был предан забвению. [186]

Другой доклад сенатского меньшинства под руководством сенатора Тома Хэркина, представленный накануне президентских выборов в ноябре 2004 года и также преданный забвению, показал, что к тому времени степень концентрации и почти монополии в экономике производства продуктов питания и сельского хозяйства Соединенных Штатов являлась, мягко говоря, внушительной. В докладе говорилось о том, что четыре крупнейшие мясоперерабатывающие компании контролируют 84% забоя бычков и телок и 64% забоя свиней. Четыре компании контролируют 89% рынка зерновых продуктов для завтраков. [187]

Когда компания «Каргил» приобрела у «Континентал Грэйн» предприятия по обработке зерна в 1998 году, «Каргил» получила контроль над 40% общенациональных мощностей зерновых элеваторов. Министерство юстиции США одобрило это поглощение. Четыре крупные агрохимические/семенные компании — «Монсанто», «Новартис», «Доу Кемикал» и «Дюпон» — контролируют более 75% продаж посевного зерна кукурузы и 60% продаж семян соевых бобов, и одновременно эти же компании контролируют крупные доли рынка удобрений. [188]

Когда многие традиционные фермеры оставили свои семейные земли в 1980–е и 1990–е годы, агробизнес заполнил образовавшуюся пустоту. Степень этих разительных перемен оказалась в основном скрытой благодаря искусным правительственным статистическим методам учета, чтобы казалось, будто семейные фермы просто укрупнялись, в то время как американское сельское хозяйство превращалось в огромный корпоративный агробизнес. [189]

Муниципалитеты, часто готовые на все, чтобы привлечь рабочие места в сельские депрессивные регионы, предлагали новым агропромышленным корпорациям привлекательные концессии, налоговые и другие льготы, чтобы те разместили свои промышленные фермы в регионе, надеясь на создание новых рабочих мест и экономический рост. Основным ростом, созданным крупной концентрацией животных, были отходы животноводства: фекальные массы в невообразимых количествах.

То, что именовалось революцией в животноводческом производстве, началось в начале 1980–х и не рекламировалось по понятным причинам. Методы массового производства и производительности агропромышленных ферм были введены крупными корпорациями аналогично тому, как это было сделано в конвейерном производстве в автомобилестроении. Свиньи, скот и куры больше не выращивались на открытом поле или на небольших фермах, где фермер ухаживал за конкретным животным в случае расстройства или заболевания. Новое производство подразумевало «откорм в стойлах» или то, что стало затем называться «процедурами ускоренного вскармливания животных» (КАФО). Его целью была максимальная прибыль корпорации при минимальных затратах — акционерная стоимость была термином с Уолл–Стрит. Исчезла система, в которой значение имело непосредственное внимание и уход за отдельной свиньей, коровой, пастбищем или почвой под урожай. Прибыль стала решающим фактором для крупной агропромышленной корпорации, осуществлявшей эту трансформацию.

При процедуре ускоренного вскармливания животных (КАФО) имеет место внушительная концентрация животных в наименьшем и по возможности закрытом пространстве. Свинья на свиноферме, часто весящая 500–600 фунтов, от рождения и до убоя остается в стандартной клетке из бетона и решеток для беременных самок — ячейке размером с животное. Животное не может лежать, и в результате у него появляются серьезные проблемы с ногами. Неестественное содержание в закрытых помещениях вызывает бешенство у свиноматок, включая «кусание решеток» и бессмысленное жевание. Ни разу за всю свою жизнь они не видят дневной свет.

Министерство сельского хозяйства США подсчитало, что 10% всех животных, содержащихся в условиях КАФО, ежегодно гибнут из–за стресса, болезней и травм, а некоторых видов кур погибает до 28%. У менеджеров предприятий нет стимула для того, чтобы тратить или инвестировать время в отдельных животных, это обосновывается тем, что «экономически эффективнее» нести некоторые «потери запасов», чем вкладываться в надлежащий ветеринарный уход. В результате щедрых взносов в пользу избирательных кампаний конгрессменов агробизнес пользовался привилегиями в отношении обычных законов против жестокого обращения с животными. [190]

Скот тысячами загоняли в одинаковые клетки. Лондонский журнал «Экономист» в своем материале за май 2000 года рассказал о превращении штата Айова в крупнейший центр свиноводства в Америке в условиях агропромышленного сельского хозяйства. «Поезжайте в рай для свиней», — писал журнал.

«Этот десятимильный участок сельской местности к северу от Эймса, штат Айова, производит почти десятую часть американской свинины. Но здесь не видно ни одного животного. В массивных металлических хлевах выращиваются на убой единовременно до 4 тысяч свиноматок; их рацион тщательно контролируется, их отходы периодически откачиваются, свиноводы только что после душа и облачены как хирурги, чтобы избежать заражения стада». [191]

Неправительственная организация «ОЭмБи Уотч», отслеживающая роль регулирующих агентств правительства США в регионе, опубликовала данные о результатах резкого ослабления государственных норм загрязнения окружающей среды и загрязнения отходами животноводства из огромных сооружений агропромышленных ферм, начиная с периода президентства Картера в 1970–е годы.

В период правления администрации Джорджа Буша Агентство по охране окружающей среды отменило по просьбе агробизнеса правило, по которому компании–владельцы поголовья скота несли ответственность за ущерб, вызванный загрязнением окружающей среды отходами животноводства. Они отмечают, что владельцы агропромышленных ферм зачастую уходят от ответственности посредством найма подрядчиков для выращивания животных. Агентство по охране окружающей среды также отменило требование, обязывавшее производственные сооружения контролировать грунтовые воды на предмет потенциального загрязнения отходами животноводства, которые часто просачивались в землю, подвергая сельских жителей риску потенциально опасного заражения питьевой воды. Агентство по охране окружающей среды, несмотря на неоднократные судебные иски, отказалось изменить допустимые уровни, при которых животноводческие хозяйства получали допуск к процедурам ускоренного выкармливания животных с сопутствующими допустимыми нормами загрязнения. [192]

Из–за огромных масштабов КАФО отходы животноводства на агропромышленных фермах и загрязнение грунтовых вод стали животрепещущим вопросом. Огромные животноводческие фермы содержали десятки тысяч голов скота, свиней или кур. Было подсчитано, что агропромышленные фермы производили в 130 раз больше отходов, чем люди, или приблизительно 2,7 триллионов фунтов отходов животноводства в год. [193] Эти отходы затем направлялись в огромные отстойники, которые часто протекали, разрушались или переполнялись, убивая рыбу и другую местную флору и фауну, распространяя болезни и загрязняя водоснабжение сельской местности. Агропромышленные фермы также обычно чрезмерно использовали жидкие отходы на участках земли, так называемых «полях, удобряемых дождеванием», что приводило к попаданию отходов в водотоки.

Согласно исследованию Совета по охране природных ресурсов 2005 года, «вода, загрязненная навозом, способствует таким человеческим заболеваниям, как острый гастроэнтерит, лихорадка, почечная недостаточность и даже смерть». [194]

Среди полученных данных, задокументированных в исследовании Совета по охране природных ресурсов, были некоторые тревожные последствия картелизации американского агробизнеса. В них зафиксировано, что в 1996 году американские государственные Центры по контролю заболеваемости установили связь между самопроизвольными абортами и высоким уровнем нитратов в колодцах для забора питьевой воды в штате Индиана, расположенных недалеко от загонов для кормления скота. Высокий уровень нитратов в питьевой воде также повышает риск метгемо–глобинемии (нарушение функций гемоглобина) или «синдрома синюшного ребенка», который может приводить к смерти младенцев. Кроме того, отходы животноводства содержат такие болезнетворные патогены, как сальмонелла, кишечная палочка, криптоспоридия и фекальные колиформные бактерии, концентрация которых может быть в 10–100 раз больше, чем в человеческих фекалиях. Более 40 заболеваний могут передаваться человеку через навоз. [195] Как правило, корпорации, управлявшие агропромышленными фермами, нанимали нелегальных иммигрантов, которым платили мизерную заработную плату за то, чтобы они занимались огромными концентрациями отходов, направляя их в очень большие отстойные пруды, которые часто прорывались или переполнялись, убивая рыбу и заражая питьевое водоснабжение. [196]

К концу 1990–х годов агропромышленные фермы сделали сельское хозяйство крупнейшим основным источником загрязнения воды в США. Одно из исследований показало, что растущая свинья производит в два или четыре раза больше отходов, чем человек, а дойная корова — как 24 человека. Эти отходы, разбросанные по крупным полям на традиционной ферме, никогда не являлись серьезной экологической проблемой. Но сконцентрированные в индустриальных центрах с максимальной плотностью поголовья скота на квадратный метр, они создавали шокирующие новые факторы риска для окружающей среды и здоровья людей. Однако из–за финансовой мощи огромных корпоративных агропромышленных ферм правительство старалось угождать их стремлению к максимальному увеличению прибылей, пренебрегая своим законным мандатом на заботу о здоровье людей. Чтобы справиться с большой проблемой навоза, концентрированные откормочные производства обычно строили колодцы для хранения десятков миллионов галлонов гниющего навоза с «силой загрязнения», которая по подсчетам в 130 раз больше, чем у человеческой канализации. Гниющий навоз и мочевые отходы заразили бесчисленное количество ручьев и источников грунтовых вод в США. [197]

В Центральной Долине Калифорнии из огромных молочных агропромышленных ферм с общим числом молочных коров в 900 тысяч голов фекальные массы просачивались в грунтовую воду, что повысило уровень нитратов в питьевой воде на 400%. Отходы, произведенные животными, были эквивалентны отходам 21 миллиона человек. [198]

Но потрясающим было не только количество отходов, но и потребление лекарств, особенно антибиотиков, для контроля заболеваний в концентрированных животноводческих пространствах. К концу 1990–х годов крупнейшими пользователями антибиотиков и аналогичных лекарств крупных фармацевтических компаний были не люди, а животные, потреблявшие 70% всех фармацевтических антибиотиков. [199] Большие фармацевтические компании становились неотъемлемой частью агропромышленной цепочки.

