В 1991 г. мне был вручён Международный сертификат по экологии человека, который подтверждён университетами Экса, Марселя, Бордо, Брюсселя, Эвора, Женевы, Падуи, Парижа и Тулузы. Тема моей научной работы — «Врачи и общество, отношение между врачами и химической и фармацевтической индустрией — санитарные последствия».

В предисловии к этой книге «Общественная деятельность, медицина, профессиональный кризис, причины» основная мысль касалась анализа существующих отношений между людьми и окружающей средой, а в качестве одного сюжета была выбрана медицина, к которой я имею честь принадлежать.

Именно терапевты, хирурги, биологи, представители производственной медицины — все они несут ответственность за здоровье населения и поддерживают особые отношения не только между собой, но также с больными и здоровыми людьми. И становится очевидным, что эти взаимоотношения очень разные, и поэтому изучение их особенностей показалось мне увлекательным занятием. Следует заметить, что профессия медика ограничена многочисленными правилами, установленными государственными органами, рамки которых всё больше и больше сужаются, лишая врачей необходимой им независимости и возможности в спокойной обстановке осуществлять свою профессиональную деятельность. Поэтому медики, хотим мы этого или нет, на протяжении уже нескольких лет продолжают терять свою профессиональную квалификацию.

Кроме того, медицинский корпус на протяжении последних десятилетий подвергается сильному давлению со стороны производителей фармацевтической продукции. Это является причиной значительного ухудшения отношений с пациентами, что незамедлительно сказывается на общем санитарном состоянии в стране. Нельзя не учитывать при этом и эволюции сознания самих пациентов. Врачей стали всё чаще обвинять в недостаточной компетенции и даже привлекать к судебной ответственности. Наконец, отдельные пациенты, практикующие самолечение, рассматривают врача не иначе, как простое физическое лицо, которое может только выписать необходимый рецепт, и при этом прибегают к неблаговидным ухищрениям с одной только целью — любым способом выманить у врача нужное ему лекарство. Подобная практика самолечения, а также тенденция к выписыванию врачом большого количества лекарств отрицательно сказывается на общем уровне здоровья нации.

Заметно растёт население планеты, и возникают новые проблемы, связанные и с состоянием экологии человека. Если в доисторические времена немногочисленное население Земли могло обеспечить себе существование охотой, рыбной ловлей, сбором плодов и ягод, при этом, не нарушая равновесия ни в природе, ни внутри популяции, то, что произойдёт с семимиллиардным населением планеты к 2010 г., если оно будет стремиться к западной модели развития цивилизации? Что произойдёт с санитарным состоянием подобной цивилизации? Какое место будет определено аллопатической медицине, и как она будет развиваться? Чтобы дать ответ на эти вопросы, необходимо, очевидно, констатировать существующее положение вещей и пересмотреть, как научные достижения, так и все ошибки, допущенные современной медициной. Можно предположить, что вся медицина была представлена раньше и представляет собой теперь что-то похожее на подсистему в составе общей экологической системы, формирующей и регулирующей население планеты.

На протяжении веков эта система держала под контролем все человеческие отношения, эволюцию их мировосприятия, приспособление к окружающему миру, проявляла заботу о тех, кто становился жертвой в результате неблагоприятного воздействия окружающей среды или стал жертвой трагических ошибок специфического человеческого фактора. Долгое время подобная экологическая система продолжала оставаться стабильной, создавая при этом соответствующую климатическую обстановку. Однако, на протяжении вот уже 20 лет она перестала быть стабилизирующим фактором из-за сложившегося отрицательного демографического климата в самом медицинском окружении, оказавшем отрицательное воздействие, как на характер самых разнообразных взаимоотношений, так и на ранее сложившееся равновесие.

Изменились в худшую сторону и порой стали носить непозволительный характер профессиональные отношения между самими врачами. В результате такого демографического взрыва значительно усилилась взаимная конкуренция, способствующая снижению профессионального уровня медиков, ухудшению эффективного сотрудничества между ними. Стройный характер взаимоотношений в самой медицинской среде был грубо нарушен не только по причине резкого увеличения количества медицинского персонала, но также из-за нарушения мировоззрения самого населения развитых стран. Непоколебимость компетенции и специфические знания врачей стали постепенно подвергаться сомнению.

Всё это представлялось парадоксальным на фоне огромных достижений в области создания новых видов медицинского оборудования, методик проведения анализов, диагностики, ухода за больными и т. д. Чем дальше в своём развитии продвигалась аллопатическая медицина, тем меньше пациентов прибегало к её помощи, а если и обращалось к её услугам, то уже с подчёркнутой осторожностью. Вот почему можно сделать вывод, что в этой области существуют определённые проблемы, с которыми следует разобраться со всей объективностью. Почему аллопатическая медицина не вызывает больше интереса у других медиков, занимающихся нетрадиционной или альтернативной медициной? Чем можно объяснить всё больший интерес, проявляемый к этим различным направлениям медицины? Или речь идёт просто-напросто о какой-то последней моде? О каком-то новом общественном феномене?

Было бы антинаучно закрывать глаза на такой очевидный факт, что проведённый в 1989–1990 гг. опрос показал, что более чем 50 % французов консультируются не у медиков-аллопатов. Не стала ли аллопатическая медицина сама жертвой некоторой порочной практики, заключающейся в том, что она увлеклась чрезмерным назначением отдельных лекарств, полученных в результате синтеза и обладающих высокой токсичностью и побочными эффектами? Чтобы ответить на данный вопрос, я попытаюсь проанализировать, с одной стороны, отношения, существующие между медицинскими работниками и химико-фармацевтической индустрией, а с другой — санитарные последствия, вызванные назначением чрезмерного количества лекарств, правильность выбора которых значительно усложнена. Чтобы закончить мысль, я приведу слова некоторых медицинских светил по следующей проблеме: каково же предполагаемое будущее медицины?