В 1954 году, когда Голдберг и Дэвис из Гарварда разрабатывали свои идеи агробизнеса, американские фермеры использовали около 500 тысяч фунтов антибиотиков в год при выращивании мясо–молочного скота. К 2005 году эта цифра увеличилась до 40 миллионов фунтов — в 80 раз. Около 80% антибиотиков вводится непосредственно в корм для животных для ускорения роста. Наиболее широко используемыми антибиотиками на агропромышленных фермах являются пенициллин и тетрациклин.

Одним из результатов этого стало постепенное развитие новых штаммов опасных для человека бактерий, устойчивых к антибиотикам. Центр по контролю заболеваемости и Министерство сельского хозяйства США сообщали, что распространение связанных с питанием людей заболеваний, возникших в результате употребления мяса, накачанного антибиотиками и другими веществами, стало «повальным». Большая часть связанных с питанием болезней вызваны заражением пищи, молока или воды животными фекальными веществами. [200]

Возможность слияний и вертикальной интеграции корпораций создала концентрацию предприятий, никогда ранее не существовавшую в сельском хозяйстве. К концу 1990–х годов четыре крупные компании — «Тайсон», «Каргил», «Свифт» и «Нэшнл Биф Пакинг» — контролировали 84% всей переработки говядины в Соединенных Штатах. Четыре компании — «Смитфилд Фудс», «Тайсон», «Свифт» и «Хормел» — контролировали 64% всей переработки мяса свинины. «Каргил», «Арчер Дэниэлс Мидланд» и «Бунге» контролировали 71% всей переработки соевых бобов, а «Каргил», «Арчер Дэниэлс Мидланд» и «КонАгра» контролировали 63% всего мукомольного производства. Два ГМО–гиганта, «Монсанто» и «Пайонер Хай–Бред Интернешенл» корпорации «Дюпон», контролировали 60% американского рынка семян кукурузы и сои, который состоял полностью из патентованных генномодифицированных семян. Десять крупнейших компаний, занимавшихся розничной торговлей пищевыми товарами, с «Вал–Март» во главе, контролировали в 2002 году общий мировой рынок в 649 миллиардов долларов. [201]

К началу нового тысячелетия вертикальная интеграция агропромышленных корпораций привела к концентрации власти на рынке, которая никогда ранее не существовала, даже в период расцвета монополий в начале 1920–х. Агробизнес как сектор стал второй наиболее прибыльной отраслью в Америке после фармацевтики, с ежегодными продажами на внутреннем рынке в размерах, значительно превышавших 400 миллиардов долларов. [202] А следующим этапом, несомненно, станут слияния фармацевтических гигантов с агропромышленными.

И не удивительно, что пентагоновский Университет национальной обороны США накануне иракской войны в 2003 году выпустил доклад, в котором утверждалось, что «агробизнес стал для Соединенных Штатов тем же, чем является нефть для Ближнего Востока». [203] Агробизнес превратился в стратегическое оружие в арсенале единственной мировой супердержавы.

Огромные агропромышленные фермы также разрушили жизнеспособность традиционного сельского хозяйства, уничтожая приблизительно три рабочих места на традиционной ферме на каждое новое создаваемое рабочее место, зачастую низкооплачиваемое. Акционерная стоимость захватила американское сельское хозяйство в чрезмерной степени.

Министерство сельского хозяйства США было создано в 1862 году президентом Авраамом Линкольном, который называл его «народным». Его первоначальным принципом работы было служение фермерам и их семьям, которые в то время составляли около половины населения страны. К концу XX века каждая десятая семейная ферма была уничтожена. Традиционный фермер стал почти исчезнувшим видом под давлением агробизнеса и его способности контролировать целые сектора посредством вертикальной интеграции.

Министерство сельского хозяйства США превратилось в лобби для агробизнеса. Между 1995 и 2003 годами американские налогоплательщики заплатили свыше 100 миллиардов долларов в качестве сельскохозяйственных дотаций Министерства сельского хозяйства. Однако дотации выделялись не сталкивавшимся с трудностями семейным фермерам; они выделялись, в основном, новым крупным агропромышленным фермерам, сельскохозяйственным акционерным предприятиям, включая миллионы для Дэвида Рокфеллера, горячего поборника снижения госдотаций. [204] Около 10% самых крупных сельскохозяйственных объединений получили 72% государственных дотаций от Министерства сельского хозяйства США.

Более тревожным был тот факт, что само правительство США признавало в опубликованных докладах, что предусмотренный законом государственный надзор в вопросе здравоохранения и безопасности мясоперерабатывающей индустрии был более чем недостаточным. В январе 2006 года Министерство сельского хозяйства США выпустило следующий доклад, в качестве, по–видимому, вынужденного ответа на запрос одного сенатора:

«Управление по зерновым инспекциям и по делам мясокомбинатов и скотопригонных дворов не создало соответствующей структуры и средств контроля, которые позволили бы ему осуществлять надзор и руководить своими расследованиями на бойнях и скотопригонных дворах… На систему сопровождения программы Управления по делам мясокомбинатов и скотопригонных дворов нельзя положиться, расследования по конкуренции и сложные расследования не проводятся, и также не принимаются своевременные решения по вопросам, влияющим на повседневную деятельность. Об этих существенных недостатках должно быть сообщено в следующем докладе агентства по Закону о финансовой безупречности федеральных менеджеров от 1982 года, так как это входит в обязательную деятельность по применению и приведению в исполнение Закона о бойнях и скотопригонных площадках 1921 года (Закон). Закон запрещает несправедливые, незаконные дискриминационные и мошеннические действия и практику, включая определенную монополистическую практику. Мы также обнаружили, что Управление не предприняло достаточно действий, чтобы усилить работу в ответ на те факты, о которых сообщалось ранее Службой генерального инспектора в феврале 1997 года и Главным контрольным управлением США в сентябре 2000 года. Наша нынешняя работа была предпринята в ответ на озабоченность сенатора США, высказанную в апреле 2005 года». [205]

Последнее высказывание подразумевает, что они не предприняли бы такую проверку по собственной инициативе.

Это не было случайностью. Влиятельные вашингтонские лоббисты от агробизнеса составляют проекты законов по сельскому хозяйству, распределяющие финансовые средства, и влияют на то, какие политические меры проводятся в жизнь, а также на назначение бюрократов, благосклонно настроенных по отношению к агробизнесу, чтобы обеспечить выполнение этих законопроектов. Закон 1921 года о бойнях и скотопригонных площадках превратился в выхолощенную концепцию, соблюдается его нарушение, а не выполнение.

Ставшие теперь влиятельными силы агропромышленного лобби одержали победу в 1996 году, когда американским Конгрессом был принят новый Закон о сельском хозяйстве. Аграрная политика США с 1933 года, как прямо заявлено в Законе о регулировании сельского хозяйства 1938 года во время Великой депрессии, предоставляла министру сельского хозяйства полномочия для того, чтобы он мог сбалансировать спрос и предложение путем неиспользования земли, реализации программ по созданию хранилищ для аграрно–сырьевых товаров, установления квот на право сбыта некоторых сельскохозяйственных культур и поддержки экспорта товаров, включая программы продовольственной помощи и продажу сельскохозяйственных товаров за неконвертируемые валюты. Однако после 1996 года в законах о сельском хозяйстве 1996 и 2002 годов полномочия министра были приостановлены, если не отменены.

До 1996 года резкие колебания цен смягчались благодаря программам создания резервов и неиспользования земли. Затраты на стабилизацию были относительно невысокими по сравнению с затратами, понесенными после 1997 года. Закон 1996 года о сельском хозяйстве, принятый в момент краткой экономической эйфории, временно лишил министра сельского хозяйства всех полномочий для управления материальными запасами, и подготовил почву для производства основных плановых сельскохозяйственных культур на полную мощность. Эти полномочия не использовать ресурсы (на что есть право у любого директора предприятия, когда запасы становятся избыточными) были отменены, несмотря на имевшиеся данные о том, что способность сельского хозяйства производить продукцию постоянно превосходит способность рынков ее поглощать, не прибегая к неприемлемо низким ценам. С отходом от правительственных программ ожидалось, что рыночные силы отрегулируют должным образом использование ресурсов в сельском хозяйстве. Результатом стала огромная выгода для агробизнеса в его погоне за все большими участками земли по дешевке. Для семейного фермерского хозяйства цена была ужасающей.

Как сказано в заключении доклада Государственного Университета штата Айова:

«Цены упали из–за того, что закон о сельском хозяйстве 1996 года больше не разрешал правительству ограничивать использование земли, чтобы сбалансировать спрос и предложение. Решения о производстве были предоставлены рынку… Если использование земли не ограничивается, производство увеличивается, цены на зерно падают, стоимость земли снижается, в то время как рентабельность производства сельскохозяйственных культур на наименее продуктивной земле падает. Рынок вытесняет бесплодные почвы и более крутые склоны, более высокие затраты на единицу продукции в районах производства. Эта земля переводится затем… под возделывание другой культуры или под выпас». [206]

Большинство американцев не имели ни малейшего понятия о том, что происходит. Однако к середине первого десятилетия нового века общий уровень здоровья населения, число случаев ожирения эпидемических масштабов, аллергии и такие редкие когда–то заболевания во всех слоях населения, как отравление сальмонеллой, кишечная палочка, — все это становилось обычным явлением.

К концу 1990–х годов было положено начало тому, что Рэй Голдберг именовал трансформацией, которую он охарактеризовал как «изменяющую нашу глобальную экономику и общество более значительно, чем любое другое отдельное событие в истории человечества». [207]

В 1998 году Голдбергу было 77 лет, и он все еще был на редкость энергичным человеком, оставаясь членом совета директоров многих крупных агропромышленных компаний, таких как «Арчер Дэниэлс Мидланд» и «Смитфилд Фудс», и являясь консультантом Всемирного банка по агробизнесу для развивающихся стран. В тот год он организовал новую университетскую исследовательскую группу в Гарварде для изучения воздействия Генной революции на мировую систему продовольствия.