Лао-Цзы, китайский философ VI в. до н. э., в своём научном труде «Книга пути и добродетели» писал: «Остановите зло, пока оно не возникло. Успокойте душевное расстройство, пока оно не проявилось». Чтобы совершить полезное дело и изложить все проблемы, со всей остротой встающие перед медицинским миром, необходимо, прежде всего, сохранить экологию человека. Этим полезным советом могли бы воспользоваться правительства мира для того, чтобы как можно скорее предотвратить экологическую катастрофу. Консерватизм и косность взглядов внутри общества, слепая вера в некоторые догматические принципы, которые, как было доказано, являются антинаучными, но продолжают изучаться, приобретая даже форму закона, всё это неизбежно, рано или поздно, приведёт общество к его исчезновению. Медицинский и научный мир наводит на общество страх в связи с большим прогрессом, достигнутым в последние 20 лет в области трансплантации живых органов и манипуляции с человеческими эмбрионами. Широкая общественность задаёт себе вопрос: откуда появляются трансплантированные органы, сознавая при этом, что совсем рядом существует нищета? Между тем, имеется рынок живых органов. Органы воруют у людей, но для этого их сначала убивают, чтобы завладеть органами. Подобные манипуляции, в том числе и над эмбрионом, позволяют говорить о новой концепции: человеческий род представляет собой ни что иное, «как исходный материал» или «объект воздействия»?Таким образом, современный медицинский корпус имеет два противоположных лица, наводящих страх на окружающих: консерватизм, опирающийся на профессиональные ошибки, и прогресс, основывающийся на презрении к человеку.

Любая точная наука отвечает двум критериям:

— объединение суммы всех известных знаний и исследований, выведение законов, обосновывающих отдельные явления (феномены);

— определение путей применения этих законов, тщательно проверяя их действия в избранной области без малейшей поправки, пусть даже самой незначительной, учитывая все возможные параметры.

Иначе говоря, строгий научный подход к любому эксперименту, проводимому в рамках заранее определённых условий: определённая многократность, неизменяемость параметров, повторение одних и тех же результатов и тех же эффектов — все эти условия оговариваются в, так называемом, протоколе. Что касается общей экологии, то здесь может возникнуть настолько большое количество проблем, что всех их невозможно учесть в каком-либо протоколе. Это придаёт исследованию, с чем легко можно согласиться, более изнуряющий, более тонкий и изысканный, а иногда и противоречивый характер, когда речь идёт об оценке полученных результатов. Если речь идёт об экологии человека, то проблема усложняется вдвое, так как результаты, полученные в ходе ранее проведённых опытов, могут вдруг получить отрицательную оценку в результате исчерпывающего и лаконичного объяснения. Подобные объяснения могут исходить от тех, кто организует проведение того или иного эксперимента или участвует в разработке тех или иных законов на основе полученных данных в ходе подобных опытов. Я объясню: если дозировка была верной, то химическая реакция неизменно даст один и тот же результат. То же самое будет происходить и с физическим экспериментом, и никто не будет оспаривать того, что кажется научной истиной.

Но, если речь идёт об экологии человека, мы вынуждены учитывать большое количество различных факторов. Кроме того, вступает в силу ещё и концепция специфической интерпретации поведения человека. Как разумное существо, человек не строит одних и тех же отношений ни с себе подобными, ни с другими живыми существами. Способность к мышлению подталкивает его на постоянное осмысливание всего происходящего, а следовательно, создаётся что-то наподобие экрана между той реальностью, которая есть на самом деле, и той, которая представляется ему в мечтах. Отсюда возникают трудности в определении научной закономерности при изучении особенностей поведения, как человека, так и животных. Всё живое представляет высшую степень сложности.

Приведу простой пример: идеология, настойчиво навязанная и засевшая в памяти народа, может привести самого носителя идеологии к совершенно ошибочным выводам относительно порядка построения взаимоотношений с такими же людьми, как он, с животными и другими формами материи. Достаточно представить, к каким непоправимым ошибкам и к какой лжи привели идеологи нацизма, коммунизма и некоторых религий, которые не гнушались каких-либо искажений в ходе опытов и экологических исследований. Логический подход к тому или иному явлению представляет собой непреодолимое препятствие на пути научного исследования. Из-за этой способности человеческого разума было совершено большое количество ошибок, исчез объективный подход к предмету исследования, которого мы всегда ждём от исследователей, или он подвергался изначальному или уже приобретённому субъективному суждению, становясь, в конце концов, догмой. Так было, к примеру, в отношении неизменности материи, фактора её преобразования из одного состояния в другое и т. д.

Если привести пример из области медицины, то не нужно забывать, что только к концу 50-х годов начали всерьёз принимать во внимание психические расстройства. Благодаря экспериментам, некоторые врачи признали, что нарушенная психика является одной из основных причин отдельных заболеваний. Поэтому, начиная с 1975 г., врачи стали прописывать пациентам плацебо (индифферентное вещество, по внешним признакам имитирующее какое-либо лекарственное средство), которое оказалось способным облегчать страдания, а порой и лечить некоторые болезни. Подобные ошибки были характерны для начала XIX в., когда учёные мужи, во имя превосходства человеческого разума над всем остальным миром, рассматривали человека, дитя природы, исключительно с физиологической точки зрения. Это может показаться совершенно парадоксальным, поскольку именно учёные утверждали мысль о существовании в природе того же самого разума.