В качестве следующего этапа создатель агробизнеса объединил Генную революцию с агропромышленной. Он составил план преобразования консолидации системы мирового продовольствия на 30 лет вперед.

Его исследование показало, что

«традиционная агропромышленная система без учета фармацевтического, санитарного и биологического сегмента станет к 2028 году глобальной индустрией размером в 8 триллионов долларов. Сектор сельскохозяйственного производства с добавленной стоимостью сократится с 32% в 1950 году до 10%… Тогда как на пищевую промышленность и продажу продовольственных товаров в 2028 году будет приходиться более 80%». [208]

Для Голдберга фермер становится ничтожным игроком в гигантской глобальной сети.

Голдберг рассчитал появление дополнительных новых секторов, созданных в результате новейших разработок в области генной инженерии, включая создание лекарственных ГМО–препаратов из растений, созданных методами генной инженерии, которые он называл «агроцевтической системой». Он утверждал:

«Подключение биологических (биотехнологических — ред.) участников к новой агроцевтической системе увеличит совокупную добавленную стоимость в 2028 году до более чем 15 триллионов долларов, а доля фермеров упадет до 7%».

Он провозгласил с воодушевлением, что

«Генная революция ведет к индустриальному сближению пищевых, санитарных, лекарственных, волоконных и энергетических предприятий». [209]

Он мог бы добавить, что все это фактически без государственного регулирования или научного контроля со стороны нейтральных научно–исследовательских организаций. Развитие Генной революции снова показало центральную роль Фонда Рокфеллера. Начиная с Зеленой революции и до наступления Генной революции, Фонд находился в центре процесса разработки стратегии и средств для преобразования способов, которыми планета кормит или не кормит себя.

«Еда — это власть! Мы используем ее, чтобы изменить поведение людей. Некоторые назовут это подкупом. Нам все равно, извиняться мы не намерены».

(исполнительный директор Всемирной продовольственной программы ООН, бывший помощник советника министра сельского хозяйства США [210], Катерина Бертини,)

В 1985 году Фонд Рокфеллера запустил первую крупномасштабную исследовательскую программу по исследованию возможностей коммерческого использования генетически модифицированных растений. Программа получила название «основное долгосрочное обязательство по генетической модификации растений». [211]

Деньги Фонда стали важным катализатором научных исследований и разработок по всему миру, которые смогли привести к созданию генетически модифицированных растений, Генной революции. За следующие два десятилетия Рокфеллеры израсходовали значительно больше, чем 100 миллионов долларов США из средств Фонда напрямую и несколько сотен миллионов косвенным образом для ускорения и распространения исследований по разработкам в области генной инженерии и ее приложениях в области преобразования мирового производства продовольствия. [212]

Очевидно, что это был очень важный пункт их стратегического плана. В 1982 году группа специально отобранных советников Фонда настоятельно рекомендовала своему менеджменту использовать все ресурсы для прикладных работ по молекулярной биологии выведения сортов семян. В декабре 1984 года доверители Фонда Рокфеллера одобрили работы, которые в то время рассматривались как 10–15–летняя программа по применению новых молекулярно–биологических технологий к выведению сортов риса — основы питания подавляющего большинства населения планеты.

1984 стал годом переизбрания Рональда Рейгана на второй срок, что он рассматривал как удачную возможность продвинуть идеи Новых Правых о приватизации и децентрализации вдоль генеральной линии, обозначенной Джоном Д. Рокфеллером и другими более десяти лет назад. Американский агробизнес достиг важной вехи в своих возможностях влияния на сельскохозяйственную политику Министерства сельского хозяйства США и, соответственно, на мировой рынок продуктов питания. Настало благоприятное время начать резкий поворот в сторону будущего контроля мировых поставок продовольствия.

Инициативы Фонда в области генной инженерии не были экспромтом. Эта была кульминация исследований, которые они проводили с 1930–х годов. В поздние 1930–е, поскольку Фонд был глубоко замешан в финансировании евгеники Третьего Рейха, он начал набирать на работу физиков и химиков для стимулирования развития новой научной дисциплины, названной молекулярной биологией, чтобы отличать ее от обычной биологии. Фонд развивал молекулярную биологию как дисциплину в частности и для того, чтобы отвлечь внимание общественности и притупить растущий критицизм по отношению к своей расистской евгенике. Нацистская Германия «испортила» слово «евгеника».

Президентом Фонда Рокфеллера в 1930–е годы был Уоррен Вивер, физик по образованию. Вместе с Максом Мейсоном он возглавил новую биологическую программу Фонда. Щедрая раздача их руками средств на научные исследования обеспечила Фонду чрезвычайное влияние на управление научными работами во время Великой Депрессии с помощью простого факта: они имели финансовые средства для распределения между ведущими научными исследователями в период их острой нехватки. С 1932 по 1957 год Фонд Рокфеллера раздал грантов на впечатляющую сумму в 90 миллионов долларов США для поддержки создания новой области в молекулярной биологии. [213] Молекулярная биология и сопутствующая работа с генами была творением Фонда Рокфеллера во всех смыслах этого слова.

Щедро используя предыдущие работы по расовой евгенике, ученые Фонда развивали идеи молекулярной биологии, исходя из того базового предположения, что почти все проблемы человечества можно «решить» путем генетических и химических манипуляций. В ежегодном отчете Фонда Рокфеллера от 1938 года Вивер впервые использовал термин «молекулярная биология» для описания деятельности Фонда по поддержке исследований, пытавшихся с помощью методов формальной логики и других научных дисциплин сделать биологию «более научной». Эта идея продвигалась в 1920–е годы биологом Жаком Лобом из Института медицинских исследований Рокфеллера, который на основании экспериментов сделал вывод, что личинки иглокожих могут быть стимулированы к развитию бесплодия химически, и наука, в конечном счете, получит способ контролировать базовые процессы биологии. Люди в институте Рокфеллера, и те, кто был с ними связан, увидели в этом наивысшее средство социального контроля и социальной инженерии — евгенику. [214]

Уже в 1932 году, когда Фонд Рокфеллера запускал свою 25–тилетнюю программу в этой области, было ясно, что биология и медицина готовы к «дружественному вторжению со стороны физики». Согласно Уоррену Виверу,

«сегодня нам доступен способ открыть на молекулярном уровне воздействия, самом научном и точном, как на самом деле работает нервная система человека, как человек думает, учится, запоминает и забывает… Помимо притягательности самой способности получить знание о природе взаимодействия сознание–мозг–тело, практическая ценность таких исследований потенциально безгранична. Только таким образом мы получим такую информацию о нашем поведении, что сможем возглавить мудрый и выгодный контроль». [215]

Во время Второй мировой войны Вивер и Фонд Рокфеллера стояли в центре международных исследований по молекулярной биологии. Трое ученых Института Рокфеллера (сегодня Университет Рокфеллера) Аве–ри, МакЛеод и МакКарти обнаружили новое явление, которое оказалось переносом генов из одной клетки бактерии в другую. Их коллега, позже известный исследователь в Университете Рокфеллера, генетик Феодосии Григорьевич Добжанский, в то время с большим энтузиазмом сказал:

«Мы имеем дело с подлинными случаями вызывания конкретных мутаций путем целенаправленного воздействия — искусство, которое генетика безуспешно пытается повторить с более сложными организмами».

Уже в 1941 году ученые Рокфеллера закладывали основу своих последующих разработок по генетически модифицированным организмам и Генной революции. [216]

Примечательно, что в начале 1946 года, сразу после окончания войны, финансируемые Рокфеллером ученые–исследователи в новой области науки — молекулярной биологии — собрались для проведения научного симпозиума по «генетике микроорганизмов» в том же самом Колд–Спринг–Харбор, где когда–то располагалось Бюро учетных евгенических записей, финансировавшееся фондами Карнеги и Рокфеллера. [217]

Возможные риски таких работ членов группы Рокфеллера не интересовали. Их методология вернулась к тому, что Рене Декарт называл «редукционизмом», и к методу Чарльза Дарвина, а именно к тому, что живые существа — просто машины, чья единственная цель жизни — генетическая репликация, то есть вопрос химии и статистики. Методология группы Рокфеллера стала простым обобщением той теории, что рассмотрение сложных форм жизни может быть сведено к рассмотрению базовых блоков или «семян жизни», из знания которых могут быть заранее предсказаны все особенности конкретного организма. Вивера и остальных мало интересовало, что в мире уже отказались от идеи научного редукционизма. Но кто платит, тот заказывает музыку. У Фонда были серьезные социальные планы, и редукционистская генетика могла помочь им.

В августе 1984 года профессор Филипп Регал, критически настроенный по отношению к рискам, связанным с исследованиями ГМО, ученый, организовал первую встречу между ведущими университетскими экологами, молекулярными биологами, генетическими инженерами из индустрии и представителями правительственных организаций в Банбери–Цёнтр в Колд–Спринг–Харбор. Он охарактеризовал изъяны редукционистского подхода в молекулярной биологии следующим образом:

«Например, ДНК очень стабильна «в пробирке». Но она нестабильна в популяциях воспроизводящихся организмов. Нельзя сводить поведение ДНК в живых организмах к ее химическим свойствам в пробирке. В живых системах ДНК изменяется или «дестабилизируется», если будет угодно, как минимум, мутациями, передачей генов, рекомбинацией и естественным отбором. Это делает чрезвычайно сложной (если вообще возможной) задачу генетического строительства в том смысле, о котором мы говорим. Многие молекулярные биологи, конечно, «знают» о мутациях и естественном отборе как об абстрактном факте, но не учитывают это [знание] как часть своей профессиональной сознательности». [218]

Как только идея сведения организма до генов стала популярной в научном сообществе США, было выдвинуто заключение, что организмы не имеют врожденных свойств. Все становилось «игрой по правилам». Но природа оказалась намного более сложной, чем цифровой компьютер.

В одном из примеров (и на это указали биологи), хотя исследуемая молекула ДНК была стабильной в пробирке, тем не менее она оказывалась весьма нестабильной в живых организмах, вступая во взаимодействие нелинейным и чрезвычайно сложным образом. Жизнь не имела ничего общего с двоичным компьютерным кодом. Она была изумительно нелинейной и сложной, что веками подтверждали традиционные биологи. [219]

Молекулярная биология Фонда Рокфеллера и их работы по генетике вполне сознательно базировались на фундаментальной научной ошибке редукционизма. Их ученые использовали термин «генетическое программирование» как метафору, связанную с компьютером, но никто и никогда не смог создать организм на основе генетической программы. Как указал один британский биолог, профессор Брайан Гудвин: «Для того, чтобы объяснить появление у организма определенной формы и внешнего вида, требуется знать не только его геном». [220]

Но такие мелочи не интересовали евгенистов Рокфеллера, которые в 1980–х годах маскировались под генетиков. Очевидно, не интересовали; многие из молодого поколения биологов и ученых, получавших исследовательские гранты от Рокфеллера, пребывали в счастливом неведении о том, что евгеника и генетика вообще как–то взаимосвязаны. Они всего лишь с трудом выбивали скудные деньги на исследования, и эти деньги слишком часто вели к Фонду Рокфеллера.

Целью исследователей Фонда было найти путь сведения бесконечной сложности жизни к простым, предсказуемым моделям. Уоррен Вивер предполагал использовать науку, а если потребуется, то и «плохую науку», чтобы загнать мир в модель Рокфеллеров. Распространителям новой молекулярной биологии сначала ставилась задача описать схему структуры гена и использовать ее для целей, которые Филипп Ригал описал как «исправление социальных и моральных проблем, включая преступность, бедность, голод и политическую нестабильность». [221] Они будут скрывать десятилетиями то, как именно они собираются с помощью этой информации решать социальные проблемы. Ригал описал, взгляды Рокфеллера следующим образом:

«С точки зрения теории редукционизма было естественным считать, что социальные проблемы сводятся к проблемам биологическим, с которыми можно бороться химическими манипуляциями с почвой, мозгом и генами. Так Фонд Рокфеллера сделал основной упор на продвижении философии евгеники, используя свои связи и ресурсы. Фонд Рокфеллера использовал деньги и свои обширные социальные, политические и экономические связи для продвижения идеи, что общество должно ждать научных открытий, которые решат все проблемы, и что изменение экономической и политической системы не обязательно. Терпение и увеличение инвестиций в редукционистские исследования принесут легкое решение социальных и экономических проблем.

Мейсон и Вивер помогли создать сеть [специалистов], которых потом назвали «молекулярными биологами», специалистов со скудным знанием живых организмов и сообществ живых организмов. Такой специалист разделяет веру в теорию редукционизма и детерминизма. Он верит в утопические идеи. Его учат использовать оптимистические термины из трактатов, которые принесут деньги и статус. Проект был в духе Просвещения и Новой Атлантиды Френсиса Бекона, показывая общество без проблем, основанное на мастерском использовании законов природы и научно–технологическом прогрессе». [222]

В течение 1970–х годов молекулярные биологи в США интенсивно обсуждали вопрос о том, нужно ли вообще исследовать рекомбинацию ДНК, впоследствии названную генной инженерией, или, может быть, эти исследования должны быть добровольно остановлены в интересах человечества, так как невозможно вычислить потенциальный вред для жизни на земле и риски экологических катастроф. Уже к 1973 году в лабораторных условиях были разработаны основные методы генной инженерии. [223]

Биолог доктор Роберт Манн — вышедший на пенсию старший преподаватель Университета Окленда — подчеркнул, что проблемой действительно является то, насколько редукционистское научное упрощение Рокфеллера игнорировало возможные социальные риски:

«Попытки анализа рисков для генной инженерии, очевидно, обречены стать еще более дезориентирующими. Система живой клетки, даже если нет вирусов и примесей инородных плазмидов (не считая прионов), несравнимо более сложная, чем ядерный реактор. Вряд ли возможно даже представить себе большую часть случаев, когда что–то может быть серьезно нарушено… Множество сращиваний генов не дает вообще никакого результата, в других случаях наблюдается желаемый позитивный эффект; однако несколько крупных неудач, как, например, с ядерной энергией, возобладают в оценке ситуации и, таким образом, исключат саму возможность подобного подхода к науке и вопросу жизни». [224]

Слова Манна были предупреждением, одним из бесчисленного множества научно обоснованных предупреждений, похороненных могущественной пропагандистской машиной агробизнеса, которая вместе с Фондом Рокфеллера стояла за идеей ГМО. [225]

Профессор Абигайль Сальерс в престижном журнале «Обзор Микробиологии» предупреждала:

«Среди биологического материала, используемого для ГМ (генетических модификаций), есть маленькие кусочки ДНК, называемые плазмидами, воспринимаемые… как простые предсказуемые переносчики модифицированных генов. Согласно общепринятым взглядам, плазмиды раньше использовались, чтобы внедренный ген в генномодифицированном организме вел себя как не передающийся (по наследству или другим организмам)… нет такой вещи, как «безопасные» плазмиды… загадка, на которую мы, возможно, должны ответить, чтобы выжить, в том, что мы можем сделать, чтобы замедлить или остановить перенос генов сопротивляемости к антибиотикам. Однако генные адепты утверждают, что они могут, подобно Богу, предсказать эволюционный результат своих искусственных манипуляций по переносу человеческих генов овцам, бычьих генов — томатам и т. п.». [226]

В отличие от продолжительного по времени метода создания гибридов путем перекрестного опыления двух разных видов одного и того же растения с целью создания нового вида с конкретными признаками, сердцем генетических модификаций растений является встраивание инородных ДНК в конкретное растение. Соединение генов двух различных организмов называется рекомбинацией ДНК или рДНК. Примером является создание генномодифицированной сладкой кукурузы или Bt сладкой кукурузы. Она была получена путем встраивания генов почвенной бактерии Bacillus thuringiensis (или Bt) в геном кукурузы для защиты от конкретного вредителя — европейского кукурузного мотылька. В 1961 году Bt была зарегистрирована как пестицид. Ее способность сопротивляться некоторым видам насекомых, однако, оставалась под вопросом. В 1999 году научный отчет предупреждал:

«Эволюция сопротивляемости у насекомых является самой серьезной угрозой для продолжающегося совершенствования Bt–токсинов… Поскольку ежегодно выращиваются миллионы гектаров производящих Bt–токсины трансгенных растений, то, если в ближайшее время не разработать и не применить специальные меры, у других вредителей, вероятно, начнется быстрая эволюция сопротивляемости». [227]

Для генетической модификации обычно требуется культура клеток ткани или выращивание целого растения из одной–единственной клетки, которая обрабатывается гормонами или антибиотиками, чтобы заставить ее развиваться аномальным образом. Помимо генетически модифицированной бактерии (Agrobacterium tumefaciens), есть еще один способ встроить инородные гены в растительную клетку, он называется «Такси» или «Генная пушка», официально известный как биолистика, сокращение от биобаллистика. Метод «генной пушки» был разработан в 1987 году в Университете Корнелла Джоном Сенфордом. В отличие от создания гибрида растения или животного, генетическая модификация растения вообще не использует половую репродукцию организмов и потому не имеет ограничений, накладываемых на отдельную особь, чтобы она могла дать новый вид. Таким образом, можно «перепрыгнуть» через естественный видовой барьер. [228]

Биолог доктор Май–Ван Хо, глава лондонского Института «Наука в обществе» обращает особое внимание на то, что

«в лабораториях создаются абсолютно новые гены и комбинации генов, они встраиваются в геном организмов. Это полностью противоречит тому, о чем вам говорят защитники ГМО. Процесс этот крайне неточный. Он не поддается контролю и ненадежен, обычно он заканчивается повреждением и перестановкой элементов исходного генома с абсолютно непредсказуемыми последствиями». [229]

Ни Фонд Рокфеллера, ни финансируемые им ученые, ни фирмы из агробизнеса, связанного с ГМО, никто из них не проявил ни малейшего интереса в исследовании этих рисков. Было очевидно, что они заставят мир поверить, что риски минимальны. [230]

Первое сращивание генов было выполнено в 1973 году, и технология рекомбинации генов широко распространилась по лабораториям во всем мире, несмотря на жаркие дебаты по поводу потенциального риска злоупотребления новой технологией. Была серьезная научная озабоченность, связанная с риском так называемого сценария «Штамма Андромеда» — выходом из–под контроля мутировавших видов. Термин был позаимствован из одноименной книги научно–фантастического писателя Майкла Крайтона, изданной в 1968 году. Книга рассказывает о смертельном заболевании, вызывающем быстрое летальное свертывание крови и угрожающем всему живому на Земле. К 1984 году согласие среди ученых американских лабораторий по вопросу опасности выхода генетически модифицированных растений в естественную среду все еще не было достигнуто. Несмотря на эти серьезные сомнения, Фонд Рокфеллера уже принял решение использовать большую часть финансов для поддержки именно этого процесса генной модификации.

Одним важнейшим следствием рейгановской революции отмены регулирования в области молекулярной биологии в 1980–х годах стало то, что решения о безопасности и рисках, принимавшиеся до этого независимыми правительственными организациями, очень быстро перешли под ответственность частных компаний, которые видели возможность хороших прибылей от продвижения еще только появлявшегося потенциала биотехнологий. Стратегам Рокфеллера не составило проблемы заинтересовать крупные фирмы идеей присоединиться к продолжению экспериментов по генной инженерии.

В 1984 году Фонд решил запустить современную программу по составлению генома риса, используя новейшие разработки в области молекулярных и компьютерных технологий. В то время еще не было никакой возможности проверить это экспериментально.