На самом же деле они попытались причислить человека к разряду исключительно психологических и механических феноменов таким же образом, как они поступали по отношению к материи, животным и растениям. Увы! В их научных трудах главный принцип так и не был принят во внимание, а именно тот принцип, которому они так и не смогли дать точного определения и который они обошли стороной: это принцип объективного сосуществования. Во имя здравого смысла был отброшен принцип созидания, который, по их мнению, восстанавливал вышедшее из моды дедовское суеверие. Ему ставилось в вину то, что он держал науку в темноте и невежестве. Эти учёные мужи, ослеплённые своей собственной доктриной, упустили главное: принцип объективного сосуществования. А без уважительного отношения к нему невозможно сделать точные, а значит, и научные умозаключения. Физиолог Клод Бернар в своём труде «Принципы экспериментальной медицины», вышедшем после его смерти (записи он вёл с 1862 г. до самой смерти в 1878 г.), после многочисленных опытов над животными, написал:

«Я доказал, что можно манипулировать, как над отождествлёнными, так и над неотождествлёнными телами». И это — его аксиома. Но затем оказалось, что сомнения закрались в его разум, который не мог уже не признавать факт индивидуальной формы жизнедеятельности, существование которой он всегда отрицал.

На стр. 145 он пишет:

«У неотождествлённого существа отсутствует какая-либо неуправляемая спонтанность или какая-либо отличительная индивидуальность; поэтому, при работе с таким объектом, всегда можно быть уверенным в конечном результате. Но, когда речь идёт о живом существе, фактор индивидуальности неизменно вносит элемент повышенной сложности; нужно учитывать, что, помимо внешних факторов, индивидуум подвергается воздействию ещё и органически присущих ему внутренних факторов, называемых внутренней средой».

На стр. 249 он продолжает:

«Нужно отвечать за свои поступки. Если кто-то признал, что он совершил неблаговидный поступок, то это значит, что он сделал что-то разумное. Нет никакого сомнения, что нужно доверять реальным фактам, однако их следует всё же перепроверять. Мы наделены природой разумом, чтобы объяснять те или иные поступки, а совершаем поступки, чтобы менять мировоззрение и не допускать противоположных умозаключений».

Какое признание сделано этим жестоким жрецом, совершавшим жертвоприношения.

На своём смертном одре, без окружения членов своей семьи, которых уже тошнило от его практических опытов над животными, окружённый лишь своими коллегами по «живодёрству», он прошептал своему ассистенту Арсонвалю: «Наши руки пусты, и только на наших губах застыли обещания!»

Каков сценический крах этого учёного мужа!

Но всё же, весь западный научный мир продолжает называть Клода Бернара «гением» и приводит в качестве доказательства его мнимое научное открытие о предназначении поджелудочной железы и гликогенной функции печени. Особенно после того, как, искалечив тысячи собак, Клод Бернар сделал ошибочное умозаключение о том, что печень вырабатывает сахар, потому что он не смог обнаружить сахар в воротной вене, которая, как раз, впадает в печень!! Существует ли ещё более ошибочное умозаключение? А между тем, французский словарь Ларусс и энциклопедии продолжают спокойно утверждать о том, что Клод Бернар открыл гликогенную функцию печени… И весь университетский мир, как во Франции, так и в ряде других стран, верит в это и по сей день!!!Клод Бернар рассматривал физиологические исследования, как какую-то самоцель. Это он подтверждал неоднократно. В его труде «Принципы экспериментальной медицины», впервые опубликованном только в 1947 г., были отражены его последние идеи и окончательные взгляды на жизнь:

«Мы только установили, что профессиональная медицина должна отличаться и быть отделена от научной, теоретической и практической медицины. С этой точки зрения, она не должна быть включена в рамки нашего образования, которое является исключительно научным». Он даже выразил своё особое презрение к профессии медицинского работника:

«Я только констатирую тот факт, что медицина рассматривается большинством врачей, как один из немногих видов промышленного производства и считаю, что на них возложена особая ответственность поступать так, как они поступают сейчас. Я думаю, что при подобном подходе к этой проблеме они могут, при определённых обстоятельствах, серьёзно посмотреть друг другу в глаза». В заключение можно задать вопрос: что полезного внёс Клод Бернар в науку и в медицину в частности?

Ответ будет таким: совершенно ничего.

Собственно говоря, он признал это и сам, когда лежал на своём предсмертном одре: «Наши руки пусты…».

А что говорить о Луи Пастере, который в бактериях и вирусах видел основную причину различных заболеваний?

Он совершенно не желал признавать того, что теперь уже доказано: микроб развивается или только в ослабленном организме, или вследствие его химического отравления, или в том случае, если организм остаётся без какого-то главного для него элемента, с помощью которого он поддерживает свою иммунную систему.

Микробы являются ни чем иным, как отягощающим фактором, порождающим видимые проявления болезни. И только вследствие какой-то небрежности или ошибки, ещё в XIX в. наука была направлена по ложному пути, рассматривая человека, как объект для физиологического и механического изучения и при этом, не учитывая жизненно важного принципа, формирующего из живых существ организмы невероятной сложности. Для Луи Пастера и Роберта Коха микроб представляется уже в виде болезни, а проявление болезни — следствием заражения микробом. Но теперь нам известно, что микроб не всегда вызывает болезнь, которую ему приписывают, а болезни могут возникать не только из-за присутствия микробов в живом организме. Большинство энциклопедий приписывает Луи Пастеру открытие — микробы не возникают на пустом месте, а появляются от других микробов и их может разрушить только высокая температура. Но такое открытие было сделано Ладзаро Спалланцани ещё в прошлом веке! В дальнейшем Луи Пастер лишь проверил на практике это открытие Спалланцани о том, что для гибели микробов необходима соответствующая температура.