Официально было объявлено, что огромные научные усилия были брошены на решение проблемы голода в мире, которая, согласно прогнозам роста численности населения, должна была возникнуть в ближайшие несколько десятилетий из–за появления дополнительного миллиона голодных ртов. Деньги на исследования проводились через новую специально созданную организацию Международная программа по рисовым биотехнологиям, расположенную в одной из ведущих исследовательских лабораторий.

За следующие 17 лет Фонд истратил 105 миллионов долларов США собственных денег (весьма впечатляющую сумму) на разработку и распространение ГМО–риса по всему миру. Более того, к 1989 году Фонд тратил дополнительно 54 миллиона долларов в год (то есть около 540 миллионов долларов за последние 10 лет) на «тренировочные центры и хранилища» для распространения новейших разработок в рисовой генной инженерии. Семена Генной революции выращивались с большой осторожностью.

Для широкой общественности решение о развитии ГМО–разновидностей риса выглядело основным противостоянием между Фондом Рокфеллера и его сторонниками, с одной стороны, и учеными и политиками, с другой.

Первоначально Фонд финансировал 46 научных лабораторий по всему индустриальному миру и к 1987 году расходовал более 5 миллионов долларов в год на проекты, связанные с геномом риса, а точнее — на составление генетической карты риса. Среди получателей щедрых пожертвований были Швейцарский государственный институт технологии в Цюрихе и Центр прикладных биологических наук во Фрайбургском Университете, Германия.

Кроме того, гранты расходовались на выстраивание международной сети ученых, способных, забывая о роли генетической модификации растений и ее связи с будущим человечества, распространять по миру то видение ситуации, которое было угодно Рокфеллерам. Фонд финансировал подготовку сотен выпускников вузов и аспирантов по всему миру, чтобы создать научную сеть для последующего быстрого и широкого коммерческого распространения ГМО.

Это вызвало к жизни элитное братство, воспитав среди его членов, согласно словам одного из его участников, чувство взаимного родства. Все пятеро ведущих докторов–исследователей в важнейшем Филиппинском Международном научно–исследовательском институте риса, поддерживаемом Фондом, финансировались непосредственно Рокфеллерами. «Без поддержки со стороны Фонда Рокфеллера нам было бы почти невозможно получить такие результаты», — заявил заместитель директора по исследовательской работе Института. [231]

Вскоре после начала Международной программы по рисовым биотехнологиям было принято решение сконцентрировать усилия на создании такой разновидности риса, которая, как утверждалось, помогла бы решать проблему недостатка витамина А у недоедающих детей в странах развивающегося мира. Это была великолепная пропагандистская уловка. Она помогала привлечь симпатии общественности, создавала ощущение, будто ученые–генетики прилежно трудятся над решением проблемы недоедания и голода в мире. Вот только один момент — это был преднамеренный обман.

Выбор риса в качестве старта Генной революции Рокфеллера был не случаен. Как заметил один исследователь, рис был основным пищевым продуктом для 2,4 миллиарда людей. Он осваивался и выращивался местными фермерами в течение, по меньшей мере, 12 тысячелетий для создания сортов, способных произрастать в различных условиях. [232]

Рис был синонимом продовольственной безопасности в большей части Азии, где собиралось более 90% всего выращиваемого риса, преимущественно в Китае и Индии, где он составлял 80% ежедневно потребляемого рациона (в пересчете на калории). Рис являлся основным пищевым продуктом в Западной Африке, в Карибском регионе и тропической части Латинской Америки. Фермеры, выращивавшие рис, вывели много сортов, чтобы он мог быть устойчивым к засухе, к вредителям и способен произрастать в абсолютно любом климате — и все это без использования каких бы то ни было биотехнологий. Они создали невероятное разнообразие сортов — более 140 тысяч разновидностей. [233]

Фонд Рокфеллера имел свои планы на азиатский рис задолго до проекта Международной программы по рисовым биотехнологиям в 1984 году. Основной целью Зеленой революции Фонда была азиатская рисовая промышленность. Всего за 30 лет Зеленая революция уничтожила существенную часть рисового разнообразия, используя так называемые высокоурожайные сорта, которые погрузили азиатское крестьянство в водоворот мировой торговой системы и всемирного рынка удобрений, высокоурожайных семян, пестицидов, механизации, ирригации, кредитных и маркетинговых схем, созданных для них западным агробизнесом.

Центральным двигателем этой ранней рисовой революции был филиппинский Международный научно–исследовательский институт риса, финансируемый Рокфеллерами. И совсем не удивительно, что Институт риса, обладавший генным банком с одной пятой всего рисового разнообразия, стал основным средством распространения Генной революции Фонда Рокфеллеров. Он имел в своем банке все сколько–нибудь значимые известные разновидности риса.

Международный научно–исследовательский институт риса использовался сторонниками Зеленой революции, чтобы под предлогом «охраны» сконцентрировать контроль над сокровищем — незаменимым разнообразием азиатских рисовых семян.

Институт перешел под покровительство Консультативной группы по международным сельскохозяйственным исследованиям сразу после ее создания фондами Рокфеллера и Форда в 1960 году во время Зеленой революции в Азии. Эта же Консультативная группа была той самой организацией, которая контролировала довоенный банк семян в Ираке. Группа действовала из штаб–квартиры в Вашингтоне, содержавшейся на деньги все того же Фонда Рокфеллера. [234]

Таким образом, Всемирный банк, чья политика определялась Вашингтоном, получил ключ к рисовому банку Азии. Более трех четвертей всего генетически измененного американского риса и зародышевой плазмы вело свое происхождениеизбанкасемянМеждународного научно–исследовательского института риса. Затем использование этого риса было навязано странам Азии правительством США, потребовавшим устранения «нечестных торговых барьеров», существовавших для рисового импорта из США.

Позже Международный научно–исследовательский институт риса стал механизмом, позволявшим международным гигантам агробизнеса, таким как «Сингента» или «Монсанто», незаконно брать семена из банка семян (собственности местных фермеров!!), который был передан Институту в доверительное управление.

Эти семена, попадая в лаборатории «Монсанто» или другого гиганта агробизнеса, проходили генную модификацию, а затем патентовались как эксклюзивная интеллектуальная собственность компании. Созданная в 1994 году Всемирная торговая организация представила новое Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), впервые разрешившее международным компаниям патентовать растения и другие формы жизни.

В 1993 году Соглашение по биологическому разнообразию ООН приняло решение, дававшее право пресекать воровство из подобных источников семян, принадлежавших странам развивающегося мира. Вашингтон, однако, внес маленькое изменение в исходный текст. Он потребовал, чтобы за рамки этого договора выходили все генетические источники семян, управляемые Консультативной Группой по международным сельскохозяйственным исследованиям (частью которых являлся и Международный научно–исследовательский институт риса). Это коснулось полумиллиона запасников семян или 40% всего мирового хранилища уникальных растений, зародышевая плазма которых хранилась в генных банка мира. Это означало, что агрокомпании по–прежнему могли свободно брать и патентовать семена. [235]

В результате использования ресурсов Института к 1990–м годам обогащенный витамином А рис, финансируемый Фондом, стал основным ядром исследовательских работ Международной программы по рисовым биотехнологиям. Эти гранты финансировали среди прочих и большую часть работ в этой области, выполненную Швейцарским федеральным институтом технологии в Цюрихе.

Пропагандисты Фонда утверждали, что недостаток витамина А являлся основной причиной слепоты и смерти у новорожденных детей в странах развивающегося мира. Статистика ООН показала, что, возможно, от 100 до 140 миллионов детей по всему миру страдают дефицитом витамина А, среди них от 250 до 500 тысяч слепнут. Это была насущная проблема, позволявшая привлечь эмоциональных людей в ряды сторонников спорной технологии создания ГМО–растений и ГМО–зерновых. Золотой рис стал символом, объединяющим знаменем и демонстрацией обещаний генной инженерии, даже при том, что все эти обещания были лживыми россказнями и преднамеренным обманом.

Использование ГМО–риса впервые за всю историю открыло бы дорогу к прямому контролю всего риса — основного пищевого продукта для 2,4 миллиарда человек. До Генной революции международный агробизнес игнорировал рис. Частично причиной являлись низкие доходы «рисового региона» и населявших его крестьян, частично тот факт, что была доказана чрезвычайная сложность получения рисовых гибридов. Зерно, запасаемое фермерами, составляло до 80% всего риса в Азии.

В своей попытке заменить на рынке натуральный рис его генетической модификацией Фонд и его помощники ничего не оставили на волю случая. В 1991 году Фонд Рокфеллера и Фонд братьев Рокфеллеров создали новую организацию — Международную Службу оценки применения агробиотехнологий, возглавляемую мексиканским «зеленым революционером», главой Международного центра селекции кукурузы и пшеницы доктором Кливом Джеймсом. [236]

По их собственным словам, целью этой Службы было

«внесение вклада в уменьшение бедности в странах развивающегося мира путем повышения урожайности зерновых и роста доходов фермеров, особенно среди стесненных в ресурсах; создать более устойчивое сельскохозяйственное развитие в более безопасной окружающей среде». [237]

Единственная загвоздка была в том, что такая гигантская задача, с их точки зрения, могла быть решена только при использовании биотехнологии.

Международный центр селекции кукурузы и пшеницы был всего лишь базой для продвижения ГМО–растений в целевые развивающиеся страны. Эта организация была создана и приступила к работе почти за 10 лет до того, как стало понятно, что разработки по программе «Золотой рис» реализуемы. Она с самого начала была ориентирована на распространение ГМО–растений в развивающиеся страны.

Фонд Рокфеллера был не единственной организацией, поддерживавшей Международный центр селекции кукурузы и пшеницы. Его также поддерживали корпорации агробизнеса биотехнологий, такие как «Монсанто», «Новартис» (позже переименован в «Сигенту»), «АгрЕво» (позже переименована в «Авентис Кроп Сайенс») и Министерство сельского хозяйства США. Их целью было «создание глобального партнерства» между гигантами агробизнеса в индустриальных странах (в основном, в США) и странах развивающегося мира. Для создания партнерства Центр организовал проект по обмену технологиями по основным вопросам тканевых культур, диагностике и генной инженерии. [238]

Интересный факт — Генри Киссинджер составил в 1974 году список из тринадцати «приоритетных» развивающихся стран для проведения правительством США политики депопуляции, согласно Меморандуму–200; Международный центр селекции кукурузы и пшеницы тоже имел список приоритетных стран для внедрения генетически модифицированных зерновых. Список из 12 стран включал Индонезию, Малайзию, Филиппины, Таиланд и Вьетнам в Азии, Кению, Египет и Зимбабве в Африке, Аргентину, Бразилию, Коста–Рику и Мексику в Латинской Америке. Существенно то, что половина этого списка пересекается со списком Киссинджера, определившего политические приоритеты за 17 лет до этого. Геополитика и в самом деле оставалась предметом постоянной заботы. [239]

К 2000 году Фонд Рокфеллера и Швейцарский Федеральный Институт технологий объявили, что они успешно позаимствовали два гена у желтого нарцисса и, добавив к ним гены бактерий, встроили их в ДНК риса с целью получить то, что они назвали «провитамин А» или «бета–каротиновый» рис. Поскольку этот рис содержал в себе витамин А, то он имел оранжевый цвет; он был назван «Золотой рис» — еще одна великолепная маркетинговая уловка, ведь каждый хочет иметь золото, все равно какое. Теперь люди, якобы, могли съедать свою чашку риса каждый день и одновременно предотвращать развитие слепоты и других нарушений у детей, вызываемых недостатком витамина А.

Дети в Азии и прочих странах столетиями получали витамин А из других источников. Проблема была не столько в недостатке витамина А в еде, сколько в недостаточности в рационе продуктов, естественным образом содержавших витамин А.

Доктор Вандана Шива, индийский участник программы биоразнообразия, в своей критической статье о пропаганде Золотого риса Фондом Рокфеллера с сарказмом отметила, что «первейшим недостатком ГМО–риса, обогащенного витамином А, является сдвиг в тень альтернативных источников этого витамина». Директор Международного научно–исследовательского института риса Пер Пинстрайп Андерсон однажды сказал, что рис, обогащенный витамином А, необходим бедным странам Азии, потому что «мы не можем помочь большому числу людей, страдающих недоеданием, только лишь таблетками». [240]

Шива возражала, что «кроме таблеток, есть множество других вариантов получения витамина А. Он содержится в печени, яичном желтке, курице, мясе, молоке, масле. Исходный компонент для синтеза витамин А содержится в темно–зеленых листовых овощах, шпинате, моркови, тыкве, манго…». [241]

В пресс–релизе Фонда также не было упомянуто, что передозировка витамина А вызывает отравление организма, которая для грудных детей оборачивается необратимыми повреждениями мозга и другими пагубными последствиями — факт, о котором были осведомлены и врачи, и ученые. [242]

Более того, суточная норма риса, которую должен был потреблять человек для получения нормальной дозы витамина А, была просто невообразима, человек просто не смог бы съесть столько риса. По одной из оценок, обычный человек в Азии должен был бы съедать 9 килограммов приготовленного риса в день только для того, чтобы получить необходимую суточную дозу витамина А. Обычный дневной рацион в 300 граммов мог бы дать только 8% от необходимой суточной нормы. [243]

Президент Фонда Рокфеллера Гордон Конвэй нерешительно ответил на критику следующим пресс–релизом:

«Для начала надо отметить, что мы не считаем Золотой рис решением проблемы дефицита витамина А. Скорее, он является отличным дополнением к диете из овощей, фруктов, животных продуктов, являясь источником витаминов и пищевой добавкой к разнообразной еде». Далее он добавил: «Я согласен с доктором Шивой, что популяризация Золотого риса среди общественности немного перешла границы». [244]

Возможно, «популяризация в массах» зашла слишком далеко, но компания по распространению генетически модифицированного Золотого риса определенно еще не слишком преуспела с точки зрения Генной революции Фонда Рокфеллера.

В 2000 году Фонд объявил, что передает результаты своих исследований общественности. На деле они хитроумно передали все результаты технологическим гигантам агробизнеса. В мае 2000 года британская компания «АстраЗенека», ставшая впоследствии частью швейцарской «Сингенты», объявила, что приобрела эксклюзивные коммерческие права на использование Золотого риса.

Золотой рис стал для промышленной ГМО–биотехнологии сильным средством пропаганды. В 1999 году президент Бил Клинтон заявил:

«Если бы мы могли лучше использовать Золотой рис, эту генетически измененную разновидность риса, насыщенную витамином А, передав ее странам развивающегося мира, то могли бы спасать 4 тысячи жизней в сутки, именно столько ежедневно умирает от плохого питания и недоедания». [245]

«Сингента» и «Монсанто» получили патент на Золотой рис, заявив, что сделают технологию «в гуманитарных целях бесплатной для использования любой развивающейся страной». [246]

Критицизм и скептицизм по поводу разумности передачи базового продукта питания под контроль гигантам агробизнеса и медикам становился все слабее по мере того, как пропагандистская машина Фонда Рокфеллера и лобби агробизнеса набирали обороты. Один очень видный медицинский эксперт доктор Ричард Хортон, редактор британского медицинского журнала «Ланцет», сказал, что

«поиски технологического способа победить голод, возможно… самая коммерчески невыгодная и сумасбродная затея среди всех проектов нового столетия». [247]

Мало кто прислушался к этим словам.

Как заявил незадолго до своей смерти в июне 2003 года Стивен Смит — человек, работавший над проектами генетической модификации семян для «Сингенты», основного владельца патентов на Золотой рис, и знавший всю кухню изнутри:

«Если кто–нибудь скажет Вам, что генная инженерия поможет накормить мир — скажите ему, что он заблуждается… Чтобы накормить мир, нужна политическая и финансовая воля — а это не имеет ничего общего с производством и распределением». [248]

Все, что Фонд Рокфеллера утверждал про «накормить голодных», используя генетически модифицированные организмы, — всего лишь миф. Но этот миф был в руках могущественных мифотворцев. Революция свершилась.

Используя тщательно разработанные структуры для распространения семян Генной революции (Международный центр селекции кукурузы и пшеницы, Консультативная Группа по международным сельскохозяйственным исследованиям, Международный научно–исследовательский институт риса и прямое финансирование от Фонда Рокфеллера), агробизнес и сторонники Генной революции подготовились к следующему большому шагу: консолидации мирового контроля над поставками продуктов для всего человечества. Для этого необходимо было создать новую организацию. И названа она была Всемирной торговой организацией, или ВТО.

Примечания:

1

Eichenwald, Kurt et al. Biotechnology Food: From the Lab to a Debacle // New York Times. 25 January 2001 (далее Eichenwald et al.)

2

Там же.

16

Monsanto's Genetically Modified Milk Ruled Unsafe // PRNewswire. Chicago, 18 August 1999; Luoma, John R. Pandora's Pantry // Mother Jones. January/February 2000.

17

Cohen, Robert. FDA Regulation Meant to Promote rBGH Milk Resulted in Antibiotic Resistance // http://www.psrast.org/bghsalmonella.htm.

18

Там же.

19

Hidden Danger in Your Milk?: Jury Verdict Overturned on Legal Technicality // RBGH Bulletin. 2000 // http://www.foxbghsuit.com.

20

The Agribusiness Examiner, Kraft «Cheese?»: Adulterated Food? — FDA: Don't Ask! Don't Tell! // http://www.mindfully.org/Food/Kraft–Cheese–Adulterated.htm.

21

Conway, Gordon. The Rockefeller Foundation and Plant Biotechnology// http://www.biotech–info.net/gordon_conway.html.

22

Rockefeller Foundation: «Terminator» Seed Sterility Technology Dropped // Press Release. NY. 4 October 1999.

23

Vidal, John. How Monsanto's Mind was Changed // The Guardian. 9 October 1999.

24

Rockefeller Foundation: «Terminator» Seed Sterility Technology Dropped

166

UN Food and Agriculture Organization: Mobilizing Science for Global Food Security // Fourth External Review of CIMMYT (Consultative Group on International Agricultural Research — CGIAR, Rome) - SDR/TAC:IAR/97/9. См. также на веб–странице http://www.cgiar.org/who/history/origins.html статью The Origins of the CGIAR, в которой детализируется роль Фонда Рокфеллера в создании Международного центра селекции пшеницы и кукурузы и позже Консультативной группы по международным аграрным исследованиям в качестве крупных всемирных сельскохозяйственных учреждений для продвижения растущей программы агробизнеса Фонда Рокфеллера. См. Также: Anderson, Robert. American Foundations, the Green Revolution and the CGIAR: Intentions, Implementation and Contingencies // Simon Fraser University, November 2003. Наиболее детализированная критика рокфеллеровской Зеленой революции сделана в работе: Cleaver, Harry. The Contradictions of the Green Revolution // http://www.eco.utexas.edu/facstaff/Cleaver/cleavercontradictions.pdf.

167

Cleaver, Harry. The Contradictions of the Green Revolution, P. 3.

168

CGIAR.

169

Там же. Чтобы узнать узнать подробности об очень влиятельном приятеле Рокфеллера Морисе Стронге, см.: Dewar, Elaine. Cloak of Green. Toronto: Lori–mar amp; Co., 1995. P. 254; Lamb, Henry. Maurice Strong: The New Guy in Your Future! // http://www.sovereignty.net/p/sd/strong.htmi#3.

170

Cleaver, Harry. The Contradictions of the Green Revolution. P. 5; Mosher, A. T. Getting Agriculture Moving. New York: ADC, 1966. P. 34.

171

Там же. См. Также: Who's for DDT? // Time, 22 November 1971.