Не нужно также забывать, что скромный Антуан Бешан, доктор медицинских наук, профессор химии и физики, лектор Парижского университета, первым сформулировал микробную теорию. Документы из официального архива доказывают также, что Бешан раньше, чем Луи Пастер, сделал открытие о происхождении болезни шелковичного червя. Поэтому сегодня мы вправе утверждать, что Пастер лишь успешно воспользовался открытием других учёных. Таким образом, можно констатировать тот факт, что медицину и её обязательное приложение — фармацию — нельзя рассматривать, как научные направления, а скорее, как искусство, которое, с большими трудностями, начало свой дебют ещё в XX в. А что можно ожидать на заре XXI в.? Медицина и фармация не опираются на какие-либо научные критерии, а скорее на ошибочные данные, и это вызывает особую тревогу, ибо они идут порой на плутовство, и поэтому в ближайшем будущем от них можно ожидать самого худшего.

Чего ожидали, то и произошло: были потрачены целые десятилетия на, так называемые, исследования, которые нанесли огромный ущерб как больным, так и здоровым.

Энциклопедический словарь Ларусс и некоторые другие энциклопедические издания дают следующие определения медицины: «Это наука, которая определяет способы сохранения здоровья и лечения болезней» и фармации: «Искусство изготовления лекарств». Эти определения неверны. Медицина не является наукой. Что касается фармации, то в старые времена аптекари отдавали все силы искусству изготовления лекарств, но с появлением фармацевтических предприятий это искусство превратилось в обычную коммерцию. Как правило, фармацевт обязан был знать о возможных последствиях химического взаимодействия лекарств, предписанных в рецепте, и вовремя принять решение о недопущении их содержания в одном и том же рецепте, если он отдавал себе отчёт в той опасности, которая может ожидать пациента. Но так не происходит или по причине незнания фармацевтом побочных явлений выписанных лекарств, или кого-то из продавцов лекарств устраивает подобный рецепт.

Вот почему в рамках моего труда можно проследить, в каких специфических взаимоотношениях находятся представители этих профессий, как между собой, так и с основной массой населения, которая, до последнего момента, выказывала им полное доверие. Но подобное доверие было подорвано. За последние пятьдесят лет внутри западного общества произошла значительная эволюция буквально во всех областях, и особенно в области экономики. Технический прогресс буквально потряс трудовой мир. Менталитет и нравы изменились сами и повлекли за собой изменение многих ценностей. Избежал ли мир медицины и фармации подобных изменений? Конечно, нет. Фармацевт, а прежде аптекарь, который мог гордиться своим искусством изготовления лекарств, с появлением новых лабораторий стал простым коммерсантом.

Что касается медицины, которая и прежде не претендовала называть себя наукой, то придерживается ли она своего рода искусства или стала простым распределителем медикаментов под влиянием тех же самых лабораторий? Вот те самые вопросы, на которые я попытаюсь ответить со всей объективностью. Ввиду того, что фармацевтические лаборатории занимают важное место в деятельности этих двух родственных профессий, я попытаюсь выяснить, что представляют собой эти предприятия, производящие не только медикаменты, но и химические субстанции в большинстве синтетического происхождения, предназначенные для растений, животных и человека. А также будет изучено, какой вред несут эти субстанции для почвы, воздуха, человека и, в конце концов, для продуктов питания.

Эти промышленные предприятия создали несоизмеримое загрязнение, поставив под угрозу существование многих, как неодушевленных, так и одушевленных видов. В Берне (Швейцария) во время последнего международного конгресса по вопросу охраны окружающей среды я закончил своё выступление следующими словами, которые прозвучали, как призыв международному общественному мнению:

«Защищать озонный слой — это хорошо, но более важно было бы позаботиться о решении проблемы медикаментозного и продовольственного загрязнения. Пришло время обратиться к разуму и начать биологический способ ведения сельского хозяйства. Наступило время возвратиться к гуманной медицине. Вопрос стоит о выживании человечества».

Подобные утверждения являются основой моей работы, и я прошу коллег извинить меня за некоторую жёсткость в изложении своей позиции. В конце 1989 г. один журнал с периодическим изданием 3,5 млн. экземпляров напечатал мою статью на шести страницах: «Медицина — роковая профессия». Со статьёй ознакомились более 10 млн. читателей и, возможно, сделали поспешные и ошибочные выводы. В феврале 1990 г. другой журнал, выпущенный практически таким же тиражом, напечатал мою статью «Врачи, начинается настоящий кризис…» на пяти страницах. Широкие массы читателей были проинформированы, почему медицина продолжает игнорировать сложившуюся обстановку, придерживаясь «страусиной» политики, и не стремится реформироваться. Для этого оказалось необходимым засвидетельствовать фактическое положение медицины, даже если это было кому-то неприятно. Вот именно поэтому я и посвятил себя экологии человечества.

Весь мир согласится с тем, что Гиппократа можно считать самым выдающимся врачом античного мира, а некоторые считают его даже и самым великим врачом современности. Возможно, это и правильно. Он жил в V в. до н. э. и был, по словам историков, великим клиницистом. Между тем, следует отметить, что до нас не дошло ни одного из его произведений, только известно, что они существовали, так как на них ссылался в своих записях Платон. По словам историков всех времён, Гиппократ был достоин уважения, был одновременно и историком, и талантливым врачом, считал, что только природа может вылечить больного, а задача врача состоит в том, чтобы усиливать лечебную силу природы при лечении больного, направлять её и не создавать при этом препятствий.