172

Parsons, A, Philippines: Rebellious Little Brother // Pacific Research and World Empire Telegram, January 1971.

173

van Wijk, Jeroen. Hybrids Bred for Superior Yields or for Control? // Biotechnology and Development Monitor. 1994. No. 19. P. 3–5.

174

Cleaver, Harry. The Contradictions of the Green Revolution. P. 9.

175

Там же.

176

Research Unit for Political Economy (R.U.P.E.): Economics and Politics of the World Social Forum, Appendix I: Ford Foundation — A Case Study of the Aims of Foreign Funding// Aspects of India's Economy September 2003. Для более подробного знакомства с послевоенными тесными связями между Фондом Форда и ЦРУ в течение 1950–х и 1960–х годов см.: Petras, James. The Ford Foundation and the CIA: A Documented Case of Philanthropic Collaboration with the Secret Police // Rebelion, 15 December 2001 // http://www.ratical.org/ratville/CAH/FordFandCIA.html.

177

Mandal, Debashis and Ghosh, S. K. Precision Farming — the Emerging Concept of Agriculture for Today and Tomorrow // Current Science, 25 December 2000. Авторы — чиновники из Министерства сельского хозяйства Индии, обобщают последствия Зеленой революции в Индии: «Зеленая революция не только увеличила продуктивность, но также имеет несколько отрицательных экологических последствий, таких как истощение земли, снижение плодородности почв, их засоление и эрозия, загрязнение окружающей среды, угроза здоровью, плохая восстанавлиемость сельскохозяйственных угодий и деградация биоразнообразия. Неразборчивое использование пестицидов, ирригации и несбалансированное удобрение поставили под угрозу самодостаточное развитие».

178

Lawrence, Geoffrey. «Agribusiness», Capitalism and the Countryside. Sydney: Pluto Press, 1987. См. Также: Harvard Business School: The Evolution of an Industry and a Seminar: Agribusiness Seminar // http://www.exed.hbs.edu/programs/agb/seminar.html.

179

Kohli, Martin. Leontief and the U.S. Bureau of Labor Statistics, 1941–1954: Developing a Framework for Measurement // History of Political Economy, Annual. Supplement 2001. Vol. 33. P. 190–191.

180

Rockefeller III, John D. The Second American Revolution. New York: Harper amp;Row, 1973. P. 108.

181

Leontief, W. and Goldberg, Ray. The Evolution of Agribusiness // Harvard Business School Executive Education Faculty Interviews // http://www.exed.hbs.edu/faculty/rgoldberg.html; Leontief, W. Studies in the Structure of the American Economy. New York: International Science Press Inc., 1953. В своем ежегодном докладе в 1956 году Фонд Форда отметил следующий грант: «Гарвардский научно–исследовательский экономический проект». В дополнение к этим полным программам был выдан грант на 240 тысяч долларов США, чтобы поддержать действия Гарвардского экономического научно–исследовательского проекта на шестилетний период. Этот центр под руководством профессора Василия Леонтьева был занят серией количественных исследований структуры американской экономики, сосредотачиваясь главным образом на межотраслевых отношениях и взаимосвязях между промышленностью и другими секторами экономики. Равная поддержка была внесена Фондом Рокфеллера, согласно годовому отчету Фонда Форда в 1956 году в Нью–Йорке. Захватывающий и противоречивый доклад гарвардской группы о выполнения научно–исследовательской работы по структуре американской экономики является документом под названием «Молчаливое оружие для тихих войн». Его авторство до сих пор точно не известно, но приписывается Халфорду Ван Дайку и Уильяму Куперу, и есть большие сомнения в том, является ли этот докумен фактом, а не фикцией. Обсуждение в докладе аспектов исследования Леонтьева, его финансирования Рокфеллером, и как все это было активно связано с работой Рэя Голдберга и Джона Дэвиса при создании модели корпоративного сельского хозяйства, является слишком точным, чтобы не доверять этому докладу полностью. Уже по этой причине документ стоит прочитать на веб–странице http://www.lawfulpath.com/ref/sw4qw/index.shtml.

182

Aduddell, Roert M. and Cain, Louis P. Public Policy Toward The Greatest Trust in the World // Business History Review, Summer 1981. Harvard College, Cambridge. P. 217.

183

Там же. P. 218.

184

MacDonald, James et al. Growing Farm Size and the Distribution of Farm Payments, United States Departent of Agriculture // Economic Research Service. March 2006. Economic Brief. No. 6. Washington, D.C. P. 2.

185

The Humane Farming Association Factory Farming: The True Costs, San Rafael California // http://www.hfa.org.

186

Там же.

187

Harkin, Tom. Economic Concentration and Structural Change in the Food and Agriculture Sector / Prepared by the Democratic Staff of the Committee on Agriculture, Nutrition, and Forestry United States Senate, 29 October 2004. P. 6.

188

Там же. P. 5–6. См. Также: Spitzer, Mark. Industrial Agriculture and Corporate Power // Global Pesticide Campaigner, August 2003 // http://www.panna.org/legacy/gpc/gpc_200308.13.2.02.dv.html.

189

MacDonald, James et al. Growing Farm Size and the Distribution of Farm Payments, United States Departent of Agriculture. P. 1–4.

190

The Humane Farming Association Factory Farming: The True Costs, San Rafael California.

191

Growing Pains // The Economist / US Edition, 25 March 2000.

192

OMB Watch: OMB Waters Down Standards on Factory–Farm Runoff // http://www.ombwatch.org/article/articleview/l540. См. также: Natural Resources Defense Council (NRDC) Facts about Pollution from Livestock Farms. Washington, D. C, 15 July 2005.

193

OMB Watch: OMB Waters Down Standards on Factory–Farm Runoff.

194

Natural Resources Defense Council (NRDC) Facts about Pollution from Livestock Farms.

195

Там же.

196

Там же

197

OMB Watch: OMB Waters Down Standards on Factory–Farm Runoff.

198

The Humane Farming Association, цит. выше.

199

NRDC, цит. выше.

200

The Humane Farming Association Factory Farming: The True Costs, San Rafael California. См. также: DeVore, Brian. Greasing the Way for Factory Bacon, Corporate hog operations — and their lagoons — Threaten the Financial and Physical health of Family Farms // Sustainable Farming Connection // http://www.ibiblio.org/farming–connection.

201

Harkin, Tom. Economic Concentration and Structural Change in the Food and Agriculture Sector. P. 6–7.

202

Goldberg, Ray. The Genetic Revolution: Transforming our Industry, Its Institutions, and Its Functions — address to The International Food and Agribusiness Management Association (IAMA), Chicago, 26 June 2000. P. 1–2. Голдберг основал и возглавил Международную ассоциацию менеджмента в области продовольствия и агробизнеса, также оставаясь в креслах советов директоров гигантов агробизнеса. Он практиковал то, что проповедовал.

203

Col. Coleman, Eddie. US Army, Agribusiness Group // Paper National Defense University, 2003 // http://www.ndu.edu/icaf/.

204

Harkin, Tom. Economic Concentration and Structural Change in the Food and Agriculture Sector.

205

U. S. Department of Agriculture, Office of Inspector General, Northeast Region, Grain Inspection, Packers and Stockyards Administration's Management and Oversight of the Packers and Stockyards Programs // Report No. 30601–01–Ну, Washington D. C, January 2006. P. 3.

206

Leopold Center for Sustainable Agriculture Iowa State University: Toward a Global Food and Agriculture Policy // http://www.leopold.iastate.edu/pubs/staff/policy/globalag.htm.

207

Goldberg, Ray. The Genetic Revolution… P. 1.

208

Там же. P. 2. См. также: PR Newswire Agriceuticals: The Most Important Economic Event in our Lifetime, Says Harvard Professor Dr. Ray Goldberg. 8 December 1999.

209

Там же. P. 2

210

Bertini, Catherine. U. N. 4th World Conference on Women, Beijng, China, September 1995, процитировано в Famous Quotes and Quotations about UN // http://www.famous–quotes–and–quotations.com/. Примечательно, что она — наиболее почитаемый общественный деятель, обладатель Всемирной продовольственной премии 2003 года, личный советник губернатора Нью–Йорка Нельсона Рокфеллера, член Трехсторонней комиссии Дэвида Рокфеллера. Сама премия была учреждена в 1986 году американским агрономом, лауреатом Нобелевской премии мира Норманом Борлоугом, одним из лидеров Зеленой революции.

211

Toenniessen, Gary И. Vitamin A Deficiency and Golden Rice: The Role of the Rockefeller Foundatio. 14 November 2000 // http://www.rockfound.org/library/111400ght.pdf. Тойнниссен, директор по вопросам продовольственной безопасности в Фонде Рокфеллера, следующим образом описывал свою работу: «В начале 1980–х годов успехи молекулярной биологии растений позволяли надеяться на достижение таких улучшений в зерновых, которые не могли бы быть получены традиционной селекцией. В большинстве случаев, однако, такие достижения не использовались для риса и других культур, представлявших первостепенную значимость в развивающихся странах. Чтобы гарантировать, что эти достижения новой могущественной технологии могут быть использованы небогатыми фермерами и потребителями, Фонд Рокфеллера, начиная с 1985 года, использовал около половины своих расходов в сельском хозяйстве на международную программу рисовых биотехнологий. Основной целью программы являлось создание биотехнологических мощностей в Азии, и одной из важных частей программы было финансирование обучения азиатских ученых в передовых западных лабораториях, где изобретались технологии и велись работы по изучению особенностей, важных для генетического улучшения свойств риса; с этими знаниями азиатские ученые возвращались домой». Р. 3.

212

О'Toole, J. С; Toenniessen, G. И. et at. The Rockefeller Foundation's International Program on Rice Biotechnology, Rockefeller Foundation archives // http://www.rockfound.org/library/01rice_bio.pdf.