Кроме того, Гиппократ отдавал предпочтение этическим ценностям в медицинской практике. Придерживаясь гигиены и диеты, он не упускал случая прописывать больному травы, прибегал к хирургии в том случае, если это оказывалось необходимым. Лечебное наследие Гиппократа, которое считалось совершенным на протяжении нескольких столетий, было забыто, и только в наши дни врачи выбрали его имя для названия своей профессиональной клятвы, принципы которой они, к сожалению, не выполняют. С появлением имени Галена, гуманные и гигиенические принципы Гиппократа были подвержены презрению, а его теория — отрицанию. Гален учил, что гной обладает лечебным свойством и является основным признаком выздоровления, что фрукты вредны, что моча выделяется прямо через полую вену, что кровь просачивается от правого предсердия в левое через невидимые поры, что у женщины две матки: одна для детей мужского пола, другая — для детей женского…Этот выдающийся практик никогда не признавал циркуляцию крови, советовал не соблюдать гигиену тела во имя своих религиозных принципов и забыть о каком-либо чувстве стыда.

Начиналась эпоха долгого сотрудничества между церковью и галенистами, которая продолжалась несколько веков. И во имя этого сотрудничества произошло несколько вспышек опасных эпидемий, поразивших эпоху средневековья из-за отсутствия гигиены. И только в 1628 г. появился трактат Вильяма Харвея о циркуляции крови, который воодушевил сторонников Гиппократа. Между прочим, китайцам было известно ещё в 2650 г. до н. э., что кровь контролируется сердцем и, что существует такой феномен, как постоянный прилив и отток крови. Позже появился Ладзаро Спалланцани, который впервые открыл, что микроб не возникает из ничего. И, наконец, Эдуард Дженнер со своей вакциной против оспы. Потом появились Луи Пастер и Роберт Кох. Вот очень короткое историческое резюме по медицине. Но стоит подчеркнуть с самого начала, что медики получили то, что им оставили в наследство Гиппократ, Гален, Пастер и Клод Бернар. Однако, стоит задуматься, почему произошло так, что ошибочные модели, созданные «учителями», не считая Гиппократа, были бездумно применены на практике их «учениками». Один простой пример: скольким сейчас больным с воспалительным процессом в костях прописываются противовоспалительные средства и кортикоиды!

Аллопатическая медицина лечит последствия, а не причины. Она облегчает, но не лечит. После прекращения приёма этих лекарств артритная боль возникает вновь.

Легко представить себе замешательство всего медицинского корпуса, которое стало сегодня обычным явлением, и как подобное замешательство сказывается на напряжённом характере отношений между самими врачами, которые не могут понять друг друга.

Медицинских работников можно разделить на следующие главные категории: терапевты, специалисты биологи, специалисты производственной медицины, хирурги, врачи профилактической медицины и преподаватели университета.

Это врачи, которые имеют общую медицинскую подготовку, многое познают на практике, если они обладают большими способностями.

Как правило, независимо от того, способные они или нет, если в их практике встречается патологический случай, причину которого они не могут понять или боятся принять самостоятельное решение, то автоматически направляют пациента к специалисту.

Это врачи, которые считают, что они знают весь материал по своей специальности или претендуют на то, чтобы знать всё. Они представляют наиболее престижную категорию врачей и формируют резерв для пополнения элитных рядов хирургов. В общем, они свысока смотрят на терапевтов, как на малообеспеченных представителей медицинского корпуса и, напротив, с большой симпатией относятся к хирургам. Невозможно закончить этот обзор, ничего не сказав об анестезиологах, необходимых помощниках хирургов, которые отличаются высокой профессиональной этикой. То обстоятельство, что они всегда отвечают за жизнь пациентов, даёт им право занимать высокий ранг среди медицинских работников.

Именно от выбранной дозы анестезиологических препаратов и от профессионального опыта зависит успех хирургического вмешательства. Без них 95 % операций просто бы не состоялось. Хирурги целиком и полностью зависят от анестезиологов. Если бы не надо было принимать во внимание восприимчивость пациентов к тем или иным лекарствам, перед этими врачами вообще никогда не стояло бы никаких проблем.

Но нужно отметить, что врачи-анестезиологи никогда не известны пациентам, которые их не знают, а благодарят только хирурга.

Одни врачи занимаются лечебной практикой, а другие не практикуют вообще. Поэтому легко понять, что первые имеют значительное преимущество перед другими. В той области, в которой практический опыт является необходимым условием для создания базы теоретических знаний (чтобы научить других тому, что тебе самому хорошо знакомо), кажется совершенно недопустимым, когда кто-то пытается, занимая должность преподавателя, научить кого-то, не имея при этом никакого практического медицинского опыта. Но, к сожалению, нам известно много преподавателей, знания которых ограничиваются лишь одной книжной теорией.

При таком положении вещей печально сознавать, что некоторые профессора университетов излагают сомнительные и непроверенные на практике теории, в зависимости от того, к какой медицинской школе они принадлежат, усвоенные во времена их собственной учёбы, и которые они пытаются навязать своим ученикам, потому что, кроме этого они ничего не знают. Существует опасный фактор поддержания высокого качественного уровня образования: всякая дискуссия о правильности какой-либо теории или её опровержении со стороны студентов является совершенно недопустимой, так как их опрашивают на экзаменах только в рамках той программы, которая им была дана во время лекций, и невозможно что-либо добавить или выбросить. Если бы можно было оспаривать некоторые преподаваемые принципы, то тогда можно было бы рассчитывать на какие-либо серьёзные размышления и, вполне вероятно, это могло способствовать прогрессу медицинских дисциплин.

Любое опровержение какой-либо теории обязательно повлечёт за собой, как вопросы, так и ответы. Поэтому, как правило, лекции в университетах проходят не в творческой обстановке. По крайней мере, так происходит во французских университетах, чего нельзя сказать об учебных заведениях США и англосаксонских государств.

«Сидячие» профессора, то есть, те, которые никогда не имели лечебной практики, в отличие от тех, кто постоянно практикует помимо преподавания в вузе, создают впечатление распространителей теоретических умений, а не знаний. На самом деле, они считают себя государственными служащими, наделёнными обязанностью преподавать только то, что им поручено государственной программой: раскрывать только одну проблему и никаких больше отступлений. За редким исключением это довольные собой и своей авторитарной властью люди, демонстративно уделяющие недостаточно внимания студентам, мало интересующиеся своим предметом, безразлично относящиеся к коллегам. Они презирают друг друга и пользуются недостойными способами для достижения удачной карьеры и чаще всего в ущерб интересам своих коллег. Стоит также заметить, что именно эти «сидячие» профессора назначаются министром здравоохранения на важные и ответственные должности. К примеру: комиссия по доверию, которая наделена полномочиями определения целесообразности выпуска того или иного лекарства перед его промышленным производством.

Подводя итог сказанному, отмечу, что книжные издательства не переполнены произведениями вышеуказанных учёных мужей, которым, очевидно, по большому счёту и сказать нечего…

Хирурги находятся на вершине мировой медицинской пирамиды, работают по призванию, их профессия требует от них огромной ответственности и профессионализма, несмотря на то, что они работают с медицинской техникой высокого качества. За последние пятьдесят лет именно хирурги и биологи способствовали значительному прогрессу в области медицины.

Они снисходительно относятся к терапевтам, не проявляя к ним никакого интереса, и напротив, много внимания уделяют специалистам, которые являются основным резервом для пополнения их рядов. Между ними существуют различного рода «договорённости» и «соглашения».

Как и во всякой профессии можно встретить «паршивую овцу, портящую всё стадо», так и среди хирургов, к сожалению, есть такие, которые делают совершенно ненужные операции с одной лишь целью — извлечь из этого любую выгоду. Хотя, последнее время это встречается реже.

В 1960–1970 гг. считалось, что одна треть всех хирургических вмешательств была нецелесообразна и (особенно в США).

В эти годы средства массовой информации муссировали в своих периодических изданиях несколько нашумевших процессов.

Биология, которая аккумулировала в себя достижения всех наук, основным предметом своего изучения считает живые существа и те феномены, благодаря которым, они развиваются. Можно предположить, что каждый индивидуум является биологом, который в течение всей своей жизни продолжает свою познавательную практику. Находит ли он во время этих наблюдений для себя какие-либо закономерности? Но это уже другая тема для рассуждений. Биолог, посвятивший свою жизнь проведению основательных исследований, занимает очень важное место в медицинском мире. Именно его научные труды позволили медицине достичь за последние 10 лет фантастического прогресса.

Открытие молекулярной структуры живой клетки и сегодня можно считать самым важным достижением в истории человечества.

Исследования в области причин образования раковой клетки генной инженерией уже не считаются достижениями в области биологии. Всего лишь 25 лет назад молекулярная биология открыла перед человечеством невообразимые горизонты.

Она создала, в чём нет сомнения, основы медицины будущего. Она не изменила основы сегодняшней медицины, она её революционизировала, заняв в этой системе ведущее место.

Современная медицина всё больше начинает играть второстепенную роль. Это стало понятным, начиная с того момента, «когда биология стала способной управлять генами: дефектные гены, которые могли бы вызвать серьёзные заболевания, стало возможным заменять здоровыми. Открылась дорога к генетическим манипуляциям, путём изменения самих генов». Современное могущество биологии настолько велико, что она ставит перед медицинским миром этические проблемы. Теперь общество, с помощью органов государственной исполнительной власти, отныне и навсегда берёт на себя обязательство принимать необходимые меры по ограничению некоторых опытов или по запрещению их. Теперь молекулярной биологии дали раз и навсегда классификацию «генетического гения». Наряду с биологами высокого уровня встречаются биологи, работа которых сводится лишь к исследованию анализов в частных лабораториях. Если совсем недавно можно было отмечать их высокий профессионализм, качество проделанной работы, то сейчас об этом говорить не приходится.

С помощью, как простых, так и высококачественных приборов осуществляется автоматический анализ крови и мочи, вследствие этого получаются удивительно противоречивые результаты. Одна журналистка в один день сдала семь анализов крови в различных лабораториях. Полученные результаты представляли собой различные вариации в оценке отдельных элементов: как незначительных изменений, так и существенных. Биологи, работающие в лабораториях, а также отдельные медики стали или коммерсантами, или фабрикантами, живут за счёт большого количества выписываемых рецептов их коллегами, имеющими медицинскую практику. Что касается высококлассных биологов, имеющих намерение и дальше способствовать прогрессу медицины, то они продолжают рассматривать практическую медицину, как второстепенную дисциплину, которой предназначено исчезнуть в самое короткое время. Позволю заметить, что биологи лабораторий, и это всем известно, не заинтересованы в оказании какого-либо внимания, как больным, так и здоровым, являющимся их клиентами.

Их внимание привлекают лишь врачи, поставляющие им через пациентов щедро заполненные рецепты. Чтобы это понять, достаточно опросить одного из таких работников лаборатории о значении слишком завышенных или слишком заниженных процентов элементов в сделанном анализе. Он вам ответит, что он не обязан в это глубоко вникать, это дело лечащего врача, имеющего право на оценку полученных результатов и на предоставление соответствующих объяснений.