213

Regal, Philip J. A Brief History of Biotechnology Risk: The Engineering Ideal in Biology // Edmonds Institute, 18 July 1999 // http://www.cbs.umn.edu/-pregal/GEhistory.htm.

214

Abir–Am, Pnina. The Biotheoretical Gathering, Transdisciplinary Authority and the Incipient Legitimation of Molecular Biology in the 1930s: New Perspectives on the Historical Sociology of Science // Hist. Sci. 25:1–70, 1987. P. 18–22, 33.

215

Baird, Robert Bruce. We Can Change the World // http://www.opentopia.com/showart.php?source=goamp;artid=27607amp;catid=21.

216

Lederberg, Joshua. The Impact of Basic Research in Genetic Recombination–A Personal Account», Part I //Annual Review of Genetics. Vol. 21. 1987. P. 186.

217

Там же. P. 196.

218

Regal, Philip J. A Brief History of Biotechnology Risk: The Engineering Ideal in Biology; The Engineering Ideal in Biology. См. также: Milton, Richard. Shattering the Myths of Darwinism // http://www.sedin.org/propeng/shatter.htm.

219

Regal, Philip J. A Brief History of Biotechnology Risk: The Engineering Ideal in Biology.

220

King, David. An Interview with Professor Brian Goodwin // GenEthics News, March/April 1996. P. 6–8. Гудвин высказал свою озабоченность генетикой и биологическим редукционизмом в интервью: «В настоящий момент мы столкнулись с кризисом здравоохранения, окружающей среды, сообщества. Я думаю, что эти кризисы связаны между собой… Биология вносит значительный вклад в эти кризисы в том плане, что не в состоянии дать удовлетворительное концептуальное объяснение феномену жизни в целом и экосистем и биосферы в частности; причина этого — генетический редукционизм… Позвольте мне описать некоторые следствия генетического редукционизма. Как только вы урезаете понятие «организм» до «набор генов», организм теряет свою врожденную природу. Сейчас, согласно теории эволюции, виды — природные компоненты, их можно сравнить с химическими элементами, если хотите. Выражаясь фигурально, они имеют тот же концептуальный статус, что и природа золота. Мы убеждены в том, что, например, морской еж определенного вида имеет врожденную природу. Человек как вид имеет определенную природу. Но получается, что с точки зрения дарвинизма никакой врожденной природы нет, так как эти исторические индивидуальности являются всего лишь случайностью. Все, что они сделали — прошли тест на выживание. Теория Дарвина узаконивает перемещение генов одного вида множеству других видов: ведь виды не имеют «собственной природы», поэтому мы можем манипулировать ими, как посчитаем нужным, создавая новые организмы, которые выживут в нашей культуре. Вот почему вы подготавливаете людей, говоря, что нет разницы между созданием трансгенных организмов, то есть перемещением генов за пределы вида, и созданием новой комбинации генов через половую рекомбинацию внутри данного вида. Вам говорят, что с точки зрения эволюции нет разницы… Как только вы увеличите масштаб, то тут же перед вами откроется совсем другая картина. Я полагаю, проблемы, возникающие при создании трансгенных организмов, точно такие же. И причина их в полной непредсказуемости последствий переноса гена от одного вида к другому. Гены определяются своим окружением. Гены не являются устойчивыми единицами информации, которые могут быть перенесены для генной экспрессии без привязки к контексту. Каждый ген зависит от своего контекста. Если вы изменяете контекст, вы изменяете активность гена. …Я ни в коем случае не против биотехнологий. Я считаю, что ими следует пользоваться с величайшей осторожностью. Нужны строжайшие нормы безопасности».

221

Regal, Philip J. A Brief History of Biotechnology Risk: The Engineering Ideal in Biology.

222

Regal, Philip J. Metaphysics in Genetic Engineering: 2.2 Utopianism / paper prepared for International Center for Human and Public Affairs, Buenos Aires, 1996 // http://www.psrast.org/pjrbiosafety.htm.

223

Regal, Philip J. A Brief History of Biotechnology Risk: The Engineering Ideal in Biology.

224

Dr. Mann, Robert. The Selfish Commercial Gene // http://www.psrast.org/selfshgen.htm. Манн добавляет четкое предупреждение: «Угроза ГМ превосходит даже угрозу ядерной войны. Биология настолько сложнее технологии, что нам ни в коем случае не следует делать вид, будто мы можем вообразить все ужасные сценарии; но есть подозрение, что некоторые искусственные генные манипуляции создают возможность поломки биосферы на столь продолжительное время, что этого не сможет пережить ни одна цивилизация. Если по вопросам оценки последствий применения ГМ будут консультироваться только с энтузиастами, то про такие возможные сценарии никто даже не подумает».

225

Regal, Philip J. A Brief History of Biotechnology Risk: The Engineering Ideal in Biology.

226

Dr. Mann, Robert. The Selfish Commercial Gene.

227

Heckel, David G. et al. Genetic Mapping of Resistance to Bacillus Thuringien–sis Toxins in Diamondback Moth Using Biphasic Linkage Analysis, Proceedings of the National Academy of Sciences, USA // Agricultural Sciences, July 1999.

228

Ho, Mae–Wan. FAQ on Genetic Engineering, Institute of Science in Society // http://www.i–sis.org.uk/FAQ.php.

229

Ho, Мае–Wan. Puncturing the GM Myths // http://www.i–sis.org.uk/GMmyths.php, 4 August 2004.

230

Regal, Philip J. A Brief History of Biotechnology Risk: The Engineering Ideal in Biology.

231

Normile, Dennis. Rockefeller to End Network After 15 Years of Success // Science. 19 November 1999. P. 1468–1469, также на веб–странице: www.gene.ch/genet/2000/Feb/msg00005.html.

232

Toenniessen, Gary H. Vitamin A Deficiency and Golden Rice: The Role of the Rockefeller Foundation.

233

Jackson, M. T. Protecting the Heritage of Rice Biodiversity // GeoJournal. March 1995. P. 267–274. Caring for the Biodiversity of Tropical Rice Ecosystems // IRRI / Ed. by K. S. Fisher, 1996. См. также: Prat, Anna–Rosa Martinez I. Genen–tech Preys on the Paddy Field // GRAIN. June 1998.

234

Консультативная Группа международных аграрных исследований была сетью единомышленников с ключевой фигурой Рокфеллера в ее центре. В своем докладе 1998 года «Рисуя будущее КГМСИ», выпущенном 26–30 октября 1998 года (доступно на http://www.worldbank.org/html/cgiar/publications/icw98/icw98sop.pdf), авторы Всемирного банка заявляли: «Президент Всемирного банка Джеймс Д. Волфенсон до этого открыл Неделю Международных Центров '98 …Волфенсон похвалил «неординарные достижения» Консультативной группы международных аграрных исследований и вспомнил, что один из своих первых уроков в развитии экономики он получил из рук коллег из Консультативной группы. В качестве члена Правления Фонда Рокфеллера он посетил 30 лет назад Международный центр селекции кукурузы и пшеницы в Мексике, где совершил экскурсию на поля вместе с местными фермерами. Заново переживая эти воспоминания, мистер Волфенсон выразил свои «очень–очень сильные и теплые чувства» членам Консультативной группы международных аграрных исследований». Морис Стронг работал вместе с Дэвидом Рокфеллером и его семьей с 1947 года и стал доверенным лицом Фонда, профинансировавшего Саммит Земли ООН в Стокгольме в 1972 году; последний в свою очередь стал катализатором обсуждений доклада Римского Клуба «Пределы Роста» об исчерпании ресурсов. Подробнее см.: Lamb, Henry. Maurice Strong: The New Guy in Your Future! // http://www.sovereignty.net/p/sd/strong.html, January 1997.

235

The Crucible II Group Seeding Solutions: Volume 1: Policy Options for Genetic Resources, Policy primer Major changes in the policy environment // http://www.idrc.ca/en/ev–64406–201–l–DO_TOPIC.html.

236

Kuyek, Devlin. ISAAA in Asia: Promoting Corporate Profits in the Name of the Poor // GRAIN, October2000 // http://www.grain.org/briefings/?id=137.

237

Там же.

238

Там же.

239

Там же.

240

Dr. Shiva, Vandana. Genetically Engineered Vitamin «A» Rice: A Blind Approach to Blindness Prevention // http://www.biotech–info.net/blind_rice.html, 14 February 2000.

241

Там же.

242

Lajis, Razak. Vitamin A Toxicity // http://www.prn2.usm.my/mainsite/bulletin/sun/1996/sun43.html. Оригинал процитирован из отчета в Австралийском бюллетене побочных негативных реакций на медикаменты (Australian Adverse Drug Reactions Bulletin), том 15, номер 4, ноябрь 1996 года, который гласит: «Комиссия недавно повторно пересмотрела отчет о ребенке с врожденной микроцефалией и дистонией, чья мать по неосторожности принимала внутрь слишком большие дозы витамина А в течение первых 4–5 недель беременности. Ребенок впоследствии умер. Хотя в данном случае было невозможно определить передозировку витамина А как основную причину врожденного дефекта, есть основания считать, что причина именно в избыточной дозе витамина А и подобных ему терапевтических аналогах». См. также: Nestle, Marion. Genetically Engineered Golden Rice is Unlikely Part IV to Overcome Vitamin A Deficiency // Letter to the Editor, Journal of the American Dietetic Association, March 2001. P. 289–290.

243

Haerlin, Benedikt. Opinion Piece about Golden Rice // http://archive. greenpeace.org/geneng/highlights/food/benny.htm. См. также: Assist Foundation, BIOTHAI et al. Biopiracy, TRIPS and the Patenting of Asia's Rice Bowl // http://www.poptel.org.uk/panap/archives/larice.htm, May 1998.

244

Brown, Paul. GM Rice Promoters Have Gone too Far // The Guardian, 10 February 2001.

245

Там же.

246

Там же.

247

Kirby, Alex. «Mirage» of GM's Golden Promise // BBC News Online, 24 September 2003.

248

Там же.