Несмотря на большие ошибки в результатах анализов, биологи лаборатории никогда не получают каких-либо претензий ни со стороны врачей, ни со стороны клиентов. Результаты никогда не ставятся под сомнение. На них никто не жалуется. Но можно себе представить последствия ошибки лечащего врача, который, ради денег, выписал здоровому пациенту рецепт, содержащий мочегонный препарат или средство, уменьшающее содержания холестерина. После подобного приёма лекарств в организме пациента резко возрастет процент холестерина или триглицеридов (нейтральных жиров). И, наконец, следует заметить, что врачи-биологи прямо конкурируют с фармацевтами-биологами и наоборот. Большое количество лабораторий объединяется в настоящее время в ассоциации медиков и фармацевтов, которые договариваются никогда не упускать такого выгодного рынка, каким является лабораторное исследование.

И чем дальше, тем больше мы убеждаемся, что эти исследования оказываются совершенно бесполезными, неверными или чрезмерно обобщёнными, а всё это стоит целого состояния Службе социального обеспечения, а, следовательно, и налогоплательщикам.

Комментаторы или врачи, принимающие участие в очень редких телевизионных передачах на тему здоровья, рассказывают о той или иной болезни, о средствах по её облегчению, о том, что необходимо для полного выздоровления, об особенностях хирургического вмешательства. Но, при этом, никогда не рассказывают телезрителям ни об этиологии заболевания, ни о методах его профилактики. Представителям медицины такое поведение кажется вполне нормальным по соображениям, которые будут изложены мной ниже. Все атаки медицины в последнее время направлены только на алкоголь и табак, которые представляются в качестве основной причины возникновения такого заболевания, как рак. Но подобные утверждения равносильны тому, что выражать негодование по отношению к слабоумному. Как будто воздержание от употребления этих продуктов является единственным средством предотвращения раковых заболеваний! В настоящее время уже известно много случаев рака, вызванного продовольственным, атмосферным и медикаментозным загрязнением, а также, воздействием вирусов. Кто из профессоров медицины выступил перед телезрителями с лекциями о вреде употребления в пищу растительных масел, круп, выращенных с помощью нитратных удобрений, овощей и фруктов, обработанных пестицидами, фунгицидами, ядохимикатами, употребления воды из некоторых загрязнённых регионов, что может вызвать раковые заболевания в больших количествах, чем табак и алкоголь?! Мне неизвестны такие врачи. Против подобных запрещений выступает само государство.

Можно только представить, какая паника могла бы охватить население, большинство агропромышленных производств вынуждены были бы приостановить своё производство, что повлекло бы за собой увеличение безработицы и разорение тех, кто не использует биологические методы ведения сельского хозяйства. Вследствие такого благоразумия, государство выглядит следующим образом: чем вызывать подобную экономическую катастрофу на государственном уровне и ставить под угрозу благосостояние нации, нужно скорее смириться (как с наименьшим злом) с ежегодным появлением раковых заболеваний у примерно 350 тыс. граждан и тяжелых заболеваний у 2–3 млн. человек только во Франции.

Среди этих 350 тыс. ежегодно умирают в тяжёлых физических и моральных страданиях от 210 до 220 тыс.

На 2–3 млн. населения, заболевшего серьёзными болезнями, приходится 250 тыс., болезнь которых длится от 5 до 10 лет и заканчивается летальным исходом, остальные же продолжают страдать более или менее ограниченный период времени и, тем самым, представляют для медицинского корпуса огромный финансовый источник обогащения.

Для государств ЕС, население которых составляет, примерно, 320 млн. жителей, раковые заболевания поражают ежегодно 2,7 млн. человек, что составляет примерно 8,5 % населения, а серьёзные заболевания поражают от 16 до 18 млн. жителей.

Из 2,7 млн. раковых больных 60 % умирают, что составляет около 1,62 млн. человек.

Из 16–18 млн. заболевших тяжёлыми болезнями умирает до 10 %, что составляет от 1,6 млн. до 1,8 млн. летальных исходов.

Отсюда можно констатировать тот факт, что интересы государства и медицинского корпуса полностью совпадают. Поэтому речь не идёт о какой-либо профилактической работе.

Каждый день врачи выписывают около 550 тыс. рецептов, каждый из которых содержит в среднем до 3,7 медикамента.

А в некоторых рецептах насчитывается до 12 лекарств, среди которых наиболее часто предписываемых — от 6 до 10.

Из 550 тыс. рецептов, выдаваемых ежедневно во Франции, примерно 70 тыс. таят в себе очень большую опасность.

Вывод оказывается простым: все больные являются жертвами настоящего медикаментозного загрязнения.

Медицинская практика представляет собой настоящее золотое дно для фармацевтических лабораторий и одновременно бездонную пропасть для государственной Службы социального обеспечения, а, следовательно, и для ряда страховых кампаний.

В любом случае медицина не может сослаться на статистические данные своих успехов в лечении большинства болезней.

Занимаясь, как правило, только лечением последствий заболевания, которые ей удаётся изменять с большим или меньшим успехом, официальная аллопатическая медицина, претендующая на звание научной, как правило, не излечивает больных, а только временно облегчает их страдания. В течение последних 20 лет количество больных, подверженных различного рода заболеваниям, не прекращает увеличиваться. Появляется всё большее число больных с новыми заболеваниями, которые были неизвестны даже нашим предкам. Если бы профилактическая медицина занимала более твёрдую позицию в Европейской санитарной системе, то можно было бы рассчитывать на сокращение смертных случаев на 1/3 от их общего числа. Однако, такой позиции профилактической медицины не существует, так как аллопатическая медицина приступает к выполнению своих функций только в случае появления признаков какого-либо заболевания и только при необходимости предписания пациенту какой-либо химической субстанции.

Из определения, данного словарем Ларусс («Медицина… это наука, которая учит методам сохранения здоровья и лечения заболевания»), видно, что первая часть этого определения не принимается во внимание аллопатической медициной. Аллопатическая медицина не интересуется личностями, у которых отменное здоровье и которые стремятся к его сохранению. Она занимается лишь теми, у кого здоровье пошатнулось. Этим она отличается от большинства направлений медицины, практикуемых в мире. Она характерна для западного мира с его развитыми формами цивилизации. Говоря другими словами, западный мир не прилагает никаких усилий для сохранения здоровья нации и прибегает к услугам медицины лишь в том случае, когда уже слишком поздно, когда болезнь уже наступила. Отсюда невероятная санитарная обстановка, сложившаяся в странах ЕС, в которых один европеец из трёх страдает хронической болезнью (данные 1999 г.).

Специалисты этой отрасли медицины немногочисленны и мало оплачиваемы. Без сомнения, это объяснимо. Их специальность очень важна для той части общества, которая составляет мир трудящихся. Они находятся в постоянном контакте с социальной категорией, мало привыкшей к врачебным консультациям, а постановка диагноза представляет собой нелёгкое дело. Действительно, медицинский работник предприятия, чтобы поставить диагноз, должен быть опытным физиологом, иметь хорошее чувство интуиции и быть большим гуманистом.

Кроме того, он обязан иметь глубокие знания, не связанные с медициной, именно ему должны быть хорошо известны условия труда на данном производстве, где работают его пациенты. В рамках своей деятельности, участие этой категории медицинских работников в загрязнении общества исключается. Они в этом не участвуют.

Напротив, врач на производстве работает так, чтобы оградить рабочих от воздействия возможного загрязнения.

Если учесть определение медицины, сформулированное словарем Ларусс, то выходит, что врач — это тот специалист, который имеет медицинскую практику, кто взял на себя ответственность обучить население методам сохранения здоровья и лечения болезней. Это определение кажется неточным и неполным, так как оно не уточняет, кого же врач должен обучать методам сохранения здоровья после того, как он получил эту специальность в результате долгих лет учёбы. Больного или здорового? Или обоих? Но, если считать, что медицина — это наука, которая помогает врачу лечить болезни, то, следовательно, врач — это учёный.

И мы вправе полагать, что все болезни, подход к которым осуществляется с научной точки зрения, должны лечиться только с применением научной методологии. Если научные законы управляют научными феноменами, а, следовательно, дают им объяснение и указывают на причину того или иного заболевания, то в этом случае перед человечеством не должно стоять какой-либо проблемы с возникновением болезней. В случае их появления, они должны немедленно исчезать и больше не появляться. Но нам-то хорошо известно, сколько существует болезней! Создаётся впечатление, что врач раскрывает методы сохранения здоровья только тем, кто его уже потерял, и очень редко совершенно здоровым. Становится уже слишком поздно и врачу не остаётся ничего другого, как рассказывать больному о том, как ему вновь возвратить утраченное здоровье.

Поэтому все отдают себе отчёт в том, что европейская медицинская система неблагосклонно относится к профилактическим мероприятиям, на которых базируется вся серьёзная медицина. Конечно, всегда можно предположить, что совершенно здоровые люди могут не прийти к врачу за консультацией, следовательно, и врач не может направить свои знания на профилактическую работу! В том-то и состоит драматизм ситуации, что врачи-практики только отсиживаются в своих консультативных кабинетах. В высоких кругах медицинской иерархии можно встретить врачей, на которых возложена обязанность заботы о публичном здоровье.

Эти люди работают в министерствах здравоохранения и научно-исследовательских учреждениях. Было бы вполне полезным, если бы эти инстанции, через средства массовой информации, доводили до каждого гражданина методику предупреждения заболеваний, связанных, например, с режимом питания. Тогда можно было бы избежать таких серьёзных заболеваний, как рак, рассеянный склероз и ряд других болезней. Однако, вышеназванные инстанции также погрузились в молчание, и для этого у них есть свои причины! Если они активизируют свою деятельность, то они посягнут на жизнеспособность самой медицинской профессии, так как без больных врачи не смогут ни жить, ни процветать. Это — вполне объяснимо. Чем больше больных, тем это выгоднее, как для врача, так для всех его естественных попутчиков — фармакологической индустрии и фармацевтов. Если бы они активизировались, они бы создали прецедент для разорения, как производителей лекарственных препаратов, так и агропромышленной индустрии, которые являются экономической основой процветания нации, формирования национального дохода и создания новых рабочих мест.

Исходя из вышесказанного, приходишь к следующему ошеломляющему выводу: чем больше больных людей, тем более процветает общество в западном мире. Западный мир не будет процветающим со здоровыми людьми, активными в работе, и наоборот, если население не совсем здорово, то этим воспользуются владельцы химической и фармацевтической промышленности. Эти отрасли производства представляют собой государство в государстве, они находят всяческую поддержку у самого государства, которое чаще всего является владельцем или совладельцем этих предприятий. Фармацевтическая и агропромышленная индустрии представляют собой для государства более важный источник прибыли, чем индустрия вооружения. Следовательно, тот, кто знает, какие огромные интересы поставлены на карту, предпочитает помалкивать.

Государство всё держит под своим контролем.

И не надейся, дорогой читатель, что ты когда-нибудь увидишь по телевидению выступление министра здравоохранения, рассказывающего тебе о вреде употребления растительного масла из-за некачественной технологии его приготовления, но, тем не менее, рекламируемого телевизионными кампаниями, или об опасности приёма медикаментов, изготовленных на основе клофибрата, рекомендованных в течение последних 20 лет больным с повышенным уровнем холестерина в крови.

По статистике, это заболевание на 25 % увеличило число смертельных случаев (по этому поводу было проведено международное расследование под эгидой Всемирной организации здравоохранения во многих странах в течение 5 лет среди 15 тыс. пациентов).